CreepyStory

Первым, что увидел Павел открыв глаза, было догорающее закатное небо. Солнце уже скрылось за бесцветными глыбами панельных высоток, но тяжелые тучи еще отливали багрянцем, похожие на гигантских божьих коровок, медленно ползущих по мутному стеклу небосклона. Это зрелище настолько заворожило Павла, что несколько долгих мгновений он не мог заставить свое тело пошевелиться, буквально забыв дышать, и только когда воздух, наконец, обжег легкие прелой сыростью – закашлялся, окончательно приходя в себя, и огляделся по сторонам.

Он лежал на волглой земле, прикрытый «одеялом» из мертвых листьев и кусков размокшего картона. Справа – серое бетонное ограждение, из-за которого сиротливо торчали голые ветви деревьев. Слева – ржавые мусорные короба, с нависшими над краями пакетами. К щеке прилип обрывок целлофана. Павел соскоблил его и попытался сесть. С треском пошел по шву вмерзший в грязь рукав легкой ветровки. Прелая труха осыпалась вниз с колючим ледяным шорохом, но холода Павел не чувствовал, только тупую злобу на свою беспомощность и на одеревеневшие мышцы, которые никак не желали подчиняться. Выругавшись себе под нос, он ухватился за край ближайшего бака и с трудом поднялся на ноги. Снова шумно вдохнул. Почему-то сладковато-едкий запах «мусорки» не вызвал отвращения, наоборот – пробудил где-то внутри навязчивый голод.

Павел пошарил в карманах – ни бумажника, ни телефона. Даже ключей от квартиры не было. Пошатываясь, он вышел на тротуар. Дома вокруг незнакомые. Район чужой. Узнать бы еще, как он сюда попал…

- Девушка! – Павел и сам не понял, каким чутьем смог заметить одинокую фигурку, внезапно возникшую в полумраке арки, на противоположной стороне двора.

- Подождите, девушка! Мне нужна помощь…

Яркий свет резанул по глазам, причиняя почти физическую боль, и Павел невольно закрыл лицо руками. А когда убрал руки – увидел только грязно-белый Фольцваген, припарковавшийся у соседнего подъезда. Водитель открыл дверцу, но сам еще возился с чем-то на пассажирском сидении. Очень долго возился – как в замедленной съемке. Павел успел подойти почти вплотную и ждал, пока на него обратят внимание.

- Да чтоб тебя! - мужик явно не ожидал такого подвоха, - твою мать, ты откуда взялся такой?!

- Там девушка была, - зачем-то сказал Павел, хотя собирался сказать совсем не это.

- Чего?! Ты обдолбанный что ли?!

- Нет…. Я потерялся….

В голове внезапно возник образ: узкий закуток между обшарпанными «хрущевками», два выступающих из темноты силуэта, просьба закурить и резкая вспышка боли, пронзившая черепную коробку – третий обошел его сзади.

- … кажется, на меня напали… - слова давались с трудом – то и дело перехватывало дыхание, наверное, из-за холода, но мозг начал соображать быстрей. Павел легко прочитал брезгливость в цепком взгляде своего собеседника, почувствовал его угрюмое раздражение.

Где-то между ребрами жаркой волной растеклась клокочущая злоба. Почему он так смотрит? Почему не хочет помочь?

- Слушай, вали отсюда, а? - мужик вылез из машины и демонстративно хрустнул костяшками пальцев. - Я ни хера не понял, че ты от меня хочешь, но если ты щас не свалишь...

От него пахнуло каким-то терпким, щекочущим ноздри ароматом, и Павел почувствовал, как едва позабытый голод вновь вгрызается в нутро с яростью помоечной крысы. Повинуясь неясному инстинкту, он шагнул вперед, потянулся к водителю всем телом. Тот скривился в брезгливой ухмылке и толкнул Павла в грудь. Нет, попытался толкнуть. Не успел.

Павел прыгнул – неожиданно высоко и резко – сбивая противника с ног. Мужик врезался спиной в дверцу машины и сполз на капот. С шумом начал ловить ртом воздух. Павел тут же оказался сверху, вдавив податливое тело в холодный металл. К незнакомому аромату добавились новые нотки, влекущие и опьяняющие.

- Стой! - внезапный порыв ветра принес тихий, но настойчивый шепот. Бледная тень мелькнула на периферии зрения и тут же исчезла.

Павел вздрогнул, внезапно обнаружив, что его по-звериному оскаленный рот находится в опасной близости к посеревшему от страха лицу мужика, отпрянул в ужасе и осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души, но легче от этого не стало. Руки дрожали от волнения, мысли гудели в голове, словно растревоженный пчелиный рой, на смену голодной злобе пришло мучительное раскаянье.

- Помогите! – заверещала приходящая в себя жертва, - вызовите полицию!

Павел бросился во тьму, не разбирая дороги. Под ногами крошились льдом мелкие лужи, хрустела мерзлая грязь. Он вывалился из арки прямо на проезжую часть, заметался, словно дикий зверь, ослепленный разноцветными вывесками и яркими вспышками фар. Проносящиеся мимо машины раздраженно сигналили, но парню было уже все равно. А потом он снова увидел ее. Блеклый, слегка размытый силуэт девушки медленно двигался вниз по улице, туда, где за стеной серых строений и сиянием городских огней несла свои темные воды медленно замерзающая река. И эта девушка манила его за собой.

*

От одного вида пустынной набережной веяло свинцовым холодом. С воды на берег медленно наползал молочно-белый туман, размывая границы окружения и скрадывая расстояния. Она полубоком сидела на чугунном парапете и, склонив голову, смотрела, как черные волны лижут холодный серый песок.

Павел остановился рядом и замер в нерешительности. Маленькая, худенькая (лет шестнадцать, не больше), с косой розовой челкой и огромными тоннелями в ушах, девушка казалась почти прозрачной, словно навеянное туманом наваждение. Фата Моргана, пробудившая в его памяти дни давно забытой юности, когда такие как она толпами бродили по вечерним улицам, слушая альтернативный рок с телефонов.

- Ты не навредил ему? – вдруг спросила девушка.

- Кому?

- Дядичке из машины.

- Нет, кажется. Не слишком.

- Молодец.

Повисла пауза. Павел неловко прислонился к парапету, исподволь разглядывая длинные розово-черные гетры на тонких предплечьях, "вансы" с узором в шашечку и клетчатую «арафатку» на шее.

- Тебе не холодно?

- Нет, - бледные губы девушки тронула едва заметная улыбка, - как и тебе.

Павлу показалось, что она чего-то ждет от него, играет, как кошка с мышкой.

- Я – Паша, - неловко представился он.

- Ага.

Снова короткая пауза.

- Зачем ты… - он замялся, подыскивая нужные слова. А действительно, что она? Преследовала его? Следила за ним? Привела его сюда?

- Зачем ты помогла мне?

- Когда это? - девушка в изумлении изогнула бровь, сверкнув на Павла правым глазом. Левый закрывала челка.

- Там во дворе, - Павлу показалось, что радужка у девушки совсем черная, с мутным блеском отраженного света где-то в глубине.

- Мне кажется, я мог его убить...

- Точно убил бы, - легко согласилась она, - выпил бы до самого донышка. Зато тебя не трясло бы сейчас, как последнего наркомана. Как думаешь, что лучше?

- Я не понимаю, - Павел не ожидал, что с ним так легко согласятся, - не думаю, что стал бы…

Он замолк на полуслове, внезапно осознав, что его действительно все еще трясет и лишь слегка притупившийся голод все так же выедает нутро. Понял – стал бы. Еще как стал.

- Днем бы где-нибудь отлежался, инстинкты бы подсказали, - спокойно продолжила девчонка, - а ночью нашел бы новую жертву, слабую, невинную…. Какого-нибудь загулявшегося допоздна подростка. Плохо?

Павел машинально кивнул, хотя смысл фразы почти ускользнул от него. Неожиданно он осознал, что свет ближайшего фонаря падает девушке за спину, а значит, никак не может отражаться в ее глазах.

- Да нет, обычное дело. Для таких как ты. Но я рада, что удалось увести тебя подальше от людей, пока ты во всем не разобрался. Пока не стал настоящим… - на этот раз замялась она.

Мимо, почти растворяясь в тумане, прошел невысокий мужчина в сером пальто, остановился чуть поодаль и, перегнувшись через парапет, принялся изучать отраженные в воде огоньки. Девушка проводила его пристальным взглядом.

- Кем? – не выдержал Павел.

- Упырем, заложным покойником, тварью вечно рыщущей в ночи в поисках чужого тепла…. Что выбираешь?

Она откровенно издевалась.

- Хрень какая-то…

- Хрень? А что же ты тогда чуть глотку мужику не перегрыз?

- Он первый начал… - оправдание прозвучало слишком по-детски и страх корябнул по ребрам, заставляя утихнуть даже проклятый голод.

А что, если, правда? Что с ним произошло? Почему он здесь? Почему не дома с... Ларисой. Новая вспышка памяти пронзила мозг раскаленной иглой - у него есть жена, у него есть сын... Они живут на Мичурина... Седьмой дом, пятый подъезд...

- Мне надо домой.

- Не надо, - нагло отрезала «эмочка».

- У меня семья, ребенок...

- Ты хочешь, чтоб их постигла та же участь?

Павел сверкнул на нее глазами – разве он смог бы причинить вред своим близким? Страх добрался до сердца и сжал его в своих когтистых лапах.

- Ты умер, Паша, пора это принять, - голос девушки стал неожиданно мягким, - давай я кое-что тебе покажу…

Она ловко спрыгнула с парапета и повернулась спиной, так, чтобы мутный свет фонаря помог ему увидеть, и Павел чуть не вскрикнул от ужаса. У нее не было спины. Под обрывками тонкой полосатой маечки явственно проступал голый позвоночник. На лишенных кожи лопатках повисли лоскуты бледно-розовой плоти. За желтоватыми ребрами навечно замерло мертвое иссиня-черное сердце.

Мертвячка крутнулась на пятках и звонко расхохоталась, увидев его лицо.

- Твое тоже не бьется!

Павел невольно попятился, покосился на их случайного соседа, но тот, с невозмутимым видом продолжал изучать темные воды реки.

- Он нас не видит, - девчонка игриво тряхнула челкой, - отводить людям глаза не так уж и сложно, ты скоро научишься, но вообще – лучше, конечно, быть поосторожней. Особенно с этим.

- Почему? – робко спросил Павел, уже не понимая, чему сейчас можно верить.

- Он художник, а творческие натуры все немного с прибабахом... – она неопределенно качнула ладошкой в воздухе, – могут видеть больше, чем им положено.

Словно в подтверждение ее слов, художник вдруг напрягся, распрямился и уставился в их сторону. Сквозь них, куда-то вдаль. Малолетняя неформалка поймала его взгляд и задорно подмигнула. Мужчина часто заморгал, спрятался в воротник и принялся тереть глаза.

- Ходит сюда, ходит…. Делать ему нечего… - девушка схватила Павла за руку и резво потянула за собой, в сторону освещенных улиц.

- Куда мы? – он не стал сопротивляться.

- Познавать этот гребанный мир!

*

Такое случается в каждом городе. Бомжи замерзают в подвалах старых «хрущевок». Алкоголики и наркоманы перебарщивают с дозой. Жертвы криминальных разборок «теряются» в лесопарковых массивах или «оседают» на дне реки. Даже самый обычный офисный клерк может оказаться в неподходящем месте в неподходящее время и нарваться на толпу пьяных ублюдков, которым уж очень приглянулся его телефон.

Некоторых находят сразу. Других откапывают по весне. Третьи встают сами.

Пролежавшие день, или пару дней в каком-нибудь закутке, никем не найденные, не замеченные, ведомые жаждой мести или желанием завершить неоконченные дела, в сущности, все они одинаковы – неприкаянные души, обреченные на вечное скитание по бренной земле. Паразиты в бетонном теле города – неприметные, но неискоренимые.

- А ты тоже упырь? – спросил Павел, едва поспевавший за неформалкой. Ее крашеная макушка едва ли доставала ему до плеча, но двигалась девица на удивление быстро, словно не шла - летела, подгоняемая колючим ветром.

- А что, похожа? – она одарила смутившегося Павла едкой ухмылкой.

- Нет, я не из этих…. Но и не из тех, - кивнула в сторону спешащих по домам прохожих, - пойми, нас много и мы разные, но…

Девушка внезапно остановилась рядом со спуском в подземный переход и Павел, чуть не влетел ей в спину – в то, что осталось от спины – только сейчас заметив, что голые кости покрылись коркой инея.

- Вон, посмотри.… Видишь их?

- Кого?

- Собак. Через дорогу, у «Магнита».

- Не вижу.

У "Магнита" стояла группа подростков в сдвинутых набекрень вязаных шапочках и дутых куртках - ни дать ни взять гопники с района. Они передавали по кругу "баллон" с пивом, хихикали по-гиеньи, переминались с ноги на ногу от холода, но не уходили, словно ждали кого-то, поглядывая за витрины универмага. Собак не было.

- Смотри, смотри, - буркнула «эмочка».

Из "Магнита" вышла молодая женщина в оранжевом берете и светлом плаще - взгляд усталый, в руках два тяжелых пакета. Она свернула к переходу и один из подростков, похоже, лидер группы, тут же отшвырнул в сторону бутылку. Остатки бурой жидкости выплеснулись на асфальт. Смешки стихли и пацаны, гуськом, и впрямь как-то по-собачьи, двинулись следом.

- Жертву выбирали, - шепнула девчонка, - по одному они пугливые и почти не опасные. Скитаются по свалкам, да по пустырям. Но когда в стае…

- Ты про этих гопников что ли? - не выдержал Павел.

- Это не люди...

Из недр перехода выплыл оранжевый берет. Женщина прошла мимо мертвой парочки, не обратив на них внимания.

- Ты, наверное, немало натерпелась от этих уродов в свое время? - предположил Павел. Он вроде понял ее. Думал, что понял.

- Знаешь, я ведь тоже был нефором, еще в школе. Набегался от всякой гопоты…

Девушка язвительно усмехнулась.

- Просто смотри, психолог недоделанный.

И в этот момент по каменным ступеням, быстро наверстывая расстояние, высыпала целая стая разномастных дворняг, грязных, облезлых и явственно воняющих перегаром. Конечно, они могли все это время находиться в переходе, а потом увязаться за пахнущими едой пакетами, но Павел не мог отделаться от мысли, что слишком уж они похожи на тех пацанов. Те же наглые, смеющиеся взгляды, те же издевательские оскалы желтых зубов и дерганые движения.

«Оранжевый берет» свернул в проулок и почти десяток безмолвных теней скользнули за ним следом. А потом улицу огласил заливистый лай и пронзительный женский визг.

- Когда они в стае, это настоящее стихийное бедствие, - подвела итог «эмочка», - попадешь под горячую руку – и разорвать могут...

- Подожди здесь, - стараясь долго не раздумывать, чтобы вдруг не передумать, Павел в три прыжка нырнул в густую тьму проулка.

Женщина вжалась спиной в грязную стену панельной пятиэтажки и зажала рукой рот. Уже знакомый, пьянящий аромат явственно витал в воздухе. Так пахнет страх – подсказали новоприобретенные инстинкты. Рядом валялись распотрошенные пакеты, их содержимое раскатилось по асфальту, но собак продукты не привлекали. Стая медленно обступала жертву со всех сторон, скалясь и повизгивая, захлебываясь охотничьим азартом.

- А ну пошли! - Павел подобрал банку зеленого горошка, взвесил ее на ладони. Если попадет – наверняка надолго отобьет одному из псов желание связываться с людьми. А если промахнется? И что делать с остальными?

Во взгляде женщины промелькнула робкая надежда. Псы замерли в нерешительности, с опаской оглядываясь на Павла. Самый крупный из них – вожак – развернулся и уставился на него смеющимися желтыми глазами, пылающими как два уличных фонаря. Завороженный этим взглядом, Павел не увидел, скорее почувствовал, как его обступают низкие горбатые фигуры, как скалятся кривые собачьи пасти.

- Фу! – звонкий девчачий голосок прозвенел сталью, - он со мной!

«Дурочка, куда лезет? Сожрут же обоих»! - подумал Павел, когда маленькая, почти невесомая ладошка, легла ему на плечо и напрочь позабыв, что, в сущности, они оба и так мертвы.

- С чего это? – раздался хриплый лающий голос.

Там, где только что находился вожак стаи, теперь стоял подросток лет шестнадцати в сдвинутой набекрень шапке.

- Тебе спать не пора, малыха?

На Павла «пацанчик» не обращал никакого внимания. Вопросы были адресованы почти незаметной из-за его плеча девушке. Даже все собачьи морды в одно мгновение повернулись в ее сторону, но она оставалась невозмутимой.

- Вода еще не встала.

- И ты, значит, решила в няньки заделаться?

- Не ваше, собачье, дело.

Парнишка пренебрежительно хмыкнул и дворняги на разные голоса подхватили его смешок.

- Какого хрена?! – не выдержал Павел, - вы кто такие? Оборотни?

- Это собаки, - спокойно пояснила «эмочка», - бешенные…

- Эй, полегче на поворотах...

- Обидно, да...

- Вовсе и не бешенные...

- Мы же просто играем...

Со всех сторон зазвучали ломающиеся юношеские голоса, и Павел увидел, что вокруг него вовсе не дворовые псы, а сидящие на корточках подростки.

- Они превращаются в людей, чтобы скрывать свое безумие.

- Ну хватит! - вожак решительно рубанул рукой воздух, - ты лучше про него самого ему расскажи, он-то походу не вдупляет еще. А мы по природе своей живем, в отличие от некоторых.

Глаза вожака, все такие же огромные и желтые, презрительно сверлили неформалку.

- Каждый сам выбирает, как ему жить, - огрызнулась та.

«Пес» вновь усмехнулся.

- И что тебе дал твой выбор?

Девушка не ответила, и Павел накрыл ее ладошку своей, желая хоть как-то поддержать.

- Послушайте, давайте все успокоимся, - начал он, - я ни черта не понимаю, что тут происходит, но…

Вожак перевел на него взгляд и пренебрежительно осклабился.

- Ты нам не нужен упырь, как и твоя подружка. Не надо нас бояться. А что на счет нее… - он кивнул на так и застывшую у стены жертву, которая, судя по сему, понимала еще меньше, - так мы нежадные, можем и поделиться.

Прежде чем Павел успел что-то возразить, челюсти подростка вдруг вытянулись и в тусклом свете подъездной лампочки сверкнули собачьи зубы. Сдавленный крик снова разорвал тишину сонного двора – женщина тряпичной куклой сползла по стене, сотрясаясь всем телом в беззвучной истерике, и пьянящий аромат окатил Павла жаркой волной, проникая в каждую пору и буквально приводя в эйфорию. Во рту нестерпимо зачесались десны. Скрюченные пальцы сами потянулись к теплой и беззащитной плоти.

Стая разделяла его исступление. «Шавки» обступили новоявленного хищника и жертву тесным полукольцом и жадно втягивали воздух подвижными носами в предвкушении кровавой расправы, но тонкие пальчики, все еще лежавшие на его плече болезненно впились в кость, и наваждение отступило. Павел виновато попятился, а вожак ехидно и немного разочарованно склонил голову набок.

- Ну что? – теперь он снова выглядел обычным подростком, - полегчало?

Остальные перевертыши издевательски захихикали. Упырь неопределенно мотнул головой. Не хотелось этого признавать, но ему действительно стало легче. Даже «голодная крыса» в животе, казалось, притихла.

- Ты! – вожак повернулся к бедной жертве и щелкнул пальцами, - вставай!

Медленно, словно сомнамбула, женщина поднялась на ноги. В мокрых глазах плескалась безразличная пустота. Лицо больше не выражало ни единой эмоции.

- Вали отсюда!

Стая обиженно загудела, заулюлюкала, но расступилась, позволяя пьяно пошатывающемуся телу скрыться за ближайшим углом.

- К утру и не вспомнит ничего, - усмехнулся пацан, - видишь, нам нужен был только ее страх, а чего хотел ты, упырь? Твоя подружка не сможет нянчиться с тобой вечно.

Он бросил презрительный взгляд в сторону неформалки и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал прочь.

Стая нехотя потянулась следом, тихонько переговариваясь и хихикая, тут же позабыв о конфликте. «Эмочка» убрала руку с Пашиного плеча и тяжело вздохнула.

- Тебе нужно научиться себя контролировать.

Читать без картинок: https://dzen.ru/media/id/5daf0f5b0ce57b00adb81437/shvatka-63...?&

Страница в ВК : https://vk.com/public189072634

Телеграм: https://t.me/maximillianman

Серия "Чертовщина"

Предыдущие эпизоды:

1. Тётя Валя

2. Отец Игнат

3. Ритуал

В предыдущих сериях:  Однажды в квартиру Антона приходит необычного вида Адвокат и забирает тётю Валю в недра земли, за насмешки над Сатаной. Случай сводит Антона с отцом Игнатом, который помогает вывозить людей из оккупированных демонами столиц, и тот предлагает молодому человеку помочь ему. С его подачи Антон знакомится со своим братом Николаем и новой семьёй своей воскресшей после кровавого ритуала матери.

"Схватка"

Колька сидел в большой комнате возле окна и рисовал на планшете мем. Почти весь экран занимало изображение мужского нижнего белья, а посередине Николай выводил надпись «Вы трусы!».

Рядом стояла наша мать и вглядывалась в горизонт за окном.

— Ах как хороша! Как прекрасна Москва осенью. Обожаю серость и грязь. Тьму и затянутый тучами гневливый горизонт, — восхищалась она. — Антошка, не правда ли, красиво?

Я кивнул. И голова моя вновь упала на грудь. Тело висело посреди комнаты, совершенно голое с раскинутыми руками. А взгляд мой находился где-то под потолком, и я наблюдал за происходящим сверху. В теле моем кто-то рылся. Наблюдать этого я не мог, но чувствовал, как что-то трогает мои органы.

— Валера, ты скоро? — поинтересовалась мать.

Шебуршение в моем теле приостановилось. Боковым зрением я заметил, что дядя Стёпа висит рядом, со сжатым в руке стаканом.

— Галь, ну можно не мешать, а? Я так ещё дольше буду копаться, — раздраженно закричал отчим откуда-то из моего тела.

— Все-все, молчу, но ты все же поторопись, меня ждут.

— Да помню я, — устало ответил Валера и я почувствовал, как он ощупывает мой пищевод.

Через минут десять он закончил и вышел из моей спины, спрыгнув на пол.

— Вроде чистый, — пожал он плечами.

— А этот? — кивнула Мама на дядю Стёпу.

— А этот в конец пропитой, там ни одна метка не удержится, растворится.

Галина пристально оглядела нас, вздохнула и мы оба повалились на пол.

— Ладно. Одевайтесь.

Прикрывая срам, мы с дядей Степой принялись натягивать нашу забрызганную останками девушки одежду.

— Валера, — с нетерпением произнесла мама.

Отчим вошёл в комнату из коридора и принёс нам свежей одежды. К моему удивлению, она оказалась по размеру. У Галины завибрировал телефон, она подняла его и закрыла глаза. Валера тоже получил сообщение и смотрел с укором на Николая.

— Сынок…

— Я тебе не сынок, а вы трусы и приспособленцы.

Я тоже получил мем с трусами и улыбнулся в душе.

— Николай. Вот Николай. Ты… — мать явно злилась, но старалась не показывать этого, — меня мои родители уже отходили бы метлой, или чем похуже. Но нет, это современное воспитание, где мы вынуждены объяснять…Ох… — она повернулась к Кольке, а затем ко мне, а затем вновь к окну, — Твоему брату тоже полезно будет это знать. Мы живем в постоянном, нескончаемом преследовании со стороны этого Ангельского отродья. Нас выживают из каждой…

— Да слышал я твои проповеди, Мама, — хохотнул Коля, вскочил и вышел из комнаты.

— Ну хоть ты послушай, — с горечью обернулась Галина ко мне, — Из каждой щели. Мы пытались устроиться в аду, но там такой наплыв. Всем им хочется аттракциона боли. Съезжаются со всех возможных концов света. А я, я не хочу в свет, понимаешь? Мы все не хотим!

Она топнула ногой и почти пустила слезу. Отчим подбежал к ней и обнял за плечи.

— Не надо, — дёрнула мать плечами, и Валера послушно отошёл от окна, — мы хотим сохранить нашу идентичность, наш образ жизни. И когда мы стали отстраивать недра, все эти блюстители света сразу возмутились. Везде нельзя, все надо согласовывать. А чтобы что-то согласовать, будьте добры в свет направляйтесь. А я не хо… — она почти закричала вновь, но справилась с собой, — Да, нужны рабочие руки. Да. Но как мы чего-то добивались? Только закидывая болью и страданием наши великие проекты. Так был построен БАМ, так лег Трассиб. Без обращения людей в рабов вообще мало что можно сделать этом мире. И вот при всех этих условиях Ангелы объявляют нам войну. Мол не так мы используем людей. А сами они как их используют? А?

Она снова топнула ногой и бросившийся было к ней Валера застыл.

— Они не спрашивают. Просто берут контроль над человеком, а тот потом, я видел свет, я видел свет. А что делало твоё тело, пока ты был там в свету? А? А? Никто не спрашивает. Находят себя на железнодорожной линии где-нибудь в Сибири, а в руках детонатор. Отвратительно. Против нас идёт настоящая война.

— Я так понял, что вы воюете за свое право не ходить в свет? — уточнил я.

— Совершенно верно, Антоша, — улыбнулась мама, — мы хотим строить свою жизнь, без вмешательства этих, не побоюсь этого слова, богомерзких созданий.

— Видишь ли, — кивнул отчим, — высшая сила даровала нам выбор, какими быть. И они пытаются лишить нас этого выбора.

Я расправил подаренную мне одежду и кивнул.

— Понимаю. А Валю-то зачем?

Улыбка сошла с уст матери.

— Она это заслужила.

Я опустил взгляд и украдкой взглянул на дядю Стёпу. Но ему было сильно плохо с похмелья и вряд ли он что-то понимал в происходящем.

— Ему бы похмелиться.

— Да, да, Валер, принеси, — закивала Галина.

Отчим принёс дяде бутылку, которую тот немедленно открыл зубами, плеснул в стакан, выдохну и опорожнил его так, словно это была вода.

— Пора вам ехать. — поморщилась мать.

— Куда? — удивился я.

Но мне никто не ответил. Нас проводили вниз и усадили в старый мерседес из 90-х. Машина тронулась, когда к нам на заднее сидение силой запихнули Колю. За рулём был Валера, а на пассажирское сидение уселся кто-то невидимый. Я наблюдал, как хлопнула дверь, как наклонилось под тяжестью тела кресло, но самого попутчика я различить не смог.

Колька притих и не создавал более проблем отчиму. Москва была на удивление пуста. Я попытался вспомнить что это был за день недели, но отчетливо смог представить лишь месяц. Середина или конец октября. Отец Игнат и вся прошлая жизнь показались далёкими, туманными. Нормальной показалась чертовщина эта. Словно так всегда было и будет всегда.

Машина привезла нас на смотровую площадку на Воробьёвых горах. Народу там собралось прилично. Словно вся Москва приехала посмотреть на что-то дивное и захватывающее, и оттого улицы ее остались пусты, обескровленные этим событием. Публика была одета с вызовом, даже шиком, я таких костюмов не мог себе и вообразить.

Наша машина припарковалась где-то за университетом и пришлось долго идти обратно, потому что все остальное пространство было забито роскошными Бугатти, Поршами и машинами чьи марки я и не знал даже.

Только когда мы добрались до плотной части толпы, ближе к смотровой, я заметил, что вся собравшаяся публика состоит из демонов, демонесс, ведьм, чертей, и иных тёмных созданий. Взгляды собравшихся были устремлены в небо над Москвой. Но некоторые поглядывали на нас с брезгливостью и пренебрежением. Колька совсем не проявлял себя, а стоял тих и невозможно было в нём разглядеть того бунтаря, коим он представился мне в квартире.

Внимание моё блуждало по лицам демонов, пока небо над нашими головами не превратилось в колонны огромного зала и землю вместе со всеми нами внесло в него, накрыв куполом, под которым иные существа незнакомые и недоступные мне для понимания тоже собрались смотреть на нечто, что должно было случиться. Я попытался спросить Валеру, но он лишь снял шапку, обнажив короткие подпиленные рога, посмотрел на меня возбуждённым взглядом и поднял голову обратно к небу.

Из облаков под куполом спустился гигантский Ангел с огненным мечом в руке. С земли, поднялась бронзовая статуя Демона и набросилась на противника, схватив его за ноги и притянув к земле. Над толпой возникло несколько экранов, отображавших углы обзора на поединок из разных частей города. Там тоже собрались люди, или не люди совсем, чтобы посмотреть на зрелище.

Ангел схватил меч двумя руками и поразил демона. Толпа охнула. Стоявший рядом толстяк с огромными рогами, которые придерживали две полуголые девицы, явно отморозившие себе все свои прелести, плюнул и расталкивая толпу двинулся к лимузину, припаркованному неподалёку. Демон пополз вниз, хватаясь когтями за ноги ангела, вскрикнул и вцепился зубами за его ляжку. По толпе пробежал одобрительный ропот. Ангел наклонился, вынул меч и отсёк свою ногу вместе с головой демона, которая покатилась по садовому кольцу и упала в реку где-то в районе Котельнической.

— Как с футболом, — сплюнул отчим и двинулся к машине.

Я стал оглядываться в поисках дяди Стёпы, но тот, как сквозь землю провалился. А в следующее мгновение мои ноги что-то схватило. Я не успел вскрикнуть и рухнул вниз сам. Передо мной полетели слои труб, песка, воды, а затем я провалился в недра. Огромные залы, пылающие огнём. Рядом со мной в недра опускалось и обезглавленное тело гигантского Демона. Я падал в ад. А упал на стул, в небольшом темном помещении.

Пока я приходил в себя, в стене открылась дверь и вошел пожилой черт невысокого роста в очках. Я смотрел на него с открытым ртом, не в силах вымолвить и слова.

— Ну что, Антон Павлович, — улыбнулся он, — тётку хотите увидать?

У одной девочки был день рожденья. Ей подарили много разных подарков. Кто-то из гостей ей подарил стеклянную куклу. Кто ей подарил эту куклу - девочка даже не заметила. Просто она вечером, когда разбирала свои подарки, увидела эту стеклянную куклу.

Раньше девочка не видела никогда стеклянных кукол. Поэтому она с интересом отнялась к этому подарку. Кукла была размером с Барби. На ней было одето красивое голубое платьице. Сама она была сделана полностью из стекла. Но это не был один сплошной кусок стекла. Голова, руки и ноги у куклы двигались. Они были сделаны на хитрых шарнирах. Девочка сразу стала играть с новой куклой: познакомила её со старыми куклами, показала кукольную мебель, устроила ей кроватку.

Вскоре девочку заставили ложиться спать. Она быстро заснула, но вскоре её кто-то разбудил. Это была стеклянная кукла! Она двигалась, жестами кукла приглашала девочку пойти куда-то. Девочка встала с кровати. Стеклянная кукла вывела её в прихожую и стала показывать на входную дверь. Девочке стало интересно. Она надела тапочки, взяла куклу на руки, потихоньку открыла дверь и вышла на лестничную площадку.

Кукла показывала куда-то вниз. Туда и направились. Спустились на первый этаж. Кукла стала показывать куда-то под лестницу. Девочка заглянула туда и увидела небольшую дверцу. Она догадалась, что это дверь в подвал. На двери висел замок, но кукла засунула свою тоненькую ручку в щель замка, замок и открылся. Они спустились в подвал. Там было темно и сыро.

Хорошо, что кукла умела светиться. Она светилась чуть-чуть, но этого хватало, чтобы увидеть куда кукла показывает и не споткнуться о что-нибудь под ногами. Вскоре подошли к какой-то кирпичной стене. Кукла прикоснулась к ней руками и стена немного раздвинулась. Кукла показывала на щель, намекая, что им нужно туда. Но девочке стало страшно. Ей хотелось вернуться домой. Но тут кукла сделала страшное лицо. Девочка испугалась и шагнула в щель.

Там была лестница, ведущая вниз. Долго, очень долго они шли по этой лестнице. Ступеньки становились всё выше и выше. Приходилось не просто шагать по ним, а каждый раз спрыгивать с очередной ступеньки. Девочка так устала, что выпустила куклу из рук. Та стала шагать сама по ступенькам. Девочке даже показалось, что кукла стала чуть больше.

Часа через два они попали в какой-то огромный зал размером со стадион. Девочка оглянулась и увидела много ребяток. Мальчики и девочки выходили из множества разных дверей и спускались вниз на большую площадку размером с футбольное поле. У каждого мальчика или девочки была стеклянная кукла. И все эти куклы были живые и все огромного роста, размером с восьмилетнего ребёнка. Девочка посмотрела на свою куклу. Та тоже стала огромной.

Девочка спустилась на площадку. Все дети тоже спустились. Больше никто уже не появлялся. Вдруг сверху опустилась огромная труба. Из неё стал валить очень холодный пар. На кого этот пар попадал, тот сразу замерзал, превращаясь в огромную ледышку. Когда все дети превратились в ледышки, их сначала раздели, а потом надели на них всякие голубенькие и розовые платьишки и костюмчики. Этим занимались стеклянные куклы: каждая кукла одела своего хозяина. После этого все девочки и мальчики превратились в стеклянных кукол. Таким образом стеклянных кукол стало в два раза больше. И все они пошли наверх искать себе новых хозяев...

Наш телеграмм 👉 https://t.me/Boomb_music_w

YouTube channel 👇
https://youtube.com/channel/UCwr_wZGASsST_Cr3YV18b9A

Город без окон - 1. (Часть 1, 2)
Город без окон

Город без окон - 2. (Часть 3)
Город без окон - 2. (Часть 3)

Город без окон - 3. (Часть 4)
Город без окон - 3. (Часть 4)

Город без окон - 4. (Часть 5)
Город без окон - 4. (часть - 5, начало финала)


Часть 6.


Я почувствовала, когда явились близняшки.

«Раз, два, три, четыре, пять!
В прятки мы идём играть»

Днем все выглядело подготовкой к игре, но находясь в тесноте и темноте, и надеясь только на чудо, до меня начало доходить, во что же я вляпалась.

«Якало, Тыкало,
Мыкало, Выкало…»

Сон мгновенно исчез.
Только бы Старшая не подвела.

«…Ктокало, Звало,
Кудакало, мычало —
Тебе жмуриться выпало!»

Волосы на голове зашевелились, стало трудно дышать.

«А почему снова я? — Потому что ты дура! — Я не буду жмуриться! — Заткнииииись!»

Визг был таким громким, что у меня заложило уши, несмотря на то, что я находилась в закрытом помещении и под колпаком из картона и тряпок.
Я услышала, как Старшая включила проектор, и он тихо и равномерно затарахтел.

«Что это? — Свет. В кинотеатре. — Свет? — Ты что, ослепла? — Откуда у нас свет? — Я не знаю. — Окуда? — Кудахчешь курицей, дура набитая. — Звуки слышишь? Мне кажется я знаю, кто говорит.. — Сама слышу, не глухая. Это он говорит. — Не может быть, мы же… — Заткниииииись!»

Снова визг, раздирающий, разрывающий все внутри. У меня даже заболели ребра.
Я открыла глаза.

Судя по озвучке, проектор показывал первые дни после рождения близнецов. Я слышала голос Синельникова, который держал в руках фотографию жены и обещал, что девочки вырастут достойными членами общества…

Если я правильно рассчитала, близняшки уже должны были оказаться в кинозале.
Я снова закрыла глаза, чтобы на фоне жужжания проектора и пробивающегося сквозь него голоса Синельникова подслушать, о чем они будут говорить, — после кадров с самим Синельниковым, который с театральным придыханием клялся в верности жене и дочкам, появятся другие: два пухлых грудничка, сидящие в одинаковых стульчиках перед одинаковыми тарелками, болтают ножками и жуют своё первое яблочное пюре. На их еще лысых головенках колышутся огромные пышные банты, которые от постоянного подпрыгивания в стульчиках, потихоньку сползают…

Я прикрыла глаза.

«Аааааааа! — показалось, что жуткий вопль родился сразу в моей голове. — Хитрааааяяяяя!»

Меня заколотило. Еще немного, и они заметят, что осьминог о двух головах качается, — тогда останется надеяться только на воздушные шарики в эксклюзивных париках из натуральных седых волос, которые в свете проектора до жути напоминают блондинистые волосы близняшек.

Я хорошо представляла себе, как мое пугало для привидений, выставленное в середине сцены перед экраном кинозала, бросается в глаза девочкам, раздражая и подбешивая их. На желтые лица-шарики падают кадры совместного детского прошлого близнецов, ведь старый проектор, транслирующий историю счастливой семьи, наверняка знал девочек ещё не искушенными величием своего предназначения…

Я закрыла глаза.

«Она умная, смотри что придумала… — Не умнее нас с тобой. Все-равно найдем. — А если не найдём? — Мы хоть раз проигрывали? — Нет, но когда-нибудь… — Дура! Пошли отсюда! Она специально фильм включила, чтобы мы слезы пустили и на себя в детстве глазели, тогда найти ее не успеем. — Она наверное в рубке… — Вот ты глупая! Если она там прячется, зачем дверь оставила открытой? — Посмотри, ты на меня ведро с песком высыпаешь... Помнишь? В парке, летом? — Ты решила в детство вернуться? — Я тогда плакала, потому что глаза болели, а папа песенку спел... — Я пошла искать. — Подожди меня!»

Я открыла глаза.
Фильма хватит часа на три, если пленка не рассыпется. Старшая сестра пообещала, что в случае ЧП, она легко поменяет ее на другую, потому что делала это много раз, когда жила вместе с близняшками.

Я чувствовала, как девочки носятся по городку и осматривают комнату за комнатой, заглядывая во все углы и шкафы, проверяют лестницы и переходы, переругиваясь и подначивая друг друга с таким удовольствием, что становилось страшно ещё и от этого.

Даже когда они перешептывались, я их слышала. Один раз они стали спорить, кому достанется мое имя. Одна настаивала, что имя должно принадлежать только ей, потому что оно ей нравится, и в ее коллекции меньше имён, чем у сестры; сестра ей отвечала, что в прошлый раз ей досталось имя мальчика, а оно ей совсем не подходит, и она очень хотела бы поменять его на мое…

Сколько прошло времени — не знаю. Я то проваливалась в забытьё, то выныривала из темноты, вслушиваясь в голоса на пленке: вот одна из близняшек читает стих на немецком и немного шепелявит, но читает бойко, с выражением. Вторая декламирует Пушкина — «У лукоморья дуб зелёный…» В конце все шумно хлопают в ладоши и радуются талантам детей.

Значит, праздник какой-то, наверняка День рождения. Поздравляют Синельникова с успехами в работе и с замечательными дочками, которым исполнилось на двоих восемь лет, а так как восьмерка это знак бесконечности, то счастливому отцу желают не останавливаться на достигнутом…

«Она в доме у старух сидит! — Нет, она здесь, ей без имени не выбраться... — Где же она? — Ищиииииии!»

Снова слышны голоса на плёнке: семейство где-то в городе, редкие автомобильные гудки, шумно, будто снимали в людном месте. Кафе, наверное. Мороженое закатывают, спорят — шоколадное или пломбир.

«Давай посмотрим немножко… Помнишь, лимонад тогда пили, а тебе щекотно во рту было? — Ты забыла, чем мы занимаемся? — А! Ты здесь нос очень смешно морщишь. Мы же никогда больше не увидим… — Почему ты такая дура? Оставайся, я сама ее найду! — Нет, я с тобой…»

Будучи совершенно без сил, я прикрыла глаза, думая, что уже ничего не боюсь, просто хочу выбраться и задушить девочек своими же собственными руками.

«А если не найдем, что с нами станет? — Ну ты и дура! Она выиграет. — Что тогда будет? — Мы проиграем! — И что? — Значит должны уйти. — Куда уйти?!»

Страх накатывал волнами, все сильнее и сильнее. Мне не хватало воздуха. Я проваливалась в пустоту.

«Зови его!»

Я поняла, почему не было стёкол на окнах, — они вылетали во время вокальных партий близняшек.

«Зови!» — сотрясались стены кинотеатра, а может и всего городка.
И потом адским двухголосием:
«Помогииииии!»

Кого они зовут? Еще какого-нибудь монстра из потустороннего мира?

Меня колошматило, как белье на интенсивной стирке.
Кого девочки зовут на помощь?

Прошло минут десять. Их я провела в темноте, но с открытыми глазами, чтобы не слышать воя близняшек и не выпрыгнуть от ужаса из своего укрытия.

На фоне очередного празднования каких-то успехов в фильме, я не сразу уловила звук шагов.
Не было ни грохота, ни цокота копыт, ни дикого потустороннего смеха, а были тихие шаркающие шаги, словно самый обычный человек вошел в кинозал, чтобы посмотреть фильм на досуге.

Глаза закрылись сами.

«Мы устали тебя ждать! — Устали! Чучело с шариками видишь? Посмотри, что внутри. — Она там! — Мы чувствуем, там спряталась. — Быстрее!»

То, кого близняшки вызвали себе на подмогу, недовольно замычало, захрипело. Девочки в два голоса грозились, что будет хуже, если оно им не поможет.

Мычание прекратилось, я поняла, что сейчас меня найдут.

Каждый звук отдавался в голове, я боялась, что не выдержу напряжения. Шаги становились все ближе и отчетливее.

«Давай же, смотри скорее, только шарики не лопни! — Шарики не трогай!»

Когда оно замерло рядом, я открыла глаза. Если бы я могла раствориться в воздухе, я бы это сделала.

Сначала зашевелилось пугало, затрещала ткань, а потом я увидела, как разрывается картонка над моей головой, впуская тусклый свет и руку с крючковатыми пальцами и длинными ногтями.

Через мгновение в появившемся окошке картонки я увидела лицо, в котором узнала бомжа, бродившего с котёнком у чёрного входа в институт. Мне показалось, что он тоже меня узнал и даже моргнул несколько раз, удивленно округлив маленькие глаза.

Я перестала трястись и зажмурилась, приготовившись к худшему.

«Она тааааам?» — визгливый голос близняшки взлетел под потолок с такой силой, что сверху посыпалась штукатурка.

«Таааааам?» — подвывала ее сестра.

«Пусто, ее здесь нет», — неожиданно разборчиво промычал старик, и я почувствовала, как трясутся его руки.

«Где онаааа, папаааа??? Гдееееее?» — продолжали бесноваться близняшки под скрежет то ли стен, то ли крыш.

Старик Синельников шаркающей походкой удалялся от меня, как уходил тогда с котенком на руках, а я с завистью смотрела ему вослед.

Я окончательно провалилась в темноту и уже ничего не чувствовала.

————————————————————

Очнулась я, разбуженная знакомыми голосами, не зная, что кончилась ночь, и не веря, что наступило утро.

Две пары сильных женских рук вытащили меня из картонного живота пугала и осторожно уложили на сцену.

Я вытянулась во весь рост и застонала. Под ладонями хрустели крошки бетона и ещё чего-то острого. Воздух был пыльным, густым. Я закашлялась.

— Осторожно, барышня. Ночью все летало. Стёкла взрывались — близняшки бесновались перед рассветом. Город остался без единого стеклышка. Вся площадь в осколках.
— Синельников… Я видела Синельникова.

Если бы сестры не ослепли, то можно было поверить, что они удивленно переглянулись.
— Они звали на помощь папу. — Я была рада, что могу слышать свой голос.
— Деревенские болтали, что оо попал в психушку, после смерти близнецов. Мы думали, он умер.
— Я думала бомж, а это был Синельников…

Окинув в последний раз холл гостиницы, я проверила рюкзак и достала ключи от машины.
Сёстры-хозяйки успели приколоть импровизированные бейджики со своими именами, которые я помогла им сделать, на платья, и тихо улыбались, время от времени касаясь их друг у друга. Старшая тоже состригла косу и уже раз десять поблагодарила меня за новую стрижку — «не жарко и голове легко».

— Ждите киношников, — стараясь разговаривать бодрым голосом, наставляла я сестёр. — Пришлю знакомую бригаду, они вам тут быстро туристический бизнес поднимут. Обещаю, что и сама как-нибудь приеду… Все, я поехала, не люблю долго прощаться.

Я послала сёстрам воздушный поцелуй, зная, что они его не увидят, и направилась к выходу.
— Барышня! — услышала я за спиной голос младшей сестры. — А от кого ждать бригаду? Имя то не сказали!

Не останавливаясь, я вышла из гостиницы.


«Безглютеновая Жизель», 18.09.2022 г.

Это было в конце девяностых, когда я была малолетним дебилом юна и прекрасна. Подобралась у нас дружная компания туристов-любителей, от 16 до 19 лет, и мы ходили в походы. Хотя, “походы” - громко сказано. Мы просто тащились куда-нибудь подальше от города и жили пару дней в палатках.

И водился у нас прикол над новеньким, своего рода инициация. Когда стемнеет, все с серьёзными лицами рассказывают страшные истории про какую-нибудь нечисть с красными горящими глазами. Это в городской квартире и при электрическом свете все скептики. А ночью, под открытым небом, когда только костёр отделяет тебя от всеобъемлющей темноты леса, а там, в темноте, слышатся шорохи, шум ветра, крики ночных птиц… Тогда истории про нечисть звучат куда весомее.

Так вот, после обработки новичка кто-нибудь незаметно отходит в кусты неподалёку, подкуривает две сигареты и держит их рядом. В этот момент новичка трогают за плечо и взволнованно говорят:

— Смотри, что там? Красные глаза?!

Реагируют несведущие жертвы по-разному. Я, например, завопила что-то матерное и швырнула камнем в “нечисть”. Ладно хоть не попала.

Потом, конечно, новичку объяснят, что это была шутка, посвящение в туристы, и все посмеются. Но однажды нам стало совсем не до смеха…

В тот раз нас было шестеро: Денис, его старший брат Артём со своей девушкой Катей, Паша, я и Аня, моя подруга. Всё шло нормально: собрались, доехали на электричке до нужной станции, оттуда углубились в лес и встали лагерем на одном из наших прошлых мест. Там было невероятно красиво: лес из нарядных берёзок и высоких сосен, поляна с чистым ручьём, а под ногами — ковёр из палой хвои и невысокой травы.

Днём мы купались, загорали, болтали о ерунде. Когда стемнело, развели костёр, достали гитару и стали петь. А в перерывах между песнями, конечно, рассказывали истории, в том числе страшные, про нечисть с красными горящими глазами. Ведь у нас в этот раз была новенькая — Аня. Для неё это была первая в жизни ночёвка в палатке! Всё для неё было удивительно и интересно, а ночной лес и восхищал, и пугал до глубины души. А тут ещё мы со своими байками…

—  …С тех пор здешний леший обозлился на людей и убивал всех, кто в его лесу заночует. - рассказывал Паша. — Днём он спит, а ночью выходит на охоту. Он высокий, похож на медведя, но на голове у него — лосиные рога! А глаза горят красным огнём, как угли!

В этот момент все невольно посмотрели в костёр. Аня поёжилась.

—  Идёт леший по дремучим зарослям напрямую, только треск стоит! И медведи, и волки - все спешат убраться с дороги. Если кусты ночью трещат — прячься, лесной хозяин идёт!

И Паша сломал веточку, которую вертел в руках.

Хрусть!

Сухой короткий звук прозвучал резко и тревожно. Неуютно стало не только Ане, но и остальным, знающим, зачем Паша нагоняет жути.

—  Идёт он, своими красными глазищами зыркает: нет ли чужого? Леший тут каждое дерево знает, каждую птичку. И вот замечает леший человека… Скажем, охотник в лесу заночевал. Тогда леший подкрадывается неслышно и наблюдает за человеком.

—  Если он такой огромный, что ломится через лес напрямик, то как он может подкрасться тихо? - скептически спросил Денис.

—  Дурак, это же леший! У него магия есть, он умеет внешность менять! Может и грибом прикинуться, и человеком. И ходить тихо по лесу он умеет! Дашка, ты у нас спец по фольклору, скажи!

—  Ну да. - откликнулась я. - Лешие умеют морок наводить, превращаться во что угодно. Но если смотреть внимательно, в любом облике заметишь что-то неправильное. Например, превратится леший в дерево, и у него листья будут на ветру неподвижны. А если человеком прикинется, то у него одежда вся будет наизнанку или сапоги перепутаны.

—  Вооот! Видишь, Дэн, леший так может. Что там я говорил?..

—  Подкрадётся леший к охотнику, - напомнила я.

—  Да, подкрадётся леший к беспечному человеку, который в его владениях остался ночью, засядет в кустах и наблюдает… Сидит, ни одного звука не издаст, только глаза красные горят. И ждёт удобного момента. А потом кааак бросится, как схватит!

Рассказчик умолк и стал медленными глотками, смакуя, пить воду.

— А дальше что?.. - вполголоса спросила Аня.

— Дальше? Если не умрёт человек от страха тут же, леший его растерзает. А если вдруг охотник лешего раньше заметит — глаза-то красные светятся! — и побежит, то леший за ним погонится. Нечисти это в радость, в догонялки поиграть. Только ставка в такой игре — жизнь. Твоя, естественно. Догонит, поиграет, как кот с мышью, и сожрёт.

— Как это узнали-то, если он всех ел? — снова спросил Денис, играющий роль главного скептика.

— А вот так. Два брата из деревни Ванюшкино (она тут рядом, с той стороны жд-путей) поспорили с друзьями, что лешего не существует, что они проведут всю ночь в лесу и ничего не случится. Ушли парни в чащу, остановились на симпатичной полянке с ручьём. Да вот на такой же, как наша! Развели они костёр, сидят час, другой, вроде всё тихо. Уже и полночь минула, парни расслабились. Один пошёл дровишек найти, ну и по нужде тоже. Отошёл далеко, возвращается, и уже хотел было выйти на поляну, но что-то его удержало. Интуиция шепнула: не ходи! Стоит парень за деревом, смотрит на поляну. Брат его сидит у костра, а напротив, в кустах, горят две красные точки! Чьи-то злые глаза! И смотрят прямо на его брата! Парень-то за деревом замер, даже не дышит от страха. И тут из кустов каааак прыгнет на поляну чудовище! Огромное, с ветвистыми рогами, зубастое и кааак схватит брата! Тот и вякнуть не успел, леший ему голову оторвал. Бросил тело, постоял на поляне и ушёл. А того парня за деревом он не заметил. Тот до утра простоял на месте, шевельнуться боялся. А на рассвете бросился в деревню. Заикается, рассказать ничего толком не может. Отпоили его самогоном, он рассказал, как всё было. Собрались деревенские, взяли ружбайки, вилы, пошли на ту поляну. Кровь есть, а ни тела, ни головы нет, как испарились.

— Звери утащили, - сказал Артём. А Аня тихонько взяла меня за руку.

— Если бы тело зверь волочил, следы б остались. А на поляне не было ничего. Деревенские в затылках почесали и разошлись, милиция потом тоже ничего не нашла. А выжившему парню долго снились кошмары, в которых он убегал от монстра с красными горящими глазами…

Паша умолк. Воцарилась тишина, прерываемая треском костра и негромкими звуками ночного леса. На задумчивых лицах людей плясали отблески пламени.

— Давайте чайку поставим? - разрушил таинственную атмосферу Артём.

Все зашевелились, Аня с облегчением вздохнула.

В лагере началась суета. Кто-то пошёл за кружкой, кто-то одевался потеплее, кто-то шуршал пакетом. А между тем Артём, взяв с пенька сигареты и зажигалку, незаметно отошёл в сторону. Все посвящённые заулыбались, предвкушая развлечение.

Аня держалась около меня, с опаской поглядывая на ночной лес. Было видно, что Пашин рассказ её впечатлил, хотя она старалась этого не показывать.

И вот все собрались у костра… Денис глянул на кусты — там светились два сигаретных огонька, как и задумано.

Тогда Денис потрогал Аню за плечо и встревоженным голосом спросил:

— Что там? Я плохо вижу. Это что, КРАСНЫЕ ГЛАЗА?!

Аня медленно, как в кино, повернулась к кустам, увидела сигаретные огоньки и завизжала так, что у всех заложило уши. Не переставая орать, Аня бросилась бежать и уже через мгновение исчезла в лесу.

А на поляне стоял дикий хохот. Артём вышел из-за кустов и кривлялся: “Я леший, я ужас на крыльях ночи!”. Остальные ржали, как кони. Катя даже села на пенёк, потому что от смеха уже ноги не держали.

Когда все отсмеялись и утёрли выступившие слёзы, Денис огляделся и сказал:

— Аньки-то нет.

— Аааань! Иди сюда! Мы же пошутили, - примирительно крикнула я в ту сторону, куда убежала подруга. - Нет никаких леших! Это Тёма сигаретами в кустах светил.

— Это было посвящение в туристы! Иди к нам!

Тишина. Аня не вышла из леса и не отозвалась. Мы стали встревоженно переглядываться.

— Выходи! - крикнула я. - Это была дурацкая шутка, прости нас!

— Аня! - поддержал Денис. - Вернись!

Никто не отозвался.

— Ну её, - с досадой сказал Паша. - никуда не денется. Побродит, пообижается и придёт обратно. Айда к костру, там чайник кипит.

Мы сели пить чай, но настроение было уже не то. Кто-то вяло пытался шутить или завести разговор, но на эти попытки отвечали таким же вялым молчанием. Все прислушивались: не идёт ли Аня?

А ночной лес жил своей жизнью: шумел ветер, журчал ручей, кое-где пели ночные птички. Но ни голоса Ани, ни звука её шагов…

Мы подождали ещё немного, но девушка так и не появилась.

— Идём искать. Мало ли что… Или кто.

— Леший, например, - сказал Паша.

— Хорош! - оборвала я. - Доприкалывались уже!

От веселья не осталось и следа. С Аней что-то случилось, раз она не отзывается, а где и как искать её в темноте - непонятно… Напомню, конец девяностых, никаких навигаторов и мобильных телефонов нет.

После некоторых споров мы распределились так: Паша остался в лагере, а две пары (Артём и Катя, Денис и я) разошлись в разных направлениях, искать сбежавшую Аньку.

Включив фонарики, мы медленно шли, аукая и призывая Аню хотя бы откликнуться.

Фонарик помогал увидеть дорогу, но и заставлял разыгрываться воображение: а что там, за конусом света?.. Кто бродит в сгустившейся темноте леса? Что за тени колеблются вон там?.. В каждом шорохе, в каждом лесном звуке чудилось что-то зловещее.

Это будоражило нервы, но куда больше страха меня грызло чувство вины. Ведь это я привела Аню в эту компанию. Это я своими рассказами про походы взбудоражила Аньку, я отпрашивала её у родителей, убеждая, что всё будет хорошо. В конце концов, я прекрасно знала про “посвящение”, могла бы ей шепнуть! Но промолчала… И вот к чему это привело!

В голову лезли самые дурные мысли. Аня заблудилась, сломала ногу, ударилась головой и потеряла сознание, наткнулась на маньяка… Мало ли что может случиться ночью в лесу с испуганным человеком! Да ещё который впервые в жизни в лесу оказался!..

Мы с Денисом бродили долго, но не нашли ни Аню, ни её следов. Зато мы исцарапались ветками, влезли в какую-то болотину и измазались в грязи и несколько раз чуть не упали в яму.

— Это бесполезно, сами только заблудимся или убьёмся. Пошли назад.

— Пошли…

Так и сделали. В полном унынии я представляла, как буду объяснять Анькиным родителям, почему все вернулись из похода, а их дочь — нет, какими глазами они на меня посмотрят…

— ААААА!

Вопль, полный настоящего, неподдельного ужаса, донёсся от лагеря.

От этого крика кровь стыла в жилах. Меня бросило в дрожь, на лбу выступила испарина. Я едва сдержалась, чтобы не завопить самой от подкатывающего к горлу страха.

— Там же Пашка… - прошептал Денис.

Фонарик выпал из его трясущейся руки и выключился. Теперь нас окружала темнота безлунной ночи.

Мы с Денисом вцепились друг в друга и напряжённо вслушивались. Но ужасающих воплей больше не было.

Немного успокоившись, мы подобрали фонарик. Он был цел и, на наше счастье, снова включился.

Постояв какое-то время и убедившись, что всё тихо, мы пошли в лагерь.

…А там царил бардак. Котелок с водой опрокинут, еда, кружки и вещи раскиданы по поляне. Дрова в костре догорают, а на поляне никого нет.

— Паша! Ты где?

— Вылазь! Эти шуточки сейчас совсем не в кассу!

В палатке зашуршало, и наружу вылез Паша. Глаза у него были совершенно дикие, волосы растрёпаны, а лицо бледное аж до зелени.

— Э-э-это вы! - заикаясь, сказал он, переводя взгляд с меня на Дениса и обратно.

— Мы, конечно! А ты что думал?

— Хрен его знает. Скажи-ка, как мы познакомились!

— Паш, ты чего? Память отшибло?

— Скажи!

— Мы тебя на рок-вечеринке в буфете пивом облили. Нечаянно!

— Ага, нечаянно, - успокаиваясь, пробурчал Паша. - Аньку не нашли?

— Нет. Сами влезли в грязь, в овраг чуть не упали. Надо утра дождаться. Тёма с Катей приходили?

— Нет.

— Подождём. А ты чего так орал?

Лицо Паши дёрнулось, он отвернулся и ничего не сказал.

Но тут из леса раздались радостные голоса Кати и Артёма.

— Эй, в палатках! Аня с нами!

Господи, я, наверное, никогда в жизни так не радовалась!

Когда ребята вышли на поляну вместе с прихрамывающей беглянкой, у меня с души тяжёлый камень свалился. Мы с Анькой, обнявшись, чуть не плакали, и я грозилась в следующий раз прибить её, потому что мы тут чуть с ума не сошли. Анька радостно возражала, что с такими придурками больше никуда не пойдёт.

Над поляной повис весёлый шум. Все обнимались, что-то спрашивали и рассказывали одновременно.

Но наконец на поляне навели порядок, вскипятили чайник и спокойно уселись.

А между тем чернильная темнота ночи сменилась синими предрассветными сумерками. Уже и без костра можно было разглядеть очертания предметов; понемногу просыпались и приветствовали утро птицы.

— Паш, а ты чего орал-то перед тем, как мы пришли? - вдруг вспомнил Денис.

Тот поёжился, но рассказал.

Оставшийся в одиночестве Паша быстро заскучал и почувствовал себя неуютно. К тому же за спиной, в кустах, кто-то сопел и топал. Наверняка ёж, но… В голову лезло всякое, в том числе дурацкие клише из ужастиков.

Чтобы отвлечься, Паша взял гитару и стал наигрывать "Бомжа”, увлёкся, стал напевать… Но вдруг почувствовал, что ему в спину кто-то смотрит.

В лесу часто возникает такое ощущение. Иногда это игра воображения - мозг, привыкший к суете города, в лесу пытается найти привычные стимулы. Но часто это ощущение верное: лесная живность действительно смотрит на тебя, просто ты её не замечаешь.

Но тут Паша чувствовал не просто взгляд, а осмысленный и весьма недобрый. Будто кто-то чужой и голодный глядел ему в спину и радовался беспечности будущей своей добычи.

Паша забренчал на гитаре “В траве сидел кузнечик”, пытаясь заглушить неприятное ощущение. Но оно только усилилось. Тогда Паша отложил гитару и взял с пенька ножик, которым чистили картошку. А потом будто случайно обернулся.

В кустах светились алым, как угли, два злых красных глаза. Не сигаретные огоньки, а настоящие глаза с зрачком посередине.

Вот тут-то Паша и заорал от страха.

В кустах затрещало, и на поляну выпрыгнуло странное существо. Высокое, в два человеческих роста, похожее на медведя, но на двух ногах. Он оскалил зубастую пасть и… то ли зарычал, то ли засмеялся!

Не помня себя от страха, Паша выронил ножик и бросился в палатку. Трясущимися руками он застегнул полог. Как будто палатка могла всерьёз защитить…

Чудовище, цокая когтями о камни, обошло палатку кругом и стало рыться сбоку, пытаясь то ли подкопаться, то ли поддеть ткань снизу.

Сейчас сожрёт!

Паша стал искать в палатке хоть какое-то оружие. И тут из-за ворота футболки выпала цепочка с крестиком. Паша вцепился в крестик крепко, так, что его края больно впились в ладонь, и, задыхаясь, стал произносить все слова молитв, какие вспомнил.

— Отче наш, иже еси на небесех, да приидет царствие твое!.. Господи боже, помилуй нас! И защити нас от всякого зла... твое есть царствие и слава во веки веков!

Существо снаружи палатки недовольно фыркнуло и перестало трепать палатку.

Обрадованный Паша стал читать молитвы громче.

Существо раздосадованно завыло и забегало по поляне. Паша слышал, как чудище опрокинуло котелок, разбросало по поляне кружки, как жалобно звякнули струны гитары…

Злобно рявкнув напоследок, чудище ушло. Но Паша сидел в палатке, зажав в ладони крестик и не смея выглянуть наружу. Только услышав наши голоса, он понял, что опасность миновала. И то, не сразу поверил, что это именно мы, а не изменившая облик нечисть…

— Паш, не обижайся, но ты ж у нас большой пи… - Артём поймал неодобрительный взгляд Кати и поправился, - выдумщик. Крутая история. Но ты ведь просто хотел продолжить тему с лешим, поэтому вещи раскидал?

— Так и знал, что не поверите, - грустно сказал Пашка.

— Репутация у тебя такая, однако, - развела руками я, и все засмеялись.

Разговор сменил тему, все обсуждали фильм. Взбудораженные событиями ночи, мы не хотели спать. Но, когда совсем рассвело, Артём вдруг предложил:

— Давайте сменим стоянку. Мне тут разонравилось.

— Ага, давайте уйдём. Как-то тут беспокойно.

Сказано — сделано. Мы быстро собрались и через пару часов уже обустраивали стоянку на новом месте. Остаток похода прошёл без приключений.

…Когда мы уже ехали в электричке в город, Аня тихо, так, чтобы слышала только я, сказала:

— Знаешь, а я тоже видела в лесу что-то странное. Я же заблудилась, ещё и ногу подвернула. Идти могла, но было больно. Думаю, вот умру в лесу, никто и не найдёт… Я легла под дерево и заплакала. А потом лежала, не шевелясь, сил не было. И то ли уснула, то ли забылась.

— И ты не слышала, как мы тебя звали?

— Нет… А потом поднимаю голову и вижу: вдалеке по тропинке идёт кто-то. С большими рогами, но на двух ногах, фигура непонятная, высокий. На фоне неба хорошо видно. Идёт и шумно воздух нюхает. Я вжалась в траву, замерла, и оно прошло мимо. Кто это был? Медведь? Но почему с лосиными рогами? Тут вообще крупные звери водятся?

— Рядом нацпарк, а там есть и олени, и медведи, и волки. Зверям границы не помеха.

— Может, мне показалось спросонья?

— Не знаю, Ань. Не знаю…

Потом, обсуждая эти события, мы так и не пришли к единому мнению, кто же приходил в лагерь и кого видела Аня. Может, это было одно и то же существо, а может, и разные. Это мог быть взбесившийся медведь. А рога?.. У страха глаза велики, показалось. А мог быть и мутант какой-нибудь — в нашем регионе есть аж три закрытых города, связанных с атомными разработками. Даже авария с радиационным заражением в советское время была. Мало ли что…

Мы ещё не раз ходили в походы, но на той поляне больше не останавливались. И в приколах стали осторожнее, новеньких “красными горящими глазами” больше не пугали.

Мистика мистикой, а к лесу нужно относиться почтительно всегда.

------------------------------------------------------

Если кто-то захочет поддержать меня донатом или следить за моим творчеством в других соцсетях, буду очень рада. Присоединяйтесь!

1) "Авторы сегодня": https://author.today/u/diatra_raido

2) Группа в ВК: https://vk.com/my_strange_stories