— Всё же лучше, чем грибы с кислотой.
— Или чем коготь Скальпера, — хмыкнул Ч’аро, отрывая зубами волокнистый кусок. Он сидел ближе к выходу, где струился бледный свет. На его руке — свежая повязка, где порез всё ещё сочился.
— Кто? — переспросила М’лис, приподняв бровь.
— Те твари, что нас прорвали в лагере, — пояснил Ч’аро. — Клыки, чешуя… рвут, будто у них имя есть. Так пусть будет — Скальперы.
— Не знаю, — пробормотал Ш’аас, — звучит как из сказок стариков. Может, Косторезы? У одного коготь мне почти кость расколол.
З’ира уселась рядом с костром, поджав ноги, и бросила взгляд на Ш’ааса.
— Ты бы лучше рану пожалел, чем называл обидчиков. Но… Скальперы звучит. Острым чем-то.
— А если мы дадим им имя, — тихо сказал Т’кел, не поднимая глаз, — они станут ближе. Почти как часть этого мира. Вы хотите этого?
Молчание повисло. Даже Колючка, балансирующий на плече Ш’ааса, цепляясь когтями за куртку, перестал вертеть ушами.
— Это всего лишь название, — отрезала М’лис. — Мы не в пророчества играем. Просто… удобнее.
Ч’аро склонился вперёд, глядя в огонь.
— Удобнее… пока один из них не вернётся. Тогда посмотрим, как ты будешь называть.
Ш’аас вздохнул, осторожно поправляя Колючку.
— Название — не клеймо. Это просто способ не сойти с ума. Иначе они — кошмар без формы. А так… можно ударить по имени. По образу.
— Тогда Скальперы. Если выживем и найдём других — пусть знают, что с ними не шутят.
Тишина на мгновение стала плотнее. За пределами пещеры что-то хрустнуло — звук далёкий, но отчётливый. Все обернулись, но никто не встал.
— Он стал другим, — сказал вдруг Ч’аро, не глядя на Т’кела.
— Кто? — уточнила М’лис, хотя знала.
— Ты сам знаешь, — пробормотал Ч’аро, уже обращаясь прямо к Т’келу. — Мы вместе выросли. А теперь… ты молчишь. Шепчешь что-то. И из трещины…
Он осёкся, словно сам испугался, что заговорил.
— Я жив, — только и сказал Т’кел. Его голос был ровным, но почти безжизненным. — Я не просил этого… просто услышал.
З’ира встала, отряхивая ладони.
— Нам не до споров. Если Т’кел с нами — он с нами. Если будет угроза… мы примем решение. Но не на голодный желудок.
— Сначала выживем. Потом решим, кого бояться.
Колючка фыркнул и полез к З’ире, обнюхивая её мешок с остатками корня. Она устало улыбнулась и протянула ему волокно. Зверёк шмыгнул назад, спрятавшись за Ш’ааса.
— Он умный, — заметил Ч’аро. — Чует, кого стоит слушать.
— Может, и нам стоит поучиться у него, — буркнула М’лис.
Над костром вновь зашипел корень, потрескивая в огне. Запах железа, сырости и пепла смешался, и на мгновение в пещере воцарилась хрупкая, уставшая тишина.
Утёс над рекой был покрыт рыжеватым мхом и чёрным, как сажа, песком. Вода внизу стекала ленивыми волнами, мутная, с маслянистыми разводами. Над поверхностью порой всплывали пузыри, и З’ира всякий раз замирала — здесь даже река могла быть хищной.
— Тебе не кажется, — произнесла она, придерживая рюкзак, — что здесь всё пытается нас сожрать?
Ч’аро хмыкнул, опускаясь на корточки у берега.
— Это потому что ты привыкла жить под крышей. Здесь не жрут, здесь выживают.
Он прищурился, глядя в воду. Под её мутной гладью скользнуло нечто тёмное, с треугольным плавником. Быстрое. Резкое. Он ударил копьём, попал в существо и поднял его, но оно, дёргаясь, соскользнуло с наконечника, полоснув его руку плавником. Кровь капнула на камень, и вокруг неё затрепетали мелкие, почти невидимые личинки, будто кто-то внизу ждал запаха мяса.
— Тьфу, — выругался Ч’аро, зажимая ладонью рану.
З’ира быстро достала бинт, перевязала его.
— Осторожнее, герой. Если заразишься, придётся тебя жарить, чтобы не растратиться зря.
Он усмехнулся, но сдержанно.
— Ты и правда собираешься выжить. Даже если останешься одна.
— Именно поэтому я и не останусь одна, — отрезала она. — Потому что думаю. И вижу.
Она кивнула на скалу выше.
Спускаясь к воде, Ч’аро заметил ящерицу, греющуюся на камне. Одним ударом он пробил её шкуру, прикончив. З’ира присмотрелась:
— Она что-то ела… — На утёсе возвышалось конусное образование, похожее на сталагмит, но живое, с мясистой тканью и острыми чёрными шипами. Следы показывали, что ящерица пробила его защиту и ела мякоть. З’ира задумчиво предложила:
— Похоже на шипастый сталагмит… Может, назовём его сладкошипом? Если ящерица ела, то, возможно, и мы сможем.
Ч’аро аккуратно обошёл сталагмит, тронул ножом — шип едва не порезал перчатку. Тогда он отломил часть основания. Мякоть была тугая, как плотная груша, и пахла терпко, но не отвратительно.
— Сладковатый запах… и с железом, — заметила З’ира. — Сладкошип… звучит подходяще.
Он собирался срезать ещё кусок, но в этот момент раздался хриплый крик — над утёсами пронёсся огромный силуэт. З’ира вздрогнула:
— Этот звук… Я слышала его у утёсов, в тот вечер, помнишь?
Та птица, крупная, с тёмными перьями и острыми когтями, пикировала на них. Ч’аро, ослабленный порезом, вскинул копьё, но замешкался. Птица была быстрее — её когти уже блестели в багровом свете. В этот момент Тень выскользнула из тени. Беззвучная, чёрная, как сама скала. Она взвилась в воздух, преградив путь птице, шипя и раскрыв пасть. Их столкновение было мгновенным — когти встретились с когтями, и птичья тварь, не ожидавшая сопротивления, взвизгнула и отпрянула. На крыле остались полосы, а в воздухе — запах крови.
Тень не стала гнаться. Она осталась на выступе, глядя вслед исчезающему силуэту. Потом повернула голову к людям и медленно скрылась за камнем.
З’ира молчала. Её сердце колотилось в груди, но голос прозвучал ровно:
— Похоже, она наша… как бы ни было странно.
Ч’аро перевёл дыхание, поднял остатки сладкошипа.
— И всё же не стоит отдавать ей последнюю порцию мяса.
— Ей достаточно, что она нас не сожрала, — хмыкнула З’ира. — Пока.
Ч’аро и З’ира поспешили вернуться в пещеру, сжимая добычу.
В пещере стоял запах сырости, гари и распада. Камни под ногами были скользкими, стены покрыты налётом спор, а тонкие лучи света от выбитой решётки в потолке давали слишком мало. Воздух казался неподвижным, будто сама пещера дышала реже, чем нужно.
М’лис молча перекладывала камни, укрепляя стены. Её движения были отточены, но медленнее, чем обычно — плечо ныло после вчерашнего броска, а винтовка, которую она починила, висела за спиной и пугала её больше, чем успокаивала.
Ш’аас стоял чуть дальше, рядом с Колючкой, который балансировал у него на плече, держась когтями за куртку. Он таскал валуны, придерживая бок, где под бинтами скрывалась рваная рана. Каждый шаг отзывался острой болью, но он стиснул зубы и продолжал, стараясь не показывать слабость. Как следопыт, он привык скрывать уязвимость, но напряжение выдавали его сжатые губы.
— Оставь тяжёлое, займись сортировкой камней, — наконец сказала М’лис, глядя на него через плечо.
Ш’аас резко остановился, его глаза вспыхнули раздражением:
— Я не бесполезен, М’лис. Я ранен, но могу работать.
— Никто не говорит, что ты бесполезен, — отрезала она, но её голос смягчился. — Просто… если ты надорвёшься, кто будет следить за Колючкой?
Ш’аас сжал губы, но промолчал. Он знал, что она права, но слова всё равно жгли. Раньше группа зависела от его знаний о природе, а теперь всё чаще смотрела на винтовку М’лис и сканер Т’кела. Природа отступала перед технологией, и это задевало его больше, чем он готов был признать. Быть бесполезным для группы, которая когда-то видела в нём опору, было хуже любой боли в боку.
Но в следующую минуту из щели над их головами раздался шорох. Лёгкий, почти неуловимый, но слишком знакомый. Паучьи лапки — быстрые, мягкие, но зловещие.
— Чёрт, — прошептала М’лис. — Снова лезут.
Из тени появились три паука — мелкие, но их хитин блестел свежим ядом. Один метнулся к Ш’аасу, второй прыгнул на камень у стены, а третий застыл у кострища.
М’лис выстрелила. Вспышка осветила пещеру, один паук взорвался от удара, но винтовка тут же зашипела — перегрев.
— Готово! — выдохнула она и отбросила оружие, выхватывая нож.
Паук прыгнул — она поймала его на лезвие, но оно застряло в суставе, и пришлось бить по телу камнем. Ш’аас схватил костяной клинок, отмахнулся от второго — ударил по лапам, выбил равновесие, и добил, скользнув по полу. При этом он вскрикнул — боль в боку пронзила его, и он упал на колени.
Третий паук, который лежал ближе к костру, всё ещё дёргался. Его лапы извивались, и с каждым движением он приближался к Ш’аасу. Тот потянулся к ножу, но Колючка вдруг пискнул, дёрнулся и соскочил с плеча, подбежав к вернувшимся Ч’аро и З’ире.
— Что он? — насторожилась З’ира, глядя, как зверёк скалится и царапает лапой её сумку.
Ш’аас, тяжело дыша, сел, опираясь на стену. Он глянул на Колючку, который вернулся к нему и ткнулся в щёку.
— Спасибо, — выдохнул он. — Вот и помощник у нас, выходит.
Ч’аро и З’ира принесли добычу. Ш’аас, увидев растение, кивнул:
— Ящерица не стала бы есть ржавотраву. Это безопасно.
Т’кел сидел у дальней стены пещеры, будто отрезанный от остальных. Свет костра едва доставал до него, и тени, отбрасываемые грибами, ползали по стенам, как живые. В его руках был треснувший сканер — экран мигал, улавливая нестабильный сигнал, то замирая, то вспыхивая резким импульсом.
Он не ел. Кусок ящерицы так и остался у его ног. Он смотрел в экран, но будто видел сквозь него. Лицо было бледным, губы чуть шевелились.
— Сущность… она ближе, — прошептал он.
З’ира, занятая раздачей воды, обернулась.
Т’кел поднял на неё взгляд. В нём не было страха — лишь тревожное спокойствие.
— Она… говорит со мной. Но сейчас иначе. Не зовёт — предупреждает.
Молчание повисло в пещере. Даже Колючка, устроившийся у Ш’ааса, приподнял голову, настороженно вглядываясь в Т’кела.
— Может, тебе просто надо поспать, — попытался пошутить Ч’аро, но в голосе не было уверенности. Он держал мясо ящерицы, но еда вдруг показалась ему безвкусной.
М’лис нахмурилась и подошла ближе, присев перед Т’келом.
Он медленно передал прибор. Экран мигал, фиксируя слабые сигналы, которые постепенно собирались в координатный узор.
— Это… — М’лис замерла. — Это может быть источник энергии. Бункер. Или… активная зона. Но он глубже, чем мы думали. И ближе, чем нам бы хотелось.
З’ира подошла ближе, глядя на данные.
— Т’кел… ты точно ничего не скрываешь?
— Я… не всё понимаю. Но она не враждебна. По крайней мере, пока. Она знает про нас больше, чем мы о ней. И, думаю, она не одна.
— Отлично, — пробормотала М’лис. — Мы живём в пещере, кормим зверя, едим ящериц и верим голосам в голове. Мы точно не сходим с ума?
— Пока нет, — отозвался Ш’аас. — Или уже поздно волноваться.
Свет от костра дрожал, отражаясь в глазах Колючки. Он поднялся, прошёл к Т’келу, сел рядом. Его шерсть слегка поднялась, будто от напряжения, но он не шипел. Просто смотрел.
— Он не боится тебя, — сказал Ш’аас. — Значит, в тебе всё ещё что-то есть, Т’кел.
— Я всё ещё с вами. Просто... ближе к другому.
— Ближе к чему? — спросила З’ира. — К ответам или к краю?
Он не ответил. Только вновь взглянул на сканер.
На экране замерцал новый импульс. Координаты — чуть в стороне от текущего лагеря, вглубь. Там, где пещера сужалась в тоннель. И вся группа это увидела.
— Завтра… — тихо сказал Т’кел. — Завтра можно пойти туда.
— Или не ходить, — буркнул Ч’аро.
— Но рано или поздно придётся, — добавила З’ира, устало глядя в багровую щель в потолке. — Мы не спрячемся от этого.
Вечер в пещере выдался тише, чем обычно. Огонь костра трещал лениво, отбрасывая мягкие отблески на стены. После еды и короткой передышки напряжение в группе не исчезло, но стало другим — притихшим, будто затаившимся в глубине.
М’лис подкинула пару сухих грибов в костёр — они вспыхнули резко, с неприятным треском, но дали тепло. Ш’аас, опершись о стену, перебинтовывал бок, морщась от боли. Рядом устроился Колючка, свернувшись клубком.
З’ира сидела у огня, разглядывая шипы сладкошипа. Она задумчиво крутила один в руках, размышляя, как использовать их свойства. Вдруг Колючка зашипел, глядя на шип. Его шерсть встала дыбом, он царапнул лапой воздух, словно предостерегая. З’ира нахмурилась, вспомнив паука у кострища, который всё ещё дёргал лапами после боя. Она медленно воткнула шип в его тело — паук затих, будто отключился.
— Не знаю, от шипа он умер или от ран, — пробормотала она. — Но Колючка почувствовал… Надо проверить позже, когда будет время.
— Тень спас вас, да? — тихо спросил Ш’аас, глядя на Ч’аро и З’иру. Его голос прозвучал непривычно серьёзно.
З’ира кивнула. Она сидела ближе к огню, укутанная в куртку, на лице — следы усталости, но в глазах горел отблеск размышлений.
— Да. Птица уже шла в пике. Я слышала этот звук… крылья, как ножи. Ч’аро ранен был, не успевал поднять копьё. А она…
— Просто выскочила, — добавил Ч’аро. Он сидел рядом, обрабатывая наконечник копья. — Шипела, как разъярённый демон. Даже я отшатнулся, не говоря о птице.
— То есть… Тень — теперь не просто ночной гость?
— Не просто, — хмыкнул Ш’аас. — Она нас защищает. Не из страха. Из… привязанности. Думаю, это самец. Видели, как он держится рядом с Колючкой?
Ч’аро глянул на животное, сидящее у Ш’ааса.
— Похоже, он считает нас частью своего выводка. Или… что-то вроде. Но я не уверен, хорошо ли это.
— Пока она с нами — хорошо, — отрезала З’ира. — Она могла нас разорвать. Но не сделала этого. Она не приручена, она выбрала остаться. Это… важно.
Молчание повисло над группой. Лишь костёр трещал, и где-то в глубине пещеры слышалось редкое капанье воды.
Т’кел не участвовал в разговоре. Он сидел чуть поодаль, ближе к стене, где сканер светился тускло-синим. Его глаза были закрыты, лицо спокойно, но взгляд, когда он открывал глаза, был как будто из другого мира. Он слушал… кого-то другого.
— Он отдаляется, — прошептала М’лис, склонившись к З’ире. — Это видно. Как будто часть его… уже в той трещине.
З’ира вздохнула, глядя на Т’кела.
— Или он ближе к ней, чем мы все. Я не знаю, хорошо это или плохо.
— Спросить у него бесполезно, — вставил Ч’аро. — Он сам не знает. Или знает, но не скажет.
— Пусть будет так, пока он с нами.
Т’кел не шевелился. Когда костёр начал угасать, он встал без слов, отложил сканер рядом и лёг, завернувшись в куртку. Его дыхание было неглубоким, но ровным. Он не сказал "спокойной ночи", не посмотрел на группу. Лишь Колючка подошёл ближе, устроившись у его ног. Тень, из-за природного желания быть в тени, присоединилась к группе внутри пещеры, которая была просторнее их прошлого убежища.
Группа один за другим легла спать. Костёр догорал, отбрасывая слабые отблески на каменные стены, где ещё недавно шевелились пауки. В воздухе всё ещё висел запах горелого хитина и тлеющих грибов. Но на мгновение пещера казалась безопасной. Не домом — ещё нет — но временным укрытием, где они могли перевести дух.
Завтра их ждал путь глубже. К координатам, что мигали на сканере. К сущности, что говорила через Т’кела. И, возможно, к ответам, которые никто не был готов услышать.
Что будет дальнейшей задачей группы?
