- Так себе, - сама себе ответила девушка писклявым голосом, пародируя деревяшку в горшке. - А что у тебя новенького?
Она "спасла" её пару дней назад. Плавающий в луже перед домом кусок ветки привлек внимание Насти, и девушка, играя в вершителя чужих судеб, королеву всех ничейных веток, сжалилась и подобрала совершенно некрасивую, бесполезную деревяшку. И тем сделала её особенной, хотя бы просто потому, что среди прочих валяющихся в луже веток, предпочла именно её. Насте нравилось окружать себя тем, в чем был скрытый, видимый только ей смысл, хотя бы и состоящий в проявлении ее богатого воображения.
- Ах! Да ерунда одна, - девушка кисло поморщилась и, "вдруг" вспомнив, поделилась: - Хе! По утру Линялого сбагрила. Нашёлся-таки мерзкий товарищ-любитель. Не знаю, правда, на кой ему этот облезлый шмыгала...
- А не заметут? - обеспокоилась бонсайская коряга.
- Кто догадается? Хотя... ты в чём-то права. Маловероятно, но всё же кто-нибудь случайно на клетку наткнется, спросит: "А что вы, мисс Лэйн, в ней держите?" А я такая: "Да так, инопланетных тварей, хищные растения с отбитыми наглухо мозгами, должников, рабов, людишек там всяких - очень на вас, знаете ли, похожих".
- Всё шутишь..?! Годом, как в прошлый раз, не отделаешься. Закроют! И раз тебя опять ждёт рабство, то ты должна знать...
- Что, милая веточка? - Настя вдруг приподнялась на локте, пристально рассматривая разноцветный горшок.
- Я... Это сложно! Нет, я не могу так... Я тебя... Ты ведь уже знаешь, да? Я тебя люблю! Давно уже! С самого начала, как ты подняла меня из лужи! Я тогда ещё подумала, что ты странная, но ты открылась мне, а я - тебе. Мы как два волка одной стаи, как два камня, навечно прижавшихся к друг другу, как...
- Нет! - воскликнула девушка шёпотом и страдания отразились на её лице. - Я не знала! Это так... сложно. Мне надо подумать. Нам обоим надо. Ведь ты деревяшка, а я вор - не быть нам вместе! Я ни за что не поставлю тебя под удар! Ты моя милая...
Не договорив, девушка замерла с открытым ртом.
- Действительно, надо продать клетку, - пробормотала она спустя несколько секунд. Настя всё ещё смотрела в сторону подоконника, но мыслями уже была далеко от разыгравшейся между ней и куском ветки воображаемой драмы. Как ни в чём ни бывало она откинулась на кровати и продолжила: - Даже выговор из-за такой ерунды получать не хочется... Кстати, видела сегодня Седого.
- Седого? - пропищала деревяшка.
- Да, того самого. Говорят, сдаёт понемногу. И дыма от него меньше и заходит не так далеко как раньше. Не знаю, мне как-то параллельно что там будет, когда он в очередной раз провалиться в коллекторный колодец, где его всё таки съедят мусорные. Хотя, с ним-то поспокойнее в Городе.
- Ну... так себе тема! Что ещё?
- Ещё? Да вроде бы ничего... интересного. Взяла разнарядку на пару мусорных, пол ночи выслеживала, тащила их за стену, потом себя - домой. А Мила так и не появилась. Либо дрыхнет, либо не хочется делиться заказом.
Не придумав реплики для ветки в горшке, Настя некоторое время молчала, разглядывая потолок.
В пансион она переехала три дня назад, с того времени успев лишь раскидать по комнате бельё, откопать в сумке "переходник" и провести без малого все три дня на другой стороне. С перерывами на лёгкий дневной сон и редкие походы в столовую.
И за это время ей посчастливилось встретить только миссис Молли - управляющую, а по совместительству кухарку, уборщицу и всё прочее. Пансион не был заполнен и на четверть. Близость университета, магазина и автобусной остановки, а так же принципиальная позиция миссис Молли делали оплату за проживание весьма высокой, не по карману тем немногим желающим, кто заходил справиться о наличии свободных комнат. Например, студентам. Но вся соль как раз и заключалась в том, что кроме нескольких престижных университетов, славный городок Крабтри ничем более не славился и единственными арендаторами были учащиеся этих самых вузов.
Хотя, одного "не-студента" она всё же заметила, пока, по своему обыкновению, принимала "солнечные ванны”, то есть попросту с глупой миной стояла у окна ранним утром, когда ещё и солнце-то толком не взошло, разглядывала прохожих, почёсывалась и зевала. Это был весьма странный человек, выбравшийся из дверей пансиона. Он носил длинное драповое пальто и чёрную вязанную шапочку. И немного хромал на левую ногу, что придавало его движениям весьма заметную неуверенность. Пожилой или уже старик - не разобрать. Чем-то на её горшок похож. Нелепый до безобразия.
- Подвигу быть! - выдохнула девушка через какое-то время и, прощаясь, махнула своему собеседнику: - Бывай!
Она энергично приподнялась и, бормоча: "Мы в ответе за тех, кого посадили!", с глупым выражением лица поползла к краю кровати. Неловко спустилась, сделала пару ватных шагов и с гулким стуком грохнулась на ковёр.
- Тссс! - зашикала Настя неизвестно кому, с ужасом прислушиваясь к звону посуды за ближайшей стеной. Её показалось, что весь дом вздрогнул спросонья и тут же с ехидной улыбкой притаился, пытаясь осознать, что именно его разбудило. Дом, наверное, догадывался, что девушка в очередной раз свалилась с кровати, но доказательств у него не было - Настя замерла, перестав дышать.
Её спасла миссис Молли, загремев на кухне своими кастрюлями. И те, кому "посчастливилось" проснулся, тут же потеряли к происходящему всякий интерес. Где-то за стеной скрипнула кровать и до Насти донеслось полусонное, недовольное бормотание соседа.
Девушка выдохнула. Онемение в ногах исчезало, медленно сменяясь болью, словно в вены заливали колотый лёд. И от простой попытки пошевелить пальцами она наморщила нос.
- На помощь! - голосом Насти пропищала деревяшка с подоконника. - Ваше Высочество, вы в порядке?
- В каком порядке? - проскрипела девушка, пытаясь дотянуться до дверцы холодильника. Тот навстречу не стремился. И она, раскинув руки по сторонам и, терпеливо пережидая неприятные ощущения, стала задумчиво пялиться на старые, тёмно-бордовые доски потолка. Там, прибитая сапожными гвоздями, висела большая карта. И множество маленьких листочков лепилось вокруг неё, местами закрыв часть нарисованного на карте города. На них, среди выдержек из путеводителя и карандашных набросков Хельги Патаки, в глаза бросалась фотография лисицы-фенека с перерисованными ушками.
То был “Лисёнок” - простой, довольно часто встречающийся глюк-видение в момент перехода на “ту” сторону. Прозрачный осенний лес на желто-красном ковре из опавшей листвы, пожухлая трава вдоль звериной тропинки, пар изо рта незнакомца идущего по ней и похожий на лисицу зверёк, убегающий за поворот. И да, - начинающийся первый снег. Таинственно и одновременно мило до безобразия. Лисёнок. Насте нравилось.
Она, вообще, многое находила интересным. Палки с родословной. Хромых людей. Глюки эти разнообразные. И сам переход - мимолетное пребывание во мраке пустоты, которую все называли почему-то серой…
“Потому, что “сны” там цветные” - услужливо подсказала ветка.
Серая бесцеремонно выхватывал игроков и погружал их в видения, отмеряя по опыту. Лисёнок всегда был первым - для совсем новичков. В этом была пускай единственная, но всё же предсказуемость: осенний лес, лисёнок, человек идущий куда-то за ним.
Поэтому-то Насте никто и поверил.
Один из первых дней на той стороне закончился... несколько ново для неё. Наивная Настя лежала в грязной луже, хватала ртом горячий воздух и удивлённо ощупывала рукоятку ножа, торчащего из её горла. Её убили в тёмном переулке, куда выдернули из толпы Торговой улицы. Убили за пару медяков, которые она неосторожно засветила и не была столь благоразумной, чтобы поделиться ими. Приняв в себя ещё пару ударов ножей от беспокойных обидчиков, мгновением позже она "прыгнула" домой. Но вместо свой комнаты она, почему-то, оказалась в ночной степи. В горящей ночной степи, где в воздухе носились мириады искр, слабый ветер стелил дым по земле и с неба, словно снег, медленно падал серый пепел.
Первые секунды она просто пялилась в багровое небо, с бесстрастным отношением притрагиваясь изнутри к безмолвной оболочке своего нового тела. Не было страха. Не было удивления. Безмолвие внутри и снаружи, и легкое предвкушение от предстоящего знакомства с Лисёнком и тем, гуляющим по осеннему лесу человеком.
И лишь чуть после промелькнувшая мысль обожгла её своим простым, очевидным смыслом: нет Лисёнка. Нет леса и нет осени. Нет человека, идущего... Она стояла в высокой, полыхающей огнем траве.
"Не круто!" - подумалось ей за мгновение до того, как чувства ринулись ей навстречу и она вдруг в единых миг ощутила всё и сразу: соленый привкус во рту, ветер в волосах и прикосновения падающего пепла. Ощутила жажду. Как отчаянно ей хотелось смочить потрескавшиеся, запекшиеся, местами рассеченные губы, расцарапанное лицо, горло, с бульканьем и хрипом пропускающее через себя горячий воздух. Смыть слезы, текущие по щекам и кровь, крохотным, пульсирующим ручейком вытекающую изо рта в ритм ее слабому дыханию. Она чувствовала, как замершее сердце источало леденящий холод. Как он сковывал внутренности, пробивался через забитые грязью поры, через каждую трещинку и царапину, заставляя Настю с каждым выдохом сжиматься в себя все глубже и глубже. Ощутила безмерную усталость, придавившую безразличием всё, что ещё трепыхалось и жило в том теле.
Настя кричала, выла, пытаясь разомкнуть окровавленные губы, билась бесконечное мгновение в агонии, сжигаемая болью в каждой клетке и чувствовала теперь все, доселе скрытое и немое: как явственно и неумолимо с каждой каплей крови уходила из нее жизнь, как медленно, словно во сне, кренилось оседающее на землю тело и десятки, сотни расцветающих в этом теле ощущений и чувств били по ней наотмашь, насквозь пронзая ее, неспособную уже выдержать и одного удара. Настя распадалась на части среди этого хаоса, тлела летающими в тьме кусочками и уже совершенно ничего не была способна понять.
А потом всё пропало. Её выдернули обратно. И миг тянулся как вечность пока внезапно не пришло осознание, что она лежит на кровати у себя дома, что у нее бьется сердце, есть руки и ноги и она, что удивительно, жива. Радость вспыхнула, мир налился красками, Настя ликовала пока в голове не замкнуло и всё вдруг не окрасилось в привычные цвета и ощущения. Вот ее тело, вот кровать, вот воздух — не забывай дышать! Всё знакомо и обыденно. С прибытием домой!
- Интересно... - пробормотала Настя, косясь на холодильник. Она попробовала пошевелить пальцами ног - они отозвались, весело мельтеша в воздухе.
- Как же! - тут же отозвалась деревяшка. - Напомнить как у тебя ещё два дня руки тряслись от ужаса? Ты шлем в окно выкинула.. искала потом в мусорном баке. И пробовала курить хабарики.
- Да. Весло было. Но, - девушка прервалась, поднимаясь. Она покопалась в недрах холодильника и, выудив оттуда тарелку блинов и стакан холодного компота, продолжила: - мне до сих пор кажется, что там был кто-то ещё.
- Штранно, - согласилась Настя с набитым ртом. - Поэшому и интерешно.
В общем коридоре второго этажа негромко хлопнула дверь и раздался звук удаляющихся шагов.
- О! Удача! - прошептала девушка и, подскочив к окну, с любопытной миной стала наблюдать за улицей. Вскоре на дорожке ведущей от дверей пансиона к тротуару показался уже знакомый ей хромой человек.
- Вот уж кто тут самый странный! - мигом поделилась своими наблюдениями Настя. - И куда он в такую рань идёт? Нет, ну в самом деле. Как думаешь?
Старик не спешил. Он остановился на тротуаре и подобно Насте неторопливо рассматривал улицу: по-осеннему мокрый асфальт и частые лужи на нём, провожал пристальным взглядом редких прохожих по другую сторону дороги, щурился на яркое утреннее небо и явственно видимые солнечные лучи, цепляющиеся за верхушки домов.
- Ну, или не идёт, - исправилась Настя, ловя каждое движение старика.
Вот он поежился на холодном воздухе и поднял воротник пальто. Глянул по сторонам и замер, нахохлившись подобно ворону на заборе.
- Ну да, холодно сейчас, - пробормотала девушка, прожевав, и поинтересовалась, будто старик мог её слышать: - Чего ждём? Автобусы здесь, между прочим, не ходят. Или ты... Почта что-ли? Точно! Эти-то и ночью катаются!
Напротив пансиона остановилась почтовая машина. Курьер - пожилой, немного полноватый мужчина в сине-зеленом комбинезоне, открыл заднюю дверь и, покопавшись среди множества посылок, извлек на свет довольно большую, чуть потертую коробку из белого пластика. Пошарил по карманам в поисках ручки, посмотрел в зеркало заднего вида чтобы пригладить шикарные рыжие усы и шагом, который отчетливо давал понять окружающим, что курьеру не доплачивают за быструю доставку, вальяжно вошел в здание.
Старик же, не обращая совершенно никакого внимания на почтальона, глянул на часы и тут же, приподняв крышку канализационного люка рядом с собой, неторопливо, практически буднично спустился вниз. Словно в погреб за банкой варенья полез.
Настя ошарашенно молчала. Старик... Нет, её сосед уполз в канализацию. Что с того? Мало ли чего он задумал - его дело! А вот почтальон, а точнее посылка вызвала у Насти неподдельный интерес. За её спиной около кровати стояла точно такая же коробка из белого пластика, правда уже используемая совсем не по назначению - под всякий бумажный мусор и.. впрочем, неважно. Но раньше там лежал Переходник. Не то, чтобы редкость, но весьма характеризующая своего владельца штука. Характеризующая весьма и весьма неоднозначно.
- Чёрт побери! - кисло буркнула Настя. Она вдруг осознала, что именно только что произошло.
По всей видимости, кто-то в пансионе решил разделить пылкое увлечение девушки той, “другой” стороной. Кто-то настолько же ненормальный как она сама. И посему этот некто, внезапно - её таинственный единомышленник, сообщник и, даже, может быть, близкий друг, волею судьбы пока столь же одинокий. Да наконец, просто живая душа, с которой хоть о чём-то можно будет поболтать. И в то же самое время, этот неизвестный станет частью мира, который к Насте относился весьма неоднозначно. В лучшем случае - пренебрежительно. Теперь, кто же он? Соратник? А может ярый противник её принципов и интересов. Враг? Ещё одним источник псевдо-геройского правосудия, преследующий нищего вора? Или, в свою очередь, её жертва-в-клетке?
Настя разрывалась от желания тут же с радостным улюлюканьем выбежать в коридор, поглазеть вниз с лестницы, кому именно пришла посылка и, буквально, полностью противоположного - скорчить гримасу презрения, плюнуть и забыть о произошедшем как о дурном знамении.
Победил здравый смысл, нашедший, правда, не очень удачный компромисс: она выглянула в коридор и никого там не увидев, сплюнула. Понарошку.
– Твой ход! – проинформировала она пустой коридор. – Но знай, все твои цветочные горшки – мои! Абсолютно вс...
Тихо скрипнула чья-то дверь. Настя осеклась, проскользнув обратно в комнату.
– Упс, – тихо выдохнула она, прикидывая, успел ли неизвестный заметить её нежно-голубую ночнушку или нет. Ох, не таким она представляла свой дебют в пансионе. Хорошо ещё не побежала до лестницы! А ведь была шальная мысль.
"Эй, а может там и не нет никого," – тихой сапой прошелестела мысль. Предположение показалось Насте весьма заманчивым. Но неопределённость требовала фактов и девушка, лихорадочно напялив на себя выловленный с пола свитер, нежно потянула дверь.
Действительно, там почти никого не было. Только рука. По ковру в коридоре шарила чья-то рука. Она тянулась из приоткрытой двери номера, который располагался напротив. В комнате было совершенно темно и Настя, сколько ни вглядывалась, рассмотреть обладателя необычной конечности не смогла. Но судя по тонким пальцам, чёрными коготками и красной шерсти это мог быть ребенок, дорвавшийся до маминой косметички. Немного лака, помады по локоть и... Нет! Шесть выглядела настоящей. Пугающе живой. И, что заставило Настю тут же отшатнуться в испуге – до боли знакомой.
– Хе-хе, – нервно рассмеялась она, сидя на полу – Нет, ну это уже слишком. Говорила я тебе: "Ждать, пока лаг не пройдёт. А ты: "Есть хочу, есть хочу". Вот! Всё! Уже мусорные мерещатся.
– Кто? – спросила деревяшка с подоконника.
– Хм. Да так, никто. Не существует их здесь. Тем более таких. Если один из них мой сосед – значит я того, – девушка прервалась, чтобы покрутить пальцем у виска и продолжила: – Нет, это всё лаг. Поспать. Надо просто поспать.
С этими словами она устало поднялась, закрыла дверь, не преминув всё же кинуть взгляд в пустой коридор и с лёгким сердцем потащилась к кровати.
– Ну и утречко, – констатировала она, обнимая подушку. – Страшно подумать, что было бы, отключись я на пару часов позже.
А утро выдалось примечательным. Солнце окончательно поднялось над крышами и окрасило город в яркие оранжевые оттенки. Подсушило каменный подоконник и гранитную дорожку под окнами. И людей, уныло бредущих по серому холоду. В ответ они расправили плечи. Подняли взгляд. Наполнили своё шаг лёгкостью, а сердца – радостным предвкушением событий этого по-весеннему яркого дня.
– А ты и отключилась на пару часов позже, – сказал кто-то в комнате, обращаясь к уже сладко сопящей во сне девушке.
Ветка тактично промолчала.
