Лига Алкобушников

Впрочем, сначала он (тогда еще семнадцатилетний юноша) вообще начал «топить за ЗОЖ»: сначала в Москве запретили держать корчмы всем, кроме специально назначенных государем людей. Позже в Судебнике 1550 года их тоже ограничили, запретив заниматься чем-либо, кроме торговли напитками: «в корчме, блядей и всяких лихих людей не держать», запретили посещение этих заведений церковному люду и организацию там азартных игр. В лучших традициях более позднего времени стали ловить крестьян-самогонщиков. В общем дело шло к первому в истории России «сухому закону».

Но затем случилось взятие Казани в 1552 году. Изучая свои новые владения, Грозный восхитился татарскими кабаками – в то время так назывались большие постоялые дворы, где путников кормили и поили, а выручка шла в карман хана. Денег в московской казне тогда хронически не хватало, и молодой Иван IV принимает весьма прагматичное решение: зачем бороться с тем, что может приносить стабильный доход.

В том же году в Москве на Балчуге был построен первый русский царский кабак. Эксперимент оказался удачным. Теперь надо было занять лидирующее положение на рынке. Если ты царь, то сделать это намного проще: в 1555 году царским указом по всей стране была запрещена торговля вином в корчмах. Вместо них повсеместно стали открываться царские кабаки.

Народ, конечно, пытался вести прежний бизнес полулегально, но власть была настроена решительно. Вот, как описывал это один из опричников Грозного, Генрих фон Штаден: «В общей судной избе или на дворе "Земский двор" сидел Иван Долгоруков и Иван Мятлев. Сюда приводились на суд все те, кого пьяными находили и хватали ночью по улицам. Штраф был в 10 алтын (30 коп.)... Если где-нибудь в тайных корчмах находили пиво, мед или вино, – все это отбиралось и доставлялось на этот двор. Виновный должен был выплатить тогда установленный штраф в 2 рубля, и к тому же бывал бит публично на торгу батогами. Было много приказчиков или чиновников, которые за этим надзирали».

Что интересно, иностранным посольствам было разрешено получать через кабаки спиртное бесплатно и вскоре иностранная слобода стала центром подпольной продажи алкоголя москвичам по ценам ниже кабацких. Это вам не печеньки на площади раздавать.

Не забывал царь и про своих соратников, в качестве награды кабак могли дать на откуп на определенный срок. Тот же фон Штаден сам неплохо наварился на производстве и продаже меда, пива и вина. Награждали не только за лояльность, но и за реальные заслуги: спустя годы получил кабак знаменитый нижегородец Козьма Минин, ставший позже одним из организаторов народного ополчения против иноземных захватчиков.

Но обычно кабаки были казенными учреждениями и содержались выборными от населения кабацкими головами и продавцами-целовальниками (которые, целуя крест, присягали верно нести государеву службу). Обычно это были большие хозяйственные комплексы с собственными винокурней и пивоварней. В отдаленной от крупных городов местности было некоторое разделение труда – винокурни держали частники, но продавать свою продукцию могли только в казенные кабаки. Для усиления крепости напиток перегонялся дважды, поэтому использовались обозначения «простое вино» (крепость около 20 градусов) и «двойное вино» (35-45 градусов).

Целовальников обязали бороться с подпольными частными корчмами, для этого им полагалось иметь специальных людей – «корчемных сыщиков». Последние имели право проводить обыски в любом доме, хотя, понятно, что с власть имущими «сыщики» предпочитали не связываться.

При этом, в первые десятилетия существования этой системы, кабацким головам, целовальникам и «сыщикам», хоть они и числились госслужащими, жалования не полагалось от слова совсем. «Выдали кабак и крутись как хочешь». Надо ли говорить, что это мотивировало их на кражи из кассы, которые покрывались за счет облапошивания посетителей.

Чтобы представить обороты «кабацкой отрасли» процитирую английского дипломата Джильса Флетчера: «В каждом большом городе устроен кабак или питейный дом, где продается водка (называемая здесь русским вином), мед, пиво и проч. С них царь получает оброк, простирающийся на значительную сумму: одни платят 800, другие 900, третьи 1 000, а некоторые 2 000 или 3 000 рублей в год. Там, кроме низких и бесчестных средств к увеличению казны, совершаются многие самые низкие преступления…»

Главным минусом кабаков времен Грозного было то, что в них можно было только пить, а тех, кто пытался принести с собой закуску, выгоняли взашей. Это неизбежно вело к потере посетителями человеческого облика. Но зато доходы в казну текли стабильным ручьем.

У входов в кабаки ставили специальных зазывал, которые нахваливали качество вина и его низкую цену в данном заведении. Называли их «записные пьяницы». Сейчас у этого термина уже немного другое значение. Вторая их обязанность заключалась в том, чтобы развести посетителей на максимальное количество чарок (суровая средневековая консумация, например, практиковала провоцирование драк с последующим распитием «мировой»). Затем упившимся приносили счет, часто завышенный. И если денег не хватало, то предлагалось рассчитаться вещами.

Еще была такая категория заведений как «гуляй-кабак» - передвижные «наливайки», которые колесили по местам, где с постоянными кабаками было плохо, останавливаясь на две-три недели. Понимая, что за это время надо из окрестного населения выжать по максимуму кабатчики порой шли на откровенное мошенничество (когда неоплаченные счета приписывали даже тем, кто вообще у них не появлялся, а старосты на местах, помня, что кабаки – «дело государево», предпочитали вставать на их сторону).

В общем, за несколько лет Грозный сделал разворот от ЗОЖ на все 180 градусов к созданию контролируемой государством отрасли питейных заведений. А на все жалобы на кабаки (которые реально стали рассадником уголовщины) отвечал встречными обвинениями в «нерадении к интересам государевым» и повышением питейного сбора. Кабакам устанавливали план по продажам, за невыполнение которого кабацкого голову наказывали кнутом, а нескольких демонстративно казнили. Казнить стали и тех, кто гнал дома самогон, варил пиво и медовуху.

Впрочем, такой «жесткач» просуществовал только при Иване Грозном, а после его смерти последовали некоторые перемены к лучшему. Но об этом в другой раз.