Сообщество фантастов

Глава 8

Однако прежде сворачиваю в ванную. Нужно успокоиться. Тем более, что на кухне Дэн заказывает медикаменты, он может снова пошутить о том, куда там я роботу заглядываю… Стыдоба.

Закрывшись в ванной, поднимаю рукав толстовки и прикусываю кожу выше запястья. Боль совсем слабая, но лучше, чем ничего. Немного помогает.

Смотрю на покрасневший отпечаток зубов. Провожу по застарелым шрамам от лезвия, от сигарет. Свежие выше. Надёжнее спрятаны. Вот бы мне сейчас хотя бы бритву… Но я обещала Дэну не делать этого в его доме. И я не буду.

Тем более, что и нечем. Иногда я ношу с собой небольшой нож, это успокаивает, однако сегодня, собираясь в Район после комендантского часа, решила, что лучше обойтись без него. Лишний соблазн воспользоваться, а я совершенно не умею обращаться с холодным оружием. Даже если на тебя кто-то напал, не стоит доставать нож, который отнимут в два счёта и тебя же им и ткнут.

Однако всё обошлось. Всё прошло успешно. Я нашла робота. Теперь у меня другая проблема — его слишком сексуальное тело.

Голос-в-голове мурлычет: Что, Лета, позоришься, как обычно? Уже все заметили, как ты пялишься на него голодными глазами, — будто тебя лет сто никто не трахал. А, погодите! Ведь так и есть! Дэн, небось, офигел от такого поворота: стоило тебе показать полуголого мужика — даже ненастоящего! — как ты уже весь пол слюнями залила, вот-вот полезешь на него прямо тут. Ну, знаешь, как эти гадкие собачонки, которые трахают любой столб. Вот и ты так же выглядишь. Думаешь только об одном.

Я раздражённо срываюсь: Это ты думаешь об одном! «Он такой, он сякой…». Я не хочу об этом думать!

Голос снисходительно усмехается: Ну да, ну да, расскажи мне. Зациклилась на нём, будто заевший проигрыватель. Всё время так делаешь. Это отталкивает нормальных людей. Как ещё Дэн тебя терпит? Наверняка тоже скоро пошлёт. Вот выйдешь сейчас на кухню, и он всё тебе выскажет.

Снова вцепившись зубами в руку, рычу: Заткнись! Это неправда, я знаю, что это не так. Когда-нибудь я избавлюсь от тебя и твоего вранья…

Голос-в-голове переходит на размеренную, с детства знакомую интонацию главного городского судьи: Малышка, хватит говорить глупости. Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Без меня тебе не выжить. Мир — опасное и жестокое место, преступники на каждом шагу, люди думают лишь о собственной выгоде. Они все тебя бросят в конце концов. Только я всегда здесь и забочусь о тебе — потому что люблю.

Я дышу глубоко и размеренно: Ты никогда меня не любил. Это не любовь! Я ушла от тебя. Всё изменилось. Я буду жить по-другому.

Голос возвращается к своему обычному насмешливому тону: Ушла она! И чего добилась? Ни ума, ни силы воли… Ты всегда была слишком ленивой и рассеянной. Пока другие добивались результата, ты витала в глупых фантазиях. Вот, о каких-то роботах, например.

Я стараюсь говорить рассудительно: Но сейчас результат есть. Я его нашла, я добилась.

Голос-в-голове передразнивает: Да, нашла. А зачем вообще ты его искала? Думаю, все уже поняли, что вовсе не ради помощи, долга и прочих пафосных слов, а в надежде, что, может, хотя бы робот тебя трахнет — потому что нормальным мужикам ты нахрен не сдалась. Добрая Лета, такая гуманистка, любит всех спасать! А на самом деле — всего лишь озабоченная дрянь. Только представь, что они сейчас о тебе думают…

Открываю шкафчик над раковиной и заглядываю в единственное на всю квартиру зеркало. В этом мы с Джанки схожи, в моей спальне зеркало тоже спрятано, только внутри бельевого шкафа. Ну, любоваться мне особо не на что. Волосы белёсые, скучно-серенькие — мне ж лень поддерживать какой-нибудь приятный оттенок, золотистый, например. Каре обросло и висит неопрятными пасмами, после беготни по влажному воздуху волосы спутались… Ужас какой. Представляю, как я выглядела перед тем полицейским: золотая дамочка что-то из себя строит, а выглядит не лучше бездомной.

Выуживаю из шкафчика расчёску — хоть немного привести себя в порядок.

Впрочем, это мало помогает. Какая разница, что у меня с причёской, если к ней прилагается вот такое лицо: нос «бесформенный» — недостаточно тонкая спинка, «неопрятное» распределение мышц, — скулы «рыхлые», при этом всё какое-то худенькое, тощее… В общем, «много работы», как сказал хирург. Отец называл это по-другому: «крысиная мордочка». А сейчас эта мордочка ещё и пошла красными пятнами от смущения.

Голос-в-голове хнычет: Лета, ну как можно быть настолько жалкой, а? Нет, ты только посмотри на себя, посмотри! Мало того, что страшная, так ещё и покраснела, как дура. Какой стыд...

Закрываю шкафчик. Умываюсь холодной водой. Размеренно дышу. Полощу рот. Снова дышу. Подумав, опять умываюсь.

Снова смотрю в зеркало. Вроде лучше. Нет, конечно, только красные пятна прошли, остальное на месте — и «неопрятный» нос, и прочее.

А вот иногда говорили, что у меня красивые глаза. Может, и правда. Во всяком случае они большие и необычные: радужка светло-серая, а кайма по краю тёмная. После того как я покрасила белёсые брови и ресницы, стало почти хорошо.

Голос-в-голове хмыкает: Думаешь, одних глаз хватит, чтобы ему понравиться? К тому же не переоценивай, это стандартный комплимент, глаза хвалят, когда больше нечего. Вот, посмотри. Губы узкие.

Я решаюсь возразить: Не такие прям и узкие. Обычные.

Голос возмущённо повышает тон: «Обычные»! Вот именно! Помнишь, какие у той девушки были? Пухленькие, мягонькие, верхняя такая прям… Бери и целуй. Вот какие нужно губы иметь, а не эти твои — «обычные». А тело? Мужчинам нравятся соблазнительные девушки, а ты худосочная, как палка.

Я мямлю: Ну и не совсем. Вот грудь ничего такая. Размер вполне средний, я читала, что такой многим нравится.

Голос закатывает глаза: О, нашла чем похвалиться — «размер средний с уклоном в незначительный»! А всё остальное — сплошные кости. И ноги худые. И кривые.

Раздражённо захлопываю дверцу шкафчика: Они не кривые! Просто так кажется!

Голос расплывается в неправдоподобно широкой улыбке, полной акульих зубов: Какая разница? Думаешь, он будет приглядываться? Отец говорил, что кривые, со стороны лучше видно. А одежда? Джинсы, толстовка и розовая футболка с котиком? Тебе что, десять лет? Смотри, тут на животе ещё и дырки от сигареты. Да, наряд соблазнительницы, ничего не скажешь!

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Ну и ладно. Пусть я такая. Плевать. Мне на всё плевать! И пусть они догадались, что робот мне нравится. Я не собираюсь приставать к нему, а мои фантазии — моё личное дело. Нужно сейчас перетерпеть эту неловкость, а потом ситуация нормализуется.

Пока я копалась в ванной, Дэн уже ушёл с кухни. Зато оставил здесь дисплей. Отличненько!

Воровато озираясь на дверь, захожу в список доступных аптек и заказываю первое попавшееся успокоительное. Второпях даже не посмотрела какое. Что хоть за магазин? Ой, официальный… Наверняка успокоительное будет слабеньким, какие-нибудь травки, но более углублённо ше́рстить нелегальные аптеки, доступные через взломанную доставку Дэна, и искать рецептурные варианты некогда.

Жду, разглядывая то мелкие цветочки на бежевых обоях, то коричневые шкафчики — банальные настолько, что аж зубы сводит от скуки. Типичная кухня нормальных людей. Дэн оставил всё, как было на момент покупки квартиры, только пластиковый стол, стоявший между дверью и окном, заменил на круглый деревянный. Ну и правильно, коричневый вписывается в этот интерьер гораздо лучше, чем прежняя серая дешёвка.

Не удержавшись, провожу кончиками пальцев по столешнице из вытертого, выскобленного, но ещё крепкого дерева. Нравится мне этот стол. Тяжеленный, потемневший от времени, с массивной опорой по центру. Надёжный. Мне всегда было интересно даже не столько, где Дэн его раздобыл, сколько само его пристрастие к старинной мебели. Если вложиться в реставрацию, то, думаю, можно было бы продать за приличную сумму и этот стол, и комод в лаборатории. Хотя, конечно, я знаю, что Дэн выбирал их не для перепродажи, а лично для себя. Я была рада видеть, что он понемногу обустраивает квартиру, — значит, принял её в качестве своей «норы».

За высоким окном ночь, и оранжевый свет фонарей ломается на границе между двумя видами стекла: нижние три четверти — густо-матовое, выше — прозрачное. Сквозь него видны набухшие тучи.

Тихий писк доставки. Торопливо рву упаковку и, нервно напевая под нос, по очереди прижимаю все три ампулы к локтевому сгибу. Редко пользуюсь ампулами, предпочитаю таблетки — иначе все руки были бы подозрительно исколоты, — но сейчас нужен быстрый результат.

Так, этот вопрос решён, идём дальше. Кофе, значит. Он имел в виду напиток или что-то другое? Чёрт, нужно было переспросить! Вечно я так: стесняюсь уточнить, боюсь показаться глупой, а в итоге — вот, не знаю, что теперь делать. Ладно, приготовлю и всё. Дэн и так в курсе моих недостатков, вряд ли его мнение обо мне сильно ухудшится, даже если я попытаюсь напоить робота кофе. А сам робот — всего лишь неразумная железка. И если он решит, что я дура, — интересно, он оперирует подобными категориями? — я могу наплевать на его мнение.

В холодильнике оказываются только шоколадная паста и какой-то брикет в промасленной бумаге — кажется, это вообще не еда, а что-то техническое.

А, вот, в шкафчике — сухие сливки. На задней стороне упаковки надпись стыдливым мелким шрифтом: «Соответствуют органическим на 25%». Нет уж, я не позволю Дэну травиться синтетикой! В мусор их!

Ладно, тогда закажу. Заодно и еду, потому что Дэн наверняка ничего не ел. А где? Моё любимое кафе не подходит, им владеет один из трёх сетевых гигантов. Чуть засветишь адрес — примутся засыпать рекламой, а там уж система отслеживает параметры и подаст сигнал в полицию о том, что доставка клиента ведёт себя нехарактерным образом, как будто пользователь самовольно менял настройки. Я бы сама никогда не догадалась о подобном, но Дэн специально предупредил на этот счёт. Сказал, что это очевидно: монополисты сотрудничают с государством на взаимовыгодных условиях. Я тогда скромно промолчала. Не очень-то приятно выглядеть наивной дурочкой, которая долгое время верила словам о том, что государство искренне, по-отечески заботится о каждом.

Второпях — и так уже долго засиделась на кухне, подозрительно — тычу в первое попавшееся заведение. О, «пицца дня», должны доставить максимально быстро! Но стоит щёлкнуть по кнопке «оплатить», как понимаю, что заказала вегетарианскую, с соевым сыром. Чёрт, заказ уже не отменить!

Окошко доставки негромко пищит. Да уж, морковка и брокколи выглядят не особенно сытно. Зато упаковка сливок сияет крупными белыми буквами: «идентичны органическим на 93%». Так-то лучше. Ясно, что рекламное враньё, наверняка по факту там процентов восемьдесят, но это всё равно полезнее, чем полная синтетика.

Щедро сдабриваю сливками и сахаром содержимое двух чашек, третью — для Джанки — оставляю так. Дэн любит всё горькое.

Разместив чашки с кофе и две тарелки с пиццей на подносе, возвращаюсь в лабораторию.

Дэн, стоящий рядом с креслом робота, вытаскивает у того из шеи иглу ампулы и удивлённо уставляется на меня.

— Подалась в офинцаантки?

— Что колешь?

— Пиралгин и цефтазил.

На комоде лежит россыпь ампул, но отсюда не видно, полные или пустые.

— Ну, обезболивающее я ещё могу понять, а что такое цефтазил?

— Антибиотик. Ты евонную шею видала? Я не шну, што положено ширять робаатам, но пусть будет.

Поставив по тарелке и чашке на наши с Дэном столы, с последней направляюсь к роботу. Вот он, момент истины. Протягиваю. Всё внутри замирает в ожидании. Мужчина удивлённо поднимает брови, настороженно смотрит то на чашку, то мне в лицо.

— Это мне? — Я подношу чашку ещё ближе, чуть не тычу ему в грудь, тогда он наконец-то её берёт. — Спасибо.

Делает глоток и чуть заметно морщится.

— Ты не такой имел в виду?

Он заглядывает в чашку, отпивает ещё.

— Больше похоже на сладкое молоко.

— Ну извини, — в моём голосе явно звучит раздражение. Будет он ещё критиковать! — Нужно конкретнее формулировать свои просьбы.

— Это была не просьба.

— А что тогда?

Робот окидывает настороженным взглядом меня, Дэна, который уже завалился обратно в своё кресло и приступил к пицце, и наконец говорит:

— Что-то вроде шутки.

— И в чём её суть? Ты просил кофе. Ты его пьёшь. Я не понимаю.

— Я не просил, потому что не ожидал, что ты можешь его принести. Я сказал, что он мне нужен. А суть шутки в том, что это такой человеческий ритуал — пить кофе при низком уровне энергии. Мне он тоже помогает, как и любая другая еда, однако на меня не действует кофеин.

Он допивает, и я протягиваю руку за чашкой.

— То есть ты и пиццу будешь?

Робот косится на стол за моей спиной — определённо жадным взглядом. Сглатывает.

— Это помогло бы мне чувствовать себя лучше.

— Ну так надо было сказать. Чего молчишь-то?

Взяв со стола свою тарелку, протягиваю ему. Мужчина берётся за край, благодарно улыбается… И я просто зависаю, глядя ему в лицо. Честно говоря, я не думала, что он вообще умеет улыбаться — собранный, волевой мужик, — а тут… Таким он определённо нравится мне больше…

Голос-в-голове заворожённо бормочет: Ты обязана ему отдаться! Вот как хочешь. Делай что угодно, но трахни его. Смотри, он уже без футболки…

Голос робота выдёргивает из мира фантазий:

— Так можно или нет?

Я отдираю взгляд от его лица, опускаю на тарелку между нами — и вдруг обнаруживаю, что крепко вцепилась в неё.

— Ой, извини. Конечно!

Торопливо разжимаю пальцы, слишком поздно сообразив, что сейчас злополучная тарелка упадёт на пол между нами, однако робот успевает перехватить её поудобнее.

Бросаюсь за свой стол. Ну вот, я осталась без еды, ещё и кофе остыл. Завистливо кошусь на Дэна, который уже закурил, и он — неожиданно — протягивает мне тарелку с двумя кусками пиццы. Опять не доел! Иногда я вообще не понимаю, на какой энергии Джанки существует. Не иначе как никотином питается.

Хм, а ведь успокоительное не такое и слабое, по телу уже разлилось блаженное расслабление…

Некоторое время в лаборатории стоит тишина. Я делаю вид, что увлечённо жую пиццу — как и ожидалось, абсолютно невкусную, — а сама размышляю. Ну да, лучше поздно, чем никогда.

Всё это время, пока я искала робота, не особенно верила, что найду. Помочь ему — это была приятная фантазия. Поступить правильно, вернуть долг, отплатить тому, кто спас тебе жизнь. Романтика, даже наивная. Потому я и не рассказывала Дэну об этом — слишком глупо. А сам процесс поисков был, скорее, игрой в «важное дело». Надо же иметь цель в жизни, так почему не такую? Я бродила по Району, деловито осматривала дома, проверяла варианты, листала треды подпольной сети, переписывалась с якобы крутыми хакерами, в ответ на их бахвальство намекая, что у меня тоже есть «прошлое», с которым «нужно разобраться». В общем, играла в крутую сыщицу.

И я, понятно, не думала, что будет дальше. Решила, что если вдруг всё же удастся найти этого робота — что очень маловероятно, — то временно поселю его в своей квартире, а там посмотрим. Да, я совершенно точно не представляла, как такой вариант будет выглядеть на практике.

Но теперь это уже не фантазии и не гипотезы. Вот он, вполне реальный, сидит напротив меня и жуёт последний кусок пиццы. А если Дэн согласится на всю эту аферу, мне придётся вести этого мужчину в мою квартиру? Остаться с ним наедине? Жить вместе, серьёзно?!

Два года назад я видела его всего несколько секунд. Да, мне показалось, что он был симпатичный. Однако затем я начала его искать: добралась до армейской базы данных, просмотрела фотографии всех, связанных с этим делом, всех постояльцев гостиницы, не нашла среди них никого похожего. Несколько дней думала над этой загадкой. А потом, когда я, устав, тупо пялилась на армейское объявление о розыске трёх экспериментальных андроидов, появление которого странным образом совпало с происшествием на Одде, в голову пришла странная мысль: что, если тот мужчина был одним из роботов? Он быстрый, сильный, ему удалось покинуть опасную территорию… Вот только очевидно, что военных андроидов не будут делать няшными милятами, а значит, память сыграла со мной странную шутку. Должно быть, из-за шока.

А теперь — нате вам: я всё же нашла того самого робота, и он оказался даже лучше, чем в моих смутных воспоминаниях. Совсем как человек. И ещё этот голос, от которого я готова растаять и растечься по полу. Просто какая-то подлость — жить в одной квартире с таким… эм, существом, в то время как у меня нет и не предвидится ни секса, ни, тем более, отношений.

Дэн собирает пустую посуду и уносит на кухню, а я закуриваю, старательно избегая взглядом мужчину, что не так-то просто, когда он сидит напротив меня. Всё нормально, я спокойна. Подумаешь! Что я, роботов, что ли, не видела?

Когда моё блуждание взглядом где угодно, кроме него, становится слишком продолжительным, я всё-таки бросаю взгляд на мужчину и мельком улыбаюсь. Типа, мы тут сидим эдак по-приятельски. Его губы вздрагивают в ответной улыбке — и не успеваю я разумно всё обдумать, как уже слышу свой голос будто со стороны:

— Как ты себя чувствуешь? Лекарства помогли?

— Да, спасибо. — Его дыхание стало легче. Да и в целом он выглядит более оживлённым.

Не удержавшись, я снова улыбаюсь ему — то ли от того, что нервничаю, то ли потому, что надеюсь выманить у него в ответ ещё одну улыбку, пусть даже она будет только из вежливости. Тем не менее, получилось: уголки его губ вздрагивают, а больше всего улыбка заметна по глазам. Не знаю, это его так запрограммировали или что, но выглядит искренне и подкупающе. Когда он улыбается, то кажется располагающим к себе парнем, у которого под обликом сурового военного скрывается чувство юмора и лёгкий характер.

Боги, как хорошо, что я приняла успокоительное: сижу наедине с полуголым мужиком, переглядываюсь с ним, разговариваю — и всё в порядке, даже не краснею. Фух… Ничего, это только поначалу неловко, а потом я к нему привыкну, и всё будет отлично. Я справлюсь.

/продолжение через неделю/

На Пикабу будет 1-я часть романа (32 главы из 100). Прочитать её целиком (бесплатно) уже сейчас, узнать подробнее о романе, а также найти полную версию (платную) можно по ссылке в профиле автора. Всем мир и stay troublesome

Одно не вызывало сомнений — старуха была ведьмой. Не из тех горбоносых страшилищ, которыми пугают детишек в сказках. И не из тех смазливых растрёпанных дев, на которых клевещут завистливые соседки и не получившие ласки мужики. Старуха просто зарабатывала на жизнь, залечивая хвори, смешивая зелья, наводя привороты и порчи. Девчонка всегда сновала рядом, подавала коробки и склянки, открывала книги на нужных страницах, зажигала свечи и всё такое. Изредка случались «особые заказы», о которых Герта предпочитала ничего не знать. Тогда ведьма с подручной уходили рано утром и возвращались поздней ночью обессиленные. Порой девчонке приходилось едва ли не волоком тащить на себе старуху, но даже тогда она не получала ни слова благодарности. Однажды после такого «особого заказа» Герта заметила на бедре девочки свежие шрамы. Словно кто-то вырезал острым лезвием символы из ведьминых книг. Девчонка спешно одёрнула платье и пугливо зыркнула карим угольком из-под грязной каштановой чёлки.

Иногда наёмница безуспешно гадала, сколько лет этой ведьминой игрушке. Бедняжка могла бы вырасти в красивую женщину, но старуха, наверняка, сведёт её в могилу раньше.

***

С криками петухов таверна понемногу начала наполняться звуками. Кто-то шумно протопал по чердаку, осыпая на лицо Герты опилки. В коридоре звучно запела лестница. Наёмница села, глядя в остывающий очаг и отряхивая коротко стриженные светлые волосы. Со своей кровати громко храпела старуха. Девочка, зарывшись в редкую солому, не издавала ни звука, словно опасаясь даже во сне получить оплеуху. Герте вдруг захотелось накрыть её своим плащом. Но тогда от карги точно прилетит пара тычков и упрёков. Подавив не свойственный ей порыв, наёмница запахнула плащ и вышла в коридор.

В зале таверны было ещё пусто, лишь служанка скребла метлой. С кухни начинал разноситься аромат жареного лука. Проглотив слюну, Герта вышла на улицу просыпающегося городка. Это был уже пятый город на их пути к морю. С каждым разом остановки делались всё более короткими — инквизиция наступала на пятки, решив всерьёз заняться старухой. Интересно, удастся ли задержаться тут ещё хоть на пару дней, чтобы подзаработать?

Поздняя весна выдалась необычно холодной. Наёмница шла грязными переулками, зябко кутаясь в серый плащ и радуясь, что всегда предпочитала железным доспехам мягкую кожу. Выйдя на рыночную площадь, она сразу заметила Циклопа. Смуглый щуплый мужичок в неприметной одёже рыскал среди торговцев, раскладывающих товар. Похоже, работа на инквизицию не сделала из воришки святошу. Одноглазый чуть не подпрыгнул, когда прямо перед ним выросла высокая бледная девушка.

— Услышу «Циклоп» — выколю глаз! — буркнул он обычное приветствие для старых знакомых.

— Свой-то не потеряй, — ухмыльнулась Герта.

Рой по прозвищу Циклоп поведал наёмнице о последних деяниях инквизиции, быстро набиравшей силу и власть. Уже завтра здесь будет пара монахов с отрядом вооружённых фанатиков. На прощание Циклоп обещал направить их по ложному следу. Разумеется, по старой дружбе. И за добрую половину всех оставшихся у Герты сбережений.

***

После недельного перехода с ночёвками в горах, подальше от лишних глаз, на горизонте, наконец, замаячило море. Припасов, купленных на гроши, что ведьма успела выручить в последнем городке, хватило на три дня. После этого Герте пришлось применять охотничьи умения. Одинокие фермы, где можно было выпросить или заработать еду, троица обходила стороной. Здешние крестьяне, набожные сверх меры, не упустили бы возможности выслужиться перед Церковью.

Во время привала, пока девчонка неуклюже обдирала шкурки с белок, ведьма подошла к Герте, рассматривающей с пригорка портовый городок.

— К вечеру будем там, — уверенно сказала наёмница. — Дальше врозь?

Она и так знала ответ, но изматывающее преследование могло изменить планы.

— Да, — кивнула старуха, — здесь мы наймём корабль и отправимся на юг. Там храмовники ещё не всем задурили голову. Ты хорошо потрудилась, добавлю немного сверху.

Наёмница хмыкнула. Интересно, как старуха успеет добыть сумму, достаточную и для платы капитану, и для того самого «сверху»? Возможно, у ведьмы припасена пара хитростей? От костра потянуло жареным мясом, и старуха пошла обедать. Герта продолжила всматриваться в далёкую искристую гладь, на краю которой, словно выброшенный на берег мусор, рассыпались пёстрые домики. Пара кораблей лениво покачивалась на волнах поблизости. Девушка ненавидела море, хотя и была ему благодарна. Много лет назад оно каменными зубами прожевало галеру работорговца и подарило его товару новую, свободную жизнь. Чья-то тут же закончилась на морском дне, но Герте, в отличие от большинства, повезло.

Наёмница обернулась, увидев у костра ожидаемую картину: ведьма обдирала на удивление крепкими зубами жёсткое мясо с костей, бросая девчонке объедки. Герта скривилась, но сдержала эмоции и пошла к огню. Свою белку она молча кинула девчонке, встретив злобный взгляд её хозяйки. Наёмница прихлопнула на щеке раздувшегося комара и долго с наслаждением размазывала кровь ладонью, пока старуха брезгливо не отвернулась. После этой маленькой победы захотелось часок вздремнуть перед последним отрезком пути.

Сон на голодный желудок не шёл. Герта лежала в тени корявого дерева и думала, не сделать ли что-то хорошее даром, впервые в её свободной жизни? Например, подарить такую же свободную жизнь ещё одной пленнице, томившейся в лапах старой карги. Она могла бы научить девочку защищаться и нападать, быть ловкой и незаметной. Сумела бы отогреть душу в изрезанном зловещими знаками тельце. Стать ей… Кем?..

Наёмница поймала на себе знакомый взгляд больших карих глаз. Ни слёз, ни мольбы, ни горечи, но это был взгляд бездомного котёнка, которым он смотрит на каждого встречного человека. У Герты никогда не было и не будет котят. Она просто отведёт девчонку на ферму каких-нибудь стариков, где та будет работать за еду и кров. И никакой лишней возни. С этой мыслью наёмница, наконец, задремала.

***

Пустующая халупа на рыбацкой окраине нашлась быстро. Пьяный, воняющий рыбой толстяк заломил за ночлег немалую цену. Вместо денег старуха, без всяких иносказаний, предложила ему исцелить мужское бессилие. Рыбак засуетился, несколько протрезвел и куда-то убежал, а вскоре вернулся с драным одеялом и целой сумкой еды. Получив от ведьмы баночку с мутной жижей, хозяин раскланялся и оставил постояльцев в покое. Герта была уверена, что он первым побежит встречать инквизиторов, чтобы заработать пару монет на портовую шлюху. Храмовые ищейки могли нагрянуть уже очень скоро, так что спать наёмница не планировала. Разжигать огонь тоже не стоило.

Напряжением был пропитан весь остывающий воздух в хижине. Герта сидела на бочке возле двери, всерьёз настраиваясь на драку. Она впервые за последние два месяца вытащила из-за пояса небольшую дубинку, обмотанную кожаными ремнями. Высокой, плечистой и жилистой, ей скорее подошёл бы какой-нибудь двуручный клинок. Но девушка любила тишину и не любила кровь. В драке она полагалась на увороты и кулаки, а если надо было угомонить кого-то надолго, в ход шла дубинка. Почти десяток лет Герта успешно охраняла торговцев и прочую сытую братию от нападений, но едва ли на её счету был хоть один убитый. После работорговца, которого она лично сопроводила к морскому дьяволу…

Старуха нервничала сильнее обычного. Металась по комнате, переставляла с места на место стул, пока не отшвырнула его к кровати. Потом начала раскладывать на столе свой ведьминский инвентарь, словно готовя какое-то колдовство. Девочка то и дело приносила ей что-нибудь из дорожных сумок, и, если ошибалась, тут же получала море брани и звонкую оплеуху. Это добавляло раздражения и без того заведённой Герте. В какой-то момент она подумала, не оглушить ли старуху верной дубинкой и не сдать ли самолично храмовникам? Мир излечится от мерзкой язвы, а в кошельке, возможно, прибавится меди. За службу ведьме с простого охранника спрос не велик.

Однако инквизиторы, наверняка, знали о девчонке и её участии во всех нечестивых делах. Станут ли фанатики разбираться, или сожгут её заодно, как сотни несчастных чёрных котов? Герта тряхнула головой и прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Крики чаек, шум волн, скрип дерева, пьяная ругань — никаких признаков угрозы. Но внутри продолжало нарастать беспокойство, разливаясь густым и горячим шумом в голове, сквозь который в нервы иглами впивались звуки брани и пощёчин.

Наконец, старуха утомилась от собственной суеты и села на кровать. Девочка налила из фляжки холодный отвар в кружку и принесла ей. Она неуклюже споткнулась о валяющийся на полу стул и выплеснула часть жидкости прямо на ведьму. Та несколько мгновений молча сверлила взглядом, потом выхватила кружку и с размаху ударила ей растяпу по лицу. Керамика звонко разбилась, по коже заструилась кровь. Девочка закрыла лицо руками и убежала на улицу, хлопнув дверью. Герта не выдержала. Она молча подошла, сдёрнула старуху с кровати за грудки и что было силы впечатала в стену тощей спиной. Внутри тела мерзко хрустнуло, со стен и потолка посыпалась глина, ведьма тряпичной куклой сползла на пол рядом с осколками кружки.

Когда в голове перестал ухать огромный молот, Герта сделала глубокий вдох и осмотрелась. Умирающая ведьма на полу, богохульные книги и богомерзкие вещи на столе. Словно наёмница прервала подготовку к какому-то зловещему ритуалу. С таким раскладом инквизиторы, скорее всего, кинут ей пару монет и отпустят. И даже забудут про девчонку, которая проберётся тайком на корабль и навсегда потеряется на юге, не доставив хлопот Святой Церкви. Всё сложилось весьма удачно.

Особенно для девчонки.

— Ведьмина игрушка... — прохрипела старуха.

Герта неожиданно врезала себе звонкую пощёчину. Потом ещё и ещё. В голове наступила непривычная тишина, словно из неё, наконец, выгнали целый рой звенящих комаров. В умирающей старухе не было ничего от злобной сварливой ведьмы, которая сочится желчью и раздаёт побои. Это была просто пожилая женщина, сильно высохшая и потрёпанная, словно последние месяцы жизни провела в тяжёлом изнуряющем плену. Она смотрела на свою убийцу с нескрываемой жалостью, пока не закрыла глаза навсегда. Рядом на полу валялась кружка. Та самая, чьи осколки так остро врезались в лицо девчонки и в сознание Герты. Только абсолютно целая…

Инквизиторы проглотят блюдо, которое маленькая дрянь приготовила им с помощью своих марионеток, да и чёрт с ними. Но не для того рабыни в муках обретают свободу, чтобы снова стать чьей-то игрушкой.

Проглотив неприятный ком, Герта подняла кружку и сжала её в руках. Она была уверена, что пока видит и ощущает эту вещь целой, новый морок ей не страшен. Сунув нелепый оберег за пазуху, наёмница отправилась на охоту.

/2021/

В кабине одного из лесовозов обнаружился и водитель. Дядечка лет пятидесяти, по внешности,– типичный работяга.

Дядя Женя вздохнул. И уже через несколько минут пострадавший от вторжения оказался в кузове «ситроена». Оно и понятно. Если в городе мы питали надежды помочь со временем тем, чей счетчик неторопливо отсчитывает не одну сотню часов, то здесь несчастному рассчитывать на еще один наш визит вряд ли приходилось. Мы же сюда разовую вылазку делаем. Сольем бензин с колонки, и айда по домам!

– Дяденьки!– огорошил меня звонкий выкрик. Девчонка лет одиннадцати в простом ситцевом платьишке выглядывала несмело из-за бампера.

– Здравствуй, остроносая!

Хотел добавить «из взрослых есть кто?», но понял, что прозвучит глупо.

– Дяденьки, а у вас покушать не найдется?

– Угостим,– подошел дядя Женя, на ходу разворачивая припасы,– в поселке кто живой есть?

– Сенька да я,– отмахнулась девчонка.

– Зови Сеньку.

– Сеня! Сень! Поди сюда, дядьки хорошие!– она впилась зубами в импровизированный нагетс с тонким ломтиком помидора поверх и, не прожевав еще, пояснила:

– Боится он. Городской.

Из ближайшего двора показался и Сенька, коротко стриженный мальчик, по виду ровесник нашей гостьи.

– А тебя как звать?

– Зина!

– Надо же, как мою маму!– не удержался я.

– Ты, получается, местная?– брат отца продолжил ненавязчиво расспросы.

– Отсюдова,– Зина маленькая утерла нос рукавом и спохватилась,– Ой, я все съела. А Сеньке ничего не осталось!

– Ничего, и Сеньку твоего накормим!

Мальчик приблизился и первым делом вежливо представился.

– Здравствуйте. Я Сергей...,– потом помолчал и добавил.– Натанович. Сушко.

– Привет, Сергей Натанович. Меня зовут Матвей Станиславович, а моего дядю Евгений Егорович. Но ты нас можешь звать просто. Дядя Женя. И Мэт. Он,– дядя Женя, я Мэт,– последнее предложение было явно лишним. Сам не знаю зачем я его произнес, ведь не тупой же паренек, по глазам видно.

– Кушай,– протянул я подошедшему пацану свою порцию сухого пайка.

– Спасибо,– он не набросился на еду, а откусил аккуратно, кусочек. Воспитанный.– Очень вкусно.

– Еще бы! Мама готовила!

– Мама?– вскинулся малой.– А разве не все взрослые... вот так?

Он кивнул на уже погруженного в кузов водителя лесовоза. И тут я сообразил. Дети в небольшом поселке могли и не знать ничего о стазисе. О возвращении взрослых к активной жизни, о пришельцах. Стоп. О пришельцах они, почти наверняка, благодаря объявлению Осипа с небес, знали.

– Как получилось, что вы тут одни оказались?

– Меня забыли,– беспечно отмахнулась Зинаида.– А Сенька уже позже пришел.

– Кто... забыл? Откуда пришел?

– Тимка забыл. Он всех ребятишек собрал, и взрослых, кто оледенел, в прицеп к трактору прогрузил. И мне сказал, чтоб полезала.

– А ты?

– А я не послушалась. Мамку побёгла искать.

– Нашла?

– Не. Она за грибами в посадку собралась. Слой грибов летних как раз пошел. Так вот корзинка у посадки валятся... А ее нетути! Я уж и аукала, и вокруг все облытала. Нету!

– А дальше?

– Когда назад возвернулася, гляжу,– а трактор Тимкин уж далеко. Тарахтит. И едет вроде не шибко. А на своих двоих не догонишь.

– Куда ж Тимка повез всех?

– Дык! Понятно куда. В город повез. В полицию, говорит, сдам. Пусть оформляют. Как беженцев.

Я призадумался. Представил себе пятнадцати или шестнадцатилетнего парня, на которого вдруг свалилась вся полнота ответственности за односельчан. Как на старшего. И совета спросить не у кого. Что ж, не самое плохое решение принял Тимка. Девчонку вот, правда, в суете забыл. И водителя лесовоза. Но то он не со зла. Да и не мог же он знать, что все так... глобально. И где-то он теперь со своим грузом? Со спутниками несовершеннолетними...

– Ну а ты, Сережа?

– Я с соревнований возвращался. По шахматам. С ребятами. Там не одни шахматисты были.

– Кто еще?

– Танцоры. Музыканты. Девчонки. Мальчишки. Владимир Николаевич еще...,– пацан не удержался и расплакался.

– Сереж, и... что с ними?

– Почти все спали. Я не спал. Водитель... исчез. А автобус... в реку...,– захлебываясь, продолжил рассказчик.– Никто... не выплыл... только я.

– Вот это поворот. А ты говорил, что все предусмотрено у тиглей-миглей?– обратился уже к подоспевшему Сашке я,– что на это скажешь?

– Я не знаю. Плохие вещи просто... просто случаются иногда.

– Может мы... туда,– с затаенной надеждой потянулся инстинктивно, как к взрослому, к дяде Жене мальчишка.– поедем? Проверим?

– Сколько времени прошло, Сережа?

– Пять дней,– подсчитал малой и погрустнел, понимая, что сейчас услышит.

– Пять дней,– повторил брат отца.– Ты сам же все понимаешь, так?

– Так.

– Пилик,– прервал воцарившуюся тишину планшет.

Я пробежал глазами строчки, не веря своим глазам.

– Установите точное место катастрофы. Задание. Инициатор... оператор Башни.

Я показал экран Сашке.

– Осип?– удивленно воскликнул тот.– Но... ему нельзя вмешиваться... невозможно!

– Значит, что-то заставляет его идти на риск. Получается, что это его единственный способ связаться с тобой?

– Связаться? Получается, да. Односторонний способ. Но наблюдать он может. Я как движущийся маячок для мониторинга Башни.

– Поехали, покажешь, где,– не тратя время даром, подытоживает мой родственник. Он сам садится за руль «ситроена», предварительно отцепив бочку. Я по центру, справа, с малым на коленях,– егерь. Река и мост оказываются за поворотом, от поселка не более чем в километре. Грузовик с разбитой левой фарой, встав наискосок, свесился с моста наполовину. И, пожалуй, заблокировал движение всем видам транспорта, кроме разве что мотоциклов. С правой стороны перила снесены напрочь. Речка не широка. И не особо глубока. Желтое пятно крыши автобуса отчетливо проглядывает под мелкой рябью, встопорщенной по поверхности ветром.

– Пилик!

– Задание зачтено. Для нужд группы на ваш счет перечислено 100 гли.

– Пилик!

– Эвакуируйте мужчину в стазисе из затопленного салона.

Вот где собака порылась! Осип направлял нас к обреченному взрослому! Очнуться под водой, по сути в темноте замкнутого пространства,– верная смерть!

– Если на крышу встать, по грудь будет,– задумчиво тянет брат отца.

– Думаете, через люк пробраться можно?– деловито интересуется Денис.

– Только если очень повезет, и он приоткрыт. Иначе мы его никак не зацепим. А приоткрыт он вряд ли. Раннее утро было. Свежо, не жарко. Никакой нужды в дополнительной вентиляции салона.

– Тогда как?

– Лестница. Она у меня в трех разных конфигурациях раскладывается. С моста по ней переберемся на крышу. Матвей и Роман останутся вверху. Мы с тобой попробуем упереть лестницу в дно. Я спускаюсь. Выбиваю окно. Ты страхуешь и принимаешь... груз.

– Течением не снесет?

– Не должно. Река медленная.

– Может лучше я... спускаюсь?

– Нет.

Я понимаю, в чем причина отказа дяди. Не у каждого психика справится с тем, что предстоит увидеть под водой. Погибшие дети. Маленькие тела, как поплавки, всплывшие к крыше...

Мои соратники исполняют все слаженно, четко, не отступая от плана. Словно много раз уже отработали порядок действия на тренировках. В руке дяди большой камень, завернутый в куртку, чтобы не выскользнул, и чтобы пальцы не сорвались при ударе и не врезались в осколки. Денис придерживает лестницу, пока дядя, стоя на ступеньке по шею в воде, разбивает стекло. Огромный пузырь вдруг вздувается на поверхности, едва не сбросив его в воду.

– Дядь Жень!– я ору во всю глотку.

– Не голоси, Матвей,– отплевываясь, но вполне спокойно отзывается мой наставник,– все нормально. Эффект перевернутой чашки. Воздух выдавило к крыше. Сейчас он вышел наружу. Ты за монитором не забывай поглядывать. Денис, тебя тоже касается.

– Все чисто!– тут же откликается сталкер.– Одна серая точка. Прямо подо мной. Мэт, как у тебя?

– Вижу вас и серого. Красная плавает на периферии, на грани обнаружения. Не приближается. Визуального контакта нет.

Сенька жмется ко мне, шепча:

– Это конек? Или скат?

Я понимаю, кого он так называет. Шершня и сеятеля.

– Ты раньше их видел?

– Мы с Зинкой видели. Прятались. Они нас не заметили.

– Не бойся, у нас есть чем их отпугнуть.

Хотя у самого из арсенала только кинжал и ломик. Надо срочно что-то придумывать с оружием среднего и дальнего боя. Несерьезно это, в Гордона Фримена играть!

Дядя тем временем ныряет. И я думаю, какого ему там? Можно ли вообще хоть что-то разглядеть под водой? Оказывается, можно! Уже после следующей попытки он просит веревку у Дениса. Хорошо все же, что мы своевременно посетили строймаг!

Через пять минут фигура в льдистой оболочке, вытянутая тросом, зацепленным петлей подмышками, появляется на поверхности. Совместными усилиями мои спутники волокут его на крышу автобуса, перекантовывают поближе к мосту. Лестницу, лишенную придавливающего спуда, едва не сносит волной, но егерь вовремя применяет уже виденное мной раз ускорение, и молнией подхватывает ее.

Отлично. Красная точка начинает приближаться. И меня изрядно напрягает медленное, но постоянное сокращение дистанции. Но тут на мост выбирается Денис. Все, с егерем, да с его чудесным копьем мы точно от крокозябры отобьемся! Поднимаем тело спасаемого по квесту мужчины все вместе. Я и Роман тянем за веревку сверху. Дядя Женя подставляет плечо снизу, упрямо, ступеньку за ступенькой, преодолевая почти альпинистское восхождение. Красная точка свернула с атакующего азимута и затерялась в лесных дебрях. Мелькнула было вторая поодаль, но тотчас пропала.

– Фу...,– Раскрасневшийся брат отца, наконец, с нами, твердо стоит обеими ногами на мосту.– Ребят, поднимайте лестницу. Умаялся. Думал, сердце из груди выпрыгнет!

Мы с грехом пополам, рывками, затаскиваем приставную конструкцию. Алюминий в конце выполнения задания, уже не кажется мне таким уж легким металлом.

– Владимир Николаевич,– констатирует Сережа факт, бросив взгляд на мужчину в стазисе.– А мои...

– Нет там никого!– решительно обрывает его брат моего отца.

– Как же...

– Вот Саша с Матвеем тебе расскажут, как. А мне одежду отжать, да за руль надо. Все на борт!

И мы с Сашкой добросовестно посвящаем мальца в суть изменений, произошедших с миром. В суть, которую и сами пока еще не способны принять. Попутно я задаюсь вопросом, правду сказал дядя или солгал во благо. И тут же понимаю, что я не хочу знать ответ.

– Пилик!

– Вы справились с заданием. Добавлены координаты двух тайников рядом с вашей базой.

– Доставьте спасенного в безопасное место.

Ну, блин, все как в поэтапном квесте!

Пока мы обходим последовательно дом за домом на предмет обнаружения непреходящих ценностей, дядя и Роман хозяйничают на заправке.

Но вот цистерна наполнена, хотя и не до верха, осмотр поселка завершен. И мы готовы трогаться. Но прежде мой наставник задает вопрос Зинаиде:

– Зин, у Хвойного фермы молочные есть?

– Рядом? Нетути.

Мы вздыхаем огорченно.

– А килОметрах в пяти,– тянет девочка, делая ударение на первый слог,– есть отворотка на гравийный карьер. Вот тамочки, в тупичке, маленькая фермочка. Коровок на пять.

Раз на повороте к гравийному к карьеру,– это ближе к городу. Я указатель видел по дороге.

– Показать сможешь?

– А что же не показать.

Через четверть часа мы уже на месте. Коров слышим издалека. Мычат низко, утробно, я бы даже сказал жалостиво. Стадо из семи голов мы находим на лужайке перед озерцом.

– А кто ж доить будет?– обнажает всю сермяжную правду одним вопросом Денис.

Вся компания, не сговариваясь, как один, поворачивает головы в сторону брата отца.

– На меня не смотрите, панове! Компетенцией не обзавелся!

– Дядь Жень! Так на кой мы тогда искали-то их?– задаю логически обоснованный вопрос. И тут же делаю себе зарубку на память. Надо уметь попридержать язык. Да, зам мой формальный не продумал этот момент. Не спланировал даже на шаг вперед. Упустил из вида. Неудивительно, учитывая сколько еще моментов ему приходится сейчас держать в голове! Но это не повод подрывать его авторитет в глазах товарищей. Тем более, что авторитет у нас один на двоих. Фамильный. Общий.

– Я подою, чего ж,– выступает вперед Зина.

– Умеешь?– я с недоверием смотрю на ее тонкие запястья и худые плечики. Девчоночья фигура просто теряется на фоне массивности коровы. Как камушек на фоне горы.

– А чего ж? Дело нехитрое. Руки только устают быстро.

Уже через час становится ясно, насколько мы промахнулись с емкостью. Ну куда нам огромная прицепная бочка, когда не набирается пока что и половина фляги? Которой, фляги то есть, у нас, кстати, и нет. Сашка, присмотревшись, неожиданно приходит на помощь Зине, изрядно вымотавшейся, несмотря на показную бодрость. Его руки, хоть и не такие ловкие, но тоже сносно управляются с процессом. Белые струйки фонтанчиками брызжут из вымени вниз. Сейчас второе ведро заполнится, и, так и придется, наверное, бултыхнуть молоко в наспех сполоснутую на базе квасную бочку.

– Мы с Денисом и Сашкой в здание сходим,– киваю я на коровник, от которого тянет характерным душком навоза.– Емкости поищем.

– Дельно,– одобряет наставник,– фляги с уплотнителем, да с замком, много на что сгодиться могут! Только один планшет нам оставьте пока!

Я протягиваю ему собственный девайс. А мы идем, сверяясь со смартфоном сталкера. На экране которого почти сразу загорается неподвижная красная точка, расположенная в самом здании.

– В засаде, думаешь?– Дэн расчехляет в полную длину копье.

– Или просто спит.

– Спящими я их еще ни разу не заставал,– откликается Денис, заправляя в полость острия шприц.

Я, на всякий случай, кладу ладонь на рукоятку кинжала. И сразу тревога будто отступает. Не совсем, она все еще рядом. Но больше не шепчет малодушно на ухо: «не ходи... опасно... там опасно»

Пару фляг мы находим прямо перед входом. Можно бы уже и уйти, довольствовавшись добычей. Но природный инстинкт охотников, доставшийся нам с Дениской от первобытных пращуров, гонит вперед.

Егерь отстраняет меня, отодвигая себе за плечо. И, выставив копье, делает осторожный шаг. Я, как навигатор, отслеживаю обстановку на экране. Красная точка по-прежнему монументально-недвижима.

Десять шагов до цели. Перед нами широкий сквозной коридор-проход между стойлами. Без намека на инородное присутствие.

Девять. Восемь. Семь. Замираем, Напряженно оглядывая периметр. Света вполне достаточно. Никого. Ни признака движения. Ни постороннего звука. Лишь слегка шуршит солома, приподнимаемая изредка залетевшим порывом ветра.

Шесть. Я всматриваюсь в настил под ногами. Может змея свернулась там, под досками клубком. И затаилась, поджидая самонадеянных аборигенов?

Пять.

– Стой!– шепчет егерь. Указывает острием оружия вверх, на потолочные перекрытия. К сочленению балок у конька прилепилось нечто, напоминающее внушительную бородавку. Или, быть может, перевернутый трухлявый пень. Причем прямо из боковины «пня» торчат мохнатые серые лапки. Кошачьи, полосато серые лапки, в количестве трех штук.

– Оно что... Котейку схарчило?

– Выходит так...

– Они ж осторожные, кошки.

– И на старуху бывает проруха. Видать, как в поговорке. Любопытство кошку сгубило. Эх, копьем мне его отсюда не достать...

– Подожди ты с копьем. Бестиарий надо пополнить!

– Кого пополнить?

– Справочник наш по инопланетной флоре и фауне,– объясняя, я уже делаю снимок.

– Щелк!

– Крючкохват. Аратари. Менталист.

– Кап. Кап. Кап-кап-кап. Кап, сверху, из пупырчатой бородавки капает слизь. Она тут же испаряется, преобразуясь в миниатюрное, подернутое дымкой облачко. Облачко уплотняется, обретая форму.

– Матвей, ты тоже видишь это?

– Чашку?

– Скорее миску.

– Да нет, чашку! Дымится еще, как будто в ней кофе.

Стоит егерю произнести слово «кофе», как мне кажется, что ноздри начинает щекотать непередаваемый приятный аромат, хорошо знакомый каждому почитателю напитка. Арабика...

– Мэт, очнись,– встряхивает меня за плечо Дэн.– Ясно теперь, что с котом случилось. Эта тварь его обманула. Подманила, и...

Денис подхватывает щепку, размером с ладонь. И бросает в фальшивую чашку. Морок рассеивается. Сверху тут же падает ворох то ли шипастых лиан, то ли тонких когтистых щупалец. Ленты, свиваясь, впиваются в щепку. И тащат ее наверх. Механизм охоты продемонстрирован предельно наглядно. Менталист! Опасная хрень этот крючкохват! Но с ней мы разберемся позже. Посовещавшись, решили не рисковать с броском копья. Мы забираем еще две фляги и присоединяемся к товарищам на лужайке. Еще час, и, затарив рекордные для загототряда Серой Крепости тридцать пять литров молока, мы пускаемся в обратный путь.

https://vk.com/club106216977