Лига Писателей

Первая часть https://pikabu.ru/story/moryak_6551979

Глава 3

Адвокат Саймонс, человек, словно сошедший с рекламного плаката о счастливой Америке - строгий костюм, галстук, темные очки, - узнав причину конфликта, довольно улыбнулся и предложил выдвинуть встречный иск. Разве меня были варианты?

Почти весь день, сидя в комнате допросов, я отвечал на вопросы следователя, адвоката, потом опять следователя. Ждал чего-то, пил кофе и курил.

Ближе к вечеру в комнату вошел сержант, который общался со мной первым.

- Мистер Михайлоф, вам повезло - адвокат смог замять вопрос об уголовном преследовании, внеся за вас залог. Символическую сумму. Поэтому вас сейчас освободят, но воздержитесь применять физическую силу в такого рода обстоятельствах. Ок?

С наслаждением вздохнув воздух Нью-Йорка на пороге департамента полиции, я задумался. Еще утром я пребывал в радужном настроении, полагая, что у меня есть работа, перспектива и надежды на будущее. Сейчас же у меня не было ничего.

Впрочем, кое-какая наличность в запасе осталась. Восемьсот долларов купюрами, которые мне вернули в участке, и около тысячи на карте. Можно, в крайнем случае, позвонить друзьям-морякам в Канаде. Иначе говоря – жизнь хоть и непростая штука, но не такая уж и страшная.

Теперь я сидел на пляже и глотал водку. По мере того как количество водки уменьшалось в бутылке, поднималось мое настроение.

Я лег на теплый еще песок и посмотрел на небо. Я рассматривал звезды, проступающие на еще не темном небе, и думал.

Достав мобильник, я потыкал в кнопки и услышал истерично-радостный голос:

- Саймонс слушает Вас!

- Мистер Саймонс, это Михайлов Николай.

- О, Ник, все ОК?

- Спасибо, не очень, - тяжело вздохнул я.

- Я занимался сегодня вторую половину дня Вашим вопросом, он весьма перспективен. Наш иск принят, - деловито сообщил Саймонс. - Так что "Нью Лайн Вайв" еще покусают локти, выплачивая нам полмиллиона долларов ущерба.

И он хохотнул в трубку. Я подумал, что ослышался.

- Сколько?

- Я указал в исковом заявлении сумму в семьсот пятьдесят тысяч долларов, но это, конечно, потолок. Думаю, на две трети этой суммы мы вполне можем рассчитывать.

Саймонс явно находился в хорошем настроении.

- Мистер Саймонс, я хотел бы уточнить…

- Полмиллиона тоже не плохая сумма, поверьте мне. А я никогда не ошибаюсь.

- Где можно устроиться на работу? - Устало спросил я.

- После того когда Вы получите компенсацию, Вы забудете слово "работать". Наш риэлтор подыщет отличное бунгало во Флориде, с видом на океан. На остаток возмещения вы будете жить вполне достойно.

- Когда это будет? - Я почувствовал, что ответ на этот вопрос мне не понравится.

- Шесть-восемь месяцев. Это максимум.

- Итак, - вздохнул я. – Где я могу найти работу в Нью-Йорке?

- Окей. Я понял. Думаю, вам стоит наведаться в порт Джерси. Там много судоходных контор. Наверняка устроитесь, но не пропадайте - скоро суд по Вашему делу.

- Спасибо, - я отключил телефон и откинулся на песок, улыбаясь. Звезды насмешливо щурились, словно поддразнивая. Давай, чувак. Давай. Рискни еще раз.

Такси притормозило почти в конце бульвара Порта Нью-Джерси.

- Сэр, поосторожнее тут с деньгами, - отсчитывая сдачу с сотни, сказал пожилой чернокожий таксист. - Знаете, в это время белому иностранцу здесь лучше не появляться.

- Я боксер.

- Самая дрянная пушка все равно круче. - Грустно ответил таксист и укатил.

Я шел по тротуару, читая вывески судоходных и крюинговых компаний и не вполне понимая, какие ориентиры мне необходимы для принятия решения.

Равнодушным меня оставили названия "Блю Лайн Джерси", "Аризон Старз Шип Экспедишн" и "Клинворд Шип". Впрочем, все эти конторы были уже закрыты.

Но тут мой взгляд упал на неоновую вывеску "Карибен Шип", с пальмой, изображенной на логотипе. На окне висела табличка «открыто» и я толкнул входную дверь.

Маленькая комнатка, уставленная мягкой мебелью с письменным столом посередине, за которым сидел огромных размеров мужчина определенно восточной наружности.

- Мистер, Вам нужны первоклассные моряки? - спросил я, забыв поздороваться.

- Привет, - он широко улыбнулся. - Ваши дела идут неважно, раз Вы ищете работу сами.

- Так и есть мистер. - Подтвердил я.

- Что ж, долг каждого мусульманина помогать нуждающемуся. Проходите, мистер...ммм.. простите, как Ваше имя?

- Николай Михайлов.

- Ник Михайлоф, если позволите.

- Да, конечно. - Согласился я.

- Меня зовут, Сулейман Атари, - он привстал, и мы пожали друг другу руки. - Я палестинец, так что не беспокойтесь, пояса шахида у меня нет.

Он рассмеялся, словно это была лучшая шутка в его жизни.

- Вы откуда, Ник?

- Из России.

- А по специальности Вы кто?

- Судовой механик.

- Отлично! - Атари, прихлопнул ладонью по папке. - Вот тут Ваше счастье, Ник и Ваши денежки! Судно "Каролина" уходит сегодня утром в Порт-оф-Принс и, как раз, на "Каролине" не хватает механика. Оплата после каждого рейса, наличкой, не облагаемой налогами. Рейс примерно две тысячи долларов. Вы согласны, Ник?

Вместо ответа и просто кивнул головой. Подумать только – две тысячи за недельный рейс!

"Каролина" оказалась старым раздолбанным корытом, доживавшим свой век на атлантических линиях. Машина – просто куча запчастей, от когда-то суперсовременного судового дизеля, теперь представляла собой жалкое зрелище.

Экипаж вобрал в себя все национальности Старого Света - тут были и поляки, и сербы, пара хорватов и даже немец, являющийся капитаном этого сброда.

- Ребятки, - начал свою речь мастер Майер, перед тем как выйти из порта, - нам досталось не самое лучшее судно, но умелыми руками, добросовестной работой, мы в силах превратить это корыто в настоящий трансатлантический транспорт!

Кривые усмешки членов экипажа заставили капитана замолчать и стушеваться. Майер злобно осмотрел моряков и рявкнул:

- Все! Все по местам, отчаливаем!

"Каролина", дрожа всем корпусом, отвалила от причала, и скоро Нью-Йорк исчез в утренней дымке.

Глава 3

- Ты же понимаешь, Сулейман, что будет поставлено на кон? – Высокий сановник подошел к огромному окну и заложил руки за спину.

- Да, господин. – Атари согнулся в почтительном поклоне.

- Ты просто лавочник. Твое дело торговля и барыши. Дело дворян следить за порядком и служить королю. – Сановник чуть повернул голову в сторону Атари. – Все что ты имеешь, будет зависеть от успеха этого предприятия. Чем ты готов пожертвовать?

- Всем! Даже жизнью.

- Твоя жизнь никчемна и не представляет никакой ценности. Мы заберем все, что у тебя есть и оставим только позор. Ты понимаешь?

- Да, мой господин. – Атари согнулся почти пополам.

- Сколько ты вложил в снаряжение экспедиции, Атари? – Задал очередной вопрос гранд.

- Ровно половину, ваша светлость.

Гранд крякнул от удивления и, обернувшись, внимательно посмотрел на Сулеймана, словно видел его впервые.

- Да ты богач, лавочник.- Гранд сел в кресло и весело усмехнулся.

- В предприятие вложены не только мои деньги. Мои земляки-купцы так же вступили в концессию, ваша светлость.

Гранд хлопнул дважды в ладоши и в зал бесшумно вошел слуга.

- Закладывай. – Коротко приказал гранд, не поворачивая головы.

И вновь посмотрел на согнутую в поклоне высокую фигуру Сулеймана Атари – купца.

- Считай, договорились, лавочник. Завтра можешь в казначействе монетного двора получить требуемую сумму. Я предупрежу слуг. Король и мы, дворянство, тебе доверились. Не обмани нас. Все. Можешь идти.

По взмаху вялой руки, согласно обычаям своей родины, Сулейман попятился к двери, не смея повернуться спиной к своему высокопоставленному и высокородному собеседнику.

Лишь выйдя за двери, Сулейман распрямил спину. Вся его фигура приняла гордый и вызывающий вид. Ведь он был одним из самых именитых купцов Испании и Алжира, одним из богатейших людей Средиземноморья. Его корабли ходили в холодные моря к руссам, в теплые моря в Африку. Он вел торговлю с англичанами и поставлял оружие в испанские колонии в Южной Америке.

Но то, чем он собрался заняться теперь – верх карьеры купца – добыча и сопровождение сокровищ из Америки.

Сейчас у причала стояло пять кораблей принадлежащих Атари. Два быстроходных фрегата, два брига и один галеон. Этот флот был укомплектован самым новейшим оружием, на эти суда были наняты самые первоклассные моряки и солдаты Европы.

Целью экспедиции являлась выкуп у конкистадоров их доли добычи и транспортировка золота ацтеков, находящегося в Южной Америке.

Единственное, что смущало Атари, так это приказ короля – взять на борт королевскую долю золота. Не особо много, конечно, но нести ответственность за королевскую собственность не хотелось. Однако переговоры с братом короля ни к чему не привели – золото короля придется взять.

Богатая коляска, запряженная парой арабских скакунов, быстро домчала Атари к его дому – одиноко стоящего за городом особняка.

Кинув слуге шляпу и перчатки, Сулейман взлетел по лестнице и вошел в прохладу дома.

- Мариам! – Атари прошел во внутренний сад, который специально создал, для своей жены. – Мариам, ты здесь?

Из-за пышного, приятно пахнущего куста роз, выглянула и, озорно сверкнув глазами, снова спряталась красивая девушка.

- Ты ушел и забыл обо мне на целый день, Сулим. – Донесся нежный голосок Мариам из-за роз.

Сулейман, усмехнувшись, сел на скамью, установленную у фонтана.

- Нет, Мари. Я помню о тебе постоянно.

- Забыл. – Капризно повторила жена, не показываясь.

- Моя родня уже поедом ест, почему у меня всего одна жена, хотя должно быть не менее трех. – Сулейман вздохнул и устало вытянул ноги. – А мне только ты нужна. Не надо мне больше жен.

Она вышла к нему – смуглая и высокая. Статную, но хрупкую, фигурку облегал дорогой кафтан, с золотой вышивкой. На шее молодой женщины красовалось колье из жемчуга и золотых монет.

Мариам подошла и присела на гравий у ног мужа.

- Ты устал, мой Сулим? – Она потянула сапог с его ноги и, сняв его, взялась за второй.

- Да, Мари. Король дает денег. Мои корабли уйдут через неделю. – Он поднялся, осторожно, словно хрупкую статуэтку, поднял жену на руки и поцеловал. – Самое большее через пару лет они вернутся и мы будет необычайно богаты!

- Мы и так богачи. – Мариам обняла мужа за шею и прильнула к его плечу. – Зачем нам столько денег?

Осторожно ступая, Сулейман пошел обратно в дом, неся жену на руках.

- Я закрою все дела, распродам флот и магазины. И мы будем путешествовать. Поедем к руссам в холодную Московию. Потом поедем к англичанам, потом к французам…Да куда захочешь туда и поедем. Но самое главное, у нас будут деньги, что бы купить дворянский титул для нас и наших детей. Им не придется стоять, низко нагнувшись перед каждым невеждой-дворянином!

Мариам удивленно посмотрела в глаза мужу:

- Может быть, вернемся на Восток? Там ты уважаемый человек.

- Толку? Там к низкородным еще хуже относятся. – Сулейман приблизился к дверям спальни и переступил порог. - А если я здесь куплю себе титул герцога, на родине, ты будешь молодой и любимой женой шаха!

Бесстрастные слуги-нубийцы плотно затворили створки дверей хозяйской спальни и замерли, сжимая рукояти огромных, богато инкрустированных, ножей, охраняя покой своих хозяев.

Ранним утром, Сулейман Атари уже был на ногах. Плотно позавтракав, он терпеливо ждал, сидя у окна.

К парадной лестнице подкатила карета, из которой выскочил рослый мужчина средних лет, одетый как моряк.

- Здравствуйте, мастер. – Вставая, поприветствовал вошедшего гостя Атари.

- Здравствуйте, господин Атари. – Моряк с достоинством поклонился. – Я прибыл сообщить вам, что эскадра готова к выходу в море раньше срока. Мы готовы выйти хоть сейчас.

Атари взволнованно дважды прошел вдоль окна.

- Это хорошие вести, мастер! Очень хорошие. – Атари подошел к столу и поднял бумагу, которую заранее подготовил и прочел с листа. – Сим, я, Сулейман Омар Ибн Атари, вручаю полную власть над своими кораблями, находящимся в походе, мастеру-капитану Гансу Майеру и утверждаю, что все его действия проводятся с моего согласия и по моему приказу и в моих интересах.

Капитан Майер склонил лобастую голову.

- Звучит, почти как каперский патент, герр Атари. – Майер позволил себе слегка улыбнуться. – Я, скорее воин, чем моряк….

Атари поспешно прервал речь капитана.

- Вы, мой дорогой, именно тот, кто должен руководить предприятием. Ван Дер Берг хороший моряк и первоклассный капитан, но мало смыслит в боевых операциях, а тем более деньги для него пыль, как для любого моряка. Поэтому вы будете руководить всеми операциями, а голландец пусть ведет корабли.

Майер вновь склонил голову в знак согласия.

- Вот, - из кипы бумаг Атари достал еще одну, - это каперский патент короля Испании. Любое судно, которое вы посчитаете опасным атакуйте. Впрочем, можете и избежать драки, все корабли эскадры весьма быстроходны. Что касается денег, предназначенных для закупки призов у храбрых конкистадоров, ими будет распоряжаться мой человек.

Атари взяв со стола серебряный колокольчик, позвонил. В дверях показалась черная физиономия нубийца-слуги.

- Пригласи Насера Таини. – Приказал Сулейман.

Почти тут же в кабинет вошел невысокий, смуглый мужчина. Черные глаза быстро ощупали немца капитана с ног до головы и остановились на лице Атари.

- Да, брат мой. – Прижав руку к сердцу, Таини поклонился.

- Это мастер-капитан Ганс Майер. – Атари представил вошедшему немца. – Это мой брат, Насер Таини, хороший купец, знающий цену деньгам и людям.

Представленные друг другу люди вежливо поклонились.

- Мастер-капитан, Насер, будет руководить всей операцией. Ты, как мы и говорили, занимаешь должность казначея. – Атари достал еще одну бумагу. – Это письмо отдашь на монетном дворе короля. Вам в карету погрузят деньги. Естественно, сам факт пребывания на борту такого количества денег должно быть тайной для всех, кроме вас двоих и капитана Ван Дер Берга.

В ответ на слова Атари молчаливый вежливый поклон.

- Тогда, до свидания. И да хранит вас Аллах!

Спустя три часа, распустив все паруса по ветру, разрезая лазурную воду мощными форштевнями, пять судов, выстроившись в линию, покинули воды Испании.

Глава 4

Эскадренный миноносец " Техас " боролся с штормовой волной. Адмирал Честер Гибсон, командующий эскадрой, присутствовал в ходовой рубке, но судном предоставил командовать капитану Астору.

Огромные волны били в рубку, обшитую бронелистами.

- Курс? - Спросил капитан Астор у штурмана Стокера.

- Сто сорок, сэр!

Капитан кивком поблагодарил штурмана и, подхватив со стола кружку с кофе, подошел к адмиралу.

- Ну, что на горизонте, Чес? - вполголоса спросил капитан Астор у адмирала, с которым был дружен еще с академии.

Гибсон угрюмо смотрел на низкое серое небо, скрестив руки на груди.

- У меня странные предчувствия, Дик. Ты ведь знаешь, я не верю ни в бога, ни в черта… Но мне не по себе.

- Почему? – Астор достал из кармана сигару и закурил.

- Семь лет назад мы здесь нашли "Каролину". Старое корыто без людей.

- Это море, Чес. Оно не прощает ошибок. Допустим, матросы перепили, передрались на палубе, и их смыло за борт. Почему нет?

- Нет, Дик, - Честер нахмурился и потер переносицу. - На этой гребаной "Каролине» я потерял одиннадцать человек экипажа.

- В смысле "потерял"? - Астор вынул сигару изо рта, удивленно подняв брови.

- Спустимся в кают-компанию, нам нужно поговорить, - адмирал развернулся на каблуках и гаркнул:

- Стокер!

- Да, сэр! - отозвался штурман.

- Примите управление, пока мы с капитаном Астором отсутствуем.

- Есть, сэр!

В каюте Гибсон уверенно подошел к бару, достал бутылку джина и плеснул в стаканы.

- Так вот, Дик, - адмирал подал стакан Астору, - примерно около полудня мой радист принял сигнал СОС "Каролины". Она была буквально в трех-четырех милях от нас. Я приказал идти к ней.

Адмирал уселся в кресло, отхлебнул джина и, поморщившись, продолжал:

- Первое, что нас насторожило - она шла полным ходом, с ходовыми огнями, и включенным светом. Абсолютно везде горел свет! Даже в, мать их, туалетах. В полдень! Тебя бы это удивило?

Астор пожал плечами. Он слушал рассказ друга очень внимательно.

- По рации, громкой связи мы приказывали «Каролине» сбросить ход и лечь в дрейф, но наши приказы никто не торопился выполнять. Судно продолжало идти полным ходом, при этом людей на палубах видно не было.

Астор залпом допил алкоголь, не поморщившись, и налил еще.

- А потом?

- Потом я приказал высадить на "Каролину" призовую группу. Ты же знаешь, у меня были лучшие штурмовики во всей эскадре. Так вот, они высадились на борт "Каролины", после осмотра доложили, что людей нет. Вообще! Нигде!

- Постой, Чес, ты меня разыгрываешь? - Астор шутливо погрозил пальцем адмиралу. - Знаю я эти байки про Бермуды и прочее.

- Какая байка, черт?! - Гибсон встал и снова повторил процедуру наполнения стакана. - Я бы сам никогда не поверил бы, если бы не видел происходящего своими глазами!

- Призовая группа смогла замедлить ход судна. Я видел их в рубке, как они там ходили. Потом внезапно началась беспорядочная пальба. Двое рейнджеров, что успели прыгнуть за борт, остались живы, остальные остались на «Каролине» навсегда.

- А эти двое? - Астор явно был заинтригован.

- Сталовски умер от передозировки наркотиков в родном Детройте, а Джошуа до сих пор в клинике для душевнобольных.

- Постой-постой. Я тогда на Гавайях был, но помню, что приходила директива, на судно....ммм.... Атаковать без предупреждения?

- Да, это было именно про "Каролину", - адмирал согласно качнул головой. - Мы выпустили из носового орудия больше пятисот снарядов ниже ватерлинии, но "Каролина" ушла.

Астор издал удивленный возглас и снабдил его вдогонку непечатным словом, от которого покраснел бы и перископ.

- Я не знаю, каким образом это ей удалось. "Фридом" тогда был самым быстрым прибрежным судном флота, сколько катеров колумбийцев мы на нем догоняли! А тут не смогли настичь старую калошу-сухогруз, - адмирал глубоко вздохнул.

- Тогда меня и списали в штаб.

- Ну, по крайней мере, ты теперь командующий округом, - Астор отсалютовал другу бокалом, улыбнувшись. - Так, а что происходило дальше с "Каролиной".

- Меньше чем через сутки эта сволочь стояла в порту Джерси!

- Этого не может быть! - Астор округлил глаза.

- Господа из штаба мне тоже так сказали, - Гибсон устало откинулся в кресле.

И добавили, что ошибаются даже адмиралы. А судно, которое мы преследовали – фикция. Его вообще не было, или я перепутал его с катером наркоторговцев. Меня конкретно тогда в дерьмо макали.

- Погоди, - Астор мотнул головой, - откуда в Атлантике колумбийцы?

- Штабу было плевать на мои показания и свидетельства экипажа. Те двое, что могли пролить свет на случившееся, лежали в лазарете в невменяемом состоянии, а позже их упекли в психушку.

Неожиданно зазвонил телефон внутренней связи.

- Астор! - ответил в трубку капитан.

- Сэр, простите, сэр. Радисты приняли сигнал бедствия.

Астор взглянул на адмирала и спросил звонившего штурмана:

- Какое судно просит помощи?

- "Каролина", сэр! – растерянно ответил Стокер.

- Взять курс на "Каролину", призовой группе быть готовой к высадке, палубные орудия - к бою! - отрывисто приказал Гибсон.

- Есть, сэр! - ответил штурман и дал отбой.

Переваливаясь на волне, "Техас" сделала разворот и понеслась в сторону терпящей бедствие "Каролины".

- Дьявол, но этого не может быть! В том же квадрате! То же судно! Дик, пускай эти ублюдки высаживаются на воду в катерах! Нельзя рисковать!

- Чес, успокойся. Все будет нормально, - Астор одним глотком осушил стакан и, достав из шкафа зюйдвестку, натянул ее на себя. - Обещаю.

Волны захлестывали палубу, тучи мелкой водяной пыли мешали дышать. Астор, выйдя наружу, поднял к глазам бинокль.

Недалеко, рукой подать, от «Техас» на волнах плясала «Каролина», озаряя волны призрачными бортовыми огнями.

- История повторяется? – Астор криво усмехнулся.

«Техас», взревев двигателями, описала полукруг около «Каролины» и сбросила ход, встав носом на волну.

- Эй! На «Каролине»! - зычно закричал в рупор Стокер.

На капитанскую палубу выскочил человек в оранжевом комбинезоне и замахал руками над головой, за его спиной в рубке что-то вдруг грохнуло.

- Эй! Снимите меня отсюда! – панически орал человек.

- Что у вас случилось? – прокричал встречный вопрос Стокер.

Но человек в комбинезоне, оглянувшись в ужасе на что-то невидимое за его спиной, вдруг сорвал спасательный круг со стены рубки и прыгнул за борт.

Спустя мгновение на капитанскую палубу «Каролины» выскочили трое человек с оружием. Перегнувшись через фальшборт и вскинув карабины, они открыли огонь по боровшемуся с волнами человеку.

- Какого хрена?! Прекратить огонь! – прокричал в рупор ничего не понимающий Стокер.

Солдаты, подняв стволы винтовок, начали с интересом разглядывать «Техас».

- Призовой группе высадиться на «Каролину», - приказал Астор.

- Дик, не нужно этого делать! – адмирал, стоявший рядом с Астором, тронул его за рукав. Капитан досадливо отмахнулся и крикнул стоящим на палубе «Каролины»:

- Стойте спокойно, иначе мы открываем огонь!

Солдаты на судне-призраке, словно по чьей-то команде, вскинули автоматы. Пули забарабанили по обшивке палуб и рубки, на «Техаси» с криками и проклятиями упали раненые, сраженные выстрелами противника.

Штурмовики, прячась за выступами волнорезов на палубе миноносца, открыли ответный огонь.

Окутавшись дымом, носовая пушка «Техас» изрыгнула пламя и дала залп по рубке «Каролины», которая сразу запылала, освещая огнем пожара бушующий океан.

- Сэр, прикажете высаживаться призовой группе? – спросил Стокер у адмирала, стоящего в укрытии, за башней палубного орудия.

- Нет! Всаживайте в эту лоханку весь боекомплект! – адмирал задрожал всем телом, и было непонятно, от чего он дрожит - от ярости или холода.

– Носовому и кормовому орудию работать по полной программе! Лично отдаю приказ на уничтожение «Каролины»!

Адмирал даже не замечал, что его трясет – от сильнейшего животного страха перед явлением, которого он не мог принять своим рассудком.

Корпус «Каролины» затрясся, застонал от ударов снарядов, которые всаживали в нее пушки «Техас». Кумулятивные снаряды пробивая сталь обшивки с диким скрежетом рвались внутри корабля, превращая судно в груду металлолома.

- Парня достали из воды? – нервно спросил адмирал, наблюдая с мрачным удовлетворением за погибающей «Каролиной».

- Так точно, сэр! Он в лазарете, – доложил Стокер.

Адмирал кивнул головой и повернулся опять к «Каролине», которая зачерпнула воды бортом и, накренившись, уходила под воду.

- Может быть, уже хватит ее расстреливать? – спросил Астор.

- Нет. Я хочу убедиться, что эта лоханка уничтожена.

От разрывов снарядов внутри корабля разлетались стекла иллюминаторов, со свистом отрывались герметичные двери, завалилась набок и оторвалась радиомачта.

«Каролина» вдруг стала ровно на киль. Дифферент на нос появился спустя секунды и начал стремительно расти. Старый сухогруз, окутанный пламенем и чадным дымом, уходил в пучину «свечой» - строго вертикально.

Из ее отсеков, не поврежденных снарядами, стремительно вырывался воздух, поднимая фонтаны воды. Пушки затихли, и почти весь экипаж «Техас» молча и торжественно наблюдал за гибелью «Каролины».

Вода начала уже заливать рубку, как вдруг из жилых отсеков выскочили люди. Взлохмаченные, полураздетые, сонные, словно только что выскочившие из постелей.

- Тонем! – кричали они и прыгали за борт.

Адмирал похолодел:

- Откуда там люди?! Откуда, я спрашиваю?!

Астор, бледный как полотно, рявкнул:

- Всех гражданских поднять на борт! – и, повернувшись к адмиралу, добавил:

- Прости, но ты больше не командуешь на этом судне.

А потом громко добавил: - Экипаж. С этого момента все приказы адмирала Гибсона не имеют силы! Всем слушать только меня!

Адмирал, нахохлившись, словно старая промокшая птица, молча наблюдал за тем, как солдаты и матросы «Техас» поднимают на шлюпки людей. В конце погрузки, когда шлюпки пошли обратно к «Техас», с досады плюнул за борт и, резко развернувшись, ушел с палубы.

В лазарете было тихо, лишь где-то далеко за переборкой слышались переговоры членов экипажа.

Судовой механик погибшей «Каролины», Николай Михайлов лежал на спине, простыня под ним намокла от крови. Большая повязка скрывала грудь и левую руку.

Гибсон подошел и посмотрел в таз, стоящий под каталкой, на которой лежал Михайлов. Три расплющенных кусочка металла и кровь говорили о ранениях, полученных русским механиком.

- Ты говоришь по-английски? – адмирал тронул за плечо раненого.

- Да, – русский с трудом разлепил спекшиеся губы.

- Что за судно мы только что потопили? – Гибсон достал сигару и закурил.

- Каролина, порт приписки Джерси.

- Численность экипажа?

- Двадцать человек.

- Кто стрелял в нас? – адмирал навис над Михайловым. – Кто? Что происходило у вас на борту?

- Я не знаю. Они появились час назад.

- Что они говорили, что делали?

- Они просто начали убивать нас. Всех подряд. Я один остался в живых.

Адмирал недовольно пыхнул сигарой.

- Ты в курсе, что сейчас наша команда вылавливает из моря ваш сброд, как фрикадельки из супа?

- Кого «вылавливают»? – парень, с шевроном «чиф инженер», приподнялся на локтях.

- Ваш экипаж. – Гибсон, оглянувшись, подтянул замеченный табурет к себе и сел.

– Давай, сынок, рассказывай, как все было.

Механик откинулся на кушетку и слабым голосом попросил:

- Сигарету.

"Каролина", дрожа всем корпусом, отвалила от причала, и скоро Нью-Йорк исчез в утренней дымке.

Экипаж разбрелся по судну, занимаясь собственными делами. Гремя машиной и шлепая винтом по воде (штурмана забыли набрать балласт), «Каролина» двинулась почти строго на юг.

На третьи сутки я смог отладить и настроить машину.

Поднявшись из «подвала» машинного отделения наверх, совершенно случайно столкнулся с одним парнем из палубной команды, бельгийцем – Акселем Энцо, с которым я работал когда-то на одном из предыдущих рейсов.

- Ник! – Аксель широко улыбнулся, разведя руки в стороны.

Он явно подавил в себе желание обнять меня, покосившись на оранжевый комбинезон с табличкой на груди «чиф инженер».

- Акс! – я же мог себе позволить его обнять. – Дружище! Как тебя занесло на эту калошу?

- Все никак не мог пристроиться в Штатах. Потом кончились деньги. И вот я тут - в качестве боцмана.

Я похлопал его по плечу:

- Пойдем ко мне, старик, накатим по сотне грамм.

Аксель вдруг вытянулся, руки по швам, и деревянным голосом проговорил:

- Да, сэр!

Я медленно повернулся и увидел спускающегося по трапу старпома.

- Ок, Аксель. Вы свободны, можете идти, - и я повернулся к боцману, приветствуя его.

Дружба дружбой, как говорится, но служба – врозь.

Старпом подошел ко мне и встал рядом.

- Вы знакомы с Акселем, – старпом не спрашивал, а утверждал.

Я пожал плечами, скрывать тут было нечего.

- Простите, чиф, но правила плавания… - начал было он, но я грубовато его прервал:

- Бросьте. Нет смысла мне цитировать Правила.

Старпом, криво усмехнувшись, удалился.

Вечером, после вахты, я пригласил Акселя посидеть у себя в каюте, под бутылочку виски.

Мы развалились в креслах и травили друг другу разнообразные байки из прошлого, покуривая сигары и потягивая виски со льдом из запотевших стаканов.

Около полуночи, когда Аксель уже собирался уходить, судно вдруг крепко тряхнуло. По корпусу прошла сильная дрожь, последовал удар в носовую часть. Все, что не было прикреплено, тут же полетело на палубу. С грохотом опрокинулся платяной шкаф в моей спальне, не прикрученный к стене.

- Сели на мель! – заорал Аксель, поднимаясь на ноги.

- Какая, нахрен, мель, Акс? – я ничего не понимал. – Посреди океана?!

Не сговариваясь, мы рванули к иллюминаторам.

По поверхности океана и палубе «Каролины» шарили лучи прожекторов, тьма обступала судно со всех сторон.

- Палубной команде в полном составе, подняться наверх! – Приказал голос старпома из динамиков внутренней связи.

- Что за черт? – в недоумении выругался Аксель, открывая дверь.

Второй удар, более мощный, сбил нас с ног, переборки жалобно заскрипели, замолкла машина. Судно погрузилось во тьму.

- Электромеханик, срочно в машинное отделение! – истерически завизжал старпом по связи.

- Волнуется, – я усмехнулся и поднялся на ноги. Несмотря на внешнее спокойствие, я был близок к панике. Во что мы могли врезаться в пустом океане? Это же, не автобан!

Аварийное освещение включилось, по полутемным коридорам металась команда. На ходу натягивая спасательные жилеты, куртки, обувь, люди неслись с инструментами, фонарями. По внутренней связи слышались крики и ругань. Отдающее приказы начальство несколько раз в минуту отменяли приказы, диктуя новые.

-

Такая неразбериха бывает лишь в экстремальных ситуациях, в недружном, чужеродном экипаже, не понимающим друг друга с полуслова.

Я спустился в машинное отделение. У электрощита сидел серб- электромеханик – Серж, в окружении помощников - электриков.

- Как дела, Серж? – я старался быть спокойным.

- Все отлично, чиф, - Серж грустно улыбнулся, - выгорела токоведущая шина.

- Как быстро сможем исправить?

- Полчаса, час, чиф. Не больше

- Ок, занимайтесь. Если нужна помощь, обращайся.

Я закурил сигарету, молча слушая мат и крики, доносившиеся из коридоров надстройки.

Спустя полчаса в коридорах вспыхнул свет.

- Чиф! – Серж сиял как сковородка. – Свет, чиф!

- Серж, с меня премия в виде бутылки виски, – я облегченно вздохнул.

Взяв в руки рацию, запросил:

- Мостик машине.

Радиоэфир хрипел помехами, рубка молчала. В тишине, к грохоту машины мы уже давно привыкли, вдруг раздались несколько автоматных очередей. Затем еще и еще. Потом все стихло.

- Мостик машине. – Повторил я в рацию, в ответ по коридорам вновь раздались звуки выстрелов.

- Чиф, там что-то неладное происходит, – Серж подошел ко мне. – Позволь, чиф, мои парни все разведают?

Я достал из кармана комбинезона маленькую рацию и настроил ее на свободный канал. Невысокий, плотный, не знакомый мне электрик, явно не говорящий по-английски, достал свою рацию и, взглянув на табло моей, настроился на тот же канал.

Продолжение следует...

Написал давно и выкладывал на другом ресурсе. Но отредактированную версию пока никто, кроме жены, не читал. Дополнено новыми главами и историями некоторых героев.

Лимит знаков не дает выложить полностью. По мере читательского спроса, буду выкладывать остальное.

Приятного чтения.

Ваш БеSпалева

Я сидел на остывающем песке пляжа, там, где 227-я пляжная упирается в океан, и тянул из горлышка водку, купленную в полуподвальном магазинчике на 41-ой стрит.

Океан дышал ровно и тяжко, медленно перекатывая валы прибоя.

Моя жизнь рушилась на глазах. Еще вчера я был счастливчиком, поймавшим удачу за хвост, получившим выгодное предложение работы в иностранной судоходной компании. Сейчас я стал простым бомжом в Америке, стране тысяч возможностей.

Меня не радовали красоты Нью-Йорка - ни океан, мечта моей жизни, ни красивый закат, ни чайки, смеющиеся над головой.

Я пил водку, не чувствуя ее вкуса и понимал, что упустил свои шансы на удачу.

Глава 1.

Легко оторвавшись от взлетной полосы, «Боинг» начал стремительно набирать высоту.

- Желаете напитки? - симпатичная стюардесса улыбалась мне, как старому знакомому.

- Сок, пожалуйста.

Потягивая из стаканчика терпкий яблочный сок с мякотью, я смотрел в иллюминатор.

Под крылом самолета комьями пушистой ваты плыли облака. Иногда в просветах между ними проглядывала сочная зелень земной поверхности.

Посадка во Франкфурте-на-Майне. Салон наполнился дородными американцами и собирающимися на отдых немцами.

И снова взлет. Спустя некоторое время под крылом «Боинга» заблестела гладь океана.

Мое сердце бешено колотилось в предвкушении чего-то нового, неизведанного и чарующе притягательного.

Терминал аэропорта Нью-Йорка поразил размерами, красотой и качеством сервиса. Не было бестолковой суеты, отсутствовали люди с табличками на груди "такси, недорого". А главное, не было вездесущих эмигрантов с кучей детей и чемоданов.

Даже полицейские приветливо улыбались мне - человеку, которого видели впервые в жизни.

У дверей, выходящих в город, немолодой чернокожий, одетый как швейцар у гостиницы "Метрополь", спросил, улыбаясь:

- Такси, сэр?

Он приглашающее распахнул дверцу "йелоу каб"

- Да, спасибо, - ответил я и сунул ему долларовую бумажку.

- Блэк Том роад, пожалуйста, - я назвал таксисту адрес цели моего перелета.

Здание с огромной вывеской "Нью Лайн Вайв" на фасаде долго искать не пришлось.

Красивая девушка на рецепшене, заглянув в документы, поднялась вместе со мной на восьмой этаж.

- О! Николай! - из-за стола привстал мистер Смитт, человек, с которым я обсуждал варианты работы – посредник крюинговой компании.

- Я ждал Вас вчера. Но Вы опоздали, - он сокрушенно покачал головой, а меня словно ошпарило кипятком с ног до головы.

- Как опоздал?

- Обычно, как опаздывают люди, - Смитт сел вновь за свой стол и побарабанил кончиками пальцев по вороху бумаг, лежавших на столе. - Судно "Адвентур", работа на котором вам предлагалась, вчера вышло в рейс. К причалу «Адвентур» встанет только к концу лета. Увы.

- Как же так? Мы заключали с вами предварительное соглашение! - загорячился я. - Вы не могли со мной так поступить!

- Извините, но мы с Вами не заключали никаких письменных договоров. Да, Вам был предоставлен шанс. Но вы его упустили, на судно был взят другой человек, - и Смитт равнодушно пожал плечами, всем видом показывая, что разговор закончен.

- Постойте, но Вы и не оговаривали точных сроков, обещая, что судно будет стоять в порту еще неделю. Прошло всего четыре дня! - я был не то что огорошен новостью, а просто раздавлен.

- Мистер Михайлоф, я ничем не могу Вам помочь, наша компания лишь крюинговое агенство и не более. Вас проводить?

- Я потратил на дорогу весьма солидную сумму, и Вы обещали мне возместить оплату проезда!

- Если бы Вы были более внимательны, то прочли, что компания возмещает стоимость проезда до места работы только своим сотрудникам, к которым Вы, увы, не относитесь, - сухо отчеканил Смит и начал подниматься, явно желая распрощаться со мной как можно быстрей.

До меня дошли его слова.

Перегнувшись через стол, я ударил Смитта в лицо кулаком, от чего он опрокинулся навзничь, стукнувшись затылком об ковер, но сознания не потерял и заверещал, как резаный:

- Охрана!

Через пару часов я сидел в полицейском в участке и рассказывал о своих злоключениях сержанту, который кивал и неторопливо записывал мои показания. .

- Что ж, парень. Ты крупно влип, - сержант достал пачку сигарет и протянул мне, предлагая закурить.

- Что мне теперь делать, сэр? – Угрюмо спросил я полицейского.

- Это как повезет, - он пожал плечами. - Но в нашей стране, никому не позволено бить другого человека по лицу за нарушение контракта или обещания. Сигареты оставь себе, - показал он жестом на пачку.

- Он обманул меня! - моему негодованию не было предела.

- Подай иск в суд на него. - Флегматично парировал коп. - Но бить ты не имел права.

Потом отложил ручку, взглянул на мой многострадальный, сломанный в прошлых боях, нос и заинтересованно спросил:

- Боксер?

- Да, КМС. Потом я понял, что аббревиатура ему непонятна и расшифровал:

- Побеждал на соревнованиях в пределах страны.

- Ха, сынок, не кисло ты ему по роже съездил! Уважаю! - Полицейский потряс мою руку и добавил: - Сейчас придет твой нанятый консульством адвокат, говно конечно, а не адвокат, но все, же лучше чем, ни чего.

Глава 2

Патрульное отделение мастер-сержанта Стивена Солсберри, поднимая ботинками облака ядовито-красной пыли, двигалось в сторону базара. Солдаты водили стволами по сторонам, выискивая возможного противника, на их лицах, покрытых пылью и потом, было выражение полной безнадеги.

Лениво брехали худые, грязные, местные собаки. Смрадно чадили остовы покореженных и простреленных машин и полуразрушенных снарядами домов. Город словно вымер, ожидая новых боев.

Компания США в Сомали непозволительно затягивалась, что не могло не раздражать командование и союзников. Но что поделать, если советские военные советники натаскали здешнее ополчение на ведение настоящей партизанской войны? Весь принцип которой сводился к одному правилу – правил нет. Теперь оставалось всего два выхода из создавшегося положения – или позорно отступить, понеся огромные как финансовые, так и потери личного состава армии, или продолжать вести невыгодную, затяжную войну с призраками, которая забирала много жизней и денег. Как никогда престиж армии США был близок к краху.

- Все катится к чертям собачьим. – Мастер-сержант смачно сплюнул себе под ноги. – Нам надерают задницу как малышам!

- Сэр, разрешите вопрос? – Щуплый радист-стрелок Том Рейн, подтянул ремень винтовки и шмыгнул носом.

- Валяй, Томми. – Любил Солсберри иногда звать своих солдат, как сыновей, уменьшительно-ласкательными именами.

- Если нам надерают задницу почему бы тогда не отступить, сэр? Перегруппироваться…

Мастер-сержант резко повернулся к Рейну, под суровым взглядом, субтильный солдат, стал еще меньше. Все патрульное отделение замерло в ожидании бури, все знали, мастер-сержант Стивен Солсберри не любил отступать.

- Я понял, сэр. – Еле пролепетал Том.

- Мы - элита вооруженных сил США! Мы - морские пехотинцы! Мы отступим?

- Ху! – Рявкнуло разом отделение.

- Мы потерпим поражение? – Мастер-сержант улыбался.

- Ху! – Вновь взревело двенадцать глоток.

- Мы предадим своих? – Вновь задал вопрос командир.

- Ху! – В глазах солдат появился блеск.

- Так то. – Хмыкнул Стивен и махнул рукой. – Двинулись.

Отделение продолжило путь. На оперативной карте маршрут был отмечен тремя точками – ратуша, рынок, ратуша. Весь путь, в виде подковы, лежал через жилые кварталы, лояльно настроенные к солдатам США.

В этих кварталах жили, в основном, торговцы с рынка и им война была лишь на руку. Любой дефицит, возникший из-за боев в той или иной области страны, означал для них большие барыши. Но место торговли – центр столицы, торгаши охраняли как зеницу ока, нанимая банды оборванцев, гордо именуемым ополчением.

Ополченцы, часто босиком, безо всего, что требуется на современной войне – бронежилет, каска, разгрузочный жилет, рация – вооруженные старыми автоматами Калашникова, с парой запасных магазинов в карманах драных шорт, за поясом которых неизменное мачете, находящиеся постоянно под «кайфом», однако, были достаточно грозной силой для воров и маленьких отрядов повстанцев, шнырявших по стране в поисках легкой наживы.

Взвизгнув покрышками по остаткам асфальта, из прилегающей улицы, к отделению лихо подкатил Хаммер-разведчик с пулеметом на крыше.

- Стив, дружище! – Из Хаммера на землю спрыгнул плотный крепыш, с лейтенантскими погонами.

- Сэр! Отделение! Внимание! Лейтенант! – Мастер-сержант вытянулся в струнку, его примеру последовало все отделение. – Рад вас видеть в полном здравии.

- Старый ты черт, Стив! – Лейтенант приобнял сержанта за плечи и вяло махнул солдатам. – Привал, бойцы.

Отделение, мгновенно рассыпавшись по улице, заняло наиболее выгодные позиции. В тени.

- Рассказывай, Стив, как ты очутился в этой заднице мира?

Они присели на землю в тени борта Хаммера, прислонив винтовки, сняли каски.

- Так как и большинство – добровольцем. – Мастер-сержант вздохнул. – Жена ушла, дети выросли, что мне еще делать, Уолт?

- Гнать твой чертов самогон! – Рассмеялся лейтенант. – Я помню, на базе, в Норфолке, мы часто его дегустировали. Кстати, хочешь пива?

Мастер-сержант отрицательно мотнул головой:

- Нет, солдаты меня не поймут.

Уолтер задумчиво почесал затылок и усмехнулся:

- Ну и для солдат найдем. Эй, Гарри, тащи сюда два ящика «Бада»! – Поднявшись во весь свой немаленький рост, лейтенант приказным тоном возвестил. – Отделение ко мне, марш!

В миг, перед Хаммером построилось двенадцать солдат.

- Гордость дяди Сэма. Элита. – Лейтенант прошелся перед строем, заложив руки за спину. – Парни, я очень уважаю вашего командира, мы служили вместе в Норфолке. Он вас хвалит, а это многого стоит, поверьте мне, я знаю. Поэтому, каждому из вашего доблестного отделения я выделяю по паре трофейного холодного пива.

- Ху! – Радостно улыбаясь, взвыло отделение.

Гарри, водитель Хаммера, раздавал солдатом пиво в запотевших банках, а лейтенант, сев вновь в тень машины, развернул на коленях карту.

- Стив, тут пока тихо, - палец Уолтера повел по маршруту патрульного отделения, - но болтается пара десятков ублюдков, похожих на повстанцев. Уж больно морды у них противные.

Мастер-сержант, прихлебывая холодное пиво, отмечал на своей карте сводки с картой разведывательного патруля.

- Тут и тут, - указал на въезды рынка лейтенант, - скопление машин. Черт их знает, толи они действительно такие тупые, что разъехаться не могут, толи готовятся к чему-то. Один хрен, я уже отрапортовал в штаб, через десять минут придет тяжелая техника.

Спустя пять минут на землю полетели мятые пивные банки. Лейтенант и мастер-сержант поднялись.

- Стив, я здесь всего второй день. – Лейтенант натянул на голову каску. – Я в разведбатальоне, заходи как-нибудь вечерком, посидим выпьем.

- Хорошо, Уолт. – Мастер-сержант улыбнулся, но услышав шаги солдат за своей спиной рявкнул. – Так точно, сэр! Отделение, внимание!

- Мой позывной Дикий, Стив. – Уолтер влез на место стрелка в Хаммере и похлопал по стволу крупнокалиберного пулемета. – Если что – зови, люблю пострелять из нашего Бобби. Сигнал тревоги, как обычно, красная ракета. Ты в этом районе один, так что мы не ошибемся.

Подняв облако пыли, разведпатруль умчался в сторону ратуши, оставив отделение мастер-сержанта Стива Солсберри один на один с городом.

Патрульное отделение вновь рассыпалось по дороге, занимая тротуары, вытянулось в линию, и двинулось в сторону рынка.

- Сэр, а вы служили в Норфолке? – Пулеметчик, Джим Харвэл, запросто задал вопрос мастер-сержанту.

- Да. – Стивен чуть осоловел от выпитого пива и жары. – Рота специальной охраны судов. Призовая группа, другими словами.

Солдаты удивленно-восхищенно посвистали, пронесся одобрительный гул голосов.

- Так вы абордажник, сэр? – Джим Харвэл почтительно обратился вновь к командиру.

Мастер-сержант закурил и сплюнул табачную крошку в пыль:

- Теперь это называется призовая команда, Джимми.

- О да, сэр, я тоже буду руководить такой группой. – Пулеметчик помотал лысой головой.

- Каску напяль, а то вместо группы будешь червями руководить. – Хмыкнул мастер-сержант.

Отделение вступило на базарную площадь. Несмотря на разгар дня, рынок был пуст, в привычном смысле. Не носились детишки, не орали зазывалы. Отсутствовали носильщики с огромными тюками на голове.

Глаза Стива Солсберри выхватили какое-то движение впереди, в метрах пятидесяти, и он, не раздумывая ни секунды, заорал:

- Контакт!

Словно в ответ на его крик, из окон второго этажа дома, заработал пулемет. Воздух тут же наполнился пылью, криками, грохотом и кучей летящего смертоносного железа.

Как всегда, первые потери самые тяжелые. Посреди улицы, на самом видном и простреливаемом месте, лицом вниз лежало тщедушное тело Тома Рейна – связиста. Рация на его спине дымилась, а под телом расплывалось огромное кровавое пятно. Половина лица пропала, оставшаяся выражала неподдельное удивление.

Мастер-сержант вытащил ракетницу и, переломив ствол, сунул патрон. В небо взвилась красная ракета, Солсберри окинул быстрым взглядом улицу.

- Палмер, в лавочку направо от тебя, быстро! Стреляй по всему, что не одето в нашу форму! Креппо, гараж!

Палмер, дико озираясь рванулся к зданию и растянулся в пыли, споткнувшись о камень. Винтовка выскочила из его рук. Мастер-сержант досадливо поморщился – зятек полковника был еще хуже, чем о нем думал Солсберри.

На ком отдыхал глаз старого сержанта, так на Креппо - высокий, итальянского происхождения снайпер, легко оторвавшись от земли, прошмыгнул в тень гаража и, в секунды взлетев на крышу, распластался и открыл огонь.

- Харвэл, фонтан!

Джим, перемахнув через машину, за которой он лежал, подбежал к сухому фонтану и запрыгнул в его чашу.

Звонко щелкнули отстегиваемые сошки, привычно и удобно приклад вложился в плечо. Правый глаз сфокусировался на целике, палец мягко прижался к спусковому крючку. Ствол пулемета пошел влево нащупывая цели.

Цель первая – низенький парнишка в одних шортах, обмотанный пулеметными лентами, с АК в руках. Пулемет задергался, выплевывая пули, которые легко прошив тело цели, стали крошить торговые палатки за спиной врага.

Джим повел стволом вправо. Вот и вторая цель – здоровая детина с РПГ. Целит, гад, в фонтан, похоже. Длинной очередью Джим срезал боевика.

РПГ упал на землю и сработал. Реактивный снаряд, с диким свистом, выскочил из тубуса гранатомета и устремился ввысь.

Дно фонтана быстро стало покрываться слоем гильз, рюкзак Джима становился легче с каждой минутой. Быстро пересчитав пустые короба от патронов, рядовой Харвэл понял, что патронов ему осталось всего на две, максимум три, минуты боя.

- Большой Джим! – Сорванным голосом закричал мастер-сержант. – Харвэл, твою мать!

Перевалившись через край фонтана и капот сгоревшей машины, Джим сел около Солсберри.

- Да, сэр!

- С боеприпасами как? Есть еще? Ок, Джим, займи вон там, - палец сержанта метнулся ввысь, указывая на второй этаж углового магазина, - позицию. И дави этих ублюдков изо всех своих сил.

- Есть, сэр!

- Наш отход в твоих руках. – Мастер-сержант грустно посмотрел в лицо пулеметчику.

В глазах своего командира Джим Харви прочел свой смертный приговор.

По улице, от рынка в сторону центра, напирала огромная толпа сомалийских повстанцев. Простуженно кашляя, ручные пулеметы Калашникова, посылали один за другим пули калибра семь шестьдесят два. Рвались гранаты, ухали страшно, закладывая уши, выстрелы подствольных гранатометов.

- Так тому и быть, сэр! – Джим белозубо улыбнулся. – Вы еще увидите меня командиром на флоте, сэр!

- С Богом, Джимми.

Оторвавшись от металла машины, Джим понесся зигзагом через улицу. Вслед ему противник уплотнил огонь, пули крошили кирпич, щепили дерево оконных рам и дверей. Но Джим уже скрылся в лавке на первом этаже.

Спустя секунды на втором этаже, из окна, заработал пулемет Джима.

Отделение Харвэла начало отступление, выводя из-под огня сначала раненых.

Дон Палмер, зять полковника Кортни, должен был пару раз пойти в патруль с отделением Харвэла, схватить очередную лычку и отправится в школу для младшего офицерского состава.

А после полковник Кортни, наверняка к тому времени генерал Кортни, нажмет нужные кнопки, потянет нужные ниточки и, вот, Дональд Палмер, сын простого фермера из Массачусетса, уже майор морской пехоты в штабе округа или, на крайний случай, шериф полиции, ставшего родным, Джерси. Ветеранам войны везде зеленый свет, да и связи тестя – мощный стимул.

Но вот незадача! Надо же, в первый же патруль отделение нарвалось на банду проклятых негров, несущихся к ратуше.

Дон матерился и молился в душе ежесекундно, сидя в лавочке на полу. Его штаны стали влажными, как и пол под ними. Вокруг свистели пули и осколки, а Дон плакал и думал о майорских погонах с ненавистью.

Что толку, если вместо блестящей карьеры, он получит блестящую медаль и не менее блестящие похороны?

Да к черту все! Дон думал не долго. Оттопырив безымянный палец и мизинец на левой руке, примерившись, выстрелил из нештатного, личного «Браунинга». Тренькнула гильза по кафелю, над выпавшим из руки ствола потянулся горьковатый дымок.

В это момент в лавочку, словно бог войны, влетел, сопровождаемый вихрем пуль и каменной крошки, Джим Харвэл.

Один, сидящий скрючившийся на грязном кафеле, сжимающий окровавленную ладонь, и второй, стоящий в полный рост, окутанный дымом и пылью, оба, смотрели друг на друга. Один с мольбой, другой с презрением.

- Вали в обоз, самострел.

- Джим! Я, правда, случайно… - Дон всхлипнул.

- Плевать. – Рявкнул Харвэл, поднимая винтовку Палмера. – Ого! Нетронутый боезапас, боец. Магазины сюда давай!

Охая от боли в руке, извиняясь и чуть не плача о «досадной случайности», Дон отдал все свои боеприпасы.

- Я прослежу, сука, что бы ты огреб сполна. – Пообещал Харвэл и понесся вверх по лестнице.

Сверху застучал пулемет Харвэла, сквозь щели дощатого пола, на голову Дона Палмера посыпались гильзы.

Постанывая Палмер, поднялся, лихорадочно раздумывая, как поступить. С самострелами в армии поступали круто, ведь это хуже дезертирства, которое еще можно оправдать в глазах других солдат. При самостреле, пощады можно было не ждать ни со стороны офицеров, ни сочувствия среди солдат. Дон с ужасом понял – лучше быть мертвецом, чем самострелом. Да о чем он думал?!

Хватануть пулю на улице? Выход? Несомненно!

Он осторожно выглянул из-за косяка двери на улицу. Серо-желтые рюкзаки и каски солдат его отделения, мелькали уже в доброй сотне метров от лавочки. Закладывая петли, двигаясь зигзагами, укрываясь и отстреливаясь, они удалялись в сторону ратуши.

Палмер посмотрел в обратную сторону. Измазанные известкой черные лица боевиков были уже в десяти метрах. Выходить, похоже, не было смысла, повстанцы через пару минут сами войдут в лавочку.

«Теперь точно каюк!» - обреченно подумал Палмер и осел на гору битого кирпича у стены. Ему сейчас было жаль собственной загубленной жизни. Что он видел в ней? Склочная, страшная жена, на которой он женился из-за связей ее отца? Или побои и издевательства одноклассников? А может быть стоило вспомнить пьяницу-отца и его кулаки?

Нет. Ничего хорошего Дональд Палмер не видел в этой жизни. И сдохнет он здесь, как и жил – погано и с позором! Горячие слезы сами собой покатились из глаз от жалости к самому себе.

На втором этаже Харвэл отбросил уже бесполезный пулемет и вскинул винтовку.

«Вот кому хорошо! – С завистью подумал Дон. – Ему же плевать на все. Сдохнет героем. Семья получит медаль и к обычному пособию еще пару сотен баксов в месяц и все будут довольны»

В проем двери неожиданно вбежал крупный негр и встал как вкопанный, увидев Палмера, сидящего у стены.

Рука Дона, все еще сжимающая «Браунинг», автоматически взлетела вверх. Две пули, которые выпустил Дон, пробили горло и грудь повстанца. Негр повалился вниз лицом и страшно захрипел, напугав Палмера.

Дон удивленно осмотрел пистолет в своей руке. Он и не подозревал, какая сила у него в руках. Дону вдруг стало все ясно – он умеет убивать, а главное – ему это понравилось! Плевать на жену и побои! Плевать на того «героя» наверху! На все плевать!

Дон потянулся и, ухватив негра за кисть руки, подтянул труп к себе.

Автомат, не Бог весть какой, но вроде в рабочем состоянии, три магазина к нему. Две гранаты, явно русского происхождения.

- Живем! – Плотоядно улыбнулся Палмер, наводя дуло Калашникова на проем двери.

Одна за другой гранаты вылетели на улицу. Раздалось два взрыва и Палмер, с перекошенным от злости, специально измазанным кровью врага лицом, выскочил на улицу. Калашников задергался в руках, зло защелкал затвором, выбрасывая горячие гильзы.

Харвэл, удивленно посмотрел вниз и увидел как самострел, не кланяясь пулям, шел вперед к рынку, расстреливая в боевиков. Быстро меняя магазины, не переставая вести огонь.

В автомате скоро кончились патроны, Палмер отбросил его в сторону и поднял с очередного трупа другой автомат.

Краем глаза Дон заметил движение справа сзади себя. Мгновенно отреагировав, он, разворачиваясь, стал на одно колено.

- Дон! Свои! – Крикнул Харвэл, поднимая ствол винтовки вверх.

Дон, в запале боя, чуть не выстрелил в пулеметчика. Только сейчас Палмер заметил давящую тишину и отсутствие живых целей.

- Все, Дон. Ты прогнал их. – Харвэл подошел вплотную. – Ты молодец, парень. Клянусь, на рапорте скажу, что пальцы результат попадания пули убитого тобой негритоса и это произошло на моих глазах.

Дон посмотрел на чумазое лицо Харвэла и ощутил прилив братской любви к этому огромному мужику.

- Спасибо, Джим. Спасибо, дружище.

- Пошли, старик, нам еще топать пару километров. – Джим приобнял Дона за плечи и они двинулись в сторону ратуши.

Вечерний рапорт был похож скорее на чествование героев. Смущенные Палмер и Харвэл стояли перед строем, когда полковник Сильверс зачитывал приказ по части:

- Рядовые Харвэл и Палмер, рискуя собственными жизнями обеспечили отход своего отделения из под огня и обратили в бегство противника, большую часть живой силы которого они уничтожили используя штатное и трофейное оружие. В связи с этим, командование группировкой сил решило наградить рядового Палмера и рядового Харвэла медалями за отвагу, а так же представить к внеочередному воинскому званию капрал. Поздравляю, морпехи!

Обоих героев отправили в госпиталь. У Палмера после боя обнаружилось легкое осколочное ранение руки, не считая пальцев. Харвэл же во время боя схватил пулю в мякоть левой руки.

В тишине и прохладе лазаретной палатки лежа на белоснежной, пахнущей порошком, подушке, Дон Палмер вновь и вновь предавался воспоминаниям о прошедшем бое.

- Джим, - позвал он тихо посапывающего Харвэла, - Джим, дружище.

Харвэл просыпаясь, повернулся на спину и уставился на потолок палатки.

- Чего тебе, Дон?

- Джим, ты что чувствовал когда их убивал? – Палмер сел на койке.

- Да ничего особенного. – Джим нахмурился. – Жалость, наверное.

Парлмер поерзал и закурил.

- А мне понравилось.

Харвэл сел тоже.

- Понравилось? – Удивленно протянул он. – Понравилось? Ты что? Больной что ли?

- Джим, ты ничерта не понимаешь! Меня всегда били. Я был самый маленький в классе, да и в старшей школе мне всегда доставалось. – Палмер, почему-то решил открыться. – Понимаешь? Отец во всем виноват, наверное. Он меня не любил и бил. Я у мамы от первого брака. А отец, вернее отчим, фермер. Он и мои братья огромные, а я нет. Вот мне и доставалось. Понимаешь?

Харвэл сел, наклонил набок голову и внимательно посмотрел на Палмера.

- Понимаю.

- Вот. А теперь я понял, осознал, почему меня били. Я боялся умереть. А теперь не боюсь. Понимаешь? Я перестал бояться. Я сам кого хочешь могу отправить на тот свет!

Харвэл встал и прошелся по палатке, разминая затекшее тело.

- Я не психолог, Дон, но я твердо уверен, с башкой у тебя не все в порядке.

- Да пошел ты, капрал Харвэл. – Дон встал на ноги.

- Ну да. Больной ты, а я пошел нахер. – Джим рассмеялся. – Толково, ничего не скаже…

Хлесткий удар Палмера прервал Джима. Спустя минуту, катаясь по полу они молотили друг друга. Окровавленные бинты, сорванные в запале драки, покрывали пол палатки. Из ран хлестала кровь, заливая все вокруг.

Наконец Харвэлу удалось заломить руки Дона и связать их бинтом с собственной руки.

Привалившись спиной к дужке кровати, Джим, достал с тумбочки сигарету и закурил.

- Дон, - обратился он к лежащему на полу Палмеру. – Я понял тебя. Ей Богу, мужик, я тебя понял. Я не поверил своим глазам, когда смотрел на тебя сверху. Ты был таким, мать твою, разным. Там внизу до и после.

Харвэл сплюнул кровь.

- Сначала ты был конченной сукой-самострелом, а потом героем. Правда! Героем! - Джим вдавил недокуренную сигарету в лужицу крови на полу и встал. – Теперь я все понял про тебя. Я сейчас тебя развяжу, только не лезь в драку.

Бинт соскользнул с запястий Палмера. Дон сел на полу по-турецки скрестив ноги и посмотрел на Харвэла.

- Понял, значит?

- Ну да, понял. Избави Боже с таким долбанутым как ты служить. И, если не хочешь огласки, переводись.

Глаза Дона Палмера сузились.

- Шантажируешь?

- Предупреждаю. О твоих пальцах никто не спросил, но спросят. Если ты к тому времени не подашь рапорт о переводе, я все выложу как есть, а там будь что будет.

Дон внимательно разглядывал свою изуродованную левую ладонь.

- Мне светит перевод только в военную полицию.

- Там тоже карьеру можно сделать, Дон.

И вновь они смотрели друг на друга. Один стоя и с презрением, другой сидя и с мольбой.

Полковник Сильверс, внимательно посмотрел в лицо Палмера.

- Дон, вы теперь капрал, причем заслуженно. Я готов подписать ваш рапорт. Только не могу понять одного. С вашими ранениями только пенсия, а вы рветесь служить в военной полиции. Почему?

- Сэр, я не желаю овладевать весьма почетной профессией фермера, сэр. А это мне светит, если я вернусь домой.

Полковник весело рассмеялся, откинувшись в кресле.

- Хрена с два, Палмер! Полковник Кортни не допустит этого. Поверь, сынок! Да и военная полиция как кусок дерьма на мундире нашей армии. Но если ты хочешь продолжать я готов.

- Да, сэр. Выбор у меня не велик.

Полковник Сильверс размашисто подписал рапорт капрала Палмера.

Капрал Дон Палмер, с медалью за отвагу на груди, сидел на своей сумке у взлетной полосы, ожидая вертолет.

Джим Харвэл, облаченный в боевую форму, с пулеметом наперевес, остановился около Палмера.

- Здорово Дон.

- И тебе не хворать.

- Дон, ты выполнил свое обязательство, а я выполню свое. Никто и никогда не узнает правды.

- Иди к черту, Джимми. Просто проваливай. – Усталым голосом посоветовал Дон.

- Прощай, Палмер.

Джим круто повернувшись пошагал прочь.

- Когда-нибудь, Джим Харвэл, я тебя прикончу. Будь спокоен, я это сделаю. – Прошептал Дон Палмер, глядя в спину уходящему Харвэлу.

Глава 3

Адвокат Саймонс, человек, словно сошедший с рекламного плаката о счастливой Америке - строгий костюм, галстук, темные очки, - узнав причину конфликта, довольно улыбнулся и предложил выдвинуть встречный иск. Разве меня были варианты?

Почти весь день, сидя в комнате допросов, я отвечал на вопросы следователя, адвоката, потом опять следователя. Ждал чего-то, пил кофе и курил.

Ближе к вечеру в комнату вошел сержант, который общался со мной первым.

- Мистер Михайлоф, вам повезло - адвокат смог замять вопрос об уголовном преследовании, внеся за вас залог. Символическую сумму. Поэтому вас сейчас освободят, но воздержитесь применять физическую силу в такого рода обстоятельствах. Ок?

С наслаждением вздохнув воздух Нью-Йорка на пороге департамента полиции, я задумался. Еще утром я пребывал в радужном настроении, полагая, что у меня есть работа, перспектива и надежды на будущее. Сейчас же у меня не было ничего.

Впрочем, кое-какая наличность в запасе осталась. Восемьсот долларов купюрами, которые мне вернули в участке, и около тысячи на карте. Можно, в крайнем случае, позвонить друзьям-морякам в Канаде. Иначе говоря – жизнь хоть и непростая штука, но не такая уж и страшная.

Теперь я сидел на пляже и глотал водку. По мере того как количество водки уменьшалось в бутылке, поднималось мое настроение.

Я лег на теплый еще песок и посмотрел на небо. Я рассматривал звезды, проступающие на еще не темном небе, и думал.

Для начала! Этот рассказ был от аккаунта Killthepoet, но дело в том, что это был мой аккаунт и я хотел начать все,как говорится, с чистого листа. Это вы поймете потому, что в дальнейшем будут опубликованы новые произведения. Приятного прочтения!

- Максим? Хм... Надо вспомнить. Помню, мы с ним в восемьдесят девятом от соседской собаки бежали под хмельком и после этого я долго хромала. Но, зато весело было. Он меня тогда еще прямо в квартиру на руках донес. Чуть не упали на лестнице, однако не суждено мне было еще одну травму получить. Тогда это казалось смешным приключением. Эх, сейчас бы с радостью еще бы в такое приключение попала!

- А еще что о Максиме Антоновиче расскажете?

- Человеком он, знаешь, был хорошим, светлым. И это я говорю сейчас не в силу традиции, а искренне, искренне. Помогал, когда просили, не отказывал. Ой, а шутки его - это вообще нечто! Помню, играли мы как-то всей группой в бадминтон. Так он когда анекдот про сапожника с овцой рассказал, так мы все валялись минут пять от смеха, никто даже играть не мог, глаза слезились. Да, веселый был парень. И даже очень смущался и стеснялся, когда попросил одолжить несколько тысяч рублей на холодильник, ибо его вообще никуда не годится - маленький, нормально не морозил, протекал. Однажды я даже там плесень увидела ...

- Марина Алексеевна, извините, но мне еще многих надо обойти, я уже все записал, передам на бумагу каждое, буквально каждое ваше слово. Спасибо за разговор, вынужден сейчас вас оставить.

- Ничего, сынок, иди, ты делаешь хорошее дело. Папе привет передавай!

«Если вы, уважаемые читатели, читаете эту статью, тогда знайте, что Максим Антонович Матвиенко был простым бухгалтером в скромной фирме, однако на его похороны пришло много друзей и знакомых. Они все вспоминают этого человека «незлым тихим» словом. Он был «хорошим человеком с прекрасным чувством юмора», «светлым и вежливым мужчиной», «искренним и преданным работником». И даже те люди, которые не знали Максима ... »

- Что, Олежка, написал уже что-то о Максе?

- Нет, папа, только начал, написал только, что все его вспоминают «незлым тихим» словом. Хорошо придумал, да?

- Ну, такое. Давай еще походи, собери мысли. Надо хорошую статью написать, зря я, что ли, за тебя самому Даниленко словечко замолвил?!

- Знаю, знаю. Пап, ты об этом мне уже двадцатый раз напоминаешь. И я серьезно, я считал. Так что, не торопи меня, я не профессионал, первая статья должна много всего пройти.

- Вон, подойди к Артему Сергеевичу, заместителю Макса начальника, он уже немножко «готов», так, что все тебе сейчас выложит, а я пока пойду холодца попробую. Ух, проголодался.

«... Антоновича, все равно говорят о нем только положительные вещи. Марина Алексеевна, его одногрупница, очень хорошо относилась к нашему всеми любимому «Максу», при всем уважении к нему. По ее словам, Максим Антонович был веселым и компанейским человеком, умел развеселить, «а шутки его - это вообще нечто!». И также мы запомним его, скромным и гордым человеком, который с помощью обращался только в самый сложный момент. Вот его сотрудник, Артем Сергеевич, рассказал, что ... »

- Артем Сергеевич, можно вас кое-что спросить?

- Сейчас, минутку. Ой, ой, извини, огурцы чуть не вернулись. Что хотел, малыш?

- Расскажите немного о Максиме ...

- О Максе? Да, знатный мужик был. Что не попрошу - всегда выполнит, а когда благодарю, то еще и стесняется так, вроде школьница какая-то. Вот положиться на него можно было. Так и запиши, записал?

- Да, конечно, все попадет в статью.

- А ты Ивана сын, да?

- Да, а что такое?

- Та слышал, что он про тебя самому Даниленко говорил, да?! Так что, давай, если будешь стараться, то через год главным редактором будешь, я того чертяку лысого знаю.

- Ой, дайте мне хоть первую статью сделать, здесь еще работы делать - не переделать.

- Ну, давай-давай, делай. А Матвиенко - хороший парень, и даже, когда деньги в долг на стиралку просил, очень нервничал, я думал, что прям вот в обморок упадет при мне. Так, Олежка, я пойду, там котлеты принесли, а ты все-все запиши и укажи же, что я же ж там положительно отзывался.

- Хорошо-хорошо, все запишу, идите к котлетам, пока не забрали.

«... Максим Антонович отмечался скромностью и очень редко обращался за помощью. Артем Сергеевич - это заместитель начальника Матвиенко и поэтому знакомы они были очень хорошо, были очень близки. Скромность, добродушие и желание прийти на помощь - это лишь малое количество положительных черт, которыми характеризует Матвиенко Артем Сергеевич Головко. И под этими словами готовы подписаться все, кто собрался почтить память нашего любимца.»

- Папа, иди сюда.

- Что такое? Сергеевича уважил?

- Да, да, но я не об этом. Я тут вот что заметил. Этот Матвиенко почти у всех деньги на бытовую технику занимал, вроде в хлеву жил, а человек-то был небедный. Как-то странно. Что думаешь?

- Я думаю, что ты хренью занимаешься. Давай, пока здесь драка никакая не началась, опроси кого надо, а то потом сможешь своей статьей только рот вытирать, потому что денег даже на салфетки не будет. А что это был за Матвиенко - тебя не касается!

- Хорошо-хорошо, не нагнетай.

«Хотя мы все и должны помнить этого человека таким, каким он был, в голову приходят только хорошие слова ...»

- Никита Андреевич, подождите!

- А, ты. Что у тебя?

- Расскажите что-то о Матвиенко, буквально на минутку вас задержу.

- Да, что о нем говорить? Я человек не набожный, так что скажу. Ну, вот не видел я в нем той святости, о которой все прям лепечут. Мы с ним в кафе несколько раз обедали, обменялись парой слов о «Домрину», детей своих обсуждали. Он даже никогда, ну при мне точно, не оставлял на чай бармену, хотя тот так подлизывался, а толку мало.

- А скажите, он у вас может помощи какой-то просил? Или в долг просил?

- Нет, не было такого. Да и что у меня попросишь? Я сам здесь каждый месяц за неделю до зарплаты бегаю, занимаю у всех. Ну а на счет Матвиенко, то я от него самого помощи не допросился. Была у него дрель дорога, немецкая, а мне как раз надо было карниз повесить, я и попросил, потому что моя старше меня с женой вместе взятых, ели дышит. И что я только не услышал - то другу ее отдал, потом уже сломана, а через пять минут уже она на даче в сорока километрах от города лежит. Короче, не понимал я вашего Матвиенко, скользкий был человек.

- А что же мне тогда написать в статье от вашего имени?

- Написать что? Хм ... Напиши, что от пережитого горя не мог подобрать слов. Все же не на халяву поесть пришел, надо же как-то уважить «героя».

- Хорошо, все сделаю, не волнуйтесь.

- Хех, «героя», ох я и сказанул, надо было ярче.

«..., но есть и такие люди, которые даже слов не смогли подобрать. У Никиты Андреевича, коллеги Максима Антоновича из-за волнения даже не хватило слов, чтобы описать свои переживания - так его захлестнуло горе. Но от себя добавлю, что это еще больше характеризует Матвиенко Максима Антоновича, как светлого человека, что из-за его потери настоящие мужчины не могут сдержать слез ... »

- Слышь, пап, я все понимаю, но тут такая интересная вещь.

- Ну что опять?

- Да то, что Матвиенко не для всех такой хороший был. Он, у Пархоменко денег толком не было, так наш герой к нему так, как к другим не относился. Даже дрель не одолжил, хотя сам, наверное, и гвоздя не вбил.

- И что же ты об этом думаешь, а, сынок, который начал заниматься каким-то непонятным расследованием?

- Я думаю, что идеализировать этого человека было бы не совсем правильно.

- Ишь ты, какой умный! А ты у нас мегапрофессионал? Журналист - следователь с двадцатилетним стажем? Ты только малое дитя в журналистике и думать тебе еще рано. Сказано - описать Матвиенко хрустальными словами, так сделай, пожалуйста, себе на пользу! Или я зря все пороги оббил, чтобы тебе шанс дали? Если сорвешь статью - не видать тебе должность в редакции. Поймешь ты это или нет?! Так, не хочу больше ничего слышать, чтобы через час все собрал - и домой, обрабатывать и печатать, понял?

- Да, понял, эх. Он пойду уборщицу его спрошу, она с ним, наверное, часто общалась.

Продолжение следует...

К настоящему моменту я написал статей... Что-то около двух сотен. В основном на психологическую тематику. И время от времени получаю вопрос: как я это делаю? В основном от тех людей, которым хочется этому научиться. И я даже написал отдельную статью "Как писать статью". Вроде бы даже неплохую. Однако не так давно мое внимание обратили на то, что я написал инструкцию, а не рассказал, как я это делаю, что тоже безумно интересно.

В порядке оправдания могу сказать, что довольно давно я понял, что людей в основном интересует их собственная личность, и что интересуют вопросы, которые не вполне исследованы. Мной же моя личность исследована довольно хорошо, и по этой причине, а также по той, что у людей есть вопросы поважнее, я отметил тему меня, моей личности и моей биографии как скучную.

Не так давно я все же написал о себе в статье "Как я стал психологом", и отзывы были весьма благоприятными. И поэтому, а также потому, что кто-то интересуется, как же происходит написание статьи при взгляде "изнутри", я попробую изложить последовательность процесса.

Сначала все же теоретический кусок.

Память человеческая — не кинолента и не куча сведений, это многомерная ассоциативная сеть, между узлами которой имеются связи. Грубо говоря, есть множество фактов, утверждений, событий, связанных между собой причинно, ассоциативно или индуктивно (методом обобщения). В зависимости от того, насколько внутренне важна каждая связь, она в большей или меньшей степени доступна, что можно условно выразить дистанцией между соответствующими узлами. И напротив, чем чаще эксплуатируется каждая связь, тем короче она становится, вплоть до образования новых связей, если одна и та же "кривая" дорожка проходится часто.

Помимо интересных выводов из этой модели о свойствах памяти, можно представить себе, что сведения, узлы, ассоциирующиеся между собой, образуют группы, отстоящие от других таких же групп. Скажем, группа "импрессионисты" может находиться рядом с группой "как я пытался рисовать в юности", но довольно далеко от группы "базовые знания по астрономии".

Если какая-то тема изучена хорошо, то она образует плотную, компактную группу узлов, которая при вопросе на близкую тему всплывает в памяти практически как единое целое.

Простите за занудство, но это важный момент.

Так вот, зачастую, когда мне задает вопрос клиент или просто знакомый, то ответ в моем сознании возникает как совокупность фактов и закономерностей, связанных с темой вопроса, из которой я вычленяю по возможности короткую и понятную формулировку.

Однако бывает, что, начиная ответ с вводного оборота "О, это очень просто: ...", я вдруг понимаю, что простота эта — в связности и компактности элементов имеющихся знаний, узлов ассоциативной группы, но если начать излагать, то текста окажется довольно, а то и чрезмерно много.

Впервые я нарвался на этот эффект, когда еще во студенчестве один мой стеснительный знакомый попросил меня рассказать, о чем говорить с девушкой. Я радостно сообщил, что это очень просто, сейчас расскажу, но потребовалось два часа, чтобы изложить самую примитивную часть алгоритма.

Так вот, обычно написание статьи начинается с того, что я нарываюсь на вопрос, хороший, понятный и относительно полный ответ на который соответствует группе знаний. Так было, например, с недавней статьей "Сепарация (переходный возраст) для родителей". Иногда объем ответа понятен сразу, иногда пригодность для статьи выясняется со временем.

Дело в том, что, как я уже сказал, группы ассоциативных узлов отделены от других групп, но не границами, как страны, и не дорогами, как города, а более-менее очевидной нагруженностью связей. И часто бывает не очень просто выделить из всего пространства знаний именно группу, которая может быть изолированно описана.

Наглядный пример — предисловие к статье "Жарим с корочкой":

Стал я прикидывать, что писать, и, к ужасу своему, понял, что если излагать все, что кажется мне важным, то это получится если не книга, то что-то около. А если с иллюстрациями, то точно книга. Ну сами подумайте: вопроса, на какой сковороде жарить, надо же хоть коснуться? Чугунная, алюминиевая, керамическая, противопригарная, толсто- или тонкостенная? Состав масла для жарки тоже ведь не обойти. Подсолнечное, оливковое, рафинированное, нерафинированное, сливочное, сливочное топленое, сало, смеси. Смеси, господа! Они дают столько возможностей! (Где тут смайлик наступания себе на горло?) Температурный режим. Ооо! Температурный режим — это то, что определяет, тушится у вас продукт или подгорает. И он не обязан быть равномерным. Начало и конец — это два разных конца, господа! (Наступаем на горло) Количество масла! Это тот вопрос, с которого все начиналось. Но как к нему подойти, не разобрав, что именно мы собираемся жарить? Одно дело — испечь лепешку, и совсем другое — картофель фри с золотисто-хрустящей корочкой. А раз уж речь зашла о корочке, как тут проигнорировать тему фламбирования? И надо же обсудить технику безопасности, воспламенение масла и методы его тушения (ни в коем случае не водой!), разобрать занимательнейшую физику процесса брызганья и плевания масла...

В общем, в размышлениях я оттоптал своей песне горло по самые почки. Почки, господа! Нет... Нет... Я удержусь...

Бывает сложно, с одной стороны, упомянуть все важные моменты, а с другой — не отклониться слишком далеко в сторону.

Кстати, во многом именно поэтому удобно писать статьи на темы, известные очень хорошо. Недостаток внутренней проработанности может привести к трудностям ограничения о чем писать, а о чем не надо. Иногда, конечно, небольшой пробел в знаниях легко заполнить справочным материалом, но только небольшой, иначе неудачный выбор источника или иллюзия внутренней очевидности может сыграть дурную шутку.

— Что Гаврила! Ведь это же халтура! — защищался Ляпис.— Я написал о Кавказе.
— А вы были на Кавказе?
— Через две недели поеду.
— А вы не боитесь, Ляпсус? Там же шакалы!
— Очень меня это пугает! Они же на Кавказе не ядовитые!
После этого ответа все насторожились.
— Скажите, Ляпсус, — спросил Персицкий, — какие, по-вашему, шакалы?
— Да знаю я, отстаньте!
— Ну, скажите, если знаете!
— Ну, такие... В форме змеи.
— Да, да, вы правы, как всегда. По-вашему, ведь седло дикой козы подается к столу вместе со стременами.
— Никогда я этого не говорил! —закричал Трубецкой.
— Вы не говорили. Вы писали. Мне Наперников говорил, что вы пытались всучить ему такие стишата в "Герасим и Муму", якобы из быта охотников. Скажите по совести. Ляпсус, почему вы пишите о том, чего вы в жизни не видели и о чем не имеете ни малейшего представления? Почему у вас в стихотворении "Кантон" пеньюар—это бальное платье? Почему?!
— Вы — мещанин, — сказал Ляпис хвастливо.
— Почему в стихотворении "Скачка на приз Буденного" жокей у вас затягивает на лошади супонь и после этого садится на облучок? Вы видели когда-нибудь супонь?
— Видел.
— Ну, скажите, какая она!
— Оставьте меня в покое. Вы псих!
— А облучок видели? На скачках были?
— Не обязательно всюду быть! — кричал Ляпис. — Пушкин писал турецкие стихи и никогда не был в Турции.
— О да, Эрзерум ведь находится в Тульской губернии.
Ляпис не понял сарказма. Он горячо продолжал:
— Пушкин писал по материалам. Он прочел историю Пугачевского бунта, а потом написал. А мне про скачки все рассказал Энтих.
После этой виртуозной защиты Персицкий потащил упирающегося Ляписа в соседнюю комнату. Зрители последовали за ними. Там на стене висела большая газетная вырезка, обведенная траурной каймой.
— Вы писали этот очерк в "Капитанском мостике"?
— Я писал.
— Это, кажется, ваш первый опыт в прозе? Поздравляю вас! "Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом..." Ну, удружили же вы "Капитанскому мостику"! "Мостик" теперь долго вас не забудет, Ляпис.
— В чем дело?
— Дело в том, что... Вы знаете, что такое домкрат?
— Ну, конечно, знаю, оставьте меня в покое...
— Как вы себе представляете домкрат? Опишите своими сло-вами.
— Такой... Падает, одним словом.

ИиП «12 стульев»

Далее, когда мы выяснили, что знаний нам достаточно, возникает опять же непростой вопрос порядка изложения. Как я уже сказал, ассоциативная сеть многомерна, то есть узлы связаны между собой массой связей, различающихся по силе. В нашем случае — по важности. А текст, как сигнал, одномерен. И не всегда самая прямая ассоциация формирует самую удачную последовательность повествования.

Читатель читает последовательно, сначала первое слово, потом второе. Сначала первую фразу, потом остальные. И все, необходимое для понимания какой-то мысли, должно ей предшествовать. Не говоря уже о том, что, как и в случае шелкового кокона требуется в орнаменте знаний нащупать узелок, с которого имеет смысл начать. К тому же шелковый кокон состоит из единой нити, а знания связаны между собой внутренне многажды, поэтому приходится думать, какие из связей можно аккуратно размокнуть, не вредя смыслу, чтобы получилось последовательное повествование.

Таким образом, начало статьи зачастую может состоять из разрозненных сведений, которые позже собираются воедино причинными и прочими связями. Я, разумеется, упомянул в уже названной работе "Как писать статью" о необходимости структурирования текста, но...

Итак, далее работа над статьей заключается в построении ее структуры. Грубо говоря, в сортировке, что из чего логически следует, что на чем основано. Обычно в статьях о психологии я начинаю с животных или с древнего мира. Именно поэтому.

Каждая высказанная мысль, каждый вывод, могут быть изложены отдельным куском. Поэтому, даже если прямо сейчас неясно, в какой последовательности блоки должны следовать, можно начинать писать, если вы уверены, что все блоки вам понятны, сведений у вас достаточно, и затруднений вы ни в одной точке не испытываете. Если же затруднения есть, то имеет смысл их устранить ДО того, как вы сядете за клавиатуру. Очень обидно бывает, когда все вроде бы готово, но ключевой момент смысла вам недоступен. У меня такое случилось в статье "Конец света", которая так и осталась недописанной.

Если же вы начали писать, то следует руководствоваться следующими правилами:

Все, необходимое для понимания, должно быть записано.

Полезное для понимания может быть записано, а может и не быть.

Все, что не требуется для понимания, должно быть пропущено.

Здесь уместно еще раз напомнить, что мыслят люди обычно тремя образами (чаще в основном только одним из них): дедуктивным (от общего к частному), индуктивным (от частного к общему) и традуктивным (по ассоциации). Поэтому для лучшего понимания мысль лучше высказывать сначала общей мыслью, затем ввести ассоциацию или метафору, и завершить примером. Правда, я сам не всегда соблюдаю эту рекомендацию.

Когда отдельные блоки записаны, получается черновик статьи.

Теперь самое время разместить все блоки в наиболее понятной последовательности. Имея перед глазами написанный текст, это не особенно сложная задача. Иногда удается что-то удачно вычеркнуть, иногда приходится дописывать в логические пробелы дополнения и уточнения. Часто требуется вводить периоды, плавно переводящие предыдущий блок в следующий.

Далее наступает пора редактирования стиля. Помните, что цель статьи — сделать что-то понятным. Поэтому формулировки должны быть максимально четкие и максимально доступные целевой аудитории. Моя ЦА — образованные, интеллигентные люди, поэтому я не гнушаюсь терминологией или малораспространенным, зато точным словом. Мой читатель, в случае чего, не поленится поискать незнакомое слово в словаре.

Не старайтесь специально сделать текст красивым. Я вам гарантирую, что кратко, емко и точно изложенная мысль выглядит прекрасно. Не старайтесь специально "подать себя", лучшая подача — качественный текст.

Ну и, собственно, все остальное, что мне сейчас приходит в голову, изложено в той же самой статье о том, как писать статью.

Льщу себе надеждой, что кому-то мой текст будет полезен.

Источник

Джош неуверенно подпрыгивая, поспешил за стражниками, связывавшими руки Мэтта, пытаясь что-то сказать.

- Капитан! Капитан! У этого проходимца осталось кое-что мое, я должен забрать это.

Капитан остановился и повернулся.

- И что же это? – нахмурился он.

- Э-э-э кошель, с оплатой за проданные свечи – робко произнес мастер.

- Вот оно что – потянул капитан – и много ли там монет?

- Да пару медяков.

- Забирай, эй ты остановись.

Руки Мэтта уже связали, он приподнял их, Джош подошел к нему и стянул кошель с его пояса. Заглянув туда лицо мастера скривилось словно в его рот выжали лимон. Он шепотом процедил, чтобы его никто кроме Мэтта не слышал.

- Где мое серебро негодяй?

Услышав шушуканье мастера, капитан подошел и выхватил кошель с его кривых рук.

- Что такое?

- Ничего.

- Ты недоволен чем-то?

- Ну…

- Тут медяков двадцать, разве должно быть больше? – с сомнением спросил капитан.

- Все в порядке капитан, все в порядке. – разочаровано промямлил урод.

- Ну, раз, так – капитан ковырнул в кошеле вынул половину медяков и подкинул один за другим – это нам на эль, за то что мы следим за порядком в Холмике, в том числе и за твоей мастерской.

Лицо Джоша снова скривилось. Несмотря на свалившиеся, на ветерана беспочвенное обвинение тот довольно улыбнулся, встретившись взглядами с горбуном. При виде этой мины он не мог сдержаться.

- Хорошо, пейте, утолите свою неутолимую жажду ребята. – а после начал ворчливо проклинать Мэтта.

Стражники развернулись и пошли в сторону ратуши. «Видать Истак станет судить меня» понял ветеран.

- Еще кое, что э-э-э знаете ли вы, что он воевал несколько лет в Амароссе против линнов? – крикнул в спины стражи горбун - Так вот подобные ему превращаются в сущих зверей после таких войн, совести у них нет.

- И что!? – с вызовом спросил капитан, считая, что мастер пытается припугнуть его.

- Я хочу сказать, что без сомнения это он убил Сью, это бедное воздушное дитя, бедная девочка.

- Это и без твоих замечаний ясно, а теперь иди, господин Истак сам во всем разберется.

Стражники снова направились к ратуше, через полупустые улочки, по которым сновали нищие, высматривая не осталось ли после ярмарки ничего ценного для них. Они бродили по ним и с любопытством проводили Мэтта взглядом, когда того тащили к ратуше.

- Воевал в Амароссе? – спросил и не дожидавшись ответа продолжил капитан – знаю я таких как ты, в лагере, наверное, отсиживался как трус и чистил навоз за свиньями и боевыми конями, пока настоящие воины сражались.

Мэтта это страшно разозлило, но он знал, к чему ведет капитан, и старался не придавать значения его словам. В этот момент его меч со звоном покинул ножны, воин обернулся и увидел, как капитан, вытянув руку с мечом перед собой и закрыв один глаз, смерил клинок.

- Отличный клинок. А какой баланс! Мародерством занимался трус? Снял с какого-то благородного лорда скорее всего ворье. Но он уже тебе не понадобиться скоро тебе на плаху. Давно здесь казней не было. Вот народ обрадуется, когда увидит как твоя голова покатиться по эшафоту.

- Загудит – добавил один из стражников.

- Что там загудит, завоет – продолжил капитан и улыбнулся.

Добравшись до ратуши, Мэтта поволокли в темницу, расположенную под ней же.

- Постойте вы его хотя бы обшарили? –прикрикнул капитан на стражу.

- Нет, но ведь горбун-свечник уже все сделал – тупо заметил один из них.

- А ну-ка быстро обшарить, хочешь нож в горло получить, вдруг он его в жопе прячет.

- Что, там тоже проверять?

- Нет, олух, я имел в виду проверить везде, а в его вонючую задницу незачем лезть, если конечно это тебе не по вкусу.

- Нет, конечно, я так не хотел этого делать – смутился стражник.

- Ну, все закрой свой рот и обыщи мерзавца.

- Ох, посмотрите капитан! - обыскав ветерана воскликнул стражник.

Капитан выхватил мешочек и пересчитал.

- Шесть серебряных монет – Его глаза при свете факела блеснули огоньком. – Это деньги свечника.

- Мы ведь никому не, скажем? – обрадовался стражник.

- Конечно балда, и он не скажет, что дуралей может сказать без головы. Пойдем, запри его.

Звуки шагов постепенно отдалились и затихли где-то наверху на лестницах. После чего Мэтт постоял еще немного в мрачной тишине темницы в том же положении, в котором стражники оставили его. Запах плесени и дерьма словно настырное насекомое влезли в его нос. Свет от маленького окошка немного освещал это сырое место. Постепенно взгляд Мэтта привык, и в темнице стало достаточно светло. В углу воин рассмотрел ведро предназначенное для справления нужды, у одной из стен насыпанную охапку соломы. Он прикоснулся к ней и понял, что солома эта грязнее, чем навоз в конюшне. Вздохнув Мэтт опустился на нее, так как в этом сыром месте даже такая солома, смешанная с дерьмом лучше чем холодный пол. Ветеран надеялся, что в скором времени его проводят к Истаку и он докажет, ему что невиновен в убийстве девушки. И вдруг он вспомнил про Скара, «Будь здесь, пока солнце не коснулось крыши вон того дома» пронеслось в голове ветерана. И разочарованию его не было предела, Мэтт задрожал, сотрясаясь всем телом, после опустился на четвереньки и стал царапать землю и стены, не обращая никакого внимания на боль, сломанные ногти и окровавленные пальцы. «За что Згарр?» отчаянно взмолился он внутренне «Что я сделал не так? Может это из-за того что я убивал людей? Но это ведь война» старался оправдать себя Мэтт «Эти дикие и бешеные, словно псы линны со своего гребаного острова вторглись на Эйнару, убивали и насиловали людей, грабили и разрушали города и замки, не уж то их убийства так тяжки». Ветеран в бессилии плюхнулся задом и, закрыв лицо руками завыл словно волк попавший в яму.

Мэтт просидел так до ночи, но никто не появился, надежда как угасающий огонек все еще мерцала в нем, колеблясь время от времени, но какой-то суровый и глухой тупо идущий изнутри голос плескал ему правду в глаза. А правда была горькой, он просидит здесь, весь этот день и пропустит встречу с торговцем мехами Скаром, который отправиться на север через его родной город без него, вместе со своим забавным карликом. И вообще неизвестно сколько времени Мэтт проведет в этом гнилом подземелье, а что самое страшное его могут лишить головы под радостные возгласы толпы, как это всегда бывает, когда убивают насильника. Но он ведь не насиловал и не расчленял Сью, так кто же свалил на него убийство этой девушки? «Кто же убил ее так жестоко? Если ее убили ночью, то во всем обвинят точно меня, я хожу за свечами по ночам, когда нет свидетелей». Мэтт притронулся к шее. «Мою голову отделят от тела, должен признать готовится к смерти вот так в подземелье тяжелее, чем под градом стрел с оружием в руках бежать на укрепления врага».

Ночью Мэтт не спал поэтому под утро он забылся, когда же проснулся в окошечко пробивался яркий дневной свет и была слышна суета улицы. Немного позже появился стражник он принес хлеба и воды, на вопросы Мэта просто сплюнул ему под ноги и затопал обратно. Мэт поджал губы. «Помоги мне выбраться, и я сожгу этот городок в твою честь о Згарр». Воин прождал и этот день, но к Истаку его не повели, прошел и второй и третий день, но так и никто не приходил кроме стражника, приносившего похлебку и хлеб.

На пятый день появились двое стражников, они вошли в темницу.

- Поднимись, ты идешь к Истаку.

Мэтт поднялся.

- Руки, вытяни. – стражники связали его и вывели из темницы. Они поволокли его вверх, прямо к градоначальнику, в то помещение, где он принял Мэтта, когда последний только приехал в этот треклятый городок. На этот раз в комната была полна, там стоял капитан с двумя мечами на боках. Человек с закрученными усами, которого воин помнил как помощника градоначальника и двое незнакомых Мэтту людей. Мужчина и женщина. Когда воина ввели в комнату, они посмотрели на него такими упрекающими и наполненными неприязнью взглядами, будто Мэтт повинен во всех злоключениях на земле.

- Проклятый убийца – услышал вопль воин, и заметил, как женщина рванулась к нему с протянутыми руками.

Ее схватил капитан и оттащил от заключенного, но она успела оцарапать ему лицо. Ветеран почувствовал жжение на лбу и тут же кровь закапала на ресницу его правого глаза.

- Успокойтесь вы не на улице – раздался властный голос градоначальника.

- Хорошо – робко ответила женщина.

Мэтт сразу понял, что это мать Сью, а мужчина скорее всего отец.

- Итак, как тебя звать? – обратился Истак к ветерану.

- Мэттью.

- Откуда ты родом? – прозвучал еще вопрос.

- Из Задубового городка в землях Воющих сумерек.

- Ты работаешь у мастера свечника, этого горбуна?

- Уже нет.

- Отвечай яснее!

- Я работал там, пока меня не схватили и не обвинили в том, чего я не совершал.

- Хорошо. Ты знаешь девушку по имени Сьюзен?

- Да я знаю Сью, она приходила каждые два-три дня и покупала в лавке свечу. – ответил ветеран и связанными руками смахнул кровь с ресниц, застилавшую глаза.

Женщина, которая накинулась на Мэтта, зарыдала. Истак бросил на нее взгляд, но ничего не произнес.

- Хорошо. Она тебе нравилась?

- В каком смысле?

- Как женщина, она тебе нравилась?

- Ничуточки.

Градоначальник ухмыльнулся и откинулся на спинку своего стула.

- Приведите мастера свечника – распорядился он.

Один из стражников вышел и через несколько мгновений вошел вместе с Джошем.

- Мастер Джош.

- Да.

- Этот проходимец, что он тебе говорил про девушку, которая приходила покупать свечу, а именно Сьюзен?

- Он говорил – заикаясь, начал мастер – что она ему сильно нравиться, что он привык насиловать девушек. Он рассказывал, что при взятии, какого-либо городка, или когда их войско проходило мимо деревень он обязательно кого-нибудь насиловал.

- Неправда, лживый горбун! – заревел Мэтт, все в нем кипело, будь сейчас его меч у него в руках, он уже не стал бы рассуждать, со сколькими противниками ему предстоит сразится. Воин просто бросился бы на них и постарался убить как можно больше.

Горбун скривил лицо, от страха и попятился.

- Молчать! – остановил Мэтта, громким криком Истак – я тебе слово еще не давал, станешь говорить, когда я повелю, а если не можешь себя вести, тебя отведут обратно в темницу и суд пройдет без тебя.

Мэтт дышал словно буйвол, его ноздри надулись, а руки дрожали от бессилия, но несмотря на всю свою ярость, он кивнул градоначальнику.

- Продолжайте – обратился тот к свечнику.

- Так вот, он – горбун ткнул в Мэтта своим кривым пальцем - предупреждал, что если Сьюзен с ним не ляжет по собственной воле, то этот мудак возьмет ее силой. Этот ублюдок даже мне предлагал насладится, ею после себя.

- Ах ты подлец – выпалил предположительный отец девушки. Градоначальник не обратил, внимание на его слова и седланной наивностью продолжил.

- Как это!? Ты был свидетелем этого зверства?

- Нет, он говорил, «Как только настанет тот день, когда я», извините – Джош покосился на мать девушки, вытиравшую слезы с лица

- Продолжайте

- «Силой оттрахаю Сьюзен, если захочешь я приволоку ее и к тебе».

- Так получается, ты знал о его планах?

- Нет, же – Джош стал заикаться – я-я-я э-э-э думал, что он шутит.

- Странные шутки.

- Ну, вы ведь знаете, я думал у вояк всегда такие шутки и не обращал на такое внимание.

- За то, что ты не обращаешь внимания на преступные замыслы, а также, что ты держал у себя подобного мерзавца, склонного к насилию, взыскиваю с тебя сто серебряных монет в виде штрафа. Ты уплатишь их в казну в течении двух месяцев.

Джош побледнел, его глаза снова вылупились, а лицо исказилось, он посмотрел на градоначальника, и его уродливое тело затряслось.

- Но как же? Я ведь не мог предвидеть. Откуда мне взять сто…

- Найдешь, мастер! А теперь, стража выведете его.

Один из стражников подошел к мастеру, тот посмотрел на градоначальника рассеянным взглядом потом на стражника, который стоял рядом с ним и вышел, переваливаясь с ноги на ногу.

- И так, вы мать Сьюзен – обратился градоначальник к женщине.

- Да, я.

- Вы пришли, ко мне, когда нашлось ее тело и обвинили его – он указал пальцем на ветерана.

- Да, - по ее щекам текли слезы, и она часто всхлипывала – я просто уверена, что это он.

- С чего во имя Згарра вы это взяли?

- У нее не было друзей способных на такие жестокости, не было и врагов, чтобы желать ей чего-то худого. Ее друзья и знакомые кроткие и, спокойные девочки и мальчишки.

- Откуда вам известно об этом человеке?

- Вы понимаете, моя дочь подрабатывала в прачечной, где я сама работаю, в последнее время она пропадала посреди работы, а когда появлялась, была очень расстроена. Я вначале не хотела интересоваться её грустью, но мое сердце болело при виде ее тоски, и я однажды спросила доченьку в чем дело. В тот день она долго молчала, стеснялась бедняжка – женщина снова захлипала – а потом, подошла и рассказала мне, что ей нравится вот этот вот. Что она в нем нашла, страшный, хромой еще. Дочка поведала как он с ней грубо обращается, обижает ее бедняжку. – по щекам женщины снова покатились слезы - Как ты мог обидеть ее, эту хрупкую девушку? – сквозь слезы, посмотрела женщина на Мэтта.

Ветерану стало жалко мать девушки, несмотря на то что она на него набросилась, он мягко ответил ей.

- Может быть я был груб со Сью, но я не трогал ее, клянусь честью воина.

- Да нет у тебя чести воина – бросила, рыдая женщина.

- Достаточно! Тебе есть что сказать? – наконец обратился Истак к воину.

- Есть, я невиновен, в том, в чем меня обвиняют…

- Отлично, где ты был в ту ночь, когда убили Сьюзен? – спросил, пристально посмотрев на ветерана градоначальник.

Мэтт колебался. «Скажу правду попаду в сложное положение. Совру, будет еще хуже, Джош, наверное, уже рассказал, что в тот вечер я разносил свечи и вернулся, ночью. Лучше сказать правду».

- Я разносил свечи по покупателям…

- Знаешь – прервал, задумавшись и откинувшись в кресле градоначальник - я так подумал, и решил, что эта женщина права, в нашем городке нет, никого кто мог бы совершить такое зверство…

- А как же ярмарка после нее остались…

- Молчать!!! Ты – градоначальник ткнул пальцем прямо в нос воину – ты здесь такой один, убийца, человек склонный к разрушениям и зверствам. – Он медленно поднялся с места - Слушайте же меня. Я Истак Блэкпит градоначальник городка Холмик, приговариваю Меттью из Задубового городка к смертной казни, через отсечение головы. Вы – он обратился к своему помощнику мужчине с закрученными усами – объявите об этом, на площади, и распорядитесь, чтобы поставили там малый эшафот.

- Позвольте заметить, у нас нет палача.

Градоначальник взглянул на капитана.

- Капитан?

- Я воин господин, а не палач.

Истак перевел взгляд на стражников, они потупили глаза.

Мэтт даже ничего не говорил, он был поражен, но как будто, был к этому готов и принял свою судьбу.

- Да будет так, я напишу нашему милостивому лорду, дабы он отправил нам своего палача.

- Если вы отправите письмо сегодня, гонец доберется дотуда за два дня, и того около пяти или шести дней – заметил помощник градоначальника.

- Ничего будем ждать, до этого времени он посидит в темнице. Уведите его!

Дорогие подписчики Лиги Писателей!

Поздравляем с международным днем всех состоявшихся и будущих писателей!

Пусть вас не покидает вдохновение и каждое слово дается легко 😊

«Детство».

Сон-час. Моя кровать находилась в паре метров от входа, ноги с неё всегда свисали. Рядом лежала подруга. Мы брались за руки под одеялом, поскольку воспитательница была против. Но так не удавалось уснуть, ибо непослушание с нашей стороны замечали и разъединяли кисти рук.

Самым крутым было в детском саду — это родители, пришедшие раньше всех, чтобы забрать своего ребёнка. Как же приятно было услышать нежный голос Матушки, которая произносила моё имя, пытаясь разбудить. Проснувшись, я сразу бежала к ней, дабы обнять так, словно не видела целую вечность. После — мы отправлялись гулять. Матушка заходила в магазин и покупала вкусности, пока я бегала поблизости и собирала цветы для неё.

По приходу домой мы фотографировали друг друга на старый фотоаппарат, пили чай и смотрели сериалы, лёжа на кровати.