Лига историков

Казалось бы, чего заострять внимание на том, что там наплёл эскимос чукче? Однако участник Второй Камчатской экспедиции Якоб Линденау в 1742 году писал о том, что местные чукочи сказывали о русской торговой экспедиции, которая примерно семьдесят лет назад или более того на 12 кочах пробиралась к устью Колымы. Непогода и сложная ледовая обстановка разбросали суда. Одни из них достигли Колымы, другие — Большой земли за Чукотским Носом (то есть мысом Дежнёва). Причем люди с тех кочей остались на земле за Носом и обзавелись там семьями. Что характерно запись Линденау отстаёт от записи Кобелева примерно на три десятка лет.

Ладно, допустим даже чукча у Линденау и у Кобелева был один и тот же – эдакий распускатель слухов чукотского взморья, проживший достаточно длинную жизнь, однако сама по себе эта легенда о некоем неизвестном русском городе на территории Аляски (про который сами русские немного не в курсе) оказывается чрезвычайно живучей. В 1765 г., то есть между сообщениями двух предыдущих людей, крещёный чукча по имени Николай Дауркин составляет карту Берингова пролива с прилегающими землями и помещает на американском берегу в устье неизвестной реки крепость, представляющую собой П-образное сооружение, окружённое деревянным частоколом. К северу от крепости Дауркин нарисовал четырех мужчин в одежде, напоминающей чукотскую парку, и в головных уборах с перьями, вооруженных копьями. Из описаний, приложенных к карте, следовало, что это некий низкорослый толстяк и силач по имени Инахлун прибыл на север Аляски и построил там крепость. Что это за мифическая личность – не суть важно, главное, что легенда о городе Кынговее продолжала существовать.

Дело дошло до того, что в 1795 г. прославленный миссионер русской православной церкви монах Герман в письме от 22 мая 1795 г. игумену Валаамского монастыря Назарию сообщал о загадочных русских, со времен Ивана Грозного проживавших на Аляске. По слухам, бытовавшим в то время на Кадьяке, семь кочей, бежавших от Опричнины новгородцев спустились по Лене до океана и добрались морем аж до Колымы, а затем совершили переход из Ледовитого океана в Тихий. В ходе вояжа шесть кочей добрались до места назначения, а седьмой пропал неведомо куда, правда, как полагал монах, этот коч вполне мог достичь американских берегов.

Опустим логику того, почему новгородцы, убегавшие от опричников грозного царя, делали это из Лены в Охотское море. Будем считать это литературным допущением, так как современник Германа, как и сам монах, были в курсе, что и Лена во всём её течение – русская, и Охотское море на краю, но всё-таки России находится. Да и при проходе Беринговым проливом у кораблей имеется выбор из двух портов, куда идти: на востоке – Павловская гавань на Кадьяке, на западе – Петропавловск на Камчатке. Однако вряд ли у этих людей было понимание, что во времена Ивана Васильевича описываемая местность была форменным ничем посреди нигде. Русские в принципе выйдут к этим берегам только через сотню лет после Новгородского погрома.

Однако же несколько кочей из экспедиции Семёна Дежнёва и Федота Попова, которая как раз шла тем маршрутом, что приписывается новгородцам, взаправду были отнесены бурей в Чукотском море в неизвестном направлении. И здесь можно выдвинуть смелое предположение, что вероятность того, что эти казаки добрались живыми до Аляски – она небольшая, но не равняется нулю.

Ладно, вернёмся к Герману. Что характерно, он в своих письмах даёт ссылку на неких приказчиков купца Лебедева, которые ему и рассказали о том, что поселение это находится на континенте, на берегу большой реки, в которой водятся налимы и щуки. Где именно, они не знали, но утверждали, что недалеко от фактории их компании. Сами эти люди тех русских не видели, хотя слышали о них довольно много. Кроме того, через посредников получали те приказчики от «русских туземцев» большие ножи с надписями. Ножи, естественно, к делу не были приложены, но, как мы уже поняли, легенда о реальности этого поселения существует на северо-востоке на протяжении достаточно длительного времени. И в начале XIX века начинаются достаточно активные поиски этого поселения под эгидой Российско-Американской компании.

В 1817 г. в инструкции Василию Михайловичу Головнину к его предстоящему кругосветному плаванию на шлюпе «Камчатка» Государственный Адмиралтейским департаментом включается также следующее положение: «В Беринговом проливе на американском берегу против губы Св.Лаврентия, по уверению чукчей, находится пространный и глубокий залив, близ коего живет особый род людей, не похожий на американцев, у коего по сказанию чукчей есть и книги и образа, которым молятся. Сей залив, во время бывшей там экспедиции капитана Биллингса, капитан Сарычев намерен был осмотреть; но позднее время и противные ветры тогда ему воспрепятствовали, а по сему желательно было бы в случае нахождения Вашего в тех местах, ежели время позволит, исполнить тогдашнее намерение г. Сарычева». К нашему сожалению, Головнин до этих мест в итоге так и не дошел.

Но уже в 1818 г. Пётр Корсановский проникает в бассейн реки Кускоквима. В его дневнике есть запись беседы с эскимосом с берегов этой речки Кылымбаком, который во время своих дальних путешествий на север от Юкона встречался с бородатыми людьми, одетыми в троеклинки, выделанными из оленьих кож, высокие сапоги и вооруженных медными мушкетонами. К сожалению, больших сведений о Кынговее экспедиция Корсаковского не смогла обнаружить.

В 1821 г. лейтенанту А.П. Авинову была поставлена задача, среди прочих, найти русское поселение на берегах Аляски между мысом Нъюхэм и заливом Нортон. По результатам исследований Авинов и его команда пришли к выводу, что этого поселения не существует, хотя в ходе общения с местными жителями они получили ряд глухих сведений о русских.

Сама река Хеуверен (Хеверен, Хуверен, Хеврон, Хутор Верен), которая стабильно изображалась на картах Аляски со времён Дауркина (у Кобелева – в 1779, Шелихова – в 1791, Сарычева – в 1812, Коцебу – в 1816), после описи адмирала Литке в 1828 г. исчезает.

Последний раз слухи о Кынговее напоминают о себе в 1937 году, когда при раскопках на полуострове Кенай землеустроители случайно обнаружили остатки поселения трехсотлетней давности. Частичные раскопки обнаружили 31 хорошо сохранившийся дом размером 15×22 фута и 14 футов высоты; стены толщиной 4 дюйма были сделаны из песка, кирпичей, бревен, дерна. В центре каждого дома имелось место для печи. Однако впоследствии оказалось, что датировка была ошибочной, и найдено было алеутское поселение XVIII века.

Как итог мы имеем интересную легенду, но не имеющую, к сожалению, под собой подтверждённых археологических оснований. Да, как уже было сказано, чисто теоретически в результате кораблекрушения на берегу Аляски могло появиться некоторое число русских переселенцев. Точно также они могли основать поселение, потому что ну невозможно же жить в чистом поле без крыши над головой. Однако дальнейшая судьба этого поселения сходна с судьбой одной английской колонии на противоположном берегу Северной Америки – Роанок. Предоставленное само себе, отделённое от метрополии сотнями вёрст неизвестности, а с учётом теории о дежнёвских казаках, ещё и без женщин – его либо уничтожило туземное население, либо оно же ассимилировало. Собственно, о растворении пришлых русских среди местных жителей высказывается ещё Корсановский в своём отчёте.

Мстислав Владимирович

Прозвище Великий - как последний киевский князь, старейшинство которого признавалось всеми прочими князьями.

В древнерусской летописной традиции никакого прозвища за Мстиславом Владимировичем закреплено не было. Один лишь раз летописец, сравнивая Мстислава с его отцом — Владимиром Мономахом, именует их обоих «великими». В поздних летописях Мстислав иногда именуется «Манамаховым», но и только. Традиция именования Мстислава «Великим» как личным прозвищем заложена В. Н. Татищевым. Предположительно, Татищев ввел именование «Великий» при подготовке «Истории» для широкого круга читающей публики, стремясь сделать повествование более ярким.

Русская Церковь причислила его к числу местночтимых святых. В 1981 г. князь Мстислав был канонизирован и включен в Собор Новгородских святых.

Мстислав родился в феврале 1076 года в семье знаменитого Владимира Мономаха и Гиты – дочери ярла Уэссекса Гарольда Годвинсона, будущего английского короля. Данные о месте рождения рознятся, возможно в Киеве или Смоленске.

Вокняжение Мстислава Владимировича в Новгороде, миниатюра Радзивилловской летописи

В 1088 году великий князь Киевский Всеволод, сын Ярослава Мудрого, отправил своего 12-летнего внука Мстислава княжить в Новгород. Разумеется, истинная власть пока принадлежала посаднику, но подросток новгородцам очень понравился.

В 1093 году Мстислав стал князем Ростовским и Смоленским.

1094 году его крестный отец – знаменитый Олег Святославич (Гориславич), с помощью половцев изгнал из Чернигова Владимира Мономаха, и началась междоусобная война, продолжавшаяся до 1097 года. Мстислав тоже принял в ней участие. Мстислав снова становится Новгородским князем и женился на шведской принцессе Христине Ингесдоттер.

Конец войне положил Любечский съезд русских князей 1097 года.

Любечский съезд князей на картине И. Билибина

Мстислав остался в Новгороде, которым правил до 1117 года. Известно, что по его приказу в 1103 году была заложена церковь Благовещенья на Городище, в 1113 г. – Николо-Дворищенский собор. В 1116 году Мстислав перестроил Новгородскую крепость («заложил Новгород велик»), в которой были построены церкви Богородицы и святителя Николая. В Ладоге вместо старой деревянной крепости была построена каменная. В этот период в Новгороде было создано дошедшее до наших дней «Мстиславово Евангелие».

Грамота Мстислава, которую он дал Новгородскому Юрьевскому монастырю, является самой древней из всех сохранившихся княжеских грамот.

Мономах известен своей жесткой антиполовецкой позицией, в начале XII века именно он выступал инициатором объединенных походов против их орд. Еще за 10 лет до того, как Владимир стал великим киевским князем, в 1103 году он и Мстислав принимали участие в походе русских князей, который закончился битвой на реке Сутени: в этом сражении погибли более 20 половецких князей, помимо богатой добычи, были захвачены много пленников.
В 1107 году войска семи русских князей, в том числе Владимира Мономаха и его сына Мстислава, Святополка Киевского и Олега Святославича, в битве на реке Суле разгромили вторгшиеся на Русь армии Боняка и Шарукана.
В 1111 году состоялась грандиозная битва русских князей с половцами при Сальнице, известия о которой дошли до Византии и западноевропейских государств.

В 1117 году Мстислав получил от отца приказ перейти на юг – в Белгород и Переяславль. Мстиславу пришлось нарушить данное новгородцам обещание не покидать их город, но вместо себя он оставил сына Всеволода.

Владимир Мономах умер в 1125 году, вокняжение Мстислава прошло спокойно: так велик уже был к тому времени его авторитет. В Киеве им был основан Фёдоровский монастырь. Кроме того, полагают, что принял непосредственное участие в редактировании «Повести временных лет». Кстати, именно в описании одного из пиров великого князя Мстислава впервые упоминается сбитень.

*Сбитень- горячий напиток, сваренный из меда, пряностей и трав.

После смерти Владимира половцы решили взять реванш за все свои поражения.

Мстислав нанес половцам ряд новых поражений – согласно летописям, в 1129 году «загна за Дон и за Волгу, за Яик». Это, кстати, подтверждается устными половецкими преданиями.

1125-1126 гг. Мстислав оказал помощь Ростиславу Перемышльскому, которого хотел выгнать из этого города поддержанный венграми его младший брат – Владимир Звенигородский.

В 1127 году зять Мстислава Всеволод, с помощью половцев изгнал из Чернигова своего дядю Ярослава.

1127 году Мстислав занялся делами в Полоцком княжестве, которое занимало территорию современных белорусских Витебской, Минской и Могилевской областей и юго-восточной Литвы.

1130-1131 гг. Мстислав организовал два похода против Литвы: первый был очень успешным, но во время второго литовцы, уклоняясь в лесах от сражений, организовали несколько засад, нападая на отставшие отряды.

Мстислав правил государством всего 7 лет – в апреле 1132 года он умер в Киеве в возрасте 56 лет. Свой престол он передал не кому-то из сыновей, а брату Ярополку, который оказался не способен сохранить единство.

Семейная жизнь
В 1095 году Мстислав женился на шведской принцессе Христине. В этом браке родились 10 детей – 4 сына и 6 дочерей. Два сына Мстислава и Христины (Изяслав и Ростислав) стали великими киевскими князьями. Дочь Мальмфрид стала вначале королевой Норвегии, а потом – Дании. Евпраксия (Добродея) стала супругой Алексия Комнина – старшего сына, наследника и соправителя византийского императора Иоанна II Комнина. Христина скончалась в 1122 году.

Мстислав у смертного одра Христины, Миниатюра

В этом же году Мстислав вступил в новый брак – с Любавой, дочерью хорошо знакомого ему новгородского посадника Дмитра Завидича.

Свадьба Мстислава Владимировича с Любавой. Миниатюра Лицевого летописного свода XVI в

Князю в это время было 46 лет, его новой супруге – 18.
В браке родилось 2 сына и дочь. Один из сыновей, Владимир Мстиславич, стал Великим князем Киевским, дочь Ефросинья была выдана замуж за короля Венгрии Гезу II.

Коронация Мстислава

После смерти Мстислава почти все княжества вышли из повиновения. 15 княжеств постепенно превратились в маленькие суверенные государства. Власть Киевского Великого князя ушла в прошлое, хотя символическая величественность престола сохранилась.

Отпечатано в Картографическом заведении А. Ильина.

На карте красочными фонами показаны территории, исследованные: экспедицией под начальством подполковника Ахте в 1849 г.; Вилюйской экспедицией с 1854 по 1855 г.; Большой экспедицией Императорского Русского Географического Общества с 1854 по 1857 г.

Размер листа: 60х84 см.

Скачать подробную карту (10 072 x 7 185 px)