Это рассказ про, пожалуй, один из самых колоритных уголков Старого Света - (Под)Карпатскую Русь, под другими названиями - Закарпатскую Украину или же просто - Закарпатье. Узнаем, что это за регион такой, чем выделяется, и главное - почему он, по моему мнению, представляет собой один из немногих действительных реликтов истинно посконной Европы.
Перекрёсток держав
Район, где Балканы соприкасаются с остальной Восточной Европой, географически разделён на три части - две равнинных и одну гористую. Первые - Паннонская низменность (большую её часть занимает Венгрия) и Валахия (ядро Румынии).
А между ними - цепь гор, называемых Карпатскими. Они не особенно высоки - в самой высшей точке лишь 2665 метров, однако простираются более чем прилично, забавно разделяя равнины вокруг. Такие ландшафтные расклады привели к тому, что исторически в том краю могли складываться и уживаться самые разные культуры. Сложная местность способствовала этому.
Если мы взглянем на два низких пространства, то они резко различны - в одном живут венгры, говорящие на финно-угорском языке, а в другоv - румыны, чьё наречие вообще происходит от вариации вульгарной латыни, появившейся в ходе римского завоевания будущей Валахии (тогда - Дакии).
Карпаты, в свою очередь, в основном занимают промежуточную ступень между этими культурами - там есть как особая группа венгров, так и румынское население. Обе ввиду проживания в гористом регионе заметно отличаются от своих равнинных родственников. Немало в Карпатах и цыган, но их наличие как таковое характерно для той части Восточной Европы.
На этнической карте Румынии, которой сейчас принадлежит большая часть горной системы, хорошо видны крупные венгерские анклавы в Трансильвании. Они существуют во многом из-за не самой простой местности
Впрочем, названные народы - не единственные обитатели Карпат. Есть там и славяне, но это чуть севернее - в самом центре названных хребтов.
Данный участок занимает около десятой части всех Карпат и ныне принадлежит Украине.
Располагаясь как бы посередине, промеж той же Паннонской низменности и колоссального массива восточных полей, именно он являлся самым бурным местом в окрестностях. Через него шли и славянские миграции на Балканы, и вторжение венгерских племён в их текущую зону обитания.
Запомните названные события, потому что через них определился современный облик региона. Как вы уже поняли, то что я описал - и есть Закарпатье, вернее, пока только его будущая территория.
Довольно мало известно об античном положении на этой земле, но учёные, опираясь на археологию, полагают, что где-то в II-III столетиях туда начали мигрировать ранние славяне сверху, из нынешних Польши, Украины и Беларуси. Их поток шёл веками и к 800-м годам сделал эти места уже полностью славянскими.
Природа описываемого района
Основными формирователями славянской культуры здесь стали племена белых хорватов.
Несмотря на названия, белые сербы и хорваты не прямо невероятно близки с балканскими, просто наименования славянских субстратов часто повторялись (как "поляне" - такие проживали и у Одера, и по Днепру)
Древние славяне
В общем-то, конкретно белые хорваты являлись восточными славянами. Часть из них затем влилась в древнерусское государство, часть - была переварена поляками, а вот те, что освоились в Карпатах, по сути не примкнули к родственным государствам.
Причина тому - приход венгров в IX столетии. Закарпатье стало одним из каналов, через которые они, тогда бывшие ещё кочевниками-скотоводами, проходили на манящие луга Паннонии. Хотя Карпаты не были для них привлекательны, венгерские князья, а позже - короли, последовательно закрепили за своим государством их, так как они являлись очевидной естественной преградой для желающих завоевать Венгрию.
Благодаря столь дальновидной политике Венгерское королевство стабильно существовало в обширных границах полтысячелетия.
С X века славяне Карпатской Руси подчинялись Венгрии (бледно-фиолетовая на карте)
В целом, политически Закарпатье не было связано с Русью, однако оставалось наиболее близко к её юго-западной половине - по языку, культуре и по вере (регион также стал православным).
В XIII веке Галицко-волынское княжество (правители которого основали Львов) в ходе политического брака с венгерской династией получило меньшую часть региона с городом Мукачево (ныне - второй по величине из тамошних населённых пунктов), но с падением княжества сто лет спустя онf вернулась под мадьярский контроль.
Но надо понимать, что Венгрия того времени являлась многоэтническим и многоконфессиональным королевством, которое не так уж плохо относилось к подчинённым группам. Особенно к таким, которые жили в основном в горах и были из-за этого слабо подвержены ассимиляции.
Где были равнины, со временем прошла мадьяризация, как прекрасно видно из сравнения двух показанных карт. А вот что повыше над уровнем моря - там осталось славянское население
Тут оно отмечено как "украинцы" (об этом ещё поговорим)
Можно ожидать того, что двойное разделение локальной славянской популяции с более восточными родичами - как политическое, так и географическое, со временем привело к существенным отличиям одних от других.
Так, если бывшая Галицко-Волынская земля вошла в состав Польши, которая с 1596 года проводила курс ассимиляции завоёванного княжества через навязывание Униатской Церкви, то в Закарпатье венгерские власти абсолютно спокойно относились к вероисповеданию местных. Естественно, католическая мадьярская элита угнетала их, но не предпринимала реальных попыток вторгнуться в традиционные порядки.
Итог вы видите - окрестности Львова на религиозной карте Европы как бы примыкают к западному христианству (не совсем верно, на самом деле, но как упрощение сойдёт), а Закарпатье осталось верно классическому независимому Православию.
Конфессиональные различия - это ещё не всё. Ввиду способствующей атомизации сообществ местности славянская Карпатская Русь разделилась на две части - более похожую на северных соседей и менее. Вторая обосновалась в самых труднодоступных частях гор. За ними закрепилось название "гуцулы".
Гуцулы выделяются своим необычным диалектом и огромными традиционными трубами для генерирования музыки
Гуцулы являются не совсем отдельным народом, а скорее специфической группой русин - основного населения Закарпатья до недавней эпохи.
Сами русины, правда, тоже специфические, что очевидно даже из их названия. Ранее этноним "русин" (то бишь житель Руси) применялся ко всем восточным славянам. Ещё в XVII веке так часто самоназывались русские, а также в западных источниках - жители Малороссии и Беларуси. Однако в XIX столетии из-за развития националистических движений данное обозначение практически вышло из оборота и заменилось на более знакомые нам.
И только в принадлежащем Венгрии, периферийном и сложнодоступном Закарпатье оно пережило эти изменения и продолжило служить самоназванием большей части населения до середины 1900-х. Иными словами, хотя русины (кроме гуцулов) весьма похожи на западных украинцев даже вопреки векам отдельного существования, их идентичность очень долго оставалась отдельной.
Русины в национальных одеяниях
Их исторический ареал.
Ничего удивительного тут нет - ведь ни Российской империи, ни раннему СССР Закарпатье никогда не принадлежало. До 1918 года оно - часть Венгрии в рамках правления Габсбургов, далее 20 лет - провинция Чехословакии, а в 1939-1944 годах - вновь венгерское.
Регион на всех трёх картах похож на кончик хвоста
В октябре 1944-го Красная Армия вытеснила немецко-венгерскую группировку из Закарпатья, после чего Москва начала плавную подготовку к интеграции края в СССР - через создание полу фиктивного государства под названием "Закарпатская Украина". Оно как бы являлось независимым, но только до того момента, когда СССР и Чехословакия договорились об отказе последней от региона (июнь 1945 года).
Подписание соглашения о передаче Подкарпатской Руси Советскому Союзу. Сзади - Сталин рядом с президентом Чехословакии Бенешем
В июле прошло официальное присоединение к Украинской ССР, а 22 января 1946 была образована Закарпатская область в рамках оной.
Логика советского руководства тут понятна - ещё в Первую мировую войну русская армия успешно разбила австро-венгерские части в Галиции, но вот Карпаты не прошла. В них Центральные державы смогли дать хороший отпор, что в числе многих других причин обломило планы РИ на победу над врагами.
Учтя этот опыт, Сталин, видимо, решил присоединить дающий быстрый доступ к Венгрии и тому, что южнее неё, регион, дабы в случае новой войны находиться в заведомо выгодном стратегическом положении.
В числе послевоенных приобретений СССР на западе, как вы уже поняли, имелся не только Калининград
Но не это главное. Интереснее то, что в новых условиях в регионе началась повальная украинизация - массированно шла обработка русинов на предмет того, что они являются всего-то субгруппой украинцев, что вкупе с некоторой урбанизацией и индустриализацией региона в дальнейшем привело к отмиранию русинской идентификации. Сейчас подавляющее число жителей области считает себя просто украинцами.
Карта по состоянию на начало нулевых
Себе на уме
Что же, надеюсь, примерный путь обозначенного края к современному положению ясен. Теперь пора сосредоточиться на главном вопросе - что в Закарпатье такого, что делает его подлинно глубинным? Ответ на него не так уж сложен и кроется в уже описанном.
Суть в том, что русины, конечно, "обукраинились" за несколько десятков лет, но лишь внешне - тонна отличий от "материковой" Украины у них никуда не делась.
Например, непопулярность Униатства резко отличает закарпатцев от граждан из Львова, Тернополя и их окрестностей. Туда же можно отнести яркий локальный говор, щедро приправленный заимствованиями из соседних языков.
Ну и по мелочи - всякие присущие только местным элементы одежды, музыкальные инструменты и архитектурные решения. В региональном колорите чувствуется огромное влияние мадьярского и чешского правлений.
Закарпатские города - Мукачево и Ужгород
Проще говоря, номинальное включение в состав украинской нации не сделало потомков русин монолитными с новыми согражданами, а лишь достаточно поверхностно изменило их коллективное сознание. Кроме того, есть основания считать, что официальный Киев занижает число людей, по-прежнему считающих себя именно русинами, так как он в принципе отрицает существование такого народа.
Это можно подтвердить тем, что на Украине есть всего 10 тысяч их, что странно с учётом того, что именно ей принадлежит коренной регион русинского расселения. В Словакии, например, русинов вполне официально в шесть раз больше (неофициально - цифры ещё внушительнее, но не будем увлекаться) .
Так что есть нехилая вероятность сильно меньшей реальной национальной гомогенности области. И это я ещё ничего почти не сказал про румынское и (особенно) венгерское меньшинства, которые уж точно нельзя отнести к украинцам ни в каком качестве. А они тоже составляют весомый процент от количества закарпатцев.
Но в действительности это всё - менее важно, чем ключевая особенность Закарпатья - его удивительные патриархальность и консервативность. Даже на фоне не самых развитых соседей вроде Галичины или Трансильвании названный регион выделяется, а уж в среднем по континенту и вовсе бьёт рекорды (сильных конкурентов можно отыскать разве что на Балканском полуострове).
Прямо кричащий пример - более 60% жителей там всё ещё живут в сёлах, что является очень высоким показателем для Европы нашего времени. Хотя сёла Закарпатья могут быть большими и достигать нескольких тысяч проживающих лиц, чаще всего в них сидит от 1 до 2 тысяч человек.
Деревня в Закарпатской области
А крупнейший город - Ужгород - обладает всего 116 тысячами жителей. Это притом, что общее население Закарпатья начитывает около 1,2 миллиона человек. Для сравнения - в Липецкой области России приблизительно столько же, и там горожан - 64 процента (а это чернозёмный сельскохозяйственный регион). А в самом Липецке - почти 500 тысяч, то есть считай - половина.
Из этого сравнения ясно видно, что закарпатцы совсем не стремятся слезать с гор и продолжают жить крайне местечково. Для них общинность - по-прежнему не пустой звук и что-то значит. А вместе с ней много значит и локальное самосознание.
Понятно, что никакой серьёзной промышленности в регионе нет, великой выгодной торговли - тоже. Зато полно нетронутых горных лесов и озёр, на которых пытаются построить прибыльную туристическую отрасль.
Закарпатье - это потрясающий пример традиционного места с богатой историей и ярко выраженным этническим колоритом, которое минимально изменилось с тех пор, когда Европа ещё жила патриархальными нравами. Конечно, модернизация его более чем коснулась, но даже близко не в том объёме, как среднюю провинцию на материке, не говоря уже о западной его половине.
Раньше таких было больше - думаю, ещё в 1950-ые годы, скажем, Уэльс в Великобритании, Галисия в Испании и Архангельская область в России тоже являлись весьма посконно-консервативными, но раскручивание индустриализации (затем - переход к цифровой эре), развитие туризма и тенденции на мощную урбанизацию сделали их более-менее стандартными.
Однако Закарпатье всё ещё слабо идёт по данному пути, что, конечно, удивительно. Будет интересно посмотреть, как обернётся судьба края в будущем.
В 1903 г., всего год спустя после окончания второй Англо-Бурской войны, русские читатели познакомились с мемуарами прославленного бурского командира генерала Христиана Де Вета. Помимо подробного описания боевых операций, Де Вет в своей книги уделил большое внимание провиантскому довольствию и фронтовому быту бурских ополченцев - к большому неудовольствию читающей публики, которой хотелось больше узнать о воинских подвигах.
Старый бур и британский "томми" закусывают вместе. Французская карикатура времен Англо-Бурской войны.
Однако внимание генерала к этой проблеме вполне объяснимо. Надоевшее всем речение Наполеона, что "армия марширует на своем животе", вполне относилось и к вооруженным силам бурских республик. Де Вет, как хороший воинский начальник, этого никогда не забывал, заслужив благодарность своих людей.
Особенностью питания бурского ополченца была очень высокая по сравнению с государственным обеспечением доля собственных запасов и поддержки не просто местного населения, а его семьи. Это было прямо прописано в военном законодательстве Южно-Африканской Республики (Трансвааля) и Оранжевого Свободного государства. Вспоминает генерал Христиан Де Вет: " Требовалось, чтобы каждый являвшийся по призыву был снабжен... 30-ю патронами, или полуфунтом пороха, 30-ю пулями и 30-ю пистонами, а также провиантом на восемь дней" (Девет Христиан Рудольф "Воспоминания бурского генерала. Борьба буров с Англиею", СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1903). Если в качестве боеприпасов множество буров, у которых на фермах лежали собственные новехонькие винтовки Маузера, с притворной наивностью демонстрировали в призывном комиссариате дедовскую пороховницу и пистоны, чтобы "на халяву" получить от казны еще одну причитавшуюся им винтовку с патронами, то с запасами еды проблем не возникало. Буры очень ценили в походе доступные удобства и сытную, вкусную еду.
Кофепитие генерал-комманданта (главнокомандующего) Трансваальской армии Петруса Якобуса Жубера (слева) и его штаба. Рисунок военного корреспондента.
"Упоминая о провианте, закон не указывал, в чем этот последний должен был заключаться и сколько именно его было нужно иметь каждому бюргеру при себе, - продолжает генерал Де Вет. - Тем не менее, как-то само собой установилось правило, чтобы провиант состоял или из мяса, разрезанного на длинные, тонкие куски — «touwtjes», высушенные, просоленные и проперцованные, так называемые «бильтонги», или из колбасы и хлеба, приготовленных в виде бурского бисквита. Количество нужного провианта также не указывалось законом; каждый бюргер должен был рассчитывать на 8 дней и точно знать, сколько ему могло хватить на это время". Но не бильтонгом единым утешались в течение восьми "своекоштных" дней, да и позднее, призванные на защиту родных краалей (ферм) бурские ополченцы. Русский доброволец на Трансваальской службе подпоручик Леонид Покровский (впоследствии погиб в сражении) с неподражаемым юмором нарисовал "полную выкладку" этих ухватистых селяков: " Каждый бур едет на войну с такими громадными чемоданами, с такими большими запасами съедобного, набирает столько разных чашек, чугунков, котелков и кастрюль, что поистине непритязательному русскому человеку, глядя на все это, невольно думается: да уж не на новую ли ферму он перебирается? На дне его сундуков, под спудом, лежат большие запасы не сахарина, а настоящего сахара, на отсутствие которого так сильно жалуются в Трансваале, немало и прочих лакомств вроде леденцовых конфет, столь любимых бурами, но ни за что они не угостят этим вас. Частенько масса заготовляемых ими продуктов портится, тухнет, так что приходится выбрасывать, а все же бур не поделится с вами ничем и с улыбочкой посмотрит на свое погибающее добро". Что там чемоданы! За многими "крепкими хозяевами" на войну следовали запряженные мулами или быками фургоны, представлявшие не только склад провизии и различного инвентаря, но и подвижное жилище, в котором хозяйничали их жены, дети и/или чернокожие слуги-кафры. Генерал Де Вет на скрывает горечи, описывая, как обремененные этим частновладельческим обозом ополченцы разбегались по домам при первой же угрозе его потерять: "Бюргеры не могли расстаться со своими повозками! Большая часть из них... отправилась назад домой, несмотря на то, что это совсем было не нужно, так как у каждого воза было по крайней мере по одному кафру и одному погонщику, которые и должны были, согласно моему приказанию, доставить повозки по домам бюргеров". Вопреки расхожему мнению в международной прессе периода Англо-Бурской войны, унаследованному историографией, сухопарый британский "томми" был гораздо более неприхотлив в походно-полевых условиях и легче обходился жестоко урезанным рационом, чем избалованный сытым размеренным образом жизни на ферме упитанный бур. Бюргеры-горожане были менее приспособлены к жизни в поле, чем фермеры, однако на удивление более стойко переносили военные невзгоды на морально-волевых качествах - сказывались их лучшие социальное развитие и коллективизм.
Бильтонг - основа походной провизии буров.
Однако вернемся к проблеме пищевого довольствия ополчений Трансвааля и Оранжевой республики. В день девятый бородатое воинство (несмотря на то, что в "заначках" еще водилось немало харчей) настойчиво требовало у своих коммандантов и фельдкорнетов: "Ons wil eet!! (Хотим жрать!!)" Наверное, невозможно рассказать об этом с большим знанием местного колорита, чем генерал Христиан Де Вет: "Восемь дней, в течение которых бюргеры были обязаны содержать себя сами, быстро прошли, и для правительства, наступило время принять на себя заботы о воинах. Что касается этой заботы, то я должен заметить мимоходом, что это дело обстояло у нас иначе, нежели в британском лагере. Английские войска получали свои ежедневные порции. Каждому солдату давалось столько же и той же самой провизии, какую получал любой из его товарищей. У нас же (я не говорю о тех случаях, когда распределялась мука, сахар, кофе и другие подобные припасы) было не так. В то время, как английский солдат получал свою пищу готовою, в виде консервов, «бликкискост», как их называют буры, мы получали сырые продукты и должны были сами приготовлять себе пищу. Я позволю себе остановиться нисколько долее на этом предмете, полагая, что не безынтересно знать, каким путем бур на войне получал свою порцию мяса. Животные — бык, овца, или другое какое, застреливались или закалывались, мясо разрезалось на куски, и тут-то наступало весьма ответственное дело раздачи нарезанных кусков мяса, что исполнял заведовавший мясом — «vleeschorporaal». Так как куски были очень разнообразны, то беспристрастие должно было быть отличительным качеством всякого заведовавшего мясом. Поэтому, обыкновенно, во избежание каких бы то ни было недоразумений, распределявший куски становился спиною к бурам и, взяв в руки первый попавшийся кусок, державший перед ним, передавал его сзади стоявшему, конечно, только в том случае, если этот последний значился в списке, предварительно прочитанном вслух. Полученным куском бур должен был быть доволен; тем не менее, нередко случалось и противное; возникали даже ссоры. Не было ничего удивительного в том, что в таких случаях заведовавший мясом, сознавая свою полную правоту, горячился. Иногда ему стоило большого труда объяснить это какому-нибудь бестолковому, обвинявшему его, буру, и подчас дело не обходилось без взаимной потасовки. Но это продолжалось недолго. После нескольких недель обе стороны привыкали друг к другу, и, я думаю, многим заведовавшим раздачей мяса приходилось, снисходя к человеческим слабостям, оставлять без внимания обидные замечания буров, пропуская их мимо ушей. С другой стороны, и сами якобы обиженные стали лучше понимать свои ошибки и научались быть довольными всем. Бюргер должен был приготовлять себе мясо сам, варить его или жарить, как ему хотелось. Обыкновенно это делалось так. Мясо насаживалось на сучок, срезанный с первого попавшегося дерева. Часто такая вилка делалась из колючей изгороди, с двумя, тремя и даже четырьмя зубцами. Требуется большое искусство, чтобы все куски, жирные и тощие, насаженные на вилку и называемые в таком виде «bont-span», держались бы хорошо над огнем и равномерно жарились. Из муки бюргеры делали себе пироги. Они варятся в кипящем сале и называются обыкновенно «бурными охотниками» (stormjagers), а также «желудочными пулями» (maagbommen)".
Бурские ополченцы завяливают избытки мяса на бильтонг.
Припасами и их распределением в каждом коммандо (подразделении) ведал интендант, по традиции именовавшийся "капралом" - не путать с воинским званием в небольших регулярных силах республик. Нормативы выдачи продовольствия не были определены "письменно", каптенармусы исходили из наличной провизии и делили ее на относительно равные доли по числу бойцов. Женщинам, детям и кафрам, находившимся при многих ополченцах, пайка не полагалось; каждый бюргер сам кормил своих домашних. *** Правительство Трансвааля озаботились созданием собственных продовольственных запасов накануне войны; как более состоятельный партнер, золотоносный Трансваль брал на себя обеспечение и соседней Оранжевой. "Главное занятие жителей составляло скотоводство, земледелием же занимались лишь сообразно с потребностями местнаго белаго населения", - охарактеризовал сельскохозяйственные ресурсы бурских республик подполковник русского Генерального штаба П.Э. Вильчевский в статье для имперской "Военной энциклопедии" издательства И.Д. Сытина (Т.2, 1911). При этом садоводство было развито сильнее, чем огородничество - бурские персики заслужили региональную известность. Единственным продуктом экспорта пищевой промышленности было вино местных виноградников, охотно покупавшееся португальцами в Лоренцу-Маркише (Мозамбик).
Бурский фермерский фургон, нагруженный бочками с вином. Современная реконструкция.
Однако персиками и вином войска не насытишь, а в хлебе бурские производители избытка не испытывали. Зато трансваальская казна позволяла траты на импорт продовольствия. Как сообщал русский военный представитель (агент) в Брюсселе и Гааге Генерального штаба подполковник Е.К. Миллер, компетентный в южноафриканских делах: "В течение 1899 года ввезено через бухту Делагоа, из Америки, не менее 300 000 мешков муки и более 400 000 мешков направлено в другие порты Южной Африки, большая часть которых назначалась в Трансвааль. Раньше никогда такого количества не ввозили. Заказы продолжаются". Налицо энергичные попытки правительства "папаши" Пауля Крюгера создать экстренные запасы продовольствия, следственно - понимание проблемы. За тот же период из португальских владений поступили 37 тыс. бочек соленой рыбы (bacalhau) и 15 тыс. бочек масла в качестве натуральной оплаты за вино. Достаточно неоднозначный запас, учитывая, что в бурской традиционной гастрономии рыба практически отсутствует. Единственное известное употребление "португальской селедки" во время войны - питание ею английских солдат-военнопленных в лагере на ипподроме Претории, позволившее высвободить некоторое количество мяса для бурского ополчения. Скот, предназначенный на убой для прокорма войск, правительством предварительно не закупался, а поставлялся военным частными подрядчиками за звонкую монету по мере потребности. Разумеется, счет допущенным при этом на всех уровнях злоупотреблениям шел на многие тысячи трансваальских фунтов, но в общем мясо до ополченческого котелка доходило регулярно. Бесперебойную доставку провизии в войска гарантировало очень близкое вынесение баз снабжения к позициям по железнодорожным линиям и накопление там огромных залежей. Иллюстрирует типичную ситуацию русский доброволец подпоручик Евгений Августус: "Часа через 2 мы были на станции Моддер-Спруйт, в нескольких милях от осажденного Ледисмита. Станционных зданий почти не видно из-за массы нагроможденных ящиков, бочек и мешков с мукой, рисом, солью и другими продуктами. Беспрестанно подъезжают один за другим громоздкие фургоны величиной в товарный вагон; в воздухе стон стоит от рева упряжных мулов и волов, от хриплого крика черных погонщиков, пощелкивающих длинными бичами. Рабочие-кафры перетаскивали на себе с изумительной ловкостью громадные тюки фуража, мешки с продуктами и нагружали их на подводы, между тем как буры стояли в стороне и невозмутимо дымили своими трубками".
Склад провизии времен второй Англо-Бурской войны, правда, не бурский, а британский.В роли грузчиков - кавалеристы Imperial Light Horse. 1900.
Разумеется, с началом успешного контрнаступления войск лорд Робертса и генерала Буллера весной 1900 г. эвакуировать эти громоздкие склады в ближнем тылу буры не смогли. Частью их уничтожили, частью сдали британцам с невообразимой легкостью. Даже после падения столиц Трансвааля и Оранжевой и их основных центров летом того же года, бурское командование пребывало в твердой уверенности, что доступных провиантских ресурсов хватит в достатке снабжать свои войска. "Запасов, вывезенных из Йоганнесбурга и Претории, хватит на долгое время", - вторил длиннобородым генералам и коммандантам 25 июля/7 августа 1900 г. русский военный корреспондент и доброволец А.Е. Едрихин, писавший для петербургского "Нового Времени" под псевдонимом Вандам. Как и многие иллюзии буров, эта вскоре развеялась с неумолимым ходом войны. Насколько болезненным оказалось понимание реальности (и когда оно пришло), свидетельствует следующий меморандум Трансваальского правительства: "Полевое местопребывание правительства, округ Эрмело Южно-Африканской республики. 10 мая 1901 г. Его Превосходительству господину секретарю Оранжевой республики. Боевые припасы истощены, и мы обречены на бегство перед неприятелем. Мы не можем оберегать ни бюргеров, ни их скота. Скоро мы не будем в состоянии снабжать сражающихся бюргеров жизненными припасами". *** Бурская полевая кулинария предоставляла сытное, хотя и довольно однообразное питание. Показательна картина, которую рисуют в своих воспоминаниях сражавшиеся на той войне русские добровольцы: "С завистью мы поглядывали на группу буров, сидящих вокруг костра и попивающих черный кофе из больших кружек, между тем кaк мальчишка-кафр в английской солдатской куртке поджаривал на сковороде сочные куски мяса с луком" (Е. Августус. Воспоминания участника Англо-Бурской войны). Другими словами о том же повествует и генерал Де Вет: "Наши люди не ели ничего целый день, а потому легко себе представить их удовольствие при виде «bont-span» (мясо), жарившегося на вертеле. Два-три пирога (maagbommen) и пара чашек кофе привели каждого из нас в прежнее состояние". Постоянной практикой была отправка семьями своим бойцам обильных продуктовых посылок. Их в товарных количествах привозили для своих друзей и соседей многочисленные возвращавшиеся отпускники - буры не заморачивались официальным оформлением увольнительных и уезжали/приезжали на позиции, когда вздумается. Разумеется, боевые подруги - жены и сестры, следовавшие на войну за многими ополченцами и командирами, периодически баловали их почти домашней кухней. Пристрастием к гастрономическим изыскам отличались и лагеря иностранных добровольцев. Подпоручик Евгений Августус, сам прирожденный фронтовой кулинар, со смаком расписывает этот процесс, не забыв остановиться и на содержимом посылок "для счастливого бура": "Мяса было в изобилии: каждый день убивалось для отряда по быку или по нескольку жирных баранов. Отрядный комиссар выдавал вкусные белые сухари, рису, соли, сало в консервах, цейлонского чаю или кофе. Я вздумал варить борщ из мяса и гиацинтовых клубней, дикорастущих по склонам горы... Сахар, которого не всегда хватало, заменялся вареньем или фруктовым мармеладом в жестяных круглых коробках. Из муки и back-powder [соды] мы ухитрялись делать оладьи, пышки, лепешки. Случайно подстреленный ширингбок или куропатка и компот из персиков придавали нашим обедам некоторое разнообразие, и буры, питавшиеся более скудно, так как у них приготовлением пиши заведовали кафры, не без зависти поглядывали на жирный суп с луковицами, огромные бифштексы с рисовой кашей и румяные лепешки с вареньем. Мы иногда великодушно угощали их произведениями своего кулинарного искусства, тем более что они нас никогда не привлекали к грязной работе разделки туши и на нашу артель всегда доставались лучшие куски - филе, язык. Бурам часто присылали полевой почтой из дома разные лакомства, сдобные пирожки, корзины с фруктами, и они никогда не забывали поделиться с нами". У того же автора в качестве посылок от близких городскому и сельскому ополченцам фигурируют столь важные для солдатского сердца забавы как "коробки тонких сигар" и "мешок табаку". Принимая вышеизложенное во внимание, не удивляет "сверхъестественный по изобилию магазин (здесь: склад) сладостей, конфектов, папирос и превосходного коньяку" в палатке командира Французского легиона графа де Вильбуа-Марейля, который после его гибели подчиненные расхищали в течение недели. Вывод: пока на стороне бурских войск была удача, а в их лагерях - бесперебойное снабжение провизией, питались они "от пуза", и нос был в табаке. Некоторые затруднения в Трансваале и Оранжевой республике с кофе, сахаром и иными "колониальными товарами" компенсировались за счет домашних запасов. *** Фураж для лошадей, мулов и быков заботил бурских командиров гораздо меньше, чем провиант для людей. Дело в том, что неприхотливые животные, выращенные в южноафриканских краалях (фермах), приучены долгое время довольствоваться только подножным кормом. Это отрицательно сказывается на их силе; но для того, чтобы трусить жидкой рысцой под ополченцем в походе, бурской лошадке довольно пожухлой травы, а мулы и быки способны даже впроголодь кое-как волочь обозный фургон, побуждаемые бичом погонщика. До поры до времени. По воспоминаниям очевидцев, подступы к лагерям были усеяны трупами павших от непосильных трудов и бескормицы животных. Их легко меняли на новых. В богатых скотоводческих хозяйствах Трансвааля и Оранжевой четвероногих призывников хватало.
Для более серьезных задач - работы в артиллерийских запряжках, под конными разведчиками, карабинерами (небольшой бурской регулярной кавалерией), командирами и посыльными - лошадей кормили лучше. Вместо традиционного в Старом Свете овса в Южной Африке использовали в основном кукурузу. *** В засушливых, несмотря на наличие круглогодичных локальных источников воды, пространствах южноафриканского вельта первоочередную важность представляло снабжение войск водой. Бурские интенданты относились к нему с должным усердием. Поставки воды в каждом коммандо были поручены особым партиям ополченцев, не обремененным никакими другими обязанностями. Особенно это касалось боевой обстановки, в которой воду для питья бойцов на позициях требовалось располагать поблизости и в достаточном количестве. "У оранжевцев были для этого особого рода отдельные лагери..., - пишет генерал Христиан Де Вет. - Эти лагери состояли из бюргеров, которые не могли принимать участия в сражениях. Они назывались впоследствии «водоносцами» (waterdragers)".
Фляга для воды британского армейского образца, широко применялась обеими сторонами.
Лошадей и гужевой скот при близости источников воды отгоняли выпаивать в определенной очередности. Если же воды поблизости не было, ее возили в бочках при обозе; однако в таких случаях предотвратить падеж животных не удавалось почти никогда. Особенно страдали без водопоя лишенные постоянных обозов партизанские отряды в 1901-1902 гг. Генерал Де Вет, опытный партизан, старался выстраивать маршрут движения своих подразделений вдоль рек и ручьев, но это не спасало: британские войска регулярно загоняли их в бесплодный вельт. Муки жажды и падеж лошадей повторялись вновь. *** Отдельного рассмотрения заслуживает употребление в войсках спиртного. Во время войны в Трансваале и Оранжевой республике действовал "сухой закон". Он распространялся на горячительные напитки, однако не касался вина, которое считалось не алкогольным, а столовым напитком. В таком качестве оно и предназначалось в паек бурских ополченцев. Но сами буры вино пили неохотно, разве что потомки французских гугенотов, а большинство предпочитали фруктовую, чаще всего персиковую самогонку (mampoer), напиток ароматный и очень крепкий. Ее-то ополченцы и получали в "передачках" из дома, а затем смаковали возле лагерных костров.
Бочки с вином кисли на жаре; например, под Ледисмитом наступающие британские войска взяли их целыми пирамидами, и большинство были вынуждены вылить. "Благородный напиток совершенно испорчен, вот истинное варварство со стороны буров", - заявил тогда один из "офицеров и джентльменов" (Charles Rayne Kruger. Goodbye Dolly Gray: The Story of the Boer War. London: Cassell, 1959). "Сухой закон" в бурских республиках толком не соблюдался за сильным развитием частного предпринимательства и слабостью контрольных органов. Воспоминания русских добровольцев пестрят эпизодами залихватских нарушений его в тыловых увеселительных заведениях военными и гражданскими. "В соседней комнате, где помешался буфет с крепкими напитками, собралась компания правительственных чиновников, угощавших бежавшего из английского плена фельдкорнета Спруйта, - замечает подпоручик Евгений Августус. - Официально продажа крепких напитков была воспрещена во всей стране; буфеты, даже в такой первоклассной гостинице, как European Hotel, были заколочены, но ради такого случая и для таких влиятельных гостей хозяин считал возможным нарушить закон. На столе красовались бутылки с заманчивыми этикетками Scotch Whisky и другие изделия английской водочной промышленности. Пили по обыкновению без всяких закусок, мешая виски с сельтерской водой". Современники сходятся во мнении, что особенную приверженность "зеленому змию" демонстрировали иностранные добровольцы и военные корреспонденты, особенно французы.
Впрочем, случаев, чтобы пьянство на позициях угрожало бурским или добровольческим подразделениям потерей боеспособности, за всю войну достоверно не зафиксировано. Русский военный представитель при британских войсках Генерального штаба полковник П.А. Стахович транслировал в Санкт-Петербург сплетни английских офицеров, что в одном из первых и неудачном для буров сражении при Эландслаагте 21 октября 1899 г. голландские и немецкие добровольцы, поднявшиеся в обреченную контратаку за бурским генералом Йоханнесом Коком, якобы были сплошь пьяны. Это не первый случай в истории войн, когда озлобленные яростным сопротивлением противника победители ложно приписывают его отвагу опьянению. Малопочетную "утку" постеснялись тиражировать не только британские историки, но и отнюдь не благорасположенные к бурам современники-литераторы Уинстон Черчилль и Артур Конан Дойл. *** С переходом бурских войск к партизанским методам боевых действий, т.е. примерно со второй половины 1900 г., начал ощущаться дефицит провизии, поначалу скорее досадный, чем фатальный. "Чувствовался недостаток всего, кроме мяса, хлеба и муки, - записал в феврале 1901 г. генерал Де Вет. - Этого тоже было не очень много, но все-таки жаловаться было еще нельзя. Что касается кофе и сахара, то мы пользовались этими лакомствами только в тех случаях, когда отбирали их у англичан; в другое время мы о них и не думали... Мы делали себе кофе из зерен пшеницы, ячменя и маиса, сухих персиков и даже из особого рода картофеля". С течением неумолимого военного времени все большую роль для рассеянных по скудному вельту коммандо играл захват британских продовольственных и почтовых транспортов. Генерал Де Вет живописует изобилие своих трофеев, граничащее с роскошью: "В добычу нам осталась одна пушка и более 200 тяжело нагруженных повозок, 10-12 повозок с водой и несколько дрезин. Провиант заключался в консервах «canned beef», бисквитах, варенье, муке, сардинках, лососине; тут же было еще много всякого добра, совершенно ненужного в лагере. Были также целые повозки с ромом, прессованным сеном и овсом для лошадей. Поразительная масса провианта! (...) Я разрешил бюргерам откупоривать почтовые ящики и брать из них все, что им угодно. Там были всевозможные пакеты и пакетики, главным образом нижнее белье самого лучшего качества и масса сигар и папирос... Какое зрелище! Каждый бюргер нагрузил свою лошадь кладью, полученною в лавке, где не только ничего не пришлось платить, но и в будущем не придется. На седле уже не оставалось места для седока, и ему приходилось вести лошадь под уздцы". Тем не менее, напрашивается вывод: красноречие генерала в восхвалении богатой добычи - это красноречие полуголодного и утомленного лишениями человека, случайно дорвавшегося до изобилия. Бурские партизаны завершающего этапа войны недаром получили у своих соотечественников печальное прозвище "искателей горечи" (африкаанс: bittereinders). Эти храбрецы, до конца сражавшиеся за свободу и честь погибших республик, вдоволь познали все тяготы партизанской войны: голод, болезни, жестокий недостаток лошадей и боеприпасов, отчуждение и враждебность соотечественников, винивших своих непримиримых защитников в развязанной британцами кампании "выжженной земли". Те же воспоминания генерала Де Вет ближе к концу пестрят рассказами о невозможности "купить хлеба", раздобыть лошадей и т.п. Своим талисманом "искатели горечи" не без мрачной иронии объявили африканского хомяка. Этот смышленый и смелый зверек, мало похожий внешне на своего домашнего собрата, тоже обожает делать запасы. Однако сильные естественные враги всегда готовы разорить его норку и поживиться; хомяку приходится отчаянно сражаться за свое добро.
Точно так же бурские партизаны, которые мало что могли увезти на седле, делали в тайных местах "нычки" с "долгоиграющим" провиантом, боеприпасами, нередко - с разобранными пушками или 37-мм скорострелками Максима, которые не имели возможности забрать с собой. Точно так же англичане регулярно раскрывали и разоряли их. Массовой депортацией из зоны боевых действий в концентрационные лагеря мирного населения, которое десятками тысяч погибало там от истощения и болезней (особенно страшные жертвы были среди детей), захватчики буквально вышибли у партизан почву из-под ног. Пишет генерал Христиан Де Вет: "Продолжать войну — об этом нечего было и думать: наши женщины и дети тогда бы все погибли. Голод стоял у дверей. (...) Положим, мы спасли бы женщин и детей, но сами себя подвергли бы, все-таки, той же опасности умереть с голоду, потому что очень немногие могли бы уйти в Капскую колонию вследствие недостатка лошадей. В большой части восточных округов Трансвааля не было почти совсем лошадей, а те немногие лошади, которые еще оставались, были так слабы, что никуда не могли бы двинуться".
Бурские женщины и дети в английском концентрационном лагере.
Голод и отчаяние - вот два победоносных оружия, которыми Британская империя сломила последних бойцов за Трансвааль и Оранжевое Свободное государство. _________________________________________________________Михаил Кожемякин.
Военная техника на улице Горького перед Парадом Победы, 1945 г.
Техника на Красной площади 24 июня демонстрировалась от орудий малого и среднего калибра до тяжелого. После проезда пулеметов проследовали разнокалиберные пушки и гаубицы, пусковые установки реактивной артиллерии. Проехали зенитные расчеты, минометные батареи, самодельные артиллерийские установки. Смотр военной техники завершился выездом крупнокалиберных пушек, выпускаемых на ленинградском Обуховском заводе еще с дореволюционных времен, и танками Т-34 и ИС-2.
1/4
Губные пластины: традиционное украшение женщин племени Мурси, Эфиопия.
Гейша на выезд в Японии, 1901 год.
Гейши — это профессиональные «люди искусства», которые развлекают гостей во время банкетов и церемоний. Они должны строго соблюдать все японские традиции, уметь петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, сочинять хокку и поддержать любую беседу, придумать игру, которая оживит вечер, и так далее.
Перл-Харбор под ударом японской авиации, 7 декабря 1941 года.
Перл-Харбор (Гавайские острова) оказался под внезапным ударом японских сил на военно- морскую базу США.
Формальной целью атаки было выведение из строя американского флота — прежде всего, его авианосных сил — на срок в шесть месяцев. Приказ о начале операции был отдан 5 ноября 1941 года: на фоне масштабных успехов вермахта в войне нацистской Германии против СССР, обеспечивавших безопасность японской Квантунской армии.
Член экипажа английского танка Mark I отправляет почтового голубя через бойницу, 1918 год.
Да, в то время голубей обучали передавать письма на дальние и не очень расстояния
Красноармейцы за чисткой сапогов, стоя на нацистском флаге, 1945 год.
Кстати! Интересный факт: в первый год компания Кока кола продала всего 30 бутылок!
Анатолий Папанов и Клара Румянова работают над озвучкой третьего эпизода мультфильма «Ну, погоди!», 1971 год.
1 января 1969 года на экраны вышла первая серия «Ну, погоди!» — мультфильма, который стал народным достоянием
День перехода на правостороннее движение. Швеция, 1967 год.
3-го сентября 1967 года в 5 утра Швеция перешла с левостороннего на правостороннее движение. Зачем? Во-первых, чтобы было удобнее выезжать за границу к правосторонним соседям — в Норвегию и Финляндию. Во-вторых, 90% автомобилей на дорогах Швеции были леворульными, а они созданы для правосторонних дорог. Любопытно, что Швеция даже для внутреннего рынка тогда производила леворульные автомобили. Шведское правительство предполагало таким образом сократить количество аварий и пробок — ведь так автомобилистам на леворульных машинах будет легче оценивать ситуацию на дороге.
Солдаты южновьетнамской армии используют слонов для патрулирования джунглей, 1962 г. Спасибо за просмотр! Также прошу подписаться на наш телеграмм канал, там больше фотографий!
История торфодобычи в Московской губернии начинается с аферы, причем государственной аферы, поэтому всё по закону. Удельное ведомство Российской Империи присваивает себе все бесхозные болота в московской и соседних губерниях, по дешёвке скупает болота, находящиеся в частной собственности. Все это делается или втихаря или под благовидными предлогами - ну зачем вам болото, одни убытки, продайте государству и не парьтесь. А потом раз, и выкатывает высочайшее повеление о защите (детей) лесов. И если еще вчера ты топил печку дровами, которые рубил в соседнем лесочке, то сегодня только сунься туда - порубят уже тебя. Но чтобы челядь не сдохла от холода, а то в кого ж аристократы тогда будут палкой с какашкой на конце тыкать))), разрешают добывать торф. Где добывать? А вот, пожалуйста, у нас тут болота по сходной цене. Ну да, дороже чем мы их у вас покупали, но если не нравится никто вас не держит, можете купить у других. Нет других? Ну так это не государства проблеммы Совок кстати леса потом рубил как не в себя, в том числе и под Москвой. И знаете что? Я был в подмосковье, и там не степь и не пустыня, леса хоть опой жуй. Значит помогло высочайшее (нагибалово) повеление В московской губернии первыми за добычу торфа берутся мануфактуры «Саввы Морозова и Ко» : Никольская, Реутовская и Богородско-Глуховская. И первое болото, которое они покупают - Рюминское болото. Для тех, кто не знаком с историей, для тебя короче, поясню: первый Савва Морозов был крепостным крестьянином помещика Николая Гавриловича Рюмина. На самого Рюмина Морозовым было не залупнуться добраться. До детей тоже - там сплошные девки, а из двух парней один уже помер к тому времени, другой женат был на княжне. И они решили мстить через имущество - типа дед был твоим имуществом, а теперь мы его потомки, купили твою дачу да вдвое дороже чем ты её продал, да еще и наваримся с этого. А может и другая причина была, правды мы никогда не узнаем, но домыслам это не мешает, потому что историю пишут историки. Первый торф добывался по простому - лопатами вырубали торфяные кирпичи, складывали в корзины и на своём горбу тащили к месту сушки. Там расскладывали, ждали пока он высохнет, потом либо грузили на телеги, либо в вагонетки, которые руками толкали до фабрики.
Условия работы торфяников тогда были сродни каторжному труду: работали часто по колено в воде по 12-16 часов. Болезни были настоящим бедствием этих людей. Малярия, чахотка, цинга выкашивали целые артели. Однако рост фабричного производства требовал все больше и больше торфа. На добыче появились простейшие элеваторы и формовочные машины, Однако они не намного улучшили условия труда. Как правило, двенадцать-четырнадцать ямщиков лопатами выбирали торфяную залежь на глубину 3-4 метра и лопатами бросали торф на элеватор. При этом вода на дне ямы могла доходить до пояса или груди. После формовки вагонщики вручную откатывали вагонетки с торфяными кирпичами на поля стилки, где они просушивались. Торфяные поселки Морозовых - старейшие в России.
Сезонные рабочие жили там в бараках, спали десятками на нарах, о постельных принадлежностях и речи не было, а даже там где они и были - в них тут же заводились клопы и вши. Питались рабочие поартельно, а продукты получали в хозяйских лавках. Во главе каждого участка стоял участковый торфмейстер, или смотритель. В одном лице он соединял бухгалтера, администратора и кладовщика, то есть был полновластным хозяином. Мы можем только догадываться, что такая безраздельная власть делала с человеком, и какого было от этого рабочим, которые итак были на положении каторжан. Кстати, полностью перейти на торф не смогла ни одна крупная мануфактура - во первых его не успевали добыть столько, чтоб хватило до следующего сезона. Во вторых его не успевали весь вывозить с полей сушки. В третьих сухой торф очень гигроскопичен, то есть легко впитывает воду, и даже слегка отсыревший торф уже не горит, а тлеет, выделяя много удушливого дыма. Поэтому дрова все равно приходилось заготавливать, только ездили за ними дальше, а качество древесины было хуже, значит и нужно было её больше. Кстати, местное население избегало работы на добыче торфа, а если кто и шел, то редко работал больше одного сезона. Поэтому рабочих набирали по соседним губерниям - Владимирской, Рязанской, Тверской. И даже из них половина работала по одному сезону, потому что понимали что любой следующий сезон может стать для них последним.
Для первой серии достаточно. А в следующей серии я расскажу вам как хитрый немец придумал жечь Землю Русскую, построил посёлки на болотах, где люди умирали от болезней, а так же заставил нас дышать дымом даже спустя 90 лет после его смерти.
Источник: Neuer Hand Atlas über alle Theile der Erde, Entworfen und Bearbeitet vor Dr. Heinrich Kiepert; Zweite vollständig berichtige und vermehrte Auflage; Neue Ausgabe; 1891.
Первые открытки появились в России в конце XIX века. Изначально это были простые почтовые карточки с небольшим количеством места для текста, но в начале XX века они стали настоящими носителями художественной и культурной ценности.
Любовные открытки заняли особое место, став популярным способом признания в любви или выражения романтических чувств. Они активно распространялись на рубеже XIX–XX веков, в пору расцвета издательского дела и массового выпуска почтовых карточек.
Особенности любовных открыток
Художественное оформление Визуальная часть открыток всегда играла главную роль. Для украшения использовались:
Романтические сюжеты: пары влюбленных, прогулки по паркам, вечерние свидания.
Цветочные композиции: розы, лилии, фиалки, часто символизирующие любовь и чистоту.
Амурчики и Купидоны: популярные символы любви и страсти.
Материалы и технологии Многие открытки создавались с использованием технологий литографии или гравировки, часто дополненных цветным тиснением, позолотой, бархатным напылением. Эти детали придавали карточкам утонченный вид.
Тексты и надписи Надписи на открытках были краткими и выразительными:
«От всего сердца!»
«Ты — мое счастье».
«Навеки твой(твоя)». Иногда открытки включали поэтические строки или признания в любви, что делало их особенно ценными для адресата.
Символика в открытках
Любовные открытки часто несли скрытую символику, понятную современникам:
Голуби — символ верности.
Пламенное сердце — олицетворение страстной любви.
Замок с ключом — символ нерушимости союза.
Цветы — каждая разновидность имела свое значение: красные розы — любовь, фиалки — скромность.
Популярные издательства и художники
На рубеже XIX–XX веков в России активно работали крупные издатели открыток, включая:
Издательство общества «Ришар» — известное своими яркими литографиями.
Фабрика И. Лапина — один из лидеров на рынке почтовых карточек.
Издательства немецких фирм — ввозившие в Россию изысканные открытки с романтическими сюжетами.
Открытки нередко создавали художники, среди которых были как профессионалы, так и любители. Они вкладывали в работу тонкий художественный вкус и романтизм, создавая настоящий символ любви.
Любовные открытки в культуре общения
В эпоху, когда письма были основным средством связи, открытки выступали не только формой выражения чувств, но и способом делать это утонченно и ненавязчиво. Уместные изображения и стихи позволяли человеку проявить внимание и интерес, не прибегая к многословным признаниям.
Судьба открыток после революции
После 1917 года выпуск открыток с романтическими сюжетами заметно сократился. Советская власть сосредоточилась на агитации и пропаганде, а романтические темы ушли в тень. Однако сохранившиеся любовные открытки времен Российской Империи сегодня стали предметом коллекционирования и объектом изучения истории.
Где можно найти любовные открытки сейчас?
Коллекционеры и антикварные магазины Наиболее редкие экземпляры можно найти у коллекционеров или в специализированных магазинах старины.
Аукционы Открытки с уникальными сюжетами и редким оформлением продаются на российских и международных аукционах.
Интернет-площадки Современные онлайн-ресурсы предоставляют возможность купить открытки, сохранившие дух прошлой эпохи.
Любовные открытки Российской Империи остаются ярким напоминанием о культуре и романтике ушедшей эпохи. Их художественная ценность и теплая эмоциональность продолжают привлекать внимание историков, коллекционеров и просто ценителей прекрасного.
7 ноября 1941 г. в Берлине состоялось секретное совещание, на котором Геринг дал своим чиновникам указания об использовании советских людей на принудительных работах. Эти указания нам стали известны из документа, являющегося секретным циркуляром № 42006/41 хозяйственного штаба германского командования на востоке от 4 декабря 1941 г. Вот что гласили эти указания.
1. «Следует использовать русских людей, главным образом, для дорожного строительства, строительства железных дорог и уборочных работ, разминирования и устройства аэродромов. Следует расформировать немецкие строительные батальоны (например, военно-воздушного флота). Немецкие квалифицированные рабочие должны работать в военной промышленности; они не должны копать землю и разбивать камни, для этого существует русский.
2. Русского необходимо использовать в первую очередь на следующих участках работы: горное дело, дорожное строительство, военная промышленность (танки, орудия, аппаратура для самолетов), сельское хозяйство, строительство, крупные мастерские (сапожные мастерские), специальные команды для срочных непредвиденных работ.
3. При применении мер поддержания порядка решающим соображением являются быстрота и строгость. Должны применяться лишь следующие разновидности наказания, без промежуточных ступеней: лишение питания и смерть
