Юрий Долгорукий годы жизни 1090-1157. По версии историка Татищева год рождения 1090. В разных источниках даты рознятся. Был 6 сыном Владимира Мономаха.
В своем времени он получил прозвище “Долгорукий” из-за его стремления к увеличению владений и мастерства ведения войн на значительных расстояниях от своего княжества.
Принято считать, что вся жизнь Юрия была наполнена интригами, жестокими междоусобицами. Летописцы упоминают, что основными чертами его характера были хитрость и честолюбие, храбрость. Главной целью и мечтой князя был престол в Киеве. И действовал он в этом направлении очень напористо.
Первоначально отец отправил Юрия вместе с младшим братом Мстиславом княжить в Ростов. Но с 1117 года он стал править в этих землях единолично, а с 1125 года перенес свою столицу в Суздаль. Юрий Долгорукий пытался утвердиться на юге ещё после смерти Мстислава Великого, но особо ожесточенную борьбу начал в 1146 году. Овладел Киевом в 1149г.
В годы его правления впервые в летописях упоминается Москва (1147), где Юрий угощал своего союзника, князя новгород-северского Святослава Ольговича (отца Игоря Святославича, героя Слова о полку Игореве). Суздальский боярин Степан Иванович Кучко владел сёлами и деревнями по реке Москве. Юрий Долгорукий, проездом, остановился в этой местности, а Кучко приказал убить за какую-то грубость, завладел селами убитого боярина и заложил на берегу р. Москвы город, который долго назывался Кучковым, а затем Москвой. Детей Кучко Юрий взял с собой в Суздаль или Владимир, и на дочери Кучко, Улите, женил своего сына Андрея. В 1156 г. Юрий, согласно летописи, укрепил Москву рвом и деревянными стенами (так как в это время князь находился в Киеве, по-видимому, непосредственное наблюдение за работами вёл его сын, Андрей Боголюбский).
В начале 50-х годов XII века Юрий основал Переяславль-Залесский и Юрьев-Польской (то есть, стоящий в полях – в отличие от Юрьева в Поднепровье). Где в изначальном виде стоит заложенный при основании белокаменный Спасо-Преображенский собор. Другая сохранившаяся постройка Долгорукого — Борисоглебская церковь в его загородной резиденции Кидекша. Эти постройки — древнейшие, сохранившиеся в Северо-Восточной Руси, свидетельствуют о том, что князь предпочитал строить из белого камня, как и его предки.
В 1154 Юрий Долгорукий основал город Дмитров, названный так в честь родившегося в этом году самого младшего сына, Всеволода Большое Гнездо, в крещении Дмитрия. В декабре 1154 года он отправился в поход на юг.
Юрий Долгорукий активно поощрял заселение своих владений, привлекая население Юго-Западной Руси. Он выделял переселенцам ссуды и предоставлял им статус вольных земледельцев, который был довольно редким в Поднепровье. С разной степенью достоверности помимо Москвы Юрию Долгорукому приписывают основание многих городов Северо-Восточной Руси, среди которых Кснятин и Переславль-Залесский (по мнению ряда краеведов — также Кострома, Городец, Стародуб, Звенигород, Перемышль и Дубна).
В марте 1155 года вместе со старым союзником Святославом Ольговичем Юрий занял Киев.
В Турове стал править сын Юрия Долгорукого – Борис Юрьевич, в Переяславле был возведён Глеб Юрьевич, а в Суздале – Андрей Юрьевич Боголюбский. Чтобы окончательно ослабить соперников, Юрий напал на волынских князей Мстислава и Ярослава – сыновей Изяслава II.
В 1157 году против Юрия сложилась коалиция из Мстислава Изяславича волынского, Ростислава Мстиславича смоленского и Изяслава Давыдовича черниговского. Но, вопрос об исходе борьбы остался открытым.
10 мая 1157 года после пира у Осмянника Петрилы Юрий Долгорукий возвратился в город Киев. В ночь Юрию стало плохо (существует версия, что он был отравлен киевской знатью). Он мучился пять дней. 15 мая великий князь Киевский Юрий Владимирович Долгорукий умер.
В день похорон -16 мая случилось много горя. Летописец писал: киевлянами были разграблены дворы Юрия и его сына Василька, перебиты суздальцы по городам и селам.
Прах Юрия погребён в ныне существующей церкви Спаса на Берестове на территории современной Киево-Печерской лавры.
Юрий Владимирович был женат дважды: первый раз – на дочери половецкого хана Аюпы. Этим браком отец Юрия, Владимир Мономах, намеревался упрочить союз с половцами. Второй раз Юрий женился на Ольге (согласно легенде, дочери византийского императора Иоанна Кимнина). Всего у него было 13 детей.
На Киевском престоле Юрий Долгорукий просидел в общем около трех лет.
В 1954 на Советской площади (ныне Тверской) в Москве был установлен памятник Юрию Долгорукому скульпторов А. П. Антропова, Н. Л. Штамма и С. М. Орлова. Изображение князя также вычеканено на медали «В память 800-летия Москвы». Во многих городах стоят памятники Юрию, как основателю.
После смерти Киев почти сразу разграбил его сын Андрей Боголюбский и Киев перестал быть стольным городом. Центр перенесли в город Владимир.
"Донья Томаса родила мышонка!", - удивленно шептались кумушки. Дитя, и правда, было необычно маленькое, но не настолько, чтобы обзывать девочку "мышонком". Томаса Ликона де Сарате махнула рукой: ничего, подрастет ее "крошечка", еще, глядишь, своих более крупных сверстниц обгонит.
Новорожденной донья Томаса дала прекрасное имя Лусия, что с латинского языка переводится как "свет", "сияние".
Поначалу девочка, и правда, быстро росла. В 1865 году, когда Лусии исполнился годик, ее вес достиг вполне приличных для младенца двух килограммов. Мать и отец, дон Фермино Сарате, были счастливы, но вдруг рост и набор веса их "крошечки" резко прекратился. В возрасте двух лет Лусия весила ровно столько же, сколько год назад. Не прибавила она ни в весе, ни в росте и через три года, и даже через пять лет.
Селение Ломас-де-Сан-Рафаэль, где проживало семейство Сарате, было расположено в мексиканском штате Веракрус, известном своими магическими традициями. Колдуну селяне верили больше, чем священнику. Появление "крошечки" вызвало брожение в умах людей: не порча ли это, не проклятие, не ходила ли Томаса Сарате в лес для свидания с демоном?
Семья решила от греха подальше переехать на ранчо по соседству, где у Томасы и Фермино Сарате родился очередной ребенок - сын Мануэль. Через пару-тройку лет стало очевидно, что Мануэль был болен той же болезнью, что и крошечка Лусия - он совершенно не рос! Тут уже кто угодно мог поверить и в проклятие, и в свидание с демоном. Кто угодно, но только не дон Фермино. Супруг полностью поддержал Томасу и заявил, что любит своих крошечных детей ничуть не меньше, чем нормальных.
Лусия Сарате с матерью.
Вскоре о "гномах из Ломас-де-Сан-Рафаэль" узнали в городе Халапа-Энрикес, столице штата Веракрус. На ранчо семьи Сарате прибыл сам губернатор штата Теодоро Деэс. Деэс был потрясен увиденным. Особенно его поразила 11-летняя Лусия, рост которой составлял всего лишь 35 сантиметров, а вес - чуть более двух килограммов.
Лусия, в отличие от своего брата Мануэля, была вполне здоровой и умственно полноценной девочкой. "Крошечка" прекрасно говорила не только по-испански, но и по-английски.
Губернатор сначала даже не поверил, что Лусия - это живой человек, а не кукла. Деэс пообещал представить Лусию и Мануэля президенту Мексики генералу Порфирио Диасу.
Диас был поражен ничуть не меньше губернатора. Президент заявил, что "гномы" являются достоянием Мексики и их непременно должен увидеть весь мир.
Генерал Порфирио Диас, президент Мексики.
Президент познакомил дона Фермино Сарате с мексиканскими предпринимателями, занимающимися организацией выставок и шоу в США.
Вдохновленное вниманием со стороны главы государства, семейство Сарате стало готовиться к отъезду в Штаты. Были проданы ранчо и дом под названием Casa Grande (ныне там располагается музей Лусии).
Мануэлю Сарате так и не довелось совершить путешествие - в разгар сборов мальчик, отличавшийся очень хрупким здоровьем, внезапно скончался. Лусия очень горевала из-за смерти брата: теперь ее родственниками были только "великаны".
Вскоре Сарате отправились в США, где были чрезвычайно популярны так называемые "цирки уродов". Владелец одного из таких цирков заключил с Фермино и Томасой Сарате договор на демонстрацию публике их дочери. В Америке семья Сарате поиздержалась и стала нуждаться в деньгах, так что этот договор родители Лусии сочли манной небесной.
Представления прошли при полном аншлаге. Публика была в восторге от Лусии, ее называли дюймовочкой, феечкой, ангелочком. Между тем, девушке уже исполнилось 17 лет, она была разумным и не по годам взрослым человеком. Лусия прекрасно осознавала свое положение артистки цирка уродов и страдала по этому поводу.
Тем более, что многие зрители так и норовили ущипнуть "ангелочка".
"Лющи щипают меня!", - со слезами на глазах жаловалась Лусия.
Однако родители ничем не могли ей помочь: семье были нужны деньги.
Лусия Сарате.
В Калифорнии "крошечку" встретили восторженно. Здесь впервые было представлено шоу "Сестры-феи". Лусия танцевала на сцене вместе с другими девушками-лилипутками, которые, впрочем, были значительно крупнее мексиканской звездочки.
Лусия отлично зарабатывала и вскоре стала единственным кормильцем своей большой семьи. Но, как оказалось, девушке хотелось иметь и собственную, маленькую семью.
В 1882 году 18-летняя Лусия по уши влюбилась. Избранником ее сердца стал партнер "крошечки" по сцене, карлик Франц-Иосиф Флинн, выступавший под псевдонимом "Генерал Клещ".
"Клещ" ответил Лусии взаимностью, и они стали выступать на сцене как влюбленная пара.
Лусия и Генерал Клещ.
Известность маленьких артистов достигла своего апогея. Лусия Сарате и Франц-Иосиф Флинн отправились на гастроли по Европе, где выступали в самых крупных цирках при полном аншлаге. На одном из представлений Лусии и Франца побывала английская королева Виктория.
Счастье "крошечки" было недолгим. Путешествие в Европу подорвало здоровье ее возлюбленного: после возвращения в США, мистер Флинн скончался. "Клещу" было 33 года, а для лилипута, имеющего множество заболеваний, это был солидный возраст. Лусия понимала это, но все равно горько плакала.
После смерти "Генерала Клеща" крошечная мексиканка выступала одна. В прессе ее называли "чудесной мексиканской карлицей ... крошечным, но мощным магнитом, способным привлечь публику".
В этих словах не было и слова лжи. Публику Лусия привлекала как никто: ее в буквальном смысле носили на руках.
В 1890 году поезд, в котором ехала Лусия, следовал через горы Сьерра-Невада. "Крошечка" и другие артисты цирка спешили к своим зрителям. Внезапно начался сильнейший снегопад и вскоре транспорт был заблокирован снежным наносом.
Поезд в снежной ловушке.
Запас угля в поезде был рассчитан лишь на кратковременную поездку. Вскоре в вагонах стало чрезвычайно холодно. Больше всех страдала Лусия. Ее большие коллеги пытались спасти "крошечку", закутали ее во все теплые вещи, в буквальном смысле согревали своим дыханием. Но - тщетно.
Маленькая артистка тихо скончалась на руках у своих коллег и друзей. Ей было всего-навсего 26 лет.
Похоронили Лусию Сарате в Мексике, на кладбище Эль-Агостадеро, рядом с ее братом. На похоронах мать артистки, рыдая, все повторяла:
"Моя крошечка, мой дорогой мышонок".
Отец, дон Фермин Сарате, утешал супругу.
Самоотверженный труд малышки сделал семью Сарате богатой, и она больше никогда ни в чем не нуждалась.
Выходит, что для своей семьи крошечка Лусия стала настоящим Сиянием...
Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Чжу Хоучжао, правил Китаем в 1505-1521 гг., в возрасте 13-29 лет. Подвергается остракизму в китайской традиции. Владел монгольским, арабским и санскритом, любил гулять по злачным улицам столицы. Такой образ больше подходит человеку модерна и глобализации.
Китай династии Мин - это самый медийный Китай. В разные периоды истории эта цивилизации отличалась сама от себя сильнее, чем Домонгольская Русь от Романовской Империи, однако именно Минский Китай среднестатистический человек себе представляет не то что при словах "Средневековый Китай", но даже "Древний Китай". Династия Мин - это изысканные фарфоровые вазы и тонкая пейзажная живопись, это мудрые и манерные императоры и повсеместная власть мандаринов, это подозрительность к чужеземцам и технологическая стагнация. Именно в эпохе Мин, судя по всему, живёт панда По и летает на Аппе Аанг, а в её даосских храмах готовятся воины Смертельной Битвы. Потому что Китай Мин - это Китай в наших головах.
Так что же, давайте-ка разберёмся в том, как была устроена, чем жила и чем отличалась от прошлых династий эта замечательная и красивая эпоха!
Храм Неба, построенный в XV в. Да-да, до этого времени китайцы не так много думали на тему проведения оптоволокна для связи Императора и Неба!
В изучении Китая есть одна проблема - это миф о династийном цикле. Я не хочу тратить ваше время на объяснение его истории и природы (если вы дочитали до этого момента, то, скорее всего, сами понимаете, о чём я говорю), но в действительности эта цивилизация всё же менялась. Мин, как и многие династии до неё, постулировала возврат к прекрасному прошлому, на деле же создавая любопытное будущее, в котором мы сейчас разберёмся.
Первое, что надо рассмотреть - это Законы династии Мин. По своей структуре они опираются на Кодекс династии Тан, однако имеют важнейшее сущностное различие. Дело в том, что Законы Тан (написанные в сер. I тыс. н. э.) были консолидированным правом - иначе говоря, по большей части являлись записанной правовой практикой, сложившейся к моменту написания. Это говорит о том, что источником права было само китайское общество - это и местное обычное право, и судящие чиновники, прецедент чьего решения понемногу стал основой судебной традиции, и воля дворцовых чиновников, и воля Императора. То есть, если до династии Суй (чьи законы легли в основу танского кодекса) было чёткое разграничение местного обычного и дворцового специального права (то есть, условно, население живёт по своим законам, а правящие классы - по своим), то династия Тан попыталась создать всеобъемлющий имперский кодекс, для чего инкорпорировала в него и "местные", и "дворцовые" законы. В свою очередь, Законы династии Мин - это кодифицированное право, разработанное и дополняемое исключительно элитой правящего класса, имеющее чётко прослеживаемое авторство и гораздо более структурированный и всеобъемлющий характер. Это означает, что до-минское общество преимущественно было самоорганизованным, саморегулируемым и децентрализованным, тогда как минское и пост-минское общество имело государственную руководящую регулирующую руку.
Китаю наконец-то стало неуютно - по всему периметру границ он был окружён не дикими племенами, а высокоразвитыми государствами. Впрочем, это не мешало ему снова проводить экспансию - так, была завоёвана Юньнань и только чудом освободился Северный Вьетнам.
Важнейшим событием ранней Мин являлась надельная реформа конца XIV в. Для тех, кто забыл - суть надельной системы заключалась в том, что государство гарантирует каждому взрослому мужчине собственный земельный надел, который достаточно большой, чтобы прокормить и его, и его семью. По сути, в реалиях своего времени, это была комплексная социальная гарантия - человеку гарантировалась "квартира" (в виде дома на наделе), "работа" (в виде поля, которое его кормит) и "семья" (человек обладает минимальным прожиточным минимумом, чтобы взять замуж девушку). В традиционном китайском обществе понятие "надела" или цзин тянь ("колодезные поля"), как и многие другие элементы китайской самоорганизации, предполагались не волей Императора, а неотъемлемым правом подданных, отсутствие которой - легальная причина для восстания. В Китае в целом не предполагался суверенитет монарха - он правит до тех пор, пока у него есть Небесный мандат; по-русски говоря - пока его действия благие. Специфика китайской культуры такова (помним, что у них нет и не было авраамических религий), что благо - это не то, что отвечает абсолютной воле Господа, а то, что отвечает утилитарному благу общества. Да, наделы не были собственностью крестьян (так же как и феоды в Европе) - их нельзя было продать, подарить, заложить, а процедура наследования была строго регламентирована. Но именно это и уберегало людей от обнищания, а богачей - от укрупнения земли. И именно по этой причине крестьянство было настолько заинтересовано в абсолютном могуществе государства - именно оно, пока сильно, сдерживает аппетиты олигархии.
Так вот, надельная система сформировалась в Китае спонтанно - изначально это были наделы сяньбийских (варварских) императоров в Северной Вэй, которые селили крестьян к себе поближе, давали им землю и защиту. Северной Вэй наследовала короткая династия Суй, которая экстраполировала надельную систему на весь Китай, включая Южный (да, в том числе по этой причине Южный Китай до сих пор более социально дифференцирован). В Империи Мин происходит то же самое, что и с кодексом - как бы копируя танскую надельную систему, Император делает это решение своей волей и своим даром населению. Иначе говоря, то, что раньше считалось правом крестьян теперь понимается даром монарха.
Из этого можно сделать простой вывод - изменились правовые отношения в Китае. Теперь государство окончательно сформировало централизованную вертикаль экономического и правового регулирования.
Запретный город, резиденция императоров Китая династий Мин и Цин. За двести лет до Версаля и Зимнего дворца.
Мин развивалась в сложный для Китая исторический период. Китайцы привыкли почивать на лаврах если уж не мирового, то точно регионального гегемона, а гегемония нонче, увы, трещала по швам. Это особенно заметно по самому Восстанию Белого Лотоса, которое смело монгольскую династию Юань - по легенде, когда повстанцы захватили императорский дворец в Ханбалыке (нынешний Пекин), то взору их лидеров предстали увеселительные приборы - механические часы, фонтаны, разбрызгиватели благовоний. Всё это было уничтожено как свидетельство излишеств монгольских завоевателей. Традиционно, авторство этих проектов китайская историография приписывает китайским же мудрецам предыдущих династий, но, вообще-то, подобный досуг и подобный функционал - это больше ближневосточная и, вслед за ней, центральноазиатская и североиндийская традиция. Вспоминая колоссальную роль арабо-исламской общины в монгольском Китае, я отнюдь не склонен приписывать авторство изобретений "великим китайским предкам".
В Минском Китае (XIV-XVII вв.) периферия впервые сравнялась с центром. Империя Тимуридов (или, как я буду в дальнейшем писать, используя самоназвание, Туран) обладала гораздо более сильным, лучше обмундированным и вооружённым, и более профессиональным войском, лучше организованном тактически. Япония догнала Китай в области покорения морской стихии - если бы Китай мог что-то противостоять японским пиратам вокоу, то не делал бы хорошую мину при плохой игре. Очень любопытна история с самозакрытием Китая в XVI в. - в хрестоматиях её традиционно связывают с непостижимым китайским менталитетом. Однако фактическая информация упорно возвращает нас в довольно неприглядное поле экономических интересов.
В XIV-XVI вв. происходит культурный Ренессанс Центральной Азии. В самом расцвете такие города как Самарканд и Бухара, в этом регионе отливаются ружья и артиллерию, апогея достигает производственная специализация, совершён переход к мелкотоварному производству (это когда изделие производят не на заказ, а сразу на рынок). Одновременно с этим производство в Индии бьёт все рекорды - так, известно, что на территории Гуджарата производились ткани с учётом племенной специфики восточноафриканского рынка. Бенгальские купцы доминируют на индокитайском рынке, гуджаратские - на восточноафриканском, индусы держат под контролем Муссонский торговый путь (единое экономическое пространство по периметру Индийского океана). После того как Китай триумфально выходит на глобальные рынки с плаванием Чжэн Хэ в начале XV в. оказывается, что это не он занимается экспортом своих товаров, а это его рынки начинают заполонять иностранные товары. Естественным шагом становится мощная протекционистская политика. Более того, сокращается китайский экспорт - в его ассортименте остаются преимущественно шёлк, фарфор и чай. Естественно, тысячелетняя китайская гордость предпочла объяснить правительственные решения иначе.
С другой стороны, экономика династии Мин испытывает колоссальный рывок, просто она не поспевала за лавинообразным развитием более западных регионов планеты, с которыми, благодаря монголам, установилась тесная торгово-транспортная связь. Первые и третий монархи Мин (Хунъу и Юнлэ) совершили настоящую экономическую революцию. Во-первых, была физически истреблена региональная олигархия и олигархия монгольского периода, во-вторых, реформы по правовой унификации общества и перераспределение земли привели к тому, что люди и могли, и хотели отправляться на заработки за пределы своего региона - Китай наполнился многомиллионным рынком наёмной рабочей силы (что, кстати, дополнилось запретом рабства в начале правления династии). Где работники, там и свободный капитал, причём если сунская (домонгольская) городская самоорганизация имела чётко выраженную общинную цехогильдийную организацию (то есть, условно, толпа ремесленников договаривалась действовать заодно и сообща отбиваться от вездесущих чиновников), то после монгольского периода, когда старую олигархию истребили физически, появился класс крупных собственников капитала (первоначальное накопление происходило за счёт мобилизации семейно-кланового капитала и удаче в бушующих вихрях междинастийного периода). Причём если в XIV-XV вв. могущественная центральная власть сдерживала процесс имущественного расслоения, то уже в XVI в. (и, спойлер, эти процессы вновь нарастают после кризиса первой половины XVII в.) вышеописанные процессы приобрели лавинообразный характер. В эпоху слабых императоров перестала работать надельная система - собственники массово скупали землю. И если раньше, я напомню, наделы считались неотъемлемым правом китайца, то в эпоху Мин расставание с ними уже не оказывало настолько травмирующего воздействия на массы. Кроме того, Китай переформатировал рельсы внешней торговли по своим правилам - он экспортировал весь свой избыточный товар (номенклатура которого была известна внутри Китая, на которую он во многом имел монополию и которая высоко ценилась за рубежом - проще говоря, кризис перепроизводства эту страну миновал), закрывала все потребности в недостающих ресурсах (в первую очередь, в серебре - это интересно, но в Китае революция цен не случилась, поскольку как раз демографический и экономический бум хронологически совпал с началом импорта американского серебра), а также, как было сказано выше, испытала взрывной рост населения.
Вообще, население Китая достигало 200 млн человек. Известно точно, что в эпоху Мин население выросло как минимум втрое (для сравнения - в России в XVI в. проживало около 6 млн человек, во Франции - 16 млн, а во всей Европе - не более 100 млн). Это связано с качественным улучшением внутренней логистики, импортом и усвоением американских продуктов (уже в XVI веке - за двести лет до России - в Китае в крестьянских общинах приживается картофель). Начинаются масштабные процессы колонизации юго-западных провинций (в первую очередь, конечно, Юньнань).
Ван Янмин, известнейший китайский философ XVI в. Один из родоначальников китайского идеализма (его взгляды сильно напомнили мне идеи Беркли и Шопенгауэра).
Не так радужно дела обстояли с китайской наукой. Сухой остаток этой темы довольно плачевен для Китая - эта страна проиграла гонку не то что европейцам, но даже арабам и индусам. Металлообработка в Центральной Азии и Индии (что фиксируется по качеству доспехов и огнестрельного оружия) была лучше, хотя, конечно, за счёт высокоразвитой организации производства Китай давал на порядок больше продукции. В Китае не приживались европейские механизмы - так, например, познакомившись с европейским колесцовым замком, они "не захотели" его внедрять у себя (я подозреваю, что просто не смогли - ох уж это фирменное китайское "мы можем, просто не хотим"). Бум книгопечатания, резкий рост нечиновничьего образованного населения привели к формированию газетной индустрии, однако Китай вновь - познакомившись уже не с санскритом и арабской вязью, а с европейским алфавитом - даже не задумался об отказе от иероглифической письменности, поэтому взрыва грамотности так и не произошло. Из-за экономической изоляции Китай безбожно отстал в области селекции, в первую очередь - тяглового и мясного скота. Из-за государственного запрета на занятие астрономией (оно было тесно связано с гаданием, гадание - с предсказыванием будущего, а предсказывание будущего - с предсказыванием конца династического цикла) страдало развитие фундаментальных наук, в первую очередь - математики. Философия совершила выдающийся скачок за счёт интеграции в конфуцианский утилитаризм даосской и буддистской онтологии и гносеологии, однако она так и не стала рациональной (впрочем, тут очень сложно сказать, станет ли китайская философия когда-нибудь рациональной в будущем - здесь нужно благодарить отнюдь не европейцев, а их древнегреческих учителей).
Здесь я бы хотел кинуть здоровенный булыжник в огород марксистов. Реформы Хунъу и Юнлэ и сущностно, и с точки зрения результатов невероятно похожи на процесс Английской буржуазной революции, однако для этого не потребовалось собственно революции и это не привело к знаменитому "переходу от количества в качество". При этом исследования 90-00 гг. доказывают фактические квазикапиталистические отношения в Минском Китае, но что-то вот как-то нет, как-то мельница к капитализму не привела.
Китайское фарфоровое блюдо начала XV в. Эклектика среднеазиатского и китайского стилей поистине очаровывает.
Культура Китая Мин - это чудо само по себе, сравнимое по продуктивности и высоте с итальянским Ренессансом. Вообще, у каждой страны есть свой культурный бренд. Италия - это скульптуры Микеланджело и Апостольский дворец, Россия - это картины Айвазовского и Санкт-Петербург, Узбекистан - поэзия Навои и дворцы Самарканда. Так вот, скорее всего, всё, что вы представляете себе, когда в голову приходит слово "Китай" - продукт минской культуры. Это и Запретный город, и пять великих кухонь, и три из четырёх Классических романов ("Троецарствие", "Речные заводи" и "Путешествие на Запад"), и совершенство традиционной китайской живописи, и первые ласточки знаменитой китайской/пекинской оперы, и совершенство в обработке фарфора (думаю, даже далёкий от культуры человек обязательно вспомнит штамп "ваза династии Мин"). Здесь довольно любопытно то, что в XIV-XV вв. налицо сильное влияние центральноазиатской и индийской изобразительных традиций (исламская орнаментальная культура красиво легла на китайскую традиционно сильную живопись).
В религиозно-философском направлении окончательно завершилось построение китайской эклектики даосизма, буддизма и конфуцианства. Именно в эту эпоху окончательно складывается сложный китайский пантеон, буддизм окончательно трансформируется в чань-буддизм (так, например, концепция нирваны окончательно превращается из сложного чисто индийского конструкта в образ прекрасного посмертного рая), даосская Школа Небесных Наставников выпускает последнюю на текущий момент редакцию даосского канона, а неоконфуцианская традиция завершает оформление культуры новых конфуцианских философов (это когда вместо чисто светской чиновнической армии последователей Конфуция рождается веер философов, которые творчески переосмысляют идеи прошлого и разрабатывают свою онтологию и гносеологию в своих авторских работах - что-то наподобие философского бума в Древней Греции или в Западной Европе в XVII-XVIII вв.) Культура правящего класса окончательно сливается в некое единое пространство образованных людей - ещё во времена Тан и Сун каждому отдельному классу (в Китае насчитывалось от пяти до девяти, смотря как считать, основных правящих классов, каждый из которых имел свою парадигму культурности) предлагалось своё культурное пространство. Теперь же все компоненты - капитал, образованность, этика, высокий досуг - стали универсальными, что привело к взаимопроникновению идей. Так, мандарины теперь не чурались художественной литературы, а военная аристократия - классических конфуцианских романов. Если ещё пятьсот лет назад, в Тан и Сун "чужеземная" (северная степная и индо-буддистская) культура считалась то ли уделом особых ценителей, то ли пагубной иностранщиной, то теперь любовь к ней потеряла стигму. Хотя, конечно, любопытство к европейским художественным формам - это уже династия Цин.
В Китае окончательный вид приняла академическая культура. Развитие системы высшего образования в этой стране идёт аж с самой ханьской династии, поэтому нужно сказать пару слов о том, чем Ханьлинь ("Лес кистей", по форме и функционалу де-факто - Академия Наук) "тогда" отличается от Ханьлинь "сейчас". В Тан и Сун это учреждение было своеобразным клубом учёных под императорским патронажем. Средневековый китайский учёный вообще был больше похож на китайский аналог европейского дворянина - он жил вольно, имел высокий престиж в обществе, легко находил работу в любой части Китая, был частью общекитайской классовой корпорации, свободно занимался искусствами, философией и наукой. Соответственно, Ханьлинь было местом, куда приглашали наиболее известных учёных. А вот в Минском Китае Ханьлинь - это монструозное учреждение, которое штампует правительственные кадры. Мин совершила революцию в бюрократии - если раньше чиновников набирали по результатам государственных экзаменов, то теперь по оным экзаменам набирали в Ханьлинь, а уже из числа её членов формировали аппарат чиновников. Это привело одновременно и к укрупнению численности чиновников (что хорошо, поскольку открывало дорогу для простых людей), и к размыванию их сакрального статуса (что хорошо, поскольку сближало их с простыми людьми). Соответственно, корпус кадров был настолько велик и доступен, что Император для любого задания мог запустить туда руку. Нужно срочно создать аппарат в захваченных землях? Ханьлинь. Надобно написать в трёх экземплярах библиотеку из ~23 тысяч книг? Ханьлинь. Надо систематизировать региональные законы? Ханьлинь.
Китайский мандарин европейскими глазами, начало XVII в.
Наконец, хотелось бы поговорить о переменах в госуправлении. Мне кажется, пытливый читатель уже понял основной вектор - децентрализованное многоукладное средневековое китайское общество и здесь сменяется централизованным структурированным обществом Нового времени. Для начала, небольшой экскурс в историю.
В Ранней Хань наибольшую власть имела этнорегиональная земельная аристократия. Для борьбы с ней императоры опёрлись на социальные группы учёных и евнухов, а земля была перераспределена между членами колоссальной императорской семьи. Это привело к разгрому племенных клик, к росту централизации и к экономическому буму.
В Поздней Хань оказалось, что одна и та же семья (китайский клан) вполне себе может и землёй владеть, и давать образование детям, и преподносить высококультурных прекрасных жён в императорский гарем, и даже узурпировать офицерские должности. В итоге Китай оказался раздроблен на региональные клановые клики, что привело к Троецарствию и, после недолгого воссоединения страны династией Цзинь, к Тёмным векам - восторжествовал регионализм.
По итогам Тёмных веков победила сяньбийско-китайская династия Северная Вэй, которая быстро трансформировалась в Суй, которая правила несколько десятилетий и превратилась в тюркско-китайскую династию Тан. Была сформирована система сдержек и противовесов из почти десятка правящих крупных социальных групп, которым нельзя было смешиваться друг с другом. Управление стало крайне децентрализованным и опиралось, в основном, не на императорскую или дворцовую волю, а на региональные, клановые или классовые традиции. В итоге это привело к постепенной деградации дворцовых функций - власть перешла к местным этноклановым силам. Кстати, ненадолго - после относительно короткого периода раздробленности (меньше ста лет) класс учёных привёл к консолидации Китая на основе как раз не региональных, а классовых интересов.
В Северной Сун на первое место вышли учёные-технократы, которые приняли на себя всю полноту власти, отстранив от неё прочие классы, включая военных и даже, с некоторыми оговорками, императорский дом. Они справедливо рассудили, что армии нужно ровно столько, чтобы не обременять население избыточными налогами. А в единоначалии офицерства скрывается корень военного переворота. В итоге армия настолько обмельчала, что экономически успешный Китай потерпел сокрушительное поражение от северян и откатился за Хуанхэ. Там, на юге, появилась Южное Сун, в котором власть у учёных перехватили региональные олигархические кланы (в Южном Китае в принципе своя атмосфера). Впоследствии и это государство было завоёвано монголами.
В Минском Китае всё изменилось. После череды кровавых внутренних конфликтов, двух-трёх (смотря как считать) волн репрессий и переламывания танской чиновнической системы об колено, ранние минские императоры установили строгую вертикаль власти. Они назначили себя последней инстанцией для любой воли, проводили ежедневные совещания с высшими министрами, отменили "смазочные" высшие дворцовые должности (теперь министерства были независимы друг от друга и подчинялись лично императору) и создали монструозную тайную полицию, которая напрямую получала информацию от региональных властей и местных жителей, доставляя её прямиком ко двору (справедливости ради, своя тайная полиция была ещё у Цинь Шихуанди, но, как и всегда, есть разница между Скуратовым и Берией). Двор стал настолько титаническим, что уже в XV в. императоры просто не справлялись с количеством поступающих бумаг - настала эпоха фаворитизма.
Кстати, если читатель в этот момент поймал острые флэшбеки с российской историей XVIII-XIX вв., то вот вам ещё один примечательный факт - последний минский император также весьма трагическая фигура; он очень пытался и хотел всё исправить, но ком внутренних противоречий был настолько велик, что в итоге к нему во дворец постучался простой народ и попросил на выход.
Зажиточные китайцы времён династии Мин. Забавно, но сами китайцы настолько же остро различают моду своего костюма, как европейцы - моду своего. Это для нас всё кажется какими-то ста видами халатов...
Это далеко не всё, что я хотел бы и, тем более, далеко не всё, что можно рассказать о Минском Китае. Но здесь уже написано настолько много текста, что, мне кажется, пришла пора закругляться. В следующий раз мы обсудим индийскую цивилизацию - нас ждёт приключение в место, незаслуженно забытое современной поп-культурой! Ставьте лайки, пишите комментарии - мне будет приятно)
Красивая китаянка в ханьфу ^_^ (правда, династии Цин)
Как некоторые из нас помнят, в советской песне пелось о том, что «чукча в чуме ждёт рассвета»; но, по правде говоря, в чуме он мог это делать только в одном случае: когда пришёл туда к якуту, убил хозяина и теперь чистит от крови своё оружие в ожидании окончания полярной ночи. А всё почему? Да потому что эти заполярные викинги не жили в чумах. Для проживания они придумали ярангу. Именно об этом доме настоящих людей и пойдёт сегодня разговор.
Собственно яранга
Но сначала — про чум. Это простое и надёжное жилище, если у тебя есть под рукой лес в достаточном количестве; потому что конструкция чума — это прямой геометрический конус из 25-40 еловых шестов, поставленных по кругу, на которые, в свою очередь, крепятся оленьи шкуры. Подобная форма дома распространена в Азии от Кольского полуострова до Таймыра в широкой полосе народов, живших на границе лесной и тундровой зон, но и не только у них: вполне себе лесные эвенки и эвены (это разные народы), да даже намного более южные шорцы и тувинцы — у всех конструкция традиционного жилища была в той или иной мере схожа. Ну, а про упоминаемый Шариком вигвам коренных обитателей Северной Америки даже говорить как-то не с руки: всем и так уже стал понятен ареал распространения чума.
И вот здесь внимательный читатель задаст резонный вопрос: зачем чукчам надо было придумывать ярангу, если вот — буквально у соседей имеется в наличии чум, которым пользуется чуть ли не полконтинента? Всё просто: попробуйте на Чукотке найти в нужном количестве длинные деревья. Для того, чтобы в зимнем чуме с очагом в центре можно было спать, прямые деревянные шесты, на которых держится вся конструкция, должны быть не меньше пяти метров длиной. В зависимости от размера строения, как уже было сказано выше, могло использоваться от 25 до 40 подобной длины шестов. Да, две небогатые семьи могли, теоретически, объединиться и соорудить чум на двух хозяев, но условия жизни на северо-востоке Евразии предполагают, что объединяться пришлось бы поголовно всем немирным чукчам и, видимо, строить гигачум.
Устройство чума: а – очажный лист железа; б – доски пола; в – спальные циновки; г – два опорных шеста; д – очажный шест симзы.
Оттого заполярный инженерный гений и придумал ярангу. От чума была взята конструкция крыши, которая сверху ставится на большую опорную треногу, а снизу опирается на горизонтальные балки, закреплённые на меньших треногах, образующих стены. Вдобавок, с верхушки крыши спущены ремни, к которым привязаны крупные камни. Внутри же по центру ставятся две или три Т-образные распорки с перекладинами в виде дуг — они выгибают наружу шесты крыши. По итогу яранга выходит более просторной, чем чум; более устойчивой к ветру и менее требовательной к материалам (ведь у нас используются жерди куда меньшей длины).
Внутри пространство разделялось на две части: жилую и хозяйственную.
Зимой жилое помещение представляло из себя спальный полог из толстых оленьих шкур мехом внутрь — навроде ящика без нижней плоскости, что подвешивался в шатре. Пол для него сооружался отдельно: ветки тальника рубились и укладывались в несколько слоёв, укрытые шкурами. Отапливалось всё это сооружение жировой лампой и теплом человеческих тел. В течение ночи полог впитывал влажные испарения, а утром снимался и вымораживался на улице. После этого иней с него выбивали специальными колотушками, и он снова был готов к употреблению. Сами пологи имели разные размеры: в самых маленьких едва могли улечься четыре человека, в самых больших человек мог встать в полный рост и свободно ходить.
Хозяйственная же часть яранги располагалась, соответственно, вне полога. Там находился очаг для приготовления пищи — да, в отличие от чума, здесь он традиционно размещался не по центру, а с краю.
Конструкция яранги: a – опорная тренога; b – малые треноги (и двуноги); c – горизонтальные перекладины; d – жерди крыши; e – Т-образные распорки
Сами же яранги использовались, конечно, не одними лишь чукчами: в этом медвежьем углу Евразии жили не только они. Соседи настоящих людей, юкагиры, также вовсю пользовались таким жилищем, но делали его больше и вместительнее: до трёх и четырёх жилых пологов на одну ярангу.
Так что, хоть и правда рассвета зимою в тундре нет, но ждать его, сидя в чуме, чукча никак не мог. Хотя, может, как уже говорилось, он зашёл за этим к соседу-якуту…
Говоря о старинной одежде, стоит учитывать, что иногда одним и тем же словом со временем могут называть разные вещи, или, наоборот, для одного и того же предмета могло быть несколько наименований. Относится это и к зимней одежде. Также стоит учитывать, что раньше одежда представляла значительно большую ценность, чем сейчас. Заказ нового пальто был важным и ответственным делом, а шапку или шубу включали в завещание, как деньги или ювелирные изделия.
Крестьянский костюм конца XIX века: картуз, поддёвка, сапоги
Самой доступной зимней одеждой считалась поддёвка.
Поддёвка – распашная одежда до или ниже колен, с длинными рукавами и со стоячим или отложным воротником, обычно черного или темно-синего цвета. Поддёвки имели подкладку и изнутри утеплялись ватой или шерстью. Их носили и мужчины, и женщины. Это была типичная одежда крестьян и бедных мещан.
Мужчина в кожухе, Черниговщина
Один из самых старых видов зимней одежды – кожух, который считается прародителем тулупа. Для пошива одного кожуха требовалось 6 — 7 бараньих шкур. Самая большая шкура перегибалась посередине, и на месте сгиба были плечи. Там же вырезали горловину и разрезали посередине переднюю часть. Из других шкур кроили боковые клинья, рукава, воротник. Кожухи чаще всего были светлого цвета, иногда украшались вышивкой.
Купцы. Ателье «Фотография М. Рыбакова», Москва. Конец 1860-х – начало 1870-х гг. Архив О. А. Хорошиловой. справа мужчина в тулупе
мужчина в нагольном тулупе, 1900 год
Тулуп шился мехом внутрь, чаще всего из овчины, но встречались лисьи, заячьи, енотовые. Тулупы были нагольные (без покрытия, типа современной дубленки) и крытые. Крытые сверху покрывались тканью. Иногда это было покупное сукно, иногда домотканые материалы. Длина тулупа доходила до щиколоток. Его в морозы надевали и поверх другой зимней одежды, например, шубы. Иногда его носили нараспашку, иногда подпоясывали. Он был частью униформы извозчиков и дворников. Для крестьянина тулуп был дорогим удовольствием, поэтому нередко на семью приходилась всего пара тулупов, которые носили по очереди.
В. Перов «Гитарист-бобыль», Русский музей
Заячий тулуп упомянут в «Капитанской дочке». Сначала, когда Гринёв покидает отчий дом: «Родители мои благословили меня. Батюшка сказал мне: "Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду". Матушка в слезах наказывала мне беречь мое здоровье, а Савельичу смотреть за дитятей. Надели на меня заячий т у л у п, а сверху лисью шубу. Я сел в кибитку с Савельичем и отправился в дорогу…» Далее герой дарит этот тулуп случайно встреченному мужику, который помог в снежную бурю выйти к постоялому двору. «"Что, брат, прозяб?" – "Как не прозябнуть в одном худеньком армяке! Был тулуп, да что греха таить? заложил вечор у целовальника: мороз показался не велик». Слуга Савельич был против. «Однако заячий тулуп явился. Мужичок тут же стал его примеривать. В самом деле, тулуп, из которого успел и я вырасти, был немножко для него узок. Однако он кое-как умудрился и надел его, распоров по швам. Савельич чуть не завыл, услышав, как нитки затрещали. Бродяга был чрезвычайно доволен моим подарком». Мужичок оказался Емельяном Пугачовым.
бекеша
1940 год
Родственник тулупа – бекеша (или бекеш). Название этого вида одежды происходит от имени венгерского военачальника 16 века Каспара Бекеша. Бекеша тоже обычно шилась из овчины, но была короче и всегда имела меховую опушку. Словарь Даля описывает бекеш как «сюртук, кафтанчик или чекменек на меху». Бекеши носили в армии, сначала Российской империи, а затем и советской.
типовая шинель
Джордж Доу. Портрет Александра Бенкендорфа
Более элегантные варианты – пальто или шинель. Примечательно, что раньше эти слова могли быть синонимами. Сейчас шинель ассоциируется с форменной одеждой, чаще всего военной. Однако раньше шинелью могли называть обычное пальто, поэтому не всегда понятно, о чем именно речь.
Гоголевский Акакий Акакиевич получал около 400 рублей в год. Ходить в поддёвке чиновнику было неприлично, а новая шинель была для него роскошью. «Противу всякого чаяния, директор назначил Акакию Акакиевичу не сорок или сорок пять, а целых шестьдесят рублей; уж предчувствовал ли он, что Акакию Акакиевичу нужна шинель, или само собой так случилось, но только у него чрез это очутилось лишних двадцать рублей. Это обстоятельство ускорило ход дела. Еще каких-нибудь два-три месяца небольшого голодания — и у Акакия Акакиевича набралось точно около восьмидесяти рублей. Сердце его, вообще весьма покойное, начало биться. В первый же день он отправился вместе с Петровичем в лавки. Купили сукна очень хорошего — и не мудрено, потому что об этом думали еще за полгода прежде и редкий месяц не заходили в лавки применяться к ценам; зато сам Петрович сказал, что лучше сукна и не бывает. На подкладку выбрали коленкору, но такого добротного и плотного, который, по словам Петровича, был еще лучше шелку и даже на вид казистей и глянцевитей. Куницы не купили, потому что была, точно, дорога; а вместо ее выбрали кошку, лучшую, какая только нашлась в лавке, кошку, которую издали можно было всегда принять за куницу. Петрович провозился за шинелью всего две недели, потому что много было стеганья, а иначе она была бы готова раньше. За работу Петрович взял двенадцать рублей — меньше никак нельзя было: все было решительно шито на шелку, двойным мелким швом, и по всякому шву Петрович потом проходил собственными зубами, вытесняя ими разные фигуры. Это было... трудно сказать, в который именно день, но, вероятно, в день самый торжественнейший в жизни Акакия Акакиевича, когда Петрович принес наконец шинель. Он принес ее поутру, перед самым тем временем, как нужно было идти в департамент. Никогда бы в другое время не пришлась так кстати шинель, потому что начинались уже довольно крепкие морозы и, казалось, грозили еще более усилиться». Шинели чиновников были однотипных фасонов, но материалы и качество пошива были разными, поэтому форменной одеждой это можно назвать только условно. Чичиков носит «шинель на больших медведях», то есть на медвежьем меху. Он уже оставил службу и при этом следил за модой, поэтому шинель была, скорее всего, пошита не так давно и униформой не являлась. Это могло быть и просто красивое пальто. В шинели ходит Базаров в «Отцах и детях»: «С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице». В шинели ходит музыкант Трухачевский в «Крейцеровой сонате» Л. Толстого.
В. А. Тропинин. Портрет неизвестного
С другой стороны словом пальто иногда называли домашнюю одежду типа сюртука. В романе Тургенева «Накануне» Стахов-отец «в пальто вошел в гостиную». Федор Павлович Карамазов «сидел один за столом, в туфлях и старом пальтишке». В «Былом и думах» описан случай, когда Галахов «приехал на званый вечер, все были во фраках… но он явился в пальто». В последней четверти 19 века словом «пальто» стали называть исключительно верхнюю одежду.
салоп
Салоп – верхняя женская одежда в виде широкой длинной накидки с прорезями для рук или с небольшими рукавами. Мода на них пришла в 1800-е. В салопах ходили дворянки и купчихи. однако уже в 1830-х этот вид одежды вышел из моды в дворянской среде. Слово «салопница» стало со временем нарицательным. Так презрительно называли женщин-попрошаек и просто вульгарных мещанок. Среди купчих мода на салопы держалась долго. В пьесе А. Н. Островского «Свои люди – сочтемся» вульгарная сваха Устинья Наумовна хочет получить за свои услуги получить 2000 рублей и соболиный салоп.
Другая востребованная тёплая женская одежда – бурнус. Изначально бурнусом назывался шерстяной арабский плащ белого цвета. В Европе бурнус стал модным предметом гардероба в середине 19 века. Пульхерия Андреевна в комедии Островского «Старый друг лучше новых двух» говорит: «Ведь уж все нынче носят бурнусы, уже все; кто же нынче не носит бурнусов?» В бурнус одета Наташа из «Униженных и оскорбленных», его носит Соня Мармеладова и ее девятилетняя сестра. Однако он заметно изменился. Бурнус времён Достоевского был значительно короче арабского прародителя, и у него могли быть рукава и ватный утеплитель. Как концу 19 века бурнус выходит из моды, но портнихи, шившие женскую теплую одежду, еще долгое время назывались «бурнусницами».
Б. М. Кустодиев. Портрет Шаляпина
Конечно, нельзя забывать и о шубах. Шубы допертровской России обычно были покрыты тканью и, по сути, тоже напоминали крытые тулупы, только из более дорогих материалов. Боярские шубы часто имели длинные неудобные рукава. Позже шубы стали делать привычным нам мехом наружу и с более практичными рукавами. Но в 18 веке значительная часть дорогих шуб всё-таки оставалась покрыта парчой, шёлком, штофом, более бюджетные варианты – сукном. В 19 веке шубы стали делать более приталенными. Носили их и женщины, и мужчины.
мужчина в тулупе
Мех был показателем социального статуса. Поговорка гласила: «попу – куницу, дьякону – лисицу, пономарю-горюну – серого зайку, а просвирне-хлопуше – заячьи уши». Самым дорогим считался соболь, затем куница, бобер, лисица, из самого доступного – заяц, белка, овчина.
Василий Суриков. Этюд к картине «Взятие снежного городка». 1890. Музей-усадьба В.И. Сурикова, Красноярск
Также некоторые меха условно делились на мужские и женские/унисекс. Чисто мужским мехом считался медвежий. В начале 18 века появилась модная новинка – калан. Активный промысел калана начался после второй экспедиции Беринга, в 1740-х годах. Со временем добыча росла. Хорошим результатом экспедиции середины столетия считались три сотни добытых каланов; к 1760–1765 годам результативность увеличилась в 10 раз, а к 1770-м годам – более чем в 15 раз. Однако большая часть добытого долгое время шла на экспорт. Русские состоятельные щёголи полюбили мех калана к концу 18 века. Он стал всё чаще фигурировать в описях имущества, где его именовали камчатским бобром. Больше всего ценились шкуры черные или с равномерной сединой, затем черно-бурые, темно-коричневые и коричневые с сединой и, наконец, коричневые и красноватые. Также мужским мехом считалась росомаха.
В допетровские времена женскую одежду состоятельных женщин часто отделывали мехом бобра. При этом украшали мехом иногда не только зимнюю, но и летнюю одежду. В 18 веке состоятельные аристократки предпочитали соболь. При этом на ценность меха влияло и то, откуда его взяли, поэтому это тоже подробно фиксировалось: мех хребтовый (спинки), пупчатый/черевчатый (с живота), лбы, хосты и т. д.
В. Эриксен. Портрет графа Григория Орлова в шубе из леопарда
Соболь и некоторые другие меха ценились так высоко, что даже обрезки и меховая «рухлядь» подробно фиксировались в описях и завещаниях. «Два лоскута собольи. Обрезки собольи, которые были в платке для пересушки сшиты, да мелкие обрезки в углу. Два хвоста да восемь лоскутиков собольих» обнаружили в кладовой сестры Петра I царевны Натальи Алексеевны (1716). «Три соболя, да в мешочке три ж соболя, да лоскутье соболье ж» нашли среди имущества первой супруги Петра I иноки Елены – Евдокии Лопухиной (1731). Соболиные «пятьдесят девять хвостов, пола соболья, четыре с половиной [собольих] огонька» и «тридцать девять хвостов собольих и один лоскуток», а также «в мешочке лоскутики собольи и самые мелкие» были даны в приданое Екатерине Нарышкиной (в замужестве Разумовской). Много мехов упомянуто в описи имущества, которое хранились в московском доме сибирского губернатора князя М. П. Гагарина (1721): 417 собольих хвостов (по 15 рублей за сто штук), а кроме них: барс (оцененный при описи его имущества в 3 рубля), росомаха (1 рубль), 3 песца белых (по 3 рубля каждый), 7 бобров (из них 5 штук по 10 рублей, один по 1 рублю и еще один – по 2 рубля), 3 бобра, подбитые красным сукном (по 5 рублей), 3 меха лисьих (по 5 рублей), 2 меха лисиц чернобурых (по 1 рублю) и еще их же на 20 рублей. Здесь же хранились шкуры лисицы, разобранные на отдельные части: 220 лапок (по 2 рубля за сто штук), 16 хребтов (10 рублей), 100 хвостов (20 алтын), 30 пар «душек» (4,5 рубля), 30 пар «чемров» (3 рубля), связка лбов (16 алтын 4 деньги). Общая стоимость составила более 160 рублей – мало для столь крупного казнокрада, но он в Москве бывал редко и хранил свои богатства в других местах.
Екатерина Долгорукова
Большой ценностью считался мех горностая: «в мешочке маленьком хвостиков горностайных семьдесят один» хранились царевной Натальей Алексеевной. Начиная с коронации Екатерины I (1724) горностай получил особый статус. Мантии из горностая были в Европе символом королевской власти. Коронационная мантия Екатерины I была сделана из золотого штофа на белых горностаях, и расшита гербовыми орлами и коронами. Более доступным и популярным был мех лисы. Носили дворяне и демократичные шубы из белок. В доме сановника Михаила Головкина хранилась шуба на беличьем (бельем) меху, покрытая гризетом (ткань типа парчи, но более дешёвая), опушенная горностаем (1742). Покрытую парчой шубу из белки с соболиной опушкой хранил в своем московском доме Сергей Долгоруков (1730).
Мех долгое время был одним из основных экспортных товаров. Есть мнение, что и освоение Сибири тесно связано с добычей шкур. В Российской империи мех везли из Тобольской, Томской, Иркутской, Енисейской губерний, Якутской и Забайкальской областей, Туруханского края и Приморской части Восточной Сибири, а также Пермской губернии и так называемой «подстоличной Сибири» – Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерний.
В статистических отчетах по промыслу и торговле русской пушниной ежегодно фигурировали более двух десятков наименований: несколько сортов лисицы – красная («огневка»), черно-серая или бурая чепрачная («крестовка»), черная и чернобурая, бурая, седая (чернобурая с большим количеством седых волос), сиводушчатая (буровато-желтая с темным подшерстком, серовато-желтым огузком и синевато-темным брюхом), горностай, белый и голубой песец, выдра речная и морская (калан), черный, бурый и белый медведь, пыжик (олень), волк, белый и темный хорь, барсук, куница, колонок и норка, рысь, сибирский (амурский) тигр и леопард, дикая кошка, заяц русак и заяц беляк, белка и, конечно же, соболь. Главными точками по продаже сырой пушнины были Якутская, Ирбитская, Обдорская ярмарки, свою нишу занимали небольшие Анадырская, Чукотская и Анюйская. Обработанные меха и готовые изделия продавались крупными партиями на знаменитой Нижегородской ярмарке, где они входили в тройку основных товаров. Не менее 90% товара Нижегородской ярмарки имело отечественное происхождение. Проданные партии товара развозились по всей стране, включая склады и магазины Москвы и Петербурга, а часть шла за границу. При этом со временем спрос на меха только рос, а добыча постепенно снижалась. Количество животных в природе заметно сократилось, но уже к 20 веку появилось довольно много звероферм.
*****************
Часть материала взята тут:
Д. Ляпин, Б. Шапиро "Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и статус"
Ю. Федосюк "Что непонятно у классиков или Энциклопедия русского быьа 19 века"
После смерти Мстислава Великого в 1132 году. Престол переходит к его брату Ярополку Владимировичу(князь Смоленский, Переяславский (1114-1132)). Княжение Ярополка потекало в сложной обстановке семейных междуусобиц Мономаховичей между старшими племянниками (сыновьями Мстислава) и младшими дядьями. Ярополк наследников после себя не оставил. После смерти Ярополка(1139г.) преемником Великого княжения стал его брат Вячеслав, который и вступил в Киев. Однако Всеволод Ольгович приступил с полками к Киеву и вынудил Вячеслава отказаться и удалиться в Туров.
~Всеволод был сыном Олега, но отчество Ольгович. Одна из теорий на эту тему. Имя Олег происходят от Heilig ("святой"). Буквы Е там не было. А в русском варианте была, вероятно, Ь (ерь). Имя, скорее всего, было "Ольг" (родительный падеж Ольга, отчество Ольгович). Тогда ерь краткое гласное, но позднее (около XII в.) эта буква или исчезала, или превращается в Е (но не в ять).
Всеволод II занял Киевский стол в нарушение обычаев наследования лишь потому, что родство Мономахово враждовало между собой. Старшим в роду оставался Вячеслав, однако он оказался неспособным постоять за свой род, а сыну Мстислава Изяславу, Всеволод обещал передать стол Киевский после смерти.
Всеволод сразу начал раздавать уделы своим родичам Ольговичам и Давыдовичам с целью укрепить свое положение. Как никогда, много было ссор и распрей.
Перед смертью 1146году Всеволод передал великий стол брату Игорю, нарушив первое обещание, что вызвало новые конфликты в родне.
Изяслав Мстиславич отказался целовать крест Игорю, собрал войско и подошел к Киеву. Ольговичи бежали.
Игорь попал в плен, был пострижен в монастырь и впоследствии убит. Так закончилось великое княжение Ольговичей.
Изяслав сел на отцовском престоле с 1146 по 1149. Таким образом, старший стол перешел опять в род Мономаха, правда, перешел к младшим, минуя дядей. Снова началась междоусобица, т.к. дядя Изяслава Юрий Долгорукий имел больше прав на престол и собрал крупные силы.
~Прозвище "Долгорукий" он получил за постоянное посягательство на чужие земли: он подчинил себе Муром, Рязань, захватил земли по берегам Волги, покорил Волжскую Булгарию. С именем Юрия Долгорукого связано основание г. Москвы (1147г). Раньше это было село Кучково с усадьбой знатного боярина Степана Ивановича Кучки.
В 1149 году Изяслав уступил Юрию Киев и уехал во Владимир-Волынский, где обратился за помощью к польскому королю Болеславу и венгерскому королю Гейзе II.
Киевская знать и, в первую очередь, духовенство не приняли Юрия (правил в Киеве с 1149-1150). На его место сел брат снова Вячеслав (повторно правил менее полугода в 1150г.). Но Вячеслав не мог и не хотел противостоять Изяславу и вновь миром уступил ему Киевский стол.
С 1151-1154 Изяслав снова правит Киевом. 1154 году Изяслав умирает.
После похорон Вячеслав, как старший в роду, пригласил на стол Киевский Ростислава Мстиславича и вскоре сам умер (1155г).
Ростислав в 1154 году пошел к Чернигов на Изяслава Давидовича. Однако, увидев большое войско, бежал в Смоленск (просидел на столе менее года). Киевляне, покинутые Ростиславом, приняли на стол Изяслава Давыдовича.
В 1155 году Юрий Долгорукий имея больше прав на престол, послал сказать Изяславу, что Киев отчина его, а не Изяслава. Изяслав ответил Юрию: "Разве я сам поехал в Киев? Посадили меня киевляне; Киев твой, только не делай мне зла". Юрий ненадолго сел на отцовском престоле (1155-1157+). По-видимому, его отравили киевляне.
По согласию всех Мономаховичей, получил вторично Киевский стол Изяслав Давыдович (1157-1159), правил 2 года. Однако, неожиданно с войсками вошел в Киев Мстислав Изяславовичу который и пригласил своего дядю. Ростислава(повторно на стол).
Ростислав послал предварительно в Киев двух земских послов, от смольнян - Ивана Ручечника, от новгородцев - Якуна, договориться с киевлянами о том: на каких условиях они приглашают его в киевские князья.
Ростислав Мстиславич не смог удержать власть и уступил стол Изяславу Давыдовичу, который сел в Киеве в третий раз! Не суждено было и ему долго сидеть: в одной из битв Изяслав был тяжело ранен и умер (1160+), пробыв государем ещё 1 год. Ростислав Мстиславич снова вернулся в Киев, третий раз(правил с 1160 по 1168).
В конце его княжения новгородцы не взлюбили своего князя Святослава, сына Ростислава, и выгнали его из Новгорода. Ростислав решился отправиться в Новгород, с тем, чтобы примирить своего сына с новгородцами (1168 год). Богато одаренный смольнянами, Ростислав отправился к Новгороду через Торопец, но здесь занемог и потому послал сказать к сыну в Новгород, чтобы тот явился в Великие Луки вместе с знатными новгородцами. Ростислав упрашивал послов примириться с сыном, не разлучаться с ним до гроба, умолял их держаться союза с смольнянами, как лучшими их друзьями; сына Святослава он упрашивал ладить с новгородцами. Обе стороны скрепили свой союз, и новгородцы обещали быть верными Святославу до гроба. На обратном пути, в Смоленске, Ростислав почувствовал себя еще хуже, но, желая во что бы то ни стало умереть в Киеве, продолжал путь. Он умер в с. Зарубе; его тело было привезено в Киев.
После смерти Ростислава Мстиславича (1168+) великий стол занял Мстислав Изяславич. Но Андрей Суздальский (боголюбский) тоже предъявил свои наследственные права и организовал поход против Мстислава. Киев подвергся раззорению.
Андрей отдал опустошенный Киев младшему брату Глебу Юрьевичу. Киев с этого времени перестал быть стольным городом Руси и сидевший в нем князь не являлся теперь правителем Руси, что явилось событием поворотным, от которого история Руси приняла новый ход.
Этот доспех был создан примерно через 20 лет после того, как рифление перестало быть основной формой украшения немецких доспехов, что сделало его еще более уникальным.
Доспехи императора Максимилиан II (1527 — 1576), сына Фердинанда I. Рифление соответствует вкусам Максимилиана II – любителя тонкой плиссированной одежды. Изготовлен мастером Дизедерием Хельмшмидом (1513 — 1579, Аугсбург) около 1557 года.
Это часть комплекта доспехов, которые находятся в коллекции князей Чарторыйских в Национальном музее в Кракове.
Мы живём в мире, в котором каждый школьник может ознакомиться с этим эпическим произведением. Каждый год массив традиционной литературы пополняется русскими переводами - представьте, сколько неизвестных рукописей ждут своего часа!
В современной историографии нет консенсуса по поводу универсального момента перехода от Средневековья к Новому Времени. Согласно марксистской историографии, оный переход произошёл в 1642 г. с началом Английской буржуазной революции. В западноевропейской историографии традиционно ведётся борьба за одну из двух дат - 1453 г. или 1492 г.; падение Константинополя (Средневековье от Рима до Рима) и плаванье Колумба (начало глобализации) соответственно. Есть и более экзотические периодизации. Я же сторонник идеи Ле Гоффа, который постулировал Долгое Средневековье - до 1789 г., Великой Французской революции.
Увы, ни одна из этих периодизаций не является универсальной, поскольку игнорирует мир за пределами крохотной западной части Евразии.
Какое же событие можно считать настолько существенным, что от него можно отсчитывать начало новой эпохи?
На мой взгляд, ответ очевиден. Это - Монгольские завоевания XIII-XIV вв.
Одна из самых известных реконструкций элитного монгольского воина. Европейские рыцари той эпохи и рядом не стояли по качеству вооружения. Так кто же, спрашивается, варвар?..
Монгольские захватчики сильно повлияли на экономический, политический и культурный ландшафт Азии. Но прежде чем мы перейдём к этой теме, необходимо сначало разобраться, кем же были эти приснопамятные монголы.
В средневековой русской историографии монголы изображаются варварами и дикарями, чуть ли не саранчой и, однозначно, Гневом Господним. Всякому, кто придерживается евразийской теории, я рекомендую ознакомиться с хроникой оного нашествия в Лаврентьевской летописи, а также с археологическими находками в виде массовых захоронений этого времени. И именно этот образ монголов и перекочевал в отечественную дореволюционную историографию, а оттуда - в советский кинематограф.
Однако монгольское общество было древним и развитым, а его культура - богатой как на фольклорную и мифологическую традицию, так и на материальные памятники. Есть обоснованное предположение, что корни предков монголов уходят в жунских варваров времён Западного Чжоу; впрочем, я встречал версию даже индоевропейского происхождения жунов, так что бескомпромиссно утверждать этот тезис не могу. Гораздо более убедительной выглядит версия родства монголов и сюнну, но точно можно постулировать тысячелетнее существование предков монголов в рамках синосферы и котла культур Великой Степи. А я напомню, что этот "котёл" породил сяньбийцев и тюрков, которые строили города и возводили культуру в те времена, когда германцы жили в деревянных замках, а славяне - в землянках.
Таким образом, Монгольское нашествие - это не Армагеддон, связанный с вторжением орд дикарей. Это - всего лишь очередное, третье по счёту (после сюннских завоеваний и тюркского нашествия), но самое масштабное перетряхивание политической карты Евразии.
"Одно Кольцо, чтоб править всеми, оно главнее всех. Оно соберёт всех вместе и заключит во Тьме" (с)
Исторически сложилось так, что победа монголов оказала наибольшее позитивное влияние как раз на центральноазиатскую цивилизацию с центром в нынешнем Узбекистане. К этому не было достаточных оснований, поскольку столица ещё единого государства находилась на территории нынешнего Китая, а наиболее могущественным осколком стала Золотая Орда. Тем не менее, в исторической перспективе западные осколки Монгольского государства потерпели поражение. Это связано с тремя важными факторами - тяжёлый процесс адаптации к местным обычаям (монголам для эффективного управления необходимо было отказаться от тенгрианства, Законов Ясы, кочевничества - по сути, внутренне и внешне в кратчайшие сроки превратиться в другой народ), яростное сопротивление наиболее сильных местных политий (Анатолии и Египта на Ближнем Востоке, Литвы и Руси в Восточной Европе), а также, наконец, Чёрная смерть первой половины XIV в., ставшая спусковым крючком и для Ильханата, и для Золотой Орды.
Монгольская династия Юань пала по совсем другой причине. К этому моменту политическая культура Восточной Азии была весьма зрелой, китайцы имели тысячелетний опыт сосуществования с сильными степными политиями. Собственно, в самой китайской историографии неспроста монгольский период включён в национальную историю - несмотря на трагедию завоевания иноземцами, для Китая "это был просто вторник".
Чагатайский улус, располагавшийся в Центральной Азии, имел совсем другую историю. Здесь монгольские институты получили естественное развитие в слиянии с местными близкими по духу тюркскими. Протекторат со стороны Юань обеспечил защиту от более сильных западных улусов, а география защитила его и от Индии, чьё тогда ещё могущественное Делийское государство направило экспансию в сторону куда более соблазнительной Южной Индии. Регионам повезло и на правителей - они не были амбициозными и доверили управление страной местным элитам. Таким образом, трансформация улуса в Центральной Азии в новую форму политической организации имело в своём анамнезе плавность, небольшое количество жертв и политическое спокойствие.
Знаменитое путешествие Марко Поло на карте. Именно кровавое создание универсального мира в Азии позволило совершать столь эпические странствия.
Монгольские завоевания привели к большим переменам в большой азиатской политике. Монструозные азиатские цивилизации были вынуждены перейти к эпохе экономического и политического глобализма - монгольские элиты зачастую насильно заставляли ремесленников покидать насиженные места, что приводило к опыту культурного обмена. Единые правила дипломатической игры Чингизидов открыли дороги для торговцев, путешественников и учёных, игнорируя интересы местных традиционалистов. Получили распространение межнациональные браки, что открыло дорогу к пониманию иностранного этикета и моды. Предметы роскоши свободно перетекали из одного конца Азии в другой, меняя городские вкусы. Были открыты дороги для обмена достижениями в фундаментальной, непрактичной науке - в первую очередь астрономии, математики, философии.
Огонь из Базилики по стенам Константинополя в XV в. по версии художника. Повсеместное распространение огнестрельного оружия в Азии - главное наследие монгольской "глобализации".
Общим для всей внутриполитической жизни послемонгольской Азии стал тренд на централизацию власти. Вопреки популярному мифу, азиатскому обществу не свойственен деспотизм - хотел бы я посмотреть на того деспота, что попытался бы установить тоталитаризм без монополии на насилие! Независимо друг от друга и ближневосточные, и центральноазиатские, и китайские общества не дали такой власти своим правителям. Однако после монгольской эпохи произошли две значительные перемены - появилась культурная травма от безжалостного и нарочито жестокого процесса завоевания и начался импорт тюркских традиций жёсткой вертикали власти. Наконец, общей тенденцией стало реформаторство в местных религиях, причём в сторону мистицизма и фанатизма. Так, освободительная борьба против монголов во многом опиралась на духовную и даже мессианскую роль местной церкви, а сами новообращённые захватчики (тюрки и монголы) повлияли на резкое усиление суфизма в исламе.
Дружелюбные и скромные потомки великих и ужасных предков.
Интересно, что именно ослабление послемонгольских тенденций хронологически совпало с кризисом в Азии (помните, что "после" не всегда значит "в следствие"). Слабеющая централизация привела к повсеместным центробежным силам и к тираноборчеству. Ослабевание экономических связей вернуло взаимную закрытость и подозрительность. А сокращение культурных связей, возможно, привело к научной стагнации. В дальнейшем, к сожалению, это сыграет с Азией дурную шутку. Впрочем... Это уже совсем другая история.
Современная красивая бурятка в национальном костюме. Да-да, и в России живут потомки Чингисхана!
Спасибо за ваш отклик лайками и комментариями. Автору всегда приятно, когда его слово ценят.
