Прекрасно помню и как дети рождались- сын, потом две дочери.. Первые улыбки, первые "агу", первые шаги, первый класс у старшего.. События!!!
Потом больше рутины- сад, школа, читать-писать... НО!!! Сегодня днём сынок получил паспорт, а вечером у старшей дочки выпал первый зуб))) События!!!
Всем добра и мира!!!
В моем далеком детстве в доме послевоенной постройки не было никаких ванных комнат и душевых кабинок, об этом могли только мечтать. Бабушка грела воду в эмалированном тазике на печи, и нас мыли прям на кухне, в тепле. Когда мне исполнилось пять лет, мой Крестный раз в неделю стал брать меня с собой в общественную баню. Стоила она 10 копеек для взрослых, а для детей до 7 лет -бесплатно. Это была не печная баня, а душиловка (так ее называли в народе). В парилку шла труба, и, когда открывали кран, из нее шел сырой пар, парильщики выглядели, как ежики в тумане, находится на верхнем полоке более одной минуты было просто невозможно, сырой пар обжигал. Однако, в этой бане были горячая вода и душ, и после «парилки» можно было нормально помыться.
В семейном общежитии, где родители получили г-образную отдельную комнату, была душевая на первом этаже, но горячую воду давали по праздникам, и чтобы помыться, надо было занимать очередь, поэтому мы всей семьей стали ходить в городскую баню. Это была настоящая баня: парилка с каменкой, печка на березовых дровах, буфет с лимонадом и чаем (ну и, конечно, пиво для взрослых)- место для «паломничества» любителей попариться, посидеть и потрындеть. Здесь обсуждалось все: начиная с последних городских сплетен и до тайных мировых заговоров. Клиентура годами не менялась. Помню, в те времена (конец 80-х) в городе открыли курсы экстрасенсорики, так мужики приходили в баню с рамками и экспериментировали, кто-то приносил воду, заряженную Чумаком и участники процесса собирались в парилке и плескали в топку этой водой и с умным видом, а потом, закрыв глаза, вдыхали «лечебный» пар. В один момент, один из завсегдатаев принес видак и кассету с записью сеанса Кашпировского, что значительно усилило «лечебный» эффект.
Однажды, баню закрыли на глобальный ремонт, решив, в угоду времени, сделать коммерческий проект. После открытия цены подняли в несколько раз, хотя по сути ничего не поменялось- просто покрасили стены, лавочки и шкафы и значительно увеличили ассортимент алкогольной продукции. Мы решили, что более туда ходить не будем и нашли, как альтернативу, банно- прачечный комплекс в ближайшем поселке городского типа.
Это была не баня, а сауна с печкой на электрических тэнах, очень чистая, уютная и в 12.00 в субботу почти никого не было, мужичье еще не прознало, а скорее, неудобная транспортная доступность не способствовало высокой посещаемости. Особенностью этой сауны был циркуляционный душ, когда вода обдает со всех сторон тело, а после парилки получить порцию ледяной воды- особое удовольствие. А какой был здесь чай! После процедур мы все вместе заходили в буфет и заказывали три чая. Стаканы с подстаканником, как в поездах дальнего следования РЖД, а сам чай, вроде обычный, но мята и мелиса делали вкус особым, мы пили маленькими глотками и улыбались- как мало нужно для счастья. Да, совсем забыл сказать, что в этот момент мы уже жили в трешке со всеми удобствами, но никакая ванна не заменит бани.
Когда я построил свой дом, и мы туда переехали, вторым строением стала баня. Если кто понимает, то своя собственная баня- это особое место, особый дух: парилка обшита липовой вагонкой, полки-осина, предбанник- сосна. На стенах развешены дубовые и березовые веники, а между ними травяные сборы пижмы, ромашки, крапивы, мяты, мелисы- запах сногсшибательный, неповторимый. Бывает, в холодный сезон подстынешь, насморк, состояние не очень, затопишь и вечерком в парилку с веничком, главное- не переусердствовать, никакого героизма здесь не нужно, слушаешь себя и маленькими глотками чай с мятой пьёшь. После процедур приятная слабость и сон, как у младенца, так что всех любителей бани с легким паром!
Такие сюжеты стекаются ко мне отовсюду. Их приносят друзья, коллеги, родственники, мол, потом расскажешь у себя в блоге. Вот, рассказываю.
Одна тётенька очень ревновала мужа к другим женщинам, но поймать его на измене ей так и не удалось. И вот однажды она нашла длинный чёрный волос в какашках собаки и отправила на экспертизу. И узнала, что волос женский и к тому же на 15 лет моложе, чем вся тётенька со всеми её волосами.
И она подала на развод.
Другая тётенька не ревновала мужа, но очень беспокоилась за дочь, назовём ту Машенькой. И вот, листая Машенькин запрещённограм, она наткнулась на Машенькину красивую подругу. И пошла смотреть. А там все эти красивые позы, длинные ноги и солнечные очки Prada из прошлогодней коллекции. А в них отражается предзакатное море, и волосатая мужская рука нежно сжимает руку красивой машиной подруги. А на волосатой мужской руке фенечка. И нет в мире других таких фенечек, лишь у тётеньки и у её мужа, ибо сплёл их монах с острова Пасхи.
И она подала на развод.
Третья тётенька вообще никого не ревновала и ни за кого не беспокоилась, а просто выбирала отель в Таиланде по фоточкам на сайтах. И нашла свадебные. На них красивая тайка в невестином платье целует их общего теперь уже мужа.
Но она не подала на развод, а позвонила в отель и попросила прислать ей всю фотосессию. Мол, она тоже собирается замуж и хочет непременно у них и чтоб такое же платье. И торт. И ей, конечно же, прислали.
И вот тогда она взяла мужа за яйца, сжала их крепко-крепко, забрала у него квартиру машину, дачу и все его деньги. И только после этого подала на развод.
Вывод: тот не находит, кто плохо ищет.
Имена и географические названия придуманы автором. Этика, мать её
Я наполовину татарин. Мама 100% татарка. Отец украинец. Эту историю я услышал от своей мамы. В начале тридцатых годов мои бабушка Сорра и дедушка Мухарамм переехали из Казани на Донбасс. Там дедушка стал работать на шахте. Бабушка растила детей. Их было шестеро, мал мала меньше, крайний и самый любимый Малих родился аж в 1942 году, когда дед уже был на фронте. Бабушке после порядков к которым она привыкла в Казани , то как жили в шахтёрском посёлке казалось необычным и неправильным . Когда она об этом сказала моему дедушке Мухарамму, тот с восточной мудростью ответил: -Сарочка, мы тут в гостях. Эти люди дали нам дом, работу, наши дети ходят в школу и садик. Они у себя дома, это мы в гостях, так , что больше ты так не говори, никогда.
Я очень жалею, что не знал моего дедушку, он умер за 6 лет до моего рождения. Но судя по воспоминаниям моей мамы это был классный мужик. А бабушку Сару, я люблю почти больше всех на свете.
Учился в первом классе в тверской платной школе AL, это был 2007 году.
Платили тогда 7-8к в месяц, это сейчас смело в 3 раза умножать можно, а то и больше, класс был где то 13+/- человек.
Учителям я очень сильно не нравился - когда дети меня обижали за мой лишний вес, они выставляли меня за дверь во время урока.
Моим рисункам не ставили оценок вообще, мол даже штрихую я не правильно, не помогали по учебе, в рукоделии, ничего не объясняли из того, что было не понятно.
Родители пытались с ними договориться, носили конфеты, алкоголь, мило беседовали, но ничего не менялось.
Самый яркий момент - это наше выступление перед выпускным из первого класса. Всем дали стишок, 4 строчки, мне попался стишок про рыжего, подробности не помню.
У меня была отвратительная память и для меня было очень тяжело его учить, мне понадобилось 3 месяца, чтобы он отскакивал от зубов.
Наступил тот день. Меня снова начинает обзывать один малолетний дыбил, я начинаю плакать, а учительница меня выгоняет и запрещает выступить.
Я убежал, сопли до пола, рожа красная, но я не дал ей меня унизить.
Я вернулся обратно и ударил её по спине со всей силы, что могла быть в жирном первоклашке. Она закричала(скорее от испуга), я убежал обратно в раздевалку.
До этого я ни разу в жизни не дрался, был тихим мальчиком. Да, я и сам знаю, что бить людей нельзя ни в коем случае, но тип мне было 7 лет, для этого возраста я поступил смело.
Кстати, после этого случая, тот пацан, из за которого всё произошло, даже извинился, я этого не ожидал.
По итогу, в конце года учителя ругались ролителям при мне, мол сын ваш настолько глупый, что даже оценок не имеет.
Какое было решение с задирами и мной? Перевести в отдельную от всех группу из меня и ещё какой то их любимицы, тупо оградить от общества, чтобы не париться.
Там блин класс 13 человек, каким надо быть умственно отсталым, чтобы в пятером(все уроки вели разные люди) не смочь навести порядок в горстке детей?
Из школы этой родители меня перевели в государственную, но эту помойку AL я запомню навечно, пед состав допускать к человечеству строго противопоказано.
Как итог - забивать на взаимоотношения детей нельзя, из таких как я появляются и те, кто из батиного ствола покрошили весь класс. Мне мозгов хватило остановиться, другому может не хватить.
Дисклеймер. Не повторяйте прочитанное: сейчас другие времена и чуть другое законодательство. Автор не призывает к насилию или мятежу, не проповедует, не проводит агитацию. Слабонервным и щепетильным предлагается считать эту историю вымыслом и идти дальше.
Это реальная история о том, как я отправился в армию и по молодости наломал дров. Будут стенограммы диалогов с фсбшником, психологом, командирами, сослуживцами и дагестанцам. Имена и названия изменены. (Было это более 10 лет назад, так что никакой СВО.) Есть мат и религиозный экстремизм.
***
Увертюра
Мягко искрясь в вечернем солнце, колыхался городской пруд. Последние дни лета выдались тихие и спокойные. После тренировки на турниках мы с братом прогуливались по набережной.
- Зачем ты все-таки собрался в армию? – спросил он.
- Я решил себя испытать… городская жизнь – это тепличные условия. Чего стоит вся моя философия без реальной практики?
- Ты же знаешь, там – говно.
- Многое говорят. Я посмотрю сам.
- Ради этого стоило бросать академию?
- Я получил опыт и знания, которые там были. Оставаться - лишняя трата времени. Мне все надоело. Хочется уехать далеко, перезагрузиться. Армия в этом поможет.
- А как же твое вегетарианство? – засмеялся брат.
Я улыбнулся:
- Уже несколько месяцев жру мясо.
Этюд первый
…Завтра едем в бригаду – подразделение большое, пять тысяч солдат. Бригада гвардейская! Есть у нас и танкисты, и артиллерия, и пехота… Ну что, пацаны, кто куда хочет попасть? - спросил «покупатель», окидывая нас хитрым и пытливым взглядом цыганских глаз.
Именно этот веселый сержант-контрактник нарушил тоскливые дни нашего ожидания на призывном пункте. Кличка у него была «Куркуль», рост два метра. На руке наколка «за ВДВ», но служил он связистом.
- А где круче всего?! – донесся из строя бодрый голосок. Лица я не увидел, но думаю, что розовые очки плохо сочетались с бритой головой.
- О-о, круче всего, конечно связистом! Хотя в нашей бригаде самые крутые – это разведка. Но тебя туда не возьмут. Ха!
- Почему?!
- Чтобы попасть в разведку, нужно быть вот такого роста, – Куркуль ткнул пальцем в моего соседа – худощавого парня корейской внешности, почти на голову меня выше. – И вот такой комплекции: - Продолжил он, тыча пальцем в нашего боксера. Тот в свою очередь был в два раза меня шире.
- Туда сложно попасть, обычно те, кто просится в разведку – попадают в пехоту, - подытожил Куркуль.
- А можно… - начал кто-то.
- Можно Машку за ляжку, телегу с разбегу, козу на возу, за хуй подержаться и пятьдесят раз отжаться! - с воодушевлением протараторил Куркуль.
- Понял-понял! – засмущался парень. - Разрешите…
- Разрешаю, подержись! – радостно завопил Куркуль.
Взвод отозвался дружным хохотом.
- Нет в армии таких слов, привыкайте, пацаны, вас еще много сюрпризов ожидает.
- Например? Расскажите нам что-нибудь!
- Про нашу бригаду говорят: «нету жопы шире, чем Бригада-4». И знаете, что? Это святая правда! Жара и песок летом, мороз и ветер зимой, полный бардак и повышенная радиация рядом с воронкой от ядерного взрыва. Но все будет нормально.
Спустя пару месяцев я сделал вывод, что в последней фразе Куркуль немного покривил душой. За время лишь моей службы в бригаде произошло пять суицидов, считая только успешные, энное количество увечий и побегов. А торжественные отправки арестованных в дисциплинарный батальон были практически регулярными. При этом старожилы поговаривали: «Наконец-то бардак прекратился».
После построения я отыскал взглядом боксера. Накануне он побрил голову одноразовым станком, бугристый от природы череп блестел и кровоточил свежими порезами. Широкое мясистое не обезображенное поиском истины лицо святилось задором и энтузиазмом. Ростом он не вышел, зато ширина плеч приближалась к буквальной трактовке выражения «поперек себя шире».
Я подошел к нему и осведомился:
- Ты смотрел «Фантастическую четверку»?
- Э-э… Ну, смотрел.
- Помнишь там здоровенного каменного жлоба? Его звали Существо.
- Ну.
- Ты очень на него похож. Прямо вылитый.
Боксер зыркнул, набычился, но как реагировать – не знал. После нескольких секунд колебания пришел к решению не реагировать вовсе. Взгляд его заскользил по казарме, боксер беспечно потопал в произвольном направлении.
Этюд второй
Электричка неслась сквозь ночь. Ели, пили, выпивали, играли в карты, терпели циничное отсутствие туалета. Из хриплого динамика недорого телефона звучал «Сектор газа»:
Эй, гуляй, мужик, пропивай что есть!
Как ты не пахал мужик, обносился весь!
Нашу Русь пропили коммунисты на корню.
Так что пей и ты, мужик, пей за всю хуйню!..
Выпив немного сока, я ужинал финиками с орехами. Боксер сидел рядом: орал, матерился, играл в карты, бурно со всеми общался, то и дело задирался. Каждый раз, заслышав голос девушки-диспетчера, объявляющей остановки, громогласно требовал минет. По собственному выражению, бузил.
- Это че? – воскликнул он, увидав финики.
- Финики.
- Зачем? – насторожился он.
- Ем…
- Ха-ха-ха! – Боксер затрясся в безудержном смехе. Затем с упоением вгрызся в куриную ножку и посмотрел на меня с недоумением и глубокой искренней жалостью.
Совершенно случайно среди нас оказался старослужащий, едущий из отпуска. Его берцы сияли зеркальным блеском, лицо же сияло ненавистью к бригаде, в которую он возвращался.
Паренька тут же окрестили Дембелем и завалили бесконечной кучей вопросов. Сначала он был неразговорчив, есть-пить-выпивать отказывался. Чуть позже согласился на шоколад и разразился непрерывным вещанием об особенностях армейской жизни.
Боксер донимал Дембеля сильнее прочих, желал подробностей и мудрых советов. При этом периодически заявлял, что мама за него очень беспокоится: как бы он в армии кого-нибудь не покалечил.
- А как там с дагами? – спросил, наконец, Боксер. С самого призывного пункта эта тема оставалась одной из наиболее животрепещущих и насущных. Группировок обезбашенных дагестанцев боялись сильнее дедовщины.
- С дагами… - Дембель осунулся, улыбку срезало как рубанком, - плохо. Очень плохо с ними.
Впервые за все время Боксер приуныл и задумался. Слухи на эту тему ходили всякие, но хорошее – никогда.
- Э, пацаны, смотрите, че за окном! – заорал кто-то.
Вокруг мчащейся электрички кишели тучи воронья. Мрачные стаи птиц вопили, кружились в странных танцах, взмывали далеко в небо, чуть ли не скреблись в окна. Матовые перья поблескивали в неровном освещении, клювы раскрывались в неслышимых насмешках.
- М-да, только кладбища для полной картины не хватает.
- Хули, - оповестил дембель.
Мимо окон побежали кресты и надгробья. Потянулась черная готическая ограда.
- Ну, просто мимо кладбища дорога проходит, - хотел было утешить окружающих Дембель, но утешать было некого.
Всем было пофиг. Не умолкала зацикленная песня:
…Водка стоит сто рублей - это не беда!
Хоть вообще-то эт не водка, а одна вода!
Самый лучший вариант: всем глаза залить.
Спьяну жизнь херово видно - даже легче жить!..
Боксер поговорил по телефону со своей девушкой, поплакал, очень сильно избил интерьер электрички, напугав проводницу, и уснул.
Этюд третий
Капитан Розгин отличался незабываемой внешностью и еще более незабываемым поведением. Обитал в канцелярии, пил кофе, ел мед.
- Взвод, строиться! – скомандовал сержант. - Равняйсь, смирно, равнение - на! - канцелярию.
Сержант приложил руку к шапке и, постучавшись в дверной косяк, исчез в кабинете канцелярии. «Товарищ капитан, первый взвод третьей учебной роты по вашему приказанию построен!» - донеслось оттуда.
Раздались сухие щелчки и синхронные с ними возгласы сержанта:
- АЙ! ОЙ! БЛЯДЬ!
Не разбирая дороги, он выбежал из канцелярии. Красное лицо отображало внезапное обилие эстетических впечатлений и физических ощущений. Руки были прижаты к заднице.
Через мгновение в дверном проеме появился капитан Розгин. В руке был пневматический пистолет, а на лице ухмылка.
- Здравствуйте, товарищи солдаты!
- Здравия желаем, товарищ капитан!
Рост – обыкновенный, телосложение – обыкновенное...
Глаза были без белков. Как у зверя. Белок был виден, только когда капитан смотрел в сторону. Казалось бы – одной такой оригинальной черты было бы достаточно даже для художественного персонажа. Но реальность была поэтичнее: на все лицо распластался неведомого происхождения шрам. И был он уставного темно-зеленого цвета. Говорили, что это химический ожог. Говорили, что Розгин горел в танке. Истина, как обычно, где-то потерялась, а спрашивать как-то не хотелось.
Капитан провел маленький ликбез. Оповестил, что будет нашим ротным командиром на протяжении двухнедельного КМБ (Курса молодого бойца). Нас ждала строевая подготовка, один поход на полигон, присяга и распределение по подразделениям.
Когда Розгин заговорил про подразделения, из строя донесся знакомый бодрый голосок:
- Товарищ капитан, а можно…
- Можно за хуй подержаться и пятьдесят раз отжаться, - спокойно произнес капитан.
Взвод засмеялся. Капитан – нет.
Пока парень отжимался пятьдесят раз, обучение продолжилось.
Капитан рассказал о службе, про армию. Случаи из своей жизни. Мы узнали, что всего один неосторожный выстрел из ПКТ (пулемет Калашникова танковый) отрывает ровно одну голову зазевавшемуся солдату, и что тонущие в танке солдаты способны перед смертью поцарапать ногтями заклинивший люк.
Спустя пару часов, в своей тумбочке я нашел книгу. Это оказался словарь по искусству и эстетике. Восемьдесят девятого года издания и с печатью армейской библиотеки на первой странице. Судя по вырванным в конце страницам, использовали его для обслуживания той части тела, которой книги не читают. Словарь стал моим спутником на все время службы и, испещренный моими пометками и рассуждениями, чудом пережив все приключения и теряясь несколько раз, в итоге уехал со мной домой.
Этюд четвертый
Я просился в разведку, но так как у меня не было спортивных разрядов, меня определили в пехоту, как и предсказывал Куркуль.
На присяге нас построили аккуратными коробочками. Около тысячи одинаковых солдатиков, сжимающих автоматы в синюшных по вине ноября пальцах. Шумную и вопиюще неоднообразно одетую толпу приехавших родных и близких огородили ленточками как опасную территорию.
Рядом со мной стояли: Татарин – мой приятель, Гулливер – громоздкий, неуклюжий парень, способный своим строевым шагом убить терпение даже сержанта-йога, и парень, самым подходящим прозвищем для которого было бы Мудак.
Под барабанный бой, напоминая цирк, сержанты вынесли перед каждым взводом парты. Появилась колона офицеров: в парадных шинелях, стянутых белыми ремнями. Идеальными шагами, словно люди-циркули, они вышли в центр площади и замерли. После очередного «бдыщ!» оркестра каждый офицер занял место за партой.
Командир бригады - полковник на генеральской должности - молвил с трибуны слово и объявил начало присяги.
- Ура! Ура! Ура-а-а-а-а-а-а! – гулко отозвались сотни глоток.
- Товарищи солдаты, при троекратном «ура» последнее «ура» не растягивается. Еще раз!
- Ура! Ура! Ура! – послушно повторили глотки.
- Ура-а-а-а-а-а-а! – закончил крайний взвод.
- Правый фланг не понял! Еще раз! «Ура» не растягиваем.
- Ура! Ура! Ура!
- Ура-а-а-а-а-а-а! – закончил крайний взвод.
- Ясно. Снова дебилов набрали, – подытожил комбриг и сошел с трибуны.
Начался ритуал присяги.
Стоящий за партой офицер называл фамилии, один за другим соратники подходили и присягали на верность. Каждый выучил текст присяги наизусть, но как часть ритуала всем полагалось оторвать руки от автомата и держать перед собой раскрытую папку с текстом.
- Рядовой Оловянный!
- Я! – гаркнуло передо мной.
- Ко мне!
- Есть!
Самозабвенным строевым шагом вышел очередной сослуживец, уверенно направился к офицеру. Взял папку и развернулся лицом к строю:
- Я, Оловянный Иван Иванович, торжественно присягаю на верность своему Отечеству — Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество!
Это же не просто слова, а клятва, подумал я. Это ритуал. Как могут эти люди подписываться на такие обязательства? Хотя, они даже не берут никаких обязательств, а просто действуют бессознательно, автоматически действуют по каким-то шаблонам и не задумываются над тем, что говорят, кто они есть и во имя чего живут…
Довольный и торжественный, рядовой Оловянный повернулся к офицеру, замерзшей рукой коряво расписался в списке.
- Поздравляю с принятием присяги, - машинально сказал офицер и пожал парню руку.
В тот момент я уже знал – мне офицер руку жать не будет.
- Служу! Российской! Федерации! – выпалил Оловянный.
- Встать в строй!
- Есть!
Рядовой Оловянный удалился в тыл строя.
Офицер отыскал взглядом следующую фамилию и задумался.
- Рядовой… Муллагыдмоуткгптллв… я правильно прочитал?
Я отозвался на подобие своей фамилии.
- Ко мне!
- Есть.
Я подошел и с любопытством разглядел офицера. Он обладал классической внешностью хорошего и замечательного военного человека. От него веяло надежностью, мужеством, благородством и хорошим одеколоном. Парадная форма сидела идеально. На пышущее здоровьем лицо был опущен забрал спокойствия и невозмутимости.
Я развернулся к строю. Передо мной простиралась площадь, заполненная людьми в камуфляже. Лица выражали самые разные варианты и комбинации по показателям веселый-грустный, добрый-злой, умный-глупый… У каждого на груди под углом сорок пять градусов висел автомат. На меня никто не смотрел.
- Я... – голос немножко меня подвел и оказался слишком тихим.
Я прочистил горло, провел языком по сухому небу, сглотнул. Мир – иллюзия, напомнил я себе. Я – бессмертный дух в этом теле, поэтому глупо трепетать перед какими-либо объектами. Тем не менее, социальное сопротивление начало давить даже до того, как я начал говорить. Моя антиприсяга была короткой:
- Я, Муллагалеев Валерий Владимирович, служу только Богу - Создателю и Господу миров.
На этот раз голос не подвел, и каждое слово прозвучало предельно четко. Что-то щелкнуло в голове, сопротивление исчезло, и я ощутил нереальность всего происходящего. Как будто действительность с жесткими схемами и шаблонами превратилась в аморфный поток, который подхватил меня и закружил в пространстве новых вариантов.
Я обернулся к парте, нашел свою фамилию в списке и вместо того, чтобы расписаться, вычеркнул ее.
Не глядя на меня, офицер взял список и осведомился:
- А почему не расписался?
- Я себя вычеркнул. Вы не слышали мою присягу?
- Понятно, - спокойно сказал офицер. - Тебя же посадят.
- Может быть, - ответил я, оценив его безмятежность и спокойствие.
- Встать в строй.
Я развернулся. Теперь на меня остро смотрело много-много глаз. Ни в одном глазу дружелюбия я не увидел. Отнюдь не строевым шагом я вернулся на свое место в глубине строя. Настроение было философским. Думал, какая судьба меня теперь ожидает.
- Поедешь в психушку, - авторитетно предположил Гулливер.
- Эх ты… - сказал Татарин, - удивил, блин. Теперь точно вместе служить не получится.
Мудак ухмылялся. Через мгновение в его зубах появилась сигарета. Он чиркнул зажигалкой.
- Ты ебнулся, да? В строю курить! – спросил его кто-то.
- Пошел на хуй, - ответил Мудак.
Вскоре церемония завершилась. Внезапно оркестр заиграл удивительно красивый марш. Жизнерадостные всплески мелодии, похожие на праздничный фонтан под солнцем, чередовались со зловещим рокотом трубы. Дарту Вейдеру бы однозначно понравилось.
Картина стала окончательно прекрасной и пафосной, когда откуда ни возьмись снег. Навстречу убывающему на сдачу оружия взводу неслись крупные мокрые хлопья. Снег сыпал часто, застилал взор, а через пару минут уже зачавкал под ногами.
Проходя мимо трибуны, я увидел группу офицеров, обступивших командира бригады, до меня донеслось: «…он отказался принимать». Наш взвод прошел мимо. Меня поджидали небольшие приключения и воистину неожиданные последствия. Очень интересовала реакция командования. Плана у меня не было.
Почти год спустя я услышал армейскую легенду, что однажды один дикий горец отказался принимать присягу, заявил, что служит лишь Аллаху, и красиво ушел в закат – неудержимый и загадочный. На самом деле уйти в закат мне не дали.
***
Продолжение следует
Веду репортаж из самолёта. Спереди ребенок. Справа ребенок. Сзади ребенок. Да что там, у меня тоже ребенок! Вокруг люди и мы все их бесим. Слева иллюминатор, и только там тишина и прохлада. Они, если честно, манят — хочется вырваться туда и полететь, развеваясь брылями на ветру.
Ребенок справа очень мал, поэтому он орал вполне легитимно, пока не заснул тряпочкой. Ребенок сзади лет четырех и ему реально плохо — он то ли плачет, то ли задыхается, иногда визжит на ультразвуке и бьётся в спинки наших кресел, как издыхающий гигантский червь из фильма «Дрожь земли». Его мать что-то делает, но это не помогает, бедная женщина.
Марина на соседнем сиденье скрючилась в три погибели, изобразив одновременно подушку, люльку и гамак. Маленький Артем Глебыч в Марине то спит, то не спит, то спит, то не спит, раз на раз не приходится.
Боинг звучит, как будто едешь на дизеле, и трясется — надо же, какой комковатый воздух нам попался. Перед этим мы просидели семь часов в аэропорту, потому что в колл-центре авиалиний работает женщина-гондон.
И что меня больше всего впечатляет — это-то как раз и есть нормальная жизнь.
ЧТЗ. Заказ до Мавта на Салютной и обратно. Из белой девятиэтажки появилась хрупкая миловидная девушка невысокого роста. Она была в повседневных джинсах и толстовке, что придавало такой простой «свой» домашний вид. Причём с неестественным для домашнего вида макияжем. И духи, использованные вот-вот перед выходом, но с приятным запахом, о чём любезно сообщил, начав поездку.
Время до закрытия магазина предостаточно. Настроение - никуда не тороплюсь, слушаю Deep House и вальяжно плыву по убитым дорогам. Приближаясь к магазину уже успел ответить на кучу вопросов про себя, попытаться отгадать возраст приятного голоса с заднего ряда (конечно, слукавил в качестве комплимента), узнал немного о её специальности и остался ждать на парковке у магазина. Из магазина появилась знакомая фигурка в обнимку с двухлитровкой чёрной газировки. Почему только с одним компонентом? Как выяснилось, второй компонент уже охлаждается дома.
Всё также вальяжно и с приятной атмосферой вернулись к знакомой белой девятиэтажке. В ходе второй части беседы выяснилось много фактов о субботнем вечере в одиночестве и поступило предложение составить компанию...
