CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Как-то раз ночью, посреди тундры, тянувшейся до самого горизонта, я остановился в одной придорожной забегаловке. Хозяйка сразу предупредила меня о том, что у них во дворе частенько бродит некий "дурачок", на которого не следует обращать внимания. Это был взрослый мужчина, на вид лет тридцати пяти, носивший безразмерную куртку цвета хаки и толстую вязаную шапку, одну из тех, что, наверное, каждый из нас видел на каком нибудь бездомном. Бегло осмотрев его, я понял, что в своём нынешнем состоянии он вряд ли сможет доставить мне какие-то проблемы, поэтому достаточно быстро забыл о его существовании.

Взяв пирожок и стакан чая, я вышел на улицу, дабы перекусить на свежем воздухе после многих часов непрерывной езды. Лишь по завершении трапезы моё внимание привлёк тот факт, что в ту ночь было необычайно много ярких звёзд. Подняв голову, я заворожённо стал смотреть на ночное небо, как вдруг тот самый дурачок подбежал ко мне и неожиданно схватил за голову, закричав прямо в лицо.

- Не смотри на звёзды! А то ведь Зунны придут!

В этот момент мне стоило развернуться и уйти, забыть о произошедшем и понадеяться на то, что это событие, со временем, выпадет из памяти, превратившись в блеклое воспоминание. Но тогда я даже не подозревал, к чему всё это может привести.

С силой оттолкнув его от себя, я, не стесняясь в выражениях, послал убогого куда подальше и двинулся к стоянке, дабы перекурить и отвлечься от случившегося. Там мне встретился какой-то мужик, с которым у нас состоялся короткий диалог, сущность которого можно представить как "жалобы на жизнь вперемешку с шутками и иронией". Это продолжалось ещё с десяток минут, как вдруг собеседник посмотрел на часы, потушил сигарету и обратился ко мне.

- Ты это, поскорей докуривай, а то ведь Зунны придут.

Честно говоря, тогда его слова поставили меня в небольшой ступор. Я переспросил, что он имеет в виду, однако ответом мне послужили лишь искреннее удивление и растерянный взгляд.

- Ну... Зунны.

На все мои последующие вопросы он отвечал односложно, а об этих самых Зуннах говорил так, будто бы это что-то настолько естественное и очевидное, что даже не требует никакого объяснения, как солнечный свет или звёздное небо над головой. Плюнув на всё это дело, я выбросил сигарету, сел обратно в фуру и продолжил путь.

Именно с этого момента начались, события, заставившие меня усомниться в собственном здравомыслии.

Всё чаще в своих диалогах незнакомые мне люди стали упоминать тех самых "Зуннов":

- Ой, да не надо тебе ехать туда завтра, а то ведь Зунны придут.

- Рыбачить в полнолуние нельзя ни в коем случае. А то ведь Зунны придут.

Больше всего меня пугала сама абсурдность происходящих событий. Люди всегда говорили так, будто эти самые Зунны представляют собой что-то очень плохое, а их приход связан с выполнением каких то нелепых, на первый взгляд, совершенно несвязанных между собой действий. Ни поиски в интернете, ни просмотр старых энциклопедий так и не дали мне ответа на то, кто же такие эти самые "Зунны". Когда же я обращался с этим вопросом к произносившим это слово прохожим, они лишь делали удивлённое лицо и ускоряли шаг, будто бы встретив какого-то сумасшедшего.

Со временем, я решил бросить занятие дальнобоем и некоторое время отдохнуть, чтобы привести в порядок расшатанные нервы. Скопленных денег хватало на то, чтобы купить небольшую квартиру в родном городе и ещё как минимум полгода жить припеваючи.

После увольнения я несколько месяцев ничего не слышал о Зуннах.

Обрадовавшись тому, что всё наконец закончилось, я решил это отметить, пригласив своего брата на новоселье. Когда он пришёл, мы тепло поприветствовали друг друга, как вдруг его лицо побледнело и сделалось каменным. Перешагнув порог, он быстро прошёлся по комнатам, а затем глубоко вздохнул.

- Ты бы обои переклеил, Вить. А то ведь Зунны придут.

Я не выдержал. Наорав на ничего не понимающего брата, я вышвырнул его за дверь и в расстроенных чувствах сел смотреть телевизор. Ведущая в тот раз выглядело несколько странно - её плоское, будто бы обезличенное лицо совершенно не выдавало никаких эмоций, в то время как голос был холодным и безжизненным.

- А теперь к срочным новостям. МЧС предупреждает: в ближайшие два часа гражданам следует воздержаться от выхода на улицу. А то ведь Зунны придут.

***

В тот день мой брат пропал. И не просто пропал, а буквально исчез. Я пытался ему дозвониться, однако голос автоответчика упрямо повторял о неправильно набранном номере. Все мои друзья, знакомые, да даже родная мать говорила о том, что у меня никогда не было никакого брата.

Я лежал дома совершенно без сил, не зная, что делать дальше. Осознание того, что эти так называемые "Зунны" сотворили с братом нечто неправильное вгрызалось в мозг и не давало спокойно уснуть. То, что я раньше считал за последствия недосыпа и тяжелой работы вдруг превратилось во что-то осязаемое, представляющее реальную угрозу. В один из дней своего затворничества я решил отвлечься и включил на телевизоре какую-то развлекательную передачу, как вдруг вещание прервал срочный выпуск новостей со всё той же странной ведущей.

- Внимание! В ближайшие дни гражданам запрещается покидать свои дома, а так же как либо взаимодействовать с внешним миром. А то ведь Зунны придут.

***

Прошло уже три недели с тех пор, как я перестал выходить на улицу. За всё это время под моими окнами ни разу не прошёл ни один человек, в окнах соседних домов не загорался свет, а звёзды на небе ярко сияли каждую ночь. У меня возникло чувство, что это не мир вокруг меня вдруг сошёл с ума, а я сам будто бы отделился от него. И этот процесс "отделения" происходил постепенно, шаг за шагом, приводя к ситуации, в которой я нахожусь в данный момент. Сегодня я принял решение покинуть квартиру и плевать на последствия. Я так много времени провёл взаперти, что мне уже всё равно.

Эти записи я оставляю на тот случай, если меня всё же постигнет судьба брата.

Хочется дать предостережение всем тем, кто когда-нибудь прочитает эту историю. Если вы заметите нечто странное в ночном небе или какой-нибудь незнакомец на улице будет говорить вам абсолютную бессмыслицу - сделайте вид, что ничего не происходит, сохраняйте спокойствие и ни в коем случае не подавайте виду, что вас это хоть как то заботит. Ведь нечто иное может прицепиться к вам и потянуть за собой, на ту сторону. Сохраняйте бдительность.

А то ведь Зунны придут.

Наконец-то отлипнув от смартфона, Оля увидела на экране компьютера, который она по известной только ей причине не выключила в конце вчерашнего рабочего дня, всплывшее сообщение от руководства.

«Быть продуктивнее! Работать молча!»

Другие лозунги девушка читать не стала, поймав себя на мысли, что когда она вошла в кабинет, никто из коллег с ней не поздоровался в ответ. Такого быть не могло. Оля вопросительно взглянула на свою подругу Аню и обомлела.

— Ань, — настороженно позвала взволнованная девушка, схватившись за сердце и обведя взглядом всех коллег.

Вроде бы типичный ансамбль из звуков офисного рабочего дня: стук пальцев по клавиатуре, звонкое щелканье клавиш мышки… Вот только у всех работников в кабинете отсутствовал рот. На привычном месте для рта и губ, была просто натянута кожа, соединяя воедино левую и правую щеки, словно так и должно быть с рождения.

Оля вжалась в кресло, чудом сдерживая себя от крика ужаса. Она рефлекторно потерла глаза и несколько раз шлепнула себя ладонью по щеке. Ничего не изменилось. Ртов нет, работа кипит.

— Может, все-таки это у меня едет крыша… — вслух предположила Оля, глядя как Аня поднесла к уху трубку зазвонившего телефона и просто молча выслушала указания.

— Эй, что с вами? Ань?! — дерганным голосом, борясь с паникой, спросила Ольга. На глаза наворачивались слезы беспомощности.

Ответа ожидаемо не последовало. Коллеги игнорировали девушку, сбивая пальцы в кровь от нескончаемых ударов по клавишам.

Оля встала из-за стола и хотела закричать, пытаясь отвлечь хоть кого-то из коллег от безумства, захватившего их разум. Но едва она набрала воздуха в грудь, как почувствовала, что ее губы медленно слипаются. С болезненным усилием девушка разжала их, почувствовав неприятный медный привкус во рту. Работа прекратилась. Все присутствующие пристально смотрели на девушку.

— Отвалите! — заливаясь слезами, перепуганная Ольга выбежала из кабинета.

Минуя лифт, она промчалась три этажа по лестнице, пробежала проходную и оказалась на улице. Куда дальше? Не важно, главное подальше от этого ужасного места! Ольга рванула через дорогу, даже не посмотрев по сторонам, за что тут же поплатилась.

Серебристый внедорожник японского происхождения неприветливо встретил своим бампером внезапно оказавшуюся перед ним девушку. Сильный удар сбил девушку с ног и отбросил на несколько метров. Резкая боль пронзила тело Ольги. В глазах потемнело, и она потеряла сознание.

Очнулась Ольга лежа на больничной койке. Утренние солнечные лучи колко били прямо глазам, напрочь отбивая все желание спать. Левая рука и левая нога оказались в гипсе. Было тяжело дышать, и безумно болела голова.

— Пришла в себя, — нежно приветствовала медсестра, уже давно ожидающая момента пробуждения покалеченной пациентки.

— Что со мной случилось? — медленно вспоминая детали аварии и события предшествующие ей, Оля попыталась приподняться, чтобы лучше видеть собеседника.

— Авария. Тебя сбила машина, нерасторопная моя. Но я здесь не для того, чтобы рассказывать тебе все события. Некогда мне. Зашла глянуть на тебя, а ты проснулась. В общем, держи, — она протянула лист бумаги, — тебе настоятельно просили передать, как только придешь в себя.

«Больничный – не повод отлынивать от работы!» — Гласило короткое послание, которое вручили Оле. Она все вспомнила.

— М-м-м-м-м! — попыталась закричать девушка, но не смогла открыть рот. Его у нее уже не было. А спустя мгновенье лицо Ольги переменилось. Ни испуга, ни паники, ни грусти… только холодное безразличие.

Игнорируя гипс и боль в теле, Оля встала с кушетки и тяжело ковыляя, направилась в офис, чтобы продолжить выполнять свою работу.

- На хрен, Хло!

Пожарная лестница загрохотала под увесистыми ударами ног. Ощутив под собою твердь бетона, Содерсберг закрыл глаза, дождался, пока пульс придёт более-менее в норму, и словно нехотя вытащил пачку "Лаки Страйк".

- Вот ведь сука! - три торопливых затяжки. - На хрен всё!

Содерсберг давно заметил, что одновременно с тлением сигареты убывают его досада и злость. Сейчас - как нельзя кстати. Никлас провёл тыльной стороной ладони по лбу - ещё один приём, помогавший снять напряжение. Теперь нужно не торопясь покурить, если нужно две-три сигареты, и привести мысли в порядок.

Ещё несколько затяжек, отброшенный в сторону урны бычок, новая сигарета. Кажется, порядок.

***

По сути дела, Никлас сам себе создаёт проблемы на ровном месте, и кто виноват в том, что его бредовые идеи не находят поддержки у коллег, тем более - вышестоящих. Ну кто его тянул за язык, когда на сегодняшней планёрке шеф озаботился ходом расследования преждевременной кончины этих двух недоносков - Филле и Рулле? Хлоя Персонен с самого начала, когда их тела только-только были обнаружены на чердаке одного из малоэтажных домов старого квартала, предложила держаться версии с разборкой между бандой местных неофашистов, к коей Филле и Рулле несомненно относились, и группой боевиков, выкристализовавшейся из крупной общины мигрантов из Экваториальной Гвинеи. Проще некуда, на этих юрких чернокожих парней в обносках из эконом-магазинов списывалась львиная доля безобразий, творившихся в Стокгольме в последние несколько лет, и, что примечательно, чаще всего, обоснованно. Но если тело Рулле, подвешенное на балке, на нескольких связанных между собой простынях, просто кричало о насильственной смерти, то с Филле всё было куда сложнее.

- Что - его тоже придушили? - Никлас удивился сам себе: когда его голос стал передавать безразличие отношения к жертвам преступлений?

- Точно - нет. - Олаф, как обычно, говорил негромко, и Никлас сперва решил, что всё же что-то расслышал неправильно.

- А?

- Этот умер сам. Ну, я не вижу других причин - внешних причин. Инфаркт, инсульт, приступ мигрени - всё, что угодно, но это убило его изнутри.

- Оли, ты себя слышишь? - Содерсберг закипал мгновенно. - Два дохлых бандоса: одного точно повесили, а другого скрутил сердечный приступ? Ну как так-то?!

- Я понимаю, тебе будет сложно объяснить картину произошедшего, но, что есть - то есть. Одного задушили. Второй умер сам. Допускаю, что от страха - посмотри, как искажены все лицевые мышцы.

- Нах тебя и твои мышцы! - громко топая по ветхим доскам чердака, Никлас покинул место преступления.

В подъезде Хлоя неторопливо и заунывно допрашивала возможного свидетеля - единственного жильца пятого этажа, последнего этажа этого дома. Бросив взгляд на свидетеля, Никлас уверился в бесперспективности занятия коллеги. Этот алкаш может как услышать и увидеть что угодно, так и пропустить само Второе Пришествие. В зависимости от формы опьянения. Полагаться на его свидетельства может только начинающий следак. Никлас и Хлоя не были начинающими.

Уже в машине, спустя четверть часа, когда Хлоя закончила петлять по улицам Васастана и выехала на прямую Кларастрандследен, Содерсберг разлепил веки и посмотрел на старые наручные часы:

- Ох ты ж! Завозились мы с этими гадами! Что там с соседом - пусто?

- Он говорит, что ночью на чердаке часто собираются всякие тёмные личности. Бывают, что и шумят, кричат, ещё что-то. Он в это время старается не высовываться. Думаю, что если бы и захотел, то не смог бы. Ставлю сотню, что уже после пяти вечера он в дрова.

Никлас нипочём бы не решился перебить её ставку. Он хмыкнул и задумчиво почесал переносицу:

- Что, так и сказал: "тёмные личности"?

- Представь себе. Ничего, да?

- Не перевелись, оказывается, романтики. Даже среди синяков.

- Мне кажется, что только среди синяков и прочих наших "друзей" они и остались. Прогресс и цифровизация, мать их!

- Да, не забудь ещё густой флёр экобунтарства...

- Никлас, дело к ночи, завязывай!

- Ну да, ты права, как и всегда.

- Что собираешься делать?

- Думаю, выпью.

- Ты же понимаешь о чём я? Что с Филле и Рулле?

- Говорю же - выпью. А потом буду думать. Если ничего не придёт в голову - завтра-послезавтра наведаюсь в Ринкебю.

- Что, совсем плохо с идеями?

- А у тебя они есть? Два жмура, один со следами насильственной смерти, другой окочурился, это говорит Олаф, от страха. Никто ничего не видел. Мы знаем, что ублюдки давно ходили по краю, мутя с нациками, которые крепко сорятся с африканцами. Ну и что ещё?

- Правда, негусто... О, вспомнила! Этот бухарь между делом вспомнил, что последние пару ночей слышал с чердака какое-то жужжание.

- Поясни.

- Если бы я сама понимала. Говорит, что такой равномерный монотонный треск, как от работающего вентилятора.

- Даже предположить не могу, что тёмные личности ночью на чердаке делают с вентилятором.

- Он тоже не может. Ещё говорил... Гм...

- Так плохо всё?

- Видел, дескать, пару дней назад из окна, как уже в сумерках с соседней крыши на крышу его дома кто-то перелетел. Грузная такая фигура, но летела очень быстро. Да, так и сказал - я ж не буду придумывать.

- Я тебе верю. Значит, скорее всего, завтра в Ринкебю.

- Я с тобой.

- Хрен тебе! Это приказ...

***

Заехать в социалку Никласа сподвигли слова Кромсателя Нгобо, сына старика Лу Тонго, формального главаря банды гостей из солнечной Африки. По мнению детектива, очень уж загостившихся.

Сегодня визит в Ринкебю может выбить из колеи любого добропорядочного гражданина Стокгольма. На Содерсберга эта суровая данность не распространялась. Во-первых, мало кто, из хорошо знавших Никласа, смог бы назвать его "добропорядочным". Во-вторых, после смерти Марты Никлас окончательно распрощался как с чувством страха, так и с чувством самосохранения. Пожалуй, только Ханна знала истинную причину бесшабашности старшего партнёра, и, хотя и не одобряла такую бесшабашность, но быстро сдалась в попытках воззвать к разуму Никласа. Уход Марты из этого мира не отдалил её от него, а, наоборот, приблизил, дав почувствовать едва ощутимую толщину грани между тем и этим светом. И своей дерзостью, граничившей с безрассудством, Содерсберг будто стремился прорвать преграду, отделяющую его от жены.

Странно, но чем больше Никлас лез на рожон, тем легче он рожон этот преодолевал. Словно сама смерть пасовала перед его дерзостью. Например, попытка поговорить со старым Тонго без предварительного согласования места и времени, принесения даров или, на худой конец, предъявления ордера вкупе с отрядом спецназа, закончились бы для переговорщика, минимум, больничной койкой. Никлас поговорил и уехал невредимым. Никто даже колеса не удосужился проколоть.

Другое дело, что общение с Лу Тонго не принесло никаких подвижек в деле расследования смерти Филле и Рулле. Никлас, конечно, не ждал откровений и раскаяния от старого бандита, но не ждал и той кучи потустороннего бреда, что свалилась на него. Из многословного, часто бессвязного, то и дело повторяющегося монолога старика, он уяснил только, что чёрные отступились от борьбы за Васастан после того, как обнаружили злой дух, обитавший на одной из крыш района. Бред, щедро сдабриваемый жвачкой из ката. Фокус в том, что мистической версии седого предводителя придерживались и его младшие адепты. Сын Лу по прозвищу Кромсатель Нгобо, провожая Никласа во главе своей свиты головорезов, презрительно бросил в спину:

- Я знаю, ты думаешь, что старик спятил и несёт чушь. За эти мысли я выпотрошил бы тебя в один миг и оставил бы на прокорм местным шавкам. Но радуйся, отец запретил нам трогать белого мудака, явившегося со своими глупыми вопросами. Отец знает, что белый мудак сам столкнётся с тем, что ему кажется бредом спятившего старика. Отец считает, что белому мудаку не нужно мешать. Я уважаю своего отца. Белый мудак уедет отсюда живым и здоровым. Вали на хер, навстречу своей смерти!

Прежний Содерсберг, даже стеснённый мыслями о собственной безопасности, за такие слова походя сломал бы мальцу лицо, не глядя на его недружелюбного вида приятелей. Нынешний даже не обернулся, не торопясь втиснулся за руль и, уже заведя мотор, бросил напоследок:

- Привет папеньке! Если понадобится телефон неплохого психиатра - найди меня.

Подавив желание высунуть в окошко кулак с отставленным средним пальцем, Никлас очень неторопливо тронулся с места. Ни пули, ни камня, ни ругательства вслед - только спокойные, уверенные в своём знании взгляды тёмных глаз. Да, страх для Содерсберга давно уже стал атавизмом, отброшенным хвостом, но равнодушие на иссиня-чёрных лицах заставило его передёрнуться всем телом.

***

"Я уважаю своего отца". Этот чёрный мудень напомнил Никласу о том, что за повседневной беготнёй он чуть было не забыл о главном.

Никлас никогда не был в ладах со своим отцом. Может, в раннем детстве и был - этого он, конечно, не помнил и сейчас сильно сомневался в этом. Мать злоупотребляла крэком, её лишили родительских прав, когда Ники было три года, и она, это явственно представлялось, была совсем не против отделаться от обузы в лице мужа и малявки, мешавшей ей окончательно воспарить на облаке дури. Отец и тётка пытались заменить мальчику мать, но могли бы стараться получше. Тетка - старая дева, наполненная верой в благостность воспитания в строгости и запретах. Отец - работник железной дороги, проводник, неделями пропадавший в командировках и уверенный в непогрешимости методов сестры. Возвращаясь, он получал подтверждение ведущей теории о том, что всё положительное в Ники - результат строгого влияния тётки, а до сих пор не выкорчеванные проявления порочности - дурная наследственность. Неудивительно, что вплоть до достижения совершеннолетия Ники, порочность в нём уверенно побеждала благость, а после достижения с лёгкостью вытолкнула уже Никласа из семейного гнезда. Переехав к друзьям, а позже обзаведшись собственным жильём, Содерсберг сознательно "утратил" связь с отцом и тёткой. Родственники не слишком уж тужили по блудному чаду, носившему червоточину материнского легкомыслия. Однако, когда отца частично парализовало вследствие раннего инсульта, именно тётка сдала его в старческий приют - бюджетный дом призрения, почти что ночлежку с минимальным присмотром за пациентами. И именно Никлас, когда комиссия запретила забрать отца на поруки, обеспечил ему перевод в совсем не дешёвую, пускай, отчасти, и муниципальную лечебницу для людей с ограниченными возможностями. Никлас, оплачивая услуги постоянной сиделки, довольно часто навещал старика, хотя и вынужден был признать, что визиты не имеют смысла. С некоторых пор на огонёк к параличу заглянул господин Альцгеймер и нипочём не соглашался уходить. Отец редко узнавал Никласа, чаще принимая его за какого-то Пера, кажется, напарника по поездной работе. С Пером, как догадывался Никлас, у отца были сложные отношения: он постоянно бранил своего воображаемого знакомого, припоминая ему любые мелочи, вроде попорченной простыни или плохо отмытых чайных принадлежностей. Никлас, зная, что сопротивление бесполезно, не пытался переубеждать отца, покорно сносил его ругань, забывая иногда, что он никакой не Пер, а когда Содерсберг-старший особенно входил в раж праведного гнева, даже начинал клясть себя за легкомысленность и разгильдяйство на работе. Но только не сегодня.

Слова проклятого негритоса не шли из головы. Что он там нёс? "Ты не сможешь противиться его напору! Его смех станет последним, что ты услышишь - не самое лучшее, с чем стоит отправляться на другой берег Великой реки. Но никто уже не в силах изменить то, чему следует случиться. Ты связан с духом. Он твоя судьба, а ты - его пожива". Задумавшись, Никлас подскочил от лёгкого касания тонких, изборождённых морщинами стариковских пальцев.

- Ник...

Неожиданно. Должно ведь быть: "Пер, задница ты этакая!" Никлас уже позабыл, когда отец в последний раз обращался именно к нему. Пауза длилась, а он никак не мог найтись, чем ответить. Вместо этого Никлас накрыл пальцы отца своей широкой грубой ладонью.

- Ник... Тебе не следует идти за своими мыслями...

Ну вот - кажущееся просветление стало лишь ложной надеждой. Отец снова начинал вещать. Глупо было подбирать смысл к бреду, срывавшемуся с его пересохших дрожащих губ. Но Никлас, вопреки голосу рассудка, прислушался:

- Сын! Не забирайся высоко - до земли неблизко...

Отец находился не в этой реальности. Возможно, он и разговаривал с каким-то другим Ником, но здешний Ник напрягся.

- Па, всё в порядке, я здесь.

- Ник!

- Я - Ник, твой сын.

- Сын! - кажется, отец всё же ближе, чем думалось Нику. - Не ходи в тот дом! Оставь мальчика и его друга, чем бы оно не являлось...

Голос упал с крика до шёпота. Последние слова Ник хоть и расслышал, но не был уверен, что расслышал правильно.

- Эй, па, о чём ты? - он легонько тряхнул старика за плечо. Тот вздрогнул и очнулся. Снова в своём ином мире. Изумлённый слезящийся взгляд, и растерянная кривая улыбка:

- Опять ты здесь? Пер, сколько я тебе буду говорить, чтобы ты не шлялся в третье купе? Петух ты ощипанный, не твоего полёта эти лярвы!

Медсестра, шедшая по коридору, замедлила шаг, обернулась и сдвинула брови, придав своему некрасивому помятому лицу прямо-таки инфернальный оттенок, Какое-то мгновение она разглядывала иссохшего старика в инвалидном кресле и нависшего над ним немолодого, грузного, неопрятного мужчину. Содерсберг-младший распрямился, встретил раздражённый взгляд медсестры, виновато улыбнулся и пожал плечами, дескать: сами видите, с кем мы имеем дело... Медсестра не смягчилась, но смолчала, и пошла дальше.

Никлас с некоторой поспешностью вернул отца в палату и вызвал сиделку. Спускаясь на лифте, он с досадой признал, что сегодняшний день вряд ли что-то прояснил, зато добавил сумбура в его бедную голову. Он собирался убраться из этого, пропахшего старостью и смертью, места как можно быстрее, вернуться домой и надраться до синих соплей. Может, утреннее похмелье поможет разобраться в ситуации? Однако, срывая бахилы с давно нечищеных туфлей, Содерсберг невольно обратил внимание на одну пару, только что вышедшую из кабинета соцработника, принимающего заявления по предоставлению услуг. Мужчина, немного за сорок, высокий, с копной медных волос и окладистой бородой. Глаза скрывались за дымчатыми стёклами очков в массивной старомодной оправе. Он монотонно отчитывал свою спутницу, скорее всего, жену, невысокую блондинку с затравленным взглядом и высоким срывающимся голосом:

- Не вздыхай, так надо...

- Ну а может, Карлсон действительно существует?

- Ой...

Мужчина, расстроенный упрямством жены, начал переубеждать её в чём-то, а Никлас, уже толкнувший входную дверь, вернулся, достал телефон и обратился в слух, изображая попытку позвонить кому-то. Из разговора пары, отчасти приглушённого фоновым шумом в коридоре, Содерсберг понял, что речь шла о мальчике, их сыне. Малыш, так его называли родители, завёл себе воображаемого друга, некоего Карлсона, "который живёт на крыше", и которого никто, кроме Малыша, не видел. Мальчик утверждал, что Карлсон умеет летать при помощи пропеллера, вращаемого мотором, а ещё он несносный шалун и подбил однажды Малыша посетить его, Карлсона, дом на крыше. И что именно поэтому родители ищут Малышу няню, которая будет присматривать за мальчиком, пока мама и папа на работе, уберегая его от сумасбродных фантазий незримого приятеля.

В принципе, этого было достаточно. Шестерёнки в голове детектива плавно завращались, растерянность как рукой сняло, он даже забыл о своём желании немедленно напиться. Детали пазла начали складываться в какую-то пока плохо различимую, но определённо занятную картину. Содерсберг сел в автомобиль, завёл двигатель и стал ждать. Когда пара, родители Малыша, устроились в своей старенькой семейной "Вольво", он уже выезжал с парковки. Какое-то время Никлас ехал в вечернем потоке, опережая "Вольво" на две-три машины. Потом свернул на одном из перекрёстков и, объехав квартал, оказался уже позади цели своей слежки. Интуиция не подвела: не прошло и десяти минут, как он начал узнавать дома квартала, по которому проезжал. Содерсберг не часто заглядывал в центр и не мог похвастать прекрасной памятью, но чтоб ему лопнуть, если вчера он не проводил опрос свидетелей вон в том сером доме с зелёной скошенной крышей. "Вольво" притормозила через три дома от места преступления, женщина вышла и пошла к подъездной двери, настороженно оглядывая окна верхнего этажа, а её муж отъехал припарковаться. Соблюдая приличную дистанцию, Никлас последовал за ним.

***

Возвращался он пешком, затратив на вынужденную прогулку минут пятнадцать - нигде ближе бросить машину не удалось, не рискуя нарваться на штраф или же на гнев здешних обитателей. Однако он не слишком торопился: весь многолетний полицейский опыт кричал, что Никлас на верном пути, и что смерть идиотов Филле и Рулле (да, идиотов, но всё же, что ни говори, людей), не останется безнаказанной. Смущало только лёгкое, почти неощутимое, беспокойство: стариковские пророчества, недоумение криминалиста, нелепость истории о мальчике и его несуществующем друге — всё это сбивалось в плотный ком, наподобие плохо переваренных фрикаделек. Ком этот перекатывался на дне желудка и заставлял задавать себе неприятные вопросы. Почему он здесь вместо того, чтобы пить водку на своей прокуренной кухне? Что он надеется найти на этой улице? И зачем он ищет это “что”, если сомневается в его реальности? Но предвкушение близости разгадки и воодушевление охотника, поймавшего свою жертву на мушку, сводили нервозность на нет, горячили кровь похлеще водки, делали и так прозрачный и крепкий осенний воздух ещё прозрачнее, а предметы вокруг чётче и ярче.

Дом, где жил Малыш и его родители находился на исключительно "спальной" улице. В пределах видимости Содерсберга не было ни одного кафе, закусочной или, на худой конец, кебабной. Магазина, из-за витрин которого можно было бы поглядывать на окна верхнего этажа, тоже не было. Пришлось импровизировать и изображать случайного прохожего, увлечённого телефонной беседой. Людей на улице этим пасмурным вечером было немного, Никлас мог не особенно стараться, но всё же предпочёл выглядеть естественно. Он позвонил давнему приятелю, знакомому ещё по школе полиции. Позвонил он по пустяковому поводу, выдуманному на ходу, и не испытывал никаких угрызений совести, отрывая человека от домашних дел. Приятель жил один и вечера проводил однообразно скучно: пил пиво перед телевизором, курил и грустил о впустую прожитых днях. Время от времени Никлас захаживал в гости, они пили пиво вместе в его съёмной квартирке, просматривая древние клипы, а приятель выдавал свои печальные мысли в эфир. То он, противясь воле властного родителя, занимавшего высокий чин в полицейской иерархии, отказался взойти по карьерной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой - и был таким дураком! То он не сошёлся с той милой, молодой блондиночкой из муниципалитета - ну хорошо, не такой милой и не слишком молодой, зато сейчас жил бы, как у Христа за пазухой! А знает ли Никлас, как подскочила сейчас цена на импортную выпивку? И так далее, и тому подобное. Содерсберг давно научился отфильтровывать жалобы друга от действительно занятных историй, которыми он порою разбавлял свои исповедальные речи. Никлас словно прикручивал громкость, наблюдал за когда-то молодыми, а теперь уже давно состарившимися диско-дивами, отключался от своих детективских проблем и просто отдыхал. Звонки по телефону были облегчённым вариантом ритуала "послушай-ка, как я продолбал своё счастье...", и всегда случались по инициативе приятеля. Поэтому, когда Никлас позвонил сам, тот немного удивился, но вскоре вернулся в колею, и следующие полчаса Содерсберг поддерживал его монолог нейтральными "да ну!", "иди ты!", "всё так" и сочувственным "я тебя понимаю..." Этот процесс совершенно не мешал Никласу поглядывать на верхний ряд окон дома, где жил странный мальчик и его родители. Несколько раз занавески в угловом окне трепетали, будто кто-то в комнате нерешительно выглядывал сквозь щёлочку между двумя лоскутами. Детективу почему-то подумалось, что там и живёт Малыш, а его ожидание объясняется только одной причиной.

Вот оно! Занавески в очередной раз затрепетали, раздёрнулись и у тёмного прямоугольника окна (несмотря на темноту, свет в комнате не включали) возникло светлое пятно лица. Пауза, не более нескольких секунд, затем створки распахнулись, и... Произошло ли что-то ещё Никлас не мог сказать наверняка, по спине пробежал холодок. Торопливо прощаясь с собеседником, он спрашивал себя: насколько велика вероятность, что поразительно гибкая полупрозрачная фигура соскользнула с крыши в призывно распахнутое окно. Не глядя, Никлас нажал отбой, отключил экран телефона и сунул его в задний карман брюк - всё внимание его было приковано к чёрному провалу, откуда неуютно веяло загадкой и дурацкой мистикой. Содерсберг мог поклясться, что ни один человек в мире не сумел бы проделать подобный трюк с проникновением в комнату, если бы сам не стал свидетелем такого проникновения. Он задавался вопросом: не стал ли жертвой игры утомлённого дневными переживаниями сознания, но почти сразу забыл о своих сомнениях, потому что там, на высоте полутора десятков метров начало происходить что-то совершенно невероятное.

Сумерки и фонарный свет позволяли рассмотреть не так много, но достаточно: переливающаяся тень и детский силуэт в её глубине появились в приоткрытом окне. Раз - тень взмыла вверх и исчезла за коньком крыши. Детектив мог поклясться, что тень плотно стискивала в объятиях мальчика. Не успев даже осмыслить всю бредовость видения, он сорвался с места, перебежал через улицу, проскочив перед самым бампером фургона с рекламой доставки на кузове. Никлас знал, что на последнем этаже каждого дома на этой улице есть технический люк для выхода на крышу. На четвёртый этаж он забежал меньше чем за полминуты, что для его комплекции просто невероятно и, возможно, скажется позднее на сердечной мышце. Плевать! Задыхаясь и сипя, Никлас толкнул крышку люка, та подскочила на полсантиметра и вернулась на место. На какой-то миг Никласу показалось, что крышка заперта на замок, но тут же рассмотрел, что на месте её удерживает обычная щеколда. Откинув крышку, детектив выбрался на наклонную поверхность крыши.

Подсвечивая себе фонариком смартфона, но всё равно то и дело оскальзываясь на влажной черепице, Никлас преодолел скат крыши и перевалил на другую сторону. Вытяжные трубы, каминные тубы и... Ничего? Содерсберг остановился и присел. Какого хрена он забыл на крыше чужого дома этим вечером? Он свихнулся, и... Взгляд уловил движение на дальнем краю крыше, за особенно широкой каминной трубой. Мальчик стоял возле тёмной неряшливой груды, которая могла быть как свалкой старой мебели, которую жильцы дома незнамо зачем выволокли на крышу, так и... небольшим приземистым домиком? Домиком из низкопробного американского хоррора, тут же поправил себя Содерсберг, настолько дешёвого и любительского, что пряники, из которого он был построен, давным-давно высохли, растрескались и грозили рассыпаться кучей крошек... Никлас осторожно продвигался по склону, стараясь как можно меньше шуметь, обратившись во взгляд и слух. Мальчик что-то говорил, негромко, неразборчиво, его высокий голос скрадывался бездонной темнотой, наваливавшейся на крыши домов. Никласу почудилось сначала, что детский голос эхом отражается от лабиринта труб и той чёрной груды, но тут же уловил иную тональность звука - Малышу что-то отвечало. Тоже негромко, речитативом, глухо, как из трубы - голос, если это вправду был голос, заставлял ёжиться и вспоминать истории, рассказанные ещё подростком у походного костра. Содерсберг чувствовал, что рубашка прилипла к спине и просто истекает влагой. Никлас достал пистолет и ещё на несколько метров подошёл к Малышу.

- Пошалить? Карлсон, а как это? - голосок мальчика звучал неуверенно, но дрожал от предвкушения близкой забавы.

- У-у-у эао ффу-аа...

- Где, ты говоришь, он стоит?

Никлас не понял, о чём говорит мальчик. Осветив маленькую фигурку и часть сооружения, возле которого она стояла, детектив увидел, что Малыш смотрит прямо на него. Прикрыв глаза ладонью, мальчик улыбнулся:

- А он тоже жулик, как и те двое?

- Эууу-аа-оо ошшшааа-ффууо...

Никлас шагул вперёд, потом ещё.

- Эй, мелкий! Не волнуйся, стой, где стоишь! - рука Содерсберга уже почти что ощущала шероховатость ткани свитерка Малыша. - Я возьму тебя за руку, и мы спустимся вниз, к твоим родителям...

Мальчик отступил, не позволяя пальцам детектива дотронуться до себя. Повернулся к груде старых досок (они могли быть домиком, когда-то очень давно) и почти что выкрикнул:

- Да, Карлсон, он такой же, как они! Давай пошалим!

Никлас ещё пытался ухватить мальчика за руку, шестым чувством осознавая, что этого делать не следует, когда от кучи гнилья и ветоши на него дохнуло холодом и странной смесью запахов. Здесь была лаванда, старое сено, ноябрьская дорожная грязь и ландыш, роза и тухлая селёдка. Никлас отшатнулся, нога соскользнула по ребру черепицы, пытаясь предотвратить падение, он выпустил телефон из рук и, уже шмякнувшись на бедро, начал цепляться за скользкую керамику. Содерсберг проехал мимо большой каминной трубы и затормозил на самом краю крыши, распластавшись словно краб в полосе отлива. Запах догнал его лишь мгновение спустя. Никлас рассмотрел среди вечернего мрака слабое мерцание, небольшое пульсирующее пятно, серое, точь-в-точь рябь помех на допотопных чёрно-белых телевизорах со слабым приёмом сигнала. Не пойми откуда в голове появился образ зависшего в воздухе пухлого человечка в рубашке и старомодных штанишках с помочами. За спиной человечка размеренно вращался винт, помогавший человечку удерживаться в воздухе. Никлас тряхнул головой, прогоняя образ. Мерцание-пятно-запах навалилось на него. "Спокойствие, только спокойствие! Сейчас я вас настигну — вот тогда и похохочем..." Детектив не чувствовал никакого давления, но щекотание бесплотных пальцев в области живота и подмышек подбросило его подобно увесистому электрическому разряду. В голове, так же, как и прошлый образ, появились слова "низводить" и "курощать". Уже чувствуя пустоту под ногами, Никлас, захлёбываясь от принуждённого хохота, вскинул руку с оружием, ещё пытаясь поймать на мушку пятно, мелькавшее перед ним. Выстрел, второй, захлёбывающийся смех и короткий вскрик перед тем, как Никлас тяжело рухнул на асфальт тротуара...

***

- Малыш-Малыш, как же ты нас напугал...

Женщина сидит на краешке детской кровати, крепко держа за руку мальчика, лежащего под одеялом. Она, видимо, взволнована, в отличие от него.

- Ну чего вы беспокоились?

- Ну а как же иначе? Ну ты подумай сам. Ну что было бы, если бы ты упал с крыши? Хорошо?

- Не-а...

- Ну что было бы, если бы мы тебя потеряли?

- Вы бы тогда огорчились?

- Огорчились... Ты же прекрасно понимаешь, что ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой.

- Даже за сто тыщ миллионов?

- Даже за сто тыщ миллионов.

- Значит, я так дорого стою...

- Ну конечно, дурачок ты...

Первая часть - Прах к праху. Часть 1


Андрей глотнул воздуха из окна, вонь будто просочилась сквозь экран и заползла в комнату. Андрей был готов разрыдаться, происходящее не укладывалось в голове. Что же мне теперь делать…

Продать. Продать нахрен всё, вместе с этой печью, и уехать отсюда! Прямо сейчас заняться этим!

Снова коридор с неприятно-зелёной плиткой, пустые морозильные камеры. Задержав дыхание, Андрей бросил на решетку пару досок, затем берцы. Дверца печи захлопнулась, будто пасть, схватившая добычу. Кое-как починив выбитую дверь Андрей бегом вернулся в офис, стал искать документы. Потом в бытовку, где тоже стояли коробки с бумагами, взгляд упёрся в мобильник Олега – и связку его ключей. Уставные документы всё ещё у него в квартире, после налоговой, когда я болел.

Все-таки нужно было идти самому, подумал Андрей, вызывая такси.

***

Щелчок ключа в замке. Дверь открылась, в нос ударили сырость и кислятина. Андрей прошёл в комнату. Нажал выключатель – но тьма и не подумала никуда уходить. Перегорело, что ли? Тусклый свет телефонного фонарика.  

- Ну, начнём, – прошептал Андрей.

На столе гора макулатуры: потёртые книги и журналы, непонятные документы со старыми датами. Явно не то, что нужно. Пожелтевшая бумага, газеты из прошлого века, заметки о сжигании скота. Слова «печь», «огонь», «гореть» обведены чёрным маркером. Распечатки электронных статей…

Из завалов раздался сервисный сигнал винды. Андрей разгрёб бумаги, под ними оказался старый ноут с закрытой крышкой. Работает от сети, понял Андрей, проводив взглядом, измазанный в пыли провод зарядки. Ноутбук повторил звук.

В темноте экран вспыхнул ослепительно ярко. Окно сообщало о созданной день назад видеозаписи. «Хотите просмотреть записанное?» - спрашивало уведомление. Видимо, из-за этого ты и не мог выключиться, Андрей щёлкнул пробелом.

Запись с веб-камеры. Лицо Олега на весь экран, заплывшие, в красных прожилках глаза. Потом он отодвигается, садится на пол в одном белье, сжимая бутылку.

- Что-то странное происходит, – говорит Олег и кашляет, глотает из горла. – Андрей, это, чтобы ты понял. Помнишь, от тебя жена ушла, остался совсем один, а я помогал из депрессии выйти. Вот и у меня сейчас похожее, только помочь некому...

Резкий хлопок, Олег вздрагивает. Перегорела лампочка. Он, освещённый только светом монитора, с минуту сидит без движения, затем отодвигается на середину комнаты. Подтягивает колени к подбородку, обхватывает их руками.

- Мне кажется... – спокойный тон сменяет истерический хохот. – Кажется, наша печь хочет меня сжечь… Нет, даже не так, поджарить, чтобы потом сожрать, будто я кусок бекона…

Дальше слов не разобрать, обрывки звуков сливаются со смехом, переходящим в визг.  

- Погоди, я постараюсь взять себя в руки… – подбирает с пола сигареты, делает несколько долгих затяжек, кашляет.

- Когда ты в крематорной, – продолжает он. - В какой-то момент всё вокруг становится противным до блевоты. И начинает хотеться...

Снова приступ кашля.

- Хотеться включить газ и залезть внутрь... Чёрт! Помнишь, как радовались, когда купили его? Тебя сократили, я давно случайными заработками перебивался... И тут такую идею придумали – крематорий, единственный на весь край! Думали, от клиентов отбоя не будет... кто же мог знать, что попы такой лай подымут, суки... Потом вроде наладилось…

Голос Олега снова дрожит, срывается на визгливые нотки:

- Прости, что втянул в это... Но я не виноват, это она… Она!

Олег поднимает с пола папку, достаёт стопку листов, показывает их на камеру и откидывает в сторону.

- Вот, нарыл инфы, что в этом здании при советах было... Часть документов я ещё после старых владельцев не выбросил, когда мы прибирали там первый раз – их будто специально оставили. Тебе тогда не сказал, подумал – чушь какая-то. Сейчас-то понимаю, хотели предупредить, что эта печка – зло! Она угробит всех, кто рядом…

Олег кашляет до хрипоты. Будто вот-вот выплюнет куски легких. После очередного глотка продолжает:

- Записываю это... если я вдруг сдохну, чтобы хоть ты спасся и избавился от неё. Не знаю, решусь ли отправить тебе это видео... Ведь всё это бред, полнейший бред, никто не поверит. Да и мне, когда далеко от неё - самому верится с трудом...

Олег долго молчит, потом протягивает руку к камере.

Видео оборвалось.

Андрей провёл ладонями по лицу, потёр глаза, но образ Олега засел прочно. Видел его пьяным не раз, видел, когда врал или пытался юлить. Но сейчас всё по-другому. Человеку на видео действительно страшно. А мне? Что остаётся мне?..

Андрей собрал с пола все бумаги обратно в папку и вышел за дверь. Сегодня я точно в крематорий не вернусь, подумал он и направился домой.

Пара кварталов, не так уж и далеко. Свет уличных фонарей. Собака рыла песок на детской площадке. Во все стороны разлеталась пыль, как прах, когда его прокручивают жернова кремулятора. Андрей вздрогнул, когда пёс поднял от земли грязную морду, из пасти торчала огромная кость. Тряхнув головой, собака убежала в темноту.

Андрей зашёл в подъезд, долго не мог найти ключи. Скорее в ванную, открыл кран до упора. Ледяной водой – в лицо, в открытые глаза, вымыть пепел и смрад сгоревших заживо. Легче не стало ни на миг, вонь будто пропитала всю квартиру.

Вернулся на кухню, вытряхнул содержимое папки на стол. Газетные вырезки, выписки из реестров, какие-то акты, набитые на печатной машинке. Старые, потёртые листы. Но попадались и новые, распечатанные на принтере. Получалось, что их крематорий в семидесятых годах был ветеринарным крематорием скотобойни. Печь большого объёма для туш коров и свиней. Ладно, не тайна, Олег тогда лично руководил переоборудованием бензиновой печи в газовую.

Так, а это что? Андрей взял в руки лист, с обеих сторон исписанный ручкой, чернила успели выцвести от времени. Протокол допроса.

- И где он только его достал, – прошептал Андрей. – Так, свидетели, понятые… я, гражданин такой-то …

«О подчиненном своём могу сказать только хорошее: работал исправно, приходил вовремя. Выпивал? Ну, как все, только после работы, и то немного. В ту ночь он дежурить оставался, должны были партию коров привезти, ящур, мясо только в печь, сами понимаете. Я уходил, он как раз ее и чистил... Товарищ лейтенант, может его, всё-таки, убили? Ну не может человек по доброй воле залезть в огонь, сам, руками за раскалённые прутья…»

Лист закончился, продолжения не было. Андрей зарылся в бумагах – протоколы следственных экспериментов, ксерокопии фото с места, старые милицейские акты... Самоубийство. Белая горячка. Далее – только то, что крематорий был закрыт, а скотобойня при колхозе расформирована.

От копии последнего протокола отлепился сложенный лист блокнота. Андрей поднял его с пола, расправил – исписан гелевой ручкой. Значит, это уже Олег писал, подумал Андрей, да и почерк вроде похож. Поднёс ближе к глазам, написанные мелкими буквами слова наползали друг на друга, всего не разобрать:

«… гипомания – пациент уверен, что ему нужно оказаться внутри печи, нужно сгореть… явные симптомы маниакального расстройства… ожоги всего тела… по словам очевидцев, кричал от боли, но не предпринимал попыток выбраться из огня…»

Андрей бросил листок к остальным бумагам и разблокировал телефон, вбил в поисковик название колхоза. Поиск выдал лишь списки закрытых советских колхозов, решения краевой администрации по землепользованию.

Но почему его закрыли в семидесятых, один суицид так всех напугал? Андрей перелистывал прочитанное, бумага уже завалила весь стол, листы срывались, падали вниз. Ещё одна газетная вырезка, полгода после суицида – «работник крематория совершил самоубийство в печи». Ещё год, и следующий труп, также сгорел в топке крематория. Видимо, после и закрыли. В документах Олега не было официальной причины закрытия, видимо, власти не хотели огласки.

Андрей встал, начал ходить по комнате. Значит люди сгорали в этой печи и раньше?  Как так, в одном месте такие одинаковые жуткие смерти? Не переставая шагать, разблокировал телефон, вбил в поисковую строку «смерти в крематории». Верхней строчкой – новость: «Двое предпринимателей открыли первый в крае крематорий – церковь против».

Церковь! Андрей похлопал по карману, пальцы нащупали прямоугольник визитки. Может, они объяснят происходящее. Череда длинных гудков, наконец, в трубке щёлкнуло.

- Да?

- Отец Сергий? Это Андрей – владелец крематория!

- Решили всё-таки освятить место? – раздалось на том конце. – Похвально, только теперь причаститься вам надо, чтобы…

- Ни хрена мне не надо! – закричал Андрей. – У меня люди мрут, как насекомые! Сами в огонь лезут…

На линии повисло молчание. Священник заговорил первым:

- Иногда мы дорисовываем несуществующие причины случившемуся – это нормально... Приходите в церковь – вместе разберёмся во всём, а крематорий ваш никуда не денется, позже освятим. Тем более, и место хорошее – раньше, ещё до гонений на церковь, там монастырь стоял…

- Монастырь?

- Совсем небольшой. На месте капища языческого построенный… В стародавние времена так часто делали…

Андрей отключил вызов, потом прислонился к стене и сполз на пол. Зачем только ему позвонил, теперь он может сдать полиции. Чудес не бывает, махнув крестом, священник не вернет Олега к жизни. Капище, зло, смерти - неужели... это происходит со мной сейчас?!! В реальности! Всё это какой-то бред, Андрей едва сдержал подступивший к горлу ком.  

На подоконнике гудела лампа. Я и не заметил, как включил её, подумал Андрей. Насекомые налетали на раскаленные спирали и падали пеплом на подставку. Их маленькие тельца вспыхивали, будто спички, температуры достаточно. Вот для человека нужно выше, намного выше. В человеческом теле много воды, чтобы выпарить её, потребуется… Андрей резким ударом по клавише выключил лампу.

Телефон завибрировал, неизвестный номер.

- Семенихин Андрей Юрьевич? – низкий мужской голос.

- Да, это я, – помедлив, ответил Андрей.

- ОВД, участковый Финашин. Подъезжайте к вашему крематорию, вас тут, похоже, ограбить пытались, был сигнал. Будем разбираться…

Андрей завершил звонок и вышел из квартиры.

На улице, несмотря на утро, небо чёрное, в тучах, полных дождя. Андрей вызвал такси и сел на корточках у подъезда. Бежать некуда. Если те, кто залез в крематорий, тоже сгорели, то меня будут искать. Могут докопать и до Олега с тем мужиком. Но ведь я ни в чём не виноват, это всё она. Она – печь? Или зло внутри нее, силы которого достаточно, чтобы заставить людей лезть в огонь. Могло ли сожжение тел стать причиной?...

Такси высадило Андрея прямо у ворот крематория. Справа склады, дальше кладбище. Вывеска на воротах. Андрей смотрел на железные буквы. Пытался понять, как связать воедино, объяснить происходящее, но ответов не находилось.

- Доброе утро. Финашин Игорь Валентинович, участковый. Может, внутрь зайдём, а то вы так совсем промокнете.

Промокнете?! Андрей задрал голову, струи воды обдали холодом. Всё это время шёл дождь.

- С вами всё хорошо? – спросил участковый.

Андрей провёл ладонями по лицу, собрался с мыслями:

- Да, да, конечно, пойдёмте в офис.

- Я вас уже давно здесь жду. Осмотрел территорию, – сказал полицейский оказавшись внутри. – Печь тут, за стенкой, получается?

Андрей кивнул и окинул офис взглядом, потом бегло заглянул в бытовку и вернулся.

- Вы говорили, что меня ограбили, но всё на месте.

- Я сказал, хотели ограбить. Посмотрите, записи с камер соседних складов, охрана утром передала.

Участковый достал планшет, ткнул в кнопку воспроизведения. Чёрно-белая зернистая запись, на видео закоулок, забор из бетонных плит. Парочка – парень и девушка – пробираются к стене мимо кустов. Мельком осматриваются. Долгий поцелуй, парень прижимает девушку к стене, потом свободной ладонью задирает ей юбку. Девушка запрокидывает голову, начинает двигаться в такт его движениям. Но вот она разворачивается и смотрит в сторону, не обращая внимания на партнёра.

Андрей узнал место – стена складов, а если проследить направление взгляда, то он упрётся в крематорий. В ту часть здания, где стоит печь. Парень замирает, тоже поворачивается. Оба быстро одеваются и идут в сторону крематория, друг за другом, не отрывая взгляда от здания.

- А вот ещё файл, это с другой камеры.

Стена здания, в углу экрана видна ограда крематория. Воспроизведение началось с момента, как парень и девушка лезут через забор. Высота – два метра, но оба с лёгкостью подтягиваются на руках. Затем их силуэты последний раз мелькают у стены офиса.

Андрей повернул голову - окно распахнуто, ещё с прошлой ночи. Неужели, они тоже сгорели заживо? Нужно было сразу звонить в полицию, теперь слишком поздно…

- Когда охранник записи прокрутил, то сразу решил, эта парочка к вам залезла, – участковый убрал планшет. - Но они, видимо, просто похулиганить решили. Всё на месте, говорите?

- Конечно... – Андрей едва шевелил языком, во рту пересохло.

- Если ничего не пропало, тогда составим быстренько акт, и закончим. Только глянем остальные помещения, чтобы убедиться.

Остальные помещения – это бытовка и крематорная, мысленно закончил Андрей.

- Не надо туда ходить. Эта печь - зло, оно всех убило! – выпалил он и сам испугался сказанного.

- Смотрю, вы с юмором, но, всё же, давайте посмотрим, – не дожидаясь разрешения, участковый открыл дверь, ведущую в служебные помещения. Пригнувшись под трубами, он быстрым шагом пошёл по коридору, будто уже знал, куда нужно идти.

Андрей бросился следом.

- Значит, они влезли через окно. А ваши камеры ведут запись? – полицейский на ходу ткнул пальцем под потолок.

Они вошли в крематорную. Заслонка печи открыта, на прутьях решетки – пепел.

- Стойте! – Андрей замер. – Нужно бежать отсюда! Они уже сгорели, им не помочь!…

Но участковый не слушал, его взгляд уже зацепился за печь. Подойдя к ней вплотную, он провёл ладонью вдоль окантованных жестью стенок, замер перед дверцей:

- А можно посмотреть, как горит?

Андрей не успел ответить, горелки зашипели, следом вспыхнуло пламя, на полную мощность. Само! Но участковый будто ждал этого, он тут же сунул руку в огонь, пахнуло горелым мясом.

- Что вы делаете? – закричал Андрей и схватил его за рукав кителя.

Будто не чувствуя, что горит, он оттолкнул Андрея, и тот отлетел в сторону. Полицейский нырнул в топку головой вперед, прямо в пламя. Следом раздался вопль, участковый кричал от боли, но не убирал лицо от огня.

Андрей вскочил, подбежал к панели управления. Удары по кнопке отключения ни к чему не привели. Печь не слушалась.

- Помоги!.. Вытащи!..– завопил участковый, потом схватился за раскалённые прутья и подтянул тело вглубь печи.

Андрей бросился к газовой трубе и что было сил налёг на вентиль. Тот не поддавался, будто приваренный намертво. Андрей вернулся к приборам, навалился на кнопку отмены, но пламя не унималось.

Участковый лежал на прутьях. Одежда и волосы уже сгорели, глаза лопнули и выкипели. Из носа и ушей пошла кровь, которая тут же вскипала, будто вода на раскалённой сковороде. Череп треснул, мозг вспыхнул зеленоватым пламенем.

Тело горело даже без деревянного поддона - зло становилось сильнее с каждым новым сожжённым. Теперь ничто не в силах его остановить! Андрей побежал, не оглядываясь. Прочь отсюда, как можно дальше! Скорее на дорогу, до остановки, там люди...

Шаги замедлились, Андрей остановился. Затем развернулся. Что я делаю? Ноги шагнули против воли. Попытался закричать, позвать на помощь, но тело не слушалось. Оно шло назад, к двери офиса. Потом по коридору с мерзко-зелёной плиткой, мимо морозильных камер.

Разум бился в ужасе, Андрей лёг на подъёмник, нажал на кнопку. Металлический скрип механизма. Жерла горелок над головой. Андрей услышал, как на другом конце к ним устремился газ. Услышал его запах. А потом вспыхнуло пламя.

*************************************************************************************************
больше историй здесь - https://t.me/dimazavaley