Я не хотел задаваться этими вопросами в конце жизни. Слишком много ошибок я совершил из-за трусости. Но каждый новый миг – новая возможность. И если мне суждено было умереть от ножа Одена, то так тому и быть. С этими мыслями я дождался наступления ночи и направился к огромному мрачному дому этого странного и загадочного человека. То был даже не дом, а целый замок.
Конечно, я шел вовсе не обивать его хозяина. Даже если бы я каким-то чудом смог избежать охраны, в конце концов, у меня ведь не было никаких доказательств, что Атли и Банши убил именно Оден. Но кому еще это было нужно? Вдруг новая мысль, как молния, поразила меня, но я не успел ее обдумать, потому что увидел странную картину – у дверей никого не было. Мы с Атли часто приходили сюда ночью на деловую встречу, и нас всегда встречала охрана. Обычно в это время суток
Оден сидел в своем кабинете и читал. Мне ничего не оставалось, как постучать в дверь. Никто не открыл. Это тоже было странно. Раньше всегда отворял человек, который провожал нас к хозяину. Было не заперто, и я вошел. Я медленно и бесшумно стал идти по коридору, держа в руке нож. Я видел свет от камина в его кабинете, и направился прямо туда.
Повторю еще раз – в моих планах не было убивать его.
По крайней мере, нападать в доме, где он не раз принимал меня, как подлая крыса. Я лишь хотел прямо в глаза спросить его – есть ли у него какие-то со мной счеты. Если да, то я хотел предложить ему честный поединок. Ситуация, конечно, была непростая. А вдруг Оден вообще к этому не причастен, а тут прихожу я и провоцирую его своими допросами? Да, он тогда из принципа захочет перерезать мне глотку, даже если не хотел до этого.
Я вдруг пожалел о своем приходе, но понимал, что уже поздно. Я уже внутри его дома, с ножом в руках стою около его комнаты. Сердце яростно стучало, предчувствуя беду. Если ктото из его людей сейчас вдруг увидел бы меня, стоящего посреди дома с оружием в руках, то точно тут же убил бы. Руки мои дрожали, я с трудом стоял на ногах.
– Оден, ты дома? – Вдруг крикнул я, сам испугавшись собственного голоса. – Это Берси. Я пришел поговорить. Извини, что вошел вот так, но никого на входе не было. Ответом мне был только легкий треск дотлевающего дерева в камине. Подхожу к креслу, в котором он обычно сидел. На нем лежала книга со страшной обложкой тролля. Это был сборник мистических скандинавских легенд. Я положил книгу в карман. Потом я часто вспоминал о том, почему решил взять ее именно в тот момент. Видимо, в подсознании я чувствовал, что хозяину она уже не понадобится.
Я прошел в спальню, и увидел там мертвое тело Одена. Дрожь пробежала по моему телу. Я выбежал из дома, держа в одной руке нож, а в другой – книжку с изображением тролля. В голове была только одна версия возможного убийцы, и я должен был проверить ее как можно быстрее.
Глава 18. Скелет и пальто
Да, я знал, что мой брат мертв. Но смерть Банши, Атли и Одена крутилась вокруг него. Именно эти трое больше всех желали ему зла в свое время. И если есть кто-то, кто мстит за него, то следующим точно должен был стать я. «Или моя жена? – От этой мысли я вдруг остановился на половине дороги. – О, нет, она никогда не делала ничего плохого моему брату. Но, если кто-то хочет сделать меня несчастным, он знает, что счастье мое крутится только вокруг нее».
Я побежал домой. Паника охватила меня. Я вспомнил, с какой быстротой происходили убийства трех последних дней, и боялся, что могу не успеть. Вдруг убийца следил за мной, дождался, пока я выйду из дома, чтобы приготовить мне сюрприз в виде мертвой жены по возвращении? Я крепко сжал в руке нож.
Подхожу к дому. Вижу свет в окне, но это не давало мне абсолютно ничего. Я должен увидеть ее саму, истинный свет моей жизни, в добром здравии. Вхожу в комнату.
– Слава Богу, – прошептал я, увидев Ребекку.
Она улыбнулась мне, хоть и была чем-то встревожена.
Что с тобой? – Спросила она. – Куда ты ходил? Просыпаюсь, тебя нет.
– Оден мертв, – ответил я.
Что? – Спросила она в испуге. – Как ты узнал?
Родная, послушай меня внимательно, – начал я волнении. – Я обещаю, что отвечу на все твои вопросы. Я расскажу тебе много такого, чего ты не знаешь, но сейчас ты должна сделать, как я тебя прошу. Умоляю тебя – спускайся в нашу кладовую,
запрись изнутри. Замок там внушительный…
Я осекся… «Если Гарди каким-то чудом выжил, то замок уж точно не станет для него помехой», – подумал я.
Ребекка увидела страх в моих глазах и тут же согласилась. Наша кладовая – единственное место, которое осталось практически нетронутым от старого дома.
– Просто жди здесь и не выходи, пока я не приду, – говорил я ей, когда она спускалась вниз.
– Но куда? Куда ты идешь? – Спрашивала она.
Бедная, ей столько пришлось пережить. И все по моей вине. Только вчера ночью убили ее брата, и вот она вынуждена прятаться, сама не зная, от кого.
– Я должен кое-что выяснить, – отвечал я, бережно целуя ее в голову. – Подожди до утра, и, если я не вернусь, выходи. Собери вещи и уезжай отсюда. Это место проклято, и, кажется уже давно. Обещаю, когда я вернусь, мы обо всем поговорим. Больше никаких тайн.
– Больше никаких тайн, – словно эхо повторили ее уста мои слова.
Я вышел из дома и направился к Дикой Скале, чтобы удостовериться еще раз в смерти брата.
В этот раз я довольно быстро поднялся на вершину.
Я медленно пошел к обрыву. Каждую секунду я оборачивался. Если мой брат жив, то нет сомнений, что он захочет отомстить. А в этом случае он ждал бы меня именно здесь, для полного, так сказать, драматизма момента. Потому каждую секунду, идя к пропасти, я оборачивался.
И вот я уже стою у обрыва. Красиво было бы столкнуть меня вниз именно на том же месте, где я столкнул его. Круг замкнется, и моя безобразная глупая жизнь наконец-то закончится. Вдруг я понял, что мои страхи напрасны. Я отчетливо увидел, как там внизу практически на том же месте и чуть ли не в том же положении лежало что-то огромное и неподвижное.
Когда я спустился, я понял, что огромным-то оказалось лишь пальто. Под ним лежали кости моего покойного брата. По проломленному черепу я понял, что это был он. Я глубоко вздохнул, поглядел на темные воды озера и решил хотя бы сейчас похоронить останки бедного Ам-Ама. Я поднял пальто, чтобы вытащить из-под него скелет. Пошарив в карманах,
я нашел там отцовский нож, который Гарди всегда носил с собой. Но было там еще кое-что. А именно письмо. Когда я прочел первые строки, безумный смех вырвался из моей груди.
Глава 19. Бар «Старые воды»
Это было письмо отца, адресованное Гарди. Я не заметил его год назад, когда убивал брата. Выходит, АмАм сохранил его, когда получил, и положил в карман.
Но зачем он это сделал, если даже не мог осознать, от кого оно? И зачем отец писал ему? Ведь Ам-Ам не умел читать.
Ответ на второй вопрос я получил уже на четвертой строке. Привожу весь текст, убрав лишь грамматические ошибки и многократные повторения:
Зовут меня Орм, сын Барди и Кары, отец Берси и Гарди.
Я пишу это письмо для своего младшего полоумного сына. Зачем? Не от раскаяния и не потому, что вдруг решил, что этот идиот вдруг обрел разум. Тут другое. Прямо сейчас, когда я дрожащей рукой записываю эти строки, передо мной стоит дьявол, который буквально заставляет меня это делать. Когда такое страшное видение является перед тобой, ты не посмеешь писать что-то, кроме правды.
А я, признаться, очень люблю ложь. Вот, буквально на днях я отправил очередное лживое письмо своему старшему сыну, Берси. Больше всего мы врем именно тем, кому любим, потому что боимся их разочаровать. Человек врет постоянно, потому что не хочет ранить чувства близкого, или боится, что тот ранит его чувства, когда узнает правду. Но сейчас я пишу письмо не любимому сыну, а напротив тому, кого ненавижу.
Хоть и признаю, что ты, Гарди – мой сын, но все-таки я тебя ненавижу. А я не обязан любить кого-то, если сердечко мое не хочет! Ясно тебе? По правде говоря, я немного пьян. Этот бар, «Старые воды», хорош тем, что тут подают прекрасные крепкие напитки. Так вот, тебе, сын, я врать не буду, потому что я тебя не люблю.
Я напишу о твоем детстве чистую правду.
Твоя мать никогда не поднимала руки ни на тебя, ни на Берси. Я выдумал это, когда писал Берси, потому что…Черт не знаю, почему… Мне хотелось написать что-нибудь страшное…чтобы мой медвежонок… Ты же знаешь, что «Берси» означает «медвежонок» на нашем языке? А «Гарди» означает «сильный». Это твоя мать так тебя назвала, «сильный». А для Берси я имя сам выбирал.
Так вот, я хотел, чтобы мой медвежонок поверил моим бредням в письме и приехал ко мне.
Мама ваша и правда, кажется, немного помешалась со временем. Но не потому, что она колдунья. Это я ее такой сделал. Я часто бил ее и тебя, Гарди. Почти каждый день. Зачем? Спроси это у демона внутри меня? Это не
я. Я сам-то хороший, а демон этот – нет. Он любил, когда я бил вас… Берси он бить не приказывал, а вот тебя и маму, прямо неистово требовал, чтобы я мучал до последнего.
Сначала я сопротивлялся. А потом даже как-то втянулся. Да бил-то я не так сильно. Хотя, секунду, мне ведь сказали писать правду. Ну, хорошо. Пожалуй, никого в жизни я не лупил так, как твою мать и тебя, Гарди. Тебя-то я с самого рождения любил обижать. Было в твоем могучем детском теле что-то отвратительное для меня. Ненавидел я тебя и сейчас ненавижу… Но ты молодец, правда. Стойко выносил все удары.
Ты и не плакал особо. Когда тебе было около пяти, в твоем лексиконе появилось любимое и единственное словечко:
Как только ты его произносил, я снова бил тебя.
Помню, как я однажды потерял свой нож. Красивый такой, я выиграл его в баре. Я был уверен, что это ты, в отместку за мои проделки, где-то спрятал его. За это я избил тебя так сильно, как не бил никогда прежде. Потом я нашел нож в своем пальто. Я вспомнил, как оставил его там, и понял, что ты был не виноват. К моей чести, скажу, что я тут же пришел к тебе и подарил тебе этот самый нож.
Я смотрел на тебя и ждал осуждения, проявления хоть какого-то негодования за то, что я несправедливо избил тебя. Но ты улыбнулся мне и подошел обниматься, выказывая благодарность за подарок! Тряпка! Нож-то я тебе оставил, но жить с вами я больше не мог. Демон у моего стола говорит, что на этом можно заканчивать.
Благодари за мою правдивость его. Он сказал, чтобы я не смел врать. Тогда, как только я допишу это письмо, он убьет меня быстро, без мучений. Что ж, не такая уж и плохая участь для такого отца, как я, не так ли?
Гарди, который все равно не поймет ни слова.
Не знаю, сколько я просидел на камне, после того как дочитал письмо. Я плакал от жалости к брату и матери. Потом я вдруг стал сильно и яростно бить по камню. Злость на отца не давала мне остановиться до тех пор, пока я не увидел на своих руках кровь. И тут я вспомнил, что сам-то мало чем от него отличался. Он обижал мать и брата, а я убил их…
Похоронив останки тела Гарди, я разорвал письмо, и пошел прочь с этого места. Вновь поднявшись, а затем спустившись в деревню с ненавистной скалы, я понял, что в глазах моих темнеет. Так много впечатлений, и так мало сна было в последние дни. Сердце мое было готово разорваться от отчаяния и раскаяния. Лишь вера в Бога удержала меня от того, чтобы утопиться в нашем прекрасном озере. «Всегда ли безумие снимает с тебя ответственность? – Задавался я вопросом, быстрыми шагами направляясь к дому.
Кто бы ни убил Банши, Атли и Одена, это был не мой брат. От этой мысли мне становилось легко и больно одновременно. Думаю, если бы брат оказался жив, я бы испытывал те же чувства.
Отец писал про какого-то демона, стоявшего перед ним. В самом ли деле его кто-то убил, когда он дописал письмо? Дата указывала, что письмо было написано год назад. И с тех пор он ведь и правда больше мне не писал. Что ж, я надеялся, что он мертв. Об одном лишь сожалел – что без мучений.
Впрочем, скорее всего, он очень даже здоров, и прямо сейчас допивает очередную кружку пива в баре «Старые воды».
С этими мыслями я вошел в дом. Иду к кладовой, чтобы быстро вызволить оттуда жену и рассказать ей все…
Родной, мы тут! – Когда я услышал ее голос, то чуть было не умер от сердечного приступа. – На кухне. Иди к нам!
«Кто это «мы»?» – С ужасом подумал я, и медленно зашагал на кухню. Чрезмерная веселость ее голоса, которая была совершенно не к месту, пугала меня. Все кружилось и казалось нереальным. Помню, как увидел Ребекку, сидящую за столом, со сверкающими от счастья глазами. Взгляд ее пылал от восторга. Стол был накрыт по-праздничному.
Рядом с горячим чаем было несколько блюд. Тарелка со свежим теплым блюдом была наполовину пуста. Смотрю на одетую в ослепительное платье жену, на ее странную улыбку, и не могу никак понять, что происходит. Вдруг я понимаю, что она смотрит в мою сторону, но не мне в глаза, а куда-то сквозь меня.
Поворачиваюсь и вижу прямо перед собой лицо своего брата…
Гарди был одет в костюм великолепного дорогого кроя, сшитого, как видно, специально под него. Его свежее лицо, похудевшее настолько, что стали отчетливо видны его скулы, удивило меня своей красотой.
Но больше всего меня поразили его глаза. О, это уже был не тот пустой замкнутый взгляд, который я наблюдал в течение всей его жизни. Я все так же, как и раньше, не мог понять, какие мысли он выражал. Но если раньше это было, скорее, из-за пустоты в глазах, то теперь взгляд моего брата таил в себе целый океан мыслей. Я даже попятился назад и упал бы на пол, если бы его могучая рука не подхватила меня. Он усадил меня на стул, и сам присел рядом. Я разглядел под его густыми волосами огромный шрам, проходящий почти через всю голову. Но шрам этот не делал его уродливее. Напротив, брат был похож на доблестного могучего воина, вернувшегося со сражения, в котором он, хоть и получил ранения, но победил…
– Вот! Празднуем! – Взвизгнула радостно жена. – Как только ты вышел, стучат ко мне в кладовую. Думаю, ты. Открываю – стоит Гарди, живой! Вот, чудо-то! Казалось, у нее была истерика. Гарди вдруг поднял руку и произнес усталым голосом:
– Хватит. У нас мало времени…
Я очнулся от брызнутой на мое лицо воды. Спустя минуту я полностью пришел в себя и понял, что потерял сознание услышав, как мой брат осмысленно произнес какое-то слово. Да, он сказал «хватит» моей жене, когда она, будучи совсем на себя не похожей, описывала свою встречу с ним.
Так, значит, это не сон, – пробормотал я, глядя на него. Брат смотрел на меня своими черными и теперь такими умными глазами.
Мрачная улыбка показалась на его лице.
А ты точно хотел бы, чтоб это был сон? – Загадочно спросил он. Его вопрос означал – жалею ли я о том, что он выжил? Он сидел в своем роскошном дорогом темном одеянии, как какой-то граф тьмы, и с небывалым, казалось, удовольствием наблюдал за моей реакцией. Будто, все, через что он прошел, было лишь для этого – увидеть мой ужас, когда он окажется передо мной. Думаю, я очень порадовал его. Учитывая, что творилось тогда в моей душе, уверен, лицо хорошо демонстрировало весь спектр эмоций. Однако, в какой-то момент выражение лица Гарди быстро сменилось на разочарование и какую-то задумчивость. Брат что-то будто увидел в окне позади меня, даже привстал, уставившись куда-то вдаль, потом опять сел и как-то странно улыбнулся. Я в страхе следил за каждым его движением, и не знал, чего ждать.
Как такое возможно? – Проговорил вдруг я. Мне захотелось говорить, узнать наконец всю правду. – Нет, это сон. Я…я сбросил тебя со скалы. Я видел твой проломленный череп. Я… В ответ на эти слова Гарди вытащил из кармана конверт и протянул мне письмо. – Да, вы издеваетесь! – Закричал я. – Нет уж, хватит с меня ваших писем! То ты, то отец. Нет! Зачем? Говори все так…
Гарди молчал и даже не смотрел на меня. Я продолжал:
Я хочу слышать твой голос! Хочу видеть доказательство твоего разума, чувствовать его. Понимаешь ли ты? Зачем мне письмо?
Когда он опять посмотрел на меня, я тут же замолчал. Бог знает, что мог означать его взгляд.
– Читай, – произнес он. Голос его не был устрашающим. Это была просьба.
Я умоляюще посмотрел на него в испуге. Я посмотрел на Ребекку. Казалось, вся эта ее наигранная радость была вызвана небывалом страхом перед появившимся мертвецом. Гарди опять встал из-за стола и медленными шагами подошел к окну. Оно открывало красивый вид на наше озеро. Боже, за этот год я стал забывать, насколько же он был огромен. По напряженным движениям его могучей спины я понял, что внутри него все кипит.
Лишь начав читать, я осознал, что брату легче все было высказать письменно, чем говорить вслух. Привожу его письмо тут вкратце, так как само оно было утеряно. Мой мозг просто не способен запомнить ту красоту слога, с которым оно было написано. Потому перескажу вам его лишь так, как я его помню:
Мне трудно говорить обо всем, что произошло со мной, Берси. Поэтому будь добр, прочти это письмо.
Начну со своего рождения. Нет, я говорю не о появлении на свет. Речь именно о рождении. То есть о том моменте, когда я проснулся с ужасной болью в голове на той стороне Дикой Скалы. Все изменилось именно после с падения с нее. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как череп мой разбился об острые камни, но я вдруг очнулся и сразу понял, что могу мыслить. Я помнил все, что произошло со мной в течение жизни, в мельчайших деталях. Искупавшись в озере, я направился в соседнюю деревню. Там я нашел местного лекаря, который, пока зашивал мне рану, все повторял: – С такой раной в голове выжить невозможно. Невозможно…
Он не понимал, что само его существование не меньшее чудо, чем мое! Мне достаточно было открыть глаза после падения, чтобы понять – Господь есть. Но сейчас я хочу поговорить о дьяволе…
Ни один сын не хочет, чтобы его отец был демоном. Потому не думай, что мне легко писать это, Берси. Но наш дорогой папаша и правда был страшным человеком. Найти его – было
практически первой же моей мыслью, когда мне зашили голову. Я договорился с лекарем, что в уплату за его лечение, я буду работать на него весь день, таскать тяжести и вообще выполнять любую работу, какую он скажет, но только ночью. Работы у старика нашлось, как он думал, много. Он уверял меня, что я один не справлюсь, что там тяжестей и за неделю не перетащишь.
Но я выполнил все за час.
Пораженный объемом труда, который я выполнил, он вновь пробормотал:
Невозможно. Такое невозможно…
Затем он вновь посмотрел на мою голову, сам поражаясь мастерству проделанной работы. Потом снова повторил это слово. Это начинало надоедать, и я с ним попрощался.
Я вижу, что ты – человек достойный, – сказал я, пожимая старику руку. – И ты сдержишь слово, если дашь его. Потому прошу, пообещай, что никому здесь не расскажешь обо мне.
Даю слово, – устало махнул он рукой. – Если расскажу, все равно не поверят. Ведь это…
Невозможно, – произнес я за него. Мы улыбнулись, и я покинул деревню в поисках новой жизни. Я довольно быстро освоился в новом месте. Получив свои первые деньги, я потратил их на местного вора. Перед ним была поставлена четкая задача – поехать в нашу деревню и найти твой дом, Берси. Ты ведь уже догадался, для чего? Да, именно мой человек украл у тебя отцовские письма. Думаю, ты заметил их кражу. Сам я к вам наведываться пока не хотел, разговор с вами я отложил на потом.
Из писем этих я не узнал ничего нового. Я знал о том, что наш отец – маньяк, который любит пофантазировать. Когда он говорил, что я и мама – порождения сатаны, он писал о себе. Только, конечно, он сам этого не понимал. Главной для меня была информация о том, где он находился в тот момент. В конце своего последнего письма он написал тебе, что будет ждать тебя каждый вечер в баре «Старые воды» в городе Стрин.
Отец не врал. Когда я приехал, то буквально сразу нашел его. Странно, что при своем ужасном образе жизни он практически не постарел с момента, как я его запомнил в детстве. Меня это даже порадовало. Мне было бы тяжелее убить дряхлого старика.
Я ждал момента, когда он выйдет из бара и пойдет домой. Но проклятый пьяница оставался до последнего. Тогда я решил поговорить с ним прямо там. К счастью, бар к тому моменту изрядно опустел. К счастью, для тех, кто ушел. Потому что даже целая армия этих пьяниц не смогла бы остановить меня. Лишь пару жалких людей спали на своих столах. Никому не было до нас дела. А папа наш держался молодцом. Был виден многолетний опыт употребления крепких напитков.
Когда я подошел к нему, то не сказал, кто я. Он, конечно, меня не узнал, и все называл демоном. Я довольно быстро убедил его написать то самое письмо, которое ты прочел. Мне хотелось, чтобы письмо это было как бы адресовано мне. Я потом часто читал его и плакал.
Как и ты, Берси, я хотел бы иметь хорошего отца. Но мы должны быть мужчинами и понять, что в жизни бывает всякое. Не знаю, стал ли я полоумным из-за того, что отец избивал и мучал меня практически с самого рождения. Не знаю, почему ты сам не помнишь, как он бил нашу мать. Скорее, твое подсознание заставило тебя забыть. Знаю лишь то, как я отомстил. Как только отец дописал письмо, я всадил ему в сердце тот самый нож, который он подарил мне и который я всегда носил с собой. После этого я уехал из Стрина и продолжить жить, назло ему, и всем, кто желал мне смерти… Отца я убил год назад. После этого многое произошло. У меня не было злости ни на тебя, Берси, ни на всю вашу шайку. Я понимал, что ты столкнул меня с пропасти от страха. Ну, в конце концов, ты ведь сын своего отца. И я его сын. Что от нас ждать? Жажда крови течет по нашим венам и не может пройти бесследно.Конечно, я тогда не простил тебя.
Мне вдруг захотелось все забыть, выкинуть эту мрачную часть своего прошлого, и просто жить. Теперь я понимаю, что мысль это была верной и самой правильной в моей жизни. Я вернулся в свое прекрасное местечко на краю Норвегии, довольно быстро сколотив там целое состояние. С утра до вечера я работал. Не потому, что нужны были деньги. Просто физический труд приносил мне неимоверное удовольствие. Мне нравилось чувствовать силу, которой наградил меня Создатель.
Мой разум словно расцветал в теле, которому хоть раз в день нужно было по-настоящему пропотеть. Вечером я приходил домой и принимал роскошную ванну. Господи, одного этого ощущения было достаточно, чтобы уверовать. Но людям все мало! Потом я шел ужинать, пил горячий чай и смотрел на ночное небо. За прошедший год я объездил много стран, но Норвегия всегда будет занимать первое место в моем сердце.
Нигде не чувствовал я себя так хорошо, как на крыльце того своего дома. Впрочем, я подчеркну, что ни в одной другой стране я тоже не чувствовал себя гостем. Родина мне – весь мир, созданный Творцом! И мир этот обширен и прекрасен. Он не крутится вокруг нашей деревни, вокруг тебя, Берси, и твоих низких пороков. Мне бы и сейчас продолжать свои путешествия, но дьявол никогда не дремлет.
Каждую ночь, в каком бы прекрасном месте планеты я ни находился, он хотя бы раз в день напоминал мне о мести. Список тех, кто поступил со мной плохо, не завершался отцом. Хотя, конечно, он был в нем первым и уже вычеркнутым. Вторым в нем был вовсе не ты. Повторяю – я отчетливо помнил каждый день своей жизни. Когда я узнал, что практически никто из людей не способен обладать такой памятью, я вновь воздал хвалу Господу за свой разум.
Я точно помню ночь, когда решил вернуться в нашу деревню, и наказать всех оставшихся. Это случилось в Каире. Я бесцельно бродил по этому загадочному городу и вдруг увидел обычную, для многих, ситуацию. Пару мальчишек задирали третьего. Был среди них один, не самый сильный, но точно самый подлый. Словно шакал, он вертелся вокруг сильного и просил его наказать слабого. Этот маленький мальчик напомнил мне о Банши.
Я вспомнил, что именно его слова стали решающими в твоем решении поднять на меня руку на том заднем дворе. И вот, этот маленький случай с ребятишками на другом конце планеты, вдруг заставил меня бросить мою роскошную жизнь, жизнь, мечту, полную путешествий, и вернуться в нашу проклятую деревню. Да, тут красиво, но я ненавижу это место. Как же хитер дьявол! У меня было все, а я променял это на жалкую месть.
Но об убийстве Банши я не жалею. Он этого заслуживал.
Хочу, чтобы ты знал это. Я прекрасно помню, что чувствовал, когда ты избил меня. Я не питал к тебе злобы. Просто моя душа разрывалась от плача и непонимания. Я любил тебя, брат, больше всего на свете. Тебя и нашу маму… И потому я ненавидел того, кто сподвиг тебя на то, чтобы поднять на меня руку. Поэтому я был рад, когда жалкая жизнь Банши прервалась.
Следом шли Атли и Оден. Эти двое заслуживали смерти не меньше. Первого, из уважения к его сестре, я убил быстро. Одена же я немного помучил. Я узнал, где был похоронен его брат, тот, кому я размозжил череп. Потом я пошел на кладбище и раскопал его скелет. Затем я принес его на берег Дикой Скалы, накрыл своим пальто, а в кармане оставил для тебя записку от отца.
Теперь, брат, оторви глаза
от моего письма и взгляни на свою жену…
Как брат и велел в последней строке своего письма, я поднял глаза и с тревогой посмотрел на жену. Мне казалось, что сейчас я увижу, как он завершает свою месть последним жестом – убийством самого дорогого, что у меня осталось, и когда-либо было.
– Имя «Ребекка» переводится, как заманивающая в сети, – произнесла она, вытирая слезы.
Меня поразили не ее слова, а то, с каким благоговением она смотрела в этот момент на Гарди.
– Гарди написал мне некоторое время назад, – продолжала она. – Он сразу предупредил, что убьет моего брата. Я его не винила. К тому же, я презирала Атли за его образ жизни. Он, Оден, Банши, ты сам, Берси, – кто вы, по сути? Мерзавцы, объединяющиеся в какие-то банды. Сколько семей вы погубили? Я давно мечтала, чтобы появился тот, кто остановит вас. Этот мир стал бы лучше без таких людей, как вы.
Мы с твоим братом долго переписывались и все спланировали. Именно с этим связан мой внезапный порыв, который произошел несколько дней назад. Я ненавидела тебя, но должна была притворяться, что вдруг хочу быть твоей женой. Мне были омерзительны твои прикосновения, потому смерть Атли стала для меня хорошим поводом для того, чтобы не подпускать тебя к себе. Ты был так слеп, мой дорогой.
Твоя алчность и зацикленность на себе помешали тебе увидеть очевидное – я никогда не любила тебя, и следовала четкой инструкции твоего брата. Инструкции по разбиванию твоего сердца… Нет ничего больнее, чем получить то, о чем давно мечтаешь, и тут же лишиться его. И потому я счастлива, что вижу сейчас слезы отчаяния на твоем лице. Не отрицай, что ты это заслужил. Да, я точно слышала тогда, стоя в окне слова, которые сказал тебе Атли перед боем!
Ты избил своего родного брата! Полоумного! Кем надо быть, чтобы сделать такое? Ты, наверное, думаешь, зачем мне все это? Какой мой личный мотив. Люди в нашей деревне думают, что, не вмешиваясь в ваши ужасные дела, как бы принимают нейтральную сторону. Но они ошибаются! Не быть равнодушной ко злу, когда ты его видишь, – вот мой мотив!
Хорошему человеку тяжело долго говорить злобные речи. Поэтому она вдруг замолчала и заплакала.
Я понимал, что если брат жив, то, так или иначе, нам с Ребеккой уже не суждено быть вместе. Ведь теперь она знала, что я сделал с ним. К такому расставанию с любимой я был готов. Но то, что она вовсе меня не любила, в самом деле стало для меня ударом.
– На востоке говорят, – тихо вмешался Гарди, все глядя в окно, – тот, кто молчит при виде зла – немой дьявол. Это то, почему я вернулся. Я решил уничтожить всех вас, каждого поодиночке так, как вы этого заслуживаете.
– Но знаешь, что самое интересное, брат? – Произнес он, с грустной улыбкой подходя обратно к столу. – Зло бессмысленно. Не стоит тратить на него свою жизнь. О, не гляди так на меня, Ребекка. Ты не видела того, что видел я сейчас в окне. Я наблюдал за этим все время, пока Берси читал мое письмо. Никогда не знаешь, в чем благо. Вот, брат бросает меня со скалы, но я не умираю, а получаю разум.
Вот, я получаю этот разум, но трачу его на месть, то есть на грехи. А когда был безумен, я был безгрешен. Так в чем же благо? В безумии или в разуме? Благо в том, чтобы тратить дарованную нам жизнь на благодарность Творцу. Мы созданы именно для этого. Поэтому предлагаю прямо здесь и сейчас всем нам сделать то, что так часто делает Бог, но так редко люди…
– Что же? – Спросил я, увидев в окне то, о чем говорил Гарди.
Я видел, как глаза Ребекки вдруг засияли от счастья. Я смотрел в умные глаза своего брата, не переставая даже в ту секунду дивиться произошедшему с ним чуду. Подлый и злой человек во мне исчез. Остался лишь Берси, младший брат Гарди.
Перед тем, как огромная волна обрушилась на наш дом, он вдруг улыбнулся и сказал мне:
– Прочти слово «Ам-Ам» наоборот, и ты поймешь, кто всегда был в моем сердце, даже когда у меня не было разума.
