CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Казалось тогда, это решение — самое верное в моей жизни. И об этом я трезвонил изо всех щелей. Дурак! Когда пришло время действительно выбирать направление холодных коридоров и запаха формалина, я уже не был так уверен. Но люди видели во мне Лео Графа, и я не мог их разочаровать.

Поначалу, мне даже нравилось. Я был Илюхой, веселым пареньком, что травит анекдоты и смешит девчонок, а потом, в разгар вечеринки, выдает гордо:

— А я вот патологоанатом!

Эти лица. Я любил угадывать в них удивление. Нотки задумчивости, шевеление шестеренок, а после, восторг, когда образы — один мрачный, а второй яркий, наконец складывались воедино.

«Да, такой вот я интересный человек», — смаковалось у меня в голове.

Трупы, трупы, трупы. Вскоре мертвых в моей жизни стало больше, чем живых. И только им, молчаливым, я мог похвастаться, какой я необычный. Но кроме равнодушия закрытых век, ничего не было видно. В основном они принадлежали старикам. Иногда людям среднего возраста. А порой и детям.

Первый раз, когда на столе меня ждало маленькое тельце, я впал в ступор. Мальчик. Утонул в реке. Бурная Волга утащила его на глубину, где он и умер, захлебываясь в страхе. Бедный малыш.

Смерть для меня казалась концом. Финалом пути с красной ленточкой поперек. Так это и было, вот только иногда дорога становилась такой короткой. И это то, что я ненавидел.

Теперь я бежал, надеясь еще успеть. Крики звучали ближе.

— Нет! Пусти!

Я опоздал. Детей схватили.

— Держи мальчишку, — прорычал тот, что поймал девчушку.

— Не тронь его, — визжала она.

Лет одиннадцати, даже не подросток, девочка била ногой верзилу, пытаясь попасть в слабое место. Он лишь ухмылялся, ловя коленями ее подошвы.

— Ну, ну. Повыше, — хрипел его голос.

Мальчик, еще меньше девочки, молчал. Его тащили за руку вверх, и я видел, как стопы отрывались от земли.

— ОТПУСТИ! ЕГО! — закричал мой рот, в тот момент неподвластный мне.

И если бы я все же мог себя контролировать, то не стал бы добавлять:

— УБЛЮДОК!

Но это случилось, и теперь все взгляды устремились ко мне.

— О! — улыбнулся мужчина. Так широко, что я заметил — его зубы блестели. А потом наступила тьма.

Когда я очнулся, то не сразу вспомнил, что же произошло. Щека горела, под ней кусалась солома, оставляя на коже отпечатки длинных зубов. Я поднялся. Простонал что-то неразборчивое, и детский голос ответил мне:

— Вы как?

Птенчики. Они сидели в углу, прижавшись друг к другу, и боялись даже меня. Я видел это по ногам, которые тут же поджались, стоило только мне на них посмотреть.

— Что случилось? — спросил я.

— А вы как думаете? — ответила девочка. Она оглядела сарай, где мы находились, и добавила: — Сцапали нас!

— Сцапали… — медленно повторил я.

Начинало темнеть, в сарае не было окон, но щели в наспех сколоченных стенах щедро пропускали свет в нашу обитель. Полосками, он падал на детей, на их глаза, и те казались прозрачными, как стеклышки. Голубыми они были на самом деле.

— Громко вы кричали, — другой луч подсветил ухмылку. — Жалко, они вас не послушали.

— Да уж… — я улыбнулся нервным спазмом.

— Думаете, стоило попросить их пожа-а-а-луйста?

Сарказм! В такой безнадеге он резал уши, тем более из детских уст. Какой контраст! Пытаясь справиться с ним, мой мозг включился, а голова заболела. Я приложил ладонь к затылку, где пульсировала кровь, найдя там шишку и липкую влагу.

— Крепко вас, — кивнула мне девочка.

И в голосе ее я не нашел сочувствия.

— Как зовут тебя, скажешь?

Девочка замотала головой.

— А родители?

Снова тот же жест.

— Мертвы?

И она кивнула, опустив затем голову. В тени я увидел улыбку.

— Ясно…

Я хотел спросить ее о том, как они спаслись. Еще раз попытаться узнать их имена. Но лязганье замка снаружи отвлекло мое внимание. Отворилась дверь.

«Иван!» — почти крикнул я.

Парнишка вошел, не поднимая взгляда. Мельком кинул его на нас и вновь опустил.

— Парень? — начал я. — Что происходит? Что с нами будет?

Иван повернулся обратно к двери, но я заметил — он не спешил.

— Стой, стой, стой, стой, — я затараторил. Привстал на ноги и двинулся к нему. — Кто они? Зачем мы им?

Он остановился.

— Зачем? — сказал он. — Нет больше такого вопроса. Забудьте.

Не жги костры в темноте. В ту ночь не я один усвоил уроки.

— Ну а кто эти люди?

Иван глядел перед собой. Из дырочки в досках на него падал свет. Если вставить в нее кусочек стекла, зеленого из-под тархуна, то можно вернуться в детство.

— Эти? Что значит эти? — парень повернулся ко мне. — С чего ты взял, что я не эти?

«Иван, — хотелось сказать, — я знаю. И мне очень жаль».

— Ты не такой, как они. Это видно.

Парнишка встретился со мной глазами. Они блестели зеленой.

— Правда?

Я кивнул.

— Так кто эти люди? — продолжил спрашивать.

Не думаю, что у нас было время. Тем более, для сеансов психотерапии.

— Я не знаю точно. Со мной не говорят, — Иван обнял себя за плечи. — Только бьют.

Он сжался в комок.

— Но кажется, они сидели в тюрьме. Я слышал, они смеялись, что государство о них позаботилось. Что их спрятали в земле, пока остальные горели наверху.

— Ясно…

Я подумал тогда — действительно забавно. Мы строим небоскребы, стремимся ввысь. Поднимаем свой статус за счет этажей. А в результате те, что были внизу, оказались в безопасности.

— Мы можем как-то выбраться отсюда? — я добавил. — Живыми.

Секунды не прошло, как Иван быстро замотал головой.

— Нет. Без шансов, — он посмотрел на детей. — Тем более им.

И позади я услышал:

— Это мы еще посмотрим!

Удивительно, но я чуть было не засмеялся. А может, я просто начал сходить с ума?

— Прошлых убили быстро. Те, что были до них, страдали дольше. Может, и вам повезет.

Он поморщился.

— Но ведь есть ты? — я указал на него пальцем. — Ты можешь нам помочь.

Иван дрогнул.

— Нет.

— Нет? Остальным ты тоже не дал шанса?

Я подошел поближе. Совсем близко, так что нос мой учуял смердящий запах немытого тела.

— Это бесполезно! — отрезал парнишка.

Он начал пятиться назад.

— Парень, парень… Видишь этих детей? Мальчика зовут Алешей, а девочку Ниной. Мои сын и дочь. Пожалуйста! Подумай, точно ли ты хочешь снова слышать их крики?

— Пожа-а-а-луйста! — добавила девочка.

Так жалобно, что я удивился, помня ее прежний саркастический настрой.

— Я, я… — Иван переводил взгляд с нее на меня. — Мне сказали, просто проверить вас. Теперь мне нужно идти.

— Парень!

Я не успел наброситься на него. Лучи, что пробивались сквозь дырки и щели, замерцали. Кто-то шел, заслоняя их.

— Мя-я-я-со…

В сарай ворвался человек, и вместе со светом из открытой двери вовнутрь хлынул блеск его золотых зубов.

— Ну привет, мясо!

Мужчина положил на Ивана руку. Повиснул на плечах, сильно нагибаясь вперед, и заглянул ему в лицо.

— Как поболтали?

Парень не успел ответить. Вторая рука, исписанная наколками, замахнулась посильнее и ударила его в живот. Иван тоже согнулся.

— Как зовут? — теперь верзила обращался уже ко мне.

— Илья, — отчего-то я не стал врать.

Мужчина оттолкнул Ивана и подошел ко мне. Он был выше, он был старше. И он был совсем лысым.

— Илья. Щенячье имя. Сколько тебе? Лет 35? 40? А все еще Илья. Словно пацан какой-то.

Он посмотрел на детей, и мне совсем не понравилось это.

— Твои?

— Мои, — ответил я без раздумий.

Блестящие зубы мне улыбнулись.

— Расскажи-ка, Илья, где ты был, когда бомбануло?

— В морге.

— В морге? Во дела! И что же ты там делал?

— Работал. Я патологоанатом.

Кто же знал тогда, много лет назад, что фразу эту я произнесу при таких обстоятельствах. Но удивление, а после, восторг в лице верзилы я увидел такой же.

— Бинго!

И шестеренки в его голове тоже заскрипели.

— Бинго!

Он захлопал в ладоши.

— Мне так скучно, Илья. Ничего не радует. Но теперь… — он ткнул толстым пальцем мне в грудь. — Теперь-то мы повеселимся!

Ладони сомкнулись и потерлись друг о друга в предвкушении следующих слов:

— Завтра утром ты покажешь нам свое искусство. Всегда мечтал посмотреть, как работает профессионал.

Если бы раны на моей коже вдруг открылись, из них бы не вытекло ни капли. Вся кровь отхлынула, и я задрожал.

— Что? — прошептали мои губы.

— Да, — кивнул мне подонок. — А еще тебе будет нужен материал. Так ведь? Материал!

Он вновь посмотрел на детей. Потом на меня.

— Понимаешь?

Я понимал, но отказывался верить.

— Ты не посмеешь… — сказал я дрожащим голосом. Безобидным, даже для котенка: — Ты не…

— Заткнись, — отмахнулся от меня мужчина. — Я устал это слушать. Это скучно.

Как ребенок на новогодней елке, он радовался происходящему.

— Давай так! Ты выбирай, кого почикаешь, а другого мы отпустим. Обещаю! Другого мы и пальцем не тронем.

— Что?

— Илья… — объяснял он мне как школьнику. — Другого шанса не будет. Либо ты выбираешь, либо мы обоих…

Он провел больши́м пальцем себе поперек шеи.

— И поверь, так будет намного больнее.

И я верил. В то, что будет больнее.

Когда он ушел, прихватив с земли Ивана, я схватился за сердце. Сбежать. Оно хотело сбежать, хотя бы из моего тела, и я был бы только рад.

— Ну… — позвала меня девочка. — Очевидно.

— Что очевидно?

— Алешу спасать будем.

После я говорил ей стандартное:

— Нет! Никто не умрет. Мы выберемся. Я не стану.

Но она все повторяла:

— Алешу спасать будем.

Наступила ночь.

— Моя последняя, — девочка разглядывала ее через щель в стене.

И на этот раз я промолчал.

— Так много звезд! Будто белый порошок просыпали.

— Это Млечный Путь. Раньше его не было видно.

— Не было? — удивилась девочка.

А я удивился ее вопросу.

— Конечно. Из-за огней в городе. Вы, наверное, жили где-нибудь в селе?

Она забегала глазами по моему лицу. Сомневалась в чем-то.

— Да… Просто…

Шаги не дали ей договорить. Тихие, осторожные, они крались к нам снаружи. Щелкнул замок.

— Ш-ш-ш…

Иван прикладывал указательный палец к носу. Но мне так и хотелось закричать Ура!

— Быстро, — прошептал он.

И мы пошли. Луна светила ярко, я смог разглядеть лагерь. Убогие сараи, как тот, что был нашей тюрьмой. Груды дров и залитая чем-то блестящим площадка посередине. И боюсь, это не была вода.

Дальше начинался лес, куда мы нырнули, стараясь не хрустеть травой. Сам он тоже напоминал траву. Поваленные стволы переплетались в хаосе, с них слетели все листья и все иголки. Приходилось обходить глубокие ямы от выкорчеванных корней.

Иван вел нас вглубь, и я надеялся, что это не игра больного воображения. Моего, жаждущего спасение. Или того ублюдка, что так ловко выдумывал сценарии. Но ветки больно щипали мне кожу, а в темноте не сверкали зубы. И мы шли дальше.

— Ой… — услышал я сбоку.

Упала девочка.

— Споткнулась… — прошептала она.

Брат помог ей подняться.

— Нормально? — спросил я.

— Да.

Отвлекшись на них, я не заметил, как Иван продолжает идти. И идти очень быстро.

Я позвал его:

— Иван!

Он остановился.

— Как ты меня назвал?

Я не хотел этого. Не хотел говорить, что мы уже встречались. Но теперь мне пришлось.

— То есть ты видел? Ты был там?

Я боялся, что он спросит меня то, что в итоге он все-таки спросил:

— Ты мог бы нам помочь?

— Нет! Я был один, Иван. Они бы просто меня убили.

Я надеялся, что говорю правду.

— Мой отец… — он стиснул зубы. — Мог бы быть жив. И мне не пришлось бы…

Он посмотрел мне в глаза. Из них текли слезы.

— Ты хоть представляешь, что они… Что они делали со мной? Что они заставляли делать меня?

— Мне очень жаль.

— И теперь я спасаю тебя. Твоих детей. Как здорово! Как здорово, что вы будете все вместе.

Может, и были слова, которые смогли бы его убедить. Их комбинация и правильный порядок. Но в тот момент я не сумел найти их.

— Это нечестно…

Иван сжал кулаки.

— Так нечестно.

Я видел, как зреет вулкан. Я не мог больше ждать.

— Нина, Алеша, бегите в лес!

— Нет! — взорвался он.

Иван метнулся за побежавшими по моему указанию детьми, и мне пришлось повалить его на землю. Он закричал:

— Сюда! Они пытаются сбежать! Сюда!

Я зажал ему рот. В нем булькала слюна, и ладонь очень быстро стала скользкой.

— Иван, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я умоляю тебя.

Я плакал. Я не видел выхода, надеясь, что хотя бы детям удастся сбежать. Я так сильно надеялся, что мне показалось, Иван замолчал. Я убрал ладонь.

— Сюда! — завопил он снова.

Мои уговоры совсем не работали. И надежда тоже испарилась.

«Они их догонят, — мысль крутилась в голове, — Или поймают позже».

Ради чего еще сто́ит жить?

Шея — место очень ранимое. Ее можно порезать, можно свернуть. Можно сдавить пальцами и перекрыть кислород. Оставалось только выбрать.

— Прости…

Я переложил ладонь на грязную кожу. Очень быстро, так что Иван не успел сказать мне Нет.

— Прости…

Его глаза, зеленые, словно те камушки из забора, не стали умолять меня. И хорошо. Иначе, я бы сдался, позволив себе проиграть.

Не знаю, о чем он думал тогда. Может, только о боли, может, о страхе. А может, об отце, по которому так скучал. Я думал о детях.

Ради чего еще сто́ит убивать?

*Леонардо Граф — патологоанатом из «Комиссар Рекс».

Следующая часть — завтра вечером (я надеюсь).

Глава 22 "Колонна пленников"

– А ты знаешь, что обозначает имя Тимур? – рядом с пленниками, чуть в стороне шёл Алибек и с ухмылкой смотрел на высокого парня, скованного железными оковами на шее. Тот не отвечал на вопрос и с безразличием смотрел в мокрую от пота спину соседа. – Молчишь… я знаю про твою начитанность, и уверен, ты знаешь ответ. «Стойкий», «прочный», Тамерлан был яркий представитель этого имени, пол мира перед ним преклонились, даже Османская империя сдала ему свою столицу… Но тогда были страны и было что захватывать, сейчас всё поменялось, и стран нет. Ты думаешь мы плохие? Нет, Тимур, просто мы пытаемся возродить цивилизацию, увы, но добром не всегда получается. Людям свойственно всё рушить, у них это в крови заложено! Я не хотел сжигать вашу деревушку, мне искренне жаль! И вашего Михалыча жалко…

– Заткнись! – Тимур не выдержал с трудом сдерживая слёзы, – не произноси его имени… вы оставили его гнить, как какую-то падаль, и не дали нам похоронить по-человечески!.. Зачем мы вам нужны? Вы хотите нас уничтожить?

– Нет! Мы могли бы это сделать и ночью, поверь мне мальчик! А вашего Михалыча похороним, потом… когда доберёмся до города, а на это нам понадобится недели три с той скоростью, с которой мы идём. Я обещаю тебе, что отправлю в ваши «Родимичи» одного из моих воинов, он обернётся в одиночку за пару дней…

– На крыльях? Вы ведь возомнили себя судьями человечества!? Вас невозможно убить, вы превращаетесь в животных и птиц, вы как те супергерои из глупых фильмов! Только есть у вас небольшой недостаток, так, мелочь… вам нужна кровь и ничего более. Я подозреваю, что и мы вам нужны лишь для того, чтобы у вас под боком был источник вашего «божественного» питания… Вы красиво говорите о спасении Человечества, возможно, вы и верите частично собственным словам, но как только что случится, угрожающее вашему бессмертию, вы, не задумываясь, перережете нам всем глотки! Благо, вы вполне можете обойтись и кровью животных, а что, какая вам разница какое стадо лелеять, свиней или людей…

– Замолчи! Ты не прав! – рассердился Алибек, – У нас в городе вы будете жить, как обычные граждане, у вас там будут гражданские права…

– Даже в колонии у заключённых были права, главное – не нарушать запреты, которые создали тюремщики! – не унимался Тимур, продолжая идти в связке, вместе с пленниками, – я тоже кое-что хочу вам сказать! Если, конечно, я не нарушу какой-нибудь ваш устав… Можно?

– Говори! – заинтересовался Джомбаев, приблизившись к парню на расстояние вытянутой руки.

– Мне кажется, вы заразились каким-то банальным вирусом, – тихо зашептал Тимур, – вы просто заражённые гадостью или проклятием! На каждую болезнь есть лекарство, а на каждый вирус найдётся свой антидот. И кто знает, возможно скоро вы излечитесь от этой адской болезни!

– Ха-ха-ха! – засмеялся Алибек, он даже стал вытирать рукавом слёзы, – мальчик мой, а ты юморист! Ха-ха… «вирус» говоришь?.. это ты прочитал в своих книжках? Вот поэтому я не любил читать, эти «мудрецы» напишут всякую глупость, а вы верите… Ладно, твоим людям надо отдохнуть и покушать… да и моим тоже! – мужчина многозначительно подмигнул и снял с пояса рацию, – Раз, раз… Шамиль, тормози машины и группу. Привал!

– Всем стоять! Мужчинам устраиваться с право дороги, женщины и дети - с лева! – из громкоговорителя зазвучал мужской голос, и длинная колонна пленников стала останавливаться. – Кто хочет сходить в туалет - поднимает руку. К вам подойдут, отцепят и проводят в кусты. Без глупостей! Мы не хотим вам плохого!

– Да, возможно ты и прав, насчет того, что вы нам нужны, – Алибек склонился к севшему на траву, Тимуру, – но всё в пределах разумного! Вы нужны нам, а мы – вам! Сегодня ты увидишь, как это работает…

– Мужчинам, через одного, подготовить кисти рук, закатить рукава своих курток по локоть. У них будет отобрана кровь, по 200 миллиграммов, – продолжил вещать голос, несмотря на возмущение и испуг людей, – после чего вам раздадут пайки. Сдавшим кровь будет увеличено питание. Прошу соблюдать порядок и спокойствие…

– Я так и знал, – ухмыльнулся Тимур, глянув снизу вверх на командира захватчиков, – это ваше милосердие и забота о нас?

– Именно! Нам много крови не надо. Я раньше, в старые, добрые времена, был приверженцем донорства, регулярно всем отрядом в гарнизоне, мы добровольно сдавали кровь на нужды медицины. Это примерно то же! Не бойтесь, у нас всё стерильно, мы за этим следим!

Со стороны "головы" колонны, вдоль пленников шли трое людей Алибека, один из них был в белом халате. Можно было подумать, что доктор решил полечить больных. В руках он держал металлический ящик, который периодически открывал, останавливаясь перед очередным человеком. Смачивал ватку спиртосодержащим веществом, протирал место укола и втыкал иглу для стравливания крови с вены. Второй его напарник подставлял под струю пластиковую десятилитровую канистру, потом вытаскивал отработанную иглу и скидывал её в свою поясную сумочку. После чего, отработанным и быстрым движением, зажимал так же ваткой сочившуюся кровь и просил подержать пару минут. Третий, для убедительности, направлял дуло взведённого «калаша» в лоб «пациента». В женской половине пленников раздались стоны и плач, кто-то даже завалился на бок, потеряв сознание от страха.

– Сохраняйте спокойствие, человеки! Без паники! – в голосе «вещателя» появилось какое-то сумасшедшее веселье, он истерично срывался, – детей своих можете развернуть в сторону! Ну а любопытные – можете продолжать смотреть! Теперь это ваша новая жизнь, ха-ха…

– Кажется у вашего говоруна сорвало крышу?.. – Тимур глянул на Алибека и поперхнулся своими словами. Тот стоял и плотоядно смотрел на процедуру отбора крови - глаза покраснели, а из губ проступили острые кончики клыков. А ещё его дыхание ускорилось и ноздри дико стали расширяться.

– Я их хорошо понимаю! – впереди Тимура повернулся к нему сидящий рядом Артём, – помню и самого от вида крови начинало колбасить. Поэтому, когда я был голодный, уходил подальше от «Родимичей», чтоб не наделать глупостей. Эту жажду голода очень тяжело сдержать, мозг выключается…

– Я не хочу! Я не могу! Вы звери! – истерично закричал один из пленников, только что к нему подошла троица со своими хирургическими атрибутами. – Я не дам свою кровь, ублюдки!

«Врач» в белом халате склонился над возмутителем, посмотрел на него своими красными глазами, оголяя клыки и прорычал:

– Хочешь – я тебе горло перегрызззу?

– Нет… нет…

– Не надо! – прервал истерику сосед паникёра с рыжей шевелюрой и, таким же цветом, усами, протягивая свою руку, – берите у меня, оставьте его в покое.

Через пятнадцать минут процедура была закончена и в «хвосте» колонны сбились в кучу вампиры славного города Клуж-Напоки в руках держа кружки и складные стаканы. Они дико хохотали и рычали, с трудом сдерживая свои инстинкты, некоторые из них почти превратились в животных. Дети и женщины, да и некоторые мужчины, в ужасе от такой картины, плакали и стонали.

– Вот они удивятся вкусу крови… – Артём с Тимуром сидели и улыбались, посматривая на рыжего добровольца. Кощеев в этот момент выкинул в сторону свою ватку и многозначительно подмигнул им.

Глава 23 "Темница"

Сплошная темнота. Пахнет мочой, потом и гнилью. Где-то бренчат цепи, кто-то бухает грудным, нехорошим кашлем, слышны стоны. Сыро и душно. Как по мановению все настороженно замолкли и прислушались. Заскрипел металлический засов и с визгом открылась дверь, озаряя светом извне, внутреннее помещение некогда существующего бомбоубежища. Теперь оно использовалось в других целях. Вдоль бетонной стены проступают тени пятерых человеческих фигур. С первого взгляда бы показалось, что зачем-то они прижимаются спиной к стене, но со второго, более внимательного, многое бы прояснилось. Пленники прикованы наручниками и шейными оковами к металлическим скобам, вбитых в бетонную кладку. Они не в силах сделать и шага, заросшие чуть ли не шерстью, грязные от пыли и собственных испражнений, одетые в лохмотья и без обуви. Все пятеро неестественно худые, но каким-то чудом живые, глаза лихорадочно горят и со страхом смотрят на входящего.

– Мальчик мой, Гришаня! – заскрипел голос вошедшего. Он чуть хромая, прошёл вдоль пятерых пленников, оставив их без внимания.

– Нет, нет… позалуйста… – заплакал паренёк с ужасом зажмурив глаза и пятясь в противоположную сторону от надвигающей угрозы, – не надо! Я не хоцу, господин Михей, позалуйста, не нада…

– Гриша, не бойся! Ты же хочешь стать таким же как мы? – вкрадчиво зашептал старец Михей, вплотную подойдя к дрожащему парнишке. Тот было попытался отстранится, но трёхметровая цепь и так уже была натянута до предела. – Тихо, мальчик, не надо дёргаться. Ты сам виноват, что связался со своими друзьями, но я тебя не убил. Я милостив и даю тебе шанс исправиться! – в темноте глаза Михея загорелись холодным огнём. Гриша затаил дыхание, не в силах отвести завороженный взгляд от рта старца. Из-под губ стали вытягиваться белые клыки.

Странное чувство испытывал паренёк: и отвращение, и неестественное желание. Рана на шее запульсировала вместе с биением сердца в предвкушении от предстоящей, уже пятой по счёту, мистической «сдачи» крови. Михей ласково, как-будто целуя девушку, прикоснулся губами к коже парнишки и резко вонзил клыки, высасывая жизненные силы. Гриша закатил глаза, а ноги стали подкашиваться.

– Ты принадлежишь только мне! – отстранился Михей от парня и отступил, вытирая кровавые губы, – я тебе подарю бессмертие…

– Да, господин Михей… – Гриша упал на колени, зажимая пульсирующую рану и заплакал, не понимая свои противоречивые чувства. Хотелось продолжения этой сладостной боли и одновременно чтоб этого не происходило никогда. Старец кинул на пол булку хлеба и отвернувшись, пошёл к свету на выход. – Я хосу есё… господин… позалуйста…

– Бедный мальчишшшка! – кто-то из пленников не выдержал, как только захлопнулась дверь и заскрипел засов. Голос говорившего шипел, явно сил у того было мало, – ты не понимаешшшь, что ты не станешшшь таким же! Он тебя исссспользует, так же, как и насссс… Михххей всеххх исссспользует. И тебя, и меня, и их…

– Нет! Он хосет мене помось… я буду таким зе сийным, как они! – парня затошнило, а внизу живота закололо от каких-то необратимых процессов.

– Наивный! Я Михея зззнаю больше всехххх васссс, когда-то я сосссстоял в Ссссовете и мы вмесссте начали ссстроить этот город! Я был чччеловеком, а он этим кровосссосущим исссчадием ада. Всссё задумывалосссь иначе. Я должен был предссставлять человечество, а он вампирскую расссу на равных праваххх. Но потом всссё пошшло не так, и я оказался в этом подвале в доме Михххея. Он превратил меня, и этих людей, в оружжжие для удержжжания сссобственной власссти. И тебя тожжже ссскоро превратит! Но насчёт бесссмертия он не наврал, очччень ссскоро ты при всссём желании не сссможешь умереть…

– Не плавда! Ты влёс! Он холосий…

– Хорошшшие, когда мёртвые… И ссскоро, очччень ссскоро, ты не сссможешшшь сссебе позволить такую россскошшь, как сссмерть. Твоё наказззание жжжить – не сссмотря ни на чччто, а он будет иногда приххходить и сссзежжживать твою кровь… Ты будешшшь иссспытывать ужжжасссающщщий голод, всссёпожирающую жжжажжжду, твоё тело будет гнить, а ты не сссможешшшь ничччего сссделать. Но я могу тебе помочччь, у тебя длинная цццепь и поссстарайссся дотянутьссся до меня. Я тебе помогу, а ты мне! – в голосе чужака появились просительные нотки, – мне нужжжна твоя энергия и я возззможжжно сссмогу хххоть что-то исссправить. Пожжжалуйссста, дай мне сссебя, пока ты не ссстал таким жжже, как мы. Мне нужжжна сссила, и я сссмогу разззорвать эти чччёртовы цццепи…

– И мне… и я… не слушай его, парень, ко мне… иди сюда… – в темноте бомбоубежища заголосили другие пленники, пытаясь друг друга перекричать.

– Нет… нет… – Гриша сдавил уши руками и замотал головой, – оставьте меня в покое!

* * * *

– Вы вызвали беспорядок и суету в Клуж-Напоке. Толпа сжигает наши дома и фабрики. Мы можем в один день жестко успокоить их, но тогда будет много людской крови, а в следствии - страх и недоверие друг к другу. – Старейшина Декслер сидел в своём кресле и с прищуром посматривал на стоящих перед ним: Петра, Алису и Николая. Они смело смотрели в глаза Марку Захаровичу с застёгнутыми наручниками на руках. – Я знаю, что случилось в лазарете, мне доложили про тебя, Алиса. Но я не осуждаю, хоть ты и нарушила наши правила. Пётр, тебя наградили бесценным даром и дали шанс вступить в наши ряды…

– Идите вы в жопу со своим даром! – не выдержал Пётр и демонстративно сплюнул в ноги, – я не хочу быть таким, как вы! Лучше бы я сдох на хрен, человеческую кровь пить… уроды…

– Ты говори да не заговаривайся! – похмурел старейшина, прерывая наглеца, – в нашей власти всё вернуть на свои круга! И так же мы можем всю семью Кораблёвых обернуть обратно! Раз ты Пётр настроен на конфликт, тогда нам придётся решить вашу судьбу. Нам не нужна смута в городе, а от вас этого по самый не балуй… Вы изгоняетесь из нашего города насовсем и вам запрещено появляться в Пермском крае.

– Спасибо, Марк Захарович, – выдохнула Алиса с облегчением, – мы уйдём сегодня…

– Постойте-ка, а как же профессор и тот парнишка, Гришка? – оживился Пётр, – отпустите их тоже с нами!

– Они подданные Клуж-Напоки! Человеческая раса – бесценная единица города. Они принадлежат только нам!

– Суки… – выругался Пётр, – они для вас просто пища… ублюдки…

– Пусть так, но теперь это вас не касается!

* * * *

Обнажённый Константин обречённо стоял, привязанный канатами к вкопанному в землю, столбу. Вокруг него собралась толпа и закидывала его помоями и грязью. Народ был зол на него и тем жёстче начинал глумиться, и иногда в спину прилетали камни, оставляя на спине ссадины и фиолетовые синяки.

– Он нарушил закон воскресного боя и применил свои способности, которые ему были даны Советом! Теперь он обычный человек, и вы вправе с ним сделать, что хотите. Да пусть свершится человеческое правосудие! – Глашатай на сколоченной впопыхах трибуне сбросил с себя одежду и вмиг обернулся в орла. Взмахнув крыльями, он пронзительно издал свист и поднялся в небо.

– Поганая тварь… мразь… ублюдок… – заорали особо ретивые и толпа, как морская волна, нахлынула на дрожащего Константина.

Через пять минут люди отступили от столба, оставив истерзанное и бездыханное тело мужчины. Под ним растекалась алая кровь, которую впитывала измученная земля. Солнце в очередной раз смотрело на человеческие страсти и не понимало, когда же эти «червяки» изменятся…

Печальный профессор стоял в стороне, рядом с ним, Анфиса Кожебей.

– Зачем вы устроили эту показуху? Это же бесчеловечно…

– Почему же «бесчеловечно»? Как раз «человечно»! – усмехнулась Анфиса, – это природа ваша такая! Если бы всё было иначе, то не было бы войн и той Ядерной Зимы… Вы вечно ищите врагов среди себе подобных и находите оправдание своим поступкам.

– Возможно вы правы, Анфиса Петровна… но я верю, что люди найдут другой путь к развитию. Да, у нас тернистая дорога и много ошибок совершили, но когда-нибудь всё измениться! Вон, смотрите, – Алексей Дмитриевич посмотрел в сторону стоящих в стороне от расправы, людей, – именно в них я верю! И я постараюсь своих учеников направить к Добру…

– Нда, – Анфиса улыбнулась, – кто знает, может не всё так плохо… я верю вам и постараюсь помочь, чем смогу...

Продолжение следует:

– Нет ещё, дайте мне попрощаться с ним. У меня больше никого не осталось в этом мире…

– Хорошо, хорошо, Алексей Дмитриевич, но через час Константина приведут на площадь, хотелось бы успеть.

– На дикую толпу смотреть? Сомнительное удовольствие. Я уже насмотрелся за долгие годы на людей, со звериным оскалом, ничего хорошего в этом нет, сам таким был. А вот его я больше не увижу! Он был мне как младший, но сильный брат. Я с ним в обнимку засыпал в снегу, мы грелись друг другом. Петя для меня был ангелом-защитником. Теперь он лежит бездыханный… – и всё же Профессор не выдержал и заплакал, опустив руки на грудь друга. Он почувствовал, как под ладонями что-то поднимается, и глаза умершего резко открылись, – ничего не понимаю!

– У-ф-ф-ф! – Лежащий в гробу резко вздохнул воздух и улыбнулся, – Профессор, ну у тебя и рожа!

– А-а-а! – заорал Алексей Дмитриевич в страхе, делая шаг назад и споткнувшись, расстелился на траве. – Он живой!

– Кажется похороны отменяются? – изрёк Николай и с подозрением посмотрел на сестру, – это твоих рук дело?

– Я думала не успела… – прошептала девушка с удивлением смотря на поднимающегося из гроба, Петра.

– А-а-а, мама лодная! Он зивой! – заорал Гриша, вытирая слёзы рукавом, после чего развернулся и побежал, продолжая голосить, – Спалоукладсик зивой!..

– Коля, останови этого дурачка, пока он из кладбища не выбежал, нам сейчас не нужны проблемы. – Николай кивнул сестре и не задумываясь, побежал за парнем.

– Ох, ребятки, как жрать и пить охота, как будто я сто лет не ел! – Пётр, сидя в гробу, посмотрел на друзей, потом на то, где сидел и только после этого на его лице появилось удивление, – а чё это? Вы чего? Хотели меня похоронить?

– Но ты был мёртв… – взял себя в руки, профессор, – случилось настоящее чудо…

– Пётр Андреевич, я всё объясню… – Алиса стеснительно улыбнулась.

– Всё потом, не сейчас! – прервал нетерпеливо Пётр, выпрыгивая с необработанного деревянного ящика, – похоронить меня вздумали, надо же… хоть бы пульс проверили сначала. Башка совсем не работает, хочу жрать! Кишки крутит – в кабак! Я готов барана проглотить…

– Боюсь баран не поможет… – тихо прошептала девушка, но всё же пошла с Профессором вслед за чуть ли не бегущим Петром.

* ***

– Блин, реально мне плохо от голода… Эй, Хабиб, или как там тебя, подай мне кувшин вашего пойла и мясо, много мясо! Моим друзьям тоже, что они там любят? Этим кровососам кровушки лучшей девственницы, ха-ха-ха! – засмеялся над собственной шуткой, Пётр. Никто из четвёрки сидящих за столом не поддержал смех. Около них раболепно стоял сам хозяин таверны и принимал заказ, с опаской посматривая на Алису и Николая. – Да ладно вам, чего сидите печальные? Ну не сдох я, на мне вон, всё зажило!

Он задрал свою куртку, демонстрируя оголённую грудь. Хозяин раскланиваясь, скрылся с глаз долой.

– Это-то и странно, – пробормотал Алексей Дмитриевич, – все жители города видели, как тебя Константин пронзил, словно муху на иголку… что-то мне подсказывает, что теперь ты Иной…

– Профессор, ну какой я Иной? Я самый что ни на есть такой же, как и ты! Ну, Коля, Алиска? – те молчали, понурив головы, – Ну не молчите! Или я что-то недопонимаю?

– Понимаешь, Пётр Андреевич, – Алиса заговорила, отводя взгляд от людей, – когда ты лежал в лазарете без сознания, я попыталась кое-что сделать, чтоб тебя спасти от смерти… Нам нельзя это делать в городе, да и многие вампиры не знают, как это делать. Нам, Кораблёвым приходилось один раз спасать человека от смерти, превращая его в такого же как мы и как раз в Родимичах… Так что я вчера нарушила законы нашего города и если Старейшины узнают, кто это сделал, меня могут уничтожить…

– Что за чушь! – психанул Пётр, прерывая девушку, – да я нормальный человек! Обычный! Вот ещё кровь сосать… да я голодный, но просто вчера вечером не ел и не пил, вроде… Всё как обычно!

– Вот ваша еда! – подсобник таверны выставил на стол зажаренного поросёнка с запечёнными овощами и кувшин с яблочным сидром, – приятного аппетита!

– Ну вот! Говорю же, я голодный, – для подтверждения, Пётр руками оторвал заднюю лапу от туши и не задумываясь, куснул изрядный кусок, – бэ-э-э…

Еда застряла в горле, вызывая рвотный рефлекс.

– А это вам, – перед Алисой и Николаем выставили большие бокалы с кровью, – свежее, сегодняшней сдачи, по двойной цене!

– Спасибо, идите! – Алиса махнула рукой, и работник отступил.

– Что за ерунда? – выплюнул Пётр, вытирая рот, – тухлое мясо нам подсунули… и без соли. В этом заведении не умеют готовить…

– Боюсь, не в этом дело! Вот! – Алиса пододвинула свой бокал Петру, – теперь это тебе нужней…

– Да не надо мне вашу гадость, что за… – он замолчал на полуслове, почувствовав солоноватый запах и непреодолимую тягу к стоящему перед носом, напитку. Руки и ноги его задрожали от дикого желания, а ноздри задрожали от тягучего аромата. – Что вы… со мной… сделали?

– Пётл Андлеевис, ты клутой! – Свист с восхищением смотрел, как дрожащий «Шпалоукладчик» на одном дыхании выпил бокал с кровью. После чего Николай протянул свой бокал Петру и тот без промедления, опрокинул в себя и его порцию, – я хосу быть таким же!

– Всем не с места! – на пороге таверны стоял старейшина Алибек в окружении десяти своих воинов с взведёнными карабинами. У двери кланялся хозяин кабака и хитро улыбался, – именем Совета Силы, вы арестованы!

Глава 20 "Нежданные гости"

Ночь. Темные тени мелькают за окном. Михалыч тяжко вздохнул и встал с кровати.

– Батя, ты чего? – Артем обеспокоенно со своей лежанки глянул на отца.

– Да, так, сердце не на месте, пойду подышу свежим воздухом. Душно, а ты спи, сынок. – Беляев зажёг огнивом свечу, и прикрывая ладонью пламя, вышел из комнаты. Крякнув, старик уселся на крыльце у открытой двери и улыбаясь, посмотрел на яркие звёзды и полную луну, нависающую над опушкой леса.

Где-то в темноте слышны шорохи ночных мелких животных, вдали протяжно завыл хищник. «Родимичи» окутаны безмятежным сном, и над поселением нависает фантомное спокойствие. Из крыш некоторых домов вьётся дымок и пахнет приятной гарью догорающих берёзовых полен.

– Не спиться? – рядом с Беляевым на крыльцо присаживается мужчина в холщовой рубашке и с рыжими усами.

– Что-то грустно мне, Глебушка, – опять вздохнул старик, но не смотря на грусть, он продолжает слегка улыбаться, – а ты сейчас на человека похож…

– Мне далеко до человека, – задумчиво заговорил Кощей, так же вглядываясь в серебряную луну, – я вчера дочитал твой Евангелий от Матфея, и понял одно – что ничего не понял! Но понравилось читать, хоть и сложно как-то написано, все эти твёрдые знаки, странные, старые слова, которые я совсем не могу разобрать…

– Не надо ничего разбирать, сердце само всё поймёт, всему своё время, Глебушка. Спасибо, за сына, теперь он вернулся из этого страшного, нечеловеческого морока… – старик приобнял мужчину, – не знаю, что будет дальше, но умоляю тебя, держи в секрете свою способность. Мне сейчас приснился сон, собственно, я и проснулся от него… Кругом всё горит, леса, поля, а вдали прыгают гигантские, чёрные петухи и кукарекуют громко так, аж уши закладывает. Мы стоим, все родимичи – ты, сын мой, Тимур и другие. За вами, позади огонь, перед вами эти птицы, готовые вас поклевать словно зерно. И тут я проснулся…

– Бред какой-то, – Глеб облокотился локтем о колено и приложил голову подбородком на ладонь, – какие «петухи»?

– Может и бред, но что-то подсказывает, что очень скоро всё изменится, сердцем чувствую! Пожалуйста, Глебушка, дорогой мой – не бросай этих людей! Ты не просто так прошёл через такие тяжёлые испытания и грехи, у тебя есть святое предначертание!..

– «Святое», скажешь тоже, Михалыч, – усмехнулся Глеб, – мои руки впору отрубать, по локоть. Натворил я делов, аж мочи нет дышать.

– А дышать надо, Глеб, через не могу и несмотря ни на что! Я старый, и мой век подходит к своему логичному концу… не надо! – Беляев краем глаза увидел попытавшегося было возразить Кощеева, – я знаю, что говорю! Мне недолго осталось, и я вам отдаю бразды. Тимур сильный и умный мальчик, он будет прекрасным лидером в своё время, но ему нужен будет совет от человека, познавшего глубины «дна». Пожалуйста, Глебушка… будь рядом с ним, только ты сможешь…

Договорить старик не успел, резко раздался хлопок и темноту стало озарять марево огня.

– Церковь горит! – вскочил на ноги Глеб, – Михалыч, надо поднимать народ!

– Боюсь и настало это время… – вздохнул Беляев и горестно посмотрел на жадные всполохи пламени и поднимающиеся к небу снопы искр.

*** *

Люди с ведрами, ломами и вилами подбегали к горящей церкви, кто в одних трусах, майках, другие в накинутых наспех куртках и строились в линию от колодца. Огонь уже пожирал бревенчатые стены, и языки пламени достигали крыши. Возвышающийся крест был окутан дымом.

– Оставьте церковь, не надо её тушить! – выкрикнул Михалыч, подходя к людям, и стал отдавать указания, – лейте воду на соседние дома и рушьте рядом заборы и амбары. Не подходите близко к огню!..

– Олег, Серёга, везите из кузни бочку с помпой! – это уже подбежал Тимур, в руках держа багор на длинной деревянной ручке, – не суетимся, не геройствуем… аккуратно, друг другу помогаем…

И тут, вокруг ошарашенной толпы, раздались автоматные выстрелы и темноту озарили трассирующие светлые полосы, уходящие вверх. «Родимичи» оказались в окружении вооружённых людей.

– Всем оставаться на местах! – мужской голос, усиленный рупором, заглушил людской ор и треск разгорающегося пламени. По центральной улице ехал джип, с сидящими на нём чужаками, вооружёнными автоматами и стационарным пулемётом, прикреплённым к крыше машины. – Любая попытка сопротивления будет немедленно подавлена!

– Нет… нет… – Беляев стоял со слезами на глазах и смотрел на приближающийся джип. Недоброе предчувствие не подвело его. Тимур положил на плечо старика руку.

– Михалыч, возьми себя в руки, надо узнать, что им нужно! – парень поднял руки над головой и вышел вперед из толпы оцепеневших родимичей, – не стреляйте! Мы не хотим крови! Пожалуйста, забирайте всё, но не убивайте нас!

– Эй, мальчишка, остановись там! – машина с визгом притормозила перед Тимуром, – без глупостей, «родимичи»! – парень оглянулся на своих людей, понимая, что за их поселением велись длительные наблюдения и это нападение было спланировано. Одно было не понятно - как чужаки смогли обойти посты? Территория вокруг городка патрулировалась охранными группами из местных охотников. – Мы не хотим вас убивать! Наоборот, мы пришли вам помочь!..

Дверца машины открылась и наружу вышел явно восточных кровей, крепко сбитый мужчина в камуфляже, на плече которого висел карабин. В левой руке он держал железный рупор.

– Меня зовут Алибек Джомбаев, я представитель власти города Клуж-Напоки, – он подошёл к Тимуру и остановился перед ним, ухмыляясь, – брось багор на пол, мальчик, мы не хотим вашей смерти! Нам не нужны ваши вещи и еда… Тебя зовут Тимур?

– Да! – с удивлением ответил парень, настороженно делая шаг назад, – откуда вы знаете меня?

– Мы давно наблюдаем за вами… Тимур, и многое знаем про вас!

– Зачем вы подожгли церковь? – спросил старик, подходя к парнишке и грозно уперев взгляд на Алибека, – как вы посмели поднять руку на божий дом? Тебя накажет Он за такое…

– Ой-ой, страшно… Михалыч? Это и есть сам Михалыч? Наслышаны! – Алибек снял с плеча карабин и скинул его себе под ноги, – вот он я! Божий дом? Нету вашего Бога, он остался там, в том старом мире! Да, мы сожгли вашу церковь и где же молния возмездия Его?..

Оглушительно прозвучал одиночный выстрел и под удивлённый вздох родимичей, в лоб Алибека прилетела пуля, пронзая череп насквозь и вылетела с затылка, оставляя за собой кровавый веер. Он удивлённо сделал шаг вперёд и растопырив руки, упал на спину. Тут же, вслед, раздались ещё точные выстрелы, убивая не успевших прийти в себя сидящих в джипе.

– Всем мужчинам к бою! Они тут не одни! – закричал Тимур, подхватывая с земли багор, – Никакой пощады!

Люди стали разбегаться в стороны от центральной дороги, к ближайшим домам.

– Я видел с западной стороны человек пять, они вооружены! – к Беляеву подбежал с винтовкой наперевес, Артём. Именно он и стрелял со своего двора по незваным гостям, – мы им устроим «добрую» встречу… Батя? Ты как, цел?

– Да, сынок, всё нормально! Пожалуйста, будьте осторожны!

– Тёма, запрыгивай в их машину, теперь она наша, вместе с этим пулемётом! – Тимур стоял в машине у грозного орудия и похлапывал по холодному металлу, ладонью, рядом на сиденьях возлежали окровавленные бандиты.

– Тьфу, тьфу, как-то не хорошо у нас получилось, – Тимур в ужасе смотрел на поднимающегося с земли, Алибека, и сплёвывающего кровь, – но с молнией получилось не плохо, я чуть было не поверил в вашего Бога! Ха-ха!

Алибек стоял и зловеще смеялся. Парень хотел было направить на него дуло пулемёта, но тут его схватили сзади и заломили руки за спину. Все чужаки, минуту назад убитые, сейчас здравствовали и проявляли все признаки жизни. Над «Родимичами» раздался звериный рык и в темноте неба захлопали крылья.

– Что за херня тут происхо... – договорить Артём не успел, кто-то со всей души ударил его по затылку. Винтовка упала из рук и пришла долгожданная тишина.

Глава 21 "Беляев"

Женщины и дети стояли на коленях, связанные друг с другом бечёвками и соединённые длинной цепью. Мужчины чуть в стороне, с перевязанными за спинами руками и скованные железными кандалами. Посреди улицы возвышались горы огнестрельного и колющего оружия. Захватчиков было человек тридцать, они стаскивали ценные вещи и продукты, после чего хладнокровно поджигали дома, предварительно облив их горючим.

– Ублюдки, зачем вы это делаете?! – Беляев сквозь слёзы смотрел на полыхающую деревню, за столько лет выстраданную кровью и потом. Мечта о возрождении человеческой цивилизации в эту ночь сгорала на глазах людей. Многие родимичи рыдали навзрыд, кто от страха и ужаса, а кто от бессилия что-либо сделать.

– Михалыч, ну что вы в самом деле устроили тут сопли? Это всего лишь жалкие, на ладан дышащие избушки, – Алибек стоял перед пленниками, закинув на плечо карабин и палец держа на курке, – мы вам даём шанс на жизнь в нормальных условиях, в самом настоящем городе, под защитой моих солдат. Вы будете так же работать, как и работали. Хотите пахать землю, пожалуйста, а нет, ради бога, делайте что душе угодно. Главное – быть полезным обществу! А этого парня, – Джомбаев показал пальцем на Артёма, стоящего на коленях, – я возьму в свой отряд и сделаю его хорошим воином! Такие меткие стрелки всегда нужны, – он механически почесал лоб в том месте, куда прилетела пуля, а сейчас лишь розовел небольшой шрам, – и вообще, всем разумным людям надо держаться вместе. Нас очень мало осталось на этом свете после неких событий!

– «Людям»? А люди ли вы? – не выдержал Тимур и смело посмотрел в раскосые глаза Алибека. – Зачем мы вам нужны? У вас свой путь, у нас – свой, божий!

– А я смотрю вы многое знаете про нас! – Джомбаев подошёл к склонённому парню в кандалах, – да! Возможно, мы немного другие, но кто знает, может как раз за нами будущее?! Вряд ли в Ту страшную зиму ваш Бог был рядом… Я видел, как люди грызли друг другу горло за жалкий кусок мяса. Как вы насиловали женщин, чтоб удовлетворить свои мерзкие желания. Так что не надо мне тут втюхивать про Бога! Вы тут все, в крайнем случае ваши родители, прошли через мерзость и подлость, иначе бы вы не выжили!..

– ПашА! Всё, последний дом подожгли! – прервал речь Алибека один из его команды, держащий в руках пустую канистру.

– Вот и отлично! Выдвигаемся! – дал указания Алибек и махнул рукой, – группа Шамиля отвечает за женщин и детей, Андрюхи – за мужиков!..

– Боже прости меня! – перекрестился Беляев, после чего завалился на бок, бренча цепью.

– Батя! – испугался Артём, подскакивая к отцу, – что с тобой?!

Тот с хрипом глотал воздух, не отводя взгляда от горящих домов и судорожно сжимал пальцами траву вместе с землёй.

– Сердечко прихватило! – констатировал кто-то из банды Алибека, – не жилец он!

– Папа, не умирай! – заплакал Артём, обняв Беляева и пытаясь его приподнять, – пожалуйста… не бросай меня…

– Сына, кажется... всё… уф-уф-уф, я устал… и прости меня… – прохрипел через стиснутые зубы, Михалыч, и обмяк в руках Артёма, продолжая смотреть стеклянными глазами на пылающее своё детище, с таким трудом построенное и выстраданное.

– Жаль вашего старика, – вздохнул Алибек с безразличием, – отцепите его! Нам надо выдвигаться!

Продолжение следует:

- Да, именно так. Это уже, знаешь, совсем другой уровень ответственности. Тут надо не забздеть.

- А ты никогда не бздишь?

- Ну почему же, - задумчиво почесал бороду дед, - Бывало всякое.

- Например? Что-то страшное случилось? - Танюша вся подалась вперед, - Что?

- Ну да, было и страшное. Есть у меня одна история как раз про это.

Старик посмотрел в окно, которое, кажется, ненадолго умолкло. Он прекрасно понимал, что скоро темнота снова начнет требовательно ломиться в дом, а чертово утро все никак не наступало. Часы на стене все еще показывали четыре утра - как показывали их добрые полночи. Кажется, они просто сломались. Во всяком случае, в это хотелось верить. По личному мироощущению деда, сейчас должно было бы уже быть 5-6 часов. Совсем чуть-чуть дотянуть до рассвета. Истории две, максимум.

- Все, как ты любишь, - сел старик обратно, - Страшное чудовище, глупые люди и коварная тайна.

- Расскажи!

- Тут, знаешь, мне особо нечем гордиться. Не та это история, которой можно хвастаться перед внуками. Ты же меня как знаешь? Дед-молодец, никогда не бздит, и всегда выходит сухим из воды. Но бывали и другие случаи. Например…

***

Учился я в Минске тогда. В том самом университете. Где можно к девчонкам приставать. Но я не приставал - не потому, что я правильный такой, а потому что рядом училась твоя бабка. К тому моменту я ей уже косы не дергал, и если бы полез к кому-то, то уже она бы мне все мои космы повыдергала. Ну или просто в лицо чем-нибудь тяжелым прилетело. Она, ты помнишь, была простая. Школу окончил на пятерки, с таким аттестатом - хоть в космос. Поступил, куда хотел. Но студенты мало чем от пацанов отличаются. Если честно, я вообще не уверен, что мальчишки когда-нибудь взрослеют.

Так что занимались мы все тем же самым. Ну, не воровали вишни - так пили во дворах. Не ломали заборы, но мусорили по лавкам. Суть, в общем, не поменялась. Ну и дрались, конечно. За девчонок, за выпивку, просто так. Лишь бы никто не подумал, что ты испугался.

Одногруппники - это как твои одноклассники - у меня были нормальные в основном. Была парочка минчан, которые не хотели с нами, приезжими, знаться, но по большей части все друг друга понимали и помогали, как могли. Был там один тихоня - Влад. Ничем таким не выделялся. От коллектива вроде не отставал, и выпить был любитель, и пары сачкануть. Это как урок прогулять. Но в целом ничем не отличился. Кроме той истории, с которой все началось.

- Здоров, пацаны, - Гоша закурил на ходу, - Как жизнь?

- Норма, - ответили мы почти хором.

На курилке было полно народу - кто-то еще с первой смены дожидался последних пар, кто-то только пришел, как тот самый Гоша. У меня лично была лаба. Это когда не просто тебе учитель что-то рассказывает, а что-то надо делать самому. Ну и потом, конечно, объяснять, что ты сделал, учителю. Преподу, по-нашему.

Гоша учился на соседнем потоке… Это… Ну, в общем, долго объяснять. Когда-нибудь и ты в институт поступишь, сама все узнаешь. Для истории это не важно. Но жили мы при этом в общаге в одной комнате. Всем приезжим студентам бесплатно выдавалось жилье, и у каждого по комнате был сосед. Кажется, что неудобно, но, на самом деле, так было даже веселее. В общем, с Гошей мы дружили. Тут хочешь-не хочешь, а подружишься. Был он тот еще баламут - ни одно студенческое развлечение без него не обходилось, да большинство он и начинал. Учился кое-как, постоянно с хвостами ходил, с экзаменами несданными да уроками недоученными. Но зато душа компании. Его даже преподы хвостатым называли, но так, по-доброму. Бывает, как ляпнет что-нибудь на паре, так даже учителя еле сдерживались, чтобы не рассмеяться.

Вторым моим другом был Костя. Он тоже тогда с нами стоял на курилке, даром что сам не курил. Просто за компанию. Жил в соседней комнате с тем самым тихоней Владом. Наверное, если не Костя, мы бы и не знали никакого Влада. Ну и, если честно, это было бы к лучшему. Костя был такой тощий, длинный и в очках. Вот прямо ботаник-ботаник. Ну и учился соответственно. Только вот никаким ботаником он не был. Как шутил Гоша, от него даже кефир надо прятать. Дорвется до чего-то веселительного - пиши пропало, выпьет все, да еще и добавки требовать будет. И обязательно нарвется на какие-нибудь приключения.

Ну и вот стоим мы втроем, курим. Ждем, когда нужно будет бежать по делам.

- Как там, Гога, твоя физика?

- Пересдача, - пожал плечами Гоша и стряхнул пепел, - Что-то Кот лютует.

Такая фамилия была у преподавателя - Кот. Кличку даже придумывать не пришлось.

- Ну ты даешь. Месяц же прошел с сессии. В сапоги не боишься загреметь?

- Да ничего страшного, - отмахнулся Гоша, - ну заплачу еще пару раз, досдам.

- Ну да, платно тебя пересдавать будут еще полгода, - хмыкнул я и облокотился на стену, - деньги не пахнут.

- Ну хватит о грустном, - улыбнулся Гоша, - Какие у кого планы в пятницу?

- Сегодня понедельник.

- Ну и что? Готовиться ко всему всегда нужно заранее.

- Особенно к экзаменам, - ехидно заметил Костя.

- Подкол засчитан. А серьезно?

- Да откуда мне знать? - Костя ковырнул носком ботинка землю, - Скорее всего, пить будем, разве нет?

- Да, но что и где?

Этот увлекательный обмен мнениями прервал тот самый Влад. Он сегодня выглядел еще задумчивей обычного - смотрел как-то отрешенно в пол, даже нас не сразу заметил.

- Влад! Здорово!

- А, пацаны. Здорово. Как жизнь?

По лицу Влада было видно, что у него самого не очень. Обычно, когда его вот так вот вырывали из глубокой задумчивости, он стеснялся, виновато улыбался и прятал глаза. Сейчас же он даже не попытался изобразить дружелюбие и пробормотал дежурное приветствие ровным, практически лишенным эмоций голосом. Даже для такого тихони это было слишком. Хотя, эмоции в его голосе были. Страх и растерянность. Тихие, почти незаметные. Но были.

- Ты че, Влад? Перепил вчера?

- И меня не позвал? - шутливо-обиженно заметил Костя.

- Да не, когда я в воскресенье квасил-то.

Эту фразу он произнес уже более живым тоном. Выглядело все, будто он просыпается только - еще не до конца понимает, кто такой, и что делает. Даже я удивился:

- Ты что-то вообще сам не свой. Случилось что?

- И правда, что-то ты как селедка сушеная, - сложил Гоша руки на груди, - Что такое?

- Да чушь какая-то, - присел на лавочку Влад, - Не знаю.

- Да колись давай, что ты как баба.

- Не знаю. Наверное, недоспал. Мелочи, пройдет.

- Знаем мы твои мелочи. Когда стипуху потерял, у тебя тоже были мелочи. Что стряслось-то?

- Да… Блин, глупости какие-то. Ладно, ладно, - увидев выражение наших лиц, поднял он руки, - Сейчас скажу. Сигаретку дайте.

- Ты ж не куришь.

- Один раз - не…

Влад взял сигарету, глубоко затянулся, закашлялся, а потом затянулся еще:

- Я сегодня проснулся поздно.

- В два часа дня?

- Вот представь, в два. Бегом собирался. Решил дорогу срезать. Не через магазин пошел, а дворами, через стройку и красный дом.

Красный дом находился аккурат посередине между общагой и универом. Откуда у него это название взялось, никто толком не знал. Ну, то есть, понятно, что дом был красным. Кирпичным. Но почему именно он заслужил свое собственное имя, а не банальное “дом номер такой-то”, никто не знал. Называли его красным домом все поколения студентов, что тут обитали. В доме давно никто не жил - по слухам, там местами попроваливались потолки и посыпались стены. В общем, состояние - аварийней некуда. И так все было непонятно - его чинить будут или сносить. То собирались реставрировать, то потом деньги заканчивались - стоял этот дом уже лет двадцать в таком подвешенном состоянии. Естественно, эту историю нам рассказали ребята со старших курсов. Ну а больше ничем этот дом не был известен. Возле него старались не ходить - он действительно сыпался на глазах. Какой-нибудь осколок кирпича в любой момент мог рухнуть вниз прямо тебе на голову.

- И что? По башке тебя ударило?

- Может, и ударило. Короче, - обхватил голову руками Влад, - кто-то там в подвале разговаривал.

- И что? Бомжей у нас мало?

- Голосов пять. Мужские, женские, детские. Откуда дети там, а?

- Ну… Бомжовые дети, - неуверенно пожал плечами Костя.

- Может и так. Но о чем они говорили!

- И о чем?

- Да ни о чем, в том и дело. Просто куски непонятных фраз. То баба про погоду спрашивает, а следом начинает ребенок плакать. Потом какой-то мужик тост говорит. Потом второй мужик перфораторы рекламирует. Нет, я не шучу. А ему в ответ - мелкая девочка конфеты канючит. И снова баба говорит, только читает прогноз погоды. Бред какой-то.

Мы переглянулись. Было не совсем понятно, что именно услышал Влад. И тем более было не понятно, а в чем, собственно, проблема. Сзади к нам подошел еще один студент. Вроде бы, ничего удивительного, но это был как раз один из тех гордых минчан, которые воротили от нас нос, обзывали колхозниками, и вообще практически с нами не общались. Нет, не то чтобы мы дрались или враждовали. Просто отношения были натянутыми. И тут на тебе, подошел, поздоровался, стал рядом. И внимательно слушал.

- И я не знаю, что-то мне одновременно захотелось зайти внутрь и посмотреть, что там, а с другой стороны у меня буквально волосы дыбом встали. Можете не верить, - провел рукой по макушке Влад, - И я просто побежал оттуда. Только возле забора очухался. Ну и отдышался.

- Это тебя бомжи перепугали, в общем?

- Наверное. Я ж говорю, дурацкая какая-то история.

- Не ходи туда больше, - вдруг сказал минчанин, - Никогда.

- Чего? - опешили все.

- Не ходите к красному дому. Вас это тоже касается. Хотя бы в ближайший месяц. Добрый совет, - криво ухмыльнулся он, - от коренного минчанина.

- Коренной, ага. Родители-то твои откуда?

- Откуда надо. А я с рождения здесь. Но вы лучше меня послушайте. Бывайте, колхозня.

- Сам туда иди, - проводили мы его.

- И самое главное, - снова жадно затянулся Влад, - Как я мог слышать из подвала? Так отчетливо, что даже слова разобрал. И откуда я вообще знаю, что говорили в подвале? Почему не в пустой квартире?

- И правда, почему, - начал было шутку Гоша.

Но часы неумолимо показывали, что нужно бежать на пары. Вся курилка, громко разговаривая и толкаясь, поплыла к дверям. И мы вместе с ней. Влад все еще выглядел потерянным и огорошенным, но уже хотя бы видел, кто стоит вокруг него, и в какую сторону ему надо идти.

***

- Влад нашел странное!

- Может, и нашел, - кивнул дед, - Но откуда нам это все знать было.

- А минчанин сказал правила!

- Может, и сказал, - старик скривился и почесал затылок, - Но и это нам знать неоткуда.

- Но…

- Да, я знаю, внучка. Я вот такой весь из себя наученный, секреты знаю, странного насмотрелся. Уж конечно же, я-то должен понять, что все это неспроста.

Танюша вопросительно смотрела на деда и ждала продолжения. Ванюша рядом с ней тоже смотрел - но больше требовательно. Кончайте трепаться, говорил его вид, давайте к делу. Что вообще случилось?

- Вот смотри, внучка, - встал дед со стула, - Вот ты же знаешь, что в лес убегать нельзя?

- Знаю.

- Но убежала и чуть не попала в болото.

Танюша смутилась.

- И что конфеты из шкафа брать нельзя, ты тоже знаешь.

- Деда…

- Да-да, я все видел. Деревяшки заматывать в фантики вместо конфет тоже плохая идея, - хитро улыбнулся старик, - Могла бы просто попросить. Но это я к чему веду. Мы все много чего знаем. А вот что из этого мы делаем правильно?

- Не знаю…

- Вот и никто не знает. Знал бы, где ошибешься, соломки бы постелил. Кто-то слишком в себе уверен. Кто-то, наоборот, не уверен. Кто-то просто надеется, что пронесет. А в результате - даже зная правила, мы их нарушаем. По целой куче причин.

- И… Ты иногда даже можешь не знать, что нарушил правила?

- Да. Просто потому что ты такой весь из себя умный. Вот смотришь ты фильм какой-нибудь. И все там глупые. В книжках тоже все делают неправильно. Особенно когда встречают странное. Я же не такой, я так делать не буду. Смеешься над дураками и со спокойной совестью идешь дальше. А потом берешь и так и делаешь. Именно от того, что уверен в обратном. Что глупости сделать не можешь. Но мы отвлеклись.

Стекло оглушительно задребезжало.

- Да, блин, сейчас, подожди уже, - сдали у деда нервы.

Танюша непонимающе на него уставилась.

- Извини, все в порядке. Так вот, мы пошли учиться, а вечером у нас был своеобразный небольшой военный совет…

***

- Ну че, Влад, попустило?

- Ага, - кисло улыбнулся тот и сел на диван.

Было понятно, что вот совсем его не попустило. Странный случай все еще гудел в его голове.

- А если пивка? - хитро улыбнулся Гоша.

- А у тебя есть?

- Есть. Но тебе, Костя, фиксированная доза.

- Да-да, мы это уже проходили. Не томи.

- Завтра на пары, - робко заметил Влад.

- Пары-шмары. Сегодня не опоздал и завтра дойдешь. Плюс, я ставлюсь.

- По какому такому поводу? - спросил я.

- По поводу небольшого военного совета, - заржал Гоша, - Колитесь, всем же стало интересно, что там в красном доме творится.

- Ну, есть такое, - кивнул Костя.

- Тогда сейчас принесу.

Гоша быстро метнулся к холодильнику и принес четыре бутылки.

- А что так мало?

- А это еще не все.

- Огласите весь список, пожалуйста, - характерно кривляясь, взял свою Костя.

- Ты вообще на правах условно досрочного. Так вот, Влад. Это все? Ты ничего не забыл?

- Да вроде нет. А что такое?

- У меня родилась гениальная в своей простоте идея.

- Это обычно плохие новости, Гош, - отхлебнул я пива.

- Только не жалуйся, что тебе было хоть раз скучно.

- Я на это и жалуюсь, что скучно никогда не было.

- Ты знал, на что шел. Ну так вот. Что за красный дом, вообще? Кто-то что-то о нем знает?

Вопрос был скорее риторический, так что никто даже не попытался ответить.

- Вы, вообще, обратили внимание, что от него тропинка не протоптана?

- Да там не живет никто.

- Ну и что? Это же и правда кратчайший путь из общаги. Владик наш вряд ли первый проспавший студент. Кстати, побивший мировой рекорд. Проснуться в два, а притащиться на пары в два-ноль-пять…

- Если б ты это услышал, ты бы за три минуты добежал.

- Может, и за две, - показательно напряг бицепс Гоша, - Но мы сейчас не об этом. То есть там никто не ходит. Возле красного дома, в смысле.

- Да там кирпичом по макушке получить можно, - удивился я, - Конечно, никто там ходить не будет.

- И за двадцать лет ничем не огороженный дом еще не стал притоном для алкашни?

- Ну, никто не дурак, наверное, - в этот аргумент я сам не поверил.

- А только ли в этом дело? Может, там сумасшедшая семейка бомжей-каннибалов.

- Ага, или черти-сатанисты. Ты не завирайся-то.

- Это не вранье, это гипотеза. Вас чему на физике учат?

- Тому, что надо сдавать экзамены с первого раза.

- Ладно, уел, - глотнул пива Гоша, - Но суть-то вы поняли?

- Суть чего, блин?

- Погнали в тот подвал. Ну вы и тугие.

- Нет! - вдруг вскрикнул Влад и тут же сам смутился, - То есть…

- Забздел?

- Не, ребята, просто…

- Ну нас же четверо. Что случится-то? На худяк убежим. Ну или наваляем. Мы же кому хочешь наваляем? Особенно бомжам каким-то.

- А на кой ляд нам это вообще надо? - резонно спросил Костя, - Если можно банально выпить.

- Ну ты того минского видел? Советы он нам давать будет. А вот возьмем и зайдем. Так, узнать. Для науки даже! Чего не сделаешь для науки?

- Много чего, - Костя отхлебнул пива и полуприлег на кровати, - Например, для науки не станешь заниматься чушью.

- А вдруг там что-то интересное? Безумное семейство бомжей-каннибалов, напоминаю!

- Тогда тут менты нужны, а не мы.

- Вот и вызовем. И денежку получим как неравнодушные граждане. Может, по телевизору покажут.

- Идеи у тебя, конечно…

- Ой, да это просто будет весело. Что, забыли уже, как у костра страшные байки травили? Клево же.

- Давайте, я просто не буду там ходить, - тихо заметил Влад и неплохо так приложился к бутылке.

- Так дело не пойдет. Если уж бояться, то хотя бы знать, чего, - Гоша встал, - Пиво еще не закончилось, кстати. Кому, кроме Кости, добавки?

- Мне, - улыбнулся Костя.

Под конец вечера мы напились настолько, что перепутали собственные комнаты. Я проснулся на постели Костика, он - где-то на полу в коридоре. Согласились ли мы на авантюру Гоши, никто уже и не помнил. Кроме меня. У меня зрел мой собственный, глупый и очень амбициозный план. Все дело в том, что я собрался своих товарищей напугать.

***

- А зачем?

- Ну, внучка, просто так. Это же будет весело, думал я. Я буду храбрый, они нет. Потом я им расскажу, и они будут долго ругаться, - но они будут напуганные, значит, им будет стыдно.

- Странно.

- Да, странно. Я ж говорю, мальчишки вообще непостижимые. И никогда не перестают быть мальчишками. Только размер игрушек меняется. Сегодня машинка с ладонь, завтра грузовик размером с дом. Что то, что это - смешная бибика, которая делает “врум”.

- Дурость какая-то.

- Она самая. Ну, у вас, у девочек, так же.

- Нет.

- Да, Танюша, да, - сел дед, - Сначала ты куклу одеваешь, потом - мужа. А дальше - детей. Одна и та же игра.

- А что муж?

- Ну как же. Большая кукла, с которой можно делать все, что захочешь. Интересно же, да?

- Да…

- А еще можно делать то, что захочет она, - хитро улыбнулся старик, - И так иногда даже интереснее. Обычные куклы же не жалуются, что им что-то не нравится?

- Нет.

- Вот поэтому с людьми всегда интереснее. Игры остаются все те же, игрушки меняются.

- А что с красным домом?

- Решил я забраться в подвал. Сесть там в закутке, и когда остальные пацаны зайдут, начать что-то нести. Какую-нибудь чушь. Вот вроде того, что Влад рассказывал. Понятное дело, что ему привиделось, не верил я ни на грамм. Да и никто из нас толком не поверил - даже он сам склонялся к тому, что ему почудилось. Но я-то могу их всех обмануть, правильно?

***

Завтра пары были с утра. Влад был прав - напиваться было не лучшей идеей, С утра на курилке мы даже не разговаривали - только болезненно мычали и сочувственно кивали друг дружке. Мне было, правда, попроще. После первой пары у меня была форточка, и можно было сходить в магазин хотя бы за минералкой. Ну и, конечно, начать претворять в жизнь свой коварный план по обману друзей. Даже в таком состоянии я все еще гордился своей выдумкой и радостно смаковал ее в голове.

Сама пара прошла нормально. Препод уныло бубнил нам про какие-то теоремы с таким видом, будто и у него вчера вечерок выдался еще тот. Половина группы на ушах стояла, а он даже не реагировал. Ну а я тихонечко посапывал на последней парте, подперев голову кулаком. То ли волшебная сила образования сработала, то ли я доспал причитающееся, но вышел я с лекции довольно бодрый и свежий. Покурил, перекинулся парой слов с друзьями.

- Ну что, план в силе?

- Твои планы, Гоша, хуже атомной войны.

- Встречаемся в три, не забудьте!

Влад только молчаливо пожал плечами. Страх у него немного поблек уже, и он и сам считал, что ему то ли почудилось, или и правда сидели какие-то наркоманы в подвале. А я глупо улыбался.

- Чего лыбишься-то?

- Ну вот прикинь, заходим мы туда, а там ничего. Приключение века.

- Ой, ты просто пессимист. Думай о бомжах-каннибалах.

Я хмыкнул и пошел к магазину. Друзья мои отправились доучиваться, а я купил свою заслуженную минералку и лениво отпил. Жгучая жажда уже отпустила, но холодненькая минералка всегда к месту. Я бы, конечно, не отказался от пивка, но впереди еще были занятия.

И, конечно же, мой хитрый план.

Возле красного дома я был только один раз - в самом начале учебы. Тогда еще удивился, что это такое тут стоит, ну а потом мне рассказали нехитрую историю про разваливающуюся заброшку и все остальное. Ну и стал я, как все, обходить пустырь этот через магазин. Там такой крюк надо было сделать - выйти на улицу, свернуть за угол, и только потом мимо магазина пройти в институт. А если хочешь на курилку попасть сначала, то еще два поворота надо сделать и за забор зайти. Через красный дом было, действительно, намного короче.

Дом совсем не выглядел зловещим или кошмарным. И уж точно из него не доносились страшные голоса. Дом как дом. Двухэтажный, местами перекособоченный - знаешь, как кирпичи выветривает? Такие вмятины в стенах с неровными краями. Тут и правда было стремно, но только в том смысле, что тебе на голову что угодно может упасть. Или пол под ногами провалится. Я присел перед подвальным окошком и осторожно в него заглянул. Принюхался. Ничем, кроме сырости и застоявшегося воздуха, из подвала не пахло. Это хорошо. Потому что моя гениальная идея сильно пострадала бы от того, что там кто-то импровизированный сортир устроил.

Я просунул в окошко плечи и немного поворочался. Отлично, пролажу свободно. Хмыкнул и закурил. И так и сидел, прислонившись к стенке, пока не докурил. Страха не было. Ничто меня не насторожило. Вот такой вот я был “опытный” да “ученый”. Как и в той, самой первой истории. Вроде и не забздел, но вовремя не испугался. Подумал о бабке твоей, как мы с ней сегодня вечером встретимся и погуляем. О друзьях подумал - как они смешно будут пугаться и убегать из подвала, а я их потом до конца жизни подкалывать.

Ну и открыл дверь в подъезд. Та даже не скрипнула - странно, а выглядит очень старой. Внутри было, понятное дело, темно. Немного освещало лестничную клетку из окошка на стене напротив, но не сильно. Окошка там того было - я бы в него не пролез даже. Лестница была совершенно обычной, только перила кто-то спилил, наверное, на металлолом. Даже краска сохранилась на стенах - такая бледно-зелененькая. И ни одного граффити или похабной надписи маркером. В первый раз такое на заброшках вижу - а я уже на нескольких к тому моменту побывал.

Кроме спиленных перил, только одна странность. Почти идеально круглая дырка под потолком. Вот в том месте, где потолок и стена соединяются. Я вроде и удивился - ну, от естественного разрушения таких дырок не бывает. Но и внимания не обратил. Уже чего от этого дома я реально ждал, так это дырок в потолке и куч кирпича на полу. Я в очередной раз напомнил себе об осторожности и пошел по лестнице вниз. Самый, блин, осторожный поступок.

Дверь в подвал была тяжелая и железная. И была приоткрыта. И вот уж она скрипела - мама не горюй. Я с трудом ее отодвинул и заглянул внутрь. Сюда тоже попадало немножко света - вот как раз через то окошко, которое я мерил плечами. Было тут пусто. Вообще пусто. Даже пыли, кажется, не было. Для подвала заброшенного дома - случай вообще из ряда вон. Со стен свисали ошметки теплоизоляции - трубы водопровода, кажется, тоже срезали. И были там вдоль стены небольшие комнатушки. Раньше в подвалах такие маленькие погреба делали для жильцов. Вот как у нас в деревне, только поменьше. Кто-то там картошку хранил, кто-то - старый велосипед. Я подергал ручки двух ближайших дверей - заперто. Но одна мне поддалась. Внутри тоже совершенно ничего не было - как раз то, что мне нужно. Я постарался запомнить эту дверь и мысленно просчитал, как до нее быстрее добраться. Тут надо сработать ювелирно, иначе никакого розыгрыша не получится.

А еще в подвале тоже была дыра. Слишком низко, чтобы я принял ее за остаток спиленной трубы, да и выглядела характерно - выщербленная по краям, почти круглая. Практически дыра-близнец той, что я видел на лестничной клетке. Я даже подошел и посмотрел в нее. Ничего не увидел, конечно. У меня ж даже фонарика с собой не было. Ничем оттуда не воняло, ничего подозрительного. Дырка и дырка. Я повернулся к ней спиной и внимательно осмотрел подвал. План моего коварного замысла уже четко складывался.

Я снова хмыкнул и пошел наружу. Этот момент, когда я стоял спиной к дыре, совершенно один, мне потом часто снился в страшных снах… До сих пор не понимаю, почему со мной ничего не случилось.

***

- И ты не испугался.

- Конечно.

- А эти дырки…

- Были там неспроста, да. Это же страшная история. Если я рассказываю про странные дырки, конечно же, они не просто так. Тут, знаешь, трудно держать интригу.

- Я пить хочу.

- Есть морс. Будешь?

- Да.

- Хорошо, - дед отправился на кухню.

Вслед ему в окно отчетливо постучали три раза. Игнорируя этот шум, старик открыл холодильник. Окно на кухне тоже продолжало дребезжать, но это все уже было не важно. Куда бы он сейчас ни пошел, что бы ни сделал…

- Ваня, а ты что-то будешь?

Дед застыл. Рука с бутылочкой морса предательски затряслась. Нет, сейчас не время бздеть. Вот именно сейчас - самое неподходящее для этого время. Даже больше, чем в красном доме.

- Ну, не хочешь, как хочешь. А каша вкусная была.

Немного успокоившись, дед налил полную кружку напитка и осторожно, стараясь не расплескать, пошел обратно.

- А что дальше было?

- Ну, отучились. У кого как по расписанию, - старик поставил чашку на стол, - Кто-то к двум уже балду пинал, кому-то до трех учиться. Поэтому и время такое наш Гоша выбрал. Три часа дня. Общий сбор, так сказать.

Танюша отпила из чашки:

- И что ты?

- Учился до трех, - дед сел обратно на свой стул и положил ружье на колени, - И вот выхожу я с пар…

***

/* Окончание в комментариях */

За год до конца моя мама сказала мне:

— Что-то с тобой не так, Илюша.

Моя мама. Совсем уже старушка, она не переставала думать о себе, как о молодой особе с кучей десятков лет впереди. Ее не смог остановить артрит, больные колени. Не сумели этого и катаракта с гипертонией в придачу.

— Когда я умру, мне хочется видеть тебя счастливым.

А собственный сын смог. Он, то есть я, сидел у нее на кухне, в маленькой хрущевке на третьем этаже, и глядел с кислой миной на плавающий в сладком чае лимон. Через ажурные занавески на стол падал свет, оранжевый от заката, и я думал:

— Я тоже.

Мама не знала, что причина, по которой я ношу в жаркий июль рубашку с длинным рукавом, состоит вовсе не в комплексах, оставленных со школьных времен. Когда-то, одна моя одноклассница с красивым именем Лиля посоветовала мне:

— Тебе лучше не показывать свои тощие руки.

И я с ней любезно согласился. Но сейчас, под плотным слоем поплина пот тек не из-за этого. Он омывал собою раны. И они болели.

Я тоже хотел бы, чтобы мама не расстраивалась. После моей смерти. Но хоронить родителей и хоронить детей — сильно разные вещи. Нарушение порядка. Последовательности, заложенной природой и эволюцией.

— Все хорошо, мам. Просто я устал на работе.

Может быть, поэтому я лишь игрался лезвием, как дети играют в убийство, стреляя друг друга из палок. А может, я просто трус?

И вот, когда мир, наш влажный голубой шарик, погряз в хаосе, и от порядка не осталось и следа, одно случилось так, как должно́ было быть. Я проводил свою мать. Она не умирала у меня на руках, и я не вскидывал глаза к небу, вопрошая у Бога:

— Пожалуйста!

Как и от порядка, от моей мамы тоже ничего не осталось. Разве что пыль на развалинах пятиэтажки, среди которых еще могли бы быть частички ее старого тела.

Я не плакал в тот день. Я смеялся.

— Как вам такая погодка?

Прогноз синоптиков обещал нам солнечный день без осадков. Никто ни о чем не подозревал. Никто не знал, что будет дождь.

— Как вам такие яблоки?

Будет град, и тысячи мегатонн в тротиловом эквиваленте обрушатся на наши головы. Мир замрет в прощальной агонии. И только нейтроны станцуют среди ядер и новых могил.

— Ха-ха-ха!

Из подвала, в котором я тогда работал, выбраться удалось с больши́м трудом. Но он спас меня, этот морг. Морг, где смерть — хозяйка, спас еще и парочку холодных трупов. Спас тех, кто уже был мертв.

Ну не шутка ли?

Первую неделю я думал, что остался один. Было так тихо.

— Словно умерли все, — смеялся я.

Весна, что бушевала в то время, тоже погибла. Выцвела в тон падающего с неба пепла, а голос птиц сменился тишиной. Мир стал таким, каким я видел его раньше.

Безнадежным.

Но я не спешил умирать. Я не верил в Бога, чтобы принять спасения за знак, я не верил в предназначение. И мама больше не держала меня. Но теперь моя смерть не казалась выходом.

А может, я просто трус?

Я решил, что новая реальность убьет меня сама. Рано или поздно.

И я стал ждать.

Было холодно, и во рту я постоянно держал веточку осины. Так зубы не стучали друг о друга. Использовать веточку я стал не сразу, сначала была тряпка. Но влага с кончиков зубов быстро впитывалась в жадные волокна, и те начинали скрипеть. Что-то еще, кроме деревянной косточки, во рту появлялось редко. Иногда я находил консервы среди обломков продуктовых магазинов, но их, небольших, быстро грабили и без меня.

Кто, я не видел. Я и не хотел. Странное чувство, искать смерть как результат, как итог и конец, но избегать ее как действия. Кровь выльется из тебя, покинет тело, но сначала будь добр — порежься. Раскрои себе вены, разорви нити нервов, коснись их лезвием, чтобы добиться. Того результата, что ты так ждал.

Страшно?

Через неделю после взрыва, когда я уже возвел собственное спасение в высшую степень иронии, мне повстречались люди. Живые на сей раз. И эти полные сил и голосов люди убивали других людей.

Их было пятеро. Трое хищников и две жертвы — все мужчины, чему я страшно обрадовался. Мне не хотелось для себя дилемм. Когда женщине нужна помощь, и только ты — рыцарь, можешь ее спасти. Не знаю, стал бы я?

На небе горели звезды, было темно, и только костер освещал мне картину. Видимо, те двое решили погреться. Видимо, они, так же как и я, не знали, что холод теперь меньшее из бед. После я больше не жег дрова, когда наступала ночь. Не на открытом пространстве. Нет.

Мне снова повезло. Урок это я усвоил на чужих ошибках. Чужой крови, которой так щедро полили костер. Я прятался в кустах, я почти не дышал, и звук шипящих поленьев доносился ясно. Я вспомнил яичницу.

— Зачем? — закричала вторая жертва. — Что вам нужно? У нас ничего нет!

Хищники смеялись.

— Как тебя зовут? — спросил один из них.

— Иван.

— Видишь ли, Иван… — убийца облизал губы. — Теперь нет правил. Причины тоже не нужны. И тем более не сто́ит спрашивать Зачем?

Иван заплакал. Он был еще мальчишкой, лет 20, с грязным лицом, но молодыми глазами.

— Кто это? — мужчина указал на костер, где начинал обгорать еще теплый труп.

— Отец.

— А где ваша матушка?

— Умерла.

Хищник присел перед Иваном. Он улыбался, и его зубы сверкали. Больше в темноте за капюшоном я не смог разглядеть.

— То есть ты теперь совсем один? Да, Иван?

Иван молчал, хоть губы его не переставали шевелиться, выпуская наружу белый пар.

— Ты можешь пойти с нами, Ваня. Если хочешь.

В огне плавилась кожа, горели волосы и лопались сосуды. Снова шипение. Иван метнулся к костру.

— А если нет? — выдавил он испуганно, продолжая смотреть на то, что когда-то он называл папой.

— Ты знаешь, — ответил мужчина сквозь улыбку.

Иван ушел с ними. Я был рад, что не увидел его смерти, но от чего-то мне казалось, он не умрет в теплой постели, не умрет стариком. Может, дни его продлились еще на месяц, может, на год. Не думаю, что на больше. Но я надеялся, что ошибаюсь. Может, в тот момент, когда его губы произносили Да, он представлял, наслаждаясь, как вонзит тот самый клинок, убивший его отца, в шею той мрази, что держала его тогда.

Я начал думать. Мне повезло, я выжил, я был в подвале. Как и кто-то еще. Те люди, что от чего-то предпочитали там обитать. Конечно, кто-то из них лишь счастливый случай, каким являлся и я сам. Но большая масса, кто они? Когда жизнь бурлила на поверхности, когда мир был похож на рисунок первоклассника…

— Солнечный круг, небо вокруг, — напел я.

Когда все было так хорошо. Кто те люди, что скрывались во мраке подземелья?

— Это рисунок мальчишки…

Я продолжил ожидать смерти, но избегал ее мучений. Тех, кто мог бы мне их подарить.

Но однажды, на второй месяц моих скитаний, я нарушил собственное одиночество. Я встретил Марию.

То место, куда я забрался на ночлег, было старым заводом. С девяностых там не обитал никто, кроме бомжей, и я надеялся, что теперь разрушенные стены уж точно никого не привлекут. Его крыша упала, образовав из себя треугольник жизни. Там же я нашел подвал. Осторожно спустившись, я оглядел его закутки, старые матрасы, кучу мусора и рваные газеты. Посмеялся.

— Последний день Земли. Сенсация! Что же вы не пишете о нем?

И голос из угла тоже захихикал.

— Кто здесь? — испугался я.

Снова смех, более долгий и, как я теперь понял, женский.

— Я, — ответил он без пользы.

Мне пришлось оглядеться, светя фонариком по стенам, пока наконец я не увидел ее. Женщину в надутом пуховике с копной грязных спутанных волос. Она лежала на матрасе и даже не пыталась подняться. Лишь пощурилась от света, упавшего на ее морщинистое лицо.

— Всего-то я, — снова произнесла она.

Я не двигался, но и не убегал. На то не было причин.

— Я не сделаю вам ничего плохого, — сказал я зачем-то.

Сказал то, что обычно говорят злодеи в фильмах перед тем, как сделать что-то плохое.

— Хорошо, — усмехнулась женщина. — Но не думаю, что мне можно навредить больше.

Ее больше я пропустил мимо ушей, и потому сильно удивился, что она считает себя столь неуязвимой. От этого я сам перестал видеть ее безобидной, какой она показалась мне вначале.

— Меня зовут Илья. А как вас? — продолжил я диалог.

— Мария.

Так мы познакомились. Мария рассказала мне, что да, с девяностых тут не жили «нормальные» люди, и что так происходит до сих пор, ведь сама она тоже бомж.

— Мы теперь все бомжи, — пошутил я, и она засмеялась.

На вопрос, а кем она была до своего настоящего статуса, Мария ответила:

— Это не важно. Прошлого все равно не осталось. Будущего тоже. Есть только сейчас. И лучше уж его не было вовсе.

Я кивнул, гадая, кем же все-таки она была. Инженером, потерявшим все после развала? Ученым или преподавателем.

— Вы здесь одна? — я перешел к настоящему.

— Теперь да.

— Теперь?

— Видишь, сколько здесь матрасов? Каждый кому-то принадлежал. Кто-то умер на поверхности. Кто-то ушел после. Только я осталась.

— Почему? — задал я очевидный вопрос.

— А вот почему! — Мария резко откинула с ног рваное одеяло.

Когда фонарь поймал в круг света то, что под ним скрывалось, я увидел шевеление. Сотни маленьких теней, их копошение в блестящей влаге кровавых ошметков.

— Боже! — я вздрогнул.

Мария снова накрылась.

— Видишь вон ту балку, — она указала на нее. — Это она сделала со мной. Свалилась прямо на ногу, раздробила кость. Зато теперь у меня всегда есть компания. Мои милые опарыши.

Она улыбнулась, на сей раз грустно. А я вспомнил про ее больше.

— Могу я помочь? — спросил я, сам не зная зачем.

Мария продолжала улыбаться, и в лице ее я увидел мать. Мою маму, что умилялась своим маленьким сыном.

— Но мне не нужна помощь, — ответила она. — Я там, где я хочу быть. Здесь спокойно, здесь тихо. Я не хочу спасать себя. Ради чего, скажи мне, пожалуйста? Там, наверху, есть ли там что-то, для чего еще сто́ит жить? Скажи мне, Илья?

Было забавно, и я даже немного усмехнулся про себя. Мне вдруг пришлось поменяться местами со всеми теми доброжелателями, что пытались меня подбодрить.

— Просто найти себе девчонку, Илюх, и все наладится, — так мне говорили. Или: — Работу тебе пора менять, а то в твоем морге любой двинется.

Теперь я вспоминал их, перебирая, как справочник.

— Мы можем надеяться, — нашел я подходящую фразу, — что все наладится.

Мария упала головой на подушку. Те тряпки, из которых она была сделана.

— Надежда отнимает слишком много сил, Илья. А мне лень. Мне всегда было лень. Ну хорошо, не всегда. Когда-то давно, когда я была моложе тебя, я пахала. Я работала, я воспитывала детей, тянула мужа и все остальное по списку. В пятьдесят все они меня бросили. Дети разъехались, муж выгнал из квартиры. Я осталась одна. Вот тогда-то мне и стало лень. И единственное существование, которое уживалось с моей ленью, заключалось в том, чтобы стать бомжом. Как видишь, так и случилось.

Потолок, на который она смотрела, не был обит бархатом или атла́сом, но я видел в нем крышку ее будущего гроба. Наверное, сама Мария тоже так считала.

— Еще раз, Илья. Есть ли там, ради чего мне еще сто́ит жить?

Я закусил губу.

— Мы могли бы спасаться вместе.

Мария тихо засмеялась.

— Сынок, — сказала она. — Я тебя скорее в могилу заведу, чем спасу. Уходи-ка ты отсюда. Здесь ни еды не осталось, ничего. Во круге пустошь. Попробуй город. И вот что еще…

Она достала из-под матраса шуршащий пакетик.

— Мои товарищи, хоть и бомжи, тоже люди. Оставили меня с пропитанием. Думали, может, я оклемаюсь, а может, что сами вернуться. Как видишь, ни то ни другое. Теперь мне это все ни к чему. Возьми!

Она протянула пакетик мне.

— Тут вобла. Немного орехов и сушеные яблоки. Не спрашивай откуда. Украли с дач.

Я послушался, но руки мои дрожали. В голове вдруг проступила мысль:

— А может, и мне здесь остаться?

Тихая смерть, спокойный конец. Ни этого ли я искал? Но вместо слов этих я сказал:

— Обещайте, что все же постараетесь… надеяться.

Мария громко усмехнулась.

— Хорошо, — ответила она, в то время как голова ее моталась из стороны в сторону.

Утром я ушел. Небо встретило меня грязной ватой равнодушных облаков, а пейзажи походили на черно-белые снимки. И я снова думал:

— Есть ли там, ради чего еще сто́ит жить?

Один раз я оглянулся. Хотел вернуться, выбрать матрас почище и тоже лечь умирать. Каждый шаг давался с трудом, каждый просился назад. Но все же я шел, и шел вперед.

Ради чего еще сто́ит жить?

Ответ нашел меня сам.

— Помогите!

В лесу, за соснами, кричали дети.

Рассказ пишется в рамках конкурса крипистори про постапок. Пишется на лету и сразу выкладывается, а то я отвлекусь на что-то другое и заброшу этот рассказ. Будет семь (вот это неожиданно!) частей, а я буду рада вашим комментариям.

*«Нити» (англ. Threads) — телевизионный фильм о ядерной войне, который был снят режиссёром Миком Джексоном для телекомпании BBC в 1984 году.