Лига историков

Хочу рассказать о старой пивоварне, которая еще в 2019 представляла из себя частично заброшеную промзону. Здания без стекл, огромная труба, территория огороженая синим забором из профлиста и будка охранника на входе, вот и все ,что видел я проходя на автобусную остановку. Но в 2020 внезапно началась реставрация и в 2023 "Понарт" открыл двери калининградцам.

Как все начиналось

Здание пивоваренного завода «Понарт» было построено в 1849 году в одноименном пригороде Кенигсберга, выходцем из Баварии Иоганном Филиппом Шиффердеккером. Понарт — поселение немцев, возникшее в 1385 году. Впервые упоминается в документальных источниках в качестве немецкой деревни, расположенной южнее Кёнигсберга. Название «Понарт» пошло от старопрусского словосочетания, которое означает «позади за углом». В 1520 году деревня была сожжена во время военного конфликта с Польшей. В 1609 году курфюрст Иоганн Сигизмунд отписал Понарт во владение городу Лёбенихту. В 1679 году Понарт опять разрушили в связи с угрозой со стороны шведов. В 1812 году французский маршал Луи Даву разместил здесь свой корпус, готовясь к русскому походу.

К середине 19 века Понарт был зеленым пригородом Кенигсберга, куда часто ездили горожане на выходные на отдых. Философ И.Кант называл Понарт «детским раем» за густые леса в округе. С 1849 года начинается новая история места, связанная с тем, что сюда переместилась пивоварня Иоганна Филиппа Шиффердеккера. Предприятие поспособствовало экономическому и культурному развитию пригорода, с его появлением значительная часть населения Понарта стала работать здесь. В 1864 году население деревни Понарт составляло 311 человек, а к 1886 году оно увеличилось до 2000 человек, что не в последнюю очередь было связано с успешностью пивоваренного завода и построенным при его содействии объектов (школа, кирха, дома для рабочих). К 1900 году население Понарта составило 8000 человек. В 1905 году Понарт был включен в Кёнигсберг.

Дядя Иоганна Филиппа Шиффердеккера с 1804 года работал в кёнигсбергской винной фирме. В конце 1839 года Иоганн приехал в Кёнигсберг и принес с собой рецептуру баварского пива низового брожения. Это стало залогом успеха предприятия, основанного им в этом же, 1839 году. Иоганн Филипп при помощи дяди приобрел землю и здания пивоварни на Тухмахерштрассе и стал владельцем пивоварни в возрасте 28 лет. 15 ноября 1839 года состоялся выпуск первой партии пива низового брожения. Это пиво пришлось по вкусу жителям Кёнигсберга. Новое «баварское» пиво завоевывало популярность по всей Германии. С 1830-х годов массовые вкусы за пределами Баварии все больше и больше менялись от пива верхового брожения к пиву низового брожения, «баварскому». Кёнигсберг не стал исключением — пиво низового брожения позволил Шиффердеккеру стать преуспевающим предпринимателем и задуматься о расширении производства.

2 августа 1849 года в пригородном имении Понарт, которым тогда владели восемь зажиточных крестьян, фирма приобрела первые 240 моргенов земли (примерно 145 га), вместе с недалеко расположенным гостиным двором. Для охлаждения строящихся погребов была разработана система из четырех обширных прудов. Чтобы получать природный лед в непосредственной близости от пивоварни, рядом с заводом были сделаны два пруда: Schwanenteich и Hubertusteich (сейчас озера Летнее и Зимнее). Также сохранилось упоминание о прудах Pechteich, Walpurgisteich, впоследствии засыпанных. Общая площадь прудов составляла 60 тыс. кв.м, из которых пивоварня при помощи холодных восточнопрусских зим обеспечивала себя естественным льдом, что делало ненужным экспорт норвежского льда. Все помещения склада охлаждались натуральным льдом. Железный подвал, в котором хранились большие запасы древесины для изготовления бочек и двуокись углерода, со всех сторон был окружен этим складируемым естественным льдом. Эти пруды также использовались для катания на лодках и купания рабочих.

Вынос производства за город позволял Шиффердеккеру избежать высоких городских налогов, налагаемых на пиво, а также приобрести достаточно площади, на которой стало возможно создать стабильное промышленное производство востребованного продукта.

Сначала были выстроены система подземных хранилищ и подвалов, которые были необходимым элементом в технологии приготовления пива низового брожения, обеспечивая длительное хранение в охлажденном виде. Вскоре была построена пивоварня, отвечающая всем самым современным требованиям того времени.

15 июня 1885 года сильный пожар полностью уничтожил либо серьезно повредил большую часть помещений и приспособлений пивоваренного завода «Понарт». Уничтоженные здания были заменены на более современные. Помещения для солода и брожения были расширены. При ремонте были одновременно сделаны технические усовершенствования. В 1887 году была построена мастерская бондаря. Благодаря этим изменениям пивоварня «Понарт» стала крупным промышленным объектом.

В 1888 году к заводу была проведена железнодорожная ветка. (Так как сама транспортировка от пивоварни являлась такой большой нагрузкой для гужевого парка, то в 1888 году было построено собственное железнодорожное сообщение с королевскими железными дорогами). Высокие фабричные дымовые трубы были увенчаны шлемом пехотинца.

В 1888 году коммандитное товарищество было преобразовано в акционерное общество. Этот процесс также шел в русле общегерманских изменений в социально- политическом устройстве. В этот период было основано значительное количество финансово-сильных акционерных корпораций пивоваренных заводов, развитие которых начиналось в 1850/60-х годах

Еще один пожар произошел 28 июня 1918 года, нанес колоссальный урон. Было сожжено дотла здание солодоварни и повреждены варочные и машинные отделения. К тому же с началом Первой мировой войны оборот пива значительно снизился. Необходимо было выпускать напитки в замену пиву и вскоре по инициативе военной комиссии по эрзац-продуктам сооружения пивоварни частично стали использовать для изготовления соломы. Кроме того, там сушили картофель и свеклу и обрабатывали люпины, чтобы поддерживать предприятие. В 1923 году было начато производство пива в бутылках, было построено современное сооружение для бутылочного розлива. Вскоре доля выпуска пива в новой таре составила 60%. А это 200 тыс. бутылок ежедневно и 33 млн. бутылок ежегодно. Около 100 тыс. гектолитров по данным «книги «Пивовар Восточной Пруссии» и 300 тысяч декалитров

В 1938 году по проекту архитектора Майнтойфеля был построен дом для рабочих посреди двора пивоварни. Здание, облицованное кирпичом. Главное помещение дома наполовину высоты стены было обшито деревянными панелями, большая стена была украшена продольным барельефом от профессора Розенберга, изображающим веселую сценку из мирного времени.

В год своего столетия (1939 г.) пивоварня насчитывала в своем штате 500 человек и являлась крупнейшей в северо-восточной Германии.

В результате войны, длительного бездействия, а также отсутствия надзора до прихода гражданских властей все пивоваренные заводы были выведены из строя. После 1945 года все они, в том числе и бывший пивзавод «Понарт» находились в подчинении Управления Уполномоченного вкусовой промышленности СССР по Калининградской области. Уполномоченным был назначен Г. Емец. С 1 января 1947 года Управление уполномоченного было ликвидировано приказом Министерства вкусовой промышленности СССР от 30 октября 1946 г. № 168. С 1947 года пивзавод № 2 вошел в состав Калининградского треста пивобезалкогольной и дрожжевой промышленности, который находился в непосредственном подчинении Главному управлению пивобезалкогольной промышленности «Роспиво» Министерства вкусовой промышленности РСФСР.

С 8 августа 1946 года приказом уполномоченного Г. Емеца «бывший пивзавод фирмы Понарт» приказано именовать комбинатом с единым руководством всеми отраслями производства на этом предприятии. На комбинате организовать 5 следующих хозрасчетных цехов: солодовый, тарно-бондарный, автомеханическую мастерскую с автогаражом, подсобное хозяйство и складское хозяйство треста»

В 1993 году после развала СССР завод акционирован как ОАО «Калининградминводы», позже преобразован в «Балтминводы». В 1995 году была зарегистрирована компания ООО «Калининградский пивкомбинат». Производственные мощности переходили из рук в руки, при этом производство было фактически остановлено. Помещения пивоварни пришли в запустение, что привело к их частичному разрушению.

С 1998 года ОАО «Балтминводы» выпускало свою продукцию под торговой маркой «Серебряная чаша», объединявшей все семейство безалкогольных напитков. Постановлением Правительства Калининградской области от 23 марта 2007 года № 132 здание пивоваренного завода «Понарт» получило статус объекта культурного наследия местного (муниципального) значения.

С 7 мая 2015 года договор аренды земельного участка под зданиями общей площадью 45545,23 квадратных метра был переоформлен на ООО «КалининградЦемент». Собственником 14 зданий бывшего пивоваренного завода через свою дочернюю фирму ООО «КалининградЦемент» стал «HeidelbergCement» — предприятие, основанное в Германии Иоганном Филиппом Шиффердеккером и возглавляемое до сих пор его потомками. У компании были обширные планы по реконструкции зданий завода, которым, однако, не суждено было осуществиться из-за санкций, введенных Евросоюзом против России.

Восстановление комплекса пивоварни (а точнее наиболее уцелевших корпусов) началось в 2020 году. За три года там провели противоаварийные работы, заменили кровлю, отремонтировали фасады, привели в порядок внутренние помещения. Теперь «Понарт» — новая культурная точка притяжения горожан и туристов, где проходят ярмарки, концерты, выставки и другие мероприятия.

На территории бывшего пивоваренного завода открылось множество кафе, ресторанов, кофеен, сувенирных лавок, магазинов местных брендов, торговые ряды с натуральной фермерской продукцией и товарами локальных производителей.

Сделали очень красиво, проводят мероприятия разные, есть смотровая башня, неплохие кафешки. Не часто что то реконструируют, обычно сносят и ставят новое здание, тут посторались, молодцы.

Спасибо всем, кто прочитал. Подписывайтесь будет интересно.

Информация взята с сайта "Культурный Квартал Понарт"

Истоки и предпосылки

На западной кромке вечно бурлящих Балкан, там, где грозные горы встречаются с ласковым, но столь часто коварным морем, раскинулась Албания – земля древних тайн, орлиных гнёзд и неспокойной судьбы. Сама её география – эти дикие горы, это изрезанное побережье – словно подсказывала пути тем, кто искал тени. Лежащая на перекрёстке цивилизаций, между молотом Востока и наковальней Запада, она обладает протяжённой – почти полтысячи километров – и причудливо изломанной береговой линией, омываемой волнами Адриатики и Ионического моря. Берег этот, испещрённый бесчисленными заливами, укромными бухтами и крошечными островами, будто самой природой предназначен для того, чтобы прятать тайны и насмехаться над любым контролем. Стоит ли удивляться, что он стал идеальным коридором для контрабанды? Крупные порты – Дуррес, главный морской узел страны, Влёра, Саранда, Шенгьин – распахнутые ворота, как для легальной торговли, так и для тёмных, мутных потоков запретных товаров и живого груза. А близость Италии – всего лишь 72 километра через пролив Отранто до Апулии, земли, где пустила корни своя, местная мафия «Сакра Корона Унита», – превращает морской путь в соблазнительный маршрут для переправки наркотиков, оружия и человеческих душ, ищущих лучшей доли в сытой Европе.

Но не только море «сделало» Албанию. Её сердце – неприступные горы. Почти три четверти территории – царство скал, холмов и бездонных ущелий: грозные Северо-Албанские Альпы, не зря прозванные Проклетием, величественный Кораб на востоке, Пинд на юго-востоке, Кераунские пики, стражами застывшие над морем. Эти твердыни веками служили убежищем для гордых кланов, не желавших склонять голову ни перед султаном, ни перед королём, ни перед генсеком. Горы были их крепостью, их миром, где слово чужака – пустой звук. И в новые времена они не утратили своей мрачной власти. Труднодоступные склоны стали тайными тропами контрабандистов, надёжными схронами для оружия и нарко-лабораторий, а в последние десятилетия – гигантскими плантациями каннабиса, буйно разросшегося под щедрым солнцем, укрытого от закона и порядка. Да и можно ли было надёжно перекрыть границы с Грецией, Северной Македонией, Косово, Черногорией, вьющиеся змеёй по пересечённой местности, для тех, кто привык чтить лишь законы гор, а не линии, начертанные на картах?

Чтобы понять душу современной Албании – и её самые тёмные уголки, – нужно погрузиться вглубь её кровавой истории. Пять веков османского ига, с XV до начала XX столетия, не стёрли, а наоборот, словно в янтаре, законсервировали и укрепили древнюю клановую систему, особенно в непокорных горах севера, куда рука Стамбула дотягивалась редко и неохотно. Кланы – фисы – стали не просто семьёй, но государством в государстве, единственной защитой, опорой, судом в мире, где правили сила и произвол. Веками они жили по своим неписаным, но высеченным в сердцах племенным законам. Этот долгий, кровавый период вскормил дух необузданной автономии, глухое недоверие к любой власти извне и привычку полагаться лишь на своих: на кровь, на клан, на слово, скреплённое клятвой. Век XX принёс долгожданную независимость, но не мир. Череда смут, войн, унизительная итальянская оккупация… А затем, после Второй мировой, на Албанию опустилась долгая ночь – один из самых жестоких коммунистических режимов в Европе, диктатура Энвера Ходжи. Его хватка держала страну с 1944 по 1985 год, погрузив её в беспрецедентную, почти абсолютную изоляцию – не только от «прогнившего» Запада, но и от «предавшего идеалы» советского блока. Любая религия была объявлена вне закона, традиционные структуры – безжалостно искоренялись. Но даже Ходжа, при всей его мощи, не смог уничтожить невидимые, родовые нити клановых связей.

И вот он, злой парадокс истории: этот тоталитарный ледник, сковавший страну на десятилетия, под своей мёртвой поверхностью подспудно готовил почву для будущего криминального взрыва. Полное отсутствие опыта нормальной рыночной жизни, въевшаяся привычка решать все вопросы «по знакомству», через тайные связи, тотальное недоверие к обесценившемуся государству и, конечно, чудовищный, сдерживаемый железным занавесом голод – по джинсам, по свободе, по глотку иного воздуха. И когда режим рухнул на рубеже 1990-х, проржавевшую плотину прорвало. Переход к рынку обернулся диким, неуправляемым хаосом. Экономика рухнула в пропасть, миллионы остались без работы, новые институты власти оказались беспомощны. Страну охватило безумие финансовых пирамид – последняя отчаянная надежда на чудо. И когда эти пирамиды с оглушительным треском лопнули в 1997 году, похоронив под обломками сбережения всей страны, Албания взорвалась. Анархия, бунт, разграбленные военные склады – сотни тысяч автоматов, пистолетов, гранат хлынули на чёрный рынок и в руки толпы. То было страшное время – время безвластия, крови и отчаяния. Но для кого-то – время золотой лихорадки. Именно тогда, в этом всеобщем хаосе, многие криминальные группы, доселе таившиеся в тени, вырвались на свободу, словно стая оголодавших волков, вооружаясь до зубов, налаживая первые каналы контрабанды, захватывая контроль над целыми секторами теневой экономики. Девяносто седьмой стал огненным крещением, инкубатором для той тёмной силы, что вскоре заставит содрогнуться всю Европу.

Есть у албанцев секретное оружие, дар самой истории, который они обратили себе на пользу – их язык. Уникальный, одинокий осколок древности в индоевропейской семье языков, он сам по себе – неприступная крепость. Для чужака – будь то полицейский аналитик в Берлине или конкурирующий наркобарон в Роттердаме – албанская речь звучит как птичий щебет, как заклинание, не поддающееся расшифровке. Попытки прослушать их разговоры? Часто пустая трата времени – где найти столько переводчиков, способных понять не только сам язык, но и его диалекты, северный гегский и южный тоскский? А когда к этому лингвистическому бастиону добавляется виртуозное владение технологиями конспирации – одноразовые телефоны, сжигаемые после одного звонка, зашифрованные мессенджеры, чьи коды спецслужбы взламывают годами (если вообще взламывают), сложная система псевдонимов и иносказаний – преимущество становится почти абсолютным. Древний язык и гаджеты XXI века – поистине убийственный коктейль, позволяющий албанским бандам плести свою тёмную паутину почти невидимыми.

Несмотря на манящие огни евроинтеграции и статус кандидата в ЕС, экономические трудности, вечная эмиграция и сложный контекст отношений с соседями продолжают формировать непрерывный поток отчаявшихся людей и нерешаемых проблем. Албания всё ещё бьётся в тисках бедности. Пропасть в уровне жизни по сравнению с сытой Западной Европой остаётся унизительной, почти непреодолимой, вечно толкая тысячи и тысячи людей прочь с родной земли – искать счастья, или хотя бы простого выживания, на чужбине. Эмиграция стала второй натурой, национальной судьбой. Потоки денег от уехавших – из Италии, Греции, Германии, Британии, Швейцарии, Америки – как переливание крови для анемичной экономики, но и как симптом хронической болезни. Эта гигантская, разбросанная по миру диаспора – не только кормилица родины, но и готовая, тёплая среда, питательный бульон для тех, кто ищет за границей не работу на стройке, а криминальную удачу. Легенда о «бедном гастарбайтере» – идеальная маска. А наличие «своих» в каждом уголке Европы и Америки – готовая инфраструктура для баз, явок, перевалочных пунктов. И пусть Брюссель грозит пальцем, требуя от Тираны показательной борьбы с преступностью и всепроникающей коррупцией, ставя это условием вступления в «европейский рай», реальность упрямо сопротивляется. Давление есть, громкие операции проводятся, но победить многоголовую гидру организованной преступности, пустившую корни в саму ткань общества, пока не удаётся. А коррупция… она как тень, как неизменный спутник, как универсальная смазка для криминального механизма, позволяющая ему вращаться бесшумно и неотвратимо.

Культурный код и структура

Говоря «албанская мафия», забудьте о картинках из «Крёстного отца» – строгих пирамидах с чёткой иерархией. Её структура – это скорее сеть кланов, а не пирамида, подвижная, изменчивая, отличающаяся региональными особенностями и невероятной гибкостью. Это… грибница, невидимый мицелий, пронизывающий почву общества. Она состоит из множества отдельных кланов, фисов, и более мелких преступных групп, часто сплочённых кровью или происхождением из одного горного села, из одного квартала Шкодера, Тропои или Влёры. Каждая ячейка автономна, у каждой – своя специализация, свои лидеры, свои враги и союзники. Где-то на суровом севере, где древние традиции крепче гранита, клановая структура может быть более жёсткой, почти феодальной. В плавильном котле больших городов или вдали от родины, в эмиграции, группы могут быть более гибкими, создаваться под конкретную «сделку», под конкретный «проект». Но главное их свойство – поразительная способность мгновенно объединяться для большой охоты, для крупной операции, собрать силы в кулак, а потом так же быстро раствориться, рассыпаться на отдельные звенья. Эта адаптивность и децентрализация делают их почти неуязвимыми для ударов извне. Разгром одной группы – больно, но не смертельно для всей сети. А связи? Да, кровь – превыше всего. Но не только. Землячество, память об общем прошлом, даже вместе отсиженный срок – всё идёт в ход. Или просто – холодный расчёт, циничная взаимная выгода.

В самом сердце этой паутины находится фис (алб. fis) – клан, род. Доверие, замешанное на крови – вот альфа и омега клана, его неприступная цитадель и одновременно – его проклятие. Оно диктует всё: кому жить, кому умереть, кому отдать приказ, а кому – слепо повиноваться. Патрилинейный клан, где родство идёт по мужской линии – это не просто большая семья, это боевое братство. Предательство? Слово, которого здесь почти не знают. Оно страшнее смерти. Именно эта железная внутренняя спайка делает клан идеальной машиной для рискованного криминального бизнеса. Как доверить чужаку партию кокаина на миллионы? Как посвятить его в тайны маршрутов и явок? Никак. Только своим. Брату, кузену, племяннику – тем, в чьих жилах течёт та же кровь. Во главе этой волчьей стаи стоит самый авторитетный, самый сильный, самый хитрый. Его слово – закон, его воля непререкаема. Это лидер, криетар (алб. kryetar – председатель, глава), или неформально «крие» (алб. krye), или просто «босс». Под ним – ближний круг, его паладины, его преторианцы: братья, сыновья, племянники, чья верность не знает сомнений. Это становой хребет клана, его мозг и его кулаки. Нередко при главе существует и неформальный совет – круг доверенных лиц, старейшин рода или особо влиятельных боевиков, чьё мнение выслушивается, но не связывает руки боссу. Ступенью ниже – «солдаты», безликие исполнители, чьи руки по локоть в крови. И здесь снова правит кровь: предпочтение отдаётся молодым, голодным и злым кузенам, дальним родичам, доказавшим преданность делом, готовым убивать и умирать по первому слову. На самой периферии этой мрачной вселенной действуют «ассоциированные члены» – полезные чужаки, не связанные с кланом кровью. Это могут быть ушлые финансисты, отмывающие грязные деньги, коррумпированные чиновники, продающие информацию, иностранные партнёры, связники из других мафий. Их положение шатко, их лояльность держится на деньгах или страхе, но без них не провернуть сложных международных комбинаций. Однако сеть влияния клана не исчерпывается и ими. Важнейшую роль, особенно во внешних сношениях, играет древний институт мика (алб. mik – друг, гость). В албанской культуре мик – это не просто знакомый. Это священная фигура, гость, друг из другого клана, другой земли, с которым установлены нерушимые узы взаимной защиты, гостеприимства, поддержки, скреплённые честью. Иметь надёжных миков в других городах, странах, даже во враждебных группировках – бесценный капитал. Это позволяет безопасно передвигаться по чужой территории, заключать сделки, получать бесценную информацию, формировать неожиданные альянсы, расширяя возможности клана далеко за пределы кровного родства. Вся эта пирамида внутри клана, построенная на крови и дополненная институтом мика, обладает поистине феноменальной устойчивостью и герметичной закрытостью. Членство в ней часто передаётся по наследству или через брак, сплетая всё новые узлы лояльности. Вербовка чужаков – процесс долгий и опасный, предпочтение всегда отдаётся землякам или тем, кто доказал преданность кровью. Для многих юнцов из нищих сёл это единственный шанс вырваться из беспросветности, обрести статус, деньги, защиту.

Понятие чести – ндер (алб. nder) – и традиция кровной мести – гьякмаррья (алб. gjakmarrja) – находят своё мрачное отражение в криминальном контексте. Ндер семьи, ндер клана – это святыня. И в жестоком мире организованной преступности это понятие становится оправданием для самых страшных деяний. Оскорбил? Обманул? Перешёл дорогу? Это вызов, это удар по чести. А за поруганную честь платят только кровью. И тут из глубин веков всплывает зловещая тень гьякмаррья. Да, в современном мире это может показаться жестоким архаизмом. Но в преступном мире, где нет иных судов, кроме суда силы, логика вендетты работает безотказно. Убрать конкурента, казнить предателя, заткнуть рот свидетелю – это не просто бизнес, это акт «справедливости», восстановление баланса, демонстрация того, что с этим кланом шутки плохи. И войны между кланами, вспыхнувшие из-за денег, наркотиков или просто косого взгляда, могут тлеть годами, забирая всё новые жизни, перекидываясь из албанских гор на улицы европейских столиц.

И всё это зиждется на нескольких невидимых опорах, своего рода столпах, отражающих наследие старых традиций в преступной практике XXI века. Важнейшую роль играет канун (алб. Kanun – канон, свод традиционных законов), совокупность племенных устоев и правил. Хотя древние кодексы вроде «Кануна Леки Дукаджини» не лежат на столе у современных мафиози, их дух, их принципы – важность данного слова, нерушимость иерархии, правила поведения в конфликте, отношение к врагу и другу, и, конечно, понятие чести – впитаны с молоком матери, они формируют сам менталитет. Преступный мир лишь извращает эти понятия, ставит их себе на службу, оправдывая ими свою власть и жестокость. Не менее, а может, и более значима беса (алб. Besa – вера, клятва верности, данное слово) – священная клятва, что тяжелее гранита. Это не просто слово – это печать на душе, невидимые цепи лояльности, рвущие любые иные узы – закона, морали, страха. Беса цементирует эти группы изнутри, делает их почти непроницаемыми для чужаков, для полиции. Информатор? Агент под прикрытием? Почти невозможно. Люди годами сидят в тюрьмах, идут на смерть, но не нарушают бесу. Эта клятва – фундамент доверия, позволяющий проворачивать сделки на миллионы без всяких бумаг и гарантий. Нарушить бесу – значит стать изгоем, неприкасаемым, «живым мертвецом». К этому добавляется звериное чувство территориальности: борьба за контроль над районами, маршрутами, рынками сбыта – вечный двигатель конфликтов. И албанцы известны своей яростью в отстаивании «своего», будь то квартал в Берлине или тропа в горах. И, конечно, нельзя забывать о насилии – грубом, беспощадном, часто бессмысленном в своей жестокости. Оно стало не просто инструментом – оно стало их почерком, их визитной карточкой, их языком, понятным всем в криминальном подполье. Оно используется для устрашения конкурентов, для поддержания железной дисциплины, для принуждения жертв, для мести. Репутация безжалостных палачей помогает им захватывать и удерживать власть там, где правят страх и сила.

Становление и экспансия

Путь наверх для многих албанских гангстеров начался не на родине, не в пыльных сёлах или бедных городских окраинах, а за океаном; американский опыт стал для них суровой, но бесценной школой – настоящим криминальным университетом. В те бурные десятилетия – 70-е, 80-е, 90-е – когда албанская эмиграция хлынула в Новый Свет, итальянские мафиозные семьи, эти патриархи американского преступного мира, быстро оценили потенциал новичков. Дерзкие, крепкие, отчаянные, не боящиеся ни бога, ни чёрта – идеальный материал для грязной работы. Итальянцы охотно нанимали их вышибалами, курьерами, а главное – безжалостными исполнителями, киллерами. Зеф Мустафа, правая рука и любимый «клиппер» (киллер на бандитском сленге) Сэмми «Быка» Гравано из клана Гамбино – разве это не показатель? Но албанцы были не просто пушечным мясом. Они впитывали всё как губка. Они учились у своих «патронов» науке рэкета, ростовщичества, организации подпольных игр, мошенничества. И конечно – искусству наркоторговли – этому золотому дну преступного мира. Они своими глазами видели, как устроены итальянские «семьи», как работает их иерархия, как они общаются с помощью намёков и угроз, как отмывают миллионы, как решают кровавые споры. Это была бесценная школа. И они быстро заработали репутацию: да, дикие, да, жестокие, но слово держат, своих не сдают, бесу чтут. А это ценилось даже в мире волков. Постепенно они поднимались из грязи в князи, набирали вес, обрастали связями – не только с итальянцами, но и с ирландцами, русскими, латиноамериканцами. А потом настал их час. Час сказать «хватит работать на дядю». Опыт был накоплен, мускулы – накачаны, связи – установлены, дерзости – через край. Пришло время строить свою империю.

Долгое время имя албанской мафии ассоциировалось прежде всего с так называемым «Балканским маршрутом», но затем произошла стремительная эволюция: освоение новых, куда более прибыльных горизонтов и построение глобальной логистической машины. Исторически этот маршрут был главной героиновой артерией Евразии, дорогой смерти, по которой тонны опиума из «Золотого полумесяца» – Афганистана, Пакистана, Ирана – перекачивались в ненасытное чрево Европы. Путь этот лежал через Турцию, Болгарию, раздираемую войнами Югославию – земли, где албанцы, особенно косовары, чувствовали себя хозяевами. Они знали каждую тропу, каждый перевал, имели «своих» людей по обе стороны границы, умели договориться с таможенником или пограничником, а если надо – и заставить силой. Они стали ключевыми звеньями в этой смертоносной цепи – перевозчиками, охранниками караванов, оптовыми дилерами. И хотя войны, смена режимов, полицейские облавы то и дело меняли карту маршрутов, героиновый поток не иссякал, и албанские кланы продолжали собирать с него свою жатву. Однако подлинная революция, превратившая их из региональных баронов в глобальных игроков первого эшелона, случилась на стыке тысячелетий. Они сделали ставку на кокаин. И не просто вписались в существующие схемы, а перекроили весь рынок под себя. Они совершили почти немыслимое: вышли на прямые контакты с производителями в джунглях Колумбии, Эквадора, Перу. Зачем кормить посредников – итальянцев, испанцев, голландцев – если можно брать чистейший товар у самого источника, по самой выгодной цене? Это был ход невероятной дерзости, требовавший колоссальных ресурсов, железной воли и безупречной логистики. И они построили эту логистику. Морские контейнеры с хитроумными тайниками, быстрые катера, частные самолёты, вереницы подставных фирм – они освоили весь арсенал контрабандистов XXI века. Гигантские порты Европы – Антверпен, Роттердам, Гамбург, Валенсия, Генуя – стали их воротами для белого цунами. Речь шла уже не о килограммах – о тоннах! И очень скоро мир с удивлением обнаружил, что на улицах Лондона, Берлина, Рима, Брюсселя, Амстердама, Цюриха, Стокгольма именно албанцы диктуют цены на кокаин, безжалостно выдавливая или подчиняя себе конкурентов. Громкие международные операции, вроде «Los Blancos», лишь изредка приподнимали завесу над этой разросшейся кокаиновой империей. Но было бы наивно думать, что они ограничились лишь двумя видами наркотиков. Они быстро усвоили главный закон бизнеса: диверсификация. И вот уже сама Албания превращается в гигантскую плантацию каннабиса – этакую «европейскую Колумбию» для марихуаны, которую затем тоннами вывозят в соседние Италию и Грецию, а оттуда – дальше, на север. Параллельно они всё глубже проникают на рынок синтетических наркотиков – экстази, амфетаминов, часто выступая конечными дистрибьюторами «товара», произведённого в подпольных лабораториях Голландии или Бельгии. И, конечно, оружие. Балканы после войн были буквально нашпигованы оружием. А хаос 1997 года в Албании выбросил на рынок ещё сотни тысяч стволов. Этот смертоносный арсенал – от пистолетов Макарова до автоматов Калашникова и ручных гранатомётов – стал ещё одним высоколиквидным товаром, который они щедро поставляли криминальному миру всей Европы, подпитывая насилие и нестабильность.

Кокаин в контейнере с бананами? Его спрячут так, что и рентген не покажет. Или прикрепят к днищу сухогруза в виде герметичной «торпеды». Или перевезут через Атлантику на частном джете. А может, даже на полупогружном аппарате, скользящем под волнами. По дорогам Европы товар поедет в грузовике с двойным дном, о котором не будет знать и сам водитель, или в тайнике под сиденьем обычной легковушки. Людей через Адриатику? Ночью, на резиновых лодках с мотором, рискуя утонуть в шторм или нарваться на патруль. Оружие? Разберут до винтика и спрячут среди автозапчастей. Они постоянно меняют маршруты, схемы, транспорт, используют самые современные средства шифрованной связи, действуют по принципу «разделяй и властвуй», когда каждый участник цепочки знает лишь свой маленький фрагмент. Они всегда стараются быть на шаг впереди закона. И часто им это удаётся.

Глобальное присутствие и вызовы

Сегодня щупальца албанской мафии дотянулись до самых отдалённых уголков планеты, но их главная вотчина – Европа. Ключевые активности и география присутствия поражают воображение: от лондонских доков до брюссельских кварталов и далеко за их пределы. Наркоторговля остаётся их Клондайком, источником баснословных барышей. В Британии, особенно в её столице, они, по признанию самих британских спецслужб, контролируют львиную долю кокаинового рынка, действуя с поразительной организованностью и леденящей кровь жестокостью. В Бельгии и Нидерландах, в гигантских портах Антверпена и Роттердама, их кланы держат в руках ключевые нити импорта наркотиков со всего мира, превратив эти города в свои европейские цитадели и логистические хабы. В Германии они ведут беспощадную войну за сферы влияния на улицах Берлина, Гамбурга, Франкфурта, не уступая ни туркам, ни русским, ни местным бандам. В Италии, на богатом и промышленно развитом севере, они то заключают тактические союзы, то вступают в смертельные схватки с калабрийской «Ндрангетой» и неаполитанской «Каморрой», деля сферы влияния на кокаиновом рынке, но их присутствие ощутимо и в самом сердце страны, в Риме. Та же картина – в Швейцарии, Австрии, Греции, Скандинавии… Их следы повсюду. Но наркотики – лишь одна, пусть и самая заметная, голова этой гидры. Другой страшный, чудовищный по своей циничности бизнес – торговля людьми. Они стали одними из главных работорговцев современной Европы. Вербовка наивных девушек в нищих сёлах Албании, Косово, Молдовы – лживыми обещаниями работы и красивой жизни – и последующая их продажа в сексуальное рабство на панели Лондона, Брюсселя, Афин, Рима. Создание и контроль целых сетей сутенёров и подпольных борделей. Организация каналов нелегальной миграции, превращающая отчаявшихся беглецов от войн и нищеты в бесправных рабов на стройках, полях и фабриках Европы, вынужденных годами отрабатывать мифический «долг» за переправку. Думали, сюжет «Заложницы» это просто фантазия сценаристов? Это конвейер человеческих страданий, приносящий миллионы.

Применение запредельной жестокости – не просто метод, это их философия. Инструмент контроля над своими и чужими, способ устрашения конкурентов, наказания провинившихся. Похищения, пытки, показательные казни – их арсенал не знает границ. А контроль над неиссякающими потоками оружия с Балкан делает их вдвойне опасными – они вооружают не только себя, но и весь криминальный интернационал Европы, подливая бензин в огонь бандитских войн. Наконец, все эти кровавые деньги – наркодоллары, евро от продажи людей – нужно как-то легализовать, отмыть добела. И здесь они тоже проявляют чудеса изобретательности. Часть гигантских сумм возвращается на родину – в Албанию, в Косово – и вкладывается в бурное строительство отелей на Адриатике, сверкающих торговых центров, элитного жилья. Эти инвестиции могут выглядеть как экономическое чудо, но часто они лишь раздувают пузыри и глубже загоняют легальную экономику в тень. В Западной Европе деньги отмываются через покупку вполне легальных бизнесов – ресторанов, баров, ночных клубов, автосалонов, строительных фирм. Используются сложнейшие многоступенчатые финансовые схемы с участием десятков подставных компаний, зарегистрированных в налоговых гаванях по всему миру. И всё чаще в ход идут криптовалюты – идеальный инструмент для анонимного перемещения и легализации преступных капиталов.

В чём же секрет их феноменального, пугающего успеха? Это гремучий коктейль из архаики и современности. С одной стороны – железная внутренняя дисциплина, цементируемая кровными узами и нерушимой клятвой беса; звериная жестокость, готовность убивать не задумываясь, парализующая волю врагов и конкурентов; гибкая, подвижная, почти неуловимая сетевая структура, позволяющая им выдерживать удары, быстро восстанавливаться и перестраиваться. С другой стороны – авантюрная предпринимательская жилка, готовность идти на колоссальный риск ради колоссальной прибыли; и, конечно, огромная, разбросанная по всему миру албанская диаспора – неисчерпаемый источник кадров, укрытий, связей, баз для операций. Но есть и ещё одно важное качество – холодный прагматизм и умение договариваться, когда это выгодно. Их деловые, пусть и кровавые, альянсы с другими титанами преступного мира – калабрийской «Ндрангетой» (особенно в логистике кокаина), колумбийскими картелями, турецкими героиновыми баронами – тому подтверждение. Они умеют находить общий язык с кем угодно, встраиваться в любые схемы, находить свою нишу и играть по-крупному. Это уже давно не просто банды головорезов из бедных гор – это мощные, разветвлённые, высокоорганизованные транснациональные криминальные корпорации.

Победить такого врага – задача титаническая, почти невыполнимая. Непроницаемый языковой барьер. Использование самых современных методов шифрования коммуникаций. Железный кодекс молчания беса, помноженный на животный страх перед местью клана, – всё это превращает сбор доказательств в адский труд. Внедрить агента внутрь клана? Почти фантастика. Убедить кого-то дать показания? Шансы близки к нулю. Добавьте к этому раковую опухоль коррупции, которая разъедает государственные аппараты и в самой Албании, и в странах транзита, а порой и в благополучной Западной Европе, обеспечивая преступникам «крышу», информацию, свободу действий.

И пусть время от времени крупные операции приводят к громким арестам и конфискациям, сеть быстро залечивает раны, регенерирует, на место одних срубленных голов гидры тут же вырастают новые. Так, в середине 1980-х амбициозный прокурор Южного округа Нью-Йорка Рудольф Джулиани – будущий мэр города и соратник Дональда Трампа – бросил вызов «Балканскому маршруту». Его команде удалось перехватить партию героина оценочной уличной стоимостью не менее 125 миллионов долларов США и отправить за решётку ряд участников сети. Последствия не заставили себя ждать: члены группировки назначили награду в 400 000 долларов за головы двух ключевых фигур обвинения – помощника прокурора Алана М. Коэна и агента Управления по борьбе с наркотиками (DEA) Джека Делмора. Обоим пришлось жить под круглосуточной охраной федеральных маршалов. Буквально недавно, в конце 2024 года, в албанском городке Эльбасан накрыли крупную банду, промышлявшую заказными убийствами, как в самой Албании, так и за рубежом. Но это – лишь капля в море.

Гидра албанской организованной преступности продолжает дышать ядом, и конца этой битве пока не видно. Более того, она постепенно превращается в субкультуру, становится модной. Албанские банды «нового поколения» вроде лондонской Hellbanians не только торгуют наркотиками и занимаются вымогательством, но и записывают рэп собственного сочинения и снимают видео для Tik-Tok, на которых позируют с дорогими машинами и оружием. Это новая преступность – в стиле «лакшери». Лёгкой победы над ней точно не будет.

Такой человек появился, и это был Гай Марий. Он добился популярности рядом военных побед, в числе которых разгром нумидийцев и спасение Рима от нашествия германцев. Марий был тем, кто реформировал армию в то, что вы знаете как римские легионы. Неоднократно стал консулом, пытался задвинуть сенат, прессовать нобилитет. Все было бы хорошо, и он бы так и запомнился в истории впечатляющим стратегом и реформатором, если бы на этом остановился. Но власть штука чертовски заманчивая.

Проблема Мария была в том, что в ту эпоху он был не один такой умный и талантливый. Был еще некий Луций Корнелий Сулла, не менее впечатляющий политик и полководец, который, вдобавок, Мария ненавидел, за то что тот присвоил все лавры за победу над нумидийцами. А еще на фоне уже маячили такие личности как Гней Помпей и Марк Красс, и где-то подрастал Гай Юлий Цезарь.

Сулла происходил из бедного патрицианского рода, и всю свою молодость потратил на вечеринки. В 30 лет он решил удариться в политику - а в те времена, любой успешный политик обязательно должен успешно повоевать. Он служил под началом Гая Мария, вложил немалый вклад в победу над нумидийцами.

Широко прославился, когда подавил восстание италиков, союзников Рима, которые посмели требовать равные права в политике Республики. После этого был избран консулом. Его слава и популярность стала оттеснять славу и популярность старика Мария. Их конфликт перешел в активную фазу, после того как началась новая война.

Митридат, царь Понта, что в Малой Азии - тоже исключительная личность той эпохи - захватил римские провинции в Азии и загеноцидил проживавших там римлян (примерно150000 душ). Римляне не опечалились, а скорее наоборот воодушевились - греческие земли, Малая Азия и сам Понт, довольно богатые земли - и теперь у них появился хороший повод их пограбить. А больше всего награбит тот, кто возглавляет армию. Сулла, на правах консула получил армию в командование и выбил должность наместника в Азии. И вот, отправился он в Азию, почти дошел, и ему приходит весточка, что командование армией переходит Гаю Марию - тот, еще сохранив своё влияние, всеми правдами и неправдами выбил у сената эту должность.

И тут Сулла делает беспрецедентный ход, который, почему-то никто не ожидал. Он разворачивает армию, идет на Рим и вводит туда войска. Сенат приуныл, Гай Марий изгнан. Сулла навел порядок в городе и отправился на войну с Митридатом.

И, почему-то, для него стало неожиданностью, что Гай Марий собрал армию и тоже ввел ее в Рим. Старик начал устраивать полный беспредел, вырезал всех своих врагов и сторонников Суллы, без суда и следствия - в основном это были люди из нобилитета. Объявил себя консулом, без избрания, и, внезапно, умер. Старый был человек.

Сулла, разгромив Митридата, вернулся в Рим и в ходе непродолжительной гражданской войны, вновь ввел войска в город. Вдохновившись примером Мария, который вдохновился примером самого Суллы, он узурпировал всю власть, назначил себя бессрочным диктатором и тоже начал кровавые репрессии против последователей Мария и прочих оспаривающих его власть.

По правив Римской Республикой несколько лет, Сулла, неожиданно, ушел в отставку, оставив власть сенату и выборным консулам. А сам стал бессрочным диктатором вечеринок и оргий. Учитывая то, что его не казнили за узурпацию власти, что в римской культуре считалось одним из страшнейших преступлений, и не замочили по тихому, старик сохранил остатки власти, обеспечив свою неприкосновенность.

Поэтичный финал. Не такой духовный как у Диоклетиана, но зато в нем можно не сомневаться. Ради чего еще стоит отказаться от абсолютной власти, если не ради праздного образа жизни до самой смерти?

Иронично, но, являясь узурпатором с, фактически, абсолютной властью, Сулла провел множество реформ укрепляющих республиканский строй и власть сената. Он будто пытался сделать все, чтобы никакие новые Марии и Суллы не смогли тем же образом узурпировать власть в Риме. Возможно, это назло Марию и его выжившим сторонникам, ведь тот, за время своей недолгой тирании, проводил противоположные реформы.

Был ли Сулла идейным республиканцем? - сложно сказать. Реально сложно. Ведь он защищал Республику методами, которая Республика (а конкретно нобилитет) отвергала. Возможно, он побоялся идти по стопам Мария - задвинуть сенат и, опираясь, на военную поддержку, установить, в конечном счете, монархический строй. А римская культура не очень любила монархов. Во времена царского периода, последний царь (рекс) был лютым мудаком, творил жесткий произвол. Его свергли и с тех пор Римом правили сенат и выборные консулы - и было принято куча мер, дабы в руках одной личности не была сконцентрирована вся власть над Республикой. Возможно, Сулла боялся той судьбы, которая позже постигла Юлия Цезаря. Возможно, если бы Суллу зарезали в сенате, то позже, Цезарь бы не подумал появляться там без охраны, и мы бы увидели, каким правителем он мог бы стать.

Но, в любом случае, заглядывая наперед, Республика, при таких территориальных широтах, была обречена и никакие реформы бы ей не помогли. Марий и Сулла создали опасный прецедент, с последствием которого придется разбираться еще и спустя 3 века, тому самому Диоклетиану, о котором я писал в прошлом посте.

Военная реформа Мария создала легионы - одни из самых совершенных военных формирований тех времен. А Сулла дал понять, что реальная власть над государством у того, кому эти легионы верны. Сколь бы не изворачивались сенат и нобилитет, против фанатично преданных своему командиру воинам, который вместе с ними проливал кровь, который платит им жалование, с помощью которого они получают захваченные земли... - ну они мало чего могли противопоставить.

По Плутарху, который не особо любил первого бессрочного диктатора, Сулла умер ужасной смертью от вшивой болезни, чуть ли не захлебнувшись литрами говен сочившимся из тела. Как говорится - сомнительно, но окЭй. Зато похороны были роскошными.

Думаю, может и мне стоит удариться в политику. Мне как раз 30.

Съемки картины под рабочим названием «Матильда» начались в июне 2014 года, «но, как и было предусмотрено графиком, прерывались несколько раз из-за занятости исполнителей и ожидания натуры», говорится на сайте студии Rock Films. В 2015 году работа возобновилась, осенью 2016 года съемочная группа планировала выпустить фильм на экран.

Некоторые СМИ писали, что работа над проектом велась еще с 2010 года по инициативе Фонда Владимира Винокура в поддержку культуры и искусства с прицелом на международный прокат. Для укрепления международных позиций фонд нанял двух американских продюсеров — Анатолия Давыдова и Дэвида Уайсмана. С последним у съемочной команды позже случился конфликт. Сейчас в качестве продюсеров «Матильды» указаны Алексей Учитель, Владимир Винокур и Александр Достман, сценаристом выступил писатель Александр Терехов.

2 ноября 2016 года. Депутат Госдумы Наталья Поклонская направила запрос Генпрокурору России Юрию Чайке с просьбой проверить «Матильду» на предмет оскорбления чувств верующих. Незадолго до этого на сайте Change.org появилась онлайн-петиция за отмену картины», — на тот момент под ней стояло около 13 тыс. электронных подписей (к сентябрю 2017 года — 24,2 тыс. подписей).

«Реакция людей уже дает звоночек, что что-то там не так, по всей видимости. Государь Николай Александрович является святым, мучеником, причислен церковью к лику святых», — заявила она. «Я надеюсь, что все-таки — раз режиссер поясняет, что фильм еще не создан — он услышит мнение людей».

Днем ранее Life сообщал, что к Поклонской обратились представители общественного движения «Царский крест». Они попросили ее провести проверку художественного фильма «Матильда», посчитав, что имеют дело с «антироссийской и антирелигиозной провокацией в сфере культуры».

В этот же день появилась информация о том, что организация «Христианское государство — Святая Русь» направила в кинотеатры письма с призывом не допустить показа фильма.

Организация привлекла к себе внимание в январе 2017 года, когда направила в кинотеатры письма, в которых призывала не допустить показа фильма Алексея Учителя. «Любой баннер, афиша, рекламная листовка с информацией о прокате фильма «Матильда» будут рассмотрены как ваше желание унизить святых православной церкви и провокация к «русскому Майдану», — говорилось в письме.

Вскоре Дмитрий Песков назвал такие действия недопустимыми. По его словам, организация «Христианское государство — Святая Русь» не зарегистрирована Минюстом. «То есть, по сути, речь идет об угрозах со стороны анонимных экстремистов», — заявил тогда пресс-секретарь президента.

Весной 2017 года противники фильма перешли к активным действиям. Они выступали с призывами сжигать кинотеатры, нападали на офис Алексея Учителя, устраивали многотысячные акции протеста и крестные ходы, сожгли два автомобиля у офиса адвоката господина Учителя Константина Добрынина, разбросав там же листовки «За "Матильду" гореть».

Оставим в покое больных на всю голову людей и переходим к самому фильму. Предупреждаю сразу, больные на всю голову люди: вроде повернутых царебожников, фанатов Козловского, монархистов и прочих страдальцев по России которую они потеряли, вы этот обзор можете не читать, а то оскорбитесь еще в своих чувствах.

Итак, фильм начинается с пролога, а точнее с конца этой истории. 1896 год. Идет коронация Николая на царствование. В собор заходит Матильда, крестится, тут её замечает какой то усатый упырь. Матильда срывается с места и начинает убегать, усатый как Бэтмен следует за ней.

Матильда забегает на клирос, где стоят певчие и захлопывает перед усатым офицером дверь, после чего кричит на весь собор: "Никки я твоя навеки". Увидев Матильду, Николай пугается и падает в обморок, при этом роняет на пол корону. Ну это по видимому по задумке режиссера, должно означать символизм падения дома Романовых

На фоне короны лежащей на полу собора, демонстрируется название фильма. После этого нас переносят в прошлое. Итак, театр, сутенер Миронов показывает какому то важному князю свой богатый товар балерин, которые крутятся среди зеркал и фотографируются.

Князь обращает свое внимание на одну балерину, которая во время съемки, задрала до неприличия свою юбку. Князь как заправский Харви Вайнштейн предлагает балерине сняться в порнухе от Алексея Учителя, итальянка соглашается.

Далее сутенер Иван Карлович догоняет в коридоре Матильду и ведет её фотографироваться. На улице вся труппа балерин заполняет немаленькую лестницу театра и снимается на камеру. Матильда недовольно спрашивает :" А для кого это? Зачем это? Мы же не публичный дом! "Иван Карлович резонно отвечает: Мы лучше публичного дома! Он не получает казенные субсидии."

Ну вы поняли по мнению Александра Учителя, Большой театр в те времена, был типа государственного публичного дома, ну а балерины типа валютных проституток. Хотя, а почему бы и нет? Если кто то думает что у российского дворянства были благопристойные манеры, то он очень сильно ошибается.

Один мемуарист рассказывал про своего знакомого помещика, что у себя в имении он был «настоящим петухом, а вся женская половина — от млада и до стара — его курами. Пойдет, бывало, поздно вечером по селу, остановится против какой-нибудь избы, посмотрит в окно и легонько постучит в стекло пальцем — и сию же минуту красивейшая из семьи выходит к нему…»

В других имениях насилие носило систематически упорядоченный характер. После окончания работ в поле господский слуга, из доверенных, отправляется ко двору того или иного крестьянина, в зависимости от заведенной «очереди», и уводит девушку — дочь или сноху, к барину на ночь. Причем по дороге заходит в соседнюю избу и объявляет там хозяину:

«Завтра ступай пшеницу веять, а Арину (жену) посылай к барину»…

В.И. Семевский писал, что нередко все женское население какой-нибудь усадьбы насильно растлевалось для удовлетворения господской похоти. Некоторые помещики, не жившие у себя в имениях, а проводившие жизнь за границей или в столице, специально приезжали в свои владения только на короткое время для гнусных целей. В день приезда управляющий должен был предоставить помещику полный список всех подросших за время отсутствия господина крестьянских девушек, и тот забирал себе каждую из них на несколько дней:

«Когда список истощался, он уезжал в другие деревни, и вновь приезжал на следующий год».

Все это не было чем-то исключительным, из ряда вон выходящим, но, наоборот, носило характер обыденного явления, нисколько не осуждаемого в дворянской среде. А.И. Кошелев писал о своем соседе:

«Поселился в селе Смыкове молодой помещик С., страстный охотник до женского пола и особенно до свеженьких девушек. Он иначе не позволял свадьбы, как по личном фактическом испытании достоинств невесты. Родители одной девушки не согласились на это условие. Он приказал привести к себе и девушку и ее родителей; приковал последних к стене и при них изнасильничал их дочь. Об этом много говорили в уезде, но предводитель дворянства не вышел из своего олимпийского спокойствия, и дело сошло с рук преблагополучно».

В главной резиденции Измайлова, селе Хитровщине, рядом с усадебным домом располагалось два флигеля. В одном из них размещалась вотчинная канцелярия и арестантская, в другом — помещичий гарем. Комнаты в этом здании имели выход на улицу только через помещения, занимаемые собственно помещиком. На окнах стояли железные решетки.

Число наложниц Измайлова было постоянным и по его капризу всегда равнялось тридцати, хотя сам состав постоянно обновлялся. В гарем набирались нередко девочки 10–12 лет и некоторое время подрастали на глазах господина. Впоследствии участь их всех была более или менее одинакова — Любовь Каменская стала наложницей в 13 лет, Акулина Горохова в 14, Авдотья Чернышова на 16-м году.

dzen.ru

Забытые Страницы Истории.Старые добрые времена и изысканный хруст французской булки…

Одним из самых распространенных развлечений дворянского общества со второй половины XVIII столетия становится театр.

Начавшись как забава, очень скоро увлечение театральными представлениями приобретает характер настоящей страсти. Однако, как и во всем дворянском быте эпохи крепостничества, и здесь понятие собственности, определение «свое» имеет решающее значение. Театр, конечно, хорош, но престижнее всего иметь именно собственный театр, своих актеров.

Забытые Страницы Истории. Старые добрые времена и изысканный хруст французской булки…

Но были среди этих "благовоспитанных" дворян и свои так сказать рекордсмены, охочие до женского тела. 500 с лишним женщин и девушек изнасиловал дворянин Виктор Страшинский из Киевской губернии. Причем многие из его жертв были не его собственными крепостными, утехи с которыми до освобождения крестьян считались едва ли не естественным правом владельца крепостных душ.

dzen.ru

Россия которую они потеряли.Крепостные гаремы российских дворян.Дело дворянина насильника-рекордсмена Виктора Страшинского.

Против Страшинского возбуждали четыре судебных дела, однако расследование тянулось беспрецедентно долго даже для крайне неспешного российского правосудия. От первых обвинений до приговора прошло без малого 25 лет. А мера наказания, избранная императором Александром II Освободителем, привела в изумление значительную часть русского общества. Ну ладно, возвращаемся к фильму.

Дальше нас переносят в театр. На сцене выступает итальянка и крутит фуэте, лучшие люди города за этим наблюдает и делает отсчет тому сколько раз итальянка вокруг своей оси прокрутилась. В ложу заходит цесаревич Николай. На сцену идет выступать Матильда.

За кулисами, итальянка получившая свою долю оваций, обнимает Матильду, лицемерно ей улыбается, а после этого развязывает ей бретельки лифчика. Матильда, не заметив этого, выходит на сцену начинает танцевать под красивейшую музыку и конечно же под слоумо, выписывая блистательные пируэты.

Матильда крутит пируэты до тех пор, пока лямка не спадает и не обнажается грудь, сутенёр Миронов командует опустить занавес. Увидев голую грудь балерины, весь зал в театре дружно вдыхает.

Наталья Поклонская начинает негодовать и жалеть что не она оказалась на месте балерины, потому что Николай Второй похотливым взглядом пялится в бинокль на грудь Матильды.

Козловский не выдержав такого зрелища срывается с места и бежит за кулисы, что бы разглядеть сиськи поближе, тут уже начинают негодовать фанатки Козловского. Так как занавес не опустили, то Матильда сверкая обнаженной грудью на весь зал, продолжает танцевать.

Ну а Николай разинув рот, пялится на грудь балерины. Видимо он впервые увидел как выглядит обнажённая женская сыска и это потрясло его до глубины души.

Волшебный российский монтаж и вот уже после лета наступает зима, ну видимо других времен года в России нету. По путям едет нарисованный царский поезд, зачем-то увешанный государственными флагами под самую завязку.

В императорском вагоне сидит Александр Третий и рассматривает фотографии Матильды, потом подходит к Николаю и говорит, что вот такая баба наследнику престола нужна, а не какая то там немка.

Поклонская снова негодует, на месте Матильды должна быть она. Но наследник престола, стрелок по кошкам и воронам, выбирает немку, сидя уже в вагоне ресторане он говорит: "Я либо женюсь, либо уйду от вас в монастырь."

Но тут нарисованный поезд на полном ходу врезается, в застрявший на путях воз с хворостом, который вез мужичек с ноготок. Папаня вон рубит а я отвожу. Происходит крушение поезда, как в дешевых фильмах катастрофах, крики , паника, все дела, вагоны смятые в гармошку. Небольшая историческая справка. Авария Императорского поезда произошла 17 октября 1888 года в 14 часов 14 минут на 295-м километре линии Курск — Харьков — Азов южнее Харькова. Царская семья ехала из Крыма в Санкт-Петербург.

С ведома царя расследование причин катастрофы в Борках было поручено прокурору уголовного кассационного департамента Сената А. Ф. Кони. Основной версией было крушение поезда в результате ряда технических факторов: плохого состояния пути и повышенной скорости поезда. В итоге были привлечены к следствию и уволены в отставку министр путей сообщения адмирал К. Н. Посьет, главный инспектор железных дорог барон К. Г. Шернваль, инспектор императорских поездов барон А. Ф. Таубе, управляющий Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инженер В. А. Кованько, начальник управления железных дорог инженер Салов (которого император посчитал главным виновником катастрофы) и ряд других лиц.

Но зачем то режиссёр перенес реальное событие, которое произошло в октябре месяце, на зиму. Ну наверное что бы угодить иностранцам, которые считают что в России вечно стоит одна зима, а других времен года нету.

Далее, российский супермен, могучим усилием плеч, поднимает крышу вагона, ну а Николай начинает выводить наружу людей. Да есть версия о том , что Александр III, обладавший недюжинной силой, держал на плечах крышу вагона, пока семья и другие пострадавшие выбирались из-под обломков. Этой версии положили начало мемуары С. Ю. Витте, в которых было изложено, что «вся крыша столового вагона упала на императора, и он только благодаря своей гигантской силе удержал эту крышу на своей спине, и она никого не задавила».

На самом деле в момент крушения поезда стены вагона сдвинулись и задержали падение крыши. Кстати Витте, на момент написания им мемуаров, были прекрасно известны результаты тщательного расследования катастрофы специальной комиссией под председательством известного юриста А. Ф. Кони.

Далее начинается цирк с конями. Все бегут, суетятся кричат. К мужику подбегает какой то офицер и бьет ему в морду, после чего стреляет в лошадь у которой ноги переломаны. Ну а пьяного мужика хватают казаки и куда то тащат, наверное расстреливать будут. От отличного монтажа, из за чего кадры перед глазами так и мелькают у меня аж закружилась голова.

Наконец, вся августейшая семья спасается, а императора которого накрыло крышей вагона, вытаскивают казаки. Все, конец этой чрезвычайно нужной для сюжета сцены.

Мудацкий российский монтаж и наступает лето, хрен знает какого года. Ипподром, Николай сидя в ложе пялится в подзорную трубу на Матильду, та чувствую похотливый взгляд императора оборачивается и улыбается ему. Наталья Поклонская снова негодует и падает в обморок.

Ну а тем временем воплощая больную фантазию режиссера, четверо офицеров в балетных пачках, танцуют Лебединое озеро. Кроме Николая, на Матильду глаз положил князь Андрей, итальянка аж от этого обзавидовалась, потому что на неё положил свои глазенки престарелый папа молодого князя..

Князь Андрей хочет подойти к Матильде, но его опережает Николай, который забрав у князя цветы, идет приглашать Матильду к себе в палатку, что бы закинуть одну или две палки. Тем временем режиссерская вакханалия на ипподроме продолжается.

Офицеры, напялив на свои морды маски Кайла Рена, скачут на лошадях в балахонах ку-клукс-клана, через горящие шлагбаумы, что бы добыть корону, победивший в этом безумном состязании, получит поцелуй своей дамы.

Корона достаётся горящему синим пламенем, Даниле Козловскому, который доскакав до финиша, поднимается на помост, забирает корону и видит как Николай заводит Матильду в свою палатку. Ага, корону то он получил, а вот с поцелуем от дамы обломился.

Где следуя традиции заложенной самим Михалковым, Николай просит Матильду показать ему сиськи, тут мысли двух "гениев" схожи. Поклонская пришедшая в себя, снова падает в обморок, за ней валятся два десятка царебожников. Посмотрев на сиськи Матильды, Николай вешает ей на шею колье.

Повесив колье на шею Матильды, Николай хочет её поцеловать, но та застеснявшись уклоняется от поцелуя, встает и садится к наследнику престола на колени- и говорит ему, что он никогда не сможет ее забыть, а большей ей ничего и не надо - и уходит.

Но через секунду Матильда с визгом возвращается и прячется за Николаем. В палатку врывается безумный Козловский в маске Кайла Рена, который сняв маску, в лютой злобе, аки Викинг под грибами, истерично визжит и бьет наследника по его августейшей морде, за то что тот украл его бабу. Истерично визжащего Козловского утаскивают казаки.

Затем, двое санитаров , Козловского закутанного в смирительную рубашку, темными каменными казематами проводят за кадр под свет факелов к Власову, который цинично говорит ему: "Признаешься, что покушался на наследника - повесим, а токмо ревность - помилуем."

Но тупой до одури Козловский говори,т что он жалеет о том что не убил Николая, после чего начинает вспоминать, как Матильда танцевала с голой сиськой.

За покушение на августейшую морду, Козловского без лишних проволочек, в виде суда и следствия, тащат на виселицу, натягивают ему на голову пластиковый мешок, после чего вроде как вешают. Прошей Данила, больше ты режиссеру оказался не нужен, зато на постере появился и хватит.

После концерта, Николай идет в гримерку к Матильде, но та не совсем одета, что однако не мешает разговору.

Николай начинает строить из себя балерину, крутит фуэте, что веселит Матильду, она начинает ему помогать и берет помазанника божьего, за ногу. Поклонская в это время снова падает в обморок. Николай приглашает балерину к себе на бал устраиваемый на день варенья и просит называть его просто - Ники. "Но у вас же невеста", - щебечет Матильда. "У меня есть время подумать", - отвечает тот, - "до Нового года".

За тем как Николай пытается поцеловать Матильду, через замочную скважину подглядывает сутенёр Миронов. Затем Матильда спрашивает Николая, что там стало с Козловским, на что наследник престола говорит, что он его помиловал.

Козловского заводят в какие то мрачные застенки, где его начинает обследовать ученый говорящий с немецким акцентом.

После этого, Александр Учитель начинает копипасту фильма "Человек паук: Высокое напряжение" и сажает Козловского в стеклянную колбу наполненную водой. Это сделано для того, чтобы доктор Фишель ввел Козловского в транс и выяснил, зачем он покушался на жизнь наследника, а заодно отыскал компромат на Матильду!

После того как Козловского несколько раз при помощи механизма окунули в воду, тот стал на потолке видеть галлюцинации в виде танцующей Матильды с обнажённой сиськой. После этого идут кадры достойные "Дома 2" с Ксенией Собчак. Николай с Матильдой катаются на воздушном шаре, украшенного гербом России, бегают друг за другом по дворцовым коридорам.

А потом очень долго кувыркаются в постели в слоумо, да еще и крупным планом как в "Девять с половиной недель", вызывая приступы эпилепсии от зависти у Поклонской. Да, дорогая порнуха за 25 миллионов долларов у Александра Учителя получилась.

В самый неподходящий момент в спальню с радостью входит маман в исполнении заслуженной артистки Дапкунайте и застает у сыночка в постели чужую девушку, как в американских подростковых мелодрамах.

Дапкунайте говорит Матильде:" Мой сын получил от вас все что хотел. И надеюсь мы вас увидим только на сцене." Но наш Николай не такой, он дарит Матильде новое латексное обтягивающее в нужных местах платье.

После чего ведет Матильду в зал, где собрался весь двор, в том числе его папа на кресле каталке. Все в шоке, как это так, привел постороннюю даму в зал и это после помолвки. Царь, полюбовавшись шоком, ехидно так улыбается и говорит, что наследника надо поздравить - и все дружно приветствуют наследника.

После этого царь говорит сыну, что Россию надо держать вот так - и показывает зрителям свой ослабевший кулак. Уф, прошло только 27 минут фильма, а там такое количество бреда, от которого я даже устал. Так что пока закругляюсь на этом и продолжу в следующий раз. Так что

Продолжение следует...