CreepyStory

Рассказ на конкурс ""Загадочные послания" сообщества CreepyStory

***

Кевину был год, когда пропала его сестра Эшли. Пропала таинственным образом, и до сих пор мнения и теории не пришли к общему знаменателю. Следствие зашло в тупик, и так и не было найдено тело, или какие-либо свидетельства её дальнейшей судьбы. Всё упиралось в старое похоронное бюро, некогда располагавшееся в здании поместья в колониальном стиле. Именно туда Анна пошла на вечеринку в компании более старших товарищей из колледжа. Некоторые из них тоже канули в Лету, другие были найдены жестоко убитыми или доживали остаток своих дней в психушке, рассказывая о демонах и иных мирах.

Кевин был крайне поздним ребёнком, в отличие от его сестры, что стала плодом любви пары студентов, которые, впрочем, прожили в относительно счастливом браке частично счастливую жизнь. Разумеется, после пропажи старшей дочери, семья сплотилась в горе, и Кевину было подарено любви и обожания в избытке. После смерти родителей, Кевин так же унаследовал старый дом, который раньше принадлежал ещё его дедушке с бабушкой. Кроме того, как выяснилось, родители скопили ещё и неплохую сумму денег, которая тоже Кевину единолично и досталась. Он продал семейное гнездо, в коему ему жилось неуютно из-за его избыточных площадей, купил квартирку попроще, а все оставшиеся деньги пустил в своё хобби – исследование паранормального. Почему именно такое увлечение? Его сестра начала ему писать спустя год, после того, как последняя горсть земли упала в могилу их отца, ушедшего вторым.

Эшли писала от одного до пяти писем в месяц. «Найди меня. Кевин! Найди меня», – было их основным содержанием. Плюс расплывчатые намёки, в каком направлении двигаться. Кевин нашёл старые учебные тетради и дневники сестры. В них не было ничего особенного, но почерк сравнить было вполне можно, и так он убедился в подлинности. Полиция даже прониклась, и один детектив пытался помочь, подняв дело из архива, но всё быстро упёрлось в пугающий и абсурдный парадокс. Письма зачастую приходили с несуществующих адресов, штампы имели неправильные значения, и как-то найти работников связанных с пересылкой писем возможности не представлялось. Иногда адреса были реальны, но в тех местах обнаруживались, как правило театры, цирки, кинотеатры или иные увеселительные места. В тексте письма Эшли периодически просила о помощи, утверждая, что она где-то заперта, что её там удерживают, что Кевин должен её вытащить. Только вот бюро сгорело дотла в 1987 году – незадолго после пропажи Эшли, и там просто никто не мог находиться, а иных вариантов у Кевина не было. Всё было списано не гнусное издевательство с чьей-то стороны, но в полиции клятвенно пообещали найти и разобраться со злоумышленником. Воз этот никуда не двигался, и Кевин начал копать сам. Так он узнал, что с бюро всегда были проблемы, и люди там начали пропадать очень давно. Исчезло даже несколько полицейских. Основным подозреваемым всегда был владелец, который утверждал, что его дочь просто исчезла в закоулках здания, когда шла к себе в комнату. Его обгоревшее тело было найдено в руинах, но он был единственным, если не считать его «клиентов».

Последнее послание, которое получил Кевин, не было, впервые, написано от руки и отправлено в классическом виде. Письмо пришло на электронную почту. В нём не было абстрактных рассказов о событиях, демонах, страданиях, но оно содержало вполне чёткие инструкции. Сначала, Кевин не знал, как реагировать, но позже решил всё показать своим соратникам по поиску духов и чупакабр на просторах страны. С развитием видеохостингов и интернета, Кевин превратил своё увлечение в блог, даже начал с этого зарабатывать, но, по факту, они так ничего и не нашли за всё время. С одной стороны, друзья поняли, что это может быть их шансом запечатлеть что-то действительно из ряда вон, с другой – почему бы не помочь Кевину в главной загадке его жизни.

Ближайшим же вечером, Стенли – специалист по различным приборам для улавливания потусторонней жизнедеятельности, и Анна – человек, обеспечивающий хороший звук для мутного видео с очередного чердака, сидели у Кевина дома, пили Black Magic, и изучали электронное письмо. К своему стыду, Кевин не проверил, с какого адреса было отправлено письмо, и Стенли ему торжественно сообщил, что почта отправителя абсолютна равна почте получателя.

В письме сообщалось, что нужно зайти на середину того, что осталось от некогда шикарного здания и иметь при себе камеру, которая пишет на VHS. В дополнение, было указано чёткое время, к которому нужно быть на месте, и дата, которая была завтрашней. Так как иных дел не было, то было принято решение исполнить всё в лучшем виде.

Нужное место, нужное время. Стенли немного опаздывал, и Кевин с Анной приняли бы решение начать без него, если бы знали – что им вообще начинать. Они стояли среди руин, облизанных огнём много лет назад, увитых плющом и облепленных островками мха. В углах темнота будто сбивалась в комки жутковатой чёрной ваты, которая пульсировала словно живая, а периодический писк выдавал присутствие жизни. Кевин надеялся, что мелкие животные будут единственными, кто из живых наблюдает за их действием, так как совсем не хотелось столкнуться с полицией или какой-либо охраной территории. Как бы то ни было, а здание всё ещё могло кому-то принадлежать. Ограждений вокруг не было, но в кустах им попалась ржавая табличка «Не входить. Частная собственность».

Темнота сгущалась, местность окутывало призрачным туманом неизвестного происхождения, идущим из леса неподалёку, где насаждения из дубов и иных лиственных, выступали привратниками на входе в царство глухой хвойной чащи. Наступил час X. Кевин, взвалил на плечи рюкзак с кучей кассет и запасными батареями, вставил кассету в камеру, Анна взяла микрофон, и они начали прочёсывать местность. Кевин решил выполнить работу Стенли, включив прибор, который считывал колебания частот и магнитного поля. Во всяком случае, Стенли описывал это именно так. Анна повесила себе на пояс прибор для записи ФЭГ. Вся техника упорно сохраняла спокойствие.

Когда Анна уже начала тонко намекать, что всё это большой развод, и им здесь делать нечего, Кевин всё же смог найти зацепку. Определённое место в тумане словно фосфоресцировало. Лёгкие всполохи шли откуда-то снизу, будто языки пламени из прошлого доедали давно несуществующий паркет. Это было видно лишь через объектив старой камеры, и именно через неё Кевин смог увидеть люк в земле, который стал доступен и Анне после того, как, не без труда, был открыт. Куски ржавчины и косточки мелких животных разлетелись в разные стороны, вместе с пылью. В унисон грохоту металлической крышки взвыли приборы. Все датчики зашкаливали, пока Кевин и Анна разглядывали грязную старую лестницу, уходящую куда-то под останки дома.

– Теперь мы точно не сможем сказать, что нам показалось, или это всё просто ветер, – пробормотала Анна, – вглядываясь в темноту.

Было принято решение лезть по одному, а камеру и всё прочее спускать отдельно. Анна уговорила, что полезет первой, потому что она не сможет держать оборудование на тросах. Лестница скрипела, под ногами крошилась ржавчина и что-то предательски скользило. Иногда мелкие насекомые коварно заползали на руки непрошеным гостям, вызывая большое желание разжать пальцы. Риск был велик, но всё прошло успешно. Вещи были внизу, Кевин тоже спустился без происшествий.

Длинный серый коридор. Позади просматривалась каменная лестница, заваленная землёй и строительным мусором, которых пронзили корни. Вероятно, когда-то в прошлом путь в бездну был менее тернист. Каменное нутро похоронного бюро подсвечивалось слабым мерцанием круглых ламп, защищённых решёткой, и оставалось лишь догадываться, откуда появлялось электричество. Под ногами были крысиные кости в ещё больших объёмах, и они зловеще хрустели. Кевин пару раз пытался позвонить Стенли, чтоб обрисовать, как до них добраться, но связи не было. Оставалось просто верить, что он сможет найти открытый люк и догадается пойти за ними. Так они и шли, фиксируя всё на плёнку, записывая электронный голос и высказывая теории о найденном месте, пока не оказались напротив большой деревянной двери, больше похожей на главный вход в здание, чем на дверь в подвальные помещения. С большим трудом, но дверь открылась, и изнутри Кевина и Анну обдало потоками ледяного ветра, как из гигантского кондиционера. Закрывая лицо руками от летящего в глаза мусора, они заскочили внутрь, и дверь захлопнулась.

– Кев, смотри! – вскрикнула Анна, указывая на что-то позади них.

Кевин обернулся. Дверь, в которую они вошли, изнутри выглядела совсем иначе. Маленькая металлическая дверца, чуть ниже полутора метров, без ручек и замочных скважин. Просто лист стали на заржавевших петлях. Вероятно, её можно было открыть ломом или иным схожим рычагом, но нечего подобного у них не было, и оставался только вариант продвигаться дальше.

На новом месте практически все приборы заглохли и перестали реагировать на человеческие вмешательства. В строю осталась лишь VHS-камера, продолжающая фиксировать ход событий. Её магический объектив и тут пришёл на помощь искателям, ведь именно через него серые каменные стены с деталями истлевшего интерьера обретали пугающую, эфемерную, но всё же жизнь. В объективе камеры стены покрывались тканью вроде бархата, поверх которой можно было разглядеть чудаковатые полотна в золочёных рамах. В новом коридоре, а вернее коридорах, тоже был свет, но шёл он от множества различных ламп и фонариков. Часть было керосиновыми, в некоторых виднелись свежие жёлтые свечи, что-то, предположительно, было газовым. Все эти источники света давали отличную возможность съёмки без использования ночного режима, а значит картины можно было хорошо рассмотреть. Было решено пока идти только по широкому основному коридору, так как картины, вроде бы, были развешаны в некой хронологии.

– Как я это вижу, кто-то хотел принести в свою жизнь немного показной роскоши и эстетики, – сказал Кевин, – Все полотна стилизованы под старинную живопись, но одежда, причёски, всё такое. Это далеко не тот шестнадцатый век, который им бы хотелось видеть. Да и мы не в Европе, а тут явно аллюзия на что-то среднее между Райтом и Герартсом.

Первое полотно изображало крупного человека в длинном пальто с большими пуговицами и небольшой маске с клювом, похоже на попугая, закрывающим верхнюю часть лица. Он стоял на фоне красного занавеса, торжествующе подняв руки ладонями вверх, и улыбался, а внизу виднелись руки ликующей толпы. Слева от картины на стене появилась красная надпись «УСПЕХ». Следующая картина показывала того же человека, но уже грустного. Его закидали камнями и мусором. Занавес был порван. Толпы уже не было. Надпись гласила «ФИАСКО». Дальше вместо стабильного персонажа в маске висел холст с изображением костылей. «БОЛЕЗНЬ». Следующая картина демонстрировала уже знакомого человека, но сгорбившегося, осунувшегося и находящегося в окружении птиц. «НОВАЯ ЖИЗНЬ». Дальше в историю ввели нового персонажа. На холсте был изображён мужчина, раскрашенный под французского мима и одетый в облегающий коричневый костюм. На его руке была кукла-девочка в чёрном платье. Подписи у картины не было, как и у следующей, где мим был изображён грустным на фоне ещё целого похоронного бюро. Зато на новой картине счастливы были оба. Мим катил клювастого в инвалидном кресле, и багряная подпись гласила «СОЮЗ». Следующий «кадр» - они на фоне красного занавеса и клеток, составленных одна на другую. «ИДЕЯ». Кевин и Анна переглянулись, подозревая, что эта идея им не понравится, и оказались правы. Предпоследний холст демонстрировал клювастого и мима на фоне клеток, которые были уже заполнены. Заполнены людьми и их частями. Слева и справа от театралов ещё два тела висело на крюках. «НОВОЕ НАЧАЛО». Оставалась последняя картина, и хоть большого желания не было, но Кевин и Анна всё же засняли и её. Там стояли мим и клювастый, но на фоне не было занавеса или каких-то ужасов с расчленёнкой – лишь ярко алело пламя, которое, судя по всему, и уничтожило бюро и всех, кто был в нём ещё жив. «МАГНУМ ОПУС».

– Но никто из них не похож на владельца. Я видела фотографии. Один слишком крупный, у второго совсем другие черты лица. Кто они?

– Смотри, тут записка.

К стене была прибита гвоздём бумага, пожелтевшая от времени.

«Теперь ты знаешь, Кевин, что здесь происходило. Просто иди вперёд, и на том будет закончено. С любовью, Эшли. PS: Обернись»

Кевин и Анна машинально обернулись, и увидели, что коридор полон клеток, словно тех, что были изображены на кровавых полотнах. В них конвульсивно дёргалось что-то мрачное, сотрясая прутья. В один момент дверцы каждой распахнулись, и после мгновений звенящей тишины обитатели начали выбираться на свободу. В них едва угадывались люди, но Кевин точно мог сказать, что некоторые были ещё детьми, когда с ними произошло превращение. У некоторых ноги атрофировались и видоизменились, превратившись в подобие клешней, а руки стали мощными и длинными, дав способность к перемещению. Некоторые были словно сшиты из разных кусков и передвигались, сменяя конечности, которые порой заканчивались длинным шипом. Глаза их были мутно-красными, а изо рта торчали жвала насекомых. Кевин поймал себя на мысли, что и манера перемещения чем-то была похожа. Рты издавали нечеловеческие звуки, а жвала лягали, будто ножи, и это не предвещало ничего хорошего. Перед тем, как крикнуть «Бежим!», Кевин заметил два высоких силуэта в тени, в начале коридора, но разглядывать было некогда.

Рюкзак и приборы были сброшены. Камеру приходилось тащить, хоть и бежать с ней было крайне сложно, но Кевин считал, что она вполне может помочь в этой ситуации. В чём-то конечно не прогадал, ведь через пару поворотов они упёрлись в тупик, но в объективе камеры дверь вполне присутствовала. Кевин дёрнул ручку на себя, дверь поддалась, и изнутри снова вырвался поток ледяного ветра. Рычание и визг были уже совсем близко.

– Быстрее! – успел он крикнуть Анне.

Дверь позади захлопнулась и будто вросла в стену. Спутницы Кевина нигде не было. Он звал её и стучал в дверь, но девушка будто в воздухе растворилась. Пришлось оставить всё, как есть и осмотреться. Без камеры, вокруг был сплошной каменный мешок, но через объектив комната преображалась. Кевин обнаружил себя в кабинете, обшитым деревом и с огромным книжным шкафом возле стены с окном, откуда лился яркий неестественный белый свет. Вдоль других стен стояли гробы, венки, искусственные цветы и иная погребальная утварь. В воздухе сразу появился запах, свойственный только ритуальному салону, а к нему добавлялся ещё один, крайне мерзкий и чуть сладковатый. Этот запах шёл от обгоревшего тела, восседавшего за столом в удобном кресле. Черт лица не было и в помине, одежда сплавилась с плотью, кое-где торчали обугленные кости. Горелый был вполне жив и подзывал Кевина жестом, чтоб тот сел на стул, напротив. Чуть ранее, Кевин бы сказал, что это полный бред, но он уже столько повидал в местных катакомбах, что удивить его было сложно. В итоге, не было найдено иных вариантов к действию, кроме как следовать указаниям, но Кевин остался стоять, лишь приблизишись.

– Что такое, парень? Откусил язык от испуга? – забулькал голос из едва приоткрывающегося оплавившегося рта.

– Кто вы такой?

– Владелец этого заведения, конечно же.

– А… они?

– Те твари в коридорах, думаю, ты и сам понял. Они заперты здесь, как и все мы.

– А на портретах тогда кто?

– Те, кто всё это устроил. Один работал у меня птичником. Я, знаешь ли, был богат, многое мог себе позволить. Второй был подсобным рабочим, но он был, скажем так, нехорошим человеком, и даже не скрывал это. Я его уволил. Как уж они сошлись дальше – вопрос сложный, и это всё уже дела давно минувших дней.

– Выходит, они похищали людей и убивали их, и всё прямо у вас под носом.

– Похоже на правду. Но они долго прятались в подвальных помещениях. Там они и открыли свой этот, пфе, театр. Я долго ничего не знал, а потом моя дочь нашла вход в их логово. Пойми меня правильно, они держали её в заложниках. Они бы… и с ней сделали что-нибудь.

– Почему тогда никого не нашли после пожара?

– Потому что всё осталось под землёй. У них что-то произошло там, точно не знаю. Огонь прорвался наверх, когда я спал.

– Я здесь из-за моей сестры. Она писала мне письма. Они и её забрали?

– Эшли? – он хохотнул, – Прости парень, но я должен был кому-то рассказать правду, а связаться вышло только с тобой, ведь для меня это немного… сложно. У птичника с уборщиком были планы на твою сестру и её друзей, но они спугнули молодёжь, и те, скорее всего, стали кормом для диких животных в соседнем лесу, после того, как бросились бежать. Когда ты пьян и под веществами, трудно ориентироваться в реальности.

– И… и что дальше?

– Скоро ты пойдёшь домой и смонтируешь это видео. Или напишешь книгу о моей истории. Или ещё что-то. Тебе придётся. Тебя это всё просто так не отпустит.

– А что с Анной?

– Я тебя не просил сюда никого приводить. Теперь дверь открыта. Уходи.

На последних словах, горелый рассыпался в прах, как и всё окружение. Замок щёлкнул, дверь распахнулась, и Кевин услышал мешанину из шумов снаружи. Он вышел и увидел, что коридор изменился. Всё было зашито листами метала, под ногами был кафель, а тут и там стояли клетки, в которых сидели измождённые люди разных возрастов и аплодировали ему. Кевин поёжился и пошёл дальше. Иногда дорогу ему перекрывали красные тяжёлые портьеры, и Кевин откидывал их, попадая в новые и новые продолжения коридора, выглядевшие, будто копия друг друга. Он отодвинул очередные портьеры, и в глаза ему ударил яркий свет.

Кевин стоял на сцене. Ему хлопали из зала картонные зрители, а мёртвый оператор, державшийся на подпорках, снимал его на гигантскую старую камеру, рядом с которой его VHS монстр был миниатюрным. С потолка на гигантских цепях свисали другие мёртвые тела. Они были опустошены, выпотрошены, и у них не было глаз. Среди них Кевин опознал и Анну. Он уже хотел, прям под светом этих прожекторов, броситься снимать с крюка то, что осталось от подруги, но тут раздался высокий визгливый голос.

– Браво! Браво! Вот и главный герой нашей постановки!

На этих словах фонограмма аплодисментов нарастила свою громкость, а болванчики в зале будто ещё сильнее начали махать бумажными кистями, приклеенными к двум палкам. Кевин отвернулся от их нарисованных лиц к говорившему и увидел перед собой того самого мима, а позади грузно стоял его партнёр по всем кровавым преступлениям. В маске совы, длинном красном пальто с большими чёрными пуговицами, и чёрных перчатках, вероятно из винила или подобных материалов. Мим же был в своём стандартном коричневом облегающем одеянии.

– Вы больные ублюдки, что вы сделали с Анной?

– Какая разница, что сделали мы, если важно, что можешь сделать ты, – абсолютно безэмоционально отозвался человек в маске совы, – Выдай ему реквизит.

– Да-да, конечно! – мим на пару секунд убежал куда-то за занавес, а затем вернулся, еле волоча канистру, – Держи, Кевин!

Кевин открыл канистру, изнутри явно пахло бензином, а мим уже протягивал ему металлическую зажигалку.

– Держи, Кевин, держи! У нас сегодня ГЛАВНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!

В тот момент Кевин будто бы немного спятил. Он не слышал, что конкретно говорили два безумца на чьих импровизированных подмостках он оказался, а просто поливал всё вокруг бензином. Затем он спустился в зал, облил первый ряд зрителей, мёртвого оператора и сделал бензиновый хвост для поджога. Посмотрев последний раз на Анну, он чиркнул зажигалкой и двинулся к единственной двери, которую видел. Она приветливо сама открылась. Позади он слышал, как визгливые речи мима постепенно переходят в крики боли и безумный хохот. Его спутник таинственно молчал. Боковым зрением Кевин видел, что бумажные зрители перестали хлопать и повернули свои нарисованные лица в его сторону, да так и смотрели, пока огонь подбирался к ним. Финальным аккордом стала гора VHS, лежащих возле входа. Некоторые были стильно упакованы, и на них стояли адреса получателей. Камера ещё писала, и Кевин снял адреса, надеясь потом найти тех, кто покупал эти видео. В кармане завибрировал внезапно оживший телефон. Связи, конечно же не было, но дата экране, покрытом глитчами, гласила, что на дворе 1987 год. Кевин убрал телефон обратно, затем подавил желание обернуться на огненный ад в последний раз, шагнул за дверь, в темноту, и отключился.

– Кевин, Кевин! Очнись! – Стенли хлопал его по щекам.

На заднем плане уже были слышны сирены. Стенли нашёл друга без сознания на высокой куче камней, вызывал скорую и полицию. Оборудование было уничтожено, камера разломана на куски, а кассета, что была внутри, будто была раздавлена.

Уже позже будет выяснено, что Кевин и Анна стали жертвой нападения тех самых диких животных. Девушка погибла, и её останки нашли в лесу, а позже там были найдены и более старые кости. Их не опознали, но Кевин был уверен, кому они принадлежат. Кости были женские, возрастом не более двадцати лет, что вполне сходилось. Кевина и Стенли долго допрашивали, что они там делали, и что Кевин вообще помнит. Камера не сыграла роль, так как на восстановленной плёнке не было заснято ничего существенного. Однако, Кевин через старого знакомого в полиции смог добиться продолжения расследования, и подвал был вскрыт. Были найдены и кровавые записи, которые можно было проанализировать, и в итоге владелец похоронного бюро был посмертно оправдан. Были вывезены и захоронены обезображенные тела жертв, но мало кого удалось опознать. Тела двух безумцев, что устроили кровавые представления, так и не были найдены.

Начало тут:Воин с улицы Суворова. часть -1

Воин с улицы Суворова часть -2.1

Воин с улицы Суворова часть -2.2

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Коля, проснись! К тебе гости пришли.

Колька с трудом разлепил глаза. Мама тормошила его за плечо и требовала, чтобы он шёл в прихожую. Он поднял голову и близоруко заморгал. Какие гости? Зачем? Сколько время?

Он посмотрел на часы висевшие на стене. Почти - 11.00. Мама тем временем вышла из комнаты и сказала кому-то:

— Он встал. Подождите немножко.

Колька спросонья подумал, что к нему пришёл Лёха. Он нацепил очки и в одних трусах запрыгал встречать своего нового друга. И очень сильно удивился.

В прихожей стояли два незнакомых ему маленьких мальчика. Светловолосые. Коротко стриженные. Оба в одинаковых синих комбинезонах из джинсы. Близнецы. Они сурово посмотрели на него и хором потребовали:

— Коля, одевайся и пошли. Мы за тобой.

— А вы кто?

— Чекушины, мы. Анька послала. Давай быстрее.

Чувствовалось, близнецы не отличались разговорчивостью.

— А что случилось -то? — поинтересовался Колька натягивая брюки.

Близнецы ответили не сразу Они с подозрением посмотрели на выглянувшую в коридор Колькину маму, пошушукались и достали из кармашков комбинезонов детские пластмассовые совочки. Один из них махнул совочком и любопытный нос мамы исчез. Она убежала на кухню. Убедившись, что их не подслушивают, близнецы нехотя сообщили:

— Девочка ночью с балкона упала. Рано утром нашли.

— Убилась? — испугался Коля и вспомнил свой странный сон.

— Увезли в больницу. Наши, сейчас, в саду собираются. Пионеры воинов собрались судить. Анька сказала - тебя привести.

У Кольки от изумления округлились глаза. Судить? За что? Пока суетливо одевался, засыпал их вопросами, но близнецы ему почти не отвечали. То ли они сами ничего не знали, а то ли им был неприятен сам разговор. Не желая толпиться в тесной прихожей они вышли на лестничную площадку и недовольно покашливали. Да иду я, иду…

Колька натянул поверх майки зелёный вязаный свитер с красной полосой на груди, на голову надел старую кепочку с козырьком, впрыгнул в сандалии и выскочил к ним громко хлопнув дверью.

Близнецы синхронно кивнули ему и колобками покатились по лестнице.

На улице Колька обратил внимание на подозрительное спокойствие.

Невдалеке урчал и плевался дымом автомобиль Москвич канареечного цвета. Возле него совещались трое мужчин. Чуть подальше семейная пара пенсионеров развесила ковёр. Женщина терпеливо ждала пока её супруг докурит и приступит к выбиванию пыли. Несколько девочек возле соседнего подъезда прыгали через резиночку.

— Су — Е — Та! — донеслись до него их весёлые голоса. — Суета!

Он повернул к ним голову и его тут же одёрнули.

— Не отставай.

Близнецы топали впереди держа наготове совочки. Возле соседней пятиэтажки они притормозили, угрюмо уставившись на кусты и примятую клумбу под балконом второго этажа. Сидевшие возле подъезда на лавочке старушки тревожно заохали и начали их отгонять.

— Неча. Неча тут ходить. Иш-шо на осколки наступите. Изранитесь все.

Близнецы молча усмирили старух совочками, заставив их переключиться на обсуждение местных сплетен, после чего хором сообщили Кольке:

— Тут она упала. С четвёртого этажа.

Колька поднял голову и оценил. Высоко. Высоко и страшно. С балкона четвёртого этажа свисала оборванная бельевая верёвка с красной тряпочкой. Он опустил взгляд на клумбу и заметил несколько деревянных бельевых прищепок. Как же так вышло? Он хотел озвучить свою мысль, но боялся. Чёрный человек во сне протянул свои руки через окно к другому дому и ушёл сквозь стекло. Всё таки это был не совсем сон. А что же тогда происходило на самом деле?

Скрипнула синяя дверь и из подъезда вышел Бармин с каким-то незнакомым невзрачным парнишкой. Они пожали друг другу руки и парнишка побежал куда-то, а Олег направился в Колькину сторону.

— Близняхи - суд уже начался? — поинтересовался он подойдя ближе.

— Тебе то чего? Ты не с нашей улицы, — угрюмо ответили близнецы.

— Рожи попроще сделайте, а то мухи дохнут. С такими лицами в воины вас никогда не возьмут, — посоветовал им Олег.

— Возьмут. Ещё как возьмут. Вот Лёху турнут и Драгун нас возьмёт как миленьких. Больше некого. Беее! — показали языки близнецы.

— О! Видел? От горшка — два вершка, а уже на Лёшкино место метят. Забыли, что раньше семи лет в воины не принимают. И это наша смена растёт? Спаси на Оле-Лукойе! — пожаловался Олег Кольке демонстративно закатив глаза.

— Олег, иди отсюда по хорошему. Чего ты свой нос в чужие дела суёшь? — переглянувшись заявили ему близнецы. Совочки в их руках угрожающе задрожали. Олег покосился на их оружие и фыркнул:

— Меня пионеры попросили на суд явиться. Попросили! Вам, наверное, неизвестно значение этого слова? Так что чужие, ваши дела и мои тоже. А то ведь я могу вам напомнить как вчера в детском саду некоторые дети на пир собирались…

Тут он, увидев как у близнецов от его  слов задрожали губы и сморщились детские личики, спохватился, и принялся успокаивать.

— Ну тише. Тише. Вы же будущие воины. Не надо реветь. А то привлечём ненужное внимание. Лучше возьмите по конфетке. На-те. “Раковые шейки”.

Он дружески протянул малышам конфеты. Близнецы тут же успокоились и принялись разворачивать обёртки.

— Знаешь, как нам “страсно” было? — пожаловался Олегу один из малышей не забывая запихивать в рот конфету, — мы думали ночью, он заберёт нас. Если бы не солдатики...Холосо, что они у нас есть, правда?

— Да. Солдатики помогают. А солдатика упавшей Вики Самойловой - вы нашли? — с заговорщицким видом наклонился к ним Олег.

— Конесно, — хлюпнул носом другой малыш, — она его на той неделе в помойку выбросила. Мы хотели Лёхе отдать, только потом, забыли. Да и зачем он ей? Она перестала помнить.

Колька только глазами хлопал пытаясь понять о чём они разговаривают.

— Так, а за что Лёху судить будут? — вмешался он.

Близнецы и Олег покосились на него, переглянулись между собой, а потом Бармин попросил:

— Паца. Идите вперёд. Охранять нас будете. Я пока Коле объясню, кое-чего.

Они шли за близнецами через ряды деревянных сараев, потом мимо большой пузатой двухэтажной котельной с высокой закопченной трубой. Котельная работала. Из трубы поднимался шлейф жирного чёрного дыма заволакивая всё небо серой дымкой. Он щедро разносился по окрестностям отчего казалось, что городской сад расположенный позади котельной погружён в настоящий туман. Пока они шли Олег всё рассказывал:

— Понимаешь, Коля, ночью, с балкона упала девочка. Ученица 7-Г класса. Её падение заметили слесари возвращавшиеся с ночной смены и вовремя вызвали скорую помощь. Кто-то должен понести наказание. По законам улицы вину за случившееся берут на себя воины. Вот такой неприятный расклад. Пионеры возьмут на себя роль судей. Хотя, по всем правилам, они не должны так поступать.

— Почему?

— Потому что судей всегда трое. Должны быть делегаты от всех возрастов. От детсадовцев, от октябрят и от пионеров. Если пионеры узурпируют полномочия, значит они испуганы Чёрным человеком настолько, что готовы наплевать на права других. Они попытаются продавить собственные идеи в ущерб остальных детей. Воины и так бы взяли вину на себя, в этом нет ничего плохого, но если Лёху с Пыней выведут из игры -улица ослабнет перед лицом нависшей опасности.

— Разве Пионеры не сильные?

— Сильные? — засмеялся Олег — С чего ты взял? Неет. Самые сильные всегда детсадовцы. Пионеры просто, самые организованные. Если они отстранят воинов - будет плохо. Воины — они вроде милиции. Убери милицию с улицы, и что тогда будет?

— Бардак? — предположил Колька.

— Ещё какой. Детсадовцы сильные, но их нужно постоянно усмирять. Нужен авторитет, который следит за улицей и показывает младшим “козу” или “у-тю-тю”, когда они вздумают расшалиться.

Пионерам, за всем, нипочём не уследить, их и так нагружают своими делами взрослые. Однако…

— Они хотят больше власти?

— Скорее, они по другому видят порядок на улице. Только улица не состоит из одних пионеров. Разное понимание, разный опыт, разный возраст - мы все разные. Нас нельзя мерить одной линейкой.

Они подошли к сетчатому забору выкрашенному серебрянкой и пошли вдоль него. Там за забором росли молодые сосны и ели насаженные рядами, а кое где Колька заметил кусты колючего шиповника. Шиповник уже созрел и кусты были усыпаны крупными оранжевыми ягодами. Их так и хотелось попробовать.

Близнецы дошли до большой дыры проделанной в сетке и нырнули внутрь. Олег притормозил собиравшегося пролезть следом за ним Кольку.

— Ты запомни главное: после суда Лёха должен обязательно выслушать коллекционеров. Если он будет отказываться — постарайся надавить на него. Он должен выслушать предложение Буржуя.

— Буржуй? Хорошо. А кто это?

— В вашем Новопетровске, разве коллекционеров не было? Тех, кто собирает редкие вещи, игрушки, значки, медали, марки?

— Ааа, ну так, тогда я и сам немного коллекционер, — улыбнулся Колька.

— Все мы немного коллекционеры, но эти особенные. Лёха должен выслушать Буржуя. Запомни!

—Хорошо, но разве ты сам не можешь ему сказать? — Колька пожал плечами.

— Для меня этот суд неизвестно чем кончится. Я собираюсь… — начал было Олег, но тут его перебили. В дыре забора появилась голова вихрастого малыша лет четырёх и недовольным шепелявым голосом потребовала:

— Долго вы исцо? Мне клуг замыкать ната! Плоходите, не саделживайте. Влемя! Влемя!

У малыша отсутствовали верхние передние зубы, под глазом набух синяк и вид был самый что ни на есть отчаянный.

Полностью третья часть выйдет в четверг, после озвучки на канале Necrophos

https://www.youtube.com/channel/UCmLkEfGAgfoP1IkkDzv84rw

Олег бежал по тёмным коридорам со всех ног, прижимая к телу драгоценную «Поломанную Богородицу» в обёртке. Сзади раздавались свирепые рыки «Тени» — самого опасного из высвобожденных чудовищ. Олегу едва удалось спастись за дверьми с красным символом… Его чуть ли не сожрали. Но освободить всех было необходимо. Просто так он уже отсюда не ушёл бы, его начнут преследовать, а так – есть шанс, что отдел отвлечётся на тварей. А ведь это он вырубил свет, пристрелил дежурных, вывел из строя турель над выходом… Так вот, что ощущают людишки, когда их преследует нечто ужасное! Страх. Но в то же время и задор, ведь это тело Олегу не принадлежало… Тело старика уже выдыхалось, бешено колотилось, заикалось сердце, Варшавский задыхался, но взбирался по лестницам, кричал всем встречным «ЗАДЕРЖИТЕ ТВАРЕЙ!» и бежал дальше, надеясь, что людишки задержат существо.

Ссылки на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

Впереди по коридору навстречу быстро шагал один из командиров штурмовых групп, он уже слышал странные звуки с низу и был насторожён происходящем. Олег подбежал к нему.

— Твари внизу! Они освободились! Нужно срочно их задержать!

— Твари? – напугался командир. – Но как…

— Поднимай своих бойцов! ЖИВО! Нельзя позволить тварям выбраться из штаба!!! – бросил Олег и побежал дальше. Если он его не задержал, значит никто ещё не понял, что тварей освободил Варшавский.

— Заблокируйте выходы из штаба! – крикнул вслед командир и стал говорить в рацию, созывая все силы к секции содержания.

Ага! Так он и заблокирует! Олег уже предусмотрел и этот манёвр – если существа высвобождались, то все стальные двери в штаб блокировались, запирая и персонал и тварей внутри. Чтобы этого не случилось – Олег отключил систему, чтобы двери не закрылись на автомате после первых же сирен тревоги, а потом ещё и поменял пароль системы. Доступ к системе мог иметь ещё и его заместитель. Которого он не забыл пристрелить по пути вниз.

Оставалось надеяться, что больше никто не проявит инициативу. Командир гарнизона будет занят в ближайшие минут десять координацией действий бойцов. За это время нужно успеть покинуть штаб…

Что ж, Олег лишился перспективы начать спокойную жизнь с Аллой. Поэтому, раз уж воевать, то на полную! Второй шанс – у него в руках. И его он не должен упустить любой ценой…

Тело старика уже давало сбои. В глазах темнело, в боку кололо, воздуха не хватало. Как бы не откинуться…

Когда Олег оказался на последнем этаже, то заметил некий переполох, будто все уже были в курсе побега. Значит ли это, что они в курсе того, кто всех освободил…

— Стоять!!! – раздался крик сзади. Олег обернулся. Следом за ним нёсся тот самый детектив.

Леонид держал в руках пистолет, но не решался не то, чтобы стрелять – даже прицелиться. А вдруг Варшавский всё же невиновен… У него не было времени проверить видеокамеры и теперь его одолевали сомнения. Ведь кроме двух зацепок – у него больше ничего. И если он пристрелит старика, то это…

А Олег медлить не стал. Две пули – и сраный умник летит на пол вперёд рылом…

Раздались крики, женщины испугались, а шокированные мужчины в нерешительности замерли на месте.

Олег пробивался вперёд, к двери. Выстрелы! Кто-то всё же решился пристрелить своего начальника.

— За ним! Не дайте ему уйти!

Олег набросился на дверь, распахнул её, чуть ли не вырвав из петель, и оказался на улице. Теперь следовало бежать к автомобилю и мчать подальше… Вот только Олег заметил у машины Варшавского странное движение – там кто-то стоял, а увидев, что из дверей штаба кто-то вырвался – тут же присел, укрывшись за капотом. Засаду устроили?

Олег тут же повернул в другую сторону, стараясь бежать зигзагом, чтобы оказаться более сложной мишенью.

Из дверей штаба вырвались преследователи. Они открыли огонь из пистолетов.

— Стоять!!!

В глазах темнело, в голову било с каждым ударом сердца, колени раскалывались, но Олег заставлял хилое тело старика работать на пределе. Он нёсся к некоему музейному комплексу, который располагался рядом со штабом. Было бы хорошо добраться до дворов жилых заданий, а ещё лучше – оторваться…

Свистели пули. Преследователи нагоняли, Олег свернул за высокий забор и теперь бежал по заднему двору музея, где стояли мусорные баки, какие-то фундаментные блоки и поддон с кирпичами… Олег быстро обернулся, убедился, что его пока не видят, засунул икону под поддон с кирпичами и бросился дальше.

Преследователи тоже свернули за забор. Выстрелы. Снова мимо.

Олег завернул за угол здания и пытался отдышаться. Он вытянул пистолет. Теперь, когда икона надёжно упрятана — нужно унести за собой побольше обезьянок…

Он высунул пистолет из-за угла и принялся палить наугад. Преследователи прижались к земле, укрылись за мусорными баками. Когда патроны кончились – в голову пришла отличная идея. Олег перезарядил пистолет. Главное – это не вылететь из этого тела, иначе Варшавский всё расскажет.

— Сдаюсь! – крикнул он, как только мог. – Сдаюсь!!! Не стреляйте!!! Я сдаюсь!!!

— Бросай ствол!! – крикнули в ответ. – И выходи с поднятыми руками!..

— Но сначала ствол брось! – крикнул другой.

— Я бросаю ствол! – крикнул Олег. Он отбросил пистолет подальше, чтобы все увидели.

— Бросай второй ствол! – крикнули ему.

— У меня больше нет! – ответил он.

— Тогда найди!!

— Погодь… — сказал второй. – Выходи с поднятыми руками! Если дёрнешься – мы тебя просто пристрелим!

— Не нужно стрелять! – крикнул Олег. – Я хочу жить!

— Тогда без приколов! Выходи!

Олег поднял руки и медленно вышел из-за угла. Колени дрожали, он до сих пор не мог отдышаться. Его держали на прицеле.

— Подходи к нам. Медленно, — направился к нему сотрудник. Олег шагал навстречу. Он вдруг захохотал.

— ВАМ НИКОГДА НЕ ПОБЕДИТЬ «КРАСНЫЙ ЧЕРЕП»!!! НИКОГДА!!! МУ-АХАХАХАХАХА!!!! МЫ УНИЧТОЖИМ ВЕСЬ МИР! ВЫ ПОЙМАЛИ МЕНЯ! НО ВЫ НЕ ПОЙМАЛИ НАС ВСЕХ!! КИШКИ ВАШИХ РОДСТВЕННИКОВ УКРАСЯТ ЗАБОРЫ ВАШИХ ДОМОВ!! МЫ ОСВОБОДИМ ВСЕХ ТВАРЕЙ! И ДА СЛУЧИТСЯ АПОКАЛИПСИС!!! – прокричал Олег, возгордился своей актёрской игрой и метнулся к своему пистолету.

— Стоять! – крикнул сотрудник. – Стреляй!

Пули пронзили бок Варшавского ещё до того, как он добрался до своего оружия. Как же больно, чёрт возьми… Он упал на асфальт плашмя. Но нужно ползти! Ползти! Иначе его прикончат не до конца! В следующую секунду пуля пробила череп…

***

Не так уж и плохо, подумал Олег, очнувшись в лесных зарослях. А ведь старик мог просто потерять сознание от болевого шока, а потом, когда очнётся, рассказать сотрудникам, что случилось на самом деле, поведать о том, где спрятана икона. А ещё, если сотрудники не такие уж и глухие дубы – ему удалось скинуть все подозрения на одну из тоталитарных сект, за которой Организация вела слежку уже двадцать лет. Секта отличалась жестокими ритуалами, похищениями людей, для принесения их в жертву своим тёмным богам. Уж лучше секта, чем «Плоть»!

Ещё Олег понял, что забыл вчера вытащить из машины Варшавского трупы. Если с них снимут отпечатки, то подозрения лягут уже на Рэпчика с Димоном. Хотя, вроде бы они полностью переоделись в костюмы дежурных, и должны были носить перчатки…

Но сегодня ими точно никто не будет заниматься. Штаб оцепят всё прибывающие и прибывающие силы Организации, возможно даже подтянут и регулярную армию. Забирать икону – ещё рано. Слишком опасно. Это время Олег должен потратить на поиск Рэпчика и Димона. Этих двух придурков надо сожрать, чтобы они никому не смогли под пыточными веществами рассказать о том, что Варшавский на самом деле был «Плотью», а не членом секты «красного черепа»…

Часть первая: Мальчик с глазами старика.

Здесь пахнет плохо. Запах помойки вперемешку с кошачьей мочой и ещё чем-то, что маленький Вилл не может узнать, но уже уверен, что запах не нравится.

Он сидит за полу-сгнившим ящиком, трясётся, нервничает. Сжимает в руке ножку от табуретки с торчащими из неё гвоздями. Первое дело. Его долго не хотели брать в банду, но Вилл не хотел быть с «этими». Не видел смысла, стремился попасть к, как они сами себя называют, «вольным».

И вот этот день настал. Шанс проявить себя, показать, что он чего-то да стоит. Осталось дождаться дурака, которому не повезёт пройти этой улицей.

Ожидание длится мучительно долго. В висках стучит пульс, не давая успокоиться, как барабанная дробь на поле боя, зажигающая кровь и задающая ритм сражения. Осталось только дождаться, а Вилл не подведёт. Точно не подведет!

Через час ожидания, Вилл слышит что-то. Звук, раздающийся с другой улицы. Незнакомый, непонятный и… интересный. Сначала мальчишка всеми силами пытается противостоять, но детское любопытство берет вверх. Да, к тому же, может там можно будет поживиться.

В несколько шагов Вилл оказывается у источника звука. Он спешит, потому что нельзя на долго оставлять пост – на него же рассчитывают. Чтож, видимо, сегодня его удача!

На улице никого. Даже дома кажутся пустыми, но Вилл знает, что там есть люди. Напуганные, не смотрящие в окно лишний раз. И уж тем более не показывающие носа, если услышат крики. «Держись подальше от неприятностей»: - так говорила мама, и эти люди сделали это первым и главным правилом жизни в Норфельде.

На одной из многочисленных бочек сидит некто. Ни фигуры не разобрать, ни лица – его прячет глубокий капюшон. Он играет на дудочке, но звук от неё совсем, до неузнаваемости, другой. Будто ноты тонут в полупрозрачной завесе вечного тумана, растворяются в ней, теряют эхо и становятся… тягучими, обволакивающими.

Растворяющими в себе.

Пряча за спиной дубинку Вилл, набравшись смелости, подходит к незнакомцу. Он делает так, как учил его Эдди. Слегка опускает уголки губ, начинает сутулится. «Выгляди жалко»: - говорил Эдди. У него играть это получалось мастерски.

-С-сэр… - заметно-наигранно заикаясь обращается к незнакомцу Вилл, подойдя ближе, - не найдётся ли у вас для меня кусочка хлеба? Я так давно не ел…

Фигура прекращает играть, и Вилл, на секунду, даже жалеет об этом. Мелодия его убаюкивала.

-Мальчик, а где твои родители?

Вилла предупреждали об этом вопросе. Он может выбить из колеи, но используй это, чтоб давить на жалость.

-Я… не знаю, Сэр, - с этим Вилл не справился. Он и правда не знал, где родители. Хоть все и говорили, что они мертвы, но Вилл не видел трупов. Не было крови. Однажды он просто проснулся в пустом доме. Даже следов борьбы не было.

-А я знаю. – фигура поворачивается к Виллу, и мальчика может разглядеть широкую улыбку незнакомца, - они ждут тебя.

- Откуда вы знаете? – никому нельзя доверять. Норфельд давно перестал быть местом, в котором есть место для доброты. А Вилл и вовсе не знал хороших и честных времен.

- Они мне сказали. Мол, играй на флейте и к тебе подойдёт мальчик с черными волосами и зелёными глазами. А на виске у него будет большая родинка. А звать его будут… как же… забыл.

- Вилл! – выпаливает малец. Это же точно его описание!

-Точно, Вилл. Это же ты? Пойдём. Мама себе места не находит. Она потерялась. Туман её путает, никак найти тебя не может.

-Так… идём скорее! – надежда застилает глаза Вилла слезами. Он роняет дубинку и подходит еще ближе к незнакомому мужчине.

-Конечно идём, малец. – мужчина протягивает руку Виллу. Его ладонь широкая, грубая. Будто не предназначенная для флейты. Вилл тут же хватается за неё.

***

День Августа начался, как обычно. Подъем ни свет – ни заря, утренние хлопоты, молебен, завтрак. А дальше – по старинке. Уборка в кельях инквизиторов, чистка своей обуви и оружия, снова молитвы. А там и обед.

Как раз после обеда для Августа и началась вся эта история.

Он сидел в комнате отдыха, хоть её таковой сложно было назвать. Тут стали манекены, изображающие чудовищных тварей и инквизитора предлагалось отрабатывать на них приёмы боя с мечом. Но сам Август, в этот момент, просто лежал на кушетке, да мечтал о подвигах и приключениях. Как же ему повезло, что в этот самый момент туда зашёл ЛУнарх.

-Кто тут Август Риггер? – грубым баритоном, без приветствий бросил мужчина. Ему было на вид около сорока. Волосы длинные, до плеч и седые, собранные в хвост на затылке. От Лунарха чувствовалась мощь. Это не дряхлый священник, не подтянутый инквизитор. Лунарх – мусклистый и высокий мужчина, с лёгкой щетиной на подбородке и серыми глазами, один взгляд которых будто бросает вызов стойкости. Его инквизитор кий мундир с регалиями висит на плечах, а сам мужчина держит руки скрещенными на груди.

Все присутствующие тут же замирает и вытягиваются по стойке «смирно». И виновник визита – тоже.

- Я, сэр! – выпаливает Август и делает шаг вперёд. Лунарх, окинув парня пренебрежительным взглядом, лишь кивает на дверь и выходит из гомнаты первым. Август спешит за ним.

Когда молодой инквизитор выходит, то едва не врезается в стоящего мужчину.

- Чем могу, сэр?

- Я беру тебя с собой на дело. Мне поручено взять под опеку какого нибудь салагу, и им будешь ты.

- Какая честь, сэр! – глаза парня загораются. Лунарха поручают важные дела, а значит и он тоже наберётся опыта в действительно опасных заданиях. Неужели его заметили? – могу я спросить, чем заслужил ваше доверие?

Кажется губы мужчины дрогнули в ухмылке.

-Именем.

-Что?

- Август. Стоишь первым в списке. Пошли.

Разочарованного парня мужчина хлопает по груди бумажками, на которых аккуратным почерком выведены детали дела.

-Кстати. Меня зовут Рихтер.

-Рад знакомству! – Август салютует старшему по званию, пряча недовольство. « Да и пожалуйста. Какая разница, главное – опыт!», - успокаивает сам себя инквизитор, принимаясь читать бумаги.

Вместе новые товарищи идут по сырым катакомбам, под шипение промасленных факелов и ритмичное капанье воды с потолка. То, что написано на бумажках заставляет волосы на затылке Августа подняться дыбом.

Около трех дней назад в сточных водах были найдены тела четырёх детей. Все четверо – мальчики до двенадцати лет, растерзаны и разодраны очередной Норфельдской тварью. Эриху, главному апотекарию и его Сёстрам Милосердия пришлось постараться, чтоб сопоставить конечности с безжизненный телом.

Однако, судя по отчёту Эриха, следует обратить внимание на детали, которые сразу же отсекают из списка оборотней. Тела ребятишек именно разрезаны инструментом, а не когтями и клыками. Возможно, это очередной кадавр – все они отличаются друг от друга, а метод оживления и сборки явно указывает на то, что они – плод чьей то фантазии и злого гения.

Еще одна деталь, на которую следовало бы обратить внимание – это удалённые резцы и клыки. К тому же у одного из ребятишек, самого маленького, были удалены не только молочные зубы, но и вскрыты десна, чтоб добраться до коренных.

Август заскрипел зубами. Он стал инквизитором, чтоб освободить родной город от монстров и страхов. Но, если это человек… неужели, в такое время, найдутся и такие чудовища? С тяжёлым выдохом Август отдает бумаги Лунарху. Тот усмехается.

- Есть идеи? – будто учитель, уже знающий ответ спрашивает Рихтер свысока посмотрев на Августа.

- Да. Думаю, это проклятый. Найти и…

-Уничтожить? – не сдерживает смешок Рихтер, и Августу становится не по себе.

-Да. Как тот мужчина, который всю ночь забивал жену кочергой.

-А. Да. Проклятый, как есть, - в голосе Рихтера звучит издевательская усмешка.

- Я ответил не правильно?

-Здесь нет правильного ответа, пацан. Если тебе так будет легче, то считай это проклятием.

Коридор, как бесконечный и мрачный лабиринт, петляет, старается запутать, но безуспешно. Инквизитор и лунарх знают тропы как свои пять пальцев. Вскоре узкая кишка катакомб кончается массивной дверью и Рихтер толкает её, как калитку. Августу остаётся лишь завидовать силе этого человека. В нос тут же бьёт запах спирта и трав.

Они пришли в вотчину Эриха. Когда-то это место было коллекторным узлом, соединяющий трубы и подземную речку, закованную в кирпичные стены. Теперь здесь лазарет, где раненых и поверженных ставят, или хотя бы пытаются, на ноги. Запах трав перебивает вонь сточных вод, что в этом месте сливаются в единую реку. Почему именно это место выдали для лечения Август не задумывался. Да и дела ему до этого не было.

Лазарет – редкое место в новом норфельдском соборе, где есть окна. Вот и сейчас, после темного подземелья Август прикрывает глаза от, хоть и тусклого, но, все же, дневного света. По своей вотчине мрачной вороной ходит апотекарий. Высокий и худой мужчина в пальто и в вороньей маске, чуть горбясь, проходится мимо коек больных, над которыми лапочут сестры милосердия. Монахини меняют бинты, дают воды, и, если потребуется, принимают у больных последнюю исповедь.

Отошедшие в мир иной сразу же перемещаются к другой стене, меняя не удобную койку на ещё более неудобный стол, где над ними начинает работу Эрих. Прямо на глазах больных, будто демонстрируя, почему не стоит умирать, он в скрывает тела, изучая их, выискивая новые и новые особенности человеческого тела. Здесь же, под покрывалом, тела дожидаются кремации.

-Рихтер, Август! – доктор поднимает руку, приветствуя гостей. Голос его звучит глухо из-за маски. Рихтер салютует в ответ. Август лишь кивает. Он помнит, как Эрих выходил его, но мрачная фигура по прежнему заставляет мурашки бегать по спине.

Инквизитор и лунарх подходят к врачу и тот отводит их к телу, накрытому покрывалом. Лёгким движением покрывало слетает с небольшого тела, и Август с трудом сдерживает рвотный позыв. Это пятый мальчик. На вид лет десяти, истерзанный чьей-то рукой. Тело его покрыто синяками и ссадинами, а ноги и руки отсечены от тела. Щеки бедолага разорваны, нижняя челюсть противоестественно висит. Как и в документах, у паренька не хватает резцов и клыков.

- Знаете, чем примечательно это тело? – буднично говорит Эрих. Август хотел было возмутиться, что они говорят о мёртвом ребенке, и доктору следовало бы хотя бы изобразить скорбь, но он не делает этого. Эрих навидался мертвых тел побольше, чем молодой инквизитор. Рихтер качает головой. Лунарха скорбное зрелище задевает явно больше, чем странную личность в маске.

- Оно явно свежее. Дня два как. И вот что могу сказать. Зубы удалены при жизни. Руки – тоже. А вот ноги отрубили уже трупу. Видимо, убийца не рассчитал и мальчик умер от боли. И он на нем выместил обиду. Хотите осмотреть тело.

Инквизитор и лунарх синхронно качают головами.

-Тогда я сам. Составлю отчёт. Вечером он будет у вас на столе.

-Мальчик?!

-Да нет, отчет. Могу чем то помочь?

Рихтер толкает Августа, потерявшего дар речи, в плечо.

- Давай, пацан, расследуй.

Команда выводит Августа из забытия. Он сначала теряется. Что спросить? Что может быть важно? Мысли улетучились. Тело перед глазами будто гипнотизирует.

- Есть идеи, кто это может быть?

-Кто? Это – мальчик. Наверное сирота. Или нет. Откуда мне знать?

-Откуда, хотя бы примерно, приплыло сюда тело?

- Хм. Ну, могу сказать, что стоки несли его сюда примерно два дня, но трубы у нас узкие и извилистые, он мог застрять где-то. Но я точно могу сказать, что от тела избавились в черте города.

Август смотрит на Рихтера, просит взглядом о помощи, но лунарх не подсказывает. Поняв, что на этом все, он прощается с Эрихом и уходит.

Напоследок доктор бросает:

-Если поймаете, пожалуйста, доставьте его мне живым. Я хочу посмотреть, что за черви у этого нелюдя в мозгах!

«Не могу обещать»: - подумал Август.

-Не могу обещать! – не оборачиваясь ответил Рихтер.

Снова катакомбы, снова кирпичные, извивающиеся кишки.

Шли в молчании. Август пытался переварить увиденное. Он знал, что рано или поздно придётся столкнуться с чем-то таким. Думал, что готов, и ошибался. А Рихтер молчал. Давал пареньку время прийти в себя, остудить голову. Это – не бежать с мечом наголо на явного врага. Не разбить нечисть и нежить. Это – другое. Враг не явный и подлый. Скрывающийся в городе.

Август даже не заметил, как он и лунарх вышли на улицу. Норфельд встретил их привычной сыростью, слякотью, туманом и тучами. Как будто теперь могло быть по другому. Однако перед дверями «собора» их ждало нечто, что Августу ещё не встречалось.

Конечно, кареты Август видел ещё до темнейших дней. Но карета лунарха была совсем другая.

Угольно чёрная, будто обожжённая. На крыше, по всему периметру торчали железные колья размером с мизинец. По бокам, рядом с возницей, висели фонари, светящиеся даже днем странным, будто призрачным, голубоватым свечением. На бабках сидел мрачный возница, держащий поводья. Он был в чёрном плаще с поднятым, высоким воротником, закрывающие лицо. Воротник был стянут шнуровкой, чтоб невзначай не показать лицо возничего, а на глаза была натянута треуголка, прячущая глаза. У двух вороных лошадей, запрещённых в карету, глаза тоже были скрыты.

-Итак, пацан, - дав Августу наглядеться на карету спросил Рихтер, - куда держим путь?

-А? А почему я решаю, куда нам? Я думал, что я здесь набираться у вас опыта.

-Да, но самый важный урок, который ты можешь получить – это на своей шкуре ощутить, что такое ответственность.

Рихтер продолжил после немого вопроса инквизитора.

-Если мы пойдём по не верном следу, то детей продолжат убивать, и ты ощутишь всю цену ошибки.

- Так может не будем…

-Будем. – Рихтер сказал, как отрезал.

В задумчивости Август даже прикусил кулак. Под зубами скрипнула кожа перчаток.

-Эрих сказал, что это может быть сирота. Тогда в приют. Там хотя бы поспрашиваем.

-Как скажешь. Загружаемся. – Рихтер пожал плечами и пошёл к карете. Августа не покидало ощущение, что лунарх уже в курсе, кто виновен в этих ужасах, но специально испытывает его.

В карете было тесно, но, по воему, уютно. Чёрные стенки и алый бархат сидений. Видимо, раньше карета принадлежала какому-то вельможе, но когда Церковь взяла на себя главенство, карету изъяли для нужд.

Щелкнули поводья и карета прокатилась по неровной мостовой. За окнами поплыли дома. Некоторые – пустые, брошенные провожали их пустыми окнами-глазницами. Другие же, в которых ещё теплилась жизнь, будто прятались. Не привлекали к себе внимание светом в окнах, не мелькали в них тени жильцов, и единственное, чем они отличались от заброшек – целыми стёклами и закрытыми дверями.

-Рихтер?

-М?

-А почему возница прячет лицо?

Лунарх, расслаблено сидящий на мягкой кушетке и прикрывший глаза, даже не посмотрел на инквизитора.

-Суеверие. Норфельд путает, сам знаешь. Чтоб быстро добраться до места назначения, нужно, чтоб туман не видел твоё лицо, иначе точно заблудишься.

-А откуда он знает, куда нам ехать? Вы же ему ничего не сказали.

-А вот это тебе знать не надо, пацан.

Такой ответ задел Августа, но он не подал виду.

Не прошло и получаса, как карета остановилась, а возница трижды ударил в стенку кареты локтем. Инквизитор и лунарх вышли на небольшую площадь перед трехэтажным зданием. Оно было широким – в обе стороны от входа в центре Август насчитал по пять окон. У здания была мрачная, темная аура. От неё будто пахло горем. Ещё бы. Тут жили дети, лишившихся в кошмарах Норфельда родителей. Какие ещё чувства могло вызывать такое место.

- Дом, милый дом, - буркнул себе под нос Рихтер и плюнул на землю.

-Вы выросли тут?

-Ага. Ещё до того, как все началось это было поганое место. Сейчас тут наверное совсем плохо.

Рихтер оказался прав. По первому впечатление, Август не понял, почему он так сказал. Деревянные полы в коридорах вычищены до блеска, окна на столько намыты, что кажется, что в них нет стёкол.

Никто не бегает, не шумит. Порядок и дисциплина. Однако, осматриваясь и прислушиваясь, Августа осенило. Не слышно голосов взрослых. Нет здесь уборщицы, нет нянек, что воспитывали бы детей. Всюду священное писание, написано на обороте картин. Возле каждой комнаты – икона, на каждой двери – символ веры.

- А нет, - хмыкнул Рихтер, - здесь все по старому.

- Это религиозный приют?

-Через чур. – сухо ответил Лунарх.

-Поэтому вы пошли в церковь?

-Поэтому я не пошёл в церковь. Я был жандармом, а после – комиссаром Норфельда. К сожалению, мне пришлось снова иметь дело с религией.

В голосе Рихтер слышалось отвращение. Прежде, чем Август снова задал вопрос о прошлом, лунарх громким басом рявкает:

-Нэн! Черт бы тебя побрал, сюда иди!

Голос мужчины эхом проносится по коридору, зов будто бы ищет кого-то. Спустя мгновение вдали открывается дверь и выходит женщина.

-Ась? – кричит она, не уступая мужчине. Заметив инквизиторскую форму, она вытирает руки о белый передник и семенит к гостям. Август даже удивляется, как такая тучная женщина движется так быстро.

-Ой. Батюшки! Рихтер! – улыбается она, а инквизитор слышит, как скрипят перчатки мужчины. Он собирается её ударить?

Нэн подлетает к лунарху, разводит руки, пытаясь обнять Рихтер, но тот отталкивает старуху.

-Я по делу.

-А я думала, соскучился… - старуха надувает губы, будто обиделась.

- Да я и на могилу к тебе не приду.

-Ты так жесток!

У Августа сводит зубы. От старухи буквально воняет фальшью.

-Так, а что ж пришли тогда. Неужто дело какое? – старуха прямо заискивает перед лунархом и инквизитором. Жмёт руки к груди, улыбается, показывая оставшиеся, желтые зубы. Августу не сложно догадаться, как Рихтер хочет выбить ей их, но сдерживается.

-Да. Дело такое. Детишки у вас не пропадают? – сразу начал Август. Давление стен в этом месте будто сводит с ума. Нэн вздрагивает, смотрит на Рихтера, но тот даже бровью не повел.

- А давайте об этом у меня поговорим? Мало ли, кто услышит? – жеманно горбясь говорит старуха, озирается, а затем идет по коридору, но не к комнате, из которой вышла, а к лестнице на второй этаж. Мужчины следуют за ней.

Второй этаж, очевидно, выглядит так же, как первый, только стены покрашены не в тусклый серый, а тусклый, унылый зеленый. Здесь чуть больше дверей, и они явно сделаны не при строительстве приюта, а после. Узкие, наспех сделанные двери с щеколдами снаружи. У Рихтера дергается верхняя губа от гнева.

-Идемте, идемте, - говорит старуха, пока семенит по коридору. Вся ее прыть куда-то улетучилась.

Она похожа на ведьму из сказок, заманивающую детей в хижину в чаще. А мужчины идут за ней.

Внезапно, когда Август проходил мимо одной из таких дверок, изнутри в нее стали колотить.

-Нянечка, нянечка! Выпустите меня, умоляю! – раздался детский голос. Вся троица встала, как вкопанная. Август схватился за меч. Старуха убивает детей? А что? И зубы себе на вставную челюсть собирает.

Нэн вмиг оказывается у двери, открывает ее. Внутри, в темном чулане сидит маленькая зареванная девочка, тут же забившаяся от старухи в дальний угол. Август хотел было выхватить меч, но тут встрял Рихтер. Он схватил парня за руку, остановив.

-А ну заткнись, шаболда мелкая! – рявкает на девочку Нэн, и та начинает сильнее хлюпать носом.

-Я кушать хочу…

- Молись, сучка, молись и кайся. Как заслужишь прощение, так будет тебе еда!

-Я молилась.

-Слышала я как ты молишься. «Хочу, чтоб старуха подохла»!

-Я ее не осуждаю, - встревает Рихтер и отталкивает старуху в сторону. Бабка едва не падает, но не перечит. Лунарх протягивает девочке руку.

- Молить о смерти плохо, дитя. Но… - в этот момент он смотрит на Нэн, с которой будто смыло то наигранное, фальшивое почтение, - властью данной мне Церковью и Престолом, твои грехи прощены. Беги к себе в комнату.

-Но… - шипит старуха, но убийственный взгляд лунарха ее затыкает.

-Хочешь оспорить?

-Простите, Отче… - плюет Нэн, провожая взглядом девочку, убегающую прочь.

Августу потребовалось усилие воли, чтоб убрать с рукояти меча ладонь.

Троица заходит в хорошо обставленную келью. Резной стол, витражное окно. Символы веры повсюду. Тяжело найти место, где не было бы изображена власть престола – полукруг без верхней половины, рассеянный надвое вертикальной линией, с двумя черточками внизу, символизирующий престол и его нисходящую на землю и преисподнюю власть.

-Ни в чем себе не отказываешь? – холодно бросает Рихтер, садясь на кровать старухи. Теперь Августу ясно, какие у него с ней счеты.

-Давайте к делу уже, у меня молебен скоро, - уже без почтения говорит старуха.

-Так пропадают дети? – спрашивает снова Август, но бабка хмыкает.

-А то никто не в курсе? Мелкие оборванцы бегут во грех, как мотыльки на костер. Толпами. Да и черт с ними, всем им гореть, - безразлично бросает ведьма.

Август бросает немой вопрос Рихтеру, и тот кивает. Старая не лжет.

-А куда бегут?

-Да было б мне интересно. Домов пустых в городе пруд пруди, щемятся по углам где-то, закуска для тварей.

-А здесь дети умирают? Может, нашли мертвым кого?

Бабка вздрагивает и, вместо ответа, начинает молится.

-На вопрос отвечай, старая ведьма! – Рихтер рявкает так, что даже Август вздрагивает, а у Нэн на глазах появляются слезы.

-Зачем ты так? Я ж тебя… с пеленок…

-Хочешь продолжить в катакомбах? Я с удовольствием послушаю твои визгми.

-Рихтер… - попытался осадить лунарха Август.

- Заткнись, пацан.

-Умирают. Правда умирают. Дьявол их к себе забирает, каждый месяц.

У Августа даже дыхание сперло.

-Что с ними?

-Да ничего. Сначала говорят, что друга нашли, а потом, коль не отмолятся, так не просыпаются

И все. Ну мы детишкам говорим, что они пропали, а сами по темноте хороним

Не ходит сюда пакость всякая, ночью не опасно. Кровососы детишек не трогают.

Стоило надежде появиться, что дело вот-вот раскроется, как неудача.

-А о том, что кто-то деток рубит знаешь? – бросает женщине Рихтер, вставая с кровати. Кажется, он и сам знает что нет. Старуха начинает бормотать и молится снова, за упокой, но ее молитвам мужчины не верят.

- Пошли, пацан. Делать тут больше нечего.

Уже на улице, когда мужчины садились в карету, Август спросил:

-Так вы знали, что, тут нет зацепок?

-Ага, но проверить надо было. Да и ты не в курсе всего, что тут происходит.

-Тогда я не знаю, куда нам теперь.

-Зато я знаю, – Не оборачиваясь отвечает Рихтер, садясь в карету. Август спешит за ним.

По лунарху видно, как пагубно на его настроении сказался визит в приют. Его явно одолевают тени прошлого, и Август всю дорогу не рискнул выводить Рихтера из раздумий. Рядом с ним инквизитору было не по себе. Что-то было не так. Не было в Рихтере ни веры, ни надежды. Может, он был таким всегда, а может и его сломал Норфельд. Августу это было не ясно, но даже эти пара часов с наставником прошли для него, как сутки. Будто Рихтер вокруг себя создавал давление, заставляющее Августа вжимать голову в плечи.

А может молодой инквизитор сам придумал это себе.

Карета снова виляла между однотипных домов, однако вскоре обжитые дома стали все более редкими. Они заехали в район, где, казалось, вообще жизни нет. Август засмотрелся на практически мертвые, грязные улочки. Но гипнотическая поездка прервалась внезапно. Даже Рихтер засуетился.

Инквизитор глянул в окно и оцепенел. Вот они.

К карете стали выходить дети. Целая толпа голодных оборванцев, с полными глазами слез.

-Хлеба, умоляю.

-Я хочу кушать…

-Пожалуйста, Сэр, сжальтесь над сиротой.

-Хоть кусочек…

Голоса детей наперебой звучали вокруг кареты. Они обходили ее со всех сторон, и только слева Август насчитал десяток сирот.

-У нас есть еда? – обратился к Рихтеру инквизитор, и в ответ получил лиь звериный оскал.

-Даже не вздумай.

-Это же просто дети? Голодные. Неужели мы не можем?

-Если мы поможем им, никто не поможет нам.

-Черт подери, я стал инквизитором, чтоб помочь городу! Это – сироты! Наше будущее! Какого черта, Рихтер?! – Август вспыхнул. Ярость застлала глаза. Почему старик не хочет помочь. Это же их работа. Однако Рихтер, увидев разъяренного Августа засмеялся.

-Ну иди.

Он достал из короба булку и кинул ее в грудь инквизитора.

-Держи руку на мече, герой херов.

Взяв еду, Август открыл дверь и поставил руку на ступеньку, собираясь выходить.

-Ребята, держите…

Договорить он не успел. Спрятавшийся сбоку мальчишка со всех своих детских сил треснул инквизитора по голени, а затем другой, прятавшийся под каретой, схватил его за ногу и дернул, так, что через мгновение Август уже лежал на земле.

-Ах вы… - даже побраниться ему не дали. Еще никогда Августа не били дети. Брань ударом рваного ботинка загнали обратно в глотку. А затем на инквизитора посыпались удары. Били кто чем мог. Палками, ногами, пустыми бутылками. Побои остановил визг одного из пацанов, а затем рык Рихтера.

-Э, мелочь! – вся банда малолеток обернулась на рык, и отступили. После и Август смог поднять голову. Рихтер стоял на ступеньке кареты, держа пацана за грязные патлы. В его руке сиял серебром меч, который он прижал к глотке грабителя-недомерка.

-Мы ищем Эдди. Рассосались. Быстро! – последнее Рихтер кричит, но вместо бегства детишки просто отходят. Пятятся, как стая собак. Как куклу Рихтер бросает мальчишку, и усмехается над Августом.

-Тебя избили дети. «Инквизитор», - говорит лунарх с издевкой и выходит из кареты.

-Меч достань и пошли.

Август вытер кровь. Теперь-то он будет серьезнее. Мало ли у кого найдётся нож или камень. С легким шуршанием ножен инквизитор обнажает меч.

Путь предстоял близкий. Беспризорники разошлись по норам и не мешали на пути, но Августу все равно было не по себе. Этот чертов город испоганил вообще все. Случай этот лишь сильнее побудил Августа спасать Норфельд. Нельзя, чтоб дети нападали на людей. Нельзя, чтоб кто-то убивал ребятишек. Нельзя, чтоб приют был тюрьмой. Над Норфельдом ещё взойдёт солнце!

-Да чего ты напрягся?

-Это неправильно.

-Ааа. Ну да, согласен, - смеется над Августом Рихтер, когда они подошли к большому складу. Снова, как калитку, лунарх открывает массивные двери.

Внутри полно детей. Мальчики и девочки, подростки и совсем малыши

Здесь они выживают, как могут. Оборудовали кровати, делят припасы. Кто-то готовит похлебку, и, хоть пахнет мясом, Август старается не думать о том, откуда оно у них.

Вокруг вытащенные из домов кровати, кресла. Даже пианино приволокли. И в конце, на самом видном, и, видимо, почетном месте, сидит мальчишка, лет четырнадцати. Блондин, не аккуратно стриженый рукой другого ребенка. Все замирают, глядя на гостей, пришедших с оружием.

-Привет, ребятня! – Рихтер поднимает руку. От него даже не веет добродушием, - Мы тут по делу, и в ваших интересах нам не мешать.

- А то что? – кричит в ответ мальчишка с другой стороны склада.

-А то твои ребята продолжат дохнуть, как кошки.

На складе поднимается шум. Дети перешептываются, и, вроде бы, тихо, но звучит это как рой пчел.

-И какое дело? – мальчик встает со своего места и подходит ближе. Под ногами мужчин половицы жалобно скрипят, но вот блондин идет бесшумно.

-Может, поделишься чем знаешь? Мы убийцу найдем, казним. И нам хорошо, и вам спокойнее, - говорит Рихтер. Он самоуверен, и дети это чувствуют. А вот Августу не по себе. Он чувствует, что в западне, нервничает. Ладони вспотели.

Мальчик, наконец, подходит к инквизитору и лунарху, и Август видит то, чего было не разглядеть издали. Глаза паренька серые, выцветшие. Нет в них детского огонька, нет надежды. Вообще ничего.

-Я Эдди. Привет. – он кивает мужчинам, говорит с ними наравне, и не чувствуется, что он рисуется. Он серьёзен. Похож чем-то на Рихтера.

-Рихтер. А это Август. Мы ищем убийцу. Знаешь чего полезное?

Эдди оглядывает своих ребят, а затем, смерив Августа надменным взглядом, начинает рассказ:

-Мы зовем его Крысоловом. Ну. Себя зовем Крысы, а он – Крысолов, смекаешь? Хер его знает, как ловит, ребята будто сами уходят. Но все в курсе, что происходит, зачем тогда идут – непонятно.

-А откуда знаете, что он убивает?

-Так тело потом находим в подворотне. Ну и чтоб всякая мерзость тут не завелась, сбрасываем в стоки. Хоронить тут негде, а вроде бы все равно – в землю. Есть у меня догадка, кто это все делает.

Рихтер и Август даже встрепенулись. Ниточка?

-Я думаю это Марк Джериксон или Рудольф… хер его знает, как фамилия. Были с нами два парня, давно еще. Марк без семейный совсем был, его еще младенцем в приют сдали. А Рудольф был с домом, из предместий. Деревня его Майнхольд называется. Никто там с ним возиться не хотел, и сдали. Все мечтал, что вырастет и домой вернется. Ну и вот. Вырос и ушел. А Марк – за ним.

-Как он выглядит? – Август наклонился, скорее, инстинктивно. Не хотел что-то пропустить. Эдди же от него отпрянул, как от чумного.

-Ну. Рудольф был здоровенный детина, а Марк наоборот, хлюпик. Ясное дело, почему он за ним увязался. Он его защищал постоянно.

-А почему именно на них думаешь?

- Да потому что оба отбитые были на всю голову. Просто конченные. Делиться не хотели, Руд всех щемил, кто помладше, а Марк, как шавка, его на все подначивал. Руд тупой, как пробка, а дохлый – хитрый. Вот и думаю, что оба этих придурка начали ребят резать. Чмошники. Еще вопросы? Или валите нахер, пока отпускают, серебро сейчас пригодится.

-Слушай, Эдди, последний вопрос, - начал Август, когда Рихтер, получив зацепку пошел на выход, - а почему вы бежите сюда? Здесь лучше что ли?

Эдди даже удивился.

-Ты тоже отбитый? Ты был в приюте? Я не собираюсь молиться всю жизнь, чтоб мне потом какая нибудь тварь перегрызла глотку. Нам всем, и тебе тоже, пиздец. Я не собираюсь прожить жизнь в кладовке, а затем, как исполнится восемнадцать, сдохнуть в первую ночь. Я выживу на улице. И все мы выживем. А потом подохнем, как и все остальные. А тогда – какая разница? Как и кому умирать.

Ответ, сначала, обескуражил инквизитора. Но доля истины в них была, с той разницей, что Крысы оставили надежду. Приняли правила игры. А он нет. Август хотел закончить игру, а не подчиняться ей.

-Пока, Эдди. Живи долго.

-Вали, - не оборачиваясь ответил пацан. Прямо как Рихтер.

Продолжение следует
Эпилог главы в комментариях

От автора:
Друзья, привет!
Впервые взялся за такой жанр и объём, поэтому, пожалуйста, комментируйте. Это поможет написать вторую часть интереснее и лучше.
Обратная связь важна. Рассчитываю на вас!
Больше о Норфельде : https://vk.com/norfeld_tales

Вот это Олег попал. Конкретно попал. Он, конечно, ожидал, что начнут расследование, и, может быть, даже что-то начнут подозревать. Но он никак не предполагал, что чёртов детектив Организации окажется настолько глазастым и мозговитым. Что он припрёт Олега к стенке уже через пару рабочих часов. Это был шах. Но близится мат. А как избежать крушения всех своих планов – Олег даже вообразить себе не мог. Что он вообще может поделать теперь? Путей к отступлению будто уже не осталось. Варшавский оставил свои отпечатки на цепях вчера, когда заковывал «дружбанов» обратно. И зачем он вообще решил помочь этим олухам… Нужно было их сразу отпустить! Чтобы все подозрения легли исключительно на Ефремова! И с гильзами он накосячил. По детски накосячил. Это же элементарно – убрать гильзы!

Ссылки на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

А что теперь делать? Вязать «дружбанов» по новой? Если он откажется, то по какой причине? Её нет. Отказ прозвучит подозрительно, а потом ещё проверят отпечатки… Так. Они ведь не подумают, что Олег вселился в Варшавского? Есть ли вообще какой-то повод так подумать? Хотя бы эту способность не спалить… Но если он позовёт «дружбанов» обратно, а тех накачают психоделиками правды, то он обречён. Вообще залупа полная!

— Я не вижу смысла звать их по новой, — ответил Варшавский детективу.

— Это ещё почему…

— По кочану, — привёл аргумент Олег. – Бакытбек зашёл ко мне под ночь, а Ефремов в это время был на спецоперации – можете проверить записи переговоров по рации. Ефремов мог убить дежурных, но не мог убить Бакытбека.

— Но ведь не в Ефремове дело, — сказал детектив. – Бакытбека убили прямо в камере, до того, как отпустили заключенных. Заключенные все видели. И могут нам всё рассказать.

Действительно, блять.

— Какое вообще мнение о нашей организации составят люди? Никому не нравится, что их дёргают! – сказал Олег. – Ищите другие пути, как всё разузнать, вы же детектив. А пленных мы вернуть сюда можем всегда.

— Ладно… — детектив нахмурися. – Это могло бы значительно упростить дело…

Он направился к компьютеру и принялся изучать видеозаписи.

Удалось отсрочить поимку «дружбанов»? Временно. Олег выйграл лишь немного времени…

— Кто-то явно почистил видеозаписи, потому что Ефремова в штабе не видно… — сказал детектив. – Ну либо его действительно не было здесь.

— Он был – я это точно помню! – воскликнула девушка.

— Я не вижу швов склейки, — вглядывался детектив в экран. – Но определённо кто-то решил поломать некоторые камеры, а потом ещё и подменить записи…

Детектив поднялся и прошёлся по комнате.

— Итого, что мы имеем, — держал он руки за спиной. — Он явно хотел, чтобы его действия остались незамеченными. Он хотел освободить заключенных. Но почему-то не сделал этого. Заключенных освободили утром на основании допроса Бакытбека… Не значит ли это, что он хотел просто поквитаться с Бакытбеком? Этот киргиз малоприятен, он много кого пытал, так что неудивительно, что он нажил себе врагов… Но сделать это в охраняемом подземелье… По мне так проще было дождаться, пока тот вовсе покинет штаб… Тогда нет. Это не месть…. Так-с…

Детектив прохаживался взад вперёд.

— Ещё убийца имел доступ к видеокамерам. Как много людей здесь имеют доступ к ним? – Олегу показалось, что детектив с подозрением глянул на него. – Но доступ могли получить и при помощи взлома. Или просто получив доступ к компьютеру…

Нервы Олега были уже на пределе. На посте главы отдела он не протянет долго. А все благодаря этому грёбанному детективу, имени которого он даже не знает! Но ещё оставалась надежда, что никто не додумается… Он незаметно переложил пистолет и патроны к нему из ящика под столом в карман. А затем встал и направился к коридору.

Пока его ещё не разоблачили – нужно успеть вытащить «Поломанную Богородицу»!

***

Алексей курил сигарету и шагал через парковку штаба к магазину. На часах 12:03. Припозднился с выходом на обед! Обычно сваливает из штаба уже без пятнадцати. А тут с этими пропавшими дежурными и Бакытбеком вышло много проблем. Жена не приготовила ничего пожрать, ленивая задница, поэтому придётся снова перебиваться чебуреками с фантой…

Алексея остановил сильный запах гнили. Сначала он подумал, что где-то сдохла кошка или птица, а может и просто выкинули кусок мяса в мусорку. Но мусорки рядом не оказалось, сдохших животных – тоже. А вокруг багажника автомобиля товарища Михаила Варшавского летало облако жирных мух…

Алексей не поверил своим глазам и носу. Как всё лихо совпадало… Алексей подошёл к багажнику и принюхался. Чуть не вырвало. Определённо – там лежат чьи-то трупы! Слишком это всё странно… Нужно набрать детектива Леонида. Ни в коем случае не поднимать паники, чтобы не спугнуть Варшавского… Да как такое вообще возможно? Варшавский – убийца? В голове не умещалось! Алексей достал свой телефон…

***

Двумя минутами ранее.

Леонид сидел в кресле и с большим аппетитом поедал клубничный йогурт. Он всё так же размышлял над событиями… Но почему Варшавский не захотел позвать подозреваемых? Эх, наверняка всё дело в «людях в чёрном». Организация слишком много косячила в последнее время и обсираться снова Михаилу не хотелось. С другой стороны – смерть палача и дежурных прямо внутри хорошо охраняемого штаба – это нифига не смешно…

Телефон зазвенел. Сообщение. Леонид открыл письмо.

«Не звоню потому, что Варшавский может быть рядом с тобой. На цепях – отпечатки пальцев Варшавского и Ефремова. НЕ СПУГНИ ЕГО. Хрен знает, что задумали эти двое, но их нужно задержать!»

Леонид бросил взгляд на кресло Варшавского, но оно пустовало. Вот же только что здесь сидел! Куда он испарился…

Вдруг телефон зазвонил. Алексей.

— Слушаю, — сказал Леонид.

— Выйди на парковку, тут блять, в машине Варшавского походу трупы лежат.

— Что…

— В багажнике Варшавского, говорю, трупы!

— Ты точно не попутал?

— Я и говорю! Выходи на парковку, убедишься!

— Пиздец… Лёха, его отпечатки и на цепях нашли только что.

— На каких цепях?

— В пыточной комнате. Он был там вчера.

— Серьёзно?

— Если увидишь Варшавского – останови. Я не знаю, куда он сбежал, я его не вижу… Стой у машины! Он пойдёт к ней. Спрячься там как нибудь. Мы его прижмём!

— Хорошо… Не верится, ё-маё…

— Так, Лёх, мне по второй линии звонят…

— Ага…

— Слушаю! – сказал Леонид.

— СЕКЦИЯ СОДЕРЖАНИЯ ОТКРЫТА! ТВАРИ ВЫБРАЛИСЬ НАРУЖУ, БЛЯТЬ!!! КРИКНИ ВАРШАВСКОМУ, Я ДО НЕГО ДОЗВОНИТЬСЯ НЕ МОГУ! ПУСТЬ ПОДНИМАЕТ ТРЕВОГУ!!!!

— Какого… — Леонида обдало холодом. – Жми кнопку тревоги, придурок!

— НЕ РАБОТАЕТ! КТО-ТО ОТКЛЮЧИЛ!! ВОТ ЧЁРТ! БЛЯТЬ… АААА!!!!

— Алло! Что там? –спросил Леонид. Но в ответ из трубки слышались только чудовищные рыки, стрельба и крики…

Что, блять, делать?! Леонид набрал заместителя Варшавского. Гудки, гудки. И куда он подевался… Кто ещё сможет созвать все штурмгруппы сюда… И тут его осенило. Варшавский наверняка знал об этом! Знал, что первым делом обратятся к заместителю! И он наверняка убил его!

Леонид выбежал в коридор и, что есть силы, кричал в каждую дверь по пути:

— ТРЕВОГА!!! ТВАРИ ИЗ СЕКЦИИ СОДЕРЖАНИЯ СБЕЖАЛИ! ТВАРИ ИЗ СЕКЦИИ СОДЕРЖАНИЯ СБЕЖАЛИ! ОСТАНОВИТЕ ВАРШАВСКОГО! СТАРИК СОШЁЛ С УМА!!!

Олег листал архив секции содержания. Ознакомиться местными монстрюгами – было полезно. Почему-то он рассчитывал на то, что сможет их как-то использовать в своей войне с человечеством. В архиве «Предметы на содержании» нашлись только файлы «Поломанная Богородица» и «Цветок Апокалипсиса».

Архив «Существа на содержании» оказался немногим больше – там нашлись «Тень», «Метаморфоза» и «Лесной». Негусто. Интересней всего было увидеть, что за предметы. Сущестоа – это понятное дело – какая-то монстрюга, которая хавает людей. А вот опасный для человечества сверхъестественный предмет – это уже что-то необычное.

Ссылка на предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_47141975

Олег открыл «Поломанную Богородицу» и прочитал описание.

Икона, предположительно, Богоматери, неизвестного происхождения. При взгляде на неё – люди впадают в нескончаемое состояние изматывающего страха и получают некие глубинные психические травмы, со всё нарастающими повреждениями мозга. Повреждения невидимы на МРТ, но у жертв возникают зрительно-пространственные агнозии, после которых они оказываются неспособны воспринимать мир правильно. А ещё все жертвы начинали видеть старуху, вероятно, ведьму, которой ранее эта икона принадлежала. Возможно, эта икона подпитывает ведьму в астральном мире, забирая силы жертв. Хранили такую штуковину закрытой – смотреть на неё нельзя, если не хочешь сойти с ума и помереть… В документе рассказывалось о первом зафиксированном инциденте – когда в психиатрическую больницу попало целое семейство, нашедшее ту икону у себя на огороде во время распашки поля… Олег подумал, что наткнулся на настоящее оружие массового поражения. Стоит лишь показать эту икону по телевизору… Интересно, нужно запомнить…

«Цветок Апокалипсиса». Эта вещица пару лет назад вызвала настоящую экологическую катастрофу в сибирской глубинке. После наводнения – берега реки размыло, и древние семена вышли наружу. А там начали расти гигантские причудливые деревья, которые опутывали всё живое вокруг чем-то вроде паутины и высасывали соки, обращая местность в пустыню из чёрного песка… На деревьях росли наросты, которые по назревании рвались и выпускали наружу «разумные облака чёрной пыльцы». Эти облака нападали на людей и животных, всасывались через нос, рот, кожу, после чего жертва в течении суток «высыхала» и погибала от жажды, из груди её пробивался неземной красоты цветок… Который затем пускал корни в землю и вырастал в дерево. Повторить цикл, помноженный на геометрическую прогрессию (каждое дерево давало «пыльцу» для семи-двенадцати новых) – и получим локальный апокалипсис. Что примечательно – с растением чуть ли не справились местные дачники. Они вовремя допёрли, что к чему и принялись рубить деревья, что, кстати, было опасно, ведь при распиле ствол брызгал ядом… Но потом пришли экипированные войска и дали злу пиздюлей. Классика. Олег подумал, есть ли вообще что-то, с чем человечество ещё не справилось? Только он.

Дальше шли уже существа. «Тень». Древнее божество, которому поклонялись сибирские племена. Его идол раскопала группа студентов-археологов во время летней практики в глухой тайге. Существо было разозлено, студентишки поплатились, выжили не все. Опять стянули спецназ, который и усмирил «Тень». По легенде – «завалили его взрывом в пещере». Но на деле – перевезли сюда для изучений. Не особо разумное, агрессивное. Как и любое тёмное божество. Боится света, потому и назвали «тенью». Олег опасался слова «астральное», потому что не имел понятия о других мирах. Хрен знает, какой из этой твари выйдет союзник…

«Метаморфоза». Совершенный паразит, погрузивший глухую горную долину в ужас… Эта тварь пускала «гранулы» в любое животное, типа овцы, или в человека, после чего жертва искажалась, приобретая чудовищные формы. Личность вытеснялась, и паразит захватывал контроль над телом, а потом отправлялся на… спаривание с родственным поражённой жертве видом? Олег не ошибся. Это чудище, поглотив человеческую самку, шло трахаться с мужчинами. Непонятно как, но те были даже не против. Заполучив генетический материал, существо уходило в леса, вынашивать поколение новых гранул, пожирая всё на своём пути… Ясно. Эта тварь тоже была тупой. Договориться с ней не получится. А пользу начнёт приносить только когда ей получится расплодиться до сотни-другой. Этого военные не допустили, потому тварь сидела взаперти, пытаясь соблазнить своим искажённым телом местную охрану.

Ну и «Лесной». Тоже оказался просто тупой нечистью, которую, кстати, было поймать гораздо сложнее. Для его содержания требовались деревья и очень много мороки по контролю, потому что он обладал способностью довольно быстро передвигаться, чуть ли не телепортируясь, преследуя свою жертву. Он был слишком страшным, по описанию, но не таким агрессивным и опасным. Чтобы раздрочить его на активные действия – требовалось постараться. Например сжечь нахуй его полянку, как поступил некий долбоёб Александр, чей брат Тимур сошёл с ума от этой твари ранее… Тоже ничего интересного.

Итого – применить, как оружие Олег мог только «Поломанную Богородицу». Освободить всех тоже можно, но смысла в таком было мало. Ему понравилось описание некой Вивере, которая была в недавних отчётах. Но её угробили, а ближайший образец находился в Антарктиде. Эта тварь была опаснее иконы, она выпускала в атмосферу инфекционные споры. Тогда же Олег догнал, что скорее всего грибник, которого он недавно сожрал – был поражён именно спорами Вивере. Но Олег пережил болезнь. Кроме того, его тело вступило с заразой в какую-то странную реакцию. Благодаря ли мухоморам, которые съел грибник… Всё перемешалось и получилось так, что Олег теперь сидел в теле Варшавского и читал эти отчёты. Вивере – это фатальный провал Организации. Эта тварь уже помогла Олегу, короче говоря.

Икону можно было стащить, заменив экземпляр на обычную размалёванную доску. А когда его вновь прижмут к стенке – он использует её по максимуму, уничтожив человечество. Ну, или большую его часть – жрать ведь тоже что-то надо. Или же просто разводить людишек на фермах, как они поступают с бедными коровами и хрюшками… Посмотрят, каково быть в загоне!

Организация так же обладала множеством информации о неких «одержимых» — людей под воздействием чего-то астрального. Были зафиксированы случаи некромантии, опасных древних ритуалов по призванию в мир различной дряни. На такие случаи Организация обычно реагировала стремительно – в век компьютеризации выследить интересующихся тёмными делами было не сложно. Без Организации мир бы погрузился в хаос. Наука шла вперёд, нередко порождая на свет опасные вещи…

Короче, Олег погрузился в тайные дела Организации. Но он захотел знать ещё больше. Ведь эти твари – лишь малая доля, от всего, что происходит на планете! Это лишь сибирский регион! А что люди раскапывают в джунглях Амазонки или в пустынях Сахары? Можно было бы таким же макаром попробовать захватить соседний филиал. Или выследить «людей в чёрном», которые действительно всем заведовали на более высоком уровне…

Глаза старика слипались. Контроль над телом – это большая проблема. Следовало найти решение и для этой проблемы. И Олег придумал. Имитировать смерть «Плоти». Чтобы бойцы загнали Олега в угол и «убили», а по документам потом удалось зафиксировать гибель существа, отправить отчёты наверх. Будут довольны все – никого не уволят, а Олега перестанут преследовать. Варшавский потом может «случайно» умереть от сердечного приступа; а им с Аллой останется только умчать в дальний угол региона и жить тихо, не привлекая внимания. Счастливый конец.

На телефон названивала жена Варшавского. Она была обеспокоена, что муж не вернулся вчера домой, но Олег объяснил ей, что пришлось задержаться на работе – слишком много работы обрушилось…

А потом в отделе поднялась небольшая паника. Дежурные и палач куда-то пропали. Никто не мог до них дозвониться. Олег приказал послать к домам пропавших разведчиков, чтобы те поговорили с их семьями и разузнали, куда те могли деться. А один инициативный сотрудник решил проверить записи с видеокамер в штабе, но обнаружил, что несколько камер поломалось, в том числе и в секции пыток. Олег сделал выговор ответственным за состояние камер, разыграл целую сценку недовольного босса.

Но мозговитые сотрудники тут же заговорили о вторжении в штаб. Именно в секцию заключения. Ведь исчезли все её работники… Олег наблюдал за ситуацией и не знал, что можно предпринять. А потом кто-то нашёл гильзы… Олег едва ли удержался не хлопнуть себя ладонью в лоб. Гильзы! Это так тупо! Детективы тут же изучили находку и пришли к выводу – дежурных и палача убил Ефремов.

— Но как он мог убить их, если Ефремов вчера гонялся за «Плотью»? – спросил Варшавский.

— Это нам непонятно, — ответил один из детективов. – Вероятно, кто-то украл его пистолет.

— Но я видела вчера Ефремова в штабе! – воскликнула одна из девушек. Олег припомнил, как она встретилась ему в коридоре…— Ефремов шёл с двумя дежурными куда-то…

— Это точно? – спросил детектив. – Но какую цель преследовал Ефремов? Особенно если учесть, что вчера у него была важная операция по преследованию «Плоти»…

— После которой он и его группа исчезла… — продолжил мысль другой.

— В отделе вчера пытали двух парней, связанных с «Плотью», — сказал детектив. – Он хотел их освободить?

— Но ведь освободили их только сегодня. Утром. Когда дежурные и палач уже исчезли…

— Михаил Варшавский, — обратился к Олегу детектив. – Бакытбек вчера предоставил вам отчёт по допросу? Во сколько?

— Примерно… — Олег снова принялся в панике хвататься за мысли. – В семь вечера.

— А когда здесь проходил Ефремов? – спросил детектив у девушки.

— Было… — задумалась девушка. – Три-четыре часа дня…

Детектив задумался.

— Бакытбек умер от пули Ефремова, — сказал он и посмотрел на своего напарника. – Два выстрела. Кровь кто-то за собой убрал. Нужно снять отпечатки. Прошерсти всю пыточную камеру. Справишься?

— Хорошо, — кивнул тот и направился к выходу.

— А я пока гляну записи с камер. Нужно узнать, куда и во сколько выходил Бакытбек, — детектив обратился к Варшавскому. — Нужно ваше разрешение на повторное задержание тех двоих пленных. Они наверняка всё видели…