Предыдущая история "Шкап и его тайны" тут, её окончание тут.
История вторая – "Испытание везением"
Фазанову всегда и во всём необъяснимо везло. Однажды он приобрёл лотерейный билет и выиграл 100 рублей. На которые купил на радостях творожный сырок со вкусом вишни. И отравился, потому что сырок был хоть и по акции, но все ж таки сильно просроченный. А потом выяснилось, что чек с сырком победил в конкурсе торговой сети, и Фазанову причитается поездка в Карелию. Бывает же такое!
Правда, после той поездки пришлось посещать венеролога, а всё из-за судьбоносной встречи с весёлой девушкой-автостопщицей. Кто ж знал, что красотка сама была транзитным средством для странствующей гонореи? Бывает.
Зато в клинике Фазанов познакомился с Лидочкой из регистратуры. Ах, Лидочка, Лидонька, Лидусик. Ну и пусть у нее над верхней губой едва светлела щёточка волосков. Зато какие у неё были глаза – океаны, пусть и подо льдом линз.
А ещё Лидочка чудесно виляла бёдрами при ходьбе. Наверное, это всё тренировки с хулахупом. Фазанов успел оценить всю мощь обруча, когда они вдвоём с Лидочкой взялись играть в ролевую игру «Дрессировщица и тигр». Правда, при тигрином прыжке Фазанов приложился плечом об изголовье кровати. Бывает. Зато, упав вниз и закатившись в пыльный угол, он нашёл давно потерянное Лидочкино кольцо.
Довольный, что падение привело к обретению, Фазанов вышел на балкон. Внешний вид находки взывал к её изучению в солнечном свете. Кольцо выглядело необычным хотя бы потому, что было чёрным. На внутренней стороне змеился выгравированный золотистый курсив, который Фазанов пытался рассмотреть, поворачивая кольцо под разными углами.
– Лидусь, а из чего твоё колечко? Из чугуна, что ли? Да нет, лёгкое.
– А? Чего? – Лидочка опять посмотрела на часы на стене. В эту встречу они почему-то очень сильно ей заботили; уже раз десять за полчаса она взглянула на модный циферблат с ракушками вместо цифр. Снова бросив взгляд на часы, фея больничной регистрации впорхнула на балкон.
– Кольцо, говорю. Платина, что ли? Я, если честно, платину ни разу не видел, но говорят, что дороже золота. Правда, я её серой представлял, ну, может и белой тоже представлял. Разок. Только не ревнуй, моё золотце.
– Сплав чего-то с чем-то. Я в этом не разбираюсь.
– Колечко, колечко, как же тебя зовут? – Фазанов никак не мог прочитать гравировку, слова будто ускользали от чтения в изгибе ободка.
– Это Петя! – нервно вскрикнула Лидочка, перегнувшись через перила.
– И давно ты даешь кольцам мужские имена? – шутливо-ревниво спросил Фазанов.
– Дурак. Петя – мой муж. Козлина припёрся с работы раньше времени.
– Какой такой муж? И куда он припёрся?
– Не будь идиотом, Фазанов. Он идёт сюда. Три этажа, и он будет здесь. У него есть ключ!
Откровение поразило Фазанова если не в самое сердце, то куда-то ниже. От душевной боли он не заметил, как надел Лидочкино кольцо на безымянный палец правой руки. А когда заметил, было поздно – кольцо застряло. Вот ведь бывает!
В этом моменте Фазанов подумал, что необъяснимое везение покинуло его, но не тут-то было. Лидочка так и объявила:
– Везёт тебе, Фазанов. Не будь у меня шкапа, всё, конец. Петя у меня жуть какой ревнивый. Увидит – убьёт.
– Ты всё-таки в нашу клинику ходил не с проблемами головы, Фазанов. Соображай. У меня есть шкап. Ну, смекаешь?
– Есть и есть. У всех свои недостатки. У меня, например, прорыв носка.
Лидочка не стала вникать в суть носочного диагноза. Она просто схватила Фазанова за руку и потащила с балкона. Фазанов не упирался, он знал, что Лидочка раньше работала санитаркой на скорой помощи и может кого угодно уговорить силой.
Перед чёрной дверцей шкапа Фазанов всё-таки попытался сопротивляться. В детстве его пугали, что если он будет плохо себя вести, то отправится в шкап соседки Проворовой, страшнючей морщинистой бабки, которая угрожала извести всех собак, котов и детей, если те продолжат топтать её цветы во дворе. После пропажи Игорька из семнадцатой квартиры и слухов, что он теперь в шкапу Проворовой – Фазанов целый месяц боялся засыпать без ночника. Потом Игорёк нашёлся (оказывается, его увозили к родственникам в деревню), но осадочек остался. С тех пор Фазанов побаивался двух вещей – топтать цветы в палисадниках и шкапов.
– А может, я на балконе спрячусь? За шторочкой, в уголке, где коробка от утюга? Она вроде широкая, голову точно прикроет, а телом я распластаюсь. А? – С надеждой спросил Фазанов, понимая, что бежит от суровой правды – коробка от утюга и шторка не спасут.
– Ты хочешь, чтобы Петя нас вдвоем на том балконе распластал? У меня больше негде спрятаться, кроме как в шкапу. Давай, полезай быстро.
– Но это шкап. Не шкаф. Там страшно, там очень страшно.
Лидочка начала открывать дверцу, и то, как легко отошла поверочная пломба, говорило о многом.
– Не был. Но все знают о шкапах. В них люди пропадают.
– Не сахарный, не растаешь. Пересидишь внутри немножко, пока Петя не уйдёт или не заснёт, а я потом тебя обратно запущу. Ты только не уходи от дверцы.
– Так уйдёт или заснёт? Это большая разница. Я, например, могу долго не засыпать, особенно если перед сном съел бутерброд с колбасным сыром, ну или просто пучит от кукурузного салата.
Фазанов тянул время. В тайне он надеялся, что никакой Петя не будет врываться в Лидочкину квартиру. Что всё это розыгрыш. Или, что Лидочке показалось. И этот Петя не тот, а чужой. Бывает ведь такое? Бывает.
Лидочка распахнула дверцу, из шкапного мрака потянуло холодом.
– Холодрыга такая… Мне бы, Лидок, хоть куртку какую накинуть, я ж только в труселях и носках!
Фазанов потянулся было к своей футболке с ёжиком, но тут в прихожей послышался ужасный звук проворачивающегося ключа. О нет! Это всё-таки был кого надо Петя!
– Лезь! – с дикими глазами зашипела Лидочка. Заметавшись по спальне, она подскочила к шкафу (обычному, платяному) и выбросила оттуда старую женскую шубу с залоснившимся и протёртым мехом.
Фазанов поймал шубу налету, с тоской и болью посмотрел на Лидочку, потом на свои штаны на спинке стула, а потом… Разворотистым движением Лидочка втолкнула его в шкап и захлопнула дверцу перед самым носом. Повезло, что пальцы не прищемил. Правда, без ранений не обошлось. В наступившей темноте сразу заныло в сердце – в штанах осталась вся зарплата, заблаговременно снятая с карты перед любовным визитом. Деньги могли стать законным трофеем мужа Пети, если Лидочка не успеет их спрятать. Ох, а ведь там ещё футболка с ёжиком и ботинки. Как бы ни погореть на мелочах, как любовник в старых анекдотах…
Фазанов накинул на себя шубу и на всякий случай отошёл от двери на несколько шагов. Без обуви ноги сразу же стали мёрзнуть. Знал бы, что такое случится, надел бы носки из верблюжей шерсти и пояс из собачьей. В свои тридцать семь Фазанов уже не стеснялся таких полезных вещей.
Стараясь согреться мыслями о шерсти и мехах, Фазанов начал размышлять, какая шуба досталась ему от Лидочки – выдра или норка? А может, песец? Или соболь? И какие ещё бывают шубы? Если песцы бывают полными, то бывают ли толстые соболя?
Фазанов начал приплясывать на месте. Рискнул и всё-таки прижался к двери шкапа. Ничего, тихо. Вот бы хоть звучок из нашего мира услышать…
И тут Фазанову повезло. Ну, как повезло. Относительно. С одной стороны звук (да ещё какой!) он услышал, а с другой – дверца шкапа распахнулась.
В светлом проёме стоял тёмный мужской силуэт с квадратными плечами и кулаками-кувалдами. За спиной силуэта маячила Лидочка с веером пятитысячных банкнот, которые она с виноватым видом доставала из кармана предательски брошенных штанов.
– Этот сморчок, что ли? – голос гудком паровоза сшиб с Фазанова всю зябкость. – Ты что, маленький, заблудился? Нору попутал, крысёныш?
– Мне бы домой… – жалостливо промямлил Фазанов, медленно отступая. Он помнил, что к хищникам нельзя поворачиваться спиной и убегать. А то, что муж Петя был высшим хищником, Фазанов не сомневался.
– Так ты уже дома, дуршлаг ты штопаный. А ну брысь в свою дыру, пока я тебе такую же в башке не организовал!
Громила подался вперёд и замахнулся для удара. Фазанов не стал ждать развязки. Он развернулся и побежал в темноту, а сзади его преследовали раскаты хохота, к которым примешивался тонкий затихающий смех Лидочки, Лидусика, Лидоньки. И было обидно до слёз, но слёзы на бегу могут позволить себе лишь марафонцы.
«И почему же мне так везёт?» – думал Фазанов стоя у обрыва. С одной стороны – в кармане шубы нашёлся женский пуховой платок. С другой – порвать его на части не вышло. Поэтому чести быть утеплённой удостоилась только левая нога. Правую же ещё в квартире Лидочки постигла кара носочного прорыва – это когда большой палец прорывает носок и высовывается в прореху. У Фазанова такое частенько случалось, но от этого больше носков он покупать не стал. Да и зачем, когда на людях не так уж часто и снимаешь обувь?
Сейчас позорная дырка была заклеена лейкопластырем – ещё одной находкой шубной сокровищницы. Тут везение сомнительное, но на нет и лейкопластырь утеплитель.
В стылом свете ледяных стен Фазанов вытряхнул из кармана россыпь крошек – то ли шоколадных, то ли хлебных. Попробовал одну – скорее второй вариант. Но это не точно, нужна повторная проба. Делать её Фазанов, конечно, не стал. Если по ощущениям около суток сидишь в морозильнике голодный, приходится бережливо относиться к припасам.
Когда Фазанов первый раз прошёл, а точнее, пробежал путь от шкапной дверцы к краю Стены, он был оглушён страхом, обидой, гневом. Но с каждой прогулкой обратно к дверце эмоции всё тускнели и тускнели. Сначала он прислушивался, потом колотил в дверь руками, кричал и звал на помощь. Пытался выбить плечом. Бесполезно. Дверца не открывалась… И Фазанов вновь и вновь возвращался сквозь тьму к замогильному сиянию края бездны. Будто надеясь встретить там спасателей, которые ободряюще хлопнут по плечу и протянут термос с горячим чаем. Ах, горячий чай…
Если он останется в шкапном холоде дольше, чем ещё на пару часов, ноги точно отмёрзнут. А потом и он сам превратится в одну большую сосульку, даже старая шуба не спасёт.
«Нужно уходить отсюда. Ни Лидочка, ни её изверг-муж дверцу шкапа больше не откроют».
Фазанов выглянул за край обрыва. Наверх ему не подняться без этой волшебной верёвки, которую носят с собой шкаполазы. Лебяжья она, что ли? Ай, какая разница, всё равно нет ни пуха, ни пера.
Влево-вправо ни дотянуться, ни допрыгнуть. Остаётся путь вниз. Здесь хотя бы можно попробовать повиснуть на руках, а потом рискнуть с прыжком. И тут уж как повезёт – либо пан, либо пропан, как любил говорить бывший сосед по подъезду. Суровый мужик, из силовиков; вот он бы точно и спрыгнул, и подтянулся, или просто взял и выбил, выбил, ВЫБИЛ эту проклятую дверцу шкапа!
От нахлынувшей злости Фазанов со всей силы топнул «пухово-платочной» ногой. От удара ледяная корка слева на Стене сошла целым пластом и полетела вниз к далёкому пятнышку освещённого дна. Обнажился ряд тёмных камней; булыжники выступали из Стены близко друг к другу. Ступеньки! Одна, вторая, третья… шесть ступенек! Целых шесть ступенек – бывает же чудо!
Лестничное открытие решено было отпраздновать. Сказано – съедено. Крошка показалась Фазанову слаще булочки с корицей или трюфельного торта. Подкрепившись на дорожку ещё одной крошкой, он приступил к спуску.
Прыгать пришлось всё равно. При близком знакомстве со ступеньками стало ясно, что они не каменные, а, скорее, деревянные – такие же, как и сам шкап. Блоки не дотягивались до проёма нижнего прохода, и Фазанову сильно повезло, что он не соскользнул с последнего выступа.
Но вот полы шубы коснулись края проёма, и Фазанов перевёл дух. Он смог. Он сделал.
Чёрный щит с ячейками! В предыдущем, Лидочкином, туннеле щит был пустым. А что у нас тут?
Дрожащими пальцами Фазанов схватил предмет, оказавшийся в свете льда продолговатым пирожком – румяным, глянцевым, с едва подгоревшим бочком.
Вот это везение! Найти еду, здесь, в царстве вечного холода и мрака – тоже самое, что найти ванну с горячей водой посреди Антарктиды. Кстати, пирожок был чуть тёплым, словно его недавно испекли, и он ещё не до конца остыл.
Пирожок в ячейке шкапного щитка – подозрительно. И при иных обстоятельствах Фазанов никогда бы на него не посягнул. Даже пальцем бы не коснулся. Но холод и голод уже сделали своё чёрное дело и довели душу до предела.
Фазанов не успел опомниться, как от пирожка осталась половина. Тесто было нежнейшим, таким сдобным, с доверительным ароматом утренней булочной. Но ещё был гадкий вкус начинки – студенистых, расползающихся во рту колец гнилого лука. И опять же – в иных обстоятельствах Фазанов давно бы отплёвывался от испорченной выпечки. Но только не когда у тебя в желудке раскинулась ледяная пустошь с колючими ветрами спазмов.
Чем дольше Фазанов пробовал пирожок, тем более дрянным на вкус он казался. Взгляд упал на щиток – может, в пазах была какая другая еда? Свободной рукой Фазанов придирчиво ощупал все ниши – пусто. Посмотрел на пирожок. Тот был целым.
От неожиданности Фазанов чуть было не выронил драгоценную еду. Как это возможно? Больше половины пирожка уже приговорено, и голод перестал так сильно терзать кишки. А значит, это не было иллюзией, если только он не сошёл с ума.
На самом краю туннеля свет льда был самым ярким, и Фазанову пришлось отойти немного вглубь, чтобы рассмотреть неразменную выпечку. Пирожок как пирожок, поблёскивает яичным глянцем, пахнет так, что слюнки текут. И ни единого следа от зубов.
Поразмыслив, что хуже не будет, Фазанов осторожно укусил пирожок. Как и в первый раз, вкус сладкого теста смешался с гнилостными нотками лука. Пирожок не восстанавливался. Тогда Фазанов вновь укоротил его больше, чем на половину. Но доесть чудо-выпечку не удалось. Следующий укус пришёлся на целый пирожок! И ведь Фазанов не успел заметить, в какую секунду съеденная часть вновь отросла. Бывает же!
Третий подход к пирожку дался труднее. Сказывалась луковая начинка. Фазанов старался кусать и не отводить от еды глаз. Но косым взглядом лишь рассмотрел у себя на носу прыщик. Момент пирожкового восстановления снова был пропущен.
Экспериментировать в четвёртый раз не хотелось. Фазанов решил, что подождёт, когда голод снова подаст урчащий голос и есть протухшую луковичную начинку будет не так гадко.
Пирожок отправился в «съестной» карман шубы, а сам Фазанов – в глубины нового коридора. Зародилась робкая надежда, что этот проход может привести к выходу наружу. Вдруг какая-нибудь старушка держит дверцу своего шкапа открытой и ходит подкармливать пирожками местных котиков? Чушь. Конечно, вечный пирожок – это необъяснимое дитя Зашкапья. Разве что тайные хозяева шкапного мира положили еду в щиток не просто так. Может, они выделили именно этот туннель, именно этот шкап.
Свет ледяных наростов угасал, но ещё до того, как он потускнел до сумеречной сепии, Фазанов остановился перед непреодолимой преградой. Проход в темноту резко сужался до щели, в которую разве что руку можно было просунуть. Протиснуться не получалось, как Фазанов ни втягивал живот в рёбра. Без ледоруба из Набора расширить щель невозможно – это Фазанов точно знал. В интернете он часто натыкался на заголовки новостей: «Иван Иванович Иванов застрял во льдах шкапа», «Ледоруб-спаситель», «Топ-20 вещей для выживания в шкапу. Пункт с 1 по 10 – ЛЕДОРУБ».
Фазанов выругался в тёмную щель. Страшно хотелось что-то швырнуть туда, но ничего подходящего, кроме пирожка, у Фазанова не было. А бросать чудо-еду не то, что грех, а последняя стадия безумия.
Пришлось вернуться обратно к краю Стены. Фазанов как бешеный прыгал на уступе, лупил ногами и руками по всем доступным поверхностям, но новых ледяных лавин не сходило и новых ступенек не проявлялось. Вернуться назад он уже не мог, а новые пути для исследований открывались только для Человека-паука или шкаполаза-акробата. Ни тем, ни другим Фазанов не был. Костюм Человека-паука он примерял лишь раз на корпоративе, да и тогда вышло не очень из-за очередного носочного прорыва.
При мыслях о носках Фазанов понял, что уже почти не чувствует пальцы ног. Нет, даже без пирожка волноваться о голоде не стоило. Его убьёт холод. Он будет сидеть на краю обрыва, пока полностью не замёрзнет и не свалиться с обрыва хрустальной статуей. Разобьётся на тысячу осколков, и какой-нибудь шкаполаз по имени Кай однажды спустится вниз и соберёт из частей его тела слово «вечность». Или «жопа», с нового поколения станется.
Фазанов вытянул руку и начал выводить пальцем «вечность» на фоне слепящего льда. И тут он заметил кольцо на безымянном пальце. Как он мог о нём забыть? Вот что нужно было бросать в щель с проклятиями в адрес Лидочки. Символично.
– Да я и сейчас могу, – вслух сказал Фазанов. С каждым новым словом он распалялся всё больше и больше: – Вот возьму и брошу, порву со всеми привязанностями старого мира, со всем женским полом, этими искусительницами. Слышите, стервы? Я умру не окольцованным!
Кольцо не хотело сниматься, но всё-таки поддалось угрюмой настойчивости Фазанова. Гравировка на внутренней стороне сияла мягким золотом, будто ювелиры-затейники встроили в кольцо светодиоды. Теперь надпись читалась отчётливо.
– «Служи мне верно, мрака дщерь! Открой все тайны, Кноть-слуга, и запертую дверь!» – пробубнил Фазанов. – Господи, я ухлёстывал за сектанткой… Вот только из чего, всё-таки, сделано кольцо?.. Ай, без разницы.
Фазанов собрался забросить кольцо как можно дальше за границу света и тьмы, но не успел – потому как поскользнулся на пуховом платке и шлёпнулся прямо на свою филейную часть. Повезло, что шуба смягчила удар.
– Кноть рада угодить тебе, о Хозяин, что грациозен в падении. Отворяю дверь запертого ответа. Кольцо сработано из предвечной древесины, той, что твёрже заблуждений дураков и легче сна мотылька. Какую дверь могу ещё открыть?
– Ты что? Ты кто? – Фазанов чуть не сбросился с обрыва от испуга.
В проходе стоял человек, сотканный из колышущейся тёмной субстанции с золотыми нитями-прожилками внутри. По очертаниям тела это была женщина. Причем, довольно сексуальная. Вся она будто состояла из чёрного пламени, его язычки срывались и растворялись в морозном воздухе. Из-за этого лицо женщины постоянно менялось (кроме больших жёлтых глаз), и сказать, как она выглядела на самом деле, было совершенно невозможно. Как и понять, обнажена ли она полностью, или в каком-то одеянии, вроде облегающего трико. Светящиеся завитки покрывали голову, грудь, причинное место и колени. Вблизи было видно, что внутри линий-прожилок, как по каналам, течёт расплавленное золото.
– Вопрошающий да насытится знанием. Дверь запертого ответа открыта, о Хозяин, полный испуга и растерянности. Я Кноть, слуга, любую запертую дверь могу открыть, – фигура поклонилась. Голос был женским, певучим и обволакивающим.
– Пытливый ум да умоется водами вчерашней реки. Прошу не гневаться, о Хозяин, что выглядит, как овца в шкуре енотовидной собаки. Ответ не заперт, а я не могу открыть то, что не сокрыто или не заперто.
Фазанов уже понял, что убивать его прямо сейчас женщина-нефть не собирается. Она изъяснялась странно, загадочно. Но от страха и холода мысли Фазанова путались, и уловить логику ответов не получалось. Нужно собраться, успокоиться…
– Ты жила внутри кольца? Ты дух? Ты джин?
– Три двери на выбор, о Хозяин нетерпения. Какую именно открыть?
– Кноть рада услужить. Но дверь не заперта, всяк знает, и дитя, и старец древний, что в кольце не обрести житья.
– Вторую дверь тогда давай.
– Кноть создана, чтобы угождать, о Хозяин, жаждущий невозможного. Дверь не закрыта. Всяк знает, и дитя, и старец древний, что Кноть есть Кноть. А дух есть дух.
– О Хозяин, влекомый ветрами тщеты, я не могу отворить то, что не заперто. Кноть есть Кноть.
– А ведь ответа так и не было! – Фазанов осмелел до того, что погрозил негнущимся в суставе пальцем.
– Ответы уже прозвучали во льдах сего места. Кто ж виноват, о Хозяин, чей разум величественен, как козий орех, что ты распускаешь ткань внимания на рвущиеся нити?
– Мне кажется, или ты меня оскорбляешь?
– Прошу снисхождения, о Хозяин, мнительный, как старуха, стерегущая цыплят летом. Я Кноть, твоя верная слуга. И как слуга, представшая пред твои очи в первый раз, хочу предупредить.
Кноть замолчала, с нее срывались маленькие язычки тьмы. Вскоре она опять заговорила:
– Я открываю любую запертую дверь. Но лишь трижды на день. Приказа три, как три свиньи, что возводили замки. Три, о Хозяин неграмотный мой, запомни, лишь три. Не семь, не десять, не восемнадцать, только три.
– Три желания… – Фазанов на секунду задумался и тут же озвучил: – Но я спрашивал больше, чем три раза, а ты, как-никак, отвечала. Пусть и ни о чём.
– О Хозяин, подмечающий щепки среди брёвен, ты велик умом. На что я молвлю ничтожным оправданием – то лишь на первый раз. Давно уж Кноть не служила людям, давно не являла своё подобострастие. Но также верно то, что, хоть вопросов было больше трёх, Хозяин ненасытный мой, однако, лишь две запертых две́ри отворила я. А две – не три. Не три, не три, не три.
Разглядеть в мельтешении чёрного пламени улыбку было трудно, но Фазанову показалось, что он её видел. На долю секунды.
– Хорошо. Ладно. Значит, у меня одно желание…
– Приказ, о Хозяин, что не может различать сути вещей. Приказ для верной вам слуги, для Кноти услужливой.
Фазанов задумался. Очевидно, что перед ним классическая сказочная история. Желания, приказы, хитрые ответы. Существо, эта Кноть, связана с волшебным кольцом. А всё волшебное в нашем мире родом отсюда, из Нарнии, как часто называют этот мир подростки. Значит, местный джин точно должен знать о шкапах то, чего не знает никто из людей снаружи.
– О мой Хозяин, напрягающий последнюю извилину, какую запертую дверь прикажешь мне открыть?
Фазанов осёкся. Он чуть не сказал про дверцу шкапа. Но это ловушка, тупик, с какой стороны ни посмотри. Кноть может посчитать двери шкапов незапертыми, ведь у них нет замков. И даже если это не так, то дверь шкапа Лидочки просить открыть бессмысленно – она находится уровнем выше и туда не добраться. Выход же из этого коридора лежит за ледяной преградой. Даже если дверца шкапа и откроется, Фазанов до неё не доберётся, а значит, всё бессмысленно. Нет, если уж чёрная демоница считает запертыми дверями тайны и секреты, нужно подобрать такой вопрос, ответ на который поможет выжить.
Из прохода за спиной Кноти донёсся глухой стук, сменяющийся треском ломающегося льда. Кто-то прошёл в шкап и ломает торосы ледорубом! Вот это настоящее волшебство везения!
– Приказ, о Хозяин, отстающий в развитии. Я жду приказ.
Щурясь от яркого света стен, Фазанов молча всматривался в ледяной коридор. Вот появился силуэт, такой же чёрный, как и дух кольца. Но это был настоящий человек – контуры рюкзака за спиной и ледоруб в руках не оставляли места для сомнений.
– Осторожнее, Хозяин, человек, что приближается, опасен. Я не фиал правды, но тот, кто идёт… Пожелай, чтобы я ответила тебе о нём, раскрыла дверь знаний!
Фазанов вполуха слушал Кноть. Медленно передвигая замёрзшими ногами, он устремился навстречу спасению.
Человек бежал к Фазанову. Это спасатель! Ледяное сияние мешало рассмотреть лицо бегущего, но так ли важно, как выглядит счастье?
Вот спасатель в паре метров от Фазанова, сейчас он бросится обниматься и вручит термос с горячим чаем.
– Я знал, я надеялся… – прошептал Фазанов, всё еще не веря своему везению.
Но вместо объятий спаситель толкнул Фазанова в плечо и не сбавляя хода пробежал мимо. На краю обрыва он размахнулся намотанной на локоть верёвкой. И вот уже, как Тарзан на лиане, он полетел в направлении соседнего коридора.
– Я здесь… Я здесь… Не уходите, умоляю… – Фазанов поплёлся к обрыву, всё ещё не веря, что так может быть.
Куда бежал этот человек? Или лучше спросить, от кого?
Фазанов боялся опять поскользнуться и с концами улететь вниз, поэтому высунулся лишь чуть-чуть над краем.
Лже-спаситель держался за верёвку двумя руками, а та сама подтягивала его наверх, сокращаясь в длине. Гусья верёвка – да, вот как она называлась!
Владелец артефакта даже не обернулся, когда залез на уступ, а потом забросил верёвку на уровень ниже и тут же соскользнул по ней, как циркач. Не Человек-паук, но опытный шкаполаз. А ещё, похоже, он не заметил Кноть. Точно, он пробежал сквозь неё и даже не замедлился.
Фазанов посмотрел на женщину-пламя. Та стояла, вытянув руки по швам. Золотые нити в её теле напоминали проволочный корсет, на который налепили чёрный пластилин. Неизвестный скульптор не пожалел материала для бюста и бёдер. Наверное, она ходит также маняще, как и Лидочка. Лидусик, Лидонька, сволочь…
– Скажи мне, пламенный дух, что такое…
Фазанов перекатывал на языке слова «жизнь», «справедливость», «любовь», но замёрзшие губы не хотели их выпускать на свободу.
В отдалении захрустел лёд. Ещё кто-то бежал к Фазанову. Очередной «спасатель». Сил стоять не было, Фазанов опустился по стенке и вытянул ноги-ледышки в направлении бегущего. Он встретит его так и будь что будет.
– Скажи мне… Открой дверь главной тайны, дух кольца. Что такое шкап?
– Наконец-то. – Жёлтые глаза прищурились. – Дверь запертую ты отыскал, Хозяин, что потерял надежду слишком рано. И я открою для тебя её. Шкап – это…
Мужчина в тёмной шляпе налетел на Фазанова, опрокидывая навзничь. Если бы не сидячая поза, Фазанов точно бы не пережил такой удар затылком об лёд.
– Это ты, тварь?! Это ты убил их всех?!! И её тоже?!! – В лицо Фазанова впечаталась наковальня удара. – Конец. Я поймал тебя. – Снова удар.
– Я не… – Фазанов чудом успел мотнуть головой влево, и тяжёлый кулачище лишь саданул по скуле.
Мужик сидел на нём верхом, и капельки слюны падали на нос Фазанова, смешиваясь с кровью.
– Похищение людей, пытки, убийства. Ты прятал их тела в шкапу. Но зачем? – Новый удар Фазанов пропустил. – Зачем это всё? Неужели ты и родился зверем?
Фазанов почувствовал, что его, как безвольную куклу, поднимают за воротник шубы. Тащат к самому-самому краю и начинают трясти.
– Отвечай! Что ты за монстр? И куда ты дел тело… Поземцевой? Клянусь, я сброшу тебя!
Фазанов сделал слабую попытку высвободиться, и махнул рукой. Кулак, в котором он всё это время держал чёрное кольцо, раскрылся. И память о Лидочкином предательстве, как и ответ на самый главный вопрос про шкап, полетела к основанию Стены.
– Отвечай!!! Пан или пропан, гнида. Пан или пропан. Решайся!
Озарение. Узнавание. Везение. Сплёвывая кровь через слово, Фазанов процедил:
– Я не тот… кто… нужен, Гвоздь. Он… ушёл. Верёвка. Гусья… Он ушёл… влево… и ниже…
Мужчина резко отстранился, его рыжая борода в тёмных пятнах крови показалась Фазанову грязной мочалкой.
– Фазанов? Это ты, олух царя небесного? Но что… А главное, как? Что ты здесь делаешь? Только не говори, что ты маньяк. Ты же не он, не он?
Расширенные зрачки метались из стороны в сторону, словно он читал в Фазанове всю его судьбу.
– Нет, ты не зверь… Ты бы не смог. Но тогда где он?
– Говорю ж… ушёл… с верёвкой. Влево, кхе, а потом… ниже.
– У меня тоже есть верёвка. И даже волшебный клубочек. Что ж, пора поохотиться на зверя в его угодьях. – Гвоздь потянулся к рюкзаку, который, видимо, скинул при нападении. – Боже, Фазанов, не знаю, что ты забыл в Венском Лесу. Повезло, что монстр тебя не кончил.
– Извини за фасад, сосед. Мои гвоздобои серьёзные ребятки, – Гвоздь потёр кулаки. – Иди назад по проходу, я оставил дверцу шкапа открытой, специально подпёр на всякий случай. Там встретишь моих парней. Чусика отыщи, этот бездарь поможет.
– Найду и прищучу ублюдочного монстра. Наша полиция нас бережёт, Фазанов. Долг. Честь. Защита Отечества. Слышал о таких вещах?
Хотелось ответить «да», но силы начали покидать Фазанова. Шатаясь, он побрёл вперёд, держась рукой за стену. Так не потеряешься даже во мраке. Вперёд и вперёд. К дверце.
– Фазанов! – Оклик сзади. – Прости за гвоздобои, не держи зла. Знаешь, что у нас говорят про шкап?
Разбитые губы Фазанова могли лишь прошептать: «Что?»
– Шкап – это испытание. Подготовка к чему-то большему. Может, лучшей жизни, в которой монстров нет ни на улицах, ни в шкафах. Ладно, бывай. Чусику передавай мой горячий пендель. Ну, пан или пропан.
У Фазанова не было сил обернуться, но шелест льда и стук ледоруба красноречиво говорили о том, что охотник последовал за своим зверем. Да, старый сосед точно достанет любого, вот уж для кого выживание в Зашкапье будет лёгкой прогулкой.
Последние метры до проёма Фазанов не шёл, а почти полз. Когда он добрался до чёрного деревянного порожка, за которым маячили встревоженные лица следственной группы, то всё-таки обернулся.
Показалось, или в темноте блеснули золотые завитки, и певучий голос прошептал: «Шкап – это испытание»? Нет, это всё последствия ударов Гвоздя. Это же он говорил про испытание. А дух сгинул вместе с кольцом. Остался только пирожок.
Фазанов плюхнулся на кем-то заботливо подставленную табуретку и похлопал по карману шубы. Ничего. Запустил дрожащую руку внутрь и извлёк на свет крошки – то ли шоколадные, то ли хлебные. Пирожок пропал. Может, выпал во время избиения. А может, его и не было никогда. Или же он был съеден ещё в первый раз. Теперь Фазанов ни в чём не был уверен.
– Старший лейтенант Чусик. – На границе сознания заметалась худая высокая фигура. – Вы видели капитана Гвоздёва? На вас напал маньяк? Что произошло в шкапу?
– Многое. Испытание. – Фазанов вздрогнул от боли, дотронувшись до скулы. – Я выжил.
– Вам необъяснимо повезло, – пропел соловьём женский голосок, прячущийся за белоснежной маской. – Чуть не отморозили себе ноги. Вы же были там почти босиком. Везунчик.
– Ещё какой. Бывает. У вас нет лотерейки?
– Нет. Только термос с горячим чаем.
– О да. Я сорвал джекпот.
Эта история закончена, но мир шкапов ждут и другие истории.
И следующая поведает об охоте на зверя...
