CreepyStory

Всем привет! Не знаю на самом деле зачем я пишу все это, наверное, больше для себя, чтобы как-то структурировать последние произошедшие со мной события, чтобы было хоть какое-то материальное подтверждение всему случившемуся, а то сейчас у меня есть стойкое ощущение, что я схожу с ума.

Начать, я думаю, стоит с небольшого описания моей жизни и тех событий, что привели меня к тому состоянию, в котором я сейчас нахожусь. Я родился и вырос в небольшом провинциальном городе, отучился в местном университете по специальности “Техносферная безопасность”, а после выпуска удачно устроился работать в управление гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций специалистом по пожарной безопасности. Еще на третьем курсе универа познакомился с девушкой, а к пятому курсу сделал ей предложение и вот уже три года мы женаты и живем вместе в двухкомнатной квартире, которая досталась мне от родителей.

В мои обязанности в управлении входит в основном куча бумажной работы, но есть несколько периодов в году, когда мне приходится в составе различных комиссий выезжать для разнообразных проверок и прочих процедур. В основном это краткие выезды в составе пожарной бригады или помощь при установке различных табличек, типа “Берегите лес от пожара” и “Курение запрещено”, но есть два периода в году, когда мне приходится принимать участие в обходе домов не вполне благополучных семей на предмет соблюдения требований пожарной безопасности. Эти обходы совершаются в частных секторах, которых осталось достаточно много в нашем городе. Первый такой обход делается в начале осени, когда активно начинают топить печки, а второй перед самым новым годом, когда все пьянствуют и часто забивают на безопасность. На такой обход обычно собирается целая комиссия из социальных работников, пожарных, участкового, ну и меня, конечно. Хотя я прямого отношения к целям визита не имею и скорее нужен там для галочки, просто стою в углу и в конце мероприятия подписываю протоколы.

Вот с этих обходов все и началось. В целом это малоприятное времяпрепровождение. Как я уже и говорил, основной контингент составляют неблагополучные семьи, очень много грязи, пьяных людей, обезумевших, исхудавших собак, до хрипоты и пены облаивающих не только чужих людей, но и своих хозяев. Клятвенные заверения исправить все недочеты в кратчайшие сроки и абсолютное понимание, что ничего и никогда исправлено не будет. Штрафы на таких семьях копятся, но взять государству с них нечего, имущества у них почти нет, постоянного заработка как правило тоже. Я не утверждаю, что все жильцы частного сектора такие, просто специфика наших обходов подразумевает, что приходим мы как правило к самым неблагополучным.

Я не вспомню точно, когда впервые его заметил. Просто как-то раз, пока пожарные доказывали очередной дородной совершенно пьяной женщине, что ей необходимо установить металлическую пластину перед печью, чтобы случайно вылетевший уголь не спалил ее хату вместе со всеми домочадцами, вот тогда я и заметил, что на этой огромной истинной русской печи в куче каких-то одеял и прочего тряпья шевелится старик. Мне сразу бросилась в глаза его неестественная кожа, которая была больше похожа не на кожу человека, а на творожную массу, она была абсолютно белой, вся испещрена какими-то ямками и бороздочками и как будто покрыта тонким слоем какой-то слизи. В тот раз я не видел его лица, просто во время его шевелений на печке из-под одеяла высовывалась то неестественно мясистая рука, то отекшая и раздутая ступня. Почему я решил, что это именно старик, я не знаю, но уверенность в этом у меня появилась сразу же. Это зрелище надолго засело у меня в голове, даже на фоне всей грязи и мерзости, что я видел во время этих обходов, эта кожа выделялась, каждое воспоминание о ее творожистости заканчивалось подкатившей к горлу тошнотой.

Через пару дней, уже в другом районе города при очередном обходе я снова увидел его. Я понимаю и тогда это понимал, что это бред, что это невозможно. Совсем другой дом, совершенно другая семья, но тот же самый старик с той же самой отвратительной кожей. В этот раз семья была не особо даже маргинальная, в доме была относительная чистота, видно было, что, несмотря на вопиющую бедность, эти люди не утратили человеческого достоинства. На этот раз дед, с этих пор я стал его именно так и называть, сидел в кресле в самом темном углу комнаты. Странность была в том, что дед сидел спиной к нам, а лицом был повернут в пустой угол, но я отчетливо видел его обрюзгшую творожисто-белую шею, а также редкие сальные абсолютно седые волосы. Я тогда еще толкнул участкового и указал ему на эту странную картину, было похоже, что в этой семье над дедом просто издеваются и для этого повернули его кресло в угол, а развернуться сам он не может. Но участковый от меня только отмахнулся, мол в каждой избушке свои погремушки и он в это дело лезть не хочет. Уже в тот момент у меня начало появляться это легкое чувство нереальности происходящего, знаете, когда вроде ничего необычного не происходит, но где-то на уровне интуиции ты начинаешь понимать, что либо с тобой, либо с миром вокруг тебя что-то не так.

В тот раз обходы закончились и больше тогда я деда не встречал. Но уже через несколько месяцев было объявлено начало предновогодних обходов и это время стало для меня настоящим кошмаром. Примерно в каждом десятом доме я стал замечать его. Иногда он был укутан в тряпки, иногда лежал, иногда сидел, пару раз проходил по коридору, и я видел его силуэт через дверной проем, один раз я заметил, как он входит в какой-то сарай. Всегда этот дед был босой и ни разу еще мне не довелось увидеть его лица. И разумеется, это не мог быть один и тот же дед. Мозг говорил мне об этом, но какое-то шестое чувство внутри меня было уверено, что это одно существо. Я понимал, что если это действительно один и тот же субъект, то это явно не человек. Как оно оказывается в десятках домов, почему никто кроме меня не замечает в этом ничего странного, что вообще оно там делает, эти вопросы роились у меня в голове, но я не находил на них ответа.

И тут произошло то, на фоне чего все предыдущее события показались мне несущественными. Я увидел лицо деда. Это произошло внезапно, мы проверяли очередной частный дом, я, как обычно старался слиться со стеной и не отсвечивать. А также учитывая мой опыт встреч с дедом, я старался не смотреть по сторонам, поэтому как правило тщательно изучал взглядом доски пола. Так было и в тот раз, пока я вдруг не почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Я поднял голову и вдруг увидел, что где-то в глубине чулана за настежь открытой дверью на каком-то грязном матрасе лежит дед, но на этот раз он не повернут к стенке, не закутан в одеяла по самую макушку, а пристально смотрит прямо на меня. Даже несмотря на то, что в чулане почти не было света, я смог его разглядеть, это без сомнения был он, я достаточно четко видел бледный овал лица, мог различить висящие щеки, широкий испещренный морщинами лоб и два абсолютно не подходящих такому лицу глаза. Эти глаза были живыми, я не знаю, как лучше описать это чувство, как будто ты смотришь на восковую куклу и в какой-то момент понимаешь, что кукла смотрит на тебя в ответ. Глаза были большими, белка почти не было видно, как будто зрачок расширился настолько, что занял все пространство глаза. А еще они как будто светились в темноте. И этот взгляд был направлен прямо на меня. Спустя минуту мне стало настолько дурно, что я не выдержал, вывалился из дома и тут же неистово проблевался. После этого я сразу наплел своим товарищам по комиссии, что чем-то отравился и был отправлен домой. Не помню, как я добрался до квартиры. Там я долго не мог прийти в себя, в каждом темном углу мне мерещились эти глаза, к вечеру у меня поднялась температура и всю ту ночь я провел в жутком ознобе. Моя жена, разумеется, заботилась обо мне как могла, но рассказать ей, чем вызвано мое состояние, я не мог. Отчасти, потому что я боялся, что она сочтет меня за психа, отчасти мне было страшно втягивать в это еще и ее. Пару раз в ту ночь я проваливался в полусон-полубред, в котором я сидел за столом, напротив меня сидел дед, который смотрел на меня своими немигающими глазами, затем он брал бутылку водки, наливал мне, я послушно выпивал, чувствовал отвратительный вкус во рту, шарил по столу в поисках закуски, но не мог ничего найти, пока дед не наливал мне снова и снова и так пока я не отключался, в эти моменты я просыпался, не мог понять где я нахожусь и проваливался обратно в этот кошмар.

Через неделю обходы закончились, лицо деда в тот раз я больше не видел, да и замечал его достаточно редко, поскольку, ссылаясь то на запах, то на общую брезгливость, я отказывался теперь заходить в дома. Зима и весна прошли у меня спокойно, я начал забывать весь этот кошмар и все было хорошо, но в мае моя жена сообщила мне, что к ней хочет приехать погостить ее дедушка, мол он едет с какой-то областной ярмарки и будет проездом в нашем городе. Мое сердце упало в тот же миг. Я точно помнил, что один ее дед умер еще до ее рождения, а ко второму на похороны мы ездили два года назад, больше дедушек у нее не было. Я сразу вспомнил те глаза, ту творожистую кожу, тот бредовый кошмар и первым моим порывом было отказать ей, настоять, что это моя квартира и я не хочу здесь видеть никого постороннего, особенно этого деда. Но на любые мои отказы у нее находились аргументы. К тому же она объяснила, что это ее не родной дедушка, а какая-то седьмая вода на киселе и вообще, он у нас всего пару дней поживет и сразу же уедет обратно к себе в деревню, к тому же он привезет с ярмарки мед и с удовольствием с нами поделится. В конце концов я сдался. Все время до обозначенного срока во мне жила надежда, что все обойдется и это будет обычный добрый дедушка, который будет крякать, выпивая самогонку, пыхтеть цигаркой и травить свои сельские байки, заседая по вечерам на кухне, но эта надежда умерла, когда я открыл дверь и увидел там того самого деда. Он явно меня узнал. И он понял, что я узнал его.

Сразу после его появления в нашей квартире все пошло наперекосяк. Одна за одной стали обостряться какие-то болезни, то у меня, то у жены. В то же время мы с ней были все время как будто ударенные пыльным мешком, как будто слегка заторможенные, слегка более злые и уставшие, чем обычно, постоянно ссорились из-за каких-то мелочей. На самом деле, все это время деда я почти и не замечал. Это может показаться странным, после всего, что я рассказал до этого, но такая уж человеческая природа - мы ко всему привыкаем, особенно, если это что-то, пусть и противоестественный дед, не появляется в поле нашего зрения. А он практически безвылазно сидел в своей комнате, чем он там занимался целыми днями мне неизвестно. Тогда я не особо обратил на это внимание, но сейчас понимаю, насколько это странно - я не слышал практически никаких звуков из его комнаты. Все эти месяцы меня больше занимали наши проблемы с женой, как сохранить наш трещащий по швам брак да где взять денег на бесконечные лекарства.

Однако, через несколько месяцев после поселения у нас деда, придя вечером с работы, я застал свою жену с большим чемоданом в прихожей. Она как-то скомкано проговорила, что хочет все обдумать и поживет какое-то время у мамы. А когда за ней закрылась дверь, на меня накатило. Я был один на один в пустой квартире с дедом. Сами собой в мозгу всплыли вопросы, которые мне стоило задать себе еще очень давно, например, почему он еще здесь, почему ни я ни жена не придавали этому факту никакого внимания, чем он питается, ведь наши продукты он не трогал, своей еды в нашем холодильнике не держал, я ни разу не видел, чтобы он ходил в магазин или на работу, да хоть куда-нибудь, почему из его комнаты не доносится никаких звуков. Посреди всех этих мыслей я увидел, как дверь его комнаты начинает открываться. Я вспомнил его взгляд и на меня накатил такой страх, которого я не испытывал никогда в жизни, трясущимися руками я схватил куртку и выбежал из квартиры. Пошел я в ближайший бар и напился там до беспамятства. Как потом добрался до дома не помню, очнулся уже с утра, безбожно проспав все будильники. Быстро впопыхах собравшись, я убежал на работу, вечером же, снова не желая идти в квартиру к деду, я завернул в тот же бар и снова просидел там до закрытия.

Так продолжается уже неделю. Я понимаю, что я спиваюсь, у меня заканчиваются деньги, здоровье все больше начинает сбоить, меня грозятся уволить с работы за постоянные опоздания и перегар, но я ничего не могу с собой поделать, я физически не могу оставаться с этим существом, чем или кем бы оно ни было один на один в квартире. Но сегодня вместо бара я решил зайти в это интернет-кафе, где и печатаю этот текст. Теперь, когда в голове немного прояснилось, я могу сделать некоторые выводы, например, этот дед явно не человек, видимо, он каким-то образом влияет на психику людей, поселяется в их доме, но зачем ему это, чем он питается, почему он может одновременно находиться в разных домах, а главное, почему его обман не действует, точнее не полностью действует, на меня, я не знаю. У меня есть одно предположение по поводу природы этого существа. Мне почему-то кажется, что именно этот дед был прообразом домового в народных сказаниях, хотя через сколько пересказов описание должно пройти, чтобы из этого существа получился сказочный бородатый старичок-проказник, я даже представить не могу.

Завтра. Завтра у меня выходной и утром я соберусь с духом и пойду прямо к нему. Я сделаю все, чтобы выгнать деда из своего дома. Пожелайте мне удачи.

Написано специально для октябрьского конкурса страшных историй.

-- Планы меняются, -- сказал Серемей. – Нельзя, чтобы твари бродили по деревне. Это закончится эпидемией.

-- О, Господи, -- вообразил масштабы этой самой эпидемии Олег. – Конечно, нам нужно разобраться со всем. Но как не вовремя…

-- Да, нужно было ехать на ферму сразу! – ворчал Виктор. – А не к дому Леонова. Убить метаморфозу… А потом уже всё свесить на власти. Управились бы до ночи и везде успели.

-- Это было не в нашей власти – смотреть в будущее, -- справедливо заметил Серемей.

-- Ага… Может, всё-таки это собаки одурели просто? – спросил Виктор.

-- Может быть, -- согласился Серемей. – Но я ни разу не слышал, чтобы они так сильно заводились.

-- Обычно в деревне гораздо тише, -- кивнул Олег. – Но будем надеяться на лучшее.

-- Довезём медведя до нашего дома. Прицеп оставим во дворе, а потом пойдём прочёсывать местность, -- сказал Серемей.

-- Хорошо, -- ответил Олег. Серемей вернулся в машину и они двинулись дальше, сворачивая с грунтовой дороги на деревенский асфальт. В некоторых домах горел свет. Для такой глубокой ночи – это была редкость, местные ложились спать рано. В напряжении они ехали по неосвещённым улицам.

-- Какое же дерьмо это всё, -- ворчал Виктор. – Только бы это был не очередной медведь.

-- Окна светятся. Люди насторожились, -- сказал Олег.

-- Но никто не высовывается.

-- Ясное дело. Подумали, вдруг волки пришли.

-- Тогда почему Света мне не позвонила? – вдруг осенило Виктора.

-- Она же собиралась уезжать в город к родне.

-- Скорее уж дрыхнет без задних ног.

Они ехали по самой крайней дороге деревни, на границе с лесом, и никого не встретили по пути к дому пастухов. Когда они прибыли – Бануш выбежал из машины и быстро открыл ворота. Серемей изловчился и заехал с прицепом во двор задним ходом.

-- Что ж, веселье начинается, -- захлопнул дверь Олег.

Бануш закрывал ворота, а Серемей зашёл в дом, чтобы предупредить жену и детей, да сказать им не высовываться. Через пять минут все собрались у дороги.

-- Айдаш сказала, что её разбудили крики, -- начал Серемей. – Очень долгие женские крики и зов о помощи. Примерно после этого все собаки деревни и сходят с ума.

-- Женские крики? – насторожился Виктор. – Это где-то недалеко.

-- Понятное дело, мы же в маленькой деревне, -- сказал Бануш. – А откуда кричали?

-- Этого она не поняла.

-- Тогда прочешем всё.

-- А если это к кому-то проникли в дом? – спросил Виктор. – Проникли и убили. Если мы забредём на тот участок, то не посыпятся ли на нас менты? Кого им ещё обвинять? Фантастических тварей?

-- Это разрулится, -- сказал Олег. – Нам ничего не грозит. А вот местным—вполне себе грозит. Нам нужно прибить тварь.

-- Тогда сначала пробежимся по дорогам. Тут всего семь улиц, но всё равно дело не быстрое.

-- Разделяться не будем, если ты об этом, -- возразил Олег.

-- Никаких разделений, -- сказал Серемей. – Я подумал, что было бы лучше сесть на лошадей.

-- Чёртовы кочевники! – посмеялся Виктор. – Прыгают на коня и поливают издалека стрелами!

-- Я хорошо стреляю с коня, -- сказал Серемей. – Дороги в селе просторные, а на своих двоих убежать можно не всегда.

-- Да с этим-то я согласен. Вот только поговорку вспомнил., -- сказал Виктор. – При встрече с медведем самое главное – это не бегать быстрее него. А бегать быстрее товарищей позади себя. И ты на лошади окажешься самым быстрым. Не сожрут ли нас?

-- Я не собираюсь убегать, поджав хвост, -- посерьёзнел Серемей. – Но могу увлечь за собой тварь.

-- С чего бы твари бежать за быстрым тобой, когда ей можно будет бежать за медленными нами? – недоумевал Виктор. Ну и крабовый же менталитет у этого фермера, подумал Олег. Будто если все будут спешены – увеличит его шансы на выживание, что ещё не факт.

-- С того, что Серемей поедет на кобыле, -- осенило Бануша.

-- Да, -- кивнул Серемей. – Главная цель твари – размножаться. Зачем ей вы, если есть кобыла?

-- …Отличный план, -- хохотнул Виктор. – Надёжный, как швейцарские часы.

-- И правда, -- хмыкнул Олег. -- Теоретически, можно вытянуть за собой тварь, не давать ей догнать себя и стрелять, пока она не свалится замертво.

-- Стратегия монгольской конницы! – рассмеялся Бануш. – Отлично, парни. Пусть эти твари попробуют что-то противопоставить тактике Чингисхана!

-- Так и поступим, -- сказал Серемей. Братья снова скрылись у себя во дворе и обратно вышли уже с лошадьми.

-- Надеюсь, что ваши «теории» -- не дерьмо на палочке, -- пробубнил Виктор. Олег тоже сомневался, что план сработает, но вида не подавал. Конные стрелки – очень хорошая идея, к тому же на лошадях можно и преследовать бегущих тварей. Судя по рассказам пастухов, тварь, которая была похожа на человека, после первой же пули рванула наутёк, что говорило либо о достаточной смышлёности, которая досталась от человека, либо о трусливости. Медведица ведь шла в атаку с упорством паровоза. Прямо, как и должен переть настоящий медведь.

-- Теперь можно и разделиться, -- сказал Бануш.—Мы объедем быстрее.

-- Некуда спешить, -- сказал Серемей. – Тише едешь – дальше будешь.

-- Но ведь и медлить к чему?

-- Если это очередной медведь или даже лось – нужно больше концентрации огня, -- сказал Олег. – Да и пешим ходом страшновато для двоих, признаюсь.

-- Это сказал потомок викингов с молотом? – ухмыльнулся Бануш. – Скажи ты мне это, когда кидался на медведя врукопашную – я бы от смеха подавился насваем.

Все похохотали.

-- Я накинулся именно потому, что мне было страшно…

Они шли по улице, внимательно вглядываясь в окрестности. Твари не рычали, не кричали. Они нападали молча. Это и делало их такими опасными. В одном из дворов горела лампа. Ворота были раскрыты, а чуть погодя компания увидела, как дедушка с бородкой сидел на скамейке у забора и курил самокрутку. Он не мог не обратить внимание на толпу шагающих по ночной дороге мужиков с винтовками.

-- Что-то стряслось сынки? – крякнул он. – Крики слышол, да собаки войют… Уж не вы разбойничаете?

-- Нет, Тимофей Анатолич, -- ответил Серемей. – Шли бы вы домой. В деревню волки пришли. А мы стрелять их идём.

-- Волки пришли? По ваше стадо?

-- Всякое может быть, -- кивнул Серемей. – В горах нынче не спокойно, там мы потеряли много овец и собак, потому и вернулись.

-- Может вам подсобить чем? У меня тоже ружжо есть.

-- Нет, Тимофей Анатолич, -- возразил Серемей. – Волки матёрые, очень опасные. Лучше запритесь дома до самого утра. И будьте наготове. Ружьё может пригодится.

-- Эко что творится…

-- А вы не знаете, откуда кричали? – спросил Олег.

-- С выезду кричали, -- ответил старик. – Волки кажись погрызли кого… Но кричать перестали, потому я и не пошёл сам. Опоздал я, похоже… Скрутил табачку своёго, да присел караулить…

-- Идите домой, -- сказал Бануш. – Мы обо всё позаботимся, и не простим себе, если кто-то пострадает.

-- Хорошо, -- старик поднялся, скрипя и охая, а потом скрылся за воротами.

-- Значит, около выезда… -- задумался Серемей. Олег вдруг заметил, что Виктор матерится и слушает гудки на телефоне.

-- Что там? – поинтересовался он.

-- Света не отвечает, -- сказал Виктор. Олег сразу же уловил мысль. Но, быть может, она просто прилегла поспать? Говорить он этого не стал, потому что впереди за поворотом показался свет фар. Машина залезла носом в кювет, там и осталась. Задние фары давали тусклый свет, которого хватало, чтобы разглядеть чьё то тело, раскинувшееся на дороге рядом.

-- Это было здесь, -- сказал Серемей. – Я поеду в разведку, а вы подходите и осторожней.

-- Ага…

Серемей вырвался вперёд, к машине, удерживая ружьё наготове. Он проскакал мимо, немного задержавшись около тела, и ушёл чуть вперёд -- осмотреть окрестности. А потом повернул обратно.

Остальные подходили ближе спешным шагом. Вот уже можно было разглядеть чёрные вьющиеся волосы, синее платье с цветочками. Задняя дверь была распахнута, а крыло автомобиля -- запачкано полосой крови, будто кто-то по нему провёл измазанной ладонью. Худшие опасения подтвердились. У Олега похолодело внутри. На дороге лежала Светлана. Виктор бросился к своей сестре сразу, как только понял это.

-- Свет. Свет… -- тряс он её за плечо, пытаясь привести в чувство. -- Грёбаные…

-- Она цела? -- спросил Серемей. Но Виктор безуспешно пытался достучаться до сестры.

-- В кювете лежит мальчишка, -- вздохнул Серемей. – Сожалею…

-- Грёбаные… -- повторял фермер. Его трясло, а на глаза навернулись слёзы. В канаве лежал не мальчишка, а груда растерзанного мяса и разорванных конечностей. Распознать по лицу было невозможно, только по остаткам одежды. Одной руки не хватало и её нигде рядом не оказалось – утащили с собой, а может сожрали целиком. Из под разорванной рубашки торчали каркасы пробитых рёбер.

-- Господь, где же ты сейчас… -- тихо проговорил Бануш, оглушённый страшной картиной.

-- Сестрица… -- всхлипывал Виктор. В ответ Светлана лишь застонала.

-- Жива! – воскликнул Виктор. – В скорую!

-- Кажется, её ужалили, -- Олег подошёл ближе. – Нужно осмотреть.

Виктор как бы очнулся и принялся выискивать характерное красное пятно. Светлану ужалили прямо в шею сбоку.

-- Хреново, -- сказал Олег. – Я хотел вырезать этот шарик ножом, чтобы остановить заражение. Но шарик прямо рядом с сонной артерией.

-- Какая, к чёрту, разница? – воскликнул Виктор. – Она всё равно умрёт, а так хотя бы попытаемся!

-- Если мы заденем артерию, то это будет называться убийством по неосторожности, -- сказал Серемей. – Свету нужно срочно доставить в больницу и убедить врачей вырезать шарик. В стерильных условиях.

-- Да, Серемей прав, -- согласился Олег. – Витя, бери её машину и гони в больницу, пока не поздно.

-- Да… -- быстро согласился фермер. – Да…

-- А мы будем искать тварь… -- не успел договорить Бануш, как вдруг Серемей вскинул ружьё и выстрелил.

-- Оно здесь! – крикнул он. -- Парни! Вон там!

Заросли затрещали, а через хлипкий забор перемахнуло неуклюжее существо и тут же бросилось в атаку.

-- Вот чёрт!

Олег вскинул ружьё, прицелился и выстрелил. Пуля ударилась в тело твари, брызнув капельками слизи, но это почти не остановило чудовище.

-- Это действительно волки… -- прошептал Виктор. Олег выстрелил ещё и ещё. Выцелить искажённую волчью морду не получалось, тварь раскачивалась в разные стороны при ходьбе, будто механизм. И Олег уже хотел взяться за молот, как между ними и тварью пролетел Серемей. Он грохнул тварь прикладом, пользуясь ружьём, как дубиной, и едва успел разорвать дистанцию – существо прыгнуло следом, словно лягушка, но промахнулось. Теперь оно бежало за кобылой сломя голову и щёлкая костяными наростами.

-- Не стреляйте! Я попробую увести его за собой!!! Не дай Бог развернётся к вам!

Серемей позволял твари сравниваться с собой, но удерживал её сбоку на достаточном расстоянии. Удерживал, маневрировал и стрелял. Какая же быстрая и юркая тварь… И хоть она была слеплена с небрежностью, как бы второпях, но кобыле в скорости практически не уступала. Серемей перезаряжался на ходу, маневрировал, вилял в стороны, обманывал тварь, уходил вперёд; подмечал, насколько тварь неуклюжая и неповоротливая, использовал это. Чудовище скоро замедлилось от угодивших в неё пуль. Оно заметно ослабло и в конце концов решило, что погоня того не стоит. Оно повернуло в сторону кювета и попыталось затеряться в огородах, но Серемей вовремя смекнул, что к чему, остановился и хорошо прицелился. Потребовалась стальная выдержка, чтобы не приняться палить без остановки. Одним выстрелом он пробил твари голову, и та рухнула, так и не успев добраться до поля.

-- Да! – воскликнул Серемей. Он почувствовал огромное удовлетворение от убийства твари. Но в следующую секунду раздались крики ребят.

-- Вали! Вали!!! СЕРЕМЕЙ!!!

И не успел он оглянуться, как тут же почувствовал, что летит на землю, будто сам горный ветер подхватил его. Серемей ударился головой и выронил ружьё. Острая разрывающая боль пронзила живот, а затем мощные острые культи пробили рёбра, лёгкие лопнули, как воздушные шарики, а к горлу хлынула кровь. Через мгновение вторая тварь схватила до ужаса прочными клещами за голову и резко дёрнула назад, ломая шею, выкорчёвывая позвонки, вспарывая щёки.

-- СЕРЕМЕ-Е-ЕЙ!!! – Бануш сорвался на визг. Он пришпорил свою лошадь и бросился на помощь к брату.

-- Стой, Бануш! – крикнул Олег, однако понимая, что никакие крики сейчас не остановят пастуха. Прямо на его глазах четыре твари раздирали старшего брата. Олег целился в существ и стрелял, пытаясь воспользоваться тем, что они были заняты разделыванием Серемея и борьбой с лошадью, которая уже успела убить копытами одну тварь. Другая же запрыгнула на лошадь, плотно обхватив узловатыми конечностями, и погрузила жало куда-то под гриву.

Попасть по чудовищам с такого расстояния да в темноте -- оказалось сложно.

В избах зажигался свет. Люди просыпались от стрельбы, криков и лошадиного ржания.

Вдруг Олег осознал, что стоит рядом с машиной совершенно один. Обернувшись, он увидел, как Виктор, впавший в панику, бросил ружьё и убегал прочь.

-- Витя! Стой! Ты куда?! – воскликнул Олег, но трусливый фермер его и не слышал. – Забирай Свету!

Виктор закричал и даже обмочился от ужаса. Из темноты на него набросилась ещё одна тварь.

-- Нет!!! – Олег вскинул ружьё, бегло прицелился и выстрелил, но было уже поздно. Костяные наросты пробили брюхо фермера, искажённая мощная пасть сомкнулась на шее, выдирая клок мяса.

Их было шестеро! Волчья стая. Существа, очевидно, окружили их, как обычно делают на охоте.

Волчьи инстинкты дополнились неземной стойкостью и жадностью.

И теперь все они обречены…

___________________________________________________

Спасибо за мотивирующий донат)

Ольга Ярославовна 500 р

Неопределившийся с тинькова 600 р

Это ещё далеко не конец Метаморфозы, просто концовочка у главки такая!

- Ребенок в бреду – символ многострадальной России. Что?! Что может ее спасти? Иван Алексеевич Бунин через героя рассказа-притчи «Лапти» отвечает нам – Россию спасут лапти, - вещала Геральдина Петровна заунывно-торжественным тоном

Леночка пыталась сосредоточиться на занятии, но крупные хлопья снега за окном, сыпавшие в утреннем полумраке, гипнотизировали, наводя дремоту. Из столовки уже доносился густой аромат сосисок – после урока одноклассники ломанутся на завтрак, как в задницу ужаленные.

Она не пойдет. Жирным, вообще-то, полезно голодать, - так сказала вчера Маринка (громко, чтобы все услышали), заприметив, как Лена боязливо оглядываясь, аккуратно черпает суп на обеде. Нет, этого стыда Леночка больше не вынесет. Просто тихонько посидит в классе, пока веселая толпа мальчишек и девчонок будет шумно поглощать положенный утренний паек.

Лена опустила голову, посмотрела на свои ноги - толстые. Совсем не такие, как у девочек-одноклассниц в узких обтягивающих джинсах.

Вдруг Леночка почувствовала, как что-то легонько ударило ее промеж лопаток. Она обернулась – на задней парте хихикали Маринка и Оля. Главные подстрекательницы всех шуточек над Леной. Уже почувствовав неладное, Лена подняла с пола скомканный тетрадный листочек. Развернув его, она прочитала: ЛЕНКА-КРЫСА. Леночка сжала листок в руке. Внутри все задрожало – словно под кожей звенели и перекатывались бусинки слез и уже сейчас они готовы были выплеснуться из глаз соленым позорным потоком.

- Репина, что там у тебя? - Геральдина Петровна могучим крейсером подплыла к Леночкиной парте.

- Ничего, - тихо ответила Лена

- Репина, ты отнимаешь время у других. Покажи, что в руке!

Лена разжала ладонь и Геральдина Петровна ловко выхватила злополучный листок. Довольная, словно, в действительности, совершив боевой маневр, она вернулась к учительскому столу. Бросив взгляд на содержание записки, Геральдина Петровна язвительно улыбнулась.

- Ну, что ж. Содержание послания не имеет, пожалуй, такой литературной ценности, чтобы нам с вами обсуждать его на уроке. Все подростковые разборки я попрошу оставлять вне стен этого кабинета, - Геральдина Петровна постучала алым круто заостренным ногтем по столу, - Тебе, Репина, хочу напомнить - все мы живем в коллективе! И, если коллектив кого-то не принимает, то это проблемы отвергнутого, в первую очередь. К сожалению или к счастью. Меняйся и люди к тебе потянутся. Поверь мне, это хороший совет. Я тридцать лет работаю в школе. А теперь вернемся к Ивану Алексеевичу.

Урок продолжился в штатном режиме. Геральдина Петровна, потрясая коконом седеющих волос, мусолила Бунина. Лена, окончательно выбитая из колеи унизительным спичем, думала лишь о том, чтобы не разрыдаться. В глазах предательски колыхались слезы.

После звонка кабинет ожидаемо опустел. Увлеченные будущей борьбой за сосиски, одноклассники не обратили внимания на съёжившуюся за партой Лену. Только Серега Лычагин легонько пнул Леночкин рюкзак, пробегая мимо.

Оставшись одна, Леночка не посмела встать из-за парты. Казалось, даже стены в классе смотрят на нее осуждающе. И откуда она взялась такая – неуклюжая, рыхлая, с тихим тоненьким голоском, больше напоминавшим мышиный писк. Чтобы заняться хоть чем-нибудь, Лена решила подготовиться к следующему уроку. Открыв потрепанный ранец, она достала учебник алгебры. Пальцы ощутили что-то холодное и склизкое. По учебнику растекалась желтоватая мутная жижа, тетрадь почти насквозь измокла, на дне рюкзака – соплеобразное месиво вперемешку с яичной скорлупой. Кто-то успел подложить в ее вещи сырое яйцо еще до начала уроков.

Снег перешел в метель. Мириады снежинок, словно испуганные дети, забывшие дорогу домой, метались – вправо-влево, верх и вниз. На секунду Лене показалось, что уже и она сама не знает точно, где земля, а где – небо.

Кое-как оттерев учебник носовым платком (тетрадь оказалась недоступна реанимации), она совсем по-детски хлюпнула носом и принялась внимательно изучать параболу на обложке. Мама говорила, что если хорошенько сконцентрироватья на каком-то объекте, можно избавиться от плохих мыслей. Парабола помогала. Она была похожа глубокое озеро, там – на дне (и на вершине одновременно) есть место, где можно спрятаться от постоянных подковырок, унижений и насмешек. Лена соскользнула в голубую прохладу, задержала дыхание, ухватилась за директрису параболы и начала спускаться к оси.

Неожиданно дверь резко распахнулась. В класс ввалился крепкий, коренастый Серега Лычагин с красивым, тихим Сашей Капустиным. Следом за ними продефилировали девочки: Маринка и Оля – высокие, по-юношески очаровательно-угловатые, источающие ароматы клубничного бальзама для губ, дешёвого дезодоранта и мятной жвачки.

- Тут воняет! – брезгливо скорчился Серега, - А знаете – почему?! Вон там крыса сидит и воняет!

Девочки засмеялись булькающим гулким смехом, так не вязавшимся с их подростковой грацией.

Лена приподнялась. Лицо ее покрылось некрасивыми красными пятнами. Хотелось что-то сказать, защитить себя, но из горла вырывался лишь приглушенный сип.

- Сейчас контроша будет. Не дай бог – завалю! Тебе – звиздец, - Маринка решительно тряхнула густыми вьющимися волосами

- Конечно, завалишь! Все завалят. Крыса же стуканула, что мы по решебнику ответы скатываем. Теперь математичка такого напридумывает, ответы – хрен, где найдешь, - Оля выступила вперед

- Я ничего не говорила Ирине Александровне, - прошептала Леночка

- Да еще бы! Скажешь ты правду! – Серега вплотную приблизился к Лене и замахнулся. Она зажмурилась. Но Серега размашистым ударом скинул с парты Леночкин учебник и пенал.

- Ребят, может, и, правда, не она, - подал голос Саша Капустин

- А кто еще? У нас все свои. До седьмого класса крыс не было. А как она пришла – так лажа началась, - настаивала Маринка, - Правильно, Серег. Ты ей еще леща поддай!

- Ага, она потом классной стуканет. Да и противно, только руки в дерьме пачкать.

- Ну и ссыкло! А я могу! – Марина подошла к Леночке и с силой дернула ее за ворот блузки.

Словно горошины - одна за другой посыпались на линолеум перламутровые пуговицы. В оцепенении Леночка стояла перед одноклассниками в блузке нараспах, ничего уже не соображая, пожираемая щетинящимся гавкающим пространством.

- Голая! – загоготали одноклассники - Стриптиз! Смотрите, Репина стриптиз показывает.

Леночка выбежала из класса, нелепо кутаясь в испорченную блузку. Зазвенел звонок. Мимо промелькнуло удивленное лицо Ирины Александровны, но Леночке было не до алгебры. Она свернула в туалет. В нос ударил кислый запах. Лена прижалась лицом к кафельной стене и бесшумно заплакала. Рыдать в голос она, кажется, не умела.

Вдруг тяжелая рука с алыми ногтями легла ей на плечо.

- Коллектив, девочка моя, дело такое. Как звери, ей богу, - Геральдина Петровна смотрела на нее внимательными темными глазами.

- Я не…- промямлила Лена

- Ой, да что ты объясняешь. Про решебник Маринка настучала, неужели не понятно? - даже пребывая в полуобморочном состоянии, Лена изумилась жаргонизму в речи Геральдины Петровны, - решила выслужиться перед классной. Ирина Александровна ваша давно стукачей привечает. А я тебе совет дала хороший. Только сама не справишься.

- Совет?

- Покорми их, - Геральдина Петровна торопливо сунула в ладошку Лены горсть тыквенных семечек, - Покорми. Я тридцать лет тут работаю. Коллектив, мать его. Подстраиваться надо. Меняться. Покорми. Они это любят.

Геральдина Петровна посмотрелась в зеркало, сморщила нос и поцокала языком. Ни сказав больше ни слова, она удалилась, ловко балансируя грузным задом в узком пространстве девичьего туалета.

Леночка, не возвращаясь в класс, спустилась в гардероб. Одевшись, она прошмыгнула мимо безразличного охранника, и затрусила домой. Глаза, привыкшие к искусственному скудному освещению, слезились. Снег прекратился, было морозно и пронзительно ясно, будто кто-то выкрутил резкость и - черные стволы деревьев, дорожка, посыпанная песком, вороны, смешно поджимающие озябшие лапы – все это стало казаться вдруг нарочитым, обжигающим, едким.

Мама что-то готовила, когда Леночка вернулась. Обеспокоенно посмотрев на Лену, мама ничего не спрашивая (что с блузкой, где рюкзак – это все потом, потом), одним движением засунула ей подмышку градусник. Температура под сорок.

Уже, закутанная в одеяло, лежа в полумраке маленькой уютной детской, Лена неумело что-то врала, мол, упала на переменке – возвращаться в класс было стыдно. И вот – прибежала домой. Мама, конечно, ей не поверила. Взволнованная, бледная, и оттого казавшаяся еще более красивой, она тонкими пальцами набрала телефон врача, потом звонила еще куда – то и ругалась, отчего у Леночки вконец разболелась голова.

Доктор – крупный и усатый здоровяк пришел спустя час. Пока мама взволнованно перечисляла жалобы, тот внимательными темными глазами смотрел на Лену. Леночке вдруг показалось, что необходимости в осмотре уже нет, доктор все знает. Однако врач внимательно прослушал Ленины легкие, попросил Леночку открыть рот, посветил фонариком ей в глаза. Покачав головой, доктор сел писать рецепт.

- Ангина,- сказал он и поцокал языком. Домашний режим и обильное питье. Несите документы – оформляем больничный.

Пока мама ушла за документами, доктор сунул Лене что-то под подушку.

- Ты их покорми, девочка. Они любят.

Леночка уже знала. Там – тыквенные семечки.

Весь вечер Леночка пролежала в полубредовом состоянии. Порой ей казалось, что стены пульсируют и дрожат, иногда же, напротив, все вокруг застывало в какой-то ужасающей мертвой статике. Порой она явственно слышала возню и шуршание – казалось, внутри стен поселились полчища хитиновых перешептывающихся насекомых, но через мгновение мир погружался в плотную довлеющую тишину.

Когда, уже ближе к полуночи, мама заглянула в детскую – Лена погрузилась в тяжелый болезненный сон. Мама положила ладонь на лоб Леночки – температура снизилась. Немного успокоившись, она вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Открыв глаза, Лена не сразу поняла, что перед ней щетинясь грязной жесткой шерстью, сидит крыса. Сначала Леночка ощутила что-то колкое и холодное на щеке – крысиная лапка влажными грабельками царапнула ее по лицу. Странное шизофреническое ощущение правильности происходящего, притупило страх.

Она села на кровати, ступнями почувствовав ворсисто-кожаное месиво – сотни крыс окружали кровать. Спертый запах помоев, экскрементов и гнилостного крысиного дыхания наполнял комнату. В этом нервном кишении взгляд Леночки фрагментами выхватывал извивающиеся мясистые хвосты, янтарно-желтые зубки в разверзшихся пастях. Жесткие крысиные тушки назойливо терлись о Леночкины икры, сладострастно покусывали ногти на ногах, попискивая требовательным ультразвуком.

- Хватит, - неожиданно твердо сказала Лена, - я вас покормлю. Понятно?!

Писк затих. Крысы замерли в ожидании, уставившись на Леночку красными блестящими глазами.

Лена достала из-под подушки кулек тыквенных семечек, принесенных доктором. Трапеза началась. Она кормила и кормила крыс, ставших вдруг послушными и робкими словно кролики. В экстатическом возбуждении, Леночка пригоршнями сыпала семечки в центр кишащей массы, по семечку – в протянутые подрагивающие лапки, по семечку – в маленькие плотоядные пасти. Прошло, казалось, несколько часов. Кулек с семечками, по счастью, опустошался крайне медленно. Кружась, в восторге вокруг голых Лениных ног, крысы повизгивали от удовольствия.

- Всем достанется. Ведите себя прилично. Мы же коллектив, - приговаривала Лена, уже начиная чувствовать усталость.

Боковым зрением Леночка увидела слабую прожилку серого цвета на черном бархатном небе. Скоро утро. Запустив руку в кулек с семечками, Лена обнаружила, что тот пуст. Вдруг раздался жалобный утробный писк, дверь в комнату тяжело открылась и в проходе показалась огромная крысиная морда, почти лысая, испещренная застарелыми, покрытыми коростой, ранами. Это животное было намного крупнее остальных и по размеру больше напоминало упитанную таксу. Крыса, прихрамывая, медленно побрела к Леночке, ощерилась и тоскливо заскулила. Лена вспомнила, что горстка тыквенных семечек - тех самых, что дала ей Геральдина Петровна, осталась в кармане школьных брюк. Брюки неуклюже висели на спинке стула, Лена просунула руку в карман. Да! Семечки были тут. Она без промедления высыпала все угощение в пасть последней крысе, и та в блаженстве замурлыкала, пошевеливая длинными черными усами.

- Теперь уходите! – приказала Лена. Крысы покорным живым потоком покидали комнату. Леночка, измученная болезнью и внезапным банкетом, упала в кровать.

Лена проснулась ближе к обеду. Она чувствовала себя превосходно, болезнь отступила.

- Знаешь, я и не ожидала, что ты так быстро поправишься, - сказала мама, вручая Леночке чашку крепкого густо-коричневого чая.

- Я как будто бы заново родилась, - весело ответила Лена, - Но, если разрешишь, то на занятия еще несколько дней ходить не буду. Доктор рекомендовал, помнишь, мам?

- Леночка, тут без вопросов. Сидишь дома до понедельника. Не хочу тебя расстраивать, но мне звонили из школы. Там что-то такое произошло, что-то ужасное. В общем, на неделю в городе карантин. Школа не работает.

- Ужасное?

- То ли бешенство, то ли нашествие крыс. Средневековье какое-то, ей богу, - мама сокрушенно всплеснула руками, - Я в магазин. Затарюсь продуктами – мало ли что. А ты отдыхай. Телевизор не смотри.

Как только входная дверь закрылась, Леночка нажала на пульт. Вкл. Выпуск новостей. Интересно.

- В городе регистрируются нападения крыс на людей. Каким образом агрессивные грызуны попали в квартиры – предстоит выяснить. На данный момент зафиксировано три таких случая. Жертвы нападения – дети. Рано утром пострадавшие были доставлены в реанимацию, все они учащиеся 502 гимназии Фрунзенского района. Один ребенок, девочка двенадцати лет находится в критическом состоянии. Сейчас медики делают все необходимое для стабилизации состояния пострадавшей. В будущем будет необходима пересадка кожи лица.

На кадрах - машины скорой помощи. Суета. Искривлённые в брезгливом отчаянии, лица знакомых и родных. Медики везут каталки. Щепетильные журналисты не называют имен, не показывают лиц пострадавших.

Выкл.

Лена сладко потянулась. Подошла к окну и задернула шторы. Наконец можно и полюбоваться. Она обернулась через плечо – замечательный, мощный, иссера-серебристый в тонких красноватых прожилках хвост, тянулся от копчика до самых пят.

Леночка удовлетворенно поцокала и поставила на плиту чайник.

Написано для конкурса "Тыквенные семечки". Но поскольку правилами это не возбраняется, хочется поделиться рассказом и здесь)

Когда ты поворачиваешься к кому-то задом, это приносит монету, когда удача поворачивается задом к тебе, монеты обходят стороной твой кошелёк.

Бордели толстухи Лу всё ещё оставались закрытыми, но в Шоше имелось в достатке ушлых баб без якоря совести: кто-то начал принимать на дому, кто-то обслуживал прямо на улицах. Конечно, в любовных утехах они не могли тягаться с многоопытными профурами, но голодному мужику всего-то и надо — пара мягких сисек да дырка между ног.

Когда известные слухи доползут до толстухи Лу, то всех нелицензированных профур накажут, а лицензированных матушка знала поимённо, потому что только её заведения выдавали лицензии. Но это потом, и кого волнует это далёкое «потом», когда одним хочется есть, а другим трахаться здесь и сейчас?

Чичек устало брёл в свою халупу; усталость эта была от безделья, а лодырем он отнюдь не был. Уже несколько дней без клиентов; эх, хоть бы у кого портки прохудились — и то хлеб. Он действительно был хорошим портным, но в нынешние времена, чтобы конкурировать с фабрикой, нужно работать себе в убыток. На тощий зад и беззубый рот хотя бы был покупатель; не всегда, но был.

Осталось ещё приличную сумму накопить, чтобы уехать навсегда из этого кошмара. Хотелось шить и чинить одежду, жить за надёжными стенами и среди людей, которые предпочитают убивать чудовищ, а не поклоняться им. Славный Чизмеград! Всегда есть кусок хлеба и никакой тебе Ночи уродов: что ещё нужно для счастья простому человеку?

Утлые домишки Шершнёвицы, понаставленные как попало, почти утопали во тьме. Островки света электрических фонарей Чичек обходил стороной: тебя не видят — у тебя нет проблем. Силы у доходяги едва бы набралось и на треть мужика, зато пронырливости Небо послало на пятерых. Только поэтому он и был жив до сей поры.

— На помощь, — пропищал детский голосок откуда-то из подворотни. — На пом... — пропищал и тут же умолк.

Чичек очень хотел попасть домой без приключений, но когда и кто справлялся о его желаниях?

— Нет, нет, нет, твою мать, нет, — шептал Чичек, дрожа всем телом. — Не моё дело, я не лезу...

— Мама! — не прокричал — промяукал ребёнок.

— Да чтоб тебя курцом вдоль и поперёк! — прошипел Чичек самому себе.

Ночь на дворе стояла безлунная и беззвёздная, про такие народ Шоша говорил — «Отцы все искры прибрали». И видит Небо, не был Чичек храбрецом, но когда-то и он был ребёнком, когда-то и над ним надругались в тёмных переулках Шершнёвицы.

В кромешной тьме легко быть незаметным, даже если одет ты в вызывающее платье с рюшами и оборками. Поступь Чичека была легка — и камня не вылетело из-под его босых ног. Он шёл на звук, стараясь угадать откуда кричали. Ещё несколько аршинов, и из-за угла камышовой мазанки Чичек увидел двоих: один из них был едва выше Чичека ростом, но очень толстый, с внушительными валиками жира на затылке, второй — старый знакомый. Юнга рыболовного флота, тот самый, что хотел получить любовь бесплатно, хотел убить человека за два чёртовых гривенника... Выглядел он неважно; должно быть, его корабль уже слишком долго стоял в доках Улиты.

Эти двое копошились чуть поодаль от одинокого электрического фонаря. За руки и ноги они держали мальчика лет десяти. Толстяк неторопливо тянул верёвку из кармана, и о том, что будет дальше, Чичек думать не хотел совершенно.

— Что же делать, курва? Курва, курва, курва! — шипел он себе под нос.

Впервые за много лет хотелось совершить действительно хороший поступок, но что предпринять, когда не умеешь драться, а мускулов у тебя как у новорождённого котёнка?

— Думай, курва, думай!

Чичек глянул под ноги: булыжная мостовая, камни подогнаны друг к другу как попало, местами дорога становилась откровенно щербатой. Трясущимися пальцами он подцепил нетяжёлый с виду камень, поднял, взвесил в руке.

Толстяк в это время дал брыкающемуся мальчишке хорошую оплеуху, перевернул его на живот и стал методично вязать ему руки. Для верности он уселся сверху так, что бедолага не мог и шелохнуться под многопудовой тушей. Мальчишка, лёжа лицом в землю, пытался кричать, но из его глотки вырвалось лишь приглушенное кукареканье.

— На тебе, курче! — Отступив на несколько шагов для разбега, Чичек прицелился, двинулся вперёд и вложил в бросок всю силу.

Глухо просвистев, камень пролетел по дуге и угодил матросу аккурат в темечко. Тот ойкнул, схватившись за голову, его повело в сторону, и он рухнул на колени.

Чичек громко закричал и понёсся вперёд. С разбегу, как пьяница пинает под брюхо брехливого пса, он ударил толстяки ногой в правый бок. Вес у Чичека был петушиный, но на скорости удар получился увесистым. Толстяк, обиженно крякнув, завалился набок. Времени было мало, и все, чем сейчас можно помочь ребёнку — ослабить путы, поднять на ноги. Чичеку стоило неимоверных усилий развязать крепкие узлы; рыча, он поставил мальчишку на ноги.

— Беги, малыш, давай: ножками, ножками, ножками!

Не потребовалось повторять дважды. Босоногий малец шальной пулей понёсся прочь от освещенной части улицы и растворился в тенях.

— Ба, фрумоаса, вот это встреча! — протянул матрос издевательски-ласковым голосом. — Соскучилась?

Чичек искал глазами путь к отступлению, но толстяк и юнга заходили с двух сторон, зажимая в угол.

— Мы старику мальчика обещали, — пропел толстяк неожиданно высоким, почти бабьим голосом. — Грошик мимо корчем, шлюха, а я страсть как покушать люблю. Жизнью заплатишь!

Толстяк бил первым. Огромный как кастрюля кулак сшиб с ног. В детстве отец рассказывал про правило первого удара: если тебя непрерывно бьют, то остро ощущаешь боль только в начале. Правило это ни хрена не работало: Чичек чувствовал каждый удар, и казалось, что каждый последующий болезненнее предыдущего.

Чичека катали по полу ударами ног, и спустя несколько мгновений он стал похожим на грязную тряпичную куклу. Его на мгновение перестали бить, и когда он открыл глаза, в лицо прилетел увесистый ботинок матроса. Бортик подошвы прилетел аккурат в переносицу, у Чичека почти мгновенно заплыли оба глаза. Он уже не чувствовал, как его бьют. Сознание ускользало, чёрная бездна обморока сжимала объятия все крепче. Где-то на границе разума и небытия Чичек услышал полицейский свисток, а через мгновение чихание мотора паровой машины.

«Удача, шлюха ты эдакая», — подумал Чичек и потерял сознание.

Когда Чичек пришёл в себя, он горько об этом пожалел: болело буквально всё тело. Больно было даже дышать; сломанные ребра то и дело противно щелкали в груди. Мир сплющился до узкой полосы, а это могло означать лишь то, что лицо распухло ещё больше. Если бы во рту были зубы, Чичек наверняка потерял бы и их.

— О! Пан очнулся, здорово, — сказал некто. Чичек повернул голову к источнику звука и увидел молоденького подпоручика в отутюженном зелёном мундире с золочеными эполетами. Полицай. — Вы лежите, лежите. Доктор сказал, что вам вредно шевелиться. Хочу вас обрадовать: обоих ваших обидчиков поймали и арестовали. Вы знаете кого-то из них? Видели раньше?

— Да, матроса... — ответил Чичек и удивился звуку собственного голоса: говорил будто другой человек. — Мой бывший клиент. Уже пытался меня убить. Сначала расплатился, а потом удавкой на шею... Скотина.

Подпоручик провел пальцами по лицу, приглаживая усы жиденькой эспаньолки.

— А пан знает, что проституция без лицензии карается штрафом?

— Плевать уже...

— Впрочем, с этим и правда можно потом разобраться, — тон молодого полицейского стал извиняющимся, видно, что недавно из академии, работа ещё не успела задушить совесть. — Ваш бывший... друг говорил, что вы вступились за ребёнка.

— Да, — Чичек закашлял, сломанное ребро чиркнуло по другому ребру, кашель стал сильнее. — Этот матросик и очень жирный пан с лысеющей головой. Поймали какого-то мальчишку. Говорили про какого-то старика.

— Пока ваши версии сходятся. Не врали они, стало быть. Но это неважно. Скажите, а мальчик этот был болдырь или человек?

Чичека начали раздражать эти вопросы. Он едва пришёл в себя, а его тут пытают-перепытывают! Но, учитывая обстоятельства, ссориться с офицером не хотелось.

— Да пёс его знает, темно же было... Человек вроде.

— Так. А руки у него какие были, ладони то бишь, больше обычного?

— Обычные... Точно обычные. Толстяк его очень легко пенькой связал: запястья — что воробьиные щиколотки.

Полицай разочаровано вздохнул, ещё раз провел пальцами по усам и встал со стула.

— Что ж, спасибо вам большое за показания. Выздоравливайте. И будьте уверены: этих ублюдков накажут по всей строгости закона!

Вечерний променад — одно из лучших средств от тревоги. Помогает проверить мысли и хорошенько успокоиться. Мероприятие, безусловно, полезное, но для пущей уверенности в своих силах Яков пошёл гулять с карабином на плече, который спрятал под плащом.

Он шёл вдоль улиц Кривого околотка, наблюдая за исцелением родного района: подпалины покрыли свежей зелёной краской, уложили новую черепицу на прохудившихся крышах. Традиционным шошским плетарам залатали дыры в плетёных стенах, обмазали глиной и покрасили все той же зелёной краской. Заново застеклили окна, вернули на место резные наличники и ставни.

В Азаревичах народ обитал зажиточный: мелкие купцы, ремесленники и офицеры полиции. И здесь традиционные срубы и дома из плетня можно было встретить, но все чаще попадались здания из дорогого жёлтого кирпича. Полицаи в Азаревичах попадались сплошь вежливые до оскомины; днем с огнём не встретишь тут оборванца, а рестораны и корчмы расположились так, что куда бы ты ни пошёл — всенепременно окажешься в плену душистых дымов и обязательно зайдёшь перекусить. Яков давным-давно прознал про эту хитрость, и потому на прогулку пошёл после плотного обеда: в Азаревичах миска постного супа стоила как тарелка копчёной свинины с гарниром в самой дорогой корчме Кривого околотка.

Где-то здесь в стенах элитного госпиталя лечился Цверг. Торговец редкостями был членом купеческой гильдии, а посему, несмотря на бродяжнический образ жизни, имел право на лучших врачей и лучшие лекарства.

Яков неспешно шёл по тротуару, отсалютовал парочке знакомых воров, накопивших себе на безгрешную жизнь. Проходя мимо очередной корчмы, Яков повёл своим длинным горбатым носом: болдырь, в подворотне есть болдырь! Чутье его никогда не подводило, а этот запах... Он казался очень знакомым.

Свернув с проспекта в подворотни, Яков тихо, насколько мог, пошёл по следу. Запах становился сильнее.

Задворки корчмы уже не имели той деловитой аккуратности, что и остальной район. Хлам, плесень и грязь: словно портал в Шершнёвицу. В этом плане приют нищих и отверженных был куда честнее: всегда одинаковый — что снаружи, что внутри.

Яков подошёл ближе, и в полумраке различил низенькую фигурку, укутанную в плащ. С виду обычный беспризорный ребёнок, но огромные ладони, похожие на две снеговые лопаты, выдавали в нем кровь Отцов. Мальчишка лет восьми увлечённо копался в помойке, и его огромные руки оказались неожиданно ловкими.

— Эй, братец, — окликнул его Яков. — Как дела?

Мальчик тут же ретировался, громко зашипев. Его руки, и без того огромные, наливаясь кровью, становились все больше и больше.

— Я тебя не обижу. Мы уже встречались, помнишь? Ты был с девчонкой...

— Присоска! — не сказал — пискнул мальчик. — Сестра...

— Да, с ней, наверное. Одежду я вам продал. Себе в убыток, между прочим.

Руки маленького болдыря стремительно теряли объём, возвращаясь к изначальным размерам.

— Ты должен был умереть. Отцы так говорят. Тебя убил старик.

— Но я жив, как видишь. Какой старик? Сильно старше меня?

— Не так, нет, всё совсем не так. Он родился старым, там, под городом. У его матери мёртвое чрево. Он не должен был родиться.

Яков терял терпение. Ему хотелось пристрелить чёртового мальчишку, рука под плащом почти инстинктивно нащупала спусковую скобу карабина.

— Зачем он меня убил? Что я ему сделал?

— Он... Он не специально, он хотел просто забрать маску. Но ты... Отцы шепчут, что ты не дал. Они знают о тебе. Они помнят и чувствуют всех болдырей.

— Послушай, братец, ты ведь голодный? Мы сейчас можем пойти в Кривой околоток, и я куплю тебе целый копчёный окорок. Новую одежду, все, что захочешь. Взамен ты мне расскажешь про этого твоего старика и маску. Идёт?

— Нет! Отцы запрещают, мне нельзя... Они не пустят обратно, не могу!

Яков выученным движением вскинул карабин, и едва пятигранный вороненый ствол выглянул из складок плаща, он спустил курок. Но мальчишка оказался чудовищно ловок. Он будто бы знал заранее, куда угодит пуля: высоко подпрыгнул на месте, и словно мартышка, споро перебирая руками, пополз вверх по водосточной трубе. Какое-то мгновение, и он исчез за рваным краем крыш.

Яков с тоской глядел на то место, где секунду назад стоял маленький болдырь. Он проклинал себя за несдержанность: зачем, зачем выстрелил? Можно же было договориться, можно же было встретиться снова и попробовать лаской выкупить доверие. Но Яков был слишком зол на себя и мир: единственная вещь, которую он действительно ценил в своей жизни, чёрт знает где и чёрт знает у кого.

— Ничего, братец. От меня не спрячешься, никто не смог спрятаться...

Читать предыдущие главы:

Део I

Део II
Део III

Я перечитал сообщение от своей девушки. И если в первый раз оно вызвало смутную тревогу, то вникая внимательней, я почувствовал мороз по коже. Что-то не так…

Я довольно ветреный человек. Влюбчивый, но непостоянный. Идея семьи маячит размытым образом где-то на периферии моих интересов. Вроде бы и не принципиальный одиночка, но не женился к 35 годам.

Тем не менее, мне казалось, что с каждым прожитым годом я все ближе к женитьбе. Ведь каждая моя новая девушка была лучше предыдущей. Я не понимал, как так получается, но выбрав новую пассию, я изумлялся. Она будто учитывала промахи предыдущей возлюбленной.

Так было с самого начала. Первые серьезные отношения у меня завязались с Дашей. Она была моим идеалом женской привлекательности. Трогательные синие глаза в сочетании с аппетитной фигурой и ногами от ушей. Я тогда был студентом первокурсником и даже не надеялся на ответный интерес прекрасной незнакомки в кафе. Но она ответила и у нас завязался роман.

Правда он быстро закончился. Примерно через 2 месяца я уже скучал в обществе красивой, но глуповатой девушки. И книг она не читает, и новости не смотрит. Да и вкусы мои немного поменялись: мне уже казалось, что Даше не мешало бы малость похудеть...

Как только я расстался с Дашей, в моей жизни тут же возникла Лена. Сама подошла ко мне знакомиться на какой-то студенческой вечеринке. Талия у нее была, как у осы. В стройном теле обнаружилась также и любознательность. Она с удовольствием читала моих любимых авторов и следила за политической обстановкой.

Через год я почувствовал тягостную пустоту и бросил ее. Лене не хватало какой-то изюминки, чтобы покорить меня окончательно. Некой чертовщинки, харизмы... Следом появилась начинающая актриса Таня, в которой этого было с избытком.

Таня задержалась в моей жизни дольше, но я устал от ее экспрессии. Сменившая Таню Вика умела быть спокойной и уравновешенной, когда я был не настроен на театральные страсти. После Вики была Катя, а потом Аня...

И вот, наконец, я встретил Настю. Она была идеальна во всех отношениях, будто ее создали специально по моему рецепту. Красивые черты лица, синие глаза (мне всю жизнь такие нравились), стройная, невысокая. Любит ту же музыку, фильмы и ту же кухню, что и я. В меру импульсивная. Не глупая. Заботливая...

Словно все мои запросы были учтены в одной женщине. И я серьезно задумался над тем, чтобы сделать ей предложение. А почему нет? Мне 35 и большинство моих друзей уже обзавелись семьями. Настя же казалась лучшей претенденткой на роль моей жены. Кажется, я даже любил ее...

Решение это далось мне не сразу. Признаюсь, я довольно долго тянул. Настя не давила на меня, но я чувствовал, что она уже устала ждать. Причем раздражение ее росло. Мы даже поссорились. По какому-то мелкому надуманному поводу, но я понимал, что на самом деле ее беспокоит.

Наконец я купил для нее кольцо. Сразу после нашей ссоры. Я вертел коробочку в руках, сидя у себя на кухне. Думал, что вручу его своей девушке, попрошу стать моей женой, а она согласится и эта первая наша размолвка станет последней...

От размышлений меня отвлек телефон. От Насти пришло сообщение: "Как мне это надоело. Я годами делаю все, чтобы тебе нравиться, но этого все равно не хватает. Чего еще ты хочешь?"

Я сразу как-то напрягся. Что-то подобное говорили мои бывшие, и мне стало неприятно от странного ощущения, словно все они мне сейчас написали. Я перечитал сообщение и неясный страх охватил меня от одного слова "годами"... Мы с Настей вместе пару лет, вернее в следующем месяце будет два года. Разве уместно про такой срок говорить "я годами делаю..."

Я взял коробочку с кольцом, сел в машину и поехал к ней. Не знаю, что двигало мной сильнее — желание сделать сюрприз и помириться, или нагрянуть без предупреждения и уличить ее... В чем? Я сам пока не понимал.

У меня были ключи от ее квартиры. Я даже не знал точно, дома ли она, когда осторожно, как вор, открывал дверь. По шуму воды из ванной я понял, что она дома и принимает душ. Она не подозревала о моем приходе. Я решил пока расположиться в спальне и подождать ее там.

Приоткрытый ящик стола сразу привлек мое внимание. Наверное, какой-то тайник с секретами, о чем намекал торчащий ключ. Но ведь Настя не предполагала, что кто-то придет, и небрежно оставила его не запертым.

В другой раз я бы так не сделал, но это странное сообщение и смутное дурное предчувствие заставили меня поступить некрасиво: я залез в ящик и выудил оттуда какую-то папку.

Первый же файл заставил мой лоб покрыться испариной. Там был лист формата А4, испещренный сумбурными записями, и старое фото. Записи были неразборчивыми, но кое-что я прочитал. Например, собственное имя, обведенное чернилами в жирное сердечко. А еще что-то вроде "мой... все равно будет моим... любит длинноногих... синие глаза..."

Фото же было мне знакомо. Наш класс, 5 "б". Моя детская физиономия обведена теми же чернилами и соединена линией с одной девочкой... Моей одноклассницей, о существовании которой я уже давно забыл. Серая мышка, тихоня и дурнушка Света.

Дрожащими руками я открыл следующий файл. Это было еще ужасней. Там было про Дашу, мою первую любовь. "Света = Даша" — вот как был озаглавлен новый листок. Дальше шел список качеств, которые я считал когда-то привлекательными. Внизу был рисунок — что-то вроде выкройки идеальной женщины.

Я листал дальше. Следующий проект под названием "Лена" был расписан уже на два листа. В него входили и схематичная модель точеного стройного тела, и список обязательной к прочтению литературы...

Все мои девушки были здесь. Расчетливо и цинично их личности были вписаны в несколько листов крупным корявым почерком. А перед глазами у меня все отчетливей выступал образ забытой одноклассницы Светы. "Странная Света" — вот как ее называли. Молчаливая, угрюмая. Никто с ней не общался. Считали, что она немного ненормальная.

Я и сам так считал. Иногда ловил на себе ее взгляд и отворачивался. Она определенно положила на меня глаз, когда мы учились в школе. Мог ли я подумать... "Света = Даша". А еще, она же Лена, она же Таня, Вика, Катя... Настя. Похоже, что всю жизнь я имел дело с одной единственной женщиной в разных обличьях. Но как такое возможно?

Непослушными пальцами я нашарил в ящике стола еще какие-то предметы. Склянка с бирюзовой жидкостью, так похожая на любимый мной оттенок женских глаз. Еще какие-то баночки с красящими веществами. Я открыл одну и поморщился — запах был едким. Там были и разные острые инструменты, какими работают с глиной... Я боялся представить, зачем все это нужно Насте... То есть Свете.

Шум воды затих. Я замер, когда услышал, как дверь в ванную открылась и моя девушка прошлепала мокрыми босыми ногами куда-то на кухню. Она что-то напевала, не подозревая о моем присутствии. Погремела посудой, задержалась немного и пошла в спальню. Я втянул голову в плечи, когда дверь за моей спиной открылась.

Я ожидал чего угодно, когда оборачивался, но все равно оказался не готов... В проеме двери стояло существо из фильма ужасов. У него не было лица. Белоснежный махровый халат и полотенце вокруг головы почти сливались с такой же светлой кожей. Ни глаз, ни рта — словно это кукольная заготовка, которой еще только предстоит стать подобием человека.

— Что ты тут делаешь? — испуганно спросило существо, и то место, где должен быть рот странно задвигалось, напоминая сырую глину.

Я в ужасе заорал, а существо всплеснуло руками и кинулось к своему секретному ящику. Я отскочил, слушая как оно причитает:

— Зачем полез, куда не просят? Почему не предупредил, что приедешь? Ой, я не накрасилась... Ну чего ты так смотришь на меня, — женщина без лица в отчаянии заломила руки и вперила в меня белые подобия глаз без зрачков, — ну да, это я... Но дай мне пять минут, и я буду такой, какой хочешь!

Я попятился к выходу, а она двинулась ко мне, прося и плача:

— Не уходи. Я все объясню... Ну ведь для тебя же старалась! Брала только те черты, которые тебе нравятся. И красила, и резала...

Я выбежал в коридор, судорожно дергая входную дверь, а моя несостоявшаяся невеста уже истерично и злобно орала:

— Ну и что, что не человек! Зато я как глина — какой захочешь, такой и буду! Где ты еще такую найдешь?

Я выбежал в подъезд, а она все еще кричала мне вслед:

— Не уходи, дурак! Я лучше всех тебя знаю. С самого детства. Мы идеальная пара!

Я сел в машину и рванул с места, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Коробочка с кольцом осталась на том столе у Насти... То есть Светы. И как я теперь разберусь, что следующая моя девушка — это не она?

Автор:  Япи Шу

Паша поглядывал по сторонам, не переставая следить за дорогой. Сухие безжизненные деревья стали попадаться всё чаще, это означало, что он был уже близко.

Село Шорохово, куда ехал парень на своей "девятке", находилось в двухстах километрах от его города. Рядом с этим селом был лес, состоящий почти полностью из сухих деревьев, за что местные прозвали его Мёртвым лесом.

Пару дней назад Паша получил письмо от своего деда, в котором тот просил внука приехать, так как давно его не видел. Паша, испытывающий особую ненависть к недоделанным делам, постоянно откладывал свой визит к деду уже на протяжении многих лет. И вот, наконец, он всё же смог перебороть себя - забыть о некоторых терзающих его проблемах, и отправиться в путь во время своего отпуска.

Последний раз Паша был в Шорохово ещё в детстве и почти ничего не помнил. Он испытывал чувство стыда за то, что так долго не навещал деда, который поддерживал его в любой ситуации, когда он был маленький.

Парень тяжело вздохнул и снова посмотрел по сторонам. Сухих деревьев стало уже больше, чем нормальных. На голой земле виднелись редкие стебельки растений - даже трава в этих местах не могла хорошо расти.

"Наверное, тут просто плохая почва," - думал Паша.

Когда дорога завернула в сторону и показались первые деревянные дома, на небе сгустились тучи и поднялся сильный ветер. Сухие ветви и стволы деревьев качались, издавая неприятный скрип.

Паша проехал по пустым улицам деревни и, не встретив ни одного живого человека, поставил свою машину у знакомого дома. В его голове всплыли смутные воспоминания, которые, показавшись неясными обрезками, снова исчезли, так и не преобразившись во что-то цельное. Он помнил этот дом, этот маленький заборчик вокруг него, пару небольших сухих деревьев неподалёку, но не мог вспомнить какие-либо события, происходящие с ним тут в детстве.

На улице похолодало, ветер стал ещё сильнее. Паша подошёл к входной двери и постучался. Тонкую ветровку и джинсы ветер продувал насквозь, заставляя всё тело дрожать от холода. Парень постучал посильнее и на этот раз услышал откуда-то из глубины дома голос:

- Заходите, открыто.

Паша зашёл внутрь и осмотрелся, потирая руки друг об друга, чтобы согреть их. В доме было удивительно чисто - никакой грязи, ничего нигде не валялось, стулья и обувь стояли в прихожей ровно и красиво.

- Ну привет, - раздался рядом знакомый голос, и Паша повернул голову. В проходе стоял его дед, одетый в шерстяные штаны и полосатую кофту. - Давненько тебя не видал.

- Привет, - Паша улыбался, радуясь такой встрече.

- Пойдём, попьёшь чаю, согреешься, а то стоишь уже весь синий, - дед жестом показал идти за ним на кухню. Оба стола, находившиеся там, были абсолютно чисты, посуда блестела и была красиво расставлена.

- Ну, рассказывай, как поживаешь, - с улыбкой на лице сказал дед, когда налил им обоим чай, и они сели за стол напротив друг друга.

- Да вот, работаю, - ответил парень и отпил чаю.

- Паша пашет день и ночь, а всех близких гонит прочь, - улыбаясь, сказал дед. - Как-то так, да?

- Да не, - смеясь, ответил парень. - Времени правда не было, дед. Я ещё давно хотел к тебе приехать.

- Для работы время всегда есть, а вот родных повидать - это уж, если совсем будет нечем заняться, - сказал дед и, видя, что его внук нахмурился от этих слов, добавил:

- Да ладно тебе, я же шучу.

Завывания ветра за окном звучали особенно жутко и напоминали чьи-то стоны.

- Слышишь, как воет? - улыбка пропала с лица деда, и он вдруг напрягся. - Придут сегодня, зуб даю.

- Кто придёт? - спросил Паша, обхватив руками горячую кружку с чаем. - Людей, кстати, много в деревне? Я никого не видел.

- Нормально пока что, - задумчиво ответил дед и снова стал улыбаться. - Как у тебя дела-то? Девушка есть?

- Да вот, расстался... Пока один, - ответил Паша, глядя в одну точку на стене.

- Ладно уж, про это шутить не стану, - дед сделал ещё пару глотков из кружки. - Что-то ты кислый какой-то. Опять о своих делах беспокоишься?

- Да нет, - Паша перестал задумываться и виновато улыбнулся. - Все дела потом...

- Надолго приехал-то? - спросил дед и, не дожидаясь ответа, добавил:

- "А что, гостить обязательно? Я хотел просто увидеться и сразу домой." Так, наверное, думаешь?

- Нет, конечно, - Паша улыбнулся. - На ночь останусь.

- Это хорошо, - сказал дед и посмотрел куда-то Паше за спину. Тот обернулся и понял, что дед смотрит в окно.

- Что там? - спросил парень, вглядываясь в очертания леса по ту сторону тонкого стекла.

- Туман назревает, - задумчиво сказал дед.

- Туман? - Паша всмотрелся в окно и увидел едва заметную дымку на фоне дальних деревьев. - И правда.

Громкий стук в дверь заставил Пашу вздрогнуть, и кружка чая в его руках едва не опрокинулась на стол.

- Чего шугаешься? - с улыбкой спросил дед, на лице которого не дрогнула ни одна мышца, когда прозвучал внезапный стук.

- Неожиданно... - смущённо произнёс Паша.

- Валентин, это я, - раздался мужской голос вслед за звуком открывающейся входной двери.

- Заходи, Максим, - громко ответил дед, и спустя пару секунд на кухне появился парень лет двадцати пяти, одетый в чёрную куртку и спортивные штаны с кроссовками.

- Здоров, Валентин... О! - парень увидел Пашу и удивлённо уставился на него. - Это и есть твоя замена?

- Да, но он пока не знает об этом, - с улыбкой на лице сказал дед.

- Что? - Паша смотрел на них с непониманием.

- Скоро ведь Колокольчики придут? - взволнованно спросил Максим у деда.

- Да, а в чём проблема? - сказал дед и жестом показал парню присаживаться на свободное место за столом.

- Петрович пошёл за грибами и так и не вернулся, - Максим не стал садиться, а взял кружку, которая стояла перед дедом, и немного отпил оттуда, поставив затем назад.

"Наглости ему не занимать, - с недовольством подумал Паша. - И что всё-таки за замена?"

- Фонарь, значит, нужен? - спросил дед и отправился вглубь дома, сказав перед этим:

- Сейчас принесу, ждите здесь.

- Так ты ничего пока не знаешь? - с улыбкой на лице спросил Максим, облокотившись на стол.

- Нет, - ответил Паша, который не мог понять, что к чему. - Я приехал сюда меньше часа назад.

- А-а, - Максим внимательно посмотрел на своего собеседника. - Ничего, всё ещё впереди.

- На! - дед показался в проходе, держа в руках старую керосиновую лампу. - Лови!

- Эй! - Максим испуганно выставил руки вперёд, чтобы поймать предмет.

- Да не стану я бросать, - улыбнулся дед и, подойдя ближе, передал лампу Максиму. - Что я, совсем что ли?

- Кто тебя знает... - Максим почесал голову и направился к выходу. - Ладно, я побежал.

- Смотри на этих не нарвись, - сказал дед вдогонку парню, который уже стоял в проходе, готовясь выйти на улицу. - Вас, лоботрясов, итак тут мало осталось.

- Ладушки, - ответил Максим и выбежал из дома.

- Ты, наверное, не понимаешь, что тут вообще происходит? - спросил дед.

- Конечно, - ответил Паша, глядя в окно. Туман на улице стал гораздо гуще, дальние деревья уже практически не было видно.

- Ты веришь в призраков?

- Не надо, дед, - Паша улыбнулся. - Хватит твоих шуточек, объясни всё без всяких приколов.

- Я серьёзно, - на его лице было совершенно невозмутимое выражение. - Значит, не веришь?

- Нет, - Паша всё ещё улыбался, не переставая думать, что это очередная шутка. - Так ответит любой адекватный человек.

- Значит, тебе придётся стать менее адекватным, - дед был полностью серьёзен. Он внимательго вглядывался в белую пелену тумана, за которой виднелись очертания деревьев. - Потому что сегодня ты поверишь.

- Ты серьёзно? - Паша удивлённо смотрел на него. - Ну хватит, завязывай, шутка затянулась.

- Я защищаю это место и людей, которые здесь живут, уже долгое время, - твёрдым голосом ответил дед. - И тебе придётся занять моё место.

- Защищаешь от кого?

- Ты заметил, какие тут деревья? А трава и другие растения? - спросил он, проигнорировав вопрос внука.

- Что-то не так с почвой, - неуверенно сказал Паша. Туман за окном уже стал почти непроглядным.

- Не с почвой, - почти шёпотом ответил дед и замер, уставившись на белую пелену за окном. Наступило молчание, они оба сидели и слушали завывания ветра, которые вскоре стихли.

В наступившей гробовой тишине Паше казалось, будто он слышит, как стучит его сердце. Дед посмотрел на своего внука и снова перевёл взгляд на окно. В этот момент где-то вдалеке послышались звуки, напоминающие звон колокольчика. Они были едва различимы, но со временем становились громче - их источник приближался.

- Колокольчик? - тихо спросил Паша.

- Колокольчики, - также тихо ответил дед и задёрнул шторы. Паша прислушался и понял, что звенящие звуки издаёт далеко не один предмет - их было множество.

- Что это? - спросил парень, вставая с места.

- Тише, - грубым шёпотом рявкнул дед, и Паша сел обратно на стул, поникший от неожиданной реакции такого позитивного до этого человека.

Звенящие звуки раздавались уже совсем близко, вместе с ними слышались звуки шаркающих по земле медленных шагов, которых также было множество. Дед бесшумно шагнул к окну и осторожно оттянул край шторы, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Паша последовал его примеру и тихо подошёл к другому краю окна. Дед махнул рукой, чтобы парень сел обратно на своё место, но Паша не послушал его и выглянул в окно.

В густом тумане почти ничего не было видно. Неясные размытые пятна скользили по дороге мимо дома и исчезали в глубине деревни. Паша насчитал их больше двадцати, пока один из них не прошёл мимо их дома на расстоянии, достаточном, чтобы можно было рассмотреть в тумане его силуэт.

Сгорбленный и сутулый он волочил ноги по земле, словно шёл из последних сил. Опущенные руки при каждом шаге слегка болтались в разные стороны. Во время ходьбы он издавал звон, но что именно звенит Паша увидеть не смог.

- Им нужна помощь? - тихо спросил внук, но дед махал ему рукой, показывая, что шуметь нельзя.

Тот, кто шёл к дому ближе всех, вдруг остановился и замер. Дед бесшумно ударил себя рукой по лбу и закрыл глаза. Паша не понимал, как он мог привлечь чьё-то внимание, ведь он говорил очень тихо.

Остановившийся в тумане незнакомец медленно повернулся в сторону дома. Все остальные прошли мимо, а он остался стоять на дороге. Паша смог заметить, что стоял этот кто-то не совсем неподвижно - его голова и кисти рук периодически подёргивались.

- За мной, - шёпотом приказал дед и отправился вглубь дома. Они с Пашей осторожно зашли в спальню, где, как и в других местах, царил идеальный порядок - красиво заправленная кровать, чистый ковёр на полу, без единого пятнышка грязи шкаф для одежды и две тумбочки.

- Залезай внутрь, - дед открыл шкаф, где на вешалках висела различная одежда: куртки, плащи и тулупы.

- Что? - недоумевал Паша. - Зачем?

- Нет времени всё объяснять! Залезай! - решительным голосом ответил дед, и парень зашёл внутрь.

- Не издавай ни единого шороха. Эта мерзость всё слышит, - быстро проговорил дед и закрыл дверь шкафа. Паша оказался в темноте, послышались удаляющиеся тихие шаги и скрип входной двери.

В голове парня метались мысли о том, что, возможно, дед его просто разыгрывает, но чувство какого-то беспокойства не покидало его. Он уже было собрался духом и хотел выбраться из шкафа, но тут раздался протяжный и медленный скрип открывающейся входной двери.

От шаркающих шагов и звенящих звуков, заполнивших стены дома, сердце Паши забилось гораздо чаще.

"Отлично погостил у деда," - пронеслось в голове у парня.

Шаркающие шаги переместились на кухню, откуда вскоре послышались звуки падающей и разбивающейся посуды, грохочущие звуки опрокинутых стульев и стола. Через какое-то время погром прекратился, и звуки колокольчика стали приближаться к Паше. Ему казалось, что его сердце бьётся так громко, что это непременно услышит незванный гость.

Звуки шагов и звон колокольчика затихли где-то в середине спальни, и наступила тишина. У Паши вдруг резко и сильно заболела голова, и его начало тошнить. Обливаясь холодным потом, он молился о том, чтобы тот, кто находится в комнате, поскорее убрался оттуда. Каждая секунда казалась для парня вечностью, он старался дышать как можно тише, чтобы его никто не нашёл. Он понял, что ему не хватает воздуха в этом шкафу.

Внезапно Паша ощутил мерзкий запах гнили, от которого его начало тошнить ещё сильнее. Было ощущение, что его источник находился где-то совсем рядом. Паша прислушался, но совершенно ничего не слышал - от такой гробовой тишины у него даже зазвенело в ушах.

Головные боли стали ещё сильнее, и парень рефлекторно хотел взяться рукой за голову, но когда он начал поднимать руку, она упёрлась во что-то холодное. Волосы на голове Паши встали дыбом. Он пытался понять, с чем столкнулась его рука, и в эту секунду это что-то зашевелилось в шкафу рядом с ним. Движение сопровождалось звоном колокольчика, который прозвучал буквально у него под ухом.

Паша в ужасе вылетел из шкафа и, увидев, что в комнате, оказывается, никого нет, рванул к входной двери. Что-то из шкафа схватило его за рукав кофты, но он вырвался и помчался на улицу. Стон отчаяния сзади только придал ему сил, чтобы бежать быстрее.

На выходе Паша столкнулся с дедом и Максимом, держащим в руках горящую керосиновую лампу, излучающей почему-то ярко-синий свет.

- Скорее, - дед вытянул внука на улицу, где всё ещё был непроглядный туман, выхватил у Максима лампу и забежал в дом. Паша хотел убежать оттуда подальше, но его руку крепко схватил Максим, сказав:

- Стой, куда ты бежишь? - он внимательно посмотрел на Пашу. - Тем более от них-то... Заходим обратно.

Максим завёл до смерти перепуганного Пашу в дом и закрыл дверь. Из спальни послышался громкий стон, который затем перешёл в крик, а потом и вовсе резко оборвался.

- Ты как? - в проходе показался дед с лампой в руках, теперь уже потухшей.

- Я?... Что это... - Паша заикался и не мог ничего толком сказать.

- Идём, ещё чаю выпьешь.

- А ему ж ещё тебя предстоит заменить, - печально сказал Максим, когда они вдвоём с Пашей сели за стол, который до этого был опрокинут на пол. Дед в это время собирал упавшую посуду и убирал осколки той, что разбилась.

- Это только первый раз, - задумчиво ответил дед, поднимая с пола оставшийся целым очередной стакан. - Со временем привыкнет.

- Я прятался в шкафу, а потом... колокольчик... я пытался от него убежать, - постепенно приходя в себя, смог сказать Паша.

- От них невозможно убежать, запомни это, - дед сделал глубокий вздох. - Эх, я ведь знал, что это плохо, что ты не веришь в привидений. Так можно и от страха умереть.

- Привидения? - Паша трясущимися руками взял кружку и сделал пару глотков.

- Да. Это правильно, попей чаю, он успокаивает, - сказал дед и сам выпил залпом полстакана. - Колокольчики, звенящие, шаркающие... Тут их называли по-разному. Они приходят только с туманом. У них у каждого на шее висит верёвочка с колокольчиком, которые раньше ставили рядом с могилами, чтобы определить, что человек, которого похоронили всё ещё жив. Колокольчик висит снаружи, а верёвочка тянется под землю в могилу погребённому. Если по какой-то причине его хоронили заживо, он дёргал верёвочку и раздавался звон колокольчика... Так делали тут давным-давно, когда староста деревни узнал, что его дочь впала в летаргический сон и пришла в себя уже в могиле.

Паша удивлённо смотрел на деда и ничего не отвечал.

- Понятное дело, сейчас так уже никто не делает, - дед выпил оставшийся чай. - Как я и сказал, от них нельзя убежать, если они тебя заметили. Они будут внезапно появляться рядом, пока от них не избавишься. У нас есть несколько вещей, которые отпугивают их. Синее пламя - одно из них.

- Получается, ты защищаешь людей от них? - спросил Паша, который уже почти успокоился.

- Они одни из самых безобидных, - Максим издал нервный смешок. - Тут такие есть... даже говорить страшно.

- Они тут не одни? - удивлённо спросил Паша. Завывания за окном напоминали чьи-то стоны или, скорее вой. - Ветер всегда тут так воет?

- Это не ветер, - дед мрачно улыбнулся. - Пока тебе лучше не знать, что это. Но мы и до этого доберёмся со временем.

- Дед... - начал Паша, но замолчал. По его лицу было видно, что он не хочет находиться там. - Знаешь... Ты не обижайся, но...

- Домой собрался? - печально спросил дед. - Пока там такой туман, я бы тебе не советовал.

Паша посмотрел в окно на непроглядную белую пелену. Где-то вдалеке снова раздались завывания, в которых на этот раз послышались нотки ужаса и отчаяния. По телу парня пробежали мурашки.

- Придётся на ночь остаться, как ты и планирровал сначала, - дед тоже задумчиво посмотрел в окно. - А там видно будет... Сможешь ты стать моей заменой или нет.

Паша пытался мысленно переварить всё происходящее, но его разум отказывался это принимать. Ему казалось, что ему просто снится страшный сон, и скоро он должен закончиться.

- А... - вспомнил Паша. - Вы говорили, что какой-то человек пошёл в лес... Его нашли?

- Петрович-то? - дед снова мрачно улыбнулся. - Ещё как нашли. Но, думаю, что колокольчик мы ему вешать не станем... А то мало ли...


___________________________

Продолжение - Деревня у мёртвого леса (Часть 2)

Подписывайтесь на мою группу Вконтакте Rorroh Stories, где вы сможете почитать мои истории и послушать их озвучки.

Услышать в эксклюзивной озвучке этот рассказ целиком можно будет только на канале Necrophos.

Рассказ написан специально для Литературного конкурса рассказов в жанре хоррор «Тыквенные семечки»

16 августа 2021 года, 18:12

Алина опаздывала. Это было совсем не похоже на нее, она всегда отличалась пунктуальностью. Антон и так сильно нервничал – предстояла, возможно, не самая приятная беседа, но ему просто необходимо было выговориться, рассказать ей все. Алина могла развеять его опасения или наоборот подтвердить.

Антону уже начинало казаться, что она не придет. Ведь действительно, со стороны это выглядело странно – мужчина пригласил незамужнюю подругу жены, общение с которой ограничивалось простыми «привет-пока», в кафе на «серьезный разговор». Алина могла черт-те что подумать.

Заказанный для нее еще пятнадцать минут назад кофе уже почти остыл. Антон взглянул на часы. Он решил, что подождет еще немного и позвонит ей, чтобы, если что, не ждать напрасно.

Погрузившись в свои мрачные мысли, Антон не заметил, как звякнул дверной колокольчик и в кафе вбежала Алина. Тяжело дыша, она остановилась на входе и на пару секунд закрыла глаза, чтобы перевести дух. Найдя среди посетителей Антона, Алина окликнула его и села напротив.

- Извини меня, пожалуйста, пробки жуткие, еще и водитель маршрутки оказался каким-то отмороженным. Стал конфликтовать с пассажиром, дело чуть не дошло до драки… в общем, неважно. Ну рассказывай, что стряслось? По телефону голос у тебя был очень обеспокоенный. Что-то с Мариной случилось, да?

Обрадованный тем, что Алина все-таки пришла и опоздала по независящим от нее обстоятельствам, Антон не сразу сообразил, о чем она его спрашивает. Опомнившись, он пододвинул к ней стаканчик с кофе и затараторил:

- Да, да, именно об этом я и хотел с тобой поговорить. С Мариной в последнее время происходит что-то очень странное. Скажи, ты не замечала за ней ничего необычного? В ее поведении, в словах?

- Да нет, вроде бы… А что такое? Антон, ты меня пугаешь…

- Ты не представляешь, как я сам напуган. Мне кажется…, - Антон проглотил подступивший к горлу ком и хлебнул кофе. – Мне кажется, что Марина сошла с ума!

- Что?

- Спятила, чокнулась, помешалась. Слетела с катушек.

- Да объясни же ты, наконец, в чем дело? С чего ты взял?

Антон пятерней взъерошил себе волосы и начал рассказ:

- Все началось с того, что мы решили приготовить тыквенный пирог. Да, точно, тыквенный пирог. Марина занималась тестом, а мне поручила очистить тыкву и нарезать кубиками. Разрезав тыкву пополам, я выскреб все семечки и понес их в мусорку, но Марина остановила меня. Чуть ли не заорала: «Ты что делаешь, с ума сошел?». Я, разумеется, опешил от такого. Она тут же извинилась, сказала, что не знает, что на нее нашло, но попросила семечки не выбрасывать, а положить на блюдце, мол, они ей пригодятся. Я тогда не придал этому значения, подумал – мало ли, может пожарить хочет или еще что. В общем, пирог мы сделали, вкусный получился, но не в этом суть. На следующий день я обнаружил, что семечки эти насыпаны перед входной дверью в коридоре. На мой резонный вопрос, что они там делают, Марина совершенно спокойно ответила, что это для защиты от злых сущностей, чтобы те не могли пройти за порог. И плюс ко всему строго-настрого наказала мне их ни в коем случае не убирать.

Вот это стало первым тревожным звоночком. Алин, я знаю, да и ты, скорее всего, тоже, что Марина увлекается всякими такими штучками – магия там, эзотерика, мандалы-шмундулы и тому подобное. Я, конечно, такого увлечения никогда не одобрял, но и не препятствовал этому. Нравится и нравится, читает там свои книжки, смотрит влоги – пускай. Раньше это все за какие-то рамки не выходило. Но тут… Злые сущности, которых остановят тыквенные семечки под дверью? – Антон скривился и три раза постучал себя по голове.

- Мне она про это не рассказывала… Я имею в виду про семечки… – задумчиво произнесла Алина. Выражение ее лица сейчас представляло собой нечто среднее между озабоченностью и неподдельным интересом.

- Во-о-от! Слушай дальше, если бы этим все и ограничилось, я бы панику разводить не стал. Через пару дней, когда я уже и забыл про семечки и даже перестал их замечать, Марина придумала новую штуку. Пока я был на работе, она перемолола в кашу цедру лимона, хлебный мякиш и кожуру банана. Кожурой этой едва мясорубку не испортила… Рассовала полученное месиво в марлевые мешочки и развесила по всей квартире, и даже на входную дверь с обеих сторон. Когда я спросил, извиняюсь, накуя вот это все, угадай, что она ответила? Да-да – для защиты от злых сущностей. Запах действительно малоприятный и отогнать мог, в принципе, кого угодно, но черт возьми, я тогда не знал, смеяться мне или плакать. Причем говорила Марина на полном серьезе, понимаешь? Она была абсолютно убеждена в правильности своих действий. Когда же я попросил показать место в книжке, где описаны эти странные рецепты, она стушевалась, промямлила, что увидела это в интернете и сейчас уже не найдет тот сайт. Позже я прошерстил историю браузера, да только там черт ногу сломит, столько всякой эзотерической фигни… Пытался в гугле поискать эти рецепты, и ничего даже близко похожего не нашел.

Антон поднес к губам стаканчик и обнаружил, что кофе закончился. Скорчив недовольную гримасу, он вытряхнул в рот последние осевшие на дне капли и продолжил:

- Буквально сегодня ночью. Тормошит меня – просыпайся скорее. Продрал глаза. За окном темно, на часах еще только полтретьего, а Маринка носится по комнате с копной зажженных ароматических свечек как поп с кадилом. Что случилось, спрашиваю. Она – слушай – и кивает на дверь нашей спальни. Ну я прислушался и да, из коридора шорох какой-то доносится. Понятное дело, что это Буська, кошка наша борогозит, больше некому. А Марина, заикаясь, твердит все про злую сущность. Говорит, что та за мной охотится, но она, Марина то бишь, меня в обиду не даст и придумает, как прогнать заразу. Прикинь, да? На полном серьезе говорит. Я прям вижу, как она дрожит, боится. Еле уговорил ее лечь обратно.

Да и вообще стал я замечать, что Марина стала какой-то дерганой, появился нервный тик на левом глазу, легкий тремор рук. Да и, чего грех таить, с сексом у нас стала напряженка – она меня попросту к себе не подпускает. Даже просто поцеловать ее не могу, тут же отстраняется и едва ли не вскрикивает.

Алина была потрясена рассказом.

- Если все, что ты мне рассказал – правда, то это действительно очень странно.

- Нет, ну а зачем мне врать-то? Или ты что, думаешь, я тебя разыгрываю? Думаешь, это смешно?

- Что ты, нет, конечно. Просто… ну… раньше я за ней такого не замечала. Да, Марина всегда, сколько ее помню, отличалась суеверностью, любовью ко всяким мистическим штучкам. И хоть я тоже не разделяю эти ее интересы, они никак не мешали нашему общению и до подобного не доходило. Но тут… По-моему, ее увлечения зашли слишком далеко. Это… опять же, Антон, пойми… повторюсь, я тебе верю, однако ты говоришь про мою подругу, которую я знаю даже дольше тебя, и… я вчера разговаривала с ней по телефону… Не могу сказать, чтобы я заметила какие-то странности в ее словах или голосе. Даже не знаю, как реагировать на твои слова…

- Уж не думаешь ли ты, что это я сошел с ума? – Антон, нахмурившись, покосился на Алину.

- Пожалуйста, поставь себя на мое место. Уверена, ты бы тоже испытывал смешанные чувства. В любом случае, я благодарна тебе за то, что ты мне все это рассказал. Если у Марины действительно какие-то проблемы с… – Алина сделала паузу, раздумывая, говорить ли то, что вертелось у нее на языке, – с головой, сообща мы сумеем предотвратить непоправимое. Возможно, мне стоит поговорить с ней, с глазу на глаз?

- Нет, - громко воскликнул Антон, и все присутствующие в кафе с удивлением покосились на него. Он извинился и повторил уже шепотом: - Нет, не надо. Она не должна знать, что мы с тобой говорили, по крайней мере, пока. Все же я очень надеюсь, что это временно, и очень скоро все вернется на круги своя. Возможно, всему виной… ну… эти ваши женские дни. Не знаю… В любом случае, я благодарен тебе за то, что ты пришла, выслушала меня. Мне немного полегчало, правда. Хотя признаюсь, мне как-то боязно возвращаться домой, - Антон издал нервный смешок. – Вдруг она еще что-нибудь отчебучит… Алин, я же могу в случае чего рассчитывать на твою помощь?

- Ну, конечно.

- Только умоляю…

- Да-да, я могила, клянусь, - Алина провела большим и указательным пальцами по губам. – Поверь, Марина ни о чем не узнает. Но и ты пообещай, что будешь мне рассказывать обо всем, что с ней происходит.

- Конечно, больше мне и не с кем этим поделиться…

19 августа 2021 года, 13:04

Антон набирал номер Алины уже двадцатый раз за день. Все время в трубке раздавались протяжные гудки. В мессенджерах девушка также не отвечала, текстовые послания даже не числились прочитанными.

Наконец, когда роботизированный голос в очередной раз предложил ему перезвонить позже или оставить голосовое сообщение, Антон выбрал второе. Нажав на клавиатуре мобильника единицу, он услышал короткий звуковой сигнал и заговорил:

- Алин, я не знаю, куда ты пропала, но у нас творится какой-то пиздец! Просто! Какой-то! Пиздец! Все только усугубилось! Она… Ты знаешь, что она сделала?..

Антон почувствовал, что его начинает трясти. В попытке успокоиться, он выпустил из легких весь воздух, сделал глубокий вдох и повторил эту процедуру еще несколько раз. Немного полегчало.

- Фух… Извини, просто я весь на нервах, даже на работу сегодня не пошел…Сижу вот сейчас в парке и охреневаю от происходящего! Постараюсь дальше без матов, но не обещаю.

В общем, прихожу в среду домой… Она с неестественной улыбкой до ушей встречает меня в коридоре, отводит на кухню, сажает за стол и ставит передо мной тарелку с тушеным мясом. Говорит, чтобы я все-все съел, чтобы ни кусочка не оставил. Разумеется, меня это насторожило, поведение уж очень подозрительное, но никакого подвоха тогда я не заметил. Ну, съел, значит. Мясо как мясо, вкусное. Только знаешь, чье оно было? – Антон повысил голос. – Она, блядь, нашу кошку распотрошила и приготовила! Буську нашу, представляешь?! Как я об этом узнал? Мусор вечером выносил и увидел внутри пакета знакомого цвета шерсть, закиданную бумажками. Разворошил, а там ее расчлененный труп! Я бросился к Маринке, и даже сказать ничего не успел, она все, видимо по выражению лица моего поняла. Упала на колени, зарыдала и сказала, что Он ее заставил это сделать. Обещал, что тогда не тронет меня. Но выяснить, что за Он, я так и не смог. То есть понимаешь, она уже слышит голоса в голове, которые говорят ей убить кошку и, сука, приготовить и скормить мне! Я вот даже не знаю, что мне теперь делать, я реально боюсь домой уже возвращаться. А вдруг сегодня голоса скажут ей меня укокошить и сделать рагу? Идти мне некуда, просить у кого-то из коллег перекантоваться не хочу, сразу вопросы возникнут: «а почему, а что случилось?»…

Алин, извини, что на тебя все это вываливаю, у тебя, наверное, своих забот хватает. Мне… просто нужно было выговориться… Ничего, ничего, как-нибудь справлюсь. Да. Ты только, пожалуйста, как прослушаешь мое сообщение, позвони, ладно?

21 августа 2021 года, 21:42

Ключ легко вошел в замочную скважину и провернулся три раза. Девушка вошла в квартиру, закрыла за собой дверь, бросила сумку на пол, села на табуретку и со вздохом облегчения сняла с себя туфли. Прислонившись спиной к стене, она сидела так несколько минут и тупо смотрела в потолок. Ноги болели как после марафона, голова страшно гудела, виски неприятно пульсировали. Все, чего ей сейчас хотелось – это лечь под одеяло, заснуть и проспать целые сутки.

Девушка встала и собралась уже пойти в спальню, чтобы исполнить свое намерение, но тут ее взгляд зацепился за мобильник, одиноко лежащий на трюмо.

- Ну, слава богу, - всплеснула руками Алина. – Я уж думала потеряла…

Она взяла телефон в руки, разблокировала его и на нее обрушилась целая россыпь уведомлений: пропущенные звонки, смски, электронная почта, сообщения в мессенджерах от разных людей. Решив, что все они могут подождать до завтра, Алина потянулась к кнопке выключения, но вдруг заметила два голосовых от Антона. Вспомнив их недавнюю встречу и тему разговора, она без промедления открыла эти сообщения.

После того, как Алина дослушала запись от девятнадцатого августа, усталость как рукой сняло. Зато невольно пробрала дрожь, унять которую получилось далеко не сразу. Девушка уже боялась открывать второе сообщение, догадываясь, что услышанное напугает еще больше. Тем не менее судьба подруги очень волновала ее, поэтому она решилась и поставила запись на воспроизведение.

«Алина! АЛИНА!!! Куда ты, блядь, подевалась, когда так нужна??? Алина, Марину забрали! Вернее… Сука!.. Я… Она вчера! прямо при мне, НА МОИХ ГЛАЗАХ!!! ТОПОРОМ!!! отчекрыжила себе руку почти по локоть! Блядь, Алина, я не шучу! Я даже не смог ей помешать, она размахивала топором как умалишенная, не подпуская меня к себе. Кричала, чтобы я не подходил и не мешал. Мне никогда не было так страшно!».

В трубке послышалось шумное, прерывистое дыхание, Антон явно переводил дух и собирался с мыслями. Голос его дрожал и чувствовалось, что он вот-вот готов был расплакаться. И действительно, следующие слова Антон уже произносил, всхлипывая и шмыгая носом.

«Я, блядь, даже не знаю, где она взяла топор! У соседей или купила… Она нанесла ударов десять точно… Я хотел ее остановить, но мне было так страшно… Любой бы на моем месте испугался! Когда она сделала… отрубила себе руку… она… блядь, я все еще не могу поверить, что это произошло со мной… она взяла сковородку, до этого стоящую на огне, и приложила культю к ее обугленному дну. Алин, ее крик… он до сих пор стоит у меня в ушах… наверное слышал весь дом, весь двор… Затем… Она взяла отрубленную руку и, потрясая ей в воздухе, заорала: «Я сделала все, как ты просил! Оставь меня и моего мужа в покое, слышишь?!». Господи… Я больше не мог этого вынести… Кое-как я набрал скорую, рассказал все, что случилось… Они быстро приехали, оперативно, да… Марина кидалась с топором и на них, но там же профессионалы работают, быстро ее скрутили и увели… Удостоверившись, что со мной все в порядке, взяли у меня телефон и сказали, что позвонят… Пока так и не позвонили… Но, наверное… ее в дурку положат, куда же еще… Других вариантов нет, нет… Это единственный выход, так ведь?.. Теперь я…».

На этих словах сообщение обрывалось. Шокированная и обескураженная, Алина пыталась переварить то, что сейчас услышала. Казалось, что все это – страшный сон и происходит не наяву. Она никак не могла поверить в рассказанное Антоном. Уняв учащенное сердцебиение, Алина отыскала его имя в списке контактов и нажала на иконку вызова.

Едва раздался первый гудок, в трубке раздался его голос:

- Алина?

- Да. Прости, меня срочно выдернули в командировку, а телефон я забыла дома…

- Ты прослушала мои сообщения?

- Антон, это правда?

- Правда, Марина сошла с ума. Алина, пожалуйста, приезжай, мне без тебя не справится. Ты нужна мне. Пожалуйста… Если можешь, приезжай прямо сейчас. Ради всего святого…

- Да, да, хорошо, я приеду!

- Я буду ждать тебя, очень, приезжай… Заткнись, заткнись! Молчи, тварь!

Алина, не ожидавшая такой смены тона, едва не выронила из рук телефон.

- Антон? Что с тобой?

- Заткнись, я тебе говорю! Алина, нет, не смей приезжать! Он… это он… заставляет меня говорить… Алин, пожалуйста, мне нужна твоя помощь… Уйди из моей головы, чудовище! Я не позволю… Ты… Алина, прошу… Нет, нет! Ааааа!

В трубке раздался громкий звук, похожий на удар чего-то тяжелого об стену, а затем связь прервалась.

- Господи, да что же это такое?.. – только и смогла прошептать Алина, после чего потеряла сознание и как безжизненная кукла рухнула на мягкий ковер.

22 августа 2021 года, 10:49

Когда Алина уже пришла в себя, за окном уже вовсю светило солнце. Некоторое время она пыталась вспомнить, как оказалась на полу, а когда вспомнила, чуть снова не упала в обморок.

- Да нет же, нет, не могло такого быть. Ты устала – командировка, самолет, а когда пришла, настолько обессилила, что легла прямо на полу. А потом тебе приснился кошмар. Да, именно так, кошмар, что же еще?! - проговорила она вслух и тут же успокоилась.

Ее телефон, лежащий рядом на ковре, завибрировал, оповещая о входящем сообщении. Оно было от Марины. Обрадовавшись, Алина перешла в чат и увидела всего два слова «Обязательно посмотри» и прикрепленное видео. Без всякой задней мысли она открыла его, полагая, что там один из забавных роликов, которые так любит посылать подруга.

Какого же было ее удивление, когда в кадре появился Антон.

- Привет, Алина, и прощай! Скорее всего, когда ты увидишь это видео, меня уже не будет в живых. Пока я еще могу сопротивляться Ему, но скоро, возможно, Он захватит контроль над моим телом и разумом. Я не могу сказать точно, кто Он на самом деле, но Марина была права – это действительно некая темная сущность, которая изводила мою жену, буквально издевалась над ней, а заодно и надо мной. Ему ничего не стоило завладеть мной изначально, но он решил помучить Марину, внушая ей, что, если она будет творить всю ту дичь, про которую я тебе говорил, Он меня не тронет. Хотел так повеселиться, а заодно и сломать меня. Он сам мне об этом сказал, и у него почти получилось. Сейчас, не знаю, право слово, как, я смог прогнать Его, но это ненадолго. Скоро Он вернется с новыми силами и тогда я уже вряд ли смогу сопротивляться. Поэтому я принял решение убить себя. Вот этим, - Антон показал в камеру найлер – гвоздезабивной пистолет. – Я всажу себе в голову столько гвоздей, сколько смогу, прежде чем умру. Не знаю, что Ему нужно, какую цель преследует и остановится ли после моей смерти или найдет другую жертву, но главное, чтобы через меня Он не смог навредить другим. Я закрыл дверь на ключ, а ключ выбросил в окно.

Прошу, извини, что втянул тебя в это. Ты не представляешь, как мне тяжело было все это время. Видеть, как твой любимый человек сходит с ума и не иметь возможности помочь ему – разве может быть что-нибудь страшнее этого?! Вряд ли!.. Я не знаю, куда, в какую больницу увезли Марину, но, если сможешь, пожалуйста, найди ее и скажи, что я ее люблю. И еще раз прости за все.

Положив телефон на трюмо, Алина обхватила затылок руками и попыталась переварить услышанное. Происходящее никак не желало укладываться в ее сознании.

Девушка решила, что сейчас позвонит Антону. Она хотела услышать от него лишь одно – что он все придумал и разыграл ее. Зло, абсолютно несмешно, но все же разыграл. Она даже была готова простить его, только бы он признался в этом.

Но стоило Алине так подумать, как вдруг она услышала в голове демонический, рокочущий голос:

- Здравствуй, красавица, вот мы и встретились! Твой приятель оказался не таким сговорчивым, так что надеюсь, что с тобой мы очень крепко подружимся, и нас будет ждать море веселья и… крови!