Лига Писателей

Безумие относительно. Всё зависит от того, кто кого запер в какой клетке. (Рэй Брэдбери)

Я не понимал что происходит. Что уже произошло. Чувство было такое, словно я очнулся от худшего кошмара. С кольчуги капала кровь, но не моя. Руки, сжимающие горячий и скользкий от пота бастард, неимоверно болели. Голову пронзали сотни стальных иголок, а желудок будто сдавливали в тисках незримые цепи.

Васт тормошил меня со всей силы, удерживая за плечи. В его лице виднелся нескрываемый страх, но разобрать те слова, что он выкрикивал, я не мог. Весь звук воспринимался так, словно я находился под водой.

- Что... Что случилось? - выдавил я, но слова больше походили на несвязное бульканье.

Васт внезапно отпустил меня. Он резко развернулся и вздернул щит. В эту же секунду в него впились два метательных топора. Похоже, мы сражались.

Продолжая удерживать щит, лейтенант схватил меня за кожаный ремень и потащил за собой. Мы пересекли узкую улицу и Васт ногой вышиб дверь в одной из деревенских хат. Он усадил меня возле стены и влепил легкую пощечину, в попытке привести в чувства. Удар меня и правда взбодрил.

- Мне сейчас позарез нужен тот Рогир, которым ты был пару мгновений назад! Поднимай задницу и помоги мне добить оставшихся ублюдков! - прокричал Васт. В этот раз я его отчетливо услышал.

- Я ни черта не помню... Только то, что нам нужно спасти отряд.

- Значит, ты снова впадаешь в это безумие... - протянул Васт. - Раньше ты умел держать себя в руках. Ничего, дружище. Выберемся отсюда и придумаем, как вправить тебе мозги.

Он похлопал меня по плечу и помог подняться. Голова немного кружилась, но слух, похоже, полностью возвратился.

- На улице нас ждет пара противников, - начал лейтенант. - Скоро рассветет и времени у наших товарищей осталось мало. До корчмы, где их держат, недалеко, но что там нас ждет мне неизвестно. Уложим этих засранцев и сразу двинем туда. Справишься?

- Силы есть, - тихо сказал я и почесал голову. - Надеюсь, Ингольд с орками еще живы.

Едва я собрался с мыслями, как в дом забежал один из северян. Васт был уже наготове.

Одним мощным ударом кромкой собственного щита он выбил челюсть внезапно появившемуся врагу. От неожиданного столкновения, бедняга вылетел обратно на улицу.

- Ну вот... - с досадой произнес я. - Я ведь только решил размяться!

- Давай за вторым, - выдохнул Васт. - А я тебя прикрою.

Со вторым мы схлестнулись уже на улице. Он бросился в атаку с занесенной двуручной секирой, но я с легкостью увернулся. Первый удар мечом северянин смог отразить, но вторым ударом, снизу вверх, я отсек врагу левую кисть и тяжелый топор со звоном грохнулся на пыльную землю. Противник выхватил короткий кинжал, отказываясь сдаваться, но третий удар бастарда разрубил ему ключицу и поставил кровавую точку в короткой схватке.

Я испытывал странное ощущение. Все эти схватки на мечах вызывали во мне всплеск адреналина и больше не походили на нечто пугающее и волнительное. Будто наркоман, поддающийся ломке, я желал большего. Больше убийств, крови и сладкого чувства превосходства.

Над Арншеллом вскоре взошло солнце. Встречая новый день, вдалеке запели петухи. Я поднял голову к ясному синему небу, наслаждаясь теплыми лучами янтарного светила. Головная боль постепенно отступала.

- Отдохнем потом, - проворчал рядом Васт, который уже успел перевести дух. - Пора промочить горло в местной корчме.

Он подмигнул мне и мы двинулись дальше.

Конечно, ни о какой попойке речи не было. Уже на подступах к таверне я увидел с десяток оставленных лошадей. Неприятелей внутри было достаточно, чтобы устроить нам с лейтенантом настоящее испытание. Отринув пагубные мысли, я приблизился ко входу и отворил тяжелую дверь.

Наших друзей видно не было, но четыре больших стола в зале были заняты врагом. Я насчитал двадцать человек. Все двадцать, со светлыми волосами и длинными бородами - викинги из книг и сериалов, что так любил мой брат. Ни дать ни взять. Их оживленная беседа на неизвестном языке прекратилась, едва за нами с лейтенантом захлопнулась дверь. Теперь же, бесстрашные северные мужи, молча таращились озлобленными глазами на непрошенных гостей.

- Не хотели вас отвлекать от приятного застолья, - начал Васт. - Но нам бы перекинуться парой слов с отрядом. Если вы не против.

По всей корчме раздался оглушительный хохот. Жизнерадостная вакханалия продолжалась несколько минут, пока худощавый седой северянин, сидящий в углу, не стукнул кружкой по столу. Зал моментально погрузился в могильную тишину.

- Яйца у вас есть, - произнес он спокойным сухим голосом. - Но это ненадолго.

За столами вновь захохотали, но теперь более сдержанно. Остальные, похоже, уважали седовласого старика.

- Это как посмотреть, - вступил я в разговор. - Мы яйца тоже срезать умеем.

Седой шутки не оценил. Он вышел из-за стола, жестом приказав остальным сидеть смирно, а затем подошел к нам. Северянин встал на расстоянии в пару шагов, что говорило об одном - он был готов в любой момент пустить в ход короткий топор, болтавшийся на поясе.

- Надеюсь, ты понимаешь, - он смотрел мне прямо в глаза. - Что живыми вам отсюда не выйти. В знак милосердия, я дам тебе и твоему другу еще немного времени, пока не возвратился Йон. Ему решать, как вы умрете.

- Не хотел тебя огорчать, - Васт цокнул языком. - Но ждать придется целую вечность.

Северяне принялись шептаться. Седовласый старик нахмурил пепельные брови и заскрежетал зубами. В воздухе повисло сильнейшее напряжение. Выходит Йона нет в живых? Проклятое беспамятство блокировало картинки пережитого мной, но всеми частями тела я ощущал, что в доме Ингольда резню устроил именно Рогир Штарр.

- Ну, раз такое дело, - выдохнул старик и развел руками. - То сначала мы прирежем вас, а потом - ваших товарищей.

Похоже, наши друзья были все еще живы. Хвала Создателю. Осталось придумать, как выбраться из этого безвыходного положения. Хорошо, что лейтенант умел это делать.

- Скольких вы уже потеряли? Два, три десятка? - спросил Васт. - И сколько сил вы потратили на то, чтобы отыскать нас? Мы можем сколько угодно играть в догонялки, но я бы предпочел поставить точку этой распре.

- Это я и собираюсь сделать, - ухмыльнулся седой.

- Конечно, - с улыбкой произнес лейтенант. - Но скольких мы успеем отправить в землю? Не сомневаюсь, что ты бравый вояка, но и про наш отряд наверняка слышал.

Васт бережно погладил окровавленный пернач на поясе. Старик внимательно осмотрел оружие моего товарища и кивнул.

- Значит ты - лейтенант Васт, - северянин поднял ладонь и воители вмиг повставали со скамей. - Ты умрешь первым.

Я даже не заметил, как обнаженный клинок оказался в руках. Взгляд мой сразу начал плутать по окружающим врагам, выбирая первую жертву.

- Придержи своих людей, уважаемый, - спокойно сказал Васт. - Хочу предложить тебе решить проблему иначе. Устроим поединок.

Северяне вдруг затихли. Старик задумчиво почесал подбородок, взвешивая все "за" и "против", а я опустил бастард, но в ножны убирать не стал.

- На каких условиях? - спросил седой викинг.

- Если мы победим, то вы навсегда покинете Арншелл и прекратите преследование нашего отряда. Ну и освободите орков со старостой. Без них мы не уйдем, - ответил Васт.

- Вам очень повезло, что здесь стою я, а не Йон. В последнее время он стал забывать старые традиции нашего народа, - старик прокашлялся, прежде чем продолжить. - Кто выйдет на поединок с вашей стороны?

- Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать, - не раздумывая сказал я.

- Отлично. Твоим противником будет Глум Тощий. Сражение пройдет на улице, через час. Мои люди все подготовят. И, Рогир, - старик подошел ко мне вплотную и облизнул сухие губы. - Один грязный прием и я натравлю на тебя весь отряд, а ваши уродливые головы отправятся на север, в качестве трофея. Надеюсь вам не надо объяснять, что будет если ты проиграешь?

- Не надо, - сказал я. - Позволишь нам увидеться с пленными, перед тем как начнем?

- Напоследок можно, - недобро ухмыльнулся седой и мы последовали за ним.

Наших друзей держали в большом подвале, вход с улицы в который стерегли бойцы северян, вооруженные длинными копьями. При спуске вниз в ноздри ударил ароматический коктейль из изысканных запахов пота, крови и сырой почвы. Орков усадили в один ряд, прямо на влажной земле. Их широченные руки были перетянуты толстой веревкой. Судя по нескольким лужицам с темной орочьей кровью, без пыток не обошлось. На низком табурете, рядом с висящем на стене факелом, сидел связанный Ингольд. Неприятели успели хорошо пройтись кулаками по его лицу. Меня распирало от злости, но я понимал, что вариант с дуэлью был самым приемлемым из возможных.

- Святой степной дух! - воскликнул Дагзетт, завидев нас. - Я думал, что ваши тощие задницы уже в паре лиг отсюда.

- Слинять и оставить тебя одного наслаждаться приятным северным массажем? Ну уж нет, - ответил Васт и хохотнул. С моральным состоянием у Дагзетта все было в порядке. Или, по крайней мере, он умело скрывал искренние эмоции от окружающих.

- Выходит, что вас, господа, тоже смогли поймать? - учтиво поинтересовался Ингольд.

- Хуже, - ответил я. - Мы пришли сами. Попробуем вытащить вас отсюда.

Стражники, что дежурили в импровизированной тюрьме, напряглись и обнажили клинки с топорами. Однако, в скором времени появился худощавый старец и они расслабились.

- Ну что, нагляделись? - спросил он у меня. - Теперь прощайся, Рогир. Встречаемся наверху.

Старик развернулся и отправился обратно. Дагзетт вытянул руки, перетянутые тугой веревкой вперед, подзывая нас ближе.

- О чем этот старик? - спросил он, глядя на меня единственным голубым оком. - Куда он зовет тебя?

- Скоро начнется поединок, - ответил Васт. - Ставка - все наши жизни. Рогир встретится с лучшим бойцом северян в смертельной схватке.

- Вот как... - на секунду мне показалось, что на лице сына вождя отпечаталась вселенская грусть. - Эй вы!

Дагзетт окликнул местных стражников. Один из них подошел к нам.

- Чего орешь, зеленозадый? - грубо спросил он. - Соскучился по тумакам?

- Нет, - спокойно ответил Дагзетт. - Позволь Рогиру взять мой кинжал из снаряжения. Он пригодится ему в бою.

Стражник смачно сплюнул рядом с пленным орком, но просьбу исполнил. Орочий "кинжал" был размером с добротный короткий клинок. Длинное изогнутое лезвие из темно-зеленого сараднита от рукояти отделяла широкая плоская гарда. Я схватил его левой рукой и пару раз рассек воздух.

- Лучше держать его лезвием вниз, - поправил меня Васт.

- Или вверх, - сказал Дагзетт. - В человечьей руке он сродни вашим мечам.

- Благодарю, Дагзетт, - сказал я. - Разберусь по ходу дела. Не скучайте тут без нас, мы вскоре вернемся. Обещаю.

Мы с Вастом покинули затхлый подвал под одобряющие возгласы товарищей по отряду. На душе скребли кошки, но я утешал себя мыслями о том, что скоро все, так или иначе, закончится.

Снаружи меня встретило слепящее солнце. Я плюхнулся на удобную скамью в центре деревни, ту самую, на которой совсем недавно Ингольд потчевал меня местными мясными деликатесами. Но в этот раз, центральная площадь походила больше на угрюмый молчаливый погост. Торговые лотки опустели, детский гвалт утих, а цветные флажки, свисавшие ранее над широкой аллеей, превратились в обугленные лохмотья.

Лейтенант сперва решил посетить дом Ингольда и появился вскоре с бутылкой меда и двумя деревянными кружками. Зубами выхватив пробку он сплюнул ее в сторону и заполнил посуду доверху, прежде чем протянуть мне.

- Как бы там ни было дальше, - он положил тяжелую ладонь мне на плечо. - Я рад, что сражался рядом с тобой, командир. И вот тебе мое слово: если надерешь зад этому северянину, то до конца своих дней не упрекну тебя ни единого раза!

Я расплылся в улыбке.

- Нет уж, друг. Я нахожу наши препирания весьма занимательными. Как сказал один очень мудрый человек - в споре рождается истина!

- Хм... - Васт почесал голову. - Звучит достойно!

Мы стукнулись кружками, изрядно расплескав пену и выпили.

- Думаешь, мне следует выйти на поединок с парным оружием? - поинтересовался я у лейтенанта.

- Ну того здоровяка ты смог уложить, почему бы и нет? - ответил он. - Я тебе так скажу: если сможешь погрузиться в это свое "безумие", то справишься и без оружия.

Васт должно быть шутил. Когда это случилось в прошлый раз, я думал что вовсе отброшу копыта. Это было невероятно мерзким ощущением, чувствовать себя выдернутым из собственного тела, которое продолжало функционировать без моего участия. Хоть это тело и не было моим... Короче говоря, черт знает что.

- Хочешь сказать, что я могу это контролировать? - спросил я, жестом отказываясь от следующей кружки меда.

- Раньше мог, - ответил Васт наполняя собственную кружку. - Ты же столько раз этим бахвалился, уже забыл?

- Похоже на то...

- Ты главное не раскисай, - подбадривал меня лейтенант. - Вспомни скольких дурачин, подобных этим северянам, ты отправил в землю! Не торопись, погляди как противник ведет себя, прежде чем кидаться в атаку... Да что мне тебя учить, Рогир! Размажь ублюдка и дело с концом.

Остатки времени до начала поединка мы потратили на обсуждение правил предстоящего сражения и короткую тренировку с орочьим клинком и бастардом. Я постоянно менял положение огромного кинжала в руке, то отражая удары опущенным лезвием, то поддевая пернач Васта широкой гардой. На тренировке все казалось простым и понятным, но когда я увидел приближающихся к площади северян, уверенности во мне поубавилось.

Толпу из тридцати человек вел все тот же седой предводитель, рядом с которым двигалась двухметровая глыба. Великан был облачен в короткую кольчугу, а его голый живот не закрывала даже надетая поверх куртка из дубленой кожи. Когда худощавый старик со здоровяком подошли к нам поздороваться, мои худшие опасения подтвердились.

- Знакомься, Рогир, - ехидно воскликнул старик. - Твой соперник - Глум Тощий.

Огромный северянин что-то нечленораздельно промычал и смахнул с лица длинные волосы черного цвета, достающие до плеч. Я почувствовал озноб, когда увидел, что вместо носа у моего противника был бесформенный кусок мяса.

- Это его люди, в чьи дела он пихал нос так наградили? - усмехнулся бесстрашный Васт.

- Именно, лейтенант. Только их изрубленные трупы никаких дел больше не ведут. Покоятся себе мирно в белоснежных снегах нашей родины, - ответил седой. - Будем болтать, или перейдем к делу? Мои ребята уже все организовали, можете присоединяться.

Бурой краской северяне начертили на каменной поверхности деревенской площади ровный круг, диаметром около пяти метров. Вражеские воины обступили место проведения поединка, радостно ликуя в предвкушении скорого зрелища. Они громко приветствовали своего собрата, что первым ступил в зону борьбы и столь же громко освистывали мое появление в круге.

Мой взгляд блуждал по окружающим, в попытке отыскать Васта, но натыкался он лишь на озлобленные лица врагов. Хвала Создателю, что лейтенант вскоре растолкал нескольких северян и протиснулся в первый ряд. Перед началом боя товарищ лишь подмигнул мне, полностью уверенный в успехе Рогира.

- Пусть Создатель будет свидетелем! - прокричал старик. - Давнюю распрю между наемниками, что не исполнили контракт, и их нанимателями, рассудит поединок. Бой будет идти до той поры, пока один из воинов не падет замертво. Выход за пределы круга или грязные приемы караются единственным способом. Смертью. Пусть же начнется сражение!

Окружающая толпа подняла такой гвалт, что мне заложило уши. Глум Тощий принял от предводителя огромный двуручный меч и тут же бросился на меня.

Уклониться я не успел, а потому сделал шаг назад и попытался отбить удар противника орочьим кинжалом. Темный металл двуручного меча под скрежет столкнулся с сараднитом и мою кисть пронзила адская боль. Меня откинуло назад, где один из северных болельщиков пинком отправил мое тело обратно ко врагу. Послышался лейтенантский крик возмущения, но он быстро растворился в неудержимом вражеском улюлюканье. Настала моя очередь атаковать.

Я нанес удар сразу двумя клинками, но великан с севера отбил их мощным мечом. Отпрянув назад я хотел было вновь броситься на врага, но неожиданным ударом кулака он едва не раздробил мне ребра. Сознание помутилось, а легкие отказались работать. Хорошо, что развитые рефлексы не требовали отдыха.

Летящий сверху тяжелый клинок не смог поставить точку, поскольку я в последний момент отпрыгнул вправо. Глум высек искры из камней под ногами и вновь воздел двуручный меч над головой. Сколько же силы было у этого великана, раз он махал таким оружием, словно зубочисткой?

В ушах уже знакомо гулко стучала кровь, а боль в груди понемногу отступала. Силы словно вернулись ко мне, да еще и в двойном размере. Я опять уклонился от рубящего удара и попытался достать соперника бастардом, но тщетно. Здоровяк даже не удосужился парировать мечом. Он отбил мой выпад стальным наручем, чем серьезно подпортил мне настрой. У него словно не было слабых мест.

Васт скандировал мое имя, но недавняя уверенность в собственных силах угасла. Я вдруг осознал, что впервые сражался с по-настоящему сложным противником и мог с легкостью погибнуть прямо здесь, в окружении неприятеля. Именно в этот момент начало происходить нечто странное.

Сердце застучало с бешеной скоростью, а все вокруг будто застыло. Затем, я вдруг развернулся от соперника и зачем-то бросился к предводителю северян, стоявшему в первом ряду. На испещренном морщинами лице мелькнула гримаса ужаса, прежде чем лезвие орочьего клинка прошло через его шею насквозь. Седой не успел даже выхватить оружие. Обмякшее безжизненное тело старика подхватили соратники и разъяренная толпа бросилась ко мне.

Запертый в теле персонажа, и неспособный остановить происходящее сумасшествие, я начал паниковать. Тело не поддавалось контролю. Из игрока я превратился в обычного зрителя, наблюдавшего за тем, как обезумевший Рогир Штарр уничтожает окружающих северян...

Полный текст произведения тут.

"Что бы вы сделали, если бы каждый день вам приходило письмо — без имени, без адреса, но точно к вам?"

Смотри в конверт

Я давно перестал верить в себя. Каждый мой шаг кажется броском в бездну: боль, разочарование и неудачи. Я не герой чьего‑то романа, я — обычная, пустая декорация.

Я не живу — я существую. Мои дни становятся однообразными, мои ночи — бесконечностью без сна. Я слышу, как мир живёт вокруг, но меня там нет: я мёртвее мёртвого. Никто не придёт на выручку — я знаю: я одинок

Всю жизнь я тащу за собой груз прошлого, и он давит так, что постоянно хочется просто лечь и никогда не встать.

«Просто существовать — это уже достижение», шепчет недовольный внутренний голос. И я слушаю его, потому что устал. Жутко устал от попыток, от боли и неудач при каждом падении.

Я давно сдался. Я перестал бороться. Я давно забыл вкус жизни. Каждое утро я открываю дверь — и передо мной лишь обрывки дней, наполненные чужим равнодушием и собственным страхом. Я живу по инерции: утренний кофе без вкуса, душный офис, где меня никто не ждёт, и вечерняя тоска дома в одиночестве, в которой я замираю, как в холодном омуте.

Но… в самой глубине этой бездны живёт другой, тихий, но упорный голос. Он был слабее, почти незаметнее, но он шептал не о боли, а о возможности:

«А что, если ты сможешь? Что, если за одной из этих стен кроется дверь? Что, если ты просто не знаешь пути, но он существует?»

Эти слова звучали, как эхо из другого мира — мир, где я не виноват во всех своих провалах; где будущее не пишет за меня приговор заранее. Я не верил в них, потому что тьма уже давно прописалась в моей груди и отказывалась уступать место свету.

Письмо 1

Вечером первого дня город захлёстывал дождём, когда я заметил сиротливо лежащий конверт у двери, без подписи и печати. Я наклонился, подобрал его и разорвал край:

«Здравствуйте. Вы получили это письмо не по ошибке. Вы знаете меня и одновременно не знаете — как бы это ни звучало странно и противоречиво, главное, что я знаю Вас и хочу кое что сказать: Вы ещё живы. И в этом факте скрыта Ваша величайшая сила.»

Я пробежал взглядом по строкам и почувствовал, как внутри что‑то дрогнуло. «Жив? Я скорее мёртв», — беззвучно сказал я себе. Но смутное тепло заработало в груди — словно старый мотор, запустившийся после долгого простоя.

Я бросил письмо на стол и ушёл в темноту коридора. Но мысли упорно возвращались к словам: что значит «величайшая сила»? Присев на пол у двери, я тихо шептал: «Она мертва, если я не могу вставать». Ночь легла тяжёлым одеялом, и мне не хотелось её снимать.

Письмо 2

Утром второго дня комната всё так же тонет в серости: облупившаяся краска, матовое стекло, сквозь которое не прорывается ни лучика. Под дверью лежал второй конверт:

«Вы не одиноки в своих страхах. Там, за тысячи километров, есть тот, кто верит в вас, не видя ваших падений. Вы достойны этой веры.»

Я сжал письмо, как последний показатель надежды, который можно было уронить и разбить. «Кто поверит в меня, если я не верю сам?» — ворчал я в ответ своим мыслям. И всё же капля уверенности просочилась сквозь сомнения.

Отправляясь спать, я держал письмо под подушкой. В темноте мне приснился сон: я стоял на пустом поле, ветер обдувал лицо, и я чувствовал… легкость на душе. Но проснулся — и снова был я, едва живой в своей берлоге.

Письмо 3

Вечером третьего дня я, всё ещё лёжа и не собравшись, подцепил край конверта ногтём:

«Вы умеете падать — теперь пора учиться вставать. Каждый ваш шаг, даже если он крошечный, — уже победа над тьмой, что хлещет вам в лицо.»

Я читал и думал о всех синяках, которыми была усыпана моя жизнь. «Победа?» — хохотал я самому себе. Но письмо в моих руках не давало покоя: слова будто упирались в виски и требовали ответа. С трудом перевернулся на бок, подтянул к себе колени, потом распрямил их — и, ощущая, как вся моя слабость дрожит в голенях, сел на край кровати.

Я встал и каждый мускул горел, колени подгибались, а сердце колотилось так громко, что я словно услышал его впервые. Но я стоял — и это был мой крошечный шаг к победе над тьмой

Письмо 4

Утро четвёртого дня встретило меня первыми бледными лучами, что проникли сквозь щель в шторах, разрезая тьму комнаты узкой полосой света . На пороге уже ждал четвёртый конверт. Я сжал его в руке и, не откладывая, прочёл:

«Ваши раны — не приговор, а знаки пройденного пути. Каждый шрам — урок, и ваша боль учит вас силе. Перестаньте стыдиться слёз — используйте их как трамплин.»

Слова вспыхнули во мне странной горечью и теплом одновременно. Я провёл пальцем по шевелящимся рубцам на запястье и подумал о тех ночах, когда плакал в подушку, чувствуя себя сломанным

Когда я наконец лёг спать, сон пришёл иным: Я стоял на краю бездонного ущелья. Подо мной — пустота. В груди бурлил страх, и я почувствовал, как из глаз катятся слёзы — они падали вниз, но вместо того чтобы исчезнуть, превращались в мягкие, светящиеся платформы. Каждая капля-ступенька взмывала подо мной вверх, поднимая меня всё выше. Я делал шаг за шагом по слезам, и они подталкивали меня к другому берегу, где горел утренний свет.

Письмо 5

Вечером пятого дня, когда я уже чуть не уснул от усталости и первых проблесков веры, конверт лёг у ног кровати. Рука сама раскрыла его:

«Здравствуй. Ты получил это письмо не по ошибке. Я не обманывал тебя, когда говорил, что ты знаешь меня и одновременно не знаешь. Я — это ты: тем, кем ты был до этих писем, и тем, кем ты стал после. Я верю в тебя сильнее, чем ты когда либо верил в себя. Теперь твой черёд поддержать себя. Зажги свой огонь.

Я сжал письмо в руках и прислонил его к груди, чувствуя, как в груди стучит не страх, а редкая, отважная надежда. Сердце дрогнуло — я узнал свой почерк, но теперь каждое слово обретало новый смысл. Внутри меня вспыхнул огонь — тот самый, о котором напоминали письма. Я держал его бережно, обещая себе: пока я дышу, я не сдамся. И пусть я не знаю, что ждёт впереди, я знаю одно: надежда — это не то, что приходит извне. Она рождается внутри.

***

Послесловие от автора:

Эти письма — не просто строки на бумаге. Это голос надежды. Тот самый тихий, упорный голос, что живёт даже в самой глубокой бездне. Его почти не слышно, он легко теряется в шуме боли, тревоги, одиночества. Но он всегда рядом. Просто мы забываем слушать.

Главный герой этой истории забыл. Он утратил связь с собой — с тем, кто когда-то верил, кто умел чувствовать, кто надеялся. Именно поэтому каждое письмо стало для него не посланием извне, а напоминанием изнутри: о том, что он когда-то знал, чувствовал и потерял.

Пять писем — это символические ступени внутренней трансформации для героя. Они проводят его через все стадии принятия: отрицание, гнев, торг, депрессию и, наконец, — принятие. Не как сухая психология, а как личный путь человека, который нащупывает опору в самом себе.

Пять писем — это символические ступени внутренней трансформации для героя. Они проводят его через все стадии принятия: отрицание, гнев, торг, депрессию и, наконец, — принятие. Не как сухая психология, а как личный путь человека, который нащупывает опору в самом себе.

Я сознательно не дал имени главному герою. Потому что в нём может узнать себя каждый. Каждый из нас хотя бы раз в жизни сталкивался с подобной бездной — ощущением пустоты, бессилия, утраты смысла. И каждый в эти моменты выбирает: сдаться или услышать тот самый слабый, но настоящий голос надежды.

Если вы читаете это — значит, вы всё ещё слышите. Не позволяйте этому голосу затихнуть.

Доброго вечера. Сегодня выкладываю последнюю часть первой книги, добавлю картинку, может хоть она просмотров добавит)))

Глава 16. "Знамя победы, или как я случайно стал героем"

(или "Почему в войне главное — вовремя упасть и не вовремя встать")

Атака

Утро началось с грохота барабанов и криков капитана Фольмера:

— "Вперёд, мясо! Сегодня вы станете героями... или удобрением!"

Мармот, таща знамя (которое было тяжелее, чем его совесть), пробормотал:

— Мне бы вариант "дезертир и богач", если можно.

Тут же, пока я не успел опомниться, он дал знамя мне:

— Ты же всё равно не научился обращаться с мечом, хоть со знаменем побегаешь.

И мы ринулись в атаку с криком "За 42!" (что бы это ни значило).

Падение

Первая стрела просвистела мимо моего уха. Вторая застряла в щите. Третья...

— Они убили Кенни! — завопил кто-то справа.

— Кто такой Кенни?! — закричал я в ответ.

— Кто ж его знает, но теперь он мёртв, сволочи!

Я споткнулся о собственные ноги, и знамя рухнуло, как надежды новобранцев. В тот же миг наши солдаты побежали — видимо, решили, что это новый тактический манёвр

— "Ранен знаменосец! Всех накрыли, спасайся кто может!"

Отступление

Пока я был "в отключке", произошло следующее:

1) Наши, увидев падение знамени, решили, что это сигнал к бегству

2) Урки, увидев бегущих, решили, что это хитрая уловка

3) Мармот попытался спрятаться в ближайшем трупе (но тот оказался жив и не согласился)

Капитан Фольмер орал что-то про "вернитесь, трусы!", но его голос тонул в общем хаосе.

Чудо (возвращение знаменосца или новая надежда)

Я очнулся от того, что кто-то лил мне на лицо воду. Или это была моча. Неважно.

— Ты жив?! — Мармот тряс меня за плечи.

— Кх... где знамя?

— Там же, где и наша честь — в грязи!

Я поднялся. Голова гудела, но я увидел знамя, валяющееся в луже.

И поднял его.

---

Эффект бабочки

Что произошло дальше:

1) Урки, уже праздновавшие победу, увидели знамя у себя в тылу

2) Их командир "А-а-а! Окружение!"

3) Половина врагов побежала, вторая половина сдалась

4) Наши, увидев это, решили, что так и было задумано

Капитан Фольмер, недолго думая, объявил:

— Да, это был мой гениальный план! Карл — герой!

— Герой! — кричали все вокруг мне. — Он один в тылу врага!
— Я просто упал! — пытался объяснить я.
— Скромничает! — восхищённо шептали солдаты

Мармот шепнул мне на ухо:

— Если сейчас не притворись снова мертвым — тебя сделают офицером.

Но было поздно.

Геройский "подгон"

Вечером в лагере:

- Мне дали медаль ("За тактическую хитрость")

- Мармот украл бутылку вина ("За страдания"), вторую мы получили как награду

- Сержант Грот пообещал мне "особую подготовку" (что звучало как угроза)

— Знаешь, — сказал Мармот, разглядывая мою медаль, — если каждый раз, когда ты падаешь, мы будем побеждать...

— Что?

— Может, в следующий раз ты просто ляжешь сразу перед боем?

(Продолжение следует... и да, теперь Карл — "герой". Что, конечно, ничем хорошим не закончится.)

P.S. Автор рекомендует:

1) Если вы упали на поле боя — не спешите вставать. Вдруг это окажется победой?

2) Все великие тактики — просто люди, которые вовремя споткнулись

3) Медали — это красиво. Но лучше бы дали вина.

4) Как оказалось – иногда войну можно выиграть в одном сражении…..

Глава 17. "Триумф и прочие неприятности"

(или "Как нас встречали героями, хотя мы просто хотели сбежать")

Возвращение "победителей"

Урса встретила нас цветами, вином и вопиющей ложью.

Городские глашатаи орали на каждом углу:

— "Доблестная армия разбила варваров у Серебрии! Слава героям!"

Особенно "героям":

- Капитану Фольмеру, который во время боя прятался в обозе

- Сержанту Гроту, "воспитавшему" таких бойцов

- Мне, который умудрился проспать половину сражения

Мармот, разглядывая праздничные плакаты, хмыкнул:

— Интересно, они сами верят в эту чушь?

— Неважно, — ответил я. — Главное, что теперь нам дадут деньги и свободу.

— Ха! Первое потратят на пир для офицеров, второе — отберут за "дезертирство".

Торжественный приём

Во дворце нас ждал «приём» (в двух смыслах этого слова):

1) Награждение

Нам вручили «золотые» медали — настолько тонкие, что сквозь них просвечивало наше будущее в качестве пушечного мяса

2) Пир

Офицеры объедались жареными кабанами, нам достались кости и воспоминания.

3) "Перспективы"

Капитан Фольмер обнял меня, пахнув вином и лицемерием:

— Мальчик, ты будешь офицером! — капитан хлопал меня по плечу. — На Восточной границе!
— А это где урки режут патрули?
— Ты уже знаешь местные традиции! Идеально!

Ночные итоги

В казарме (куда нас снова поселили, хотя мы уже были "героями") Мармот резюмировал:

— Итак:

- Нас обманули насчёт наград

- Обманули насчёт свободы

- Завтра обманут насчёт нового задания

Я вздохнул, разглядывая свою медаль:

— Зато теперь у нас есть шанс.

— Какой?

— Сбежать по-настоящему. Добровольцы на Восточную границу идут через три дня. Значит...

Мармот ухмыльнулся:

— Значит, у нас есть три дня, чтобы найти ответы.

— Или просто сбежать.
— Это тоже ответ.

Теперь перед нами встал непростой выбор – снова стать героями на восточной границе, тем временем отдаляясь от поисков истины, но зато не иметь проблем с законом, или же продолжить поиск сакрального, блин, знания, например, у гномов, которые не так просты, как кажутся на первый взгляд. Тем более что я оставил там свой молот (если читатель подзабыл, то он тот самый, который светился в темноте и, возможно, хранил ответы), а он вроде как тоже своего рода «ключ» к загадке мироздания……

Следующим утром я подошел к капитану:

— Ладно, — вздохнул я. — Мы едем на границу…

— Именно! — обрадовался капитан.

- Я где-то читал что в армию надо приходить со своим оружием, так?

- Абсолютно верно, кстати, а с чем ты пришел?

- Шел то я с молотом, но оставил его по дороге, но он же всё равно теперь считается казенным имуществом?

- Именно

- Так что сначала мне придется сходить за ним, а иначе я, получается, потерял своё оружие и практически расхититель социалистической собственности (это ещё откуда у меня в голове)

- У тебя три дня на этот марш-бросок, иначе ты будешь объявлен дезертиром.

И добавил поле некоторой паузы:

- Только не вздумай сбежать, или я лично найду тебя и сделаю удобрением для тех самых урков.

Итак, мы отправляемся к гномам…

Конец главы, и первой книги, но как вы уже наверно догадались – будет и вторая, а там…. кто его знает

(Продолжение следует... и на этот раз мы действительно близки к разгадке тайны числа 42. Или нас снова обманут. Скорее всего, второе.)

P.S. Автор напоминает:

1) Армейские награды — это как памятник: красиво, но бесполезно

2) Чем громче о победе кричат — тем страшнее было на самом деле

3) Если вам предлагают "повышение" — бегите. Это не повышение, а ловушка

По традиции в конце ссылки на мои книги на ресурсах различных, не то что бы призываю вас покупать, а вот оценку и отзыв если оставите - буду рад. Спасибо за прочтение.

https://www.litres.ru/72012712/ ссылка на первую книгу

https://www.litres.ru/72139498/ ссылка на вторую (продолжение)

https://ridero.ru/books/42_ili_krestovyi_pokhod_durakov/ первая книга

https://ridero.ru/books/42_rukovodstvo_po_vyzhivaniyu_sredi_... вторая

Если кому-то удобнее читать на https://author.today/ - теперь там тоже есть https://author.today/work/472433

В тонкостях этой платформы не разобрался, платно оно там, бесплатно, ни фига не понял.

Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша
И не страшно, когда черный хлеб,
Страшно, когда черная душа... (Омар Хайям)

- Аристократ, староста, добротный стрелок из лука, а с недавнего времени еще и рулевой на судне - ты, Ингольд, воистину человек многих талантов! - вещал Васт, но даже его громкий клич утопал в шуме бьющихся о корму волн.

Синее море было не слишком приветливо. Едва мы отчалили от пристани, как бушующий ранее ливень возвратился.

В словах Васта была правда - Ингольд ловко управлялся с непослушным северным кораблем. Как оказалось, то был не драккар, а судно поменьше. Собратья наших врагов величали подобные корабли словом "карви", а использовалось это судно, в основном для прибрежного лавирования. Собственно говоря, наш бравый староста как раз удерживал транспорт у берега, в то время как соленая вода упорно пыталась унести нас в самое сердце шторма. Не помогали даже могучие зеленокожие гребцы.

- Все еще хочешь стать заядлым мореплавателем? - спросил я у Васта, укрываясь от очередного снопа брызг.

- Да меня просто распирает от такого желания, Рогир! - крикнул лейтенант и тут же перекинулся через борт, чтобы избавиться от остатков еды в желудке. Хвала разработчикам "Мерсенарии", что мой персонаж не страдал морской болезнью.

Сородичи Дагзетта быстро освоили греблю. Еловые весла то вздымались над пенистыми волнами, то исчезали под кромкой в быстром ритме. Для зеленокожих здоровяков подобный процесс походил на легкую степную прогулку. Там, где в обычное время требовалось несколько человек, сейчас справлялся один орк.

Несколько часов и рвотных лейтенантских приступов спустя, шторм наконец отступил. Прибрежный пейзаж, состоящий в основном из крутых скал и уступов, сменился на пологие склоны, с редкими вкраплениями травы и кустарников. Мы приближались к северо-западному мысу, от которого до Арншелла было уже рукой подать.

- Штормовой ветер сэкономил нам время, - сказал Ингольд, когда я приблизился к нему. - Обойдем мыс с левой стороны и через несколько часов будем лицезреть пшеничные поля.

- Где ты научился управлять судном? - спросил я.

- Свой потерянный статус в Лухоне я приобрел по наследству. От матери, - сказал Ингольд и накренил судно влево. - А умение ходить под парусом и цвет волос - от отца. Суровый был человек. Таскал меня несколько лет по торговым маршрутам на север и обратно. После такого, волей-неволей начинаешь смекать, что к чему на судне.

- Тебе и сражаться приходилось? - спросил Васт.

- В основном приходилось стрелять, - кивнул Ингольд и с серьезным лицом продолжил лавирование.

Окрестности Арншелла забрезжили вдалеке с пришедшим закатным солнцем. Золотые пшеничные поля ностальгией отозвались в сердце, а в след за ней, появились воспоминания о тяжелом грузе, лежащем на душе. Я вспомнил, что уже долгое время торчу в "Мерсенарии" и пока не приблизился на достаточное расстояние к разгадке собственного застревания. Отбросив в сторону пагубные мысли и сжав кулаки, я обратился к отряду.

- Скоро будем сходить с судна. Предлагаю причалить недалеко от имения Арви, оттуда двинуться в сторону деревни и осмотреть окрестности. Будет разумнее аккуратно разведать обстановку, прежде чем бросаться на возможного врага и пугать крестьян, - я глянул на ухмыльнувшегося Дагзетта, который понял намек. - Прости, дружище, но твои парни слишком грозные для местных обывателей.

Члены команды утвердительно кивнули и мы стали готовиться к остановке.

Хоть наше путешествие и было относительно коротким, вновь ощущать под ногами твердую землю было очень приятно. Миновав заброшенный хутор Арви, мы двинулись в сторону Арншелла тем же самым путем, которым я следовал в первый день игры.

Морнагу и Баргуру сын вождя приказал как можно скорее вернуться в ставку с лекарствами. Дагзетт хотел отправить с ними и Хирда, но писклявый торговец умолял этого не делать. Предводитель орков быстро согласился, но взамен этого, Хирду пришлось долгое время пыхтеть, орудуя веслом.

Вышагивая по широкой колее, Васт любовался обновкой - он позаимствовал у северян большой круглый щит.

- Стареешь, друг, - подначивал его я. - Времена, когда ты кидался на врага с одним шестопером наголо прошли.

- И черт с ними, - сказал он. - Я просто хочу дожить до момента, когда карманы будут ломиться от серебра, а имперская аристократия начнет сама приходить к нам на поклон, с дорогущими контрактами.

Мечты лейтенанта воодушевляли. Конечно, я понимал, что подобные золотые реки потекут еще не скоро, но в его словах присутствовала надежда. Сейчас нам было за что сражаться и куда двигаться дальше.

Путешествие на карви совсем не отразилось на наших зеленокожих товарищах. Для меня оставалось загадкой, устают ли они вообще? В привычно ритме орки двигались по дороге в полных доспехах, давая передышку лишь собственным ездовым животным.

- Волкам нужно набраться сил перед сражением, - с серьезностью в голосе сказал Сарг. - А для нас любое сражение - глоток свежего воздуха.

До Арншелла мы добрались когда уже стемнело. В деревне царила безмолвная тишина - ни радостных криков местных пьянчуг, ни детских голосов. Не было видно и света домашних очагов.

Орнатт с Хирдом остались сторожить волков недалеко от въезда. Дагзетт, Ингольд, Васт, Сарг с Урдом и я, решили обследовать улочки на предмет наличия врага.

- Задницей чую, что враг где-то поблизости, - прошептал Васт. - А задница меня обычно не подводит.

В подтверждение слов лейтенанта, в паре сантиметров от моего лица, воздух рассекла стрела. Я жестом заставил отряд пригнуться и спрятаться за ближайшей изгородью. Таинственного лучника не было видно.

- Сукины дети! - выругался шепотом Васт. - Стреляют явно издалека. Второй раз этот меткий ублюдок не промажет.

- Попробую ползком добраться вон до того домишки, - сказал я, тыкнув пальцем в ближайшую хату. - Осмотрюсь изнутри.

Не дожидаясь реакции товарищей, я плюхнулся на живот и отправился в путь. Гулкий стук крови в висках перекликался лишь с молитвой о защите от шальных снарядов. Создатель, в конце концов, смог меня услышать, но секундное облегчение было обманчивым.

Не успел я дернуть ручку ветхой деревянной двери, как она сама распахнулась мне навстречу. Я шагнул вправо, инстинктивно увернувшись, а затем увидел в проеме северянина с двумя острыми топорами.

Прежде чем я успел выхватить бастард из ножен, полуголый дикарь мощным ударом ноги в живот отправил меня на землю. С помутневшим сознанием я моментально перекатился в сторону, увернувшись от рубящего удара топором. С трудом поднявшись на ноги, я выставил меч перед собой, готовый к сражению.

Противник был выше меня на голову. Его мускулистый торс пестрил татуировками - драконы с длинными хвостами, щиты, секиры и мертвые вороны. Вопреки абсолютно лысой голове, длинная борода пепельного цвета доставала ему почти до груди.

Не обронив ни слова, могучий враг вновь бросился на меня. Северянин ударил двумя топорами сразу. Я еле удержал меч в руках, когда бастард выплеснул сноп искр, сопротивляясь чужеземной стали. Игнорируя привычное волнение и страх, я кинулся вперед, нанеся два рубящих удара справа и слева. Несмотря на свои габариты, соперник был очень ловок. Он с легкостью уклонился от атак и с разворота швырнул в меня одно из орудий. Мне чудом удалось увернуться, а смертоносный короткий топор вонзился в землю прямо у моей левой стопы.

- Интересный прием, - запыхавшись произнес я и схватил вражеское оружие в левую руку.

В этот самый момент перед глазами появилось всплывающее сообщение, которое неожиданно напомнило мне о том, что все происходящее вокруг является игрой.

"Разблокирован забытый навык "Владение парным оружием". Уровень синхронизации с персонажем теперь составляет 25%".

Это еще что за чертовщина... Двадцать пять процентов? Поразмышлять о неожиданном появлении интерфейса я решил позднее. Враг не собирался меня ждать.

Я отбил заимствованным топором его удар сверху и совершил выпад мечом. Из-за нового навыка или кипящей внутри злости, колющий удар вышел невероятно быстрым. Бастард вспорол кожу на левом плече врага и тот яростно зарычал, бросаясь в новую атаку, к которой я уже был готов.

Я сделал шаг вправо, а мчавшийся на меня топор отвел встречным ударом влево. Растеряв равновесие, здоровяк приземлился на одно колено позади меня. Крутанувшись, я с размаху нанес рубящий удар по его голой спине. Брызнувшая кровь попала мне на обувь и окрасила множественные татуировки северянина в мрачные багровые тона. Бородатый воитель медленно перевернулся на спину и вперил в меня безумный взгляд бледно-серых глаз.

- Неплохо... - прохрипел он напоследок и испустил дух.

Я отряхнул от крови клинок и вернул его в ножны, а топор возложил на бездыханное тело, накрыв тяжелой рукой павшего северянина.

- Узнаю старого Рогира, - послышался сзади голос Васта. - Уважение к побежденному - одна их старинных заповедей нашего кодекса.

- Такого грех не зауважать, - ответил я, переводя дух. - Еще чуть-чуть и мне бы пришел конец.

- Вечно ты себя недооцениваешь, командир. - сказал лейтенант, приблизившись ко мне. Я заметил брызги крови на его новом щите.

- Вам тоже досталось? - спросил я.

- Два северянина решили вступить с нами в ближний бой, за что и поплатились, - он смачно сплюнул в сторону. - Лучник достал Сарга, но ранение легкое. Получил стрелу в ногу. Остальные остались в укрытии, а нам с тобой нужно избавиться от меткого сукиного сына.

Дальше мы отправились вместе. Спустя пару крестьянских участков нам стал виден центр Арншелла. Лейтенант жестом попросил меня укрыться за широким дубовым пнем.

- Стрелок, конечно, мог передвигаться, - сказал Васт. - Но лучшая точка для прицельной стрельбы - дом старосты. Хороший обзор, да и других высоких зданий я больше не видел.

- От его дома до нашего укрытия сколько, метров сто пятьдесят? Не далековато для стрельбы из лука?

- Знавал я одного парня, который и с двухсот метров задницы подстреливал, - хохотнул Васт. - Тут нужна крепкая рука и добротный лук.

Передохнув пару минут мы двинулись дальше. Не сказать, что я был бы рад продираться сквозь полчища врагов на пути к цели, однако же, отсутствие северян, после предыдущего нападения, вызывало тревогу.

Сперва у дома Ингольда царила все та же безмолвная тишина, но через минуту я услышал шорох, доносящийся из дома.

- Дверь-то здоровая, - протянул Васт. - Тихо ее выломать не получится.

- Погоди, - произнес я и подошел к двери вплотную.

К моему удивлению, жилище старосты было не заперто. Сперва, я аккуратно приоткрыл дверь, и лишь убедившись, что рядом никого нет, резко распахнул ее и вошел внутрь.

Краем глаза я заметил движение справа и еле успел уклониться от удара кинжалом. За ним последовал еще один, но Васт, вошедший за мной, успел перехватить руку нападавшего.

- Хирви? Мать твою, мы ведь свои! - проорал лейтенант, продолжая удерживать яростную девицу.

- Васт? Что вы здесь делаете? В деревне повсюду враги! - удивилась дочь старосты.

- Ты поэтому решила не закрывать дверь? - поинтересовался я.

Девушка опустила оружие и жестом пригласила нас за стол, после чего захлопнула дверь и опустила массивный засов.

В большом зале было темно, но Хирви зажгла пару тонких свечей и отблески пламени осветили лица нескольких крестьян, ютившихся у погасшего камина. Я улыбнулся, когда понял, что один из них - тот самый старик, который сватал меня собственной дочери и угощал медом. Вид у него был безрадостный. На левой щеке красовался глубокий свежий порез.

- Сударь! - воскликнул он. - Давненько вас не было видно в наших местах.

- Приветствую... Харн, верно? Как твоя прекрасная дочь?

Глаза старика вдруг заблестели от навернувшихся слез. Кажется, я задел за живое.

- Нет ее больше, сударь. Разбойники загубили, - он опустил голову и затих.

Черт бы побрал этих проклятых северян. Они всюду следовали за нами по пятам и каждый раз вставляли палки в колеса. Уверен, что в Арншелл дикари прибыли за очередной попыткой кровной мести. Страдания местных жителей необходимо было прекратить. Давно следовало поставить жирную точку в этом противостоянии.

- Мы тут не одни, Хирви, - сказал Васт, хватая со стола кружку с медом. Он сделал пару глотков, прежде чем продолжить. - С нами твой грозный папаша и несколько иноземных друзей, одного из которых подстрелили. Как мне казалось, стреляли из твоего дома.

Лейтенант взял свечу со стола и подошел к длинному стеллажу с посудой. Он опустился на корточки и скудный огонек позволил мне заметить крепкий длинный лук с пустым колчаном, прислоненные к кухонному шкафу.

- Он здесь? - удивленно спросила девушка. - Я уже не надеялась увидеть отца живым. Как только не умоляла его остаться, все без толку. Вбил себе в голову, что имперцы нам помогут... Кто в здравом уме способен в одиночку отправиться в погоню за вооруженным отрядом разбойников?

- Либо отъявленный безумец, либо храбрец, - ответил Васт. - Чье это оружие, Хирви?

- Ольсена, - ответил Харн. - Не нравится мне он. Притащил нас сюда, мол, тут все в безопасности будут. Как же... Только перед нашей хозяйкой рисуется.

- Ты не знаешь о чем говоришь, старик! - крикнула Хирви и повернулась ко мне. - Если бы не Ольсен, мы бы сейчас в земле лежали. Это он придумал спрятать нас здесь. Сородичей Ольсен сюда не приводит, и до сегодняшнего дня слово свое держал.

- Он заодно с нападавшими? - спросил я. - Ты поэтому оставила дверь открытой?

- Да, он прибыл с северянами. Но Ольсен не такой как они! Ему не нравится то, что творят остальные. Он пообещал, что спасет выживших, нужно только немного подождать.

На меня накатила злоба от сводящей зубы наивности Хирви. Учитывая навыки стрельбы, этот Ольсен точно был не так прост. В подтверждение моих догадок, раздался тяжелый стук в дверь.

- Это наверняка Ольсен! - обрадовалась Хирви и кинулась ко входу.

- Стой, глупая! - взревел Васт, но перехватить дочь старосты он не успел.

Когда Хирви распахнула дверь, я увидел на пороге четырех воинов в кольчугах. Самый крупный из них грубо оттолкнул девушку и шагнул внутрь. Моя ладонь рефлекторно опустилась на рукоять меча.

- На твоем месте я бы не дергался, - сказал северянин, снимая шлем с полумаской. - Рогир, верно?

- Зависит от того, кто спрашивает, - съязвил я.

Здоровяк проигнорировал меня. Он молча подошел к столу и уселся на высокий стул с резными узорами.

- Вот как все будет, - начал северянин. - Сейчас мы выйдем отсюда все вместе и отправимся в рощу, недалеко от Арншелла. Там мы снимем лагерь с оставшейся сотней наших бойцов, а к рассвету поплывем на драккаре к Северным островам, где ты, Рогир, и твой подельник, предстанете перед судом нашего старейшины.

Сотня бойцов? Похоже мы знатно влипли. В этот раз так просто не отвертеться. Хотя... Будь здесь наши товарищи, то мы могли бы с легкостью уложить четырех противников и спасти выживших. Правда, какой в этом смысл, если спасти остальных жителей не удастся?

- Зеленокожие друзья вам не помогут, - сказал он, глядя прямо в глаза. Заметив секундный ужас в моем взгляде, северянин усмехнулся. - Сейчас они вместе со старостой познают северное гостеприимство, в корчме неподалеку.

Его слова были мощным ударом под дых. Меня разрывало от ярости и отчаяния.

- Как тебя звать? - вступил вдруг в разговор Васт.

- Йон, - ответил могучий викинг.

- Ты любишь охоту, Йон? Лично я - ненавижу. Но доводилось мне разок поохотиться в твоих краях. Компания у меня тогда была премерзкая - сплошь лиходеи и пьяницы. И вот, в один из противных снежных дней, что мы проводили в скудном лесном лагере, два изрядно выпивших идиота решили поспорить, кто первым загонит рысь.

Васт осушил кружку с застоявшимся медом и продолжил.

- Полдня мы угробили на то, чтобы отыскать пещеру, где этот зверь обитал, а потом еще столько же, чтобы по кровавым следам от выпущенной стрелы, найти раненую кошку. И вот стоим мы перед ней, с оголенными клинками и копьями, а в ее взгляде ни намека на страх. Потому что нечего ей было бояться, Йон. Знала она, что это конец, и терять ей было нечего, но вот уйти мохнатая решила исключительно на своих условиях. Прежде чем пасть, успела забрать с собой тех самых идиотов.

Йон громко похлопал лейтенанту и хохотнул.

- Благодарю тебя за историю, но я так и не понял, почему ты решил ей поделиться?

- Потому как нет ничего хуже затравленного и прижатого к стенке зверя, Йон, - ответил я и выхватил меч из ножен...

Полный текст произведения тут.