— Валим-валим! — пискнула курьерша и потянула Артема за собой – вдоль стола и гостей, ровно в противоположном направлении от того, в котором двигалось через толпу громадное нечто.
Артем не удержался и, уподобившись жене Лота, бросил быстрый взгляд за плечо, но успел заметить лишь покрытый блестящим латексом затылок и широкую спину с тяжелыми валиками жира. Даже на таком расстоянии были видны широкие, в палец, растяжки и опрелости.
— Канапе с мясом аллигатора? — возник будто из ниоткуда официант с подносом. Артем из любопытства цопнул одну тарталетку и забросил в рот. Было похоже на курятину со странной примесью болотной тины и еще, почему-то, яичного белка.
— Сюда! — курьерша втолкнула Артема в какую-то подсобку, больше всего похожую на бывший медпункт; осторожно прикрыла дверь. Помещение разделяла ширма, а за ширмой явно кто-то был. Этот кто-то сосредоточенно покряхтывал; слышалось неразборчивое «внученька, моя внученька». Рука сама потянулась отдернуть ширму. На коленях перед кушеткой стоял неимоверно тощий и голый дед, покрытый синюшным варикозом тюремных наколок. Дед увлеченно вылизывал какую-то ненатурально-огромную мясную дыру в стене. Она как будто слегка свисала – прямо со старого плаката «Мойте руки перед едой» — а с краев черного зева сочилась болезненного цвета жидкость, как демонстрация того, к чему приводит пренебрежение личной гигиеной. Дыра была уже воспалена до красноты – как, впрочем, и лицо деда, исколотое об торчащий по краям короткий ворс, как на липучке для одежды.
«Волоски» — дошло до Артема. А еще до него дошло, что эта гигантская буква «О» в слове «едой» — ничто иное, как естественное человеческое отверстие, увешанное геморроидальными узелками размером с крупные каштаны.
— Мф-внученька моя, внученька! — фыркал дед, буквально погружаясь с головой по уши в эту несчастную пролапсированную дыру.
Артем было думал, что после всего увиденного его уже ничем не удивишь, но, кажется, он достиг какого-то нового, запредельного уровня тошноты – когда блюешь уже даже не желудочным соком, а одним лишь звуком.
— Уэ-э-э-э! — громко оповестило его нутро всех присутствующих, согнув Артема в спазме.
— Кто здесь? — дед с чмоканьем вынырнул из воспаленной дыры; та не спешила закрываться. — Вы кто? Я заплатил, слышите! Я заплатил!
— Слышь, отец, не верещи! — шикнула доставщица.
— Охрана! Охра-а-ана! — взвыл дедок и почему-то героически загородил собой отверстие в стене.
— Ах ты старый хер! — выругался Артем, пихнул старика в чахлую грудь и, кажется, с перебором – тот провалился затылком в объект своей страсти; дыра вдруг хищно заработала перистальтикой, всасывая старика внутрь себя. Завороженный зрелищем, Артем не сразу сообразил, что крики дедка слышал, поди, весь санаторий.
За дверью уже толпились любопытствующие гости и беспокойные официанты. Прорвавшись через неровный строй зевак – не без помощи направленного в лица травмата – Артем было ринулся налево – подальше от фуршета, но девчонка вновь дернула его многострадальную куртку:
— Куда, там тупик! Придется напролом. К лестнице!
До поворота на лестницу оставалось всего ничего – каких-то пару шагов – когда путь им преградила она. Нет, Она. Нет, ОНА. Все равно не то.
ОНА .[править]
— Распорядительница! — обреченно выдохнула курьерша.
Распорядительница и в самом деле преграждала путь своей объемной тушей в самом буквальном смысле этого слова: слоновьи бедра, бугрящиеся целлюлитом заполняли собой все пространство от прохода на лестницу до стены — метра два расстояния.
Перед Распорядительницей Артем застыл в некой смеси благоговейного отвращения и омерзительного восхищения. За прошедшие сутки он насмотрелся разного, где отрезанная сиська покойницы, бесследно исчезающая в центре пентаграммы входит в категорию «обыденное», но вид Распорядительницы откровенно выбивал из колеи. В ее облике более всего ужасало осознание, что перед ним – пускай и громадный, но все же человек.
Под молнией латексной маски на месте рта утробно замычало. Злобно блеснули выпуклые линзы красного стекла. Распорядительница двинулась в сторону нарушителей. Огромные, почти до бедер, бугрящиеся венами груди тяжело качнулись, сбив со стола несколько бокалов с шампанским. Исполинская стопа раздавила стекло, кажется, без малейшего вреда для владелицы. Кожаные портупеи туго перетягивали обрюзгшую плоть, и та выступала над ремнями, как тесто. Шоколадная кожа лоснилась и блестела, похоже, не то от масла, не то от смазки. А, может быть, чудовищная мулатка просто постоянно потела.
— Очнись! Ты уснул что ли? Нам кабздец сейчас полный настанет! — вопила курьерша, — Артем!
Артем стряхнул оцепенение, выхватил травмат из кобуры – сколько раз за сегодня он уже повторил этот киношный жест, а уж сколько раз репетировал перед зеркалом… Только вот на спусковой крючок Артем раньше не нажимал. С силой он надавил пальцем – ничего. Осечка? Или его развели как лоха в оружейном магазине и всучили брак?
Толстуха приближалась, неспешно и неумолимо, как танк, покрытый жировой броней, трясущейся при каждом шаге. Натянутые на тумбообразные ножищи чулки едва не рвались при каждом движении. Выяснить, было ли на Распорядительнице еще какое-то белье, не представлялось возможным ввиду скрывавшего пах фартукоподобного живота, но Артем и не горел желанием. Отступать некуда. В отчаянии он взглянул на предавшую его копию «Глока» и едва не расхохотался над собственной глупостью – он просто не снял ствол с предохранителя. Лишь, когда он нацелился на обтянутую латексной маской голову, доставщица, метавшаяся в поисках пути к отступлению, заметила травмат у него в руках и едва успела выкрикнуть:
Поздно. Артем с мрачным удовлетворением нажал на спусковой крючок, теперь после небольшого сопротивления поддавшийся пальцу. Резиновая пуля калибром в двадцать восемь миллиметров, по заверениям продавца имевшая останавливающую силу, способную свалить лося, влепилась промеж глаз этой прямоходящей бегемотихе. Дернулась голова, лопнул латекс маски, обнажив взбухающий кровоподтек. Артем, решив не терять времени, выпустил еще две пули – в грудь и в ногу. Обе потонули в складках темной набрякшей плоти, будто в желе. Толстуха застонала, как, наверное, стонала бы ослица, рожающая заведенный мотоцикл, но, кажется, стон это был, скорее, не боли, а… сладострастия?
— Я же тебе сказала, не смей! — визжала курьерша, но ее крик заглушал рев Распорядительницы. Непропорционально-короткие, почти детские ее пальцы сомкнулись на эрегированных, длинных как черви, сосках; одна рука направилась куда-то под живот и зашерудила там. Латексная маска вздувалась – Распорядительница тяжело задышала.
— Какого хера творится? — визжал Артем.
— Я, мать твою, говорила – не стреляй. Ей инвертировали боль и удовольствие.
Жируха явно недюжинным усилием воли прервала свое срамное занятие, и с удвоенной яростью двинулась к Артему. Бежать было некуда — за спиной тупик, перед ним — тупик. Разве что стол с угощениями… Не до размышлений! Артем едва увернулся от тяжелого взмаха комично-мелким кулачком — колонна плюнула штукатуркой и немного кирпичной крошкой — и сиганул прямо с ногами на белую скатерть, протаранив телом сразу несколько блюд. Свалился уже по ту сторону колонны — за спиной Распорядительницы, и принялся стряхивать себя каких-то назойливых мелких тварей вроде раков, но с человеческими пальцами вместо лап. Вскоре рядом приземлилась и курьерша, снеся на пол корзину с фруктами. Разъяренная, она неповоротливо развернулась в узком проходе, направилась к нарушителям, но путь на лестницу уже был свободен. Артем, движимый инстинктом, зачем-то швырнул в Распорядительницу попавшийся под руку арбуз. Та ловко поймала его, как мячик, обеими руками. Крутанула — на одной из сторон арбуза оказалось человеческое лицо, застывшее в безмолвном крике; видимо, голосовых связок в арбузе не было — сдавила с двух сторон, и арбуз лопнул кровавой кашей, точно воздушный шарик, начиненный влажным мясистым конфетти. Следом пострадал не вовремя попавшийся под руку официант — тот как раз спускался с лестницы, подскользнулся на мякоти арбуза и влетел носом прямо в центр внушительного бюста, но завершить падение не успел: Распорядительница ловко схватила его одной рукой за шею, а другой — за запястье и разорвала надвое — как тряпку.
— Твою ма-а-ать! — голосил Артем, взбегая по лестнице; его голос метался эхом меж пролетов, почему-то снова тоненький и звонкий, как у пятиклашки. Перила ходили ходуном, будто при землетрясении — Распорядительница нагоняла.
— Вверх! На лестнице у нее нет шансов!
Артем, кажется, устанавливал какой-то олимпийский рекорд — если бы была такая дисциплина как беготня по лестницам. Второй-третий-четвертый-пятый! Всего шаг оставался до спасительной двери в коридор, ведущий к Инженерам, когда подозрительный свист и легкое дуновение воздуха заставили его пригнуть голову. Тут же с грохотом и треском в дверь влетел огромный белый… солярий. Ударившись о стену и разбрызгав осколки ламп, он, будто в замедленной съемке, вальяжно накренился, а следом — покатился вниз по лестнице — прямо на Артема и курьершу.
— Назад! — бессмысленно скомандовал он, обернулся и едва не завыл от досады: путь преграждала Распорядительница. Вся блестящая от пота, покрытая кровью и арбузной мякотью, она тяжело дышала; внушительные груди ходили ходуном. Латексная маска вздувалась и опадала, не выражая ничего, но Артем готов был поклясться, что там под молнией пухлые африканские губы растянуты в улыбке злорадного ликования.
— Ну ты и долбодятел! — рыкнула курьерша. — За мной!
И, легконогая как лань, она перемахнула через перила, оказавшись сразу на этаж ниже. Не дожидаясь новых указаний, Артем прыгнул следом. Неудачно приземлился, в и без того пострадавшей лодыжке, кажется, что-то хрустнуло.
Доставщица не стала даже ничего говорить, лишь подхватила его, как рядового Райана и потащила за собой к дверям на третий этаж.
— Придется идти через Игровую. Там затеряемся. Двигай-двигай!
А лестницу уже сотрясала громоподобная поступь Распорядительницы.
Игровая, ожидаемо, оказалась не детсадовской комнатой со скакалками-кубиками и прочими нехитрыми развлечениями для детей младшего дошкольного, но огромным залом на два этажа, пронизанным галереями. Помещение было криво нарезано на сегменты развешанными как попало красными портьерами. Кажется, раньше это место служило чем-то вроде оранжереи — высокие, от потолка до пола, окна; узкие переходы с перилами, черно-белый кафельный пол, бесчисленные винтовые лестницы, увитые давно высохшим плющом, а внизу…
— Не самое подходящее время для экскурсий. Раздевайся!
— Смешаемся с толпой. Ну! — курьерша уже скинула свой канареечный комбинезон. Под ним оказались черные, в катышках, леггинсы и легкая маечка. Впрочем, вскоре на пол полетели и они вместе с лифчиком-пушапом и стрингами. Застигнутый врасплох, Артем поддался естественному мужскому инстинкту и машинально «залип», разглядывая острые торчащие соски и кустик русых волос на лобке. Доставщица заметила, взревела. — Ты серьезно? Раздевайся!
— Щас-щас! — Артем кое-как сбросил с себя куртку, расстегнул джинсы и еле-еле стащил их, провозившись больше нужного с уже распухающей щиколоткой. Мобильник, недолго думая, сунул в трусы.
Курьерша махнула рукой, подхватила Артема под мышку и потащила вниз по лестнице — с галереи в зал. А за спиной уже совсем близко раздавались тяжелые шлепки голых стоп по кафелю.
Внизу творилась натуральная вакханалия. Трудно было определить, где заканчиваются одни тела и начинаются другие. Общая куча-мала стонала, хлюпала, хрипела в исступленной похоти, вонзаясь, насаживаясь и вылизывая. Артем и доставщица с трудом продвигались сквозь толпу, брезгливо ежась от вездесущих потных тел, оскальзываясь на склизких пятнах, а по залу гуляло многоголосое эхо стонов, чавканья, плеска и жужжания секс-игрушек под глухие басы ненавязчивого техно. Надрывно голосила какая-то баба под конским торсом болезненно-тощего и бледного кентавра. Его человеческая часть истерически хохотала сквозь кляп и расцарапывала ногтями грудь. Несколько человек катались на странной горке — залезали по очереди в длинную мясистую, закрученную спиралью вокруг винтовой лестницы кишку а, спустя несколько секунд, сфинктер на другой стороне выплевывал их — сизых, помятых и покрытых слизью. Сладострастно подергивались в конвульсиях несколько извращенцев в огромном аквариуме, тыкая острыми штырями в нечто похожее на попавшую под машину русалку и угря одновременно. В ответ на уколы длинный хвост метался, испуская разряды. Вода в аквариуме была бурой от крови, с плавающими сгустками спермы.
— Это… — Артем, наверное, хотел как-то описать свое впечатление, высказать, неспособный удержать рвущиеся наружу мысли, но они не нашли выражения.
— Да-да, знаю, полный шиздец. Шевелись — она близко.
Действительно, Распорядительница шла через толпу подобно ледоколу. Если кто-то или что-то мешалось на пути, она просто отшвыривала это в сторону. Какой-то нерасторопный бедолага попался ей под ноги, одурманенный посторгазменной негой, и его тазовая кость хрустнула под неумолимой пятой.
Они обогнули группку «йогов», медитировавших голыми задницами на иглах женщины-дикобраза — та едва дышала под весом троих человек. Обошли по кривой дуге истекающего слизью гигантского полипа — тот ползал по солевому лабиринту, прокатываясь своими сотнями ложноножек по обнаженным женским телам; его сопровождала симфония стонов. У полипа было плачущее младенческое личико. Перепрыгнули резиновый «сухой бассейн», наполненный вместо шариков маленькими круглыми грудками с глазами вместо сосков; в бассейне «откисали» с пивом трое пузатых мужиков.
Зрелище за очередной портьерой заставило застыть на месте даже курьершу – настолько происходящее не вписывалось в рамки нормальности.
Посреди большой площадки возлежало нечто, больше всего похожее на чудовищных размеров аллигатора-альбиноса. Приглядевшись, можно было разглядеть, что его плоть состоит из бесчисленных, сросшихся друг с другом человеческих тел. Руки, ноги и головы невпопад перекатывались под чешуей, будто пытаясь выбраться. С обеих сторон гигантской туши толклись гости – исключительно мужского пола – и тыкались членами аллигатору в бока. Местами виднелись «использованные» отверстия, сочащиеся спермой и темной кровью. Пасть аллигатора стягивал до гематом толстый ремень, а маленькие, удивительно человеческие глаза блестели от катящихся по морде слез.
— Желаете? У меня есть еще одно место, тут — под лапой, — предложил подошедший мужик – небритый, красномордый, в комбинезоне и с ручным сверлом, похожий на слесаря. — Вам насадку под ротик или писечку?
Истолковав, видимо, ошарашенные взгляды как-то по-своему, «слесарь» шагнул к аллигатору, с силой вогнал сверло тому в бок и принялся просверливать новое отверстие.
Вспомнив вдруг канапе с крокодильим мясом, Артем в очередной раз исторг содержимое желудка.
Эта задержка едва не стоила им жизни. Курьерша еле успела отдернуть Артема из-под падающего карниза. Портьера почти театрально сложилась на пол, а за ней перед нарушителями предстала и сама Распорядительница.
— А вы че, не гости чтоль? — удивленно спросил слесарь, за секунду до того, как Распорядительница в очередной раз взмахнула карнизом и снесла ему голову начисто; та запрыгала по кафелю. На небритом лице так и застыло удивленно-озабоченное выражение. Второй взмах смел четверых, увлеченных боками аллигатора гостей. Кажется, Распорядительница заметно выдохлась, а заодно впала в слепую ярость и теперь готова была громить, топтать и крушить все и вся.
— Слушай сюда! Когда я скажу – дергай за ремень! — прорычала на ухо Артему курьерша.
Но та уже сорвалась с места, подхватив из стоявшей неподалеку коробки что-то похожее на микрофон, встала перед самым носом Распорядительницы и дерзко выкрикнула:
— Эй ты! Да, ты, манда-с-ведро! Поймай меня, если сможешь!
Доставщица принялась скакать перед мулаткой крупными лягушачьими прыжками, будто неопытный матадор. Вновь свистнул карниз — девчонке пришлось выгнуться назад — как Нео из «Матрицы». Артем проявил неуместную внимательность, вглядевшись в тот момент в ее промежность. Залюбовавшись грациозностью движений сам получил карнизом по касательной в колено; рухнул на кафель.
«Какой к едрене-фене ремень?» — подумал Артем, поднял голову и увидел. Широкий ремень на двойной пряжке — из тех, что используют штангисты — перетягивал морду аллигатора. Вблизи она казалась еще жутче — между зубами, похожими на обломки ребер, беспорядочно торчали ногти и пучки волос, а непропорционально маленький глаз на огромной морде глядел на Артема так жалостливо, с такой мольбой, что аж сердце сжималось.
«Ремень!» — Артем вцепился пальцами в тугие пряжки, принявшись отстегивать.
— Рано! — взвизгнула курьерша, уходя от очередного сокрушительного удара. Но было, скорее, поздно. Когда Артем отстегнул первую пряжку, вторая просто лопнула и чудовищная пасть оказалась свободна. Аллигатор тут же метнулся вперед, едва не отхватив Артему голову; прибитые к полу длинными штырями лапы надорвались в сухожилиях, растянулись, отпуская тушу в бреющий полет у него над головой. Артем едва успел откатиться в сторону, когда рядом грохнулось многотонное чудовище. Совсем близко чавкнула оглушительно громадная пасть. Следом раздался такой силы трубный стон, что заложило уши — стонала Распорядительница, свисавшая из пасти аллигатора — тот схватил ее поперек туловища и теперь лежал неподвижным трупом, будто выполнив свое предназначение. По жирным расставленным в стороны ляжкам мулатки бежала моча вперемешку с кровью.
— Лови! — курьерша перебросила что-то через морду аллигатора. Артем не среагировал и это что-то, похожее на микрофон, ударило его в грудь, упало на пол и завибрировало, поползло прочь. — Добей ее! Быстрей! Она сейчас встанет.
Действительно, Распорядительница уже вовсю копошилась, пытаясь разжать хватку; елозила, точно опрокинувшийся на спину циклопических размеров жук. Времени оставалось всего ничего. Артем схватил уползавший от него с жужжанием вибратор и со всей дури засадил его в выставленное теперь напоказ, заросшее грубым волосом, лоно толстухи. Та взревела и начала выбираться еще более яростно.
— Не внутрь, дебил, на клитор! У тебя что, баб не было?
Хотелось ответить курьерше что-то обидное, но в голову ничего не лезло; все внимание захватило беспорядочное скопление розово-шоколадных складок и брылей в окружении мелких бородавок и опрелостей — будто морда слепого старого бульдога. Натюрморт этот издавал сильный запах копченого лосося – второй или третьей свежести.
— Да где этот гребаный клитор? — взвизгнул Артем.
Тем временем, курьерша подобралась с другой стороны и свернула Распорядительнице маску на сторону так, что та ослепла. Ее короткие пальцы принялись хватать наугад; выдрали курьерше клок волос — та отскочила.
Наконец, под каким-то, похожим на лежалую ветчину, капюшоном обнаружилось нечто вроде вишенки амаретто — с большой палец; именно к нему Артем прижал склизкий от смазки вибратор. Тут же раздался такой визг, будто заживо резали свинью. Артем оглянулся, но местные гости, похоже, были привычны ко всему. Распорядительница скребла ногтями по морде аллигатора, оставляя длинные кровавые полосы, дрыгала ногами; била ими наугад, оставляя вмятины на кафеле. Потихоньку пасть начала раскрываться.
— Пальцами себе помоги! Скорей!
Артем не без омерзения засунул в взбухшее и горячее отверстие сперва два пальца, потом три, но, похоже, придется задействовать весь кулак. Он впихнул руку едва не по локоть; по предплечью потекло густое, творожнистое.
— А теперь точку G ищи! Она там сверху! Вот так поделай!
Доставщица изобразила знаменитый итальянский жест. Артем принялся шевелить запястьем, точно разминаясь перед тренировкой; нащупал какой-то бугорок внутри и принялся яростно в него долбить — как будто по ту сторону могли открыть, если стучать достаточно настойчиво.
В самом деле, мулатка задергалась, принялась мотать головой. Ее сопротивление ослабевало, движения становились все более потерянными, бессмысленными. Аллигатор слегка приподнял жертву и снова сжал пасть, перехватывая поудобнее.
— Давай же, еще немного и она кончит!
Совершая механические хлюпающие движения, Артем с горькой усмешкой подумал, что технически теперь у него «было» с мулаткой.
«Да уж, не зря жизнь прожил!»
Безразмерные бедра дрожали, нутро Распорядительницы пульсировало в смеси агонии и экстаза, но оргазм приходить не спешил — точно чего-то не хватало в этой формуле. Курьерша, похоже, это заметила, задумалась, а через секунду нырнула за соседнюю портьеру.
— Куда! Не оставляй меня с ней, слышишь?
Спустя мгновение, она вернулась с какими-то крупными металлическими шарами, нанизанными на шнурок. Шлепнула их на брюхо Распорядительницы перед Артемом, тяжелые, будто кистень.
— Добей ее. Давай. Иначе она нас в покое не оставит.
— Ты же шутишь, да? — жалобно спросил Артем. Курьерша промолчала.
Кое-как раздвинув одной рукой омерзительно-мягкие, бугристые ляжки, Артем еле-еле нащупал складчатое отверстие.
— Руку потом не нюхай! — схохмила доставщица.
Артем не ответил, лишь принялся с рычанием пропихивать первый — размером с мандарин — шарик. Тот никак не желал входить; похоже, Распорядительница, как это ни парадоксально, была анальной девственницей.
— Слюной смочи! И нежнее-нежнее! Не сделай ей больно!
Застонав от бедственности своего положения, Артем еле-еле собрал в пересохшем рту жидкости на плевок — тот вышел каким-то густым и желтоватым, похоже от рвоты. Вторая попытка оказалась более удачной — после недолгого сопротивления сфинктер Распорядительницы, отороченный по краям кучерявым волосом, все же принял в себя инородное тело. Толстуха тут же выгнулась, будто по телу ее пустили электрический разряд. Второй вошел уже легче.
— Ты их один за другим суй, чтобы сфинктер не закрывался!
Так, третий и четвертый нырнули парой. Мулатка уже даже не сопротивлялась, а бессмысленно дергала конечностями; из-под маски доносились заливистые рыдания, будто кто-то пытал осла раскаленной кочергой. Правая рука уже занемела, окончательно потеряв чувствительность от монотонного движения; вибратор сползал с клитора, приходилось придерживать его подбородком. Наконец, не без труда в набитую металлическими шарами прямую кишку скользнул и пятый. Теперь снаружи торчало только широкое кольцо на шнурке. Курьерша подскочила, вцепилась в него; скомандовала, упершись ногой в бедро мулатки:
— Держись! Давай, на раз-два-три. Дергай!
И Артем изо всех сил потянул на себя шнурок, будто бензопилу заводил. Шарики вылетели один за другим, разбрызгивая дурнопахнущие капли; и Артем и курьерша, потеряв упор, опрокинулись на спину, а вслед им лоно мулатки, стремительно пульсируя, плевало и брызгало чем-то горячим с сильным мускусным запахом. Вообще, трясло всю Распорядительницу; ее конечности выгибались под невозможными углами, латексная маска вздулась; из-под ее краев стекала блевотина. Не имея выхода, она скапливалась пузырем под маской, и толстуха начала задыхаться, но чем больше втягивала воздуха, тем больше вдыхала собственной рвоты. Вскоре кашель превратился в натужные хрипы, а следом затихли и они. По телу Распорядительницы пробежала последняя судорога, и та обмякла всем телом, повиснув в пасти аллигатора, точно кусок говяжьей вырезки.
Скопившиеся незаметно для Артема вокруг гости разразились горячими аплодисментами. Кто-то одобрительно крякнул:
— Отличное шоу, не то что в прошлый раз!
Отсалютовали пивом мужики в бассейне с сиськами; свистели насильники аллигатора. Артем с трудом поднялся на ноги и ошарашенно поклонился публике.
— Болевой шок. — спокойно прокомментировала курьерша, вставая, — Всегда терпеть ее не могла. Ну что, ты идешь?
— Куда? — ошарашенно спросил Артем, уже позабывший, зачем он вообще сюда явился.
— К Инженерам. В долю. Забыл чтоль? Ну?
Дальнейший путь удалось преодолеть без приключений. Рассудок Артема, видимо, утомившись психоделическими зрелищами уже не реагировал ни на необычные БДСМ-практики с использованием бензопилы и собачьей упряжки, ни на совсем уж стандартный и даже на общем фоне какой-то скучный тройничок с кошкодевочкой — та шипела и пыталась оцарапать кавалеров, стоя коленями в воняющем мочой лотке. Наконец, они предстали перед дверью в кабинет директора.
На тему Инженеров Артем себе уже успел навоображать всякого — представлял себе кого-то вроде Пинхеда из «Восставшего из ада» — неких инфернальных извращенцев с порезами и крючьями в самых неожиданных местах. Или же, наоборот, ушлых стартаперов – в очках, с прыщами и стаканами «молодильного» смузи из плаценты. Но кабинет директора оказался и в самом деле скучным обиталищем начальника средней руки – стол, кресло, диван для посетителей, несгораемый шкаф, старенький системный блок, пузатый монитор и принтер. Из будничной картины выбивалось лишь окно – вместо темного редколесья и асфальтовой площадки перед корпусом оно демонстрировало… комнату. В комнате на расставленных по кругу стульях сидели четверо. Каким-то шестым чувством – по абсолютной неподвижности членов, по цвету кожи, по неестественным позам – Артем определил, что кто бы ни сидел по ту сторону окна – они мертвы. Ну или по крайней мере не живы. Лица сидящих скрывали маски животных – свиньи, петуха, лошади и, почему-то, муравьеда. Ручки на оконных рамах кто-то заблаговременно выдрал с мясом. Двери, ведущей в эту странную, архитектурно невозможную комнату за стеклом видно тоже не было. Доставщица привычно ткнула в кнопку на боку системного блока, и тот устало зашумел кулерами.
— Вот. Инженеры. Разговаривай! — устало бросила девчонка.
