В мутных водах российского информационного пространства фигура Арсена Маркаряна выделяется особенно ярко. Накачанный, уверенный, вещающий свои истины из салонов дорогих автомобилей или на фоне экзотических пейзажей тропических курортов, он предстает перед аудиторией как безупречная икона успеха современности. Маркарян позиционирует себя не как теоретик, размышляющий над абстрактными концепциями, а как «успешный практик» — человек действия, чей жизненный путь и материальные достижения служат наглядным доказательством эффективности его философии.
«Пока они ноют о сложной жизни, я строю свою реальность. Деньги, женщины, свобода – это не то, о чем просят. Это то, что берут силой интеллекта и воли. Я просто делюсь рабочими схемами. Кто готов – берет и делает. Остальные пусть дальше смотрят сериалы и жалуются маме».
Его аудитория исчисляется тысячами молодых мужчин, которые чувствуют себя потерянными в современном мире, обозленные на общество, которое, их отвергло и предало. Этим юношам, мечущимся в поисках идентичности и признания, Маркарян продает не просто курсы или тренинги — он продает мечту, обещание силы и контроля. Однако за глянцевым фасадом «альфа-самца» скрывается циничный коммерческий механизм по монетизации глубочайшей психологической травмы поколения. Маркарян не лечит эту травму — он мастерски превращает ее в свой главный финансовый актив, культивируя и углубляя болезненные состояния своих последователей.
Чтобы понять на какой почве вырос и процветает феномен Маркаряна, необходимо осознать фундаментальное различие: российский инцел (involuntary celibate — «невольный целибат») кардинально отличается от своего западного аналога. Если на Западе это движение формируется как реакция на «лукизм» (диктат внешности и физической привлекательности), то в России корни этого явления уходят гораздо глубже — в распад символического общественного порядка и в глубочайший кризис мужской идентичности, сопровождавший постсоветский период.
Используя аналитический аппарат психоанализа Жака Лакана, мы можем наблюдать, как постсоветская семья 1990-х годов, напуганная социальным хаосом и экономической нестабильностью, трансформировалась в своеобразную психологическую «крепость». Внешний мир воспринимался как тотально враждебная территория, полная угроз и опасностей. В этой семейной крепости маленький мальчик становился объектом концентрации всех родительских тревог и надежд. Параллельно с этим рухнули все традиционные «Большие Другие» — идеологические конструкты, направлявшие развитие личности: коммунистическая идеология, комсомол, образ великой Родины. Ребенку буквально некуда было стремиться из тесного пространства семейной «крепости», не было внешних ориентиров для формирования здоровой идентичности.
Ключевой психологический сбой произошел на критическом этапе развития, который в Лакановском психоанализе называется «символической кастрацией» — принятием Закона Отца, то есть интериоризацией социальных правил, необходимых ограничений и фундаментального осознания того, что ты не центр вселенной. Однако отец поколения 1990-х оказался «изнасилованнм» безжалостной социальной реальностью: потеряв экономический статус, социальный авторитет и самоуважение, он превратился в фигуру, с которой мальчик не хотел себя идентифицировать. Произошел массовый отказ от принятия этого «Закона Отца», что породило патологически нарциссический тип личности. Не желая быть похожим на реального, травмированного и несовершенного отца, мальчик конструирует себе грандиозное идеальное «Я», собранное из фрагментарных образов масс-медиа, кинематографа и рекламы. Этот идеализированный образ становится источником постоянного, невыносимого стыда за свое реальное несовершенство, за разрыв между фантазией и действительностью.
Именно эта глубоко нарциссическая психологическая структура делает построение здоровых межличностных отношений практически невозможным. Проблема не в том, что молодой человек-инцел не знает специальных «техник пикапа» или не знает правил поведения. Проблема гораздо фундаментальнее: он в принципе не способен увидеть в женщине отдельного, автономного человека со своим внутренним миром.
Нарцисс ищет не другого человека с его уникальностью и глубиной, а идеальное зеркало для своего раздутого, но при этом невероятно хрупкого Эго. Женщина для него — не личность со своими желаниями, мечтами, страхами и неизбежными недостатками, а функциональный объект, который должен подтвердить его статус, его «ранг» в воображаемой социальной иерархии. Она должна соответствовать строгим критериям: быть безупречно красивой (служить престижным трофеем), покорной (постоянно подтверждать его доминантность) и восхищающейся (обеспечивать непрерывную подпитку для его шаткой самооценки).
Идеальное грандиозное «Я» в принципе не предполагает возможности неудачи или отказа. Поэтому любой отказ со стороны женщины, даже самый деликатный и вежливый, воспринимается не как частное мнение другого человека, а как тотальное уничтожение его личности, как экзистенциальная катастрофа. Это вызывает не просто мимолетную досаду или разочарование, а острый, парализующий нарциссический стыд. Эго такой личности категорически не может пережить мысль «я недостаточно хорош». Поэтому психика немедленно включает мощный защитный механизм, призванный оградить хрупкое самовосприятие от разрушения.
Цикл «Идеализация → Обесценивание»
Чтобы избежать невыносимого стыда, виноватым в ситуации отказа незамедлительно назначается другой. Сначала женщина идеализируется как «та самая», «богиня», которая должна разглядеть его исключительность, оценить по достоинству и спасти от одиночества. Но как только она проявляет свою субъектность — не соглашается с чем-то, высказывает собственное мнение, не демонстрирует ожидаемого безграничного восхищения или просто отказывает — она мгновенно подвергается тотальному обесцениванию. В его восприятии она трансформируется в «бракованную», «меркантильную шкуру», «примитивное существо с животными прошивками». Этот защитный механизм позволяет сохранить нарциссическое Эго неповрежденным: «Дело не во мне, дело в том, что она испорчена, недостойна, не способна оценить настоящего мужчину».
Маркарян виртуозно подпитывает и легитимизирует именно этот патологический психологический механизм, давая ему теоретическую базу, наукообразное обоснование и специальный закодированный язык, понятный только «посвященным».
«Вы пытаетесь говорить с ними о чувствах? Ошибка. Это приматы. У них есть базовые прошивки: ранг, ресурсность, доминантность. Покажи ей высокий ранг – она потечет. Начнешь ныть про любовь – она тебя сольет и переключится на более сильного самца. Это биология. Не нужно ничего усложнять. Изучай матчасть, а не Шекспира».
Евангелие от Арсена: Отмена реальности за ваши деньги
Маркарян предлагает своей верной пастве именно то, чего она отчаянно жаждет: полную отмену символической кастрации и легитимацию их нарциссической картины мира. Он говорит своим последователям именно то, что они хотят услышать:
«Вы действительно и есть центр вселенной. Вам не нужно адаптироваться, меняться и встраиваться в этот ущербный мир "нормисов". Вы должны отвергнуть его и построить свой собственный мир, где вы устанавливаете правила».
«Система хочет сделать из тебя послушного раба, который будет вкалывать за копейки и обслуживать женские хотелки. Они называют это "социализацией". Я называю это рабством. Ты должен выйти из Матрицы, стать выше этого, создать свою реальность, где правила устанавливаешь ты, а не они».
Его учение представляет собой тщательно продуманный набор психологических «читов» для взлома социальной реальности. Он предлагает механистические рецепты успеха, которые создают у последователей иллюзию полного контроля над ситуацией и, что особенно важно, снимают необходимость в самом страшном для нарциссической личности — в эмпатии, эмоциональной уязвимости и признании другого человека полноценным субъектом.
Семейная крепость: Секта для «проснувшихся»
С впечатляющим мастерством Маркарян создает для своих последователей идеальный суррогат той самой «идеальной семьи-крепости», о которой они мечтают. Его виртуальное сообщество функционирует как герметичная эхо-камера, где внешний мир объявляется тотально враждебным, непонимающим и глупым. Это сообщество действует строго по законам классической секты:
Разделение «свой-чужой»: Устанавливается жесткая бинарная оппозиция — есть «мы» («развивающиеся», «осознанные», «проснувшиеся») и «они» («биомасса», «алени», «баборабы», «спящие»). Эта дихотомия не допускает полутонов и создает комфортное чувство исключительности и превосходства.
Специфический сленг: «Примативность», «ранг», «СЖП» (существо женского пола), «альфа/бета/омега», «прошивки» — это не просто термины, а важнейшие маркеры принадлежности к избранной группе. Владение этим языком становится пропуском в сообщество и укрепляет иллюзию обладания тайным знанием.
Культ лидера: Демонстративный успех самого Маркаряна — его роскошные автомобили, дорогие часы, путешествия — становится главным и неопровержимым доказательством истинности его учения. «Смотрите, это работает — вот доказательство!».
Теории заговора: В мировоззрении адептов формируется представление, что миром управляет зловещая «Матрица» (состоящая из феминисток, корпораций, политических элит), которая целенаправленно стремится поработить свободных мужчин. Эта примитивная конспирологическая картина мира эффективно снимает личную ответственность за неудачи: «Ты неуспешен не потому, что с тобой что-то не так, а потому что тебя целенаправленно подавляет Система».
«Посмотрите вокруг. 99% людей – это спящие зомби. Они смотрят Marvel, жрут фастфуд, берут ипотеку и думают, что свободны. Они не понимают, как система форматирует их мозг с самого детства. Но вы – другие. Вы начали просыпаться».
Особенно показательна и символически насыщенна яростная критика Маркаряном современной культуры супергероев. В действительности, культура комиксов о супергероях — это современный мифологический нарратив, помогающий молодым людям пройти символическую кастрацию психологически здоровым образом. Супергерой обладает сверхчеловеческой силой, но он добровольно ограничивает себя моральным кодексом и чувством долга перед обществом (что и есть интериоризация «Закона Отца»). Он страдает, сомневается, приносит личные жертвы, постепенно учась гармонично встраивать свою исключительную силу в социальные рамки. Маркарян же, с проницательностью опытного психолога, видит в этих нарративах угрозу своей бизнес-модели — пропаганду ответственного взросления, которое он клеймит как форму рабства.
«Вам скармливают этих клоунов в трико, чтобы вы с детства привыкали к идее, что даже обладая силой, вы должны кому-то служить. Это инфантильная чушь для рабов. Настоящий мужчина сам себе супергерой и служит только своим целям. Все остальное – манипуляции Матрицы».
Атакуя современную героическую мифологию, Маркарян фактически атакует сам механизм здорового психологического взросления, ведь его бизнес-модель полностью построена на культивировании армии вечных эмоциональных инфантилов, неспособных к подлинной взрослости.
Почему рецепты Маркаряна не работают
И вот адепт, накачанный «тайными знаниями» и уверенностью в своей исключительности, выходит в реальный мир. Он пытается механически применить полученные «рецепты»: говорит заученными фразами, искусственно «демонстрирует высокий ранг», следует формальным алгоритмам. И, предсказуемо, терпит сокрушительное фиаско. Живые люди интуитивно чувствуют фальшь, высокомерие и фундаментальную неадекватность такого подхода к человеческим отношениям.
Это неизбежное столкновение с реальностью приводит к новому, еще более мучительному витку нарциссического стыда. Однако система, выстроенная Маркаряном, гениальна в своей циничности. Она предусматривает и этот сценарий, превращая даже очевидный провал своих методик в источник дополнительной прибыли.
«Если у тебя не получается, значит, ты плохо работаешь. Значит, твои внутренние "прошивки" еще слабые. Значит, ты не до конца вышел из Матрицы. Нужно больше работать над собой, больше развиваться. Нет волшебной таблетки, есть только пахота. Мои методики работают на 100%, если ты работаешь на 100%».
Виноватым назначается не гуру и не его сомнительная методология, а сам адепт, его недостаточное усердие, его неполное «пробуждение». Что же делать в такой ситуации? Естественно, купить новый, более продвинутый и дорогостоящий курс, чтобы «дожать» результат. Замкнутый круг монетизации безупречно замыкается. Человек раз за разом платит деньги за то, чтобы ему убедительно объяснили, почему его предыдущие траты не принесли обещанного результата.
Арсен Маркарян — это не сама болезнь, но ее яркий, кричащий симптом. Он — идеальный диагност современного российского общества, не сумевшего предложить молодому поколению мужчин внятных ролевых моделей, здоровых путей самореализации и конструктивных ответов на экзистенциальные вызовы эпохи. С хирургической точностью он виртуозно вскрыл гнойник коллективной травмы постсоветского поколения и установил на его месте эффективную помпу, методично выкачивающую из этой боли финансовые потоки.
Маркарян продает своей аудитории не лекарство, а психологическое обезболивающее, которое лишь маскирует симптомы и усугубляет само заболевание. Углубляя разрыв своих адептов с объективной реальностью, он консервирует их в состоянии вечного, обозленного на мир подростка, неспособного к подлинной интимности, эмпатии и зрелым отношениям. И пока существует эта глубинная трагедия потерянного поколения, пока общество не найдет конструктивного ответа на кризис мужской идентичности, насос Арсена Маркаряна будет исправно качать деньги из боли и одиночества тысяч молодых мужчин.
