— Мам-мам, у меня жук на тарелке!
Лиза ловко сняла насекомое с кроваво-красной ягоды, показала дочери:
— Это, детка, клопик. Они полезные. Смотри — не раздави, а то мыть ручки. Кушай!
Маша с энтузиазмом занялась тарелкой с малиной, а Лиза перехватила зеленую букашку за спинку и швырнула в большую миску. Клоп попытался вылезти, но скатился по гладкой стенке. Лиза взяла смартфон со стола.
— Да, Юль, извини, дочка… Так, давай, записываю. Значит, моделирующий крем, лифтинговая сыворотка, лосьон для волос. Ты что-то еще хотела, кажется? А, точно. Тампоны. Есть. Все, заходи… — Лиза замолчала на секунду, прикидывая дату. Катнула длинным ногтем несчастного клопа по миске, тот перевернулся на спину, замельтешил лапками в воздухе. — в четверг. Двух дней должно хватить. Что? Да, сегодня и начну.
Положив трубку, Лиза с хрустом вонзила инсулиновый шприц в зеленую спинку клопа, потянула за поршень. По пластику медленно потекла струйка желтоватого ихора. На секунду Лиза прервалась, оглянулась на Машу — не смотрит ли. Но девочка была полностью поглощена происходящим на экране планшета: Даша-путешественница натужно раздумывала, идти ей через лес или через поле.
— Доедай, солнце, и поедем гулять! — поторопила Лиза, направляясь со шприцом в ванную. Там она села на унитаз, приспустила трусики, провела рукой между ног, удовлетворенно кивнула — на пальцах осталась капелька крови. Вынула из себя менструальную чашу и осторожно, чтобы не разлить, погрузила иглу в жидкость, оттянула поршень, наполняя шприц до предела, поболтала им в воздухе, смешивая клоповий ихор и менструальные выделения, после чего вернулась на кухню.
— Ну что, детка, готова? — спросила она, и Маша с готовностью тряхнула золотистыми локонами. — Тогда неси банты и платье, сейчас будем тебя наряжать.
Пока дочь копошилась где-то в недрах квартиры, Лиза сняла с верхней полки кухонного шкафа большую коробку шоколадных конфет, вскрыла упаковку, достала несколько штук и равномерно распределила содержимое шприца по укутанным в блестящую фольгу шарикам.
***
Выйдя из траченой временем девятиэтажки, Лиза с улыбкой посмотрела на ласковое майское солнце. Природа уже давно очнулась от зимней спячки и теперь активно наверстывала три месяца белизны и холода — зеленые кроны разрастались уютным пологом, густой кустарник безжалостно отвоевывал территорию у изнеженных цветников под окнами первого этажа. На асфальте у подъезда безмятежно, щуря глаза, грелась целая стая кошек.
— Так, малышка, едем на автобусе или на трамвае?
— На трамвае! — радостно пискнула Маша. Ей нравилось, как тот звенит.
В транспорте какой-то неопрятный дедушка с медалью на пиджаке долго улыбался девочке, щеря подточенные гнилью зубы. Перед выходом из трамвая вынул из кармана замызганную карамельку «Полет», протянул Маше.
— Вот, любимая конфета пилотов!
— Спасибо, у меня диабет! — заученной скороговоркой ответила девочка; Лиза за ее спиной одобрительно кивнула. Дедушка, пожав плечами, спрыгнул с подножки и пошел по своим делам.
— Умница! — похвалила Лиза. — Никогда не бери ничего у незнакомцев.
За полчаса Лиза с Машей добрались до тенистого парка за большими железными воротами. Детская площадка в этот погожий день была забита до предела. Степенные мамочки с книжками в мягкой обложке и смартфонами сидели на скамейках, посасывая энергетики и холодный кофе. Воняло «айкосом». На появление Лизы родители отреагировали, как и положено: отцы — протяжными сальными взглядами, их женушки — завистливым раздражением.
Маша, дорвавшись до большой деревянной крепости посреди песочницы, быстро влилась в импровизированную осаду. И банты, и розовое платьице мгновенно покрылись темным слоем песка. Лиза цыкнула, закатила глаза и уселась на одну из скамеек. Приоткрыла томик Папюса, но читать не стала — глаза ее принялись внимательно ощупывать обитателей площадки.
Вон тот толстозадый пацан — точно нет, мамаша-наседка ему пять минут нос высмаркивала. Может, девчонка с неряшливым хвостиком и грязными коленками? Тут же наметанный глаз выхватил молодого папашу, что снимал дочь на телефон. На мгновение внимание Лизы привлек очкарик, задумчиво и одиноко ковырявшийся в песке, но, окинув взглядом мамские скамейки, Лиза быстро выделила зобатую родительницу одиночки.
Ну не может же так не повезти? На другую площадку ехать ужасно не хотелось. Маша продолжала оголтело носиться с группкой шестилеток, на которых и глядеть-то никакого смысла не было — у этих, скорее всего, и родители дружат семьями. Одного никак не выдернешь. Неужели придется снова трястись в этой парилке на колесах, чтобы…
Есть!
Неудивительно, что маленького заморыша она заметила не сразу — тот был в стороне от всех, за пределами песочной границы, вне досягаемости солнечных лучей. В тени деревьев он, худенький, со сбитыми коленками, в большой, не по размеру футболке, грязных шортах делал то, что немедленно пресек бы любой родитель… будь тот где-то поблизости. С лицом, полным садистской сосредоточенности, мальчонка с силой тыкал палкой медлительного, явно больного голубя.
— Бинго! — одними лишь губами произнесла Лиза, после чего крикнула уже громко в сторону крепости. — Маша! Подойди сюда, детка!
Девочка кивнула, скатилась по горке прямо в песочную кучу и рванула навстречу матери — только развевались на бегу белокурые локоны.
— Ну ты и грязнуля! Изгваздалась с головы до ног! — Лиза с притворной досадой отряхнула ее, после чего указала на мальчишку с голубем: — Не хочешь поиграть с тем мальчиком? Смотри, наверняка, ему скучно и одиноко, вот он ерундой и мается.
— Не хочу! Он грязный и… странный, — упрямо мотнула головой девочка. Играть с этим замухрышкой Маше явно не хотелось, и Лиза ее прекрасно понимала. — Почему я?
— Потому что иногда нужно выбирать не то, что хочется, а то, что правильно! Ну-ка! Сейчас, подожди. — Лиза зарылась в массивную сумку, достала несколько конфет в яркой фольге, ссыпала в ладошки Маше. — Иди, угости мальчика. Ему будет приятно.
Дочь насупилась, но все же направилась к маленькому садисту. Издалека Лиза наблюдала за всей сценой — как заморыш настороженно отступил от Маши, выставил перед собой палку. На лице его желтел заживающий синяк — такие от падений не остаются. Лиза еще раз себя похвалила за удачный выбор. Вот он с недоверием принимает угощение, нюхает, после чего жадно поглощает весь шоколадный шарик целиком — видимо, в его семье щелкунчику не выжить.
Вот и все. Дело сделано. Маша, расстроенная, пришлепала обратно к матери, набрав полные сандалики песка.
— Он не захотел играть! — сообщила она, насупившись. — А еще произнес плохое слово на букву «х»!
— Ужас! — притворно выпучила глаза Лиза. — Знаешь, пускай, раз он такой бука — сам с этим голубем и играет. А ты иди, вон, на площадку. Конфеты он съел?
— Ага! Все забрал, мне даже ни одной не предложил! — всхлипнула Маша.
— Ну и жадина! А знаешь… Давай-ка я схожу нам за мороженым, а? Поиграешь пока с детьми?
Девочка тут же просияла, мотнула заплетенными в банты локонами и с новыми силами бросилась осаждать крепость. Проводив взглядом Машу, Лиза, наконец обратила свой взор на заморыша. Тот, не отрываясь, глядел на нее. Рот дебильно приоткрыт, на губах вздулся пузырь из слюней. Голубь у его ног не шевелился, похоже, издох окончательно.
Лиза основательно потянулась, чем вызвала бурю негодования в «мамском» лагере, и зацокала каблучками по асфальтовой дорожке. Она шла, не оглядываясь; знала, что заморыш последует за ней.
***
В каждом парке, сквере и дворе города у нее было свое логово, свое тайное место. Незапертые подвалы, в которые не рискует заходить никто, кроме бомжей и наркоманов; ненадежные заросли густого кустарника, где приходилось действовать быстро. В этом же парке был заброшенный туалет, который все обходили по кривой дуге из-за чудовищной вони, что становилась особенно невыносима жарким летом. Намалеванные красной краской на облупившейся стенке «М» и «Ж» можно было принять за языческие символы, а наполовину сколотый кафель внутри сохранял неестественную, нездешнюю прохладу. Жуткое место покрывали густая тень и обрывки паутины, но Лизе оно напоминало о ее первых майских ночах и будило чувство сладкой истомы внизу живота. Кто знает, может, однажды, она зайдет сюда и услышит этот родной, знакомый стук копыт по битому кафелю…
— Ну, раз ты у нас мальчик, значит, сегодня мы идем в «М», — бросила она через плечо, обернулась. Заморыш стоял у нее за спиной, восхищенно разглядывая точеную фигурку и струящиеся по спине волосы цвета красного золота.
— Тетя, вы такая красивая! — выдавил он сипло.
— Я знаю, — ухмыльнулась Лиза и приглашающе указала на дверной проем.
Мальчик зашел первым, прошел вглубь, повернулся спиной к стене, с щенячьим восторгом глядя на приближающуюся Лизу. Расстегнув платье, она осторожно сняла и повесила его на крючок в туалетной кабинке. Туда же отправились трусики и лифчик. Шаг за шагом она подступала к замершему в раболепном упоении заморышу.
— Ну что, хочешь, я тебя поцелую? — призывно облизнулась та, пробежалась быстрыми пальчиками по мятой замызганной рубашке, рванула пуговицы в стороны. Ее полные, покрытые блеском с клубничным ароматом губы впились в обветренные губы мальчишки. Пальцы устремились ниже, залезли под резинку шорт.
Мальчик часто задышал то ли в агонии, то ли в экстазе. Лиза резко сомкнула челюсти, оторвалась от лица заморыша и принялась усердно жевать. Кровь с подбородка потекла на грудь, на живот, налипая багровой росой на рыжеватом треугольнике лобковых волос. Тело с жадностью впитывало жизненные соки ребенка — поры мгновенно втягивали рубиновые капельки. С усилием крутанув рукой, Лиза извлекла из шорт мальчика нечто похожее на креветку с каким-то мешочком и торчащими из надорванного края жилками. Поднесла к носу, принюхалась:
— Фу! Уже порченый!
Махнула рукой, и креветка с мешочком отправилась в черный зев напольного унитаза. Выдрала поочередно несколько клочьев волос вместе с кожей, сложила в заранее заготовленный пакет с зип-локом.
— Ты все чувствуешь?
Отвечать заморыш не мог: только кивнул, пуская кровавые пузыри изо рта.
— Отлично. Я хочу, чтобы ты чувствовал все, как и тот несчастный голубь. Он тоже не мог убежать, знаешь ли…
Острый ноготь вошел в подреберье, направился ниже, разрезая по пути брюшину и пах. В руки Лизе повалились горячие влажные кишки. Изо рта заморыша раздалось натужное кряхтение; ни на что громче отравленный организм способен не был.
— Терпи! Ты же мужчина! Мужчины терпят! — раздраженно бросила Лиза, вынимая из сумки небольшой покрытый конденсатом контейнер.
— Так, селезенка подойдет, печень тоже ничего, — бормотала она под нос, потроша мальчонку как сельдь, и складывая извлеченные внутренности на лед. — Почки… Раз-два… Сердечко… Э-э-э, мне такое не подойдет. Родители бухали небось?
Мальчик не ответил. Из его слегка скошенных глаз бежали слезы, оставляя дорожки на чумазых щеках.
— Ну-ну, ты чего? Мужчины не плачут! — пристыдила его Лиза и впилась ногтями в веко, после чего вынула сначала один глаз, потом занялась вторым. Сердце вынимать не стала — нечего жадничать, обойдется Юлька без лифтинговой сыворотки. Когда Лиза пяткой заталкивала тщедушное тельце в узкое сортирное очко, мальчонка, скорее всего, был еще жив. Голова сопротивлялась до последнего, пока края слива не треснули и не осыпались осколками в септик.
— Вот теперь я, пожалуй, позволяю тебе умереть.
Через десять минут Лиза появилась на краю детской площадки с двумя рожками в руках.
— Мороженое! — пискнула Маша, бросаясь к матери.
— Фисташковое или клубничное? — спросила та.
***
Юлька как всегда не успевала вовремя. С опозданием в двадцать минут во дворе появился ядовито-розовый кроссовер БМВ. Даже из окна десятого этажа через зеленый полог ветвей Лиза видела надутые губищи на лице Юльки. Мячики пятого размера задорно подпрыгивали, когда та цокала каблучками по разбитому асфальту.
— Кукла! — фыркнула Лиза, бросила взгляд в зеркало, подмигнула отражению в зеркале трюмо. Через какое-то время раздалась трель звонка.
— Тетя Юля пришла! — Маша побросала кукол, побежала к двери, открыла. Квартира тут же наполнилась удушливым ароматом парфюма.
— Привет, мои хорошие! Извини, заюшка, на ресничках была, 5D себе сделала, смотри какие пушистые! — захлопали кукольные глаза, будто обрамленные туалетными ёршиками. Линзы на этот раз были цвета антифриза.
— Привет, солнышко! — засюсюкала Юлька, наклоняясь к девочке так, что ее силиконовые апгрейды едва не вываливались из декольте; ламинированные и высветленные едва не до белизны волосы спадали на плечи ровными прядями. Выглядела она никак не старше двадцати пяти, но Лиза знала, что за ярким макияжем, автозагаром и бесконечными модификациями скрывалась взрослая уже в общем-то тетка, лет сорока.
Юлька сунула в руки девочке большую голубовато-розовую коробку.
— Вот, держи, мусечка! Это замок Эльзы… Ты же смотрела “Frozen”? — последнее слово Юлька произнесла, старательно имитируя американский акцент.
Маша кивнула, принимая коробку, потрясла — судя по звуку, конструктор.
— Спасибо, теть Юль!
— Ну, иди тогда собирай, а мы с твоей мамой пока поболтаем! — Юлька помахала Лизе пакетом из «Азбуки Вкуса». — Лизонька, волшебница моя, иди сюда, обниму! — гостья вытянула руки для объятий, выставив вперед опасно-длинные ногти.
— Лицо мне не исполосуй, — усмехнулась Лиза, обнимая подругу. — Пошли на кухню!
— А я тут вот, лангустинчиков из ресторана принесла и… — Юлька порылась в пакете. — Та-да! Бутылочку «Moet»! Для девчачьих посиделок!
Наконец, дверь на кухню была заперта; Маша занялась конструктором под включенный для настроения мультфильм «Холодное сердце» — на русском, несмотря на Юлькино недовольство. Игристое вино было разлито по бокалам, женщины расположились на барных стульях у стола.
— Дай вилочку. Газики вредно! — попросила Юлька. Размешала шампанское, стуча десертной вилкой по стенкам. — Ну что, за тебя!
Звякнули бокалы.
— Давай, выкладывай, что у тебя там… — нетерпеливо захлопала в ладоши блондинка.
— Так, смотри, вот этот крем, — Лиза подвинула небольшую баночку с жирной красноватой массой внутри, — наноси на лицо после трех часов ночи и обязательно — слышишь — обязательно спиной к зеркалу. И обернуться не вздумай, пока не высохнет.
— Ох и выдумщица ты, Лизка! Каждый раз что-то новое... — хихикнула подруга, но все же принялась тыкать ногтем в экран смартфона, записывая способ применения.
— Дальше. — На столе появился флакон с густой мутной жижей. — Вот это наносишь на волосы как голову помоешь — тем гребнем, что я тебе подарила, и только им.
— Фу, он пожелтел и воняет!
— Ну тогда ходи дальше наращивай!
— Ладно-ладно, все, не дуйся… Буду пользоваться твоим. Тампончики ты еще…
— Вот, держи. — Лиза протянула пакет с зиплоком. Внутри лежали какие-то волосяные скрутки. — Смотри, дольше суток не носи, а то врастут.
— Ой, приколистка! Представляешь, всех гинекологов обошла, а они только руками разводят. Говорят, нужно в Европу ложиться на обследование, а у котика сейчас, сама знаешь, в министерстве так гайки крутят — не вздохнуть.
— Не знаю. Но теперь должно получиться.
— Ой, дай-то Бог, — перекрестилась Юлька. Хозяйка поморщилась. — Котик так хочет лялечку… Да, Лизок, а сыворотка?
— Прости, подруга, с ингредиентами не получилось — порченое все.
— Ну Ли-и-из, ты скажи, что надо, я тебе привезу — все натуральное, ты сама сделаешь.
— Нет уж! — твердо покачала головой Лиза. — У меня свои поставщики.
— Ты хоть скажи, чего не хватает-то? Ну вдруг у меня или у котика кто есть знакомый…
— Секрет фирмы! — отрезала хозяйка.
— Темнишь, Лизка, темнишь… — Подозрительно прищурилась Юлька, пряча глаза за туалетными ершиками нарощенных ресниц. — А и черт с тобой! Заслужила!
На стол шлепнулась толстая пачка оранжевых купюр, следом еще одна.
— Тут лишнее. С сывороткой-то не вышло. — Лиза отсчитала половину от одной из стопок, протянула обратно Юльке; та царственно махнула рукой.
— Ничего лишнего, забирай. Если б ты, Лизка, тогда мне не подвернулась, до сих пор бы у котика в секретаршах ходила.
Хозяйка пожала плечами, забрала деньги. С деловых вопросов женщины переключились на шампанское и лангустины.
— Удивляюсь я тебе, Лизка! — мотала головой блондинка; огромные груди тряслись в такт движениям подбородка. — Ты б с такими доходами давно уже могла переехать к нам, в поселок — там как раз новые коттеджи строить начали. А вместо этого сидишь в этой сраной девятиэтажке с тараканами и клопами…
— Это десятиэтажка, — парировала хозяйка.
— Ох, не знаю… А то ведь нашла бы себе какого-нибудь папика посолидней — ты вон, девка видная, такую и с прицепом возьмут — и жила бы себе, горя не знала.
— А я и не знаю, — улыбнулась Лиза.
— Кстати… Я тут тебя одному человечку порекомендовала. Серьезный очень, при таких делах…
— Юля! — раздалось с нажимом. — Я тебя, кажется, предупреждала, что клиентов я ищу сама, и благодетельствовать для меня не надо.
— Да погоди ты! Проверенный человечек, хороший, котика начальник. Он, понимаешь, молодуху себе завел, а сам… Ну не справляется уже. Пожаловался как-то спьяну в бане, а котик ему и говорит — есть, мол, у него знакомая…
— То есть, котик обо мне тоже в курсе? — зеленые глазищи вспыхнули, с потолка на подоконник упал клоп, за ним еще один.
— Слушай, я же не могу ему сказать, что триста тысяч в месяц на тампоны трачу! — обиженно пропищала Юлька. — Рассказала ему… Ну так, без подробностей.
— Без подробностей, значит… — яростно повторила Лиза, а подруга, ничего не замечая, продолжила щебетать.
— Ну вот, котик ему и сказал, мол, есть у него человечек — ты то есть — который с этим вопросом помочь может, если что. Тот говорит, любые деньги…
— Два миллиона.
— Чего? — ахнула Юлька.
— Рублей, — сжалилась Лизка. Сморщилась, пожевала губами, будто на язык попало что-то невкусное. — Наличкой, конечно же. Два ляма — звучит как справедливая сумма, чтобы вновь поднять его вялую сардельку. Пусть позвонит в понедельник. Думаю, все будет готово. И адрес не говори — сама все привезу.
Расставались подруги на позитивной ноте, долго обнимались у порога — две бутылки “Moet” сделали свое дело.
— Ну все, Лизонька, заинька, как же ты меня выручаешь! Машеньку от меня обними…
— И ты, Юлечка, береги себя. Давайте уже, заделайте Машке подружку.
— Ой, Лизок, если все получится — крестной будешь!
Лиза брезгливо повела плечом. Хлопнула себя по лбу, куда-то убежала, вернулась с невзрачным тюбиком.
— Вот! Держи! Это тебе вместо сыворотки… Компенсация.
— Ой, спасибо! А куда…
— А это, — Лиза перешла на интимный полушепот, — перед этим самым… Немного на лобок, на клитор и внутрь… котика твоего удар хватит!
— Не дай Бог! — расхохоталась подруга, спрятала тюбик в сумку, чмокнула подругу в застывшую улыбку. — Ну все, Лизок, не хворай!
— И не думала…
Уже когда из подъезда раздался стук каблуков по лестнице, Лиза прошипела, глядя в дверной глазок:
— Чтоб ты, дрянь болтливая, только мертвых рожала…
По внешней стороне глазка прополз крупный салатово-зеленый клоп.
***
Лиза помешивала матча-латте, украдкой поглядывая через перила вниз, в лобби отеля. Александр должен был появиться с минуты на минуту, и Лизе хотелось рассмотреть объект, убедиться, что тот соответствует своим фотографиям в профиле — работа тоже должна приносить удовольствие.
До этого Лиза провела добрые полтора часа в Тиндере, подбирая «донора материалов», как она их сама называла. Стоило ей выставить наскоро сделанное перед зеркалом в ванной селфи, как лайки посыпались горой. Писали, впрочем, либо разнообразные перверты, предлагавшие на себя испражниться или оттоптать яйца каблуком, либо плохо говорящие по-русски гастарбайтеры, умолявшие «показат попа, писки». Дальше последовал косяк каких-то одинаковых мужиков, выставлявших напоказ прессы и бицепсы, атрибуты богатой жизни; даже лица у них были будто под копирку. У двоих совпал шрам на лбу.
— Клоны чертовы!
Общались они тоже однообразно. «Оригинальное» приветствие, попытка в дедукцию по фото, хвастовство, демонстрация интереса, предложение встречи. В итоге Лиза выбрала наименее испорченного и самовлюбленного — на фото тот позировал в камуфляже на фоне леса, утверждал, что увлекается охотой и рыбалкой, а встретиться предложил в неуместно-фешенебельном для маленького южного городка отеле.
Лиза надела кружевной комплект от Versace, фривольное платьице — чтобы сразу продемонстрировать намерения. На шею надела кулон в виде изящного фиала. Тот выполнял, скорее, практическую функцию — быстро сплюнуть материал в маленькую мензурку на шее гораздо удобней, чем, хватая по дороге клатч, бежать стремглав в ванную и раскорячиваться над унитазом. Вдобавок, большинство мужчин откровенно боялись кончать внутрь.
Наконец, стеклянные двери в лобби разошлись в стороны, и на ковер ступил красавчик с фото. В «оффлайне» он оказался еще интереснее — аккуратная бородка, безупречная стрижка, приталенный пиджак на белую рубашку с расстегнутым воротом, точеные скулы, внимательные голубые глаза. Быстрым движением красавчик огляделся, стянул с пальца какое-то колечко, спрятал в карман.
«Женатик, значит. Ну, тогда поделом тебе…»
Впрочем, Лиза никогда не считала себя поборницей морали. На секунду она даже подумала, что можно рискнуть и начать с «классики», тем более, что весь вечер был впереди. Маша — послушная девочка, сама ляжет вовремя, так что можно совместить приятное с полезным. Помахав Александру со второго этажа, Лиза жестом пригласила его подняться.
Тот не стал сыпать банальностями про «какая ты красивая», цветов тоже приносить не стал — знал, что шел не на свидание. Уверенно присел напротив, заказал венецианское каберне — не стал выделываться какой-нибудь «Вдовой Клико». Вино оказалось на редкость питким и необычным на вкус — с легким ароматом цветов и текстурой подтаявшего льда. Александр погонял напиток по бокалу, сделал глоток, улыбнулся своими идеально-белыми ровными зубами — наверняка, металлокерамика — спросил:
— И чем же ты занимаешься, Лиза?
— Я… произвожу крафтовую косметику. Омолаживающие маски, крема.
— Для женщин?
— В основном. Еще плету авторские украшения — браслеты, кулончики…
— А этот — тоже самодельный? — Александр указал на фиал, угнездившийся в декольте Лизиного платья.
— Да. Кристалл кварца и платина.
— Цепочка из серебра?
— Нет, платина. На серебро у меня аллергия. А вы, Александр? — на секунду Лиза и правда почувствовала толику любопытства к этому человечку. Галантный, самоуверенный, с сильным густым голосом… Отчасти ей было даже жалко его — когда все закончится, бедняга удалит Тиндер, а вместо охоты и рыбалки зачастит по сексологам.
— Ну, я, в основном, занимаюсь охотничьим снаряжением. Превратил, так сказать, работу в хобби. Блесна, сети, капканы...
— Работа настоящего мужчины, — одобрительно кивнула Лиза.
В таком ключе они проболтали добрые полтора часа. Заказали легкий ужин — каннеллони с трюфелями и салат «Цезарь» с креветками. Лиза старательно и слегка истерично смеялась, наваливалась грудью на стол, постоянно поправляла волосы — знала, что именно такие сигналы учат считывать в мужских журналах и на пикаперских форумах. То и дело трогала ножкой его колено под столом, задевала руку — все якобы случайно. Беседа с ним текла столь естественно, что Лиза давно уже не ощущала такой легкости и комфорта. Александр предугадывал ее мысли, не забывал ухаживать, подливая вино, рассказывал смешные истории из жизни, нравился ей настолько отчетливо, что Лиза на секунду даже испугалась самой себя — неужели она всерьез флиртовала с этим самоуверенным хлыщом? Даже смутно знакомый шрамик на лбу придавал ему брутальности. К счастью, воспоминание о спрятанном в карман пиджака кольце отрезвляло на нее не хуже ведра холодной воды — она здесь по делу. Пускай даже и очень приятному.
В трусики он залез ей уже в лифте по пути в номер. Донор оказался столь самоуверен, что заказал комнату заранее. Его бородка щекотала Лизе шею, Александр издавал звуки, похожие на конское всхрапывание. Пожилая горничная, встретив их, страстно целующихся в коридоре, лишь покачала головой.
Пиликнул замок двери, они ввалились внутрь. Свет включать не стали.
— Помоги мне снять платье!
Клатч приземлился рядом с тумбочкой, платье — на ковролин.
— Хочу тебя… — шептал он ей жарко в ухо. Опрокинул на кровать «кинг-сайз», осыпал грудь поцелуями, двигаясь ниже. Лиза выверенно стонала, раззадоривая Александра. Тот вел кончиком языка по животу, щекотнул бородой лобок, оторвался, встал во весь рост, глядя на Лизу.
— Ты чего, милый? — промурлыкала она.
А «милый» зачем-то залез в карман пиджака и принялся надевать снятое в лобби кольцо на палец. Только палец был не безымянным, а средним, а вместо обручального он надевал печатку.
— Что… — Лиза лишь слегка приподнялась, и мощный удар в лоб тут же опрокинул ее на спину, лопнул кровавым сгустком в мозгу, выплеснулся на лицо. Она еще не успела прийти в себя, а с потолка уже раздался лязг, и на нее упала тяжеленная металлическая сеть. Спустя секунду, когда кожу по всему телу начало жечь, точно раскаленной кочергой, Лиза поняла — путы сделаны из чистого серебра. Включенный свет ослепил ее, а когда зрение вернулось, перед ней стоял Александр. Убедившись, что та его видит, он демонстративно достал из-под рубашки крупный серебряный крест.
— Что… На помощь! Помогите! На помощь!
— Не ори. У них низкая загрузка, мы одни на этаже, — невозмутимо ответил «донор», после чего обратился куда-то под воротник пиджака: — Казанова на связи. Объект зафиксирован. Повторяю — объект зафиксирован.
***
Продолжение следует...
Автор — German Shenderov
#6EZDHA
