Некоторые вещи не нужно делать. О них даже думать не следует. Кто его просил переться на этот холм?! Ночью! Он же знал, что там произойдет. Олег был уверен, что не спала вся деревня. Но они были дома. Возможно, даже пытались уснуть. Они не видели жуткой сцены расправы, не слышали шороха огромных крыльев.
Олег прижимался к спасительной земле, трава колола шею, и чуть шевеля губами, упрашивал кого-то наверху, чтобы его убежище не раскрыли. Вот и Вадик поначалу пытался то закрыть уши, то коленопреклоненный, выкидывал вперед руку с зажатым в ней крестом.
Хорошо еще, что свет фонаря на краю деревни не сильно облюбовал эту территорию, и Олег не видел всех деталей. И особо не слышал женского голоса, который на незнакомом языке монотонно зачитывал приговор. Наконец три парящие черные фигуры окружили осужденного. Воздух заполнила бесцветная плотная тишина. Олегу показалось, что он оглох. Затем Вадик закричал. Утробно и отчаянно. Лучше было бы действительно лишиться слуха.
– Да, хорошо, что ты уже седой, – Иван нервно стучал пальцами по столу. – Они же знали, что ты там.
Конечно, Олег ему все рассказал. Где-то даже приукрасил. Седеть он начал рано, в 25. Первое время даже комплексовал. А потом, когда все пошло вкривь и вкось, связавшись с этой (так он с ненавистью называл водку, пил которую, однако, регулярно и с удовольствием) перестал. Алкоголь вообще, видимо, притупляет многие чувства, заметил сейчас Иван. Иначе как его собеседник мог одновременно с аппетитом завтракать и рассказывать об увиденном?!
Шапочно они были знакомы уже пару лет. Когда Иван купил дом в деревне под дачу, он иногда нанимал Олега на работу: забор поставить или залить фундамент под гараж. И уже после первого раза понял, главный нюанс в этом деле – платить после выполнения задачи. Иначе Олег срывался и «уезжал в командировку» – так он именовал свои запои. Местные рассказали, что раньше он занимал неплохие должности, но обручившись с этой, осел здесь, почти полностью вверив свое финансовое благополучие пенсии матери. И правда, иногда он с воодушевлением рассказывал, как дружил с послом Индии, выигрывал теннисные турниры, а то и вовсе был одним из организаторов Олимпиады. Иван на это бормотал «сказочник» и вручал ему деньги за работу.
Чаще общаться они стали спустя неделю, как все произошло. Первое время все мысли Ивана занимал страх за Таню. Ведь это он ее сюда притащил. Планировалось же все идеально, речка, шашлыки, это ближе и дешевле, чем ехать на какой-то там Фраксос. Она ему все уши прожужжала про этот греческий остров. Мол, потерянный рай, восемь чудесных часов от Афин. Таню он вроде и любил, и позволить себе поездку с налетом литературности мог, но заморачиваться не хотел.
Как она ушла? В тот день жребий выпал соседу, 60-летнему тихому мужику, постоянно что-то пилившему и строгавшему в своем гараже. Они смотрели, как он молча прошел от черных фигур к своему месту. Спокойный как всегда. Смущенно улыбнулся стоявшей рядом женщине. Ему оставалось жить несколько часов. От такой близкой опасности у Ивана скрутило живот, а Таня вцепилась в его руку и молчала до самого возвращения домой.
Когда он утром спросонья потянулся ее обнять, подушка была холодной. Позвал тихо, потом громче. Комната вся в солнце. Занавески они сняли в первый же день – стыдиться уже не было смысла. Подошел к столу, провел пальцем по пыльной поверхности. Он еще вчера знал, что так будет. Таня долго смотрела на него своими темными глазами перед сном. Ему стало даже не по себе, когда, очнувшись от короткого забытья, он встретился с ней взглядом.
– Мне страшно. Почему ты так сделал?
– Тань, я люблю тебя. Попробуй поспать.
– Я так сильно тебя любила. Ты же знаешь, я никогда бы так не поступила, если бы не любила.
– Девочка моя, все будет хорошо, – Иван притянул ее к себе, ощутил едва заметный цитрусовый запах духов. Таня уткнулась в его плечо и едва заметно вздрагивала.
Как бы он хотел ее обнять сейчас. Несмотря на раннее утро, в деревне почти никто не спал. Иван поежился, вступив босыми ногами в напоенную росой траву. Из нескольких домов навзрыд кричала музыка. Он направился к ближайшему. Рядом на скамейке сидел парень в одних трусах, запрокинув голову к небу.
– Сереж, ты как? – Иван едва тронул его плечо. Тот вздрогнул. Потом поднял на нарушившего его одиночество глаза.
– Я этого не хотел, – медленно, будто обдумывая каждую букву, произнес он и принялся разглядывать свои руки, с удивлением наблюдая за движениями пальцев.
– Там есть еще кто? – Иван открыл дверь. Но человек на скамейке то ли не слышал уже, то ли не хотел отвечать.
Чтобы войти в избу после коридора Ивану пришлось пригнуться: дверной проем по старинным канонам для сохранения тепла был невысок. Первый делом нашел взглядом музыкальный центр – тот стоял у окна – и, наконец, прекратил эту ужасную муку песней про пчеловода.
На столе – бутылки, открытые банки с соленьями, полная пепельница. И с краю вот оно – сжалось сердце – кольцо Тани, подаренное им на первую годовщину знакомства. Совсем простое, с фианитом. Она с ним не расставалась. Болезненно поморщившись, Иван положил его в карман и прошел в спальню. Иного выхода не было.
На полу скомканные брюки и футболка – видимо, Сергея. На кровати под одеялом – очертания тела. Скрыто все, кроме нескольких прядей темных волос. Первый порыв – сорвать все покровы, сжать, ударить, чтобы не было так странно пусто в груди. Но что-то в положении женщины – она лежала на спине – или в общей статичности окружающего его насторожило. Иван аккуратно, словно боясь разбудить, взялся за край одеяла. Это была не Таня, и она была мертва.
– Что ты с ней сделал? – Иван, прижав Сергея за шею к стене, тяжело дыша, выплевывал ему в лицо слова отчаяния. Он не имел в виду милую 20-летнюю Иру – это ее обнаженное тело навсегда уснуло в той кровати. Страх за Таню сводил его с ума и заставлял еще сильнее сжимать чужое горло. Сергей вцепился в его руки.
– Она сама просила... несколько... дней… просила..
– Таня? Тебя? О чем? – Иван ослабил хватку, а потом и вовсе отошел от противника.
Тот с минуту пытался отдышаться, а потом непонимающе взглянул на Ивана.
- Ира... родная моя... она так боялась их… мы выпили… она плакала… хотела ножом, но так нельзя... она красивая... – Сергей потер мокрые глаза, потом закрыл рукой рот, словно пытаясь удержать внутри боль, но не смог и зарыдал.
Насколько Иван знал, Сергей и Ира жили вместе около года. В дом, доставшийся парню после смерти деда, этим летом они приехали вместе в первый раз. Ира пыталась заниматься грядками, цветами. Они покрасили стены дома в зеленый цвет. Иван помнил, как в те дни слышал их смех и невольно любовался молодыми, усилиями которых оживал от долгого сна запущенный клочок земли. А теперь он смотрел на Сергея, который в забытьи отковыривал краску с плохо отшлифованных досок. Ее зеленые лепестки терялись в траве.
- Сереж, а где Таня? Она приходила? – увидев его боль, Иван говорил почти ласково.
Сергей снова сел на скамейку, его голос звучал на удивление ровно:
- Она пришла ночью, попросила выпить, но у нас все уже закончилось. Подарила Ире кольцо. Ей оно, правда, мало. Потом пошла в магазин, сказала - скоро вернется. Вань, я посмотрю, как там Ира? Хорошо?
Иван смотрел, как Сергей медленно поднимался по коридорной лестнице – там всего четыре ступени, четыре скрипящие половицы, и повторял про себя «только будь жива».
