Лига Писателей

Раскрываю глаза, уже утро. Ужас, все перемешано и, похоже, я еще до конца не вернулся в нормальное сознание. Надеюсь, мне как-то поможет придти в себя картинка улыбающегося младенца на стене, не зря же она висит. Вижу в окне белочку, скачущую прямо перед подоконником. Если бы она мне улыбнулась, то я бы точно улыбнулся ей в ответ. Это было бы первой моей улыбкой за последнее время. Но, не судьба. Видимо, беличьи дела там, за окном важнее меня, здесь. Завибрировала кровать, я поворачиваю голову и вижу три белоснежные фигуры.

Они смотрят на меня с некой осторожностью, но, в то же время, в их глазах видится интерес ко мне. Я еще толком не пришел в себя, поэтому, пусть подходят и смотрят, мне даже самому интересно, кто эти люди и что они хотят. Глядя на них, я понимаю, что люди – удивительные существа. Видно же, что они меня побаиваются, с опаской на меня зыркают, но каждый из них так и норовит подойти ближе и дотронутся до меня. Я давно такую странность у людей заметил, что опасность их только заманивает, притягивает, даже если риск урона велик. Удивительно! Никогда этого не понимал.

Пока я тут рассуждаю, один из «белых» преодолевает опаску и садится рядом со мной, пристально вгрызаясь мне в глаза. Я, в виду своего очень ослабленного состояния, не в силах даже сделать пару движений в его сторону, чтобы припугнуть этого смельчака, раз ко мне такая опаска. Представьте, как бы зашуршал от меня этот доходяга? А, он, скотина, все смотрит и смотрит. Лысый такой, плюгавенький, с маленькими ручонками и ножками. Но взгляд – уверенного в себе мужчины, что и пугало. Две остальных особи – женщины, весьма почтительного возраста. Одна, в принципе, еще за здравие, но вторая – уже почти за упокой. Я бы на месте этого плюгавенького лучше за старушкой присматривал, а то в любой момент ее осматривать придется.

Но женщины, очень даже хорошие на вид, понимают, что сверлить глазами – вещь не из приятных. Но объяснить это своему другу не соизволили. Да прекрати ты уже смотреть! Так, полез щупать. Меня как будто парализовало, уровень сопротивления практически на ноле, так что, делай, батюшка, все, что тебе угодно, хоть в печь забрасывай, хоть ножом руби. Да нет, потрогал чуть-чуть и начинает собираться. Давай, уходи! И бабок с собой прихвати! Ну, слава богу, ушли. Без них, может, лучше станет.

А вы, читатели, скорее всего, тоже невзлюбили этого плюгавенького. Да, такие сразу вызывают недоверие, особенно, когда непонятно себя ведут. Как-то и есть уже хочется. Червяки в желудке уже устроили марафон и бегут что есть мочи, так что пора морить сорванцов. Вижу, соседняя кровать задвигалась. Там кто-то лежит? Боже, а я только заметил. Ужас, как я испугался. Был бы я здесь полгода назад, испугался еще сильнее. Кто-то на соседней кровати лежит под одеялом, поэтому я до сих пор его и не заметил. Интересно, кого скрывает эта белоснежная мантия?

Подойти бы, посмотреть, да слабость еще не отступила, и одолеть ее как раз сил и нету. Дай бог, этот кто-то сам раскроет себя, пока я не умер от любопытства. Касание еще одного человека в белом заставляет меня обрадоваться – мне принесли еду. Я даже крикнул от радости, но, видимо, про себя, ведь эта женщина даже не посмотрела в мою сторону. Мне принесли мясо. Наконец-то! Как я давно не ел мяска. Вкусного, свежего, с соусом. Ух, как сейчас накинусь на него.

Пока ем, на соседней кровати опять вижу движения. Да кто же ты?! Пожалуйста, вынырни из-под того одеяла, я спокойно есть не могу! Доедаю уже свой обед и радостно укладываюсь спать. После плотненького обеда как раз неплохо бы и вздремнуть. Не правда ли? Скорее всего, поспать мне не дадут. Опять пришел этот лысый плюгаш! Что же ты ко мне пристал?! И один зашел, без женщин уже. Сразу начинает щупать, к ушам полез. Я толком даже не чувствую его прикосновений, и хорошо, потому что по виду, руки у него скользкие и противные. Слава богу, закончил! Смотрит в сторону соседней кровати, медленно качает головой, как будто знает и жалеет того, кто там лежит. Да хоть ты раскрой это чертово одеяло, эта загадка мне уже порядком поднадоела! Куда, куда! Не уходи, открой мне тайну! Все, теперь я точно его проклинаю. Лысая невежа! Чтобы ты своими противными ручонками только дряблых стариков щупал!

Ну, хоть сейчас посплю. Сон у меня отличный. И что самое главное, крепкий, особенно в последнее время. Хоть пушка над ухом выстрелит, не проснусь. А как тормошить начнут, то минут через пять ели-ели глаза разлепляю. Снится дождь, капли большие, массивные, при попадании на что-либо разрастаются в огромный ручей. Я иду по траве, от воды травка стала ярко зеленой, что радует меня как ребенка. Поднимаю глаза в небо и вижу черные-пречерные тучи, между которыми ярко разрастаются молнии.

Я с детства боюсь молний, но сейчас я без страха наблюдаю за ними, как за шедевром искусства. Как много людей не замечают красоты стихии, красок грозы, даже находясь в сухом месте, безо всяких неудобств. И это не только к грозе относится. Хотя, молний я боялся, наверное, из-за грома, потому что, сейчас его не слышно. Я уже жду, как произойдет в моем сне что-то еще, но пока только сильный дождь и ярко-зеленая трава. Хотя, и так довольно хороший сон – дождь успокаивает. Только я заметил вдалеке фигуру какого-то животного, как меня будят. Очень настырно будят!

Моему спокойствию пришел конец. Открываю глаза и понимаю, что меня уже куда-то везут, причем довольно в быстром темпе. Люди в белом нервно посматривают на меня, но ничего не говорят и не прикасаются ко мне. Мне начинает становиться не по себе. Куда меня хотят уже упрятать? Почему эти люди так взволнованы? Боже, что происходит, я хочу спокойно спать и смотреть на дождик и травку! Хоть кто-то меня успокаивает, эта милая женщина поглаживает меня и спокойно смотрит в глаза, как будто усыпляя. И действительно, я начинаю потихоньку успокаиваться, и меня клонит в сон. Храни господь эту святую!

И я снова вижу эту зеленую травку и сильный-сильный дождь, который в мое отсутствие уже превратился в шторм. Слава богу, что то животное, которое я заметил вдалеке, уже подошло ко мне, и я увидел его полностью. Это была собачка. Милая такая, пушистая, белая собачка. Средних размеров, с маленькой, аккуратной мордочкой, но остреньким носиком, прямо светящаяся от радости при виде меня. Я не помню, чтобы когда-нибудь кто-то так радовался моему присутствию. Она ходит вокруг меня, то и дело, стараясь облизнуть или дотронутся. Я просто сел рядом с ней и начал смотреть в небо. Как раз дождик уже прекращается, и мы наблюдаем с ней за чистым, голубым небосводом, который виднеется вдали, где давно уже чувствуется постдождевая свежесть. Собачонка тоже присоединилась ко мне в этом увлекательнейшем занятии. Не успев рассмотреть ярко красную тучку, похожую или на лебедя, или на петушка, как я начал просыпаться, почему-то услышав жалобный писк собачки. Видимо, не хочет, чтобы я просыпался.

Просыпаюсь в том же месте, где и был. Опять никого нет, только таинственный сосед, не издающий никаких звуков, смирно лежал под своим, немного пожелтевшем, одеялом. Можно задаться вопросом, а куда и зачем меня, собственно, везли? Хоть бы кто-нибудь зашел, объяснил. Зато я заметил в своем состоянии нечто новое. С носа я стер капли чего-то красного, хотя раны никакой не чувствую. Наверное, плюгавый опять меня щупал, да не помыл свои противные ручонки перед этим. Храни тебя вселенная, ко мне зашла та святая женщина, которая меня успокаивала. Что-то начинает показывать, но я нечего не понимаю. Из ее жестов я только понял, что она обращается ко мне. Но, поняв, что мне чужды ее жесты, медленно и жалобно всхлипнув, удалилась.

Давненько что-то ко мне никто не приносил еды. В животе начинается симфония, которая настолько мне понравилась, что начинаешь представлять из этого музыку. Ну а что еще делать со скуки? А походить, посмотреть в окно – это слегка трудновато, учитывая несостоятельность противостоять злобному плюгавому карлику. Я настолько затосковал, что начал даже сочинять для этой музыки песенку. Но, надеюсь, ко мне зайдут и остановят это однообразное безобразие. Хочу кушать! Очень хочу. Пытаюсь произнести хоть какие-то звуки, чтобы привлечь внимание, но на второй мой вскрик, ко мне заходят и приносят то, что я желал уже давно – шикарную и вкусно пахнущую рыбку.

Продолжение следует...

Без названия

Часть I. Возвышение.

Май. 2007 год. Ливерпуль.

Глава первая.

Утро.Солнце мягко пробилось в маленькую комнату дома на Мэриленд стрит.Солнечный луч на мгновение упал на юношу,лежащего на диване, и тот лениво зевнув, повернулся спиной к окну.

Комната напоминала больше кладовку, чем спальню.

Ровно через полчаса парень проснулся.Его звали Джеймс.И жил Джеймс не в самом лучшем районе Ливерпуля и не в просторной квартире.Пробравшись через обставленную комнату он попал на кухню.

В холодильнике,как всегда, была чуть испортившаяся колбаса,да пара яиц.Джеймс что-то недовольно вскрикнув ушел умываться, а тем временем на улице уже были слышны крики людей и шум машин.

Не поев он сразу начал собирать.

-Да,сегодня начался Май.Тепло.

Он любил Май тем,что после холодного марта, и столь дождливого апреля,май был теплым,согревающим его,словно горячий чай.

Но этот Май не такой. Джеймсу 18, и сегодня собеседование в одной мелкой газетке близ порта.-Его единственный шанс не ехать домой.

Он одел свой парадный неглаженый костюм, чуть полюбовался собой в грязное зеркало и вышел на улице.На улице бурлила жизнь.Он уселся на велосипед и поехал к порту.Проезжая через парк Святого Джона он увидел кучу девушек,лежащих на траве и радующихся солнцу.

Джеймс был уверен, что получит работу. Иначе никак не могло быть.Он приехал вовремя, даже чуть раньше договоренного.Его провели в кабинет.Возле окна стоял и смотрел на реку мужчина.

-А вы значит Джеймс Девисон?-спросил мужчина.

-Да.-ответил Джеймс.

-Я мистер Маккалихен. Директор газеты "Блик". Я посмотрел Ваше портфолио. Мне нравится. Но только один вопрос.

-Да?

-Сколько вы хотите,чтобы мы вам платили?Оплата понедельно, конечно.

-Сэр,меня устроит и двадцать долларов.

-Отлично.Вы дельный парень.Договоримся на тридцати.Завтра начинаете работать.Пожалуй сначала поучитесь редактировать,а потом уже писать.Вы уже знакомы с нашим главным редактором,Биллом?

-Нет.

-Зайдите к нему,второй этаж дверь слева.Он вам всё объяснит.

Джеймс ликовал: 30 долларов! Это было то,чего он ожидал.Но вот редактировать.Не то, что он любит.Но ведь за 30 долларов можно и помучиться!

Он спустился на пять этажей вниз и увидел серую,ровно окрашенную дверь.Два легких стука и его попросили зайти.

Билл Долинг. Личность известная в Ливерпуле. Уже старик,но еще тот журналист в своё время.

Джеймс не ожидал встретить столь известного человека здесь, в этой серой редакции.

-Ну а вы новенький,Джеймс да? Меня наверное знаете.

Билл сел в кресло и вытянул ноги вперед.

-Чего вы стоите?Садитесь.

Джеймс сел и,пока Билл искал что-то в карманах, успел оглядеть его кабинет.Кабинет выходил и на город ,и на реку.Возле двери стоял небольшой шкаф с книгами. Стола у Билла не было, чему так сильно удивился Джеймс.

-Сколько вам дал Маккалихен?

-30 долларов.

Билл усмехнулся. - Что ж вы ему такое сказали?Ну да ладно. На завтра я вам дам две статьи.Одна про благотворительность студентов,вторая про надвигающийся матч "Ливерпуля".Осилите?

-Конечно.Можете не сомневаться.-чуть с опозданием ответил Джеймс.

-Тогда как сделаете,мм, пришлите в редакцию.Я сам еще раз пробегусь глазами.А сейчас ступайте.Первый этаж.В бухгалтерии спросите Энни, она вам даст статьи и деньги наперед.

Здание редакции находилось не в лучшем состоянии.Высокий дом казалось вот-вот развалится.Джеймс поспешил всё забрать и уйти уже отсюда.Да.Жизнь начинается.

Время подходило к обеду и он решил устроить себе праздник и перекусить где-то ближе к центру города.Стол его не был обильно накрыт, но ел он в хорошем месте и был рад этому.

Он поспешил домой.Взяться за статьи.Сворачивая с Хоук стрит на свою улицу он заметил странную толпу.Открыли новый магазин.Он разочаровался и пошел дальше домой.Он не мог себе позволить даже пиджак, а тут бутики с вещами,дороже чем его комнатка.

За работой он сидел часа четыре, ближе к восьми он всё закончил и отправил в редакцию.

"Чудесный день.Наконец то всё меняется."Джеймс уснул с легкой улыбкой на своем светло-коричневом диване.

Май.Кровь начала бурлить в его груди.

18 июня

Резко вскочив от будильника, Джеймс оглядел комнату.Везде валялись бутылки и мелкий мусор.

"Ну и ночка выдалась.Вот так повеселились"

Уже как второй месяц Джеймс живет в новенькой квартирке на Дейл стрит.В одном из престижных районов Ливерпуля.С мелкой газетенки он поднялся до одной из лучших газет Англии. Издательство "Ливерпуль" платило ему в неделю за пару колонок по 80, а иногда и 100 долларов.

Джеймс вел шикарную жизнь, и даже обзавелся собственной лужайкой.

Слегка прибрав в квартире, Джеймс отправился позавтракать в кафе напротив.Владелец кафе,Борберт, хорошо знал что ест Джеймс и ему не надо было говорить,что готовить.

-Борберт, можно чай не черный а зеленый! Сегодня важный день.Начальство вызвало на собеседование.

-Да,да.Конечно мистер Девисон.

Усевшись на плетеной стул Джеймс закурил,пуская кольца дыма изо рта:

-Какой прелестный день?Не правда ли?

Уже как полгода он не слышал вестей от родителей.Но вот вчера пришло письмо.Он стал дядей.

Его позвали осенью к себе молодая мать,его сестра, и ее муж.Он ждал с нетерпением этой встречи.

Через треть часа он поспешно заплатил официанту и усевшись в свой велосипед поехал в редакцию.Первое что он увидел там - это толпы людей бегающих беспорядочно и в панике.Пройдя кое как к лифтам, он уверенно нажал кнопку нужного этажа и вздохнул с облегчением.

-Ах. Джими это ты.-крикнул Чарьз.

Чарьз его новый директор.Он всё время путал имя Джеймса с именем главного редактора,Джими.

-Чарьлз,что происходит здесь?- нервничая спросил Джеймс.

-Да пустяки,кто-то пустил слух,что редакцию обанкротилась.Чушь какая-то.К обеду всё устаканится надеюсь.А ты меня послушай.В августе мы тебе даем первое заграничное задание.Первый репортаж.Готов?

-Конечно.Куда лечу?Франция?Америка?

-Нет.Перу.

-Вот чёрт.Это же далеко.Да и писать даже нечего.

-Эй,парень.Найдешь что.Должен откопать там любую новость,мы открываем новую рубрику в газете.Хорошо напишешь - будешь ее вести.

-А сколько платите?

-Ну давай договоримся на пятистах баксах?Путь недалекий.

-500?!Ну уж нет,минимум 700.- чуть прикрикнув сказал Джеймс и прыгнул на диван.

-Ладно, будь по твоему.700.Ох,если б не твои заметки ,выгнал бы к чертям собачьим.Завтра подойдешь,гид тебе всё объяснит.

Джеймс чуть не засмеялся от смеха,но сдержался и выдавил не хилую улыбку.Еще 700 долларов.Да так он и на машину накопит!

Он уже подошел было к лифту,но в коридоре раздался крик Чарльза:

- У тебя месяц.Не успеешь - уволю точно.

Джеймс отправился в парк Св.Джона. В нём он должен встретиться со своей девушкой,Лили.Они познакомились месяц назад.Попав под ливень оба скрыли под грибком в детской площадке.И вот недавно Лили переехала к нему.

- И кто же это стоит тут,на школьниц заглядывается?

Лили была француженкой по национальности.Но в душе была ярая испанка.Черные волосы доходили ниже груди, и в них Джеймс всегда готов был утонуть.

-Что ты рано,милая.Обед же через полчаса у вас.

-Я сегодня решила прогулять немного.Ничего же не случится.Да,родной? - И сказав это ,она прыгнула на него и начала жадно целовать, не давая отышаться.

-Ну всё-всё.Сдаюсь.Пойдем перекусим, а то я проголодался.Тут Чарльз сказал есть ресторан неплохой.Сходим?

-Да да дааа.- с ребяческим визгом воскликнула она и подарила ему ослепительную улыбку.

Сидя за столом, и уплетая за обе щеки, парочка переговаривалась отрывками фраз.Но когда дело дошло до десерта,Лили спросила:

-Что Чарльз сказал?

-Да ничего особенного,в Перу вот поеду.Да говорит,напишу хорошо,рубрику даст новую.

-Чтоооо?! Ах ты хитрая задница,Джееймс!Почему не сказал.Это же надо отметить!

-Ну , а мы по-твоему что делаем?

-Ах ты .. - и она начала давать ему оплеухи.Выглядело это нелепо и смешно.Что Джеймс не удержался и захохотал.Лили не ожидала этого и слегка смутилась.

-Ну что же ты? Не расстраивайся, отметим еще.У нас вечер впереди.

И вот,вечером в комнате с тусклым светом свеч,, сидели две пары влюбленных глаз,полных счастья.Они не знали еще,что будет или не будет впереди,но они любили и жили как хотели.Лили заснула первая,а Джеймс смотрел на небо и мечтал.Мечтал об Америке, о всемирной славе.Он пошел спать,надеясь что завтра будет так же хорошо как и сейчас.

7 августа

Старый автобус подъезжал к аэропорту им.Джона Леннона. Людей внутри было немного.Водитель слушал Битлз и наслаждаясь ездой улыбался сам себе.

-Джеймс, а надолго ли всё это?Как я тут буду без тебя? Я тут подумала.Нельзя ли с тобой полететь?-чуть нервничая спрашивала Лили,судорожно пытаясь сжать руку Джеймса.

-Милая, ну чего ты так волнуешься?Всё будет хорошо!Я обещаю.Денег я тебе оставил- должно хватить.А билет-то мы уже и не купим, кассы закрыты на обед.Забыла?

Джеймс был в одно время и рад тому, что улетает.Новые места, люди, некоторая свобода - всё это ждало его там. Но так тяжело было смотреть на Лили, тем более прощаться с ней.

- Ты мне главное звони,Джеймс!Я же переживать буду.- И сказав это она поддалась его горячему поцелую.Да, они любили друг друга без памяти.

-Эй,молодые! Подъезжаем.-крикнул водитель,останавливаясь у главного входа в аэропорт.

Аэропорт недавно был отремонтирован, и радовал глаз посетителям.Продвигаясь все ближе и ближе к терминалу вылета, Лили начинала дрожать.

-Ну вот и всё,моя хорошая,мне пора идти уже.Я тебя люблю.-Джеймс обнял ее и почувствовал стук ее сердца.

-Позвони мне как прилетишь,позвони,прошу!

Он уходил вдаль коридора,она проронила пару слез.Дождавшись,когда его самолет скроется с вида,он развернулась и поехала на учебу.

В самолете немного трясло.Джеймса это начало раздражать, летел он сначала Лос Анджелеса, а там пересадка на рейс до Марконы. До пересадки у него было пара часов,он любовался красотой города,хоть еще и не была поздняя ночь.

Джеймс уснул в самолете.Ему снилась семья.Мама,отец, сестра и её муж и их малыш.Как он ждет встречи с ними.А позже появился образ Маккалихена. Он помнил этого умного человека. Именно он помог подняться Джеймсу по службе.

Проснувшись,Джеймс увидел солнце,ярко бившее ему в глаза.Жара ужасная!

- Хах, смотри, этот америкашка уже весь скривился.Да это только утро парень! - крикнул водитель автомобиля.Хосе.Его звали Хосе

-Прошу прощения, я из Англии, а не Америки.

-А кой мне черт до этого?Главное,чтобы мне платили.Ты Джеймс?

-Да, а вы значит Хосе?Приятно познакомиться.

-Значит смотри, мы едем 4 дня, до города Икка, затем в Писко. И без нытья мне в дороге!

-Хорошо.Где тут позвонить можно?

-А вот,вишь почта стоит?Там спроси.Телефон вроде есть.

Городок был не из приятных.После проезжающих машин поднималась пыль,до того неприятная,что Джеймс краснел,словно помидор.Люди вокруг о чем-то все время громко говорили.В темных улицах лежали бомжи,стонущие от жары.

В почте было душней,чем на улице.Кассирша посмотрела на парня и фыркнула.

-Вам чего?

-Сколько стоит позвонить?В Ливерпуль?

- 3 доллара

-Но,почему так дорого?Доллар это максимум.

-Сынок,ты в Перу,а не в своей Англии.

Джеймс заплатил,через минут пять он дозвонился до Лили.Она была в хорошем расположении духа.Сидела у подруги.Он ей рассказал про людей вокруг,она ужаснулась.Он пообещал ей через 4 дня позвонить.Бросил трубку.

-Ну поехали?-чуть взбодрившись крикнул он Хосе.

Машина Хосе имела способность собирать в себе всю пыль с улицы.Джеймс сидел сзади.Дышать было практически нечем.Он пересел вперед и ему стало полегче.

Они выехали за черту города. Через часа четыре глазам Джеймса открылся зеленый лес,полный разных звуков.

-Ахахха.Чего струханил уже?-Хосе был из тех,кто любит посмеяться.

Подходило время к ночи.Джеймс не знал,где он.Сколько ехать.Он хотел есть и спать.

"Остановиться бы уже.Поесть,спать.Черт.Как он только не хочет есть?"

Через час они остановились.Разбили палатки,костер,всё как надо.Сытно поев,оба завалились спать.

Но не тут то было.Через час Джеймс услышал странное шипение. Чуть привстав он увидел.

Черная змея медленно ползала внутри автомобиля.

-Хосе!Хосе!Черт возьми,Хосеее!

-Да чего ты разорался?Только заснул.А?

-Змея.Она .Она в твоей машине!? Что нам делать?

-Что-что убивать.-он улыбнулся так страшно,что Джеймс подумал,что убивать сейчас будут его.

Хосе достал пистолет из-за спины.Чуть подойдя ближе к машине,он стал целиться.

Первый два выстрела были мимо.Третий попал куда то в середину змеи,а четвертым он попал в голову.

Джеймс обрадовался.Кинулся посмотреть,но был свален на землю рукой Хосе.

-Погоди, вдруг там не одна. Надо потихоньку. Через четверть часа, убедившись, что больше никого нет оба завалились в машину. Закрылись, и заснули. Крепко-крепко.

8 августа

Лили уже не спала.Она встречала рассвет на этот раз одна:Джеймс спал, как медведь в зимней спячке.

"Как все-таки красивы эти места, они поражают своей дикостью,но в то же время и великолепием, нарисованным природой.Да, я чувствую эту дикость,видимо потому,что я являюсь одной из опорных частей природы.Я вхожу в нечто целое, что нельзя разделять и нарушать. Но увижу ли я когда-нибудь еще столь чудесный закат? -нет.

В этом и есть необычность природы,что она неповторима и увидев,что-то один раз не увидишь больше никогда.Надо ловить момент.Сбегаю я ка за фотиком.."

Роуз Бэй, Сидней, Австралия, июнь 2016 года

Все эти облака остались там, в странном, но прекрасном сне.

В Австралии такие облака удавалось увидеть редко. Чаще всего небо тут было высоким и прозрачно-чистым.

Реальность словно заявляла, что здесь и сейчас её время и её правила.

И снам в ней, к сожалению, не место.

Любимая песня уже в десятый раз крутилась на повторе. Шагомер на экране смартфона показывал пять километров. Все тело наполняла необыкновенная эйфория от пробежки.

Алекс любил бегать. В эти минуты он забывал, кто он, не думал о своей нелепой непонятной судьбе. Просто мчался вперед, сливаясь с соленым ветром с океана в одно целое.

И было совершенно неважно, что он не такой, как надо.

Не такой, как все.

Причем не в хорошем смысле этого слова. Парадоксально, но в школе Алекс если и выделялся из общей массы, то только в лучшую сторону. Отличник, спортсмен, душа компании, всегда окруженный толпой друзей.

Но среди себе подобных всё было в точности наоборот. Он был никем. Ему было до них далеко. Очень. И шансов сравняться с ними когда-нибудь уже почти не оставалось.

Однако Алекс не собирался тратить время на размышления об этом печальном факте. Он вообще не любил думать о плохом. Пользы от таких мыслей все равно не наблюдалось, а вот настроение портилось на весь день.

К тому же существовало много приятных вещей, которые хотелось снова и снова прокручивать в голове. Например, сон про девочку с золотыми, как солнце, глазами.

Чем она так его зацепила?

Сделав несколько кругов по парку, Алекс свернул на родную улицу, застроенную аккуратными коттеджами. Дорога поднималась вверх, и бежать стало труднее.

Прохладный июньский день неспешно сменялся зябким летним вечером. Лучи солнца окрасили деревья и дорожки в золотой цвет. Этот оттенок вновь вызвал у Алекса смутное, но волнительное воспоминание о сиянии вершин гор в свете заката.

И о сиянии глаз Алисы.

Эти сны были такими яркими, такими реальными. И такими потрясающими. Всё в них - горы, ветер, облака и... девочка - казалось ему настолько близким и родным, настолько необходимым ему, что Алекс не на шутку переживал из-за этого.

Там он был нужен.

Там он был настоящим.

Таким, как надо.

Там было его место.

Но там – это где? И не менее интересно – когда?

Каждый раз, проснувшись, Алекс чувствовал себя так, словно забыл нечто важное. Но что? Он отчаянно пытался вспомнить, поймать разгадку за хвост. Но что именно он хотел и должен был вспомнить? И разве он что-то забывал?

Ведь это просто хороший сон...

Жаль, что только сон...

Но странное чувство не проходило. Оно преследовало Алекса, касалось его плеча тонкими пальцами тревоги.

Может, выложиться сегодня на полную, чтобы ночью сразу провалиться в сон без сновидений?

... и тогда... он не увидит ничего...

...ни гор, ни облаков, ни Алисы...

Но что-то останавливало его.

Алекс хотел снова увидеть её. Золотую девочку с глазами цвета солнца.

Алису...

Непонятно, почему, но даже это имя что-то пробуждало в его душе. Что-то безграничное и удивительное.

Как-будто...

Словно...

Словно эта девочка была для него самым важным и дорогим на свете...

Словно она была для него всем.

Но это так странно...

"ПОМОГИТЕ..."

Алекс остановился так резко, словно натолкнулся на невидимую стену. Крик о помощи ударил в уши как всегда внезапно, невзирая на играющую в наушниках музыку.

Опять кому-то нужна помощь?  Сердце Алекса заколотилось от тревоги, как это бывало каждый раз, когда он слышал голоса.

Замерев, как вкопанный, он огляделся, ища глазами "зовущего". Долго искать не пришлось.

Его одноклассница Эбби стояла посреди подъездной дорожки к своему дому с таким видом, словно собиралась немедленно упасть в обморок. Смотрящие в никуда серые глаза казались огромными на неестественно бледном лице. Её губы не двигались, но Алекс продолжал слышать у себя в голове измученный шепот:

"ПОМОГИТЕ... КТО-НИБУДЬ..."

Надо ей помочь. Но что произошло?

И тут он почувствовал ещё кое-что.

Тьму...

Алекс непроизвольно попятился.

Ею так и веяло от Эбби... Но почему? Что случилось?...

Одним движением сдернув наушники на шею, Алекс бросился к ней. Он успел вовремя. Спустя мгновение девушка пошатнулась, и он только чудом успел подхватить её за талию.

Тьма и правда покрывала кожу девушки. Алекс на дух не переносил тьму. Она была отвратительна.

Коснувшись её, он вздрогнул, а тьма бросилась в стороны от его ладоней.

Эбби же схватилась за него, как плющ хватается за опору. Её тонкие руки обвили его шею, а рыжие кудряшки щекотали нос, пока девушка пыталась вновь обрести устойчивость.

В тех местах, где они с Алексом соприкасались, кожа девушки уже стала чистой. Может, теперь она будет чувствовать себя получше?

Судьба девушки была ему далеко не безразлична.

В детстве они с Эбби частенько играли вместе, и только последние пару лет Алекс невольно свел их общение к минимуму. Правда, они все так же иногда ходили домой вдвоем и болтали о всякой ерунде, но так, как прежде, уже не было.

На Алекса навалилось слишком много всего. Он полностью посвятил себя подготовке и самосовершенствованию, и в каком-то роде это было его ошибкой. В итоге он многое упустил, в том числе дружбу с Эбби.

И вот теперь она вляпалась во что-то серьёзное.

Девушка, наконец, подняла на Алекса изнеможденный взгляд.

– Ты в порядке? – встревоженно спросил он.

– Да... - слабым голосом пробормотала Эбби, - Наверное... Просто устала...

Устала?! Непохоже на обычную усталость.

Алекс задумчиво нахмурился.

Она не устала. Она побывала в лапах демона.

Что тот дотрагивался до Эбби, он не сомневался.

Его до сих пор воротило от капель тьмы на её волосах.

Как же мерзко... Мерзко и отвратительно...

Алекс поморщился.

Где она только нашла эту тварь? Или та сама нашла её? Второе было более вероятно. Но как?!

Сидней был практически безопасным городом в плане активности темных. По статистике, здесь она годами оставалась низкой. А тут, в пригороде, и вовсе можно было ничего не опасаться, не зря же Орден выбрал это место для воспитания детей. Почему тогда его соседка с ног до головы покрыта тьмой?!!

Он должен это выяснить.

Алекс постарался взять себя в руки:

– Ты неважно выглядишь...

– Не обращай внимания, – попыталась отшутиться Эбби, – Я от природы страшненькая.

Алекс растерянно распахнул глаза. Что...? Она шутит?

– Я вовсе не это имел в виду! – поспешно ответил он, – Ты вовсе не страшная! Даже совсем наоборот!... Я хотел сказать, что вид у тебя довольно вымотанный!

Его путаные объяснения вызвали у девушки мимолетную улыбку, но уже мгновение спустя она снова побелела, как полотно. В голове Алекса снова зазвучали призывы о помощи:

"ПОМОГИТЕ..."

Алекс участливо склонился к ней:

– Тебе опять нехорошо?

– Голова немного кружится...

– Давай-ка сюда.

Он довел Эбби до скамейки и сам устроился рядом. Девушка подняла голову, с трудом сфокусировав на нём взгляд.

– Эбби, – мягко обратился к ней Алекс, – Что с тобой? Ты вся белая. Того и гляди, свалишься в обморок.

– Не знаю, – пробормотала она, – Вся эта учеба, недосып... Я неважно себя чувствую. Да еще и мама в отъезде...

Списала все на переутомление... Придумывать логичное объяснение происходящему так типично для людей...

Алекс вгляделся в лицо девушки. Даже не чувствуй он присутствия тьмы, всё равно бы понял, что дело не в недосыпе.

Сегодня был выходной. Кругов под глазами у Эбби не было вовсе. Зато она была заляпана тьмой, словно пятнами от грязных лап...

Зря он от неё отдалился. Думал только о себе и своих проблемах, эгоист... И пропустил то, что происходит с подругой детства...

– Я не думаю, что дело в этом, – серьёзно произнёс Алекс, виновато отведя взгляд в сторону.

Эбби посмотрела на него во все глаза:

– А в чём?

С губ Алекса сорвался тихий смешок. Ну не говорить же ей про демонов и тьму.

Он вдруг представил, как заявляет:

"– Видишь ли, Эбби, от тебя так и несет тьмой. Скорее всего, с тобой живёт демон. И судя по концентрации тьмы, чаще всего он лапает тебя за грудь."

За грудь?! Алекса как током ударило. Он сразу заметил, что на груди девушки пятен тьмы особенно много, но только сейчас придал этому значение.

Инкуб?!

Но это демон разврата. У девушек в этом возрасте уже бывают эротические сны?

Как ему спросить об этом Эбби?

Да какая разница? Она же все равно не признается. Еще и сочтет его извращенцем, и того и гляди, совсем перестанет с ним общаться.

А ему надо быть рядом, чтобы спасти её.

"Спасти? Алекс, Алекс, что ты опять о себе вообразил?" – вкрадчиво и издевательски зашептало подсознание, – "Такому бесполезному существу, как ты, нечего и думать о том, чтобы противостоять тьме. Спасти! Ха-ха! Ты и спасти! Единственное, что ты можешь, это рассказать всё своей мамочке."

Прикусив губу, Алекс мысленно послал внутренний голос подальше. Иногда ему казалось, что его подсознание живёт своим собственным умом совершенно независимо от него.

Оно всегда включалось против его воли, говорило нетипичным Алексу образом и исключительно гадости.

Но сейчас оно подкинуло ему неплохую идею.

Точно! Он расскажет все Майе! Она-то знает, что делать и как помочь Эбби.

Приободренный найденным решением, Алекс с ободряющей улыбкой взял девушку за плечи:

– Знаешь что? Давай сделаем вот как. Если тебе что-то понадобится или совсем разболеешься, звони мне. Я сбегаю куда нужно. В магазин, в аптеку. Договорились?

Сейчас ей лучше всего отдохнуть, а он пока всё уладит.

– Договорились, – признательно улыбнулась Эбби.

– Я позвоню тебе перед сном узнать как дела. А сейчас тебе лучше пойти в дом и отвлечься. Ты как? Идти сможешь?

– Кажется, да, – кивнула девушка и вдруг взяла его за руку, – Алекс...

Он слегка оторопел:

- Что?...

Эбби  сжала его ладонь:

- Спасибо тебе большое.

Он искренне улыбнулся в ответ:

– Это самое малое, что я могу сделать.

----------------------------------------------------------------------

Дальше будет интереснее, обещаю)

Предыдущая часть тут https://pikabu.ru/story/zyuzya_7_6557735

- Подвал где?

Женщина указала мне на стоящий у забора здоровый бугор с дверью. Знакомая конструкция, у меня на родине так же строят хранилища для всяких там овощей и солений. За дверью лестница вниз, потом комнатушка квадратов пятнадцать с воздуховодами, а сверху накат из земли. Почти холодильник получается, если правильно сделать.

- Собирай всех туда. Переночуете, а завтра видно будет, что с вами делать. Подранка только не забудьте, я с ним нянчиться не буду.

В то, что из подвала, точнее погреба в данном случае, они сбегут – совершенно не опасался. Подземный ход – глупо, дверь изнутри вскроют – так там помимо замка засов из мощного бруса имеется. Да и куда им бежать? А у меня ещё и Зюзя есть, она их точно не упустит.

Не спуская глаз с Елены, я прошёл за ней к ограде. Женщинам явно устали стоять, они переминались с ноги на ногу, однако сменить положение не решались. Стараясь близко не приближаться, визуально убедился, что ничего страшного или непонятного за это время не произошло, повторил приказ не делать резких движений и идти в подвал.

Местные жительницы послушно, волоча находящегося в бессознательном состоянии пегобородого Андрюху, поплелись в указанном направлении. Ружьё при этом я с них не спускал, мало ли что... У дверей подвала я скомандовал всем раздеться догола, женщины возмущённо запереглядывались, однако спорить никто не решался.

- На ночь девочку выбираешь? Молодец! – игриво подмигнула мне Елена и первой стала снимать одежду. – Таньку возьми, ей сейчас утешение нужнее, да и сама она не полное мурло на рожу. Обслужит как надо!

Этот выпад я проигнорировал. Дождавшись, пока на них останутся из одежды лишь серьги, заставил раздеть и раненого, а потом загнал всех в погреб. Одежду я ещё раз тщательно осмотрел, и не найдя ничего похожего на нож, заточку или иное оружие, обрадовался. Ну не хотелось мне продолжать все эти бессмысленные разборки. Хватит смертей на сегодня.

Вернув тряпки владелицам, я закрыл вход в погреб на засов, подпёр для надёжности какой-то палкой, найденной тут же, после чего вышел за ворота.

И свистнул.

Зюзя, по своему обыкновению, появилась откуда-то сбоку. Ни как увидеть не могу, как у неё это получается. Словно фокус какой – нет собаки, есть собака. Она вообще очень подвижная, вёрткая, быстрая. Теперь, когда я вволю понаблюдал за ней, стало понятно, почему я промахнулся тогда, на дороге. Даже объяснение на досуге этому выдумал – если мы, люди, проводя аналогию с автомобилями, живём на первой скорости, то она, как минимум, на четвёртой. Знаю, корявенькое обоснование, но другого у меня нет.

Вдвоём мы зашли внутрь фортика и я запер ворота, после чего предложил осмотреться вместе. Она сразу же подбежала к дверям погреба, долго внюхивалась в щель между дверью и луткой, фыркнула и сообщила:

- Там четыре целый люди, один человек много кровь нет, больной. Сидеть тихо, бояться.

Мне оставалось лишь согласно кивнуть, раскрыв рот. То, что она учует местных, было понятно. Но никак я не мог подумать, что только по одному запаху можно определить количество человек в запертом помещении и их состояние. Да, собачий нос – великая вещь!

… Осмотр занял у нас около двух часов. Нет, живых мы больше не нашли, зато обнаружили две подсобки, до верха забитые разной одеждой и иным хламом. Так же, не без помощи Зюзи, нашёлся и тайник в полу. Под не закреплёнными в углу одной из комнат досками хранилась вместительная жестяная коробочка из-под чая, а в ней золото в основательно перепутанных между собой браслетах, цепочках, кольцах. Даже на вес тут было никак не меньше килограмма. Вывалив из любопытства находку на стол, начал пытаться рассортировать украшения по видам. И тут же бросил это занятие – из спутанного жёлтого клубка начали выпадать зубы. Золотые зубы, их было много. Сразу вспомнились рассказы выживших в концлагерях, которые нам регулярно зачитывали перед 9-м мая на классных часах в школе. У фашистов такое хобби было – вырывать золото у покойников из челюстей и домой отправлять, на благоденствие семей верных сынов Рейха.

Откуда появились в тайнике ценности – мне объяснять не надо. И так знаю - точно не от прежних хозяев, такое на произвол не бросают. Давно, видно, здесь конвейер по отправке на небеса отлажен. Вот уроды…

Поразмыслив, я решил оставить всё это богатство тут. К чему лишний вес на горбу носить, да и человек с килограммом золота – сам по себе двойная мишень. Случайно или неудачно засветишь цацки – и в искушение введёшь даже того, кто тебе зла не желал. Люди до сих пор на жёлтое падки, как сороки. Хотя жалко, конечно… Ведь появится рано или поздно эквивалент денег – и это на девяносто девять с огромным количеством сотых процентов будет золото, к гадалке не ходи. А, плевать, не жил богато – нечего и начинать.

С ещё одной ценной добычей мне повезло в кухне – помимо пачки пшеничной, превратившейся за десятилетие в труху, крупы, я нашёл картошку. Мелкую, прошлогоднюю, но вполне достойно сохранившуюся, без гнили. Видимо, огородик здесь на неприметной полянке есть, с дороги ничего такого не видел. Такая находка - дорогая вещь! Это раньше никто всерьёз этот корнеплод не воспринимал, а теперь с ним плохо. Те посевы, что сажались особо удачливыми на семена людьми, берегли как зеницу ока. Но и они вырождались, а семенной фонд обновлять неоткуда. Раньше, помню, отец тоже за картошкой для посадки ездил либо в соседний район, либо на рынок в город. Свою старался не садить повторно, в крайнем случае на другом огороде. Как он объяснял – на второй раз хорошо, если соберёшь столько же, сколько посадил. Вырождается она. Потому теперь и трясутся над каждым клубнем, загодя разрезая его на несколько частей, бережно проращивая перед посадкой.

Понятное дело, что найденная мною добыча к числу элитных или ценных для сельского хозяйства сортов не относится. Но эта картошка будет для знающих людей ценнее того золотишка, пожалуй. Ну или сам слопаю в крайнем случае.

Я неспешно выбрал около пяти килограмм практически одинаковых по размеру клубней, аккуратно упаковал в свой мешок. Всё, осмотр закончен. Можно покушать и укладываться спать.

Готовить ужин в этом каннибальем убежище было противно. Пересмотрев плошки с каким-то жиром, пузатые фарфоровые бочонки с неизвестной мне смесью круп явно травяного происхождения, я решил не рисковать и достал предпоследнюю банку тушёнки, ещё той, с базы. Открыл, повздыхал, и отдал её Зюзе. Ну вот не было аппетита, хоть плачь. Смотрю на мясо, а перед глазами золотые зубы, аж тошнить стало.

Расстроившись от собственной мнительности, я принялся за чистку оружия. Меня этот процесс всегда успокаивает, да и нагар в стволе после сегодняшних событий убрать надо.

Закончив удалять всю эту пороховую гадость, смазал основные узлы, затем собрал ружьё в единое целое и вышел во двор. Поискал глазами колодец – он обнаружился неподалёку от входа, когда-то красивый и резной, достал ведро ледяной воды из потемневшей от времени бревенчатой шахты и тут же, в соседнем ведре, постирал кое-что из одежды. Затем ополоснулся, почистил зубы, после чего отправился в дом спать. В погребе было тихо…

… Но выспаться не получилось. Практически до самого рассвета в голову лезли разные мысли, больше частью ни как не связанные между собой. Я ворочался с боку на бок, пару раз вставал, подходил к окну, вглядывался в ночь. И лишь когда на горизонте показалась тонкая полоска зари, я понял причину моей бессонницы – Елена. Именно эта женщина не давала мне покоя. Перед глазами возникли самопроизвольно выплывшие из памяти обнажённые женские тела у погреба, смущённые взгляды, натруженные руки, стыдливо прикрывающие груди и низ живота. Натруженные… У всех, кроме неё… Я прокрутил в голове всю нашу с Еленой беседу, пугливые взгляды остальных женщин… Выходит, не врала почти тётка, она и вправду тут главная, а, значит, именно она решала, кого казнить и миловать… И опять жёлтый металл зубов на столе… Меня чуть не вырвало. Кое-как, под встающее солнышко, удалось забыться тяжёлым, без сновидений, сном…

Проснулся я примерно в десять утра, что для по моим меркам было уже глубоким днём. Поздоровавшись с Зюзей, лежавшей и позёвывающей тут же, на ковровой дорожке, начал собираться в путь, попутно объясняя собаке о том, почему завтрака не будет (одна банка с мясом осталась, потерпим или подстрелим кого) и о пользе диеты вкупе с лечебным голоданием. Последнее доберман вообще не поняла, посмотрев на меня, как на безумца.

Пришлось идти на компромисс - договорились поохотиться ближе к обеду. По завершению переговоров я её выпроводил из фортика, наказав произвести разведку прилегающей территории и ждать меня примерно через час в километре по дороге от этого места.

Из одежды на мне были только трусы с сапогами, ну и моя «мурка» - куда же я без оружия. Согласен, не самый прекрасный вид, но и не на светский раут иду. Поглядел вслед опять неизвестно как испарившейся в кустах собаке, потянулся до хруста в костях, а после пошёл к колодцу и занялся обязательной утренней гигиеной.

Покончив с водными процедурами, направился к погребу.

- Так, бабы! – громко сказал я. – Все отошли от двери вниз. Слышите?

Из-за двери ответили, что слышат меня хорошо и уже сидят в самом дальнем углу.

- Елена! Выходи одна, и медленно! Руки на виду держи.

Затем отбросил ногой упор из палки, сдвинул засов и отошёл шагов на десять назад, наведя ствол ружья на вход (или выход? – кому как) в погреб.

Женщина вышла одна, после чего по моему приказу задвинула засов обратно. Судя по её бледному, с тёмными мешками под глазами, лицу, ночь в погребе прошла так себе, без удовольствия.

Увидев меня, Елена озорно улыбнулась, и с придыханием произнесла:

- А ты ничего, мосластенький, но жилистый…

- Рад, что оценила. Раздевайся.

- Прямо здесь? – она недоуменно посмотрела на меня. – Может, в спальню пройдём?

Я рассмеялся, оценив её ход.

- Нет, здесь давай. Ещё раз твоё барахло осмотрю. Вдруг ты ножичек какой для капусты там нашла и под юбку спрятала. С тебя станется…

Теперь рассмеялась она и мигом лишилась всей одежды.

- Смотри, красавчик, нет ножичка. Есть, правда, одно место, куда его можно засунуть при большом желании, но и там можешь досмотреть меня, и как можно тщательнее… Можешь и друга позвать, я не против…

От её слов стало мерзко. Она что, кроме как о сексе думать вообще ни о чём не может, профурсетка этакая?! Умная же баба! Вот к чему этот спектакль? - так подумал я и сам себя одёрнул. А что ей думать при виде мужчины в трусах в её незавидном положении? Ну явно не творчество Бодлера обсуждать с ней пришёл. Подстраивается под ситуацию, как умеет, жить все хотят.

- Заманчивое предложение, - решил поддержать игривый тон и я. – Рассмотрим всенепременно, но после кратенькой беседы.

Мы, не сговариваясь, прошли к знакомой уже скамейке. Только успели сесть, как пальчики Елены игриво пробежали по моей груди вниз и она страстно прошептала:

- А хочешь, Витенька, я на колени перед тобой встану, прямо здесь? – розовый язычок призывно облизнул губы.

С сожалением убрал женскую руку со своего паха, грустно вздохнул и ответил:

- Потом встанешь. Обязательно. Но пока поведай мне, как тут дела с тварями?

Глаза Елены округлились от удивления. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Однако ответила:

- Нет их здесь. Во время мора, видно, вместе с людьми передохли. Один только раз зимой след волчий видели, но давно, два года назад. Лось иногда заходит, но он как был тупой, так и остался. На яму с приманкой легко ловится. Этой зимой только через него и спаслись, иначе голодуха бы настала…

О других методах борьбы с бескормицей в голодные зимы она тактично умолчала. Что же, понимаю, сам бы о таком молчал изо всех сил…

Больше серьёзных вопросов у меня к ней не было.

- Ну что, пойдём? – я внимательно посмотрел на женщину. Она, истолковав по своему мой взгляд, грациозно встала, игриво потянулась, давая лучше рассмотреть её вполне приличную фигуру, подмигнула мне и пошла к дому.

Я тоже встал, глубоко вздохнул и посмотрел на её затылок. Потом схватил левой рукой женщину за волосы, слегка притянул голову к себе, и засапожным ножом, который без колебаний извлёк правой из-за голенища, полоснул ей по горлу.

…Елена медленно опустилась на колени, захрипела булькающее, а затем некрасиво упала лицом на землю, подрагивая в предсмертных конвульсиях. По свежей траве стало растекаться пятно крови…

Я отвернулся, не на что тут смотреть. Ещё раз вздохнул и пошёл к колодцу, обмыться. Вроде бы и старался не испачкаться, но куда там! Рука, в которой был нож, по локоть покрыта свежей кровью. Хорошо, что ума хватило одежду снять. Иначе бы пришлось её неизвестно сколько отстирывать.

Мне было грустно. Не стыдно, что убил безоружную, не радостно от выполненного решения, а именно грустно. Вот как так происходит, что, в общем-то, неплохая женщина стала такой… хуже твари? Оставь я ей жизнь – и она опять бы нашла мужичков, опять вертела ими как хотела, и опять бы стали исчезать с дороги малочисленные путники. И опять жестяная коробочка начнёт наполняться зубами и колечками… Неужели так можно любить вещи и власть? Не понимаю этого… Нас, людей, и так мало, а мы сами своё поголовье сокращаем без устали. Ладно, лирика это всё…

Смыв с себя кровь покойной, я зашёл в дом, оделся и забрал свои вещи. Трофейное ружьё, подумав, решил оставить здесь, только патроны от него припрятал в одном из шкафов на кухне. Их найдут, но потом, когда я буду уже далеко от этого проклятого фортика. Не оставлять же совсем баб без оружия, не правильно это.

Что же, пришла пора их выпускать. Снова подошёл к двери погреба и снова потребовал всех отойти подальше. Неожиданно изнутри раздался голос:

- Убил?

Сказано это было ровно, без эмоций. Мне даже стало не по себе. Хотел промолчать, но передумал и ответил:

-Да. Убил.

- Бог тебе судья, человек, – и через минуту. – Мы отошли.

Я приоткрыл погреб, бросил внутрь ручную пилу, найденную вчера во время осмотра, и обратно закрыл дверь на засов.

- Слушайте внимательно. На ступеньках лежит пила. Если постараетесь, то часа за два перепилите запорный брус. Щель тут вполне приличная, справитесь, коль жить захотите.

Посчитав все свои дела в этом месте оконченными, я вышел из ворот и направился дальше по дороге. На труп Елены даже не взглянул. Тварь – она и есть тварь, без разницы, в чьём обличье.

Продолжение следует...

Автор  просит всех, кому нравится эта повесть, добавить плюсиков в местную карму. Не для тщеславия, а лишь только чтобы не затеряться окончательно среди произведений других, безусловно более талантливых, авторов.

Предыдущая часть тут https://pikabu.ru/story/zyuzya_6_6557731

МР-153 – прелестнейшее самозарядное ружьё, доставшееся людям в наследство из прошлой жизни. Вот всё этом оружии хорошо - и магазин на четыре патрона есть, и надежное, и неприхотливое, – чего ещё хотеть? Котом Матроскиным себя чувствую, когда про него вспоминаю – «я свою «мурку» ни на что не променяю», даже на самый навороченный автомат с подствольником и каллиматором. Сколько раз помогала – поможет и сейчас.

…Первым выстрелом я ликвидировал сопливого, вторым его соседа. Они даже понять ничего не успели. Третий же, самый дальний от меня, услышав грохот пороховых зарядов, повёл себя глупо. Вместо того, чтобы упасть в траву, перекатиться и попытаться для начала переместить свою двустволку со спины в руки – побежал, смешно подпрыгивая.

Картечь попала ему в ногу. Я не промазал, с такого-то расстояния… Наоборот, именно так и было задумано. Мне нужен раненый, именно раненый - на живца хочу половить... Вдруг кто клюнет?

… Пегобородый, корчась в траве от боли, сначала орал благим матом, потом хрипел проклятия, потом плакал и нудно звал «хоть кого-нибудь». Ему, наконец, удалось стянуть ружьё, и он даже сделал два выстрела в воздух, очевидно призывая помощь, но всё тщетно. Никто не приходил. Я же находился неподалёку в зарослях подлеска, имитируя своё отсутствие, и искренне начинал переживать о том, что этот человек умрёт от потери крови без какой-либо пользы для меня.

Зюзя, по обоюдному решению, отправилась на обход окрестностей, чтобы заранее выявить и исключить возможные сюрпризы со стороны оставшихся в форте.

Прошло два часа. Раненый уже почти не шевелился. Похоже, что вся моя задумка вытащить в качестве санитаров остальных бойцов, укрывшихся за частоколом, провалилась. Жаль, а ведь могло получиться. Вернувшаяся разведчица сообщила, что больше из двуногих никто не высунулся, все внутри сидят.

И тут ворота открылись, и из них вышли четыре бабы. Не женщины в привычном понимании, а именно бабы – в платках, длинных юбках, застёгнутых наглухо кофтах. Ни лиц, ни возраста не разобрать. За собой они тащили строительную тачку весьма внушительных размеров.

А ещё они голосили. Вой и плач стоял такой, что я немного оглох и уже хотел со всех ног убежать от этого ужаса, однако усилием воли заставил себя не дёргаться и вслушиваться в голоса. Вы хоть раз пытались разобраться, о чём именно причитают женщины, особенно когда это идёт от чистого сердца? Не советую даже пробовать – взрыв мозга, паралич психики, размазывающее душу горе, ну и никакой конкретики.

Подойдя к раненому, бабы, не переставая сотрясать воздух завываниями из разряда «На кого же ты нас покинул… Как же это… Что я делать буду…», неуклюже стали укладывать его в импровизированную карету скорой помощи. Одна из них отбежала дальше, увидела два трупа, и добавила децибел в свой голос. Осматривать убитых, падать возле них на колени, вырывая на себе волосы, она почему-то не стала, а вернулась назад и начала помогать товаркам.

Ничего у них не получалось – каждая действовала по своему, личному плану и согласовывать его ни с кем не собиралась. Одна бралась за ногу, две другие отпускали руки, четвёртая зачем-то переставляла тачку. Или наоборот. Одним словом, толку не было никакого.

Вдруг, среди всеобщих воплей, прозвучало:

- Как же мы теперь будем… А-а-а-а… Ни одного мужика не осталось… А-а-а-а… Зачем вы пошли… А-а-а-а…

Мне не доставляют удовольствия чужие страдания, но и терпеть их выше моих сил, тем более что главное я узнал – бойцов в форте больше нет. Понятное дело, женщин со счетов сбрасывать никак нельзя – они при желании могут мужикам в драке такую фору дать, что только держись, и топориком запросто со спины приласкать… Но не сидеть же мне в этих кустах до окончания времени… Не хочу больше ничего ждать, надоело… И тут мне в голову пришла потрясающая по своей простоте мысль…

…И сразу же пропала. Все бабы, кроме одной, неожиданно перестали голосить и быстренько, без каких – либо особых усилий, закинули раненого в тачку. Ага, спектакль закончился, актёры расходятся… Вот этого я и боялся – что попробуют развести повторно, но поумнее. На беззащитность поймать вздумали? Нет, не поведусь, ещё в кустах посижу.

Раненого отвезли в поселение, а я, тем временем, наконец добрался до двух убитых мною мужиков. Хмм… Права была Зюзя, от них реально подванивало запахом немытого тела и мочи. С запахом мёртвого не перепутаешь, сам так вонял, пока у военных был. Баня раз в две недели, стирка так же. А этим что мешало мыться? Явно же не рабы, раз в засады с оружием ходят. Вонючки какие непонятные…

Быстрый осмотр показал, что ружьё было только у сопливого. Его я сразу отнёс поглубже в кусты, забросал листвой, и только после этого продолжил рассматривать плоды своих трудов ратных. К моему глубочайшему удивлению, второй шёл воевать меня с топором и длинной верёвкой. Совсем дурак, что ли? Или от безысходности?

В карманах ничего существенного обнаружить не удалось, да я и не старался. Противно было копаться в вонючем тряпье. Зато заметил у обоих на пальцах старые, выцветшие от времени татуировки в виде перстней. Присмотревшись, кое-как распознал только две - «Дорога через малолетку» и «Пол жизни на воле, пол жизни в тюрьме». Сидельцы, значит, тут обосновались, хотя по нынешним временам – какая разница? Это раньше тюрьмы с её обитателями боялись, а теперь и не знаешь, кто страшнее из ныне живущих – матёрый зэк или озверевший интеллигент.

Покончив с осмотром, я забрал из схрона своё имущество, аккуратно навьючил его на себя и, кружным путем, выдвинулся к частоколу фортика. До ночи времени немного есть, попробую подобраться поближе и посижу, послушаю, о чём местные говорить во дворе будут.

Оказалось, что так называемая контрольно-следовая полоса вдоль стен есть только со стороны дороги. Сзади все фортификационные работы свелись к множеству заточенных кольев, тупыми концами воткнутыми в землю. Ни капканов, ни ям, ни растяжек. Да и то, что было - сделано было отвратительно. Деревяшки, призванные защитить поселение, вылетали с полпинка из своих лунок. Видимо, аборигены не боялись ничего особо, раз такое раздолбайство допустили. Воздав хвалу человеческой лени и глупости я, практически сразу, спокойно и без лишнего шума подобрался к стене и стал слушать.

Голоса раздались только через час. Было слышно, как два человека вышли из здания, тяжело хлопнув за собой дверью.

- Машк, слышь меня, Ма-а-ашк, - занудно растягивая слова тоненько проговорил первый голос, оказавшийся женским.

- Ну чего тебе? – сердито отозвалась вторая. – Тачку бери, Сеньку с Ильёй привезть надо.

- А почему мы? Мы что – самые крайние? – явно накручивала себя тонкоголосая.

- Ирка, заткнись, а! От меня ты что хошь? Сама без глаз? Так я проясню - Андрей не ходок, как бы не помер от обескровливания совсем. Елена – не пойдет боле, сама знаешь. У Таньки истерики идут – промеж ею с Илюхой любовь была, не надо ей его видеть. Вот мы и остались.

- Да я не про это, Маш… - похоже, что у первой женщины пропало всё желание скандалить и она пошла на попятную. - Страшно идти туда, а вдруг они там нас поджидают. Вон, Елена говорила, что не один тот мужик был у менового камня, просто мы всех не видали…

- Страшно, – согласилась с ней рассудительная Маша. – А только ежели до ночи убиенных не завезём, то пожрут их в лесу до утра. Как есть тогда зубы на полку положим. Дичи, считай, нет, мужиков, – тут она грустно вздохнула. – тоже нет. Коли успеем обернуться до темна – так они нам последнюю службу сослужат, подохнуть не дадут.

Послышался скрип тачки и голоса стали удаляться в сторону ворот.

- Нет, ты мне скажи, а если нападут на нас – что делать? – допытывалась неугомонная Ирка.

- Орать. Да охолонись ты, дура… Ну что тебе мужики в лесу могут сделать, ежели до сих пор не прибили? Ну подол задерут, так не девочка чай, не убудет… Вона, как тебя Андрюха с Сенькой в два свистка драли – не развалилась, даже пищала сладко, так и тут…

Дальнейший разговор мне услышать не удалось. Женщины открыли ворота и покатили свой импровизированный катафалк к месту неудачной засады убитых мужиков.

Похоже, что все мои перестраховки с лёжками и подслушиванием были лишние. Хотя, как это лишние? Безопасности много не бывает, так что всё правильно я сделал. Теперь самое время прижать этих баб к ногтю и содрать с них контрибуцию в виде полезных для скромного путешественника материальных благ, ну и переночевать. Солнце скоро садиться начнёт, так что пора ночлегом озадачиваться.

… Я вошёл в форт вместе с женщинами, когда они завозили во двор второго покойника, предварительно попросив Зюзю быть где-то рядом и не показываться на глаза пока не позову. Не стал их ни пугать, ни грозно трясти оружием, а просто вышел из кустов на встречу и предложил вести себя спокойно, по-хорошему. С их стороны возражений не последовало, поэтому и в здание мы вошли так же без приключений. В большой комнате, бывшей в давние времена столовой, на столе лежал подранок, а вокруг него суетились остальные бабы. Мужиков рядом не было. Единственное ружьё, виденное мною раньше на спине этого… со стола, было прислонено к стене у входа. Повезло, даже искать его не пришлось.

- Елена, тут к нам гости, - произнесла Маша. – У ворот повстречали…

Одна из женщин, хлопотавших над раненым, оторвалась от своего занятия и подошла ко мне. Ей было лет, наверное… тридцать пять – сорок. Точнее не скажу, не сильно я разбираюсь в слабом поле. Одета она была не броско, как, впрочем, и другие обитательницы этого места – косынка, глухая кофта с рукавами, длинная, до земли, юбка. Прямо как крестьянка на фотографии начала двадцатого века.

Но из общей картины рабочей, даже несколько забитой женщины, резко выбивались ухоженные, с аккуратно обточенными ноготками нежные руки, милое лицо и умные глаза, оценивающе и беззастенчиво осматривающие мою персону.

- Ну что, поговорим? – у неё оказался низкий, грудной голос. – Или сначала право победителя используешь?

- Поговорим. Только на воздух пошли, тут неудобно. Все пошли, и болезного не забудьте.

Она понимающе кивнула и вышла первой. Я подхватил ружьё раненого, чтобы никому в голову соблазн в пострелушки поиграть не пришёл, дождался, пока все выйдут, и двинул следом. На улице я выстроил женщин вдоль частокола, заставив упереться в него руками и широко расставить ноги, после чего без каких-либо стеснений обыскал каждую. Только после этого, не найдя ничего опасного для себя, пошёл с Еленой к скамейке в углу двора, с которой открывался чудесный обзор практически на всю территорию бывшего мотеля. Остальные так и остались стоять, не меняя положения.

Мы присели, я на всякий случай упёр ей в бок лезвие засапожника, а оружие поставил со своей стороны так, чтобы удобно было подхватить при необходимости.

- Ну? – спросила Елена, задумчиво теребя рукой край платка. – Что с нами делать будешь?

- Ещё не решили, – я сознательно произнёс последнее слово в множественном числе, чтобы не разрушать легенду о группе лихих ребят, с которыми их мужикам просто не повезло. – Смотря чем наша беседа окончится.

Она очень удивилась и начала внимательно всматриваться мне в глаза. Не знаю, что она в них увидела, однако пауза затянулась и я не выдержал первым.

- Хотели бы убить – убили бы давно. Но вы живые. – страшно хотелось закончить эту фразу многозначительным «Пока живые», однако не стал. Выглядело бы как дешёвая пугалка из младших классов, мальчишество сплошное. Всё, прекращаю говорить первым, иначе тётка из меня и что надо, и что не надо выудит. У женщин это легко – мужика разговорить.

Снова помолчали, при этом я не прекращал следить за стоящими в неудобной позе моими пленницами. Первой заговорила она:

- То есть нас прямо сейчас не перетрахают во все дыры и не перережут глотки, когда наиграются?

- Нет, – флегматично ответил я.

- Тогда зачем весь этот цирк у камня устроили? Мужиков зачем поубивали? – голос её стал набирать громкость. – Вы что, пройти спокойно не могли?! Ты, как я понимаю, на разведку сюда пришёл… Зови сейчас же остальных или остального, не знаю, сколько там вас!!!

Отвечать я ничего не стал, а вместо слов зарядил ей пощёчину. Не сильную, но хлёсткую и обидную. Из глаз Елены градом брызнули слёзы и она, опустив голову, от души разревелась. Мешать в этом деле ей не стал, пусть развлекается. Забавная на моём пути попалась личность – пять минут как знаю, а за это время успела уже три состояния психологических сменить. И спокойная, как бетонная плита, была, и на горло взять пыталась, и истерику демонстрирует. Ну точно, ключик ко мне подбирает. Ай, молодец!

Налюбовавшись представлением, я не выдержал и спросил?

- Актрисой была?

Плач прекратился, лёгкий взмах ладони по лицу – и на меня опять смотрит спокойная, умная женщина. Вот как ей это удалось?

- Нет, хоть и мечтала в молодости. На кружки театральные ходила да по киностудиям бегала по массовкам. Только с тех времён сколько воды утекло…

- Ладно, не прибедняйся. Мне твоё представление понравилось, почти поверил.

- Врёшь? – она улыбнулась краешком губ.

- Вру, – честно ответил я. Ну не распинаться же перед этой незнакомой тёткой в том, что я не верю никому в принципе, повышибли мне из головы эту дурь.

- Хорошо, начнём конструктивный диалог. Спрошу опять – что тебе нужно?

Ответ был мною продуман заранее.

- Рассказ об этом месте и окрестностях, продукты и ночлег. Не больше. Если договоримся, то утром снова будете жить как жили, на сколько возможно в этой ситуации. И ещё одно условие – врать по крупному или в мелочах ты мне будешь в любом случае, однако помни, я тоже умею лгать.

- Поняла, за языком буду следить. Ты своих звать будешь? – и, увидев на моём лице улыбку, решила эту тему не развивать. – Так вот, по порядку… Ты сейчас в старом мотеле, но, думаю, ты и сам догадался. Обустроили тут всё не мы, но и не захватывали. Стоял пустой, люди в Фоминск ушли. Не веришь? Да я серьёзно, они даже записку оставили, где и что лежит! Решили мы трактир сначала устроить – дорога оживает понемногу, да не срослось…

Я отметил про себя упомянутый новый географический пункт – Фоминск. На карте такого не было - видно, из новых форт. Но прерывать рассказчицу не стал. Потом вернусь к этой теме.

- Так вот, - между тем продолжала Елена. - Третий год как въехали сюда, ну обжились там… Хозяйствовать стали понемногу, а тут и ты пришёл…

- Ага, сейчас заплачу. Белые и пушистые вы нехороших людишек отстреливали и в суп пускали. Тебя послушать, так все здешние обитатели такие жертвы, каких на свете не бывает… - не отпуская нож, я второй рукой схватил женщину за подбородок, с силой его сжал, развернув к себе и посмотрел прямо в лицо. Она взгляд не отвела. Последние мои слова были сказаны наугад, но явно достигли цели. Зрачки её сузились от злобы, глаза блестели откровенной ненавистью. Но лишь на пару секунд, затем женщина успокоилась.

- Тебе то что, чем мы тут жили. Ты же нам булки не приносил, чтобы теперь тыкать и своё «фи» высказывать… Жрали, что приходилось, выбирать особо не из чего было, особенно зимой. Думаешь, мне тут легко! Со всей этой оравой из вонючих мужиков и дур набитых управляться? Ни дров толком нет, ни еды, ещё и раненый теперь на шее… Передохнем мы тут теперь…

Из её глаз опять полились слёзы. Но уже не демонстративным ручьём, а понемногу, мелкими слезинками. Но мне было глубоко плевать…

- Ты на слезу меня не бери, страдалица, – рыкнул я. – Вижу, что не врёшь, но правду далеко не всю рассказываешь. Руки у тебя вон какие, ухоженные и гладкие, явно к деревенской работе не привычные. Поэтому сказку про тяжёлый сельский быт заканчивай рассказывать, не интересна она мне. Не вяжется твой крестьянский образ с тобой, образованность выпирает. Поэтому выношу тебе первое и последнее предупреждение. Баб стрелять, конечно не стану, но вот в погребе перед уходом запереть можем вполне. – я опять намеренно употребил множественное число.

Она медленно кивнула, я отпустил её лицо, и беседа продолжилась.

- По рукам, значит, догадался? Молодец, парень… Прокол мой… Ну и что? Ну, узнал ты, что я тут вроде как главная была, и что?!

- Да ничего. Просто ответь на мои вопросы, и расстанемся. Что ты всё воду мутишь, всё юлишь… Каждое слово чуть ли не клещами из тебя вытаскивать приходится… Чего добиться хочешь?

Действительно, разговор у нас не складывался. Своей манерой общения Елена очень напоминала одну мою знакомую из той жизни. Она никогда не могла ответить даже на самый невинный вопрос просто «да» или «нет». Вместо этого на спросившего вываливалась масса посторонних слов, эмоций, но только не понятный окружающим ответ. Иногда, если очень постараться и припереть её к стенке, то можно было в качестве компромисса выдавить из девушки «Наверное… да…» или «Наверное… нет…», но внятный ответ – никогда.

Я довольно долго думал, что моя знакомая просто дура, пока не стал свидетелем её ссоры, в которой она очень лихо отмазывалась от всех обвинений. Все аргументы оппонента красиво разбивались о «Я не давала своего согласия» или наоборот. Ловко как, и предъявить нечего с такой манерой отвечать на вопросы! Похоже, что ещё с одной такой же хитрюгой встретился…

- Знаешь, - задумчиво произнесла она, - тут сейчас четыре беззащитных бабы, а ты ничего не требуешь. Странно это… Но пусть по-твоему будет, давай начистоту. Слово даю, больше никаких игр разума не устраивать не стану… Ты спрашивал, чего мы так вырядились? А что, надо было в кружевах и стрингах встречать? Так мы можем, легко… И накормим, и уложим, и обогреем, и отсо…

Я махнул рукой, прекращая это весьма интересное для одинокого мужика предложение. Не то место и не то время для утех.

Елена продолжила:

- Когда тебя у камня увидели, то мои вонючки, ну, мужики в смысле, сразу решили путника на тот свет спровадить. Я предлагала это ночью сделать, и то, если ты один будешь. Пустить, накормить, обогреть и только потом… Но им словно вожжа под хвост попала. «Да чё мы, лоха не уделаем!» - кого-то передразнивая, низким голосом проговорила она, – вот и уделали, дебилы… Раньше мужиков у нас пятеро было, но двое, как снег сошёл, ушли куда глаза глядят. И оружие всё с собой прихватили, козлы… Вот и пришлось на тебя чуть ли не с голой жопой идти. Так бы чёрта с два у вас получилось моих поубивать, те в этом деле красавцы были. Прохожих как орехи разделывали…

Она вздохнула, её взгляд подёрнулся мутной поволокой вспоминающего хорошие времена человека, затем покосилась на меня и продолжила:

- Пойми правильно, мне покойничков не жалко вообще. Мы не семья, не родня, да вообще никто. Жизнь случайно свела, и только. Но вот где мне новых брать? Самим нам никак тут не справиться.

- Не повторяйся, я это уже слышал. А почему вы здесь осели, а не в Фоминск ушли?

- А что мне там делать? Портянки вручную с утра до ночи стирать и мужа по разнарядке получать? Нет, спасибо. – засмеялась женщина. – В Фоминске уже есть хозяин, тесно нам там двоим будет. Я, чтобы ты знал, раньше сетью магазинов управляла, в подчинении около полутора тысяч человек было. И всех вот тут держала! – она яростно сжала кулачок. – Так что на вторых ролях жить уже не смогу. Да со мной даже учредители спорить боялись!

- Напиши про это мемуары, – грубо оборвал Елену я. - Давай ближе к сути.

- Почти всё уже рассказала. По разным причинам мы там не прижились. Мужики мои, что остались, как один ленивые и с судимостями, даже там посидеть по мелочи успели, потому назад ни ногой. У баб своя судьба, не спрашивай – скучно тебе будет в женском копаться.

- Ясно. Не интересны мне ваши биографии, тут ты права. Объясни мне лучше, зачем вы концерт с плачем и воем устроили, когда за раненым пошли?

Елена зябко повела плечами и, немного удивлённо, ответила:

- Так мы же не знали, ушли вы или нет. Долго ждали, пока хоть кто-то из кустов выйдет. Думали, что уже нет никого, но на всякий случай скорбь изобразили. Ну, кроме Таньки – та по-настоящему выла, и про отсутствие штанов в мотеле тоже ляпнула, дура…

- Штанов? – не понял я. – Объясни.

- Ну мужчин, мужиков, волосатых, яйценосцев – как тебе нравится. Мы так вас между собою, девочками, зовём.

Ого, сколько ласковых синонимов для сильного пола придумано! Хотя и мы не лучше – в долгу не остаёмся…

- Разобрались. Продолжай.

- Остальное ты видел. Поплакали, осмотрелись заодно – никого. Машка сбегала, тех двух придурков в кустах мёртвыми нашла, и тоже никого не заметила. Тогда успокоились и в дом пошли.

- А если бы на засаду напоролись?

- И что? Воющая баба – зрелище отвратительное, далеко не каждого возбуждает. На крайний случай попользовали бы нас как нравится, на том и успокоились. А мы бы со всей лаской и нежностью постарались вас тут остаться уговорить. Как надёжу и опору. И поверь, жёны из нас хорошие… Риск, что поубивают, был конечно, не без этого… Но маловероятно. Кто же от такого места, да ещё с женщинами, откажется?

Мне оставалось только восхищаться её рассудительности, решимости и логике. Права она, вот так, на всё готовое… Это же красота и гарем в придачу! Прямо вот вспомнился товарищ Сухов с его бессмертным: «Зарина; Джамиля; Саида; Гюзель…». Умна, умна тётка, не отнять.

- Никто, согласен… Точнее почти никто. Оставим этот вопрос пока. И последнее – чего от ваших мужчин такая вонь? Четыре бабы, а они как бомжи вокзальные?

- Сами виноваты. Привыкли, пока в Фоминске сидели, мыться раз в месяц или реже. Тут и банька есть, и все условия – парься, не хочу! Но им ведь дрова про запас заготовить лень. Лучше ягод в округе набрать, бражку поставить и хлебать эту дрянь постоянно. Тьфу, алкаши! Мы-то хоть на печи воды нагреем для дамской гигиены или голову помыть, а эти… Да что там говорить, до себя допускали только со скандалом, чтобы хоть причиндалы ополоснули! – в сердцах Елена сплюнула на землю и пригорюнилась.

- Расскажи про Фоминск этот. Что за место?- решил сменить тему я.

- Хорошее место. Ой! – Елены неожиданно дёрнулась, и уставилась на меня, по-детски прикрыв ладонью рот. – А я и не спросила, как тебя зовут. Неудобно как-то…

- Называй Витей, ну или как тебе удобнее, если это имя не нравится. Мне всё равно. Ты от темы не отходи.

Она закивала головой.

- Так вот, Фоминск – это городок из новых. Вроде как на его месте раньше толи коттеджный посёлок был, толи детский лагерь – не скажу точно. По тогдашней моде в экологически чистых местах ведь строили, на отшибе, поэтому и выжили. Трудно сказать, сколько сейчас там народа обитает, но за тысячу точно перевалило. Крепко живут, спокойно. У них там главный – у-у-у-у, что за мужик! Сама не видела, но, по слухам, всех в кулаке держит! Крепкий хозяйственник. Идут туда люди, кто без власти над собой не может или по жизни всегда вторые. Таким там хорошо. Работай, как лошадь и сопи себе в две дырки. И комнату в общем доме дадут, и бабу свободную предложат в жёны… Всё по разнарядке у них, хотя может так и лучше ими управлять… Не знаю, – Елена тряхнула головой и неожиданно зло проговорила. - Совсем охамели, скоты. Уже границы владений во всю расширяют. Оба моста через реку под себя подмяли, просто так не пройдёшь, а до ближайшей переправы километров под двести. Ты не знал? Река же дальше к югу петлю делает и Фоминск именно в самой её нижней части, с трёх сторон водой защищён, так что сухопутный путь туда только через нас, с севера открыт. Или по воде, хотя я о таком и не слышала.

Я припомнил карту и согласно кивнул головой. Действительно, старый город оставался в стороне, километрах в пятидесяти отсюда. Помню, ещё удивлялся, планируя маршрут – почему в таком месте, рядом с мостом в придачу, нет ничего? Лишь потом дошло, что город довольно древний и построили его значительно раньше появления стационарных переправ. Он стоит на месте слияния реки, через которую мне надо переправиться и ещё какой-то, не помню названия. У предков свои резоны были при застройке.

- Ты мне прямо разбойничье гнездо с сирыми да убогими описала, – рассмеялся я. – А поторговать там можно, или на работу пойти по охранной части?

Женщина смешно наморщила нос, покрутила пальцем выбившийся из-под платка локон волос, и ответила:

- Думаю… да. Беспредела там нет, за этим строго следят. Они вообще себя позиционируют как статусное место, в которое на ПМЖ можно попасть только за особые заслуги или будучи крайне ценным специалистом для них. Ну или просто здоровой бабой или мужиком, но об этом не болтают, чтобы марку держать. Торговать – пожалуйста. Если ведёшь себя спокойно, не портишь им жизнь – то хоть чёрта лысого приноси и продавай, никто ничего не скажет. Специалисты твоего рода тоже лишними не будут. Это же не военное поселение, а больше сельскохозяйственное. Нет, по соплям всем, кто решит их на крепость попробовать дадут с гарантией, безобидных там нет, но больше числом, а не умением. Так что попробуй с приятелями счастья, авось повезёт.

- Слушай, а откуда столько информации? – стало интересно мне.

- Так люди же ходят. И туда, и оттуда. Редко, конечно, но тем не менее. Так вот и узнаём. Не всех же под нож пускать – заподозрят и вышибут. Пришлют человек двадцать – и край нам наступит. Аккуратные мы были, вот только на тебе обожглись…

Продолжение следует...

Предыдущая часть тут  https://pikabu.ru/story/zyuzya_5_6556565

Закончив чтение, я всерьёз призадумался – ну и что теперь? Что со всем этим знанием мне делать? Да, увлекательно в тетрадке написано, продукты, опять же… Ну а в общем? Вот зачем мне доберман? Да меня же, только завидев с ним, любой караван или охрана форта без всяких вопросов шлёпнет. А с другой стороны – польза может быть не малая, если к этому соображалку приложить. Кто ещё может таким, такой… я и сам пока не знаю, что это – тварь или … или ещё что.

Так ничего и не надумав, я вынес из прорабки две банки тушёнки с пачкой галет, миску и бутыль со спиртом. Смешал в кружке немного медицинского с водой и поморщился – питье на вкус гадость та ещё, по опыту знал, однако мне это было сейчас нужно. Затем открыл обе банки и честно высыпал в миску половину.

- Эй, ушастая! – два чёрных глаза внимательно смотрели на меня, - иди кушать.

Она подбежала и с жадность принялась глотать, практически не пережёвывая, куски жирного, волокнистого мяса. Все её тело участвовало в этом процессе - уши нервно подёргивались, пупочка хвоста виляла с такой скоростью, словно собиралась стать пропеллером, а туловище сотрясала мелкая дрожь. Пока всматривался, миска опустела и снова я увидел тот самый умоляющий взгляд. На этот раз выдержать не удалось, размяк.

-Да чёрт с тобой, ешь! – в сердцах вскричал я. – Только если брюхо от жирного скрутит, тогда не жалуйся.

Вывалил ей свою половину банки. Не жалко, в любом случае всё найденное под кроватью не унести с собой. А ведь ещё и склад есть. Сам пока хоть и не видел, но в это верил, не стал бы покойный врать. Так что побарствую на чужих харчах.

Я залпом выпил из кружки всю спиртосодержащую жижу, вздрогнул, подавил премерзкую отрыжку и выдохнул. Ух! Отвык я пить. В деревне самогон хоть и был, однако не моя это тема. Я и до прилёта инопланетяшек больше пиво да вино уважал, водка не нравилась. Нет, выпивал конечно по молодости с друзьями и по праздникам, однако большого удовольствия ни разу не получил. Заканчивалось всё всегда неприятным пьяным мычанием, дичайшим похмельем и рвотой. Потому норму свою знаю – до ста грамм, чтобы без последствий, потом могу и в разнос пойти.

Выпитое осадил тушёнкой, вкусно похрустел галетой и решил пообщаться с тварью. Ну не век же от разговора с ней отмораживаться. Мне тут ещё несколько дней торчать, глядишь, что-нибудь полезное узнаю.

- Так значит, тебя зовут Зюзя, - начал я светскую в кавычках беседу. - И ты здешняя от рождения. Расскажи мне про это место. Про Диму, про то, что вокруг творится, и куда ты дела моё оружие. Последнее мне особенно интересно.

Она задумалась, ну или сделала вид, улеглась на землю неподалёку от меня и в голове раздалось:

- Оружие лежит в яма. Рядом куст, где лежать я и ты лежать на дорога. Ты читать книга. Иди. Я сделать, что говорить Дима.

Не скажу, что новость о моей свободе совсем уж неожиданной, но всё равно удивление было сильным. Я ожидал чего-то попроще, ну на пример плен или что-то в этом духе. Давно стало понятно, что ей нужен человек и что без нужды она не агрессивна, вспомнить хотя бы мои попытки вооружиться палками по дороге сюда. Вот только куда я пойду с такой ногой, да ещё на ночь глядя? Нет, лучше пока останусь. До утра, а там видно будет.

- Ты не ответила, что тут вокруг творится. Много ли тут таких, как ты? Ну не именно точно таких, а похожих? У них тоже четыре лапы, они говорят между собой и охотятся на людей? – этот вопрос был очень тонкий, поэтому я старался тщательно выбирать слова. Кто знает, может у неё среди местных тварей друзья имеются?

-Нет. Были давно два дом волки. Мёртвые. Заяц есть, много, птица много – никто не умный. Адольф говорить мне, когда здесь приехать, запах чужих были, потом нет.

- А что такое «Дом волки?» - поинтересовался я и в голове немедленно возник образ полуосыпавшейся, поросшей травой дыры в пригорке. Понятно, нора по-нашему. И за одно окончательно прояснилось, что такое этот непонятный мыслеобраз.

- Каким был Дима? Я прочел его записи и понял, что вы неплохо ладили между собой. Он за тебя очень переживал.

Ответа не последовало. Я уже успел доесть остатки своей порции, выпить воды и собрался было идти в вагончик, когда прозвучало:

- Он был всё…

А затем на меня обрушился водопад этих самых мыслеобразов, да все от первого лица. Перед глазами, заглушая мои чувства, мелькали чужие воспоминания:

… Вот худой и уже не молодой мужчина, радостно смеясь, поднимает вверх на вытянутых руках щенка. Щенку сначала страшно, но потом он видит за человеком своих мать и отца. Они совершенно спокойны и ласково смотрят на него. И тогда его тоже захлёстывает безудержное веселье и звонкий визг детского счастья…

… Палка летит быстро, но не высоко. В этот раз точно поймаю! Догоню и поймаю в воздухе! Дима умеет быстро кидать, а я умею быстро ловить! Принесу и поиграем в тягалки. В этот раз я ни за что не выпущу палку из зубов, он первый её отпустит…

… Вечер, при свете свечи видны худые руки с книгой. Больше половины слов не понятны, однако сам голос, негромкий и такой мягкий, завораживает. Он для меня читает странную историю «Остров сокровищ» - у всех там по два имени, как будто одного мало, и все постоянно куда-то спешат. Зато теперь я знаю, что сокровища – это самое лучшее из того, что имеешь и что нравится…

… В грязной постели лежит человек. Мне жалко его, хочется помочь. Он болеет. При виде меня человек улыбается, но я знаю, что ему очень плохо. Нужны люди-врачи, как в книжках, они спасут, всегда спасают. Но я их не нашла…

… Дверь к Диме закрыта. Знаю, он мёртв. Запах смерти мне уже знаком. И накатывает жуткая боль. Она идёт изнутри и вырывается в вой…

… Я помню, я не забуду! Всё сделаю, как сказал он! Найду Вову или другого человека и приведу. Не знаю зачем это надо, но я это сделаю…

… Холодно… Холодно… Снег… Одиночество…

… Странный запах. Большой серый дом. Аккуратно, втягиваю когти, аккуратно. Человек стоит спиной ко мне, на что-то смотрит. Нашла!

Я очнулся на земле, лёжа в позе эмбриона и зажав свою голову в ладонях. Ну ничего себе ощущения! Караваев об этом не писал и даже не упоминал. Как будто сам всё пережил, всё так ярко, сочно, по-настоящему. И да, теперь я Зюзе верю. О таком не соврёшь.

Покряхтел, встал и вернулся обратно на свою излюбленную ступеньку. Скоро уже совсем темно станет.

- А теперь ты, если хочешь, задавай вопросы. Не одному мне тебя допрашивать.

Я постарался вложить в голос всё дружелюбие, какое мне было отмеряно природой-матушкой. Понятное дело, что после сеанса воспоминаний тварь не стала мне другом, однако враждебность с моей стороны свелась практически к нулю. И казалось, что так будет честно и правильно.

Вопрос был неожиданным:

- Ты уметь читать?

- Конечно. Все люди умеют читать, только не все этим умением пользуются. Мне надо что-то прочесть?

Она молнией бросилась в прорабку, пошебуршала немного и так же быстро вернулась назад. В собачьей пасти было что-то прямоугольное и светлое.

- Сокровище.

Мне в руки бережно ткнулась её ноша. Это оказалась книжка. Детская, с картинками, «Жили-были ёжики» Усачёва.

… До того момента, когда моя нога стала более или менее пригодной к продолжению путешествия в родные края, прошло четыре дня. За это время я полностью изучил всю территорию лабораторного комплекса, побывал на подземном ярусе, покопался в содержимом того самого сейфа. Он по самое некуда был забит рукописями и малопонятной научной документацией. Приятели покойного проделали действительно титанический труд, перенеся на бумагу все свои знания. Первые страницы выглядели трогательно мило – «два плюс два равно четыре» и «мама мыла раму», но потом становилось всё сложнее и сложнее, а заканчивалось вообще зубодробительными формулами и сложносочинёнными терминами. Просмотрел по диагонали я и лабораторные журналы, и непонятную мне научную работу, причем без указания авторства. Наверное, вместе писали. Понадувал щеки от ощущения важности и объема всего написанного, похлопал глазами. Жаль, что ничего понять не смог, сегодня всех моих знаний хватило бы лишь человечка на полях нарисовать. Нет, я не тупой, просто забылось почти всё, вдолбанное в школе, из-за невостребованности.

Насмотревшись, я аккуратно сложил бумаги обратно в сейф, закрыл дверцу и ключ положил на прежнее место. Прав был Дима – это не должно пропасть втуне. Обязательно пристрою знания из сейфа в хорошие руки, вот только когда это будет?

Нашёл и запасец патронов, и продовольствие, весьма обалдев от его количества. Мой внутренний хомяк плакал кровавыми слезами и всерьёз размышлял о суициде при одной мысли, что почти всё это придется бросить тут. Не сразу, кое как с ним договорился, пообещав никому и никогда не рассказывать про этот схрон. Пусть будет мой личный золотой запас. Ну а что, я ведь прав по всем пунктам. Кому придёт в голову болтать о таком счастье, да и зачем? В лучшем случае обзовут лгуном и физиономию расквасят, в худшем – заставят показать, а потом на ленточки порежут, чтобы больше лишнего языком не молол. Как ни крути, везде клин, а молчание – наше всё. Поэтому дверь в хранилище была заперта, завалена от души мусором, ключ же припрятан в надёжном месте. Даже если случайно кто и найдёт – не вдруг откроет. Попотеть придётся знатно.

Крест я, как и обещал, поставил на следующий день. Может и не самый красивый, но уж добротный точно. На поперечине ножом выцарапал фамилию и инициалы усопшего да в изголовье посадил небольшой кустик весьма приятных глазу цветов, что выкопал неподалёку. Не знаю, может какие погребальные обычаи я и нарушил, но сделал это зато от чистого сердца.

Так же обнаружились в стороне ещё две могилы. Как я и думал, в них лежали Адольф и Ирма. Крестов не было, лишь камни обозначали последнее пристанище оставшихся верными до конца доберманов. Там я тоже посадил по кустику. Зюзя не возражала, специально уточнил. Наоборот, с каждым днем она всё меньше дичилась меня и всё больше была где-то рядом.

По вечерам мы читали, причем по несколько часов. Ближе к закату она без каких-либо намёков с моей стороны приносила очередную книжку и молча укладывалась возле рядом, ожидая новую историю про волшебство или приключения. Я честно читал, сколько мог. Причём даже старался голосом выделять диалоги, как в радиоспектаклях из моего детства.

Литературы в ангаре было полно. Видимо, тогда солдатики вывезли вообще всё, до чего смогли дотянуться в деревне. На некоторых экземплярах были штампы с аббревиатурой «ДК им. ЛКом», другие обходились без них. Подавляющее большинство книг, вдобавок, были напечатаны ещё в незабвенном СССР, исключение составляли лишь так любимые доберманом сказки. Большие, на толстой бумаге с яркими иллюстрациями, они сохранились весьма прилично. Было видно, что во время чтения ей нравится рассматривать картинки, поэтому я нарочно растягивал паузы между предложениями, чтобы она насладилась яркими изображениями ёжиков, лисичек и прочих героев.

Но всё же, не смотря на всю эту идиллию, некий червячок сомнений меня грыз. Зюзя меня ни о чём не спрашивала. На мои вопросы отвечала без проблем, но сама в разговор не вступала. Я никак не мог понять – почему?

Загадка непонятного поведения местной обитательницы разрешилась просто. В день, когда я решил покинуть это место, она ко мне не подошла. Просто лежала в тени и безучастно смотрела на мои сборы. Да какие там сборы, одни громкие слова. Так, затолкал в заплечный мешок несколько банок тушёнки, спирт, галеты, пачку патронов и новые портянки вырезал из тряпки почище. Больше мне было ничего не нужно. Подошел к ней проститься и… не нашёл правильных слов для расставания. Так и стоял молча, мучаясь от собственного смятения.

- Иди. Я не мешать.

Всё так же бессловесно я развернулся и потопал к калитке. Тяжко давались шаги, словно виновен перед тварью в чём-то. Да кому я вру! Не хочу её тут бросать, не хочу и всё! Ээээх! Будь что будет, сем бед – один ответ!

- Чего разлеглась? - зычно рявкнул я, - Мне тебя долго ждать?! Я уже вон, собрался давно. Идти пора, или ты до ночи копаться будешь?

… Оказалось, что слова про собачьи сборы – это не шутка. Зюзя из неведомых мне закоулков принесла два старых ошейника, брезентовый поводок, намордник. Ну и про книгу ёжиков с миской не забыла. На все мои убеждения, что эта сбруя в наши дни не актуальна, она отвечала удивительным упрямством и требовала однозначно взять с собой. Думаю, дело здесь заключалось не в собачьей прихоти. Просто это было всё её имущество. Всё, что связывало её с прошлым. Сокровища, одним словом.

Я уступил Зюзиным требованиям. В конце концов вес не большой и это не принципиальный момент в нашем общении. Упаковав собачьи ценности, обошёл ещё раз территорию базы. Убедился, что все двери заперты и ничего не упущено, и только тогда двинул к выходу. У самой калитки она меня неожиданно спросила:

- Как ты имя?

И вот тут я понял. Она не заговаривала со мной потому, что боялась сблизиться. Боялась снова остаться одна, боялась новой холодной зимы, боялась больше вечером не услышать очередной занятный рассказ про так любимых ею сказочных персонажей.

Не надо бояться, все будет хорошо. Я улыбнулся, присел, взглянул в антрацитово-чёрные глаза, и ответил:

- Меня Виктор зовут, ну или Витя – как тебе удобней. Так что будем знакомы.

… Я нашёл своё оружие в целости и сохранности, сложенное в придорожной канаве, под кустом, как Зюзя и говорила. Порадовался, что дождя не было – было бы весело приводить его в порядок после грязевой ванны. Нож по привычке сунул за голенище сапога, ружье забросил на плечо, а арбалет прицепил на грудь. Вот зачем я этот стреломёт долбанный, как ослик поклажу, таскаю? Сам себе ответить не могу. Нашел его в двух деревнях назад, когда обшаривал дом с виду побогаче. Он висел на стене, весь такой матовый, красивый, опасный. Сам к рукам прилип. А толку-то? Носить на себе в моём случае не удобно - ни упасть, ни наклониться. В комплекте всего два болта, на ложе в специальных креплениях зафиксированы, больше ничего нет. Все комнаты с сараями тогда с энтузиазмом обшарил - пусто. Наверное, бывшему хозяину эту приспособу на юбилей подарили, согласно принципу «подарок должен быть дорогой и ненужный». Потому на стенке он и висел в качестве украшения. Попробовал стрелять – мажу безбожно. В общем, не моё это оружие. Продам или сменяю непременно, при первой возможности.

Убедившись, что ничего не забыл, я махнул своей попутчице:

- Ну что, пошли? Ночлег сам к нам не придет.

Она взглянула мне в глаза, слегка кивнула головой и лёгкой походкой скрылась в кустах.

Тут, наверное, надо объясниться. Пока мы шли от базы сюда, Зюзя буквально забросала меня вопросами. Ей было интересно всё. И кто я, и откуда, и куда, и зачем, и почему. Я честно отвечал, как мог и попутно ставил некоторые эксперименты, чтобы понять и её и свои возможности.

Самым первым удалось выяснить, что общаться мыслеречью мы можем только в зоне прямой видимости, причем ей всё равно, с какой стороны от меня находиться – что спереди, что сзади. Расстояние при этом особой роли также не играет и на качество слышимости не влияет. Главное, ей надо меня видеть. Если визуальный контакт отсутствует, то остаётся стандартный способ поговорить – я ору, она в ответ лает.

Второе открытие стало откровенно странным. Оказалось, что эта собака не умела охотиться. Вообще. При всех её возможностях в виде бешеной скорости, отличнейшего обоняния и совсем не животной соображалки, Зюзя могла добыть себе пропитание в одном случае из двадцати. Потому и такая худая была. Я чуть не заплакал, когда у неё прямо из-под лап выпорхнули два здоровенных, жирных фазана. А у меня и ружья нет! Не сдержавшись, высказал ей в сердцах всё, что думаю, и сразу же пожалел об этом. Ушастой было стыдно за такое неумение и без моей брани, а тут ещё я масла в огонь подлил. Из её оправданий и несвязный слов удалось понять только то, что добычу ей найти весьма легко, а вот подкрадываться она не умеет. Если бы не последние мешки с сухим кормом, что удалось сберечь для неё Дмитрием, зимой бы точно околела. Успокоившись и обдумав эту информацию, я повеселел. Умеет найти дичь – и хорошо, а застрелить - это дело техники. Патроны с дробью не зря же ношу с собой. По любому полегче мясо добывать станет, а то как вспомню, что перед встречей с ней почти две недели один пустой рис лопал. Бррр… Обо всём этом я сообщил своей спутнице и получил горячее одобрение идеи совместной охоты, подкреплённое мыслеобразом о нескольких вкусных заячьих тушках.

Третьим, и самым грустным, стало осознание того, что мысленно общаться мне не суждено. Сколько не пыжился, не морщил лоб и не пытался максимально сконцентрироваться взглядом на голове трюхающей немного впереди Зюзи – ничего, кроме головокружения и мигрени, не получилось. Об этом я говорить ей, конечно, не стал, но, думаю, она и сама догадалась.

Также мы выработали правила нашего передвижения с учётом собачьих возможностей. Теперь я более – менее спокойно мог идти по дороге с ружьём наперевес, а доберман нарезала вокруг не совсем ясные для меня по своей структуре петли и восьмёрки в радиусе до полукилометра. В случае обнаружения опасности она должна будет возвратиться ко мне и предупредить. Сказать, что я был рад этому – значит не сказать ничего. До этого ведь как приходилось перемещаться по просторам бывшей необъятной и самой лучшей? Каждый день мною тщательно обдумывался и просчитывался маршрут от сегодняшнего ненаселённого пункта до следующего. Если расстояние между ними, согласно моего любимого Атласа автомобильных дорог, превышало пятнадцать километров, то риски нажить проблемы на свою голову сильно возрастали.

Это раньше для тренированного человека такой вояж был сродни лёгкой прогулке часика на три или четыре, свежим воздухом подышать и развеяться. В наши дни этот путь ещё надо суметь пройти, даже если топать с комфортом по остаткам федеральных автомагистралей; про просёлки и бездорожье вообще молчу. Неприятности в виде засад разного отребья никто не отменял, да и то, что тварей я не видел, не значит, что их нет. Вот так и идёшь, медленно и печально. Сделаешь шажок – и вслушиваешься… Потом ещё шажок – и опять постоишь, по-звериному, всей кожей пытаешься ощутить, что там, впереди?

Я рисковать очень не люблю, а потому шёл всегда до первого придорожного строения – кафе, заправки, дома, будки газораспределительной станции или ещё какого здания. Иногда за день проходил по километру всего, но чаще как раз выходило от десяти до двенадцати – именно с такой частотой почему-то стоят всевозможные постройки вдоль второстепенных дорог. Кружил сильно, конечно, но на крупных шоссе редко где такая густота укрытий наблюдается. За весь мой путь всего два раза пришлось под открытым небом заночевать – ох, страху тогда натерпелся, не передать.

Теперь же жизнь облегчается сильно. У меня есть живой радар мощностью в один нос и четыре лапы. Даже при его бережной эксплуатации, по самым скромным прикидкам мою проходимость можно будет повысить до двадцати, а при большой нужде и до двадцати пяти вёрст в день. Хоть по сравнению с оставшимися до дома тремя локтями по карте цифра и выглядит смехотворной, ну и что? Быстрее – не медленнее, как бы избито это не звучало.

В общем, мы двинулись вперёд…

Выработанная модель передвижения на практике показала себя превосходно. За два дня нам удалось осилить порядка пятидесяти километров по стремительно исчезающей под натиском природы дороге. Никто из разумных на встречу нам не попался, так что мы даже немного поохотились, не боясь привлечь выстрелами чьё-либо внимание и разбавив свой рацион свежей зайчатиной. Нет, я не расслаблялся, целиком полагаясь на собачье чутьё, однако и нервничать из-за ждущей впереди неизвестности стал гораздо меньше. По вечерам мы всё так же продолжали общаться, но теперь вместо чтения я рассказывал ей сказки. Какие-то помнил ещё от мамы, какие-то читал в мелком возрасте. Не скучали, в общем. Даже стало казаться, что жизнь налаживается, на сколько это возможно в наши дни.

… На третий день, ближе к обеду, показался меновой камень, а за ним, метрах в двухстах по прямой, и бревенчатый фортик. Хорошее такое укрепление, добротное даже на первый взгляд. Видимо, раньше тут был маленький двухэтажный мотель с едальней на первом этаже и парой-тройкой номеров на втором. Неизвестные мне хозяева лихо приспособили имеющуюся жилплощадь к теперешним реалиям – появился массивный частокол с проволокой по верху, небольшой ров, утыканный множеством остро заточенных палок и ещё наверняка есть невидимые постороннему путнику средства защиты в виде капканов, ям или даже растяжек. Без приглашения внутрь лучше не соваться. И меня наверняка уже заметили, так что заднюю включать поздно.

Велев Зюзе спрятаться и предупредив о возможных опасностях вокруг жилья, я аккуратно, без резких движений подошёл к камню. Хотя камень – это условное название. В данном случае эту роль выполняла шестиметровая плита перекрытия, неизвестно кем привезенная сюда и лежащая на самом видном с дороги месте. Подтверждало её статус местного торгового центра коряво написанное синей краской: «ОБМЕН ТОВАРОВ. КИНЕШЬ - УБЬЮ».

В наши дни торговля через меновые камни наиболее распространена. Деньги, к сожалению, теперь вообще никому не сдались и даром, так что приходится выкручиваться, пользуясь натуральным обменом. Происходит это так: я подхожу к камню и выкладываю своё добро по одной единице товара. Затем рядом с каждой вещью пишу цифру, обозначающую имеющееся при мне общее количество готовых к бартеру аналогичных предметов. Если нужно что-то конкретно - можно и послание нацарапать. Закончив раскладывать свои предложения, ухожу подальше и возвращаюсь не раньше, чем через час. В том, что товары будут рассмотрены – можно не сомневаться. Меня сейчас отлично видят из форта, теперь караульной службой не манкируют и обычаи знают.

Когда приду второй раз, напротив каждой моей ерундовины будет стоять что-то от хозяев и так же будет указано предлагаемое количество. Если всё устраивает – проводим сделку. Я вываливаю своё, опять отхожу на час, и только потом возвращаюсь к камню, чтобы забрать нужные мне предметы в оговоренном объёме. Муторное это дело, туда-сюда бегать, но таковы правила.

Случается, что и мошенничают – хозяева забирают всё себе, не оставляя ничего взамен. Но это скорее исключение – за такие номера легко и пулю словить кому-нибудь из местных от обманутого. Народ сейчас мстительный, злой… Да и обмен таким «каменным» способом идёт по мелочи, крупные сделки либо глаза в глаза делают, либо на Базаре. Так что кинуть не должны.

Я аккуратно, боясь за пальцы, достал найденный в зоомагазине рыболовный крючок, положил его на плиту и камешком процарапал «10». Арбалет пока придержу. Посмотрим, что предложат сейчас, убедимся, так сказать, в платежеспособности клиента и вообще… По-прежнему демонстративно-спокойно, как и подошёл, вернулся обратно метров на сто по дороге и только тогда позволил себе юркнуть в кусты к своей спутнице. Ффух! Жутковато, мурашки по телу чуть ли не стадами бегают, не смотря на традиционную неприкосновенность при торговле. Оно только звучит красиво, а по факту - местные меня не знают, я их – никто не кому ничего не должен. Края тут глухие, молчаливые…

Вот и вылезла первая недоработка в правилах совместного с Зюзей передвижения – надо обязать добермана сообщать заранее об обнаруженных поселениях и прочих следах жизнедеятельности людей или иных разумных тварей, даже если она и не видит прямой опасности.

Не понимаю, что происходит – как первокурсница на вписке сейчас сижу и мандражирую что-то, сам себя накручиваю. Скребётся внутри беспокойство… Можно же было вокруг обойти, не попадаясь на глаза. А теперь поздно. Ладно, пойти посмотреть, что предложили супротив моего прекрасного крючка, дело безбоязненное. Если что и начнётся – то не раньше, чем я к полному закрытию сделки заявлюсь. До этого за пищик меня брать глупо – и огрызнуться из ружья могу, и всё самое ценное прикопать под кустиком на всякий случай – ищи потом. Ну а с другой стороны…

- Зюзя! Осмотрись вокруг, только близко ни чему не подходи и на глаза не показывайся. Встретимся тут.

Она бесшумно растворилась в густой зелёной поросли, а я вернулся обратно к торговому месту. Напротив моего предложения лежал кухонный нож. Не новый, но весьма приличного качества и хорошо заточенный. Рядом была выведена цифра «3». Это три таких ножа за десяток крючков? Неравноценный обмен, ножи без вариантов гораздо дороже стоят. Не врали ощущения, не так тут всё - меня сейчас прикармливают на жадность. Чтобы самое заветное и дорогое, если есть, сюда бегом принёс и прыгал на задних лапках перед такими богачами. Прямо как в карты обувают – сначала лоху выиграть немного дают, во вкус войти, а потом с удовольствием и неспешно раздевают до трусов. Только вот работают ребята бездумно, на совсем уж круглого идиота рассчитано…

Возможен, конечно, вариант, что у местных этих ножей… прямо девать некуда, даже умывальники ими забиты, но сомнительно… а я сейчас это и проверю! Чёрт с ними, с крючками, не велика потеря в крайнем случае. Под такие мысли на меновой камень легли ещё девять рыболовных железок, и я опять вернулся в ставшие уже уютными и почти обжитыми кусты. Через минут десять появилась и четвероногая разведчица.

- Два человек идти справа рядом. Не умный – шуметь нос, много говорить, плохо пахнуть.

- Ты их видела? Чем вооружены? Куда идут? – меня не оставляла надежда разойтись без приключений.

- Не видеть. Слышать. Они идти за ты, говорить ты дурак с хороший ружьё. Радоваться.

Про дурака с ружьём могла бы и промолчать, никакого в ней такта… Значит угадал ты, Витюша, ситуацию, краями разбежаться не получится. Двое справа – тут как всё раз предельно ясно. С двух стволов работать меня станут, специально так позицию выбирают, чтобы друг друга ненароком не зацепить. И что теперь делать? Даже если назад пойду или в сторону – ничего существенно не изменится. Всё равно бросятся догонять и обязательно догонят, чтобы неповадно было… Выбора нет, как ни печально… Пусть! Не я это начал.

Прикинув, что согласно правил, до следующего моего появления у камня осталось около получаса, решил использовать время с умом – снял сапоги, отцепил арбалет, стащил заплечный мешок и прочее барахло. Остался лишь в штанах, рубахе и с ружьём, ну ещё немного патронов по карманам растолкал. Осмотрел себя, даже попрыгал – тихо, ни звона, ни скрипа. Это хорошо, задуманное шума не любит. Затем сложил свои пожитки поглубже, под самый колючий на вид куст, забросал травой и вместе с Зюзей пошёл в обход.

План действий, состряпанный мною впопыхах, сложностью не блистал. Я решил при помощи собаки подобраться к аборигенам с тыла и нанести превентивный удар. Слишком близко подходить не планировал – из кустов постреляю, и убегу. Вряд ли в этом форте полно бойцов, чтобы за мною гоняться - не те размеры и местоположение. Единственное узкое место в моих рассуждениях – это то, что люди в засаде могут лечь не рядом, а на расстоянии друг от друга. Тогда значительно сложнее будет их уничтожить, больше риска, а это не хорошо. Маловероятно, конечно, но и такой вариант учитывать стоит. Ничего, у меня в рукаве тоже есть козырь – доберманов нос. Она их легко по запаху рассортирует и точно укажет места лёжек, так что стрелять буду наверняка.

Мне повезло, Зюзя вывела меня аккуратно за спины обоих горе-разбойников. Эти два обалдуя лежали рядом, не особо скрываясь и не громко, но оживлённо переговаривались. Прислушался – ну точно, про меня рассуждают, точнее про мои сапоги. Кому именно достанутся и какого они размера. Моё мнение по этому вопросу никто явно учитывать не собирался, а после слов: «В голову меть, рубаху не попорти мне!», я его и сам решил при себе придержать.

Ко всему прочему, у лежавшего слева мужика был сильнейший насморк. Он постоянно шмыгал носом и время от времени его прочищал с таким шумом, что оставалось только удивляться глупости того, кто этого болезного в засаду отправил. Во мне на некоторое мгновение даже жалость к нему прорезалась. Но именно на мгновение, не больше. В руках у сопливого было ружьё, и смотрело оно строго на меновой камень. Что держал в руках второй, выяснить не получалось из-за густой травы, в которой он лежал. Так, голову и спину видно, не больше.

Пока я присматривался, к торговому месту со стороны форта, не скрываясь, подошёл ещё один, заросший пегой бородищей по самые глаза, мужик. Он что-то положил и, развернувшись, весьма скоро зашагал обратно. Мнимый купец тоже был вооружен старенькой двустволкой, которая в знак якобы мирных и добрых намерений была перекинута за спину.

- Ну и дурак, - подумал я. – Достать ведь не успеешь.

А затем открыл огонь.