— О, с превеликим удовольствием! Он прибыл четыре дня назад. Его капсула пробила стену Башни Философии. Представляю, как перепугались эти бесполезные софисты! Они привыкли, что в их здании должна царить полная тишина, чтобы ничто не мешало размышлениям! Тоже мне! Какое отношение они вообще имеют к настоящим наукам? Когда Владыка Гифрис предстал перед ними, они, представьте себе, тут же принялись ему поклоняться, словно какие-нибудь церковники! Им самое место в Храме Фейберуса, рядом с себе подобными!
Мари уже собиралась возмутиться, но Мартин жестом остановил её и прошептал, покачав головой:
— Бесполезно. Что взять с этих яйцеголовых...
— Впрочем, я могу их понять. И дело даже не в том, что он оживший персонаж из легенды, владеющий необъяснимыми способностями, которые не поддаются научному анализу, — продолжал Штайн с блеском в глазах. — Как оказалось, его знания о мире значительно превосходят наши! Он настоящий эрудит и интеллектуал!
Эстус с тревогой переглянулся со своими братьями и сестрой. Не считая обрывочных знаний, вроде умения контролировать свои способности, никто из них ничего не помнил о прошлом. Неужели они наконец-то встретят того, кто сохранил хотя бы толику воспоминаний об их прежней жизни? И будут ли эти сведения совпадать с тем, что рассказал ему старик Сапий? По-правде говоря, доводы Юлиуса заставили Доминуса призадуматься о том, стоит ли верить на слово всему, что говорят правители Лаборума.
— Что именно он знает? — резко спросил Оливер.
— О, господин Леонхарт! — Штайн так увлёкся, что не заметил знакомое лицо. — Нечасто Вас увидишь за пределами Цитадели! Как поживает достопочтенный господин Тьюрис?
— Он в добром здравии. Так что рассказал вам Доминус?
— Множество интересных вещей! У него имеются обширные познания во всех изучаемых нами областях науки. Он разбирается в микроскопическом строении живых организмов, знает десятки неизвестных нам химических соединений и способов их получения. Он рассказал, как выработать энергию, подобную молнии, и с её помощью приводить в движение сложные механизмы. Изобретатели из Башни Механики даже и не подозревали о таком!
— Подобную молнии? Кажется, я видел что-то вроде маленьких разрядов, когда чинил механоида! — воскликнул Том. — И на этой же технологии основано вражеское оружие! Теперь я смогу разобраться, как всё это работает!
— Он говорил что-нибудь о временах до Катаклизма? — не унимался Оливер.
— Нет, об этом, кажется, ничего, — задумчиво сказал Штайн, закручивая ус. — Видите ли, по его же словам, у него диссоциативная амнезия. Выражаясь простым языком, он сохранил только универсальные знания, но утратил воспоминания о собственном прошлом. Такое иногда бывает при психологических травмах. Он весьма огорчён этим и надеется, что хотя бы его братья сохранили память.
— Увы, но мы помним даже меньше, чем он, — вздохнул Эстус.
— Вот как? Жаль, очень жаль. Но он всё равно с нетерпением ждёт вас. Наше общество порядком наскучило ему за последние три дня.
— Враги, как я вижу, до вас не добрались? — спросил Мартин.
— Враги? Какие враги? — задумчиво переспросил Штайн. — А-а, те, которые напали на город? Да, сюда прибегал один из ваших солдат. Но на нас тут никто не нападал. А если бы и осмелился, Владыка Гифрис заморозил бы их живьём.
— Большинство людей спасено. Если вам это, конечно, интересно, — хмуро сказал Воевода Люфт.
— Ах, прошу прощения. Конечно, меня беспокоит сохранность остальных каст. Я не увидел на ваших лицах особенной печали, вот и сделал вывод, что большой трагедии удалось избежать. Если бы вы потеряли близких людей, то это было бы сразу видно.
Мартин нахмурился и опустил взгляд, а Люфт, напротив, с улыбкой закивал:
— Да, хоть в этом нам повезло!
Вскоре они добрались до того места, где от главного моста отходили мостики поменьше, ведущие непосредственно к башням. Свет белых кристаллов причудливо отражался от множества граней на блестящих стенах, отчего создавалось впечатление, что они попали в огромную комнату зеркал. Нижины Университета и шести исследовательских башен терялись в густых облаках далеко внизу, освещая их изнутри. До этого Эстус вообще не замечал облаков в Бездне — должно быть, из-за кромешной темноты. Теперь же густые тучи поднялись необычайно высоко.
— Похоже, собирается гроза, — заметил Люфт.
— Ещё какая! — кивнул Штайн. — Специалисты из Башни Метеорологии определили, что это будет сильнейший шторм за последние шестьдесят лет! Впрочем, нам он будет не страшен. Сюда, прошу вас! Владыка Гифрис сейчас в Университете.
Путники прошли мимо всех меньших башен и направились прямиком к центральной. Когда они подошли ближе, Эстус снова подметил одну местную особенность, которой не было в других районах. Побывав в Мануфакторуме, Цитадели, Лесу Ветряков и Акваториуме, он заметил, что лаборейцы подошли к выживанию в перевёрнутом мире с предельной практичностью. Все их древние сооружения были переделаны таким образом, чтобы приспособить их к новым условиям, и никто даже не позаботился о сохранении внешней красоты. Иными словами, в Лаборуме, как он думал, не осталось никакой архитектурной эстетики прежних времён. Но это место было другим. Университет явно остался таким же, каким был до ужасного Катаклизма, и глядя на него, Эстусу оставалось только с восхищением гадать, как же выглядел великий город во времена своего расцвета.
Железный мост оканчивался у огромного ряда кварцевых колонн, расположенных перед входом. Прямо над ними до сих пор была перевёрнутая, местами обвалившаяся, но всё ещё хорошо различимая парадная лестница, ведущая к поверхности небесной тверди. Между колоннами был установлен железный помост, по которому отряд дошёл до дверей, по-прежнему находящихся на своём положенном месте. Пройдя сквозь них, путники оказались в величественном круглом зале, полностью отделанном кварцем и мрамором. Привыкший к грубо вытесанным в камне туннелям и покрытым ржавчиной железным проходам Акваториума, Эстус с восхищением глядел на окружающую чистоту и симметрию. Воистину, это был храм разума, нетронутый временем осколок былого величия, где вдали от городской суеты умнейшие из лаборейцев могли предаваться размышлениям об устройстве мира.
Отсюда на нижние ярусы вели широкие лестницы у стен — вот только воспользоваться ими было невозможно, поскольку они, как и балконы на множестве этажей, были перевёрнуты. Казалось, что это место вовсе не было переделано под новые обстоятельства: местные обитатели сохранили его в первозданном виде, ограничившись минимальными удобствами. Высотой зал был в дюжину этажей, а в самом низу вместо ровного пола находился перевёрнутый купол, в центре которого была видна эмблема касты учёных в виде открытой книги. Единственным способом перемещаться по залу были всё те же строительные леса, установленные поверх былой красоты. Спускаясь по крутым железным ступеням, Эстус разглядывал узоры на кварцевых перилах и светильниках на стенах. Мастера, сделавшие их, использовали орнамент в виде чего-то, похожего на ветвящееся дерево: множество "побегов" отходило от большой фигуры, напоминающей сердце, после чего они снова и снова разделялись на всё более мелкие линии, пока не становились едва различимы.
Спустившись на несколько ярусов, отряд повернул в один из коридоров со множеством дверей вдоль стен. В более тесном пространстве свет, отражающийся от блестящих кристальных поверхностей, казался ещё ярче. По пути они не встретили ни одной живой души; по словам Штайна, он вышел на мост подышать свежим воздухом, и потому единственный заметил приближение отряда, так что для остальных его коллег встреча обещала быть приятным сюрпризом. Наконец, они добрались до нужной двери, из-за которой доносился гул множества голосов. Ректор многозначительно улыбнулся, явно предвкушая реакцию других академиков, и без стука открыл дверь.
— Ты где пропадал, Берт? Ты пропустил интереснейший рассказ о влиянии... О премудрый Имхатон!
Когда вслед за Штайном в дверь протиснулся Эстус, сидевший у входа лысеющий учёный в толстых очках замер на полуслове. В просторной круглой аудитории собралось никак не меньше, чем несколько десятков человек; большая их часть сидела за рядами длинных столов вдоль стен. Здесь вовсю кипела деятельность: учёные вполголоса о чём-то дискутировали, листали толстенные фолианты, записывали и чертили что-то на огромных листах, то и дело восторженно восклицая, а те, что были ближе всего к центру помещения, не сводили глаз с кафедры, где в окружении наиболее пожилых и почтенных мудрецов расположился сам виновник торжества.
Высокий, статный, с бледной кожей и уже проступившими на голове белокурыми волосами, Гифрис расслабленно восседал на большом прозрачном троне, сделанном, судя по виду, из ледяной глыбы. На Доминусе была белая мантия, которая, впрочем, не доходила ему даже до колен, а широкие рукава оканчивались на уровне локтей. Утомлённо глядя в потолок, он медленно и монотонно что-то говорил, пока стоящие вокруг академики остервенело записывали каждое его слово в тетради, а один учёный громко всё повторял для дальних рядов.
Появление отряда недолго оставалось незамеченным, и гомон в зале быстро стих. Учёные растолкали своих увлечённых коллег и молча уставились на Доминусов, не веря своим глазам. Гифрис, разумеется, тоже их увидел и немедленно оживился, встав со своего трона. Эстус улыбнулся и уверенно пошёл к своему брату, в уме подбирая слова для приветствия. Но прежде, чем он успел это сделать, Повелитель Льда радушно раскинул руки и произнёс выразительным и мелодичным голосом:
— А вот, наконец, и мои братья! Я знал, что вы придёте. Ну же, подойдите ближе!
Все остальные почтенно расступились, пропустив Детей Фейберуса вперёд, и четверо Доминусов встали в ряд перед братом. Эстус с некоторым неудовольствием отметил, что Гифрис был выше их всех, а по ширине плеч и размеру мускулов уступал разве что Целерису. Повелитель Льда прищурил свои голубые глаза, окинул их пристальным взглядом и с разочарованием протянул:
— Что-то знакомое в вас определённо есть, но я ожидал большего. Я рассчитывал, что, взглянув на вас, я смогу пробудить ассоциативную память и вернуть воспоминания, утраченные из-за амнезии. Должно быть, с моей стороны наивно было полагать, что всё будет так просто. Дайте-ка я угадаю: вы, как и я, ничего не помните?
— Даже меньше чем ты, — смущённо сказал Эстус. — Ты хотя бы сохранил разные научные знания, а мы и их утратили.
— Кто сказал, что они у вас были? — усмехнулся Гифрис. — Впрочем, неважно. Местные пересказали мне историю про нашего отца Фейберуса, его борьбу с Владыкой Тьмы и Пророчество, согласно которому мы должны спасти этот мир. Хотя всё это сильно смахивает на суеверную легенду, доля правды здесь всё же должна быть, иначе как объяснить вот это?
Он протянул руку к своему "трону", и тотчас же ледяное изваяние оторвалось от пола и полетело к ним. Гифрис аккуратно опустил его рядом с собой, после чего с ухмылкой сел, закинув ногу на ногу.
— Так о чём это я? Ах да, о местной легенде. Мне поведали ваши имена и стихии, так что позвольте я угадаю, кто есть кто, — Повелитель Льда ещё раз прищурившись оглядел Доминусов и бесцеремонно показал пальцем на Алию. — Так, женщина среди нас только одна, поэтому тут всё очевидно. Что такая хмурая, дорогая сестрица Алия? Грустно, что все мужчины вокруг либо твои братья, либо не подходят по размеру? Хе-хе!
Домина Воды смотрела на него таким испепеляющим взглядом, что Гифрис занервничал и сразу переключился на следующего:
— Броня зелёная, ни с одной из обозначенных стихий особенно не сочетается, но у всех, за исключением воздуха, есть более подходящие цвета. Стало быть, ты — Каэлий.
— Может быть. Во всяком случае, так меня все называют, — устало протянул Повелитель Воздуха.
— Чёрный цвет, огромные мускулы и не слишком умное лицо, — продолжил Гифрис, показав на Доминуса Земли. — Целерис, я прав?
— В точку, белоснежка, — закивал тот.
— Моё имя Гифрис. Постарайся запомнить, если получится.
— Оу. Извиняй, ерунду какую-то сказанул, — пробасил Целерис и едва заметно повёл бровью.
— Ну а ты... — Повелитель Льда окинул Эстуса снисходительным взглядом. — По цвету брони сразу понятно, кто ты. В легенде сказано, что ты будешь нашим предводителем, это так?
Кровь прильнула к голове, сердце бешено забилось. Стараясь выглядеть как можно более сурово, Эстус выдавил:
— И как успехи? Я полагаю, лидер должен обладать авторитетом, ну или хотя бы внушать страх. Как минимум со вторым та же Алия справляется получше — я уже её боюсь. Значит, остаётся авторитет. Он у тебя есть?
Повелитель Огня не слишком понимал, чего именно от него хочет брат, поэтому решил повторить то, что сказал ему Филиус в Акваториуме:
— Ну, я не очень храбрый, поэтому знаю, когда нужно отступить.
Повисло неловкое молчание. Эстус с надеждой обернулся на остальных Доминусов в поисках поддержки. Алия смотрела на него как на идиота, Целерису явно было неловко, а Каэлию — как обычно.
— Потрясающе. Ещё одно подтверждение, что нельзя слепо верить всему, что сказано в легенде, — хмыкнул Гифрис и встал с "трона". — Должно быть, нелегко вам пришлось с таким руководством. Впрочем, это в прошлом! Радуйтесь, дорогие братья и сестра — ведь вы встретили меня! — он снова раскинул руки и улыбнулся. — Очевидно, что из всех нас я владею наиболее обширными энциклопедическими знаниями, а также рациональным мышлением. Посему я, как наиболее компетентный из всех, охотно соглашусь стать вашим предводителем.
Эстус отчаянно хотел возразить, запротестовать, поставить брата на место — но тут же понял, что в этом не будет смысла. Его самые страшные опасения стали реальностью. У него не было абсолютно никаких оснований быть лидером, за исключением того факта, что кто-то когда-то давно написал так в предсказании. Эстусу попросту нечего было противопоставить эрудированному, красноречивому и уверенному в себе брату — ему хватало ума, чтобы это понять. К тому же, все остальные Доминусы, судя по их молчанию, считали так же. В бессилии Эстус сжал кулаки и опустил глаза.
— В чём дело, брат? Не расстраивайся! — с улыбкой сказал Гифрис и похлопал его по плечу. — Все мы от природы разные. Кто-то умнее, кто-то сильнее. Так уж устроен мир: каждый занимает место в соответствии со своими качествами, и в итоге так лучше для всех. Ну а теперь, когда мы познакомились, предлагаю вам немного отдохнуть с дороги. Заодно и расскажете мне, как обстоят дела за пределами этого места, чтобы я мог определиться с дальнейшими планами.
Это предложение пришлось по душе всем. Несмотря на протесты учёных, желающих продолжать расспросы Повелителя Льда, Штайн настоял, что нужно на время оставить его наедине с братьями. Избранные разместились за столами, а Доминусы остались в центре зала, за неимением лучшего рассевшись прямо на полу вокруг Гифриса. Сам он вальяжно разлёгся на своём ледяном троне и оглядел своих братьев со снисходительной ухмылкой:
— Вижу, вы все откуда-то взяли доспехи. Мне они тоже не помешают.
Эстус покорно раскрыл свой безразмерный рюкзак и в очередной раз принялся перебирать содержимое. Части доспехов и Сигилы снова перемешались между собой. Даже с учётом небольшого веса брони, в начале похода Эстусу было непросто нести поклажу — не столько из-за тяжести, сколько из-за внушительных габаритов. По мере того, как отряд находил новых Доминусов, рюкзак становился всё меньше и легче, и вот теперь в нём осталось только два полных комплекта доспехов — белых и жёлтых, да не подошедшая Целерису броня для рук. Как ни крути, а последнему, седьмому сыну Фейберуса, снаряжения не хватало. Повелитель Огня представил, каково же будет несчастному, которому придётся идти до Цитадели голышом. Впрочем, навряд ли он сможет побить рекорд позора, установленный самим Эстусом.
В глубине души он предпочёл бы, чтобы без брони остался Гифрис, тем более что у него уже была какая-никакая одежда. Повелитель Огня даже хотел отказать, но тут же понял, что в этом не будет смысла: Гифрис бы просто-напросто взял броню силой, а попытайся Эстус ему помешать, точно случилась бы драка. И вот он уже доставал из рюкзака доспехи с белым окрасом, в мыслях проклиная себя за то, что вообще попытался выдать себя за лидера.
— Погоди, ты хочешь сказать, что с самого начала тащил на себе броню для всех нас? Серьёзно?! — рассмеялся Гифрис, встав с ледяного кресла. — Это же просто нелепо!
— Так было нужно, чтобы сразу подготовить к бою всех, кого мы отыщем, — хмуро пояснил Эстус, протягивая ему кирасу. — У тебя есть идеи получше?
— Не горячись так, брат! — Доминус Льда усмехнулся от собственного каламбура. — Я просто представил, как ты идёшь с этим огромным мешком за спиной... В конце концов, не все наши деяния обязаны выглядеть величественно, а? — он пихнул Эстуса в плечо и снова засмеялся. — Ладно, давай сюда.
Он внимательно осмотрел белоснежную кирасу, взвесил рукой и недоверчиво спросил:
— Вы уверены, что это вообще способно защитить в бою? Как по мне, смахивает на пластмассовую бутафорию.
Эстус не знал, что означают эти слова, но поднял руку и показал вмятину от сверла Мальса.
— Если бы не броня, я бы остался без руки.
— Ладно-ладно, верю. Так и быть, попробую надеть. Вы все — отвернитесь!
Сидящие вокруг на полу Доминусы нехотя развернулись. Эстуса тоже не особенно интересовала эта картина, однако он всё же обернулся, когда Гифрис вдруг вскрикнул "Эй". Оказалось, Целерис продолжал украдкой наблюдать за переодевающимся братом. Прикрывшись скомканной белой мантией, Повелитель Льда возмущённо крикнул:
— Я же сказал отвернуться! Никто не объяснял тебе, что пялиться невежливо?
— Оу! Прошу прощения, я был погружён в мысли! — Повелитель Земли встряхнул головой и поспешил отвести взгляд.
— Вы и вправду как дети! Ну ничего, главное, что хотя бы один из нас остался взрослым. И теперь на нём лежит бремя воспитания инфантилов... — вслух размышлял Гифрис, натягивая броню.
Когда он закончил, части доспехов висели на нём мешком, по поводу чего Доминус Льда не преминул возмутиться:
— Что это значит? Эта броня мне не подходит! Она больше впору Целерису!
Тут Эстусу пришла в голову гениальная идея мести. Всем остальным он заранее объяснял, что нужно мыслями заставить броню выкачать лишний воздух и принять нужный размер. Но разве он обязан был это делать?
— Извини, такая уж тебе попалась, — развёл руками Эстус, про себя злорадствуя.
Гифрис недовольно фыркнул, ещё раз осмотрел себя, а затем перевёл взгляд на остальных Доминусов, на каждом из которых доспехи сидели идеально.
— А, кажется, я понял. Ты решил надо мной подшутить! — он натужно рассмеялся и подошёл к Эстусу вплотную. — Хвалю за чувство юмора. А теперь может быть скажешь, как это исправить?
Притворяться дальше было бессмысленно: Эстус опешил и выдал себя, отведя глаза. Не решившись в наглую отказать, он пробормотал:
— Мысленно отдай броне приказ стать тебе впору.
Гифрис с недоверием обернулся к остальным, видимо, посчитав это продолжением розыгрыша, но Алия кивнула ему. Повелитель Льда сосредоточился, и доспехи немедленно подчинились.
— Ещё одно необъяснимое явление. Неплохо! — заключил он, убедившись, что броня не стесняет движения. — А эти диски у вас на груди...
— Сигилы. Они дают разные способности. Тебе на выбор осталось два, — без энтузиазма объяснил Эстус и достал диск с рисунком, напоминающим человечка. — Элехос позволит тебе отдавать приказы животным...
— И каким же образом мне это поможет? Насколько я успел понять, это место не слишком-то богато фауной!
— А Синапсис усиливает восприятие, — Эстус поспешил показать ему Сигил с символом, похожим на открытый глаз с вертикальным зрачком.
— А у тебя что за сила? — спросил Гифрис, смерив брата требовательным взглядом.
— Даёт мне защиту, — холодно ответил Повелитель Огня и на всякий случай сделал шаг назад.
— Вижу, вы уже разобрали всё самое лучшее. Конечно, любой из ваших дисков был бы куда полезнее в моих руках, но так уж и быть, — он усмехнулся, оглядев братьев и сестру, — можете оставить себе эти игрушки. Моей ледяной силы мне вполне достаточно.
Так и не взяв Сигил, он устало повалился обратно на своё кресло. В помещении было тепло, так что ледяная глыба уже начала таять, но стоило Повелителю Льда к ней прикоснуться, как лужица воды вокруг моментально замёрзла. В этот самый момент Эстус твёрдо решил для себя одно: пусть даже стать лидером у него не получится, но и подчиняться приказам Гифриса он не намерен — и пусть тот хоть лопнет от злости!
