Лига Писателей

Ладно, уже много наболтал... В общем, финал истории. Приятного чтения!

Очнувшись, Егор увидел над собой выкрашенный побелкой потолок, на котором висели две люминесцентные лампы. Сейчас выключенные.

Он сел, и осмотрелся. Белая больничная койка, на которой и лежал Егор, изголовьем убиралась в стену, нижняя половина которой была покрашена бледно-зелёной краской. Слева между кроватью и стеной стояла не высокая, до колена, тумба. Справа, через небольшой проход, ещё одна кровать. Пустая. За которой уже дверь.

Ближе к изножью было окно, через которое в палату попадал тусклый свет пасмурного зимнего дня. Там, на улице, крупными хлопьями валил снег, успев уже укрыть тяжёлой шапкой ель, которая росла напротив. Со второго этажа открывался волшебный вид на небольшой больничный сквер.

Первая зима, которую Егор провёл в Москве, встретила его январскими дождями и прячущимся под лужами льдом. С тех пор он научился ценить снежную, пушистую и морозную зиму.

Открылась дверь.

— Как самочувствие? — спросила вошедшая. На ней был белый медицинский халат. В одной руке она держала писчий планшет с закреплёнными на нём листками бумаги.

— А вы…? — спросил Егор.

— Алевтина Шафранова. Лекарь, — она подошла к койке и повторно спросила: — так как самочувствие?

— Хорошо.

— Встаньте, пожалуйста вот тут, — она указала на пол сразу за изножьем койки, — руки по швам.

Егор сделал как велели. Алевтина осторожно ощупала рёбра, под рёбрами и голову, периодически спрашивая: «Так больно? А так?».

Закончив, она заключила:

— Рёбра срослись нормально, — и записала в бумажку, прицепленную к планшету.

— Рёбра? — удивился Егор.

— У вас три ребра было сломано, когда вы поступили. И сотрясение мозга. Это не говоря об ушибах и ссадинах. Вы четыре дня в сознание не приходили.

— Это из-за сотрясения?

— Нет. Ваш случай интереснее. Вы поступили со множественными разрывами в ткани души. Нечасто такое встретишь.

— Но… я ничего такого не чувствую.

— И не почувствуете, пока чары плести не будете. А сейчас расслабьтесь, мне нужно проверить, что душа исцеляется нормально.

Она положила Егору руки на плечи, и он почувствовал, как с её пальцев потекла сила. Она змеями заползла под кожу, и растворилась в душе. Как эндоскопия, только сразу множеством зондов. Очень неприятное чувство. Если кто-то мог бы потрогать руками внутренние органы, чувство было бы похожее. В процессе проверки по всему телу Егора пробежало несколько волн мурашек.

Когда всё наконец закончилось, Алевтина отняла руки, чуть вздрогнула, и принялась записывать, бормоча: «Заживление идёт нормально. Дальнейшее нахождение в стационаре не требуется». Затем она убрала ручку в карман, и сказала:

— Выписываем. Сегодня ещё посидите дома, а завтра уже можно работать. Воздержитесь от подъёма тяжестей пару недель и постарайтесь не колдовать хотя бы неделю. После — можете аккуратно возвращаться к чароплётству. Но осторожно. Не перенапрягайтесь. Душа структура тонкая.

На следующий день Егора, стоило ему только прийти на работу, отправили к руководителю подразделения Фёдору Ивановичу Лапину. На вид ему было лет пятьдесят. Стригся он коротко, но отпустил густые усы. Волосы чуть серебрила седина, но для его возраста её, можно сказать, и не было вовсе.

— Подожди, — сказал Фёдор Иванович, когда Егор вошёл, — не садись.

Сам он встал из-за стола, подошёл к Егору почти вплотную, и отчеканил:

— За невыполнение должностных инструкций и игнорирование предписаний по нейтрализации особо опасных магических существ тебе объявляется строгий выговор!

Закончив, Фёдор Иванович ещё немного подержал паузу с серьёзным лицом, затем выдохнул и сказал:

— Ну, с неприятным закончили. Присаживайся, — и сам вернулся на своё кресло за рабочим столом. — А за проявленную отвагу и предотвращение конфликта с Кощеем выражается благодарность. Позже вызовут на вручение почётной грамоты.

— С Кощеем? — удивился Егор.

— Он как узнал, что мы на Аспид охотимся, примчался сюда. Чудом удалось жертв избежать. Ему что наши инструкции? В общем, утихомирился он только когда узнал, что дама жива и в безопасности.

— А ему то до неё какое дело?

— Так они давние друзья. Кто, думаешь, печать на неё накладывать помогал?

— Чего ж она тогда к нему не обратилась?

— Это ты у неё спроси. Чего не знаю, того не знаю. Ладно, иди работай. Мне от тебя в первую очередь нужен письменный отчёт о произошедшем. Сегодня, так что не затягивай. Всё, иди. У меня ещё дел вагон.

Егор кивнул и покинул кабинет. В кармане он нащупал какую-то бумажку. На ней было написано «Присмотри за моей дочерью» и адрес. Да, кажется он вполне может узнать и лично.

Раннее утро. Праздник Богодухов день. Верующие стали собираться загодя к праздничной службе. Несколько нищих на паперти спорили меж собою, не поделив места. Одетые по случаю праздника в белые платки прихожанки толпились слева от входа в храм и, улыбаясь, тихо меж собою болтали. Поодаль переминались с ноги на ногу два странствующих инока в старых потёртых подрясниках. Особняком ото всех стояла молодая монашка с букетом цветов. Все ждали, когда откроется храм и начнётся служба. Проходивший мимо школьный учитель ботаники остановился позади монашки, наблюдая собравшихся. Бродячий пёс, давно прикормленный нищими с паперти, подбежал к углу колокольни, обнюхал древние камни, задрал левую лапу и… окропил угол «святаго храма сего» своею влагой.
— А-яй-яй, — вполголоса запричитала монашка, крестясь, видя святотатство такое. — Осквернил, шелудивый! Надо батюшке сообщить, пусть святою водою
угол-то освятит.
— Да какое же тут святотатство? — сказал учитель монашке. — Собака ведь, не подумавши, сделала своё дело.
Монашка обернулась, посмотрела внимательно на незнакомца и произнесла:
— Как это, не подумавши? Собаки вообще думать не могут.
— Вот и я говорю, что сделала она это не умышленно, в силу своих инстинктов, — при этих словах учитель подошёл поближе.
— Сатанинские это инстинкты, — отрезала монашка.
— Отчего же инстинкты вдруг сатанинские? Кобеля ведь создал бог, он ему и вложил этот инстинкт, повинуясь которому, он только что мочою пометил храм.
— Вы выражения-то выбирайте, чай перед храмом святым стоите.
— Простите. А что выражения выбирать, разве ж неправда? Да и храм уже не святой, сами ж сказали, что «осквернил».
— Эту собаку создал сам сатана, рас она так поступает.
— А вон тех собак? — и учитель указал на тропинку в парке, где у левого притвора церкви, под сенью кустов суетилась собачья свадьба, — вон тех собак тоже создал сатана?
— Развели тут псарню, — стыдливо потупив глаза, промолвила монашка. — Какой дурной пример детям показывают.
— А что ж тут дурного? Живая природа, инстинкт размножения, продление рода. Вот мы с вами в этот мир каким путём пришли?
— Да вы… — и она сурово посмотрела на спорщика, — да вы, я смотрю, еретик!
— Нет-нет, я вовсе не еретик. Просто тогда надо на всех животных, извините, трусы надеть; а то, видите ли, боженька очень ошибся, что оных без нижнего белья сотворил, да ещё и инстинкты дурные вложил им.
— Это не он вложил, а нечистый, когда произошло грехопадение, — смиренно просветила монашка ботаника. — Вот с той поры весь мир во грехе.
— А цветы, они тоже греховные? — указывая на букет, поинтересовался учитель.
— Нет, цветы не греховные, — с умиротворением в голосе произнесла она, разглядывая свой букет.
— Значит, не весь мир в грехе? То-то я вижу, что вы букет в руках держите.
— Это к иконочке Божьей Матери, — сказала монашка, и глаза её при упоминании Божьей Матери засветились искренней радостью.
— Стало быть, вы цветы в руки брать не стесняетесь?
— Зачем же стесняться? — удивилась она и при этом опять посмотрела на незнакомца, но взгляд был теперь насторожённым.
— Оттого, что по церковным понятиям это грех большой.
— Отчего же грех? Это создания райские! Вон как благоухают крины сельные — яко Дух Святый, — и при этих словах она подняла букет к лицу и глубоко вдохнула нежный аромат цветов, наслаждаясь запахом.
— Говорите, дух святой? Не от него ли Мария зачала Иисуса Христа?
— Известно же, что от Духа Свята.
— И собаки друг дружку нюхают… И вы цветы тоже нюхаете…
— Что вы этим хотите сказать?
— Да я о Духе Святом вот думаю.
— О духе Святом помышлять не грех.
— Да вот только... — и, склонившись, едва ль не на ушко шепотом проговорил ей учитель, — цветы, милейшая, это ведь половые органы у растений. Вон и пестик с тычинками там имеются... А запах цветов суть аромат половой секреции, дабы привлечь насекомых для опыления, оплодотворения. Вы же ещё и... нюхаете половые органы, наслаждаетесь. Инстинкт, понимаете ли. Вон у вас нос в пыльце.
Монашка резко отстранила от себя букет. Злобно бросила презрительный взгляд в сторону незнакомца, измерив его с головы до ног, будто он и есть сам сатана, создавший весь этот живущий инстинктами, благоухающий красочный мир.
В это время ударил колокол на колокольне осквернённой собакой, созывая на праздник Духа Святаго верующих.

___________

Фельетон опубликован в альманахе «Писатель года 2021». Книга четвёртая. — М.: Издательство Российского союза писателей, 2021. Стр. 280. Источник: https://proza.ru/2015/09/14/1436

© Copyright: Сергей Никулинъ, 2015

(Философский роман в письмах)

* * *
— Я хочу быть твоей, — говорила она полушёпотом.
— Но у меня ведь есть жена.
— Я тоже есть, — надув губки сказала она.
— И ты готова стать второй женой?
— Конечно, — оживилась школьница, и личико её засветилось радостью.
— Но при условии, что единственная жена согласится стать первою, — сказал я с напускною строгостью в голосе.
— Отчего же не согласится? — удивилась девочка. — Я во всём помогать ей буду… Она у тебя хорошая.
— Быть единственной, или первой в числе других — не одно и то же. Эгоизм сильней любви, он всегда выбирает первое.
— Тогда зачем тебе такая жена, которая себя любит больше?
— Все мы любим себя. И желаем себе лучшей доли. Ты ведь тоже хочешь быть любимой своим любимым?
— Да.
— И чтобы только быть рядом с ним, ты готова его делить с другою.
— Я могу всё, ведь я люблю тебя, — она сделала ударение на последнем слове. И в глазах её блеснули слёзы. Я обнял девочку и продолжал:
— Любить кого-то и есть любовь к себе. Любимого ты желаешь себе, как малый ребёнок желает себе понравившуюся игрушку. Кто не любит себя, тот себе ничего не желает и не может любить других…
Она положила голову мне на грудь и уже не слушала слов моих, для неё не столь важно было, о чём говорю. Ей было хорошо вот так находиться рядом с любимым. Она была счастлива.

Любомудр проснулся. «Чудный сон мне приснился, — подумал он. — Сон навеян письмом, которое получил я вчера:
"Привет, Любомудр! Это я, София. Помнишь меня? Прости, что когда-то давно так резко пропала и не давала о себе знать…"
Двадцать лет не было от неё ни весточки, и вдруг… сообщение, коротенькое в несколько строк … И ожило давно уж забытое время. Мне тогда было двадцать семь, а ей… она была школьницей».
Весь вечер вчера Любомудр думал о прошлом: нахлынули воспоминания из молодой и цветущей жизни. А этой ночью приснился вот этот сон. Где-то там, внутри нас, продолжает жить время: оно не ушло, как мы думаем, в прошлое, оно в нас, оно неизменное, вечное.
Утренний кофе своим ароматом побудил к новым воспоминаниям. Любомудр сел за письменный стол, достал лист бумаги и стал писать письмо.

________

Продолжение по ссылке: https://proza.ru/2015/11/10/1450

Прежде всего, Артем, благодарю вас за такой подробный разбор! Не каждый в наши дни готов потратить свое личное время на разбор чужой писанины. :-)

Ну а теперь по делу.

---

Совершенно бессмысленно удалять гг аккаунты, ...  ибо с сервера не удалишь,

Это, конечно, хорошо, что вы настолько хорошо разбираетесь в айти, но как много читателей, по-вашему, так же хорошо в этом разбираются?

Я лично знаю много людей, причем очень образованных, начитанных, культурных, которые не только не знают, что такое прокси, VPN, торренты и блокчейн, но и что такое Excel и PowerPoint. Они не умеют устанавливать не только хаки-кряки с торрентов, но и лицензионные программы с компакт-дисков. А вы говорите, не верите.

У нас вполне образованные люди  верят в то, что ковид – это явление медицинское, а не политическое... в то, что поднятием ставки можно поднять рубль... в честные выборы верят, в шапочки из фольги... Ой, бросьте вы... :-)

Кстати, я и не просил читателя поверить в то, что герою удастся обмануть систему. Я попытался показать, что человек, находящийся в полной растерянности, бросился удалять аккаунты и файлы. Имхо, это совершенно объяснимый порыв человека, находящегося в растерянности.

а тупо закон не имеет силы задним числом. Мда.

А в законах разбираются еще меньше людей.

Продукты в ведрах и бочке, конечно же, это гипербола.

Здесь вообще всё – гипербола, с самого начала. Чего-то негиперболического у меня здесь даже в планах не было.

Только и здесь мимо, общая логика обывателя крутит пальцем у виска не по адресу героя, а по душу автора.

Попрошу без перехода на личность автора. Держите себя в руках. Вы же поэт, ну ё-моё...

И что это такое, что за произведение-то? А это байка.

Не угадали. Это пост для Телеги. Почитал я недавно бурные, гневные обсуждения закона о рекламе на Телеграм-каналах копирайтеров. Об обязательной маркировке рекламы. Как говорится, очень интересно, но ничего не понятно. Хотел написать язвительный пост для ТГ-канала на эту злободневную тему, но черновик поста настолько оброс идеями, что в формат ТГ-поста уже не влезал. Осталось всего-то ничего – добавить какого-нибудь ГГ, чтобы получить не пост, а рассказ.

А зачем это мне? Для портфолио пригодится (портфолио переводчика и копирайтера).

Это беспроигрышная игра. Люблю беспроигрышные игры. Если ничего не получится, то ничего не потеряю, только узнаю о себе много нового.

А если получится, то любому потенциальному работодателю смогу в рожу ткнуть «Мне не абы кто, а настоящие писатели положительные рецензии давали!». Это если я получу хоть одну положительную, то есть. :-)

Я еще на прозе.ру на конкурс заявку подал. Это еще одна беспроигрышная лотерея. Самое страшное, что может там случиться - это вероятность занять последнее место. Но даже тогда я смогу везде с гордостью кричать, что занял 50-е место (!!!) на огромном портале, где публикуются аж 332 тысячи, опять же, настоящих писателей! Кто при этом полезет копаться, сколько всего было участников (а на этот конкурс принимается всего 50 работ).

Никогда не проигрывает не тот, кто мастерски играет, а тот, кто не играет в игры, в которых есть риск проигрыша. :-)))

А почему автор не воспользовался ни одним литературным художественным приемом дабы оживить перса?

Открою страшную тайну. Это потому, что я не знаю ни одного литературного приема. Потому что я не писатель. И даже не копирайтер. И вообще не филолог. Я инженер-нефтяник и по совместительству переводчик английского (технических текстов, а не художественных). Ну и трейдер еще.

Для меня это самая настоящая «проба пера». Я никогда в жизни не написал не то что рассказа — я ни одного сочинения в школе не сдал! Рефераты по научно-техническим предметам — это всегда пожалуйста, на твердую «пятерку». А сочинения по литературе — боже упаси! И вот, дожил, наконец, до первого сочинения на старости лет.

растянута на многобукв водой.

Если водой вы называете мое видение нового закона, то вы меня не поняли. Это, по моему замыслу, не вода, а главная часть этого... (а что это?) поста для Телеги. А вот оживление ГГ я, наоборот, посчитал излишним, т. е. той самой водой, т. к. ГГ у меня – представитель серой массы, законопослушной до полной атрофии чувства собственного достоинства.

Сравним:

Ну да, ваш вариант намного живее, чего уж там говорить. Только мне он не подходит. Мой ГГ не такой. У вас получился какой-то герой Луи де Фюнеса или Георгия Вицина, т. е. какой-то комичный, суетливый, жалкий. А у меня ГГ всего лишь растерянный, потерянный, но не более того.

И тут же попросту рухнул на пол на копчик: ) ... Откинувшись на спину, и затем уже катаясь по полу он стонал

Ну вы еще скажите, что он в штаны наделал. :-))) Нет, мой ГГ не такой.

Да и герою имидж дайте с самого начала, ибо он безликий картон у вас. На котором вы пишите свои измышления, и только.

Безликий картон – точно подмечено! Так и было задумано.

«на котором вы пишЕте» вообще-то, по правилам. Не в обиду :-)

---

Я знаю -- в том, что вы не поняли моих мыслей, виноват только я, как автор, потому что не смог выразить словами то, что хотел сказать. Или просто вы не мой читатель. :-)

Кстати, я, например, тоже не ваш читатель. От слова «совсем». Когда я зашел в ваш профиль, я "ниасилил" ни одного вашего произведения. Это не делает вас плохим автором, и меня это не делает плохим читателем. Это лишь делает меня НЕ ВАШИМ читателем, только и всего.

---

Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.

Ф. И. Тютчев.

Пожалуй, никакое время суток в деревне не может сравниться с вечером. Он начинается с той самой минуты, когда солнце, склонившись далеко на запад, вот-вот коснётся кромки моря, окрашивая его червонной чешуёй бликов; а с другой стороны деревни, из-за горы, за которой начинается холмистая крымская степь, появится сначала одна, затем другая… и вот уже целое стадо коров тяжело бредёт в клубах подымаемой им пыли, наполняя округу мычанием. Войдя на центральную и единственную улицу деревни, стадо разбредается во всю её ширь, вынуждая оказавшихся в это время людей на улице, либо прижаться к заборам, либо укрыться за ними, уступая стаду дорогу. Слышатся окрики пастуха-верзилы, сопровождаемые его крепкой бранью да оглушающими, будто выстрелы из ружья, ударами кнута оземь.
Стадо проходит через всю деревню, постепенно редеет… И вот уже одинокая фигура пастуха, помаячив в конце улицы, скрывается в буйной зелени одного из крайних дворов деревни. А в воздухе всё ещё стоит запах пыли, коровьего пота и молока.
Летними вечерами звуки разносятся далеко-далеко… Вот и сейчас слышно, как струйка молока звенит, ударяясь о тонкое дно ведёрца — кто-то начал доить корову. Где-то залаяла собака, и снова стало тихо, только из степи доносится пение цикад и гомон лягушек с лимана.
Я любил в эти вечерние часы прогулки у моря и, любуясь им и мечтая о морских приключениях, бывало, заходил так далеко, что домой возвращался уже глубокой ночью.

Нынешний день был хмур. С самого утра с неба срывались редкие капли дождя, и где-то в полдень грянул ливень. Небо прояснилось лишь к вечеру. Из-за туч, перед самым своим заходом выглянуло солнце. По причине дождя стадо пришло раньше обычного. Коровы брели устало, низко опустив, казалось, отяжелевшие головы. И пастух, с накинутой на плечи плащ-палаткой, шёл молча, волоча за собой по грязи длинный хлыст кнута. Только небольшая чёрная курчавая сучка, бежавшая подле его ног, то и дело лаяла при виде собаки в каком-либо дворе, на что те отвечали ей тем же. От земли тянуло сыростью и пахло навозом, а из палисадников (где на лавочках по большим праздникам сидят старики) ветерок доносил аромат ночных фиалок.
Пройдя немного по улице, я свернул на узкую извилистую тропку, ведущую вниз, к берегу. И через минуту-другую я уже шагал вдоль заплёски. Чёрные тучи ползли на запад и опускались к морю, закрывая оставшуюся полоску оранжевого неба в том месте, где только что светился шар заходящего солнца. Откуда-то спереди донёсся запах падали. Когда я приблизился, то увидел тело дельфина, выброшенное на берег морем. Это чёрное, блестящее и зловонное «чудище» хранило на себе отблески угасающего заката — капли дождевой воды на нём золотистые и багряные, будто маленькие рубины.
Небо стало тёмно-синим, и лишь кое-где изредка то пробивался, то исчезал последний луч на горизонте. Было тихо. И море, вслушиваясь в тишину вечернего часа, едва шуршало прибрежной ракушкой…
Когда я повернул обратно, было совсем темно. Сквозь дырявые тучи виднелись звёзды. Их холодный блеск едва-едва освещал море и берег, на котором мрачно покоились силуэты рыбацких лодок.
Впереди на песке что-то чернело. Ах, да это же тот дельфин. Теперь он походил то на утопленника, то на диковинную рыбину, оставленную здесь штормовой волной, то на русалку, будто бы нежащуюся под мягким сиянием звёзд…
Деревня встретила лаем собак. По улице кое-где на столбах уже горели фонари. И было несколько хат, окна которых ещё светились; в других домах свет и вовсе не зажигался. Деревенский житель рано ложится спать, чтобы завтра встать до восхода солнца.
Войдя в сени, я включил свет. На столе, приготовленная для меня добродушной хозяйкой, стояла кринка парного, но уже успевшего остыть, молока. Я пил молоко и мысленному взору представлялись: то деревенские сады на склонах холмов у моря да пасущиеся на пригорке телята; то женщина с коромыслом, на котором тяжело покачиваются два ведра полных студёной колодезной воды; то бегающие по пыльной дороге босоногие мальчишки…
Допив молоко, я погасил свет. За окном светила взошедшая луна. Сквозь белые занавески пробивался её холодный свет. Огромная, шуршащая соломой перина медленно поглощала уже не принадлежащее мне тело.
Откуда-то, будто из глубины сна, донеслась отдалённая песнь сверчка.

© Copyright: Сергей Никулинъ, 2015

Фото автора.
__________________
Рассказ опубликован в газете «Советский полиграфист» № 13 (834) 16 августа 1982 г.

https://proza.ru/2015/03/14/163

Вечером возвращаюсь из города на велосипеде. В небе большая луна. За домом на углу магазина сосед Серёга торгует оставшимися от дневной торговли арбузами. Подле играют две его дочки: та, что постарше, темноволосая — её зовут Юлия — в этом году пошла в первый класс; младшая — круглолицая с золотистыми волосами и совсем непохожая на свою сестру — лет пяти — Наташа. Девочки резвятся, шумят. Папа то и дело на них покрикивает, чтобы не лазали на ступеньки магазина, чтобы не брали в руки валяющиеся на земле пачки из-под сигарет.
— Привет, Серёга, — подъезжая, говорю я ему.
— Привет, сосед, — протягивая мне руку, отвечает он.
— Что это ты так поздно?
— Да вот жинка ушла на родительское собрание в школу. Жду её, а так бы давно уж закончил. А ты по своим комиссионкам ездил?
— Да нет, объявления клеил.
— Теперь, кто как может выкручивается. Видишь, и я занялся торговлей.
— А зимой что будешь делать?
— И зимой найду, чем торговать, брат. Меня теперь из торговли не вышибешь.
— Выбери-ка и мне, Серёга, небольшой да спелый.
— Они все спелые, — отвечает он, — взвешивая мне арбуз.
Девочки угомонились и, сидя у лежащих на земле арбузов, притихли, слушая наш мужицкий разговор.
— Пора уже и шабашить, — сказал мой сосед и стал закатывать оставшиеся арбузы в большую сумку. Маленькая Наташа уселась на раскладной брезентовый стульчик и с грустью наблюдала за папой и помогавшей ему сестрёнкой. Красивое длинное облако подобралось снизу к Луне и едва прикрывало её.
— Какая красивая сегодня Луна, — сказал я.
Белокурая Наташа посмотрела внимательно на Луну затем на меня.
— Видишь, Наташа, на Луне пятнышки? Правда, очень похоже на глаза, нос, рот?
— Ага.
— Правда, грустная Луна?
— Ага. А чего она грустная? — спросила Наташа.
— Потому что она на небе одна, звёзды ещё не появились, а солнышко уже спряталось.
Девочка развеселилась и с любопытством смотрела в небо, а я стал рассказывать ей о том, что пятна на Луне — это моря без воды, о том, что там есть высокие горы и, что до Луны очень-очень далеко и, что она большая-пребольшая. Девочка засмеялась и, указывая на арбуз, что был у меня в руках, сказала:
— Она не большая, вот такая.
Пока мы беседовали, сосед успел перетаскать все арбузы в гараж.
— Серёга, — сказал я ему, — возьми у меня телескоп, покажи детям Луну, другие планеты…
— Хочешь им урок астрономии устроить? — спросил он, прикуривая сигарету.
— А почему ты дочерям не рассказываешь, как устроен мир?
— На что оно им, — выдыхая дым, произнёс сосед, — только голову забивать. Успеют ещё. Вырастут — сами узнают.

Дома, надрезав хрустящий арбуз и откусив от красного ломтя сладкой и сочной мякоти, я вдруг ощутил себя сказочным исполином, поедающим Луну; и откуда-то, будто далёкое эхо, донёсся и растаял в воздухе смех белокурой девочки.

© Copyright: Сергей Никулинъ, 2014

  Иллюстрация: «Moonmelon» MariLucia (Мария Лусия)
https://marilucia.deviantart.com/gallery/
____________________
Рассказ опубликован в «Первой Международной Независимой Православной газете Слово» и напечатан в альманахе «Писатель года 2014», книга восемнадцатая. — М.: изд-во Литературный клуб, 2015. Стр. 97-99.

https://proza.ru/2014/03/09/295