Продолжение. Начало рассказа можно прочитать здесь:
https://pikabu.ru/story/rossiya_kotoruyu_myi_poteryali_66190...
Нет, ему определенно не стоило приходить в сознание!
Михаил пришел в себя, но виду не подал. Медленно, почти осторожно приоткрыл глаза на миллиметр, но тут же зажмурился. В глазные яблоки словно вонзились тысячи маленьких иголок, а в мозгу зазвенели колокольчики и заныло в висках. Все у него в голове смешалось, и он едва опять не потерял сознание. Хотя нет… просто нечто не дало ему впасть в забытье снова, вытолкав наверх, из небытия, как сила архимеда выталкивает пробку из воды.
Земной мир обретал краски медленно и неохотно. Яркий пульсирующий шар, ослепивший его, оказалась массивной, на десять ламп по сто ватт, люстрой. И по мере того, как проклятая зелень перед глазами стала таять, воскресший смог осмотреться.
Представьте себе комнату, солидность которой придают три внушительных шкафа от пола до потолка вдоль стен с множеством полок, ящиков и дверцами. Одна стена украшена трофеями: морды лисы, волка, лося, медведя… под ними камин, над ним – ружье. Неожиданно его внимание сфокусировалось на массивном, круглом, ручной работы стол, который стоял рядом с ним и посередине. Миша вспомнил, как на уроке национальной культуры учительница рассказывала им о предметах быта якутов, и он даже обрадовался этому. Впрочем, его радость быстро улетучилась: так хорошо знакомый кот огненно-рыжей масти с выражением величайшей озабоченности вспрыгнул на стол и стал жрать апельсин. Прямо так, с кожурой.
Словно из воздуха перед ним материализовалась группа людей. Они как будто выплыли из книжных шкафов и как жуткие тени поплыли к нему… жуть! Михаил в ужасе вскочил, оглядываясь. Он лежал на диване, и единственное, что смог сделать, это вжаться в подушку и натянуть на себя махровое одеяло.
- Наконец-то мы встретились, Владимир Михайлович… - сказал один.
И непонятно: то ли и вправду столько лет не виделись, то ли просто так сказал, для словца.
И тут Миша понял, что внутри у него кто-то есть и он находится в самом недобром расположении духа.
- Доброго здоровьичка… - наперебой раздались голоса.
Из множества лиц выделялся один. Это был господин высокого роста, в халате. Его глаза почему-то были прикрыты тёмными солнцезащитными очками. Сгорбленный старостью или болезнью, он чем-то напоминал крестного отца – главаря мафиозного спрута из голливудских фильмов. Колорита добавили его спутники – они были толстыми, худыми, высокими, малорослыми, с усами и без, но у них было одно сходство – все как один были рыжими! Они молчали.
Неожиданно хлопнула дверь, которая сливалась со шкафом, послышались шаги и стариковское ворчание.
- Ну что, господа… идёмте ужинать.
Господа вытянули шеи и переглянулись. А Миша мучительно пытался восстановить в памяти последние события. И тут с ним стало происходить что-то необычно страшное. Ноги вдруг онемели, сердце застучало с перебоями, стихнет – дух замрет, застучит – больно. Даже показалось, что этот кто-то, пытаясь добраться до нервных ниточек, перебирает ножками, и каждое его движение – боль.
Лишь на мгновение их лица показались ему знакомыми. Но спешка вышла гомункулу боком. Словно поскользнувшись, оно медленно, но верно скатилось в низ живота, закричав визгливо и страшно, как поросенок. А Костин почувствовал себя лучше. По крайней мере, его бездумная истерика сменилась неким подобием мысли.
«Кажется, Бог наградил меня сумасшествием…» - надо признаться, мысль была не оригинальной. Но достаточной, чтобы можно было ни о чем не думать и ничего не бояться. Потому что уже произошло страшное – шизофрения. «Тараканов, крыс, чертиков или шмыгающих собак не ловил?» - вычитанная когда-то фраза оставила после себя ощущение приближающегося события, неприятного и опасного.
В гостиной, как оказалось, он уже был в компании старого деда. Миша даже прибодрился. «Господа все в Париже…» - выученные цитаты из книг метеорами вспыхивали у него в голове, словно хотели сказать: его прежняя жизнь – уже в прошлом. Как если вспыхивает лампочка невероятно ярким светом за пару секунд до того, как перегореть.
- Эммм… здрасте… - промямлил гость, проморгавшись.
Дед наконец ожил и, как кажется, даже улыбнулся.
- Очнулся? Молодец!
Да, дед был старым, от него так и веяло чем-то многовековым, словно он был неуязвимым для смерти и времени иезуитом. И Костин лишь только сообразил, что понятия не имеет, как звать старика, да и про тех не грех было разузнать.
- А… как вас величать прикажете? – поинтересовался Миша, стараясь быть учтивым.
- Вот как заговорил, - удивился дед – ну… дед Айсен. Да, так можешь меня звать – не обижусь. Ужинать будешь?
Не дождавшись ответа, старик убрал одеяло и помог мальчику встать. Выйдя в коридор, Костин заметил, что двери комнат были лишь по одну сторону. По другую была стена из обтёсанных бревен.
- По эту сторону живут господа, - махнул рукой дед в сторону комнат, а по эту я живу… в гостиную, спальню, на мою половину без повода лучше вообще не заходить, ясно? – бубнил старик, пока они шли на кухню.
Выслушав стариковские наставления, Миша не удержался.
- Дедуш, - спросил он – а сколько вам лет?
- Много, - отмахнулся тот – тебе не догнать.
Ужин был восхитителен. Войдя в кухню, Костин грудью вдыхал ароматы неизвестных ему блюд. Выглядел он при этом довольно комично. Старику, например, понравилось.
На кухне за столом сосредоточенно работали ложками люди. Кот лакал из миски рядом с господином в халате. Тут Миша смог разглядеть, что его волосы, в отличие от остальных, были седыми.
- Узнаешь? – показал пальцем старик – Это Керенский, но можешь звать его Филом.
Кот поднял морду и оскалился давнему знакомому.
- Пуришкевич. – усмехнулся дед и добавил – Именно он тебя сюда и доставил. Но ты можешь звать его Плешивым.
Господа потеряли к новичку интерес и продолжили прерванную трапезу. Чинно и благородно ели борщ, глазами намечая на столе куски пожирнее. Пробовать можно было много чего.
- Ну, я пожалуй пойду – вздохнул старик и по-стариковски потрепал его по плечу. – А ты тут пока устраивайся. Я тебе на крыше своей дачи постелю.
Оставшись с незнакомцами наедине, Миша сел на освободившееся место. Перед ним стояла большая тарелка наваристого борща, слева вилка, справа нож и большая ложка. Подняв голову, встретился глазами с Керенским. Он улыбался.
- Это психбольница? – ляпнул первое, что пришло в голову новичок, и испугался.
Первым фыркнул толстяк, за ним второй, с усами как у Бисмарка, и скоро хохотали все тридцать пять человек. Кто-то даже схватился за живот и съехал под стол. Лишь кот неожиданно посерьезнел, когда Фил стукнул ладонью по столешнице и веселье начало утихать – хотя то тут, то там ещё прерывалось судорожными всхлипываниями.
- Чего вы ржете? – рявкнул Плешивый – Ну, не знает человек.
Фил элегантно стянул с шеи бумажную салфетку и прикусил губу.
- Владимир Михайлович… - сказал баритон – последние события в нашей прошлой жизни предопределили нашу судьбу в настоящем… впрочем, вы всё верно заметили… это лечебница для душевнобольных.
Слушать седовласого господина в тёмных очках было приятно.
- Хорошее лечение – сделать нас зомбями… - проворчал кот
Миша тут же навострил уши.
- Владимир Митрофанович, - в голосе собеседника звучала усталость и давняя привычка командовать – Я с вами в корне не согласен!
- Мы ходячие мертвецы! – перебил его кот – Господа! Я делаю важное заявление!
Плешивый было взобрался на гору фруктов, и Миша суетливо взял с блюда кусок арбуза. Кот давил лапами как арбузную мякоть, так и виноград, так что сидящие за столом разобрали их в момент.
- Господа! – толкнул кот речь – Посмотрите, во что мы превратились - позор! Как мы низко пали! Жить в этом мире пустой оболочкой…
- Всё чувствую, что некто дёргает меня за ниточки… – всхлипнул кто-то за столом – И тоска все время заедает. И ведь не проходит.
- Кстати, никто не в курсе, когда ОНИ будут здесь?! – вынес кот вердикт.
- КТО?!! – не понял Михаил. Остальные лишь вздрогнули от его голоса, но промолчали.
- Владимир Митрофанович! – Фил улыбнулся почти ласково – Что вы всем этим хотите нам сказать?
- Ничего… - буркнул Плешивый, возвращаясь на место – я просто хотел устроить здесь дискуссию…
Неприметный человек с длинным узким лицом и печальными глазами, скрытые солнцезащитными очками, вдруг заметил что-то подозрительное.
- Михаил Владимирович, что вы там чиркаете ручкой на салфетке? – удивился Фил.
Господин с усами, как у Бисмарка, поднял голову, блеснув стеклами очков. На его губах появилось подобие улыбки.
- Историю.
- Господа, господа! – забеспокоился кот – Мы чуть не забыли главное!
Сидящие за столом засуетились. Кто-то взял со стола графинчик и налил в чашку новичка прозрачную жидкость. На кухне запахло водкой, настоянной на каких-то травах. И Миша с ужасом понял, что это предназначалось ему.
- Что это?
- Яд, конечно – сказал сосед по столу, толкнув локтем. И прежде чем мальчик успел у него что-то спросить, он ловко опрокинул содержимое чашки ему в глотку.
Свет померк в его глазах. Миша кашлял, задыхался и все ещё продолжал кашлять, когда соседи по столу стучали ребром ладони по спине.
Откашлявшись, он грубо отодвинул чашку и встал из-за стола. Фил жестом аристократа попытался остановить его:
- Владимир Михайлович… - но его перебили.
- Какой я к черту Владимир Михайлович?! – заорал Миша - Я Михаил Костин!
Он не помнил, как выбежал из кухни и побежал по коридору. Вбежав по скрипучей лестнице наверх, вдруг остановился и недоуменно пожал плечами. На крыше дома, на чердаке, были стол, шкаф и кровать у стены из фанеры. Всё это придавало комнатушке солидность и внушало некое уважение к хозяину дома. Но не более.
Постепенно всё вошло в свою колею. Костин по сохранившейся ещё с прошлой жизни привычке просыпался около шести, вспоминал, что он на крыше чужой дачи, и часа два, а то и больше валялся в кровати, упиваясь безмятежностью. День начинался, когда дед, кряхтя и кашляя, выходил из своей половины и стучал по дверям комнат колотушкой. И в коридор выходили, сопя и позевывая, остальные. Ровно в двенадцать они или сидели за круглым столом в гостиной или стояли за спинами своих товарищей и пили чай. Точнее, выносили чайник, формой и объёмом напоминавший самовар и пили… водку. Причем в больших количествах. Закусывали много, при этом обычные малосольные огурчики легко заменялись креветками или грибочками, которыми «в Париже под водку закусывали». И не пьянели, и беседовали. Темы для разговоров были разными: от различных пустяков до вещей планетарного масштаба.
Миша пить водку боялся. И не то, чтобы воспитание ему не позволяло. Просто зарекся пить после одного случая.
Помнится, он совершенно случайно забрел на кухню и увидел деда. Пьяного. Старик стоял, наклонившись, над раковиной. Бедняга морщился, сопел, пыхтел, словом, как мог пытался немного прийти в себя. Или сам напросился, или они над ним так подшутили.
- Дед, это твои дети?
Старик вздрогнул, оборачиваясь.
- Что-то вроде того… родственники.
- А, - протянул Костин
- Бэ! – не выдержал дед Айсен. – С чего ты так решил?
- Ну вы… - будто силясь произнести запретные слова, Миша выдержал паузу, - вы разве не шаман?!
- Шаман?! – не понял дед – А! Конечно шаман!
Старик перестал сопеть, с шумом захлопнул дверь кухни, подошел к столу, взял чайник, налил себе полную чашку.
Дед молчал. Теребил пальцами край скатерти, словно собирался с мыслями.
- Давно это было, лет десять-двенадцать назад – заговорил он снова, - я дачу только-только построил, думал – хоть на пенсии отдохну от людей. Где там! Пришел Хозяин, и ведь что мне сказал: обеспечь, грит, все условия для полноценного отдыха… штоб в ажуре всё было значит. И забот, грит, штоб они не знали... Кто они? – не понял я. Мой покровитель, грит, отщепенцев тебе отправит. А я время от времени наведываться буду, и сам пригляжу, если что…
Пауза. Дед немного отпил из кружки. Затем продолжил:
- Первого я нашел в автовокзале. Из дома сбежал, в деревню дурень собирался. Наверно, в той жизни аграрный вопрос решал. Сзади по головке незаметно тюкнул, он даже «мама» сказать не успел. Когда очнулся, в земле поковыряться напросился. Участок был, лопату дал, ну и садовничал он помаленьку. Тут видишь ли, чутьё нужно шаманское. Бить-то надо по голове, прежнюю душу вытряхнуть и снова как в сосуд положить. А Фил и Плешивый были жемчужинами в моей коллекции. Первого поймал во Дворце… то ли детства, то ли искусств – надежды подавал! А Хозяин мне говорит, кошка в теплотрассе под домом приплод принесла, надо одного взять. На хера? Ну, Керенский выступил, грит, я пойду. Откуда мне знать, что в той жизни он на ножах с Пуришкевичем был? Выходил, как родного, все обиды ему простил, ну и сдружились – не разлей вода друзьями стали!
Дед Айсен улыбнулся, и голос его потеплел.
- Они потом меня от главной работы избавили. Думаешь, легко мне юные дарования своей колотушкой тюкать? И ведь тут главный момент упускать нельзя – тюкнуть надо до того, пока у него ниже пупка гормоны не заиграют. До полового созревания значит, но и не раньше. Хозяин четко указал – жертву нужно кокнуть за два-три дня до того, как он созреет. Щёлкнуть в голове что-то должно. А тут тонкость нужна. А они прям целые операции стали разрабатывать. Несчастный случай там, ожидание в подворотне, ну прям как у Агаты Кристи. Народу конечно прибавилось. Ну… Хозяин меня стройматериалами обеспечил, дача моя разрослась. Господа строили.
Дед вдруг перестал бубнить и уставился на гостя. На его лице отразилась довольная маска.
- За тебя здесь чуть все не передрались. Плешивый орал матом на Фила, тот – на него. Разделили табор на два лагеря, тут я встрял: «демократы хреновы – грю – забыли што ли, как тогда важные вопросы империи решали?» Очухались, сволочи, поставили вопрос на голосование. Плешивый победил. Плешивый знал, что делал. И Плешивый в конечном счете оказался прав! – последнюю фразу старик сказал, обращаясь не к своему собеседнику, а к человечку, который сидел у того в животе возле пупка. – Я тут историю подзубрил, Зензинов ведь твоя фамилия?!
- Дед… - заморгал ресницами Миша. – А они, значит, не всегда такими были?
- Что? – удивился старик – А! Нет конечно! Вначале это были милые дети, юные дарования, которые со временем превращались… - его чуть не вырвало в чашку – а Хозяин грит - так надо. А Плешивый какой кисой был! Я думаю, это потому, что они пили и жрали много. Как наберутся – песни горланят. Романсы всякие. Сделал им замечание. Обиделись – тоску они, видите ли, заедают борщом и котлетами. Надоело мне всё это. Они лопаты взяли, подвал под домом стали рыть. И вечная мерзлота им нипочем. Вырыли, залили бетоном, электричество провели. Теперь там гуляют.
- Дед… – неуверенно сказал мальчик – я пить не буду.
Дед Айсен поставил кружку на стол и, подняв глаза, долго смотрел на Костина.
- Правильно гришь! – с неожиданной нежностью сказал он – А то будешь тут эксцессы устраивать! Тьфу, блин… я к ним подхожу, спрашиваю: «что за водку вы тут пьете, господа хорошие, какая она на вкус?» Хозяин мой ящиками и водку, и закусь привозит. То ли французская, то ли… заграничная в общем. Ну выпил для пробы. Нёбо ведь не обманешь – приторная она, сладковатая. И похмелье от неё по-европейски деликатное, вон какое слово сказал – «эксцессы»! И говорю тут как на заседании парламента. Но не моё это. И ведь что получается – были бы дети, они бы старость мою уважали. Хотя… водка наверно старая. Случайно не знаешь, до скольки лет её выдерживают?
- Дедуш… - улыбнулся Миша – так они сейчас не здесь?
- Нет… – сказал дед Айсен. – сегодня ко мне важные гости придут. Они шумные компании не любят. И на будущее запомни: в гостиную сегодня без разрешения не заходить.
На том и порешили.
Дедовский запрет заходить в гостиную не давала Михаилу покоя. Ночью он долго ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть. Сон не шел. Быть может, отходу ко сну мешал человечек, который тоже ворочался у него в животе и может быть поскуливал. Перебрав в уме всех имеющихся в его памяти слонов, овец и подпрыгивающих табуреток, Костин откинул с кровати одеяло и встал. Осторожно открыв дверь, спустился по лестнице в коридор. Подошел к двери, потянул её на себя и… обомлел.
В гостиной, как выяснилось, были гости. На диване, напротив деда, вальяжно сидело грозное и могучее крылатое существо. Именно грозное – пока одна его голова пило чай из стакана в подстаканнике, другая бдительно следило за бурым медведем, который с балалайкой под мышкой лихо пританцовывал и цокал языком. Мишка, как оказалось, надвинул на лоб смешную остроконечную шапку с собольей опушкой и украшенную рубинами, жемчугом, изумрудами и крестом. Веселье, как видно, было в самом разгаре. У камина, на кожаном кресле сидело женское создание – именно создание, мечта поэта, свившее из длинных полей пышного платья гнездо.
И лишь дед Айсен сидел на стуле, чуть потупясь, сложив руки на коленях то ли от робости, то ли от радости вперемешку со смущением. Михаил был готов поклясться, что кроме него и старика в гостиной был ОН, и этот один был вроде и не один вовсе, хотя так конечно не бывает.
И вдруг всё это кончилось.
Нет, первым непрошеного гостя заметил медведь. Зверь застыл и поправил лапой шапку, при этом трёхструнный инструмент каким-то чудом оказался в правой. А нежное создание, увидев его, лишь ойкнуло от возмущения, и удивительным образом зарылась в подоле своего пышного платья. И Костин смущенно, не дожидаясь финала, торопливо извинился и закрыл дверь, побоявшись, что ОН выйдет, жаждая крови, к нему.
Старик вышел в коридор и вопросительно посмотрел на него. С его лица не сходила странная улыбка.
- Ну и как… - вежливо спросил он – как самочувствие?
Миша сглотнул слюну. И даже обиделся – по лицу, что-ли, не видно?!
- То-то! – покачал дед пальцем – Тебя в детстве не учили старость уважать?! А я что говорил? Вся твоя жизнь так и пройдет, полная стрессов, если не будешь слушаться старших!
Тут Михаил понял, что нужно просить прощения. На его счастье, старик уже не сердился, и он как мог оттягивал минуту объяснения, пока дед, все это время терпеливо ждавший, незлобно сказал:
- Чаю со мной попьешь? Заходи, раз пришел.
Уже потом, в гостиной, Костин во время ставшего уже традиционным чаепития спросил деда:
- А куда они делись?
- Ушли, - ответил старик.
- Куда ушли? – не понял Костин.
Дед вздохнул. И ни с того ни с сего стал ворчать.
- Они вот, твои братья-эмигранты, ЕГО сразу чувствуют. И ведут себя как звери перед землетрясением. А ты ещё молодой, неопытный значит. Не знаешь ещё, как ОН вас всех скопом любит, как меня всё подробно расспрашивает, как вы тут все без НЕГО живете. Да что там! – махнул дед рукой – Надоело смотреть, как они ножами паркет портят, круги на полу вырезают. «Делайте что хотите, - говорю, - но пол мне больше не портьте». Вырыли они котлован под домом, не подвал даже, а бомбоубежище.
- А ОН что… - удивился Миша – такой страшный?
- Нет. – старик вздохнул. – Мне вот по большому счету фиолетово… а твоим собратьям – нет. Обидели вы ЕГО, вот ОН вам и является. Хозяин мне список показывал – там столько фамилий было! Значит… - дед загибал пальцы – у меня тридцать пять, ты тридцать шестой… в Намцах у Елисея ещё сто с хвостиком, в Сунтарах у Уйбаана двадцать пять… короче много ваших. И всех вас Хозяин мой взял. Временно. А по Сибири ваших знаешь сколько? Много!
Миша вытаращил глаза.
- В начале прошлого века, - в тон собеседнику начал рассказывать дед – в стране произошла революция. Вы были жалкими «крысами», позорно покинувших тонущий корабль. – его глаза сверкнули, – И какого же вы заслуживали наказания?! – в запале закричал старик, подняв вверх палец, и сам же ответил – Случай беспрецедентный – предательство, измена Родине, а там – и старик сделал неопределенный жест в пространство – предательства не прощают ещё с тех времен, когда Иуда предал Христа – как видно, дед знал Священное Писание.
Весьма довольный впечатлением от рассказа, дед Айсен немного поразмыслил и сказал:
- Но ОН дал вам всем шанс исправиться. Но на «это» должны были быть причины. И вы стали зомбями, чтобы ОН дергал всех вас как марионетки за ниточки.
- И знаешь… - махнул рукой дед Айсен – есть во всем этом какая-то соль! Зомби по бабам не ходят, не воруют, делом занимаются…и правильно – кто-то ведь должен эти конюшни разгребать.
- Дед… - поправил Костин – зомби людей кушают…
- Ну и дурак! – резюмировал дед Айсен – Что люди в тонких материях понимают?! Впрочем, заболтались мы с тобой. Пора спать.
- А где все? – удивился Миша.
- В подвале. – сказал дед зевая. – На каждый ЕГО визит там прячутся. Ну и всё. Пора спать.
