- Слышь, это, слово нам с тобой придумать надо, вроде как нужна ты будешь. Ну, типа «полетели» что ли, или вот – «поехали»!
Хорошо, что вокруг никого не было, Гена и так чувствовал себя идиотом. Раскладушка признаков жизни не подавала.
- Блин, да не знаю я какое слово нужно! – Заскулил Генка, - а может, тебе имя дать?
Упрямая постель не шелохнулась. Очень хотелось пнуть её сапогом, но он сдержался.
- Ну ладно, ладно, прости, что злился на тебя, но вы с бабкой, тоже, знаешь, могли бы и предупредить. Чёрт, а может – абракадабра, эники-беники, или как это там – сим-сим сезам? Тары-бары растабары? Хохлома? Кёрлинг? Лизинг? – Гена перепробовал все непонятные для него слова, перечислил заклинания из Гарри Поттера, даже «аваду-кедавру», но упёртая тварь вела себя как обыкновенная замызганная кровать. В отчаянии парень тяжело опустился на неё, кровать сложилась.
- Дура! – Заорал Стукин, выпутываясь из железных объятий. – Не время сейчас обижаться! Дела надо делать!
Раскладушка дёрнулась, Гена оторопело на неё уставился.
- Ээээ? Дура? – Переспросил он.
Дура не отреагировала, но Геше показалось, что если бы она была кошкой, то презрительно подёргала задней лапой. Крокодил судорожно вспоминал, что он говорил.
- Не время? Обижаться? Дела надо делать?
Реакции не было. Генка перебирал разные комбинации из слов и произносил их по отдельности, он уже сам запутался и не соображал, что говорит, когда, наконец, его летающее ложе зависло в воздухе.
- Время де́лу? – Переспросил он. «Колесница» качнулась. Парень перехватил её, ещё раз протёр рукой, сложил и отнёс в сени дома, решив, что такая нужная вещь должна стоять под крышей.
Проснулся Стукин опять довольно рано, привычно отметил сонным глазом что в спальне никого нет, оделся и вышел на улицу.
Осенние холода стремительно вступали в свои права. Готовили ещё на костре, но есть всё больше и больше поселян предпочитало в помещении.
Чудиков опять нигде не было видно. Гена заметил, что после разговора у ручья они стали избегать его, а последние дни вообще, как будто изолировались. Если пацаны не дежурили в карауле – в который ходили вдвоём из-за малолетства – то прятались где-то в зарослях. Не был бы Геннадий так поглощён своими проблемами, возможно, уделил бы этому больше внимания.
На площадке находились Близнецы, Никита-Филин и ещё два-три человека. Дежурил сегодня Федя-Солдат, помогал ему молодой парень из тех, с кем Генка ещё не был знаком. Только присоединившись к ребятам, Крокодил заметил Варсонофия. Тот снова читал, на голове Учёного была надета странная шапочка, кажется, из бархата, чем-то напоминающая чепчик.
- Что он всё время читает? – Спросил Гена у парней.
- А кто знает-то? – Пожал плечами Никита.
- Никто не спрашивал чтоль? – Удивился Стукин.
- Так сам спроси, - улыбнулся Ульян.
- Не вздумай! – Сказал Устин, одновременно отвешивая брату затрещину. – Он тебе читать начнёт, пол дня от него потом не отделаешься.
- Ага, находятся любопытные, - Устин поглядел на Филина, тот сокрушённо потряс головой.
- И почему ты тогда не знаешь, о чём книга?
- Так она же на латыни! – Развёл руками Никита.
Ложка в Генкиной руке застыла на подступах ко рту, парень растерянно смотрел на собеседников. Над лагерем нёсся звук набата.
- Чего застыл? «Не для тебя это, - слегка насмешливо сказал Никита, — сиди, кушай».
- А для кого? – Никак не мог прийти в себя Стукин.
- Так сигнал же другой, ты что, не слышишь?
- Эх ты! Сразу видно, что в армии не служил, - снисходительно махнул рукой Филин. – В пионерском отряде, что, тоже ни разу не был?
- Нет у нас пионерских отрядов.
Никита тупо уставился на Стукина.
- Вообще нет. Ни пионеров, ни комсомольцев.
Было такое ощущение, что Филину ударили под дых, ему явно было трудно дышать.
- А партия есть? – Наконец выдавил он с трудом.
- Партия есть, только она не одна, много их. В общем, так быстро не объяснишь, изменилось всё. Хотя, мать говорила, что не так уж и изменилось, только воровать стали больше.
Никита перевёл ошарашенный взгляд на Близнецов, те смотрели на него весьма равнодушно.
- До революции никаких пионеров не было, пожал плечами Ульян, - потом стали, а дальше, стало быть, опять не будет.
Никита ещё раз судорожно вздохнул, но понял, что он в меньшинстве и сдулся.
- Так как сигналы-то различать? – Вернулся Гена к своему вопросу.
- Ритм разный, - ответил Устин. – Ты слушай.
Стукин прислушался, но ничего не понял. Набат так пугал его, что он просто не помнил, как тот звучал раньше.
- Баал! – Звучно раздалось в повисшей тишине и заставило присутствующих вздрогнуть.
- О нет! – Простонал Устин, закрывая лицо руками, - завёлся!
- Величественнейший и не знающий упрёка король Ада! – Вещал Варсонофий, глядя бессмысленным взором в огонь. – Первый из семидесяти двух демонов преисподней. Король, правящий на востоке. Только вероломный Люцифер обманом и подлостью сумел получить его трон, но даже он не властен над Баалом, ибо сильнейший и мудрейший повелевает шестьюдесятью шестью легионами адских духов и является главой адских сил. Ни один из семидесяти одного верховного демона не решится сойтись с Баалом в прямом бою. Для примитивных король является в образе жабы, кота или им подобного, а то и во всех образах сразу. Просвещённый же увидит его в короне из четырёх рогов, восседающем на троне с чёрными глазами. Многое, многое способен Баал даровать человеку, которого признает достойным!
Никита, Близнецы и другие невольные слушатели этой лекции старались делать вид, что ничего не происходит. Один Геннадий сидел также, как и Учёный, бессмысленно пялясь в огонь. Из ступора его вывел громкий стук двери дома, откуда вышли Велемир, Кузнец и Лука, вслед за ними – Глаз и Матвей-Кулак. Лица у всей процессии были предельно серьёзные. Матвей подошёл к костровищу.
- Идём, Геннадий, - сказал он, положив тому руку на плечо. – Ты с нами.
Оставшаяся троица проводила Гену взглядами полными удивления и беспокойства.
Шли молча. Выйдя на совсем небольшую полянку, окружённую со всех сторон густой хвойной зеленью, остановились. В ту же минуту сквозь зелень противоположной стороны поляны стало проступать нечто. Крокодил не мог толком рассмотреть центральную фигуру, закрытую от него спинами старцев, но видел, что её сопровождают пять высоких силуэтов в чёрных длинных плащах с капюшонами, закрывающими лица.
Фигуры, скользнув по поверхности осеннего настила из листьев и иголок, выстроились полукругом около повелителя – а это явно был повелитель – и замерли.
Гена отклонялся вбок, привставал на цыпочки, но разглядеть высокого гостя так и не мог. Ему снова мерещились то щупальца, мелькавшие из-за спин патриархов, то словно бы паучьи конечности, а иногда он вдруг видел короны из рогов, приподнимавшихся над головами старцев. Слова, произносимые чужим, как будто изломанным голосом, он тоже не мог разобрать.
В конце концов пришельцы растворились в зелени тайги, а троица, минуту постояв на месте, развернулась и двинулась к Братьям, с двух сторон обрамлявшим Гену. Взгляд Велемира был непроницаем, впрочем, как и всегда, Лука с необъяснимым любопытством рассматривал Крокодила, а вот чувства Кузнеца трудно было определить – в его взоре сквозило беспокойство, смешанное со злостью.
- С сегодняшнего дня, - как будто вскользь сказал Гэндальф, - Геннадий будет сопровождать каждый выход в лес.
Возможно, Генке показалось, но Кузнец как будто издал тихий вздох.
Как только Крокодил вернулся в лагерь, его сразу облепили любопытные мужики, но Гене было не до них. Нетерпеливо отмахнувшись, он пошёл в большой дом разыскивать Велемира.
Пройдя несколько помещений, где ни разу не был, он наткнулся на небольшую комнату. Из всей обстановки в ней находились стол и четыре стула, Стукин понял, что это и есть штаб – квартира, где собиралась троица, к которой иногда присоединялся Казимир. На одном стуле расположился старец, он ждал Стукина, в этом не могло быть сомнений. Запыхавшийся парень вошёл, и все слова вылетели из его головы.
- Присаживайся, Гена, - спокойно сказал Велемир, - отдышись. – И старик налил в стакан, которого раньше на столе не было, воды, из так же не существующего раньше кувшина.
Генка попробовал воду на вкус, немного отпил и спросил:
- Ты внимательный, - кивнул старик, - многие этого даже не замечают.
Он выжидающе смотрел на Стукина. Парень понял, что не стоит дожидаться приглашения задавать вопросы, раз уж сам пришёл, и начал:
- Что это такое сейчас было? Почему эти вот так явились, разве такое вообще может быть, разве с ними вообще можно разговаривать?
Гену трясло, он испытывал странное возбуждение и сформулировать вопрос более гладко у него не получилось.
- Демоны, Геннадий. Давай называть их тем, чем они являются. – Старец говорил медленно, как будто своим тоном пытался успокоить собеседника. – Теперь по порядку – не все обитатели того мира не понимают важности сохранения равновесия, и при необходимости иду на сотрудничество. Договориться с ними можно, но заключение договора вещь сложная и опасная. Даже самые ничтожные демоны обладают хитростью своего лживого мира, и во что бы ни стало стремятся обмануть. Поэтому тебе ещё рано задумываться о таком, сейчас просто хорошо запомни – с ними можно справиться.
- И что они сказали? – Сквозь зубы процедил Крокодил, - зачем мне нужно в лес?
- Пора пришла, Гена, пора!
Геннадий сопровождал все выходы в лес, даже охоту, хотя охотник из него был абсолютно никакой. Он испытывал жгучее чувство стыда из-за собственной бесполезности, но, по крайней мере, у него появилась возможность побольше узнать о населении лагеря, который, к слову говоря, местные называли станом.
Лука жил в доме с Казимиром, каким-то старцем и дочерью Еленой. С Леонидой и Катей в доме жило два старца, Близнецы обретались с Мироном, который, кажется, доводился им дядей и тоже с двумя старцами. Вообще, как понял Гена, старцы присутствовали в каждом доме, даже если другие обитатели сами были стариками. С наступлением холодов они перестали приходить на костровище, и встретить их можно было крайне редко, да в общем это и не имело особого значения – собеседниками аксакалы были так себе.
Гораздо больше Генку заинтересовал тот факт, что в стане имелось аж три молодых особы женского пола: дочь Луки Елена, племянница Агафьи-Шептуньи Аглая и внучка совсем нелюдимого старика Карла-Провидца Мира.
Мира и сама была запирашкой, её редко кто видел и о ней вспоминал, Стукин и сам только однажды встретился с ней – щуплая невысокая девушка, укутанная в огромную серую шаль, быстро шмыгнула прочь, но Гена успел заметить, что она хромает на левую ногу.
Высокую голубоглазую блондинку Елену сам Лука называл Ель, и это имя как нельзя лучше подходило ей. Две тугие косы напоминали заснеженные еловые ветви, а взгляд ледяных глаз и длинное, явно нездешнее платье, делали Елену какой-то колючей и неприступной.
Темноволосая и кареглазая хохотушка Аглая нравилась Генке больше. Когда ладненькая и фигуристая девушка улыбалась, на её смуглых щеках появлялись ямочки. Она явно оказывала Геннадию знаки внимания, что было для Крокодила непривычно и лестно, поэтому он решил не валять дурака и проявить активность.
Гена стал заговаривать с девушкой. Она умело кокетничала, не избегая его присутствия, и парень уже начал мечтать об уединённом свидании, но прознавший о том Кузнец осадил его пыл грубо и откровенно, как всегда:
- Заканчивай к девке хозяйство своё подкатывать! – Пробасил он, задержав Стукина во время одного из выходов в лес для сбора ещё оставшихся растений. Руководила сбором Леонида, к ней присоединились Агафья, Аглая и несколько человек охраны, в которую и входили Крокодил с Кузнецом.
- Почему? – Остолбенел Гена.
- Не знаешь, что ли, что у таких с мужьями бывает?
Гена отрицательно помотал головой.
- Долго не живут, вот что. Им мужики нужны для продолжения рода, а как своё дело сделал – в расход.
Парень оторопело хлопал глазами.
- А почему же у Елены отец живой?
- Ха, нашёл, с кем себя ровнять, - обидно осклабился Кузнец. – Ты по сторонам лучше гляди, зря, что ль, тебя в тайгу таскают?
Стукин огляделся – вокруг был почти прозрачный из-за отсутствия листвы подлесок, они в тот раз и глубоко-то не зашли, чего тут глядеть.
- Геннадий! – Позвала его Леонида.
Отдав подошедшему Генке корзину, старуха заговорила:
- Ты, Гена, приглядывайся, пока оказия есть, оно ведь всё на пользу пойдёт, травы-то они не только от хвори. Вот эта, к примеру, - она указала рукой на ощетинившееся острыми листочками по всему стеблю растение с увядшей шапкой цветка, - от врагов сильна̀. Эх, жаль, что ты поздно пожаловал, мало уже сбору-то, только вот можжевельник в силу входит, дак он и один ста травкам замена, сильный боец. А вон там – молодильник, за ним много кто охотится, да не все достать умеют.
- Что, и в правду омолодиться можно? – Недоверчиво поинтересовался Генка.
- А как же! Вон Агафье, сколь годов по-твоему?
- Ну, шестьдесят, наверное…
- Ничего себе! – Охнул Стукин, - а Аглае тогда сколько же?
- Слишком много знать тоже ни к чему, во многия знания – многия печали.
Больше Крокодил к Агаше не подходил, да она как будто этого и не заметила. Так же заливисто хохотала, заигрывая с другими молодцами. Стукину даже было обидно, однако долго ему тужить не пришлось - в следующий раз к сбору растений присоединилась Мира.
Генка не обращал внимания на незаметную девушку до тех пор, пока не встретился с ней глазами. Никогда Гене не приходилось видеть такой взгляд - в просто огромных серых глазах Миры светились звёзды. И хотя парень не был уверен, что Мира не придерживается такой же политики в отношениях с мужчинами, как и Аглая, мысли его всё чаще витали возле неё.
Накануне в стане собрали позднюю капусту. Ночные заморозки становились всё сильней, со дня на день ожидали снег. Вот и сегодняшнее утро было морозным, но утепляться никто не собирался - денёк намечался жаркий.
Сегодня планировался выход в лес за дровами.
Отряд собрался большой, командовал походом Анфим-Лесник, который в своём времени действительно был лесничим и хорошо знал, какие деревья подходят для вырубки. Мужики заканчивали ранний завтрак, когда в кухню робко вошла Мира. Она быстро подошла к столу, поставила большое блюдо, накрытое полотенцем, вскинула на Генку глаза, осыпав его звёздочками и так же споро вышла. Мужчины заулыбались в бороды, Матвей деловито снял полотенце с блюда, в котором лежали румяные пирожки, потянул носом, мечтательно изрёк:
- С капустой, ммм, обожаю! – И придвинул блюдо к себе.
- Не время лакомиться, с собой возьмём, - строго сказал Анфим, выбираясь из-за стола, - а то все дрова разберут, пока мы тут телиться будем! - И лесник хитро подмигнул Гене.
Походники засобирались, Матвей тоже завозился, высвобождая ноги из тесного для него пространства между столом и скамейкой, но всё-таки стянул пару пирожков втихаря.
Стукин уже знал дорогу, вырубка производилась в наиболее непроходимой из-за бурелома и валежника части леса. Место было зловещим и опасным, да и сам поход прогулкой не являлся. Богдан-Глаз снова шёл впереди колоны, Кузнец, замыкающий её, постоянно нырял в заросли то с одной, то с другой стороны тропы, проверяя безопасность, но Геннадий был далеко от всего этого, он вспоминал неожиданный приход Миры и её звёздный взгляд. Ведь этот взгляд предназначался ему, и только ему, в этом Гена не сомневался. Он так и шёл, улыбаясь своим мыслям, пока не понял, что отстал от отряда. Генка покрутил головой в поисках Кузнеца и не увидев его, собрался прибавить шагу, но патрон оказался прямо перед ним.
- Вот ты где, заблудиться не боишься? Пойдём за мной, мечтатель.
Гена смотрел на Кузнеца и не мог понять, почему странные мурашки поднимают дыбом его собственные волосы. Вроде всё было так, кудрявая борода, косматая голова, те же разноцветные глаза, и всё же было страшно. Гена беззвучно открывал рот, силясь что-нибудь ответить, и вдруг понял – Кузнец улыбался. Нет, не скалился, как иногда это делал, улыбался. Сдвинутые обычно брови, сейчас были даже приподняты, глаза смотрели с небывалым дружелюбием, и эта улыбка!
Гена шарахнулся и врезался спиной в ствол дерева, не выпуская из вида того, кто стоял перед ним.
Улыбка растянулась и начала оплывать, как невысохший мазок краски на стене, что бы это ни было оно начало расти. Трескалась кожа, обнажая серые мышцы, форма приобретала расплывчатые черты, голова Кузнеца накренилась набок и повисла на длинной жилистой шее. Генка огляделся, рядом, с дерева, к которому он прислонился, свисала надломанная массивная ветка. С небывалой силой Стукин потянул ветвь на себя, и, отломив, с размаху ударил по продолжающему видоизменяться чудовищу. Голова Кузнеца слетела с шеи и покатилась по земле, нечто подалось вперёд, протягивая к Генке руки, с которых, как спущенные перчатки свисали кисти. Парень бросился бежать, тварь резко метнувшись вперёд одной рукой ухватила его за ногу, и тут же бесформенной массой навалилась на упавшего Генку. Сердце пропускало удары, дышать было неимоверно тяжело, как будто он находился в воде. Из последних сил бедолага пытался оттолкнуть сдавливающую грудь субстанцию, которая затекала под мышки, обволакивала шею, стремилась проникнуть в рот, нос, глаза.
«Крокодил! – Горько подумал он, - головастик ты беспомощный!». Почему-то в голове всплыло: «Пасть как бревно и зубищами огромными утыкана».
Он попытался представить буро-зелёную бугристую башку с кожистыми наростами, жёлтыми бессмысленными и беспощадными глазами, и у него это получилось!
Взмахнув обеими ногами, как хвостом, Крокодил перевернулся на живот, встал на четыре конечности и, совершив молниеносный манёвр, ухватил зубами, растерявшегося агрессора. Мотая огромной головой, он трепал добычу, подкидывал, перехватывал и снова трепал. Буро-серые ошмётки разлетались в стороны, падали и, превращаясь в жидкость, впитывались в лиственно-хвойную подстилку. Сделав последний выпад, Крокодил лязгнул зубами по воздуху и отключился.
Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечи. Гена открыл глаза, над ним склонился Кузнец. Настоящий Кузнец, смурной и суровый, только сейчас он смотрел на Гешу с тревогой и подозрением.
- В порядке? – Спросил он.
Парень приподнялся, осмотрел себя, ощупал рукой трёхнедельную ещё не бороду - вполне себе его физиономия, немного ломила спина, в остальном тоже всё в порядке – руки, ноги, хвоста нет.
- Вроде. – Ответил Стукин.
- Тогда вставай, чего разлёгся, идти надо!
--------------------------------------------------------------------------------------
Стукин упёрся локтями в колени, уткнувшись лицом в ладони, он снова сидел в штаб-квартире перед Велемиром. Событие, произошедшее в лесу, требовало разъяснений.
- Как их вообще, мать вашу, можно отличить, если они какой угодно вид принять могут? – Почти кричал парень.
Старец вздохнул и задумался.
- Расскажи, что ты чувствовал? - Генка молчал.
- Страх? – Подсказал старик.
- Да такой страх, что обделаться можно.
- Сердце замедлялось, дышать тяжело было, - продолжал подсказывать Велемир.
- Вообще думал лёгкие разорвутся!
- Я тебе уже говорил, - начал дед, кивнув головой, - их мир совсем другой, и они другие – тяжёлые, их присутствие не каждый может выдержать, даже если не видит. Вот так их и можно отличить, будь внимателен к тому, что чувствуешь и не ошибёшься.
- А со мной-то что? - Снова спросил Стукин, - как я крокодилом стал, я что оборотень?
- Нет, - улыбнулся старец, - все твои превращения только у тебя в голове, демоны ведь тоже действуют на разум, пытаясь завладеть им, вот и ты должен действовать так же, защищаться, беречь мозги. И, надо сказать, это у тебя хорошо получилось.
То, что у него получилось, конечно, радовало, но чувствовал себя Гена абсолютно разбитым и опустошённым. Есть не хотелось, разговаривать с товарищами, которые наверняка начнут задавать вопросы и подавно. Он отправился к дому Миры
Девушка встретила его у порога, улыбнулась застенчиво, Генка понял, что она ждала и оробел.
- Я, это, поблагодарить за пирожки.
- Даже не попробовал ни одного, - сказала Мира без упрёка.
Геша действительно забыл обо всём, стараясь не думать о том, что с ним случилось, как в омут головой нырнув в работу. Таскал тяжёлые брёвна, срубал сучья и ветки, связывая их в охапки и не слыша, что ему говорят. Но сейчас, рядом с Мирой он чувствовал себя удивительно хорошо и спокойно, усталость улетучивалась, душу наполняло умиротворение и уверенность в себе. Не требовалось даже слов, они так и просидели на завалинке дома в полной тишине до самого вечера.
Порядок вещей чётко складывался в Генкином сознании, он уже мог не только безошибочно чувствовать присутствие демонов, но и определять дальность их нахождения.
В тот раз Стукин сопровождал охотников, руководили походом Павел и Фрол, лучшие егеря во всём стане, о чём и говорили их прозвища. Охотились в этот раз на мелкую дичь, часть охотников занялась установкой силков, кто-то ушёл глубже в лес на поиски тетеревиных полян. Геннадий и ещё несколько мужчин охраняли периметр действий.
Вдруг внезапная, крадучись наползающая тревога, заставила его напрячь все чувства. Сердце булькнуло, дыхание перехватило, он медленно поднёс палец к губам, делая знак стоявшему рядом Никите. Филин вопросительно вскинул брови, Гена молча указал рукой на густой кустарник справа от прогалины, на которой они находились.
- Уверен? – Одними губами спросил Никита.
Стукин утвердительно кивнул. Напарник снял с ремня альпинистский трос, на конце которого находился тройной крюк, покрытый рунами, и со стремительностью птицы, имя которой носил, бросился в кусты. Со всех сторон начали подходить мужики, услышавшие шум возни, и когда довольный Никита вытащил на прогалину извивающуюся на аркане тварь, её сразу окружили плотным кольцом.
- Вот он, лазутчик, - хищно осклабился Филин, - вынюхивал чего-то.
- Здоровый, гад! – Одобрил трофей Иван -Солдат.
Присутствующие одобрительно загалдели. Лазутчик пытался отращивать устрашающие конечности и увеличиваться в размере, злобно шипя, но туго стягивающий трос с наложенной защитой не давал ему это сделать.
- Давай Генка, - вдруг с азартом предложил Никита, - отправь его восвояси!
Остальные, горячо поддержав идею, начали подбадривать Стукина. Парень растерялся и даже немного спасовал, вот так при всех ему не разу не приходилось вести поединок с нечистью. Он неуверенно обводил глазами почти уже скандирующих соратников, пока взгляд не остановился на презрительно – недоверчивой усмешке Кузнеца. Геша вздохнул и повернулся к демону.
Когда Никита-Филин ослабил аркан, беспощадная рептилия со взглядом убийцы метнулась на заведомо обречённую жертву. Демон, почувствовавший свободу, предпринял попытку удрать, метнувшись вверх. Но мощный зубчатый хвост сбил его на лету, когтистая лапа прижала к земле, дальше было дело техники. Тварь отчаянно сопротивлялась, клешни, когти, перепончатые крылья судорожно выпрастывались из-под могучего тела крокодила, но огромная зубастая пасть не оставляла тёмному шансов.
На возбуждённые выкрики мужиков сбежались даже те, кто успел далеко уйти в лес. Когда последние чёрные сгустки впитались в землю, на запыхавшегося Генку обрушился шквал восторженных поздравлений и восхищённых излияний.
- Молодца, зубастый, настоящий крокодил, орёл, боец, - неслось со всех сторон.
Стукин даже испугался, что его сейчас начнут подкидывать вверх. Когда парень наконец высвободился из бесцеремонных объятий, он заозирался вокруг, в поисках своего сварливого патрона, но тот стоял к нему спиной, что-то тщательно высматривая в таёжной чаще, поэтому Гена так и не увидел настоящую улыбку Кузнеца.
Несговорчивые зимние холода наступили стремительно и бесповоротно, короткая сибирская осень сдала позиции долгой и морозной зиме. Костровище спряталось под белым искрящемся на солнце покрывалом, к повседневным делам лагеря прибавилась ежедневная уборка снега, расчистка дорожек, крыш, а иногда и окон. Походы в лес тоже стали непростой задачей, и дело было не только в том, что доходящий до пояса снежный покров, ещё не спрессованный и не схваченный коркой наста, превращал передвижение по нему в настоящее испытание, и Кузнецу с Матвеем-Кулаком приходилось идти теперь во главе отряда, прокладывая путь как ледоколы, но и в том, что с наступлением холодов, активизировались демоны.
То ли холод был им привычнее, то ли нетерпение подталкивало тьму к более решительным шагам. Нет, тотальных нападений больше не было, но мелкие лазутчики и провокаторы стали появляться чаще. Защитники стана усиливали караулы и охрану любого выхода с территории поселения, но в общем жизнь текла своим порядком.
Стукин чувствовал себя частью этой жизни и на удивление даже для самого себя ему это нравилось. Отношения с Мирой развивались мало, но Гену это не расстраивало, ведь раньше он даже и не знал, что может быть так хорошо, просто от того, что рядом есть такой человечек, и торопиться он не хотел, чтобы не спугнуть это волшебное чувство. Мира чувствовала то же самое, Генка в этом не сомневался. У девушки никого не было, кроме деда, куда подевалась её мать, Гена так и не смог выяснить, даже всезнающий болтун Мирон не владел этой информацией.
- А кто знает-то, - пожал он плечами на вопрос парня, - исчезла и всё, у нас такое случается.
Спрашивать же у миры Геша не решался, боясь разбередить старую боль. Они проводили вместе свободное время, гуляли, болтали, смеялись. Не позволив Генке повозмущаться даже ради приличия, Мира взяла на себя починку его одежды.
Вообще, Стукин начал себя чувствовать совсем другим человеком, нужным, значимым, он перестал бояться. Теперь при встрече с посланцами тьмы, вместо панического ужаса, он испытывал зуд в челюстях, однако неожиданная и не понятная для него встреча заставила его вновь очень сильно напрячься.
