Лига Писателей

Не слушайте олухов, которые везде твердят, что курить вредно. Конечно, может и не стоит дымить в лицо младенцу, но вот узнавать последние корпоративные сплетни явно удобнее и эффективнее, посасывая сигаретку.

Именно этим и занималась Вероника, стоя в курилке. Рядом был важный разговор. Тучный помощник одного из топов банка давал ценные указания бойкому мальчишке из отдела закупок.

Вероника хотела знать детали тендера. Не исключено, что с такой информацией правильный подрядчик был бы не прочь заплатить кругленькую сумму. Ну, или хотя бы взять потом на должность с более приятной зарплатной.

«Ладно. Детали обсудим за ужином. В кофемании», - завершил диалог тучный дядька.

Вероника ушла в офис без нужной информации, но с достаточным количеством никотина, чтобы вечером дежурно задыхаться на беговой дорожке.

Работа у Вероники не самая веселая. Можно даже сказать, местами скучная. До директора по маркетингу пока не доросла. Управлять внутренними коммуникациями и связями с инвесторами — дело почетное. Но довольно регламентированное. И вот сейчас Веронике выпал шанс заняться чем-то нетривиальным: на кону проект по презентации банковских ячеек в Антарктиде. Дело сумасшедшее. И явно денежное.

***

Кому в голову могло прийти это сумасшествие? Даже не кому, а как? Здесь все просто. По крайней мере, проще, чем довезти кэш в Антарктиду.

Дело было вечером среды. Заручившись вульгарным «среда - это маленькая пятница», босс Вероники сообщил жене, что задерживается на объекте, где скоро пройдёт корпоратив банка. И отправился на встречу - нет, не приключениям, а своему преподавателю йоги. Та обещала научить тантрическому сексу, без проникновения (а значит, перед женой можно не стыдиться), что открыло бы ему третий и глаз и новые перспективы. Придя в съемную, хоть и более-менее приличную квартиру-студию йогини (вы ведь видели эти «ультра-модные жк в ебенях за мкадом?), наш герой обнаружил чихающего и кашляющующего инструктора в мир тантрического секса. Не самая сексуальная картинка. Максиму пришлось ретироваться и даже сбегать в аптеку за терафлю.

Расстроенный максим не хотел терять возможности открыть третий глаз и возвращаться к двуглазой жене. Он набрал Веронике. И началось.

***

Здесь стоит перенестись немного дальше — через океан. Пока Максим искал свой третий глаз, в Соединённых Штатах Америки ел казенные порошковые пюре его родной брат — Дима. Дима сидел уже третий год и совсем скоро — через год — должен был выйти.

Дима много думал о том, что будет делать по возвращении в Россию и перспектива вернуться к старым делам, особенно, когда братец продолжал работать в банке, его привлекала больше всего. Зайдя в CorrLinks (система общения с американскими заключёнными, сидящими в государственной тюрьме BOP (бюро тюрем)), Дима начал писать:

Dorogoi bratec! Kak zhizn? Chem na rabote zanimaeshsya? V anarktide eshe otdelenie ne otkryli?))))

Menya pereveli v McRae. Zalupa strashnaya. Ya, kak obycho. Kak v Danii: nas ebut, a my v ozhidanii.

Skoro 15-e. Zhdu lave, sovsem grustno Bez nego. Ne zabud’. Inache budu golodat’ na mestnyx kharchah.

Chto slyshno za Sergeem? On sobiraetsya vozvrashat’ dolzhok?

Prishli knig syuda, plz. Mozhno Pelevina.

Chao!

Дима сидел за киберпреступления. Кардинг, взломы корпоративных систем и многое другое, о чем так и не догадывается американская судебная система, вроде великого падения Mt.Gox (первая крупная криптобиржа, бывшие клиенты до сих пор не могут вернуть свои миллионы, после хакерской атаки ушла в небытие в 2014м).

Дима был сидельцем крайне проблемным. Постоянно покупал телефоны и нигеров (тоже сидельцев), которые за деньги носили их в анусе, пытался мутить темы прямо в местах не столь отдаленных. Много имел дел с противными мексами (мексиканцами). И постоянно пытался во все это втянуть бедного Максима. На просьбе организовать перекидывание дроном на территорию тюрьмы очередной мобилы Максим окончательно вспылил, подписка на CorrLinks как раз окончилась и он тупо ее не продлял. Звонки с американских номеров не брал. И Диме приходилось положенные 30 минут разговоров в месяц тратить на хотя и приятные, но довольно маразматичные диалоги с мамой.

***

Так вот, нет. Те, кто придумал ячейки в Антарктиде не знали ни про Клисфена, ни про Барнума (вы тоже ничего не поняли в статье В.Суркова для «Новой газеты»?). Никаким великим умом там не пахло.

Расстроенный ненайденным третьим глазом Максим отчего-то вспомнил про брата сразу, как набрал Веронике. Заплатил, как говорит Дима, гнусным пиндосам 13 баксов, и спешно прочёл письмо от братца. Отвечать не стал.

Начала перезванивать Вероника.

— Слушай, какие планы на вечер?

— Заезжай.

***

Вероника открыла дверь, Максим снова очутился в съемной студии. Не такой модной (даром, что в пределах ТТК), но и никто здесь не обещал открыть третий глаз. Зачем обещать, если знаешь наверняка? Вероника с порога начала рассказывать про новое увлечение с Уолл-стрит — микродозинг (поищите статью в Нью-Йорк таймс, узнаете много веселого о наркоманах-финансистах).

В Россию, к сожалению, тренд пока не добрался. Вероника решила устроить «микродозинг» самостоятельно, заручившись маникюрными ножничками и пытаясь отрезать пару миллиметров от марки.

Максиму было как-то неловко находиться в квартире Вероники (вы же знаете эти тянущиеся вечность 40-60 минут, пока действие не началось?). Он начал изображать активную деятельность: сидеть в телефоне, заходить в рабочие чаты. Поговорил с одним из предправления банка о том, что скоро уж Новый год, а бюджета еще осталось ого-го и надо срочно освоить (иначе в след году сократят). А потом зачем-то снова прочел письмо братца. Отвечать снова не стал, но отправил приятелю с штатах $300 на PayPal с просьбой перевести братцу денег в тюрьму (на этом там наживается Western Union).

Час прошел, прихода нет, Максим нервничает. Вероника засыпает. Все, обломался третий глаз, тантрический секс и даже маленькая наркотическая шалость. Домой, к жене, играть в семьянина.

***

Вероника проснулась где-то между Бронной и Козихинским. Знаете это очарование местных квартир? Не знаете? Ну и сидите в своей панельке, не будем вас расстраивать.

Так вот 25-летней Веронике очень хотелось секса. И может, тантрическому она и не могла никого обучить, но вот обычный такой нормальный секс — очень даже. Расстроенная уходом Максима и нескорым наступлением ночи (в момент приема было всего 9 вечера), она направилась на Патрики. Слово-за слово, бокал - за бокалом — и вот юный банковский пиар-менеджер трясет всеми прелестями перед новым другом.

Проснулась Вероника от звонка Максима. Совещание срочное. Откладывать нельзя. Да и как тут откладывать, если «блядь! Вероника, мне везде мерещатся айсберги!». Такого наш юный герой не ожидал. Да и у самой Вероники наблюдалось не более, чем приподнятое настроение.

Хотелось ей или нет, на радость новому знакомому, она не осталась на завтрак, отправилась домой, а потом к 11 прямиком на важное совещание.

***

Сутки выдавались насыщенными, такое Веронике нравилось. Составлять таблички и отчеты после закрытия многомиллионых проектов — не нравилось. Вероника пришла на работу, словив грозный взгляд охранника и, как ей показалось, нарочито громкое пикание турникета (благо сейчас проходила какая-то международная конференция, на которую она была официально аккредитована и на работу приходить в 9:00 было вовсе не обязательно). Зайдя в кабинет босса, Вероника обнаружила Максима что есть сил растирающего глаза. Он пытался избавиться от айсбергов, что есть мочи.

“Хорошо, что не медведи”, — пыталась пошутить Вероника. Максим юмор не оценил. На телефоне появилось сообщение от предправления банка Дмитрия Евгеньевича. Тот снова просил срочно что-нибудь придумать для освоения оставшегося бюджета. Зачем-то в секретном Telegram-чате — будто чужие сим-карты компрометировать еще не научились.

Айсбергов становилось все больше, терпения у Максима все меньше, Вероника судорожно искала в сумочке валокордин.

Тут еще и какой-то корреспондент “Ведомостей”, как обычно, под конец дня решил раздобыть очередную проходную сенсацию.

И вдруг Максима озарило. Он взял Веронику на руки, покрутил, громко сказал “Ячейки!” и принялся строчить сообщение.

Нельзя сказать, что Дмитрию Евгеньевичу эту идея сильно понравилась. Можно сказать, что ему было похуй, что там будет за идея, лишь бы денег потратить и в следующем году получить еще больше. Антарктида казалась в этом смысле идеальным решением.

Вероника, подсмотрев в телефон Максима, можно сказать опешила, поняла, что микродозингом в ближайшее время ей предстоит увлекаться довольно часто и, может быть, придется даже тоже поискать третий глаз.

***

Я устал, на часах почти семь вечера.

Пьём пиво с пацанами — это тайная вечеря.

FACE, “Юморист”

Решение обсудить всю схему пришло к Максиму также незамедлительно. Вместе с Дмитрием Евгеньевичем они отправились — от греха подальше — в Гранд Кофеманию. Будто и не читали новостей о прослушке в тарелках. Так вот, заказав Эг Ног, Максим начал говорить о том, какая эта революционная идея, о том, как все помешаны на приватности и, парадокс, блокчейне. Что можно будет сложить фиат в Антарктиде и выпустить под него токены (тут можно утереть нос даже JP Morgan с их идеей “ЖопиКоина”), чтобы народ мог пользоваться средствами, хранящимися в Антарктиде, в режиме реального времени.

Дмитрий Евгеньевич внимательно слушал, уточнил, обязательно ли действительно везти кэш на полюс или можно обойтись просто пиаром, поинтересовался, есть ли идеи по подрядчику. О таких насущных вопросах Максим подумать не успел и зачем-то попросил у официантки кефира.

Погода на улице стояла противная. Осень входила ту мерзкую фазу, когда еще не зима, но уже и не золотая. Капли дождя медленно стекали по панорамным окнам кофейни. Становилось суетливо.

Дмитрий Евгеньвич на кефире заприметил неладное, отправил Максима отдыхать. Про себя подумал: “Неужто педик”.

***

На утро пятницы Максим поручил Веронике узнать, кто транспортирует деньги из России, бывали ли прецеденты с Арктикой, да и вообще как хранят деньги и какую роль тут играет температура. Проводить глубокий анализ — не конек Вероники. Потому она перепоручила это задание своему, насколько это можно сказать, давнему, еще со времен 1 курса, приятелю. Тот за три тысячи рублей был согласен не жалея печени на ред булл проводить анализ рынка и день и ночь для того, чтобы через пару месяцев Максим с Дмитрием Евгеньевичем попили на проекте пару 10 миллионов рублей. А Вероника купила пару новых платьев в ЦУМе. Ну, и конечно же, чтобы Банк стал самым инновационным в стране, а его клиенты — самыми защищенными.

***

Максим совсем не хотел подымать звонок с американского номера. Но зародыши совести взяли верх.

— Вам звонят из коррекционного учреждения, абонент Дима Ветров... Нажмите 1 для продолжения звонка или положите трубку, — послышалось уже знакомым мужским голосом.

Максим нажал единицу и началось.

— Привет, братец! Ты как? Я жутко соскучился! Спрашивал у маман за тебя. Вы не общаетесь? Я увлёкся Таро! Назови карту, узнаем за твое будущее, — протороторил без перерыва Дима.

— Давай крайнюю слева, — Максим знал, что проще перетерпеть этот 5-минутный цирк, чем устраивать очередную ссору.

— Рыцарь кубков! Почитай значение! Нет времени сейчас объяснять.

— Почитаю, спасибо, — сказал без интереса Максим.

— Я ещё это... Чего так мало кэша? У меня новые темы, нужно три тысячи перевести по вэ у! Я кину тебе контакты, сам знаешь куда.

— Какие три тысячи? Тут народ живет на 500 в месяц, а ты там сливаешь по штуке! Какие ещё три тысячи?

— Не могу говорить, пока!

Звонок оборвался.

Максим получил письмо по почте со встроенным PGP-шифрованием данные каких-то мексиканцев. Название штата явно указывало на известные картели.

Вариантов было не много: либо Дима вырубил новую «трубу» в долг, либо очень хотел бадяженного кокаина, либо нашел с мексами очередную лазейку для вбивания картона. Скоро всего, все сразу.

Максим, не долго думая, снес к чертям почту с айфона и попросил секретаря принести кофе покрепче.

***

Максим вбил в гугле «рыцарь кубков». И вот, что получил:

«Значение карты Таро Рыцарь Кубков при гадании

Значение Рыцаря Чаш Таро при гадании олицетворяет умение внушить другим людям все, что нужно для выполнения задачи гадающего. Он имеет скрытое намерение, и для того, чтобы воплотить его в жизнь, вынужден использовать окружающих. Если вам выпала эта карта, она предвещает получение предложения или работу над достижением новой цели. Есть вероятность появления в вашей жизни новых людей, но друзья это или враги — сказать сложно. Событие с наибольшей вероятностью будет относиться к эмоциям или отношениям — праздники, вечеринки, свадьбы и прочие позитивные мероприятия. Но возможны и бизнес-контакты».

«Ага, знаю я ваши свадьбы», —— подумал Максим и закрыл вкладку.

***

Как это обычно случается, за три тысячи рублей чуда не случилось. И Веронике пришлось переделывать значительную часть исследования. Конечно, работа не предполагала походы в Ленинку, но уже даже заходы на сайт КиберЛенинки, погружали нашего юного пиарщика в глубокое уныние.

Оказалось, что доставить кэш в Антарктиду будет не так-то просто. Вернее, на данном этапе, невозможно: никто из компаний-перевозчиков этого не делает.

Максим, пролистав исследование, тяжело вздохнул, но назад пути не было: Дмитрий Евгеньевич уже просчитал все бюджеты на 5 лет вперёд. Вместо того, чтобы попросить Веронику связаться с компаниями, которые специализируются на перевозке денег, Максим набрал своему другу-пиарщику в Аэрофлот.

Тот был в восторге.

***

Что было у Вероники, кроме работы? Спортзал. Хороший спортзал. Элитный. Поддавшись модному веянию, Вероника, будучи барышней хрупкой, упорно ходила на бокс. Строго не меньше трех раз в неделю. Зачем ей нужны были эти навыки, да и можно ли назвать навыками тот бокс, что преподают лощеные тренеры дорогущих клубов, доподлинно неизвестно. Известно, что Вероника на этих занятиях познакомилась с сотрудником одного пиар-агентства, с которым очень дружил Максим и которое не первый год подряд выигрывало тендеры без особых усилий. Познакомилась не очень удачно: то ли день был плохой, то ли жиросжигатели не особо сочетались с микродозингом, но Вероника въехала этому юнцу так, что из его носа пошла кровь. Конечно, ей стало жутко неловко. Местный врач подоспел совсем скоро и быстренько вставил ватки в нужные места, по Вероника шаловливо предлагала тампон.

С разбитым носом Петя (так звали новоиспеченного боксера) отправился с Вероникой после тренировки в соседний бар. Надо же было ей как-то загладить вину? Там, в баре, поедая сырные палочки в ожидании низкокалорийного ужина, Петя и Вероника поняли, как у них много общего. Петр сразу обозначил, что он просто менеджер и ничего, кроме того, что положено менеджеру, не знаю. Вероника сразу поняла, что Петя знает больше, чем следовало бы.

***

Что было ещё в жизни этой празднующей Жизнь девицы? Пару тысяч полузнакомых, явно не меньше, занимающихся в этом городе практически всем: от цветочников до сотрудников АП. Тянуло нашу девицу почему-то постоянно к пограничным персонажам: с непонятными видами деятельности и мировоззрением, в целом. Стоит отдать должное, несмотря на вселенскую тягу к чему-то вот такому пограничному, держать себя в руках она умела (по крайне мере, пока промахов не была) и всегда быстренько выходила сухой из воды, когда начинало пахнуть жареным.

Кстати, про жареное. Вернее, запечённое. После того самого низкокаллорийного ужина официант безынтересно сообщил Веронике и Пете о том, что терминал не работает. Ну, вы наверное, знаете, как это бывает с продажей нала, не маленькие. Вероника была в бешенстве. Петр решил наконец-то побыть джентельменом и отправился в ближайший банкомат. Вероника было решила написать гневный пост в Фейсбуке, чтоб этому Ламберти было не ладно. Но быстро остыла: Петя не взял с собой сумку. Стоит ли говорить, что Веронике было не в первой? Раскрыв верхнее Отделение, она увидела ежедневник (и кто ими пользуется в эпоху диджитала?!). На следующую неделю у Пети была запланирована встреча с Максимом и Дмитрием Евгеньевичем. Что делать с этой информацией, Вероника пока не поняла.

Петя оплатил счёт.

***

Да, кстати, совсем забыли про айсберги Максима. Вас, должно быть, интересует, что же стало с его галлюцинациями. Не будем углубляться в тонкости, ФСКН не оценит, но галлюцинации прошли, как и стойкое желание Максима открыть третий глаз.

Максим временами страдал. Ничего не выходило у него так блестяще, как пиздинг бюджета на рабочем месте. Он пытался играть на фондовом рынке — и все терял. Он пробовал вложиться в, простигосподи, криптовалюты — и выходил в минус. Он было даже тайком отрыл кофейню неподалёку от банка — и прогорел. Максиму не хватало Образования, а скорее терпения — нужно было сесть и разобраться, чем фьючерс отличается от опциона. Но ему было некогда, невовремя — в общем, лень. Ему хотелось денег, но деньгам не хотелось Максима. Все, что к нему липло — грязный кэш. А такой в приличных местах не валяется.

Максим было хотел попробовать авантюру с братцем, но вовремя спасовал, испугался. В целом, все правильно сделал, иначе «отдыхал» бы сейчас от веселой офисной жизни пиарщика за океаном в компании мексов, нигеров и просто малоприятных бандитов.

На работе его уже особо ничего не интересовало: все схемы были отработаны много раз, новшества вроде машин ленинг или искусственного интеллекта, если и внедрялись в работу, то были скорее очередными лозунгами и все тем же, до боли Максиму знакомым, пиаром.

***

Итак, вернемся же к нашим баранам. Во всех смыслах, которые вы, в силу своего образования, можете себе представить.

Так вот Дмитрий Евгеньевич и Максим обсуждали, во-первых, как же будут доставлять драгоценности, кэш и прочие радости жизни в Антакрктиду, во-вторых, как же там организовать строительство и работу.

Версию с Аэрофлотом отвергли сразу. Конечно, в СССР частенько кэш возили самолеты АН-27, но не в такие минусовые температуры. Да и вряд ли кто-то доверит самое драгоценное Аэрофлоту. Вдруг тот решит по пути забрать имущество клиента за гневный отзыв в фэйсбуке?

В итоге, по мнению Максима, все было просто: доставляем все объекты по морю, там на месте строим простенький сейф с ячейками. Берем пару человек в качестве персонала. И максимально все цифровизируем: шифрование, блокчейн, искусственный интеллект, возможность посмотреть на объект по видеосвязи 24/7, даже в очках виртуальной реальности — вот это все, очень модное.

По мнению, Дмитрия Евгеньевича, они с Максимом вляпались все-таки в какую-то, дословно, ебанину, которую уже начали пускать по всем кругам ада согласования. И назад пути не было.

***

Дмитрий Евгеньевич, конечно, ошибался. Очень ошибался насчет “ебанины”.

“Bludnyak” — вот как резюмировал происходящее Дима, когда Максим все же написал письмо братцу и рассказал, как идут дела.

Откуда Дима знал донецкий фольклор? Братья выросли в Москве и хохлятских связей, порочащих в наше время репутацию, не имели. Вернее, не имел Максим. А Дима лет с 20 активно общался с жителями славных городов Донецка, Киева, Одессы — в общем, всех тех мест, где не воровать — себя не уважать. С жительницами тоже общался. Но это уже совсем другая история.

Итак, bludnyak. Вернее, блудняк. Именно в блудняк вляпался Максим со своими айсбергами. Но назад пути не было: бюджет должен быть освоен. И никаких “если”.

Саму Антарктиду тоже быстро заменили на Антарктику: все-таки одно дело выстраивать международный трансфер честно или не очень нажитого чужого имущества, другое — через Мурманск.

Максим, конечно, себя начинал ненавидеть: за плохое знание географии, за то, что придется теперь нередко бывать в Мурманске, за закрытый третий глаз, в конце концов.

“И почему нельзя было придумать ячейки где-нибудь на дне океана? В районе Мальдив?” — сокрушался про себя Максим.

Недовольство Максим, как это обычно бывает, выливал на тех кто поменьше, не опытнее и помоложе. То есть на Веронику. Той приходилось делать какое-то бессмысленное количество табличек, взять на себя того самого приставучего корреспондента “Ведомостей”. И даже приходить на работу к 9 утра уже третью неделю подряд.

***

Спустя неделю Вероника окончательно устала от происходящего, натурально надела диадему на голову, зашла в кабинет Максима, заявила, что не царское это дело, дословно, “вот так хуярить” и положила листик с официальной просьбой отпустить ее в отпуск на четверг-пятницу.

Максим оценил творческий подход, Веронику ни в какой отпуск не отпустил. И попросил сходить сейчас в курилку, послушать один важный разговор. Который, по заверениям Максима, “должен был непременно состояться”. Веронике нужно было узнать сроки тендера. По каким-то странным причинам Максиму их пока не объявляли. И он начинал волноваться. Сильно волноваться. На весь размер своих неофициальных бонусов волноваться.

Тут-то мы и возвращаемся в начало.

Как вы поняли, Веронике узнать ничего не удалось.

Вечером Максим слег с сердечным приступом. А еще через неделю — проект отложили до лучших времен. А бюджет решили по-быстренькому допилить новогодним спецпроектом с Рамблером. Даром что туда никто не заходит. Даже хорошо. Меньше народу увидит — меньше шансов, что будут обсуждать. Особенно, в каком-нибудь плешивом “Беспощадном пиарщике”.

https://author.today/work/30964 - ссылка на страницу автора

Глава 10

Традиции советской планировки автомобильных дорог не подвели. Через каких-то двести метров по кустам, колючкам и остролистой, высокой траве я оказался на старой, весьма побитой временем двухполосной транспортной артерии из неизвестно откуда в неизвестно куда. Обилие ям, выбоин, всевозможных кустов, в изобилии прораставших сквозь трещины в асфальте, не пугало. Для пешеходов существуют обочины, и они, как правило, сохраняются лучше всего.

За то, что меня будет видно бронеездунам с насыпи, я совершенно не боялся. Сильно разросшиеся деревья с густым подлеском стояли глухой, абсолютно непрозрачной стеной, надёжно защищающей от любопытных глаз.

Вопрос «Куда идти?» передо мной не стоял - ясно дело, домой, на родину. Вопрос стоял «Как идти?». На юг, к полковнику – нельзя, без письма проживёт, ничего с ним не случится. Как бы выразился Фролов: «Вступили в действия обстоятельства непреодолимой силы». На север – там не лучше. Восток или запад – полная неизвестность, тоже ничего хорошего. Прямо хоть монетку подбрасывай, вверяя себя воле случая.

Про денежку, за меня все проблемы решающую – это, конечно, шутка. Не хватало ещё во всякие провидения с предначертаниями начать верить. Проще всё, головой думать нужно. Пойду на юг по дороге до первого населённого пункта, а там сверюсь со своим ненаглядным атласом и пойму, в какие края меня мой беспокойный характер завёл. Ну а потом видно будет, куда дальше направлять свои стопы.

Через полчаса ко мне подбежала Зюзя и обрадовала тем, что впереди есть дом. Попросил объяснить подробнее – и получил в голове картинку из ветхого, практически повсеместно поваленного забора и длинного, с рядом больших ворот, здания с покатой крышей. То ли боксы для тракторов в прошлом, то ли склад какой. Ложка дёгтя так же присутствовала, куда же без неё - там были люди. Доберман, мудро не приближаясь, воочию их не видела, зато слышала голоса и чуяла запах дыма от костра. Встречаться в нашем сегодняшнем положении с кем-либо было глупо, потому решили обойти вероятные неприятности по дуге. Сильно виражи не закладывали, вышли почти сразу за зданием, точнее за невидимым оттуда изгибом дороги.

Традиционно моя ушастая подруга снова убежала вперёд, по своему обыкновению разведывая путь. Я не придал этому вообще никакого значения, давно привык, а потому совершенно неожиданно пулей вылетевшая из кустов собака ввела меня в ступор от удивления такому несвойственному ей поведению.

- Бежать!!! Волки!

Соображалось медленно, но верно. Руки цепко сжали ложе ружья, глаза отметили молнией мелькнувшую в обратную сторону Зюзю, ноги сами совершили разворот на сто восемьдесят градусов и понеслись в вдогонку.

- Какие волки! Ты о чём?!

Пока я проделывал все эти манёвры, доберман был уже метрах в двадцати от меня. Поняв, что её друг отстал, она остановилась, развернулась в мою сторону и нервно, поджав уши, начала осматриваться.

- Волки!!! Бежать! Бежать!!!

И тут в голову прилетел очередной мыслеобраз, подстегнувший скорость моего бега сильнее самой искусной казацкой плётки. Я увидел трёх волков, недобро смотрящих в …в данном случае в мою сторону, причём каждый из тварей… Правильно! Был в том самом злополучном нагруднике!

До строения, вынырнувшего из-за поворота, оставалось метров тридцать от силы, прямо рукой подать. Вот только их нужно ещё прожить, эти метры. Кроя матом себя за жадность, прямо на ходу без сожалений сбросил вещмешок, глухо стукнувший тушёнкой об асфальт. Вроде стало немного легче. Потом найду, не до припасов сейчас. Четырёхлапая подруга уже откровенно скалила зубы кому-то за моей спиной.

Раньше мне никогда не доводилось видеть добермана в свирепой ярости, готового к бою. Жуткое зрелище. Из точёной, благородной и стройной собаки, блистающей грацией в каждом движении, она реально превращается в Тварь, именно с большой буквы. Сузившиеся антрацитовые глаза; оскаленные, словно у черепа адской гончей, мощные зубы; поджатые, подрагивающие от переизбытка адреналина уши; широко расставленные, перекатывающиеся канатами мышц, лапы, да ещё в этакой, готовой к внезапному рывку, полуприсяди. Плюсом идёт стоящая дыбом шерсть на загривке, визуально увеличивающая её раза в полтора. «Собака Дьявола» - некстати вспомнилось мне одно из неофициальных названий этой породы, и что-то в этом было.

- Беги, Зюзя! Беги! – я для убедительности размахивал рукой, свободной от «мурки». – Не стой!!!

- Я защищать друг. - она даже не подумала сдвинуться с места.

- Тогда я тоже никуда не побегу, с тобой останусь! – решительно выкрикнул я и обернулся. Метрах в двухстах позади были волки. Похоже, что та самая, ранее виденная мною стая. Остановился, вскинул ружьё, прицелился – в ответ они рассыпались в разные стороны и стали двигаться рваными, асимметричными движениями, словно понимали, что так труднее в них попасть.

Стрелять с такого расстояния даже не пытался, у меня же не автомат и не снайперская винтовка. Так, пугал больше, и это сработало.

- Хорошо. Вместе бежать к дом, ты прятаться там, я бежать дальше. Потом видеться.

Ответить ничего ей не смог – дышал, как загнанная лошадь. Поэтому просто кивнул и продолжил бег, изо всех сил надеясь, что нас не догонят.

На хозяйственный двор я влетел словно птица, не чувствуя земли под собой. Первое, что там увидел –пятерых мужчин, навьюченных огромными, выше голов, рюкзаками и уже собирающихся выходить на дорогу. Купцы, значит, тут привал устраивали, кроме них никто в здравом уме такой груз не понесёт… И ружья пирамидой до сих стоят…

- Бегите! Волки!!!

Мои вопли явно привели их в замешательство.

- Мужик, ты кто? Какие, к чёрту, волки! – раздалось с их стороны.

- Тва-а-а-рь!!! – это уже про Зюзю, которая, не сбавляя скорости, промчалась мимо них и исчезла в зарослях.

- Да не стойте вы! Они сейчас тут будут! – снова попытался спасти этих недоумевающих бедолаг я.

Не сработало. Ну что же, каждый сам за себя. Сделал всё, что мог, так что без обид.

Плохо соображая после этой безумной гонки на выживание, лихорадочно осмотрелся. Ага, вижу! В нескольких метрах от строения стоял на ободьях ржавый, древний ГАЗ-51. Бросился к нему, махнул в кузов, мечтая не застрять ногой в прогнившем полу, быстро перебрался на кабину, и замер…

До края крыши было метра два с половиной в длину и два в высоту. Закинул оружие за спину, а затем, проклиная неведомого мне водителя, так неудобно бросившего на последней своей стоянке бедный грузовик, с силой оттолкнулся ногами, и каким-то чудом уцепился пальцами за крышу. Слава всему сущему, удержался, не шлёпнулся вниз, на верную смерть! Подтянулся, перехватился поудобнее, закинул локоть, ногу, всего себя. Есть!

Вот только расслабляться не стал. Снова схватил «мурку» в руки и отбежал повыше, готовясь прийти купцам на помощь.

А помогать было уже некому. Во дворе началась резня. Никто из этих вьючных людей так и не успел как следует приготовиться к драке, когда твари ворвались на подворье. Волки их просто смели, мощными ударами грудью в прыжке сбивая с ног и вырывая гортань. Всё закончилось за несколько секунд, ну, может, десяток. Восемь матёрых волков на шестерых даже не успевших выстрелить – это равносильно библейскому избиению младенцев. Как танк против трёхколёсного велосипедика.

Один из тварей неожиданно поднял голову и наши глаза встретились. Мне показалось, или он улыбнулся? Издевается?! Ярость затуманила разум, я приложил к плечу ружьё и открыл огонь.

Выстрел… серый клубок с визгом стал кататься по напитывающейся людской кровью земле. Ещё выстрел… ещё один завизжал, падая. Картечь – это хорошо! Та-а-а-к… Какой? Какой из них?.. Мельтешат, сволочи… Выстрел… мимо. Я до крови закусил губу от злости на самого себя. Спокойно, выдох… Выстрел… ага, получил, урод?! Снова прицелился… Ух ты мой хвостатый… вот тебе пряничек свинцовый от дяди Вити! Попал!

Снова выстрел – вместо него ничего, тишина. Понятно, патроны кончились. Не отрывая взгляда от разбегающихся в разные стороны хвостатых мишеней, отработанным движением сунул руку в поясной патронташ. Вот только рука не нашла ничего, в пустоту провалилась. Твою же мать… На поясе ничего не было! И сразу до меня дошло, почему так случилось.

Я же свой ремень с подсумками передал вместе со всей одеждой тому самому молчуну Диме, когда из Фоминска делал ноги! В спешке тогда переодевался, вот и упустил, а потом позабылось… Похлопал по всем карманам – пусто. Весь мой боезапас в сидоре остался, между весёленькой тканью и тушёнкой с кашей сейчас лежит на дороге. Что называется, приплыл…

Осмотр поля боя дал неутешительные результаты. Двух тварей убил наповал; один тяжело, надсадно дышал, лёжа на боку и демонстрируя наполовину снесённую, омерзительно белеющую осколками костей среди кровавого месива, морду; последнего, к сожалению, зацепил по касательной – так, слегка лапу повредил, что не мешало ему весьма бодро на оставшихся трёх удирать под защиту деревьев. Итого, подытожим - четыре с половиной вполне боеспособных волка против моего пустого ружья. Печально. Оставалось последнее дело сделать, и можно предаваться самобичеванию и панике. Обошёл крышу по периметру, убедился, что других способов попасть, кроме как повторить мой безумный прыжок с кабины, нет. А затем прокричал, для усиления эффекта приложив ладони рупором к губам:

- Зюзя!!! Со мной всё в порядке! Встречаемся завтра там, где кушали в последний раз.

Очень надеялся, что она послушается и вернётся к тому самому домику обходчика, подальше отсюда. За то, что нарвётся на людей не переживал, больше боялся, чтобы не бросилась меня спасать. Помочь она мне ничем не сможет, зато голову сложить – запросто.

Вроде бы всё. Я в изнеможении сел на нагретую солнцем крышу, выбрав место повыше у края, и положил рядом теперь уже бесполезное ружьё. И что делать? Патронов нет, твари вниз не пустят, вода во фляжке еле-еле на дне булькает. Наказание от судьбы мне такое вышло. И из Фоминска ушёл, и из схрона ушёл… и лимит удачи, видимо, закончился. Накатила апатия. Сам не заметил, как лёг на живот, подложил ладони под подбородок и уставился невидящими глазами на эту жуткую площадку с покойниками.

Из отрешённого состояния меня вывела тень, мелькнувшая на грани восприятия. Сконцентрировался – и точно, твари проверяли обстановку, короткими перебежками двигаясь вокруг здания, постоянно скрываясь в зарослях от возможного выстрела. Мне оставалось лишь горько усмехнуться. Зря прячетесь, нечем мне вас к вашим дохлым родственникам отправлять. Поняли это и волки. С каждой минутой они всё смелее и смелее в своих маневрах приближались к трупам, а потом вообще подошли в открытую. Догадались о моей беспомощности, разумники чёртовы.

Против ожидания, твари не стали сразу набивать желудки такой доступной человечиной, а пошли к своему тяжело раненому собрату. Постояли, словно совещаясь, потыкались мордами в шерсть изуродованной, находящейся на последнем издыхании твари. Дальнейшее меня поразило – один из волков с хрустом вцепился в подставленное самим подранком горло и вырвал его, тут же выплюнув на землю ошмётки шкуры, гортани и крови. Такое вот последнее милосердие…

Двое других, зубами прихватив уже покойного серого за холку и спину, оттянули труп куда-то в кусты. Затем вернулись и так же поступили с остальными своими двумя мертвецами. На подворье остались лежать только люди. Что же, молодцы, своих не бросают даже после смерти, в отличие от нас, двуногих.

А затем начался пир. Я не стал на это смотреть и перевернулся на спину, рассматривая лёгкие белые облачка, медленно проползающие по голубому, летнему небу. Не слышал и чавкающих звуков разрываемой плоти, хруста обгладываемых хрящей ушных раковин и носовых перегородок. Отключился я от этого мира, такая вот защитная реакция психики сработала.

Не знаю, сколько так пролежал. Вернул меня в реальность вой. Не дикий, первобытный, с таким удовольствием смакуемый авторами мистических книжках прошлого, а самый обычный, нудный, с каким-то подтявкиванием.

Повернул голову и неожиданно встретился взглядом с одним из тварей, без сомнения ожидавшего именно такой моей реакции на свой призыв.

- Ты тоже умрёшь. Мы подождём здесь, а потом... – в голове проявилась образ чего-то обезображенного, рыхлого, синего с гнойными пузырями, покрытого там и сям копошащимися белыми, склизкими червями. - Месть. Месть! – раздалось у меня в голове.

Словно в поддержку негромко завыли остальные, так же пристально вглядываясь в моё лицо, словно запоминая его.

Я не отвёл взгляд.

- Для начала доберись до меня, урод! Лапы коротки!

Тут же один из волков метнулся к остаткам ГАЗона, в два прыжка повторил мой путь и замер в нерешительности. Для него трюк, совершённый совсем недавно человеком, был практически невозможен. Вдобавок и человек уже не лежал, а стоял, взяв ружьё за ствол и готовясь такой импровизированной дубиной встретить самого прыткого.

- Ну что, давай! Испытай удачу! – как-то даже мажорно проорал я. – Чего мнёшься, как девочка в солдатской бане?!

Хищник не стал испытывать судьбу. Он ещё с минут постоял, грозно скаля окровавленную после пиршества пасть, а затем нарочито медленно спрыгнул на землю и, гордо подняв голову, пошёл к своим.

Неожиданностей больше не хотелось, поэтому пришлось начать наблюдение за тварями. Они, словно в насмешку, прогуливались мимо разодранных тел, изредка подбирая и подбрасывая вверх куски кожи с жёлтым, блёклым жиром или обрывки сизых, даже сюда дурно пахнущих, кишок; то начинали напоказ, с причмокиванием, обгрызать покойникам пальцы.

Не отставал от здоровой четвёрки хищников и последний подранок. Прыгая на трёх лапах, совершенно не обращая внимания на свою, довольно серьёзную рану, он особенно старался досадить мне. Сначала, непрерывно скалясь, выцарапывал своими когтями глаза у мертвецов, а затем, когда развлечение стало казаться ему слишком пресным, принялся методично, ни на что не отвлекаясь, отгрызать голову у ближайшего ко мне человека. Через полчаса его настырность увенчалась успехом. Зажав свой трофей в зубах, тварь отнёс его подальше от тела, к дороге, и долго устанавливал между двух булыжников. Не сразу, но у него получилось. На меня уставилось безглазое, изуродованное до полного неузнавания человеческое лицо с вывалившимся языком. Тварь отбежал, с явным удовольствием осмотрел результат своих трудов и направился к следующему трупу.

Вдруг в кроне одинокого дерева, растущего неподалёку от ставшей моим пристанищем крыши, мелькнула тень. Пока я пытался разглядеть её владельца в зелёной, густой листве, произошло совсем уж невероятное. Красивым, мягким прыжком неподалёку от меня приземлилась некрупная, трёхцветная кошка. Мне сразу вспомнился мёртвый кот там, среди изуродованных женщин и девушек. Ещё одна помощница… Рука быстро достала из-за голенища нож, и я приготовился встретить врага.

Однако события стали развиваться совсем не так, как виделось ранее. Не обращая на меня ровным счётом никакого внимания, новая тварь зашипела на волков, агрессивно выгнув спину подковой и распушив хвост. Долго шипела, словно высказывала им всякие гадости, какие грозная жена обычно рассказывает подвыпившему мужу.

Волки смотрели в сторону новой участницы происходящих на подворье событий с сильным неодобрением, время от времени скаля зубы и утробно рыча. Они явно общались между собой, вот только о чём? Шкуру мою делят или спорят, кому печёнка достанется?

Между тем подтянулись ещё твари. Со стороны дороги подошли два… кабана в расцвете сил. Не самые крупные особи, но и далеко не маленькие -вполне достойные представители своего вида. Как положено – с маленькими, злыми глазками, серой от пыли шерстью-щетиной и внушительным набором клыков. Они не прятались, наоборот, пофыркивая, сразу направились к мгновенно прекратившим свои издевательства над умершими тварям, которые при виде столь грозной силы сбились в кучу.

Драки не случилось. Серая стая нехотя, не спуская глаз с кабанов, развернулась и покинула злополучное подворье. Уже на самом его краю они, как по команде обернулись и каждый, скалясь, посмотрел мне в глаза. Наверное, должен был пробежать мороз по коже или пробрать до костей огонь ненависти в их глазах, но ничего из упомянутого со мной не случилось. Я просто устал, мне было плевать на их ненависть, злобу, угрозы. Кабаны скрылись среди деревьев вслед за волками. Кошка тоже куда-то делась с крыши.

Поняв, что весь этот зверинец исчез из моего поля зрения и сейчас тут только я и трупы, немного успокоился и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Спускаться – не вариант. Кто знает, может в кустах сейчас твари дружно лежат и облизываются? С другой стороны – не вечность же тут сидеть?

Ещё раз осмотрелся, стараясь не задерживаться взглядом на покойниках. Ага! Вон след от костра, вон ещё один, а вот кучка золы, отгребли в стороны, чтобы огонь на старом месте развести. Значит, место использовалось для привала неоднократно, это хорошо... Теперь купцы – явно не с севера, те по железке передвигаются. Эти вот ребята точно из пешеходных, сам с такими ходил. А где охрана? Они, что странно, поголовно с грузом; потому и умерли, что некому сходу начать стрельбу было. Почему? Ответ напрашивался простой. Потому что не боялись нападения, шли явно не в первый раз по маршруту и точно знали, где люди их встретят. Блокпост там на дороге какой, или фортик, или даже я сейчас между двух поселений нахожусь, что ещё вернее. И совершенно точно неподалёку, иначе не были бы они так беспечны.

Что получается в сухом остатке? Где-то рядом есть жильё, дорога исхоженная, купцов однозначно завтра – послезавтра хватятся и пойдут искать, либо раньше кто другой по своим делам тут пройдёт. Значит, нет смысла рисковать. Посижу на крыше, подожду развития событий, а там видно будет. С водой вот только беда, ну да ничего, терпеть умею. Неожиданно подумалось: «Хорошо, что Зюзя геройствовать не стала, дёру дала, иначе добавилось бы у меня седых волос».

Наступил вечер, плавно превратившийся в звёздную, очаровательную в своей красоте, ночь. Но на любование прекрасным меня хватило от силы минут на пятнадцать. Потом понял, что сейчас усну и принялся бродить по крыше, размахивая руками, приседая и вообще, всячески подбадривая себя. Нельзя спать, нельзя! Придут злые котики - могу уснуть навечно!

Так вот незатейливо и провёл время до самого рассвета. Едва забрезжили первые лучи солнца, я снова начал осмотр прилегающей местности. И первое, что увидел, была Зюзя! Она совершенно спокойно лежала на пригорке и беззастенчиво дрыхла! Ушастая что, вообще с ума сошла?

Словно прочитав мои мысли, доберман проснулась, и я услышал:

- Ты зачем ходить и сопеть ночь? Спать мешать! – и громко, как это умеют только представители собачьего племени, зевнула.

Проигнорировав её недовольное заявление, я начал упрекать спутницу.

- Ты что, не видишь, что тут произошло? А если бы волки в засаду сели?! Что бы ты делала? Я тут, наверху, в безопасности, а ты? Как можно быть такой беспечной?!

- Волки вчера уходить, я следила. Их сопровождать, - я увидел картинку, в которой два недобро хрюкающих свина целенаправленно шли куда-то через лес, не разбирая дороги. – Я бежала за все они. Далеко. Так что прыгай на земля, не бойся.

Ага, прыгай, легко сказать. Сверху поверхность казалась достаточно далёкой для того, чтобы без особых усилий переломать себе ноги. Посмотрел, не использовать ли для спуска в качестве транзитной площадки ту самую ржавую кабину грузовика? Нет, не получится, далеко и соскользнуть легче лёгкого. Как я вообще вчера с неё до крыши допрыгнул, а-ля Джеки Чан в молодые годы? Загадка. Хотя жить захочешь – и не такое исполнишь. Ничего не придумав, лёг на живот в самом низу ската, свесил ноги, и медленно, нелепо подёргиваясь в воздухе, принялся спускать своё тело вниз.

Задуманное почти удалось. Почти – потому что я при приземлении ухитрился отбить себе пятки и минут пять потом, выпучив глаза и хватая ртом воздух, успокаивал себя и боль. Когда полегчало, сразу направился к Зюзе. Необходимо было доскандалить, хотя бы и в педагогических целях.

- Я тебя просил убежать отсюда как можно дальше. Кричал тебе об этом. Ты слышала?

Ответа не последовало, только лёгкое подёргивание ушами - не знаю, что оно обозначает в переводе на человеческий.

- А если бы волки не ушли и обнаружили тебя? Или эти, новые?..

- Я убежать. Они не догнать.

- Так почему сразу не убежала?! – не сдержавшись, я повысил голос. Не до крика, но весьма серьёзно, а затем резко успокоился и продолжил уже мягко, без напора. – Ты понимаешь, что я за тебя переживал?

Доберман виновато отвернула голову. Не думаю, что ей было вот прямо так сильно стыдно; скорее смущение от того, что нарушила договор и не прислушалась к моей просьбе.

- Я думала, если волки до ночь не уйти, то я нападать на они. Не на все сразу, по один. Напасть – ранить – убежать. Напасть – ранить – убежать. А потом приходить другие, ругать волки и говорить – уходите в свой, - отобразились по очереди поле, деревья, небольшая речушка, - дом-земля…

- Территория. Место, где живут Разумные и всё, что вокруг принадлежит им для охоты – называется территория.

Спутница согласно кивнула, запоминая новое для себя слово и, совершенно удовлетворённая моими аляповатыми разъяснениями, продолжила:

- Да, здесь их… территория. Можно идти, можно спать, нельзя убивать без разрешение. Охота можно только для еда, больше нельзя убивать, чем нужно для кушать.

- Погоди… погоди… Ты слышала, как они между собой общаются? Разве такое возможно?

- Они думать громко, для все. Не закрывать свой разговор.

Вот это новость! Значит, твари могут не только друг с другом беседы вести, а и со многими сразу? В голове почему-то сразу завертелось слово «Конференция» - не совсем к месту, но, по моему мнению, удивительно подходящее для обозначения этой новой возможности.

- И что потом?

- Волки злиться, требовать ты для месть, но потом другие обещать их бить, и они подчиниться. Другие, - картинка со свинами, - идти провожать до конца территория. Я следить, не показываться. Потом возвращаться.

Я присел на корточки перед подругой, посмотрел ей в глаза и от чистого сердца произнёс: «Спасибо тебе. Я рад, что у меня есть такой друг». Вместо ответа доберман уткнулась мне в лицо своим чёрным лбом и засопела. Мои слова ей явно понравились.

Хотя вопросов у меня была ещё огромная куча, однако время безжалостно уходило, и надо было как можно скорее покидать это ставшее бойней подворье. Несмотря на брезгливость, тщательно обыскал трупы, успевшие уже на летнем воздухе начать тухнуть и привлекшие своим неповторимым ароматом смерти отовсюду огромные полчища жирных, зелёных мух. Приходилось постоянно от них отмахиваться, гадкие насекомые норовили влезть в нос, рот, сесть на глаза. Тьфу!

Моей добычей стала солидная россыпь патронов под мою «мурку» и у одного из покойников я позаимствовал поясной патронташ, который, памятуя о вчерашних событиях, сразу укомплектовал и прицепил куда следует. Больше ничего брать не стал, в моём мешке и так всё, что нужно есть.

Подобрал на дороге сидор – хорошо, что твари его из вредности не порвали на клочки, закинул на спину. И уже совсем было собрался в путь, как неожиданно даже для самого себя решил осмотреть дохлых волков, точнее их броню. Нашлись они в кустах, бережно уложенные рядом, мордами в одну сторону. Прикинул по сторонам света – на восток. Ничего себе, прямо погребальный ритуал какой-то тварный! Внимательно осмотрел сбрую – такая же, как и ранее видел, особо ничем не отличается. Оббитые железом нагрудник и ошейник, хотя… Присмотревшись, я рассмотрел слабые вмятинки на пластинах, защищающих грудную клетку. Больше всего это походило на следы от дроби. Ощупал морду –точно, есть шрамики под шерстью, а в двух местах под кожей явно прощупывались твёрдые, некрупные шарики.

Значит, не зря твари этот металлолом на себе носят. Имеет смысл. Перешёл к осмотру шерсти – в местах соприкосновения с защитой она вытерлась, обнажая розово-синюшную кожу, уже загрубевшую роговой мозолистой коркой в местах трения. Давно, давно броню носят уроды серые. Непонятного стало ещё больше. Откуда они такие взялись? Почему со мной говорили абсолютно правильной речью, куда там Зюзе?! Почему вообще говорили, кто учил? Кто им это железо одевает и снимает? Что они под Фоминском делали? – в том, что это были именно эти волки, я не сомневался. С ними был только один кот или ещё есть? И многое, многое, многое…

Выйдя на дорогу, доберман сразу, по своему обычаю, собралась умчаться вперёд, однако я её остановил. Оставался у меня ещё один вопрос, вертелся на языке, вот только не знал, как его приплести к беседе и не обидеть спутницу. Плюнув на все условности, спросил напрямую:

- Слушай, когда ты вчера на волков наткнулась – они же на тебя не напали? Почему?

- Зачем? Они не любить люди, я для они не враг. Главный говорить - не мешай, иди своя дорога. Я против. Я говорить – идти с мой друг. Главный злиться и ругаться. Он хотеть ты пропускать и напасть на другие люди, которые мы тогда обошли. А потом догнать и напасть на ты. Я против! - ещё раз повторила она.

Этот рассказ навёл меня на серьёзные раздумья. По всему выходило, что твари между собой вполне нормально ладят и всячески избегают кровопролития, пытаясь договориться. Но при этом людей не любят в той или иной степени, и практически поголовно – вспомнились быки, охранявшие мой трудовой отряд, и поведение кабанов с кошкой, не обращавших на меня никакого внимания, и волки, устроившие засаду, в которую я, слава Зюзе, чуть не вляпался. Что же получается? Их мир – гармоничней, добрее, миролюбивее? Похоже, что да… Вот только людям там явно места нет.

От пустых, но занимательных философствований меня отвлекла кошка. Та самая, трёхцветная, заходившая ко мне на крышу в гости вчера. Она сидела прямо посреди дороги и со вкусом и грацией, присущей только кошачьим, вылизывалась. Мы остановились.

Тварь, словно только сейчас нас заметив, прекратила наводить такую своеобразную красоту, посмотрела на мою подругу, после чего совершенно спокойно встала, развернулась и потрусила вперёд.

- Она звать идти с ней. Говорить, что нас ждать человек.

- Зачем? Мы тут никого не знаем, в гости не напрашиваемся.

Ответить ушастая не успела. Неожиданно из кустов за нами вывалился на дорогу один из вчерашних кабанов, отряхнулся и захрюкал довольно басовитым голосом.

- Он говорить, что не опасно. Но очень настаивать идти.

Дожил! Свиньи в плен берут!

- Ты ему веришь?

- Он говорить правда. Не злой.

Я пожал плечами – почему нет? Зюзя спокойна, угрозы не видит. Некто неизвестный зовёт в гости, вон, даже приглашающих прислал. Ну не стрельбу же открывать на ровном месте из-за этого. К тому же во мне крепла ничем не обоснованная уверенность в том, что всё будет хорошо.

- Ну пойдём, познакомимся. Может, покормят.

Сколько предстояло идти по времени или в километрах – узнать не удалось. На все мои расспросы доберман честно пыталась выведать ответ у сопровождающих, но её усердие не увенчалось успехом. То ли твари такими несуразностями, как часы и расстояния, совершенно не озадачивались, то ли им было просто лень отвечать. Скорее, первое. Единственное, что удалось вытряхнуть из них моей спутнице – не рядом. Как она сказала: «По дорога, через лес, поле, через немного деревья, поле». Вот такая странная география.

От нечего делать я решил сдержать своё обещание по выполнению нормы рассказанных сказок. Даже выбирать не пришлось, подсознание само услужливо подтолкнуло новое повествование.

- Ну, слушай, Зюзя… «Сказка про трёх поросят и злого волка».

… Когда я подошёл к тому месту, где волк разрушает второй свинский домик, слепленный из веток вперемешку с неизвестно какими субстанциями, бредущий неподалёку кабан вдруг возбуждённо зафыркал, забегал кругами, чем изрядно меня перепугал, и стал недовольно визжать.

- Что с ним? – вполголоса спросил я у спутницы. – Не взбесился этот здоровяк часом?

- Нет. Он не довольный. Говорить – поросята не уметь строить дом, значит ты врать, а это плохо. Говорить, у поросята есть папа и мама, которые защищать. Они не бояться, прогонять. Подожди. Я ему рассказать, что такое сказка.

Мне оставалось лишь изумлённо заткнуться. Не знаю, что доберман наплела этому свину, но он удовлетворённо хрюкнул, мотнул согласно (именно таким, абсолютно людским, вышел у него этот жест) головой и пристроился идти рядом со мной, явно ожидая продолжения.

Когда волк упал в котёл и сварился благодаря хитрости Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа, кабана обуяла радость. Он с визгом унёсся вперед, потом всесокрушающим ядром промчался обратно, не переставая при этом победно хрюкать и подпрыгивать, во всю размахивая кисточкой на своём тонком хвостике. Зюзя бесстрастно следила за его действиями.

- Он очень радоваться. Говорить, что все поросята смелые, хитрые, умные. Как он. Ему очень нравиться сказка, просить рассказать её сначала.

Ну уж нет, не люблю повторяться.

- А тебе понравилось?

- Да. Только волк жалко. Он глупый, совсем нет разум. Нельзя кушать таких, как сам.

Обдумав ответ, я сделал кое-какие выводы и предложил слегка изменить свой репертуар.

- Тогда предлагаю сказку о поросёнке, - да что же за свинский день такой! - Фунтике.

Книгу об этом перековавшемся обманщике и госпоже Белладонне я не читал, но хорошо помнил неоднократно просмотренный в детстве мультик, а потому дело пошло. Оба слушали, затаив дыхание, откровенно наслаждаясь успехами главного героя и ещё больше радуясь неудачам злокозненной тётки.

И только кошка не слушала. Она всё так же бежала впереди, не обращая на нас никакого внимания. Думаю, что ей, как приличной представительнице семейства кошачьих, было просто пофиг.

К обеду мы, действительно пройдя через лес, поле, маленькую рощу и прекрасный в своей нескошенности луг, вышли к небольшому домику, стоящему на окраине полуразрушенной деревни. От жилища к нам на встречу шёл относительно молодой человек, одетый в чёрную… рясу? Присмотрелся – нет, не ошибся. Застиранное чёрное, почти до земли, одеяние, жиденькая русая бородёнка, волосы собраны в хвост на затылке, за пояс специальная церковная шапочка заткнута… скуфья, по-моему, называется. Монах или аналогичный священнослужитель – в церковной иерархии я не силён. Единственное, что несколько портило вид смиренного слуги Божьего – топор в его руках. Против ожидания, он мне открыто, искренне улыбнулся.

А я вам на ночь немного романтики принесла)

ДЕВЯТЬ КРУГОВ ЖКХ
Глава 17
Адель спускалась вниз очень аккуратно, боясь оступиться, ненароком подвернуть ногу и испортить себе самый лучший вечер. Выскочив из подъезда, она замерла, не веря своим глазам. Прислонившись к боку черного автомобиля без крыши, стоял мужчина ее мечты с букетом ромашек и чуть насмешливой улыбкой на губах.
- Даже не опоздала, - подмигнул он, протягивая девушке цветы. – Готова к приключениям?
Адель почувствовала, как заливается краской смущения, ненароком коснувшись пальцами руки Гертнера. Рука была тёплой и очень красивой.
- Спасибо за цветы, - улыбнулась она, прижимая букет к груди. – Я люблю ромашки!
- Рад, что угадал, - отозвался Янис, обходя машину и открывая ей дверь. – Карета подана, Золушка, садись! Я, конечно, не принц, но обещаю развлекать тебя как могу.
Не зная, куда девать ромашки, внезапно ставшие неуклюжими ноги, и вообще окончательно потеряв способность связно говорить, Адель устроилась в авто, позволив Гертнеру наклониться, чтобы пристегнуть ее ремнем безопасности. От близости красивого начальника ЖКС ее бросило сначала в жар, а после в холод.
- Куда мы поедем? – спросила она, пытаясь как-то разрядить обстановку и снять напряжение.
Отчего-то девушке казалось, будто Янис прекрасно знает, как он действует на нее, поэтому и посмеивается, искоса глядя на Адель своими ярко-голубыми глазами.
- Разве не все равно, куда, если ты со мной? – отозвался он, заводя машину. – Ты когда-нибудь каталась вот так, без крыши?
Адель только помотала головой, глядя на запястья Гертнера, где из выступающих вен изящно вырастали бело-розовые цветы сакуры. Как же ей нравился контраст нежных лепестков, которые, казалось, совершенно не подходят мужчине, и той самой силы, которая исходила от Яниса, от каждого его слова и действия. Вот и сейчас, глядя на то, как уверенно лежит на руле его левая рука, Адель чувствовала себя в абсолютной безопасности, несмотря на скорость, с которой рычащая машина мчалась по пустым улочкам района, выбираясь за город. Ветер растрепал идеально уложенные кудри, безнадёжно испортив прическу для свидания, но девушке слишком нравилось смотреть на Яниса, на деревья и дома, что проносились мимо, чувствовать на лице теплые ладошки ветра, запрокинув голову, любоваться на белые кудрявые облака.
- Янис, это так классно! – смеясь, выпалила она, пытаясь отвести от лица мешавшиеся пряди волос.
Гертнер лишь довольно улыбнулся, плавно увеличивая скорость. Черный кабриолет давно оставил позади городские окраины и теперь плавно скользил по трассе, пожирая километр за километром.
- Не страшно тебе? – спросил он, обвернувшись к восторженной Адель. – Вдруг увезу тебя в лес и брошу там?
- Ты не такой, - ответила она, наблюдая, как Гертнер вытаскивает из пачки сигарету и закуривает.
- Очень даже такой! Ты просто меня плохо знаешь, детка.
Пользуясь тем, что Янис смотрит на дорогу, она изучала его самого, практически не пряча любопытства. Сегодня, по случаю жары, начальник ЖКС выбрал белую майку, светлые джинсы и яркие разноцветные кеды, напомнившие девушке то ли мультяшную губку Спанч-Боба, то ли микс из комиксов, то ли просто взрыв на фабрике Вилли-Вонки. А еще более необычной казалась ей прическа Гертнера, который собрал свои каштановые волосы в небольшой хвостик. Таким неформальным Адель его еще никогда не видела.
- Ты левша? – вдруг спросила она, заметив, что Янис по-прежнему держит руль только левой рукой.
- Правша, - сказал он, сбрасывая скорость. – Но вот вожу исключительно левой.
Развернувшись на пустынной дороге посреди полей, он вновь направил бег авто к городу, искоса поглядывая на девушку, будто ожидая слов протеста.
А Адель несколько недоумевала. Если они едут в ресторан, то почему кеды и джинсы? Рома вот, несмотря на жару, появился в костюме.
- Так куда мы едем, Янис? – спросила она. – Ты же так и не сказал.
- Может, это сюрприз? – улыбнулся Гертнер. – Я хотел прокатить тебя, показать, как здорово нестись по шоссе вот так: без цели и без смысла. Иногда мне нравится просто погонять, не думая ни о чем. Раньше у каждого рыцаря был конь, Адель. И родись ты тогда, ты не дала бы мне без родового замка и того самого коня. Впрочем, ты и сейчас не должна мне давать, запомни это.
Девушка почувствовала, как щеки снова заливает краска смущения. Она никак не могла понять, шутит Янис или серьезен.
- Разве дело в замке или в лошади? – спросила она, вновь отплевываясь от спутавшихся волос.
- Рыцарь без коня – бесполезен чуть более чем полностью. То же самое я могу сказать и о машине, если ты понимаешь параллели. Лично мой скакун с норовом, детка.
Мотор зарычал, посылая машину вперед с такой скоростью, что Адель вжало в сидение. Волосы давно сбились в спутанный клок, но гонка пьянила не меньше, чем присутствие рядом голубоглазого искусителя Гертнера.
Что он имел в виду, говоря, что она не должна?
Мимо проносились уютные коттеджи, а теплый ветер по-прежнему бесновался над головой, превращая поездку в какое-то удивительное приключение. Мчаться по шоссе и чувствовать, что между тобой и миром нет преграды в виде металлической крыши, что от полета ввысь тебя отделяет только ремень безопасности, было прекрасно. Это напоминало катание на карусели, будто стоит раскинуть руки, и тут же умчишься куда-то за горизонт, легкая-легкая, словно пёрышко.
- Адель, мы приехали, - прервал размышления девушки Янис. – Пока не выходи, надо закрыть крышу.
В глубине авто что-то сдвинулось, будто сработал механизм огромных часов, завертелись-закрутились бесшумно колесики и шестеренки. Больше не было над головой вечернего неба, все закрыла тень от наползающей крыши, превращая личную карусель в уютный кокон на двоих. В ограниченном пространстве еще острее чувствовались тонкие нити влечения, что протянулись между Адель и Янисом после его слов о конях и замках.
- Пора, принцесса, будем гулять, - разорвал повисшее молчание Гертнер. – Я обещал тебя развлекать? Вот и развлекаю.
- А ромашки? – почему-то испугалась Адель, прижимая к груди букет. – И я растрепанная вся после дороги…
- Мне нравятся растрепанные девушки. Есть в этом особенная привлекательность, такая же, как растекшаяся тушь или содранные в кровь коленки… Все, идем, детка, нас ждут качели-карусели, сладкая вата и мороженое! Ничего с твоими ромашками не случится, обещаю.
Оставив букет в машине, она последовала за высоким темноволосым мужчиной, что обходил припаркованные на стоянке автомобили. Теперь Адель сообразила, куда Янис привез ее на свидание. На дружеское свидание, если быть точной, но откуда тогда все эти пошлые намёки?
Перед ними распахнул свои тенистые аллеи главный городской парк развлечений. Здесь найдется все, что задорно отрекламировал Гертнер: и аттракционы, и уютные летние кафешки, и продавцы холодного сладкого лакомства. Разве выбор места для прогулки не говорит сам за себя? Янис не рассматривает ее как девушку, иначе бы обязательно пригласил в ресторан…
- Где ты там, адская девица? – позвал ее начальник ЖКС, остановившись и дожидаясь, пока Адель догонит.
- На каблуках неудобно за тобой нестись, - возмутилась она. – И почему я адская?!
- Потому что бесишь меня, - ответил Янис и вдруг взял девушку за руку. – Пошли гулять, принцесса. Обещаю выиграть тебе в тире самого большого медведя.
И снова Адель потерялась в своих чувствах. Сначала ее обожгло восторгом от прикосновения к ладони Гертнера, от того, как сильно и уверенно сжались его пальцы в этом собственническом жесте, а потом до сознания дошел смысл сказанных им слов. Сквозь розовый туман девичьих грез пробилось это злое «бесишь меня». Почему?!
- Почему бешу? – выпалила Адель прежде, чем сумела себя одёрнуть.
Скорее всего, Оля права и она будет-таки плакать…
Янис остановился, посмотрел на расстроенную девушку сверху вниз. Обычно макушкой она едва доставала ему до плеча, но сегодня зачем-то надела розовые босоножки на высокой платформе, а заодно и возмутительно короткую юбочку, демонстрируя всем свои округлые коленки.
- Сложно дружить с человеком, на которого у тебя стоит, ясно?
Адель не нашлась, что и сказать. Снова он с ней играет или все же говорит, как чувствует?
- Почему нельзя? В смысле, я не против, если…
- Зато я против, - вздохнул Гертнер. – Маленькая еще о таких вещах думать. Фу, Адель, фу!
Рискнув глянуть на собеседника, она увидела, что тот смеётся.
- Ты невыносимый!
Не выдержав, девушка расхохоталась вслед за Янисом.
- За это я тебе и нравлюсь.
Покачав головой, Адель позволила мужчине увлечь ее дальше по широкой аллее туда, где зеркальной гладью блестел широкий пруд. Берега сплошь обступили деревья, днем создавая на воде ажурную прохладную тень, а вечером даря особое уединение тем, кто подплывал к склонившимся ветвям особенно близко.
Янис помог спутнице сойти в зыбкую лодку, все так же крепко держа ее за руку. Как у него выходит быть настолько привлекательным? Адель уже перестала смущаться и теперь просто смотрела на темноволосого красавца во все глаза.
Пока они шли к станции проката, на Гертнера оборачивались проходящие мимо женщины, провожая его восхищенными, а Адель явно завистливыми взглядами. Сам виновник переполоха ни на кого внимания не обращал, подтверждая тем самым теорию Ольги, но при этом постоянно смущал Адель своими откровенными высказываниями, чем разбивал умозаключения Оли в пух и прах.
«Да какая разница, какой он ориентации, если он мне нравится?! – рассердилась Адель, в который раз засмотревшись на ветки сакуры. – И, кажется, я ему тоже интересна!»
Ей представлялось, что с Янисом она словно бы бесконечно долго мчится на американских горках, то падая вниз до сладкого биения в животе, то взмывая ввысь с такой скоростью, что перехватывает дыхание. С Ромой все было иначе – с ним они разговаривали на равных, близкие друг другу по возрасту, по интересам. Он не насмешничал, как Гертнер, не подначивал и не искушал, то намекая на постель, то говоря, что Адель еще совсем ребенок.
Вода пенилась о весло, мелодичным плеском разбивалась о нос лодки. Свесив руку в темную воду пруда, Адель думала как далеко способна зайти сегодня? Что, если Янис ее поцелует? Что, если пригласить его зайти на чай? Что, если сбудется недавний сон и утро придется встретить вместе? Ох, нет, об этом пока и думать-то стыдно!
- Расскажи о себе, Адель, - велел Гертнер, продолжая грести. – Мне кажется, у тебя есть не русская кровь.
Как интересно он спрашивает, подумалось девушке. Командует, даже не беря в голову, что она может и отказаться делиться семейными тайнами. Но ведь она сама прекрасно понимала, что станет, что охотно расскажет ему все, тая под взглядом глаз цвета неба.
- Дедушка родился в Румынии, а потом приехал сюда учиться, встретил бабушку, да так и остался.
- Почему?
- Влюбился, - улыбнулась Адель. – Разве ты не веришь в любовь?
- Нет, - пожал плечами Янис. – Я верю в секс. Мне кажется, это рационально.
- А мне кажется, это глупо, - фыркнула она. – Можно любить и не… не…
- Не трахаться? – закончил за неё мужчина, делая последний сильный гребок и сажая лодку на мель. – Можно, но зачем? Выходи, принцесса, дальше идем пешком.
Адель огляделась, не понимая, куда они приплыли. Янис уже стоял на берегу, протягивая ей руку.
- Куда мы?
- В очень красивое место. Смелее, ну! Я же с тобой.
Пройдя сквозь заросли камыша по узкой тропинке, они оказались в устье неширокой речушки, что несла свои темные торфяные воды цвета Кока-Колы в парковый пруд.
- Я сюда никогда не спускалась!
Удивленная неожиданным открытием девушка бодро шагала вслед за начальником ЖКС, правда, периодически проваливаясь каблуками во влажную от воды землю. Они поднимались вверх по течению, все дальше уходя от оживленных аллей и вообще от цивилизации.
- Снимай туфельки, Золушка, дальше идем по воде, - велел Янис, стаскивая кеды.
- Туда?! Зачем?! Я заболею завтра, если полезу в холодную воду, - запротестовала Адель. – Давай не пойдем, пожалуйста! Я там умру в страшных муках!
- Не заболеешь, обещаю. Снимай!
Усадив девушку на еще теплый камень, Гертнер дождался, пока она разуется и возьмет босоножки за ремешки. Ноги тут же кольнула трава, а прохладная, полная влаги почва перепачкала пятки. Это никак не походило на свидание в ресторане, но Адель почему-то нравилось чудить с Янисом и делать так, как он просит. Сам мужчина ее мечты казался таким близким и совсем не страшным в закатанных джинсах и босиком. Ах, если бы он влюбился в нее вот сейчас, вот прямо сейчас, не сходя с этого места!
«Размечталась, - обругала она саму себя. – Разве так бывает, чтобы сразу и взаимно?»
Речка, текущая чрез парк, была неглубока, а в такое жаркое лето и вовсе мелела до состояния ручья. Только весной, в половодье, она становилась бурной, пенилась, разбиваясь о камни, что в изобилии лежали в ее русле.
Брести по холодной воде, то и дело, ощупывая босой ногой дно, чтобы ненароком не ссадить кожу об острый край камня, было странно и одновременно весело. И все время ее поддерживала сильная рука с ветвями сакуры, цветущей на запястьях.
- Потерпи еще немного, принцесса, нам сюда.
Янис подхватил Адель на руки, и легко, будто куклу, поставил на широкий валун. Забравшись следом, он вновь поднял ее, чтобы усадить на ствол поваленного дерева, которое перекинулось с одного заросшего берега на другой.
- Сюда с аллеи не спуститься, - ответил он на немой вопрос девушки. – А вот по реке – запросто.
- А как же лодка?! Там на станции написано, что за выход на берег штрафуют. Вдруг ее украдут?
- Я набросил купол невидимости, - отшутился Янис, устраиваясь рядом. – Двигайся ближе, детка, я не кусаюсь.

© Сказочница Ксения Белова

Всем привет, я начинающий инди разработчик, сейчас работаю над одним проектом, в котором я впервые столкнулся в с лором и сюжетом. Сейчас нужно работать над написание биографии персонажей для концепт-художника. Очень нуждаюсь в помощи опытных людей в данном направлении. Ниже прикрепляю описание одного из персонажей, хочу услышать от вас советы и описание самых дурацких ошибок, которые сразу бросаются в глаза. Всем заранее спасибо за помощь. Пост без рейтинга.

Имя: Вей

Возраст: 21

Описание:

Обычный парень, среднего телосложения, среднего роста (около 175 – 180 см). Патлатые, небрежно подстриженные темные волосы, небрежно побритое немного худощавое лицо. Небольшие, уставшие глаза (виднеются небольшие мешки под глазами, от постоянных недосыпов и пьянок). Нос с небольшой горбинкой, густые темные брови. Сухие тонкие губы, тонкий острый подбородок.

Носит потертую рубаху-безрукавку с капюшоном, старые потертые мешковатые штаны из грубой ткани, подвязанные простым тканным поясом. На ногах украденные протертые почти до дыр солдатские кожаные башмаки со шнурками. Имеет вид обычного пьяницы или мелкого воришки. Все его тело и одежда покрыта дорожной пылью.

Биография:

Вей был рожден одним вечером в одном из борделей большого купеческого города. Почти с самых ранних лет был предоставлен сам себе. Домом ему стали грязные улицы и компании пьяньчуг. Единственным человеком в его семье была старшая сестра, которая не бросила его того, как в один прекрасный день их мать пошла на рынок и не вернулась.

Детство Вей провел в компании таких самых оборванцев с улицы, прося милостыни перед храмом, воруя еду и бесконечно хулиганя. В 12 лет впервые связался с шайкой воров, которые промышляли нападением на караваны и сбором «налогов» с мест на рынке. 2 года позднее его и нескольких дружков из банды посадили в камеру за нападение на стражу ворот города. Через неделю сестра вытащила Вея из петли, «договорившись» с капитаном полиции.

Когда в городе началась эпидемия чумы, его сестра подцепила болезнь в одном из борделей. Вей всячески старался помочь сестре: постоянно заботился о ней, пытался достать лекарства. Даже пошел на работу в местную лесопилку. Но после первого дня там, тяжело проработав от закаты до полуночи, Вей понял, что таким способом он и за несколько лет не заработает на лекарство, единственным выходом для него оставалось пограбить кого-нибудь из богатого района города.

Грабеж не удался, Вея поймали прямо в кабинете одного из дворян. После того, как он, сбегая, убил двоих слуг и тяжело ранил одного из стражей города, за его голову назначили награду, он не смог дальше находится в городе. Вей с тяжелым сердцем и руками, запачканными в крови, вынужден был покинуть родной город и сестру. Вей имел неплохие магический способности, которые по немного тренировал всю свою юность. Без учителя и книг парень выучил базовые заклинания и даже придумал несколько своих магических трюков, которые помогали ему в воровской профессии. Во время скитаний Вей еще больше времени посвятил тренировкам и в этом году он все-таки решился сразиться в битве магов на Великой арене, чтобы заработать денег и признания. Вей все еще надеется, что его сестру кто-нибудь спас, что она выжила, и ему нужна кругленькая сумма, чтобы найти сестру и вытащить ее из города.

Особые вещи: Единственная ценная вещ, с которой Вей никогда не расстается – тонкий засапожный нож гравировкой на железной рукоятке, который он украл в ту роковую ночь со стола дворянина. Нож имеет тонкое лезвие, темную железную рукоятку, идеально сбалансированный как для ближнего боя, так и для метания. На рукояти выгравировано изображение змеи, которая обвилась вокруг кинжала.

Первая часть https://pikabu.ru/story/poslednyaya_rech_chast_i_6582750

Вторая часть https://pikabu.ru/story/poslednyaya_rech_chast_ii_6587612

- Сеня, Сеня, Сеня! Да что же это такое?! О, открылись глазки. Наконец-то! Я уже все что угодно подумала.

Семен открыл глаза и, на удивление, не обнаружил себя в гробу. Он лежал на полу, на кухне, с мокрым полотенцем на лбу и подушкой под головой. Над ним склонилась мать и бережно обтирала его лицо, дабы привести в чувство.

- Что случилось? Меня же, вроде, хоронили.

- Боже упаси! Какое хоронили, типун тебе на язык. Все в порядке, тебя просто током ударило, вот и видения нехорошие в обмороке привиделись. Он твоя зарядка обгоревшая лежит. Так и знала, что к хорошему твой старый телефон не приведет!

- Да?! Слава богу! А то мне такое почудилось, чуть не умер от страха, даже вспоминать страшно.

- Ну все, все, страх уже в прошлом. Давай, попей водички, успокойся и пошли в зал, пора уже отца увозить, а ты еще речь свою не прочитал, ты же так хотел.

Хомутов глотнул воды, помотал немного головой и, немного придя в себя, встал на одну ногу. Пиджак испачкался, но желания опять его обтряхивать и обдувать, не было. Полностью оклемавшись, Семен вместе с матерью вышел в зал, где на него уставились ждущие скорого уезда глаза. Он поблагодарил мать, поцеловал ее в щеку, обнял и усадил на стул, а сам подошел к гробу.

Смысла знать, что это была за речь, нету, ведь многое, что репетировалось, не было сказано. Места, где должны быть шутки, отсутствовали. Слова о том, кем бы был Семен без отца, тоже не были сказаны. Прозвучали лишь банальные слова о благодарности за дарованную жизнь и хоть какое-то присутствие и положительные эмоции. Были слова гордости за отцовскую молодость и рассказ о веселом походе в аквапарк. В конце Семен простил отца за все огрехи и еще раз сказал спасибо. Все репетиции ушли насмарку.

- Сема, ты правда все время репетировал эту речь?

- Да, мам. Я даже такое не с первого раза заучить смог. Но, слава богу, не запнулся и не ошибся. Сказал все, что хотел.

- Ну, молодец. Надо уже ехать, сыночек, пошли, машины уже прогреты.

- Мам, кстати. Спасибо тебе за все, за все в моей жизни.

- Да ладно, что ты начинаешь, будто меня хоронят, пошли.

- Сейчас, секунду, попрощаюсь с ним.

Оставшись наедине с отцом, Семен тихо подошел к нему, положил руку на гроб, тяжело вздохнул и через силу произнес:

- Знаешь, я ведь не все сказал, что планировал. Но, даже для тебя это было бы слишком. Ты же все-таки был. Хоть и нетрезвыми местами. Спасибо хоть за это. Но про прощение забудь, это я так, для галочки сказал.

Выдохнув, Хомутов отправился к выходу и перед самой дверью обернулся опять к отцу и сказал:

- Сам понимаю, что шутить было лишним. Если ты это слышишь, то знай, что я тебя не опозорил.

Дверь в зал закрылась, и в квартире остался один гроб. Гости и родственники отправились на кладбище, отца Хомутова вынесут лишь через пару минут, и на это время в помещении стало так тихо, что был слышен даже писк пролетающего комара. И облегченный и радостный выдох. Из гроба.

Готовьтесь, друзья, сейчас будет одно очень огромное предложение, оно бесконечно и без точек, ровно как и сама любовь, ведь любовь - это когда мы идём держась за руки, не касаясь земли, ты кружишь и носишь меня на руках при каждом удобном случае, я не могу отвести от тебя глаз, смотри, нас все провожают любопытными взглядами, люблю тебя бесконечно, а я тебя запредельно, я люблю тебя больше, нет я тебя, нет я, ладно мы вместе, а какой сегодня день? давай напишем наши имена на песке, кажется мы не спали несколько дней подряд, каждый раз как в первый раз, ах лямур, тужур, все для тебя: рассветы и туманы, мы не сектанты, мы просто влюблены, (если тебе смешно читать это, мне жаль тебя - ты никогда не любил), в целом мире нет никого счастливее нас, мне с тобой ничто не страшно, к черту гордость и весь мир, я у твоих ног, ой мы даже ещё не посмотрели ни одного памятника, любовь спасёт мир или как там правильно, любовь остановись нет продолжай, ты пьян? Нет я влюблен, как же долго я тебя ждала, среди серых масс я увидел этот свет в тебе, ты моя жизнь, мечта, душа, идеал, вдохновение, не могу тобой надышаться, ой, смотри, бабочки целуются, и целого мира мало, не можем расстаться ни на минуту, на час это целая трагедия, давай поженимся прямо на этой вершине, кто-нибудь разнимите этих двоих, не могу без тебя, у нашей любви нет срока годности, с тобой хоть на край света, ты это я, я это ты, смотри мы как Питт и Джоли, только круче, самые красивые дети рождаются от большой любви, я тону в этих голубых глазах, а я в твоих длинных волосах, как классно бежать к морю рука в руке, как дети ей богу, давай съедим эту макаронину с двух сторон, едем по серпантину и ловим ветер руками, любовь моя, включи наш любимый трек, смотри, нам улыбаются небеса, нас обнимает морской бриз, нам завидуют боги и птицы, мы излучаем свет, давай всю ночь болтать и смотреть на звёзды, обними меня так крепко чтобы запихнуть в своё сердце, хочешь я напишу о нас роман, я за тебя умру, любовь без остановки автостопом до небес, ночная трасса и скорость 200, твоя рука в моей, почему чертова судьба не сводила нас раньше, твои прикосновения уносят в космос, держись, мы взлетаем, море не забывай нас и храни наши тайны от целого мира, мои салюты тебе на память.

https://author.today/work/30964 - ссылка на страницу автора 

Глава 9.

Мечтая оставить между собой и Фоминском как можно больше километров, не стали останавливаться даже на обед. Отмахав скрытно по кустам километров шесть, выбрались на рельсы и пошли в наглую, прямо по шпалам, очень надеясь не проморгать шумную дрезину и успеть спрятаться в случае чего. Как-никак, меня ведь казнили сегодня, так что глупо воскресать в такой поспешности. Понимаю, что решение открыто перемещаться со стороны выглядит тупо, однако двигаться вдоль поросшей буйным кустарником железнодорожной насыпи было практически невозможно, а отдаляться от неё не хотелось, чтобы потом не искать неизвестно где тайник под платформой.

Находился по рельсам сегодня я от души. За всё детство и отрочество душу отвёл, причём уже к середине дня сильно поднял умение балансировать на узкой железяке и практически не оступаться. Донельзя довольный собой, из чисто шуточно-хулиганских побуждений проговорил механическим голосом, имитируя компьютерную игру из прошлого:

- Ловкость +1.

- Скорость +1.

Хорошо, что моё дурачество Зюзя не слышала, по обыкновению нарезая круги неподалёку где-то между кустами и деревьями, а то неизвестно бы что подумала про меня.

К платформе, памятуя рекомендации Фролова, добрались к ночи без особых приключений. Письмо к Коробову так же оказалось в указанном месте, причём даже не запечатанное. Не удержавшись, заглянул – вместо текста сплошные цифры. Теперь понятно, о чём говорил особист и почему не запечатано. Цифры – некий код, понятный узкому кругу людей, а открытый конверт – а смысл запечатывать? Захочу - открою.

Поужинав, я совсем уж было собрался засыпать тут же, в укромном закутке, однако обратил внимание на необычное поведение добермана. Она заметно нервничала, оглядывалась, внюхиваясь в воздух.

- Что случилось? – не стал игнорировать такое состояние своей спутницы я. За время нашего знакомства ушастая доказала, что не склонна к излишней мнительности и необдуманным действиям. А потому тревога её заслуживала самого глубокого внимания, не будет Зюзя без повода панику наводить.

- Далеко кричать люди.

Я внимательно вслушался, однако ничего, кроме треска цикад да птичьих переливов, не услышал.

- Твои предложения? Уйдём?

- Решать ты. Там кричать дети, больно. – словно пригвоздила по живому она меня этой новостью.

Знаю, что дурак. Знаю, что совершаю несусветную глупость. Знаю, что могу… даже не могу, а точно пожалею не один раз о своём решении.

- Идём. Показывай путь.

Ушастая резко подскочила и исчезла в темноте. Я выбрался из укрытия, резво двинул за ней и сразу потерялся в темноте. Нет, так не пойдёт. Тихим свистом подозвав Зюзю обратно, одел ей ошейник, пристегнул поводок и только тогда, словно слепой, идущий за своим поводырём, зашагал в ночь.

Шли по старой дороге. Через минут пятнадцать доберман неожиданно попросила отпустить её вперёд, чтобы осмотреться. Так и сделал, оставшись в практически полной темноте. Кроны деревьев, растущих вдоль обочин, загораживали слабенький лунный свет. Было страшно, жутко торчать тут в полном одиночестве. Воображение без остановки рисовало картины одна страшнее другой, всплыли все мои ночные кошмары. Но, к счастью, ничего не случилось. Через несколько минут, показавшихся вечностью, спутница вернулась в сильной задумчивости. Она тяжело вздыхала, опустив голову, и словно чувствовала себя виноватой в чём-то. Наконец, словно что-то для себя решив, заговорила:

- Там дом люди. Все мёртвые. В дом я не ходить, но там пахнуть много кровь. И пахнуть другие. Волки и… я не знать. Можно ходить туда. Не опасно.

Меня сразу насторожило то, что она ни словом не обмолвилась о детях. Ошиблась? Очень хотелось в это верить. Неожиданно я разозлился на себя. Чего расселся? Она говорит, что уже не опасно. Так может хоть кто-то ещё живой есть? Спешить надо.

- Куда? – уже на бегу прорычал я и Зюзя моментально присоединилась, показывая направление. В этот раз обошёлся без поводка, хотя и не понимаю, как.

Демонстрировать чудеса выносливости в беге не пришлось. Метров через триста дорога вывела к добротному забору, высота которого терялась во мгле. Тут же была видна и приоткрытая калитка. На всякий случай приготовив ружьё к стрельбе, я шагнул внутрь.

… Города. Я ненавижу города. И изо всех сил стараюсь не вспоминать даже о самом факте их существования, всячески вытравливая из воспоминаний всё, что связано с этими погибшими оплотами людской цивилизации. Прокладывая маршрут, всегда предпочитаю заложить крюк, лишь бы не появляться даже на окраинах. Понимаю, что это нерационально, но поделать с собой ничего не могу.

Дело не в том, что там, среди обшарпанных, разрушающихся зданий, ещё остались люди. По рассказам – это всякий сброд, называемый «мусорщики». Якобы там собрались все, кто не желает в поте лица своего добывать пропитание честным деревенским трудом и вообще, не склонные ни к какому созиданию двуногие особи. Живут тем, что планомерно обшаривают пустые квартиры, выискивая запасы круп, пуская мебель на дрова, попросту паразитируя на осколках былого. Уверен, что и человечиной не брезгуют, но это не показатель. Ей сейчас почти нигде не брезгуют.

И не в том, что мёртвые многоэтажки, смотрящие в небо гнилыми серыми зубами прошлого, и воющий в разбитых окнах ветер навевают тоску и уныние. Наоборот – заскучать не дадут. Они сделают каждый твой шаг смертельно опасным – среди них невозможно хоть сколь-нибудь контролировать окружающее пространство, остаётся лишь быть мишенью. Нельзя понять, что творится над твоей головой; справа и слева – любой привычный тебе звук заглушает шум разрухи: скрипнувшие где-то от сквозняка двери, потрескивание креплений оторвавшейся от времени вывески, абсолютно непонятные множественные стуки, лязги, посвистывания.

Дело в трупах. Когда эпидемия только началась и человечество стремилось всеми силами сохранить привычный уклад жизни, покойных традиционно везли в морги. Но места там закончились практически мгновенно. Тогда, по распоряжению гражданских администраций, для хранения тел по пути к местам захоронений, было решено использовать промышленные холодильники, в которых раньше держали рыбу, мясо и прочие продукты низкотемпературного хранения. Но и их хватило ненадолго. Нет, не заполнились по самое некуда - закончились те, кто собирал умерших по безумным городам. Они ведь тоже были живые люди и также болели, и умирали.

Отбросив условности, остававшиеся в живых, начали складировать своих мертвецов штабелями прямо во дворах многоэтажек, устраивая по мере наполнения погребальные костры. Многих спалили, многих нет – просто некому было совершить последний обряд. Гниющие трупы огромными кучами лежали практически везде, издавая зловонный смрад и привлекая всевозможных падальщиков.

Мне довелось в самом начале моей дороги зайти в один из бывших областных центров. Всюду кости, черепа, игрушки. Именно игрушки пробрали меня до дрожи в коленках. Даже когда всё рушилось на глазах, детям старались в последний путь положить в ручки любимого мишку или зайку, словно в загробной жизни они им могли пригодиться. Помню, как стоял перед выбеленной солнцем и ветром, практически растащенной горой останков, и, не отрывая взгляда, смотрел на то, что когда-то было детской головкой и лежащий рядом маленький, ржавый грузовичок без колеса.

Да, я привык к смерти, к трупам, к осознанию того, что каждый день может быть последним. Но вот к запросто валяющимся по улицам мёртвым детям привыкать не хочу. Странность это или чудачество – я не знаю, однако с тех пор в города не суюсь, да и нет теперь городов – могильники одни…

От реалий жизни не убежишь. Первое, что я увидел, войдя во двор, при слабом свете от висящей тут же, у ворот, лампы со свечой - труп ребёнка, обильно залитый свежей кровью. Присмотрелся – и мне стало дурно. Это был мальчик лет семи. На месте горла зияла огромная рваная рана, на руках отсутствовали клочья мяса, обнажая кости в сразу в нескольких местах. Его, судя по кровавому следу, явно выволокли из двухэтажного, с узенькими окнами, дома.

Бешено заколотило в груди сердце, в висках стучали молоточки, наполняя окружающий мир ватной тишиной, дыхание спёрло. С трудом оторвав взгляд от мёртвого, я взял лампу-фонарь и позвал Зюзю. Ей явно не хотелось заходить – пришлось настоять.

- Идём вместе. Осматриваем всё и всех. Если учуешь выживших – сразу говори, попробуем спасти.

… Люди умерли во время ужина. На добром, на совесть сделанном из тяжёлого дуба столе, стояла неизвестно как уцелевшая и ещё парившая ароматом свежести тёплая супница с похлёбкой. А вокруг, среди раскиданных мисок, ложек, потёков еды и затоптанных ломтей хлеба, в собственной крови лежали люди. Все в каких-то ломаных, противоестественных позах. Мужчина в возрасте, две женщины помоложе и две девушки лет по семнадцать. Даже при слабом свете свечи в лампе было видно, что у всех покойников были обглоданы лица и конечности. Но если бы только это! У каждого убитого вдобавок оказались выгрызены животы, к этому моменту уже успевшие заполниться отвратно пахнущей смесью человеческих отходов, желчи, тёмно-бурых кровавых сгустков. Как меня не вывернуло от такого зрелища – сам не знаю.

- Живая!!! – раздалось у меня в голове.

Обычно брезгливая, на дух не переносящая всё липкое, склизкое и мокрое, Зюзя метнулась, слегка оскальзываясь, к одной из девушек прямо через лужу её собственной, блестящей от мерцающего свечного света, крови. За собакой поспешил и я. Стараясь не вглядываться в месиво лица с вытекшим глазом и объеденными губами, демонстрирующее молодые, крепкие зубы, приложил пальцы к артерии на шее. Не ошиблась моя подруга - пульс еле-еле пробивался, затухая. Не жилец девочка, не жилец... И помочь ей ничем нельзя!

Так, в полном молчании, неизвестная мне молодая, которой жить да жить, девушка скончалась. Хорошо, что в себя, бедолага, не пришла. Иначе пришлось бы оказывать милосердие – добить, чтобы не испытывала муки. Отказывать в таком нуждающемуся в облегчении страданий человеку – последнее дело, но и выполнять, отпуская душу на свободу – хуже некуда…

Плюнув на скрытность и оставляя сапогами багровые следы, в дополнение к волчьим, приступил к тщательному осмотру дома. Я уже понял, что произошло нападение тварей, теперь мне очень хотелось разобраться – как это произошло. Начал с мужчины. Он молодец, постарался подороже продать свою жизнь. В его руке стальной хваткой был зажат длинный кухонный нож, покрытый кровью и волосками. Чьими – при таком отвратительном свете не разобрать. Однако гадать не пришлось - ответ лежал рядом, оскалив клыки в предсмертной агонии. Это был здоровенный, дымчато-серый кот с распоротым брюхом. Его мужчина зажал в другой руке, не выпустив даже после смерти. Сустав кисти покойника явно пытались перегрызть, изрядно его при этом изжевав, однако ничего у тварей не вышло. Даже удивительно, обычно хищники с такой проблемой справляются на раз-два, видимо что-то помешало им закончить начатое.

Скорее всего, именно этим и объясняется наличие дохлой кошачьей тушки. Как правило, четвероногие твари забирают своих раненых и павших с места сражения. Что они потом со своими мертвецами делают – я не знаю. Скорее всего бросают или прикапывают где-то в тихих местах, нашёл же я останки волка в своё время. Но это всего лишь мои домыслы…

Женщины с девушками погибли без боя, прямо за столом. Атака была стремительной и не оставляла людям никаких шансов на выживание.

Больше трупов тварей мне не попалось, зато удалось разобраться, как они проникли за забор. Калитка, оборудованная добротным засовом, была явно закрыта на самый обычный крючок, прикреплённый чуть выше. Обычная человеческая безалаберность. Жили в спокойствии – вот и поленились на ночь запереть как положено. Или мальца послали – а он в детской спешке не стал ворочать мощный брус, только ограничился накидной железкой, которая даже от лёгкого тычка выскакивает из паза, предоставляя проход всем желающим. Теперь правды уже не узнать, да и зачем? Результат налицо, остальное на совести кого-то из покойных.

Скорее всего, кот как-то перебрался через ограждение, открыл калитку – тут сразу вспомнилась Зюзя, ловко открывающая аналогичный вход на базу, и впустил стаю во двор. Дальше дело техники – ребёнок по какой-то нужде выходил во двор, твари мгновенно воспользовались ситуацией. Ворвались, учинили резню…

Ничего в этом доме я для себя брать не стал, только затушил последнюю, неуютно потрескивающую фитилем, свечу в общей комнате. Остальные уже погасли, оставив от себя лишь восковые огарки. Как пожар не случился во время нападения при всеобщей свалке – уму непостижимо! Горькое везение – ничего не скажешь. Уберечь дом, пусть и без умысла, от красного петуха и погибнуть самим.

Уже собирался уходить, когда в голову неожиданно пришла мысль оставить сообщение для Фролова. Написать о том, когда и что обнаружил и объяснить причину кровавых следов, чтобы голову не ломал. Поразмыслив – отказался. Разбирайтесь без меня…

Найдя во дворе ведро с водой долго, тщательно отмывал сапоги. Вряд ли смыл всю кровь с них, однако запах должен сильно уменьшится. Кто знает, где сейчас напавшие твари и не шляются ли по близости другие? Зюзя, конечно, предупредит, однако и самому поостеречься надо.

В полном молчании мы вернулись к месту нашей первоначальной лёжки – закутку под перроном. За всю дорогу четвероногая не произнесла ни слова, сам с расспросами не лез. И лишь когда я, совсем отчаявшись уснуть после увиденного, заворочался, она спросила:

- Почему их убить? Почему их мучать?

- Я не знаю. Твои сородичи воюют с моими, сама знаешь. И война не прекратилась по сей день. Мы в какой-то степени с тобой уникальные, за последнее десятилетие я никогда не слышал о дружбе человека с собакой. Так же я не знаю и причин, почему напали на это поселение, зато знаю другое – мучать никого нельзя.

- Нельзя, - эхом отозвалось у меня в голове. – Убивать плохо, только если защищать. Еда есть, дом есть – зачем? Я не понимать.

На этом наш разговор прекратился, и мы пролежали, не смыкая глаз от пережитого, почти до самого утра, заснув тревожным, поверхностным сном лишь когда забрезжил рассвет.

Разбудил меня лёгкий тычок собачьего лба в лицо и голос в тяжёлой спросонья голове:

- Тишина. Ехать люди.

Вслушался – и действительно, по рельсам, похрустывая на стыках, двигалась дрезина. Укрытие у нас было хорошее, так что решили просто пересидеть, пока проедет. Интересно, сколько сейчас времени? Под платформой не разобрать.

Против ожидания, самоходная повозка остановилась прямо над нами и чей-то голос произнёс:

- Прибыли, Андрей Петрович. Сейчас внучку проведаете.

- Конечно. Затем и приехал. С позавчера у вас на выселках с подружкой, дочкой твоего брательника, хороводят, - а вот этот голос я узнал. Фоменко, будь он не ладен. – Совсем про деда забыла, одни мальчики с гаданиями на уме. Видишь, сам за ней, глупышкой, приехал. Заодно и развеюсь тут, на воздухе. Устал целыми днями в кресле сидеть, геморрой зарабатывать. У вас хорошо – лес, природа…

- Да какие у нас мальчики? Заборы высоченные кругом одни, ну да и сами знаете… – снова вступил в разговор неизвестный. – один Артёмка, так совсем маленький ещё, - и, уже обращаясь к кому-то другому. – Снимай, снимай мешки, да аккуратнее, бестолочь!

Послышалось сопение, возня, топот ног.

- Ну что, Андрей Петрович, пойдём? Вон, и купцы твои дрезинные, уже мешки на горбы взвалили, и я не пустой. Вчера все ноги до задницы стоптал, по городу бегая и заказы жен собирая. Да и как не бегать, - сыпал он скороговоркой. – Внеплановая возможность к людям попасть. Внучка твоя прикатила, а я, не будь дурак, обратно с парнями и поехал. Теперь вот, с припасами обратно. Так что, кого-то тут на всякий случай оставить хочешь?

- Не переживай, помогут мужики твои баулы дотащить, не придётся два раза бегать. Все пойдём, от кого тут караулить, кроме мышей? Заодно и позавтракаем у вас, почаёвничаем. А уж потом с внучкой в город поедем. Загостилась она у вас.

Слышно было, как люди спустились по перрону и, негромко переговариваясь, отправились по дороге в сторону мёртвого дома. Я аккуратно высунулся из своего укрытия и увидел спины четверых мужчин, причём у троих были на плечах объёмные мешки, лишь четвёртый шёл налегке.

Фоменко, всё верно - этого теперь узнаю из тысячи похожих. Приложил приклад ружья к плечу, прицелился в эту гниду. Сейчас пальчиком нажму – и конец будущему князю-ярлу-боярину. Хана зачаткам империи и империализма. Долго целился, со вкусом. А потом опустил оружие. Сам не понимаю почему, словно переклинило что-то. Пусть живёт. В доме его такой сюрприз ожидает – врагу не пожелаешь. Может, в его случае это похуже смерти будет.

Дождавшись, когда четвёрка скроется за поворотом, я спокойно залез на маленькую дрезину, ту самую, что возила меня раньше, позвал добермана и мы покатили к югу.

Но не с моим счастьем было просто так уехать на ворованной технике. Километров через тридцать от той злополучной платформы я неожиданно увидел потрясающее зрелище – стая волков, перебегали железнодорожную насыпь. Они были настолько недалеко, что удалось рассмотреть тварей в деталях – восемь крупных, явно не голодающих особей, и каждый был в броне. Именно в броне – в нагрудниках с нашитыми пластинами рыжего железа и ошейниках с шипами. Точно таких, как найденный мною в ложбине по Фоминском. Вот оно как… почему-то не осталось сомнения в том, кто вырезал семью с детьми этой ночью.

Я сразу схватил ружьё и прицелился, однако твари оказались быстрее. Лишь последний волк, перед тем как исчезнуть в придорожной растительности, на мгновение задержался и взглянул мне в глаза. От волнения показалось, что не я в него, а наоборот, он в меня целится. Пришлось даже тряхнуть головой, чтобы сбросить наваждение. Когда проморгался – никого уже не было. Зюзя эту встречу никак не прокомментировала, лишь очень внимательно проводила взглядом мелькнувшие в зарослях тени.

Не смотря на все мои ухищрения делать паузы в движении, к обеду стало совершенно ясно, что уже к вечеру, а тем более завтра, я не разогнусь. Хоть и не гнал, но всё же. Болеть будут абсолютно все мышцы, даже те, о которых я раньше и не подозревал. Двигать вверх-вниз вроде бы не тяжёлый рычаг с плавным ходом – что может быть сложного? Оказывается – может. Физическое состояние двигающего. Единственное, что сдерживало меня плюнуть на эту самоходную тележку и продолжить свой путь пешком - это скорость, с которой я удалялся. По моим прикидкам, погоня за мной отправится в лучшем случае во второй половине дня – пока в доме насмотрятся на умерших, пока вернутся к перрону, пока пройдут хоть сколько-то к мосту и стрельбой в воздух привлекут внимание охраны, пока соберутся… Да и будет им в это время дело до пропавшей дрезины? Но вот на это надеяться как раз не стоило - элемент случайности всегда присутствует, как и закон подлости.

Мимо меня изредка мелькали полустанки, обозначаемые какими-то относительно свежими надписями, старые домики, ещё что-то, но мне было не до них. Поглощённый ритмичными движениями рычага, я перестал обращать внимание на окружающий мир, целиком доверившись доберману в этом вопросе. Сам сконцентрировался лишь на «Раз-вдох. Два-выдох», поднять-опустить, ещё десять разиков – и накатом проедусь, дыхание переведу… Настолько расходился, что даже прошляпил какой-то небольшой город, додумавшись посмотреть на надпись на здании вокзала лишь когда тот уже практически скрылся из виду. Возвращаться ради такой малости, как географическая привязка, не стал. Сейчас главное вперёд двигаться, а с картами потом разберусь.

Ближе к вечеру я совершенно выбился из сил и пришёл к выводу, что хорошего понемножку. Проехав очередную пустую деревеньку, вытянувшуюся своей единственной улицей вдоль рельсового полотна, остановил дрезину, на негнущихся ногах сошёл и с сожалением побрёл назад, стараясь унять дрожь в натруженных руках. Напади на меня сейчас кто угодно – голыми руками можно взять.

В безымянной ненаселённом пункте я сразу облюбовал для ночёвки старый сарай без окон, и, не ужиная, рухнул сразу в глубокий сон. Про Зюзю даже не вспомнил к своему стыду, настолько устал.

Проснулся от громкого урчания. Сначала не понял, что это за странные звуки, но потом дошло. Урчало в животах как у добермана, так и у меня. Вспомнился вчерашний вечер, моя беспардонная отключка в объятия Морфея на глазах у голодной собаки и то, что мы уже сутки только водичкой сыты.

Я не ошибся вчера в оценке своего сегодняшнего состояния – болело всё. Каждая косточка, каждое сухожилие моего беспокойного организма просто вопили о справедливости и необходимости отдыха, а лучше о новых мозгах для владельца. Встать с земли, на которой спал, не удосужившись соорудить хоть какое-то подобие лежанки, никак не получалось. Хотя очень, ну просто очень хотелось. Физиологические надобности даже вирус отменить не смог. А как это сделать, если ноги не ходят, поясница не даёт разогнуться из положения весёлой буквы «Г» и руки трясутся, словно заводные? Правильно – аттракцион не для слабонервных. Шипя от боли, прямо на земле занялся гимнастикой, чтобы хоть как-то размять воющие от такого обращения мышцы. Не знаю, сколько провозился, судорожно извиваясь на глазах у изумлённой моими странными выкрутасами подруги, однако встать смог. Медленно, упираясь руками в стену, добрёл до двери и выпустил поскуливающую от сходного со мной желания Зюзю. Она сразу исчезла в кустах.

Я, не смотря на уже полученное прямохождение, продолжил с остервенением разминаться и уже минут через двадцать, сочтя боль приемлемой для неспешного передвижения, так же покинул нашу ночную стоянку.

Вернулась с утреннего обхода четырёхлапая. По её спокойному, и в то же время голодному виду понял, что в деревне никто из живых не объявился. Не скажу, что расстроился от этой новости, напротив, подхватил ружьё и со спокойным сердцем углубился в сторону от дороги поохотиться. Уже через двадцать минут я ощипывал две птичьи тушки, а доберман с нетерпением следила за моими действиями.

Насытившись, продолжили путь. Пока возвращались к дрезине, я усиленно рассуждал, попробовать продолжить двигаться на ней или не искушать судьбу и двигаться в традиционном режиме. В обоих вариантах было много как плюсов, так и минусов. Однако выбирать не пришлось – транспорт отсутствовал. Понятно, значит погоня за нами была. Теперь если встретят – точно всех собак на меня повесят, и повторно ни за что не выпустят. Но вот почему Зюзя мне ничего не сказала? Сарай, в котором ночевали, стоял достаточно близко к рельсам и не слышать шум, издаваемый самоходными ехалками, она не могла. Не став гадать, просто спросил у неё об этом.

- Вчера вечер приезжать люди, потом ехать дальше. Ругаться, - и, не дожидаясь моего следующего вопроса, продолжила. – Все уезжать. Я проверила.

- Так почему ты меня разбудила? А если бы они по дворам начали ходить – нас бы нашли!

- Ты не просыпаться. Я звала – ты носом громко сопеть, не слышать.

На этот убийственный аргумент мне ответить решительно было нечего, и я поспешил перевести разговор в другое русло.

- Зюзя, ты молодец. С каждым днём твоя речь становится всё лучше и лучше. Скоро совсем как человек говорить будешь. Уже падежи начинаешь осваивать, умница! – и это было чистой правдой.

Моя похвала была ей явно приятна, и мне очень хотелось услышать в ответ что-то вроде: «Спасибо, старалась» или «Ну дык под вашим чутким руководством…», однако вместо этого прозвучал упрёк:

- Ты мне совсем вечером ничего не читать и не рассказывать. Я не интересная, да?

Мне стало очень стыдно. В круговерти последних дней я совершенно упустил любовь добермана к сказкам из виду. Не став юлить, честно перед ней извинился, признал упущения, и клятвенно заверил восполнить всё на ближайшем привале. Лёгкое повиливание пупочкой в ответ совершенно точно означало, что мои извинения приняты.

Вообще общение с собакой наводило меня на занятные мысли. Во-первых - она не просто разумна, а ещё умеет этот разум использовать не хуже меня. Да, опыта и знаний мира ей явно не хватает, но это дело наживное. Во-вторых – она по своему поведению, характеру, манерой общения и склонности быстро прощать и обижаться относилась явно к осознанному женскому полу (про первичные и вторичные половые признаки не будем вспоминать, сейчас идёт разговор исключительно о психологии), проще говоря – была женщиной до мозга костей. В-третьих – до сего дня мне не удалось в своей подруге увидеть звериного начала. Конечно, признаю, исключительно собачьих привычек у неё было много – чесать лапой за ухом, вилять хвостом и так далее, но вот присущая её виду агрессия, всяческая демонстрация собственного превосходства отсутствовала как таковая. Больше скажу, у меня от общения с ней только усиливалось впечатление, что Зюзе практически всё пофиг. Она просто поделила мир для удобства на своих и чужих. Своих мало – один я, потому меня надо беречь и охранять. Чужие – вообще не интересны. Не нападают – ну и пусть себе живут как им надо.

Эти размышления нисколько не отвлекали меня от ходьбы по насыпи и усердного наблюдения за окружающей средой. Про вчерашних волков я не забыл и повторной встречи с ними не жаждал.

А в обед пошёл дождь. Сначала несильный, лишь слегка накрапывающий и приятно освежающий лицо, через несколько минут превратился в ливень. Сразу вымок до нитки. Пришлось снимать сапоги, в которых уже заметно хлюпала влага, и постоянно матерясь из-за впивающихся в стопу крохотных острых камешков, усиленно вприпрыжку скакать по шпалам вперёд, выглядывая укрытие.

Повезло. Почти сразу за изгибом железнодорожного полотна показался практически невидимый в низвергающемся с небес водном потоке домик. Даже раздумывать не стал – сразу бросился к нему, скользя по мокрой траве и мечтая не упасть носом вниз.

Оказалось не заперто. Юркнув внутрь, впустил пахнущую чем-то пёсьим спутницу, и принялся осматриваться. Дом был откровенно старый. Об его солидном возрасте свидетельствовала кладка из довоенного, если ещё не царского кирпича, там и сям выглядывающая из-под отвалившейся штукатурки. Дополняли это впечатление и балки потолка из чёрного от времени и печного дыма дерева, и рассохшийся, слоноподобный шкаф с резными завитушками. Бешенных денег раньше стоил такой среди ценителей антиквариата.

Присутствовали тут и огромная деревянная, сделанная из бруса, кровать, и стул, и стол – вот только хозяев не было. Мне это показалось очень странным. Весь домик путевого обходчика (вспомнил, как назывались раньше такие строения, понатыканные вдоль всех железных дорог Российской империи) выглядел довольно ухоженным. Внутри присутствовала относительная чистота и пахло кисловатым запахом редко проветриваемого помещения.

Нет, здесь явно не жили – отсутствовали традиционные для обустроенного жилья мелочи вроде вёдер у входа, обуви, небрежно расставленных безделушек и всякого другого. Но люди тут бывали – и это факт. Сам по себе порядок не поддерживается. Что же, приму к сведению…

Раздевшись и развесив вещи на просушку, от нечего делать стал осматриваться, суя нос во все углы и щели. К глубокому сожалению ничего, полезного для себя, не нашёл. Не то чтобы расстроился, однако от вынужденного безделья нестерпимо начинало хотеться есть, а у меня кроме круп другой еды не было. Их же я планировал использовать в самом крайнем случае.

- Что ты искать? – глядя на мою грустную физиономию, поинтересовалась четвероногая подруга.

- Еду. Только нет тут ничего. Везде уже посмотрел.

- А в нора?

- Какая нора, ты о чём?

Вместо ответа она подошла к кровати и нырнула под неё. Раздались царапающие звуки когтей по деревянному полу. Не заставив себя ждать, быстро выпроводил Зюзю оттуда и с натугой отодвинул мебельного монстра. Под ним оказалась крышка подпола. Теперь понятно, что за нора. Всё правильно обозвала со своей точки зрения, ей откуда тонкости знать. Радостно уцепился за прикрученную ручку, дёрнул на себя и… ничего.

Крышка даже не сдвинулась с места. Заперто! Ой, как интересно… Присмотревшись, увидел небольшую прорезь для ключа. Взял нож, попробовал просунуть его в щель между досками, и сразу уткнулся в железо. На совесть подпол оборудовали, с защитой от посторонних любопытных, ничего не скажешь. А если так… Я начал понемногу под углом проталкивать лезвие ножа в щель между крышкой и остальным полом, причём уклон острия делал в сторону от замка; туда, где по моим расчётам был паз для задвижки. Получилось! Паз явно сделали в деревянной балке, на которую лежали доски чистового пола, поэтому если выламывать не крышку, а раздолбать ляду вокруг, то должен открыться этот орешек.

Я так воодушевился этой идеей, что, не смотря на непрекращающийся ливень, выскочил на улицу и принялся искать местный сарай, надеясь найти там что-либо подходящее для моей задумки. Нашёл и то, и другое. Как по заказу, обнаружился хороший лом с приваренным на конце топором – из тех, которыми наледь зимой обкалывают - для моих целей инструмент лучше не придумаешь.

Сразу оговорюсь, что мысль не лезть в чужие секреты мне даже в голову не пришла. Дом не жилой, других людей нет, предупредительные надписи отсутствуют. Тайник, каждый знает, всегда принадлежит не прячущему, а нашедшему. Так что с моей точки зрения всё нормально.

Энтузиазма было хоть отбавляй, потому работа спорилась. Довольно быстро я, сильно изуродовав пол с балкой, пробился к задвижке замка и в несколько ударов выбил её из паза. Крышка открылась, повеяло сыростью и лёгкой затхлостью. Достав коробок спичек, спустился по приставленной лестнице вниз и обалдел. Сегодня определённо мой день! Наверное, судьба решила реабилитироваться за все свои неприятные выкрутасы! Я попал в пещеру Али-бабы!

Продолжение в комментарии