Сообщество фантастов

Глава 3

— Нет! Не надо! — прошептала Юлия. У неё совсем не было сил кричать, лишь желание подальше отодвинуть мерзкое существо со спущенными штанами, налезающее сверху, словно неумолимая катастрофа или совершенно тупая тварь, не слышащая гневных возгласов графини и не готовая воспринимать человеческую речь. А Юлия и плакала, и просила, и грозила мужику карой небесной, и умоляла, пытаясь пробудить в убожестве здравомыслие и хоть что-то человеческое, но всё бесполезно.

«Вспоминай, чему учил отец пять лет назад! На что ты потратила почти всё детство? Или он зря занимался с тобой?» — требовал в голове голос Вани, но Юлия не слышала. Все её существо наполнил ужас из-за огромного монстра, навалившегося сверху. Только скользкое от крови нагое тело пока спасало девушку от напрягшихся из-за похоти и желания причиндалов, уже елозящих по животу и ляжкам графини.

— Хватит дёргаться, шваль! — крикнул озверевший от нетерпения солдат и ударил Юлию по лицу кулаком.

«Да стукни ты его уже в ответ!» — в нетерпении требовала Ваня.

И Юлия ударила, потом ещё, но слабые удары не помогали. Причиндалы всё настойчивей приближались к запретному месту между ногами.

«Сильнее! Ещё! Да что ты как баба?! Стукни, как отец учил! По запретным местам тоже бей! Он же мужик, он — мощь! С ним любые средства хороши! Давай!»

И Юлия, получив очередной удар по лицу, что есть мочи ударила солдата по рёбрам. Ещё раз, и ещё! Сначала тот изогнулся, попытался сжать руки графини, но не преуспел. Вторая рука тоже выскользнула из стального захвата, и Юлия усилила натиск, нанося удары по рёбрам и животу со всех сторон. Солдат короля взвыл от ярости и боли и несколько мгновений пытался ответить, но шквал ударов, не давал толком прицелиться. Тогда солдат навалился всем телом, прижал руки своими и запер железной хваткой запястья, упёршись коленками в грязную каменную мостовую. И это было его ошибкой.

Чресла поднялись над женщиной, а её ноги освободились от захвата. И пока мужлан держал Юлию запястья, графиня нанесла удар коленкой со всей силы вояке между ног.

«Беги! Беги!» — подсказала Ваня, когда солдат взвыл от боли, с вытаращенными глазами схватился за мужскую драгоценность и с воем скатился с девушки.

Юлия ещё пару раз пнула матюгающегося солдата наугад, попав прямо по лицу, и через силу заставила тело перекатиться по холодным камням, совершенно не понимая, что делать дальше. Она просто сначала поползла, обдирая живот и ляжки о каменную мостовую, к воротам, тонущим во тьме, потом поднялась на коленки, но едва успела встать, как её схватил за лодыжку очухавшийся солдат, и Юлия рухнула на камни, больно ударившись лицом и грудью.

— Ах ты тварь неблагодарная! — прошипел мужик, подтягивая девушку к себе. Теперь ноги совсем не помогали. Разъярённый мужлан с силой вцеплялся в кожу ногтями и тянул, отталкивал норовившие лягнуть ноги, бил по мышцам, и от боли они отказывались работать. Пару раз ударил по животу, чтобы жертва не брыкалась. И Юлия едва успела подставить руки, чтобы отклонить удар по лицу, иначе тяжёлый кулак вырубил бы её.

— Ну что? Нравится, тварь? — яростно крикнул мужчина, и девушка вся сжалась, ожидая худшего, но солдат вдруг слез с графини и поднялся над ней во весь рост. Затем стукнул ногой по рёбрам и животу. Потом, не обращая внимания на скорчившуюся от боли и воющую девушку, стянул с себя штаны окончательно, очевидно, чтобы не мешались. Он намертво схватил Юлию за лодыжку и поволок за собой.

«Дай мне волю! Разреши его уничтожить! Быстрее! То, во что он превратился, уже не нуждается в жалости», — просила Ваня, но Юлия от ужаса и думать забыла, как говорить. Девушка едва успевала извиваться, чтобы было не так больно, когда жёсткая мостовая до крови растирает, а порой и раздирает кожу.

— Беда всех высокородных, — меж тем говорил солдат, подтаскивая жертву ближе к кострищу, на котором недавно сгорела Глория, — в том, что вы не можете вовремя остановиться и подчиниться! Не хотите унять свою поганую гордость! Не желаете вынуть из задницы золотую ложку, вставленную вам туда с рождения, хоть на минуту! Высокомерие таких как ты унижает всех вокруг одним только вашим существованием! Тварь…

— Не надо! — в очередной раз сла́бо попросила Юлия, ничего не видя глазами, залитыми слезами. Ей казалось, что солдат тащит её к месту казни младшей сестры. И воображение уже нарисовало, как он сжигает Юлию там же, где умерла пятилетняя Глория. Но действительность оказалась другой.

— Как это не надо? — возмутился солдат. — Я тебя спас! Ты понимаешь? Я тебя спас, дура ты высокородная! Я помог тебе не сдохнуть, как это сделали твои сёстры, мать и отец! А ты брыкаешься! Ты даже отплатить за мой подарок тебе — жизнь — не хочешь! Как это похоже на вас… можете только брать, но возвращать никогда… Но ничего! Боги всегда ощущают себя выше других. Думают, что неприкасаемые, но и они падают в Мрачную Бездну. А ты не бог, и поэтому я покажу тебе место! Ты не цветок, ты — сушейник! Сорняк, притворяющийся цветком! Жаль, что твой папочка не объяснил тебе этого, что не сказал, что получил графский титул, этот замок и землю за убийство. Ди Ванэско лишь отнял у кого-то жизнь и положение. И внезапно стал графом… Но так не бывает, дорогая! Пора бы тебе приземлиться и понять, что ты за фрукт такой…

— Отпусти, пожалуйста! — скулила девушка, содрогаясь от боли и желания остановить ужас вокруг.

— Забудь, — помотал головой мужчина и затащил Юлию на бельё, принадлежавшее сёстрам и матери. — Я только возьму мне причитающееся. И ты свободна. Только я ума не приложу, что ты такая вся свободная будешь делать! Ведь очень нелегко узнать, что ты вовсе не лебедь, а обычный… впрочем, ладно. Ты всё равно красивая и притягательная. Оставайся графиней, пока я буду иметь тебя! Это же даже не выбор — любить графиню, нежели какую-то обычную девку. Правда, сладкая? Ответ очевиден!

Солдат прижал девушку одной рукой к куче белья, ударив пару раз по лицу, а другой принялся возбуждать своё поникшее естество. И говорил медленно и ядовито, надеясь доставить Юлии побольше мук. Он считал, что знания о её происхождении и старом статусе отца не только доставят графине мучения, но и лишат воли.

— Если тебя голую увидят остальные солдаты, которые празднуют сейчас в замке, они не только по очереди обесчестят тебя. Посадят в клетку, которую будут возить с собой по будущим походам, а тебя всё это время насиловать! Зачем оставлять такой цветок без опыления? Правда?

Он заржал, продолжая возбуждать себя, а Юлия заскулила от страшного предзнаменования, лившегося из уст мрази.

— Но если ты уйдёшь за ворота, то и там ты не найдёшь покоя и хорошей жизни. Там теперь правит Мрак. Он с нами давно, и с каждым шагом нашей армии на восток занимает всё большую территорию. И скоро там, — солдат указал за ворота, — не останется ни одной деревни, где властвует мир и разум, и ни одного человека, не подверженного тлетворному влиянию Мрака. Вникаешь? Так что, как по мне, для тебя есть единственный путь — это бытие в клетке солдат короля! Будешь не только жива, но и всегда удовлетворена по женской части. Как тебе, а? — спросил мужчина и заржал, довольный собственной шуткой. А потом добавил: — Правда есть один неприятный момент. Солдаты в походах не так часто моются, да ещё привыкли искать себе партнёрш в тех местах, где воюют. А это значит, что вместе с ними к тебе в клетку проникнут многие ужасные болезни… Отвратно, правда? Но если тебе не нравится такой расклад, то ничего лучше для тебя, чем остаться в выгребной яме с сёстрами, не вижу! Естественно, в том же состоянии — в мёртвом…

— Пожалуйста! Не надо! — прошептала Юлия, но солдат в очередной раз ударил её по лицу.

— Всё! Молчи! — яростно заговорил мужлан, и навалился на графиню всем телом. Его пылающий огнём детородный о́рган вновь обжёг девичью ляжку, отчего Юлия зажмурилась. — Я не хочу слышать тебя, пока моё семя не изольётся! Вникаешь? Только пискни, сука! Тогда отправлю тебя в яму к родне. Поняла?!

И солдат с силой надавил, стараясь проникнуть в девушку, и вызвал у Юлии боль, отчего она открыла глаза и вновь увидела перед собой прозрачное лицо Вани. Сестра лишь едва подняла брови и тихо спросила:

«Хочешь, я уничтожу его? Ты только скажи…»

— Да! Да! Да! — в исступлении заорала Юлия, а удивлённый солдат слегка отпрянул и широко улыбнулся.

— Тебе уже нравится? Правда?! Ты не поверишь, как я могу… а я могу, у-у-у…

Он замолчал. Позади материализовалась Ваня, её лицо исказила злоба, а руки ухватили мужика за голову, и призрак одним движением свернул солдату шею. Ваня за волосы подняла оторванную башку перед собой и добавила:

«По-моему, так лучше…»

Последним человеком, кто сошёл с корабля, была высокая девушка, державшая чёрный чемодан среднего размера, в фуражке, хромовых сапогах и тёмном тренче который был расстёгнут, представляя миру остальной гардероб юной особы. Тёмно-серая гимнастёрка с рёмнём, на металлической бляшке которого красовался герб ФСР и чёрные форменные брюки.

Моряки то и дело шнырявшие по палубе, каждый раз цеплялись за неё взглядом, некоторые даже свистели вслед, однако большего себе не позволяли. Иссиня-черные волосы, собранные в строгом хвосте на затылке, правильные, если не идеальные черты лица, которые дополняли тёмные голубые глаза.

Лиана Нуаре наконец-то прибыла в Хвидагар и город её, мягко говоря, уже начал раздражать. Не успела она сойти с корабля, как начался дождь. И не привычный южный дождь, который был приятен. Холодный, вместе с таким же ветром, он сразу же отбивал желание находиться на улице. Да что там на улице! В городе! Девушка тяжело вздохнула и поёжилась. Пусть она и только прибыла, но ей уже хотелось назад. Как-то она жаловалась на холодную погоду в столице. Ха! Если бы она знала, какая погода её ждёт в этой части Фенратая… Как минимум - прихватила бы что потеплее. Зато, в отличие от столицы, в Хвидагаре было заметно меньше смога. Это можно было связать как с постоянным ветром, так и с малым количеством заводов, количество которых, однако, каждый год росло. Скорее всего, через пару лет, небо будет здесь таким же чёрным, как над столицей, но такова была цена процветания всей страны.

Проходя через оживлённый порт, она то и дело замечала как спокойно и отлажено здесь шла работа. Несмотря на мирную обстановку вокруг и размеренный труд местных работяг, страна находилась на пороге новой войны, а значит это всё могло измениться по лёгкому росчерку ручки, который бы означал открытие фронта. Все эти люди жили своей жизнью и даже не представляли, что творилось на мировой политической арене, за что точно стоит сказать спасибо партии, таким образом оберегающей своих граждан. Линкор, стоявший на якоре недалеко от гавани, резко прогудел, а его главные орудия начали поворачиваться в сторону города, чем перепугали всех моряков в порту… ,,Если это самое страшное, что может здесь произойти, то подозреваю что задание будет выполнить проще простого…” - подумала девушка, наконец заметив того, кто похоже и был ей нужен. Форма, пусть и отличалась на те или иные детали, но была схожа, а Изделие 8, табельный пистолет МГБ, характерный магазином, находящимся перед рукоятью, своим силуэтом слегка выступал из-под чёрного плаща.

– Здравствуйте, вы лейтенант Майер? - деловым тоном обратилась она к мужчине курившему возле автомобиля.

– Нуаре, я ожидал в гражданской и среди людей. В машину. - раздражённым тоном бросил её новый знакомый, после короткой заминки.

Всё, что оставалось Лиане, это повиноваться. И если это тот самый Гай Майер, о котором рассказывали, то как-то он не походил на героя многочисленных мифов столичной учебки. Те описывали его как угрюмого, но всё же вежливого персонажа, который постоянно сохранял спокойствие. Здесь же на лицо было какое-то беспокойство. Мифы, которые рассказывают кураторы и реальность отличаются, но чтобы настолько? Стоило только ей закрыть дверь, как особист протянул Лиане пистолет. Если точнее, то семизарядный револьвер системы Герхарда, снятый с вооружения лет двадцать назад.

– Вещи оставь здесь. Я понимаю, что это выглядит как чёрт пойми что, но и ситуация у нас... - он запнулся, быстро огляделся по сторонам, после чего продолжил. -- Тут резко образовалась чёрт пойми что. Сразу говорю, заряжен третьим типом боеприпасов. - сказал Гай, выходя из машины и направляясь в сторону основной улицы, отходящей от порта.

– Сэр, подождите, может какую-то вводную…? - сказала опешившая девушка, выскакивая из машины, пряча револьвер во внутренний карман тренча, стараясь нагнать фенратайца. Третий тип боеприпасов использовался редко и чаще всего, когда существо было крайне опасным. Даже для таких существ, как скорпикор, обычно было достаточно и одного выстрела в тушу.

– Выкинь устав, забудь все инструкции, кроме тех, что дам дальше. Не пытайся составлять печати внутри помещения, не пытайся проводить магический анализ, не вздумай стрелять первой, молчи. - как-то уж совсем грубо ответил Майер, чем вызвал сильное замешательство Нуаре, но та промолчала.

Пусть это был портовый район, но на удивление тут было множество четырх-пяти этажных жилых домов, скорее всего общежитий. И чем больше они шли по улице, тем больше она замечала, что для такого времени уж слишком мало людей снаружи, даже возле жилых зданий. При этом те, кто были, являлись явно не обычными гражданами. Сильно модифицированный штурмовой экзо-доспех, чей закрытый чёрный шлем, с красными глазами выступал дополнительным психологическим фактором поражения, тяжёлые пулемёты, гранатомёты и чёрные бронетранспортёры. ,,Похоже весь район закрыли.” - только и успела подумать девушка, как её провожающий остановился перед кабаком на пересечении улиц. Табличка медленно качалась по ветру, а выцветшая надпись “Треснувший бочонок” явно просила новой краски. Перед дверью стоял, видимо, офицер, с дробовиком на перевес.

– Кто-то пострадал?

– Нет. Трактирщик сделал два выстрела, но… - - глухо прозвучало из шлема

– Понял. Район?

– Оцеплен.

– Хорошо, услышите стрельбу, можете снести это здание.

Лиане стало не по себе. Сильно не по себе. Такие инструкции для тех, в чьи задачи входило обезвреживание даже самых опасных демонов, в принципе не были хорошими.

Мужчина толкнул дверь и вошёл в кабак, за ним хвостом вошла и девушка. Питейное заведение было не просто пустым. Пустые круглые столы из светлой древесины, валяющиеся стулья, бар, за которым сидел перепуганный трактирщик, прижимающий к груди двуствольный дробовик. Ствол ружья указывал на “гостей”, сидящих в дальнем углу зала. Высокий блондин, с аккуратно собранными в хвост волосами, в тёмном суртюке испачканном кровью, курящий трубку как ни в чём ни бывало и темноволосая девушка, чьи светлые брови выдавали окрашенность причёски, подле него. Стоило блондину заметить особистов, как он потушил трубку и громко заявил на всё помещение, обращаясь к перепуганному старику за стойкой:

– Месье Ульрих, четыре чашки чая. Мои гости пришли. - сказал он и перепуганный мужчина, тут же побежал на кухню, либо за чаем, либо счастливый, что может скрыться. Послышался хлопок двери и крики на улице. Видимо, бедный старик всё же предпочёл второе...

Лиана решила всё же попытаться проверить этого неизвестного максимально простым высвобождением энергии мантии и незаметно сложила жест за спиной, но прежде чем почувствовала хоть что-то, зашаталась, почувствовала сильную тошноту и чуть не упала, однако блондин необъяснимым образом оказался рядом и помог ей удержать равновесие, посадил за стол, после чего сказал:

– Вам месье Майер же сказал, не пытаться. Зачем же нарушать такие чёткие инструкции. - сказал он, тут же возвратившись на своё место. Лиана даже понять ничего не успела. Хотя нет, кое-что поняла и эта версия ей вообще не нравилась, но она бы объясняла всю ситуацию на улице.

– Быстрее к сути, упырь. - подтвердил догадку девушки Гай, садясь на стул и убирая одну руку под стол. Что-то очень тихо щёлкнуло.

– Подожди же, друг мой, чай ещё не принесли. А представить всех? И может не будешь сразу же на меня пистолет наставлять? - с весёлым тоном и улыбкой до ушей спросил десмод.

– Ты же и так знаешь всех, кто сейчас находится недалеко. Так зачем же излишняя любезность? - отрезал особист.

– В таком случае, я сам это сделаю. Мадам Нуаре, меня зовут Август Михаэль эн Шарль де Стахлштайн, я патриарх древнего десмодского рода Стахлштайн. Девушка подле меня - Юлиана. Раз чай нам не принесут… - сказал Август, мгновенно оказавшись за барной стойкой, доставая бутылку. – Предлагаю выпить этого чудесного коньяка, урожай в 1824 году был чудесный.

Внутри Лианы всё похолодело. Всё ещё чувствуя тошноту, она обдумывала смысл слов Августа. Он не был обычным десмодом, он был одним из первых десмодов, появившихся в мире. Его сил и способностей было достаточно, чтобы уничтожить этот шахтёрский город и даже не напрячься.

– Мы сюда не пить пришли. К делу. - всё также злобно сказал Майер вновь оказавшемуся за столом Стахлштайну.

– Я так разочарован. Лет десять назад ты не был таким грубым. Куда же катиться мир… Ха-ха. Хорошо, хочешь быстрее, я передам суть дела. Мы с тобой заключим контракт и ты отправишься в тот подвал, что вы зовёте центральным управлением по городу Хвидагар. Доволен? - меняя тон от грустного к радостному, говорил блондин, попутно наливая себе алкоголь в бокал. – Искать Шнайдера на квартире бесполезно. Как и в принципе в городе. Он мёртв.

Гай напрягся, был слышен скрежет его зубов, но вскоре ответил.

– С какого я должен заключать с тобой контракт или в принципе верить? Из-за того, что показала тебе демонесс… - начал говорить особист, но потом был вынужден остановиться, ведь кончики пальцев Августа оказалась в опасной близости от его шеи.

– Ты можешь неуважительно относиться ко мне или кому угодно, но к Великому патрону, будь уж так добр, проявлять должное уважение. Ты жив лишь только потому, что Она была столь великодушна, чтобы не обращать на это внимание. - с явным нажимом сказал десмод, впоследствии убирая руку и возвращаясь к своему обыденному тону. – Ты же желаешь для этой страны процветания? Я клянусь всеми благами, что даровала мне Великий патрон, что информация, которую я тебе сообщу, имеет исключительную важность и в случае выполнения инструкций, Фенратайская Социалистическая Республика никоим образом не пострадает, но, более того, спасётся от катастрофы, которая её ждёт в том случае, если ты не получишь информацию.

– И что ты хочешь в обмен на эти сведения. Чтобы твою сестру выпустили? - парировал Гай.

– Что ты, нет. Как бы мне не хотелось снова прижать её к себе, если вы её выпустите, это будет жуткая трагедия для всех разумных видов. - наигранно удивлённо сказал блондин, прикладывая пальцы к груди. – Через два месяца вы, Гай и Лиана, окажитесь на пике горы Фэйбурдэахэнге, в Фенратае она известна как Вдовий плач. Я хочу присутствовать в тот момент.

– С чего нам там… - раздражённо выдавил из себя Гай, после чего помассировал виски трёмя пальцами. – Ладно, если нас там не будет?

– О, не волнуйся, вы там будете присутствовать. А если нет… Вас туда просто телепортирует. Это же будет высший вид магических контрактов. Если к этому будут какие-то препятствия, то… Неустойку ты знаешь. - при всём том, что Август говорил весело и беззаботно, последнюю фразу он сказал на удивление серьёзно.

Гай тяжёло вздохнул, вложил пистолет в кобуру и, засучив рукав, протянул руку Августу. Тот также, засучив рукав, протянул руку, после чего лицо тут же стало серьёзным, как и тон последующих слов:

– Я, Август Михаэль эн Шарль де Стахлштайн, клянусь предоставить Гаю Майеру вести, благодаря которым он сможет исполнить свои обеты перед своей страной наилучшим образом и спасти её от падения. В обмен на эти известия, я прошу разрешения присутствовать подле Гая Майера и Лианы Нуары, его дискьюпулы, с её согласия, на пике горы Фэйбурдэахэнге, также известной как Вдовий плач, через 61 календарный день.

– Я, Гай Майер, клянусь принять эти известия, применить их должным образом и в обмен на них предоставить Августу Михаэлю эн Шарлю де Стахлштайну место подле меня и моей дискьюпулы, с её согласия, на пике горы Фэйбурдэахэнге, также известной как Вдовий плач. Лиане Нуаре, ты согласна с этим?

– А…? Я…? - опешила девушка, после чего быстро кинула “Да”. Задумываться времени было не сильно много, все её силы уходили на борьбу со рвотным позывом.

– За сим же, пожмём руки, в знак заключения контракта. - сказал Август, берясь за запястье Гая, который сделал также.

Из сгибов локтей обоих начал выходить синий пар, который соединился в воздушную линию и через пару секунд исчез, оставив на обоих мужчинах небольшие знаки. Август допил коньяк, кивнул Юлиане, про которую, похоже все забыли и встал. Вслед за ним встал Гай, чьё лицо прямо так и говорило, нет, даже кричало “И где же!?”.

– Сегодня в 23.00 приходите на строящийся завод по очистке железной руды. Только вы, месье Гай, и вы, мадам Нуаре. Никакого тяжёлого оружия. Никаких Сил Специального Назначения. За сим, я удаляюсь.

Пространство позади десмода начало искривляться и появился мутный эллипс, постепенно становящийся более чётким. Пара зашла туда, эллипс исчез, а в таверне остались только двое. Особист упал на стул, достал пачку сигарет, положил её на стол и посмотрел на Нуаре:

– Я же говорил не пытаться проводить анализ… В принципе пытаться формировать какие-то печати возле него опасно. Странный первый день, да?

Девушка собралась было ответить, но упала со стула, распластавшись на полу. Поднявшись на локтях, она поняла, что более не может сдерживать содержимое желудка…

– Остаётся радоваться, что этот упырь ограничился лишь этим. - сказал Гай, помогая ей подняться и сажая на стул.

– Надо… Доложить… В столицу…- сказала она напряжённо.

– Не имеет смысла. Там уже знают. Но делать ничего не будут. Что ты сделаешь тому, кто может гулять по всей планете, как по собственной комнате? Закури, станет легче. - сказал мужчина, при этом сам же следуя своим советам. Воздух сразу же обогатился ужасным запахом табака. – Он оставляет такую тень в мантии, что даже самый лучший эльфийский маг при его личном присутствии скорее копыта откинет, чем сможет создать самую простую печать. Можешь считать, что очень легко отделалась, могло и руку оторвать. Собственно… Сестра у него ещё более страшная тварь, смогли захватить только благодаря очень удачному стечению обстоятельств. Пижон то хоть умеет себя в руках держать…

Девушка ничего не ответила, потому как более не могла бороться со своим организмом. Упав со стула, она начала снова пачкать пол содержимым желудка. Гай учтиво дождался конца, после чего протянул ей солфетку.

– Почему вы ему поверили? Он же…

– В учебке совсем не уделяли внимания высшим десмодам? Этой твари лет больше, чем всем нынеживущим фенратайцам вместе взятым. Он никогда не врёт. Если он клянётся с использованием имени Лаплас и заключает сангхинарный контракт, то тем более. - ответил особист, беря бутылку и делая несколько хороших глотков прямо из горла. После чего, перед его левым глазом появился красный круг, в котором быстро выстроились две линии. Лиана тут же узнала печать связи, но ничего не сказала.

В помещение вошёл тот самый штурмовик, положив шлем на стол и сев напротив особистов, туда, где сидел Август несколько минут назад.

– Трактирщик отправлен в психиатрический дом.

– На принудительное? - с лёгким смешком, оторвался от бутылки Гай

– На вынужденное. По словам старика, блондин с девушкой появились прям посреди зала и заявили, что сейчас у них будет важная встреча. Дед сначала попытался вежливо объяснить что не получится, а когда упырь перешёл к угрозам, сделал несколько выстрелов из ружья, в голову и грудь.

– Результатов они никаких не дали и он не на шутку испугался. Хотя нет, дали. Две дыры, Пижон через секунду встал. Не знай я про высших десмодов, тоже б струхнул. Что с районом?

– Люди эвакуированы, им сказали про неисправность газа в центральной системе освещения во всём районе. Повезло что утро буднего и по домам сидело немного. Скоро должны вернуться. Скорее всего вечером в новостях будем читать о том, как храбрые газовщики перекрыли утечку и всё починили. - после этих слов, он тяжело вздохнул, немного тихо посидел и продолжил. -- Мы возвращаемся. Чего хотел упырь?

– Скажем так… Сократить нам - указывая бутылкой на Лиану сказал Майер. – часть работы. Цели понять не могу, но учитывая заключённый контракт, вынужден танцевать под его дудку.

Лицо офицера скривилось в немой вопрос, но он нацепил шлем и вышел. Лиана и Гай вновь остались внутри одни.

– А вот теперь можно нормально познакомиться. Гай Майер. С этого дня, ты работаешь под моим началом. Да, для первого дня тут слишком много событий, но в остальном… Ну, примерно большую часть дней, работа более спокойная.

– А что значит дискьюпула? - ответила девушка. Она всё ещё чувствовала тошноту, но, вроде как, могла контролировать свои позывы.

– Ученик, подмастерье с драконьего. Одни из многих смыслов. На будущее. Если я что-то говорю, слушай что я говорю. Я не просто так это делаю. И сдай револьвер. Изделие 8 получишь в управлении, а это - забирая револьвер, продолжал мужчина. – должно вернуться в бардачок моего Вейса.

– Сэр, а что мы…

– Заедем в управление, получишь табельное, закинешь свой хлам на квартиру, покажу тебе город. Потом несколько часов на отдых и в одиннадцать на тот самый завод. Пусть всё это и звучит бредово, но игнорировать слова Стахлштайна нельзя.

Лиана молча кивнула и, шатаясь, поднялась, вспоминая всё, что говорили на лекциях про десмодов.

Низшие десмоды были, в общем-то, классическими вампирами из сказок, жаждущими крови, неспособные нормально стоять под солнцем. Чтобы убить этих тварей, достаточно было несколько миллиграммов мифрила или сплавов, с его содержанием. Но высшие десмоды… Это был особый случай. Эти твари были настолько древними, что помнили как образовывались первые государства после исчезновения драконов. Всего было 4 так называемых Дома. Лидеры данных кланов заключили контракт с одной из 4-х сущностей, которую называли Великий патрон и, в обмен на свою душу и становлением посредников их воли в материальный мир, получали невиданные способности. В то время как об остальных трёх Домах было известно мало, о доме Стахлштайн, благодаря захвату Фелиции Терезы эн Аделин де Стахлштайн в 1918, было известно гораздо больше.

Лаплас была древней сущностью из мантии и могла созерцать все возможные переменные, в связи с чем могла видеть все возможные варианты будущего и как они изменяться, даже если где-то с горы упадёт камушек. Более того, она знала какой конкретно камушек с этой горы упадёт.

Часть своих способностей она даровала роду Стахлштайн. И чем выше во внутренней иерархии дома был десмод, тем лучше он управлял этими способностями. И если неофит 11 или 12 поколений мог видеть лишь на несколько секунд вперёд, то даже страшно представить, насколько далеко мог видеть сам Патриарх этого проклятого людьми рода…

И вновь вопрос энергообеспечения становиться первостепенным. Так как нет энергии нет роботов. А нет роботов нет ресурсов, нет энергии. Но каталитический усиленный замкнутый термоядерный синтез может решить этот замкнутый круг проблем. К тому же от постоянных перегрузок самого активного материала стало достаточно для создания еще атомных станций. Но всего по одной ослабленной паре расщепления и синтеза на каждую базу. За то можно сразу предусмотреть запасы катализаторов и повышения производительности самих атомных станций со временем работы. Благо с катализаторами в виде энергетических кристаллов проблем не было. Так же стоило усилить кабеля энергоснабжения на более продуктивную выработку и переброску энергии в случаи необходимости. Так же я предложил идею установки на каждую базу по силовому полю и маскировки базы выработкой пустой породы. Как не странно но ИИ Маши согласился установить дополнительные силовые поля при интеграции их с атомными станциями.

Понравился рассказ, с тебя лайк и подписка.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено SaluteSpeech

Аниматор Genmo.AI

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

Rutube Twinders Yappy Litres ТГК ТенЧат VK Пикабу

Голос-в-голове авторитетно заявляет: Прийти сюда — вот настоящая глупость. Это не может быть он, ясно же. Два года прошло. Его уже наверняка нет.

Я возражаю как можно рассудительнее: Но объявление о поиске всё ещё висит на армейском сайте. Шанс есть. Нужно проверить.

Однако Голос звучит с очевидным скепсисом: Подумаешь, кто-то видел мужика в военной одежде! Ну спал он в заброшенной квартире — наверняка обычный бомж. Нашёл где-то одежду и всё. А тебе заняться нечем, кроме как нестись в Пром среди ночи!

Но я упорно придерживаюсь того же размеренного тона: Сомневаюсь, что в Районе встречается много бомжей с длинными волосами. Парень с форума сам сказал, что это странно и что тот человек реально был похож на военного. И спал он не на куче вещей, как положено бездомному, а на голом полу.

Голос-в-голове фыркает: А ты разбираешься в быте бомжей? Может, диссертацию напишешь?

К восемнадцатому этажу сердце хаотично скачет внутри грудной клетки. Фух, доползла.

Когда я в приватной беседе расспросила того сталкера с форума, он дал адрес и описал, судя по всему, эту дверь: слева на лестничной площадке, тёмно-красная, с выломанной ручкой. Сейчас она приоткрыта. И что это значит? Сталкер не закрыл за собой или мужчина из квартиры ушёл?

Голос-в-голове любезно подсказывает: Или это вообще не та квартира, не тот этаж, не тот дом, ты ошиблась, всё перепутала, а за этой дверью — ночлежка для уголовников, которые будут счастливы, что ты заглянула согреть их тёмной ночью.

Оглядываюсь на лестницу, уходящую выше, и прислушиваюсь. Только моё тяжёлое дыхание. Краем глаза замечаю движение в углу. Крыса? В тени не разобрать. Но больше ничего не происходит.

А если квартира всё же верная, но человек оттуда не ушёл? И очевидно, что это не тот, кого я ищу. Сидя дома, перед экраном компьютера, ещё можно было верить в чудеса, но сейчас, стоя на сумрачной лестнице, трудно убедить себя в благополучном исходе. Такого везения не бывает. Не у меня точно. Что, если сейчас я вломлюсь к какому-то бродяге, который взбесится, что из его жилья устроили проходной двор? Может, уйти, пока не поздно?

Голос-в-голове с готовностью подхватывает: Конечно, бросай эту тупую затею. Иди к полицейским, они вызовут такси. Дома примешь душ, перекусишь, ляжешь спать — тут-то я и расскажу в красках, какое ты ничтожество. Отец был прав, ты ни на что не годна. Ни одного дела не можешь довести до конца. Вот и сейчас — добралась уже, стоишь на пороге… Стоишь… Чтобы в итоге развернуться и уйти. Типичная Лета. Весь путь сюда был зря. С самого начала было ясно, что всё закончится пшиком. Как обычно.

Я жую губы, прикусывая побольнее. Всё-таки шанс есть. Пусть небольшой. Тихонько зайду, осмотрюсь и уйду. По крайней мере, я буду уверена, что сделала всё, что могла.

Голос тут же меняет тактику, подсовывая свои любимые картинки «что с тобой сделают в таком опасном месте», но я отмахиваюсь. Сегодня я везучая, в это и буду верить.

Вытаскиваю электрошокер, перехватываю удобнее и толкаю дверь. Однако, приоткрывшись немного, она стопорится. Чёрт, намертво! В коридоре квартиры не видно ни зги, через пару метров светлеет дверной проём — в комнату?

За окнами раздаётся приглушённый гул — равномерный, технический, — и это ещё больше подчёркивает тишину здесь, на лестнице. Я вдруг чувствую, насколько одинока — посреди этого дома, посреди Района, да и вообще.

Наверняка в квартире никого нет.

Выдохнув для храбрости, боком протискиваюсь в щель приоткрытой двери. Хоть какая-то польза от того, что я тощая.

Жду пару минут. Кажется, что грохот моего сердца слышно на всю квартиру. Однако из окружающей темноты меня никто не хватает. Вообще ничего не происходит. Уф…

Медленно, нащупывая каждый шаг, крадусь к светлому прямоугольнику. Под ногами предательски скрипит.

Выхожу в комнату. Вытянута горизонтально, вправо от входа. Слабый свет с улицы — два больших окна, закрашены светлой краской. Мебели нет, только какой-то мелкий хлам валяется. Пахнет затхлостью и совсем немного — человеческим жильём. Это явно не место обитания бездомного.

Дальняя стена справа тонет в сумраке. Кажется, там есть дверь в другое помещение. Позже проверю.

Выхожу на середину комнаты, в пятно света из окна. Пол выложен широкими деревянными досками. Потёки и наплывы краски на стёклах. Окна целые, из-за этого в помещении тепло.

Очередная половица под ногой скрипит. Поворачиваюсь к противоположной стене. На ней темнеет большой прямоугольник — как будто след от картины. Здесь мебели тоже нет. Делаю шаг вперёд…

В следующую секунду я больно падаю на колени, утыкаюсь лбом в пол, а правая рука вывернута за спину так, что шокер уже выпал из пальцев. Над головой раздаётся мужской — низкий и хриплый, будто спросонок, — голос без вопросительных интонаций:

— Зачем ты здесь.

Сердце колотится о грудную клетку так сильно, что, кажется, вот-вот разобьётся. Как и все мои благие намерения.

Непроизвольно напрягаю руку, но горячая, лихорадочно-жаркая ладонь мужчины не позволяет двинуться даже на миллиметр. От боли и обиды хочется скулить.

Думай, Лета! Понятно, что это не он. Хотя в нашу прошлую и единственную встречу он не разговаривал, но и так ясно, что для военного робота этот голос слишком уж… сексуальный.

Голос-в-голове издевательски мурлычет: Ой, к чему же мы пришли? В заброшенной квартире, наедине с огромным мужиком, без всякой связи. Никто не узнает, что с тобой случилось. Как думаешь, он сразу тебя убьёт или начнёт с чего-то более интересного? Позовёт друзей? А через пару дней развлечений они продадут тебя на чёрном рынке.

Я морщусь, пытаясь сдержать слёзы. Ну да, он может сделать со мной что угодно — в самом буквальном смысле. Электронный браслет предусмотрительно не взяла — я же умная, — и у золотых граждан есть право на неприкосновенность частной жизни, так что отслеживание по чипу тоже выключено. Никто не может узнать, где я. Проклятье, зачем только я полезла в это всё?! Хотела помочь, чёртова идиотка! Мне бы кто помог…

Мужчина двигает мою руку ещё немного вверх и повторяет более раздражённо:

— Зачем. Ты. Здесь.

Боги, можно я просто распластаюсь на полу и буду рыдать от ужаса? Может, он сжалится?..

Однако Голос-в-голове холодно заявляет: Это не поможет, ты же знаешь.

Да, знаю. Слёзы ни разу в жизни мне не помогли. Они, наоборот, или разозлят его, или раззадорят — проверить, до каких пределов получится меня довести.

Нужно ответить как можно спокойнее. Может, есть шанс.

— Извини... Я искала… одного человека. Друга.

Пыль щекочет нос. Если я чихну с заломленной рукой, то сломаю её сама себе.

В голосе мужчины по-прежнему нет эмоций:

— Ты ошиблась.

От боли хочется сжать зубы, но я стараюсь говорить разборчиво:

— Да... Я понимаю. Может... ты меня отпустишь?

Пара секунд — и горячая ладонь исчезает.

В первое мгновение попытка вытащить руку из-за спины вызывает настолько сильную боль, словно там вывих. Но он и правда меня отпустил!

— Уходи.

Я оборачиваюсь. Мужчина за моей спиной поднимается во весь рост — твою ж мать! да он и правда огромный! — и отступает к стене справа. Быстро и тихо, ни одна половица не скрипнула. Видимо, он хорошо знает эту квартиру.

Опускается на пол рядом со стеной, посередине между окном и дверным проёмом, ведущим в коридор. Густая тень скрывает мужчину почти полностью, ясно только, что на нём тёмная футболка с короткими рукавами — руки такие же светлые, как шея и лицо.

А я продолжаю стоять на коленях и пялиться на него. Так, Лета, хватит спать!

Теперь уже правой рукой можно двигать, хотя плечо болит сильно, поэтому шокер с пола я подхватываю левой. Неловко поднимаюсь.

И я понимаю, что нужно уйти — нет, убежать — прямо сейчас... И не смотреть на него, не стоит бесить мужика, способного сломать мне руку одним движением... Но если бы я умела поступать разумно, то не оказалась бы здесь.

Делаю пару шагов в направлении коридора — и снова не могу удержаться от взгляда в его сторону. Я и сама знаю, что люблю нарываться.

Во всяком случае, он не причинил мне вреда. Значит, я обязана предупредить его об опасности.

— Тебе тоже лучше уйти. Сюда идут шавки.

— Кто, — отсутствие эмоций в его голосе снова скрадывает и вопросительную интонацию.

Странно. Если он не знает речной терминологии, значит, не местный. Тогда что он здесь делает?

— Полицейские. Облава. То есть внеплановая проверка.

Он не только остаётся на месте, но даже расслабленно вытягивает ногу. Ботинок — тёмный и с виду тяжёлый — попадает в область тусклого света, падающего из закрашенного окна.

— Спасибо.

Одно короткое слово на выдохе, но звучит оно так роскошно-возбуждающе, что вся моя кровь стекает в низ живота густой лавой, между ног разливается тепло, а клитор приятно пульсирует. Никогда не думала, что способна возбудиться от одного лишь голоса. Или это из-за адреналина? Я читала, что стресс может действовать вот так странно.

Ладно. Нужно уходить. Интересно, это и есть тот мужчина, о котором говорил сталкер? Ботинки похожи на военные. Может, он сам из полиции или каких-то спецслужб, потому и не боится проверки? Следит здесь за кем-то? Но почему он спал прямо на полу? И, кроме того, не видно никакого оборудования. Он просто здесь один.

Хоть я и ползу как можно медленнее, но коридор неумолимо приближается. Вот уже и дверной проём.

Голос-в-голове заговорщицки шипит: Не уходи! Где ты ещё найдёшь мужика с таким голосом! Я хочу ещё его послушать, ну пожалуйста!

Оглядываюсь на мужчину, переминаюсь с ноги на ногу, потираю правое запястье — оно тоже болит, хотя и слабее, чем плечо, — но в конце концов решаюсь:

— С тобой всё в порядке?

Он не реагирует.

Я делаю шаг в темноту коридора, но снова оборачиваюсь на сидящего мужчину и замираю, разглядывая его и кусая губы.

В его неторопливых словах слышна усталость:

— Вряд ли я могу быть тебе полезен.

Голос-в-голове бормочет с придыханием: Ох, как бы он был полезен, если бы стягивал с тебя трусы, шепча на ушко всякие пошлости. Мне прям жарко стало… Вот бы увидеть его лицо…

Прочистив горло, отвечаю мужчине как можно спокойнее:

— Вообще-то я думала, может, тебе нужна помощь?

Пауза.

— Ты — хочешь помочь — мне?

Чёрт, с этим его ровным тоном не понять, какие эмоции стоят за этой фразой — удивление, насмешка или даже презрение? Что означает это подчёркнутое «мне»? Считает себя ахуенно крутым мужиком, которому девчонка типа меня может только мешать?

— Ну, мало ли. Ты из полиции? — я оглядываю его фигуру. С таким ростом и телосложением — вполне разумное предположение.

— Ты меня не узнала? — мужчина молчит несколько секунд. — Тогда почему предупредила о проверке?

Он меня знает? Откуда? Видел на улице или в магазине? Надо же, запомнил. Это приятно. Хотя, скорее всего, с кем-то путает, я не настолько интересная, чтобы мужчины на улице обращали внимание.

Я для приличия колеблюсь, но, чёрт, и так ясно, что не хочу уходить. Так что я быстро возвращаюсь в комнату и опускаюсь на колено напротив мужчины.

— Подумала, вдруг это для тебя важно. А мы встречались? Нет, я, может, и вспомнила бы, если бы увидела тебя, — я улыбаюсь. — Здесь слишком темно.

Голос-в-голове бормочет сквозь зубы: Лета, хватит лыбиться… Сколько раз тебе говорили, а ты опять так делаешь. Это выглядит тупо и сразу выдаёт, что ты волнуешься.

Да знаю я! Отец только и повторял: «Алетейя, ты выглядишь умственно отсталой, сделай нормальное лицо». Но я всё равно улыбаюсь, когда нервничаю, а то даже начинаю хихикать, шутить тупые шутки... В общем, веду себя как дура.

— Дашь электрошокер?

Мужчина протягивает ладонь — крупная тяжёлая кисть, длинные пальцы — и я с опаской кладу в неё шокер. Щелчок фонарика, голубоватый свет вспыхивает на уровне его шеи и выхватывает из темноты лицо: тяжёлая челюсть, заросшая щетиной, прямой нос, резкие скулы, светлые глаза… Лицо довольно грубое, и вправду похож на полицейского или военного. Может, видела где-то на улице, не помню...

Но тут он наклоняет голову, и на правое плечо ложатся длинные волосы — оказывается, они собраны в высокий хвост. У меня в голове картинка щёлкает, встав на место, и я изумлённо выпаливаю:

— Ты робот!

Голос-в-голове страдальчески морщится: Лета, что ты несёшь?! Это мужик с ахуенно сексуальным голосом, и любая нормальная девушка уже начала бы срывать с себя одежду. Но ты — решила обозвать его роботом? Да уж, отличный способ познакомиться, он запомнит этот идиотизм.

Ну да, сейчас-то всё очевидно: он действует сам по себе, поддерживает диалог… Даже экспериментальная модель, более продвинутая, чем стандартные роботы — предсказуемые, функциональные, нуждающиеся в командах людей, — не будет настолько похожа на человека.

Да это даже внешне понятно: он выглядит уставшим и небритым пару недель. С какой стати я вообще решила, что тот мужчина, который помог мне два года назад, является роботом? Ну, я не нашла его фотографии ни в списке постояльцев гостиницы, ни в списке сотрудников военной базы… Но это ничего не доказывает, у него мог быть гостевой пропуск. И да, у него хорошая физическая подготовка и быстрая реакция, но это, наверное, обычно для военных, я просто не сталкивалась и не знаю. По ходу, я снова феерично облажалась. Тупица. Ещё и ляпнула эту чушь прямо ему в лицо. Но что он делает здесь, в заброшенной квартире?

— Нет, то есть… — я нервно хихикаю. — Извини. Я просто… Ну, я видела тебя недолго и подумала…

Он выключает фонарик и возвращает мне пистолет.

— Я не понимаю. Что именно ты подумала?

— Ну… — от неловкости я принимаюсь запихивать шокер в кобуру, не обращая внимания на боль в плече. — Там было сообщение о пропавших роботах, и я почему-то решила, что ты один из них.

Тот же ровный тон:

— Если в этом сообщении говорилось о боевых андроидах серии четыреста одиннадцать, то я один из них.

Я изумлённо пялюсь в темноту, скрывающую его лицо. Серьёзно?!

— Но тогда… Почему ты не уходишь? Полиция скоро будет здесь.

— Какое тебе дело до этого? И почему ты не уходишь? Когда я скажу полицейским, что я такое, — полагаю, они будут стрелять на поражение.

— Так какого хера ты тут сидишь?!

Его голос звучит по-прежнему равнодушно:

— А где я, по-твоему, должен сидеть?

Ну да. Очевидно, ему некуда идти.

— Слушай, я… — щёки становятся горячими, но я всё-таки решаюсь: — На самом деле я здесь потому, что искала тебя.

— Зачем?

— Ну… Ты мне жизнь спас. Хочу вернуть долг.

Он молчит пару секунд.

— Я только что сказал, что я боевой андроид. Если вдруг ты не расслышала. У тебя не может быть долга передо мной.

— Почему? Ты мне помог. Значит, я должна помочь тебе. Разве не так?

— Это социальные правила. Для людей. А я — не человек.

— А, ты об этом.

Я окидываю взглядом его тело в приглушённом свете уличных фонарей. Вполне человеческое. Я бы даже сказала, сексуальное — вот это сочетание массивности с расслабленной позой… А если добавить его голос… Ну, лицо не совсем в моём вкусе, не люблю я морды кирпичом и всю эту суровую брутальность, но в целом…

Голос-в-голове бормочет: Так что, раздеваться-то будешь?

Кхм! Лета, хватит мечтать, времени мало.

Деловито продолжаю, надеясь, что мужчина — нет, это же робот — не обратил внимания на паузу в моей речи:

— По-моему, это неважно. Ты мне помог. И мне кажется, я могла бы помочь тебе.

— Маловероятно.

Голос-в-голове фыркает: Что за презрительная интонация?! Ты его искала, носилась по Району, рисковала жизнью, в конце концов… А ему плевать?!

Я агрессивно повышаю тон:

— Сразу отказываешься?

— Хорошо, — он вздыхает так тяжело, словно успел устать от жизни дважды. — Как именно помочь?

Так, а вот теперь нужно не облажаться и сформулировать всё кратко и понятно. Я кусаю губы, лихорадочно соображая.

— Если ты робот, значит, у тебя есть система? Ну, которая с доступом через порт? Армейская?

Армейский вариант уж наверняка должен иметь усиленную защиту, это нехорошо… Однако мужчина отвечает:

— Нет, стандартная.

— Ты уверен? Слишком большое везение, чтобы быть правдой.

— Уверен. Это связано со спецификой нашей серии.

Но это же замечательно! Стандартная система потому так и называется, что идёт в единственном варианте, её ставят всем — и роботам, и большинству людей. Технология отработана, производство налажено, работает без сбоев, так и чего заморачиваться с разными версиями?

Стандартную систему точно можно взломать, значит, мой план осуществим. И мне, конечно, хочется с ходу озвучить и сам план, и предложение пожить в моей квартире — боги, он ведь спас мне жизнь, я никогда не смогу оплатить этот долг! — однако я знаю, что должна быть осмотрительной. С этим у меня проблемы. Нет, прежде чем звать к себе военного робота, который по официальной версии слетел с катушек, нужно с ним хотя бы поговорить.

— Ты давно здесь? — я рассеянно оглядываю комнату.

— Четыре месяца.

Разговаривать с человеком, у которого тень вместо лица, некомфортно — словно он в укрытии, а я сижу перед ним голая. Надо было сесть не напротив него, в свете окна, а рядом, возле стены. Но теперь уже поздно.

О чём спросить? Думай, Лета, думай! Полиция уже близко, а я туплю. Как назло, моему организму вот именно сейчас захотелось — помимо секса — спать, есть и курить.

— Днём здесь был человек… — я пытаюсь поймать мысль, которая прячется за этими словами, но она ускользает от сонного сознания.

Через несколько секунд молчания робот, видимо, решает меня поторопить:

— Я его видел. Что дальше?

— Видел?!

Он не отвечает.

Голос-в-голове пренебрежительно фыркает: Ты выглядишь отменной тупицей.

Я торопливо поясняю:

— В смысле, он говорил, что ты спал... — и тут до меня доходит, что именно я должна спросить. — Тогда почему ты ничего не сделал? Не начал выкручивать ему руки, как мне?!

— У него не было оружия.

Ну да, логично. Но я всё равно скептически кривлюсь.

— Думаешь, я могла бы напасть на тебя? Ты в два раза крупнее.

Пауза.

— Привычка.

Ну конечно. Он же военный робот! Лета, может, ну его к чёрту? А что, если ты выведешь его на улицы города, а он кого-нибудь убьёт — по привычке?

Я облизываю губы и, решившись, выпаливаю самый важный, хоть и ужасно нетактичный вопрос:

— Сколько людей ты убил с нашей прошлой встречи?

— Ни одного.

О-о... Настолько хорошо, что даже не верится в такую удачу! Надеюсь, дальше всё пойдёт в таком же ключе.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему никого не убил? Например, этого парня?

— Или тебя?

В груди предостерегающе колет игла страха, но ладно, я зашла слишком далеко, чтобы отступать. Так что я киваю — спокойно и рассудительно.

— Да. Или меня.

Пауза.

— Потому что не хочу.

За всю жизнь я мало имела дел с роботами. В доме отца все слуги были людьми. В гостях у одноклассниц я видела нескольких домработников, а однажды Эрика — пожалуй, лучшая из моих якобы-подружек, хотя тоже себе на уме — втихаря скопировала у матери каталог секс-роботов, и мы провели увлекательный час, хихикая и обсуждая, какую модель каждая из нас предпочла бы. В общем, я не спец, однако мне казалось, что роботы не должны говорить о том, чего хотят или не хотят. Как он может «не хотеть» убивать?

— И что это значит? Нет прямого приказа? Это нерационально?

Пауза.

— Предполагаю, во время последней модификации моего физического носителя параметры были настроены неверно, и теперь моя операционная система содержит ошибки, но я не знаю, какие именно. В любом случае, я не хочу никого убивать, — в его голосе появляются рычащие нотки, — не буду этого делать, и у тебя нет никаких рычагов воздействия, чтобы меня заставить.

От этой неожиданной агрессии я тоже повышаю голос:

— Вообще-то я и не собиралась! Мне вовсе не нужно никого убивать.

В сумраке заметно, что он снова наклонил голову к правому плечу. Что за странная манера? Тон вновь спокойный:

— А что тебе нужно? Материал? Но для этого следовало бы застрелить меня, — он взмахивает пальцами в направлении окна, — или хотя бы организовать группу захвата. То, что ты пришла сюда в одиночку, больше похоже на попытку самоубийства.

— Или, — я задумчиво поднимаю взгляд, — на попытку тебе помочь.

— Помочь роботу? Версия про самоубийство кажется более правдоподобной.

— Ладно, это не важно! Вернёмся к тому, что ты не хочешь убивать. Меня это устраивает. Но что, если ты выйдешь на улицу? Множество людей вокруг... — я провожу ладонью в воздухе, словно рисуя перед ним эту картину. — Соблазн... В тебе проснутся кровожадные алгоритмы...

— Кажется, ты меня с кем-то путаешь, — он хмыкает совсем по-человечески. — Таких алгоритмов у меня точно нет — я ведь тебя не убил. И думаю, что от количества людей это не зависит.

Я прищуриваюсь с подозрением.

— Как насчёт навязчивого желания разоружить всех встречных полицейских? Или сломать руку любому, кто достанет зубочистку в твоём присутствии?

— Я могу себя контролировать.

— Мм... — я саркастично поджимаю губы. — То есть ты только со слабыми девушками так себя ведёшь?

— Твою руку я не сломал. Даже не вывихнул.

Пару секунд я прислушиваюсь к ощущениям. Кажется, мышцы всё же потянул, но боль слабая — по сравнению с тем, чего я ожидала, когда он заломил мне руку.

— Да. И я это ценю.

В этот момент в прихожей раздаётся грохот, я вскакиваю на ноги — и перед моим лицом клацают длинные зубы полицейской ищейки.

В следующую секунду пёс рычит придушенно и словно бы с недоумением, а я осознаю, что он висит в воздухе: робот одной рукой держит его под мышкой, а второй — зажимает пасть. На фоне огромного волкодава, бьющего воздух бронированными лапами, даже этот двухметровый мужик кажется не столь впечатляющим.

Робот опускает пса на пол, седлает его, зажав бёдрами, а освободившейся рукой срывает с его головы шлем. Бросает мне под ноги.

— Нужен разряд. В камеру.

Ищейка извивается всем телом и дёргает головой, пытаясь освободить пасть.

Я подвисаю на мгновение, но затем выхватываю шокер из кобуры — о, даже рука не болит — и тычу в камеру на шлеме. Противный звук разряда, и красная лампочка гаснет. Пёс замирает, смотрит на меня настороженно.

— Слева от тебя у стены лежат вещи, — робот тяжело переводит дыхание. — Там есть верёвка. Принеси, пожалуйста.

Бросаюсь в указанном направлении. Куча хлама в углу. А, вот.

Возвращаюсь. Робот по-прежнему сидит верхом на ищейке, перехватив руками пасть и передние лапы.

— Можешь связать?

Чего?..

Голос-в-голове рявкает: Так, Лета, ты сможешь! Другого варианта нет, и ты должна справиться!

Глубоко вдохнув для храбрости, бросаюсь к псу, который рычит сквозь зубы и выгибается, стараясь освободиться, но при виде меня снова затихает. Опустившись на колено, я показываю ищейке шокер и демонстративно кладу его на пол рядом.

Руки дрожат от страха, да и вообще я не знаток морских узлов, но — я обязана! Связываю лапы и начинаю их обматывать. Хотя я стараюсь делать всё аккуратно, но из-за спешки то и дело задеваю голые руки робота — в слабом свете окна видно, что на нём футболка с характерным узором камуфляжных пятен. И снова — мне кажется, или он очень горячий?

Голос-в-голове восторженно мурлычет: Ахуенно горячий... Ты только послушай, как он дышит... И его лицо так близко... Как будто вот-вот вспыхнет искра, и вы наброситесь друг на друга, срывая одежду, — конечно, если бы не эта псина посередине. Она вот всё портит.

Когда я заканчиваю со своей частью, робот перехватывает у меня верёвку и сноровисто заматывает пасть ищейки.

Тем временем я пытаюсь попасть шокером в кобуру, лихорадочно прикидывая, сколько осталось минут до прихода полиции. Совершенно некогда вести себя разумно, так что я бормочу:

— Так что? Ты обещаешь не создавать проблем?

— Сам факт взаимодействия со мной создаст проблемы любому человеку, — робот тоже шепчет торопливо, уже обматывая задние лапы ищейки.

— Кроме этого! Обещаешь никого не убивать? Не лезть к полиции?..

Робот пропускает конец верёвки через петлю на передних лапах и отпускает связанного пса. Тот брыкается и раздражённо рычит, но освободиться не может — во всяком случае, пока. И, между прочим, робот его тоже не убил.

— Это обещаю. Но...

Хватаю робота за горячую руку и тяну к окну, подальше от ищейки. Приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, теперь различимое в тусклом свете окна.

— Что «но»?

— Как я сказал, моя операционная система содержит ошибки. Также есть физические повреждения.

— Какие? — я окидываю его торопливым взглядом. — Ай, некогда! Можно починить?

— При наличии материалов и оборудования.

— Отлично! Так ты согласен?

— Ты ничего не предложила.

Чёрт! Почему мы потратили столько времени на разговоры не пойми о чём?!

— Эм... Так... Если есть стандартная система, значит, её можно взломать. И изменить данные. Запишем телохранителем. Просто новый робот и всё.

— Твоим телохранителем?

— Ага. Так что?

— Зачем тебе сломанная вещь?

До меня не сразу доходит, что этот мужчина с сексуальным голосом говорит о себе. Что за ненужные вопросы!

Я указываю на извивающуюся на полу ищейку.

— Ты предпочтёшь сдаться полиции?

Он тоже смотрит в ту сторону.

— Нет.

— Значит, согласен?

— Если тебя устраивает — можно попробовать.

— Отлично. Карта, — дёргаю вверх одежду на животе, отрываю прилипший к коже влажный от пота свёрток. — Адрес: Вторая Поперечная, пятьдесят восемь, я тебя там встречу. Люк канализации здесь рядом. Кстати, а ты сможешь добраться — с повреждениями? Тут, не знаю... Не так близко…

Пауза.

— Смогу.

— Отлично, — я бросаюсь к выходу из комнаты. — Тогда давай. Провожу тебя до люка...

Робот не отвечает, лишь за спиной раздаётся щелчок.

В тёмной прихожей понимаю, что что-то не так. Оглядываюсь. Его нет. Что за нахрен!

Выскакиваю обратно в комнату. Чёртова псина уже освободила одну лапу из мотка и теперь пытается стянуть верёвку с морды!

Взгляд цепляется за что-то странное: слишком яркий свет. И холодный воздух. Рама с закрашенными стёклами распахнута. Серьёзно?!

Ладно, настолько крутой робот может сам о себе позаботиться. А вот мне точно стоит уйти, пока волкодав не освободился.

/конец главы и конец отрывка из романа, на этом пока всё/

Я было замираю в нерешительности, приглядываюсь… Идёт быстро, походка твёрдая — трезвый. Вроде ничего подозрительного. Ясно, что вот так среди ночи подходить на улице к мужику… Но это шанс выяснить дорогу. Других я не вижу.

Вытаскиваю шокер. Решившись, торопливо — но уверенным шагом! — догоняю человека. Нельзя показывать страх. Наглость — второе счастье, и всё такое.

Голос-в-голове, поправив «бабочку» на шее, эпично объявляет: Итак, господа, делайте ваши ставки! Кого можно встретить ночью посреди Района — добропорядочного гражданина или маньяка, обдолбанного пошем? Ох, кажется, ставки совсем не в пользу нашей шибанутой любительницы риска…

Человек всё ближе, и я непроизвольно ускоряю шаг. Сжимаю рукоять шокера сильнее, завожу руку за спину. Странно, что мужчина не обращает внимания на шаги за спиной.

От страха я налетаю на тёмную фигуру, хватаю за куртку на плече — скользкая ткань — и дёргаю со всей силы.

Мужчина ощутимо вздрагивает и останавливается. Оборачивается ко мне, торопливо вытаскивая наушники — оказывается, он просто меня не слышал. Автоматически отмечаю шнуды — шерстяные перчатки с обрезанными пальцами, как носят речные. Хотя и так очевидно, что он местный, кто ещё может тут бродить ночью. Пакет, висящий на его руке, громко шуршит.

Адреналин в моей крови кипит, требуя действовать — немедленно! — показать ему, что я хозяйка положения. Главное — напор и уверенность! Не успев даже подумать, я хватаю мужчину за отворот куртки и тихо, но угрожающе тяну:

— Хэй, паарень, энто Ротарный проулок?

Да уж, четыре года назад, когда я познакомилась с Дэном — то есть поначалу он был исключительно Джанки, — только удивлённо хлопала глазами на его странное произношение и речные словечки, а теперь — смотрите-ка! — у меня получается похоже. Кажется.

Свет отдалённого фонаря падает на лицо мужчины — растерянное от неожиданности. Выглядит обычно: средних лет, худощавый, короткая стрижка, как почти у всех жителей Района. Взгляд осмысленный — значит, не на поше или другой химии. Мне определённо везёт!

— Энто Крайний. Ротарный — тудой, дальше, — мужчина кивает в сторону домов.

Ой-ё… А вот и подвох: речь совершенно неразборчивая, голос грубый, хрипло-лающий. Такой эффект даёт долгое проживание в едко-химической вони Лагена. Вот я молодец — посреди пустынной ночной улицы сама выскочила к самой что ни на есть портовой шпане, ещё и за куртку его схватила.

Очевидно, растерянность пополам со страхом отразилась на моей физиономии, потому что мужчина поднимает бровь и усмехается. Но ладно, деваться некуда. Как говорил отец, «если начала, то иди до конца». Мужик явно взрослый — надеюсь, уже не такой идейно-упёртый, как малолетки. Он ведь до сих пор не ткнул меня ножом, верно? Но вот чего точно не стоит делать, так это дёргать его одежду, словно я крутая кунг-фу девица.

Отпускаю куртку мужчины, но ладонь не убираю — старательно делаю вид, что она просто так лежит на его груди. Может, это у меня флирт такой. Он демонстративно смотрит на мою руку, поднимает взгляд на лицо. Изучает. Молчит и ждёт. А я тоже молчу, потому что мне нужно собраться с мыслями и вспомнить карту.

Так, он сказал, это Крайний проулок. Значит, у парка я всё-таки ошиблась с улицей. Проблема в том, что и Крайний, и Роторный очень длинные, идут параллельно и только в самом начале пересекаются единственной перпендикулярной улочкой. Если я сверну не в ту сторону, в итоге упрусь в тупик. Следовательно, нужно выяснить, в какой части улицы я нахожусь.

— Каторый энто дом?

Чувствую себя полной дурой, растягивая все эти «а» перед мужиком из Порта — ведь именно портовые и создали этот диалект, кого я пытаюсь обмануть? — но, может, хоть как-то сойду за местную.

— Каторый дом каторый? — он не отрывает взгляда от моего лица, и это смущает.

— Энтот шуйный, — я тычу подбородком в дом слева. — Каторый?

— Не шну.

Мужчина издевательски ухмыляется, и страх внутри меня вспыхивает злостью. Да твою ж мать, я не для того плутала по тёмным дворам, чуть не попала в зубы ищейке, бежала сюда — чтобы заблудиться в двух шагах от цели!

Голос-в-голове рычит: Давай ткнём этому гондону шокером в глаз? Чего он лыбится?!

Я снова сжимаю пальцы на отвороте куртки мужчины, чуть не утыкаюсь носом в его лицо и шиплю уже чётко и торопливо, не скрывая «богатое», поставленное в университете произношение:

— Слуш, парень, не дёргай шкоты. Там мой друг, и мне по правде нужно, чтобы он не попался шавкам.

А если мужик вздумает выделываться, я ведь действительно могу ткнуть в него шокером. Я раньше такого не делала, но ведь могу. Будет знать, как препятствовать мне спасать мир.

Однако лицо мужчины сразу становится серьёзным.

— Так што впустую болтаешь? Пошли.

Он перехватывает моё запястье колючей шерстяной перчаткой, разворачивается и в бодром темпе тащит назад, откуда я пришла.

В перерыве между торопливыми вдохами выпаливаю:

— Буду должна…

— Хех, и хде мне потом тебя искать, а, харадская даамочка? — Резкие хрипы его голоса дерут по нервам. — Так што ладно, оставь свойный долг при себе.

Я скромненько молчу. Формально я и есть «городская» — регистрация в Новом Городе, а про золотой чип лучше ему не знать.

Пока мужик тащит меня, как на буксире, втихаря кошусь на него. Любопытно же! Большую часть жизни я сидела в Особняке и видела только золотых и серебряных граждан. В последние годы, в Городе, живу среди медных — обычные, небогатые люди, которых в Бергене большинство. Иногда бываю в Районе и к речным тоже привыкла. Но портовая шпана — это особая категория речных, они держатся ближе к Набережной, речному порту и верфи, поэтому с ними я сталкивалась редко. Я ж не совсем сумасшедшая — лезть в южные трущобы.

Таким образом, мой опыт взаимодействия с портовыми преимущественно сводится к тому, что я дружу с Дэном. Ну, и разок мы с ним ездили в Порт, встретили его прежнюю компанию — шоблу, как у них это называется.

Одежду портовые носят простую, рабочую — у этого мужика тоже комбинезон из плотной ткани, — но среди работяг Района это не такая уж выделяющаяся черта. Джанки, конечно, умеет опознавать своих по внешнему виду, но для меня-то все речные на один фасон. Все носят эти рабочие перчатки, все коротко стригутся.

Лично я отличаю портовых по совсем уж невнятной речи и проблемам с голосовыми связками. Если слышишь голос грубый и будто бы насквозь прокуренный, или только чуть хриплый, но зато характерно глухой, или такой словно бы лающий, с надрывом — кажется, что его обладатель простужен и вот-вот окончательно сорвёт связки, — это оно.

И вот ещё характерная черта портовой шпаны — щепетильное отношение к долгу. Дэн рассказывал, что для многих речных формула «Буду должен» со временем превратилась в условность, привычные слова вежливости, но в окрестностях Набережной к этому до сих пор относятся серьёзно, так что не стоит бросаться словами. Если говоришь, что должен, — будь готов, что с тебя спросят, а там уж действует принцип «Сдохни, но долг верни». Отказаться теоретически можно, но после этого с тобой даже разговаривать не станут.

Значит, повезло мне, что этот мужик не принял мой долг. Мало ли, какой оплаты потребовал бы.

Голов-в-голове пакостно хихикает: Начал бы стаскивать с тебя штаны прям посреди улицы? А ты и не против, а? Ведь думаешь об этом — значит, хочешь.

Мужчина замечает мой взгляд и негромко бормочет:

— Што за даамочки пошли… Шлёндрают по ночам… — он повышает голос: — Милуш там твойный?

Может, соврать? А то направление, в котором идёт разговор, напрягает: я знаю, что шлёндрами называют девушек лёгкого поведения. Ну, типа, «гулящие» или как-то так. Если скажу, что да, там мой парень, — мужик не будет приставать, речные уважают чужие отношения. Или, может, у них это распространяется только на своих женщин, а не на городских дур, которые по ночам ищут проблем на свою вагину.

С другой стороны, он мне помогает. И вроде не строит похабных улыбочек, держит только за руку… Я привыкла доверять своей интуиции, а она говорит, что мужик не опасен. К тому же у меня по-прежнему в другой руке шокер. Демонстративно убрать его в кобуру — намекая потенциально опасному мужику, что я не планирую сопротивляться, — как-то стрёмно. А сунуть за ремень джинсов, на поясницу, как в фильмах делают, не могу, потому что не поставила на предохранитель. Я, конечно, люблю делать глупости, но поджарить собственную задницу — слишком даже для меня.

Суммировав все соображения, всё же отвечаю:

— Нет. Просто друг.

Это, конечно, тоже враньё. Какой он «друг», если я видела его один раз в жизни. Собственно, я даже не знаю, кто он такой. Однако я не собираюсь объяснять эту странную ситуацию первому встречному.

Тем временем мужчина насмешливо фыркает:

— Он-то в курсе, што ты ему не дашь? Ждёт, небось, — он проходится быстрым взглядом по моему телу.

От возмущения я выпаливаю слишком громко:

— Не все отношения сводятся к сексу!

Мужик сжимает моё запястье до боли, шипит:

— Тиш ты! Твойное шарканье на весь проулок слыхать. Хошь на нож сесть?

— Извините, — я понижаю голос. — Дело в том, что он спас мне жизнь, и я хочу вернуть долг.

Он снова косится на меня — на этот раз серьёзно, изучающе — и бормочет себе под нос:

— Честная даамочка, хм?

Я не отвечаю. Да, честная. И честь у меня не хуже, чем у портовых.

От нашего темпа, близкого к бегу, я снова сбиваюсь на рваные вздохи. Зато согрелась — так, что футболка опять липнет к распаренной спине. Представляю, как я буду вонять, когда наконец-то доберусь до дома и разденусь.

Через пару минут мы сворачиваем к одной из самодельных металлических загородок между домами, и мужчина, повозившись, оттягивает большой кусок металлической сетки, открывая проход.

— Давай бехом.

Я ныряю в темноту, надеясь, что удача поможет не сломать там ноги и не наступить на крысу. Пока мужик возится, закрывая за нами сетку, наконец-то сую шокер в кобуру — запястье уже болит держать эту дуру, весом два кило, за спиной. Я же не могла купить женскую модельку а-ля волшебная палочка, мне ж надо было крутой пистолет, как у полицейских!

В следующее мгновение сильные жёсткие пальцы нащупывают моё запястье и дёргают вперёд, тянут, заставляя бежать прыжками. К удивлению, земля под ногами ровная и чистая, ничего не мешает. Всё-таки у речных хорошо налажено противостояние государству.

— Каторый дом нужен?

— Двадцать пять.

Впереди темнеет аналогичное заграждение, а над ним виден свет уличных фонарей. Перед препятствием мы тормозим, раздаётся тяжёлый скрежет металла — и открывается светлое пятно выхода.

Неожиданно я вспоминаю про использованный картридж электрошокера. Нащупываю его в кармане и бросаю назад, в глубину тёмного прохода. Фух, повезло.

Тем временем мужик высовывает голову из нашего укрытия, озирается и выдергивает меня из тёмного переулка на улицу. Пока он закрывает проход металлическим листом, я замечаю слева, пока ещё далеко, красно-синие вспышки и характерные силуэты бронированных собак.

От паники неожиданно сипло выпаливаю:

— Полиция!

Мужчина быстро подхватывает меня за талию, впихивает в руки свой пакет — довольно лёгкий — и тянет направо.

— Што орёшь?! Как дитё… Впервой шавок вишь? — голос приглушённый, но уверенный, а переливающаяся тягучесть речного говора даже успокаивает: — Иди в темпе, но покойно. Типа, у нас свиданка, тихо-мирно… Башку на плечо положь.

— Что?.. — на этот раз я шепчу.

— Ну, башку… Ай! — раздражённый моей непонятливостью, мужчина свободной рукой дёргает мою голову, прижимая к своему плечу. — На свиданках, што ли, не была?..

Ну, вообще-то не была. Тем более, чтобы ходить вот так в обнимку. Если учесть, что идём мы быстро, его плечо неудобно елозит под моим ухом, но убрать голову не решаюсь — наверное, так мы и в самом деле похожи на парочку. Полагаю, у этого мужчины побольше моего опыта в общении с полицией, так что лучше слушаться. Не хватало ещё, чтобы он из-за меня нарвался на проблемы.

Между торопливыми вдохами виновато бормочу:

— Извините… Спасибо, что помогаете…

Мужчина в ответ сжимает мои рёбра — может, это подразумевалось как дружелюбный жест или даже флирт, но ощущение такое, будто он хочет мне кости сломать.

— Мы тут не энта ваша харадская шелупонь, дружбу уважаем. Вона твойный дванцать пять, — он указывает пальцем на один из домов.

Поднимаю взгляд — мне нужен восемнадцатый этаж. Выше третьего все окна тёмные. Но хотя бы целые. А главное — я здесь! Я всё-таки смогла!

Расплывшись в радостной улыбке, шепчу:

— Спасибо.

— Бывай, даамочка.

Мужчина выхватывает у меня из рук свой пакет и ныряет в тень ближайшего дома, по направлению к очередному проходу, закрытому металлической сеткой. Вскоре оттуда раздаётся шуршание… И затихает.

/продолжение следует/