Небо быстро темнело — надвигалась гроза. От сильного рваного ветра гудел лес, огромные стволы деревьев качались, создавая долгие зеленые волны. Бабушка положила руку Нюрке на плечо и осадила её вниз:
— На колени опустись, девонька. Как он из лесу выйдет, так голову прижми к земле и проси, как мы с тобой учили. Поняла?
Девочка кивнула и испуганными глазами посмотрела в сторону леса.
— Ну, вот и хорошо. А я отойду, чтобы не мешать — он должен только тебя здесь найти. Да не бойся ты! — старуха увидела, как побелела внучка. — Он ведь только с виду страшный, но чистую душу, вроде тебя, ни в жизнь не тронет.
Бабушка заковыляла прочь, а Нюрка, все так же стоя на коленях, выпрямила спину, перекрестилась и стала всматриваться в чащобу. Ветер трепал её светлые волосы, бросал одуванчиковым пухом в глаза, пугал низким, утробным завыванием. Но девочка не дрогнула — знала, что окромя него, никто уже не поможет. Первый гром с неистовой силой обрушился на поляну. Небо рассекла белая кривая молния, и в её свете девочка увидела черную фигуру, возвышающуюся на фоне лесной чащи.
Первый за месяц выходной капитана Никитина закончится уже к обеду — полковник Кузнецов попросил зайти, не объяснив причины.
Никитин стукнул пару раз в дверь кабинета начальника и, не дожидаясь приглашения, зашёл.
— Пал Евгеньевич, вызывал?
— Да, Алексей, дело к тебе есть, — Кузнецов положил на стол перед капитаном увесистую стопку папок. — Смотри.
Никитин пролистал первую папку, заглянул во вторую.
— Пропажи людей? И самое новое из дел годичной давности… Товарищ полковник, у нас, сами знаете, серийник сейчас. Может, подождет?
Начальник посмотрел на Никитина прямо и холодно.
— Леша, послушай, пожалуйста, тут такое дело… Все эти пропажи, если заметил, относятся к одному району, и все случились примерно в одно и то же время, в начале июля. Только годы разные.
Капитан ещё раз просмотрел даты на корешках дел:
— Ну да, за прошлый год — два, за позапрошлый — еще три. До этого – одно. И места: все между Ивделью и Вижаем. Одна пропажа была немного севернее.
— Вот, ты правильно заметил. Между этими пунктами автобусы ходят редко. В лучшем случае, пускают рейс три раза в неделю. А ехать как-то надо. Там люди по всей Лозьве живут и дальше. Вот и решили три года назад пустить ещё один маршрут, по требованию. Едет вдоль Лозьвы. Как всех развезёт, так и обратно, в Ивдель возвращается. Там ехать всего ничего, часа два, если по прямой. А если по Лозьве, чтобы развезти кому куда надо, то за три часа обычно до Вижая успевали. Всегда, в любой месяц примерно одно и то же, но только не в начале июля. Каждый год одна и та же ерунда: люди выходят на своих остановках, идут, куда им нужно, но не все добираются до места. Или вот, два года назад автобус просто отказался ехать посреди маршрута — сломался. Все разбрелись по лесу, двое так и не вернулись. Понятно, поиск тут же организовали, всю территорию бывшего Ивдельлага обошли. Да не один раз. Но, как ты уже понял, потеряшек и след простыл.
— А мы-то что сделать можем? То, что пропадают только в июле и только на этом маршруте — конечно, странное совпадение, — Никитин усмехнулся. — Но вы же не верите, что это из-за «дня Ивана Купалы», каких-нибудь местных барабашек или всех этих народных пугалок? Как с "перевалом Дятлова" было, когда версий насочиняли — одна краше другой.
— Ты не веришь, я не верю, но местные верят, — ответил Кузнецов. — Поэтому нужен человек с холодной головой, со стороны, чтобы посмотрел и сказал, что никакой мистики или, тьфу-тьфу, еще одного серийника нет. Но, конечно, пусть лучше никто не пропадет в этом году. Поэтому тебя и отправляю.
— Так, а наш маньяк тогда как? Там ведь уже восемь девочек, Пал Евгеньевич, — взмолился Алексей.
— Это на пару дней всего. Там только один маршрут будет, шестого июля, в 10 утра отправление. Скатаешься, присмотришь за пассажирами. Или, может, чего странного сразу углядишь, и вернешься к работе, — полковник серьезно посмотрел на Никитина. — Как друга прошу, Лёш. И серийника мы тоже обязательно поймаем.
До Ивдели из Екатеринбурга Никитин доехал поездом, который, после короткой остановки, укатил дальше, в сторону Приобья, оставив капитана на плохо освещенном перроне ждать попутки.
Когда Алексей добрался до автостанции, уже рассвело. Капитан взял в баре неподалеку два стакана горячего кофе, перелил себе в термос и вышел на улицу, чтобы оглядеться. Где-то жужжала газонокосилка, около пыльных кустов лениво перескакивали с ноги на ногу местные голуби.
Наконец, подъехал автобус, бело-голубой ЛАЗ, видимо, недавно вымытый. Блестящие, чистые окна, изнутри задёрнутые кружевными шторками, так и сияли на утреннем солнце.
Автобус сделал круг и остановился в тени. Вышел водитель — мужчина лет сорока, коротко стриженный, в джинсах и ветровке. Он еще раз оглядел автобус и зашёл внутрь автостанции, неся под мышкой папку с путевым листом. Никитин намётанным глазом заметил крестообразные следы от сведённых татуировок на тыльной стороне кисти водителя.
Тем временем начали подтягиваться пассажиры. То, что они собирались ехать именно на том же, что и капитан, автобусе, сомнений не было, так как и сам автобус был единственным. И рейсов на этот день больше не было — Никитин заранее уточнил это в кассе.
Первыми к зданию автостанции подошли двое: молодые мужчина и женщина. Она была очень хороша, а он слегка косил глазами и заметно сутулился. Обоим около тридцати, у обоих за плечами рюкзаки. «Туристы», — подумал капитан.
Следующим из-за угла появился высокий и худой очкарик, лет пятидесяти, со спортивной сумкой. «Профессор», — про себя окрестил его Никитин. Очкарик, устало выдохнув, поставил тяжёлую сумку на землю и стал разминать запястья.
«Неужели все? Как-то мало пассажиров, чтобы ещё и начали пропадать», — усмехнулся про себя Алексей. Хотя, если люди уже не раз исчезали без следа, то Кузнецов, конечно, был прав — проверить этот маршрут следовало.
Водитель вышел, открыл автобус и подогнал его к месту посадки. Никитин, туристы и «профессор» поднялись внутрь. Капитан сел позади всех, чтобы было видно салон и всех, кто заходит и выходит. Водитель уже закрыл дверь, когда снаружи закричали:
— Постойте! Подождите! — полная невысокая женщина бежала к автобусу так быстро, как только могла. В одной руке у нее была объемная сумка, в другой — переноска, судя по размеру, кошачья. Наконец, женщина поднялась внутрь. Она запыхалась и покраснела, но первым делом заглянула внутрь переноски.
— Фух, слава богу, живы. Да, Мушенька? — спросила она у того, кто сидел в пластиковой клетке. — Муха — это кошка. — Объявила женщина всем присутствующим, будто это было важно.
В проём кабины выглянул водитель.
— Теперь точно все в сборе? Поехали.
Автобус тронулся, поскрипывая своим не самым новым, но таким уютным нутром. Самодельные шторки, белые подголовники на сиденьях. И, конечно, тот особый запах, который бывает только в видавших виды советских автобусах, уже отовсюду списанных и доживающих свой век в маленьких городах и поселках. Около кабины белела свежая табличка: «Вас обслуживает водитель Ларионов Иван Ильич».
Первые полчаса прошли легко, без происшествий. ЛАЗик весело подпрыгивал на кочках, иногда его кренило куда-то в бок, но дорога была сухая и даже сносная для сельской местности. Пейзажи за окном радовали: зелень всех оттенков, от нежных молодых листьев, до тёмного изумруда высоких елей, росших на крутых склонах, и, доходивших, казалось, до самого неба. А вот небо как раз было неспокойно: с севера к Ивдели приближались тёмные, тяжёлые тучи. И, когда автобус доехал до посёлка Полуночное, стало понятно, что будет гроза.
— Кто докуда едет? — растягивая гласные, спросил из кабины водитель. — Все до Вижая или нужно будет завернуть?
— Мы до Вижая, — ответил турист, посмотрев на свою девушку.
— Я чуть раньше сойду, но там по дороге, отдельно довозить не нужно, — сказал очкарик.
— Я тоже до конечной, — чему-то обрадовалась женщина с кошкой.
Все посмотрели на Никитина, который уже и забыл, что тоже пассажир.
— Да, и я до Вижая, — кивнул он.
— Ну, вот и хорошо. Тогда перекурим и поедем дальше, без остановок, может, и до грозы успеем, — Ларионов открыл обе двери и вышел.
Никитин хотел тоже было выйти — подышать и размять ноги. Но все, кроме водителя, остались в салоне, и ему пришлось остаться, дабы никого не потерять из виду.
Девушка наклонилась к переноске, чтобы разглядеть кошку. Хозяйка тут же открыла дверцу и улыбнулась.
— Можете даже погладить — Муха у меня ласковая. А у вас домашние животные есть?
— Нет, к сожалению, — девушка потянулась к отверстию, из которого вынырнула черно-рыжая кошачья голова.
— Маша, — представилась она. — Мы с Антоном решили в отпуске побыть туристами. Чтобы он хоть на неделю отдохнул от своего бизнеса. Здесь очень красивые места!
— Вы предприниматель? — спросил Никитин у туриста. — Чем занимаетесь?
— Сигнализации, наружное наблюдение, — ответил Антон.
— «Зоркий глаз», слышали, наверное? — сказала Маша, не скрывая гордости за своего мужчину.
— Да, слышал, — кивнул капитан. — Несколько районов к вам подключено. Хорошее название для таких систем. — Произнес Никитин и вдруг понял, как двусмысленно все это прозвучало. Турист будто прочитал его мысли:
— Это не из-за того, что я такой … косой, — Антон смутился. — А из-за моей фамилии, Зорин.
— А я Катерина, очень приятно, — представилась женщина. — Мы с Мухой едем к моей сестре в гости, она недалеко от Вижая живет. А вы? — Обратилась женщина к капитану и «профессору», посмотрев на обоих по очереди.
— Алексей, до конечной, — ответил Никитин.
— А я Виктор, тоже что-то вроде туриста. Собираю материал для студентов, — улыбнулся «профессор». — Преподаю в вузе историю и, пока отпуск, решил пройтись по местам Ивдельлага, поснимать. Тут такие интересные, в прямом смысле, исторические места.
Слова преподавателя прервало резкое кошачье шипенье: Антон тоже потянулся было погладить кошку, но, в отличие от его девушки, не был встречен ласково. Муха отодвинулась от окошка переноски и теперь махала лапой. Катерина спешно закрыла дверцу, за которой продолжало раздаваться грозное урчание.
— Что-то ты переволновалась, Мушенька, на людей кидаешься, — извиняющимся взглядом женщина посмотрела на Зорина. — Так-то она у меня ласковая, никого еще не обидела.
Дальше ехали молча. Каждый занимался своим делом. Катерина вязала, периодически наклоняясь к переноске, чтобы через отверстия погладить кошку. Виктор изучал какой-то древний журнал, близко поднеся его к близоруким глазам. Антон неотрывно смотрел в окно на мелькающие поля и деревья, а Маша смотрела на него и гладила по руке.
Было душно, как обычно бывает перед грозой. Небо становилось все более сизым, ветер качал деревья и приминал к земле траву.
Вдруг автобус затормозил, и пассажиры резко подались вперед. Что-то сзади неровно стучало, клубился темно-серый дым.
Водитель быстро выскочил из заглохшего автобуса, бросив на ходу:
Пятеро пассажиров и кошка в переноске оказались на обочине, среди густой травы. Водитель открыл капот и дым повалил еще сильней.
— Думаете, это серьёзно? — Спросил Никитина учитель. — Двигатель?
Капитан не стал никого обнадеживать и пожал плечами. Не нравилось ему все это. Кузнецов тоже говорил про поломки автобуса в предыдущие годы. Как бы все не разбрелись, кто куда.
Но, оглядев своих товарищей по поездке, он не увидел Антона и Маши.
— Так, а где наша парочка? — обратился Алексей к оставшимся.
— Куда-то в лес пошли, — ответила Катерина. — Ой, так неловко, но мне бы тоже надо, по малому делу.
Она уже развернулась к лесу, однако Никитин окликнул её.
— Катерина, пожалуйста, не уходите далеко, сейчас поедем.
Женщина кивнула и засеменила в сторону деревьев. Виктор пошел в сторону поля, и Никитин понял, что потерял из виду всех, кого должен был стеречь. «Так-то, Алексей ты выполняешь просьбу начальства…» — думал капитан, заходя в лес и пытаясь разглядеть хотя бы силуэты пассажиров. — «Вот и собирай их теперь по лесу. Какая уж тут чертовщина, если просто все разбредаются, кто куда хочет. Как малые дети, честно слово».
Маша увлеченно собирала землянику, которой было больше у самой кромки леса. Антон отказался от ягоды, но стоял недалеко от Маши. Лес казался ему недружелюбным, даже пугающим.
Вдруг где-то в чаще засмеялся, а потом что-то крикнул ребенок. На этот звук поднялась с клёкотом лесная птица.
— Маш. Ты слышала? — Антон сделал шаг внутрь леса.
— Что? Птица какая-то? — не поднимая головы, ответила девушка.
Антон снова услышал смех ребенка, ему хотелось посмотреть, кто ходит в лесу. Туристы с детьми, перед грозой?
Он вдруг увидел, как из-за дерева выглянула девочка лет пяти. Светлые растрепанные косички, красная курточка. Девочка потянула к мужчине руку и засмеялась.
— Антон! — громкий оклик Маши заставил Зорина оглянуться. А когда он снова посмотрел туда, где была девочка, то не увидел ничего, кроме темного леса.
— Антон, ну ты чего? Где тебя носит? — Маша взяла его за руку.
— Ты сейчас никого тут не видела? — спросил он у удивленной девушки.
— Кого? Тут только такие отчаянные, вроде нас, будут гулять перед грозой. А что?
— Девочка… Мне показалось.
— Девочка? — переспросила Маша. — Это я тебя уже свожу с ума своими разговорами о детях. Но всё, я обещала, что мы не будем торопиться, раз пока нам не до детей.
— Я же тебе говорил, что дети будут, когда переедем отсюда, — раздраженно ответил Антон, быстро выходя из леса на хорошо освещённое, после чащобы, поле.
Никитин осматривался, мысленно держась за точку, где он вошел в лес. Вокруг было по-странному тихо, учитывая, какой ветер гулял снаружи леса. А тут, внутри, стояла мгла – от земли поднимался густой сизый пар. Где-то впереди скрипнула ветка, потом ещё и ещё.
Алексей поднял голову, посмотрел по сторонам и вверх. На согнутом дереве, преграждающем путь, он увидел привязанную красную ленточку, на которой болтался игрушечный медведь, чёрный, сшитый их мелких тряпочек. Никитин не успел толком рассмотреть игрушку, как услышал крики:
— Алексей! А-у! Вы где? — похоже, что потеряли уже его.
Когда капитан вышел к автобусу, то застал всю компанию с телефонами в руках. Ларионов курил, вид у пассажиров был кислый.
— Мы думали, вы заблудились, — Катерина подняла руку с телефоном вверх, пытаясь поймать сигнал. — Тут не ловит, представляете?
Никитин достал из кармана телефон — действительно, сигнала не было совсем.
— Значит так, — водитель выбросил бычок и отряхнул руки. — Автобус всё. Связи, чтобы позвонить, нет, поэтому я схожу во-он туда. — Он кивнул в направлении, где, судя по месту их остановки, должен был быть Вижай. — У меня там знакомый живет. Позвоню в управление, приедут нас забрать. А вы не разбегайтесь. Я быстро.
Иван Ильич ушел, пассажиры вернулись в автобус, который уже перестал дымиться, и одиноко стоял, окруженный лесом и высокой травой.
Никитин заметил, что влюблённая парочка как-то слишком сильно взволнована. У Маши щёки пошли красными пятнами, а Антон, наоборот, выглядел слишком бледным.
Виктор шумно перебирал что-то в сумке.
— Знаете, — он озадаченно посмотрел на остальных. — В моих вещах кто-то хорошо так порылся. Журнала нет.
— Чего нет? — спросил Антон.
— Журнала. Там все записи, которые мне нужны по Ивдельлагу.
— Жаль, в нет автобусе камеры, а то бы посмотрели, кто взял, — сказала Маша. — Антон вот, недавно, в наши городские автобусы камеры устанавливал.
— Маша, — одернул ее Зорин. — При чем тут моя работа? У человека вещи пропали, а ты всё про свое.
—Да ничего, я уже на самом деле, все наизусть помню, — учитель рассеянно застегнул сумку. — То место и с закрытыми глазами найду.
— Что за место? Какое-то особенное? — полюбопытствовала Маша.
Но Виктор ничего не ответил, за него это сделала Катерина:
— О, тут места вообще уникальные. Да и время сейчас, сами знаете какое, — загадочно сказала она.
— Какое? — Никитину было интересно, что Катерина может рассказать.
— Ну, как же, Купала нынче. А про эти места, которые были под Ивдельлагом и дальше на север, мне еще моя бабушка, Анна Николаевна, Царствие ей небесное, рассказывала, — Катерина перекрестилась. — Она была из манси, говорила, что тут Зверь близко. И подпускает к себе он именно в ночь на Купалу.
— Что за зверь? — спросил учитель. — А, это, наверное, про менква — так манси называют «снежного человека».
— Нет, — Катерина улыбнулась. — Менквы, они, конечно, тоже есть, наверное. Манси их и сейчас видят. Но Зверь — он особенный. Это не «снежный человек», да и вообще не человек. Если издалека, то на медведя, говорят, похож. Только не обычного, а как будто сшитого из частей от разных животных.
Алексей вспомнил подвешенного на ленте тряпичного мишку, которого полчаса назад видел в лесу. По спине капитана пробежал холодок.
— Так вот, — продолжала Катерина. — Около ночи Ивана Купалы Зверь подпускает к себе близко и сам выходит из чащи. Кто с добрыми помыслами, тому поможет, а кто со злыми — того к себе приберёт. Чем ближе к Зверю, тем сильнее нутро человека проявляется. Он морок наводит, а то и вовсе может увести. Ищи потом…
Все молчали, обдумывая рассказ женщины, больше похожий на детскую страшилку. Но капитан заметил, что Антон как-то слишком сильно отреагировал на слова Катерины, да и учитель сидел, будто не в себе.
Небо стало тёмным, хотя до вечера было ещё далеко. Заметно похолодало.
Первым из ступора вышел Виктор:
— Я, видимо, сейчас своим ходом пойду, пока совсем не стемнело.
— А как же карта? — спросил Никитин.
— Карту я и без журнала помню. Ждать больше не хочу, — учитель взял сумку и направился к выходу.
И, покинув автобус, двинулся вдоль дороги. Остановить его Никитин не мог, но и оставить остальных троих — тоже. Подвязался, значит, капитан на свою голову, «пасти» пятерых взрослых людей, двое из которых — водителя он тоже посчитал — уже разошлись в неизвестном направлении.
— Может, и мы пешком пойдем? — тихо спросила Маша, больше у Зорина, чем у остальных. — Пока гроза не началась? Вдруг, водитель не вернется за нами? Не хочется тут до утра в темноте дожидаться.
— До Вижая ещё, конечно, пешком далеко, но мы сейчас оставим записку, пойдем вдоль дороги — нас по ходу подхватят, — заключил Антон.
Капитану очень все это не нравилось — как ловить потом всех пассажиров, он не знал.
— Идти в грозу, по непонятному маршруту — это самоубийство, — попытался образумить Никитин молодых людей. — Катерина, вы-то хоть останетесь?
Но женщина уже собирала вещи, до этого разложенные на сиденье.
— Так мне тоже быстрее будет своим ходом, — пожала она плечами. — Я не боюсь, я не одна – со мной Муха. До сестры быстрей дойду, чем новый автобус приедет.
— Давайте тогда пойдём все вместе, — развёл руками капитан. — Где-нибудь по ходу нас и заберут. Надеюсь, до грозы будем все в безопасности.
Троица посмотрела на Никитина скептически, не поняв его волнения по поводу того, чтобы каждому дальше идти своим путем. Но, когда вышли на дорогу, разбредаться не стали, и правда пошли все вместе.
Места здесь были, действительно, необычные. Тёмный величественный лес и виды на скалы неожиданно сменялись картиной сиротливых заброшек — корпусов бывшего Ивдельлага, Такой пейзаж растянулся на сотни километров.
Гроза была совсем близко — тягучий душный воздух висел над дорогой, тяжёлые тучи всё сильнее темнели, но дождя не было.
Через полчаса пути решили сделать привал и попробовать ещё раз поймать сигнал. Местность шла в гору, чуть в стороне шумела Лозьва, и корпусов тут было больше. Никитин предположил, что стоит подняться на крышу одного из зданий, где связь может быть лучше.
Капитан залез по приставной лестнице, стоящей около здания. Лестница хорошо сохранилась, учитывая, как долго эти места обходились без людей. Сел на оголенный кусок кирпичной стены и посмотрел на телефон — связи не было.
Внизу вдруг запричитала Катерина:
— Убежала! Мушка моя, как же так?! Мне же ничего, кроме тебя, от Сонечки не осталось!
Алексей глянул вниз. Женщина держала в руке переноску с открытой дверцей и смотрела в сторону леса.
— Я же закрывала дверцу, я точно помню! — Катерина смотрела на Машу и Антона, будто ища поддержки или, наоборот, пытаясь понять, кто из них причастен к побегу кошки.
Капитан спустился с лестницы.
— Давайте, дойдём до леса? Убежать далеко она не могла, — пытался успокоить он всхлипывающую Катерину. — А Сонечка — это кто?
— Это внучка моя. Оставила мне Муху котенком, чтобы я присматривала. А я раззява… — Катерина остановилась и зарыдала уже в голос.
Кошку искали полчаса, но её и след простыл. Катерина была безутешна и не хотела оставлять в поле переноску, так и несла её пустую.
Виктор быстро нашел нужный корпус, хотя среди похожих полуразрушенных зданий, казалось, нетрудно было и потеряться. Но некоторое время назад ему в руки попался дневник одного из местных заключенных. И в дневнике было написано, что этот корпус — единственный, окна которого выходят на изгиб Лозьвы. Причем реку отсюда не просто хорошо видно, но и вся долина впереди этого изгиба кажется значительно светлее, чем часть долины до него. В грозу, конечно, этот эффект мог и не проявиться, но учитель увидел. Не мог не увидеть — насколько ему сейчас нужно было туда попасть. Он еще раз мысленно поблагодарил того заключенного, которые вёл дневник, чудом сохранившийся и попавший к учителю, а затем бережно переписанный в журнал. Но главная благодарность будет позже, лишь бы успеть до того, кто вытащил записи. Виктор поставил сумку на землю и достал из нее металлоискатель.
В корпусе, от которого остались только три стены, он нашёл нужный ему закуток — бывший карцер с маленьким окошком под самым потолком. Из стены торчали трубы, на которых раньше была шконка.
Учитель прошёлся металлоискателем вдоль карцера, потом обошёл по периметру, но нужного сигнала не было. «Как же так, ты ведь указал, где точно искать?» — вопрошал Виктор невидимого собеседника.
Он поводил металлоискателем по почерневшим от времени стенам, залез на трубу, проверил под потолком и у окна — ничего. Чуть не упал, пока стоял на трубе — она заметно пружинила. Виктор слез, отложил металлоискатель и обеими руками схватился за металлический цилиндр. Начал расшатывать. Со стены посыпались крошки кирпичной кладки, труба вдруг поддалась и выскочила из стены, а Виктор ударился спиной о противоположную часть карцера.
Учитель наклонился над открывшимся отверстием, залез в него перочинным ножом и подцепил тряпицу, за которую вытянул на тусклый свет сверток, размером с небольшой огурец. Развернул, и сел прямо на пыльный цементный пол. На тряпице лежали куски породы, из которых поблёскивали ярко-зелёные камни.
Вдруг Виктор услышал шаги — кто-то уверенно шёл в его сторону. Он обернулся — в дверном проёме стоял Ларионов с нацеленным на учителя ружьём в руках.
— Ну, давай сюда, — водитель тряхнул стволом.
— Я так и знал, что это вы взяли журнал, — тихо сказал Виктор, пряча сверток в карман. — Лучше убейте. Все равно не отдам. — Он шарил рукой в поисках рукоятки металлоискателя.
— Ещё бы! Я столько лет здесь живу, никаких ценностей за всю свою собачью жизнь не находил. А тут, видите ли, приезжает какой-то ученый хрен, у которого «карта сокровищ» от местного зека, — Ларионов ткнул дулом двустволки учителю в грудь. — Делиться надо, раз по моим местам шастаешь.
Виктор сделал шаг назад, чуть нагнулся и схватил металлоискатель, ударив им по стволу ружья. Но водитель, перехватив ствол двумя руками, прижал им шею учителя к стене и стал душить. Виктор захрипел, обмяк.
Ларионов тут же достал из кармана учителя сверток, спрятал за пазуху. Взял и сумку с металлоискателем. Вышел из корпуса довольный — камни, по виду похожие на изумруды, потянут на нехилую сумму. Отдаст долги и уедет куда-нибудь к морю, где теплее. Пока учитель очухается, заявление напишет, поиск проведут — Ларионова уже тут и в помине не будет. Хотя, может, нужно было умника этого и добить? Все равно не найдут — тут заезжие и так каждый год пропадают. Водитель оглянулся, но потом посмотрел на черное небо и решил на возвращаться, чтобы успеть схорониться до грозы. Вон ветер какой поднялся.
Бодрым шагом Ларионов дошёл до леса. Показалось, что в чаще кто-то мяукает. Будто бы даже увидел зелёные глаза среди деревьев. Вспомнил о камнях — вдруг невыносимо захотелось ещё раз поглядеть на них. Достал сверток, развернул — красота. Несколько десятков крупных изумрудов смотрели на водителя, переливались. Что-то зелёное поблескивало и по сторонам. Не может быть так много глаз вокруг — подумал Ларионов. Поднял голову и обомлел. Чёрная, покрытая густым волосом грудь огромного существа возвышалась перед ним. Пахло мокрой звериной шерстью и еловой хвоей. А сверху, над оскаленной волчьей мордой, светились два зеленых глаза, совсем, как его изумруды. Водитель уронил камни, вскинул ружьё и выстрелил, потом ещё раз и ещё. Но существо даже не дёрнулось. Волчья пасть улыбнулась, а на плечо водителя тяжело опустилась огромная человеческая рука с длинными чёрными когтями.
— Пойдём, — произнес Зверь низким голосом, сжав плечо водителя так, что оно хрустнуло.
