CreepyStory

Я вижу, как Свет покидает меня, как тьма сгущается вокруг, тушит свечи и факелы. Крепкими пальцами зловоние держит меня за глотку, а тени шепчут мне о возмездии, которое вскоре должно настигнуть меня. Они шепчут, в красках описывая муки, что мне предстоят: безумие, голод, забвение. Моих ног касается холод могилы, но я знаю – погребения не будет. Я останусь тут, в темноте, если не смогу победить…

* * *

Впервые про дом старика Урии я узнал, еще когда был мальчишкой в приюте. Это было беззаботное время, и многие кошмары, которые творились на улицах Норфельда, были для нас такими же байками, какие мы травили по ночам, когда не хотелось спать. Спасибо сестре Анжелике за попытку дать нам детство в это ужасающее время.

Дом этот находился за чертой города, но не был частью какой либо из деревень – мрачное, двухэтажное строение стояло особняком от любых населённых пунктов, что, как мне кажется, и служило поводом для слухов и предрассудков, связанных с этим местом и его хозяином.

Поговаривали, что старик Урия был владельцем дурного глаза и скверного характера. Вся семья избегала его, а всякий, кто желал старику зла вскоре умирал в страшных муках.
Конечно, последнее, о страшных муках, было красочным преувеличением. Во всяком случае, я надеюсь на это. Поговаривали, что сначала помер сын Урии, желавший смерти предку – он поперхнулся косточкой и задохнулся, а ту самую косточку, вставшую поперёк горла, так и не смогли найти. Его невеста, не выдержав утраты возлюбленного, повесилась на ветвях тополя, который Урия приказал посадить возле могилы сына, а после засадил тополями все вокруг своего дома.
Злой рок пронёсся по семье Урии, отправляя каждого в родовой склеп один за другим, и последним к ним присоединился и сам старик. Говорят, что его могила пуста, потому что тело не смогли найти. Когда жандармы, ещё до Темнейшего Времени, пришли проведать старика, входящего в городской совет, то не нашли в доме ничего, кроме подгнившей мебели, пыли, и стойкого запаха разложения. Почему и решили, что это Урия приказал долго жить.

Искать его никто не собирался. Более того – многие вздохнули спокойнее. Ах, если бы тогда Церковь имела столько же власти, что и нынче! Тогда бы такие скверные личности не отравляли город и жизнь праведников своим присутствием.
Я выбрал этот дом своим обиталищем по многим причинам. Кажется, он подходит мне идеально: дурная репутация места отвадит гостей, а тех, кто сунется, вряд ли решатся искать здесь. Сам же мистический дух, что пропитал это место – это же та самая зловонная клоака, в которой Спасителю пришлось зализывать раны и готовится к большому бою с Темным Владыкой. А раз я иду по стопам Спасителя, то и мне не стоит чураться подобных мест. Воняющих запретным, оккультным духом из каждой щели, проклятых Престолом и честным людом.

Я очищу это место, а за ним – Норфельд. Солнце и Свет вернутся в эти топи безбожия. Мне всегда казалось странным, что сестра Нэн не видит очевидного. Те болота, в которых тонули люди в писании – это и есть наш город! Только трясина эта не буквальная. Достаточно поднять глаза вверх, чтоб увидеть – мы уже под толщей чёрной жижи, не пропускающей свет, опустившиеся на дно грешники, даже не пытающиеся вернуться к свету. Сколько раз я сидел в чулане за эти слова. И кто из нас ещё слепец?

Я слышу голоса ангелов. Тихие, мучительно далёкие. Они зовут меня, я точно это знаю, хоть и не могу разобрать слов. Каждую ночь, перед сном, закрывая глаза я слышу шепот, который зовет меня к свету и Престолу. Я не могу ему сопротивляться. И не хочу.

Впервые я задумался об этой славной миссии, когда Рудольф уговорил меня бежать из приюта. Там мы встретили Их – маленьких заблудших овец, не ведающих, что творят. В какой греховности прозябают, нарушая завет за заветом, не видя Света и не веря в его существование. Я уговорил Рудольфа уйти оттуда, и он послушал меня, хоть и не сразу. Мы двинулись в Мейнхольд, но по пути случилось страшное – ужасное порождение тьмы, уродливая насмешка над человеческим естеством набросилась на нас. То было подобие человека, но с неестественно длинными руками и ногами, перемещающееся на четвереньках, с бронзовой челюстью полной таких же блестящих клыков. Руд защитил меня ценой своей жизни. Неживая пародия на человека растерзала его у меня на глазах, упиваясь болью и кровью, купаясь в потрохах… а я только и мог думать о спасении души Руда. Знал, что ни одному лекарю не собрать его обратно, и лишь чудо сможет его воскресить. Но в Норфельде чудес не бывает. Тогда я взмолился и Престол ответил мне. Ангел спустился с небес, явился мне во всей своей неописуемой восхитительности. Предстал передо мной как ворох крыльев и глаз, для которых нет границ времени и пространства. Он был окружён десятью нимбами из чистого света, кружащими вокруг него, а когда он заговорил, возвещая меня о моей великой миссии, я увидел закрученный спиралью рот, будто рвущий само мироздание на части. От шока, навалившегося на меня за последние пару минут я упал без чувств. Когда же сознание вернулось, ни твари, ни ангела не было. Я не хотел верить в это, боялся, и пошёл в Мейнхольд, представившись моим другом.

Но какое я имею право бросать людей на произвол судьбы? Особенно, когда есть дети, не ведающие, что творят? Дети безгрешны, коль имеют в сердце веру. А если нет… то есть только один путь. Мученикам всегда открыты врата к Престолу. Мне больно делать это. Их слезы, будто скорбный жемчуг, душат меня. Пролитая кровь невинных навсегда въелась в кожу и разум. Я делаю больно, но это то, что должно быть сделано. Спаситель был твёрд, суров. Он знал что делает правильные вещи. Я тоже это знаю. И не могу себе позволить быть мягким.
Мне предстоит важное сражение. И победа над «Священным» окончит тёмные дни и покончит с тиранией бесконечных ночей.
Я долго готовился к нашей встрече. С тех самых пор как он назвал свое имя и всё встало на свои места. Я почувствовал это. Мы связаны, и в то же время по разные стороны, как Тёмный и Спаситель. Я увидел это в его красных глазах, ощутил, когда он раз за разом выходил за мной из тумана. Он не отступит. Не даст мне завершить начатое. Но, что более важно, ангелы нашептали мне, что его кончина – это тоже часть миссии. Он не отпустит ни меня, ни детей, которые не должны жить в этом месте. С Августом должно быть покончено.

Спаситель собрал свою армию Верностей, и я тоже. Мне долго не открывался секрет, кто бы подошёл на эту роль, пока ко мне не явился, не без помощи небес я думаю, Мика. Это добрый и удивительно преданный пёс, дворняга, чудом вымахавший до размера телёнка. И тогда я понял, что за армию я должен собрать.
Так в доме появились и Габи, и Раф, и Ната. Моя маленькая и удивительно верная армия. Я уверен – это посланники Света на помощь мне. Они сразу понимали мои слова и желания, выполняют приказы безукоризненно. Щенки Наты стали прекрасным подспорьем моему благому делу – дети перестали слушать зов музыки, но щенки справляются даже лучше.
Когда все началось, я готовил инструменты, свою кошмарную коллекцию к новой вылазке. Здесь были и пилы, и клещи – неизменные спутники моих праведных походов. В углу, на столе лежал поднос, на котором я раскладывал зубы, вырванные наживую – еще с приюта, когда у меня заболел зуб, врач вырвал его, и на всю жизнь я запомнил ту ни с чем не сравнимую боль. И если я хочу быть уверен, что смерть была мученической, то не могу даже представить иного способа. Этими же зубами я отдаю дань уважения детям, что пережили ужасные муки – из их зубов я делаю четки, уже ставшие невероятно длинными. Каждую ночь я сажусь перед окном и возношу молитвы престолу, перебирая зуб за зубом за упокой душ: один зуб – одна молитва. Это длится часами, но так должно быть. Я знаю это.
Все произошло внезапно. Сначала я услышал лай Габи, сторожившей убежище, но, что хуже, он быстро обратился в жалобное скуление, а после и вовсе в захлебывающийся хрип, пока не стих. Даже не помню, как я спустился с чердака, где всё прятал – лестница пронеслась под ногами будто сама собой, коридор дома словно вилял по своей воле. Однако, стоило мне подойти к окну, из которого я мог бы увидеть, что произошло, тело моей собаки пробило стекло и с брызгами осколков навалилось на меня, сбивая с ног.

У бедной Габи была сломана спина. Позвоночник торчал из колтунов окровавленной шкуры. А в её пасти я обнаружил листок из Писания, описывающий встречу Спасителя с Темным. На нем углем было написано «выходи».

Через миг я уже оказался на улице. Это словно произошло через секунду после того, как я увидел, что Он сделал с моею верной Габи. Она не заслужила этого, но Он заслуживает то, что я собираюсь с ним сделать. На улице, среди хаотично посаженных тополей, я увидел Его. Вдалеке, у самого края владений Урии, темная фигура маячила на фоне темно-зелёного моря крапивы и темных, как кусок ночи, туч. Я свистнул, подавая сигнал своим верным псам, и те бросились из дома в погоню, а я повременил, пуская их вперёд себя. Заодно проверил, со мной ли мой нож – мы начали всё с дуэли на ножах. Ею и закончим.

Но моя армия не достигла цели. То слева, то справа, я слышал предсмертные визги. Мику я нашёл на полпути. Он угодил в яму с кольями, и смотрел на меня, ожидая помощи. Я видел, как около семи кольев пробили его тело.

Прости, друг, я не могу тебе помочь, но могу отомстить, заставить пожалеть о содеянном. Обещаю.

Когда я выбрался из парка, Августа там уже не было, но на одном из деревьев, прибитым гвоздём я нашёл рисунок на листке из Писания. Святотатство! Коряво и по-детски поверх текста были нарисованы ворота. Сначала я решил, что он издевается, рисуя врата к Престолу, но это оказалось не так – это были ворота в Норфельд. Не зря внутри все было закрашено чёрным.

Если Он затеял какую-то игру, то я приму правила. На моей стороне свет и праведность, и никакими уловками не одолеть меня. Норфельд встретил меня привычной сыростью и туманом, но, что более меня заботит – смрадом грехов и темных сил, царящих в нем. Моя миссия окончит это темное время. Даже колдовскому туману не под силу меня остановить – он подчиняется моей воле, всегда выводя туда, куда мне нужно. Тьма уступает святости, и колдовству не под силу запутать праведника.

На воротах я замечаю новую подсказку этой зловещей игры – мелом на досках нарисованы множество стрелок указывающих на дом неподалеку. А уже на нем новые стрелки – в проулок. Очевидная ловушка. Я ступаю медленно, озираюсь, ожидая коварного удара в спину, но вместо него получаю лишь тягучее, тревожное и изматывающее ожидание.

Прерывается моя тревога, когда в конце проулка, возле самой кромки сгущающегося тумана, я вижу Его. Темная, слегка сгорбленная фигура в чёрной, как сам грех, мантии. Он ждёт меня, ждёт, когда я его увижу. И стоило мне двинуться к нему, как он попросту исчезает в земле, вновь вызывая во мне тревогу. Что за темным силам я бросил вызов? И как мне с ними бороться?

Но я не могу отступить. Не могу дать слабину. Всё было не зря.

Подойдя к месту, где стоял Август, я обнаруживаю секрет, и не могу сдержать смешка над самим собой: моё воображение вкупе с тревогой играет злые шутки. На мокрой мостовой я обнаружил открытый люк в канализацию, которой и сам, порой, пользовался. Вокруг отверстия, как и на воротах, нарисованы множество стрелок, призывающих меня спустится в темное, смрадное царство, как и Спасителя когда-то. Теперь история повторяется, и, более того, движется к неминуемому счастливому финалу. От Света солнца и Престола меня и этот падший город отделяет только последняя битва.

Лестница, вмонтированная в красные кирпичи подземелья насквозь мокрая и грязная, но я не брезгливый. Меня ведёт стремление к победе и спасению, и некогда мне думать о подобных мелочах. Уже внизу, когда лестница кончается, я подбираю один из множества зажжённых факелов, и следую стрелкам, ведущим меня.

Факел разгоняет сгущающуюся тьму. Где то под ногами, закованная в кирпичи и бетон журчит подземная река, отравленная нечистотами.
-Выходи! Я здесь! Покончим с этим! Норфельд будет свободен от страха! – кричу я во тьму и она отвечает мне.
-Тут ты прав… - слышу я мужской голос и озираюсь, освещая тёмный тоннель факелом. Голос этот слышится одновременно отовсюду – и из темноты тоннеля, и совсем рядом, на границе скудного света огня. Сама тьма говорит со мной.

Я озираюсь, машу факелом, словно Август стоит позади меня и я готов ударить его пылающей деревяшкой. Но сзади никого нет. На стене я замечаю новые стрелки заманивающие меня в лабиринт грязи, влаги и плесени.
-Иди ко мне, - слышу я снова шипение Тёмного.
-Хватит бегать, выходи! – кричу ему в ответ я, но слышу только тишину.
Видимо, чтоб встретиться, придётся идти.
Под ногами хлюпает гнилая жижа, нос привык к запаху. Или просто я приучился его не замечать? Тоннель предательски петляет, заставляя подземную реку течь под не-естественными для неё углами. Поворот, снова поворот. Я стараюсь запомнить свой путь, чтоб выйти после.

Может, стрелки меня дурачат?
Мои спутники – треск горящей промасленной тряпки на факеле и журчание подземных вод. Стараюсь идти аккуратно, чтоб при неверном шаге не поскользнуться на гнилой жиже и не свалиться в ядовитый поток. За новым поворотом меня ждёт длинный тоннель, на одной из сторон которого, примерно через каждые десять шагов зажжены огни. Здесь тоже течёт река и кажется, что этот коридор бесконечный – даже в дали я вижу маленькие точки – огоньки.

Пара шагов, и мой факел тухнет. Внезапно, без предупреждения, словно задутая кем-то свеча. Я пытаюсь зажечь её от факела на стене, но тщетно – дерево и тряпка не занимаются, как бы я не пытался. Что хуже – деревяшка намертво прилипла к моей руке. Колдовские чары не дают мне её отбросить прочь, взять в руку оружие. Так что потухший факел станет моим мечом в борьбе со тьмой!

Вдали, там где достает тусклый свет крайнего факела висящего на стене, я замечаю тёмную фигуру. Она стоит неподвижно, будто смеётся надо мной, не желая принимать бой. Что ж. Я подойду сам. Отведя руку с деревяшкой чуть назад я бегу вдоль журчащей подземной реки к врагу. Победа будет за мной! Удар, и на потухший факел наматывается тряпка, оставленная трусливым Августом. Колдовство!

Я вновь озираюсь, и вижу, как к тому месту, где стоял всего мгновение назад я, стараясь зажечь факел выходит он. Слышу тихий смех, когда Август, проведя рукой рядом с огнём, тушит очередной светоч, сгущая тьму вокруг меня, растворяясь в ней. Трусливое зло. Свободной рукой я снимаю факел со стены и иду в тёмный лабиринт подземелья. Видимо, дуэли на ножах не бывать.
-Хватит играть в эти глупые игры!
-Заставь меня, - шепчет мне в ответ подземная тьма.
Я освещаю свой путь факелом в левой руке, держа наготове правую. Решить все надо будет быстро. Под ногами скользко и приходится идти осторожно, на шум реки. Однако, через пять-десять шагов я слышу громкий плеск воды, а затем будто бы дьявольское щупальце хватает меня во тьме и дергает за ногу. Я падаю на спину, факел из левой руки отлетает в сторону, а затем невидимая сила тащит меня волоком по коридору. Август призвал демона и тот схватил меня своими щупальцами? Когда коридор заканчивается меня перестаёт тащить по полу, но тут же из тени выскакивает Август.

Он сбивает мне дыхание ударом сапога по ребрам, и пока моё тело судорожно пытается вздохнуть дважды пинает по голове. Ослепительная боль застилает глаза красным, я пытаюсь закрыть голову руками, но Август легко хватает меня за воротник и с силой бьёт от стену – я все еще не могу сопротивляться. Последнее, что я запомнил – как его рука схватила меня за чёлку, а после – удар моей головы о стену, после которой стемнело.

Я пришёл в себя в сущей тьме. Связанный, избитый. Я чувствую кипящую струйку крови на своём лице. Я сижу на стуле и мои руки скованы за его спинкой. И все, что есть в этой тьме – один только повторяющийся звук.

Стук. Стук. Шшширк.

- Мам! Алло! Земля вызывает маму!
Марина вздрогнула, и, улыбнулась своему отражению в окне. Ничего непоправимого не случилось. Это просто утро, а утром настроение всегда - паршивее не придумаешь. Но, даже глядя в блекло-зеленые глаза двойника-отражения, она по прежнему видела за ними размытые очертания дерева на заднем дворе. Там, под косыми лучами солнца, разлапистый дуб тихо шелестел зеленой листвой. Древний, толстокорый гигант словно желал заговорить, но никого, кто мог бы его выслушать, рядом не было. И он проводил время в одиноком молчании. Даже на кухне Марина чувствовала его запах. От него пахло увяданием и осенью. Все время пахло.

- Мааам, ну посмотри.
Марина заставила себя отвернуться от окна и от тяжелых мыслей в голове.
Сашка сидел за обеденным столом и пальцем удерживал под носом круассан.
- Молодой человек, вам лет сколько?- улыбнулась Марина.
- Мне десять, и я похож на Иосифа, да?
- Какого еше Иосифа?
- Мам, на Иосифа Сталина. Ты что, в школе не училась?
Марина недобро улыбнулась и Сашка улыбнулся ей в ответ. Круассан упал ему на колени.
- Кажется, сегодня кому-то влетит и это точно будешь не ты. - сказал Сашка, изобразив на лице глубокий ступор.
- Любой каприз за ваши деньги, - улыбнувшись, пообещала Марина. - А сейчас доедай давай, и марш, в школу.
- Расстрелять. - буркнул Сашка, поднимая с колен круассан и целиком запихивая его в рот.
- Поговори мне еще.

Сашка проверял содержимое портфеля перед тем как закинуть его на плечи. Марина ждала рядом, скрестив руки на груди и задумчиво глядя на сына. Такси ждало у ограды.
- Я все! - застегнув молнию на рюкзаке, сказал он. - Тебе каких двоек принеси?
- Хватит молоть ерунду. - отмахнулась Марина и присела перед сыном на корточки. - Телефон с собой? Зубы почистил?
- Два раза. - просиял Сашка и обнажил нижний ряд маленьких, похожих на кедровые орешки, зубов. Марина улыбнулась.
- После уроков - сразу домой, зубастик - напомнила Марина. - Никаких гулянок по улице. Такси я тебе закажу. Олег сегодня придет с работы в пять, хочу чтобы ты тоже был дома.
- Да-да, общий ужин, - закатил Сашка глаза. - Нормальная семья, никаких чипсов, жопу вытираем только влажными салфетками. Я помню.
- Эй, следи за языком, - улыбнулась Марина, и, подтянув Сашку к себе, чмокнула его в щеку. - Нам с тобой повезло что у нас теперь есть Олег.
- Повезло тебе, - бесстрастно улыбнулся Сашка. - Я ведь ему не сын.
Вздрогнувот этих слов, Марина попыталась поймать Сашку за руку, но он оказался для нее слишком проворным. Он уже не смотрел на нее. Развернувшись, он подбежал к двери и распахнул ее. Марина молча смотрела ему вслед.
- Аухедверзейн, фройлян. - крикнул он не оборачиваясь.

Без Сашки в доме стало совсем пусто. На втором этаже было целых три комнаты и просторный зал с видом на задний двор, но внизу, рядом с камином, Марина чувствовала себя спокойнее, и теплее, даже без огня. Может все от того что все окна гостинной выходили в сторону кованых двухметровых ворот а не на задний двор? Иногда там можно было даже увидеть проезжавшую мимо, одинокую машину.

Никакой Сашка ему не сын. Так и есть. Но ведь сходятся же как-то, чужие, не родные друг другу, люди? Проблема была в Сашке. Он далеко опережал своих одногодков в развитии, его ум развивался скачкообразно и в свои десять он знал и судил о жизни и об окружающих его вещах, на удивление, зрело. Марина знала - к восемнадцати- двадцати годам, его характер и мировоззрение закаменеют, и он пронесет их через года незатронутыми. Совсем другой, не похожий на своего отца, он станет настоящим мужчиной с необычной и сильной душой. Марина видела это на удивление ясно.

Запахнув халат поплотнее, она включила кофе-машину, втиснула ноги в тапочки и опустилась в кресло у камина. Аромат кофе быстро распостранился в гостинной. Закрыв глаза, Марина прислушалась к собственным чувствам. Можно ли было назвать любовью то, что она испытывала к Олегу? Даже если и так, то смогла бы она его любить дальше, если бы он не принял Сашку? Ответ был слишком очевидным.

Тихий шелест листвы усыплял. Мысли, нанизываемые на спицы разума, еще некоторое время казались Марине ее собственными, но в какой-то момент она вдруг осознала что перебирает в уме немногие слабости своего ребенка, и делает это с какой-то определенной целью. Чтобы, что? Причинить ему вред?

Отбросив странные чужие мысли, Марина открыла глаза и помотала головой. Ярко-рыжие волосы разметались по плечам, голова уже болела не так сильно, но легкая слабость не покидала с тех пор как они с Сашкой переехали в этот дом. Кофе должно было немного взбодрить.

Марина решительно поднялась из теплого кресла, налила себе чашку горячего кофе и подошла к окну, взглянуть на дорогу. Может мимо проедет хоть одна машина? Потягивая приятную горечь из чашки, Марина взглянула на сизое небо и вкус кофе во рту, вдруг, пропал.
Что-то было не так. Что-то случилось. Теперь что-то точно случилось, и это уже не было сном.

Пытаясь понять, что же ее так встревожило, Марина взглянула на часы. Половина восьмого, выходит что не прошло и пяти минут. И все бы ничего, если бы не рюкзак возле лестницы. Солнечные лучи ласково просачивались через тюль окон, выходящих на запад.
- Уже вечер. - тихо произнесла Марина и тут же испугалась безысходности в собственном голосе.

Чашка громко звякнула о кофейный столик и Марина, проклиная все на свете, поспешила на задний двор. Это всего лишь дерево. Но отчего тогда так щемило в груди?
Уже подбегая к прозрачной пластиковой двери, Марина видела за занавеской маленький Сашкин силуэт. Он сидел перед дубом.
Отдернув в сторону занавеску, Марина распахнула прикрытую дверь, успела сделать всего один шаг, и ошеломленно остановилась в дверном проеме.

Дерево наклонилось.
Она не верила своим глазам, и все же видела, что так оно и есть - дерево наклонилось. Сашка сидел лицом к ней, копадся с чем-то в траве, не зная что происходит у него за спиной. Толстая кора, вспучившись по длине всего ствола, походила на складки кожи, и Марина видела как что-то блестящее бежит по ним. Ветви словно бы тянулись к ее сыну, нависая и образовывая зеленый ореол из листвы всего в двух метрах над его головой.

- Саша. - неслышно прохрипела Марина, и ей вдруг показалось что дерево вздрогнуло от ее голоса. На секунду ей показалось что дерево ПОСМОТРЕЛО на нее. Но именно это и заставило ее голос окрепнуть.
- Александр! - звонко выкрикнула она и испуганное детское лицо взметнулось вверх.
- Мам, ты что орешь? - удивился Сашка.
- Живо марш сюда! - не помня себя от страха, крикнула Марина. У нее не было ни малейшего желания приближаться к этому дереву. Оно словно бы заманивало, использовало ее сына как наживку, с одной лишь целью - добраться до нее самой.

Нехотя поднявшись, Сашка побрел к матери и в какой-то момент одна из тянувшихся ветвей едва не зацепила его за макушку. Марина готова была закричать.
- Я, майн фюрер. - недовольно пробубнил Сашка, оказавшись рядом.
- Ты дома давно? - подтягивая его за рукав к себе и вглядываясь в лицо, спросила Марина.
- С обеда. - пожал плечами Сашка. - Ты спала.
- Пошли, пойдем скорее в дом. - подталкивая сына пробормотала Марина. Взгляд ее неотрывно следил за склонившимся деревом.

***

- Как это ты не приедешь? - чуть ли не выкрикнула Марина в трубку. - Ты же сам хозяин. Клиенту надо прямо сейчас? Нет, я не ругаюсь...
Саша скучал за столом. Овсянка стыла в тарелках, и не решаясь пробуждать это клейкое зло, он достал из кармана подобранные на заднем дворе, желуди. Они были ровные и блестящие, прямо как в мультфильме Ледниковый период. Белка отдала бы жизнь за эти волшебные пять желудей.
Разложив желуди на столе, Сашка увидел что все они похожи друг на друга, один в один, как близнецы. Поворачивая их и так и эдак, он пытался найти малейшие царапинки, сколы или хоть какие-то отличия. Но желуди были, до идеального, идентичны. И еще они казались куда тяжелее чем должны были быть.

- Что это у тебя там? - спросила Марина, опуская телефон в карман халата. - Желуди что ли?
- Мам, может закажем пиццы? - предложил Сашка. Вопрос еды его волновал больше чем какие-то желуди-близнецы.
- Саш, где ты их взял?
- Желуди я взял на земле, - изображая слабоумного, прогундел Сашка. - Наверное они упали с дерева. Типа, бум - и упали.
- Я прекрасно знаю откуда они упали. - нахмурилась Марина. - Дай мне их сюда.
- Если закажешь пиццу. - с готовностью отозвался Сашка.
- Закажу. - пообещала она и когда желуди оказались у нее в руках, она тут же ссыпала их в помойное ведро.

Пиццу доставили через полтора часа. Марина с Сашкой устроились в одной из комнат на втором этаже и включили Губку Боба. Самый простой пятничный вечер - с пиццей и колой на раскладной кровати. Только вот мысли Марины раз за разом возвращались к дереву на заднем дворе. Обычное дерево, но отчего-то оно тревожило ее сильнее, чем если бы это был ее бывший муж. И оно наклонилось. Черта с два оно обычное. Марина не могла объяснить себе, что она почувствовала, когда дерево поглядело на нее. Слабость и какое-то бессилие - пожалуй, но было и что-то еще, что-то, что заставило ее голос окрепнуть и зазвенеть. Какая-то странная энергия. Ее тело словно к чему-то приготовились и умом она никак не могла уловить, к чему именно.

В какой-то момент Марина поняла что начинает проваливаться в сон. Разноцветная картинка мультфильма расплывалась в ее слипающихся глазах. Тряхнув головой, она отогнала дрему.
- И сапоги у вас в Техасе - барахло. - крикнул на экране, бегущая звезда Патрик.
Сашка спал растянувшись рядом во весь рост. За прошлое лето он вытянулся, и волосы у него на голове потемнели. Он становился похож на отца.

Приподнявшись на локте, Марина нащупала пульт и выключила телевизор. В комнате стало темно. Марина нашла рукой Сашку и, обняв его потянула к себе. В тишине ночной комнаты вдруг послышался приглушенный перестук, и Марина замерла.
- Что это? - прошептала она, ощупывая Сашку. Пальцы ее скользили по одеялу в полной темноте и вдруг наткнулись на что-то маленькое и гладкое.
Сердце сделало кульбит и остановилось. Желудь, это был чертов желудь!

Справиться с гневом, охватившим ее, Марине было не просто. Хотелось влепить Сашке хорошую оплеуху. Но сосчитав в наступившей тишине от десяти до одного, Марина выдохнула, поднялась и едва не наступила еще на три желудя на полу. Должно быть именно их она и услышала, когда они ссыпались с дивана на ковер.
Наощупь собрав их с пола, Марина подошла к двери. Спускаться на первый этаж в темноте было боязно, разве что, повключать везде свет.
- Не будь дурой. - сказала Марина себе. Пригнувшись, она катнула желуди в сторону гостинной комнаты и сразу же закрыла дверь в комнату и нажала на кнопку замка. Металлический щелчок немного успокоил Марину. Глянув в сторону темно-синего, занавешенного окна, она на цыпочках вернулась в кровать и прижала к себе сопящего Сашку.

Деревья, желуди - все завтра, а сейчас рядом Сашка и дверь на замке. Его теплое дыхание с запахом колы заставило ее успокоиться. Пальцы ее мягко скользили по его выступающим, детским, еще, ребрышкам. Вверх и вниз, вверх и вниз, и с каждым этим движением сердце ее замедляло свой бег.

- Щекотно. - сонно пробубнил вдруг Сашка, и, обхватив руку матери, прижал к груди, словно мягкую игрушку. Что-то тверденькое уперлось Марине в локоть снизу, скользнуло, и прижалось к руке. Она вздрогнула, но когда поняла что это, щеки ее залила краска.
- Мужчина ты мой. - прошептала она, прижимаясь к его худенькой спинке и впитывая в себя его тепло. Маленькая слезинка скользнула из закрытого глаза и впиталась в Сашкины волосы. Марина спала вдали от всего, что когда то причиняло ей боль. В тишине и покое.

***

Дверь загрохотала от ударов. Марина подтянула под себя ноги и упрямо посмотрела на светящуюся в темноте, точку глазка. Откуда у межкомнатной двери глазок?
- Марина, пять. - глухо крикнул за дверью знакомый голос. Патрик? Патрик-звезда? Она узнавала этот дурацкий хриплый голос. Но как он выбрался из мультфильма?
- Марина, пять. - снова донесся голос Патрика. Марина приподнялась и все вокруг тут же скользнуло в ночь

Никакого глазка. Только закрытая дверь и Сашка рядом. И еще странный запах.

Морщась от тяжелого запаха, Марина поднялась с кровати. Хотелось пить, но мочевой пузырь при этом был переполнен. Чертова кола. И почему нельзя было заказать сок? Теперь тащиться через весь второй этаж до туалета, рискуя поскользнуться на этих чертовых желудях. Но выбора особо то и не было; надо было подниматься.

На этаже было тихо и Марина, спешно просеменив мимо лестницы к туалету, стукнула пальцами по выключателю. По прежнему было темно.
- Свет отключили. - сказала она, тщетно пытаясь себя успокоить. Нужно было идти за телефоном, и опять по этой клятой темноте, но сердце уже и без того, колотилось как бешеное.

Ступая на цыпочках, Марина вышла из туалета и, уже прошла было мимо гостинной, когда что-то на лестнице привлекло ее взгляд. Вглядевшись в темноту, Марина почувствовала как по коже побежали мурашки и болезненно сжались под халатом, соски. На лестничном пролете стоял ее сын.
- Саш? - шепотом позвала она, но он стоял бледным пятном и, казалось, даже не дышал.
Судорожно выдохнув, Марина потерла рукой закаменевший сосок.
- Саш, ты спишь что ли?
Сашка стоял как истукан и Марина, разозлившись на себя и на свой идиотский страх, бегом спустилась по лестнице. Подхватив сына на руки, она взбежала обратно, на бегу вдруг осознав что Сашка совершенно голый.
- Давай скорее в койку. - толкая ногой дверь в комнату, - проговорила Марина. - А я пока...

В комнате на кровати лежал Сашка. Это был точно он, даже поза не поменялась. Застыв, Марина непонимающе улыбнулась. Может просто показалось? Но ошибки быть не могло. Ее сын лежал в кровати!

Марина вдруг почувствовала теплые ручейки на ногах. Медленно, не опуская взгляда, она поставила на пол то, что только что держала на руках. Это был не ее сын, это, похоже, даже был не ребенок. Что-то полуживое, как растение. Он не ззамерз, от него от самого исходил холод. Только не смотреть, главное было не смотреть на него, ведь оно хотело именно этого.

Пялясь в потолок и усилием воли сдерживая рвущийся наружу крик, Марина прижалась к дверному косяку. Ноги скользили по мокрому полу и были как ватные, но она все же каким то чудом оказалась в комнате и спешно захлопнула за собой дверь. Щелкнул замок. Пятясь до кровати, она села на край.

- Саш. - прошептала она, нащупав плечо сына. Рука увязла в чем-то теплом, как если бы она опустила ее в тазик с парням тестом. Онемев от ужаса, Марина отдернула руку и соскользнула с кровати.

Силуэт Сашки стал медленно подниматься с кровати, только левая сторона словно бы не успевая за остальным телом, тянулась как жвачка. Его тело было жвачкой, и оно прилипло к кровати. Сашка тянул к ней одну руку, вторая, же была чересчур жидкой чтобы поднять ее.

Для Марины это было уже слишком. Зажимая ладонью рот, она подползла к двери и непослушной рукой открыла ее. За дверью никого не оказалось, и оглянувшись на формирующееся на кровати, нечто, Марина выползла на лестницу и на карачках спустилась вниз. Ее била крупная дрожь. Происходило что-то ненормальное, не поддающееся никакому объяснению. Разве что только она сошла с ума.

- Саааш. - проблеяла она, выползая в прихожую. Дверь на улицу была в трех метрах от нее, прямо за вешалкой. Но перед ней, вдруг, словно спустившись с потолка, возникли его тонкие ножки. Марина подняла взгляд и на лицо ей упало что-то холодное. Она отпрянула и едва не закричала от увиденного.

Сашка стоял перед ней голышом и между ног у него торчал набухший тяжелый член. Он не был детским, это явно был член взрослого мужчины, и Марина его узнавала, этот член. Он принадлежал ее первому мужу.

Но это существо не было ни ее сыном, ни ее первым мужем.

Схватив его за ногу, Марина сдернула с вешалки железную обувную ложку и что есть силы, ребром ложки хлестнула тварь. На нее брызнуло теплым. Дернувшись назад, запинаясь и покачиваясь, Марина поднялась на ноги и отсутупила на кухню. В свете уличных фонарей она увидела что ложка в ее руках заляпана чем-то белым. И красный халат тоже в белых маленьких пятнышках.

Из темноты к ней шагнуло то, что пыталось имитировать ее сына. Лицо его развалилось на две половинки и посередине белела неровная трещина. С нижней губы на пол капало белое густое вещество.

Это молоко, подумала почему-то Марина. Я схожу с ума, убиваю своего ребенка и вижу молоко вместо крови. У меня крыша поехала!

Изувеченный Сашка сделал шаг вперед. Непропорционально большой член у него между ног немного опал и качнулся в такт шагу.
Марина не выдержала.

- Нет! - крикнула она. - Не подходи! Ты не видишь, что я не в себе?! Саша, не подходи ко мне!
Медленно ковыляя, Сашка подошел и припал к ней, уткнувшись носом в голый живот. Но она ничего не чувствовала, даже теплоты его дыхания. С ней что-то явно было не в порядке и это ее ужасало.

Детская рука скользнула по ее животу и нырнула ей в трусики. Марина окаменела. С ней и ее ребенком происходило что-то ужасное, и это не было сном, это была реальность, странным образом извращенная ее поврежденным мозгом, реальность.

- Саш, не надо. - всхлипнула Марина, пытаясь вытащить руку сына из своих трусиков, но он уже успел засунуть в нее два пальца и согнул их. Она как безмозглая рыба, была теперь у него на крючке. Его отвердевший член тёрся о ее бедро и брызгал чем-то холодным и вязким.

- Мааам! - донесся приглушенный крик и Марина содрогнулась всем телом. Это сказало не существо перед ней. Крик донесся с заднего двора. Сашка был там, не здесь, не у нее в трусах.

Марина дернула ящик в столе и наощупь отыскала рукоять тесака.

- Не трогай меня, тварь - крикнула она, резко повернувшись к близнецу своего сына. Тесак сверкнул в ее руке и маленькая кисть бессильно повисла у нее между ног, оттянув трусики и наполовину оголив огненно-рыжий треугольник. На паркет брызнуло молоко. Марина брезгливо подцепила ослабевшую пятерню и швырнула в раковину.

Сашкин близнец уставился на покалеченную руку. Марина с ужасом увидела как из обрубка медленно вытягиваясь, ветвится и само по себе образуется молочно-белая рука. Не отрывая взгляда от происходящего, Марина нашарила в столе длинный нож для разделки рыбы и вооружила им вторую руку. Брезгливо отпнув существо в сторону, Марина устремилась к задней двери. Вниз по лестнице загрохотали голые ножки, но Марине было плевать. Она видела сквозь занавески и стекло пластиковой двери, как двое тащили Сашку через поляну к дереву.

Локтем подцепив ручку, Марина открыла дверь. Лягнув ее в сторону, она бросилась вперед,
- Сааш! - крикнула она, но шесть рук одновременно ухватили ее за лодыжки и Марина хлопнулась на бетонный порог. Нож вылетел из руки, но тесак она удержала.

С небывалой ненавистью, она изогнулась, перевернулась на спину и принялась с размаху отсекать тесаком тонкие детские ручки. Молоко хлестало на нее словно вода из огородного шланга. Густое как сироп и вонючее. От него несло древесиной. И оно было холодное.

Руки, падали на бетон одна за другой, но на смену им вырастали все новые. Они тянулись за Мариной из темноты дома, а она, отмахиваясь тесаком и отбрыкиваясь, выползала на газон. Ее рука с тесаком на мгновение зависла, когда нечто громоздкое, похожее на большой комок светло-желтого теста, вывалилось через дверной проем под свет фонарей. Десятки рук, одна за другой, формировались, переползали и тянулись по комку в сторону Марины. Марине происходящее, почему-то напомнило пластилиновый мультик.

- Маам! - донеслось из-за спины.
Рука сама легла на потерянный нож для рыбы, и, стиснув его, Марина обрушила на молочные руки шквал ударов. Она не замечала что попадает по своим же ногам и кровь, выступая на коже, пятнает белое. Руки не успевали отрастать заново. К тому же, они совершенно не росли в тех местах, где белое смешалось с кровью.

Марина едва вырвалась и поднялась на ноги. Три Саши уже были у дерева. Двое голышом держали под руки третьего, в белой ночной пижаме. Гигантская крона склонилась над самыми их головами. Дерево словно бы их рассматривало. Только вот Марина знала, откуда то она точно знала, что совсем не это оно собиралось делать.

- Сына, - простонала она, ковыляя к Сашке. Белый комок медленно полз за ней, странно похлюпывая и вздрагивая. Когда она подошла, голые близнецы расступились в стороны. Сашка остался стоять на месте, словно загипнотизированный старым деревом. Марина уронила тесак с ножом и обхватила сына за плечи. Он даже не вздрогнул. Прямой и твердый как штакетина, он стоял не шелохнувшись. Тогда Марина попыталась его развернуть, но он словно врос в землю. Взгляд ее опустился вниз и она увидела тянущиеся из земли по его ступням вверх, под пижамные штаны, корни.

- Сына. - позвала она его, и тонкое детское тело, тут же, странным образом перекосило. Что-то резко вышло из его плеча, натянув, почти порвав, ночную рубашку. Марина вскрикнула и обхватила Сашку, пытаясь оторвать его от земли. Но что-то происходило внутри его холодеющего тела. Она слышала как у него под кожей приглушенно лопаются кости, как что то, хозяйничая внутри него, двигает его внутренности. Дерево убивало ее сына, она чувствовала бегущую по ее рукам, кровь, чувствовала запах железа.

Что-то холодное прикоснулись к ее ногам, но ей уже было все равно, хоть бы и умереть, лишь бы скорее. Разум отказывался воспринимать происходящее с ее сыном и с ней самой.

Холодная белая слизь змеей скользнула под халат и сдвинула в сторону трусики. Мягкими но решительными толчками она стала проникать внутрь и Марина, застонав от тупой боли, опустила вниз руки и ухватилась за извивающийся у нее между ног, ледяной канат.

- Не надо, - прохрипела она, чувствуя как все внутри нее натягивается. - Все, я умираю. Я умерла уже. Не надо больше, пожалуйста.
Но белое пропихивалось внутрь с тупым остервенением и руками его было не остановить. Нож, надо было скорее взять нож.

Но яркая вспышка вдруг затмила звездное небо над головой, и, скрючившись от боли, Марина упала на бок. Тело ее забилось в конвульсиях. Белое существо продолжило ее наполнять собой а перед ее глазами, разрывая тело ее сына на части, медленно распускало ветви, молодое красивое дерево.

***


Прошло почти полтора месяца, прежде чем Марина вышла из комы. Привязанная к кровати толстыми коричневыми ремнями, она первое время пребывала в странном состоянии полусна. Все что случилось с ней до этого, казалось ночным кошмаром, но теперь она словно бы постепенно от него пробуждалась.

Олег исправно приходил каждый день по два по три раза, справиться о ее самочувствии. Но, хоть у Марины и были к нему странные и ненормальные вопросы, выразить она их не могла, что-то подавляло ее разум, растворяло все ее мысли, переделывая их на новый лад. Разбитый внутри нее стержень плавился и готовился обрести новую форму.

Каждое утро, просыпаясь с рассветом солнца, она подолгу смотрела на свой, вздувшийся живот. Выглядело это как самая обыкновенная беременность и непонятным образом это приносило успокоение.

Марина заговорила лишь на третью неделю. Олег менял пакет с глюкозой, когда она прохрипела что-то неразборчивое. Он переспросил.

- Мой сын мертв? - процедила она сквозь зубы.
- Увы. - бесстрастно пожал плечами Олег. Подвесив пакет, и подсоединив трубку, он опустился рядом, на стул.
- Хочешь поговорить об этом?
Вопрос прозвучал как издевательство, и Марина скривилась. Глаза-предатели наполнились влагой.
- Что ты такое? - проговорила она, сморгнув слезы. Он ей улыбнулся, снова пожал плечами, но все же ответил:
- Обычный человек. Никакой не колдун, если ты об этом, а если ты...
- Что у меня под кроватью? - оборвала его Марина.
- Хорошее чутье, - кивнул Олег, улыбнувшись еще шире. - Рунический круг. Он не позволяет тебе освободить твою силу. Беременная ведьма - пожалуй самое страшное что я видел за все свои восемьсот двадцать шесть лет, знаешь ли.
- Ты, дебил, ты что, бредишь что ли? - скривилась Марина. - Совсем тронулся?
- То что оплодотворило тебя, замедляет старение и защищает меня от болезней. Это своего рода Исток, как некоторые его называют. Но это ошибочное название. Я называю это - Род. Я пью из этого истока со своих семи лет. И разум мой по прежнему ясный как горный хрусталь. Так что, нет, бреда в моих словах нет.
- Ты, что, пьешь его кончу?
- Зачем так грубо? - усмехнулся Олег. - Но получается что так и есть. То что оплодотворило тебя, твою необычную яйцеклетку, оно дает жизнь всему живому. Это Род а я послушник и его последователь. Я не даю прерваться нити, только то и всего.

Марина не смогла скрыть отвращения.
- Пусть, даже, твой бред - правда. Скажи, зачем было убивать моего сына?
- Связь, - развел руками Олег. - Пускай и полукровка, но твой сын прочно был привязан к твоей силе. Это могло создать нам проблемы. Да и закон привязанности никто не отменял. Всю свою любовь ты теперь будешь дарить новому ребенку.
- Ты сам то в это веришь? - хищно оскалилась Марина и к собственному удовольствию, заметила, как Олег подался назад. Дурацкая улыбка наконец слезла с его лица.
- Не важно, во что я верю, - сухо сказал он. - Ты родишь и полюбишь. И твой ребенок вырастет и оставит великий след в истории нашей страны. А ты будешь смотреть и гордиться им. Такова сила Рода, и не ведьме тягаться с ней.
- Я убью этого вашего ребенка, если только смогу добраться. - процедила Марина сквозь зубы.

Олег на это ничего не ответил, только вздохнул и спешно поднялся, почти что выпрыгнул из стула. Его рука легла на ее, зажатую ремнем.

- Ты родишь, - сказал он тихим голосом. - И ты полюбишь свою дочь. Даже если она станет плохим человеком, даже если она будет творить ужасные и невообразимые вещи. Ты полюбишь ее снова и снова.

Губы Марины дрогнули. Она попыталась показать ему свой оскал, и не смогла. Олег отпустил ее руку и подошел к двери. Его утомленый взгляд бродил по ее лицу. Наконец он сосредоточиться на ее глазах и едва слышно проговорил:

- Знаешь, даже самые страшные чудовища рождаются из под теплого материнского сердца. Ты еще не раз в этом убедишься.

Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место. Тема на сентябрь

Во дворе, между 12 и 14 домом, среди детворы ходила легенда о жутком чудовище, которое приходит к детям когда они дома совсем одни. Одни говорили, что чудовище, это одноглазый старик с торчащими во все стороны кривыми зубами, а другие, что это старуха с длинным носом из которого текут противные зелёные сопли. А ещё, иногда говорили, что это маленькая девочка без лица, держащая в руке воздушный шарик. Шарик, обязательно черного цвета.

Легенда гласит : если ты маленький мальчик или девочка и ты остался дома один то ни в коем случае не подходи к двери, когда раздался звонок. А если подошёл то не спрашивай - кто там? И не смотри в дверной глазок. Если посмотрел, то все, конец! Чудовище увидит тебя. Оно поймет, что ты дома. И ты совсем один. Оно будет дергать ручку двери пугая тебя. Оно будет скрестить в дверь. Если ты убежишь в другую комнату, оно начнет звонить тебе по телефону. Оно будет шипеть по радио, а если твой телевизор включен то на экране обязательно появится его страшная морда. Или харя. Или рыло. Но оно будет очень страшным и напугает тебя до икоты.

Взрослые одобряли детскую легенду. Они считали ее правильной и сами, иногда, распространяли информацию о ней среди самых маленьких и непослушных детишек. Взрослые даже дали прозвище чудовищу — Звонило и прозвище быстро разошлось по всему двору. Но были и недовольные этим. Например: алкаш дядя Дима, которого тоже стали обзывать Звонилой за то что тот по залив зенки часто путал свою квартиру с соседскими.

Правда дяде Диме к Звониле добавляли ещё одно неприличное слово. Прилагательное, но очень матерное. А ещё сами взрослые, позабыв про легенду, изредка пороли своих детей, когда те не открывали им дверь в случае если родители теряли или забывали ключи уходя на работу.

Легенда о Звониле считалась очень древней, она была известна ещё в те далёкие времена, когда радио было в каждой квартире, а телефон не в каждой. Тогда вся улица знала только телефонные номера начинающиеся на -2. А потом построили новую АТС и в домах начали появляться телефоны начинающиеся на цифру - 4. И в то же самое время школьники прознали секрет защищающий детей от Звонилы.

Если на уроке ты получил четверку и номер твоего телефона тоже начинается на четверку то в этот день Звонила к тебе нипочем не придет! Хоть дверь не закрывай! Хоть, чё- хошь делай!

Успеваемость в местной школе резко повысилась, а дети которые не учились и те у кого были телефоны с двойками начали дико завидовать этим счастливчикам. Но вскоре пронесся слух и все узнали самый главный секрет — оказывается Звонило просто боится числа четыре. Что угодно нужно носить с собой, любые предметы, главное чтобы в сумме они давали четверку. Камешки, монетки, марки, сводилки, ластики даже четыре спички и то можно.

Детвора немедленно начала вооружаться различными оберегали дающими самый эффективный результат. Пробки от духов, шарики из подшипников, цветная мозаика выбитая из стен — все пошло в дело. Хвастались друг перед другом, веселились, радовались что больше не надо бояться Звонилы. Самые ленивые просто считали до четырех, когда им звонили и только потом спрашивали — кто там?

Но счастье продолжалось недолго. До тех пор пока в доме номер 14 не пропал мальчик. Все говорили, что его Звонило унес, а некоторые всамлично слышали это от бабушек у сидящих возле подъезда. Это сейчас никто не помнит Петьку Корявого, а тогда бурно обсуждали его пропажу. Петька! Вот такой пацан! Десять лет — четыре зуба.

У него ж самый лучший оберег был. Остальные-то, свои зубы, он друзьям подарил, когда по гаражам бегал и случайно на кирпичи лицом вниз упал.

Детвора испугалась тогда до чёртиков. Получалось, что обереги не действуют?

Правда потом говорили, что Петька вовсе не изчез, а просто родители его разошлись и его мать увезла в деревню, но кто ж таким вракам поверит?

Ужас царивший во дворе доходил до того, что дети боялись оставаться в квартире одни, ходили друг к другу в гости, обрезали телефонные провода и замазывали дверные глазки краской, чтобы и шанса Звониле не было. Всем замазывали и себе и соседям.

В то, смутное и страшное время дошло до того, что кто-то сочинил песенку-предостережение. Полный текст, ее забылся, но вот припев ещё помнится. Особенно было страшно когда ее пели хором.

— Звяк-звяк.Трень-Брень.

— Не высовывай нос за дверь.

— Трень-Брень.Звяк-Звяк.

— Там, ждёт за дверью страшный враг.

Эту песню пели несколько лет, а потом в один день прошел слух будто бы Звонилу поймала милиция. Он пытался проникнуть в квартиру где в тот момент находился один ребенок. Мальчик, учащийся пятого класса. Звонило звонил в дверь, стучался, а мальчик конечно же ему не открыл и не подавал никаких признаков того что он находится дома. А Звонило решил всё-таки до него добраться. И тогда мальчик вызвал милицию. Он позвонил в милицию четыре раза и она сразу приехала. На следующий день все во дворе знали точно, что Звонилу не только поймали, но и то что его будут судить. Бабушки у подъезда рассказывали и каждый раз эта история обрастала все новыми и новыми подробностями. Говорили что родители мальчика богатые кооператоры и что Звонило был не один, а с сообщником и что у него был при себе гвоздодер.

Весь двор ликовал славя долгожданное избавление от Звонилы, хотя нашлись знающие пацаны, которые утверждали, что радость временная и что придет время когда Звонило откинется. И поначалу действительно ждали, а потом страна изменилась, выросли дети, и вообще много всего произошло.

Недавно, дома номер 12 и номер 14 было решено снести как аварийные, а на их месте построить торговый центр.

Ломавшие дом номер 12 строители обнаружили на одной стене надпись сделанную зеленой краской:

— Звяк-звяк.Трень-Брень.

— Не высовывай нос за дверь.

— Трень-Брень.Звяк-Звяк.

— Там, ждёт за дверью страшный враг.

Столько лет прошло.

Один из строителей вспомнил эту легенду и рассказал за обедом в бригаде. Все посмеялись. А после, кто-то за столом сообщил, что недавно в городе появилось коллекторское агентство Трень-Брень и уже очень хорошо работает. Некоторые после таких слов задумались. Может, действительно Звонило вернулся?

Дэвид проснулся от звука скрипящих половиц, раздавшегося где-то в доме. В ту ночь он спал один, но чувство затворничество покинуло его, стоило ему открыть глаза. Он привык ко шумам, которые обычно издавал его дом: привычные звуки зданий, которые возникают из-за перепада температур или давления. Но что-то в этом скрипе заставило Дэвида оторваться ото сна. Этот скрип… за ним лежал вес.

Хотя, это был только один скрип. Теперь дома царила тишина. Кромешная темнота. Прошло несколько секунд, и по спине Дэвида поползли мурашки, а по спине пробежал ледяной холодок. Его ум сосредоточился на одной мысли… три простых слова: «ДОМА КТО-ТО ЕСТЬ».

Лежащий в постели, обнаженный, завернутый в простыни, беспомощный и лишенный какого-либо средства самозащиты, Дэвид надеялся только на то, что этот скрип был просто случайностью. Он представил себе планировку своего дома, лестницу, ведущую в одинокий коридор, который заканчивался у дверей его спальни.

Там 13 ступенек.

Четвертая ступенька — самая шумная. Она всегда скрипит, когда я на нее наступаю.

Дэвид застыл в постели, не смея пошевелить и мускулом, зашуршать простынями и нарушить тишину. Он внимательно слушал, пока его сердце бешено колотилось в груди. Он затаил дыхание, и весь превратился в слух. Теперь тишина казалась неестественной.

Вдруг Дэвид услышал тиканье своих наручных часов, которые он оставил на ночном столике. Мерный звук секундной стрелки никак не облегчал его паническое состояние. На самом деле, он только делал хуже.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

Ещё немного и пройдет минута.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

Если не брать в счет лихорадочно действующий разум Дэвида, ничего вокруг не изменилось в того момента, как прозвучал первый скрип. Теперь в его голову закралось сомнение. Прошла уже минута, и за звуком не последовало ничего. Возможно, виновником и правда является сам дом. Сразу с сомнением, появилось чувство облегчения. Теперь рациональная мысль начала просачиваться в сознание Дэвида.

Это глупо. Что более вероятно: грабитель или звуки дома? Как часто в наше время люди вламываются в жилища?

Но все же, Дэвид по-прежнему не хотел шевелиться. Он оставался совершенно неподвижным. Несмотря на рациональный ход мыслей, чутье все ещё держало его тело без движения. Ведь если он двинется, то таким образом подтвердит, что вес, стоящий за скрипом, реален. Но так не могло продолжаться вечно.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

Дэвид дал себе еще одну минуту, а потом решил, что в этот раз интуиция его подвела. Он закрыл глаза и почувствовал, как беспокойство покидает его. Как только усталость начала возвращаться, Дэвид громко сказал: «Молчать, дом».

Звук поднимающихся по лестнице шагов быстро возобновился, и Дэвид схватился за одеяло, крича в абсолютном ужасе, в то время как скрип от половиц начал стремительно приближаться к двери его спальни.

Источник: Мракопедия, перевод Hanabur

Проект наконец-то был сдан и Андрей решил устроить себе недельный отпуск.  Он поступал так всегда после сложной работы - уезжал в какие-нибудь ебеня, как он сам об этом говорил, и проводил там время наедине с лесом, рекой, пустыней, горами - что под руку подвернется. Почему "подвернется"? Потому что у Андрея был пунктик - уезжать на отдых всегда в разные места, не повторяясь. Он и место жительства менял каждый год - одни и те же города, улицы и пейзажи  надоедали месяца через три, через полгода начинали вызывать зубовный скрежет, а к концу года - бесить. Слава фрилансу - ты можешь жить где угодно.

Полгода назад он обосновался в одном из небольших городов  Центральной России, поэтому  выбор мест для поездки был огромен. Андрей подумал было о море, лежать тюленем на пляже и "вот это вот всё" было заманчиво, но лететь не хотелось. Он развернул карту (предпочитал бумажные, так же, как и книги - должно же остаться в жизни что-то натуральное), зажмурился и ткнул пальцем. Открыв глаза, Андрей увидел интересное переплетение названий - река Болотная, село Камышово и деревня Кувшинки. Что ж, место не хуже других - вокруг леса, дорога есть, деревня жилая. А что в деревне живет человек десять стариков - так то и хорошо, он не  общаться едет. Обычно в глухих деревнях и  селах люди были недоверчивы к чужакам, но Андрей был вежлив, улыбчив, умел слушать и, как правило, его приглашали переночевать в дом. Впрочем, он и в машине мог прекрасно выспаться.

На следующий день Андрей отправился в путь. Трасса была неплохая, с недавним ремонтом, часть пути он с ветерком срезал по платной дороге и к вечеру добрался до кемпинга. Утром он проехал еще пару часов по шоссе и ближе к полудню свернул на хорошо укатанную дорогу, которая привела его в Камышино. Село оказалось небольшим, чистеньким, с новыми фонарями вдоль единственной дороги, по которой  и приехал Андрей. В  магазинчике он купил скоропортящиеся продукты и отправился дальше. До Кувшинок было чуть больше двадцати километров.

Деревня действительно оказалась почти заброшенной. Заслышав гул мотора, от домов к дороге прибежали две худосочные дворняжки и залились лаем. Людей видно не было, и мужчина решил, что в деревне не осталось жителей. Он остановился возле самого крепкого дома, выбрав его для ночлега. Заглушив мотор, вышел из машины, вдохнул терпкий запах трав, бросил дворняжкам по куску колбасы. В наступившей тишине слышался только стрекот кузнечиков. Хорошо! Тишину нарушил скрип открываемой двери. Андрей обернулся.

Стоявшая в дверном проеме старуха напомнила ему ведьму - крючковатые руки, пораженные артрозом, седые волосы, кое-как заплетенные в подобие косы, сгорбленная спина. Бабка молчала, оглядывая Андрея и его автомобиль.

- Здравствуйте, бабушка.

- Здравствуй, заблудился что ли? Дальше дороги нет. - Довольно громко и четко для своего возраста сказала старуха.

- Нет, бабушка, я специально сюда приехал, отдохнуть немного. Тут ведь у вас людей мало, а природа какая! Лес! Воздух! Речка вроде недалеко?

- Да какая там речка, - махнула рукой старуха. - Ну заходи, картохи нажарю.

- А у меня тушенка есть. И колбаса. Я сейчас принесу.

Когда Андрей вошел в дом, бабка суетилась около печки. Он выложил на стол две большие банки тушенки, батон колбасы, печенье, конфеты, пачку чая.

- Ой, сынок, да сколько ж всего ты принес!

- Да вы не волнуйтесь, бабушка, я же не буду вас объедать, так что это все вам.

Сев за стол, Андрей попытался посмотреть карту на смартфоне.

- Ой, сынок, тут у нас энтернэт не работает. В селе говорят -  вышка далеко. Да у нас и телефонов таких нет.

- А как же вы? А если скорую вызвать, или пожарных?

- Да что уж нам теперь... Дожить бы.

"Хорошо, что карту взял," - подумал Андрей. "Впрочем, и без нее не заблужусь - дорога тут одна."

Некоторое время спустя Андрей и баба Нюра уже беседовали как старые приятели. Впрочем, говорила в основном старуха, соскучившаяся по общению, а Андрей умело направлял разговор вопросами. Оказалось, что в Кувшинках осталось всего пятеро стариков, одиноких, никому не нужных, доживающих свой век каждый в собственном доме. Баба Нюра была самой старой из них - ей было под девяносто. Спать Андрей пошел в машину - у бабки просто не было места.

На следующий день он прогулялся по деревне и увидел всех ее жителей - вылезли поглазеть на пришлого. "Кикиморы и лешие", - думал Андрей, разглядывая бородатых  угрюмых стариков  и  сгорбленных старух. "Как в  сказку попал." Деревянные домишки в деревне давно покосились, вросли в землю, крыши кое-где провалились, а сквозь давно заброшенные дома уже и деревья проросли. В сопровождении дворняжек, виляющих хвостами, Андрей обошел и осмотрел всю деревню, дошел до речки, которая уже начала превращаться в болото, немного погулял в лесу.

Вечером бабка предложила ему погадать. Лениво переваривая ужин Андрей согласился. Он смотрел, как скрюченные пальцы раскладывают на клеенке засаленные карты и думал о своем. Баба Нюра нагадала ему удачу, долгую дорогу, большую потерю и близкую смерть. Смешав карты, она долго извинялась, говорила, что уже стара и гадать разучилась, поглаживала Андрея по руке и обещала на следующий день погадать еще.

"Ведьма старая," - со злостью думал мужчина, залезая спать в автомобиль. Настроение испортилось. Он долго ворочался, перекладывал подушку с места на место, но сон не шел. Заснул Андрей уже под утро, спал плохо и ожидаемо не выспался. Днем он сходил в лес, набрел на заросли дикой малины, и это слегка примирило его с действительностью. "Завтра уеду, ну его в пень,"- думал он, собирая ягоды. Вернулся из леса уже вечером, развернул машину, отогнав ее подальше от старухиного дома. На ужин к бабке не пошел, отговорившись тем, что плохо спал и хочет лечь пораньше, но, поев, зашел в дом и подарил старой  бутылку наливки.

Однако сон не шел. Андрей чувствовал странное возбуждение. Руки  тряслись, как бы он не пытался успокоиться, и все время вспоминалось бабкино гадание. В конце концов он решил пройтись. Выйдя из машины, запрокинул голову, любуясь звездным небом. "В городе такое не увидишь," - подумал с тоской. Медленно пошел по дороге, стараясь гнать от себя дурные мысли. Так в тишине  дошел до края деревни. Вдруг громко хрустнула ветка. Андрей застыл.

Подбежали дворняги, он погладил их по лохматым головам, сказал: "Тихо!" Звук не повторился, в деревне стояла гробовая тишина, тягучая и вязкая. Андрей посмотрел на темные окна крайнего дома, развернулся, чтобы идти обратно. Где-то далеко в лесу пару раз ухнула сова. Что-то громко звякнуло. Мужчина застыл на месте, прислушиваясь. Вспомнились угрюмые лица стариков. Он осмотрелся вокруг. Его окружала темнота - фонарей в деревне не было, свет в окнах давно погас. Припомнилось бабкино гадание. Почему-то вспотели ладони и сильно забилось сердце. В кармане джинсов лежал смартфон, но Андрей боялся включить фонарик, чтобы не выдать себя. Там, в темноте, кто- то был, и этот кто-то следил за ним. Снова раздался какой-то звук, будто деревом стукнули по дереву. Андрей был на краю деревни, далеко от машины. Вспомнив, что около одного из домов была поленица, подошел к ней, ощупью нашарил и взял два полена.  Пригнувшись, тенью заскользил по деревне, прислушиваясь, часто останавливаясь. Миновал один дом, второй, третий, а вот и  бабкин, уже недалеко до машины. Сзади послышалось чье-то шумное дыхание, которое было всё ближе. Андрей не оглядывался, он уже бежал, бежал к машине изо всех сил. Открытая дверь, сесть, закрыть, фары, ключ, газ - успел! И рванул вперед.

Машина запетляла по заросшей травой дороге. Андрей немного успокоился, снизил скорость - не хватало еще аварии в этой глуши. И тут же резко нажал на тормоз. В свете фар на дороге стояла баба Нюра. Когда машина остановилась, она пошла прямо к ней, прошла сквозь капот и  зависла у Андрея напротив лица.  

- Оказывается, не разучилась я гадать-то, - тихо прошелестело у него в голове. - Вот и удача твоя, сбежал, молодец.  А только ничего тебе уже не поможет. Жди, когда остальное исполнится. - И исчезла.

"Привидится же такое, - подумал Андрей. Достал из сумки колу, сделал несколько глотков. "Что-то я нервным стал, никогда такого не было. Больше отдыхать надо." - Он завел мотор и тронулся в путь.

Андрей проехал чуть больше десяти километров, когда на лес и дорогу опустился белый  туман. Фары еще справлялись, освещая небольшой участок дороги перед колесами, и он решил продолжать путь, пока возможно. Туман всё сгущался, становясь почти осязаемым, будто перед машиной натянули непрозрачный белый холст. Водитель сбросил скорость, теперь машина ехала медленно, вгрызаясь в туман, отвоевывая себе метр за метром. Андрей проехал уже больше двадцати километров, а Камышина все не было. Он развернул карту - никаких ответвлений от дороги не было, он уже должен был доехать до села.

Внезапно Андрею показалось, что на него кто-то смотрит. Он медленно повернул голову - на соседнем сиденье "сидела" баба Нюра.

- Вот и дальняя дорога твоя. Ехать тебе и ехать. Не торопись, ты же помнишь, что дальше будет. - И бабка исчезла, а туман стал еще гуще.

Андрей остановил машину, руки дрожали, в горле пересохло. Включил радио, допил колу. Немного посидев, снова двинулся в путь.  Он ехал и ехал, но никаких следов села не было. Выйдя из машины, Андрей посветил фонариком, машина стояла на дороге, но, черт побери, где же Камышино?! Отойдя справить нужду, мужчина погрузился как будто в белое молоко. Странный громкий звук, похожий на чавканье огромного зверя, заставил его подпрыгнуть на месте. На ходу застегивая ширинку, он рванул к машине и остолбенел. Туман развеялся, как будто и не было, сам Андрей стоял на дороге, а метрах в пяти от него болото быстро засасывало его внедорожник.

Большую машину трясина проглотила всего за несколько минут, издав напоследок громкий удовлетворенный "чавк".

"Большая потеря!" - Вспомнил Андрей. Он стоял на дороге без вещей, без еды и воды, без  машины. "Так не бывает. Призраков не бывает. Машина стояла на дороге, никакого болота там не было! Что за..."

- Ведьма старая! - Заорал он в пустоту. - Что ты со мной сделала, дрянь? - Что было дальше, Андрей не помнил. Он катался по дороге и выл от злости и от страха, колотил кулаками по траве, и снова выл. Кажется, потом он плакал. И уснул.  Андрей не знал, сколько часов он спал. Потирая затёкшую руку, он встал на ноги. "Это невозможно,"- прошептал внутренний голос. "Либо я сошел с ума, но этого не может быть, потому что я об этом думаю, либо... Да она меня загипнотизировала!  Так, если это гипноз, то... Надо просто вернуться обратно!"

Мужчина посмотрел на дорогу и увидел в пыли следы шин. Он развернулся и пошел обратно, в Кувшинки.

"Дальняя дорога, дальняя дорога," - приговаривал Андрей. "Я иду по ней обратно и всё будет хорошо. Скоро я приду в Кувшинки, морок спадёт, и я пешком пойду в Камышово. Или не пешком. Раз это гипноз, то машина так и стоит на окраине деревни." Андрей устал, замёрз и проголодался, а дорога всё петляла под ногами. Наконец он услышал собачий лай.  "Ну вот," - довольно подумал он. "Я дошел, сейчас гипноз спадет, найду настоящую дорогу и свалю отсюда. И никаких приз..."

Он не успел додумать мысль.  От деревни к нему неслись две огромные черные овчарки. И это были не те дворняжки, которых он угощал колбасой. На мгновение мужчина застыл, но, придя в себя, рванул обратно по дороге. И не успел. Мощные лапы ударили в спину, Андрей полетел на землю, в кровь разодрав лицо. Он чувствовал, что одна собака стоит на нем лапами. Другая обошла вокруг и встала напротив его головы. Андрей хотел подняться, но оскаленные зубы и громкое рычание подсказали ему, что это плохая идея. Позади кто-то завозился, костлявые пальцы крепко сжали руки Андрея, свели их вместе. Звякнули наручники.

- Пустите, что вы... - Попытался крикнуть он и в тот же момент ему в рот сунули грязную вонючую тряпку. Андрей замычал, задергался, пытаясь вырваться. Какая-то из собак укусила его в плечо. В это время ноги мужчины связали.

Потом его долго тащили по дороге, он бился окровавленным лицом в грязь, пытался выворачиваться и кричать, но каждая попытка сопротивления сопровождалась болезненным укусом. Андрей потерял сознание.

Он очнулся когда  всем телом почувствовав прохладу, и понял, что полностью обнажен.

- Мясо! Мясо! Мясо!- Было последнее, что услышал Андрей, потом в спину воткнулись вилы и толкнули его в кипяток.