Филиппу выделили удивительно просторную, но аскетичную келью: кровать и простой металлический стул. На терранской базе Фридриха Грюнвальда даже у Рейвен стояла пара удобных кресел, просторный шкаф для хранения брони и оружия, а также заваленный пергаментом да сломанными перьями письменный стол. Вишенкой же на торте являлись оставленный тут и там стопки книг и фигуры для игры в регицид.
Однако здесь, в неизвестной крепости на чужой планете было то, что большинству терранцев никогда в жизни не суждено увидеть. Сквозь толстое стекло панорамных во всю стену окно открывался вид на бесконечный густой лес. Едва увидев его, Рейвеан уже не могла отвести взгляд. Даже на слова Филиппа о том, что он скоро вернется, лишь рассеянно качнула головой.
Забыв о боли и обо всем пережитом, она осторожно поднялась с кровати и неуверенным шагом приблизилась к окну.
Кроны деревьев, словно волны в океане, покачивались, вторая порывам капризного ветра. Лишь где-то где-то далеко, у самого горизонта виднелись шпили городов-ульев. На прозрачном голубом небе — ни единого облачка, и местное солнце, несмотря на то, что уже клонилось к закату, ярко освещало представившуюся картину.
Рейвен почувствовала, как от восторга стало трудно дышать. Хотя, возможно, это просто недавние переломы ребер давали о себе знать.
Она было глянула по сторонам, чтобы проверить, не видны ли из комнаты какие дозорные башни или хотя бы расположение орудий, но нет, только бескрайний лес. Может, им специально выделили именно это место, чтобы держать в неведении?
Странные мысли, ведь ей даже не известно, где они.
Привычка. Выработанная за многие годы службы в Инквизиции привычка везде искать подвох.
Ноги налились непреодолимой слабостью и перестали держать. Рейвен медленно опустилась на холодный пол, продолжая смотреть на океан леса перед собой. После нескольких минут борьбы с навязчивыми мыслями о случившемся в логове хладный торговцев, в голове, наконец воцарилась благословенная пустота.
Дверь с тихим шипением отошла в сторону. Рейвен не требовалось поворачивать голову, чтобы узнать шаги Филиппа: характерно размеренные, твердые, но удивительно легкие.
На плечи лег тяжелый алый плащ, а ладони согрела кружка теплого питательного бульона, которая, казалась, растопила и тяжело бьющееся сердце, и заледеневшую от страха и одиночества душу.
Филипп молча опустился рядом и ответил на благодарную улыбку удивительно заботливым взглядом.
Его прохладная рука убрала налипшие на лоб волосы. Странно, Рейвен не заметила, как снова начался жар. Однако от прикосновений стало легче… Намного легче. Вот она, сила биоманта.
— Пустяки, — он улыбнулся.
— Нет, не пустяки, — возразила она, плотнее кутаясь в плащ, силясь укрыться от наползающего холода. Чем ниже к горизонту клонилось солнце, тем прохладнее становилось в комнате. Или это было эхо псайкерских способностей? — Ты спас меня… Опять.
— Ты бы поступила точно так же.
— Это правда, — она глянула в чашку с мутным бульоном. — Я боялась, что те торгаши и тебя взяли.
— О, поверь, если бы они меня взяли, крупно бы пожалели, — Филипп тихо рассмеялся. — Парии у них нет, а справляться с псайкером обучен далеко не каждый.
— И тем не менее, именно желание найти тебя и… Привело меня к тебе в конце концов.
Он осторожно повернул её лицо к себе и, глядя в глаза, заговорил:
— Мне приятно слышать твои слова, но поверь, даже без меня ты бы выжала и выбралась оттуда. Я очень удивился удивился, когда, еще при подлете, понял: база этих ублюдков гудит как осиное гнездо. Ты одна смогла поднять столько шороху, что нашего появления они даже не заметили.
— Тут не за что благодарить. Это правда.
— Спасибо, что говоришь мне это.
Филипп снова тихо рассмеялся и обнял Рейвен за плечи. Отчего-то именно в этих объятиях она обрела покой, которого не чувствовала уже давно. Наверное, со времен юности, когда отец пел им с Томасом песни старой Терры.
Когда солнце уже коснулось горизонта, Рейвен напомнила:
— Ты обещал рассказать, где мы.
Он вздохнул. Расслабленное выражение лица сменилось уже привычной маской холодной сосредоточенности.
— Ты права. Мы на базе инквизитора Раваша Фальеро, Ордо Малиус.
Не успела Рейвен удивиться, как он добавил:
— Они расследуют активность пустившего на планете корни культа Архиврага. В подробности меня не посвящали, но учитывая, с чем мы столкнулись на корабле, более чем верится.
— Мы аколиты Святой Инквизиции, мы не должны никому доверять.
Рейвен нахмурилась и, выражая немой вопрос, склонила голову на бок. Не получив ответа, она вздохнула.
— Тебе я доверяю. Ты мой напарник.
Он коснулся её щеки, снова повернул лицо к себе. В карих глазах вперемешку со смятением читалась печаль.
— И совершаешь большую ошибку.
— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — парировала она.
— Нет, я даже не об этом. Я псайкер, Рейвен. Я опасен. Сейчас я контролирую свои силы, но кто знает, что будет завтра?
Поморщившись от боли, она стряхнула его руку с плеч и отставила в сторону пустую кружку. Нет, это не тот разговор, который хотелось продолжать. Тело слишком измучено, не хватало ещё и душу терзать. Однако и оставлять все как есть уже невозможно. Слишком много прикосновений, слишком много объятий. Слишком много тепла для тех, кто еще мечется и не понимает своих чувств.
Рейвен обхватила растерянное лицо Филиппа ладонями и, глядя прямо в глаза, серьезно заговорила:
— Господин фон Хардинг, мы с вами взрослые люди. Тебя тянет ко мне, меня тянет к тебе. И, как ты правильно сказал, мы с тобой аколиты Святой Инквизиции. И черт знает, что будет завтра. Может, завтра для нас и вовсе не настанет. Тогда какой смысл загадывать? Мы нужны друг другу здесь и сейчас.
Не дожидаясь ответа, она подалась вперед и прильнула к его губам. С болезненным стоном, он пылко ответил, обнял и привлек её к себе. Как будто только этого и ждал.
Когда Рейвен зарылась пальцами в его волосы, Филипп на мгновение нехотя отстранился и едва слышно шепнул:
— Да к черту правила, — не задумываясь, ответила она и снова прильнула к его губам.
Сидя на широкой кровати и любуясь еще одной недоступной рядовым тарранцам роскошью — россыпью звезд на многолунном небе, они наслаждались кратким моментом покоя. Она — прислонившись спиной к его груди, он — обняв её и прильнув щекой к непривычно растрепанный черным волосам.
— Похоже на твой родной мир?
— Да, очень, — задумчиво ответил Филипп.
— Никогда не думал о возвращении?
— Пока я на службе Его Светлости это бессмысленно.
— Но ты ведь не вечно будешь его аколитом. Рано или поздно отправишься в свободное плавание.
— Ты сама сказала, что завтра для нас может и не наступить. Давай не будем загадывать.
Некоторое время они молча наблюдали, как восходит одна из семи лун Навис Орреум.
— Ты говорил, что здесь тебя приняли за инквизитора.
— Всё так. А ты — мой аколит.
— У нас не будет проблем, если правда раскроется?
— Если — это хорошее слово. Так или иначе, я был аккуратен и ничего не утверждал. Худшее, что нам грозит — испортим отношения с Лордом Фальеро.
Внезапно Филипп напряженно произнес:
— Будь осторожна. Не доверяй здесь никому.
Рейвен неловко развернулась, так, чтобы видеть его лицо.
— Меня преследуют кошмары. Варп неспокоен.
— Подозреваешь инквизитора?
Филипп устало склонился и прижался лбом к ее плечу. Его руки скользнули по спине, под рубашку. По коже прошлись волны потустороннего холода и легкого покалывания.
— Тебе нужно отдохнуть. У тебя жар.
А она даже не заметила. И боль, и слабость за несколько часов бодрствования стали почти привычными.
— Только после того, как ты ответишь на мой вопрос, — упрямо возразила она.
Он помолчал, затем, наконец, сказал:
Покачивание головой было ей ответом.
— К счастью или к сожалению.
— Что ты собираешься делать?
Снова выпрямившись, Филипп стряхнул с себя мгновение беспокойной слабости и вернул прежнее холодное спокойствие.
— То, что делает аколит большую часть времени. Наблюдать и собирать информацию.
— Я помогу тебе, — с готовностью отозвалась Рейвен, не замечая, что движения стали слабыми и дергаными, а телу все тяжелее держать даже положение сидя.
Филипп убрал с её лица налипшие волосы.
— Сначала помоги себе, — ласково отозвался он.
Снова повеяло холодом. Веки налились тяжестью, тело расслабилось, а разум готов был уже провалиться в вязкую дрёму, как мозг, словно молния, пронзила мысль. Вернее, даже не мысль, воспоминание. Раньше размытое и неясное, как все, что происходило в логове хладных торговцев, сейчас яркое и чрезвычайно важное.
Филипп одернул руку. Холод исчез.
— Там… У торгашей… — заговорила она, борясь с навеянной колдовством сонливостью. — Женщина, что меня допрашивала… Она знала, что я из Ордо. Вероятно, нашла розетту. Но вот что странно… Умирая, она сказала, что меня прирежут так же, как и моего господина. У них в руках уже был кто-то из наших. Возможно… Даже скорее всего, это был инквизитор.
Закончив говорить, она тяжело задышала, с ужасом осознавая, насколько же сильно ломит кости.
Мрачная тень легла на лицо Филиппа. Черты заострились. Он медленно кивнул.
— Ты же не оставишь это просто так? — тихо, с надеждой спросила Рейвен, не чувствуя в себе больше сил бороться изнеможением. — Если на планете погиб инквизитор… И если у тебя плохое предчувствие…
— Не оставлю, — обещал Филипп, удобнее укладывая её на кровать.
Волны баюкающего холода прокатывались по коже. Каждая забирала частичку боли, слабости и усталости. Они же принесли с собой глубокий сон без сновидений.
