CreepyStory

Рассказ по декабрьской теме: "Под бой курантов"

Я не помню, когда это началось. Может быть моя психика, защищая себя, поставила заслон, и я пытался все забыть. Поэтому моя память как решето. Возможно. Мне сложно выразить чувства, а в последнее время стало сложно формулировать слова. Все чаще переставляю местами слоги, путаю буквы. Как же я жалок. Брожу по комнате кругами, не могу взяться за дело. Важное дело, чертовски важное дело. Работу всей моей жизни.

На улице стало нестерпимо холодно, все наряжают елки, я бы тоже нарядил, но не могу. Все мое внимание рассыпается, но вдруг мой взор останавливается на бронзовой дверной ручке, из тьмы возникает искра, передо мной вновь возникает туннель, я обретаю цель и чувствую электричество в моем мозге. Эту бурю, пронзающую всю сеть нейронов, я становлюсь деятельным, я оживаю. Почему же это длится так недолго, иногда минуту, порой час. Меня что-то ведет, но стоит сойти с невидимого маршрута и из меня словно вынимают батарейки. Нужно это прекратить. Я все же должен вспомнить, когда это началось, только тогда я буду уверен, как все должно закончиться.

На столе лежат разбросанные бумаги, часть смята, но есть три нетронутых листа, они пронумерованы, на них напечатан текст с рукописными правками. Буду читать по порядку.

Лист первый. Мне восемь лет, на ногах моих сандалии и белые носочки, я весело бегу по песчаной обочине, рядом со мной двоюродный брат Генка. Он гостит у бабушки этим летом, он старше меня на три года, выше на голову и значительно крупнее. Мы идем смотреть пруд по его просьбе, для этих городских все в диковинку: то корову им покажи, то жука майского из навоза наковыряй. Правильно, живут у себя в городах – света белого не видят, все время по квартирам сидят, как мыши в норах. То ли мы деревенские, убежишь утром на луг, набегаешься в салочки до бессилия, в овраге воды ледяной из ручья напьешься, а после можно в чащу лезть – улиток собирать, проголодаешься – к соседской бабке в сад заберешься яблоки тырить, а то и вишню! Ух, как она нас крапивой прихватила, когда мы потеряли бдительность и подпустили ее слишком близко в прошлом году. Саньке то сильнее досталось, он как самый жадный на вишню полез и там застрял, растерявшись. Потом в футбик пойдешь играть, штабик в кустах строить, мелом разживешься – в четыре квадрата можно поиграть. Много дел летом, дни кажутся бесконечными и совсем не хочется расходиться по домам.

Минуя мост через речку, мы останавливаемся на середине и, вытянув шеи, плюем в воду, кто дальше. Естественно побеждаю я, в этом деле я абсолютный чемпион. Было время потренироваться, пока вечером ждешь пастуха со стадом.

Продолжаем путь. Со мной большая стеклянная банка, я смогу поймать в нее головастиков и выпустить в другую заводь, которая не пересыхает в жару.

Впереди раскинулся парк, давно заброшенный.

Говорят, раньше по пятницам здесь гремела музыка, были танцы. Мне сложно это представить, 90-е добрались и сюда, я еще слабо понимаю, что это, мне не с чем сравнивать, для меня это настоящее. Я просто вижу разруху, которая контрастирует с фильмами, что крутят по телеку, и сцена посреди парка яркое тому подтверждение. Она привлекает к себе внимание и в то же время отталкивает от себя. Деревянные лакированные доски давно облупились от сырости, местами они вырваны, а большей частью заплеваны. Битое стекло от темно зеленых и желтых бутылок, невыветривающийся запах мочи, усиливающийся под палящим солнцем, использованные шприцы. Больше всего на свете я боюсь встретить здесь наркомана. Никогда раньше их не видел, но мама описывала их очень страшно. Боюсь случайно уколоться об иголку и схватить СПИД, я обхожу сцену стороной, нехорошее это место.

К пруду ведет тропинка среди высоких вековых вязов и плакучих ив, здесь тоже есть одна достопримечательность. О ней знают местные, родители пугают ею детей.

- Генка, погнали, я тебе че покажу!Гиблое место одно.

- Че там? – недоверчиво пробухтел мой товарищ, остановившись.

- Да не боись, там безопасно, но история с ним связана одна страшная.

Сквозь чащу лопухов мы шли спотыкаясь, под ногами хрустел валежник, было сыро, пахло слизью виноградных улиток, сквозь кроны деревьев пробивались редкие лучи, с ив капали склизские «слезы».Через пару минут заросли раступились и мы вышли на поляну.

- Во! – указал я на самый центр ее.

На лужайке было продолговатое полтора метра на метр пятно выжженной земли. Чуть поодаль валялись несколько обломков обожженных кирпичей. Но угля и остаток кострища не было.

- И что это? – скептично спросил друг.

- Здесь мальчика сожгли, – выпалил я и, выдержав паузу, продолжил. –Мне еще бабка рассказывала, что лет двадцать назад шпана позвала с собой погулять младшеклассника, предложили ему картошку в костре испечь. Заманили они его на это самое место, разожгли костер и заставили через пламя прыгать. Он в шортиках был, не хотел, упирался, они ему тумаков надавали и сказали изобьют, если прыгать не станет. Вот он и испугался, начал прыгать.Им весело, хохочут, а он от страха и боли визжит.У него и ноги в ожогах все были и шорты тлели прямо на нем. А они все требовали продолжать. Измывались они над ним часа три не меньше, а после бросили, когда он сознание потерял и в кострище ухнул. Мальчик в себя пришел и долго до больницы районной на руках полз, она здесь не сильно далеко километра три всего, да то пешком, а он на локтях, волоком. Хирург, что дежурил в тот день, сосед наш, до сих пор со слезами на глазах вспоминает его обугленные ножки. Сильно мучился он, но огнем ему, говорили, даже яички сожгло!Шансов не было. Так, и помер. А кострище то не зарастает с тех пор.

Генка слушал ошеломленно, уставившись в одну точку. Я же вдруг обратил внимание на необъяснимую тишину. Не стало слышно ни ветра, ни птиц, ни падающих на широкие листья лопуха капель. Казалось, что и ветер притих. По загривку пробежали мурашки. С трудом, я выдавил из себя завершение истории.

- Только на этом все не закончилось, год назад пацаны местные сюда также пришли с пареньком поменьше. Разожгли костер и все нормально было, как вдруг нашло на них что, также его в костер толкать стали, а после прыгать заставили. Но он юркий был, выскользнул и наутек. Их после на учет в детскую комнату милиции поставили. Сами объяснить не могут зачем сделали это. Думали повторить эту историю, ставшую байкой, хотят. Но самое интересное – никто из них не сознается, что о ней слышали. Только костер они жгли чуть подальше, видишь, там, где кирпичи в траве валяются. Там-то кострище заросло.. а здесь нет.

По лицу Генки промелькнула едва уловимая тень. Он нахмурил брови и сказал:

- Гонишь ты все, пошли отсюда – лягушек ловить. Устроил тут, пионерский лагерь и страшилки у костра.

- Ген, да не вру я! За что купил, за то и продаю! – кричал я ему уже вслед.

Мой товарищ шагал уверенно, отводя ветви руками.«Эк, городской как приноровился – уверенно к тропе идет, научился ориентироваться на местности. Моя школа» – удовлетворенно думал я.

Будто прочитав мои мысли, Генка запнулся и, растерянно поглядев на меня, спросил:

- Дальше куда? Чет я забыл…

- Эх, ты, растяпа, сюда давай. Уши навострил, а сам дороги не знаешь, куда вперед батьки лезешь!

Дальше шли быстро, но молча – давила тишина. Хотелось скорее выйти из тени деревьев. И мы вышли. По бетонным плитам в поле, оставленным здесь специально на время распутицы, мы добежали до небольшого пруда и склонились над водяной гладью. Среди травинок в иле копошились головастики, похожие на откормленные запятые, сбежавшие на лето из школьных тетрадок. В кроне дерева на берегу был переполох – две сороки напали на гнездо иволги, а та движимая материнским инстинктом яростно отбивалась от них. Мне скорее захотелось домой, чтобы взять тетрадку-дневник наблюдений за природой и скорее записать это наблюдение и зарисовать. А в сентябре отнести в школу учителю.Она обещала, что если я буду внимателен в описании всего, что увижу, его обязательно отправят почтой главному орнитологу! За этими мыслями я упустил из виду Генку, а он был увлечен отнюдь не головастиками, он удивленно смотрел на свое отражение в воде и осторожно щупал щеки.

- Ген, ты че? Бери банку и черпай их! На следующей неделе жара начнется, уйдет вода – все головастики перемрут, а с ними и лягушки, комары разведутся, спасу не будет. Нам об этом на факультативе по экологии рассказывали.

Гена отвлекся на мой голос и как-то по-чужому на меня посмотрел. Мне показалось, что от воды отразился солнечный луч и белки его глаз на мгновение блеснули бронзовым светом.

- Игорек, знаешь, что я вот подумал. – сказал он мне медленно двигаясь на встречу.

- А?

- Я вот книжку читал, в ней написано, что если человека задушить и в воду кинуть, то вскрытие покажет убийство. А если его голову под водой подержать, он наглотается воды, а вместе с ней планктона, который проникнет в печень, легкие, кости. И патологоанатом их найдет и сделает вывод, что он утонул. И фиг докажешь.. Ты не представляешь, как меня эта мысль мучает, все попробовать хочу каково это?

- Генка, ты чего?

- А ты как раз меня меньше и легче, с тобой я легко справлюсь, и людей здесь в округе нет совсем. Такой шанс не могу упустить. Или тебя можно в пакет замотать потом и в реку выкинуть, камнем придавив. Всплывешь, когда я уже в город уеду. Или просто скинуть в речку, скажу полез ты с банкой рыбу ловить, ногой в яму ухнул, течением тебя подхватило и унесешь. Вот я голова, да? Да ты не беги, дурашка! Я все равно быстрее, один конец будет.

Не стал я вступать в спор, кто быстрее, а просто дал деру оттуда так, что пятки сверкали. Бежал не думая, куда бегу, без оглядки. Слышал, как за спиной топают ноги Генки, как он пыхтит, в какой-то момент он даже почти схватил меня рукой, но что-то говорило во мне, что он не шутит и я прибавил еще. Впереди была хорошо известная мне яма, заросшая крапивой и скрытая за пригорком, перепрыгнув ее я услышал сзади вопль. Ушел. Сказать, что я был напуган – ничего не сказать. Я забежал домой, закрылся изнутри и избегал встреч с Генкой до конца лета, а он вел себя как ни в чем не бывало. Со временем я убедил себя, что это была лишь дебильная его шутка, но по ночам мне снился иногда бронзовый отблеск его глаз. Я просыпался мокрым и липким от холодного пота, в полной тишине.

Воспоминания о детстве нахлынули на меня. Теплой волной, которая разбилась о вид моей мастерской. Вокруг был беспорядок, расстеленный полиэтилен был забрызган краской, а на мольберте последняя картина представляла собой жалкое зрелище сплошь в красных и черных тонах. Пошлость, а не картина. Сожгу ее, когда закончу.

Я нерешительно приблизился к столу, на нем лежал пожелтевший от времени листок, отпечатанный с двух сторон. Мне было страшно брать его в руки, но я преодолел себя.

Это была копия протокола допроса потерпевшей К. Виктории Алексеевны (фамилия была старательно замазана корректором), при допросе использовалась видеокамера Sony, велась видеозапись, но в показаниях было указано лишь: во всем виноват Миша и его друг Сергей. И две подписи - лечащего врача и следователя.

Но для меня все было гораздо глубже. Взяв бумаги в руки меня вштырило, по-другому не скажешь, я словно вдохнул полные легкие мутной воды, перенесясь в прошлое. История Вики была для меня поворотной, узнал я о ней спустя год после случившегося - нам первокурсникам рассказывали в интересах нашей же безопасности наиболее жесткие случаи, происходившие со студентами.

Про Вику рассказ был сух, но очень эмоционален. Тихая девочка, которая особо и не шла с парнями на контакт, поехала на учебу в маршрутке. Разговорилась с водителем, веселый, молодой, ранее судимый (но ведь на лбу этого не написано) в процессе общения тот в шутку позвал на свидание, а она согласилась. Он подъехал к ее дому на тускло-желтой Газели, она с золотыми косами и белой блузке запрыгнула на переднее сидение. Они поехали кататься. Через какое-то время они увидели идущего по обочине мужчину. «О, Серега! Кореш мой давний, дай тормозну. Серега, ты куда бредешь? Подбросить? Ты же не против, Вик?» Так она и оказалась на переднем сидении между водителем и «случайным» пассажиром. Кореш вел себя развязно и начал практически сразу приставать, на просьбы девушки остановиться Михаил лишь прибавил газу и направился в лес.

Ее нашли случайно, дальнобойщик заметил на трассе какой-то белый предмет, который едва шевелился. Остановившись он был в ужасе – это был обугленный ком человеческой плоти в остатках грязно белой блузки. Искалеченное тело продолжало бороться если не за жизнь, то за отмщение.

Потом станет известно, что подонки многократно изнасиловали ее, били монтировкой, а чтобы окончательно скрыть преступление сначала придушили, а затем облили бензином и подожгли. Но она пришла в себя. Восемьдесят пять процентов кожи уничтожено огнем, кровь смешалась с грязью и покрыла тело сплошной коркой, волосы сожжены полностью, глаза лопнули от высокой температуры и вытекли, но сознание было при ней. И она ползла, на звук трассы. Ползла, а ее пальчики отламывались, цепляясь за грунт. В реанимации она жила еще ночь. Но она успела сказать главное — имя убийцы.

Я настолько был ошеломлен услышанным, что начал собирать по крупицам все подробности произошедшего, пошел общественным помощником в прокуратуру, навязался следователю, который расследовал дело и, наконец, узнал место, где все произошло. Ночью я приехал туда и фонарем нашел то проклятое место, кострище не заросло травой. По наитию я положил ладонь на землю и меня поразили воспоминания. Флэшбеками я увидел все, что произошло в тот день, почувствовал все, что и она и это было невероятно мучительно больно. А еще слышал слова, которые они говорили и была среди них фраза, от которой я дрогнул: «Куда же ты бежишь, дурашка?».

Вернувшись в реальность я понял, что лежу в кострище, свернувшись клубком и дрожу. Сквозь сосны сияла луна, сырость пропитала мою куртку. Вокруг стояла кромешная тишина. Но вдруг, сквозь этот невидимый заслон прорвался порыв ветра, который донес до меня девичьи слова: «Игорь, зло должно быть наказанным». На мгновение мне показалось, что я вижу в лунном свете силуэт.

Тогда то я и понял о чем речь, я вспомнил.. С тех пор я стал внимателен, много времени проводил среди людей. Вслушивался в разговоры и как только звучала эта проклятая фраза («Куда же ты, дурашка?»), срабатывал триггер. Во мне просыпался неустрашимый охотник-инквизитор, который не видел перед собой мужчину, женщину или ребенка, а видел суть – абсолютное зло в овечьей шкуре. И я наказывал зло. Решительно наказывал, ни разу не попавшись. Теперь мне нет нужды читать третий листок. Нет необходимости заканчивать недорисованные картины. Мне больше не нужны деньги на жизнь, мне не нужно думать о будущем. Вновь появилась цель. Нужно вернуться к первоистокам зла и покончить с этой затянувшейся охотой – раз и навсегда.

…

Я стою на пороге квартиры Генки, надо сделать десять глубоких вдохов и выдохов, выровнить пульс. На мне вязанные перчатки с отрезанными пальцами, а в руке старый травматический ПМ, расточенный до боевого. Звонок в дверь. Тишина. Я слышу, что кто-то стоит и внимательно смотрит на меня сквозь глазок, но не решается открыть. Наконец ключ поворачивается, я решительно распахиваю дверь и прохожу внутрь. Навстречу мне выходит жена Генки – по ее лицу стекает черная нефтяная жижа, а глаза горят бронзой – я опоздал, он ее поразил злом, стреляю в лоб. Тут же обращаю взор на племянницу, именно она открыла дверь. Во мне теплится надежда спасти хотя бы ее.. Но нет, ее рот искажен ужасом и из него льется расплавленное олово. Выстрел. Легкая тень сожаления. Вдруг меня с силой бьют в плечо и я поскользнувшись на крови падаю. Кто-то выскочил в подъезд. Встаю и бегу следом, нельзя никого упустить. Любой росток зла даст приплод. Это мальчишка, он бежит босиком по снегу, целюсь и кричу ему вслед: «Куда же ты бежишь, дурашка?».

Внутри что-то екнуло. Нет, тысячу раз нет! Это сказал не я! Но голос то был мой! Падаю на колени и рыдаю. Меня засыпает снегом. «Wer mit Ungeheuern kämpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird». Я сам пропитался злом. Оно уже во мне. Мальчик убегает, зло остается. Как в далеком детстве. Круг замкнулся. Пора его разорвать, я подношу пистолет к виску, жму на пусковой крючок и уже не слышу выстрела.

…

«Эти праздники так быстро проходят, моим друзьям совсем не хочется в школу. А мне хочется, там Сашка. Сегодня мы переписывались с ним до утра, мама поругала, что я сбила себе весь режим. Но ей этого уже не понять, ведь не ей 17, не она влюблена. Завтра мы с ним пойдем на каток. Это наша первая встреча за неделю. Ох, как все сладко сжимается внутри, мне кажется, что я недотерплю до утра. Папа пошел с братиком в магазин за тортом, он скоро придет. Люблю их. Кто-то звонит в дверь. Странно, за дверью дядя Игорь. Они ведь совсем не общаются. Папа говорит, что он псих. Я же помню, как он семь лет назад нам подарил свою картину и много сладостей. В глазок он не кажется опасным, да и как не открыть ему, ведь сегодня Рождество, праздник примирения. Пока-пока, дневник, завтра я напишу много интересного».

Прим. от автора. Написано по мотивам, к сожалению, реальных событий. Поэтому приношу свои извинения близким жертв, если узнаете их истории в этих строках. Мотивы произошедшего и некоторые иные моменты художественно искажены. Хотел написать, чтобы помнили, что рядом с нами зло и следует быть осторожными.

Картинка в сети ищется как "Дунн Риддел и его призраки". Дубликат выдает из-за нее.

Это была Весна 2018. Историю мне рассказал один из знакомых. Он любил шариться по метрополитенам разных городов Украины и России. Лазил он исключительно ночью, когда контактный рельс был уже отключён, а обходчики завершили свою работу. Так вот он пошёл в Питерский метрополитен. Это было глубоко ночью. Пошёл он с группой друзей как обычно. Ишли они по туннелю, шутили про духов, крыс метро. Они знали Кировско-Выборгскую линию как свои 10 пальцев и знали каждый сантиметр этой линии. Но тут они увидели ответвление, которое они никогда не видели. Все друзья ушли в этот туннель, кроме троих. Одним из них и был мой знакомый. Друзья договорились, что скоро вернутся, просто посмотрят на это ответвление. Ждали их около 15 минут и тут выбегает их пацан. Он сильно хромал и был очень испуган. Тройка спрашивает того пацана про то, что случилось с ним, где остальные? Пацан сказал, что хромает из-за того, что бежал и споткнулся об рельсы и чуть не упал, а бежал он от странных звуков. Тот пацанчик шёл сзади всех, а впереди шли четверо. Потом те четверо остановились и начали прислушиваться к странным звуками из дали, эти звуки с каждой секундой будто приближались! Как тот пацан сказал, звуки были похожи на дудения паровоза и езды. Но откуда в Питерском метро Паровоз? И откуда появилось это ответление? После этих звуков пацанчик убежал оттуда. А тех друзей больше никто никогда не видел. Когда выжившие вышли на поверхность, все разошлись по домам. Через три дня после той ночи они вернулись на то место, но там не было никакого ответвления и звуков паравоза. Все оставшиеся друзья остались живыми и здоровыми, но тому пацану до сих пор иногда снятся эти звуки и туннель. Больше они никогда не ходили в метро...

Рассказ по теме на декабрь - "Под бой курантов".

Ссылка для  желающих принять участие - Закрытие конкурса крипистори по теме "Детские передачи". Новая тема на декабрь, с призом за 1 место

Декабрь в этом году выдался снежный и морозный. Весь город выглядел словно сошедшим со страниц сказки, зловещей сказки… Ведь как часто в ужастиках именно такие рождественные городки становятся эпицентром страшных событий.

Конечно не об этом думала Света по дороге на почту, а скорее наоборот – о том, как красиво вокруг. В этом году она наконец-то решила во что бы то ни стало создать себе праздничное настроение. В прошлые года с этим как-то не особо получалось: то в больницу попадёт, то с молодым человеком расстанется, про семью же вообще и упоминать не хочется, там Новый Год никогда не праздновался, да и дочь теперь не особо звали в гости, придерживаясь принципа «18 лет? Всё, теперь сама, а у нас своя жизнь». Дома у Светы уже стояла небольшая аккуратная ёлочка, украшенная самодельными игрушками, на окне приветливо мигала гирлянда, а в вазочке лежали мандарины, призывно распространяя одуряющий аромат.

На почту же Света шла по весьма волнительному поводу – ей пришла посылка от Анонимного деда Мороза. Об этом набирающем популярность проекте она узнала с развлекательного сайта Пикабу. Несколько лет наблюдала за фотоотчётами и в этом году решилась поучаствовать сама. К слову ее «внучок» уже успешно получил посылку и вроде бы был доволен подарками. И вот наконец она обнаружила в почтовом ящике долгожданное извещение и поспешила за посылкой. Почта на удивление встретила улыбчивым оператором и полным отсутствием очередей, так что спустя каких-то 10 минут Светлана быстрым шагом уже шла обратно и когда поворачивала за угол очередного здания, её сбил с ног бегущий парень. Конечно она не заметила, что он, помогая подняться, ловким движением закинул ей в пакет еще что-то. Придя в себя, девушка наконец-то отправилась домой…

В квартире Света поспешно разделась и достала посылку из пакета, с удивлением обнаружив там еще одну коробку, поменьше. «Странно, я точно получала только одну посылку, может бонус от самой почты», - удивилась девушка. Несколько минут шуршания скотчем и картоном и посылка от Тайного Деда Мороза была открыта, там оказались милые безделушки, сладости и книга, Новый Год однозначно удался! Но что же в этой неучтённой коробочке? Словно в противовес, там не оказалось ни новогодней мишуры, ни конфет, ни милых мелочей. Сверху лежал конверт, а под ним – плотно запакованный свёрток. «Ну что же, наверное, стоит сначала прочитать письмо», - решила девушка и распечатала конверт:

Скорее всего вы решите, что это розыгрыш, но уверяю, что всё нижесказанное более чем серьёзно, и уже совсем скоро вы убедитесь в этом.

Для начала – вам интересно, кто я, но увы, личность свою я оставлю в секрете, могу лишь сказать, что ровно год назад я так же, как и вы получил эту коробку, и я очень надеюсь, что вы через год поступите так же как я – передадите её другому человеку. Я думаю вы уже обнаружили свёрток, возможно даже открыли, в таком случае разочарую – эта милая на первый взгляд статуэтка не сувенир и не игрушка, а самая настоящая проклятая вещь и если вы хотите благополучно дожить до следующего нового года, вам стоит знать несколько правил:

1. Не пытайтесь избавиться от статуэтки или уничтожить её, она всё равно таинственным образом вернётся, но при этом на первый раз нарушение правила принесёт неприятные последствия лично вам, а на второй – для всего мира, к счастью, пока никто не совершал этой ошибки дважды.

2. Не раньше, чем через год (а вы будете считать дни до окончания срока, поверьте), вы сможете передать её другому человеку (кому – вам подскажет статуэтка). Если всё пройдёт успешно, вас эта ситуация больше не коснётся.

3. Если вы будете следовать правилам 1 и 2, то несмотря на неприятный побочный эффект от владения предметом, он не сможет причинить вам вреда.

Простите, что втягиваю во всё это, так уж вышло, ничего личного.

На этом письмо закончилось. Света пыталась убедить себя, что всё это чья-то злая шутка, но предчувствие беды доказывало обратное. Она медленно достала свёрток из коробки и развернула его. Под оберткой оказалась небольшая фигурка… пингвина! И что странно, она была тёплой… даже не так, от неё исходила легкая пульсация, а в следующий миг девушка вскрикнув выпустила фигурку из рук – на ее ладони расплывалось кровавое пятно, статуэтка каким-то образом уколола её, хотя на ощупь была гладкой! Девушка подняла фигурку, запихнула обратно в коробку и задвинула подальше на антресоль.

В попытках успокоиться, Света выпила горячего чая, потом допила остатки вина, и включив какую-то нудную передачу по телевизору, наконец-то забылась тревожным сном.

***

Спустя год вы бы не узнали ту жизнерадостную Свету, которой она была, идя на почту за своим новогодним подарком. Теперь под глазами у неё залегли тени, а взгляд был полон скорби. Ведь каждую ночь, уже 364 дня ей снился один и тот же кошмар: Мир, скованный льдом, небольшие группки людей, пытающихся выжить, и неотступно приближающаяся смерть от некогда любимцев людей – пингвинов. Теперь она точно знала, что произойдёт, если кто-то дважды нарушит правило №1…

Света уже неделю следила за одним парнем-спортсменом, на которого ей указала статуэтка. Наконец-то можно избавиться от злополучной фигурки пингвина и снова спать спокойно… хотя иногда ей начинало казаться, что кошмары стали ее вечными спутниками.

Тем временем парень дошёл до уличного ларька-кофейни, куда обычно он заходил во время прогулки и, оставив спортивную сумку на скамейке рядом, пошёл заказывать кофе. Этим и воспользовалась Света, подложив небольшой сверток в полуоткрытый кармашек. Вздохнув с облегчением, девушка спешно покинула «место преступления» и направилась домой.

***

Прошло целых полгода спокойствия, Света наконец-то стала походить на саму себя, снова улыбалась, ходила гулять с друзьями, но иногда по её лицу словно пробегала тень, и она могла резко прервать разговор или же просто развернуться и уйти, после рассыпаясь в извинениях.

Сегодня же с самого утра девушка чувствовала себя не в своей тарелке, перед мысленным взором то и дело возникала фигурка пингвина. Когда же девушка наконец уснула, ей снова приснился мир, скованный льдом, а это значило лишь одно – тот парень, которому она передала статуэтку, нарушил правило №1 дважды и теперь мир обречён…

Наутро выпал снег.

1499 год

Одинокий сторож лениво беседовал с каким-то мужчиной, время от времени осторожно взмахивая рукой, держащей бутыль. Его тихий голос доносился сквозь мерный плеск морских волн до лодок, укрытых сумраком позднего вечера. Выглядывая из-за борта, Элена Перес покосилась на своего спутника, сидящего рядом. Тот, прислонившись спиной к ящику, меланхолично ковырял ножом какую-то деревяшку в руках. Тадео был младше её на пару лет – подросток среднего телосложения с конопатым лицом и очень хитрыми зелёными глазами. Паренёк был приставлен к ней, чтобы она не напортачила в своём первом деле. Словно почувствовав на себе её взгляд, юный надзиратель буркнул, не поднимая головы.

- Ушёл уже?

- Ещё нет.

Однако развития событий долго ждать не пришлось – сторож неторопливо направился в противоположную от них сторону, вместе со своим знакомым. Дав об этом знать новому товарищу, Элена незаметно прокралась к дверям амбара. Рядом, внимательно озираясь, встал Тадео, одновременно прикрывая её .

- Так, где ты, говоришь, научилась вскрывать замки?

- Папа был слесарем, - девушка, не глядя достала набор отцовских инструментов, оценивая уровень сложности металлической преграды.

- Он знает, чем ты тут занимаешься?

- Он умер.

- А-а… Тогда понятно.

Элена, вставив тонкую, но прочную шпильку в отверстие замка приступила к деликатному поиску механизма. Уже через десять секунд ей удалось зацепить его – в дело пошла вторая отмычка. Засунув её, Перес начала выискивать и по одному поднимать штыри. Быстро покончив и с этим, она, затаив дыхание, повернула первую шпильку, и, услышав знакомый щелчок, не сдержала победной улыбки. Тадео, тоже услышавший это, уважительно промычал и беззвучно похлопал в ладоши.

- Всего полминуты на старый амбарный замок. Ты не так уж плоха, как я думал.

- Не полминуты, а меньше. А за сколько бы ты открыл? – Элена, даже совершая преступление, решила провести «работу над ошибками». К тому же, теперь ей предстоит этим заниматься все последующие годы – лучше уже сейчас начинать с саморазвития. Она аккуратно сняла тяжёлую преграду и приоткрыла дверь. Тадео повелительно остановил её, позволив себе первому заглянуть в «ларец».

- Ну, начнём с того, что мне бы и не пришлось – сюда можно пролезть через крышу.

Девушка недовольно скривилась, хотя и понимала, что должна была пройти эту проверку. Она зашла внутрь вслед за напарником.

- Так я справилась? Меня возьмут?

- Всё зависит от главаря. Но если хорошо поработаешь над моим членом, могу приукрасить рекомендации.

- Могу отлично поработать над твоей физией, - она оглядела содержимое склада, быстро отыскав длинные ящики, нагромождённые друг на друга по две штуки.

- Как знаешь. Мое предложение в силе, - юноша тоже заметил их и направился к ним. - Но так уж и быть, передам ему, что ты умудрилась не облажаться.

Подойдя ближе, оба взломщика не стали терять время даром. Здесь уже пришлось потрудиться ломом. Открыв первую крышку, Элена быстро прикрыла рот маской из платка, укорив себя, что не сделала это раньше – вонь разложившегося трупа ударила по всем рецепторам носа. Стараясь не смотреть на лицо, она сфокусировалась на немногочисленных личных вещах, лежащих рядом.

Прибрав кое-что, девушка потратила несколько мгновений на то, чтобы пересилить себя и ощупать карманы. Внезапно во внутреннем отделе куртки она нащупала нечто твёрдое. Отвернув край, её тонкие пальцы подцепили обложку книги. Кинув быстрый взгляд на спутника, Перес открыла рукопись. Это был личный дневник: на каждой странице проставлены даты, а на обратной стороне обложки значилось имя – Юсебио Феррер.

Поддавшись неуместному чувству сентиментальности, Элена спрятала книгу в свою сумку, решив позже почитать – о чём писал этот человек, погибший вдали от родины. Если бы она тогда знала, к чему приведут её эти строки, то преступный мир Кадиса показался бы ей не таким уж плохим вариантом.

1500 год

Теряющий ночную прохладу, полную свежести, мягкий песок начинал приятно греть всё ещё нежные стопы. Вскоре он превратится в раскалённую массу, но пока что Элена наслаждалась краткими минутами предполуденной поры. Сейчас ей нужно было успокоиться. Десять минут назад у неё состоялся приватный разговор с Че – андалузцем, имеющим темное прошлое и лишённым одного глаза. А любая минута, проведённая рядом с ним, пробуждала внутри Перес дрожь и напряжение. Этот человек страшил не хуже призрачных дикарей.

Направляясь к палаткам Аристократа и Торгаша – парочки, которая сдружилась на почве обоюдной любви к деньгам – девушка собиралась закинуть в свой, стоящий рядом шалашик, сумку. Но на подходе замедлила шаг. Гонсалес разговаривал с комиссаром Сантаной и, судя по его хмурому лицу, явно был чем-то недоволен. Элена уже знала – чем именно.

- Я что-то не пойму – меня в чём-то подозревают? – Рауль вальяжно полу-лежал на тюках, уложенных рядом со входом в его жильё. Сантана же стоял рядышком, засунув руки в карманы. В метре от него тенью замер помощник комиссара.

- А вам есть что скрывать? – полицейский наигранно шутливо склонил голову.

- Секреты у каждого есть, сеньор комиссар.

Проходя мимо, Элена встретилась глазами с Сантаной.

- В этом вы, несомненно, правы…, - служитель закона сказал это вполголоса, проводя взглядом девушку.

- Может, объясните уже, что вы тут разнюхиваете? – Гонсалес явно разволновался и принял сидячее положение.

- Запросто. Сперва, только, скажите, кто может подтвердить ваше прибытие на собрание сразу после моего объявления о нём?

- Родригес. Он был рядом со мной.

- Хм, в моей работе таких называют заинтересованным лицом. Вы с ним неплохо скантовались и он наверняка заступится за вашу персону. Ну же. Неужели из всей полсотни людей, кто есть на пляже, вас видел только он?

Рауль тяжело вздохнул, негодуя. Он огляделся по сторонам и увидел Элену рядом с её палаткой.

- Пако! Эй! Скажи этому сеньору, что видел меня у главного кострища ещё до собрания – я помню, ты был там.

Девушка внутренне сжалась – именно этой просьбы она опасалась. Но Аристократа она всё же боялась меньше, чем андалузца. Перес медленно выпрямилась и приняла задумчиво-озабоченный вид.

- Разве? Простите, но я плохо помню – я разговаривал тогда с сеньором Гутьерресом. Не могу точно сказать…

- Что ты несёшь, шкед? – Гонсалес встал. – Ты же поздоровался со мной. Я пришёл туда сразу после разговора с комиссаром.

Элена пожала плечами. Аристократ сделал шаг навстречу ей.

- Что, память отшибло, щенок?!

Сантана остановил его за плечо, кивнув на палатку.

- Мне хотелось бы посмотреть на ваше жилище. Кое-кто сообщил мне о краже парочки мушкетов и я должен убедиться, что подозреваемые мною не причастны к этому.

Гонсалес нервно усмехнулся.

- А с чего вы решили, что я позволю вам рыться в моих вещах? Можете говорить сколько угодно, что у нас тут закон и всё такое, да только вы не действующий полицейский. Я не обязан вам подчиняться. И если уж искать пропавшее оружие, то идите к Иваресси – все в курсе, кроме вас, судя по всему, что он отсидел за кражу.

- Так уж вышло, что я уже был у него. И он со всей доброжелательностью пригласил меня в свою палатку, чтобы я убедился в его невиновности. Можете спросить его сами. Ну, так, что?

- Повторю ещё раз, вы не имеете права. Здесь не Испания. Вас избрали следить за порядком, а не копаться в чужом белье.

К этому моменту Сантана растерял всю любезность. Прищурившись от солнца, он покопался ногтем в зубах, убрав из голоса свой официальный тон.

- Знаешь что, Рауль. Я могу выбить из тебя сейчас всё дерьмо, у всех на глазах, и никто мне ничего не сделает. Никто за тебя не заступится. Я здесь решаю, кто прав, а кто – виноват. Хочешь, чтобы я обвинил тебя без следствия? Да запросто, мне же меньше работы – как ты сам отметил, я тут на добровольных началах. Так что, решай.

Аристократ насупился, сжав губы. По его виду было ясно, что угроза возымела эффект – парень любил распускать перья, но в петушиный бой с орлом лезть не решался. Он медленно отошёл в сторону, давая проход комиссару. Тот молча зашёл внутрь. К тому моменту Элена уже отошла как можно дальше, чтобы не попасть молодому человеку под горячую руку. Она огляделась, чтобы найти, кому может пригодиться её помощь. Большая часть волонтёров была занята обустройством столовой. Работами руководил товарищ их повара, бывший владелец таверны. Перес направилась к нему.

Никто в лагере не знал, что она девушка. Все дни, проведённые на корабле, она тщательно скрывала свою сущность, и на то были весомые причины. Возможно, она и дальше бы строила незаконную карьеру в родном Кадисе, если бы не дневник. В книге, которая сейчас была тщательно спрятана в её вещах, хранились секреты, за которые могли убить. Впрочем… и без этого смертей хватало. И лишь Элена знала наверняка, что кроется за ними. Только ей было известно, кто повинен в гибели отряда Промино и того бедного солдата. Однако правда была слишком безумной, чтобы ею можно было поделиться со всеми.

Одетая, как обыкновенный паренёк, в мешковатой одежде, скрывающей почти зрелую грудь, девушка, уже привычно, типичной юношеской походкой подошла к Наварро. Полноватый мужчина с курчавыми волосами и толстыми ручищами деловито направлял добровольцев, активно помогая в обустройстве места для общего питания.

- Сеньор Наварро, чем я могу помочь? – благодаря заметному «песку» в голосе, ей не приходилось прилагать больших усилий, чтобы выдавать себя за юношу.

- Я только что послал Моралеса за парусиной – натянем полотнища над столами, чтобы в дождь можно было поесть. Иди, подсоби ему.

Ловца крыс она быстро нашла. Его знал в лицо уже весь лагерь, хотя на корабле паренёк не высовывался, как и Элена. Но после того, как он и сторож Хименес вместе с солдатами принесли из джунглей вести о гибели отряда Чавеса, многие в лагере гадали – что именно увидели первые свидетели жестокого убийства. Сам Фабио с того момента выглядел неважно. Наверно, не смог нормально уснуть, подумала Перес. Тихо произнеся «давай, помогу», она взяла один из тентов с другой стороны и вместе они потащили его к столовой.

- Значит, после обеда ты снова отправишься за дичью? – Элена взглянула на молодого мадридца, отметив угрюмое спокойствие на лице. – Один?

- Нет. Сантана отправляет со мной Кастильо.

- Боишься? – Перес, вложив в голос сочувствие, спрашивала не из праздного любопытства. Этот юноша видел нечто ужасное – он заслуживал понимания.

Однако Моралес не отвечал – лишь покосился в сторону далёкого леса. Элена, ощущая мимолётное желание поговорить хоть с кем-нибудь, а заодно решив поддержать немногословного собеседника, продолжила.

- Ты вроде как вчера кого-то всё же поймал в свои ловушки. Муньос на раздаче сказал, что эти зверьки похожи одновременно на крыс и белок. Интересно, как это... Ты уже дал им название?

По Фабио было видно, что тот всерьёз задумался над её вопросом.

- Не знаю. Мы ведь не первые здесь. Может, уже кто-то назвал их?

- Может быть. Но вдруг твой вариант окажется более… красивым или подходящим?

Они как раз поднесли тент к ближайшему столу, аккуратно расстилая его рядом.

- Тогда… Эвит.

- Эвит? Это сокращённое от Эвита? Твоя подружка? – Элена по-мальчишески хитро прищурилась, вызвав у парня смущение.

- Ну, просто это имя означает ещё и нечто «оживлённое, живое». Эти зверьки очень подвижны.

- И при этом очень вкусные. Так, значит, ты оставил свою пассию далеко за морем, а сам рванул в опасные земли. Почему? Вы разошлись?

Ребята отправились за второй «крышей».

- Нет… Просто там я обыкновенный ловец крыс и большего мне не светило.

- Не хочу разочаровывать, но ты и здесь занимаешься этим.

- Ты прав, но здесь мой улов важен. Если бы я вчера не притащил этих грызунов, пойманного третьей группой мяса не хватило бы на всех.

На лице Элены появилось еле скрытое пренебрежение.

- И что же, ты собираешься до самого конца экспедиции только этим и заниматься?

- Что ты имеешь в виду?

- Ты ведь наверняка надеялся найти здесь… что-то существенное.

- Ты про золото? - Фабио вздохнул. – Честно говоря, со времени нашего прибытия у меня большие сомнения насчет того, что мы что-то здесь найдем, кроме фруктов да зверей.

Перес остановилась, заставив спутника замедлиться и обернуться. Она оценивающе оглядела парня, вызвав его недоумение.

- Что?

Сжав губы и мимолетно стрельнув глазами по сторонам, она перешла на полушёпот.

- А если я скажу тебе, что здесь действительно есть кое-что? Что-то, что оценят в Испании в целое состояние.

Моралес подошёл ближе.

- О чём ты?

- Я из тех, кто сел на этот корабль из-за сказочек о богатствах туземцев. Но в отличие от остальных, у меня имеются серьёзные доказательства того, что здесь есть чем поживиться.

- Откуда? – печаль парня как рукой сняло. Теперь он выглядел сосредоточенным.

- Как ты сам сказал, до нас здесь была как минимум одна экспедиция. Это действительно так. И так случилось, что ко мне попал дневник одного из её участников.

- Это та самая, в которой был брат капрала Промино?

- Что? – девушка смутилась. – Брат Промино был здесь уже? Я не знала…

- Об этом знают лишь несколько человек. Капрал нашёл его голову на месте убийства группы лейтенанта.

- Ты серьёзно?! Она была прямо там? Он сам её нашёл?

- Да, да и ещё раз да, - крысолову явно не хотелось говорить на эту тему. – Я сам не понимаю, как так вышло. Может, капралу вообще показалось. Может, это чья-то ещё голова.

- Как тут можно перепутать? Там что, был череп?

- Хуже. Она была маленькая и сморщенная, серого цвета. Как будто голова маленького человечка, размером с крысу.

Глаза Элены расширились. Она отвела взгляд и прикрыла рот ладонью, но вовсе не так, будто представила это «чудо». Такое поведение заставило Моралеса нахмуриться.

- В том дневнике что-то писали о том, что происходит с нами сейчас?

Перес не успела ответить – рядом появился Сантана. Комиссар как всегда имел дружелюбный вид, но девушка уже знала, что это всего лишь напускное.

- Фабио, ты не будешь против, если я заберу ненадолго Пако – нужно поговорить с ним?

- Да, конечно…

Ловец крыс ушёл к тентам, а Сантана отвёл Элену в сторону.

- Перейдём сразу к делу. Зачем ты соврал о том, что не видел Гонсалеса?

- Я не врал. Я сказал, что не заметил его присутствия.

Полицейский ухмыльнулся.

- Сразу видно вашу породу. Давно воруешь?

- Хотите сказать, что это я украл?

- Не отрицаем, значит. Нет, я тебя не обвиняю, но уверен, что ты знаешь – кто это сделал.

Перес старалась не прятать глаза.

- Откуда мне знать, если я сам был на месте задолго до собрания?

Сантана громко выдохнул, глядя куда-то вверх.

- Я ведь не слепой, Пако, - его тон предвещал нечто нехорошее. – У меня было полно времени на то, чтобы узнать каждого из вас. На корабле я заметил не только то, что ты частенько болтаешь с Че, Иваресси и Диасом – нашей криминальной бандой. И мне интересно, они знают, что их «шестёрка» в буквальном смысле не имеет яиц?

Элена беззвучно ругнулась. Комиссар, заметив реакцию, сложил руки на груди.

- Одна девчонка и шесть десятков мужиков, не считая ушедших солдат. Даже боюсь представить, что будет с тобой, если…

- Не говорите никому, пожалуйста, - девушка перебила его, вскинув голову.

Сантана спокойно наблюдал за ней.

- Это, конечно, не моё дело, но какого хрена ты вообще сюда попёрлась? Надо быть либо сумасшедшей, либо неуязвимой убийцей, чтобы полезть в это пекло в подобной компании.

- Я скажу, вам, кто украл ружья. Но взамен попрошу, чтобы вы молчали о том, кто я на самом деле.

Удивление в поведении Сантаны проявилось лишь в одном жесте – он снова засунул руки в карманы и слегка склонил голову набок.

- Ты же была у кострища.

- Была. Но у меня есть уши.

- Если это только догадки…

- Это не домыслы. Я укажу вам на виновных. Но пообещайте мне, что будете молчать.

Сантана с самым невинным видом взглянул в сторону, а затем протянул ладонь.

- Договорились, Пако. Или можно звать тебя иначе?

Спустя несколько часов

Неторопливо следуя в заданном ранее направлении через холмы, Кристобаль Соларес покосился на своего спутника. Пио Иваресси, известный воровским прошлым, явно был не в восторге от идеи Сантаны отправиться за фруктами, оказавшись в опасной близости от джунглей. Низенький мужчина сорока лет, с бронзовой кожей и тонкими усиками, вертел головой по сторонам, лениво жуя кусок солонины. По другую сторону очкастого учителя географии шёл Фидель Бланко – действующий журналист из Мадрида. Молодой парень с интересом изучал окрестности.

- Вы заметили – здесь солнце очень долго находится в зените? Практически в одном положении…

- Яркое доказательство того, что мы находимся где-то на экваторе, - Соларес утёр платком пот с лица. – Здесь и созвездия иные. Привычные нам теперь сдвинулись на северо-восток.

- Так вы один из тех, кто считает, что Земля – круглая?

- А путешествие Колумба – для вас не доказательство?

- Ну, учитывая, что его недавно привезли в Испанию в кандалах, а да Гама выяснил, что тот лживо назвал Индией совсем другие земли, то он запросто мог наболтать много всякого о том, где был.

- И до Колумба были учёные, которые успешно доказали гелиоцентрическую теорию. Эратосфен, Аристотель, Пифагор…

Он запнулся, услышав окрик в нескольких сотнях метров от них. Сантана распорядился разделить волонтёров на восемь групп по три человека в каждой. Все они шли одной линией вглубь берега и каждые пять минут подавали голос в порядке очереди. Первой группой руководил сам комиссар, который кричал «Первая!», после чего отзывалась «вторая» группа и последующие за ней. В самом лагере остались матросы, повар с трактирщиком, а также охотник, решивший пока заняться подготовкой снаряжения. Крысолов в компании помощника полицейского расставлял новые ловушки вслед за линией волонтёров.

- Пятая! – Бланко отметился, внимательно прислушавшись. Ему ответила следующая группа, следующая параллельно. – В любом случае, мы оба с вами понимаем, что пока Церковь не признала эти теории правдивыми, нам всем предстоит жить по «старым заветам».

- Ну, единственный наш священник ушёл в джунгли, так что, могу думать и своей головой.

Журналист усмехнулся, после чего в очередной раз с лёгкой тревогой посмотрел в сторону лесов, до которых оставалось минут десять ходьбы.

- Думаете, они вернутся?

- Солдаты? – учитель не успел ответить – в разговор встрял Иваресси. - Если оттуда появится хоть один живой человек, то это определённо будет дикарь.

Он заприметил деревце с яркими плодами, похожими на яблоки, и направился к нему.

- Наш капрал выжил из ума от всех этих странных смертей – повёл весь отряд на убой. Не думал, что скажу это когда-нибудь, но нашему полицаю я доверяю больше, чем любому из этих вояк.

Бланко и Соларес удивлённо переглянулись, следуя за ним. Журналист прочистил горло перед тем, как задать вопрос.

- Давно хотел спросить. За какие заслуги вас взяли на борт, Иваресси? Наслышан о вашем прошлом…

Пио оглянулся на него искоса, снимая фрукт с ветки.

- Интересно, от кого?

- Сами знаете, слухи – они, что ветер в бухте Кадиса. Дует со всех сторон.

Воришка неопределённо промычал, но вскоре ответил.

- Вот вам одна из моих наглядных способностей – я отлично нахожу еду.

Журналист легкомысленно улыбнулся, надкусив сорванное «яблоко» .

- И не поспоришь.

Все трое оккупировали дерево, занявшись атакой на его плоды. Время от времени они отзывались на перекличку, заполняя тем временем свои корзины. К счастью, они знали, или, по крайней мере, думали, что знали – что здесь можно употребить в пищу. Сантана передал всем сведения погибшего садовода, полученные в ходе первой прогулки вглубь материка – о них поведал крысолов. Конечно, можно было не рисковать и питаться одним мясом и сушёными фруктами, но те уже почти закончились, а рацион нужно было разнообразить. К тому же, всё равно следовало изучить, чем здесь можно питаться – в будущем на этом месте могла появиться новая колония.

Соларес, срывая очередной плод, случайно выронил его – тот откатился за его спину. Повернувшись, чтобы поднять его, учитель, нахмурившись, посмотрел туда, где начинался лес. Пальцы приподняли очки поближе к глазам, будто так можно было лучше увидеть.

- Фидель, вы видите? – он показал журналисту в сторону рощи. Тот сделал несколько шагов в указанном направлении. Бланко собрался было что-то сказать, но сперва оглянулся на Иваресси, чтобы убедиться, что их спутник наблюдает то же самое. Пио скривил лицо, прикрыв глаза от солнца ладонью.

- Чёрт меня раздери…

- Это наш? – Бланко взволнованно теребил воротник рубашки. – Это один из бойцов Промино?

- Похоже на то.

- Он там что, один? – Соларес перенял тревогу товарища.

- Кажется, он ранен, - журналист сделал ещё пару шагов вперёд. – Смотрите, он еле держится.

- Так, ты не спеши-ка, - Пио остановил его за плечо. – А если там дикари? Вдруг это ловушка…

- Ты не видишь, он весь в крови? – газетчик замотал головой, переводя взгляд между ним и солдатом. – Мы должны помочь ему.

- Я не слепой, придурок. Да только он на окраине леса стоит. Уверен, что там за деревьями никто не прячется?

Бланко определённо внял этим словам. Однако ситуация выбила его из колеи.

- Надо позвать остальных.

- Даже не думай. Только представь – что, если там сейчас поджидает вся эта дикая толпа, а мы приведём им на убой всех, кто есть на берегу. Отличный план, ничего не скажешь.

- И что делать? Бросить его?!

- Да! Захочет, дойдет сам. Дошёл же до опушки.

Парень нервно взлохматил волосы.

- Это неправильно.

Соларес же сложил ладони рупором и крикнул бойцу вдалеке.

- Эй! Вы один?! Где остальные?!

Иваресси недовольно покосился на него, но промолчал. Послышался тихий, полный страдания, голос солдата.

- Тут ещё есть…

- Вы слышали – он сказал, там есть ещё, - учитель поправил шляпу на голове и сбросил корзину с плеча. – Я пойду к нему.

- Эй, тупица, я неясно выразился? – вор остался стоять на месте. – Он мог привести с собой врагов!

- Если бы привёл, то предупредил бы, - Бланко решил поддержать товарища. – Я тоже пойду с ним.

- Вы либо психи, либо законченные кретины.

- Лучше позови Сантану. Или сбежишь, как трус? – журналист уже собрался догонять ушедшего Солареса.

- Слышь, не зарывайся. Вы оба совершаете огромную ошибку.

- Как скажешь, - парень махнул рукой и поспешил к деревьям.

Иваресси, ругаясь вполголоса, сплюнул себе под ноги. Он посмотрел туда, где должна была идти следующая группа.

- Четвёртая! Эй!

Подождав несколько секунд, он повторил призыв. Никто не отвечал.

- Да какого чёрта… Шестая! Ответьте!

Не дождавшись отклика, он простонал в пустоту и пнул камешек, уставившись в сторону ушедших. Постукивая носком по земле, Пио постоял ещё какое-то время, но затем развёл руками.

- Да хрен вам, я тут останусь…

Соларес, придерживая шляпу, бежал к солдату. Тот, сперва облокачиваясь о ствол, вдруг привстал на обе ноги и обернулся, как будто кого-то увидел. Кристобаль услышал, как он вяло отозвался на чьи-то голоса, а затем довольно быстро направился в чащу.

- Эй, стой, куда ты?!

- Там ещё есть…

Соларес оглянулся на журналиста, бежавшего за ним.

- Он куда-то уходит!

- Там, видимо, ещё раненые.

Вернув взгляд к лесу, учитель увидел, что тот уже скрывается в глубине леса. Добежав, наконец, до первых деревьев, он с осторожностью смотрелся.

- Эй, где ты?!

- Они тут – я слышу их…, - послышался знакомый голос в полусотне метров от него.

Здесь помимо высокой растительности, обосновался весьма густой подлесок. Бурная зелень высотой в человеческий рост ревниво скрывала окрестности в пределах десяти шагов. Преподаватель, не дожидаясь Фиделя, направился вслед за бойцом, а точнее туда, где только что слышал его. Судя по траектории, тот двигался очень хаотично, меняя направление. Кажется, где-то вдалеке он слышал ещё голоса, но было трудно сказать, как далеко находятся их источники. Позади его догонял Бланко.

- Где он? Я его потерял. Чёрт…

- Он ушёл куда-то туда… По-моему, там несколько человек, я слышал.

Раздвигая заросли и переступая через окутавшую территорию на самых разных уровнях сеть лиан, они напряжённо вслушивались в окружающие их звуки. Соларес готов был поклясться, что где-то впереди звучит неясное бормотание. Сзади, впрочем, тоже поднялся мученический бубнёж.

- Что-то мне как-то нехорошо… Фух, здесь какая-то адская духота.

- Да, - рассеянно ответил Кристобаль. – Ветра нет.

Он остановился, рассчитывая уловить местонахождение вояки. Рядом опёрся рукой о дерево журналист. Его голова склонилась к земле.

- Проклятье, меня мутит.

- Может, вернёшься?

Парень махнул рукой, заставив себя поднять глаза в поисках того, кто завёл их сюда.

- Куда он запропастился?

- Не знаю, как-то он очень резво убежал. Э-эй! Где ты?!

То, что он услышал в ответ, заставило его оторопеть.

- Эй, где ты?!

Это был его собственный голос, однако к эху звук совершенно никак не относился. Другие интонации, а сам источник будто находился в паре сотен метров от них. Соларес, скривившись, посмотрел на товарища и увидел те же эмоции.

- Что…

Он нашёл в себе смелость ещё раз попробовать.

- Кто здесь?!

- Кто здесь?!

Незнакомец будто игрался с ними. Тем временем, Бланко явно стало ещё хуже – он сложился пополам и выплеснул под ноги толстую струю рвоты, еле удержавшись в стоячем положении. Учитель растерянно смотрел то на него, то в чащу – туда, откуда звучал голос. На несколько мгновений он будто ощутил холод на спине. Мурашки пробежали по позвоночнику слишком плотными рядами – запоздало мужчина понял, что происходит. Он повернул голову вбок, скосив глаза. Дыхание тут же спёрло. С нависающей над ним ветки на плечо медленно спускалась змея толщиной в женскую руку.

- Фидель…

Кристобаль видел, как журналист мутными глазами наблюдает за происходящим, но не двигается с места. Сделав осторожный шаг в сторону, учитель попытался освободиться от объятий незнакомки. Та недовольно прошипела, собираясь обернуться вокруг его талии. Сделав над собой отчаянное усилие, Соларес, с криком, схватил её за вторую часть туловища и отбросил в сторону, тут же попятившись назад. Хладнокровное обиженно съёжилось, но мстить не стало, медленно ретировавшись в кусты. Подняв взгляд выше, мужчина, тяжёло дыша, заметил нового гостя. Неподалёку, на одной из веток, восседала чёрная обезьяна размером с восьмилетнего ребёнка.

Соларес, сощурившись, приподнял очки, чтобы суетливо вытереть пот вокруг глаз, но вернув их на место, обнаружил, что примат уже пропал из виду. Он вновь посмотрел на спутника – Бланко еле держался, молча прислонившись к дереву и закрыв глаза. Тронув его за плечо, Кристобаль добился лишь вялого мычания.

- Надо уходить…, - сказав это, он тут же понял, что уже понятия не имеет, с какой стороны они пришли сюда.

Тревожно взглянув в предполагаемо нужном направлении, он с сомнением в очередной раз поправил ставший таким жарким воротник. Но стоять на месте не хотелось. Взяв товарища под руку, Соларес осторожно сделал с ним несколько шагов, прежде чем снова поднять глаза… и остановился. В двух десятках шагов от него среди кустов стояла в полный рост та самая обезьяна. Животное имело необъяснимо прямую осанку, а на его морде отпечаталось странное и абсолютно человеческое внимание к двум людям.

- Эй… уйди, - Кристобаль рассеянно отмахнулся. Почему-то этот зверь пробуждал в нём стойкое ощущение неуверенности. – Брысь.

Обезьяна проигнорировала эти жесты. Однако через мгновение проявила новую реакцию. С замиранием сердца Соларес увидел, как рот примата начал медленно, но верно расплываться в зловещей улыбке, в то время как в глазах читалась явственная одержимость психа, сбежавшего из больницы. Дыхание мужчины окончательно сбилось, а разум перестал воспринимать происходящее логически.

- Уходи!

Но обезьяна лишь медленно, шаг за шагом, начала приближаться к нему и Бланко, всё ещё безвольно держащемуся за его плечо. Соларес не мог сдвинуться с места, наблюдая, как та, ковыляя походкой примата, схожей с походкой карлика, подступает всё ближе и ближе. Он выхватил из-за пояса свой кинжал, выставив его вперёд.

- Не подходи! Иди отсюда!

Когда обезьяне оставалось дойти всего пару метров, она резко замерла. Её улыбка приняла напряжённый вид, то же самое проявилось в её глазах. Макака неестественно мелко затряслась, её голова ломаными движениями начала наклоняться то в одну сторону, то в другую. Чувствуя себя на грани паники, Кристобаль наблюдал за этим, но вскоре почувствовал, что больше не может этого терпеть.

- Прекрати!

Примат же окончательно потерял контроль над собой. Из его пасти потекла белая пена. Он упал на землю, повизгивая, но при этом не сводя цепкого взгляда с Солареса. Это вывело его из себя. Отпустив Бланко, мужчина крепче сжал клинок и подбежал к обезьяне.

- Я сказал, хватит!!!

Его рука поднялась над телом животного, после чего начала наносить удары, один за другим. Тонкое лезвие моментально обагрилось густой кровью. Учитель, сжав зубы и приподняв верхнюю губу, бил кинжалом мелкого ублюдка снова и снова, не слыша ничего вокруг. Его ноги забрызгало, а несколько капель крови попали на очки. Он не останавливался, горя лишь одним желанием – чтобы эта тварь больше не дёргалась и не пугала его. Лишь спустя минуту, заметив, что тело мартышки больше не подаёт признаков жизни, Соларес перестал орудовать клинком.

Задыхаясь, скорее не от влажного и спертого воздуха, а от того, что собственная глотка будто бы сжалась от страха, практически ничего не видя вокруг, он попытался успокоиться. Его тело бил озноб. В ушах стучало. Но голос позади прозвучал чертовски отчётливо.

- Какого хрена…

Кристобаль резко обернулся. Неподалёку стоял ошеломлённый Иваресси.

- Ты…, - его взгляд метался между учителем и обезьяной. – Что ты натворил?

- Она… она с-с-странно себя вела, - Соларес еле выдавил из себя слова.

- Кто она?

Соларес кивнул в сторону тела, но в то же мгновение оцепенел, вытаращив глаза. Человеческие ноги. Проведя глазами дальше, он увидел туловище – всё в ножевых ранениях. И наконец, лицо. Лицо Фиделя Бланко.

- О, господи…

Продолжение в комментариях...

Если одна из дорог жизни приведёт вас в Род-Айленд, вы услышите местное предание о некой Мерси Браун. Согласно городской легенде, эта женщина была похоронена в 1892 году, а после смерти уморила свою семью.

В то время в Европе и Америке кипела целая истерия на тему вампиризма. Много люди погибали от загадочной хвори. Болели целыми семьями. Ни с того ни с сего они начинали чахнуть один за другим: слабели, теряли вес, кожа бледнела, глаза западали, на губах то и дело выступала кровь. Кладбища разрастались в геометрической прогрессии. В те годы эту болезнь называли чахоткой и ничего толком о ней не знали.

Семейство Браун были фермерами в Эксетере, Род-Айленд. Глава семьи Джордж сначала похоронил жену Мэри, умершую от загадочной болезни. Через неделю таким же образом умерла его старшая дочь Олив.

Родственники и соседи грешили на нечистую силу и готовились к новым похоронам. Следующим заболел самый младший в семье, сын Эдвин. Коренастый энергичный парень работал в местной лавке и внезапно стал сохнуть на глазах. Врач диагностировал скоротечную чахотку, что в то время была одной из самых распространённых болезней Новой Англии, в большинстве случаев заканчивавшейся смертью больного.

В страхе потерять сына, Джордж на все сбережения отправил Эдвина в штат Колорадо, где горный воздух должен был ослабить болезнь. В 1891 году Эдвин вернулся в Эксетер. Болезнь прогрессировала, и он приехал домой умирать. Примерно в то же время Мерси начала страдать от «галопирующей» чахотки.

Через несколько месяцев она умерла. Мерси Браун похоронили 17 января 1892 года.

После похорон младшей дочери, Эдвин стал совсем плох. Джордж уже похоронил жену и обеих дочерей, а вскоре должен был похоронить и единственного сына. Горе сводило его с ума. В местные тем временем шептались, что за Браунами охотится никто иной, как вампир. Правда в то время это слово не использовали.

Бытовало поверье, что излечиться от «вампирской болезни» можно, если отыскать вампира днём в его могиле, вырезать и сжечь его сердце, а затем либо съесть золу, либо выпить, размешав в воде. Подозрение пало на похороненных членов семьи Браун.

Первым раскопали могилу Мэри Браун. Её тело практически истлело. Ясное дело, не вампир. Затем выкопали гроб старшей дочери Олив. Та же история. Следом разрыли могилу младшей дочери Мерси. Её тело лежало во влажной земле около двух месяцев, но не истлело. Её светлые волосы отросли, её ногти стали длинными, скрюченными и толстыми. В гроб её клали на спину со скрещенными на груди руками, а теперь она лежала на боку с руками у головы.

Это убедило жителей Эксетера, что Мерси и была вампиром, убивавшим семью Браун. Одни говорили, что она симулировала болезнь, чтобы отвести от себя подозрения, другие — что она заболела, когда уехал брат, а нападать на отца она побоялась.

Фермеры вырезали её сердце, сожгли его и добавили пепел в лекарство Эдвина. После этого Мерси больше не выходила из могилы, но проверенное веками противоядие Эдвину не помогло. Спустя два месяца младший Браун умер. Его хоронили в заколоченном осиновом гробу обитым железными полосами, с колом-крестом в сердце. На всякий случай.

Джордж Браун, похоронив последнего ребёнка и оставшись один, погрузил пожитки в фургон, заколотил свой дом и уехал. Никто не знал, куда именно, и что с ним потом стало. Он исчез.

В XVIII-XIX веках из-за повальной пандемии чахотки, иными словами туберкулёза, вера в вампиров и упырей была сильна как никогда, особенно в Восточном Коннектикуте и Род-Айленде. История семьи Браун далеко не единственный задокументированный случай, но один из самых известных.

О Браунах писали местные газеты, а в архивах Брэма Стокера в последствие были найдены вырезки из этих газет, которые он использовал в работе над «Дракулой». Стоит ли говорить, что после открытия палочки Коха, возбудителя туберкулёза, вампирская истерия постепенно сошла на нет.