Лига Писателей

Предыдущая глава тут https://pikabu.ru/story/zyuzya_3_6556536

Глава третья. Дневник

На следующий день проснулся довольно поздно. Твари нигде не было, видимо носит её где-то по своим делам. Неторопливо сходил к колонке, умылся, даже голову ледяной водичкой освежил. Давно мечтаю зубной порошок найти, но пока не везёт. Тюбиков с зубной пастой в любом, даже самом занюханном деревенском лабазе, полно - однако они или засохли, или полопались от холода в неотапливаемых помещениях и опять же засохли. Приходится пользоваться мелом, в пустых школах он есть в достатке. Бери – не хочу. В общем, повозил по своим бивням старенькой зубной щёткой, проплевался и счел утренний моцион законченным. Надо решать, чем займусь сегодня.

По-хорошему, сперва необходимо тут всё облазить и перерыть, однако нога о себе забыть не дает ни разу. Более или менее передвигаться смогу только дня через три или четыре, не раньше. Да и то хромая, медленно и неуклюже. Значит археология данной территории откладывается на неопределенный срок. Тогда чем заняться? Неожиданно зрение выхватило в траве у забора некие невысокие конструкции, более всего напоминавшие кресты. Подошел, присмотрелся - ну так и есть, могилки это. Четыре заросших холмика, четыре креста – четыре человека. Братские захоронения так близко не устраивают. Надписей уже не различить, только остатки чёрного маркера, да и те скоро исчезнут под дождями. Вот, значит, куда местные подевались…

Дело нашлось само собой. Я сходил за лопатой, обнаруженной в бытовке, и принялся копать пятую могилу. Хотя копать – это очень громко сказано. Больная нога не позволяла ни надавить на орудие труда, ни упереться в землю. Пришлось работать ею как ломом, то есть долбить. На мое счастье почва была мягкой, а потому удалось вырыть последнее пристанище для незнакомого мне Димы примерно за три часа. Глубина получилось всего в метр, дальше я рыть не стал, и так намахался по самое некуда. Будущий обитатель уже мёртвый, ему санитарные стандарты захоронений глубоко до одного места.

Притащил тело. Может и не слишком бережно, но уж как смог. Уложил в могилу и обратил внимание на то, что стараюсь всё делать почтительно, аккуратно. Вот ему же абсолютно по барабану, как его под землю отправят, а мне почему-то нет. Странно… Может это от того, что есть в этом грустном обряде что-то от прошлой жизни и так выражается своеобразная ностальгия? Надо будет об этом подумать… Интересно, меня удостоят таких шикарных по нынешним временам похорон, буде случится? Вряд ли.

Неизвестно откуда появилась тварь. Ну конечно, кто бы сомневался, что она про меня забудет. Её черно-коричневое тело было в цветочной пыльце, к загривку прилип лист репейника. Видать за забором бегала, а теперь вот к концу приперлась, как знала!

- Прощаться будешь? Я его сейчас закопаю по нашему обычаю. Положено у нас так, у людей.

- Я знать. Когда человек нет – его копать глубоко. Дима объяснять.

- Понятно, – я взялся за лопату и первые комья земли упали в яму. Так, в полном молчании и закончил это не самое приятное дело. Наверное, нужно было произнести речь об умершем ну или хоть какие-то слова, однако меня хватило лишь на:

-Пусть земля тебе будет пухом. Крест завтра поставлю. Устал я.

Действительно, сил осталось только добраться до прорабки, глотнуть воды из фляжки и рухнуть на ступеньки у входа. Вот вроде бы и крепкий я мужик, и работы не боюсь, а вымотался. Зато дело хорошее сделал, может и зачтется на Страшном Суде мне оно. Хотя на результат повлияет вряд ли, ибо грешен аз. Но это так, в качестве шутки юмора. Я слишком давно ни во что не верю – ад уже тут, а в существовании рая сомневаюсь очень.

Тетрадь… Точно, тетрадь! Вспомнил про неё наконец! Сейчас самое оно, чтением отвлечься. Прежде чем достать её из-за пазухи, осмотрелся. Вон тварь в травке на солнышке дремлет, положив голову на лапы, не беспокоится. Вон птицы поют, значит тоже в спокойствии пребывают. Ну и отлично.

Устроившись поудобнее, я открыл первую страницу…

… Здравствуй, я не знаю, как тебя зовут, да это для меня теперь и не важно… Если ты это читаешь, значит я уже мертв…

Глупое начало, согласен? Пробую по-другому. Раз у тебя в руках эта тетрадь, то значит моя питомица, скорее всего, всё-таки кого-то нашла. Надеюсь, ты уже обнаружил тушёнку и галеты. Если нет, то посмотри под койкой. Там оставался небольшой запас. Покушай. Вряд ли ты сыт. По близости нет магазинов, где можно прикупить что-нибудь вкусное. В банке спирт. Не бойся, чистый медицинский. Я так и не научился употреблять алкоголь, поэтому мне он был без надобности.

Не поверив такому счастью, я винтом вскочил, начисто забыв про больную ногу, и мгновенно оказался у кровати. Всё так и было. Не менее дюжины пыльных жестяных банок и одна стеклянная притаились в тёмном углу, а вон и пакет с галетами в выцветшей упаковке. Есть захотелось неимоверно, с утра же маковой росинки во рту не было. Нет, воздержусь. Вечером поем. Бездумно такое богатство расходовать глупо, надо насладиться каждой ложкой, каждой каплей мясного сока. И под пятьдесят грамм… Рот наполнился слюной, но это ничего. Потерплю, попредвкушаю. Спасибо тебе, мужик! Как есть спасибо!

В прекрасном расположении духа я вернулся обратно на ступеньки и продолжил чтение.

…Представляю, как ты удивился, повстречав говорящую собаку, во всяком случае я хочу верить в то, что вы встретились. Ничего, что я сразу на «ТЫ», ещё и обращаюсь в мужском роде? Никакой гендерной дискриминации, просто мне так удобней вести с тобой диалог. Именно диалог. Потому что когда я пишу эти строки, то почему-то кажется, что я тут не один. У меня есть собеседник, жилетка для плача, так сказать. Надеюсь, ты простишь полубезумного человека…

Итак, меня зовут Дмитрий Андреевич Караваев, но ты можешь обращаться ко мне просто по имени. Я был сотрудником одного полусекретного НИИ, изучавшего вопросы биологических мутаций. Хорошая, спокойная и интересная работа, за которую очень неплохо платили – мы же под курированием военных были. Именно из-за этого я и оказался здесь. Но обо всем по порядку.

После того, как у млекопитающих после небезызвестных тебе событий появился РАЗУМ и начались первые жертвы среди людей, все сотрудники в авральном порядке были мобилизованы и переведены на казарменное положение, то есть утрамбованы в институтскую гостиницу по восемь человек в номер без права выхода в город, ну разве что по спецпропускам от руководства.

Основная же задача, с пафосом на общем собрании поставленная перед нами, заключалась в поиске ответа на вопрос – как животные общаются между собой. Основываясь на поступающих данных (да, соответствующие органы тщательно отслеживали ситуацию с самого начала) нашему отделу поручили направление по установлению контакта со зверями и определению их уровня интеллекта. В закрепленный за нами блок институтского зверинца были доставлены несколько специально отловленных волков, а из какого-то бродячего цирка реквизированы два кота, старая болонка и коза.

С начала мы не знали, с чего начинать. Ни одна из известных методик, с таким успехом опробованная ранее на обезьянах и крысах, не работала. Все эти картинки, ассоциативные ряды и загорающиеся лампочки подопытными просто игнорировались. Они сидели в своих клетках, поглощали выданную пищу и только их глаза блестели от ненависти. Так продолжалось почти полтора месяца. И вот, как-то после очередной взбучки от руководства, где мне пришлось выслушать не мало нелестного о себе и коллегах, пришла идея обратиться в клуб собаководов. Было точно известно, что не все домашние питомцы покинули хозяев. Так почему бы не попробовать наладить контакт со свободным животным, на добровольной основе? Сказано – сделано. Я сообщил о желании провести такой эксперимент начальству, получил одобрение и при помощи силовиков чуть ли не в тот же день были проведены мероприятия по поиску животных, подходящих под установленные нашей инициативной группой критерии.

Ты прости, я тут совсем зарвался. Все пишу «Я», «Моя» - как будто один всё делал. На самом деле это не так. Нас было шестеро и твой покорный слуга играл в группе далеко не самую ведущую роль. Просто так удобней, да и не думаю, что тебе очень интересно, кто что кому сказал и сколько раз после этого поругались. Мы, учёные, как дети малые. Всё и всегда знаем лучше других, поголовно авторитарны и тщеславны. Да и завистливы через одного, чего скрывать. Каждый из нас норовил подслушать разговоры коллег из других научных групп и украсть какую-нибудь свежую идейку, чтобы потом с апломбом выложить её в своем кругу. Поэтому давай договоримся - я рассказываю тебе всё от первого лица, а ты, если захочешь, потом разберешься по лабораторным документам, кто был гений, а кто прозябал в глупости.

Ну, вроде бы объяснился, теперь к главному. Дня через три после беседы с руководством к нам попали Адольф и Ирма. Это были прекрасные доберманы-трёхлетки, мальчик и девочка с родословными, уходящими чуть ли не в сумрак веков. Взяли их из какого-то частного питомника, где они родились, выросли и прошли специальное обучение по охранной деятельности.

- Почему специальное? – спросил я тогда у доставившего к нам собак кинолога. Оказалось, что обоих четвероногих красавцев по заказу готовили для охраны усадьбы какого-то олигарха, а у того были специфические требования к собакам. Они должны были не подходить в присутствие хозяина к другим людям (наверное, чтобы пьяных гостей не пугать), обладать очень спокойным характером, уверенно работать в паре, естественно великолепно выполнять все команды и быть готовыми умереть за владельца по первому требованию. Были еще какие-то хотелки, но я не запомнил. Дело в том, что олигарх животных по неизвестной причине так и не забрал из питомника, а нового хозяина им не нашли. Как я понял, собаки вышли в крупную копеечку заводчикам и за так отдавать они были не готовы. Военные, думаю, их просто реквизировали.

И Адольф, и Ирма действительно отличались нордическим спокойствием и природной сообразительностью, полученный разум никак не сказался на их поведении и образе жизни. Мы даже не боялись выпускать их из вольеров побегать по институтскому двору, знали, что всё будет хорошо. Да и в выполнении поставленной задачи наметился прогресс. Помогли книги. Каждый день, по очереди, мы усаживались перед вольерами и по два, а иногда и три часа читали вслух. Сначала медленно, чётко проговаривая все буквы, потом быстрее. Как маленьким детям. Начинали с «Репки», «Колобка» и «Курочки Рябы», постепенно пришли к Незнайке и Гарри Поттеру. Слушали чтение все наши подопечные, но собаки проявляли интерес и откровенно радовались, узнавая продолжение занимательной истории, остальные по-прежнему хранили отрешённое спокойствие.

Не буду утомлять подробностями, но если вкратце, то в ходе исследований мы точно выяснили, что звери действительно общаются между собой на весьма высоком уровне. Они могли передавать друг другу не только простые приказы, но и целые фразы, понимая их суть и вложенный смысл. Механизм и природа этого явления были мне по-прежнему неизвестны. Как ты понял, наша идея о добровольном сотрудничестве дала крайне положительные результаты. Больше скажу, из всех постояльцев зверинца удалось добиться лишь взаимопонимания только, я подчеркиваю, только с доберманами – они научились собирать из алфавитных кубиков слова, давая таким образом простейшие ответы на наши вопросы.

Так продолжалось почти два месяца. Каждый четверг мою группу заслушивали о результатах проделанной работы, за что-то хвалили, за что-то наказывали, обычная рабочая текучка. А потом к нам постучался внешний мир. У Коли Гудимова, моего приятеля из смежного отдела, в парке собаки загрызли ребенка. Это стало поводом сначала для пересудов в курилках, а потом и для паники. Круглосуточно и безвылазно находясь в закрытой организации и практически не интересуясь ничем, кроме работы, мы как-то упустили всё происходящее вокруг. Коллеги поголовно кинулись звонить родне и от них узнавали страшные подробности о том, что творится на белом свете. Грешно так говорить, но я счастлив, что одинок. Родители умерли, с женой давно развелся, детей нет. Иначе я не знаю, как бы пережил весь этот ужас.

Институт практически опустел, не помогли вопли главного про увольнение и закрытые двери на выходе из здания. Их попросту снесли, а вахтеру, честно пытавшемуся остановить этот безумный людской поток, набили морду. Кто-то потом вернулся вместе с семьей, но таких были единицы. Из моей научной группы осталось всего двое - я и Фима Латович. Работы фактически парализовались, здание обезлюдело. Мы, чтобы хоть чем-то себя занять, стали вроде служащих зоопарка - убирали клетки и кормили животных, благо запасы провизии для них были. Причем кормили не только своих, но и чужих – ну не мог я игнорировать тогда то, что живых существ морят голодом.

Через несколько дней ушел и Фима. Не знаю почему, но перед уходом он искренне желал мне бежать куда глаза глядят. А куда бежать? Выход в интернет у меня был, и я по форумам и соцсетям примерно представлял, что вокруг творится. Сидел, ждал… Сам не знаю, чего. Наверное армии, вертолётов, выступления президента… Ясности ждал.

И вот про нас вспомнили. Подогнали автобус, несколько армейских Уралов с клетками в открытых кузовах и два тентованых. В авральном порядке вся имеющаяся документация по научным работам, все лабораторные журналы были кое - как закиданы в машины с тентами, безжалостно вырванные из системных блоков жёсткие диски навалом лежали в огромных, неизменно клетчатых сумках. Где, чьё, из какого отдела что взято – не разобрать. Только теперь я понимаю, как глупо выглядел в своих жалких попытках рассортировать, уложить, сберечь. Мир катился в задницу, а я кудахтаю над никому не нужными бумагами. Их и тогда вывезли скорее по привычке прятать знания от врага, чем по необходимости хоть что-то сохранить на будущее.

Затем всех, кто присутствовал на тот момент в здании НИИ, загрузили в автобус. Надо признать, что насильно никого не заставляли, люди сами тянулись под защиту военных. Меня же попросили обождать. Искренне удивившись, я согласился и почти сразу ко мне подошел человек в форме с погонами капитана.

- Вы за животных отвечаете? – спросил он.

- Нет, мне не известно, где сейчас ответственный за содержание лабораторных животных, я лишь работал с некоторыми из них да подкармливал, когда некому это делать стало.

- Значит вы, – тоном, не терпящим возражений и споров, утвердительно заявил капитан. – Показывайте, где твари.

Тогда я не обратил внимание на то, с каким отвращением военный произнес «твари». Новый смысл этого слова я узнал немного позже.

В сопровождении нескольких военнослужащих мы прошли к вольерам.

- Контактные из них кто? Выведите их отсюда и поместите в приготовленные клетки. Потом вернитесь обратно.

Мне решительно было не понятно происходящее, однако перечить я не посмел и вывел Адольфа с Ирмой из помещения зверинца, после чего поместил их куда и было сказано. Оставшиеся по близости солдаты сразу же оцепили Урал и направили оружие на доберманов. Вот тут меня проняло до глубины души. Какой же ты, Дмитрий Андреевич, глупец! Остальных четвероногих сейчас убьют, без вариантов. И выстрелы всё объяснят сидящим в кузове животным, а потому вся, вся наша работа насмарку! Они никогда не пойдут на контакт с палачами.

Я не мог остановить военных, да и не собирался. Признаю, мне было ужасно жаль приговоренных к смерти, однако что с ними ещё делать было? Выпустить на улицы, чтобы своими руками пополнить ряды четвероногих убийц? Нет, без меня такие выходки. Время мягкосердечия и прекраснодушия прошло, настало время эффективности и решимости. Согласен, звучит пафосно-книжно, но это именно те мысли, которые обуревали меня в тот момент.

Решение пришло само собой. Я стремглав вернулся назад и со всей возможной убедительностью и жаром смог уговорить капитана произвести казнь после того, как моих собак вывезут подальше отсюда. Как ни странно, но он меня понял и поддержал, а затем мягко выпроводил к машине. Так мы уехали в ЛК-4.

Мне больно писать эти строки. Мучительно переживать происшедшее в те дни, с таким тщанием и усердием загоняемое на задворки памяти, ещё раз. Я намеренно сначала не хотел упоминать об оставшихся тварях, но считаю, что это было бы не честно по отношению к самому себе. Было - значит было. Ведь эта тетрадь - вроде бы как моя исповедь. А на исповеди не врут. Так вот, перед смертью они не выли, не скулили, не бросались на решётки. Съежившись в подрагивающие от нервного напряжения меховые клубки они нас НЕНАВИДЕЛИ! Сколько лет прошло, но глаза этих существ, горящие бессильной злобой, до сих пор иногда вижу во снах. И слава всему сущему, что не смог окончательно забыть - иначе не знаю, довел ли бы своё дело до конца. Забегая вперед, скажу, что моя хитрость удалась. Отношения с собаками у меня не испортились, и они никогда не интересовались теми событиями.

ЛК-4 оказался вот этим самым местом. ЛК – это лабораторный комплекс в переводе с военного на общечеловеческий. Четыре, соответственно, порядковый номер. Где находятся первый, второй, третий – дело тёмное. А уж про пятый, шестой и так далее – вообще из области загадок и догадок. «Режим секретности надо блюсти!» – сказал мне тогда уже обустроившийся здесь смешливый Виктор Яремчук, психолог. –«Ибо враг не дремлет!»

Помимо меня и Виктора из гражданских тут были ещё Николай Николаевич Бевз, специалист по генетике и Андрей Кремов, человек-энциклопедия. Трудно сказать, в чём он не разбирался. Надо приемник или радиостанцию починить – может. Сварочный аппарат из дерьма и палок синей изолентой скрутить или разъяснить особенности Цикла Кребса – легко. В нашей сводной научной группе, как мы сами себя для удобства обозвали, он отвечал за зоологическую ветвь исследований и ветеринарию.

Также на базе имелось и отделение охраны во главе со старшим лейтенантом Лукичевым. Человек он был весьма неприятный, после общения с ним хотелось всё время руки помыть. С нами, да и с солдатами, говорил исключительно через губу, с этаким презрением. Одним словом, мерзкий тип.

Поскольку я прибыл самым последним, меня ввели в курс дела и обрисовали задачу. Необходимо было всеми силами продолжать исследования и добиваться результата в кратчайшие сроки. Именно поэтому для нас была построена в глухомани эта база, завезено кое - какое оборудование и вообще, созданы максимально комфортные по нынешним временам условия. В ангаре вольеры и лаборатории, под ангаром склад с продуктами лет так на сто с гарантией, два заправленных под завязку газгольдера прикопаны, генераторы, скважина своя, плюсом два контейнера с дровами про запас (ума не приложу откуда их взяли) и контейнер с питанием для наших подопечных. Да и по мелочи много всего. Вот только книг не было, что нас очень угнетало.

Все мы, кроме Бевза, были одного возраста ко всеобщему удивлению быстро сошлись. Да и генетик, хоть и был убелен благородными сединами, но фору нам, молодым, давал о-го-го какую! Именно он, нас, взрослых увальней, заставил делать по утрам зарядку в любую погоду и научил обливаться холодной водой. Так же по его настоянию мы вырубили все деревья поблизости от базы, тщательно оберегая запасы газа и дров на «чёрный день». Спасибо тебе, Николай Николаевич, и будь ты проклят! Спасибо за разумность твоих действий и вколоченные основы выживания. Проклинаю за то, что всё это оказалось бесполезно. Я один, я умираю, и сам себе не могу ответить, почему не покончил с собой раньше. Зачем терплю?

Ты прости, опять размяк… Все чаще случаются перепады настроения, как у беременной. То плачу, то смеюсь… Если бы не она, моя единственная компаньонка, свихнулся бы уже бесповоротно, а так ещё удерживает что-то от окончательного безумия…

Как я уже тебе рассказывал, книг у нас не было, и это морально очень угнетало. Но мы, на свою беду, нашли выход! Солдатики, жившие в бытовках на улице, через несколько недель уже сходили с ума от однообразия и придирок Лукичева. И поэтому, естественно, начались самовольные отлучки из лабораторного комплекса. На свой страх и риск обследуя окружающую территорию, они нашли полузаброшенную деревню, а в ней библиотеку. Когда мы об этом узнали, радости не было предела! Пойми, мы с книгами всю жизнь рядом, с пелёнок. Так устроен наш мозг – всегда, в любое время нужна информация. А без неё – интеллектуальная ломка.

В общем, Яремчук не удумал ничего лучше, как предложить военным десять литров чистейшего медицинского спирта из наших запасов за доставку всей библиотеки на базу. Естественно, переговоры шли без ведома начальства, поэтому молодыми ребятами такое предложение было принято на ура! Тот час они погрузились, не смотря на брань командира, в наш единственный бортовой ГАЗ и уехали. Вернулись глубоко за полночь, свалили книги у ангара и вытребовали обещанное. Пока мы, учёные ослы, трепеща от радости, переносили внутрь столь нежный нашим сердцам груз, случилось страшное.

Старший лейтенант, решив поучить подчиненных соблюдению армейских порядков, вломился к ним в вагончик и стал орать на всю базу в свойственной ему хамской манере. Обещал все кары египетские на солдатские головы, а затем стало тихо. Мы и осознать, что случилось, не успели, как отделение резво загрузилось в грузовик, после чего уехало в неизвестном направлении.

В общем, в вагончике мы нашли мёртвого, с отверстиями в груди от ножа, Лукичева. Так у нас появилась первая могила у забора, и мы остались без охраны.

Не скажу, что это событие как-то чрезмерно на нас повлияло. Жили мы в ангаре, с военными общались крайне редко, да и то только после плановых сеансов радиосвязи с кем-то, кто имел позывной Ростов-один. Именно он передавал нам сводки о происходящем в мире и интересовался успехами в исследованиях. К своему стыду, после похорон мы испытали даже некоторое облегчение. Ну вот побаивались мы этих вооруженных людей, сами не знали почему.

Наши чтения вслух возобновились. Да, забыл сказать, помимо моих доберманов на территории лабораторного комплекса было ещё трое подопечных. Все из породистых собак (как мне рассказали коллеги, наша старая инициатива о добровольном сотрудничестве нашла отклик и в других институтах), однако не взрослые особи, а совсем крохотные щенки. Маламуты Барон и Весна да потешный лабрадор Бублик. Каждый вечер мы собирались с ними под уютной лампой в одной из комнат, и они слушали, слушали, слушали… Как дети рождественскую сказку, с горящими глазами…

Примерно через три недели после смерти офицера нам сообщили о карантине. Всё тот же Ростов-один как-то очень по-человечески, без стандартной казенщины устало рассказывал нам, что творится в городах и сёлах по всей стране. Про боевой штамм, от которого массово вымирают и люди, и животные; про то, что нам теперь необходимо тут сидеть и не отсвечивать до особых распоряжений, если выживем, конечно. Никто с начала не поверил в эти жуткие новости. Ну вот как так – взять и выпустить этакую мерзость на свободу. Мы же не ПТУшники, с нашим образованием прекрасно понимаем, о чём речь идет и какие будут последствия, без иллюзий. Даже повторное подтверждение запрашивали. Подтвердили…

Много было сломано копий в спорах о дальнейшем существовании нашей базы. И переругались неоднократно, и помирились. Однако работу мы не бросали, делали. И у нас получилось! Как ни удивительно, но первой удалось наладить мыслеобщение с тихоней - Ирмой. Не сразу, не быстро, через множество мелких неудач, но мы шли к цели.

Основными проблемами, которые нам пришлось преодолеть, были неумение собак долго концентрироваться на одной задаче, завязанной на рассудочной деятельности, и отсутствие языка общения как такового. Они мыслили образами, взятыми из собственного житейского опыта. Ну, чтобы тебе было понятно, поясню в картинках. Возьмем, к примеру - ручей. Животным не известно это слово, если их специально не обучить. Для них это вода в движении, как и река, и струйка из крана. Поэтому они просто не поймут тебя.

И наоборот. Некоторые мыслефразы были абсолютно не ясны для нас. К примеру – дерево, холм, дерево, дерево. Оказалось, что это маршрут обхода прилегающей к базе территории. Адольф взял за правило ежедневно, по несколько раз, патрулировать местность за забором. Его никто не останавливал, вольеры мы вообще не запирали.

Так вот, проблема с концентрацией решилась при помощи банального упорства как с нашей стороны, так и со стороны объектов изучения. Вторую проблему мы всё так же решали букварем, по принципу «от простого к сложному». В конце концов, нам удалось перенастроить мыслеречь с образов на слова, и мы вполне друг друга понимали. Были определённые проблемы с падежами, окончаниями. Но у нас получилось! Понимаешь, получилось!!!

К тому времени, когда были получены и закреплены определенные результаты, наши достижения стали уже никому не нужны. Радиоэфир умер. Как ни вслушивались, просиживая по очереди у станции дни и ночи напролет, никого. Наш куратор-информатор, Ростов-один, замолчал примерно через месяц после начала карантина. Надеюсь, что он в лучшем мире, хоть в рай с адом и не верю. Потом ещё пару раз ловили неясные нам переговоры с использованием явно кодовых слов, и больше ничего, один треск помех. Страшно стало. Пока была цель, мы старались не думать о своей отрезанности от внешнего мира, забивали голову работой. А теперь всё. Результат есть, и хотя ещё тему развивать и развивать, но это уже частности. Основной прорыв сделан, вот только докладывать некому.

Любое дело стало валиться из рук, каждую секунду мозг подленько подкидывал мысли о ядерной войне, о забитых трупами городах, рисовал картины одну омерзительнее другой. Началась повальная депрессия, склоки на ровном месте.

И опять нам помог своей мудростью Николай Николаевич. Именно по его настоянию мы ввели ограничение на общение между собой и решили перенести на бумагу все наши знания. Да-да, именно так. Каждый записывал любую информацию, которую считал нужной аж со времен босоногого детства. Тщательно, без суеты систематизировал, делал пояснения и дополнял по мере надобности.

Этому занятию посвящалось всё свободное время от основной деятельности. Научную работу с нас никто не снимал, да мы и сами не бросили бы.

Вслед за Ирмой и не без ее помощи заговорили остальные питомцы. Теперь каждый вечер я чувствовал себя воспитателем в детском саду. Любое непонятное слово из книг тщательно разбиралось и запоминалось. Днём же неугомонные маламуты и лабрадор таскались за нами как хвостики и всячески путались под ногами, требуя внимания.

В таком спокойном русле мы прожили год.

А потом начались несчастья. Сначала умер от инфаркта Бевз, потом воспаление лёгких доконало Яремчука. Сгорел, бедолага, как спичка. И вместе с ними словно пропал тот самый цементирующий клей, что держал нас в единстве. Как-то наше существование перешло в параллельные плоскости. Мы с Андреем виделись каждый день, холодно кивали головами в знак приветствия, однако в остальном избегали друг друга. Определенно, с ним что-то происходило, но я не знал, что. Прекратились и наши вечерние посиделки.

Собаки тоже понемногу разделились. Адольф и Ирма теперь жили со мной, в вагончике, а остальным больше по душе пришелся Кремов. Такие вот странные группы по интересам вышли…

Через три месяца после смерти Виктора я утром не обнаружил Бублика, Барона и Весну на их обычных местах. Андрея тоже не было видно. Не мало удивившись, я прошел в его спальный закуток и обнаружил висящее в петле тело. На столе лежала записка:

Свобода нужна всем…. И смерть – это тоже свобода.

Продолжение следует...

Предыдущая часть тут https://pikabu.ru/story/zyuzya_2_6556519

Глава вторая. База

Понять, что промахнулся, просто не успел. Страшный удар в грудь выбил из меня весь воздух, спина встретилась с асфальтом, потом с ним же поздоровалась и голова. Кто-то выключил солнце, однако звезды с луной тоже не появились – наступила кромешная тьма.

Сколько так провалялся в полной отключке – не знаю, когда открыл глаза было ещё светло. Осторожно потрогал череп - вроде бы цел, но сотрясение явно есть и боль дикая. Теперь попробую ощутить остальной организм – руки и ноги шевелятся, острых прострелов нет – уже легче.

И как не сожрал меня никто? Наверняка лежал как на подносе, не хватало только яблока во рту и пучка зелени в заднице для полноты картины. Принюхался – да нет, всё в норме, кровью не пахнет…

-Идти.

Тварь никуда не делась. Была тут же, лежала себе на животе метрах в трёх и внимательно смотрела на меня. С трудом сфокусировал на ней зрение и ни царапины, ни других каких повреждений не увидел. Как же так? Невозможно промахнуться с такого расстояния с моим опытом, да и без опыта практически невозможно. Бил, точно помню, в упор прямо… Ладно, всякое бывает. Живой пока – ну и хорошо.

Попытался сесть – получилось, но стошнило. Утерев рукавом рот и косясь на тварь я, как мне думалось, незаметно, приступил к визуальному осмотру. Так, а винтовка где, а арбалет? Косо глянул на сапог – и ножа нет. Совсем голый в плане самозащиты остался. Хорошо хоть мешок тут, за спиной. Вот только толку от него как от …. Там еда, атлас, немного патронов, спички с иголкой и по мелочи кое-что. Плюсом крючки свеженайденные ещё. Словом, ничего, что мне сейчас хоть как-то помочь может.

- Слышь, блохастое, оружие моё где?

- Идти.

Тварь зарычала. Ну вот и как с ней разговаривать?

- Да иду я, иду, – неуклюже поднялся, чуть повторно не обблевавшись, и кое-как справился с дезориентацией в стукнутой голове. - Дорогу показывай.

Шли мы долго. Она вела меня не разбирая дороги, через кусты и какие-то ручьи. Отбегала вперёд метров на двадцать и ждала, пока дойду. Врать не буду, не спешил, тянул время. Дважды я пытался, когда думал, что это незаметно, поднять палку покрепче, коих тут было с избытком, и дважды нарывался на приглушенное, крайне недоброжелательное рычание. А потом совсем мне грустно стало. Буквально на ровном месте подвернул ногу, да так неудачно, что ступить на неё не мог уже через каких-то триста метров пути.

- Долго ещё? - кривясь от боли, спросил я у твари. – Я ногу подвернул… в смысле лапу поранил, - мне казалось, что ассоциации со звериным организмом будут ей понятнее.

- Нет, – внимательные глаза осмотрели меня и задержались на подволакиваемой мною конечности. – Близко. Глупый. У ты нет лапа, у ты нога. Лапа у я.

От такого заявления я впал в ступор. Откуда ей известны такие тонкости? Ну я понимаю, разум есть. И могу принять, хоть и с трудом, что она его использует, но такое… Обалдеть, не сказать бы чего покрепче….

Пока, ковыля, тупил, со скрипом в больной голове переваривая такой тонкий троллинг (слово то какое вспомнил, из прошлой жизни) от этой бесхвостой остроухой заразы, мы пришли. Из кустарника показался довольно высокий, покрытый ржавчиной металлический забор. Сделан он был из стальных листов, грубо приваренных к забетонированным в землю мощным двутаврам. По всему верху конструкции была растянута в несколько слоев «егоза», в народе не совсем верно именуемая колючкой. Сильная вещь, попал – не вывернешься. От времени кое-где проволока разорвалась и теперь лохмотьями свисала до земли. Но и это предвидели неизвестные мне строители. В дополнение по верхнему краю были наварены в хаотичном порядке куски арматуры разной длины. Густота, с которой усеяли забор эти железяки, не давала шанса ничему или никому перебраться через него без серьёзных проблем. В общей сложности, высота этого сооружения превышала три метра и при этом высоких деревьев, с которых можно перелезть, нет. Кто может попытаться перепрыгнуть всю эту жутковатую с виду конструкцию – я даже не представляю. От подкопа защита была тоже в полном порядке – между столбами сделан мощнейший даже на вид армопояс из первоклассного бетона. Сколько лет прошло, а он в идеальном состоянии. Серьёзное местечко. Это кто же тут прятался и от кого?

Между тем тварь пробежала немного вправо, остановилась и внимательно уставилась на меня. И слов не надо, чтобы понять её. Я со слезами на глазах, стараясь как можно легче ступать на повреждённую ногу, побрел к ней.

- Тяни.

- Что тянуть? - и тут мой взгляд упал на петли, приваренные к железному листу. – Так это дверь?

Это действительно оказалась дверь. Неизвестные мне строители, не мудрствуя лукаво, при монтаже защитной конструкции установили дополнительную стойку, обрезали один из заборных листов, приварили петли и получилась практически незаметная на общем фоне калитка. Потянул - оказалось не заперто. Петли скрипнули, но не сильно, и ничего не произошло. Никто меня не окликнул, не щёлкнул выстрел, никто не зарычал и не бросился. Вдобавок за забором оказались такие же невысокие кусты, как и с этой стороны.

Прозвучал рык за спиной, и я втиснулся в проход, чувствуя бдительный взгляд каждой клеткой организма. Ага, убежишь от тебя, как же. Тут и на двоих здоровых ногах не вариант, ну а в моём случае… Ладно, не будем о грустном, лучше осмотрюсь.

Странное место. С первых шагов чувствовалось всеобщее запустение и заброшенность. Какие-то цепляющиеся за штаны веточки, нескошенная трава, полное отсутствие асфальта или ещё какого дорожного покрытия.

- Закрыть. Чужие. Не ходить.

С внутренней стороны калитки была коряво приварена вращающаяся задвижка. Она накидывалась на специально сделанную скобу стойки. Теперь понятно, как выбралась зверюга. Носом толкнула её вверх, лапами уперлась в дверь и за забором. Потом, наверное, так же уперлась лапами с той стороны и прикрыла за собой, чтобы какие-то «чужие» не шлялись. Господи, что я несу… Из твари чуть ли не брата по разуму выдумал. Она не человек, не надо ей людские качества приписывать.

Так, а это что? На подвижных частях этого примитивного замка остатки смазки. Не свежей, но имеет место быть. Значит есть, ну или были здесь относительно недавно люди. И что это даёт? Да ровным счётом ничего. Если поговорить – так мне с зайцами по гаражам лучше и безопасней, а в войну с себе подобными играть просто нечем. Нет, не хочу людей. Точно грохнут. Такого безоружного идиота, как я, в живых оставить – улитки засмеют.

Выполнив требование и закрыв проход, продолжил осмотр территории. Жаль, что я не фаталист и не умею быть готовым ко всему. Прекрасно осознавая свое положение и стремящиеся к нулю шансы выпутаться из этой странной передряги, мой мозг не сдавался и продолжал искал выход из этой ситуации. В голове вспыхивали и тут же гасли какие-то обрывки идей, проносились различные варианты развития событий, один фантастичней другого. Жить, жить, жить!!!

Скоро это удивительная в высшей степени прогулка подойдёт к концу, а что потом? Не знаю. В одном только уверен накрепко – умирать, если придется, буду в драке. Хоть зубами, хоть руками, но постою за себя. Не хочу телком на бойне сгинуть. А потом сожрут меня или обчистят до нитки – мне уже без разницы будет.

На самом деле все эти размышления заняли у меня не более десяти ударов сердца. Пока мозг прокручивал варианты, глаза осматривались.

Я оказался на полностью огороженной забором территории примерно сорок на пятьдесят метров. Всё поросло свежей травой, много молодого кустарника. В центре стоял средних размеров металлический складской ангар из категории быстровозводимых, рядом с ним несколько стандартных строительных бытовок на колёсной базе. Окна и двери таких знакомых мне по столичному прошлому временных пристанищ были тщательно забраны решётками из арматуры, а из входных дверей торчали остриями наружу здоровенные гвозди. Серьезно так это выглядело, добротно. Явно для себя старались, видимо, опасались нападения тварей. А что – просто, надёжно, эффективно. Немного дальше виднелся скворечник туалета. Серый, кривоватый, явно слепленый на скорую руку. И вокруг него тоже трава. Никто, видимо, не пользуется. Иначе народная тропа не смогла бы зарасти.

Что было с другой стороны ангара я не видел, да и не интересно сейчас мне это было. Тварь уверенно прошла к крайней бытовке, по самодельной лестнице взбежала вверх и юркнула внутрь. Даже удивиться не успел такому фокусу, как прохождение сквозь закрытые двери. Зрение зацепилось за покачивающуюся дощечку внизу. Дверка для животных, самодельная. У нас я таких никогда не видел, а вот судя по западным фильмам, в Америке ставились повсеместно. Хотя я этого не понимаю. Ну бегает собачка бесконтрольно на улицу вперед и назад из дома, а лапы ей кто вытирает от грязи; кто следит, чтобы она не сожрала никого или не гадила на соседском участке? Заборчики по границам домовладений там показывали декоративные, для красоты разве что. Только где теперь эта Америка? Помню я последние репортажи по телеку - всё тоже самое, что и у нас. Только терминология менялась - у них массовые беспорядки, спровоцированные нарушением гражданских прав и свобод, а у нас совсем хорошо и будет ещё лучше. И вообще, не доверяйте буржуям, они плохие.

И ведь верили этому многие, и я верил. Да если бы сразу начали людям объяснять, в чём дело и что делать, сколько бы народу смогло повысить свои шансы на выживание! Да, потом был вирус и поумирали человечки бы в подавляющем большинстве, но можно было хоть попытаться! Вместо этого до последнего с голубых экранов неслись сказки про то, что в стране хорошо и прекрасно; красивые ботоксные тёти, захлёбываясь от счастья, зачитывали радостные сводки об урожаях и чемпионах математических олимпиад. Стильные ведущие смаковали постановочные скандалы на всевозможных телешоу; в единообразных сериалах правильные полицейские лихо побеждали коррупцию, а в перерывах втискивали рекламу ненужной, но очень дорогой хрени. В общем, практически повторялась одна из историй про Титаник – оркестр играл до конца.

…Опять отвлёкся. Вот что я за человек – только вспомню или услышу о правительстве или СМИ, так всё, понесло дерьмо по трубам. Начинаю склонять их по всем падежам, аж слюна брызжет, и пофиг, что ни того, ни другого уже сколько лет нет. Не отпускает прошлое. Буду думать, что это из-за больной ноги я брюзжу. Распухла она капитально. Как бы сапог резать не пришлось, другой пары обуви у меня с собой нет.

Вот и та самая дверь. Аккуратно, чтобы не пораниться о гвозди, я взялся за ручку и потянул её на себя. Как и думал, оказалось не заперто. Изнутри пахнуло какой-то смесью прелости и заброшенности, словно попал в старый подвал.

Зашёл внутрь. Самая обычная двухкомнатная прорабка, каких были тысячи на стройках по всей стране. С улицы попадаешь в коридорчик, где из мебели, как правило, гвозди в стенах вместо вешалок, в углу расположились лом, пара лопат и неизвестно чей шлёпанец, вправо помещение, влево помещение. Обычно в одной половине жили работяги, в другой размещали что-то вроде кухни-столовой. Кстати, лопата и тут была – всё-таки есть вечные ценности.

Здесь же левый дверной проём был пуст. Электричества, чтобы включить свет, конечно не было, но и того освещения, что проходило через грязное, весьма затенённое внешней решёткой окно, было достаточно. Бомжатник какой-то. На полу огромная куча засаленных тряпок, полуистлевших одеял, в углу груда старой посуды, мебели нет вообще. И на куче лежала тварь. Выглядела она жутко усталой, видать выдохлась.

- Дима там, - раздалось у меня в голове. - Помощь.

Я автоматически обернулся и увидел дверь, ведущую в соседнее помещение. Старая, облезлая китайская дешёвка из картона когда-то белого цвета. С полпинка вылетает из коробки. Подошёл, подергал за ручку – закрыто изнутри. Уже было собрался вышибать, но потом решил посмотреть в щелочку, да и постучать не повредит. Вдруг хозяину не понравится, что в его жильё сапожищами дверь открывают? Занервничает человек, а может даже и расстроится.

Аккуратно побарабанил костяшками пальцев – тихо. Постучал громче – опять тишина. Тогда поддавил полотно плечом и всмотрелся в образовавшуюся щель. Удалось увидеть не много – стул с какими-то папками, кусочек стола, немного окна с занавеской, из-за которой в помещении был достаточно плотный сумрак. А, будь что будет! Даже силу применять особо не пришлось – дверь распахнулась после первого же толчка. Присмотрелся – и не мудрено, что так легко получилось. Закрыта она была на самый обычный шпингалет, прикрученный уставшими от времени саморезами - ничего не скажешь, та ещё защита от лихих людей или тварей. Хотя при такой шипастой двери на входе в бытовку… Может и наговариваю я на владельца.

Первым делом сорвал пыльную тряпку, закрывавшую окно. Сразу посветлело и только теперь удалось осмотреться. Неряшливое помещение, на полу много мусора, папки с бумагами, хаотично лежащие везде, письменный стол, стул, буржуйка в углу, кровать. На кровати такая же замызганная, как и виденная ранее, куча тряпок. Подошел ближе, вгляделся, и только тогда понял, что на ней лежит человек. Мёртвый человек.

Это был труп очень худого, измождённого мужчины. На момент смерти ему было лет сорок, сорок пять, не больше. Из одежды на нём был старый ватник, стёганые брюки, валенки. Видимые признаки насильственной смерти отсутствовали, скорее всего сам скончался. Сколько я таких горемык находил во время мародёрки по брошенным домам и квартирам - не счесть. Так что ничего нового, дело привычное. Меня впечатлило другое. Он не пах тем сладковатым запахом, который практически всегда сопровождает человека после смерти до самого разложения. И ещё его лицо – оно было спокойным. Такое выражение может быть только когда ты по-настоящему свободен. Я присмотрелся, и удивление прошло само собой. Фактически это была мумия, тлен не тронул тело. В третий раз такое вижу и в третий раз опять стало неуютно. Мне доводилось видеть человеческие останки в самом разном виде – от жутко воняющих на летнем солнце до тщательно сваренных, обгрызенных, с высосанным костным мозгом. Было тошнотворно, мерзко, жалко - по-всякому проявлялось неизменное отвращение к смерти. Однако при виде вот таких спокойных, мумифицированных тел всегда становилось не по себе, вот как раньше при покойнике в твоём доме. Умом понимаешь, что это уже не человек и он не опасен, однако ощущения так себе.

Чтобы прогнать эти глупости из головы, я решил продолжить осмотр. Открыл несколько папок, лежащий на стуле, и ничего не понял. На пожелтевшей от времени и неправильного хранения бумаге были написанные от руки непонятные для меня цифры, графики, корректировки, местами даже латынь. Полистав с умным видом и заметив, что листы хоть и не сшиты, но тщательно пронумерованы, положил записи на место и перешёл к столу. На столешнице, кроме пустой керамической кружки и такой же пустой миски лежал прямоугольный, тщательно обернутый в целлофан и усердно обмотанный скотчем, свёрток. Взял его в руки - интересно же, что там, внутри. Только вот открыть нечем, спасибо твари. Осмотрелся, что бы приспособить для этой цели… и увидел спокойно лежащий на буржуйке старый кухонный нож. Обычная дешёвая китайчатина из отвратительной, мягкой стали и чёрной пластиковой ручки. Не бог весть что, но и лучше, чем ничего. Рядом, только руку протяни. Что я и проделал, немедленно схватив находку и зажав её во вспотевшей от волнения ладони.

Мой поступок явно остался незамеченным. Не было ни рыка, ни чего похуже. Не особо пряча оружие, я развернулся ко входу и увидел, что тварь тут. Когда она пришла – не услышал, но ей явно до меня не было никакого дела. Доберман стояла возле покойника, упёршись лбом в его бедро, и не шевелилась. Ничего не скажешь, сейчас был наилучший момент расправиться с ней, однако что-то в тот момент меня удержало. Даже я, при всей своей чёрствости и толстокожести, чувствовал её горе. Ну не поднялась у меня рука! Может быть я и прокляну потом себя за мягкосердечие и прочую «старорежимную» глупость, но не могу по-другому. Тварь словно вела последний разговор с умершим. И ничего, что я его не слышал. Это было прощание, и не спрашивайте, откуда мне это известно. Просто знал.

Траурная церемония, если это можно так назвать, продолжалась ещё минут пять, после чего тварь повернулась ко мне. Она явно сразу заметила острие ножа в моей руке, но ни как на этот факт не прореагировала.

- Помощь. Ты читать книга на стол. Так Дима говорить.

- В чём помощь? Ты что, не видишь, что твой… - тут я запнулся. А кто он ей? Хозяин, учитель, раб, или ещё кто? Какие взаимоотношения у них были? Ну не любовники же! Так ничего не придумав, я продолжил. - Он мёртв. И давно мёртв, даже если бы я очень быстро прибежал, то уже помочь всё равно не смог бы ничем.

- Да, Дима нет больше с начало снег. Он просить найти Вова или иной человек. Вести дом и отдать книга на стол.

Это была самая длинная фраза, которую я услышал от четвероногой с момента нашего знакомства. Книга, книга… Так это, наверное, тот самый свёрток, который я на столе нашёл! Надо же, он до сих пор у меня в руке зажат, не выпустил. Ладно, посмотрим, что там. Я, больше не скрываясь и не опасаясь, начал вскрывать целлофан ножом. Аккуратно старался, чтобы лезвием не повредить содержимое. Внутри оказалась не книга, а тетрадь. Весьма потрёпанная, на девяносто шесть листов, в клеёнчатой обложке. Почему тварь её называла книгой? Хотя ей откуда в таких тонкостях разбираться...

- У тебя вода и еда какая-нибудь тут есть? Скоро вечер наступит, а у меня во рту ещё ничего не было, – совсем обнаглев, поинтересовался я у животного. Не то чтобы совсем мне плохо было – к голоданию вполне привычен и не кушать по паре дней доводилось не раз, однако вот без питья никак. Если до темноты водичку не раздобуду, то где её по ночи искать?

- Идти, там, – совершенно спокойно тварь развернулась и вышла из комнаты, подождала меня на крыльце прорабки, а затем весьма грациозно спрыгнула на землю. Я, как умел, поспешил за ней, засунув на ходу тетрадь за пазуху, а нож за голенище сапога. Нога не давала забыть о себе и в который раз подумалось о привале, ну или по-простому захотелось рухнуть на задницу и посидеть долго, со вкусом. Обязательно так и поступлю, но потом. Прихрамывая, я спустился по ступенькам, по привычке осмотрелся, прислушался к окружающему миру, и только тогда двинул в обход ангара. Именно туда и побежало это в высшей степени странное создание.

У меня вообще выработались определённые… ритуалы, что ли… Всегда вслушиваться, вглядываться, внюхиваться при выходе-входе в помещения, в ненаселённые пункты. Не скажу, что хоть раз увидел или учуял кого, однако были случаи, когда на подсознании не хотелось идти в некоторые места. Вот смотришь на дом или подвал какой, а внутри всё аж выворачивает, в ноги холодом отдает. Никогда из любопытства не проверял, что там такое, не на столько мне это надо, да и в финале очень легко себе дороже может выйти. Этому нас все ужастики 80-х и 90-х годов прошлого века чётко учат. Помните, по сюжету «группа подростков приехала в дом у озера на выходные и одна из взятых на потрахушки дур обязательно, среди тёмной-тёмной ночи, со свечкой в руке попрётся посмотреть, кого именно бензопилой расчленяет злобный маньяк? И всенепременно будет дефилировать к собственной погибели в новом и симпатичном комплекте белья, слегка прикрытом белой мужской рубашкой». А не умничала бы, под кровать нырнула - могла бы и выжить. Тихонько вылезла потом в окошко, села на злодейский автомобиль (он всегда исправен) или на лодке уплыла в рассвет. В общем, смотрел я в мелком возрасте этих третьесортных страшилок чуть больше, чем дофига, а потому правильные выводы сделал.

Далеко тащиться не пришлось. Сразу за поворотом оказалась колонка рычажного типа. Давно не доводилось такие видеть, с самого детства. В фортах они были, я знал. Но кто же такую тайну выдаст или покажет! Чистая вода – это вполне достойный и востребованный товар. Без неё никак нельзя, водопровод теперь стал сказкой, а бегать по лесам и полям в поисках источников с приличной для употребления водой – дураков нет. Даже если и найдёшь, и не сожрут по дороге, так в любом случае путного из этой затеи ничего не выйдет. А как водичку в родимый дом доставить? Рабочие автомобили, да ещё и с нормальным топливом, наперечёт, никто не даст. Лошадей нет. Впрягаться самому – ну и сколько увезёшь? Опять же, если сегодня не сожрали, то вполне могут завтра это сделать. Устроят твари засаду, подпустят поближе, расслабиться спокойствием дадут - и кирдык. Они же тоже пить хотят и все источники прекрасно знают.

Мне проблемы водоснабжения пока удавалось решать просто. При выборе своего маршрута я сознательно не стремился пройти много за световой день, максимум от деревни до деревни. А там и колодцы, не протухшие от забвения, кое - где сохранились, и в придорожных магазинчиках бутилированной воды было много. Почему-то при мародёрке на неё никто из местного населения не зарился. Что удивительно, не брало это полуискусственное аш два о ничего! Не знаю, какие консерванты туда лили, однако при вскрытии бутылки жидкость ничем не пахла и на вкус была вполне приличной. Так вот и выкручивался.

Как ни странно, колонка оказалась рабочей, даже почти не скрипела. Качнув несколько раз и спустив застоявшуюся, ржавую воду, я припал к носику и жадно, с наслаждением, попил ледяной жидкости. Затем наполнил флягу и вопросительно посмотрел на мой четвероногий источник неприятностей. Зверюга поняла меня без слов, спокойно подошла и потешно выбрасывая язык так же напилась, пока я качал.

- А где еда? – решил повторить вопрос я. Ну а вдруг повезёт?

Не отвечая, она подбежала к полуоткрытому морскому контейнеру, стоявшему буквально в пяти метрах рядом с двумя такими же, но запертыми на задвижки. Пришлось идти. Что за шутки! В приоткрытых створках виднелись только огромное количество обрывков глянцевой бумаги с иностранными буквами. Серьёзная такая куча мусора была. Взял несколько клочков в руки и понял – в прошлом это были мешки с собачьим питанием.

-Нет еда. В мешок есть, другая еда нет.

Я надеялся, что про корм в моём вещмешке она забыла. Наивный какой, аж слеза скупая наружу просится. Всё она помнит и, судя по её худобе, не врет – пищи тут действительно нет. Если бы здесь было чем подхарчиться, то она бы давно это сделала.

- А в тех двух контейнерах что? – спросил я и, не дожидаясь ответа, взялся за закисшие от долгого простоя, задвижки. Еле провернул, однако цели добился и открыл дверь. Там оказались дрова. Сухие, практически на треть заполнившие все свободное пространство. Впервые такой дровяник вижу, хотя почему нет? Всем требованиям соответствует. Во втором контейнере оказалось тоже самое, только он был заполнен полностью.

Подивившись тому, что дерево для печки хранится вот так, а не под навесом, я взял несколько поленьев и стал прикидывать, где обустроить ночлег. Солнце уже совсем скоро сядет, надо побеспокоиться о защите моего бренного тела в тёмное время суток. Тут хоть и забор с защитой по всей форме имеется, и следов тварных нет вроде бы, но судьбу искушать – это лишнее…

Внимательно осмотревшись вокруг и ничего умного не придумав, я заковылял обратно, в Димину бытовку, как про себя уже её окрестил. Не думаю, что хозяин обидится на меня, а там все удобства для усталого путника в наличии.

Возле ступенек свалил дрова на землю, однако на создание уютного костерка у меня уже просто не осталось сил. Ничего, завтра ими воспользуюсь. В том, что завтра наступит, я уже не сомневался. Все случившиеся за сегодня со мной странности здорово превысили любые допустимые лимиты нагрузки на человеческий рассудок. Случилось всё, что не могло случиться в принципе, а я всему наперекор стою на своих ногах и почти целый. В голове огромное количество новых данных, однако мозг отказывался соображать, делать выводы и анализировать. Он оставил включенной только одну опцию - спокойствие. Вот прямо всё вообще по барабану и твердая, даже не знаю чем обоснованная уверенность в том, что всё будет нормально. За хорошо не уверен, но нормально точно! А если и не будет – да и чёрт с ним, не в первый и не в последний раз. Буду решать проблемы по мере их поступления.

Устал, как собака устал… Никогда не мог понять мерила усталости именно в собаках. Почему собака, а не слон или приличный буйвол, да и где та собака так устать могла? Не поле же перепахивала и не телегу с брёвнами таскала. Ладно, не суть важно… Умаялся я, вот всякая чушь в голову и лезет. Нужно осмотреть ногу, пожевать и спать – вот самый простой и правильный план действий.

Взобравшись с руганью и проклятиями в бытовку и закрыв дверь изнутри на самодельный накидной крючок из арматуры-восьмёрки, я плюхнулся на пол прямо в коридорчике и со слезами, до крови закусив губу, стянул сапог с больной ноги. Под портянкой оказалось не то чтобы плохо, но безрадостно точно. Даже при не очень хорошем внутреннем освещении было чудесно видно, что голеностопный сустав распух, а под кожей появилась пара синюшных пятен. Потыкал пальцем в сомнительные места, попробовал пошевелить стопою вправо и влево. Как на мой, крайне дилетантский взгляд – особо ничего страшного, перелома точно нет, однако нужен покой. В общем, не ходок я как минимум дня три, поэтому буду тут гостить, на базе.

Хорошо, что меня кое-чему жизнь научила, а потому портянки себе всегда нарезаю длинные, чтобы аж на икру заходили, и из правильной ткани. Никакой синтетики или добавок, только на хлопковой основе. Хочешь, используй для защиты любимых нижних конечностей от грибка и мозолей, а хочешь - как перевязочный материал. Согласен, не самая стерильная повязка на свете, но другой при себе всё равно нет. Почему-то вспомнилась пословица про гербовую бумагу, а потом её более пошлый аналог про использование дворника в отсутствие горничной. Банальная сальность конечно, но хоть немного отвлёкся и настроение даже чуть-чуть поднялось. Распустил тряпку на несколько лент. Неаккуратно вышло, тупенький нож оказался - не столько резал, сколько рвал.

- Это пустяки, это пустяки, - негромко пропел я и, высунув от усердия язык, наложил крестообразную повязку на травмированный участок ноги, как и положено при растяжении. А что пою иногда для себя – что тут плохого? Не мешаю же никому при этом и не мучаю децибелами. Почти. Сразу вспомнил о покойном в соседней комнате и настроение стало опять подавленным. Неудобно получилось, не до конца ещё очерствел.

Тем временем тварь проскользнула в свою дверцу, аккуратно переступила через мою вытянутую поперёк прохода ногу, как-то очень по-человечески вздохнула и уставилась на меня. Понятно, без слов и междометий понятно... Жрать хочет, что же ещё? Без вариантов.

Делать нечего, придется делиться. Я достал из заплечного мешка один из пакетов с собачьим кормом, разорвал верх упаковки и осмотрелся в поисках тары. Зверюга поняла всё правильно. Пошла к тряпичной куче, порылась в ней, даже немного пофыркала. Результатом всех этих действий стала невесть откуда добытая миска весьма внушительных размеров, аккуратно принесённая в зубах и поставленная рядом со мной. Честно отсыпал две трети содержимого в предложенную емкость. Нда… Получилось совсем уж убого, на донышке. Перебьётся, у меня не зоомагазин!

Для очистки совести я показал ей, что мне еды досталось гораздо меньше, отодвинул миску в сторону и вгрызся в засохшие кусочки, не забывая проталкивать в себя их водой. Не самая вкусная вещь на свете, однако лучше, чем ничего. Вкус вообще тут не причём, главное – питательно.

Тварь со своей порцией расправилась мгновенно и опять уставилась на меня, подергивая при этом своим влажным чёрным носом. Казалось, она провожает глазами каждый проглоченную мною крупинку пищи прямо до желудка. Неприятное это ощущение, словно я обжираюсь на глазах истощённых детей Африки. Ну нет, так не пойдёт. Пусть хоть расплачется - не дам. Мне тоже пища необходима, без неё я могу отощать окончательно и умереть.

- Отстань, мне тоже кушать хочется. Еды больше нет.

Нос недоверчиво заёрзал. Чёрт! Никогда бы не подумал, что вот так, одним органом обоняния, можно передать всю сложную гамму недоверия, презрения к лжецу и просьбу дать ещё немножечко. Ну хоть вон тот маленький кусочек. И всё будет хорошо, больше ни-ни, прямо вот совсем.

- Не дам, это на Новый год, - на всякий случай зажав горловину мешка между колен, прочавкал я. – А завтра чего жевать будем? Ты же опять выпрашивать начнёшь.

Вместо ответа последовал грустный вздох, затем четвероногая молча развернулась и ушла на свою кучу.

Вот к чему брякнул про Новый год? Почему я перед ней оправдываюсь? Ну, про праздник понятно, к слову пришлось. Сама собой старинная шутка с языка сорвалась. Это раньше праздники были, дни рождения всякие. Теперь проще, знаешь название текущего месяца – и хорошо, уже можешь некоторой образованностью в обществе блеснуть. Календарь давно никто не ведёт. Мне доводилось встречать таких индивидуумов, которым вообще на эти тонкости было плевать. Есть зима, весна, лето и осень – а остальное от лукавого.

Оправдания же… Да нет ни каких оправданий. Просто уставшие и трёхнутые за сегодня мозги подсознательно ищут привычные законы общения с другим разумным существом, не более и не менее. Баста! Не буду городить вероятности, баиньки мне надо.

Проглотив последний кусочек ужина и пожелав себе мягкой и шелковистой шерсти благодаря усвоенным витаминам (как в старинной рекламе), я прямо вот так, сидя на полу, провалился в сон.

Продолжение следует...

Начало тут https://pikabu.ru/story/zyuzya_nachalo_6556506

Глава первая. Встреча

Я помахал зайцу рукой и вышел из гаража. Кто-то подумает, что я псих - с зайцами разговариваю, и будет отчасти прав. Четыре месяца я в дороге. Месяц уже ни одного нового лица. Да что там, вообще без лиц. Лишь иногда глаз из бойницы форта или фортика мигнёт перед тем, как в ответ на моё «здрасссьте» матом обложат. Но это редко. Всего два раза. В остальных трех поселениях и говорить не стали, на подходах сразу послали куда подальше, да ещё пристрелить обещали. Не стал проверять – врут или нет. Убежал. Спасибо, что патроны экономили. А мне давно жутко хотелось пообщаться со случайным знакомым, как в прошлой жизни. Как в поезде. Помните? Встретились в одном купе, выговорились, а утром разошлись жить дальше. И я его нашёл в заброшенном гаражном кооперативе, где стал на ночёвку. Заяц. Огромный, плюшевый, розовый. С большими глазами и застывшей улыбкой, от которой сразу стало светлее, как в песне. Не молодой, видавший виды и порядком грязный. Скорее всего он тут остался случайно – застрял по пути от дома к свалке. Знаете, раньше часто ненужную вещь, прежде чем выкинуть, несли в гараж – традиция такая была. Вроде бы как она там лежала на всякий случай некоторое время. Потом всё равно на свалку попадала. Но этот мягкий товарищ ухитрился остаться. Вот и болтал я с ним о разном, отводил в общении душу, и неожиданно позавидовал плюшевому. Сколько всего случилось, а он сидит в тут безвылазно и не знает ничего. Всё мимо пронеслось. Вот тогда воспоминания и нахлынули…

Пробежался взглядом по снаряжению - вроде бы ничего не забыл. Мешок, арбалет, ружьё, фляга с котелком, нож, куртка в скатке – всё на месте. Всегда перед выходом проверяюсь, есть такой пунктик. Раньше вот утюг и печку проверял на предмет отключения перед уходом на работу, теперь шмотки с оружием. Итак, пошагали…

Посёлок был безликий, как и тысячи других посёлков. В центре несколько непонятно зачем построенных пятиэтажек с гаражами, где и я ночевал, а вокруг немаленький частный сектор. Людей тут нет, тварям делать нечего. Вышел на маленькую площадь, отыскал взглядом местный торговый центр, бывший ранее Домом Колхозника или Дворцом Культуры, и пошел прибарахлиться. В таких местах много полезного можно найти. К примеру ткань для портянок. Не всегда получается постирать, а таскать вонючую тряпку не хочется - я лично вообще их выкидываю, если нет возможности привести вещи в порядок. Или рыболовная леска. Ценнейшая штука. И удочку сделать без неё никак, и силки поставить. Но это из крепкой только.

Зашёл внутрь. В отделе бытовой техники пусто, кучи мусора. В продуктовом такая же картина. Повсюду запустение, серые потёки неизвестных субстанций по стенам. Любая деталь отделки, хоть немного блестящая и ценная, оторвана и вынесена неизвестно куда; на полу следы от костра. Я поискал глазами отдел с одеждой и постельным бельём. Ага, вот он. Тоже ничего нового внутри - остатки вещей традиционно свалены в кучу и основательно замызганы. Причём могу поспорить – в куче только женские халатики из синтетического шёлка, и всякая, ненужная даже в то, спокойное, время, декоративная мишура вроде газовых шарфиков. Остальное, более или менее ценное, давно вывезено хозяйственными крестьянами и тщательно сложено в огромные стопки. Даже в разгар мора эти странные люди, не отвлекаясь ни на что, методично тянули всё, что плохо лежит, в любимые сараи и погреба. Доводилось находить дома, в которых комнаты, кладовые, любые хоть немного свободные помещения до самого потолка были забиты всевозможными благами умершей цивилизации. Жадность безразмерна и безмозгла, что тут ещё сказать.

Осмотрел на удачу подсобку - там тоже не нашёл ничего ценного. Облом вышел. Ну ладно, не страшно. Зайду за тряпками в какую-нибудь квартиру или дом и выберу себе что нужно. Мне уже давно не стыдно и не отвратительно обирать мёртвых и пользоваться их вещами. Привык. И даже благодарен им. Консервация, найденная в кладовках и погребах, спасала от голода не раз. Да и где сейчас ещё варенье найти или маринованные помидоры? Спасибо нашим женщинам, которые из года в год закатывали овощи с ягодами в гигантских масштабах. Без их запасов выживать было бы гораздо труднее.

Так, отдел охоты и рыбалки. Тут повезло. В почти пустом помещении, традиционно замусоренном, обнаружились три коробочки с рыболовными крючками. Небольшие, но мне и такие сойдут. Для обмена или оплаты. Встречусь же я рано или поздно с людьми, которые захотят со мной поговорить! Слово за слово, поторгуем, а там, глядишь, и общие моменты найдутся. Или к каравану через взятку прибьюсь – да, сейчас так, без рекомендаций даже в носильщики не попадёшь; или постой оплачу. Обрадованный, я закинул находку в заплечный мешок и пошел к выходу. В углу перед самым выходом была еще дверь. Почему нет? Проверю, что там. Оказалось, что это зоотовары с поправкой на сельскую жизнь. По оставшимся, выцветшим ценникам на пустых полках стало понятно, что основной ассортимент магазинчика представляли собой комбикорма всех видов и подкормки для птицы. И лишь в углу сиротливо стоял стеллаж, на котором были пыльные поводки, корма для рыбок, вискас… Ура!!!! Вискас!!!! Он вкусный! Повезло-то как! Кошачьему и собачьему питанию сейчас цены нет. Лёгкое, питательное, не портится. Но кошачье при этом в разы вкуснее. Это не подванивающие костной мукой всякие Педигри, которые разбухают только в желудке и которые без большого количества воды в себя не засунешь. Это для котов делалось. А эти паразиты в то время жрали лишь первоклассную еду, остальным брезговать изволили.

Не веря собственному счастью, я начал сгребать с полок кошачий харч в свой мешок. Ого! Тут, в уголке, бонусом стоит три некрупных упаковки собачьего корма! Мне этого недели на две, если экономно пользоваться! Я не привередливый, проглочу. Плевать на вес - такая ноша не тянет, а радует. Можно будет какое-то время не охотиться и не мародёрить по пустому жилью. Если в аптеке местной так же повезёт найти хоть что-то полезное – спляшу! Честное, благородное слово, спляшу! Но это я уже совсем зарвался. Не бывает столько счастья сразу - и еда, и аптека с лекарствами.

Завязав покрупневший мешок и уже предвкушая питательный завтрак, собрался было идти к выходу, как вдруг у меня за спиной прозвучало:

- Дай!

Я застыл. Наверное, надо было красиво прыгнуть в сторону и полёте метко выстрелить на звук. Потом небрежно встать, с превосходством глядя на поверженного врага, и, задумчиво глядя вдаль, свалить в закат. Но я так не умею. И не знаю никого, кто мог бы такое исполнить. Ну разве что кроме героев канувшего в лету Голливуда. Потому мне, как совсем не герою, пришлось подчиняться.

Сказать, что было страшно – значит ничего не сказать. Это был Ужас именно с большой буквы. В наше время человек человеку волк, хоть эта поговорка и несколько потеряла свой первоначальный смысл. Стою тут, радоваться собрался, с кормом, крючками, ещё и в приличных сапогах. Как есть кретин. Сейчас убивают и за меньшее, чем жратва и обувь. Да просто так убивают, чего перед собой миндальничать. На всякий случай могут вальнуть, чтобы воздух не портил и не шлялся где не надо. А оружие у меня, у дебилушки тупохряпой, за спиной.

- Дай!

Не поворачиваясь, чтобы не спровоцировать говорящего, я медленно отпустил вещмешок на пол. Странно. Ни тебе «Руки в гору», ни «Оружие на пол, руки за голову, на колени». И что делать? Чего давать? Да и голос откровенно странный, он словно сразу в голове раздавался, минуя уши, и был какой-то… механический, что ли. Вот как будто компьютер читает. Вроде бы все слова правильно произносит, а жизни в голосе нет. А, была не была…

- Что тебе нужно? Что дать?

- Еда. Дай. Мне.

Очень медленно присев, я начал доставать только что добытое питание из мешка. Жалко корм было до слёз, а что делать? Теперь от голода не подохну, попросту не успею. В то, что удастся уйти живым, не верилось. Вот-вот получу удар прикладом в затылок. А почему нет? Общечеловековых моралей в наши дни не найти, а поэтому раз на тебе есть мясо – значит ты продукт питания. Консервы на ножках. Что же так глупо всё? И в бога я не верю, и молитв не знаю. Вот чем страх прогонять? Вон, сектанты из-под Тулы – красавцы! Смерти радуются, медведю - праотцу молятся, трупы на суп пускают. Да всё с песнями весёлыми делают, с улыбочками счастливыми. А ещё пляшут хорошо. Пересекался с ними в начале весны, на Базаре. По одному - милые люди, все вместе – смерть всему живому. Хорошо, что тогда мозгов хватило к каравану пристать. Пробились с большими потерями. Караванщик рассказывал, что в каждую ходку нападают. И плевать им, что у него охрана с ружьями есть - лезут в бой с радостью. Всё равно потом и своих, и чужих сожрут, так что в убытке не бывают.

Чёрт, чёрт, чёрт! Что за чехарда из мыслей в голове? Сконцентрируйся, идиот! Кое-как собрался, прикинул варианты - попробую потянуть время, а там видно будет. Заодно можно аккуратно и незаметно достать нож из-за голенища. Чуть-чуть повернулся, опустил руку к голенищу… Есть!

Почувствовав в руке свою верную финку, служившую мне верой и правдой почти год, я немного успокоился и решил всё же попытаться повторить кинематографический прыжок в сторону, правда без стрельбы.

- Миска. Еда.

Чего? Это что такое? Непроизвольно обернулся, порушив тем самым все свои героические планы, и обалдел. В дверях стояла тварь, причем странная. Раньше её называли собакой. Она была высокая, черно-коричневая, с острыми ушами, вытянутой мордой и антрацитовыми глазами. А ещё очень худая и явно слабая. Так, а где говорящий? Не знаю. Вокруг не видно никого, хотя прятаться особо ему тут негде.

В это время тварь высоко подняла морду и засопела, принюхиваясь. После очень внимательно посмотрела мне в глаза.

- Дай. Дай. Голод. Дай.

Как ни странно, но до меня дошло, кто со мной говорит. Тварь. Поэтому и голос странный, и слова как отрубленные. Я не понимал, как у неё это получается, ведь речевой аппарат собаки не приспособлен для разговоров вообще. Не отвлекаться! Потом проясню сей феномен, если оно будет конечно, это потом.

Наверное, мне стоило удивиться, задать массу вопросов и убедить себя в том, что это не галлюцинация. Вот только некогда глупостями заниматься. Вот я, вот тварь. Она говорит - пусть, всякое случается... Главное - она смертельно опасна и, возможно, в здании не одна. А еще я её где-то видел. Нет, не именно её, скорее ей подобных. Давно, не помню…

Не приняв никакого решения, я взял пакет с сухим Педигри и ножом вспорол его. Может, наестся и уйдёт. Со спины же не напала. Неподалёку валялась и миска. Когда-то она была красивой, блестящей, с нарисованной косточкой. Теперь блеск облез и осыпался, покрывшись пятнами ржавчины. Медленно, чтобы не провоцировать, поднял эту ёмкость, пересыпал в неё корм, и очень аккуратно подвинул еду к твари.

Посмотрев на меня ещё некоторое время, словно раздумывая о том, с должным ли почтением подана трапеза, она медленно, с достоинством подошла и принялась есть. Всю агрессию у меня как рукой сняло, а на лице образовалась глупая улыбка. Как будто и не было всего этого десятилетнего ада. Я кормлю собаку. Не тварь - собаку. Как когда-то в детстве.

Не знаю, что на меня нашло. Нельзя расслабляться. Красивые картинки воспоминаний в голове хороши в тепле и безопасности, под чай с сушками. Вот так размечтаешься - и всё, сожрут. Воспоминания — это опасный враг. Они уводят в прошлое, подсовывая ложное счастье и забвение от реальности. Переключают мозг на спокойную волну. И вся эта бездна между той жизнью и этой становится только глубже и больнее. Путает, подменяет тебя сегодняшнего тобой прошлым.

Мысленно выдав себе подзатыльник за мягкосердечие, я повторно осмотрел незваного визитёра. Опаньки, а вместо хвоста у твари обрубочек, пупочка эдакая. Ну точно где-то видел таких. Вспомнил! На выставке собак, куда как-то ходил, прогуливая пары в институте. Про них ещё тупой анекдот рассказывали, что мол это собака с еврейской фамилией. Доберман! Ну точно, доберман. Откуда здесь такое чудо? Причем явно чистокровное, без сторонних примесей. И хвост с ушами, тут я вспомнил умное слово, «купированы». По-простому - обрезаны.

Зверюга ела, хрупая кусочками старого корма и вроде бы не отвлекалась, но я чувствовал, что она контролирует каждое моё движение. Так… Раз больше никто кроме неё на пожевать не явился, значит тварь тут одна. Можно отделаться с минимальными потерями. Прикинул, как повалить стеллаж, куда рвануть и уже приготовился к доброй драке, когда тварь просто развернулась и вышла из магазинчика. Посмотрел – в миске пусто. У меня челюсть отвисла от удивления. Вот так, покушала и пошла! И всё! Даже спасибо не сказала. Но так не бывает, уже давно не бывает и не может быть! Я ничего не понимал, постоянно вслушивался в окружающий меня кусочек мира и ждал. Вот поцокали по плитам у входа и стихли, удаляясь, когти этого в высшей степени странного существа, вот подвывает ветер, вот стучит мое сердце…

Мозг сторонне отметил, что пол её женский, мужских причиндалов нет. Ну вот какая мне разница, сука она или кобель?!!

Простояв так минут десять, я решил выходить из здания и идти дальше своей дорогой. Ну не жить же здесь, ожидая неизвестно чего! Заново увязал мешок, вернул на место нож, взял ружьё в руки, традиционно проверился. Мысленно перекрестился и, стараясь не шуметь и аккуратно, внимательно выбирая чистые, без мусора, места, зашагал наружу. Ну его, этот посёлок. Тут недалеко, на сколько я помню «Атлас автомобильных дорог», что сейчас где-то под кормом на дне сидора лежит, ещё один есть. Второй раз так может и не повезти.

На улице на меня накатила эйфория от того, что после такой смертельно опасной встречи остался жив. Я не мог надышаться воздухом, нарадоваться солнцу, хотелось петь и дурачиться. Непередаваемое ощущение, наркотик, да и только. В тот момент мне действительно казалось, что весь мир радуется вместе со мной, что всё будет хорошо и на моей улице скоро перевернется телега с колбасой. Вот только дойти до моей улицы осталось… три локтя по карте.

Я сначала осторожно, с оглядкой, а потом бодрее и бодрее зашагал по дороге с местами изломанным свежими побегами кустарника асфальтом, попутно прикидывая, сколько мне топать до следующего ненаселённого пункта. По всему выходило, что часов шесть, а значит ночь в дороге не застанет. Успею и ночлег хороший найти, и нормально обустроиться. Уже на самом выходе из посёлка я услышал:

- Вова?

Голос опять раздался у меня в голове. Нет, нет, нет - второй раз сталкиваться с тварью в мои планы совершенно не входило. Одной встречи за глаза хватит. Прыгнул в сторону, перекатился, принял позицию для стрельбы с колена и стал осматриваться, сторожко держа ружьё наизготовку. Дорога, канава, какие-то мелкие кустики, редкие деревья. До ближайшего строения метров двадцать по прямой. И никого.

- Вова?

- Да что тебе от меня надо?! – проорал я. - Чего привязалась? Уходи! Я тебя не трогаю, ты меня не трогаешь, расходимся!!! Убью, только покажись!

- Вова. Дима ждать. Долго. Плохо. Звать ты.

Торчать хоть и с оружием, но посреди дороги, да вдобавок не видя противника, не удобно и глупо. Мишенью себя ощущаешь. Однако и бежать некуда. Так вот и ждёшь, у кого нервы первыми сдадут. Или тварь со спины набросится, или ты её ухитришься заметить первым да успеешь картечью приголубить. Третьего не дано.

- Стрелять нет. Я идти. Ты видеть. Нет опасность. Помощь.

Да пусть выходит! Пусть! Так даже легче и лучше. Когда увижу, то уж точно не промахнусь. А потом уйду навсегда из этой мёртвой дыры и поем спокойно вискаса. Для одного дня с впечатлениями явный перебор, не надо мне столько адреналина в крови. Хорошо хоть штаны сухими от таких встрясок остались…

Прямо в трёх метрах от меня, из кустов у канавы, медленно показалась худая четвероногая фигура, и я выстрелил.

Продолжение следует...

Пролог

Странно всё началось. Сначала состоялся так давно ожидаемый КОНТАКТ. Без приготовлений, сигналов и какой-либо мишуры в один прекрасный день прилетели ОНИ. Тихие, спокойные, мало похожие на нас существа просто сообщили людям, что теперь всё будет иначе. Что теперь у животных ровно столько же прав, как и у нас, и что убивать без крайней необходимости или кушать их от сего дня нехорошо. А потом улетели.

Если честно, никто ничего сначала не понял. На ток-шоу по всем каналам многоумные эксперты мусолили красивыми словами одну простую мысль: «Шо это было?» Правительства практически всех стран вещали о неких договоренностях о долговременном сотрудничестве с пришельцами, которых им удалось добиться. Много было пустословия. Но вышло всё куда как хуже.

Еще некоторое время жизнь продолжала течь своим чередом. Люди шли на работу и с работы домой, праздновали, горевали, рождались и умирали. Ну прилетели неизвестные из космоса, ну и толку от этого? Ничего же не поменялось, разве что вышло несколько красивых кинокартин с мировыми знаменитостями в главных ролях да интернет на пару недель взорвался постами и мемами на тему иномирян. Но изменения произошли, да еще какие.

По неизвестным никому причинам пришельцы дали животным РАЗУМ. Не поголовно, но многим – собакам, волкам, коровам и прочим четвероногим. Всем, кто смог принять этот дар в силу своего эволюционного развития. Зайцы, кроты или, к примеру, суслики всякие, не смогли – видимо, уровень интеллекта в их мозгах оказался слишком примитивен для этого. Так и живут по-прежнему, как и раньше, аж завидно…

Может ещё кому что перепало от щедрот космических – я не знаю. Но дело не в этом - не случилось с ними, получившими разум, контакта; не произошло единения. Их новообретённый рассудок был за гранью добра и зла; они мыслили совершенно другими категориями – мы им были не враги, нет. Помехой. Досадной, обнаглевшей и провонявшей запахами цивилизации помехой.

Сначала исчезли крысы. На это никто не обратил внимания, кроме биологов да санэпидслужбы. Не самые нужные человечеству звери, чего расстраиваться? Вышло несколько статей на профильных сайтах, кто-то из ученого люда оперативно подсуетился и написал на злободневную тему докторскую или кандидатскую. Наверняка ещё и гранты западные освоили под это дело.

А потом они вернулись. Ты хоть раз видел стаю крыс на охоте? Расскажу, мне не сложно. Это не движущаяся серая и пищащая масса, стремящаяся всё сожрать на своем пути. Это крысёнок. Один небольшой крысёнок. Он осматривается, принюхивается, стараясь не попадаться на глаза. Потом он уйдёт. А ночью тихо придет стая. Бесшумно. По разведанным мальцом днём лазам и отноркам, а кое-где и по шершавому бетону стены попадет к вам в дом. Матёрые крысюки лихо вскроют спокойно спящим сонную артерию, и стая насытится. Криков не будет, живых не будет, никто не услышит, не поможет и не помешает трапезе. Утром они все уже будут у себя в гнезде, сытые и счастливые. По первому времени сколько так семей повырезали – до сих пор никто не знает. Но вонь от останков в каждом подъезде была. Это потом все поумнели – и окна позакладывали, и канализацию замуровали, и вентканалы защитили. А тогда кто знал?

За крысами исчезли бродячие собаки и кошки. Просто ушли в леса и поля, и до времени затихли, как мы, горожане, думали. Заблуждались, распад начался именно с них. Сначала животные понемногу стали убивать грибников, рыбаков, и прочих мирных любителей природы. Потом дело дошло и до охотников. Тут преуспели коты. Понимая, что просто так нападать на вооруженного человека глупо, бывшие мурлыки освоили в совершенстве искусство прыгать с деревьев и выцарапывать глаза. Причём если человек был не один, то прыгали на всех одновременно. Затем их добивали собаки. Да, с появлением разума вечная вражда кошачьих с собачьими прекратилась и дала вот такие результаты. Думаешь, вру? Осмотрись вокруг. Видишь, вон мёртвый поселок, есть и мёртвые города. А еще десять лет назад ты в такое бы не поверил, сумасшедшим меня посчитал. Но слушай дальше, это была всего лишь прелюдия.

Мы, люди, оказались глупы, тупы и слепы. Не знаю, можно ли было это остановить, но мы даже не попробовали. Все делали вид, будто бы всё отлично, изо всех сил имитируя привычный жизненный ритм и уклад. А тем временем начали исчезать маленькие деревни. Их вырезали тихо и без суеты. Причем в подавляющем большинстве домашние животные присоединялись к напавшим стаям. Редко когда просидевший весь свой собачий век на цепи и умудрённый жизнью пес бросался на защиту. Хотя и такое бывало. Тогда его убивали вместе с хозяевами, но никогда не употребляли в пищу. Я долго об этом размышлял и чётко понял, что для многих наших питомцев мы были откровенным дерьмом. При этом даже без нападений, по своей воле те же коровы просто от хозяев уходили в поля; свиньи, вырвавшись из хлева, носились по опустевшим дворам и с упоением крушили всё, до чего могли дотянуться. Животноводство закончилось, мясо и молоко исчезли с прилавков.

Затем пропала связь на периферии. Любые коммуникации когда-нибудь начинают нуждаться в профилактике и мелкой починке. Посланные ремонтники и обслуживающий персонал не возвращались, на дорогах стало смертельно опасно останавливаться. Началась большая охота. Звери уже были на окраинах мегаполисов. К собакам, котам присоединились лесные хищники. Их было много. Даже не думал, что вокруг столько зверья. И поделать мы ничего не могли. Нападения среди дня стали обыденностью. Начались бунты, появлялись отряды самообороны. Но, как ни крути, это была лишь агония. Ну сам подумай – сколько может быть огнестрельного оружия в жилой многоэтажке? Одна, две, от силы три единицы. А людей? Вот то-то и оно. И каждый владелец своего оружия защищал прежде всего свою семью, на остальных плевать. Да, про крыс не забывай, они к этому времени осатанели от безнаказанности. Власти от большого ума ввели военное положение, катались солдатики на броне, но толку? Пока в столице рассуждали на тему о том, стоит ли раздать населению хоть какое-то оружие или, на всякий случай, ограничиться озабоченностью и парой новых законов – наступила полная ж...

Предприятия переставали работать, инфляция во всю пожирала имеющиеся у граждан накопления, вечные перебои со светом и топливом парализовали городскую инфраструктуру. Между тем твари резвились на улицах во всю, уже особо никого не стесняясь. Не вернуться домой, выйдя из квартиры, стало обычным делом. Население, подогреваемое неясностью своего положения, начало открыто демонстрировать недовольство. Сначала более или менее мирно, потом наступили массовые беспорядки. Ответка от слуг народных пришла незамедлительно. Полиция стала стрелять на поражение без всяких предупреждений, ввели военно-полевые суды по принципу сталинских троек, регулярно для разгона непонятливых привлекали военных.

Об армии нужно вообще говорить отдельно. Вот вроде бы и много было в стране военнослужащих, куча всяких суперсовременных железяк для убийства наделано, ан нет. Казалось, всё просто – оцепи военные города, протрави напалмом или ещё чем окрестные леса, красиво с вертолетов расстреляй стаи четвероногих в пределах видимости. Ура, ура и победим! Ну или прогоним куда подальше. Но это в теории. На практике войска быстренько отправили на усиленную охрану стратегических объектов, под определение которых попали и закрытые посёлки с «элитой» как центральной, так и на периферии. Именно служивые, прикрываясь военным положением и оружием, пока нас твари жрали, под руководством всевозможных уполномоченных из высоких кабинетов деловито и организованно вывозили по заранее организованным убежищам все необходимые для выживания товарно-материальные ценности. В городах оставили контингент так, по мелочи, чтобы народ под ногами не путался.

И самое дно ситуации в том, что это всё был не бардак, не грабиловка, а геноцид человечества. От нас зачищали планету и именно с нашей помощью у них почти получилось. Ни один зверь не убивает просто так. Но это случилось. Они поедали человечину конечно, но в основном мертвые гнили на улицах среди обожравшихся тварей. Да, тварей. Слово животные сейчас это воспоминание о милых домашних котиках, собачках с мячиком и потерянном нами мире. А мы в это время или прятались, или как хомяки макароны запасали. Надеялись, что пронесёт.

Знала верхушка страны, всё знала. И самоустранилась настолько талантливо, что невольно диву дашься. Именно когда началось неизбежное массовое дезертирство солдат срочной службы и повальный беспредел всяких вооружённых людей, она пропала. По телевизору и радио, в редкие часы подачи электричества, ещё неслись бравые репортажи о накосах и удоях, однако в них мастерски обходили темы с прямым участием правительства. Только общими словами говорили – мол работают, ночей не спят, о родине думают.

А затем иномиряне снова напомнили о себе. В один момент на планете умерла вся электроника. Все компьютеры, современные автомобили, датчики, да вообще всё стало кусками железа и пластмассы с ненужной начинкой. Про самолёты в воздухе, корабли, потерявшие управление фуры на трассах – лучше вообще не говорить. Человечество мгновенно оказалось в каменном веке.

Даже после этого оружие населению так никто и не раздал. Побоялись, уроды... Когда народ опомнился от законопослушания и кинулся по военным складам и всевозможным оружейкам, то увидел лишь пустое место. Ни-че-го. Эти властолюбивые умники, чтобы обезопасить себя от возможных осложнений в будущем, удумали интересную штуку. Что могли, вывозили составами по железной дороге к морю или крупным рекам, перегружали на баржи и топили, что не смогли – или взрывали, или выводили из строя, или перепрятывали так, что не вдруг найдёшь. Понятное дело, к рукам исполнителей много чего прилипло, но по нынешним временам кто же признается в таком богатстве? Это теперь попадает под категорию личное, можно даже сказать - интимное. Для себя, любимого, хранится. Как залог спокойствия и безопасности. Нет, не всё так грустно, конечно. Найти автомат в более или менее нормальном состоянии можно при небольшом желании, вот только что с ним делать? Большой боезапас на себе долго не поносишь, а патроны на улице не валяются. Вот поэтому я и пользуюсь охотничьим ружьишком. Практически в каждой деревне охотники были, так что с порохом, пулелейками и иным припасом проблем нет. Научился старые латунные гильзы снаряжать, не великая наука. Но даже это делаю не часто, как правило несколько упаковок с дробью и картечью удается найти регулярно.

Когда-то я читал книгу про жизнь людей после ядерной войны. Так там, по ходу сюжета, герои использовали для оплаты всяких бытовых покупок патроны. Ну вроде как эквивалент денег. Сейчас вспоминаю всю эту наивность и смеюсь. Ну не понятно мне, как можно верить в патрон, который до тебя побывал в неизвестно скольких руках? А если в нужный момент не выстрелит, что тогда? Претензию пойдешь высказывать, в письменном виде в трёх экземплярах на мягкой бумаге? Ну-ну… Но даже не это веселит меня – я не понимаю, как можно продать патрон не пойми кому вот так, запросто, как колбасу. Он ведь очень легко обратно может вернуться. Не весь, конечно, только пуля, но горе-продавцу и этого хватит. Проще говоря, твоим боеприпасом тебя и пристрелят, а потому всё барахло заберут на долгую память, причём совершенно бесплатно. Так что люди, намутившие тогда свой стратегический запасец, ни за что его без крайней нужды не засветят.

А, отвлекся я. Ты меня одёргивай, если начну мыслью растекаться. Так вот, власти нет, оружия нет, паника. Как следствие, повыскакивали секты, банды, эпидемия, мародерство и повальный беспредел – представь сам, вон какая у тебя голова большая. Умная, наверное… Чего скрывать, страшное время наступило. Люди ещё мягкотелые в своей массе были, а обстановка требовала немедленных решений, жёстких.

Ну так вот, с эпидемией интересно получилось. Ученые в конце концов выпустили какой-то тайный и секретный вирус, который должен был животных вытравить, а людей нет. Но фигня вышла, всё пошло через одно место. Поумирали как звери, так и люди. И таких неудачников, я думаю, процентов девяносто девять с весьма приличными десятыми на этой грёбаной планете. Планета Кладбище она стала, а не Земля. Выжить смогли только те, кто по разным причинам оказался в очень длительной изоляции от мира. Ты удивляешься, почему я так спокойно об этом говорю? Не знаю… Привык, наверное.

Мы, люди, развалили себя сами. Говорят, первый форт построили на месте старого аэродрома где-то в под Владимиром только через год после того, как чудом оставшиеся в живых стали разбегаться из городов и создавать подобие общин. Им, наивным, казалось, что в деревне отсидеться можно. А деревень - то уже и нет. И есть нечего. Огородничеством на свежем воздухе заниматься смертельно опасно – сожрать могут, да и семенам свежим откуда взяться? Спасли старые запасы в мёртвых домах – крупы там всякие, сахар. Прибавь к этому, что из городских в принципе редко кто понимал, как печь правильно растопить и дрова нарубить. Все же креативные, амбициозные, полные свежих идей, а тут такое... Вот так народ и закалялся, через не могу и собственные ошибки. Не сразу, постепенно поняли, что выживут только те, кто сбивается в относительно крупные группы и имеет хоть какое-то оружие. Твари ведь не делись никуда. Да, их стало в десятки, если не сотни, раз меньше, но они всегда рядом, неподалёку. И если хочешь жить и дальше, то нужна постоянная защита, присмотр друг за другом.

Знаешь, я тебе это сейчас рассказываю, а складывается ощущение, что у доски отвечаю учителю тему «Образование родоплеменного строя» из учебника «История древнего мира» за 5 класс. Даже смешно стало… И жутко до одури.

Ты спрашиваешь, откуда мне всё это известно? Так частично видел, частично слышал, от основного убежал. Мне вообще жутко повезло. Я в столице трудился, гастарбайтером. С утра до ночи на работе, вечером пришел и спать без снов в вагончике. Ни телека, ни радио, ни газет. Упашешься так, что кажется, будто ложка тонну весит. Ничего не интересовало, кроме зарплаты. И вот в одно прекрасное утро в соседней бытовке нашли восемнадцать человек, всех обглоданных крысюками. Ну, полиция приехала, сразу приступили к розыску убийц – проверили у нас регистрацию и разрешение на работу, а потом увезли к себе в отдел. У меня документы в порядке были, потому дань платить не стал, да и нечем. Я заработок родне переводил сразу, как получал. Себе крохи оставлял, чтобы соблазна тратить не было.

В общем, посидел у полиции в гостях, поскучал ночку, а на следующий день был изгнан на свежий воздух, только вот паспорт мой при этом вернуть забыли. Очень рекомендовали им штраф уплатить в частном порядке. Как я уже говорил, наличности у меня не было и до зарплаты не предвиделось, так что поплёлся обратно на стройку, у прораба клянчить в долг. Прихожу – а там все работяги стоят в ряд, вдоль них бегает какой-то вояка в чине подполковника и смутно знакомый мужик в дорогом костюме. Потом вспомнил его – директор всей этой стройки, видел пару раз издалека. Так вот, некоторых вызывают и предлагают в стороне постоять. Увидели меня – сразу спросили гражданство и документы. Пришлось честно рассказать о местонахождении моего паспорта. К удивлению, подпол кому-то сразу позвонил и через двадцать минут хмурый полицейский сержант вручил мне отобранное. Я такое в первый раз видел – чтобы вояка смог нагнуть так быстро не подведомственного ему силовика. Затем отобранных строителей, включая меня, посадили в автобус, и военный весьма вежливо разъяснил, что все мы в добровольно-принудительном порядке дружно подписываем контракты с дочерней от министерства обороны фирмой, после чего бодро едем строить военный объект куда-то под Вологду. Надо признать, что контракты были весьма приличные и с достойной зарплатой для таких бесправных существ, как мы. Не обманули, и деньги с начала платили, и кормили хорошо. Но это я вперед забежал.

Всего ехало около сорока человек. Все друг друга знали, так что не боялись, да и мобильные никто не требовал сдать. Военные нас отбирали по принципу: славянин, паспорт в порядке, разрешение на работу имеется – молодец, годен. Азиатов не было.

В Вологде одного каменщика высадили, объявив, что не прошёл спецпроверку. Наверное, из-за судимостей не взяли. Он нам как-то рассказывал о своих похождениях и что за них ему было. И вот тут я приуныл. Куда же нас везут, на какой засекреченный объект, если в течение дня ухитрились всю подноготную нашу выведать? Мы же из бывших братских республик все, не местные. Выберемся ли? Или в конце зачистят, чтобы лишнего не болтали?

Как я потом понял, никто зла нам не желал. Просто действительно нужны были строители, своих не хватало и в верхах приняли решение привлечь гастарбайтеров. А чтобы не хватать первых попавшихся – ввели определенные критерии. Да и спецпроверка – у спецслужб все данные на граждан сопредельных государств давно скопированы и рассортированы.

Так вот, привезли нас куда-то в глухие леса. Даже смутно не предполагал где мы. Там оказалась странная военная часть. Солдат почти не было, всё больше прапорщики да офицеры. Два взвода спецназа, несколько радиолокационных станций и ещё какие-то хитрые антенны, спрятанные в деревьях. Строили мы боксы для техники и ни в чём не знали отказа. Чтобы стройматериалы не подвезли или задержали – и не упомню. Всё как часы работало, до сих пор приятно вспоминать. Кормили трижды в день – не слишком вкусно, но сытно. В жилом помещении (ещё одна странность – казарм не было, все военные жили в маленьких двухэтажных домиках, а холостые в весьма комфортабельном общежитии) переделанном под нас из пустующего актового зала, был телевизор, по которому мы по вечерам узнавали новости. Именно тогда я узнал о протестах и волнениях в городах. Четыре с лишним месяца длилась эта относительно спокойная жизнь, а потом всех нас, и рабочих, и военных с семьями, неожиданно перевели на закрытую территорию. Был там такой огороженный по всем правилам военной науки периметр с вышками, заборами в четыре метра, контрольно-следовой полосой и ещё Бог знает чем. В тот же день привезли детей - их насильно собрали по окрестным деревням, так что ор со слезами стоял ещё тот. Вечером к нам вышел командир части, полковник Коробов. Духовитый человек. Если бы не он, никто бы не выжил. Точно тебе говорю.

Он нам и рассказал о выпущенном боевом вирусе, о том, что творится в мире. По его приказу всем запретили выходить за периметр, было введено военное положение. Успокоил - с продуктами проблем не ожидается, от голода не умрём. Под землёй оказались склады НЗ с запасом лет эдак на тысячу. Вода, канализация, автономное освещение – всё работало без сбоев. Сложилось впечатление, что Коробов ждал чего-то подобного и готовился. Слишком переселение гладко прошло, отлаженно, что ли... И по нам решение явно принял заранее.

Как только объявили о запрете покидать территорию, мужики забузили. У всех есть родня, все переживают, волнуются. Мобильная связь не работает. В общем, бунт среди нас начался. Не дрогнув ни единым мускулом, полковник согласился с требованием предоставить с утра транспорт желающим покинуть часть и даже согласился дать продукты в дорогу. Удовлетворённые, мы все пошли спать в бомбоубежище, которое нам отвели как временное жильё и уже (когда только успели) оборудованное кроватями. А утром - фигушки! Двери оказались заперты снаружи. В углу сложены ящики с харчами и записка, что никто никуда не едет и куковать нам тут до особого распоряжения. Что я пережил за полтора месяца взаперти – страшно вспомнить. До драк с убийствами чудом не дошло, но двое умом тронулись. Бесило всё. Койка, окружающие меня люди, я сам. И только раз в день по громкоговорителю звучали новости. Нам методично зачитывали все радиограммы и прочие сообщения, касающиеся обстановки в окружающем мире. Вот оттуда я и узнавал обо всём. Не верил поначалу. Совсем не верил. Однако постепенно проникся, обдумывал услышанное, вспоминал, что видел своими глазами. И не я один. Мужики понемногу успокаивались, впадая в депрессию. Ну сам подумай – в течение полутора месяцев в запертом, провонявшем потом помещении слушать о смерти мира, в котором живет твоя семья. Тут бы руки на себя не наложить…

И, наконец, нас выпустили. К нам опять обратился Коробов и попросил по человечески его понять. Мы бы по-другому не выжили – тут я с ним согласен. Да и знал полковник больше, чем говорил. Думаю, он там руководил каким-то секретным узлом связи и общался напрямую с другими подобными узлами и с правительством в том числе. Знаю, что с Новосибирском контактировал постоянно – от них, наверное, и узнал про особенности вируса. Эту всю боевую погань, как правило, в тех краях разрабатывали. Тогда же, очень спокойным голосом, он и рассказал, что ждет нас шесть лет карантина, что до ближайшей жилой деревни никто не знает сколько, потому что связи в стране фактически нет. Слушали мы его вяло – сломал он нас, добился своего. Так мы стали рабами. Нет, в слух это слово никто не произносил. Ну а как ещё назвать людей, которые работают за еду, живут взаперти и передвигаются только под усиленной охраной? Постоянные обыски, регулярное повышение нормы выработки; говорить можно было только в бомбоубежище, где мы жили или по разрешению часового. На нас лежало фактически стопроцентное обеспечение жизнедеятельности базы - чистка сливных коллекторов, всевозможные хозяйственные работы, обеспечение дровами мини-котельной. Вдобавок летом под автоматами мы возделывали поля, зимой валили лес. Семь лет жизни в таком ритме прошло. И не было ни одного дня, когда бы я не задумывался о побеге. Вот только бежать куда? Оружия нет, вокруг лес со снующим диким зверьем. На первом году пребывания дважды нападали твари по лету - четверых наших порвали наглухо, охрана оба раза еле отбилась. Как ни крути, однако повеситься проще и гуманнее по отношению к себе. Некоторые так и делали. За это время от приехавшей сюда строительной бригады осталось двадцать два человека.

Ещё и детки подросли. Те самые, которых мудрый Коробов по деревням позабирал. Спасти хотел, зная о том, что со дня на день произойдет. Вот только воспитали их гнусно - в глубокой уверенности в том, что они воины, а все остальные дерьмо и добыча. Спецназовцы постарались. Они вообще под себя потихоньку всё подминали. Полковник это видел, однако поделать ничего не мог. Так и ждали, когда переворот будет. Повода ждали.

Не знаю, специально или по дури, но один из бывших деревенских малолеток, семнадцатилетний двухметровый кабан-переросток, проходя у ворот, просто так ударил в висок тихого и худосочного Андрея из Винницы, чистившего двор. Ударил при всех, при охране, полковнике, прочих. А потом ещё и помочился на лежавшего в обмороке человека. И улыбался, радостно гыгыкая. Он же воин, ему можно по праву сильного. Разбора этого происшествия мы не увидели. Нас быстренько загнали обратно, заставив забрать с собой Андрея – медик даже не подошёл. А ночью пришёл Коробов. Он вывел остатки бригады за периметр и сказал: «Валите. Оружие в пятистах метрах по дороге». Никто со стен не поднял тревогу, не выстрелил в спину нам. Думаю, полковник тогда сильно рисковал, отпуская нас. Власть его над остальными вояками была более чем сомнительная к тому времени. Спасибо ему за это. Ну это я сейчас так говорю, а тогда я его ненавидел, сильно ненавидел... В общем, свалили мы с той базы, чтобы ей пусто было…

Ты не понимаешь, почему я о полковнике хорошо отзываюсь? Попробуй осознать – он делал всё, чтобы вверенные ему люди выжили. Как умел. Я видел много плохого от него. В ту ночь, когда мы стали свободными, каждый из нас был бы счастлив пустить ему кровушку, возможности просто не представилось. Но благодаря ему я жив. Если бы у нас тогда, в самом начале, получилось всё-таки ломануться на родину – смерть была бы неизбежна. Сколько по дорогам останков таких же умников валяется - не счесть. И именно из-за Коробова все эти эпидемии, разборки, грабежи и всякое нехорошее, творившийся в первые годы после заражения - всё прошло мимо меня. До сих пор живой, хотя ненавидеть не перестал. Сумбурно объясняю, ты уж прости, тут больше эмоции, чем здравый смысл.

Странное чувство – свобода. Это одновременно весь мир и ничего. Как сейчас помню – нашли мы в кустах оружие, что подарил нам наш теперь уже бывший хозяин, и стоим дураки дураками. Вот хочется бежать, прыгать, воздух пьянит! И одновременно понимаешь, что совсем никакой конкретики нет. Куда бежать? Где мы вообще находимся? Что в мире делается? Да и страшно стало – срослись мы с этим местом.

Ладно, отбросим лирику. Да что же меня все куда-то заносит не туда! Задолбал я тебя, наверно, своей тонкой душевной организацией?! Молчишь, интересно? Ну, слушай тогда дальше, если не устал от моей болтовни.

В общем, выбрались мы к людям. Не скажу, что сразу, однако дошли. По дороге еще семерых потеряли. Не поверишь, но твари тут ни при чём! Видели мы и их следы, и вой ночью слышали. Но не пересеклись ни разу. Повезло, чего тут рассуждать. Двое грибов с голодухи нажрались, да ещё сырых, быстро умерли. Один ногу порвал о ржавую железяку, когда в пустом поселке шарили по домам. Заражение крови у бедолаги пошло, тоже не спасли. Четверых же из засады кто-то метко из винтовки уложил, даже понять ничего не успели. Сами балбесы – кучно перли, стадом. Ну кто ж знал! Пока прятались, пока стрелка искали, его уже и след простыл. Думается мне, что на еду их подстрелили. Места там лесные, но по нынешним временам особо в них не поохотишься. А тут мы – мишени этакие, смело прём по дорожке! И как всё верно рассчитано! Понимал охотник, что не потащим мы мертвяков с собой, там оставим. Да и слышал я потом неоднократно о таком вот способе добычи мяса насущного.

Когда выбрались к форту, что на Рыбинском водохранилище отстроился, от счастья плакали. Приняли местные нас хорошо, обогрели, откормили чем смогли. Спасибо этим людям, от чистого сердца спасибо. Мы, как умели, старались отработать и еду и кров. Подправили несколько домишек, обновили общественные строения, ну и так, всякое по хозяйству… К сожалению, здоровье я подорвал на той военной базе сильно и ухитрился в августе свалиться с воспалением лёгких. Пока суть да дело, наступила осень, а когда полностью очухался - выпал первый снежок. Да, долго болел. Так и больницы по близости не было, и из медперсонала один фельдшер с подорожником и зверобоем. Выздоравливал естественным путем, так сказать. В общем, зимовать кроме меня еще двое остались, остальные в конце лета дальше пошли. Больше я о своих товарищах ничего не слышал, однако не перестаю надеяться, что хоть кому-то из них улыбнулась удача.

Два года. Именно столько я там прожил. Сошёлся с женщиной - хорошей, хозяйственной. Не по любви, а скорее по уму, ну и взаимной симпатии. Как обычно сходятся двое взрослых, умудрённых жизнью людей, боящихся одиночества. Крепкий получился союз, вот только деток не было. Наверное, в моем случае это даже хорошо. Не смог я там жить, не устраивало меня горбатиться по теплу в полях, а по зиме безвылазно сидеть у печи и вглядываться в огонь. И так светило обывательствовать год за годом, без особых вариантов. Одноклеточное существование. Понимаешь, росло во мне с каждым прожитым днём какое-то беспокойство, тяга к движению. Я долго думал, как выразить, объяснить самому себе это непонятное чувство. И понял – домой хочу, на родину. Знаю, что похож на полного идиота. Знаю и о том, что шансы дойти мизерные и ещё меньше застать живыми родных, но по-другому не могу. Надо мне туда, очень надо...

Поначалу долго мимохожих купцов выспрашивал про тварей на дорогах - как один божились, что мор повыбил их, не видно почти. Вот тогда и осмелился – собрался, попрощался и рванул в неизвестность.

Понимаю, что у тебя полно вопросов, но у меня нет всех ответов. Одно скажу – безумно рад только одному – ядерная война не началась. Хотя и без нее катаклизмов хватило. Пожиже, помельче, зато полной ложкой. Нет больше промышленности с наукой, тёплых сортиров, да ничего вообще нет, и особенно веры в людей. В один момент вместо того, чтобы объединиться и попытаться хоть что-то сделать, все всё бросили и побежали спасаться да ролики для интернета снимать. Потешно, да…. А теперь как возродить? Умирает цивилизация, библиотеки на растопку с подтирками пускает. И ведь не осудишь – особого выбора нет, выжить бы. Конечно, ты прав, в некоторых фортах есть и мастерские, и больницы, и даже свет – но только в фортах. А туда ещё попробуй попади! Да и ненадолго это, дичаем-с.

Ладно, не нервничай. Как нас учит история, человеки такая гадость, что при любых раскладах если не подохли, то выкрутятся обязательно. Так что покоптим ещё небушко, потопчем землю, главное не сдаваться! Не веришь? А ты верь! Обязательно верь, иначе всё зря. В общем, держись, ушастый. Всего тебе….

Продолжение следует...

Глава Первая.

Тёмные тучи, нависли над городом. Капли дождя, что падали с небес, соприкасались с твёрдой поверхностью, создавая успокаивающую мелодию. Дополняло, этот живой оркестр, журчание дождевой воды, в водостоке. Улицы, были практически пусты, лишь блуждание одиноких зонтов, украшало их. Этот дождь, был прекрасен. Но не для всех.

Бегущий в строгой одежде мужчина, прикрывавшийся сумкой от дождя. Проклинал его. Впрочем, проклинал и себя. То и дело смотря на часы. Добежав до пункта своего назначения, он словно промокший пёс, отряхнулся от воды. Затем, вбежал на верхний этаж здания и ворвался в кабинет под номером 55. Застыв на месте, взгляд его бегал из стороны в сторону. Сердце билось с невообразимой скоростью, а руки сжимали сумку. В кабинете было ровно пятнадцать человек. Все они сидели в куче, и яростно что-то обсуждали. Конечно до тех самых пор, пока в аудиторию, не ворвался учитель. Все сидящие, молча наблюдали за тем, как с их преподавателя стекает дождевая вода. Капли падали с кончиков волос, прокатывались по лицу к самому подбородку. Всё это, уже образовывало мелкую лужу. Наконец, немного расслабившись, он решил прервать неловкую тишину.

-  Здравствуйте, я слегка припоздал.

-  Мистер Эйден. Вы ведь в курсе, что до конца пары, осталось десять минут? - улыбаясь спросил, один из студентов.

-  Спасибо, что уточнил Браен, - подходя к своему столу, ответил Эйден, - Надеюсь, вы с пользой провели то время, пока меня не было.

-  О да! Пользы хоть отбавляй, - крикнул парень, сидящий в спортивной форме.

-  Я рад за тебя Дилан, но это был риторический вопрос. А почему ты в спортивке?

-  Так, а почему нет?

-  А ты не изменяешь себе, отвечаешь вопросом на вопрос. Хорошо, чтобы не терять время, я сразу дам вам задание.

Руку подняла, симпатичная студентка. На её руке, красовалась татуировка в виде медведя.

-  Да Хлоя, что такое?

-  Вы ведь, хотите дать задание по сегодняшней теме?

-  Да, - Ответил Эйден, уже подозревая к чему этот вопрос.

-  Ну так мы ведь, её не проходили.

За спиной Хлои, поднялся гул поддержки.

-  Ты безусловно права. Но, скажите. Вы бы сделали задание, даже если бы мы прошли эту тему?

Студенты молча переглядывались.

-  Вот именно, поэтому записывайте.

Через пару минут, прозвучал звонок. Все навеселе, устремились домой. Лишь Эйден, остался заполнять бумаги. Был он один, до тех пор, пока в аудиторию не вошёл коллега.

-  Эйден! Слышал ты, опять опоздал на пару, - улыбаясь, проговорил коллега.

-  Вижу моя слава, разнеслась по округе, - не отрываясь от бумаг, ответил Эйден.

-  Главное, чтобы о твоих похождениях, не узнали сверху.

Остановившись заполнять бумаги, Эйден поднял взгляд на коллегу.

-  О чем ты?

-  Ну не прикидывайся! Мы оба знаем, из-за чего ты можешь прогуливать пары!

-  Открой секрет не просветленному.

-  Ну что ты как маленький ребёнок, может тебе ещё на ушко прошептать?

Подставив ухо и сделав серьезное выражение лица, он ответил:

-  Если тебе не трудно.

-  Ай, к девушке ты ходишь! Лишь дурак не поймёт.

Выдохнув, Эйден ответил:

-  Эх, от тебя ничего не скроешь. Ну раз такое дело, ты никому.

-  Да я могила! Ни одна живая душа не узнает, всё во имя любви!

-  Да-да, теперь не мог бы ты, оставить меня одного. Хотелось бы до семи, всё закончить.

-  Конечно, брат по секрету! - подал руку коллега.

-  Ага, - с неохотой, ответил Эйден.

Оставшись наедине с собой, Эйден вытащил из сумки стопку листов. Отложив весомую часть и взяв последние листки, он принялся перечитывать их. По сморщенному лицу, можно было понять, ему не нравится. Взял ручку, провёл ею раз, два, а затем и вовсе перечеркнул.

“Это не то, история не раскрывает персонажа, так как это нужно. Может быть, поместить его в другие условия” - думал Эйден.

Достав новые листы, он принялся творить.

В реальной жизни, Эйден являлся учителем психологии. Не самым лучшим, но даже он, мог чему-то научить. Работа не приносила удовлетворения, видимо потому что, ему представлялось всё немного иначе. Смирившись с этим, он решил воплотить свои мечты, хотя бы на бумаге. В дальнейшем, это его увлекло. В голову приходили, всё новые идеи. Особенно ему нравилось, развивать персонажа, делав из него, лучшую версию себя. Он был красив, самоуверен, умён и невозмутим. Решал интересные проблемы учеников и выбирался из безвыходных, казалось ситуаций.

Никому своих работ, Эйден конечно не показывал. Это было, его собственной отдушиной.

Наконец закончив писать, он все же решил взглянуть на часы.

На часах, было уже пол восьмого.

-  Опять я засиделся, - разминая шею, сказал Эйден.

Собрав все вещи, он отправился домой. Квартира находилась в получасе от Института. Маленькая, серая однушка, стенки которой, были обвешаны постерами различных групп. На полках, виднелись фигурки героев из фильмов и игр, а чуть ниже, лежала стопка книг про приключения Кенни. Стандартная история про всесильного героя, но людям нравятся. По крайней мере, фанфики клепались, чуть ли не каждый день.

Кухня же, была самым чистым местом квартиры. Возможно, это связано с тем, что Эйден не часто там бывал.

Зайдя в квартиру, Эйден положил сумку на кресло, и начал переодеваться. Развесив мокрую одежду на сушилке, его взгляд упал на диван. Он так и манил его прилечь. Но вместо этого, взяв сумку с кресла, и вытащив оттуда стопку листов. Эйден принялся снова писать. На этот раз, писать допоздна, у него не хватило сил. Поэтому пришлось, лечь пораньше.

Ночь была тихой и спокойной. Улицы темны, лишь редко проезжающие машины, нарушали её спокойствие. Но со временем, перестали показываться и они. Легкий ветерок после дождя, проникал в открытое окно, развеивая висевшую тюль. Чуть дальше, на столе, лежала стопка листов. Первый лист, что лежал неаккуратно, начал неестественно светиться. За ним, постепенно загорались остальные, и темп их, лишь увеличивался. Наконец, вся стопка как единое целое, сияло на столе. Свет идущий от листов, не разбудил Эйдена. Он лишь, перевернулся набок. Затем, лист лежавший сверху, плавно слетел с этой вершины. Его примеру, последовали и остальные. Летя и образовывая спираль, курс они держали прямо на Эйдена. Впереди летящий лист, приземлился на его ногу. Остальные постепенно занимали другие части тела. Когда последний лист, занял своё место, свет их стал лишь ярче. Этот свет, на мгновение осветил всю комнату, а дальше, листы попросту растворились. Оставив после себя, только мелкие, едва заметные огоньки. Ничего из этого, не потревожило сон Эйдена. Он продолжал, крепко спать.

Солнечные лучи, постепенно пробивались в темную комнату. Кроме этого, с улицы доносились различные крики и звуки разбивающихся стёкол. Несмотря на это, Эйден продолжал пускать слюни, на свою подушку. Единственное, что смогло его разбудить, так это взрыв. Произошедший, в самом конце здания. Эйдена тряханула так, что тот, слетел с дивана и ударился головой о рядом стоящую тумбу. Съёжившись на полу, он корчился от боли, попутно вспоминая все ругательства, существовавшие в мире. Придя в себя, он заметил, что уже одет. Мало того, одежда была не его. Первое, что бросилось в глаза, так это белый халат. Рассмотреть всё по внимательнее, у него не вышло. Толчок от следующего взрыва, отправил его в полет, до ближайшей стены. Весь урон, пришелся на спину. Эйден лёжа на полу, жадно хватал воздух.

-  Черт...... тебя дери, - поднимаясь, хрипел Эйден.

Комната, мгновенно наполнилась дымом. Выйдя в коридор, где дым был плотнее, Эйден увидел полностью разрушенное, левое крыло здания. Не став испытывать судьбу, он поковылял до выхода.

На улице, его встречала спина высокого мужчины, стоящего возле двуручного меча. Чуть дальше, виднелись люди, и вроде как животные, убегавшие по всей видимости от него. Мужчина, стоял в самых, что не на есть, настоящих доспехах. Прям средневековый рыцарь, выпавший из книг, в наш мир. Но оказалось, что Эйден был прав, лишь наполовину. Потому что, когда рыцарь обернулся, то металлический доспех, обрёл более футуристичный вид. На рыцарском шлеме, ярко горела горизонтальная линия, располагавшиеся на уровне глаз. Нагрудник, украшал светящий рисунок ствола дерева. Части доспеха, что защищали руки, был покрыт рисунком ветвей. Они доходили, вплоть до нарукавников. И наконец, броня для ног была украшена, корнями дерева. Весь свет, что излучали доспехи, был темно зелёным.

Рассмотрев рыцаря с ног до головы, а потом направив взгляд на горящее здание. Эйден будто бы ничего не замечая, начал постепенно отходить от рыцаря. К несчастью, двигаться быстро, он уже не мог. Боль в спине, явно мешала.

«Не знаю, что происходит, но мне однозначно надо валить.» - подумал Эйден.

Рыцарь, наблюдал за тем, как мужчина в белом халате и беспорядочно уложенными волосами, четно пытался отдалиться от него. Раскрыв ладонь, он приподнял правую руку. Ладонь засияла. Воткнутый в землю меч, с усилием начал выбираться из объятий земли. Наконец, тот взлетел к распростертой ладони, разбрасывая куски земли. Даже не дрогнув, рыцарь сжал прилетевший к нему меч. Затем подбросил его вверх и поймал так будто взял копьё. Замахнувшись, швырнул его в сторону Эйдена. Прозвучал крик.

Меч воткнулся в землю, прямо перед ним, преградив путь и разбросав осколки земли. Один из которых угодил Эйдену в глаз.

-  Как же жжёт! Черт! Мог ведь просто сказать, я бы остановился, - кричал Эйден, растирая уже красный глаз.

После этих слов, рыцарь поднял правую руку и прислонил ладонь к лицевой части шлема. Шлем, распознав команду, разъединился в задней части и начал образовывать маску. Убрав её, на Эйдена уже смотрел брутальный, бородатый мужчина. Его лицо украшали шрамы, на щеке и возле правого глаза. Голову покрывали короткие соломенно - желтые волосы, борода к слову была такого же цвета. Больше всего, Эйдену не нравились бездушные, зеленые глаза, смотревшие на него. Ну и конечно, заставляло проявлять зависть, борода. Которую он жаждал наблюдать у себя, но природа не баловала его даже щетиной. С этими мыслями, руки его потянулись к подбородку. Внезапно, он ощутил приятную шероховатость. Поняв, что на его лице таки появилась щетина, он тут же взорвался от счастья. Хотя спина, не дала ему в полной мере, отпраздновать этот дар.

-  Где я? - внезапно, властно вопросил Рыцарь.

Изменившись в лице, Эйден грубым голосом ответил:

-  Распугиваешь людей, взрываешь здания, не зная где находишься? Да ты видимо издеваешься!

-  Это сооружение повреждено не мною. А эти люди, были посланы для того, чтобы убить меня и уничтожить саму идею, галактического альянса.

После сказанного, Эйден пытался понять, не ослышался ли он.

-  Знаешь, я тут думал, что мне срочно нужно в больницу. Но полагаю, тебе туда нужнее.

Взгляд рыцаря, стал холоднее. Он без предупреждения, двинулся на Эйдена. Каждый шаг, сопровождался оглушительным шумом от доспеха. Чувствовалась, тяжесть каждой детали. Эйден понимал, один точный удар и ему конец. Подойдя на расстояние вытянутой руки, рыцарь произнёс:

-  Это снова твои уловки, Гарольд. Больше, я на них не поведусь!

Не став даже вслушиваться в этот бред, Эйден решил вырубить его, точным ударом в челюсть. Выбрав подходящий момент, он нанес удар…

Кулак, объяла железная перчатка. Капли крови, стекали на границы их соприкосновения. Не трудно догадаться, кровь была Эйдена.

-  А знаешь, да! Наивно было полагать, что это сработает. Попытка не пытк….. – Прервала иронию Эйдена, сжатая на шее рука.

-  Я покончу с этим прямо здесь и сейчас! - кричал рыцарь, попутно вырывая меч из земли.

Эйден задыхался, брыкался, плевался, но все было четно. В глазах уже темнело. Меч был готов, забрать жизнь.

Если бы рыцарь не мешкал, то для Эйдена все уже бы закончилось, не успев даже начаться. Но, резкий луч, прямым попаданием снес рыцаря вперёд. Эйден же отлетел в сторону, пролетев несколько метров и жестко приземлившись на землю.

В глазах все мутнело, казалось живого места на теле нет. Эйден превозмогая боль, хрипя, кашляя и опираясь о стену, пытался встать. Полностью выпрямиться, ему не удалось. Теперь он пытался понять, что произошло.

Увидев человека спасшего его, он не мог поверить своим глазам:

- Либо тот парень, заразил меня своим бредом, либо, это мои предсмертные глюки.

Реагировал Эйден так, потому что, видел выходящего из дыма, Кенни. Того самого Кенни, героя фантастических книг.

Рассматривая себя, Кенни произнес:

-  Класс! Все как в моем фанфике. Нет! Даже круче! - Увидев Эйдена, он тут же начал кричать, - Эй ты, не переживай! Я тебя спас.......

Меч, вонзившийся прямо в грудную клетку, не дал ему договорить. Тело немного постояло, подёргалось, а затем начало падать вперёд. Упало оно, на рукоять меча, оставив его в подвешенном виде. Кровь, стекала по мечу прямо на землю. Эйдена вырвало. Рвотный позыв, вызвал боль в поврежденных местах тела.

Рыцарь же, держась за голову, присел на одно колено. Взглянув на живого Эйдена, глаза его наполнились яростью. Вытянув правую руку, ладонь его снова засеяла. Меч не поддавался. Положение, в котором он находился, не позволял его притянуть. Осознав это, раненый рыцарь, направился к нему сам. Двигался он медленно из-за ранения и конечно понимая, что жертва в таком состоянии далеко не убежит. Попутно, он снял маску с пояса и поднес ее к лицу. Маска образовала шлем.

Эйден, понимая к чему все идет, начал пытаться уйти как можно дальше. Если этот сумасшедший доберется до меча, то это конец. Поэтому, он решил завернуть на первом же повороте, чтобы уйти с поля его зрения.

Наконец, добравшись до заветного меча. Одинокий рыцарь, поднял тело. Кровь, уже полностью успела окрасить меч в красный цвет. Не став задерживаться, он тут же вынул меч. Затем, грубо бросил не нужное ему тело, и направился за жертвой. В это время, Эйден уже добрался до поворота, и скрылся из виду. Рыцарь с ярко горящем узором, не ускорялся. Не видел в этом необходимости, потому что знал, он далеко не уйдет. Внезапно, он услышал не знакомый ему звук. Это был звук, заводящейся машины. Устремившись за угол, он лицезрел как незнакомая ему техника, начал постепенно отдалятся. Не растерявшись, он метнул меч, прямо в машину. Меч, вонзился в задний бампер. Это конечно, ее не остановила. Машина уезжала все дальше.

В машине Эйден, чувствовал себя не лучше. Боль в теле никак не проходила. В глазах уже все плыло. Скорость машины падала. Пытаясь остаться в сознании, Эйден пропускал из виду изменения, произошедшие в городе. Проехав еще пару километров, он врезался в ближайший столб. Удар от столкновения был не сильным, но сработать подушкам безопасности, это не помешало. Эйдена наконец вырубило. Возможно, это связано с тем, что опасность ему больше не угрожала. Но, буквально через минуту. Над машиной, повисли два желтых дрона. По виду больше смахивающие, на мини макет космических кораблей. Теперь Эйден, был полностью беззащитен.

- Да, понял, эх. Он пойду уборщицу его спрошу, она с ним, наверное, часто общалась.

«... а все остальные описывают его как идеального человека во всем. Это заставляет задуматься о том, а какие же мы с вами в этой жизни?...»

- Инна Степановна, приветствую вас.

- Привет, сынок! Садись рядом. Я слышала, ты статью об Антоновиче пишешь, да?

- Да, да, собираю мысли людей, кто, что думает о нем.

- И что, как там? Наверное, хвалят все, будто Иисуса похоронили?

- Не все, но большинство. А вы что о нем светлого или не очень скажете?

- Я тебе, сынок, вот что скажу. Знаешь, почему он такой «хороший» был? Потому что подлизывался только к начальникам своим и высшим чинам, а нас, коллег, уборщиков и просто людей «не высоких» вообще не замечал, вроде и нет нас. С коллегами некоторыми, может, и общался, но, как говорится, «для галочки». Я сюда пришла только, чтобы посмотреть, скольким он руки целовал, что придут сюда и словечко о нем хорошее скажут.

- Инна Степановна, а хорошего в нем что, вообще не было?

- Может, и было, я почем знаю? Я где-то краем уха слышала, что он там детям помогает, в офис нам кулер купил и сантехнику матюков нагнал, чтобы кран в туалете отремонтировал. Это все, что знаю. А так, лично для меня, ничего хорошего он не сделал.

- Ох, и подбросили вы мне информации. А что же мне написать-то, если хорошего ничего и нет?

- Тебе что, делать нечего, что хорошее об этом слизняке писать?

- Да нужно мне это. Руководству надо угодить, а то тогда в газету не возьмут, а так отец похлопотал.

- Ой, деточка, тяжело этим бездельникам угождать. Они ничего хорошего не делают, никому не помогают, хоть и деньги есть. Приходил тут недавно из благотворительного фонда человек, так эти его отправили куда подальше, потому что, видите ли, выгоды они не видели. А сейчас, говорят, зарплату будут нам снижать. Вот обжоры. А, напиши знаешь что? Напиши, что Антонович был в их окружении наименее жадным и отвратительным. Он хоть здоровался.

- Ну, хоть на этом спасибо, Инна Степановна. Хорошо, я вас оставлю, пойду обдумывать все.

- Иди, иди, Олежечка, надеюсь, я тебе помогла.

«Какие мы? Имеем ли положительные человеческие качества? Замечаем ли всех людей, которые нас окружают? Делаем ли какие-то добрые дела? Помогаем, поддерживаем, делимся? Вносим свет в жизнь других? Эти вопросы возникают, наверное, в головах всех тех, кто знал Максима Антоновича, потому что его уход из нашего мира показал важность этих качеств и черт. О нем отзывается даже уборщица, простое приветствие каждый день с которой, заставило ее прийти сюда и сказать несколько слов. »

- Так, папа мой дорогой, если мне его подруга не скажет хоть что-то, что изменит мое отношение к нему - я пишу все, что о нем думаю. Мне это лицемерие надоело, не хочу я такой ценой начинать свою карьеру в журналистике. Лучше юристом пойду. Чтобы ты знал!

- Стой, глупый! Ну, куда пошел! Ай, все коту под хвост! Видишь, Толя, какой сын у меня неблагодарный. Да сколько тебя лицемерия в жизни ждет, ты хоть понимаешь, дундук?! Ох, же пожалеешь еще.

«И я уверен, что узнать, кем на самом деле был Максим Матвиенко, без общих и «нужных» фраз будет очень необходимым. Этот человек... »

- Ой, простите ... А Олег, это ты.

- Виктория Викторовна, сочувствую вашей потере.

- Спасибо. Спасибо.

- Я здесь статью о вашем любимом пишу, чтобы уважить и память оставить…

- Ох, тяжело мне сейчас что-нибудь говорить. Как вспомню, что у нас при нашей жизни было... Подожди, слезы пройдут... Тебе рассказать, каким человеком Максим был?

- Ну, несколько слов хотя бы. Там, какие черты у него, уважает ли людей, помогает кому-то или что-то другое, например.

- Да тут в двух словах не опишешь. Любила! Понимаешь, любила я этого человека. А он! То розы просто так подарит, то песню мне запишет и в Интернет выложит, что потом всю неделю девки на работе локти кусают ...

- А с другими людьми, какие отношения были? Возможно, кого-то о помощи просил?

- Помощь?! Нет, ни у кого он ничего не просил! Все сам хотел сделать, любое дело. С людьми хорошо ладил, все о нем хорошо отзываются, благодарят его за все, что сделал для этого грешного мира. Насколько я знаю, никто ни плохого слова не сказал.

- Да, да, подтверждаю, ни одного плохого слова.

- Подожди сейчас, я отойду на минутку, поздороваюсь с тетей Максима и вернусь, не уходи.

- Без проблем, подожду.

«... делал много вещей, которые делали все грешные люди на этой планете, но самое главное, что он был лицемерным ...»

- Ой, документы забыла взять. Хорошо, на чем мы остановились?

- Простите меня за мою нескромность, но это правда, что в этих документах написано?

- Ммм, ну, скажем, это правда, о которой хотелось бы молчать.

- Но почему? Это должно стать главной новостью сегодня!

- Нет, нет, Олег. Ты понимаешь, что теперь из-за этого у меня начнутся проблемы?

- Что, они будут с вас все требовать?

- Да. И не только требовать! Это страшные люди! Теперь ты понимаешь, почему Максим так тщательно все скрывал. Он все делал, чтобы хоть как-то оставить светлый след после себя.

- И вы его поддерживали?

- Конечно, я и сама немного участвовала. Мне хотелось также сделать что-то подобное. Олежка, я надеюсь, что это останется между нами?

- Да, конечно. Но что, не хотелось показать этим слизням, что они только подлые и жадные? Не хотелось поставить их на место?

- Хотелось, конечно хотелось! Ты думаешь, я не хотела все рассказать? И все глаза уже выплакала! Макс, Макс, зачем ты меня оставил!!!

- Ладно, тогда не буду вам мешать, пойду. Обещаю, о вашем муже напишу только хорошие слова.

- Стой! Стой. Я не могу это так оставить. Пиши! Пиши об этом. Пиши со всеми подробностями, чтобы все знали. Я все равно скоро уеду из страны, они меня не найдут. А ты просто издай свою статью через неделю где-то, хорошо?

- Да, да, конечно, я все сделаю, не волнуйтесь!

- Все, я побегу. Спасибо, Олег! Чтобы у тебя в жизни случались только такие люди, как Максим.

- Спасибо! Я вас не подведу.

«... и крайне лестным человеком. Да, вы сейчас видите, то, что видите. Это правда. Но есть в этом деле некоторые нюансы. Вспомните фильм «Берегись автомобиля» или того же Робина Гуда. Вот и наш Максим Антонович делал то же самое, что и они. Возможно не очень приятным способом, но все же. Я писал эту статью лишь с мыслью, чтобы прославить нашего героя, который так рано нас покинул. Однако это делать мне становилось все сложнее из-за не самых горячих и положительных комментариях об усопшем. И я сам начал очень неприятно к нему относиться. Сейчас же я изменил свое мнение о нем во второй раз и после этого задумался о человеческой сущности и обстоятельствах, которые иногда заставляют нас менять свою натуру.

Надеюсь, не только я задумаюсь о своем внутреннем мире и то, как я отношусь к людям. Не хочу быть циничным, но эта смерть меня чуточку изменила и спасибо Максиму Антоновичу Матвиенко за это, даже принеся такую жертву. Закончу тем, что этот человек был очень отзывчивым и справедливым, и это я понял только после того, как увидел выписанный им перед смертью чек для детской больницы на сумму сорок тысяч долларов, которые явно были у кого-то одолжены. Я думаю, вы поняли, о чем я говорю. Мы будем вас помнить, Максим Антонович".

Южная Норвегия, 1005 год

Яркое летнее солнце освещало зеленые холмы и виднеющиеся вдалеке горные склоны. Теплый ветерок пронесся по долине, всколыхнув густые травы и обдав запахом моря.

Двое детей играли среди зарослей вереска. Им было лет по пять, не больше. Светловолосые мальчик и девочка со смехом мчались по траве.

– Алиса! Стой! Алиса! - весело кричал зеленоглазый мальчик.

– Догони меня, Арне! - на бегу звонко смеялась белокурая девочка.

Она обернулась, состроив смешную рожицу, и рухнула прямо на ковер из душистых трав.

Мальчик тут же оказался рядом, упав ничком и беззаботно болтая ногами.

Девочка растянулась на спине, и безмятежно улыбаясь, подняла взгляд к огромным белоснежным облакам, проплывающим над ними. Яркое солнце отразилось в её глазах, оттенок которых так точно повторял цвет солнечных лучей, что мальчик не мог разобрать, отражение ли это, или сам летний день смотрит на него из глаз Алисы.

– Что ты так смотришь на меня? - хихикнула она, заметив его взгляд.

– У тебя такие волшебные глаза, словно у самой весны. И сама ты такая же чудесная. Как золотая ласточка, – простодушно ответил он.

Девочка польщенно улыбнулась, услышав похвалу своей красоте:

– Отец говорит, я буду такая же красивая, как матушка. А её не зря назвали в честь Фрейи. Смотри! - она села и извлекла из кармана фартучка красивый переливающийся зеленый камень величиной с её ладошку, – Его подарил мне папа. Он купил его у храброго воина, а тот привез этот камень из далекой страны. Отец сказал, что когда поедет в город, закажет ювелиру украшения из этого камня. Для меня! Он говорит, я буду в них еще краше! Вот только, - девочка пристально посмотрела на Арне, - Этот цвет больше идет к твоим глазам, чем к моим! Жалко, у меня не такие красивые глаза, как у тебя! Тогда бы я была совсем красавица! - она снова рассмеялась.

Лицо мальчика озарила солнечная улыбка, и он разразился заразительным смехом в ответ:

– Ну да, с глазами цвета травы! Как лягушки!

– Нет, цвета листьев! Цвета лета! – ткнула его локтем в бок девочка, – Прекрати, Арне!

Но он вместо этого перекатился на спину, хохоча над своей шуткой. Глаза у него и правда были изумрудно-зеленые, почти как заморский камень.

Белые громады облаков все еще медленно плыли над их головами.

– Интересно, куда они плывут, - девочка легла рядом и принялась наблюдать за ними.

– Не знаю, – задумчиво протянул мальчик, – Может, это корабли богов, а небо - их море, и они плывут по нему к новым берегам. А может, это теплые шапки для горных вершин.

Они лежали в дивно пахнущих травах и смотрели ввысь. Летний день согревал их лучами солнца. Южный ветер гнал по небу охапки облаков, укутывая горы белым одеялом.