Начало
Антон резко сел на кровати. Осознав, что только что увиденное — лишь сон, его окатило волной облегчения. Во рту было неприятное ощущение, будто туда насыпали горсть песка, а голова со стороны правого виска, где у него был заметный рубец, отчаянно болела, однако это было ничто на фоне радости от осознания нереальности очередного Великого Падения.
Нашарив на прикроватном столике фонарь, только покинувший Царство Морфея мальчик встал, собираясь сходить вниз на кухню, чтобы утолить жажду. Он уже было вышел в коридор, как вдруг его внимание привлекла надпись на календаре, висящем на стене напротив кровати.
На широком, формата А3 глянцевом листе, на котором были умещены все 12 месяцев, в верхней части было написано слово, недавно увиденное им в чтецком шкафу.
«Лекарство».
Ему показалось хорошим знаком, что после сна о Великом Падении, после которого буквы перестали складываться в слова, первым делом он смог прочитать надпись на календаре. Мысль о том, что она была совершенно неуместна на плакате с перечнем дней, недель и месяцев, промелькнула где-то на задворках сознания, тут же будучи похороненной радостью от постепенного возвращения способности читать.
Спускаясь по лестнице, Антон изо всех сил старался не наступать на скрипучие доски, чтобы не разбудить мать. Старый загородный дом, доставшийся им в наследство от бабушки с дедушкой, периодически тихо щелкал, остывая в прохладе ночи после июльской жары. Антон почти добрался до самого низа, но последняя ступенька все-таки предательски проворчала.
-Сын? - послышался голос из комнаты на первом этаже, где женщина всегда спала с открытой дверью.
-Я встал попить, мам, - кляня себя за неосторожность, ответил Антон. Он приготовился услышать поток ругани в свой адрес из-за нарушения «режима» - одной из составляющих «обучения» чтению.
-Хорошо.
«Пронесло».
Мальчик прошел на кухню, не став включать освещение — было достаточно карманного фонарика и света полной луны, заливавшего помещение. Он начал наливать в стакан воду из графина с мутным стеклом, как вдруг из комнаты матери вновь послышался ее голос.
-Антон.
-Да? - осторожно спросил он, застыв на месте.
-Сегодня был полный эмоций день, и теперь я не могу уснуть — но он может по праву считаться нашим семейным праздником, не так ли?
-Точно, - тихо ответил Антон. Ему в голову пришла неожиданная мысль, как только он увидел квадратную картонную упаковку возле раковины.
-Может, тебе принести твое лекарство?
-Ты про то, которое я пила от бессонницы? - спросил неуверенный голос после некоторого молчания. -Врач не рекомендовал мне продолжать его принимать, из-за развивающейся зависимости... Но от одного раза ничего не будет, я полагаю. А ты сможешь прочесть его название?
-Конечно! - слишком поспешно ответил Антон.
Прозвучало название лекарства. Оно было настолько сложным, что он не смог бы даже произнести его — не то, что прочитать.
-Одну таблетку надо растворить в стакане воды! Упаковка стоит в шкафчике с приправами.
-Да нет же, оно прямо передо мной, - прошептал Антон чуть слышно.
Возле раковины, освещенное на удивление ярким светом земного спутника, стояло Лекарство. По каким-то причинам, на коробке были изображены перечеркнутые крестиком тараканы и маленькие хвостатые зверьки, похожие на крыс (одну из которых мальчик как-то раз видел на кухне). Антон не имел ни малейшего понятия, почему их туда поместили — ведь посреди этого «животного мира» была красная надпись «Лекарство».
Антон взял в руки коробку и повернул ее обратной стороной, попытавшись прочитать текст, выбитый на задней части.
-С Л Е П О Т А, - попытка составить буквы в слово заставила его испытать короткий приступ сильной головной боли в районе шрама.
«Тут что-то про бессонницу, наверное», - решил Антон. Для него оставалось загадкой, почему он смог прочитать название на коробке, но не различал ничего остального.
-Сын? - голос из комнаты, казалось, сочился подозрением. -Не можешь найти?
Он понял, что первоначальная эйфория матери от «прочитанного» сыном слова прошла и холодный рассудок подсказывает ей, что это было больше похоже на случайность, нежели на реальный успех. И теперь, чем дольше он копошится, тем больше утверждаются ее подозрения... Которые могут, в конце концов, взрастить в маминой голове мысль, что сына надо вернуть в чтецкий шкаф.
-Сейчас, я все нашел! - чуть ли не распотрошив коробку дрожащими от волнения пальцами, Антон увидел внутри несколько широких таблеток.
Схватив одну из них, он бросил ее в стакан с водой — которая тут же забурлила и окрасилась в темно-зеленый цвет.
-Только не включай лампу, - предупредила мать, когда Антон вошел в ее комнату, светя под ноги фонариком. -Иначе я потом точно до утра не смогу уснуть.
Наблюдая за тем, как родительница уверенно берет стакан и вливает в себя жидкость болотистого цвета, Антон вдруг понял, что она ни на миг не допускала сомнений в его неожиданных успехах, а подозрение в ее голосе — плод воображения его сознания, привыкшего готовиться к худшему. А спустя пятнадцать минут, когда с первого этажа раздались крики, полные боли, до него дошел и смысл перечеркнутых представителей животного мира на упаковке.
-У меня все жжет изнутри! - вопила женщина, катаясь по кровати и держась за живот. -Что ты мне дал?!
-Лекарство, - прошептал Антон.
-Ты что-то перепутал, идиот! Доведи меня до ванной, надо срочно промыть желудок!
Антон включил свет, подбежал к корчащейся от боли матери и помог ей сесть на кровать. От нее исходил неприятный тяжелый запах, который он никогда прежде не чувствовал. Лишь много позже, в другой жизни, Антон учуял подобное зловоние от животного, заболевшего смертельной болезнью и которому оставалось жить лишь несколько часов. Запах близящейся смерти.
-Включи же уже свет! - прорычала мать. -Не видно ни черта!
-Но он включен... - начал было Антон.
-В смысле — включен?! Темно, как в чулане!
«С Л Е П О Т А», - вспомнил мальчик набор букв. «Похоже, это было не про бессонницу».
-Наверное, отключили электричество...
Буквально таща на себе стонущее от боли тело матери, Антону пришла в голову любопытная мысль, порожденная ее внезапно возникшей слепотой. Эта мысль казалась непреложно верной, как и ее родственница, подсказавшая Антону, что матери стоит дать Лекарство — будто подсознание одновременно выковало их и теперь поочередно преподносит своему владельцу, чтобы добиться определенного результата.
-Почему мы так долго идем? Я же сказала — в ванную!
-Почти пришли, мама. Тебе просто кажется, из-за темноты. А теперь аккуратно перешагивай через порог — мы на месте.
Антон смотрел, как родительница, сгорбившись от боли, одной рукой держась за живот, а другой отчаянно протирая глаза, вошла в узкое маленькое помещение, где для взрослого человека было категорически мало места.
-Не могу найти кран! Ты туда хоть меня привел?!
-Я привел тебя туда, куда нужно, - взявшись за дверцу, Антон с силой захлопнул ее щелкнув замком, язычок которого радостно встал на место.
***
Борис подъехал к вольеру с косулями, вышел из ржавой «Нивы», на которой ездил по территории парка и по соседним деревням, после чего начал выгружать сено из прицепа. Наблюдая за тем, как красивые грациозные животные, привыкшие к людям и оттого их почти не боявшиеся, поедают сухую траву, Борис пытался найти своего любимца — Ваську. Это был упитанный самец с небольшими рожками, которого тридцатилетний мужчина когда-то подобрал раненым в роще неподалеку. Выходив животное, он поместил его в вольер к сородичам, ведь выжить в дикой природе, из-за хромоты после охотничьей дроби, Васька не смог бы.
Но сейчас его не было. Обычно он держался, по вполне объяснимым причинам, в стороне от людей, но когда приезжал его спаситель, то всегда выходил к нему и терся о ноги, словно голодный кот.
«Может заболел?».
В сафари-парке где жил и работал Борис, один из корпусов широкой трехэтажной постройки, где часть помещений была предназначена для хозяйственных нужд, а часть — являлась жилищем для работников парка и семьи его владельца, был отведен под ветеринарную клинику. Туда-то и бросился мужчина, в попытке отыскать своего любимца.
-Куда так несешься? - на крыльце, держа в зубах сигарету, стоял Андрей — один из родственников нынешнего владельца парка.
-Да я это, - смутился Борис, - косуль недосчитался.
-Ты что, не знаешь? - Андрей выпустил дым в небо, левой рукой приглаживая непослушную шевелюру темного цвета. -В нашем кафе будет некоторое разнообразие — отныне посетители могут отведать мяса животных, которые у нас обитают.
-Но ведь Борис Викторович был против этого...
-Ну да. Но теперь владельцем является Максим и ему предложили провести эксперимент, показавший любопытные результаты — как оказалось, уставшие от магазинной еды горожане готовы платить немалые деньги за стейк, который несколько часов назад «жевал сено».
Возвращаясь вечером к себе в комнату, Борис размышлял о том, насколько все изменилось со времени смерти предыдущего владельца. Мужчина, который подобрал его, живущего на теплотрассе, пятнадцать лет назад, стал ему настоящим отцом, в противовес человеку, сбежавшему от них с мамой, как только стало известно о ее беременности. С тех пор у ведущего жалкое существование пацаненка появился дом и работа в парке, которую он и за работу не считал — разве можно назвать этим словом возможность постоянного общения с животными?
Но теперь, после смерти Бориса Викторовича, владельцем стал его сын, обладающий крепкой бизнес-хваткой и намеревающийся сделать из семейного дела популярнейшее место в регионе.
-Вот увидите, я стану одним из совладельцев, - вещал Голос за дверью. Пригладив длинную челку, доходящую едва ли не до бровей, Борис вошел в комнату, которую делил еще с тремя мужчинами, уже вернувшимися с рабочих постов.
-Я уже подсказал Максу кое-какие удачные решения, которые он высоко оценил, так что в скором времени переду от вас на третий этаж, - хохотнул он. -Всего три месяца здесь, а я уже на особом счету у руководства!
-И что же ты такое подсказал Максиму, что он разрешит тебе переехать к его семье на этаж? - спросил Борис, снимая обувь.
Он отлично помнил тот день, когда в их комнате поселился новый работник: нагловатый и самоуверенный. Многие недолюбливали новичка, но никто не решался сказать ему об этом в лицо, ведь тот, хоть и был далеко не богатырского телосложения, но обладал чертой, лучше всего отпугивающей потенциальных соперников — весь его вид говорил о том, что он готов драться.
Сидящий на стуле посередине комнаты светловолосый мужчина вперил в вошедшего пронзительный взгляд, сверкающий из-под кустистых бровей. Борис знал, что зеленые глаза пытаются разглядеть в нем знакомые черты, которые помогут выудить из глубин разума воспоминания, способные раскрыть тайну раз за разом испытываемого дежавю при виде него. Однако в его внешности не было ничего такого, за что могла бы зацепиться память мальчишки, а вот сверлящий его глазами человек запоминался окружающим надолго, из-за своего высокого и крикливого голоса.
-Дал совет, как заставить посетителей больше тратить у нас, - наконец сдался Николай, так и не вспомнив в очередной раз, при каких обстоятельствах видел своего соседа по комнате ранее. -Ведь люди любят поесть.
***
Прошла неделя с того момента, как сафари-парк обзавелся новой «фишкой». Борис с тяжелым сердцем шел на обеденный перерыв — он вновь недосчитался своих «подопечных». Он понимал, что не сможет вразумить нового хозяина, ведь люди действительно чуть ли не выстраивались в очередь попробовать тех, кого они несколько минут назад наблюдали за решеткой.
Войдя в комнату переодеться, Борис проследовал к двухъярусной кровати, которую делил вместе со Славой, где были разбросаны его «домашние» вещи. Он никогда не утруждался уборкой вещей, оставляя их на самом удобном, для себя, месте, которым, «по исторической традиции», стал нижний ярус. Начав стягивать с себя рабочую толстовку, взгляд Бориса скользнул по предмету, лежащему на уровне глаз — на верхнем ярусе, принадлежащем Вячеславу.
Несмотря на различия в характере и привычках — Слава был весьма аккуратным, начитанным человеком, никогда не допускающим беспорядка на своей «территории» (и, как казалось его Борису, в мыслях у него тоже царил полный порядок) они удивительным образом ладили. Борис не мог взять в толк, что делает на такой работе не обделенный интеллектом человек, но никогда не спрашивал, что заставляет застенчивого сухощавого сорокалетнего мужчину, листающего перед сном книгу, а не ленту социальной сети, целыми днями носить сено и ковыряться в навозе.
Работники вообще мало говорили между собой о прошлой жизни: многие имели проблемы с законом либо в прошлом, либо в настоящем и не желали об этом распространяться; в парке же, на твои «заслуги» (если они не были связаны с членовредительством) не обращали особого внимания — лишь бы работал хорошо. Поэтому Борис решил для себя, что Слава точно так же, как и он, любит животных и закрыл эту тему раз и навсегда.
Сегодня же сосед по кровати допустил небольшую вольность: оставил на подушке книгу, корешок которой был обращен к Борису...
«Шахта», - прочитал он название на корешке. А затем, по неизвестной природы наитию, заставляющему, порой, совершать людей поступки, необъяснимые не только для стороннего человека, но и для самого допустившего безрассудство, схватил книгу и сунул под свой матрас.
***
-Слушай, ты правильно сделал, что позвал меня, - развязно говорил Голос. -Я не хочу сказать ничего плохого, но остальные наши какие-то ватные, не способные даже на небольшую аферу.
-Мм...
-А ты молодец! - задорно ударил ладонью по панели «Нивы» Николай. -Не зря говорят, что внешность обманчива: ты мне поначалу показался отсталым тихоней, но сейчас вижу, что котелок у тебя варит в правильном направлении! Ну а что делать, надо постоянно крутиться, не будешь же вечно на этой ферме торчать.
-Точно, - сухо произнес Борис, поворачивая на начинавшую теряться в сумерках площадку горного комбината. -Приехали, - в лобовом стекле отечественного внедорожника возникла безмолвная громада предприятия, остановившего свою работу много лет назад.
-Хочешь сказать, что местные не растащили отсюда все, что можно было? - с сомнением спросил Николай, выходя из машины, позади которой виднелся прицеп.
-Нам не сюда, - помотал головой его провожатый. -Нам туда, - он махнул рукой в сторону законсервированной шахты. -Там остались рельсы — в прошлый раз я их распилил, осталось лишь вынести. Одному тяжеловато, а вдвоем — без проблем.
-Тогда пошли.
Прокричав свое имя в темноту шахты, Борис двинулся вперед, подсвечивая путь фонариком — не для себя, изучившего местные ходы вдоль и поперек, а для своего напарника, не отступающего от него ни на шаг.
-Слушай, а это что за фокус такой? - недоуменно спросил Николай, изумившись странному поведению.
-Да живет тут парочка знакомых ребят — их оповещаю о своем приходе. Я про эту шахту давно знаю, ну и как-то раз увидел, что сюда Серега с тезкой твоим пробираются, посреди ночи. Предложил я им обоюдное сотрудничество: приношу припасы кое-какие, а они взамен чересчур любопытных туристов отгоняют. Они согласились, вот с тех пор у нас эдакий симбиоз получился.
-Ясно... - протянул Голос. -Далеко нам еще?
-Пришли почти.
Луч фонарика выхватил яму впереди, из которой уже выглядывала лестница.
-Я к вам гостя привел, - Борис подошел к краю и посветил вниз, на недоумевающих товарищей. -Подходи поближе, познакомься с ребятами.
-А пожрать принес чего? - раздался голос снизу, отразившись от нависающего потолка из скальных пород.
Николай приблизился к яме, взглянув на три метра ниже уровня своих ног.
-Здорово! - он махнул рукой. Затем обернулся к своему проводнику: -Может за рельсами уже пойде...
Предложение окончилось истошным криком, когда говоривший камнем полетел вниз, от толчка в грудь. Воспользовавшись замешательством «подземных жителей», Борис рванул к трухлявой лестнице и начал резко тянуть ее наверх. Пока Сергей с товарищем поняли, что происходит, единственный способ подняться наверх уже был вне досягаемости.
-Ты какого лешего творишь?! - вопили они, под аккомпанемент судорожных попыток катавшегося по земле Николая, обхватившего грудь руками, вздохнуть.
-Привел вам пожрать! - хохотнул Борис.
-За что? - натужно прохрипел Голос.
Фонарик выхватил покрасневшее от напряжения и боли лицо. Если подозрения стоящего наверху мужчины насчет своих «симбионтов» были верны, то Николая не ожидало ничего хорошего. Он помнил гремевшие аккурат в то время, когда появились Сергей с Михалычем, душераздирающие сюжеты в новостях о раскрытии ячейки секты «Облагороженных», нескольким членам которой удалось сбежать. Однако Борису было ничуть не жалко задыхающегося внизу человека.
-Просто была твоя очередь прыгать... Ведь даже Настя прыгнула.
***
Сбежав из дома, Антон поселился на теплотрассе, проходящей позади городской железнодорожной станции, выбрав особо труднодоступный участок, заросший колючим кустарником. Соорудив себе между трубами некое подобие шалаша из картона и грязного тряпья, он начал выбираться на местный продуктовый рынок, где, улучив момент, хватал с прилавков «плохо лежащий» товар и уносился прочь, под крики возмущенного продавца и удивленные взгляды зевак.
Нехитрая схема работала около недели, пока, наконец, лицо незадачливого воришки не примелькалось настолько, что когда он в очередной раз пошел «на дело», охранники схватили его за шкирку, надавали подзатыльников и отвели бы к местному участковому, если бы капюшон видавшей виды ветровки Антона был крепче и не отрывался от небольшого усилия.
Тогда подрастающий Антон решил действовать деликатнее. Он садился по утрам в переполненный до отказа общественный транспорт, будь то трамвай, автобус или троллейбус, где не до конца проснувшиеся, переполненные заботами предстоящего дня люди не особенно внимательно следили за своими вещами... Которые и «присваивал» Антон, с каждым разом действуя все неуловимее для стороннего зрителя.
Он знал, что не один такой: часто, окидывая взглядом толпу сонных пассажиров, он замечал тех, кто в соответствии с придуманной Антоном терминологией был «хищником» (к которым относил и себя), действующим среди ничего не подозревающих «травоядных». Тем не менее, он никогда не стремился прибиться к кому-нибудь, предпочитая действовать в одиночку.
Скорее всего, Антон так бы и продолжал жить на теплотрассе, либо в конце концов оказался в тюрьме, если бы одновременно не произошло два события.
Во-первых, его поймали. Во-вторых, он встретил свою мать.
В тот день «хищник» ехал среди сонных пассажиров в автобусе. День, по мнению Антона, стоял прекрасный: на улице было сумрачно от закрывающих небо туч, из которых лил проливной дождь — в такую погоду «травоядные» были особенно вялыми и невнимательными. Он уже присмотрел себе очередную жертву: долговязого худого мужчину, у которого из не застёгнутого левого кармана куртки выглядывал кошелек — Антон посчитал, что это подарок Судьбы, от которого отказываться просто некрасиво.
Аккуратно протиснувшись поближе к жертве, подросток, улучив момент, когда автобус вот-вот должен был остановиться на остановке, быстро вытащил кошелек и юркнул в середину толпы, начав пробираться к выходу. Сзади послышался шум и недовольные возгласы; Антон понял, что «травоядный» заметил пропажу и гонится за ним, но ему оставалась какая-то пара шагов до распахнувшихся спасительных дверей. Дело, можно сказать, было «в шляпе».
Уже ступив на ступеньку, Антон вдруг почувствовал на плече крепкую руку.
-Стоять, - спокойно проговорил звучный голос.
Конечно, Антон мог спокойно вырваться из этой хватки: опыт с капюшоном подсказал ему, что всегда стоит продумывать пути к отступлению, поэтому его тонкая куртка была скорее накидкой — достаточно легкого движения, чтобы она соскользнула вниз, оставшись в руках преследователя. Он уже думал сбросить «шкуру», как вдруг остолбенел, увидев ее в каких-то двух метрах от себя.
Мочалкообразные волосы, вечно презрительный изгиб рта, широкое грузное тело, не особенно успешно скрывавшееся от влаги под зонтом — он не мог ни с кем перепутать свою мать, даже несмотря на то, что она стояла в совершенно неуместных к погоде темных солнцезащитных очках.
Она смотрела прямо на него, но, казалось, не узнавала сына, заперевшего ее в ванной и сбежавшего из дома. Вдруг женщина открыла рот.
-Извините, вы не подскажете, какой это номер маршрута? У меня кое-какие проблемы со зрением, понимаете ли.
Кто-то ответил, после чего она отошла под навес остановки, а двери начавшего движение автобуса захлопнулись.
***
Хозяином кошелька оказался Борис Викторович — владелец местной фермы, которой в ближайшем будущем было суждено стать эдаким эко-парком. Он предложил Антону сделку: подросток должен был ежедневно, на протяжении трех недель, убирать в вольере с животными, а за это он не сдавал его в милицию.
-Ты только родителей предупреди, что будешь ходить на кое-какие, гхм, общественные работы.
-С этим проблем не будет — у меня и нет никого...
Так у Антона началась новая жизнь. Отработав положенный срок, он попросил Бориса Викторовича устроить его на постоянной основе. Тот, недолго думая, согласился: новый работник показал себя с положительной стороны, да и к тому же, это была возможность устроить жизнь парню, сбившемуся с пути. Ну а когда подошло время, помог оформить подопечному паспорт.
-Но тут не мое имя, - растерянно произнес Антон, когда взял новенький документ у паспортистки и вдруг смог прочитать слово, вписанное в одну из строк напротив фотографии. -Я — Антон, а не Борис.
-Чего еще... - пробормотала паспортистка, бесцеремонно выхватывая удостоверение личности у назойливого посетителя. -С чего вдруг не ваше-то?! Антон тут написано, а не Борис! Или вы видите то, что хотите видеть?
При этих словах Антон понял, что он действительно хотел бы иметь имя человека, который дал ему второй шанс, а не то, отлично рифмующееся с обидным прозвищем имя, что дала ему мать.
-Ничего страшного... Пусть будет Борис!
***
Борис со всех ног спешил в свою комнату, при этом стараясь не возбуждать излишних подозрений. С одной стороны, он все предусмотрел: никто не знал о его договоренности с внезапно пропавшим работником и невозможно было представить, что кому-то взбредет в голову искать Николая в заброшенной шахте, вход в которую Борис окончательно замуровал кирпичом.
Но нет же, в идеально, по мнению Бориса, составленный план, вмешалась случайность: нашлись чересчур любопытные диггеры, проникшие в шахту и услышавшие крики о помощи. К тому моменту от тела Николая осталась лишь половина — Сергею с товарищем пришлось прибегнуть к особой диете, которой они придерживались, состоя в секте «Облагороженных», распространявшей учение о том, что человек должен лишиться как можно большего количества органов чувств, чтобы увеличить шансы на оправдание во время Страшного Суда.
Конечно, можно было надеяться, что правоохранители не станут разбираться в перипетиях этой истории, и решат свалить абсолютно всю вину в произошедшем на находящихся в бегах сектантов, но Борис знал, что есть одна вещь, косвенно указывающая на его вину, от которой необходимо было избавиться.
Поэтому-то он и рванул в свою комнату, услышав по телевизору в столовой новости, после которых помещение наполнилось гулом оживленных голосов находящихся там людей.
На его счастье, в комнате никого не было: все находились внизу, обсуждая произошедшее. Он до сих пор не мог взять в толк, зачем сунул чужую книгу под свой матрас, ведь стоило кому-то из прекрасно осведомленных о «неграмотности» Бориса соседей случайно обнаружить у него книгу с «вдохновляющим» названием, как он стал бы главным подозреваемым.
Выудив ее из-под матраса, Борис хотел было пойти на улицу и сжечь улику против себя без лишних свидетелей, как вдруг услышал голос бесшумно вошедшего Славы прямо за спиной, заставивший его застыть на месте.
-Слышал, что с Коляном произошло? Просто уму непостижимо!
-Угу, - промычал Борис, пытаясь встать так, чтобы книгу не было видно.
-А что это у тебя? - подошедший Слава повернул предмет в руке соседа так, чтобы прочесть название. - Черт возьми, это же мое «Сияние»! Где ты нашел? Я потерял ее несколько недель назад!
-Какое еще «Сияние»? Это же «Шахта»...
-Чего? - недоуменно спросил Вячеслав. -Подожди, ты же говорил, что не умеешь читать?!
-Ну, вообще да...
-Но название же ты прочитал, пусть и неправильно! - воскликнул мужчина. -Я слышал об этом - у тебя синдром избирательного чтения! Это когда у людей, по какой-то причине неспособных читать, получается, как они думают, различать отдельные слова, но на самом деле — это иллюзия мозга, выражающего, таким образом, подсознательные переживания. Ты просто услышал эту ужасную историю в новостях, которая тебя сильно впечатлила, вот и «читаешь» то, чего нет.
Борис взглянул на обложку книги в своих руках, название которой внезапно перестал узнавать. Стоило ему попытаться прочитать его, как шрам, спрятанный под длинной челкой, пронзило острой болью.
И тут он понял, что все слова, которые он «прочитал» с момента Великого Падения, были лишь выражением его подсознательных желаний.
-Наверное, ты прав, - задумчиво начал он, глядя на стену за спиной Вячеслава. Кто-то повесил туда плакат с политиком, дебаты с которым Борис однажды посмотрел по телевизору. Он не запомнил его имени, однако Борису понравились резкие, полные нецензурной брани фразочки, которыми тот обсыпал оппонентов.
«Ненужный свидетель», - гласила цитата политика на плакате.
-Я читаю только то, что нужно, - закончил Борис, в упор глядя на соседа.
