С 1991 года наше гражданское здравоохранение по числу больниц и числу коек сократилось в четыре раза. Мы вернулись по этому показателю в 1913 год Газета Суть Времени № 530
Интервью с доктором медицинских наук Сергеем Варзиным
Сначала пандемия, а потом специальная военная операция должны вроде бы показать даже самым непробиваемым людям, что жить в потребительском раю нам не позволят. Да этот рай, в общем, и не планировался. А вот жесткая реальность, в которой не хватает врачей, военных и гражданских, больниц, медицинских вузов и учебных часов у их студентов — как раз то, с чем мы имеем дело.
Корр.: Вы принимаете экзамены у будущих хирургов и других специалистов. Расскажите о случаях из преподавательского опыта, которые Вас впечатлили: положительных и отрицательных.
Сергей Варзин: При приеме экзаменов по хирургии выясняется, что уровень знаний у наших студентов невысок. Конечно, есть способные ребята, у которых хорошая память, позволяющая им в короткие сроки подготовиться к экзамену. Однако большинство студентов имеют средние способности. Именно они демонстрируют и среднего уровня знания. Причины? Отсутствие учебных пособий, в которых четко расписаны ответы на вопросы программы по дисциплине (любой дисциплине). Недостаточно опыта в общении с больными, что связано с проблемой доступа в больницы. Особенно это касалось периода эпидемии COVID-19, когда доступ к больным в больницах был закрыт в течение почти двух лет. В этот период студенты учились исключительно по книжкам. Лекции читались им дистанционно.
Значительный урон качеству подготовки наносит навязанная большинству студентов необходимость работать в медицинских учреждениях. Работа на ставку предполагает 7–8 суточных дежурств в месяц. После них студенты спят на занятиях или отсутствуют. Какая учеба, если человек не выспался, уставший? Справка о работе дает студенту дополнительное количество баллов при поступлении в клиническую ординатуру.
Корр.: Чтобы выводить медицину из кризиса, нужен субъект. Кто может быть таковым?
Сергей Варзин: Проблемы с организацией здравоохранения носят системный характер. Поэтому отдельные акты по его улучшению к положительному результату не приведут. Здесь стоит главный вопрос — какая идеология в стране, возрождающей капитализм? Нам говорят, что никакая идеология не может быть главенствующей. Но мы знаем, что «свято место пусто не бывает». Если страна живет, значит, имеются некие принципы ее существования. Это и есть идеология.
Проведу параллель между двумя-тремя цифрами. За последние 30 лет из страны вывезено около (по разным источникам) 15–30 триллионов долларов. По словам Геннадия Зюганова, только за 2022 год выведено из страны $260 млрд, хотя они ой как нужны для государства, которое проводит СВО.
В 2021 году смертность населения России превышала рождаемость на 1 миллион человек. За те же 30 лет численность населения каким-то образом удерживается в пределах 146,5 миллиона человек. Ни прироста, ни убыли. Но мы знаем, что убыль-то есть. А прирост в разумно устроенном государстве должен быть около 1% (для нашей страны — это примерно 1,5 миллиона человек) в год. Наш Росстат все эти годы сообщал о приросте лишь в несколько десятков тысяч человек. Следовательно, компенсация убыли населения происходила за счет миграции людей извне, из других стран.
С 1991 года наше гражданское здравоохранение по числу больниц и числу коек сократилось в четыре раза. Мы вернулись по этому показателю в 1913 год. Кстати, перед началом ковидной эпидемии были существенно сокращены инфекционная и вирусологические службы (!). Что касается военной медицины, которая является (должна являться) стратегическим дополнительным резервом на случай войн и катастроф, то она была сокращена основательно в период, когда министром обороны был Сердюков.
Корр.: Агентство Bloomberg сообщило о возможной новой смертоносной пандемии в течение 10 лет. К чему это нас обязывает?
Сергей Варзин: Эпидемии возможны самые разные, это демонстрирует история. Это пандемии гриппа, ковида, кори, чумы, холеры, сибирской язвы и пр. В будущем мы столкнемся с новыми или старыми возбудителями. Следовательно, резерв коек (и специалистов) должен составлять не менее 300 тысяч. Именно столько коек было изъято из практического здравоохранения для купирования эпидемии COVID-19. При этом было остановлено оказание помощи больным в плановом порядке по многим узким врачебным специальностям (кардиология, абдоминальная и торакальная хирургия, урология, гинекология, ЛОР-патология, офтальмология, нейрохирургия, физиотерапия, лучевая диагностика, эндоскопия и многие другие), что привело к росту запущенности хронических, в том числе онкологических, заболеваний. Кстати, очень мало в СМИ говорят об идущей эпидемии ВИЧ и ее последствиях.
Корр.: Медицина — это традиция: передача опыта от учителя к ученику. В какой мере эта традиция сохранилась в России после распада СССР, а в какой — пострадала?
Сергей Варзин: Сохранение традиций в медицине основано на преемственности поколений. Именно традиции и преемственность сегодня страдают. Почему? Опять-таки по нескольким причинам. С одной стороны, невысокие и нестабильные доходы большинства врачей не способствуют приходу в медицинские вузы наиболее способных и талантливых, а уже подготовленные врачи уходят в частные компании медицинского и немедицинского профиля. При этом оголяются специализированные отделения в государственных больницах. По неофициальным источникам, в одной из областей из 700 должностей специалистов заняты лишь около 150–200. Разве это хорошо? Почему не предпринимаются эффективные действия по восполнению штатных единиц? Кто отвечает за это?
Архип Куинджи. Показательная операция в клинике Пирогова
Корр.: Вы говорите о проблемах заимствований из западной медицинской системы. А вот, например, на Восток в этом плане в России меньше ориентируются. Что тем не менее разумно заимствовать там и там?
Сергей Варзин: Конечно же, надо перенимать всё лучшее из западного и восточного опыта. Лучшее — это качество отбора абитуриентов, из которых появляются студенты; адекватное финансирование медицинского образования; тесное сотрудничество медицинских вузов и учреждений практического здравоохранения, оснащенных на современном уровне достижений науки и техники; возможность выполнения студентами научных экспериментальных и клинических исследований; достойная оплата труда преподавателей и др.
Отдельно надо назвать проблему материального обеспечения студентов. Сегодняшняя стипендия, в среднем 2 000 рублей, не дает возможности молодому студенту-медику нормально учиться и гармонически развиваться. Стипендия студента не может быть меньше прожиточного минимума для трудоспособного человека.
Корр.: О ком в современной российской системе здравоохранения Вы могли бы сказать «луч света в темном царстве»?
Сергей Варзин: Чтобы ответить на этот вопрос, я посоветовался с несколькими коллегами. Все в один голос заявили, что такого просто не знают. Сказали, что надо говорить не о «луче света», а о «гиперболоиде инженера Гарина» (из одноименного фантастического романа А. Н. Толстого), которым всё уничтожалось и выжигалось.
Иное трудно придумать, вспоминая как минимум трех руководителей российского здравоохранения, не имевших медицинского образования. Как они могли вести медицину вперед, не имея соответствующих знаний? Видимо, так же, как управляя обороной страны без военного образования и опыта, космосом — без инженерного, физико-математического образования и т. д.
Получается, что поговорка «ученье — свет, а неученье — тьма» позволяет нам утверждать: только профессионализм, знания, опыт, государственная идеология и финансовая поддержка обеспечат развитие здравоохранения России. Это и будет «лучом света в темном царстве»!
Корр.: СВО не в меньшей степени, чем COVID-19, поставила вопрос об изменениях в экономике и обществе. Вряд ли он не касается системы здравоохранения. Какие здесь Вы видите первоочередные проблемы и способы решения?
Сергей Варзин: СВО показала нехватку медицинских кадров в военной медицине. В Советском Союзе подготовкой военных врачей занимались Военно-медицинская академия им. С. М. Кирова и четыре военно-медицинских факультета, которые при Сердюкове были упразднены. Сегодня в гражданском здравоохранении не хватает 25 тысяч врачей. Плюс нехватка военных врачей, задействованных в СВО, прежде всего хирургов и анестезиологов-реаниматологов.
Похоже, эту нехватку компенсируют тем же способом, что и при ковидной эпидемии. Необходимых докторов забирают, пусть и временно, из практического здравоохранения для оказания помощи раненым в Донбассе и на Луганщине, в Херсонской и Запорожской областях. Еще в 2007 году при подготовке к всероссийской конференции «Проблемы хирургии в современной России» (Санкт-Петербург) мы нашли такие вот показатели: коэффициент совместительства у хирургов — 1,6, а у анестезиологов — 1,8. Что это означало? Это значило, что хирургов не хватает на 60% и анестезиологов — на 80%. Или — в зарплате хирургу не доплачивали 60% до должного уровня, а анестезиологу — 80%.
Как улучшить ситуацию? Усиливать подготовку врачей в вузах путем кратного увеличения финансирования медицинских вузов. Деньги должны пойти на увеличение стипендий студентов, зарплат профессорско-преподавательского состава, закупку лечебно-диагностического оборудования, которое будет установлено как в учебных аудиториях вузов, так и на территории лечебных учреждений, где проводятся практические и клинические занятия студентов. Особая проблема существует в анатомической подготовке обучающихся. Для ее решения необходимо жесткое и четкое решение правительства страны об организации обеспечения так называемым трупным материалом всех учебных медицинских заведений. Еще Николай Иванович Пирогов, наш выдающийся соотечественник, заявлял, что без анатомии невозможно стать грамотным врачом, хирургом. Он сумел еще в те годы, когда страной руководили цари, создать анатомический театр, чем обеспечил качественное медицинское образование. Мы утеряли это методологическое достижение наших предков на сегодняшний день! Необходимо создать особые привлекательные условия для тех студентов, которые готовы посвятить себя хирургическим специальностям, в том числе анестезиологии-реаниматологии.
Интервью брал Юрий Высоков
