Включим себе в голове немного Окуджавы и пойдем сворачивать с Арбата. Хоть по Гоголевскому, хоть через Большой Афанасьевский - но нам нужно в Нащокинский переулок: там в середке, по четной стороне, стоит весь желтый - как шкатулочка с горчицей - доходный дом Лазарева.

~ Однажды с приятелем мы говорили о том, кому, в какое место и как надолго в детстве ставили горчичники. Воистину, безграничность любви наших мам зачастую явлена нам в их изощренной фантазии. ~

Так вот, горчичный дом по всем статьям проходит под графой "неоготика", тогда как по структуре - чистый модерн. Строил эту шкатулочку архитектор Щёкотов - человек с девизом "вот я щас замаскирую все под мавританию, неоготику и неоклассику - и пусть потом студенты плачут". Одно здание он вообще ухитрился подделать под еще не существовавший тогда конструктивизм (чем потом воспользовались советские инженеры и перестроили дом в Моссовнархоз, барельефы только сковырнули) * Но сойдемся на термине "эклектика" - и давайте уже к нашим химерам.

На фронтальной грани эркера, прямо над ничего не подозревающим пешеходом, с легкой (легкой же?) долбанцой во взгляде зависла химерья голова. Висит такая: "агааа, фланируете - а я, страшная гаргулья, сейчас как стану изрыгать на вас воду и нечистоты!" - но не может, потому что водостоком, опять же, ее создатель не наделил.

А кто создатель этой цыпочки? А это арх.бюро "Остоженка" в 2005 во время реставрации ее туда внедрило, вот шпионит теперь. И еще единорога над входом - с веточкой маслины то ли в роте, то ли прям во рту. Ну и ладно, неисторично, зато весело. (На черно-белом фото доказательство инородности зверья, а на цветном кадре из Покровских ворот - вы только посмотрите! - какие оконные рамы во дворе. Объеденье.)

* У Щёкотова есть пара восхитительных образцов показательного модерна, но я потом расскажу.

Ссылка на ТГ

неделю Андрея Вознесенского.

Но это только на бумаге - а так я Вознесенского читаю влюблёнными глазами много счастливых лет. И нервных лет. И тихих лет.


(и вы тоже его хорошо знаете: он написал "миллион алых роз", написал "мёрзнет девочка в автомате" и главное - поэму и либретто к рок-опере "Юнона и Авось")


Когда-то в средней школе нам на разбор дали его стихотворение "Монолог Мерилин Монро". Разобрало в конечном итоге меня, и в междугороднем автобусе на избитой разрисованной раскладушке Нокиа я искала целиком текст Юноны и Авось, плевав на цены за мобильный интернет, потому что надо было сейчас. Мне всегда надо сейчас.


Под грудой бумаг с замерами и заметками лежит сборник Вознесенского 1980 года - его можно иногда открывать наугад. В нем есть всё, что мне раньше было нужно - но вот, стало не хватать. Чего, например, в нем быть не могло - это стихотворение 2008 года под названием "Одной". Возьмём оттуда строфу и проиллюстрируем:


~ Рандеву от меня,

убегаешь в Париж.


Мне в мобильный Сезам

объяснишь: “Например,

я внимала слезам

нотр-дамских химер”. ~


И одна химера у меня для вас есть: ее знают все - она сидит, подозрительно непарная, на скате особняка в Малом Кисловском переулке. В Москве есть ещё химеры, но они (как и положено в неоклассике) либо по две, либо по центру. В отличие от Нотр-дамских, наша химера не плачет - она стойкая баба, в неё не вмонтирован ливнесток.

Треугольник из Большой Никитской, Калашного и Малого Кисловского переулков - вкусный, как торт. Там сплошь посольства в особняках 18-19 веков, осыпанных барельефами как куличи на Пасху. Я там гуляла в свои счастливые годы. И нервные годы. И тихие годы. Все фото сегодня - оттуда.