Лига Писателей

Глас вопиющего, собственно. Нужна критика отдельного куска большого подарка для дочери. Упакованная в одну книжку череда миров, с которыми дочь знакома, и где она хотела бы пообитать. Недофэнтези, недофанфики, недо, короче. Интересует конструктивная критика по гладкости изложения, читаемости и прочему, зацепившему (ежели таковое возникнет). @Mighty.bee, приглашаю к разбору.

Наступившее утро размазывало очертания окрестностей плотным влажным туманом. Ребята, кое-как скоротавшие ночь на берегу пруда, заросшего водяными лилиями, угрюмо молчали, не желая обсуждать факт, понятный всем. Домой вернуться не получилось.

Обсуждение того, что произошло со Стасом, тоже увязло в недомолвках, едва начавшись. Все видели, как выгнулось в агонии тело одноклассника, помнили, что золотистый оживляющий шар, в последние мгновения перед переносом посланный Варежкой, кажется, не достиг цели. Сгусток энергии просто лопнул над телом некроманта, обсыпав его яркими искрами. Воскрешение не удалось. А после мгла портала и вовсе заслонила собой всё вокруг.

– Я слушаю предложения, – подал голос Лёха. – Что дальше?

– Пруд, – едва слышно подала голос Варежка. – Пруд – это люди. Люди – это цивилизация. Тут в двух шагах дамба есть, видела, когда… хм-м… в окрестности ходила. Значит, цивилизация не самая примитивная.

– Тс-с-с! – зашипел Тимофей. – Слышали?

Компания замерла, вслушиваясь. В ивовых зарослях зашумело. Зыбкий утренний туман наполнился шорохами, посвистом ранних птах и залихватской мелодией.

– Явно хитовая песенка, – шепнула Алёнка. – На «Евровидении» точно бы в тройку лидеров вошла. В мозгах вязнет.

В камышах зашумело, и одинокий детский голосок проворчал по-взрослому:

– Орёт! Ругается! Всю рыбу распугала, водяной бы её побрал!

Ребята вслушивались в недовольное бормотание. Со стороны дамбы донеслись неясные недовольные вскрики.

– Я пошла. Сейчас всё узнаю, раз уж и в этом мире мы язык понимаем, – буркнула Яська, и скрылась в прибрежных зарослях до того, как кто-то успел её остановить.

Лёха нервничал, хотя видимой угрозы не наблюдалось. Через несколько минут Яська, насвистывая прилипчивую мелодию, вернулась к компании.

– Мы на огроменском хуторе. Хирунд называется. Ночью был какой-то Дикий Гон, а меня обозвали какой-то низушкой. Кто-нибудь знает, что это такое?

Алёнка вздрогнула. Тимоха хекнул в кулак.

– Кто там был, Ясь? Что ещё узнала?

– Да никого не было. Там пацан мелкий. Франклин… эм-м… Хофмайер. Чушь какую-то нёс. Мол, магичка колдовала громко и ночью Дикий Гон одолела.

– Дикий Гон, говоришь? – прикусил травинку Тимоха. – Волшебницу твой малец, конечно, не описывал…

– А чего её описывать, – пожала плечами Яська. – Именно эта чародейка сейчас орёт нецензурно с дамбы. Мне кажется, все слышат. Можем пойти и рассмотреть подробней.

Тимофей подхватил рюкзак и первым заторопился по узкой тропинке, остальная компания, не отставая, поспешила за другом. Лесная дорожка вела вкруг пруда, дамба осталась по правую руку. Крики нарастали.

Заросли ивняка быстро закончились. За полуразрушенной стеной зазеленел кронами яблоневый сад. У щели в ограде притаилась молоденькая девушка, возрастом, пожалуй, чуть постарше Яськи, худенькая, пепельноволосая. Рядом, привалившись спиной к стволу старой яблони, сидел симпатичный мужчина. Что-то объясняя девочке, он отстраненно расправлял длинное перо цапли, украшавшее шляпу.

– Этого просто не может быть, – прошептал Тимофей. – Если это не Цири с Лютиком, я отберу у мужика его шапку и съем.

– Не жадничай, Тимоха, – усмехнувшись, произнесла Алёнка. – Если парочка, идущая сюда, не Йеннифэр с ведьмаком Геральтом, то головной убор Лютика будем есть вдвоём.

– Вы что, тоже в «Ведьмака» играли? – вытаращил глаза Лёха. – Малыш, а чего ты мне никогда не говорила? Вместе бы проходили.

– Сам в свои игрушки дебильные играйся, Голицын, там всё на книгу не похоже, – сморщила нос Алёна. – Я, к твоему сведению, человек грамотный, читать обучена, у Сапковского всё гораздо интереснее описано.

Конец спору положил Тимоха, громко крикнув:

– Милсдарь Лютик! Вы ли это? Действительно ли мы видим самого знаменитого на свете барда?

Мужчина испуганно вскочил. Увидев, что к нему обращаются безоружные люди, да к тому же подростки, он горделиво выпрямился, отряхнул шляпу и изящно склонил голову в легком поклоне.

– Да, милсдари. Я именно тот самый Лютик. Тот самый… эм-м-м… самый знаменитый. С кем имею честь?..

Ребята представились, используя свои видоизмененные имена из покинутого мира «Линейки». Цири молчала и с интересом рассматривала подростков. Ведьмак и чародейка ускорили шаг, заметив компанию незнакомцев. Тима с Алёнкой переглянулись:

– Если этот мир похож на книгу Сапковского, то…

– Согласен. Всё похоже, блин. Дикий Гон. Хирунд. Большой Сбор на Танедде. Мы должны предупредить Йеннифэр.

– О чём вы хотите меня предупредить, незнакомцы? – хрипловатым голосом поинтересовалась подошедшая черноволосая красавица, поправив на шее бархатку с обсидиановой звездой.

– Госпожа Йеннифэр, вам всем угрожает большая опасность, – откашлявшись, ответил Тимофей. – Вам, Геральту, Цири…

– А мне? – сразу заволновался Лютик. – Мне тоже угрожает опасность?

– Вам, милсдарь поэт, ничего не угрожает, – хмыкнула Алёна. – Вас на бал по случаю Сбора чародеев никто не пригласил, не так ли? Хотя… Попробуйте поговорить с господином Дийкстрой, он, может, и добудет пропуск. Тогда и вам тоже обязательно будет что-нибудь угрожать.

***

После завтрака, поданного хлебосольной Петуньей Хофмайер, вся компания отправилась в путь. Главные герои саги о ведьмаке оседлали своих коней, а ребята расположились на телеге низушка Бернье Хофмайера, вёзшего в город корзины спелых яблок.

Сбивчивый рассказ Алёнки и Тимохи, немного путавшихся в подробностях и именах, сподвигал Йеннифэр на новые расспросы, но ведьмак выразительно кривил бровь и едва заметно кивал на Лютика и низушка.

– Хэй! Хэй-я! – чародейка, решив отложить выяснение подробностей на потом, послала коня в галоп.

– Осторожней бы надо! Госпожа Йеннифэр! – прокричал Бернье. – Геральт, ну хоть ты скажи своей государыне ведьме, чтобы вперёд не уезжала! Неладно в окрестных лесах. Хоть и день на дворе, а ночь всё же полнолунная была.

Ведьмак чуть пришпорил свою смирную лошадку и занял место во главе процессии.

– О чем ты? – поёжился, оглядываясь, Лютик и натянул узду. – Что неладно-то? Солтыс же говорил, что страховидла в прудах прячется! А Геральт и не нашел никого.

– Оно, конечно, так. Но месяц назад в хуторе беда была. В хату к братьям Думмешвайн какая-то зверюга вломилась. Иль волк, иль оборотец какой. Всё ж разумнее будет думать, что оборотец, потому как что-то не видал я волков, которые через трубу печную в хату заходили бы.

– И что дальше было, господин Бернье? – поинтересовалась Цири, жуя сочно хрустевшее яблоко.

– Да что ж было-то, ничего, мазелька. Кровищща да рвань мясная по стенам, кой-что даже на потолок залетело. Всё, зараза, испоганено. А ведь только-только отстроились, хороший такой каменный дом получился. А оно вона как. Старшего да среднего брата в клочки изорвали, а они ж, братья, толстые были, щекастые, что твои поросята, на них зверюга и позарился. А младшенького, Нуффиция, и не тронуло, он, видно, знатно схоронился. А токмо когда всё закончилось, и вышел он, то тут же умишком и стронулся. Бэкает теперь и мычит, что теля. А какой справный торговец был! На его ж деньжата дом и строили! А теперь что… Э-эх…

Из-за поворота просеки, по которой умчалась Йеннифэр, послышался звонкий перестук копыт. Вороная кобыла чародейки неслась по дороге, закусив удила и не слушаясь наездницы.

– Стоять! Тпррру, чертова скотина! – кричала Йеннифэр, пытаясь усидеть в седле и выколдовать что-нибудь, способное успокоить взбесившуюся лошадь.

Геральт, загородив дорогу, ловко наклонился и подхватил испуганную кобылку под уздцы, останавливая дикую скачку. Животное хрипело, беспокойно переступало ногами, косило в лес покрасневшим глазом. Йеннифэр материлась.

– Это что ж вы, стесняюсь спросить, с нашей смирной Ночкой сделали, чародейская госпожа? – обеспокоенно поинтересовался фермер, при этом с нескрываемым восторгом вслушиваясь в затейливые словопостроения магички. – Её ж спокойнее на всём хуторе не было!

– Там свежий труп на дороге, – ответила Йеннифэр, отирая пот со лба. – Кобыла увидела, воздух нюхнула, перепугалась и понесла.

Ведьмак, ни слова не говоря, съехал с дороги и исчез в лесу.

– Геральт! Я с тобой! – закричала вдогонку Цири.

– Стоять, девица! – ледяным голосом скомандовала Йеннифэр, передёрнувшись. – Нечего тебе там смотреть.

– Что? Что там? – испуганно спросил Лютик, оглядываясь.

– Кости… мясо, кусок передника и чепчик. Весь в крови. Он хоть и красный, но кровь всё равно краснее.

Лютик охнул, мертвенно побледнел и заоглядывался ещё активнее.

– Матушка-спасительница! – вскрикнул низушек. – Не иначе как Флориана, двоюродная внучатая племянница моей троюродной свояченицы Бибервельтихи из Почечуева Лога. Через день она к своей бабке на соседний хутор бегала! Только у неё чепчик красный был! Мои Циния и Тангеринка так завидовали и всё просили мать такой же и им справить! Что же это делается, люди! Всего ж шестнадцать годков девке! Уж какая резвушка была! Даже староста её отличал, завсегда разговор заводил, когда встречались они.

Лицо вернувшегося Геральта застыло каменно-мертвой маской.

– Где-то в окрестностях шастает оборотень, весь подлесок в следах, – проворчал ведьмак, спешиваясь. – Бернье, тут есть поблизости какое-нибудь жильё?

– Тут где-то недалече домишко стоит худой. Там баба пришлая с дитями устроилась. Гулящая, кажись, баба-то. Соседи говорят, что она в город что ни день ходит да кой-чем по-бабски приторговывает в порту, – фермер едва заметно покраснел, оглянувшись на девочек на возу и Цири, беспокойно ёрзавшую в седле. – Да и по дитям-то оно видно. Семь штук, а друг на дружку не похожи и на мать тоже. Не иначе от разных отцов прижиты.

Ведьмак нахмурился, размышляя.

– Геральт, – прошептал Лютик. – Ты думаешь, что она…

– Не думаю. У девушки… Хм… У трупа не съели мозг. Только печень, почки и сердце. Оборотни женского пола мозгом не пренебрегают.

– И не только оборотцы, – пробурчал низушек под нос. – Весь бабский род таков. Завсегда на мозги зарится!

Йеннифэр, одарив фермера ледяным взглядом, повернулась к ведьмаку.

– Что будем делать? Я могу попробовать следовое заклинание…

– Я тоже могу помочь, – тихо присоединилась к разговору Варежка. – У меня подходящий амулет есть.

– Амулет? Дай взглянуть, – чародейка с интересом посмотрела на девушку и, протянув руку, взяла закрепленный на цепочке красный камень. – Хм… Заметные эманации. Его очень сильный маг заряжал. Кто это? Я его знаю?

– Я сама его зарядила, – покраснела Варя. – Правда, не очень хорошо получилось, я только попробовала.

– Где этот твой худой дом, Бернье? – поинтересовался Геральт, копаясь в притороченной к седлу сумке.

– За поворотом на развилке круто вправо забирать нужно, а там через лесок и недалече будет.

– Геральт! Я с тобой! – безапелляционным тоном заявила Цири и, достав из ножен свой меч, загарцевала вокруг воза. – Я – чародейка! Я – ведьмачка! Хо-хо!

– Вы все едете в Горс Велен, я догоню. И ты, Цири, тоже, – сказал Геральт и, вскочив в седло, направил лошадь в лес. – Н-но, Плотвичка! Пошла!

– Геральт, постой, – окликнула Йеннифэр. – Ты будешь гонять этого оборотня до ночи. А ночью бал в Аретузе. И, судя по тому, что мы сегодня утром узнали, забот там будет выше головы.

– Йен, на дороге свежий труп, а в лесу, в развалюхе семеро детей, мать которых наверняка сейчас в городе. Я сам разберусь. Быстро. Мне не нужна помощь, следы совсем свежие.

– Тебе никогда помощь не нужна, сам сражаешься, сам потом по полгода раны зализываешь. Хватит! – фыркнула чародейка. – Мы с тобой, слезай с Плотвы. Лошадей оставим у воза, пойдём пешком. Полтора ведьмака на компанию, да два с половиной мага, ну и остальные куда-нибудь сгодятся. Всё быстрей получится.

Геральт в сомнении покачал головой, но, обведя взглядом готовую к охоте команду, спешился, привязал поводья к возу и, не оглядываясь, быстро скрылся в лесу. Йеннифэр и приплясывающая от нетерпения Цири устремились за ведьмаком. Тимофей, Варя и Лёха, запретивший сестре хоть на шаг отходить от воза, ринулись следом. Алёнка задержалась, поглядывая на страдавшего от противоречивых желаний Лютика.

– Пойдемте, милсдарь поэт. Когда ещё представится шанс поучаствовать в охоте на оборотня! Это гораздо интереснее, чем сильвана в конопляных полях гонять! Балладу потом напишете!

Бард, оставив сомнения, соскочил с воза и поспешил за уходившей в лес Алёнкой.

Собравшись на маленькой поляне, охотники не теряли времени. Варя отдала ведьмаку амулет, способный вести по следу не хуже хорошо натасканной гончей. Йеннифэр с легкостью усилила действие заряженного камня так, что выискивать следы не пришлось совсем. Цепочка, на которой висел амулет, задрожала, вытянулась параллельно земле, а ярко светившийся самоцвет стал остриём, указывающим направление. Около получаса проблуждав по негустому лесу, компания вышла к старой вырубке, в центре которой стояла покосившаяся хижина.

В маленьком огородике, разбитом у дома, копошились трое мальчишек и девочка. На вид детям было не больше двенадцати-тринадцати лет. Цепочка амулета подрагивала, камень упрямо указывал чуть в сторону от дома. Указывал на едва заметную над землей крышу погреба, возле которого играли в траве двое детишек не старше четырех-пяти лет. Рядом с домом стояла плетеная из лыка колыбелька, из которой доносилось громкое гуление младенца.

– Он где-то рядом, – прошептала Йеннифэр. – Амулет сейчас разорвет, я чувствую.

Лютик, спрятавшийся за толстый ствол старой сосны, побледнел и с суровой решимостью на челе достал из кармана нож. Грозное оружие, длина и острота которого едва позволяли затачивать гусиные перья. Алёнка хихикнула.

Ведьмак обернулся к засевшей в кустах компании.

– Оставайтесь тут.

Вытащив из ножен блеснувший серебряным отсверком меч, Геральт крадучись вышел на вырубку. Амулет продолжал тянуть.

Девочки, игравшие в траве у погреба, увидели вооруженного мужчину, завизжали, заголосили и кинулись к братьям.

– Чего это они? – поинтересовался Лёха. – Вроде ж один и не сильно страшный.

– Если всё как в книжке, – прошептала ему на ухо Алёнка. – то ничего странного. По лесам валандаются банды скоя’таэлей, «белок», эльфийских партизан, у них ващще башки нет, гадят людям, где могут. Да и разбойники распоясались. Короче, не удивительно, что дети так реагируют.

Из погреба раздался тоскливый вой и сдавленное рычание.

– Детей надо прикрыть! – рванулась вперед Варежка. – Госпожа Йеннифер, ну же!

Чародейка, а за ней и Цири, выскочили на вырубку вслед за Варей. Геральт, услышав голос оборотня, одним длинным тягучим прыжком оказался рядом с неожиданно добротной и крепкой дверью погреба.

– Дяденька! Дяденька лыцаль! – тонко заверещала самая маленькая девочка, кидаясь к ведьмаку. – Дяденька лыцаль, не убивай папку! Он халосый!

Высыпавшая из леса компания замерла в недоумении. Йеннифэр, готовая колдовать, Варежка, выхватившая из колыбели притихшего младенца, Цири, мечом преградившая дорогу старшим братьям ревевшей девчонки. Та клещом вцепилась в руку Геральта и, глотая слезы, продолжала кричать:

– Не убивай! Дяденька лыцаль! Пласу тебя! Не убивай папку!

Алёнка, решительно растолкав зрителей, подошла к опешившему ведьмаку, взяла на руки исходившую слезами девочку, стала гладить по голове, шептать что-то успокаивающее.

– Что тут, черт побери, происходит? – поинтересовался Лютик, одолевший страх и присоединившийся к компании. – Где оборотень? Какого папку не надо убивать?

– Моёва! Моёва папку не убивайти! – снова заголосила девочка, пытаясь вырваться из Алёнкиных рук.

Геральт зло сплюнул и пнул дверь погреба.

– Есть там кто?

В погребе зашумело, заворчало. Грубый мужской голос просипел:

– Открывай запор. Выйду. Детей только не тронь, охотник. Непричём они.

Ведьмак скинул с двери погреба крепкий засов и отступил, взяв серебряный меч наизготовку. Дверь отворилась. Из погреба выбрался мрачный, косматый, рослый крепыш, облаченный в грязные штаны и многократно штопаную рубаху.

– Я не буду сопротивляться. Только… Позволь детям уйти, ведьмак. Не хочу, чтобы видели. И… оставь их. Не моей они крови.

Геральт переступил, меняя позу, одобрительно хмыкнул. Мужик, нахмурясь, кивнул детям на лачугу. Все шестеро, понурившись, молча потянулись в дом. Старшая девочка взяла из рук Вари раскричавшегося младенца.

– Тебе зверья, что ли, в лесу не хватает? – пристально глядя на оборотня, вернувшегося в человеческий облик, поинтересовалась Йеннифэр. – Зачем фермеров загрыз?

– Эти грязные свиньи подкараулили как-то вечером мою… мою Маленку. Она каждый день в город ходит, клубнику на рынок носит, овощи ещё всякие продаёт, у неё хорошо получается. С того и живём. А они… – мужик взлохматил буйную шевелюру, сглотнул сдавленно. – Засели на просеке, дождались, когда возвращаться будет и…

– Ответа на обиду у старосты искать надо, – проворчал Геральт.

– Как искать справедливости там, где её отродясь не было? Думмешвайны – двоюродные братья местного старосты, – горько усмехнулся оборотень. – Были.

– А Флориану за что? Она тоже на просеках насильничала? – хмурясь, поинтересовался Тимофей.

– Она скоя’таэлям припасы и наконечники для стрел носила. Прикроет всё сверху пирожками, мол, к бабушке-старушке иду и шмыг в лес. Всё бахвалилась, курва, с «белками» по кустам блудодействуя, что у неё всё схвачено, а если прижмёт, то все подозрения на нас перекинет. Вчерась только обещалась старосте донести! Мы-то тихо живём, в глуши, никого не трогаем. Вот и выходит, что для эльфов самое что ни на есть подходящее укрытие. А префект разве будет разбираться?! Без лишних расспросов на шибеницу потянет, как сейчас заведено. А дети потом как же? Их же семеро! Маленькие все, даже самые старшие ещё в возраст не вошли… Хоть и не мои они, да всё одно люблю их как родных. Они ж Маленкины, моей любой чада. Мужика её на войне убило, одни они остались. И я вот… помогаю… Охочусь там… В огороде… То-сё… А как накатывает – в погреб прячусь, запор крепкий. Не выпускают меня детишки, покуда человеческим голосом не попрошусь… Да что уж тут… Хочешь кончать меня, ведьмак – не тяни. Трёх человек жизни лишил, есть за мной вина, не буду сопротивляться… Староста хороших денег заплатит за работу…

Лютик отвернулся, принявшись насвистывать какую-то незатейливую мелодию. Йеннифэр отряхивала запылившиеся бриджи и выбирала из буйных черных кудрей застрявшие листочки. Цири ковыряла острием меча вымахавший между грядок сорняк. Подростки молчали.

Геральт, пристально взглянув в желто-зелёные глаза оборотня, сплюнул, смачно выругался, сунул серебряный меч в ножны и, развернувшись, быстро зашагал в сторону узкой просеки. Цири, повинуясь взгляду чародейки, демонстративно вернула своё оружие на пояс и последовала за ведьмаком.

– Убирайтесь отсюда, – сказал оборотню Лютик, взглянув на уходившую в лес компанию. – Уходите и никогда больше не возвращайтесь. Удивительный, анахроничный, слушающий голос сердца, а не разума, ведьмак – явление уникальное. Второй раз может и не повезти. Уходите.

Мужик, едва заметно склонив голову в поклоне, отёр грязной ладонью глаза, хекнул, откашлялся, пытаясь вернуть внезапно севший голос, но так ничего и не сказав, скрылся в лачуге.

***

Добравшись до Горс Велена, компания, не задерживаясь, проследовала на остров Танедд, в Локсию – шикарный дворец у подножия чародейского острова. Оставив вещи в отведенных им при посредничестве Йеннифэр комнатах, путешественники собрались в самом дальнем и тёмном уголке большого пиршественного зала. Алёна с Тимофеем изо всех сил напрягали память, стараясь припомнить подробности грядущего мятежа магиков.

– Кейра. Кейра Мец. Есть такая? – спросила Алёнка. – Она среди мятежников. Вместе с Дийкстрой схватит Артуда Терранову.

– Артауда, – поправила Йеннифэр. – Кто еще?

– С ней ещё Детмольд из Бан чего-то-там был, – нахмурившись, подключился Тимофей. – Ещё Сабрина, Радклифф и, конечно, Филиппа. Магики, верные королям, затевают большой переворот. Точнее, короли там так, сбоку припека, чародеи и сами с усами.

Йеннифэр хмурилась и поглядывала в окно, через которое отлично просматривались башни и галереи Аретузы – школы чародеев, в стенах которой должен был пройти ночной бал, предваряющий Большой Сбор.

– Будут задерживать всех, кто не в курсе замысла, всех, кого подозревают в измене и кумовстве с императором Нильфгаарда.

– А «белки»! Тим, там же ещё скоя’таэли на корабле прячутся! И Риенс! И реданская гвардия!

– Ах ещё и Риенс! – хищно прищурилась Йеннифэр.

– С кем Трисс? – отстраненно поинтересовался Геральт.

Алёнка с Тимофеем переглянулись, почти одновременно пожав плечами. Йеннифэр, нахмурившись, сломала тонкую шпажку, которой доставала оливку из блюда.

– Она поможет, Геральт, – пробормотал Тима. – Она телепортирует тебя в Брокилон, когда Вильгефорц…

– Вильгефорц с заговорщиками? – холодно спросила чародейка.

– Он… С Нильфгаардом… и… сам по себе… У него планы… На Исток… – едва слышно прошептала Алёнка, взглянув на Цири, увлеченно болтающую с Лютиком. – Цири нельзя показывать чародеям, госпожа Йеннифэр.

– Я не чувствую ни в ком из вас дара пророка, – сказала чародейка. – Откуда у вас такие ясные сведения о том, что будет сегодня ночью?

Подростки потупились, не зная, что ответить. Выкладывать свою историю книжному, но при этом удивительно реальному персонажу, они не спешили. Даже в этом насыщенном магией мире рассказам о перемещениях между мирами могли не поверить.

– Объяснения могут показаться более нереальными, чем те сведения, которые мы сообщили, госпожа Йеннифэр, – откашлявшись, сказал Тимофей. – Просто поверьте. Вы же всё равно пойдете на бал, там всё можно аккуратно проверить. И вовремя принять меры и отреагировать.

– Ладно. Будь по-вашему, – Йеннифэр поднялась с тяжелого дубового стула, украшенного позолотой. – Геральт, пойдём. Пора собираться.

– Госпожа Йеннифэр, не выпускайте Цири из комнаты, – дал последнюю «провидческую» рекомендацию Тимоха. – Ни в коем случае не позволяйте ей выйти из своих покоев. Не позволяйте пророчить.

***

Бальная зала Аретузы, дворца, прилепившегося к телу высокой горы на острове магиков, светилась тысячью огней. Окна, распахнутые навстречу морским ветрам, выпускали наружу напевную мелодию, гул голосов. Мерцающие во тьме фонари подсвечивали зелень террас, ухоженных садов, прихотливые изгибы лестниц, ажурные белые беседки. Удушающая дневная жара спала, побеждённая свежей прохладой открытого моря.

Ребята наскоро поужинали и теперь, рассевшись кто где, обсуждали планы на будущее.

– Чем займемся, знающие? – поинтересовался Лёха, играясь жареной улиткой. Ни на кого не глядя, он сосредоточенно выковыривал из раковины тельце моллюска. – Какие планы на вечер?

– Если верить пану Сапковскому, то сегодня на острове будет большая бойня. Под утро.

– Видимо, она случится по-любому, – добавила Алёнка. – До задницы наши предупреждения. Не думаю, что Йеннифэр поверила. Мы ничего не можем изменить.

– Изменить не можем, – согласился Тимоха. – Но вот попытаться воспользоваться ситуацией вполне способны. Нам нужен магический портал, чтобы попробовать сбежать из этого мира. Портал, работающий так хаотично и непредсказуемо, что никто не в состоянии предвидеть результаты его работы. Мы лишние в этом мире, нам может и повезти.

– Это ты, что ли, имеешь ввиду Тор Лара? Башню Чайки? – нахмурилась Алёна. – Так портал же взорвется, как только Цири в него войдёт! Всю башню нафиг развалит!

– Значит, мы должны войти в него первыми, – тихо сказала стоящая у окна Варя. – Нам обязательно надо попробовать. Нам он нужнее. У Цири есть друзья, ей помогут. А мы действительно тут лишние, чужие. Нам не на кого рассчитывать, кроме себя.

– Если Цири не сбежит через этот портал, то её схватит Вильгефорц, – ни на кого не глядя, ответил Тимоха. – Попасть в руки этому маньяку, повернутому на власти над миром, я не пожелал бы и врагу. Единственное спасение для маленькой ведьмачки – отдаться под защиту Маргарите, ректору магической Академии. Если мы хотим, чтобы и волки были сыты и овцы целы, то надо заняться этим прямо сейчас. До того, как все начнется. Варюш, пойдем со мной, попробуем уговорить Цири.

Алёнка пожелала примкнуть к «уговаривателям». Лёха с Яськой остались в комнате и занялись переупаковкой рюкзака. Алёна, задержавшись в дверях, посоветовала прихватить что-нибудь, годящееся в качестве сухого пайка, и наполнить фляги водой.

В коридорах Локсии кипело пьяное веселье. Разодетые в пух и прах гости, не удостоенные приглашениями на бал магиков, пировали, пели, танцевали, заводили незатейливые интрижки. Лютик, напустив на лицо серьезное выражение, перебирал струны лютни, напевая новую балладу, которую сочинил специально к ежегодному турниру бардов:

Ты купаешься в струях солнечных,

Побеждая их блеском глаз.

Исчезаешь в медовых всполохах…

Задержись хоть на миг! Хоть раз!

Не играй так с надеждой моею,

Дай понять себя хоть сейчас!

О, конечно, опять не успею…

– А в книжке что-то про мятные дождики было. Книжный Лютик гораздо поэтичнее был, чем реальный, – проворчала Алёнка, задержавшаяся послушать барда. – Подкинуть ему, что ли, ценную идею вместе с парочкой рифм?..

Ребята подошли к комнате Цири. Варежка постучала в дверь, замерла, ожидая ответа, и вдруг, мгновенно сосредоточившись, начала водить руками, как бы ощупывая пространство вокруг входа.

– Дрянь дело, – хмурилась она всё больше с каждым пассом. – Тут магическая блокада. Мне не справиться. Сюда никто не может войти. И выйти из комнаты тоже нельзя. Кажется, Йеннифэр всё же поверила нам и спрятала Цири.

– Ректоршу искать бесполезно, она на балу, нас туда никто не пропустит, – озвучил мелькнувшую в глазах девушек мысль Тимофей. – Я понятия не имею, как можно повлиять на ситуацию. Нам нужен портал. Но и Цири он необходим.

– А если мы…

– Мы должны войти в него вместе с ведьмачкой, – Алёнка закончила за сестру. – Только так. Другого решения нет. Возвращаемся.

***

Утконос был небольшой, с грязновато-бурой шерстью, на которой засохли комки грязи. Он лежал в невысокой траве, слабо шевелил хвостом и в общем казался несчастным. У плеча на правой лапке были видны следы засохшей крови, на шерсти был неестественный темноватый блеск. Завидев меня, утконос даже не попытался удрать. Тогда меня это и насторожило - до того все животные, к которым я приближался на два шага, от меня удирали. Исключение составлял только тот кенгуру, на которого я по рассеянности повесил свою шляпу, в которой он затем и ускакал от меня на добрый километр. Но это - отступление. Вернемся к утконосу. Зверька мне пришлось взять в руки, чтобы как следует осмотреть - сначала само собой, пришлось провести диагностику. Я погладил зверька, и он отозвался слабым писком, но шпору не выпустил. Это обнадежило - его, может, пришлось бы оперировать или как минимум подвергать весьма неприятной процедуре чистки, а нарываться на довольно сильный яд этих добродушно выглядящих зверьков мне хотелось меньше всего. Словом, после некоторого времени, проведенного за поглаживанием, мне удалось взять зверька на руки. Судя по его состоянию, день - может, два - он ел мало. Правая лапка болела, но двигалась.

Одним словом, я его почистил. Почистить шерсть, обработать едва зажившую ранку - так я и не понял, откуда она у него, но дробинок внутри вроде не было - и при этом не испугать зверька, славившегося своей впечатлительностью и легкой возбудимостью - задача не из простых. Подобрать обеззараживающее средство, которое бы помогло и не повредило зверю, тоже было трудновато. Но потом мне пришлось сделать кое-что еще сложнее. Утконоса я нашел возле пруда, который был уже порядком загажен. Тут тебе и пластик, и металлическая проволока, и какие-то куски не пойми чего. Мало того - какая-то зараза еще и разлила туда не то керосин, не то еще какую масляную гадость - зверьё, обитавшее в водоёме, если и могло теперь найти нормальную еду, то лишь чудом. Словом, утконоса мне предстояло аккуратно перенести в новое место, в более чистый водоем, и надеяться что его сердце выдержит и новое место он освоит без особых трудностей. Новый руд-то я к тому времени уже заприметил - помогла погоня за кенгуру в моей шляпе, и был он почище чем тот, в котором зверьку приходилось искать еду, и на поверхности редко появлялось что-то страшнее ряски. Насекомых там наверняка тоже хватало, и клювастому млекопитающему не пришлось бы голодать.

Перенести я его перенес - нужно отдать должное храбрости зверька. В собственный пруд я его выпускать побоялся, так и протащил с собой добрых полтора километра. За все это время он только раз или два дернулся так, что я его едва не выронил - но в остальное время вёл себя тише тихого. На воду он отреагировал неплохо, и нырнул тотчас же; через минуту я заметил его полоскающим в клюве какую-то мелкую водоросль.

Два дня спустя я вернулся к новому пруду - уже под вечер. Честно сказать, сразу я не подумал, что на новом месте уже могут быть свои жильцы, которых я сначала не заприметил, и от беспокойства я в первую ночь едва заснул. Но что было делать, зверька-то всё равно нужно было куда-то перенести, а заявиться с ним в город - значило сойти за браконьера. Хорошо, что хоть с кенгуру такой истории не вышло, местные мне потом сказали, что часто видят туристов, носящихся за долголапыми скакунами, а если дела идут похуже - удирающими от них...

В общем, весь вечер я только и смотрел на воду и ждал, не покажется ли знакомый клюв. Ну, знакомый не знакомый, а утконос-таки показался. Похоже, ему там понравилось, да и я ему запомнился не с самой плохой стороны; во всяком случае, ко мне он таки подплыл, и травинку, опущенную в воду в моих руках, взял. С каким облегчением я на него тогда посмотрел - словами не передашь, если только вы сами такого не испытывали. А уходя я только о том и думал, как повезло мне, что я все-таки встретил утконоса.

Как вы знаете, Антонина Семеновна - непримиримый борец со злом, пленительная мечта всех мужчин и женщин, верная подруга и гроза монстров!

Но еще 2 недели назад это было не так. Вообще, абсолютно, антигуманно не так.

Про борьбу с монстрами и вампирами можно почитать тут https://pikabu.ru/story/antonina_semenovna_saratov_6439011 и тут https://pikabu.ru/story/antonina_semenovna_saratovmoskva_645....

А сейчас - история о том, как из скандальной, старой, унылой тетки из бухгалтерии Антонина Семеновна превратилась в супергероиню!

Антонина Семеновна проснулась в своей серой, одинокой, неуютной квартире. "45 лет" стучало у нее в голове. Еще один солнцеворот прошел, снова пасмурно и тошно. 29 февраля, как хорошо, что можно праздновать день рождения не каждый год.

Зеркало старого трюмо отразило круги под глазами, растрепанные короткие волосы, толстый дряблый зад... На остальное она и смотреть не стала, отправилась в ванну, пряча глаза от зеркал.

Посла гигиенических процедур и чашки кофе она подошла к гардеробу. Поглаженное черное платье уже ждало своего часа. Она окинула взглядом весь свой унылый черно-серый гардероб. Никто и не заметит, что это праздничное платье, подумала Антонина Семеновна, теребя огромную брошь с пауком.

Она прокашлялась. Вдруг обнаружатся болезненные симптомы и можно будет взять отгул на работе? Но нет, конец месяца, отчетность, куча дел, которые решить может только она, незаменимая, неустрашимая, цельнометаллическая баба-бухгалтер.

Она вдохнула поглубже и вдруг поморщилась: вчерашние рыбные остатки завоняли в мусорной корзине. Она взяла ведерко и направилась к мусоропроводу.

Конечно же, мусоропровод был забит. Она уже привыкла, что в ее день рождения вокруг происходят катаклизмы и множественные мелкие неприятности. Антонина Семеновна вздохнула и вышла из парадной в темный питерский дворик, холодный каменный колодец. Выбросив мусор, она, поеживаясь от февральского холода, поплелась обратно.

- Тьфу ты, - какой-то толстый мужик толкнул ее плечом и пошел дальше, не оглядываясь. - Баба с пустым ведром, тьфу...

Антонина Семеновна отшатнулась, поскользнулась на корке льда, неловко подпрыгнула вверх и полетела прямо в стену, взмахнув руками, будто умирающий лебедь. Сначала вниз с размаху упало ведро, затем на ведро упало тело Антонины Семеновны. Ведро, однако, не ударилось с грохотом о промерзший асфальт, а врезалось во что-то мягкое, сотворив при этом душераздирающий нечеловеческий крик.

Антонина Семеновна смахнула рукой волосы с лица. По щеке потекло что-то теплое и влажное. Она посмотрела на свою руку - та была в крови. Антонина Семеновна вскочила и проинспектировала свое тело: болело плечо, в которое толкнул мужик, и бедро, на которое пришлось приземление. Она посмотрела вниз. Под ведром лежала раздавленная кошка. Черная кошка с открытыми пустыми глазами, вся в темной густой крови.

Антонина Семеновна осторожно положила кошку в ведро и отправилась обратно к мусорному баку. Кисти рук ее были красные, будто в модных красных перчатках. Кровь на щеке запеклась и чесалась, она размазала ее тыльной стороной ладони.

Надо же так, подумала она, вот пойди попробуй раздавить кошку, даже переехать ее машиной, даже специально взять биту и пойти охотиться на кошек - нет, не получится. А тут - просто раздавить мусорным ведром. Такого в ее день рождения еще не случалось.

Ведро с кошкой прогремело в мусорном баке, тут же хлопнула дверь парадной. Она вздрогнула и обернулась. Мимо, пряча глаза, прошел сосед, оперуполномоченный Скользюков. Видимо, торопился на работу.

Пора и мне, подумала Антонина Семеновна. Она вернулась домой и смыла с себя остатки кошки. Она решила сегодня не ехать на машине, потому что в ее день рождения невезучесть зашкаливала, а возиться с ремонтом машины - себе дороже.

Конечно же, бешеная толкучка в метро, сломанный эскалатор, закрытие нужной станции на проверку - все это случилось по дороге на работу. Ах да, еще сломался каблук, но это мелочи. Наконец-то она, хромая, добралась до офиса.

На ресепшене сидела новенькая. Боже, как же она ненавидела девочек на ресепшен. Они ведь специально там сидят, такие милые, улыбающиеся, счастливые, юные и бесцеллюлитные. А мимо проплывает попа-дирижабль Антонины Семеновны. Старый, помятый дирижабль с узкими сутулыми плечами на борту.

Все коллеги-старожилы постарались в этот день отсидеться дома. Даже директор позвонил и сказал, что сегодня будет в "разъездах", обещал поцеловать в щечку завтра. Потому что один раз в 4 года, на день рождения Антонины Семеновны, в офисе случалось черт знает что: пожар, потоп, массовое отравление водой из кулера, нашествие клопов... В прошлый раз был террорист с учебной гранатой в руке. Антонина Семеновна тогда обезвредила его, ударив пол голове цветочным горшком. И в целом это нападение было бы досадной мелочью, если бы в земле из цветочного горшка не была найдена чья-то отрубленная кисть руки...

А сейчас, в отсутствие директора, офис расслабленно гудел, ничего не подозревающие коллеги выстроились в шеренгу для поздравления Антонины Семеновны со знаменательной датой. Девочки из бухгалтерии шушукались, пряча за спиной большой букет алых роз.

Угощение было заготовлено еще вчера, поэтому перебоев с доставкой фруктов и закусок не случилось. Антонина Семеновна обманывала и успокаивала себя тем, что инцидент с кошкой и неурядицы с транспортом - это все неприятности, которые могли уже сегодня произойти.

В большом кабинете повисла тишина, замдиректора приготовился произносить поздравительную речь, и тут в приемной хлопнула дверь. Девочка с ресепшен метнулась было к двери, но тут в кабинет зашла полноватая дама в белом костюме. Она будто бы сошла со сцены, на брюках блестели серебряные лампасы, на голове красовалась элегантная шляпа а-ля денди. Кто-то захлопал, решив, что это приглашенная артистка, остальные присоединились. Все, кроме Антонины Семеновны.

Гостья, откланявшись, подняла руки, будто дирижер, и все смолкли. А она начала громко считать присутствующих,  указывая на каждого человека пухлым пальцем, унизанным крупными кольцами.

- Один, два, три... тринадцать! - Торжественно закончив счет на цифре 13, она остановила свой палец на Антонине Семеновне. - Туки-туки на тебя!

"Туки-туки на тебя" - сказала она, глядя Антонине Семеновна в глаза, вытащила из кармана пиджака розовую коробочку, вручила коробочку юбилярше. Еще раз поклонилась, сорвав новые овации, и торжественно удалилась. В кабинете повисла тишина, все ждали продолжения. Однако белая дама исчезла с концами.

Сконфуженный замдиректора скомкано поздравил Антонину Семеновну с юбилеем, и все виновато и тихо бросились на угощения, а потом разошлись по местам.

Антонина Семеновна с легким щелчком раскрыла розовую коробочку. Овальную коробочку, в которой мог лежать вибратор или солнечные очки. Но там лежал отполированный, хорошо заточенный осиновый кол.

Это вторая из четырёх частей моего небольшого произведения.

Чтение займёт в среднем минут 15-20.

Присутствуют маты.

«Последний рабочий день»

1

Только выглянув из-за морского горизонта, Солнце начало светить в лицо Олесе.

- Она приоткрыла глаз и улыбнулась, потому что последние пару недель стояла пасмурная погода. Взглянув на белые часы, висевшие на стене. Их тоже подарили Илье на двадцати пятилетние работы в спасательной службе и на них был тот же герб, что и на его кружке. Она увидела, что на часах 6:16. – Солнышко. – Она поморщилась и посмотрела на сторону Ильи. Его не было. Он уже был на работе. – На работе милый мой. – Подумала она и сказала. – Последний день. Ты его так ждал, мой старичок.

Чуть-чуть полежав в объятьях осеннего солнца, она села на край кровати, потянулась, надела лифчик, свои белые тапочки и халат и пошла в ванную комнату умываться. – Хоть бы вода была.

- Долгожданный солнечный день. Надо будет прогуляться сегодня с Никиткой. – Да, водичка! - умыла лицо своим тоником «Чистая Линия» и потянулась за своей жёлтой зубной щёткой. – Так тщательно избавляемся от налёта – Проговорила про себя Олеся – У неё были зубы практически белоснежные зубы. Так она за ними следила. – А теперь в душик. Ухх. – Она заглянула за ширму и увидела, что на полке в углу почти кончился её гель для душа. Набрав в него воды, она залезла в ванную, закрыла за собой ширму, включила воду и взвизгнула. Вода была холодной.

Обмотав голову полотенцем, Олеся пошла на кухню приготовить завтрак.

- Что там у нас в холодильнике? – Она достала семь яиц и три яблока. – Отлично. Надо будет разбудить Никиту – Подумала Олеся. – Она набрала воды в небольшую кастрюлю и поставила на газ. – Что там по телевизору у нас? – Олеся включила телевизор и переключала на первый канал, но остановилась на программе музыки по «MTV», играл трек «Agnes Obel – The Curse» - То, что нужно в такое утро. – Она зевнула и закинула два яйца в кастрюлю, вода в ней уже вскипала. Разбила остальные пять яиц и перемешала в тарелке. – Так надо соли не забыть. - И добавила пару щепоток соли. – Поставила греться сковороду на плиту. – Ага, а теперь масло – Олеся вылила содержимое тарелки на сковородку.

По приготовлении, она накрыла на стол и пошла будить сына.

- Капелька, просыпайся – Она громко прошептала это войдя в комнату. – Малыш. Вставай, пойдём кушать. – Но Никита лежал в той же позе с одной ногой на стене, и даже не пошевелился. – Хмм. – Она вышла в ванную, взяла зеркало, открыла дверь в свою комнату и сына. И стала светить на сына солнечным зайчиком, и у неё проскользнула мысль – Это должно сработать.

- Никита начал шевелить закрытыми глазами, пытаясь через сон понять, что с ним происходит. Он открыл глаза и увидел в коридоре маму. – Мам? Это что у тебя в руках?

- Олеся поняв, что сыне ещё не проснулся – сказала. – Это солнце Никитка, Иди, дам тебе подержать.

- Никита встал и подойдя к Олесе понял, что у неё в руках маленькое зеркальце. И хотел было уже вернуться в кровать, как почувствовал запах яичницы. – Ты сделала покушать? – Он потянулся. – А сколько часов сейчас мам?

- Правильно говорить, сколько времени Капелька. – Она достала телефон из правого кармана своего халата и сказала. – 6:58. А теперь иди умывайся, чисти зубки и приходи кушать. – Никита ушёл в ванную. - Там холодная вода Сынок. - Олеся вернулась на кухню, и порезала яблоки.

Никита присоединился к маме и сел за стол.

- Ты руки хорошо помыл?

- Да мам.

- С мылом?

- Ага. – Никита посмотрел голодными глазами на яичницу. – Мм, как пахнет.

- Кушай Никита, завтрак очень важная часть дня.

Из телевизора звучал трек Егора Крида «Местами дождь».

2

Илья проснулся с мыслью о том, что сегодня его последний рабочий день.

- Он открыл глаза, на улице было ещё темно, посмотрел на часы, они показывали 4:25 – Мои природные часы меня не подводят. – Сказал он про себя и посмотрел на жену. Она ещё сладко посапывала. Илья накрыл её оголившееся тело одеялом и сел на край кровати. Подумал о том, что он будет делать как он закончит свою работу. – Буду уделять больше времени семье. – И снова посмотрел на Олесю. Встал и пошёл на кухню – Так. Куда опять моя кружка подевалась? – Он посмотрел в окно, будто ожидал найти её там, на улице среди мусора. А потом вспомнил, что оставил кружку в комнате у Никиты. Илья набрал чайник, поставил его греться и тихо зашёл в комнату к сыну, чтобы забрать кружку, он вылил вчерашний кофе, вымыл и насыпал кофе в свою кружку и ушёл умываться в ванную.

- Он вышел под звуки вскипающего чайника и поспешил набрать воды в кружку с кофе. Резкий запах кофе обдавший его нос, ещё больше взбодрил его после умывания холодной водой. Он достал сигарету, закурил и сделал глоток кофе и даже не поморщился. Илья был одним из немногих, кто пил кофе без сахара. – Пум-пум-пум. Последний день и на пенсию. Пум-пум-пум-пум. – Напевая какую-то нелепую песню, он включил телевизор и переключил на «Discovery» шла передача о рыбах, живущих близ подводных гейзеров. – Как эти рыбёшки в уху не превращаются? Странно… - Сделал затяжку и пару глотков кофе. – До восьмидесяти градусов. Охренеть. Это же как в баньке почти. – Он допил свой кофе и убрал кружку в раковину. – Странно, чего они вдруг про метеорит перестали говорить. – Выкурив сигарету он выключил телевизор и ушёл в свою комнату, чтобы одеться.

-Илья тихо открыл шкаф, находящийся слева от двери. У него форма всегда висела слева на синей вешалке. Потому он даже с закрытыми глазами знал, где его вещи. Он оделся и пошёл на работу. – Люблю тебя дорогая. – Выйдя в коридор он заглянул к сыну в комнату и улыбнулся тому как он спит. Одна нога Никиты была на стене. – Во акробат. Хе-хе. Сняв с крючка свою куртку, он достал из стойки свой тёмно-синий зонт и вышел из квартиры.

Он закурил сигарету, когда за ним закрылась дверь подъезда. И даже большая лужа, которую он еле как обходил, показалась ему не такой большой. Как будто подсохшей. – Пум-пум-пум. Последний де-е-нь, Пум-пум. Сегодня мой последний день. На небе не облачка. А нет, вон одно. – Илья шёл до своей машины почти в припрыжку, как в детстве, когда родители вели его в цирк. Сел в свой внедорожник. Завел его со второго раза, включил музыку и поехал на работу. Напевая в такт мелодии игравшей из магнитолы – Пуум – Последний, Пум-пум день, пара-папа.

3

- Запуск ракет назначен на сегодня в 13:55 господа - Сказал Олег Владимирович – В это время согласно расчётам учёных метеорит будет достаточно близко, чтобы разброс осколков оказался и минимальным и ракеты не замёрзли при входе в стратосферу.

- Господи, надеюсь, что всё пойдёт как нельзя лучше – сказала Софья Мироновна.

- Всё будет хорошо. Не переживайте – Откликнулся Роман Романович сидя в своём кресле и выпивая свежий кофе. – А где Пётр Сергеевич.

- Он сообщил, что у него грипп. – Ответил Олег Владимирович.

- Да и чёрт с ним. Он мне вообще не нравится, как он попал в высшую палату? – Сказал Денис Альбертович расчёсывая свои рыжие волосы.

- Умный парень он. Ему всего Тридцать семь. И он моложе всех нас. Но он умный парень. – Ответил ему Олег Владимирович поправляя свой красный галстук.

- Ага. Умный. – Ответил ему Денис Альбертович глядя на часы. Они показывали 11:36 – Умный. Но мерзкий тип. Кто предлагал забить на всех и себя спасать? Я не удивлюсь, если он не гриппует, а зимует в каком-нибудь бомбоубежище.

- Мальчик мой, мы тоже в бомбоубежище.

- Да Софья Мироновна, да. Но Его нет с нами, на собрании, которое возможно решает судьбу нашей планеты.

- Что? – Ухмыльнулся Роман Романович, и из под его усов появилась не скрываемая улыбка.

- Звучит громко, согласен. И всё-таки, где он? Вы ведь не знаете.

- Всё Денис. Хватит. Он болеет. И точка. – перебил его Олег Владимирович. Однако задумался над словами рыжего вещателя. - Ещё почти два часа до запуска. Давайте обсудим, как быть, если всё пойдёт не по лучшему сценарием.

- Если верить моим учёным – Начал Роман Романович, потирая свои густые усы. – Если не ударить ракетой, то может растаять хоть и небольшая, но ощутимая часть полярной шапки на южном полюсе, а именно туда нацелен наш метеорит. А это чревато наводнениями колоссальных масштабов. Представьте, сколько прибрежных городов можно будет забыть. Это худший вариант. – Он посмотрел на всех и продолжил. – Нам нужно эвакуировать всех жителей прибрежных городов, или пустить новость о чрезвычайном положении.

- Так ведь это создаст панику, которой мы хотим избежать. – Ответила Софья Мироновна

- Лучше паника, чем жертвы. Тут я солидарен с Ромой. – Согласился Олег Владимирович, расслабив свой красный галстук. – Так. – Он вызвал секретаря Настю. – Настюш, срочно дай приказ от моего имени всех радиовещательным станция и телекомпаниям, чтобы пустили в срочном порядке следующую новость «Жители прибрежных городов и городов, не столь отдалённых от береговой линии, Эвакуируйтесь в срочном порядке в города, находящиеся в максимальном отдалении от воды, к родственникам или друзьям. Это не учебная тревога. Собирайте все самые важные вещи. И уезжайте как можно дальше от берегов нашей странны. Повторяю, это не учебная тревога. К планете движется большой метеорит. Он каким-то образом сменил траекторию полёта, и велика опасность столкновения с нашей планетой. Это не учебная тревога. Берегите себя.» - Он задумался и будто метеор по ночному небу, прокатился пот на его лысеющей голове. – Достаточно доходчиво?

- Вроде да. Даже если половина вас не послушает. Что скорее всего и произойдёт. Народ у нас любит насиженные места. – Сказала Софья Мироновна глядя в стену и стуча по столу своим дорогим и безвкусным маникюром.

- Я беру это в расчёт Софья Владимировна. И даже если так, то уже больше, чем ничего.

- А что если всё пойдёт не по плану, после запуска ракет? – Влезла в их разговор незаметно вошедшая Настя.

- В смысле? – Удивился Олег Владимирович. – Настя… Блять. Как я мог не подумать об этом. – Он слегка постучал кулаком по своей лысине. – Дубина.

- А что может пойти не так Настенька? – Спросила Софья Владимировна.

- Не знаю – Ответила Настя удивившись тому, что ей вообще ответили. – Я просто ляпнула.

- Просто, да не просто. – Нахмурил свои брови Олег Владимирович и очень глубоко задумался. Остальные задумались в след за ним. И в зале совещаний стало необычно тихо. Где-то вдалеке жужжал кондиционер.

4

В другом конце комнаты не громко звучало радио. Свет озарял тусклый свет из двух небольших окошек в комнате дежурных.

- Илюха, не хочешь покурить пойти? – Спросил Олег, ковыряясь в кармане, где он обычно хранит пачку. – Заодно и воздухом подышим.

- Пойдём.

Они вышли на улицу под большую берёзу, стоявшую здесь казалось бы уже сто лет. Из неё торчали трубки для добычи берёзового сока. Светило солнце.

- Смотри какая погода Илюх. Как будто солнце вышло тебя в последний день проводить. – Он указал взглядом на солнце слегка пощурившись. – Всё ждало твой последний рабочий день, до последнего не хотело появляться.

- Да уж. Наконец солнце. А то у меня уже в печёнке дождь потихоньку моросить начинал. Давай сигарету. Ты же покурить позвал. – Он посмотрел на Олега с улыбкой.

- Я думал ты меня угостишь, свою я кажется в другой куртке оставил. – Он побил по карман в некоторых позвякивала мелочь.

- Вот ты жучара конечно – Он достал две сигареты из полупустой пачки. – Держи.

- О, от души Илюха. – Они закурили и сели в беседке у берёзы, которая была местом для курения. – Как там жинка твоя?

- Хорошо, вчера в кино сходили на «Младшего графа», ты по телеку видел наверняка, там показывали.

- И что, нормальный фильм, стоит сходить?

- Мне не очень понравился, а жене с сыном, да. Слишком много разговоров. Я люблю, когда взрывы. А какие взрывы в средневековье?

- Понятно. И о чём фильм. Кроме как о средневековье

- Да там, типа кровная месть.

- Ааа. Надо будет сходить. А то жинку свою никуда сто лет не водил. – Он посмеялся - Только в маркет за пивом.

- Илья сделал затяжку и пощурился на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь уже пустые ветки берёзы. – Своди. – Он выбросил окурок. – Ты не обращал внимания, что нет новостей про метеорит?

- Да нет, какой там. У моей бомбиты тормоза накрылись. Нет ну ты прикинь. Я чуть в гараж не въехал. Хорошо хоть ехал медленно, только бампер слегка покоцкал. – Он тоже докурил свою сигарету. – Пойдём, по пути расскажу. – Они пошли обратно в дежурку.

- Олег рассказывал, как это произошло. Но Илья не слушал. Он думал о том, почему перестали говорить про камень.

Они пришли в дежурку и сели в свои удобные кресла.

- Вот прикинь. Как я мог забыть долить тормозную жидкость. Эти ссоры с жинкой до добра не доведут.

- Ага. – В углу радио транслировало какую-то запись, которая так же тихо закончилась словами «…бная тревога. Берегите себя.»

- Сейчас зарплату получим. Надо будет бампер поменять. Ну или покрашу. Посмотрим.

- Ты слышал что по радио сказали?

- Что? Нет. Ты меня не слушал что-ли?

- Да слушал. Хреново там у тебя всё с тормозами. Мне показалось что там сказали «Берегите себя» - Илья посмотрел на Олег.

- Олеж, сделай радио по громче, чтобы слышать, что там сказали. Может Повторят.

- Хорошо – Олег встал из своего уже старого и потрескавшегося кожаного кресла, подошёл к такому же старому радио и покрутил колёсико на левой стороне радио.

- И поправь антенку чуть-чуть.

- Щас – Он поправил антенну и помех стало меньше.

Илья внимательно слушал радио. Олег читал автомобильный журнал, который прочитал уже не меньше ста раз. И Илья дождался. Минуты через две запись повторилась.

- «Жители прибрежных городов и городов, не столь отдалённых от береговой линии, Эвакуируйтесь в срочном порядке в города, находящиеся в максимальном отдалении от воды, к родственникам или друзьям. Это не учебная тревога. Собирайте все самые важные вещи. И уезжайте как можно дальше от берегов нашей странны. Повторяю, это не учебная тревога. К планете движется большой метеорит. Он каким-то образом сменил траекторию полёта, и велика опасность столкновения с нашей планетой. Это не учебная тревога. Берегите себя.»

- Блять. – Илья собрался и вышел из дежурки.

- Олег оторвался от журнала и удивлённо посмотрел на захлопнувшуюся дверь и выбежал в след – Ты куда Илюх?

- Спасать свою семью. – Он сел на свою машину и уехал. Он достал мобильный и позвонил Олесе. – Гудок… Гудок… - Ну быстрее – Гуд…

- Алё, привет Илюш, что такое?

- Собирай вещи, мы уезжаем!

- Что? Куда?

- Включи радио или телевизор и поймёшь.

- Сейчас.

- Давай. – Он ждал её секунд пятнадцать

- Она включила телевизор. – И что здесь такого?

- Сделай блять телик громче и собирай вещи я сказал. – Он истерично кричал - Я еду. – Илья посмотрел время на приборной панели, оно показывало 12:31

5

Никита был в своей комнате и играл в компьютер. Олеся лежала у себя в комнате и читала книгу «Психология» Пола Клеймена. Звонок на телефон.

- О Илюша звонит. – Она подняла трубку – Алё, привет Илюш, что такое?

- Собирай вещи, мы уезжаем!

- Она отложила книгу – Что? Куда?

- Включи радио или телевизор и поймёшь.

- Сейчас. – Она встала и пошла на кухню

- Давай.

- Олеся включила телевизор была программа о путешествиях. – И что здесь такого?

- Сделай блять телик громче и собирай вещи я сказал. Я еду. – Он сбросил трубку. Олеся не знала обижаться на него или нет. – Неужели мы куда-то поедем?

- Олеся вошла в комнату к Сыну, подошла к нему и сказала - Никита собирай вещи, папа сказал мы уезжаем.

- А куда?

- Не знаю. – Она сделала удивлённое лицо и пожала плечами – Папа не сказал.

Олеся собрала целый чемодан вещей и сидела с сыном на кухне со включенным телевизором, в ожидании Ильи.

- Я хочу поехать на мору мам

- Папа не сказал куда мы поедем. – Олеся улыбнулась Никите. На фоне работал телевизор – Ох. Я тоже хочу на море. Не зря же я купила тот купальник.

- А я буду кататься на банане. Или на водных горках, я видел видео больших аквапарков. Так та-а-а-к классно. Я так же хочу.

- А я буду загорать. Так устала от работы. Хочется отдохнуть.

Вдруг их разговор перебил неожиданно громкая сирена из телевизора. И следующий текст - «Жители прибрежных городов и городов, не столь отдалённых от береговой линии, Эвакуируйтесь в срочном порядке в города, находящиеся в максимальном отдалении от воды, к родственникам или друзьям. Это не учебная тревога. Собирайте все самые важные вещи. И уезжайте как можно дальше от берегов нашей странны. Повторяю, это не учебная тревога. К планете движется большой метеорит. Он каким-то образом сменил траекторию полёта, и велика опасность столкновения с нашей планетой. Это не учебная тревога. Берегите себя.»

- Никита. – Олеся нахмурила лицо - Мы кажется едем не на море.

- А куда?

- Не знаю. Но точно не на море.

- Капелька. Собирай все самые дорогие для тебя вещи.

- А компьютер можно взять?

- Не знаю. – Она покачала головой и посмотрела в голубые глаза своего сына. – Да и папа может не разрешить, хоть машина у него и большая. Пойдём собираться.

Илья приехал гораздо быстрее чем обычно, забежал на свой третий этаж, даже не задумываясь о кашле, который обычно преследовал его на последних ступеньках. Он быстро как смог попытался открыть квартиру, но она была уже открытой, и он только потерял драгоценное время. – Вы собрались? – Крикнул он как только открылась дверь?

- Да Илюш. Мы всё собрали.

- Пап Я разобрал комп. Поможешь отнести в машину?

- Сын. Нет.

- Почему? У тебя же большая машина.

- Нам не до компьютера. – Он посмотрел на Олесю. – Вы слышали, что по телеку сказали? – И указал жестом головы в сторону кухни.

- Да. Я всё собрала, документы. Зимние и обычные вещи.

- Молодец.

- Никита дёрнул Илью за руку. – Ну пап пожалуйста. Можно забрать компьютер. Я его сам понесу.

- Нет! – И они принялись выносить все вещи. Никита с обиженным лицом оставил в комнате коробку, в которую сложил компьютерные принадлежности, Илья взял чемодан с вещами, Олеся понесла все документы и сумку с книжками.

Они погрузились и поехали. Илья посмотрел на приборную панель. Она показывала 13:04

6

- Эти олухи думали, что я болею. – Пётр Сергеевич разговаривал с кем-то по телефону. – Ну так что, я тебя ещё раз спрашиваю. Ты хочешь иметь всё?

- Да - приглушённо прозвучало на том конце трубки.

- Отлично. Значит слушай меня сюда. – Он протёр каплю пота протёкшую около правого глаза. – У нас после запуска ракет будет ещё одно собрание. Так?

- Так.

- Мы устроим переворот.

- И что ты предлагаешь? – Этот человек вздохнул в ожидании плана

- Мы приходим на собрание. – Пётр Сергеевич налил себе виски – Как будто всё прошло лучше, чем можно было предположить. Все расхваливаем друг друга. Мы молодцы. Справились, я выздоровел и извиняюсь перед всеми, что не смог присутствовать на столь важном собрании. Думаю, на меня сильно злиться не будут. Я говорю, что был не прав на счёт спасения собственных жизней. – Он сделал глоток и продолжил. – И тут как в фильмах я выговариваю пафосную фразочку. Я был не прав по поводу спасения только наших жизней. Надо было спасать их, когда вы могли. Я достаю спрятанный под мышкой ствол и стреляю в них. Твоя задача, заложить под стол бомбу.

- Зачем? – неизвестный перебил Петра Сергеевича. Они же будут уже мертвы.

- Слушай. Я услышал разговор этого усатого по телефону. Он говорил, думаю, что своей такой же усатой жене. Что, всё гораздо хуже, чем он говорил ей в тот раз. Это было после собрания. Я думаю нам он тоже менее хреновый вариант задвинул.

- А если нет?

- В общем не важно. Метеорит будет действительно огромный. И если по нему бахнут с ракет, то он разлетится так? И даже думаю посыпится на планету дождём. И бомба как-бы будет этим самым «метеоритом», который похоронит их под обломками здания. А к моменту взрыва нас уже не будет. Главное не забудь всё сделать хорошо.

- Сделаю как нельзя лучше, но как ты оправдаешь, что не было нас?

- Ну. Я болел. А ты… - Он погладил свой подбородок.

- А я праздновал твой гениальный план. Ага. Пиздец. В общем выкручусь.

- Давай. – Он положил трубку и допил свой виски. – Глупец. Думает я буду с ним что-то делить. Идиот рыжий.

7

Солнце было уже почти в зените. По радио звучала запись, предупреждающая об опасности. Семейство ехало почти под сто километров в час.

- Куда мы едем Илюш?

- Подальше от воды. Я не хочу, чтобы нас затопило.

- Пап. А когда мы вернёмся домой?

- Не знаю Никитка. Не знаю. – Он смотрел на дорогу изредка отвлекаясь на машины ехавшие в сторону города. – Бедолаги. У них что радио не работает?

- А что если это всё утка? – Спросила Олеся.

- Утка, не утка, но я лучше перестрахуюсь.

- Ты ушёл с работы Илюш. А что если тебя уволят в последний день перед пенсией?

- Илья задумался на несколько секунд – Пусть. Вы мне важней. Да и не уволят. Сегодня из начальства никого нет. Воскресенье как-никак.

- А что, если это не утка. И тебя вызовут? – Олеся беспокоилась за Илью.

- Если не утка, то вы будете уже в безопасности.

- Тоже верно.

- А поедем к бабушке – вдруг влез в разговор Никита. – Я хочу к бабушке.

- К моей маме. Точно, она же в том городе около гор живёт. – Олеся посмотрела на Илью. – И в случае чего, мы сможем подняться в гору.

- К твоей маме…

- Илюш, выбора у нас не особо много.

- Туда ехать километров семьсот.

- Да. – Она посмотрела на спидометр. – И, если мы чуть ускоримся. То Приедем часов за семь.

- Илья тоже посмотрел на спидометр и краем глаза заметил время. Часы показывали 13:49 – Ну да. Так-то да. Дороги у нас не самые лучшие. Но думаю больше сотни разогнать будет можно.

Последние минут семь они ехали молча. Только Никита изредка задавал какие-то вопросы, на которые отвечала Олеся. Вдруг яркая вспышка в небе, словно затмившая Солнце.

- Вы это видели? – спросил Никита глядя на небо.

Небо светилось минуты две. Впереди образовался затор. Многие машины остановились посмотреть на это.

- Илья остановился за зелёной «Лада 2112» - Блять. Чего эти долбоёбы остановились? – Илья не видел ничего кроме дороги. А потом посмотрел на небо. – Ох мать твою.

- Илюш. Это что?

- Мам. Мне страшно. – Никита обнял мать сзади за шею.

- Похоже, что это тот метеорит. – А потом он увидел осколки по всему небу. – Смотри. Что-то из-за деревьев летит по небу? Но они сказали будет один большой метеорит.

- Сигналь! Пусть начинают ехать. – Крикнула Илье Олеся, Поднялся гул среди остановившихся.

- Илья что есть мочи нажал на кнопку сигнала. Он открыл окно – Езжайте! Чего встали как бараны? – Илья давил на сигнал. Машины начали трогаться. Они поехали в след.

Начали падать первые осколки. Паника среди ехавших поднялась. Один кусок попал в машину, ехавшую позади, и её впечатало в асфальт.

- Ох ты бля. – Илья нажал на сигнал и педаль газа. – Так на машину камень ёбнулся. Твою ж мать. – Начал Илья, который обычно держал себя в руках.

- Илюш аккуратней! – Камень пролетел в пяти метрах перед ними и ударил в дерево по левую часть дороги. Небо уже не светилось. Оно полыхало.

- Мам. Мне страшно. – Плакал Никита.

- Держись парень. Всё будет хорошо. – Как вдруг землю тряхнуло так сильно, что перевернуло некоторые машины.

С каждым разом землю трясло всё сильней. Казалось, что в озере, которое они проезжали. Поднялись волны с двухэтажный дом.

Спасибо, что дочитали:)

«Сказка – ложь, да в ней намёк

Добрым молодцам урок!»

А.С. Пушкин

«Высоко в просторах неба,

Ангел мира пролетел,

Белый лебедь, Белый лебедь,

В небе радостно пропел!»

П. Гладуш

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

В 1995 г. президент проводил в своём кабинете экстренное совещание. Были приглашены министр обороны, министр иностранных дел и секретарь совета безопасности. Обсуждалась бомбардировка Югославии, внезапно начавшаяся сегодня в 4 утра.

Президент не любил ходить вокруг да около и, как прямолинейный человек, сразу перешёл к сути дела:

- Эти пид…сы, козлы и сукороды убивают наших братьев! Абсолютно безнаказанно! Пиндосы злое…чие! А мы сидим здесь и глазами хлопаем! Б…дь! Этот г…дон! Это бл…ский пид…с клялся и божился мне два дня назад, что ни одна натовская х..й-бомба не упадет на сербов! Билл, б…ть, х..й забил! За…па конская! Бабы не дают, что ли? Я, главное, его ещё на рыбалку приглашал! Если бы я знал, какой он п…р, я б ему удочку вместе с лодкой засунул бы в задний проход и покрутил!

- И х…и вы, бл…ь, вылупились? – продолжал президент. – Делать чё будем? А, мать вашу за ногу!

Никто из присутствующих не ответил – все хорошо знали повадки президента.

- Совсем, с..и, страх потеряли! Забыли кто Гитлера на кукан насадил и, б..ь, Квантунский кусок п…ды! И кто пол-Европы за яйца держал! И у кого водородная бомба больше, чем сиськи Памелы, в рот её, Андерсон!

Видимо, метафора была очень удачной – все призадумались. Министр обороны с трудом попытался представить такую бомбу, министр иностранных дел представил Памелу у себя в бане, а секретарь совета безопасности пытался вспомнить где он раньше слышал слово «Квантунский». «Имя собственное? Ругательство? Кошерное ли оно? В шабат его можно использовать?».

Президент отпил водички и стал говорить уже серьёзней:

- Придумайте, хоть головой, хоть жопой, ответную меру, очень наглядную, но очень безобидную. Так, чтобы громко крикнуть, но сильно не пугать. Чтобы показать яйца, но х..й не поднимать. Чтобы в газетах пошумели и через неделю успокоились. Чтобы доллар не взлетел. Чтобы нефть не упала. Чтобы президент этих е…х штатов позвонил, извинился за своё поведение и в гости пригласил. Понятно? Слушаю ваши предложения. Вы первый, господин шпион Англии, Германии и Японии.

Министр иностранных дел понял, что ему дали слово и начал говорить. Говорил много, филигранно, вроде толково, но всё не по делу. В действительности, ничего кроме ноты в совет безопасности ООН предложить так и не смог.

Затем слово взял минобороны. Стал говорить чётко и лаконично, но его тут же оборвали – слушать про оккупацию Албании и проход «Адмирала Горшкова» через Босфор и Дарданеллы президенту категорически не хотелось.

Когда очередь дошла, секретарь совбеза сразу признался, что хороших мыслей на данный счёт у него нет. Правда, он был не совсем честен с окружающими – хорошая мысль, по его мнению, всё-таки у него родилась в голове: «Надо срочно оформить израильское гражданство. Не буду откладывать в долгий ящик, займусь после выборов».

Президент покачал головой, вздохнул, отпил водички и стал говорить:

- Так я знал. Ни х...я вы думать не способны! Водку пить вы способны, а не думать! Ну, хотя бы здесь вы мастера! Ладно, хер с вами. Я уже всё придумал, вот план действий…

Президент закончил с описанием плана и обратился к министру иностранных дел:

- Семён Петрович, давай звони коллеге в Венесуэлу и договорись, чтобы к завтрашнему дню у них всё было готово.

- Владимир Яковлевич. – президент повернулся к министру обороны. – Я тебя напрягать с этой х…й не буду, у тебя на юге проблем хватает. Пусть Иван Николаевич занимается.

На самом деле президент не доверял министру обороны. Особенно в канун выборов. Он предпочёл, чтобы все флюиды народного патриотизма доставались только ему.

- Иван Николаевич. – обратился президент к секретарю совбеза. – Давай принимай инициативу. Вот тебе пакет с приказом, езжай в часть и руководи местными обезьянами. Я передаю тебе все необходимые полномочия.

Совещание было закончено, и все незамедлительно бросились выполнять распоряжения президента.

Всю дорогу от кабинета президента и до своего кабинета министр обороны мысленно молился и восхвалял Бога за то, что Он отвёл его от исполнения данной затеи. План, который придумал президент был хорош, но не выполним, из-за одного маленького нюанса. Министру обороны, как человеку военному, очень не хотелось бы отдавать заведомо невыполнимый приказ. Тем самым он сильно подставил бы своих подчиненных – все военнослужащие страны ещё с учебки знают, что не существует никаких оправданий и никаких обстоятельств, из-за которых нельзя выполнить приказ от старшего командира. Приказ должен быть выполнен! Это армейская аксиома, заученная через сержантские пиз…ли.

Генерал-майор Ильчук Иван Борисович, командир 4-й гвардейской эскадрильи ВВС, был озадачен, точнее в недоумении, а если по-военному – то он слегка ох…л. После срочного звонка из генштаба он ожидал встретить министра, или его зама, ну как минимум генерала армии, а к нему в часть приехал непонятный хрен в гражданском платье. Да и ещё и командует. И на х…й послать нельзя – всё-таки секретарша какой-то там еб…й безопасности.

По прибытии в 4-ую эскадрилью, Иван Николаевич, развернул бурную деятельность. Вместо того, чтобы уединиться в кабинете у генерала и передать ему запечатанный пакет с приказом от Верховного Главнокомандующего, он решил потратить пару часов на разогревающие мероприятия. Так сказать, оживить местное сонное царство и побудить лётчиков на подвиги во славу своей родины. Помахав пакетом перед генералом, он распорядился показать ему самолётный парк, предъявить личный состав и оценить состояние части в целом.

Однако, по прошествии 40 минут, Иван Николаевич впал тоску от экскурсии и прервал её. Ему было неприятно смотреть на разбитый плац, ржавеющие самолёты, худых солдатиков, старые сапоги, потертую форму и облупленные здания. От хмурых лиц офицеров, не получавших получку уже 2 года, он ещё больше возжелал попасть на землю обетованную. «Хрена ли нам Мневники – едем в Тель-Авив» - вспомнились ему слова Высоцкого.

В кабинете у генерала было чисто и опрятно, хотя ремонт явно был сделан очень давно. Пообедав и откушавши 100 грамм водочки, настроение у секретаря совбеза поднялось, вернулась уверенность и желание говорить пафосные речи.

- Послушай, генерал, сейчас в мире творятся страшные вещи. Все перестали бояться и уважать нашу родину. НАТО распускает руки, пора бы нам дать достойный ответ. Президент, Верховный Главнокомандующий возлагает на тебя последнюю надежду. Вам поручена очень ответственная миссия. Вся страна смотрит на тебя. От тебя зависит безопасность и мир в нашем родном доме!

- Согласен! Пора нам поставить панов на место! – генерал стукнул стопкой по столу, почему-то подумав о бомбардировке баз НАТО в Польше.

- Держи пакет. Вскрой – там приказ и все необходимые инструкции.

Генерал прочитал приказ про себя. Сперва он расстроился, что не обнаружил в нём названия польских городов. Затем он обрадовался от того, что приказ ему передал гражданский. Приказ был невыполнимым. Если бы он получил приказ от старшего командира, то попал бы в очень неприятную ситуацию. Потому что не существует никаких оправданий и никаких обстоятельств, из-за которых нельзя выполнить приказ. Приказ должен быть выполнен! Аксиома, мать её дери!

Задумка президента была проста – поднять в воздух два стратегических бомбардировщика ТУ-160, облететь половину земного шара и приземлиться в Венесуэле. Дать интервью и вернуться обратно. Срок выполнения – завтра.

- Иван Борисович, тебе понятен приказ?

- Да, Иван Николаевич, приказ ясен.

- Тогда выполняй.

- Не могу, товарищ секретарь совета безопасности.

Иван Николаевич недоуменно захлопал глазами.

- Как так не можешь? Не можешь или не хочешь? Ты тут давай прекращай заниматься демократией!

- Я хочу выполнить приказ, всем сердцем жажду выполнить ответственное поручение Верховного Главнокомандующего, но есть объективные факторы, которые препятствуют для этого!

- Что случилось? Что вы здесь натворили? Лётчики спились, небось? Или бомбардировщики по частям разобрали? И на рынок? За поганые доллары? Под трибунал захотел?

Всё было намного проще. Генерал вкратце описал ситуацию. Лётчики опытные, с закрытыми глазами обеспечат и взлет, и посадку. Бомбардировщики в исправном состоянии - хоть сейчас на Польшу, то есть, в Венесуэлу. Взлетная полоса – тоже в удовлетворительном состоянии. Конечно, для Боингов не подойдет, а для ТУ-160 – в самый раз.

Проблема только одна – в 4-ую гвардейскую эскадрилью ВВС уже три года не завозят топливо.

- И всего-то? Разве это проблема! Ха-ха-ха! – рассмеялся секретарь совбеза. – Сколько нужно?

- Семь цистерн с авиационным керосином будет достаточно.

- Так, Иван Борисович, обеспечь мне связь и через два часа у тебя будет целый состав!

«Ну-ну, удачи!» - подумал генерал с усмешкой.

Когда связь была налажена, Иван Николаевич стал названивать в штаб, в командование ВВС, ФСБ, ФСО и аэродромы. Также, на всякий случай, отправил своих шестёрок, проверить все цистерны и закрома здесь в части. Вдруг генерал его дурит?

Оказалось, что не только в 4-й эскадрилье, но и во всём центральном военном округе нет столько керосина.

Можно было по углам и сусекам ближайших военных аэродромов наскрести одну-две цистерны, но не более.

Есть пару составов на юге, но их могут пригнать в лучшем случае через три дня.

Керосин могут продать гражданские авиакомпании, но только по предоплате, по безналу и по ФЗ-93. На процесс покупки уйдет неделя.

Много керосина было в ангаре борта №1. Однако же, как только начальник ангара прознал про то, что у него хотят забрать топливо, пусть даже с возвратом, то выставил охрану по периметру с боевым оружием. И предупредил, что лично будет стрелять по любому, кто приблизится к топливным цистернам ближе, чем на 1000 м.

Иван Николаевич позвонил своему другану, олигарху Димке, с просьбой продать керосин. Тот с радостью согласился и готов привезти хоть два состава, причём бесплатно, но не раньше, через два дня.

На улице стало темнеть, до начала спецоперации оставалось менее 12 часов. Секретарь совбеза стал впадать в отчаяние и клясть про себя злую судьбинушку.

«Почему я? Почему за русское распиз…во пострадает один бедный еврей? Меня же «дед» подвесит за одно место и пошлёт руководить колхозом в какой-нибудь Зажопинск без права выезда! Почему я ещё в 91-м не эмигрировал? Жадность меня погубит! А я уже стал разбираться, чем гой отличается от мамзера! В чём разница между ханукой и кибуцой! Уже ем почти только кошерное! Прощай Израиль, моя мечта. Твой потерянный сын никогда тебя не увидит! Что делать? Что же мне делать?»

- Иван Борисович! Ваня, у тебя есть ещё водочка? – спросил он генерала.

- Иван Николаевич, у запасливого хозяина, всё есть! – ответил генерал. Достал из холодильника два запотевших пузыря и ещё закуски.

Два Ивана стали пить. Иногда петь. В том числе про чёрного ворона. В перерывах секретарь совбеза жаловался генералу на свою судьбу…

- Почему я сразу не догадался, что дело здесь нечисто? Твой начальник, б…ь, министр обороны, не стал возражать, когда меня в обход него назначили руководить миссией. Знал, жидовская морда, что можно прогореть. Эх, бедный, я несчастный…

Время шло. Успокоение не приходило…

Генерал ненадолго отлучился. Иван Николаевич остался один и от нечего делать стал рассматривать портреты, висящие на стене кабинета – Чкалов, Гастелло, Покрышкин, Кожедуб, Шмельков, Гагарин…

И тут, вопреки выпитой водки, шестерёнки в голове стали быстро вращаться. «Зачем он продолжает обслуживать ТУ-шки? Керосина же нет! К чему эта фраза про «запасливого хозяина? Ильчук – русская фамилия?». У него родилась одна мысль.

Генерал вернулся. Не успел он войти, как секретарь совбеза огорошил его вопросом.

- Иван, хочешь звезду?

Генерал остолбенел в дверях.

- В каком смысле звезду?

- Я спрашиваю, хочешь Золотую звезду Героя?

Генерал сделал руки по швам, весь вытянулся, обвёл глазами людей на портретах, они посмотрели на него и ответил.

- Хочу!

- Тогда получишь! Я как секретарь совета, мать его, безопасности владею правом сделать представление на имя президента! Только сделай так, чтобы завтра твои птички улетели в солнечную Бразилию!

- В Венесуэлу!

- Пох..й куда, но чтоб улетели!

- И ещё дачу хочу. – ответил генерал.

- Какую, ещё, на х…, дачу? Ты вообще офонарел?

- Раньше Героям Союза всегда давали дачу!

- Так то раньше, когда страна богаче была…

- … и когда керосина было хоть жопой ешь! – парировал генерал.

«Ах, ты скотина. Ну, точно хохол!» - подумал Иван Николаевич.

«Подожди, у меня, рожа москальская, я с тебя дачу выдеру» - подумал Иван Борисович.

- Хорошо, организую тебе дачу. В Новопеределкино! – заговорил секретарь совбеза.

- Нет, хочу в Рублево! – не согласился генерал.

- А у Кремля ты не хочешь? Раскатал губище!

Целый час они потратили на споры и выбор дачи. Перебрали множество посёлков – Барвиха, Сосновка, Бережки, Озерки, Успенское, Кунцево и др. Остановились на Сосновом Бору.

- По рукам, Иван Борисович?

- По рукам, Иван Николаевич! Только расписку напиши!

- Слушай-ка, Ваня, ты случайно не еврей? У тебя что в пятой графе раньше стояло?

- Что стояло, то уже не стоит!

Секретарь совбеза написал расписку, выпил ещё 100 грамм и отрубился на диване в кабинете.

До 1991 г. снабжение топливом 4-й эскадрильи было не просто достаточным, оно было избыточным. Летали очень много, но под конец года всё равно оставался керосин. Очень-очень-очень много керосина. Генерал прекрасно знал, если топливо осталось – в новом году уже не дадут. Поэтому все остатки он приказывал утилизировать по-тихому. Возле части искали тихие места с карстовыми полостями и туда целыми составами (!) сливали топливо. Как рачительный хозяин, генерал отмечал схроны на картах. «На всякий случай. Вдруг война с Польшей, или какое-нибудь другое мероприятие!»

Вот керосинчик и пригодился.

В 8.00 бомбардировщики были заправлены и готовы к взлёту.

В 8.10 генералу доложили о готовности.

В 8.20 генерал разбудил секретаря совета безопасности.

В 8.50 секретарь смог прийти в себя.

В 9.00 командование ВВС дало разрешение на взлёт.

В 9.10 генерал и секретарь были на взлётной полосе. Генерал был одет в лётный гермокостюм – он решил принять личное участие в перелёте.

В 9.22 два Ивана выпили на посошок, обнялись и расцеловались.

В 9.45 взлетел первый ТУ-160.

В 9.50 взлетел второй.

Пока самолёты взлетали, секретарь совета безопасности сидел в диспетчерской и постоянно крестился, не забывая крестить диспетчеров и бомбардировщики.

В 13.00 Иван Николаевич был на докладе у президента.

В 14.00 следующего дня Иван Борисович давал интервью российским, венесуэльским и другим иностранным журналистам в международном аэропорте им. Симона Боливара.

Перелёт широко освещался в прессе, в том числе и на Западе. Вою и криков было много. Про пьяного русского медведя, решившего показать бицепсы, не писал только ленивый. На родине, либералы кричали «Зачем тратить миллионы долларов на бессмысленный полёт, лучше поставить памятник Керенскому». Патриоты наоборот заходились в экстазе – магазины игрушек рапортовали о том, что сборные модели ТУ-160 полностью распроданы.

С другой стороны, бомбардировки Югославии почти прекратились. И к тому же был анонсирован неплановый визит президента в США.

Через две недели на открытом собрании президент вручил Звезду Героя Ивану Борисовичу за выполнение задания стратегического значения и подарил дачу в Сосновом Бору.

А после обеда, уже на закрытом собрании президент вручил Звезду Героя Ивану Николаевичу и подарил дачу в Рублево.

Иван Николаевич подумал тогда: «Может рано я собрался в Израиль? Тут ещё не много нераскрытого потенциала. Пожалуй, останусь до следующих выборов!»

Москва, 1 февраля 2019 г.

twitter: @Ivan79683588