- Ты в принципе собираешься работать? – с укором спросила жена. – Посмотри в окно. Уже весна!
Я, было, хотел поинтересоваться, какую связь моя дражайшая половина находит между обычным временем года и ежедневным хождением на службу, но почёл за лучшее промолчать. Тем более, что наступала уже вторая весна в том невесёлом отрезке моей жизни, когда я сидел без работы. Не совсем, конечно, сидел. Пообтёрся в одной псевдостраховой компании, оказавшейся банальным лохотроном. Но это так, к слову. Чтобы не злить жену, я, осторожно обойдя её по большому радиусу, подобрался к окну и уставился на улицу. Действительно, весна! На газоне, среди бесстыдно обнажившихся на месте стаявшего снега кучек закаменевшего собачьего кала, топтались несколько человек. С высоты восьмого этажа можно было разглядеть мангал и разноцветные бутылки.
- Соседи на шашлыки выбрались, - заметил я.
- Значит, в состоянии себе позволить мясо купить! – тут же съязвила жена. – А мы скоро начнём голодать!
До голодной смерти, вообше-то, было ещё очень далеко, но в словах жены имелось некое «зерно». Пора, ой пора снимать со стены порядком заржавевшее копьё и становиться охотником! Мамонты трубили в ожидании честной схватки с человеком, результатом которой непременно будет то самое хвалёное мясо…
Компания «Клининг-ПОПС» занимала несколько комнат в бизнес-центре рядом с Нарвскими воротами. Вы непременно зададите вопрос: почему именно клининг? А почему бы нет? По-крайней мере, мужчине, добравшемуся до своего сорокапятилетия, особо выбирать не приходится. Почитайте, ради спортивного интереса, объявления о вакансиях. Практически в любом из них есть ограничитель возраста. Чаще всего хотят видеть субъекта не старше 35-40 лет. Создавалось стойкое убеждение, что после сорока соискатели неотвратимо тупеют, обрастают жирком и ничего не желают знать. В объявлении же «Клининг-ПОПСа» про возраст не упоминалось. Требовался подвижный (это я!), целеустремлённый (опять я!), с опытом руководящей работы (и снова я!), ответственный (просто, мой портрет!). Нельзя терять ни минуты!
Начальница отдела кадров, эффектная женщина с богатыми формами и скучающим видом, прошлась по мне профессиональным взглядом.
- Андрей Александрович? Меня зовут Наталья Вячеславовна. Проходите, садитесь.
Я уместился на краешке стула.
- Прочитала ваше резюме…- Наталья Вячеславовна помахала издали какими-то бумажками. – Сразу скажу, подавляющее количество наших сотрудников – граждане СНГ. Проще говоря, узбеки, таджики, киргизы…Вас это не смущает?
Какой-то расистский подход, подумал я.
- А почему меня должно что-то смущать?
- Не всякий в состоянии работать с таким контингентом, - тонко улыбнулась Наталья Вячеславовна. - Всё-таки, люди другой культуры…Однако мы-то с вами понимаем, бывшие наши соотечественники по СССР, хотим мы этого или не хотим, составляют в настоящее время трудовые ресурсы России.
Я понимающе ухмыльнулся. Мол, чего ж тут неясного для образованного человека!
- Работа разъездного характера, - продолжала кадровичка. – У каждого менеджера по двадцать объектов по городу, а то и больше. Без автомобиля не обойтись. Кстати, у вас есть автомобиль?
- Есть! - я поторопился обнадёжить Наталью Вячеславовну, хотя моя машина стояла в сервисе на ремонте со снятыми колёсами.
- Ну что ж… - Наталья Вячеславовна секунду поколебалась. – Пройдёмте к старшему менеджеру, Валерию Вадимовичу.
Валерий Вадимович, энергичный молодой мужик в свитере и джинсах, мельком глянув в моё резюме, сразу перешёл к конкретике:
- Имеете какое-нибудь представление о клининге?
Я имел. На память приходила школьная программа и слово «cleaning», ассоциировавшееся с чистотой.
- Главное, чтобы пол блестел, - слегка развязно ответил я. – Не так ли?
- В общих чертах, - кивнул Валерий Вадимович. – Зарплата – двадцать тысяч на испытательный срок, затем – двадцать пять.
Я прикусил губу. Деньги смешные, если не сказать больше. Хотелось встать и уйти с оскорблённым видом. Но тут я вспомнил свою супругу. «Мясо, мясо!» Мамонты затрубили громче. Всё дело в куске мяса. Подобно герою Джека Лондона, я сдался – кусок мяса победил!
- Неплохо, - это слово далось мне с огромным трудом. До выхода на преждевременную пенсию, я двадцать лет трудился на таможне. Двадцать тысяч? В своё время этих денег мне едва хватило бы на бензин!
- Неплохо, - повторил я, сжав зубы. Кажется, моё лицо даже перекосило подобие довольной улыбки.
- Вот и отлично! – подытожил Валерий Вадимович. – У нас один менеджер написал заявление об увольнении. Пока отрабатывает положенные две недели. Примете его район на севере города. Заодно постажируетесь, войдёте в курс, так сказать…
Менеджер, которому надоело пахать на «Клининг-ПОПС», с кислым видом сидел за компьютером в общей комнате (потом я узнал – её называли «менеджерской»).
- Сергеев, - я первым протянул руку.
- Шарапов, - отозвался «кислый».
- Володя? – я не удержался от стандартной остроты.
- Борис Васильевич, - Шарапов даже не улыбнулся. По всей видимости, ему уже давно приелись плоские шутки такого рода.
- Говорят, ты увольняешься?
- Увольняюсь. Нашёл работёнку почище.
- А эта?
- Эта - тоже ничего. Но человек всегда стремится к лучшему.
Боря Шарапов оказался малоразговорчивым дядькой. Поэтому мне пришлось постоянно задавать ему вопросы самому. Через несколько дней так называемой стажировки я уяснил следующее. Обязанности менеджера заключались в ежедневных объездах вверенных ему объектов. В данном случае – магазинов сети «Пятёрочка» и «Нетто», расположенных в Озерках, Мурино и на Гражданском проспекте. В каждом из магазинов трудилась уборщица. Её следовало вовремя снабдить тряпками, резиновыми перчатками и зарплатой. Будучи иностранной гражданкой (проще говоря, узбечкой или таджичкой), уборщица обязана была иметь при себе определённый комплект документов, включающий паспорт, разрешение на работу, регистрацию, миграционную карту и медицинскую книжку. Из всего этого набора лишь миграционная карта выдавалась им бесплатно в аэропорту или на вокзале. За регистрацию, медицинскую книжку, а тем более за разрешение следовало заплатить немалые деньги, а для узбеков-таджиков, так и вовсе фантастические. Денег трудовые ресурсы России платить не желали, поэтому активно пытались устроиться на работу то без разрешения, то без регистрации. За этим полагалось внимательно следить. Ничего сложного. Чистый магазин, довольный директор, идеальные документы у уборщицы. Так и хочется сказать – что ещё нужно, чтобы спокойно встретить старость! Шарапов снабдил меня телефонами вербовщиц, то есть восточных женщин, поставляющих новые кадры. А куда без них? Прибывающие в наш город толпы азиатов, желающих заработать, не пользовались интернетом. Откуда они могли узнать о том, что фирма «Клининг-ПОПС» готова предоставить им замечательные рабочие места с достойной оплатой (аж 500 рублей за смену) и посильным графиком (всего лишь каких-то 12 часов в день). В руководстве «Клининг-ПОПСа» не зверюги бездушные функционировали. Уборщице полагался один выходной в месяц. Правда, он не оплачивался. Месяца через три-четыре такой каторги узбечки сбегали. На их места полагалось искать новеньких. Теперь это тоже входило в мои обязанности.
Шарапов передал мне служебную сим-карту:
- Там денег на счету – тысячи полторы. Каждый месяц обновляют, подкидывают.
- Здорово. А зачем так много? Я не болтлив.
Шарапов вздохнул:
- Много? Да нет, в самый раз. Поймёшь потом.
В первый же день самостоятельной работы я столкнулся с определёнными трудностями. Во-первых, языковой барьер. По-узбекски я знал только одно слово – Ташкент. Узбечки, по сравнению со мной оказались настоящими полиглотами. Их русский состоял из стандартного набора. На все вопросы они покорно отвечали «да!», сопровождая это «да!» широкой улыбкой. На все просьбы, угрозы и упрёки у них был заготовлен универсальный отклик «зачем?». И, наконец, самой популярной фразой без сомнения являлась протяжно-певучая «менедже-е-ер, когда зарплата?». Киргизки, особенно юные, ограничивались уверенным «да». Во-вторых, на всех двадцати объектах я с удивлением обнаружил документальный недокомплект. В семи магазинах работницы швабры и метлы не имели разрешений на работу, в пяти – трудились с просроченными регистрациями, в остальных имелось и то и другое, но с явными признаками фальшивки. Меня обуял животный ужас. Как и все россияне, я часто видел в новостях сюжеты об облавах доблестной миграционной службы. Кадры с перепуганными нелегалами сопровождались угрожающими комментариями фэмээсников о гигантских штрафах, которые они недрогнувшей рукой выписывали недобросовестным работодателям.
- Фигня! – отмахнулся Валерий Вадимович. – Твоя задача (мы быстро перешли на «ты») – обязательное наличие уборщицы в магазине. Понимаешь, по договору, если уборщицы нет в течение пяти часов, «Пятёрка» навалит на нас крупный штраф, а то и сам договор разорвёт. Это пострашнее ФМС будет. Кстати, из-за твоего предшественника, Шарапова, мы так потеряли объект на Охте. Документы, конечно, тоже важны. Ты занимайся, устраняй недостатки. На то ты и менеджер. Не забывай с директорами магазинов поддерживать дружеские отношения. Они часто своему центральному начальству ябедничают. А это опять же – потенциальная потеря объекта. Усвоил?
Спустя неделю, я понял, почему клининговая компания уделяет так мало времени непосредственно клинингу. Совсем скоро я перестал обращать внимание на чистоту полов, полок и холодильников. Главное – это оказаться победителем в увлекательной каждодневной игре: «Найди узбечку». Уборщица могла не выйти в свой магазин по разным причинам. Она могла заболеть, устать, проспать, попасть по дороге в цепкие лапки охочих до небольших, но приятных взяток милиционеров. Да, в конце концов, просто не выйти без объяснения причин. Азия-с, однако! И хорошо, если тревожный звонок раздавался вечером предыдущего дня! Нередко, меня будил утренний перезвон:
- Менедже-е-ер? Это Гуля. Я заболель…
- А кто работать будет?
- Не знай. Я заболель…
В большинстве случаев болезнь оказывалась мнимой. Уже через день, еле ворочавшая языком по телефону Гуля или Зуля посвежевшая и отдохнувшая практически на смертном одре, бодро размахивала метёлкой под строгим присмотром директрисы очередной «Пятёрочки». Но это всё потом, а пока, в семь часов утра мне предстояло за короткое время отыскать замену. Под недовольное ворчание разбуженной жены, я вооружался записной книжкой и начиналось…
- Диля? У тебя сегодня есть работа? Не хочешь выйти на халтуру в «Пятёрку» на Гражданском? Спина болит? Ну, выздоравливай!..
- Коноатчон? Это Андрей Александрович. Как какой? Забыла? В Озерках, помнишь, неделю назад у меня работала? Твой телефон мне Ойгуль давала. Вспоминай, вспоминай! Вспомнила? Ай, молодец! За наличные в «Пятёрку» пойдёшь? Когда идти? Да прямо сейчас. Встала, причесалась и вперёд! У мужа спросишь? Ладно, перезвони…
- Севара? Нет? А кто? Инобат? А где Севара? Спит? А ты кто такая? Сестра? Слушай, сестра, деньги нужны? Пятьсот рублей. Сразу, наличными. Какая работа? Ерунда, лёгкая! Магазин убрать, полочки протереть. Нет не долго, всего 12 часов. Да перестань ты! Я договорюсь, тебя на полчаса раньше отпустят…
- Коноатчон? Ну что ты не перезваниваешь? Что твой муж сказал? Мало денег? Пятьсот рублей – мало? А сам-то он работает? Нет? Передай своему мужу – он ишак! Сам ни хрена не делает и тебе не даёт заработать…
- Шахноза? Выручай! Срочно найди мне женщину на сегодня! Да не мне лично! В магазин на Гражданском. Без разрешения на работу? Можно и без разрешения. Можно даже без головы, лишь бы руки были. Как зачем? Швабру держать!..
И вот, о радость!, найдена желающая подхалтурить. Очередная вербовщица «сбрасывает» мне её телефон смс-кой. Но на этом злоключения не заканчиваются.
- Алё, Олам? Меня зовут Андрей Александрович. Я по поводу работы. Сегодня нужно убирать магазин на Гражданском проспекте.
- Да.
- Что, да? Ты где живёшь?
- Метро Пионерский.
- «Пионерская»? Знаешь, как добраться до метро «Гражданский проспект»?
- Где?
Начинаю закипать. Очень хочется ответить в рифму.
- Метро, - медленно повторяю я. – «Гражданский проспект».
- Где?
Я понимаю тщетность своих попыток.
- Короче, Олам! Жди меня на «Пионерской» через час. Знаешь там памятник с конями? Вот около коней и стой!
Толком не позавтракав, не побрившись, я выскакиваю на улицу, сажусь в наспех отремонтированную машину и мчусь на «Пионерскую». Путь не близкий, с учётом того, что живу я в Московском районе. Однако иначе незнакомая мне Олам в жизни не доберётся до нужного магазина.
Через месяц я глядел на служебный телефон с ненавистью. Девять из десяти звонков несли в себе большые или маленькие проблемы. Я даже пробовал отключать его хотя бы на ночь, но от этого стало только хуже. После включения телефон срывался с цепи словно бешеная собака.
- Андрей Александрович? Это Анна Фёдоровна, заместитель директора. Да, из «Нетто» на Художников. Ваша Замира сегодня не вышла. А время уже девять с копейками. Сейчас директор на работу придёт. Боюсь, будет скандал…
- Андрей? Это Валерий Вадимович. Что у тебя с телефоном? Звонили только что из Озерков. Там твоя уборщица вдруг всё побросала и ушла домой. Никто ничего не понимает! Смотайся туда срочно, разберись. Да, и замену по дороге найди…
- Менедже-е-ер! Это я – Коноатчон! Милиция меня забраль. Мужу звонить? Я мужу звониль. Он пришёль – его тоже забраль…
Перевести дух не удавалось даже в выходные. Для моих подопечных суббота и воскресенье ничем не отличались от обычных рабочих будней. Я постепенно начинал звереть. Моё общение с уборщицами и директорами магазинов перестало напоминать великосветскую беседу. Не мудрено, что в «Клининг-ПОПСе» текучка как линейного персонала, так и менеджеров имела удручающие размеры. Всё чаще стал подумывать об уходе и я. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, оказался телефонный звонок в пять часов утра с субботы на воскресенье. Звонила директриса «Пятёрки» из Мурино. Этот объект я ненавидел больше других. Причиной столь сильного чувства было расположение магазина. Возьмите в руки карту Санкт-Петербурга и сами всё поймёте. Где Московский район, а где Мурино! Точно так же видимо рассуждали гастарбайтеры. Какая в Мурино может быть работа? Найти уборщицу в эту дыру оказалось делом сродни героическому штурму Северного Полюса. Работавшая там у меня последние две недели Тоира Матьякубова, была опутана сладкими лживыми речами про грядущее повышение зарплаты и про три выходных в месяц. Убиралась Тоира отвратительно, дерзила магазинному персоналу, а из документов у неё имелся лишь рваный затёртый паспорт. Тем не менее, по причине отсутствия других кандидатов, я был рад и Тоире.
Так вот, ранним утром в одно из унылых ноябрьских воскресений, меня разбудило мгновенно вызывающее чесотку и подрагивание конечностей гнусное пиликанье рабочего мобильника. Директриса муринской «Пятёрки» начала без лишних предисловий:
- Андрей Александрович! У нас какие-то хулиганы ночью магазин подпалили!
«Господи! – хотелось крикнуть мне. – Ну, а я-то тут причём!»
- Пожарники огонь тушили, всё водой залили! Грязища невообразимая! Магазин, понятно, сегодня закрыт. Но мне нужна ещё одна уборщица. Хотя бы на день. Тоира как сонная муха ползает. Одна не справится.
- Где же я возьму уборщицу в пять утра? Да дело и не в этом. Бюджет не предусматривает двух человек на ваших площадях одновременно. Кто платить будет второй узбечке?
- Уж по крайности, не я! – фыркнула директриса. – Придумайте что-нибудь! Хочу заметить, что руководство нашего холдинга не очень довольно вашей компанией в принципе, а если сейчас…
Начался шантаж. Я повесил трубку. Едва дождавшись приличествующих хорошим манерам девяти ноль-ноль, я набрал номер старшего менеджера.
Валерий Вадимович долго не подходил. Наверное, рассчитывал отвязаться от меня по-лёгкому. Мол, звонка не слышал, спал, был в душе и всё такое. Но я оказался упорным малым.
- Нет! – отрезал он, выслушав мою историю. – Сперва одна попросит, потом другая… Что же это будет? Пусть оформит официальную заявку, подпишет у своего руководства – дадим ей хоть сто уборщиц! Кстати, Андрей, забудь слово «уборщица». Теперь специалист в этой профессии называется современно – оператор клининга!
- Оператор клининга? – мне сразу пришло на память грубоватое выражение. Помните? Те же яйца, только вид сбоку!
На следующий день я подал заявление по всей форме.
- Жаль! – искренне расстроился Валерий Вадимович. – Мне показалось, у тебя получалось.
- Тебе показалось. Валерий. Понимаю, мне нужно подготовить замену. На две недели можешь рассчитывать.
Пришедшая на смену мне тридцатилетняя бойкая девушка Света Аксакова, первым делом поинтересовалась:
- Название у нашей компании какое-то странное. «Клининг-ПОПС». Что в ней такого попсового?
- Практически ничего. ПОПС – это Панфилов Олег Петрович и сын. ФИО хозяина.
- И только? А ты знал этого Панфилова?
- Не довелось. Он всё время за границей отдыхал. Наверное, очень сильно устал от трудов праведных.
- А сын?
- Сына вообще никто никогда не видел. Ты не заморачивайся на названии. Пойдём, покажу тебе накладные на списание шваброчек. Не смейся, они дешёвые, ломаются частенько…
Не успел я насладиться тишиной после того как отдал Светке служебную сим-карту, как меня уже призвали на новое поприще. Компания «Энерго-класс» остро нуждалась в таком специалисте как я. Уборщицами в «Энерго-классе» (ох, простите, операторами клининга) числились исключительно россиянки. Никаких иностранцев! Объект – теплоэлектростанция на юге города - фигурировал в документах как стратегический. К работе на стратегическом объекте допускались только проверенные в идеологическом смысле товарищи. Ознакомительное посещение ТЭЦ состоялось тридцать первого декабря. Моим провожатым стал энергоклассный аналог клинингпопсового Валерия Вадимовича Илья Семёнович Задунаев. Илья Семёнович был высок, худ и лыс. Ко мне он относился с некоторым почтением. Не без труда прорвавшись сквозь бдительную охрану, мы поднялись на третий этаж административного здания и очутились перед дверью бытовки. Изнутри нестройно лилась разухабистая песня:
- Ах, арлекино, арлекино! Есть одна нога на смех!
Илья Семёнович посерел лицом.
- Обнаглели! – прошипел он. – Будете свидетелем!
Я попытался отказаться, но не успел. Илья Семёнович грубо толкнул дверь ногой, и перед нашими глазами предстала чудная картина. За квадратным столом, вместо скатерти устланным старыми газетами, восседали в различных позах с десяток не вполне трезвых женщин в возрасте от пятидесяти и старше. Праздничное убранство стола составляли несколько наполовину пустых (или наполовину полных) бутылок водки, раздраконенные банки из-под шпротов и зелёного горошка, а также гранёный стакан с увядающей красной гвоздикой.
Тётки, узрев Илью Семёновича, стихли. Только одна, с закрытыми глазами, продолжала солировать:
- На-ра-ра пнейра, на-ра-ра-пна!
Но и она, не ощутив поддержки товарок, быстро смолкла.
- Что здесь происходит? – севшим от гнева голосом просипел Илья Семёнович.
- Семёныч! – пьяно заулыбалась крупная бандерша в грязном зелёном халате. – Праздник ведь! Новый год!
- Праздник? – затряс лысой головой Задунаев. – А где дворник? Где Гороховодацкий?
- Водацкий – мудацкий! – музыкально пропела недавняя солистка. – Вон на лавке храпит!
- Григорий! – заорал на ухо хмельному дворнику Илья Семёнович. – Почему лёд на входе не сколот? Мы с Андреем Александровичем чуть ноги себе только что не поломали!
Дворнику Григорию, судя по всему было глубоко наплевать на наши беды. Даже если бы Илья Семёнович сломал не только ноги, но и шею, вряд ли бы он добился сочувствия у гражданина Гороховодацкого. Потратив пару минут на попытки привести своего подчинённого в чувство и не преуспев в этом, Задунаев достал мобильный телефон.
- Та-а-ак! – приговаривал он, фиксируя на камеру неподвижное тело дворника со всех сторон. – А теперь – вот та-а-ак!
Закончив фотосессию, Илья Семёнович поделился со мной сокровенным:
- Достал уже этот Гришка! Постоянно бухой! Пора его увольнять. Теперь у нас есть доказательства!
Тем временем дворник начал проявлять признаки жизни. Закачавшись мощным торсом на узенькой лавке, он потерял равновесие и с грохотом повалился на пол.
Тётки, воспользовавшись тем, что внимание Ильи Семёновича сфокусировалось на Гороховодацком, быстро разлили и выпили. Дворник открыл один глаз.
- Ну что? – торжествующе спросил его Задунаев. – Напился на рабочем месте?
- Пошёл в жопу! – отчётливо проговорил Григорий.
Илья Семёнович бросил на меня смущённый взгляд:
- Нажрётся, сволочь, а потом несёт, сам не знает чего!
Дворник попытался подняться на ноги. В качестве опоры он вознамерился воспользоваться Ильёй Семёновичем. Тот брезгливо отпихнул лапы Григория.
- Эх, Семёныч! – со слезой в голосе обидчиво всплакнул Гороховодацкий. Наконец, он заметил меня. – Слышь, как тебя, помоги встать инвалиду!
Илья Семёнович понял, что настал момент представить меня личному составу.
- Знакомьтесь, ваш новый менеджер. Сергеев Андрей Александрович.
Тётки игриво захихикали.
- Ладно! – смилостивился Задунаев. – Прячьте бутылки. Мы с Андреем Александровичем по территории пройдёмся.
Помещения внутри ТЭЦ были убраны на «троечку». Что же касалось улицы, то есть зоны деятельности господина Гороховодацкого, то там, как говорится, конь не валялся. Повсюду высились грязные снежные сугробы, усеянные какими-то бумажками, обрывками упаковочных верёвок и прочим мусором.
- Похоже, двор не меньше недели без хозяина, - с видом профессионала заметил я.
- Если не больше! – горячо поддержал меня Илья Семёнович. – Давно пора выгнать к едрене фене Гороховодацкого. Только кто ж пойдёт на такую зарплату! Вы его, Андрей Александрович, держите в ежовых рукавицах!
Я представил себе эту картину. Нечего сказать, шикарная перспектива!
Вернувшись в здание, мы обнаружили одну из давешних уборщиц. Она монотонно тёрла сухой шваброй один и тот же участок загаженного линолеума.
- Антонина Харитоновна! – набросился на неё Задунаев. – Вы по углам, по углам пройдитесь!
Антонина Харитоновна никак не прореагировала на призыв начальства. Илья Семёнович укоризненно помотал головой и отпросился в туалет. Уборщица тут же подобралась ко мне:
- Надоел нам этот мозгоклюй до смерти! Какой он Задунаев? Задолбаев он! За-дол-ба-ев! А вы к нам как, насовсем? Или временно, пока Люська болемши?
- Какая Люська?
- Люська, менеджер наш. Она в запое уже вторую неделю…
Я пожал плечами. Касаемо Люськи, я был не в курсе.
- Ежели насовсем, - продолжала рассуждать Антонина Харитоновна. – То где же вы сидеть-то будете? У нас для менеджера одно место – в женской раздевалке. Люська тож баба, а вот вам невдобно будет. Да и нам несподручно перед мужиком кажный день заголяться. Говорили же мозгоклюю – у нас коллектив бабский, нам менеджер нужен – женчина! Один мужик на всю бригаду – Гришка. Так он пьяный всё время и пердеваться ему не надоть! И днём и ночью в одном исподнем ходит. Провонял, что твоя компостная яма!
Достаточно! Я не стал дожидаться Илью Семёновича и трусцой покинул территорию ТЭЦ. На выходе я столкнулся с Гороховодацким. С трудом удерживаясь в вертикальном положении, Григорий размашисто бил железным ломом по обледеневшим ступенькам крыльца. Несколько раз острие лома крошило льдинки в опасной близости от тупых носков валенок дворника.
- Осторожнее! Ногу продырявишь! – я счёл нужным предупредить охваченного трудовым порывом Гороховодацкого.
- Слушаюсь, ваш бродь! – Гришка лихо козырнул, приложив растопыренную пятерню к буйной головушке, плотно обтянутой шерстяным оранжевым «петушком»...
Позорно ретировавшись, я, тем не менее, не оставил попыток реализовать себя в клининге. Очередной мой опыт, компания «Чистые руки», специализировалась на бизнес-центрах.
- Объектов у вас будет немного, - начальник менеджерского отдела Даниил Викторович Цупин, тучный немолодой мужчина с глазами старого усталого сенбернара, подвёл меня к висевшей на стене карте города. – Один на «Елизаровской», другой в районе метро «Звёздная», третий…, третий… Знаете, где находится улица Магнитогорская?
- Приблизительно.
- Неплохо. Прошу, сделайте объезд всех объектов. Ну, скажем, завтра. На участке уже неделю нет менеджера. А у меня руки не доходят. Хотелось бы овладеть ситуацией.
«Ситуацией? – я усмехнулся про себя. – Странно, что генеральное руководство «Чистых рук» ещё не овладело персонально тобой. В извращённой форме!»
На следующий день я отправился искать улицу Магнитогорскую. Поиски оказались нелёгкими, но всё-таки увенчались успехом. Между унылыми приземистыми производственными то ли складами, то ли цехами, притулился неказистый четырёхэтажный дом, именуемый бизнес-центром «Калифорния». По информации Цупина, ублюдочного тёзку солнечного американского штата обслуживали два дворника. Имён он их не помнил. Подозреваю, что никогда и не знал. Хорошо, хоть номер телефона предоставил (кстати, на огрызке бумажки с телефонным номером значилось и сложное имя). А то, как бы я этих лишенцев разыскал?
- Алло! – заорал я в трубку. – Мохаммадбобур?
Трубка некоторое время восхищённо молчала. Хозяин гордого прозвания Мохаммадбобур, по всей видимости, впервые со дня своего приезда в Россию услышал как чётко и без запинки произносят его имя.
- Алло! – повторил я.
- Слушаю, слушаю! – заверещала трубка.
- Мохаммадбобур, я ваш новый менеджер. Стою перед бизнес-центром. Можете выйти на улицу? Да, да, сюда, где стоянка для машин! Давайте, жду!
Через пять минут автомобильную стоянку украсили двое. Вид их вызывал смешанные чувства. Тот, что постарше был одет в длинное, бывшее когда-то белоснежным, женское демисезонное пальто. Второй, молодой и испуганный, щеголял в шинели образца советской армии времён боёв у озера Хасан и речки Халхин-Гол. На головах у обоих красовались одинаковые зелёные солдатские кепки с длинными матерчатыми козырьками. Наушники кепок, по причине низкой температуры, были предусмотрительно опущены. Если бы армия независимого Узбекистана участвовала в Великой Отечественной войне на стороне бесноватого фюрера, то к моим дворникам вполне было бы применима знаменитая фраза, чуть видоизменённая на «узбеки под Москвой». По аналогии с фотографиями почерневших от холода немецких пленных. Вместо винтовок дворники держали в руках ржавые грабли для уборки листьев.
- Мохаммадбобур?
Обладатель женского пальто горделиво выступил вперёд:
- Можно Миша.
- Можно и Аристарх Елпидифорович, - я достал из портфеля еженедельник. – Но мне нужны ваши полные имена-фамилии. Якши?
- Якши, якши! - часто закивал дворник. Он поправил пальто, прокашлялся и с достоинством произнёс:
- Мохаммадбобур Шавкатилло Угли Джуманиязов.
Я записал:
- А приятель твой, что молчит? Немой?
- Зачем немой? – всполошился Миша-Мохаммадбобур. – Просто, по-русски не понимает. Его зовут Анваршохи Мирзоали.
- А отчество?
- Какой отчество?
- Анваршохи – имя. Так?
- Так, так.
- Мирзоали – фамилия?
- Зачем фамилия? Анваршохи – имя, Мирзоали – тоже имя. Только его папы. Отца.
Я запутался.
- Анваршохи – имя. Мирзоали – тоже имя, только его папы. По-нашему, отчество. А фамилия?
- Фамилии нет, - вздохнул Миша.
- Как нет?
- Нет. У нас так бывает.
- Ладно. Нет, так нет. Не повезло парню. А почему вы в таком виде? И грабли для листьев вам зачем? В январе месяце? Где лопаты для снега? Песок и всё такое?
- Нет песка, - Миша расстроено поиграл бровями. – И лопат нет. С прошлого года.
- То есть как это? – не поверил я. – А менеджер ваш?
- Ты наш менеджер! – с оттенком религиозного фанатизма пробормотал Миша.
- Да понятно, - отмахнулся я. – Это сейчас, а до меня кто был?
- Менеджер Василий! – осклабился Миша. – Только мы его давно не видели. Два месяца. И лопат не видели, и песка. И зарплаты. У тебя нет зарплаты?
- Два месяца без зарплаты? – ужаснулся я. – Что же вы едите?
Миша пожал плечами и показал на Анваршохи.
- Что ты имеешь в виду? – всё это мне начинало совсем не нравиться.
Анваршохи, покопавшись в карманах шинели, достал упаковку «Доширака». Я с облегчением перевёл дух. Каннибализма мне только ещё здесь не хватало!
- Мыла нет, - начал загибать пальцы Миша. – Перчаток - нет, курток зимних - нет, порошка стирального…
Он с обидой посмотрел на меня, потом на Анваршохи, потом опять на меня…
- Ничего нет, менеджер!
Следующую неделю я занимался исправлением ситуации. Лопаты для снега и песок удалось выбить из Цупина, зарплату насчитала бухгалтерия (менеджер Василий не присвоил себе ни копейки, он просто поленился составить табель). Два куска мыла пожертвовала моя жена. Забытый полк на Магнитогорской начал оживать. Мне даже довелось увидеть на чёрном от грязи лице безгласного Анваршохи благодарную улыбку. Фамилию я дать ему не смог, но хотя бы средства элементарной гигиены…
Другие объекты находились в аналогичном состоянии. Очень хотелось выяснить, чем же всё-таки в последнее время занимался менеджер Василий и его непосредственный начальник Цупин. Осуществиться моим желаниям, однако, было не суждено. Однажды, заскочив в офис «Чистых рук», я не обнаружил ни Цупина, ни кого-либо другого из персонала нашей компании. По комнатам бродили недовольные прокурорские, на лестнице курил участковый.
- Понимаешь, - он бросился ко мне. – Мне-то на фига всё это надо? Нет, ты объясни! Где я, и где ваши грёбаные «руки»!
Я аккуратно оторвал от лацкана своей куртки синюшные пальцы участкового, развернулся и потопал вниз по ступенькам.
«Бедные Миша и Анваршохи, - с сожалением подумал я. – Верные своим принципам, они ещё долго будут работать на совесть. Работать и ждать зарплаты. Но никто им её не принесёт. Никто и никогда. Ей Богу,в этом есть что-то метафизическое».
Я вспомнил, что в багажнике у меня стоит коробка, набитая деформированными кусками хозяйственного мыла. Пожалуй, надо заглянуть на Магнитогорскую…
( Автор-Андрей Рябов)
