За Правду

https://vk.com/clip-200048312_456242598

История борьбы классов, даже через Океан, без всяких большевиков.

Присоединяйтесь к интересному

Искусственный интеллект в России — это не просто технологический тренд, а новый, интеллектуальный средства производства, который начинает преобразовывать всю структуру рынка труда, вступая в противоречие с существующими производственными отношениями. Это процесс имеет свою специфику, определяемую текущим состоянием российского экономического базиса. В то время как глобальный капитал использует ИИ для масштабной оптимизации и сокращения издержек, в России его внедрение в первую очередь обусловлено иным, фундаментальным противоречием: острым дефицитом рабочей силы на фоне рекордно низкой безработицы в 2.2%. Капитал сталкивается с проблемой нехватки живого труда, и его ответом становится форсированное развитие средств производства, то есть автоматизация и внедрение ИИ для повышения производительности оставшихся работников.

Этот процесс носит двойственный характер. С одной стороны, мы наблюдаем количественный рост: увеличение на 4% вакансий, требующих навыков ИИ, взрывной спрос в девелопменте (+136%) и образовании (+101%), активная интеграция алгоритмов в банковской сфере, логистике и ритейле. Но эти количественные изменения уже сейчас готовят качественный скачок, переходя границу меры. Старые, основанные на рутине формы труда начинают отрицаться и сниматься технологией. Профессии, сводимые к шаблону — бухгалтеры-операционисты, юристы по типовым делам, копирайтеры-рерайтеры, операторы кол-центров — постепенно перестают существовать в своем прежнем качестве, их функции опредмечиваются в машинном коде. Их труд, как товар, девальвируется.

Одновременно происходит возникновение новых форм труда и видоизменение старых. Рождаются профессии, необходимые для обслуживания и управления новыми средствами производства: промт-инженеры, AI-тренеры, аналитики цифровых следов, специалисты по этике ИИ. Меняется содержание традиционных профессий: дизайнер теперь не просто рисует, а курирует и направляет работу нейросети, врач не столько ставит первичный диагноз, сколько верифицирует и интерпретирует заключение алгоритма, выстраивая коммуникацию с пациентом. ИИ не столько уничтожает рабочие места, сколько трансформирует их, вытесняя из производства рутинный, легко формализуемый труд и повышая спрос на сложный, творческий и коммуникативный труд, который пока не поддается полной алгоритмизации.

Однако это движение порождает новые антагонизмы. Повышение производительности труда, являющееся безусловным благом для экономики в целом, в условиях существующих производственных отношений обостряет противоречие между трудом и капиталом. Работодатель, внедряющий ИИ, получает возможность перераспределять ресурсы и повышать эффективность, в то время как наёмный работник сталкивается с необходимостью постоянной переквалификации и угрозой девальвации своих старых навыков. Концентрация и централизация интеллектуальных средств производства в руках крупного капитала и государства может привести к новым формам отчуждения и эксплуатации, где ценность живого труда будет постоянно оспариваться и обесцениваться машиной.

В итоге, российский рынок труда под воздействием ИИ переживает этап первоначального накопления нового типа — накопления не материального, а интеллектуального капитала и компетенций. Борьба между старыми и новыми профессиями, между рутиной и креативностью, между отживающими и зарождающимися формами организации труда — ведет к новому синтезу. Этим синтезом становится не массовая безработица, а коренная трансформация сути труда: его ядром становится не выполнение предзаданных операций, а управление сложностью, принятие решений в условиях неопределенности, творчество и кооперация — как с другими людьми, так и с искусственным интеллектом. Выживание рабочей силы на этом новом рынке будет всецело зависеть от её способности к постоянному самоотрицанию и овладению новыми, всё более сложными средствами производства.

Присоединяйтесь к интересному

Ядерное оружие — это не столько «орудие сдерживания», сколько воплощение логики насилия в гегемонистской политике. Оно служит инструментом давления и шантажа, с помощью которого крупнейшие капиталистические державы обеспечивают себе доминирование в международных отношениях. Позиция Коммунистической партии Японии содержит последовательную критику так называемого «ядерного зонтика», раскрывая, как он делает Японию зависимой от интересов американского влияния. Эта зависимость не только подрывает национальный суверенитет, но и превращает страну в стратегический плацдарм для политики, идущей вразрез с интересами народов Азии. Критика КПЯ показывает, что ядерное оружие используется не для защиты, а для поддержания глобальной системы неравенства и эксплуатации.

Важно понимать, что возможности ядерного вооружения или усиления зависимости от американского «ядерного зонтика» не отражает подлинных интересов большинства японского народа. Этот курс выражает интересы влиятельных групп крупного бизнеса и связанного с ним военно-промышленного комплекса. Именно эти силы, представленные в правящих кругах, извлекают выгоду из милитаризации экономики и гонки вооружений. Они видят в этом не только источник прибыли, но и инструмент для отвлечения внимания от внутренних проблем и разжигания националистических настроений.

Потенциальное участие в ядерной программе или её развёртывание потребует колоссальных финансовых затрат. Эти расходы лягут тяжким бременем на плечи рядовых граждан через сокращение социальных программ, повышение налогов и рост стоимости жизни. Так называемый «ядерный выбор» служит правящей элите для укрепления собственных позиций и увеличения доходов, в то время как для простых людей он означает усиление экономического гнета, возрастание военных рисков и постоянную угрозу безопасности.

Моральный авторитет хибакуся, переживших атомные бомбардировки, основанный на личной трагедии, имеет глубокое социально-политическое значение. Их гуманитарная борьба за запрещение ядерного оружия при ближайшем рассмотрении раскрывает свой фундаментальный антивоенный потенциал. Хибакуся — это не просто жертвы личной трагедии, но живое свидетельство разрушительной силы, обращённой против человечества. Их физические страдания и моральный авторитет являются концентрированным выражением сущности ядерного оружия как орудия тотального уничтожения, разоблачающего все абстрактные доктрины «сдерживания» и «ограниченной войны».

Исторический опыт показывает, как частный опыт хибакуся перерастает в широкое общественное сознание: ядерное оружие несовместимо с существованием мирного населения. Поэтому их борьба — это не просто память о прошлом, а реальная движущая сила в борьбе за мир, мобилизующая международную солидарность против системы, порождающей угрозу ядерного уничтожения.

Эта принципиальная позиция находит практическое выражение в конкретных политических инициативах. Поддержка Коммунистической партией Японии Договора о запрещении ядерного оружия (ДЗЯО) демонстрирует стратегию построения широких коалиций в современных условиях. КПЯ осознаёт, что сам по себе ДЗЯО не устранит коренные причины милитаризма и конфликтов. Однако договор становится важным инструментом международной борьбы, позволяющим вскрывать противоречия ядерных держав и их союзников и дипломатически изолировать их на мировой арене.

ДЗЯО способствует формированию широкой коалиции — от общественных движений и организаций хибакуся до прогрессивных правительств и пацифистских кругов — для противостояния общей угрозе. Борьба за присоединение к ДЗЯО является для КПЯ не конечной целью, а важным этапом для консолидации общества, ослабления влияния военно-политических блоков и продвижения к долгосрочной цели — созданию мира, в котором будет окончательно устранена сама возможность применения орудий массового уничтожения.

В итоге последовательная позиция Коммунистической партии Японии по вопросу ядерного оружия демонстрирует её принципиальную приверженность мирному развитию и международной безопасности. Борьба против ядерного оружия и военно-политических альянсов, основанных на ядерном сдерживании, является неотъемлемой частью общей борьбы за национальный суверенитет, демократические права граждан и устойчивое будущее. Отстаивая полную ликвидацию ядерного арсенала, поддерживая ДЗЯО и опираясь на движение хибакуся, КПЯ защищает коренные интересы японского народа и вносит вклад в глобальные усилия по ядерному разоружению. Достижение подлинного и прочного мира требует системных изменений, направленных на устранение глубинных причин международных конфликтов и создание механизмов коллективной безопасности.

За последние 10 лет доступ к чистой воде получили 961 миллион человек, а общий охват увеличился до 74%, тем не менее проблема остается острой, особенно в сельских районах. Доклад показывает существенный разрыв между городом и деревней: в то время как в городах доступ к чистой воде имеют 83% населения, в сельской местности охват вырос с 50% до 60%.

Ситуация наиболее тревожная в наименее развитых странах, где проблема доступа к чистой воде и санитарии стоит вдвое острее, чем в других регионах мира. По оценкам экспертов, из тех жителей планеты, которые не имеют доступа к безопасной питьевой воде, около 1,4 миллиарда берут воду из рек и озер, около 700 миллионов пьют из общественных колонок и других ограниченных источников, а около 140 миллионов человек пьют необработанную поверхностную воду. В результате в развивающихся странах до 80% болезней вызваны загрязненной водой.

Химическое загрязнение пестицидами, тяжелыми металлами, промышленными отходами приводит к росту тяжелых хронических заболеваний. Биологические загрязнители вызывают опасные, но излечимые болезни: диарея, холера, дизентерия, гепатит А, тиф. По оценкам, только диарейные заболевания уносят около 800 000 жизней ежегодно, в том числе до 300 000 детей до 5 лет.

В 2021 году Счетная палата РФ сообщала, что сброс промышленных и сточных вод приводит к тому, что около трети населения России потребляют воду, не соответствующую санитарным нормам. Это ежегодно приводит к серьезным последствиям для здоровья граждан: на 11 тысяч увеличивается риск смертельных случаев и 3 миллионов случаев заболеваний, связанных с загрязнением воды.

Например, в Орле качество питьевой воды неуклонно ухудшается, свидетельствуют данные регионального управления Роспотребнадзора. В 2024 году более 13% проб не соответствовали санитарно-химическим нормативам, а 3% — микробиологическим. За два года процент несоответствия по микробиологии увеличился вдвое.