Лига историков

С тех пор как бывшего графа Ростова подвергли заключению в стенах отеля, прошло ровно десять лет, наступил 1932 год. Согласно рассказчице, пока там страны запада погрязли в Великой депрессии, страна советов процветала под управлением товарища Сталина, который преобразил страну, вино стали подавать опять с этикетками.

В жизни Ростова так же произошли кое какие изменения, нет ему не отменили пожизненное заключение в отеле, просто он внезапно стал работать, метрдотелем в ресторане. Куда подевались принципы бывшего графа, из-за которых он и был осужден за тунеядство, что джентльмен не должен иметь профессию, опять же непонятно.

В свободное от работы время, Ростов встречается с актрисой, которая по прежнему снимается в кино. А вот в жизни продюсера актрисы, произошли кардинальные изменения, он внезапно стал Министром Культуры Советского Союза. И этот чернокожий министр культуры, мало того что черный, так он еще к тому же и голубой.

Надо ли говорить, что в 1932 году, в СССР не было никакого министерства культуры, а был Всесоюзный комитет по делам искусств при Совете Народных Комисаров СССР. Министерство культуры в СССР было создано в 1953 году.

Ну ладно с этим министерством культуры, возвращаемся к бывшему графу Ростову, у которого в отношениях с актрисой ничего не поменялось, она по прежнему выставляет его из номера после окончания соития. Ростов не против остаться, но актриса ему заявляет, что ей в одиночку лучше спится. Он же говорит, что ему плохо спится одному.

Что же касается злобного чекиста, то можно подумать что между ним и графом наступили приятельские отношения. По крайней мере, в самый разгар рабочего дня, чекист приглашает Ростова на ужин. Во время ужина, Ростов учит чекиста правилам поведения за столом, что можно и что нельзя делать джентльменам во время обеда.

Так же граф снабжает чекиста книгами, на этот раз они уже добрались до Виктора Гюго и обсуждают его произведение "Отверженные". Ростов доносит до чекиста мысль, почему преследовавший Жана Вальжана инспектор полиции Жавер, взял и покончил жизнь самоубийством.

Но как оказалось, чекист пригласил Ростова на ужин, не ради литературы, его интересует чернокожий министр культуры Алексей Начевко, а точнее его верность партии. Ну а через Ростова, чекист хочет узнать, с кем тот встречается. о чем разговаривает. Но Ростов не хочет выступать в роли шпиона, он считает это низким для своей чести. Но чекист говорит, что ему придется заняться этим, и дает ему контакт для связи..

Пришлось Ростову помимо его воли, следить за новым министром культуры, в стенах отеля. Однажды, когда он следил за Начевко в баре, к нему пристала американская журналистка, которая откуда то уже пронюхала о бывшем графе, который стал официантом. Это её так заинтересовало, что она решила про это написать.

Я бы присоветовал этой журналистке отправится в Париж, где она могла бы увидеть бывших дворян дворников и посудомойщиков. Хотя стоит заметить, что не все эмигранты из России, жили за границей бедно, были и те, кто жил на широкую ногу, благодаря вывезенным из России ценностям.

Например Эмигрантский атаманский «генералитет» и их приближенные устроились очень комфортно и жили весьма богато: со слугами, адьютантами, на собственных виллах и квартирах.

О том, откуда у них взялись деньги на столь комфортное проживание, в своей книге рассказывает казак И. Лунченков. Большую роль в его осведомленности в финансовых «проделках» казачьего генералитета, сыграло то, что он входил в состав финансово-контрольной комиссии казачьего Круга, которая была обязана контролировать деньги и другие ценности Донского корпуса в эмиграции.

«В декабре 1919 года, когда белые безостановочно катились от Орла на юг, в…Новочеркасске царили полная паника и  хаос.  Успокоительным  приказам  Богаевского никто не верил, в том числе первый сам он.
„Державный хозяин Дона"—Круг тоже закружился, растерялся, панически расползаясь к семьям, а хитрый и дальновидный Богаевский использовал этот момент и под сурдинку хаоса начал эвакуацию всего ценного.
Заботу о ценностях проявила и алчная супруга Богаевского, графиня Келлер, особенно старавшаяся в эти дни побольше запастись  „про черный день".

Распоряжением своим от 19 декабря 1919 г. Богаевский приказал эвакуировать из Новочеркасска по железной дороге Екатеринодар—Новороссийск, музеи—войсковой, лейб-гвардии атаманского и лейб-казачьего полков, донское серебро (разменное и банковское) в количестве до 3 тысяч пудов, небольшое количество золотой монеты, случайно уцелевшей от хищнической руки П. X. Попова (бывшего походного атамана !), процентные бумаги как войсковые, так и частных лиц, Новочеркасское Отделение Государственного Банка, Александро-Грушевское и Либавское казначейства.
Всего процентных бумаг этих казначейств было вывезено на два миллиона золотых рублей».

И. Лунченков дает о Походном атамане П.Х. Попове такую справку: «Уходя в феврале 1918 г. в степи, он захватил с собой самое ценное—запасы золота, всего 21 пуд… золото это было присвоено Поповым и поделено с чинами его штаба. На требование Круга в августе 18 года дать отчет об этом золоте, Попов, отделавшись общими фразами, спрягал концы в воду. Золото погибло безвозвратно».

Интересно, что 5 мая 1918 года генерал-лейтенанту П.Х. Попову был предложен был пост представителя Войска Донского в Константинополе.
С 7 февраля по 19 октября 1919года он числится  Председателем Донского правительства и министром  иностранных дел (!) при атамане А. П. Богаевском. С ноября 1919г. по  март 1920 -  «в распоряжении атамана Богаевского», а с 15 марта 1920года – он  Представитель Донского атамана в Константинополе.
Как видим, опытного генерала, который некоторое время в 1918 году даже числился командующим Донской армией, а ы феврале 1919 г. даже получившего звания «полного» генерала от кавалерии  и «пожизненного Походного атамана», А. Богаевский, отчего-то держал «на дипломатическом поприще» в далеком Константинополе.
Вполне возможно, что там он занимался куда более важными, для Богаевского, делами).

Продолжим рассказ И. Лунченкова о «работе с ценностями» А.П. Богаевского:
«Все это завершено было пресловутой „мамонтовской добычей", присланной Мамонтовым из рейда, как „подарок Дону".
Главную часть этой добычи составляли драгоценные ризы, иконы и кресты, „изъятые" из „храмов божиих"  центральной  России,  да  многочисленные  сейфы  банков  тех городов,  где прошел огнем и мечом  Мамонтов. 
Этот „подарок  Дону" стал яблоком раздора между Сидориным и Богаевским еще в бытность белых па Дону.

Перехватив „подарок"  в Миллерово  (штаб  донской  армии), Сидорин  беззастенчиво  начал выбирать  из него самое ценное.  Алчный  Богаевский не прочь был и сам поживиться „добычей". Начавшийся раздор между атаманом и командармом  оборвался с эвакуацией,  чтобы затем в еще  более ожесточенной форме продолжаться за границей.

К мамонтовской  церковной  утвари  „христолюбивый"  Богаевский не забыл прихватить ценности старочеркасского и новочеркасского соборов (главным образом, драгоценные иконы, ризы с них, кресты и чаши).
Только одного золота Богаевский вынул из этих двух храмов 11 фунтов (около 5 кг).

Эту партию, как наиболее ценную, захватила с собой богомольная и златолюбивая Надежда Васильевна Богаевская, вместе с эмблемой атаманской власти, перначем, весом, к слову сказать, одиннадцать фунтов червонного золота. Вывоз всего добра поручен был управляющему Новочеркасским Отделением Государственного Банка А. А. Скворцову. Нужно добавить, что „операция" производилась секретно. Обдирание икон и растаскивание  музеев происходило ночью». Все это добро было потом вывезено за границу.

В конце  1917  года,  когда  стало  ясно, что Октябрь  надвигается,  Временное  правительство эвакуировало  из  Петрограда,  конечно,  „под шумок", „Петроградскую  ссудную казну", т.е. ломбард, к слову—самый  богатый  в  России. Постепенно,  по  мере  отхода  контрреволюционного фронта к югу, в эту казну вливались другие ломбарды и банки со своими сейфами.

Таким образом в казне сосредоточились ценности громадной стоимости.
Мелкая серебряная монета Петроградского монетного  двора,  драгоценные  камни, золото, серебро, часть  художественных  изделий  из  драгоценного металла из Эрмитажа и других музеев, картины  лучших  русских  художников  музея  Александра III, золотые  и серебряные  иконы, похоронные венки—вот что составляло казну.

В разгар гражданской войны казна оказалась у Деникина. Незадолго до Новороссийской эвакуации в 1919 году Деникин эвакуировал казну при самом деятельном участии помогавших тогда во всем англичан и на двух английских миноносцах в небольшой старинный югославский городок Катарро на берегу Адриатического моря. С крымской эвакуацией распорядителем казны становится барон Врангель; ближайшие сотрудники его по казне—барон Тизенгаузен, князь Павел Долгоруков, Сахаров и Антон Гензель.

Когда в 1922 году дела барона ухудшились и Антанта перестала его субсидировать, встал вопрос об изыскании средств для дальнейшего существования всей баронской организации. После ряда совещаний решено было ликвидировать казну. Посредниками по продаже были назначены барон Тизенгаузен и князь Долгоруков. Покупателями явились англичане и американцы.

Англичане, боясь скандала, купили только мелкую серебряную монету, всего 70 ящиков по 15 пудов каждый,  на сумму  около  3.000.000 франков, или 30.000.000 динар. Сделка прошла через белградский банк „Руссосерб" с отчислением банку 10% куртажа. Главные ценности приобрели американцы.

В середине  1922 года в Катарро, под видом туристов, прибыла на специальном пароходе группа американских  миллионеров.  Осмотрев  ценности, они заявили, что в таком виде они, боясь огласки и  скандала,  их  не  купят—необходимо  ценности „обратить  в  лом". Заключили  договор, было  назначено было время присылки специального парохода из Америки.

И вот  началась  вакханалия  вандализма. Для работы, т.-е.  „обращения в лом", были приглашены свои  верные  люди—офицерская кавалерийская молодежь, около 40 человек. Работали тихо, без шума. Ломались совершенно новые часы (около 3.000 экземпляров), ложки,  ножи,  гнулись подносы, кофейники, портсигары,  траурные венки с гробниц исторических  лиц, модели памятников, предметы  церковной  утвари, ризы с икон, вынимались камни,  слоновая  кость, серебро сбрасывалось «ссыпом» в ящики по 15 пудов каждый, а все остальное шло ретивым рабочим.

Обнаглевшие, они ходили  по маленькому  городку  и торговали слоновой костью, хрусталем, камнями. Вмешалась югославская прокурорская власть, были произведены обыски и найдена часть ценностей на квартире „рабочих".
Дело пошло в суд. Офицер Богачев сел на восемь месяцев в тюрьму.
„Работа" продолжалась 2 месяца. Уложено было 700 ящиков по 15 пудов каждый, всего больше 10.000 пудов.

Под руками вандалов погибли единственные в своем роде уникумы исторической и художественной ценности. В октябре 1922 года пришел пароход из Америки и началась приемка ценностей. Сдавали Сахаров и Гензель.
От американцев было получено 50.000.000 франков. Деньги были переданы лично Врангелю. Так была продана половина казны—серебро. Осталось золото и драгоценные камни на сумму около 100.000.000 фр.

Когда вокруг этого преступления поднялась шумиха и югославские власти сделали распоряжение выяснить обстоятельства прокурорскому надзору, Врангель приказал тайно начать перевозить казну. Куда—об этом знают Сахаров и Гензель, ее непосредственные хранители. По распоряжению прокурорского надзора казна была опечатана, при чем при осмотре ее прокурором было установлено, что наиболее ценные ящики спрятаны под полом.

Гензель и Сахаров были обеспокоены ходом дела и непрерывно ездили к Врангелю с докладом. Благодаря связям с королем Александром, Врангель добился того, что прокурорская власть прекратила дело, и ценности снова перешли в его полное распоряжение. Дальнейшие продажи производились весьма секретно и огласки не подвергались. Где находятся остатки ценностей сейчас—сказать трудно. Так что организация Вангеля, существовала за счет вывезенных их России ценностей. Ну это если вкратце о "благородных белогвардейцах", которые жили за границей на широкую ногу, продолжаем смотреть серию дальше.

Не совсем ясно, что там думает Ростов насчет интервью, так как он не дал журналистке положительного ответа, потому что внезапно он увидел Нину Кулакову, которую он давно в отеле не видел. Ростов подошел к Нине, которая ему рассказала, что она уже пять лет живет в Ленинграде, а тут она проездом по пути в Донецк, где она собирается помогать местному населению в проведении коллективизации.

Через какое то время, Ростов встречается в ресторане с Мишкой, который так же прибыл из Донецка. Мишка говорит Ростову, что ему сейчас поручили заняться личной перепиской Чехова, для публикации. При этом, советское руководство, в лице какого то Шаламова, хочет наложить цензуру, на некоторые моменты в личных письмах Чехова.

Речь идет о моменте, где в своем письме, Чехов восторгался заграничным хлебом, советское руководство посчитало, что это является критикой русского хлеба, и решило наложить на это цензуру. Насколько мне известно, некоторые письма Чехова, действительно подвергались цензуре, из-за весьма фривольного содержания писем, но это было в 1970 году. Политбюро ЦК КПСС боялось "дискредитации и опошления" светлого образа классика.

К 150-летию со дня рождения Чехова были опубликованы его эротические письма, теперь читатели смогут наконец узнать, как проводил свободное время писатель во время путешествий по Сибири и Сахалину. Одному из друзей он рассказывает, как занимался любовью с японкой.

И, как эксперт, он не терпел некомпетентности. В своем длинном и подробном письме к другу и издателю Суворину Чехов раскритиковал эротический роман Золя "Нана": "Распутных женщин я видывал и сам грешил многократно, но Золя и той даме, которая говорила Вам "хлоп - и готово", я не верю. Употребить даму в городе не так легко, как они пишут. Я не видал ни одной такой квартиры (порядочной, конечно), где бы позволили обстоятельства повалить одетую в корсет, юбку и турнюр женщину на сундук, или на диван, или на пол и употребить ее так, чтобы не заметили домашние. Все эти термины вроде в стоячку, в сидячку и проч. - вздор. Самый легкий способ - это постель, а остальные 33 трудны и удобоисполнимы только в отдельном номере или сарае".

А после поездки на Цейлон Чехов с восторгом и энтузиазмом делится с другом: "Когда у меня будут дети, то я не без гордости скажу им: "Сукины дети, я на своем веку имел сношение с черноглазой индуской... и где же? В кокосовом лесу в лунную ночь!"

А тут злобные большевики, в лице некого Шаламова, хотят наложить цензуру на письма Чехова, где нет ничего фривольного и эротического. Разумеется Мишка, выступает против этого, как борец с системой, он категорически не согласен с наложением цензуры на письма Чехова.

И через несколько дней, он собирается отстаивать свою точку зрения на встрече с Шаламовым. Можно заранее предсказать, что ничем хорошим для Мишки эта встреча не закончится.

Спустя несколько дней, к Ростову пришла Нина, они вместе сидят в тайной комнате, которую до сих пор не нашли чекисты, разговаривают и пьют чай. Тут оказывается, что у Нины появился любимый человек, с которым она в Донецк и отправляется.

После чаепития, Ростов показывает Нине, еще один тайный проход, в другом шкафу, который и ведет на крышу. На крыше они любуются заснеженными видами Москвы и едят мёд прямо с сотами. Ростов предлагает Нине остаться на ужин, но она говорит что у неё вечером поезд.

Через какое то время, повара работают на кухне, тут внезапно появляется злобный чекист и на глазах у всех задерживает гражданина Дмитрия Петровчика, разумеется ни за что. Когда Петровчика увели, шеф-повар ставит на соусы повзрослевшего сына горничной, и горько так спрашивает у Ростова, кто же будет следующий.

Ростов несется к актрисе, и застает у неё в номере чернокожего министра культуры. Начевко тут же понимает, что между актрисой и бывшим графом есть близость, так что он тактично удаляется. Когда министру культуры уходит, Ростов предупреждает актрису, что рядом с тем находится опасно, за ним следят чекисты.

Анна Урбанова с раздражением говорит, что для неё это важно, так как она надеется через министра культуры, получить роль в новом фильме. Тогда Ростов говорит Анне что она для него много значит, и просит её быть осторожной.

Ростов возвращается к себе и застает там Мишку. Встреча с Шаламовым прошла не очень, Мишка высказал все что он думал, за это его избили, так что он теперь прячется в отеле. Мишка рассказывает Ростову, что злобные большевики согнали крестьян с земли, хлеб пропадает и те ужасно голодают по всей стране. Ростов говорит что он ничего не слышал, той же еды в отеле навалом.

На это Мишка заявляет, что злобные большевики все скрывают, а масса продовольствия на складах гостинцы, это ширма для иностранцев, подчёркивающее советское изобилие. В общем опять у нас тут миф об ужасном голодоморе, который устроили злобные коммунисты в тридцатые годы.

Ростов переживает за Нину, которая едет в Донецк, что с ней будет, когда она все эти ужасы там увидит. Мишка просит у Ростова прощения, ведь он будучи большевиком, надеялся на то, что они построят лучший мир, но все обернулось по иному, так что он теперь во всем разуверился. Тут еще оказалось, что Мишка публично оскорбил Сталина, и теперь боится того, что с ним сделают. Ну типичный Советский Мордор в представлении американцев.

В ресторан приходит чекист с семьей, Ростов пытается с ним поговорить насчет Мишки, но тот говорить с ним отказывается, ибо у его дочери день рождения. А вот когда Ростов приходит к себе , он застает там чекиста. Ростов спрашивает у чекиста начет Мишки, тот говорит что тот в беде, вернутся ему не получится, после чего спрашивает насчет Начевко.

Ростов говорит что у министра культуры, есть слабость к алкоголю, кроме этого он ничем непримечателен. Чекиста же интересует, с кем Начевко встречается, в частности генерал Бельский, которого часто видели в обществе министра культуры. Ростов говорит, что да, Начевко и Бельский частые гости в отеле, они часто ужинают и выпивают.

Чекист говорит, что у них есть предположение, что генерал Бельский планирует свергнуть товарища Сталина, для чего ему нужна помощь министра культуры. Ну а с помощью Ростова, чекист хочет получить доказательства их заговора, против товарища Сталина. Ну а эти доказательства, чекист хочет получить уже завтра вечером.

Мишка , который слышал весь разговор из тайной комнаты, говорит Ростову, что тем самым он приговорит Бельского и Начевко к смерти. Ростов заявляет, что в этом случае спасет уже жизнь Мишки. На это Мишка говорит, что однажды Ростов уже убивал, и ничего хорошего из этого не вышло. Как оказалось, однажды Ростов убил на дуэли ухажера своей сестры, после чего, та покончила жизнь самоубийством.

Мишка выступает против того, чтобы Ростов сотрудничал с этими мясниками чекистами, и за счет жизни других, покупал жизнь для него. И если Ростов приговорит к смерти Нечевко и Бельского к смерти, то это обесчестит их обоих. Ух какие страсти мордасти, злобные мясники чекисты и благородные граф и Мишка.

Тем не менее, Ростов тайком проникает в номер Нечевко, производит там обыск и узнает, что генерал и министр культуры, являются тайными любовниками.

Ну а Мишка в это время, выходит из своего убежища, идет в бар, где начинает во глотку орать, что генсек Сталин, морит людей людей голодом, пока они тут объедаются, тут его и хватают злобные чекисты. Ростов спускается в бар, когда Мишку уже увели.

В баре Ростов встречается со злобным чекистом, но при этом не выдает ему тайную связь между Нечевко и Бельским, даже в обмен на жизнь Мишки. Не получив желаемого, чекист сообщает Ростову, что друга он больше не увидит и уходит.

Тогда Ростов бежит к американской журналистке, и пытается донести до неё "правду", он рассказывает ей о Мишке, который лично видел последствия ужасного голода. Но журналистка, напуганная чекистами до ужаса, не хочет касаться темы голода в Советской России, опасаясь что с ней сделают то же что и с Мишкой, чей арест она видела, находясь в то время в баре.

Тем временем, злобные чекисты арестовывают генерала Бельского, а голос за кадром рассказывает, что Сталин держал страну в железных объятиях ужаса и все были в опасности, народ голодал, а гости Метрополя наслаждались лучшим, что могла предложить Россия.

После того, как на зрителей нагнали немного страха, настала очередь любовной линии. Шеф повар ресторана, наконец то раскрыл свои чувства афрорусской горничной Марине, по совету Ростова.

Проходит шесть лет, наступает 1938 год., Ростов присутствует на дне рождения дочери повара и горничной. Голос за кадром рассказывает, что несмотря на произошедшие в стране изменения, жизнь Ростова протекала своим чередом, пока однажды двери отеля не распахнулись и не принесли ему человека который изменил его жизнь.

Этим человеком оказалась Нина, которая ему сообщила, что её мужа арестовали и приговорили к пяти годам заключения в лагере. Вот очередь дошла и до Сталинских репрессий, во время которых по Солженицыну были репрессированы аж 110 миллионов человек, вот и муж Нины стал их жертвой, и конечно же он бы арестован ни за что.

Нина собирается отправится вслед за мужем, так что она просит графа, присмотреть за её дочкой Софией, пока она отсутствует. А так она собирается вернуться за девочкой, где то через месяц. Ростов соглашается присмотреть за девочкой.

Оставив девочку на попечении графа, Нина отправилась вслед за мужем. На прощанье она говорит Ростову, что он был прав, когда просил её остаться и не ехать в Донецк, может быть если бы она осталась, все бы у неё сложилось по другому, серия на этом наконец то заканчивается.

Большая просьба к читателям, ставьте лайки, чем больше тем лучше, пишите комментарии, тем самым вы поддерживаете и стимулируете автора, на написание новых статей. Ну и на сам канал подписываться не забывайте, если вам нравится предлагаемый вам контент.

Утром 29 октября, к удивлению польских пограничников, к границе в районе города Збоншин на специальных поездах из Германии прибыли тысячи человек, паспорта которых должны были утратить свою силу через 2 дня. 31 октября в 15:30 польские власти объявили о закрытии выезда из района Збоншина вглубь Польши. Полиция заблокировала выезды из города и взяла под контроль железнодорожный вокзал. Депортированные, большинство из которых оказались на польской территории без каких-либо средств к существованию, были временно размещены в различных зданиях города. Первоначально условия в лагерях беженцев были настолько плохими, что некоторые пытались сбежать обратно в Германию, где их задерживали и расстреливали нацисты. Со временем благодаря помощи местных жителей и благотворительных организаций, условия беженцев стали более или менее сносными, и, по крайней мере, от них ушла угроза голода. По решению властей утерявшим польское гражданство евреям, имевшим родственников в Польше, было разрешено продолжить путь к своим родным. Остальные же были вынуждены оставаться на границе. Польский МИД выдвинул Германии ультиматум, что в случае продолжения депортаций аналогичные действия будут предприняты в Польше против немцев без польского гражданства. Немцы согласились остановить депортации, после чего всех оставшихся на нейтральной полосе евреев отправили в концлагеря.

Гершель Гриншпан, узнавший из письма сестры о бедах своей семьи, решил отомстить нацистам. Он пришел в немецкое посольство с целью убить посла Иоганнеса фон Вельчека, однако на входе его встретил секретарь Эрнст фон Рат. Согласно протоколу французской полиции, Гриншпан выкрикнул, что он действует во имя преследуемых евреев, и выстрелил в Рата 5 раз. От полученных ранений секретарь скончался. Еврейский мститель не догадывался, что Рат находился под наблюдением гестапо из-за своих антинацистских настроений, и не разделял антисемитских воззрений правителей третьего рейха. Гриншпан, не предпринявший попытки к бегству, был арестован французской полицией и помещён в тюрьму для несовершеннолетних. При аресте в его кармане нашли прощальное письмо к родителям: «Моё сердце облилось кровью, когда я узнал о вашей судьбе, и я должен протестовать так, чтобы об этом узнал весь мир».

Убийство фон Рата немецкие власти использовали как повод для организации массовых еврейских погромов в Германии, Австрии и Судетской области. 7 ноября вышел экстренный выпуск газеты Völkischer Beobachter, в котором содержались такие строки: "Германский народ сделал необходимые выводы из вашего преступления. Он не будет терпеть невыносимую ситуацию. Сотни тысяч евреев контролируют целые секторы в немецкой экономике, радуются в своих синагогах, в то время как их соплеменники в других государствах призывают к войне против Германии и убивают наших дипломатов". Рейнхард Гейдрих, второй человек в СС после Гиммлера, приказал своим людям по всей стране организовать демонстрации против евреев, соблюдая следующие условия:

"1. Должны приниматься только такие меры, которые не будут представлять опасности для жизни и имущества немцев.

2. Деловые и частные дома евреев могут быть разрушены, но не разграблены.

3. Полиция не должна разгонять демонстрации.

4. Арестовано может быть столько евреев, сколько их поместится в имеющихся тюрьмах. После их ареста надлежит немедленно связаться с соответствующим концентрационным лагерем, чтобы препроводить их в этот лагерь в кратчайшие сроки".

В ночь с 9-го на 10-ое ноября началась нацистская акция против евреев, получившая в последствии название - "Хрустальная ночь". Переодетые в гражданскую одежду члены Гитлерюгенда и штурмовых отрядов организовали во многих городах Рейха террор против евреев. Было сожжено 267 синагог, более 7000 принадлежавших евреям зданий и магазинов повреждены, а около 30 тысяч человек были арестованы и отправлены в концентрационные лагеря.

После совершенного погрома многие немецкие страховые агентства могли оказаться на грани банкротства, если бы выплатили свой долг владельцам пострадавших домов (хотя в домах размещались еврейские магазины, сами дома принадлежали не евреям). Одних только стекол было разбито на 5 миллионов марок. А самое страшное, что большую часть стекла надо было ввозить из-за границы и платить за это валютой, которой у Германии было не так уж много. На разборе последствий "Хрустальной ночи" Геринг гневно вскрикнул в адрес организатора акции Гейдриха - "Лучше бы вы убили 200 евреев (по официальным данным, в ходе погрома погибло 35 человек), вместо того, чтобы уничтожать столько ценностей! " Всего ущерб, нанесенный экономике в результате организованного государством погрома, составил 25 миллионов марок. Было принято решение, что страховые компании заплатят евреям все, что положено по условиям договора, но все эти деньги будут конфискованы государством, таким образом, потери страховым компаниям частично будут возмещены. Все евреи изгонялись из германской экономики, а вся их собственность передавалась в руки арийцев. Сами же евреи, оставшиеся на свободе, теперь должны были жить в организованных в городах Рейха гетто.

Что касается судьбы Гершеля Гриншпана, убившего немецкого дипломата, что послужило для нацистов поводом для организации еврейского погрома, то он просидел 20 месяцев во французской тюрьме в ожидании суда. В июне 1940 Франция потерпела поражение в войне с Германией и была оккупирована нацистами. Гриншпан в это время был отправлен вместе с другими заключёнными на не занятый немцами юг страны и после бомбёжки состава с заключёнными оказался на свободе. Гриншпан не попытался скрыться или бежать в другую страну, так как у него не было на это никаких средств. Он сдался французским властям, после чего был заключён в тюрьму в Бурже. 18 июля французы передали Гриншпана немцам на границе свободной и оккупированной зон, после чего он был отправлен в берлинскую тюрьму гестапо, откуда его перевезли сначала в концлагерь Заксенхаузен, а 26 сентября 1942 года отправили в каторжную тюрьму Магдебурга. Это было последним упоминанием о Гриншпане в немецких документах, его дальнейшая судьба осталась неизвестной. 8 мая 1960 года суд ФРГ официально признал Гершеля Гриншпана умершим. В декабре 2016 года немецкий историк Армин Фурер вместе с австрийским архивариусом Кристой Прокиш заявили, что человек на фотографии, сделанной 3 июля 1946 года в лагере для перемещённых лиц в Бамберге во время демонстрации протеста выживших в Холокосте против отказа британских властей позволить им иммигрировать в Палестину, является Гриншпаном. Последовавшая за этим проверка по распознаванию лиц показала 95 % схожести в лицах человека на фотографии и Гриншпана.

Мировая общественность была потрясена и возмущена варварством, происходившим в стране, хваставшейся своей многовековой христианской и гуманистической культурой. Гитлер в ответы на ноты протеста выступил с речью, в которой посоветовал другим государствам "не лезть не в свои дела и не проявлять озабоченность судьбой немцев, проживающих в рейхе, так как их судьба - это удел Германии и только ее..." Эйфория, охватившая жителей Европы после подписания Мюнхенского соглашения, быстро улетучилась.

После еврейского погрома Гитлер вернулся к дальнейшему развалу Чехословакии. 17 октября Геринг принял двух словацких лидеров с целью убедить их отколоть Словакию от Чехии. Он заверил их, что Германия полностью поддержит требования Словакии о предоставлении ей независимости. После этого в Словакии начались волнения, и президент Чехословакии Эмиль Гаха 10 марта распустил автономное словацкое правительство, а на следующий день ввел в Словакии военное положение. Новым словацким премьер-министром был назначен Карол Сидор, к которому 11 марта пришел нацистский губернатор Австрии Зейсс-Инкварт и потребовал от того немедленно провозгласить независимость Словакии, иначе в нее войдут немецкие войска, и она будет разделена между Германией и Венгрией. Сидор взял время на размышление, однако пока он думал, нацисты вступили в сговор с предыдущим руководителем автономной Словакии Йозефом Тисо, который был свергнут декретом Чехословацкого правительства. Тисо приехал в Берлин на встречу с Гитлером, где ему представили проект телеграммы, которую он должен был отправить в Берлин по возвращению в Братиславу. В ней провозглашалась независимость Словакии и содержалась просьба к фюреру взять новое государство под свою защиту. Подобная телеграмма уже мелькала в истории во время аншлюса Австрии. 14 марта 1939 года Тисо вернулся в Братиславу и зачитал парламенте текст, в котором провозглашалась независимость Словакии. На последующем голосовании депутаты утвердили данный документ.

Президент уже бывшей Чехословакии Эмиль Гаха попросил Гитлера о встрече, которая состоялась 15 марта в Берлине. На ней фюрер заявил, что немецкая армия уже вступила в пределы Чехословакии и встреченное ею сопротивление было безжалостно подавлено. В шесть утра немецкой армии предписано двинуться со всех сторон на территорию Чехии, а немецкой авиации занять чешские аэродромы. При этом возможны два варианта. Если вступление немецких войск встретит сопротивление, то оно будет подавлено путем применения грубой силы. Если же вступление немецких войск пройдет мирно, то Чехословакии будет предоставлена автономия, а чехам будет сохранен привычный для них образ жизни. Делает он все это "не из чувства ненависти, а в целях защиты Германии". Президент Гаха на это ответил: "Положение ясно. Сопротивление было бы безумием. Но что сейчас, в 2 часа ночи, когда до вторжения осталось всего четыре часа, я могу предпринять, чтобы чешский народ не оказал сопротивления? " Фюрер ответил, что Гахе требуется необходимо немедленно связаться с Прагой и обсудить этот вопрос со своими министрами. Президент, воспользовавшись советом, рассказал чешскому правительству о том, что произошло, и дал совет подчиниться требованиям немцев. После звонка он подписал фактическую капитуляцию своей страны, которая содержала строки: "Президент Чехословакии заявил, что для достижения этой цели и мирного урегулирования он готов вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и германского рейха. Фюрер выслушал это заявление и выразил намерение взять чешский народ под защиту германского рейха и гарантировать ему автономное развитие в соответствии с национальными традициями". В 6 утра 15 марта немецкие войска вошли на территорию Богемии и Моравии. Им не было оказано сопротивления, и к вечеру Гитлер с триумфом прибыл в Прагу. Перед отъездом из Берлина он обратился к народу Германии, повторив все ту же ложь о «страшных притеснениях» и «терроре» со стороны чехов, которым он был вынужден положить конец. Он гордо провозгласил: «Чехословакия перестала существовать! » На следующий день он объявил о создании протектората Богемия и Моравия, который получит автономию и самоуправление, что на самом деле означало, что чехи окончательно попали под влияние Германии. 16 марта немецкие войска вошли в Словакию для ее «защиты».

Ни Англия, ни Франция не предприняли ни малейшей попытки спасти Чехословакию, хотя в Мюнхене торжественно давали ей гарантии на случай агрессии. 15 марта английский премьер-министр Чемберлен использовал провозглашение «независимости» Словакии в качестве оправдания за несдержанное Англией обещание. «Эта декларация, сказал он, — покончила изнутри с тем государством, незыблемость границ которого мы гарантировали. Правительство его величества не может считать себя далее связанным этим обещанием». Однако уже через два дня на Чемберлена неожиданно снизошло прозрение. Большинство английских газет и палата общин враждебно отнеслись к новой агрессии Гитлера и восстали против продолжения курса на умиротворение Гитлера. Чемберлену стало ясно, что его положение как главы правительства и лидера партии консерваторов под угрозой. Он выступил с речью по радио, в которой извинился перед всем миром за свое "очень сдержанное и осторожное заявление, сделанное им двумя днями ранее". В своей новой речи напомнил слова фюрера о том, что Судетская область его последнее территориальное притязание в Европе, и что чехи его не интересуют. Теперь же Гитлер добрался и до них. «Нам говорят, что захват Чехословакии был продиктован беспорядками внутри этой страны, Если там и были беспорядки, то не стимулировали ли их извне? Конец ли это прежней авантюры или начало новой? Станет ли это нападение на малое государство последним или за ним произойдут и другие? Не является ли этот шаг попыткой добиться мирового господства? Хотя я не готов связать нашу страну новыми, довольно неопределенными обязательствами на случай непредвиденных обстоятельств, было бы большой ошибкой полагать, будто только потому, что наша нация считает войну бессмысленной жестокостью, она настолько утратила боевой дух, что не приложит всех усилий, чтобы противостоять подобному вызову, если он последует».

Вскоре Гитлер дал ответ на вопросы Чемберлена. Настала очередь Польши.

Продолжение следует.