Лига историков

Прямо с триумфа, не снимая церемониальных одежд, он отправился на заседание сената, где должен был вступить в консульские полномочия. Сенаторы возмутились такому нарушению политеса - никому нельзя было ходить в триумфальных одеждах вне триумфа без разрешения сената. Однако в ответ на такую наглость patres могли лишь возмущаться, даже если бы Марий не ушел переодеться в цивильное, то что бы они ему сделали? Победитель Югурты был слишком нужен Республике в этот час позора, а потому его нужно было терпеть. Риму нужен был воинский талант Мария, а плебс был от него без ума и очень недоволен сенаторами, настолько, что готов был голосовать за кого угодно, лишь бы не этих вот.

Вернувшись в сенаторской тоге, Марий приступил к своим обязанностям вместе с одним из “не этих вот” - хомо новусом Гаем Флавием Фимбрией, который победил на выборах беднягу Катула просто потому, что был не связанным с нобилитетом кандидатом. Спасать Рим должен был Марий, пока Фимбрия тихо сидел бы в городе и не мешал. Одним из первых шагов Мария стал роспуск части ветеранов и объявление о донаборе солдат для формирования новых армий взамен погибших.
Так как людские ресурсы Рима после нескольких войн и тяжелейших поражений подряд были подорваны - дальнейшие мобилизации сельского плебса грозили вполне реальной угрозой сельскохозяйственного кризиса и голода, то Марию разрешили набирать солдат без учета ценза, так же, как он делал перед нумидийской кампанией. Хотя никакой явно оформленной реформы Марий не совершал, однако именно с этого периода ценз при наборе в армию более никогда не будет восстановлен.
Объединив не выслуживших необходимый срок ветеранов африканской кампании, опозоренных выживших в битве при Араузионе и новобранцев, Марий отправился в Нарбоннскую Галлию выстраивать там оборону. Пока сам командующий тренировал войска и осматривал территорию провинции, его легат Сулла активно замирял отколовшиеся от Республики общины галлов. Однако ожидаемого варварского вторжения так и не произошло, и встал вопрос с должностью Мария. Выборы новых консулов могли вновь создать ситуацию с конфликтом полномочий, поэтому сенат нехотя, но разрешил избрать Мария повторно на консульство, а соконсулом его стал еще один ничем не примечательный хомо новус.
Однако и в 103 году до н.э. существовал немалый риск того, что кимвры не вернутся, а в сенате Метелл Нумидийский только и ждал, чтобы оттоптаться по Марию. Поэтому, прикинув свои перспективы, хитрый арпинец решил действовать уже ранее проверенным им методом - привлечь на свою сторону кого-то из народных трибунов, кто не побоится вступить в конфликт с сенатом. И такой человек был - Луций Апулей Сатурнин. В 104 году до н.э. он был ничем не примечательным квестором, занимающимся вопросами продовольственного снабжения Рима. Так как в Сицилии разразилось рабское восстание и возникла угроза голода в Италии, сенат отстранил Сатурнина от должности и передал её принцепсу сената Марку Эмилию Скавру, который, как вы помните, был родственником Метеллов. Все знали, что Марий с Метеллами на ножах, поэтому обиженный до глубины души Сатурнин легко сошелся с ним.

В том же году Луций Апулей под резко антисенатскими лозунгами и при поддержке толпы подозрительных крепких и загорелых мужчин, явно имевших военный опыт, станет народным трибуном. Причем очень быстро вокруг него образуется кружок столь же дерзких и радикальных политиков из аутсайдеров, почувствовавших слабость сената. Все они будут помогать продвигать нужные Марию инициативы: раздачи земли ветеранам, выдвижение Мария на консульство в обход закона, отмену закона Цепиона о возвращении сенаторов в судебные комиссии по коррупции и т.д. Эта деятельность позволяла Сатурнину сохранять негласный союз с Марием и поддержку его ветеранов.
Однако кроме того фракция радикалов имела и свою глобальную цель - как можно сильнее ослабить сенат и сделать комиции центром политической жизни. Именно с этой целью Сатурнин проведет закон о создании постоянного суда по делам об оскорблении величия римского народа. Сам термин “оскорбление величия римского народа” был намеренно сформулирован столь размыто, что по факту под него можно было подвести вообще любого.
Показательно разделавшись в новом суде с политическими трупами самых ненавидимых римлян эпохи - Цепионом и Маллием Максимом, Сатурнин не только завоевал еще больше популярности для своего кружка, но и показал сенаторам, что теперь над каждым из них всегда висит дамоклов меч обвинения. Сейчас, когда народное собрание полностью контролировалось радикалами, размытость формулировок закона играла им на пользу, однако в будущем она же позволит уже сенату громить оппозицию из народных трибунов.
Однако пока что сенат вынужден был сжав зубы терпеть выходки Сатурнина и его сторонников. Все потому, что трибун-радикал извлек главный урок из деятельности Гракхов - никакая популярность не защитит тебя от политического насилия, поэтому бить нужно первым. Луций Апулей будет использовать насилие систематически для давления на своих противников, причем всегда действуя жестче оппонентов, готовый легко переступить через черту, отделявшую политический процесс от безыскусного мордобоя. Если сенаторы пытались действовать в прежней парадигме привлечения групп силовой поддержки только в момент накала политической борьбы, то Сатурнин просыпался каждое утро и выбирал насилие, даже когда его можно было избежать.

Он вообще не пытался законными методами заставить замолчать своих противников - на них сразу кидались толпы вооруженных палками и камнями людей, невзирая на статус. Побои доставались всем - от других народных трибунов до консулов и цензоров. Зачем нужны политические уловки и маневры, если можно просто запугать всех? Если ты перешел дорогу Сатурнину, то лучше не выходить без охраны на улицу, иначе высок был риск получить незапланированные побои.

Сенаторы оказались не готовы к такой напористости оппонента. У них на глазах из ниоткуда материализовался новый Гай Гракх, только гораздо более решительный и мстительный. Политическое насилие в городе ширилось - Рим впервые за долгие годы стал небезопасен даже в светлое время суток. Однако сенат попросту боялся выступить против радикалов - они были слишком популярны и за ними явно стоял Марий. Когда в 102 году до н.э. уже бывшего трибуна Сатурнина цензор Метелл Нумидийский захочет изгнать из сената, то его коллега Метелл Капрарий, страшившийся беспорядков, отговорит своего двоюродного брата от такого поступка.

Еще никогда ранее власть сената не была столь умалена: теперь именно сенаторам приходилось искать компромисс с прочими слоями общества и их лидерами, а не наоборот. И это многих угнетало. Немыслимое ранее избрание двух цензоров близких родственников в один год было уже не столь шокирующим на фоне прочих новаций римской политической жизни. Однако Метеллы ничего не могли в тот момент изменить. Сенаторы все еще имели немалое влияние, но они чувствовали, что власть все сильнее ускользает из их рук.

На этом фоне некоторые из политиков начнут задумываться над переходом на сторону очевидного победителя - Мария. Наш старый знакомый Катул, проигравший все консульские выборы в своей жизни, не ставший вторым номером при Цепионе, в 103 году до н.э. внезапно вступит в союз с Марием и станет соконсулом уже при нем. Возможно, Катулу, как и его предшественникам, удалось бы тихо отсидеться в Риме, если бы не пришедшие в движение варвары. Поэтому, пока Марий продолжал действовать в Нарбоннской Галлии, его соконсулу досталась задача охраны альписйких перевалов в Цизальпинской Галлии.

Варварская орда, до этого двигавшаяся более менее едино после того, как не смогла закрепиться в Испании, разделилась: часть её, во главе с племенем тевтонов, отправилась в сторону армии Мария, а другая, пройдя вдоль северной кромки Альп, свалится на голову Катулу. Видимо, осознавая, что Катул военачальник посредственный, Марий отправит к тому на помощь Суллу. Сам любимец Фортуны позже будет распространять мысль, что это он сам напросился на перевод, так как мерзкий арпинский выскочка не давал ему заслужить славу. Однако, если Сулла и вправду сам выпросил перевод, то в славе отказал он сам себе.

Марий, в отличие от всех предыдущих полководцев Рима, потерпевших поражение от кимвров, отлично осознавал, что враг превосходит его числом. Поэтому он не ломился сломя голову в битву, а сам выбрал удобное поле боя, навязав его своему противнику. Битва у Акв-Секстиевых может считаться образцом тактического гения Мария: он занял позицию на холме и заставил врага атаковать его, наступая вверх по склону. Измотанные пробежкой до римских порядков, варвары оказались неспособны развить серьезный натиск, а после удара им в тыл отряда Марцелла их порядки и вовсе посыпались. Перешедшие в контрнаступление легионеры прижали варваров к реке и всех вырезали. Это была первая крупная победа в войне на севере, которая вознесла Мария на недосягаемую высоту и обеспечила ему безоговорочное консульство на следующий год... уже четвертое подряд.

А вот у Катула все шло плохо. Орда кимвров, пройдя через перевалы, начала теснить выставленные против них заслоны. Откатываясь все дальше, Катул не потерпел серьезного поражения, но при этом он сдал варварам всю Цизальпинскую Галлию. Пройдя её насквозь, кимвры вторглись в область современной Венеции, где остановились на зимовку. Катул, не смотря на свои неудачи, все же сумел сохранить армию, а потому по просьбе Мария ему продлили командование, но лишь как проконсулу. Кампания следующего 101 года до н.э. должна была стать решающей для всей войны.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить следующую часть завтра в 18:00 по МСК.

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

Вопрос обустройства пространства в космическом аппарате возник тогда, когда полёты стали продолжительнее. Для пребывания на орбите более суток, очевидно, не годились крохотные кабинки вроде той, в которой летал Гагарин. Поэтому, по поручению Королева, проектный отдел ОКБ-1 во главе с Константином Петровичем Феоктистовым спроектировал дополнительный, бытовой (затем его станут называть орбитальным) отсек для нового космического корабля «Союз».

Но до, собственно, обустройства или интерьера конструкторская мысль не дошла. В бытовом отсеке конструктора расположили два ящика с приборами, покрасили их в красный и решили, что интерьер отлично состоялся. Королев за такой авангардизм проектировщиков отругал и уточнил задачу: нужно спроектировать бытовой отсек, похожий на Земную комнату, в которой люди смогут комфортно жить в течение некоторого времени.

Феоктистов хотел поручить эту работу художнику, Виктору Дюмину, работавшему с Королевым. Но Виктор Павлович указал конструктору, что эта задача — архитектурная, и в отделе главного архитектора космического предприятия как раз имеется (единственный, что иронично) дипломированный архитектор — Галина Андреевна Балашова. Художник был знаком с ней по работе над памятником Цандеру, учителю Королëва, в Кисловодске.

Константин Петрович позвонил в отдел главного архитектора и попросил Балашову подойти в здание конструкторского бюро. Так в 1963 году и начался космический путь Галины Андреевны.

У нее не было допуска непосредственно в проектный отдел на третьем этаже, так что ТЗ Феоктистов выдал ей на лестнице: геометрия отсека, объем аппаратуры, условия эксплуатации, пожелания Королëва по обустройству.

Проект (рис. 2) Галина Андреевна отрисовала за выходные на кухне.

Королёв утвердил его сразу же. Ещё неделя ушла на то, чтобы под чутким руководством Балашовой создать полноразмерный макет. Когда Королëва пригласили оценить получившуюся модель, пожелание у него было только одно: сделать стилистику чуть современней.

Совершенно невинное замечание, учитывая, насколько солидный комплекс принципиально новых вопросов ставил этот проект.

Например, планировка. В небольшом пространстве необходимо было закомпоновать всю нужную аппаратуру (те два ящика, которыми конструктора изначально обустроили отсек), рабочее место, место для сна и отдыха, санитарный узел, место для скафандров. Задача осложнялась непривычной геометрией — всё это нужно было разместить в (почти) шаре, но так, чтоб пространство напоминало Земное.

Галина Андреевна, как серьёзный советский человек, начала с главного и в первую очередь разместила в отсеке «сервант».

Такое название в космическом сленге закрепилось за шкафом с оборудованием, пультом и отделениями для вещей. Он располагался по одному из бортов отсека и был также рабочим местом: в самом первом проекте «Союза» (pиc. 2, 3) и предварительной версии интерьера «Союза-Т» (самый верхний на риc. 4) это был даже не шкаф, а стол. Рядом с ним на тех же эскизах расположен пуфик — это АСУ, ассенизационно-санитарное устройство, то есть туалет, который при закрытой крышке не палит своё двойное назначение (разве что самую малость на самом первом проекте).

Напротив серванта, по другому борту отсека, разместился диван с, опять же, аппаратурой и местом для скафандров внизу.

Кстати о «внизу-вверху». В невесомости таких категорий, конечно, нет, но чтобы сделать пространство комфортным и похожим на Земное, их пришлось изобразить. Во-первых, непосредственно обьемно-планировочным решением: в отсеке есть плоскость, на которой, как на нормальном полу, и расположены диваны, пуфики, столы — «серванты». Во-вторых, тоновыми отношениями: «пол», сиденья, да и в целом мебель делались темнее, то есть визуально тяжелее, чем «потолок» над ними.

При работе над орбитальным отсеком для лунной программы Галина Андреевна попробовала сделать вариант без «изображения низа» (рис. 5).

Да, сиденья ориентированы одинаково, но под ними нет плоскости «пола» и всё пространство вокруг одинаково светлое. Этот вариант показался несимпатичным самой Балашовой, и в одном из интервью архитектор говорила, что даже довольна, что он не получил развития.

Но с визуальной тяжестью тоже были свои нюансы. Если с цветовым решением первого проекта «Союза» никаких вопросов не возникло, то при проектировании орбитального отсека «Союза-Т» Галина Андреевна сначала предложила сделать пол и сидение дивана насыщенного красного цвета (на pиc. 4 посередине). Но при съемке на камеру эти поверхности отображались чёрными, так что окончательный вариант интерьера «Союза-Т» (на pиc. 4 снизу) сделали зелёным — этот цвет не изменял своей темноты при съемке.

Помимо того, что в объеме отсека нужно было комфортно разместить и грамотно покрасить всё необходимое, надо было придумать, как закреплять в правильном положении отдельные, ни к чему не примонтированные, предметы и, конечно, космонавтов. Вопрос решился с помощью ворсовой молнии aka «липучки»: те поверхности, к которым предполагалось что-то крепить, были ворсовыми — т.е. мягенькой частью липучки, а то, что предполагалось крепить, имело крючковую, т.е. колючую и жёсткую часть липучки.

Такое крепление очень надежное, но на практике выяснилось, что оно удобно не во всех случаях. Когда космонавты, посидев на диванчике, «вставали», они улетали с дивана без штанов. Резинка на штанах держала штаны на космонавте совсем не так сильно, как липучка держала штаны на диване.

В итоге космонавтов стали фиксировать с помощью ремней. На pиc. 6 можно посмотреть, как зафиксированы космонавты за откидным столом, разработанным специально для встречи гостей, в орбитальном отсеке «Союза-19» программы «Аполлон — Союз».

В этой программе Галина Андреевна отметилась не только разработкой жилого отсека. Для авиационно-космической выставки в Ле Бурже во Франции она нарисовала эмблему программы — красно-синий значок, pиc. 7.

На Балашову оформили авторский паспорт — редкий случай, когда её работу подписали её именем. Эмблема оказалась очень удачной и очень понравилась американцам — когда прошла выставка в Ле Бурже, в Америке стали делать значки с эмблемой, печатали её на фантиках конфет, почтовых марках, делали с ней посуду. Об эмблеме писали за рубежом, сообщали, что её утвердили и в НАСА, и в Академии Наук, но, увы, имя Галины Балашовой при этом никогда не упоминалось.

На предполетных фотографиях и наши Леонов и Кубасов, и американцы Бранд, Слейтон и Стаффорд запечатлены в костюмах с эмблемами Балашовой. Но в космос эти эмблемы не отправились.

Один помощник по хозяйственной части программы, не зная, кто автор эмблемы, сообщил начальству, что будет нехорошо, если советские космонавты отправятся в космос с американской эмблемой на груди. Начальство, которое и поручало Галине разработать эмблему, с этим почему-то согласилось и поручило бдительному гражданину эмблему заменить. Наши космонавты отправлялись в полёт чуть раньше американцев, а те, увидев, что мы изменили эмблему, тоже сменили на своих костюмах балашовский значок. Красивого единообразия не вышло.

Тем не менее, приёмом в Советском орбитальном отсеке американцы остались довольны. Леонов вспоминал, что от красоты и уюта интерьера «Союза-19» гости были в восторге.

Возможно, при взгляде на конечный результат космические интерьеры Галины Балашовой могут показаться обманчиво простыми. Диван, стена с приборами, ремень для пристегивания. Можно покрасить немножко по-разному, вот как на pиc. 3 — это два чуть осовремененных по просьбе Королëва варианта самого первого проекта Балашовой для «Союза».

Но эти простые решения стали во многом основой космического дизайна.

Галина Андреевна Балашова работала над «Союзами», лунным орбитальным отсеком, орбитальными станциями «Салют» и «Мир», советским челноком «Буран». Более 200 её эскизов сейчас хранятся в московском музее космонавтики, а про её космический вклад в освоение космоса издана большая отлично иллюстрированная книга на трёх языках.

Так что, хотя жизнь и карьеру Галины Андреевны не назовешь безоблачной, то, что ей не мешали делать интересную ей работу — действительно замечательно.

Пост с навигацией по Коту
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!

А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Значок рубля под постом или по ссылке, если вы с приложения.

Также читайте на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен