CreepyStory

Миша сидел в вагоне метро и периодически вздрагивал. Он до сих пор не мог прийти в себя от потасовки в том клубе. На его глазах об голову человека разбили бутылку. Вот только это было не так, как в фильмах – веселые дребезги, звон и легкое оглушение. Вспомнив лежащее тело, Миша снова вздрогнул. Не в силах закрыть глаза, он бездумно уставился перед собой, но и это не помогало, образы возвращались снова и снова. Тогда, чтобы отвлечься, он стал поверхностно сканировать взглядом обстановку вокруг.

Обычный вечерний вагон, мало людей. Вон сидит парочка, нетерпеливо целуясь, с трудом превозмогая желание и ожидая скорейшего уединения. Вон старик, непонятно что забывший в это время в вагоне. А вон серый, уставший мужчина, рядом с которым, буквально на миг, показалась бесцветная, полупрозрачная фигура. Она была одета то ли в пальто, то ли в плащ. Вроде обычный пассажир, но от него веяло жуткой тоской и одиночеством.

Миша с ужасом встряхнул головой и наваждение пропало. Перед ним одиноко стоял все тот же серый мужчина, тяжело облокотившись на поручень. Возможно, он был с ночной смены, подумал Миша. Странно, почему просто не сядет, а продолжает стоять. Но додумать ответ парень не смог – на следующей остановке уставший пассажир вышел из вагона. Тогда Миша вспомнил о телефоне в кармане и постарался забить голову мусором из интернета, не оставив места страшным мыслям о том инциденте.

***********************************************************************************************************

Вокруг был только серый песок. Мужчина удивлённо зачерпнул рукой субстанцию под ногами, и она сразу же обернулась черным шлаком. Это был пепел. Куда не посмотри, от горизонта до горизонта была пустыня из пепла. И по ней, как бедуины, одиноко ползли серые тени. Нельзя было понять куда и зачем они двигались в этом странном мире. Мужчина поднял взгляд и увидел, как с неба неспешно, почти незаметно спускались хлопья сгоревшего нечто. Стоять было невыносимо, ужасная тоска разрывала внутри, и мужчина поплелся, черпая ногами результаты сгорания.

Миша проснулся из-за криков на кухне:

- Где деньги!?

- Маша, я же сказал, задержали зарплату.

- Да от тебя несет алкоголем за километр.

- Это друзья угостили, у Васьки был день рождения.

- Да у тебя…

Наконец телефон получил свою порцию тока, включился и в наушниках раздался спасительный шум, словно толщей воды укрывая от окружающей реальности. Миша сделал погромче и тяжелый гроу болезненно приятно ударил по ушным перепонкам.

***

Горсть приятной лядиной воды столкнулась с бледным лицом. Миша с трудом перевел дыхание. В его группу прямо на пару пришла полиция, искали его одногруппника. Миша думал, что искали его. На ватных ногах он отпросился выйти и сейчас рассматривал свое отражение в грязном зеркале туалета:

Синяки под глазами, грязные засаленные волосы. Такой вряд ли сможет снова найти хоть когда-нибудь девушку, подумал парень и уже хотел выйти из туалета, как страх пронзил сердце, затем желудок и вырвал все с потрохами из тела, оставив лишь пустоту – в углу туалета на него смотрел серый призрак из вчерашнего вагона метро.

В нем не было ничего агрессивного, он не двигался, выглядел как обычный, самый обычный мужчина лет 30. Просто очень, очень тяжелый взгляд, лишенный надежды, полный печали, грусти, тоски. Наваждение длилось не больше секунды, стоило только немного дернуть глазами, как жуткий фантом мгновенно исчез. Миша закричал и быстро развернувшись выбежал из туалета, сметя с ног удивленную Кристину Павловну – школьного психолога, счастливого от того, что смогла получить работу по специальности сразу после университета.

- Миша, что с тобой, - удивленно склонилась девушка над упавшим студентом.

Еще пребывая в панике, парень дернулся и лишь спустя пару секунд осознал, где он и что произошло:

- В-все в порядке, - стуча зубами заикнулся Миша.

Он попытался встать, но ноги еще плохо держали.

- Нет, явно что-то не в порядке! – возмутилась явной лжи психолог, - А ну-ка, пойдем со мной!

Окна кабинета выходили прямо на восток, поэтому с утра здесь всегда было очень светло. Кристина не любила отгораживаться от солнца шторами, даже когда излишний свет мешал работать. Ей нравилось зажмуриться и смотреть на восходящее солнце. И по этой же причине, она утро любила больше, чем вечер, время, когда в кабинете становилось слишком темно. По этой же причине, молодая, по сути, еще девушка, недавняя студентка, любила проводить встречи с утра.

На часах уже было 13 и светило было в зените, оставив в легком сумраке кабинет психолога. Кристина поднесла горячую чашку какао и, несмотря на отказы, всучила ее нервному парню.

- Рассказывай, что происходит? – мягко спросила она.

Аромат какао соблазнял Михаила, но его закрытость и страх показаться ребенком, заставили поставить чашку на подстаканник.

- Ничего, - буркнул он.

- Но ты, громко крича выбежал из туалета.

- Ерунда, задремал, увидел кошмар. Все в порядке. Можно я пойду?

Кристина покачала головой и внимательно посмотрела на подопечного:

- У тебя круги под глазами. Ты не высыпаешься?

- Нет, просто у друга был день рождения, это пройдет.

- Како остынет, - нарочито небрежно заметила она.

- Спасибо, но я не хочу, - соврал студент.

- Жаль, ведь я уже заварила его, запачкала кружку. Может в качестве одолжения выпьешь? Что добру пропадать.

- Я правда не хочу, - уже менее уверенно сказал студент.

- Давай так, можешь не рассказывать, что случилось и я не вызову родителей в школу…, -

При упоминании родителей, школьник вздрогнул и непроизвольно, снова взял в руки кружку.

- Допьёшь, и пойдешь снова на пары, - задумчиво закончил психолог, явно заметив реакцию Миши.

***

- Тебя ищет полиция.

- Ты уже говорил.

- И что будешь делать?

- Наверное попробую полит убежище получить.

Миша прыснул, но тут же стал серьезным:

- Скажешь тоже. Нет серьезно?

- Да я серьезно. Куплю билеты до Белорусии, там на самолет до Мексов, может повезет.

- Ты серьезно?

- Ну да. А что еще делать? Я же не смогу доказать, что это была самооборона, меня посадят.

- Там были камеры, там были люди.

- Да нашим ментам похрен, лишь бы палку получить, - Виталик затянул сигарету.

- Ты же знаешь, если ты уедешь у меня никого не останется, - печально сказал Миша.

Виталик обнял друга за плечо и прижал к себе:

- Ну так поехали вместе, что тебя тут держит?

Надежда вспыхнула в груди Миши. Надежда на новую жизнь, на счастье, на приключение с другом и светлый конец в темном туннеле его жизни:

- А и правда, - ответил он.

И вдруг почувствовал, как радость, возникшая от идеи, начала пропадать, сменяясь усталостью, мыслями о трудностях, что ждут при переезде. Работа за копейки без языка, никакой защиты. Да и где взять деньги на билеты.

Друг заметил перемену в лице Миши, отпустил его плечо и серьезно посмотрел на него:

- Ты что-то смурнее, чем обычно, что-то случилось?

- Да нет, просто как-то все задолбало, сил уже нет что-то делать, бороться. Каждая попытка оборачивается провалом. С Настей поссорился, с работы уволили. Сегодня 10к на ставках проиграл… Чтобы не пытался сделать, все заканчивается неудачей, понимаешь? Кажется, будто я выгораю изнутри, и остается только пепел…

***********************************************************************************************************

Мужчина продолжал бесцельно брести. Иногда путь пересекался с другими бродягами. Грусть, тоска, одиночество и жуткая скука. Пути нет конца. Шаги вязнут в пепле, идти тяжело, но приходиться, ведь стоять невыносимей. И тут, вдруг, посреди серых красок, вдалеке – он увидел восход. Точнее попытку восхода, достаточную чтобы слабый луч успел добежать до сетчатки. Путнику показалось, что он почуял запах какао-бобов. Но мираж мгновенно пропал. Впереди был снова бесцельный и бесконечный путь.

***

Легкие разрывались, в глазах темнело, а картинка плыла.

- Давай, Мишка, давай – откуда-то из далека раздавался крик преподавателя физры.

Шаг, еще один, еще и вот, наконец, долгожданный финиш и еще более долгожданный зачет. Миша камнем рухнул на покрытие стадиона и жадно принялся втягивать воздух. В этот момент, отступили все проблемы и сомнения куда-то назад. Сейчас здесь была только радость тела, что ему больше не надо бежать. Парень жадно вдыхал прохладный осенний воздух. Он ощущал, словно с души упал огромный валун, и несмотря на то, что казалось – жизнь в этом теле держится лишь на волоске, ему было хорошо.

Миша слышал далекие крики бегущего к нему преподавателя:

- Не лежи! Не лежи, кому говорят, встань, пройдись…

Парень решил открыть глаза и увидел его:

Бледного призрака, молчаливого спутника, что неотступно следовал за ним с того самого злосчастного вечера. Его лицо почти вплотную, нос к носу, уставилось на Мишу. Слепыми, голубыми глазами, существо смотрело внутрь парня. Миша понял, что утопает, падает в глубокую бездонную яму глаз. Ему казалось, что его тело начало сгорать, кожа словно пепел разлеталась на множество мелких кусочков, которые медленно, подобно снежинкам, падали куда-то вниз.

- Мишка, Мишка, ты чего удумал, - взволнованно засопел преподаватель.

Он осторожно положил руку на шею и облегченно выдохнул, почувствовав пульс:

- Ты как, в порядке?

Парень бессмысленным взглядом уставился на преподавателя, не понимая, где он находится и что происходит вокруг. Постепенно жизнь начала возвращаться в слабое тело. Миша начал отходить от ужасного миража, почувствовал землю под ногами, вместо падения. Снова стал ощущать себя чем-то целым, тело никуда не пропало, не разлетелось на сотни и тысячи лоскутов. И только теперь, студент понял, что все это время, он не дышал.

Первый вздох дался с трудом, словно нехотя, просто, потому что надо. Но с каждой новой порцией воздуха, Миша начинал все быстрее втягивать в себя кислород.

Парень почувствовал на лице капли холодной воды. Это перепуганный преподаватель брызгал из бутылки.

- Перестаньте, - прохрипел студент.

- Очнулся, - вздохнул преподаватель, - очнулся, - крикнул он снова, кому-то назад.

***********************************************************************************************************

Путь продолжался. Мужчина задумался, как и куда он движется? Может быть заговорить с теми, с кем пересечется его путь? Но это так тяжело. Одна мысль, что надо что-то делать, помимо движения, заставляет его содрогнуться. Нет сил двигаться, но неприятно стоять. Шаг, еще, цели нет. Но постой, что это там? Ему снова показалось, что вдалеке он видит луч восходящего солнца, свежий осенний воздух, удары сердца в груди. Нет, показалось, надо двигаться, стоять нельзя.

***

Бабье лето закончилось так же резко, как и началось. Миша кутался в тонкую куртку, безуспешно стараясь закрыть шею от холодного ветра. Витя опаздывал. Они договорились сегодня уехать из этого города. Уехать несмотря ни на что. Друг обещал, что найдет деньги, чтобы хватило до Белорусии. Миша и сам, продал все то, что у него было в ломбард, взял кредит в микрозайме. Он сжёг все мосты, понимая, что без друга у него уже не хватит сил жить. Он понимал, как это глупо, что у них ничего не получится, но внутри теплел надежду, оберегая ее, словно огонек спички от холодного ветра здравого размышления. Но вот прошло 20 минут, с назначенной встречи, 30 минут. Ноги в летних кроссовках уже промерзли насквозь. Но Миша продолжал стоять, не зная, что делать, если друг не придет.

И тут зазвонил телефон. Замерзшими руками, ели сгибая пальцы, парень ответил на звонок. Это был неизвестный номер:

- Мишка, алё.

У парня все оборвалось внутри:

- Витя?

- Да…

- Ты не придешь?

- Нет…, - затем торопливо добавил, - Послушай! Меня арестовали.

- Как? – уже без эмоций спросил Миша, да и ответ он уже не слушал.

Парень не удивился, когда рядом с ним, на остановке появилось оно. Бледный призрак. Теперь он не пугал, он был логичен, здесь ему место, как место тени предмета на солнце. Миша пошел, а призрак за ним.

***

- Я очень рада, что ты пришел!

- Ага, - кивнул Миша.

Он ощущал, как безмолвный призрак, уже стоял почти вплотную к нему. И даже яркое солнце, что редкость для октября, не мешало беззвучному монстру. Хотя был ли он монстром? Он не собирался никого убивать, не требовал крови. Он ждал, он знал, что его время придет, осталось немного.

Кристина торопливо посмотрела на телефон, и тут же, покраснев, убрала его в карман платья.

- У вас красивое платье, - заметил Миша.

- Спасибо, - смутившись, ответил психолог, - но давай о тебе. О чем ты хотел поговорить?

- Я хотел бы кому-нибудь рассказать, что я увидел и что узнал, - тихо начал парень.

Девушка понимающе кивнула, лишь на мгновение бросив взгляд на то место, куда убрала телефон.

- Я думаю, это началось гораздо раньше, чем мой друг, случайно, убил человека, - на лице девушки появилась озабоченность и испуг, - просто я не замечал. Не хотел замечать. Это подобно спорам плесени в хлебе. То, что ты видишь ее на краю – уже следствие, а не начало. Понимаете?

Кристина неуверенно кивнула головой. А потом произошло то, за что она себя будет винить до конца своей жизни. Ей на телефон пришло долгожданное сообщение от любимого. Значит он смог, отпросился с работы! Раздался смешной, как ей казалось до этого дня, рингтон сообщения – хрюкнула свинка. И она, лишь на миг, забыв о чужой проблеме, улыбнулась. Этого не уловил бы даже играющий в покер профессионал. Но она это так никогда и не узнает.

Молчаливый монстр подошел вплотную к Мише, наклонился и прошептал. Парень кивнул, посмотрел на психолога, без злобы, раздражения, с небольшим сожалением и сказал:

- Извините, сейчас не смогу закончить рассказ. Может быть позже, - и криво улыбнулся, понимая, что врет.

***********************************************************************************************************

Ветер свистел в ушах. Внизу, так далеко, шли люди. Казалось, что время остановилось.

Мужчина брел по пустыне из пепла, пока не споткнулся о торчащую руку. Он удивился, удивился еще раз, что в нем еще есть какие-то чувства. И остановился. Он понимал, что нельзя, что не должен. Жуткая, удушливая тоска навалилась, чувство паники, что-то не то, что-то плохое сейчас происходит. Но он методично начал откапывать тело, пока не увидел лицо.

Такое знакомое, где-то он его уже видел. Синяки под глазами, грязные засаленные волосы. Такой вряд ли сможет снова найти хоть когда-нибудь девушку, почему-то мелькнуло в голове одинокого странника.

Маша угрюмо стояла в углу. Она водила глазами по маленьким розовым цветочкам, рассыпавшимся по полотну обоев. Почему мама рассердилась, когда она нарисовала красками точно такие же, еще и поставила за это в угол? Её цветы были ничуть не хуже. А зеленая полянка на линолеуме идеально завершила композицию. Небольшая лужица и акварельные зеленые краски. Макнуть кисточку в краску, макнуть следом в водичку – и вот прямо на глазах распускается идеальный пушистый кустик, краше некуда.

– Вот же шкодница, – донеслось до нее ворчание мамы, – теперь на обоях сиреневое пятно. Тебя в детском садике научили рисовать, где вздумается?

– Нет, – буркнула Маша. – Я хотела красиво.

Девочка надулась и обиженно потерла пальцем обои на стыке. Мама совершенно не ценит ее усилия. Ничего она не понимает в искусстве. Обои под пальчиком шелохнулись, чуть надорвавшись, и Маша увидела черное пятнышко под ними. Она подцепила цветную бумагу и оторвала до конца маленький кусочек, рассматривая черноту под ним. Пятно блестело, как речной влажный камешек, и девочке показалось, что она видит, как по нему продолжает течь вода.

– Мама, тут черное.

– Что у тебя там черное? – отозвалась та. – Ты что, обои отрывать вздумала?! – она отогнала девочку в сторону и наклонилась к ее росту, разглядывая пятно на стене. – Сережа, иди сюда, тут, кажется, плесень!

– Ну какая еще плесень, Нин, скажешь тоже, – парень подошел к ней, и они вдвоем уставились на злосчастное пятно. – Может, штукатурка отпала, и это цвет бетона такой, дом же старый…

– Какая штукатурка, Сережа, я же говорила, что надо съезжать с этой однушки и искать другую квартиру! Теперь еще и плесень!

– Это не плесень!

– Мама, оно шевелится! – заявила Маша, пробравшаяся мимо ссорящихся родителей и оторвавшая от обоев еще один маленький кусочек. Чернота на стене дернулась и будто подобралась повыше, оставив видимой лишь свой крошечный кусочек, и успев это сделать до того, как заметили взрослые.

– Машка! – прикрикнула на нее Нина и слегка хлопнула по ладоням. – Не отрывай обои, что же ты делаешь! А ну марш чистить зубы и спать!

Маша нарочито громко потопала в ванну, "как слон", как говаривала мама, чтобы та поняла, как сильно девочка обижена за сегодняшний вечер. Было бы намного лучше, если мама хотя бы раз разрешила не чистить зубы, а просто сразу лечь спать. А еще лучше – смотреть мультики, сколько хочется. Но мама была неумолима, особенно после того, как совершенно зря пыталась отмыть чудесные рисунки, которые Маша так старательно рисовала целый час, делая сюрприз, пока мама готовила на кухне.

Поплевавшись пеной от зубной пасты на зеркало, натянув любимую пижамку и укутавшись в теплое одеяло, заботливо подоткнутое мамой под матрас, Маша наконец-то была готова уснуть. Мама щелкнула выключателем, и комната погрузилась в темноту. Все привычные предметы сразу же потеряли свой облик, что имели при дневном свете. Стул, на который Маша складывала одежду, выглядел большим черным камнем, приткнувшимся в углу. Или скорее большим страшным монстром, который притаился и выжидает, пока Маша закроет глаза и уснет, чтобы подобраться к ней и сцапать. И если смотреть на него долго-долго, или лежать тихо-тихо, то можно будет увидеть, как он сначала задышит, выдав себя, а потом, наконец, и развернется, уставившись на того, кто его заметил. Маша вздрогнула, в очередной раз, как и каждую ночь, живо представив, как это произойдет, и посмотрела на любимого большого мишку, сидевшего рядом со злым стулом. Мишка был слишком далеко, а Маше хотелось бы спать вместе с ним, но мама отчего-то не разрешала, хотя с мишкой она бы чувствовала себя намного надежнее.

Маша перевела взгляд на дверной проем. В стекле отблескивал свет уличного фонаря, давая хоть крошечную каплю света в непроглядной темноте. Девочка посмотрела выше и уставилась на черное пятно, висящее прямо у потолка. Будто кто-то замер, выглядывая из-за угла, кто-то очень высокий. Маша выпучила глаза, затаив дыхание, и попыталась вспомнить, чем же это могло оказаться при дневном свете. Папина шапка на полке в прихожей? Обои отклеились где-то еще? Неужели совершенно беззвучно отломился светильник и повис на проводочке? Чем дольше Маша на него смотрела, тем больше ей казалось, что его там не должно быть. Страх начал жечь в груди, перебираясь куда-то в живот и одновременно стукнув в голову. И тогда пятно качнулось. Оно медленно поползло вниз, заставив Машу выдохнуть от ужаса.

– Мама, мама, там на двери что-то черное, – громким шепотом сказала она, боясь разбудить папу.

– Спи, Маша, ничего там нет, – сонно пробормотала Нина с дивана в другом конце комнаты, очевидно, даже не открыв глаз, чтобы посмотреть на дверь.

– Мама, мне страшно, – пролепетала девочка, внезапно потеряв пятно из виду в темноте. Может, оно переползло на пол и теперь медленно подкрадывалось к ней по ковру?

– Маш, тебе просто приснился плохой сон, перевернись на другой бочок и спи дальше, – вздохнула Нина в ответ.

Но Маша не рискнула поворачиваться спиной к тому, что ей привиделось, как бы ни хотелось. Она натянула одеяло еще повыше на макушку, оставив снаружи только глаза и нос. Девочка уставилась на свой стол в углу. Днем она любила за ним сидеть, рисовать, читать большие книжки с красивыми картинками. Ночью стол спал, так же глубоко, как стоило бы Маше, не заметь она случайную тень посреди ночи. На столе стоял ее любимый ночничок. Он был маленький, понуро согнувший металлическую шею и склонивший большую стеклянную голову, чтобы получше видеть кнопочку в своем круглом основании, которая его включала. Он напоминал Маше Люмьера из ее любимого мультика «Красавица и Чудовище», если бы тот был не подсвечником в замке, а старым электрическим ночником в однокомнатной квартире, доставшимся маме по наследству.

– Мне так жаль, Машенька, – сказал светильник, поднимая стеклянную голову. – Хотел бы я тебе сейчас помочь.

Маша не поверила своим ушам. Ее любимый светильник заговорил с ней!

– Тебе нужно было бы включить меня. Я бы и сам… но я не могу, Машенька.

Девочка открыла рот, чтобы успокоить светильник, что он ни в чем не виноват, но изо рта не донеслось ни звука. Она тихо засипела, пытаясь выдавить из себя хоть слово, позвать маму, но получался только жалобный, едва различимый писк. Ее мягкое одеяло стало таким тяжелым, придавливая к кровати и не позволяя выбраться из-под него, чтобы сбежать. Перед кроватью медленно начала подниматься тень, заслонив ночник, и мишку, и стол. Она была непроглядно-черная, у нее не было формы, и казалось, что она бесконечно огромная, заполняющая собой всё вокруг, всю комнату, переливаясь через край кровати, подбираясь к Маше. Девочка закрыла глаза, но тень так и не исчезла, захлестнув Машу с головой.

***

Сергей смотрел на бесконечно огромную массу грязно-розового цвета, отливающую тем сиреневым пятном, что Машка сегодня оставила на обоях. Эта масса колыхалась и переливалась, как фарш в очень медленном блендере, затягивая его внутрь себя, обволакивая, вызывая чувство гадливости и острое желание вымыться, натереться мылом, хотя наверно даже хлором, чтобы избавиться от ощущения склизких обрывков этой бездны с темными прожилками, напоминающими тухлое мясо. Масса выпростала из себя длинную мягкую плеть и обвила Сергея за пояс, дернув на себя, увлекая в свои недра, не давая шанса на сопротивление. Парень вяло попытался ухватиться за нее, с удивлением понимая, что в его руках словно не осталось ни капли силы. Будто он скреб ногтями по бетонной стене, которой было совершенно безразлично, что он с ней делает. И чем больше и отчаяннее он сопротивлялся, чем сильнее становился его страх, тем больше плетей появлялось из этого потока, обвивающихся вокруг его конечностей, пока окончательно не обездвижили его, лишив малейшего шанса на сопротивление.

– Что это за чертовщина… – едва слышно прошептал Сергей, отчего-то утратив возможность громко воскликнуть, позвать на помощь, отпугнуть тварь своим криком.

Мягкие плети затвердели все разом, дернулись в разные стороны, и Сергей почувствовал, как одна из них сломала ему руку. Он услышал хруст своей кости, и волна боли захлестнула его, нагнетая бушующую в душе панику.

Его конечность превратилась в месиво, сливающееся по цвету с той уродливой массой, что его окружала, засасывая все глубже в свою утробу. Следом отросток обвил его ногу, выломав ее, прокрутив по своей оси в бедре и оторвав. В голове мелькнула мысль, что он отчего-то не теряет сознание, как ему было бы должно, как это случалось с людьми, попавшими в мясорубку, из которой не выбраться. Самая большая плеть сжала его грудную клетку, выдавливая из него воздух, будто остатки зубной пасты из тюбика.

– Мама… – выдохнул Сергей в последний раз, и больше уже не смог вдохнуть. Легкие горели кислотным пламенем, перед глазами качалась пурпурная пелена, ребра хрустели, и ожидание неизбежного ослепляло хуже боли и страха.

Розоватая переплетающаяся сама с собой масса резко расступилась. Она подобрала все щупальца, высвобождая свою покалеченную жертву, посерела, а следом скукожилась и почернела, как обугливающийся лист бумаги с рисунком, который подожгли из середины. Ее рваные края метнулись в стороны, открывая Сергею вид на его квартиру, погруженную в тихую и безмятежную ночь. Сергей помотал головой, прогоняя остатки кошмара, которые отзывались у него в голове неприятным звоном, а все тело до сих пор было слегка онемевшим, будто на нем лежал огромный камень, и его наконец-то сдвинули. Отголоски увиденного развеялись из воспоминаний так же легко, как дым от сигареты, оставив лишь отвратительное послевкусие, которое спустя несколько часов уже будет и не разобрать.

Сергей скользнул взглядом по стене, и ему на мгновение показалось, что та чернота, окутывавшая его, до сих пор шевелится где-то там, в самом темном углу квартиры. Дрожащей рукой он схватил телефон, лежащий рядом с диваном, и посветил на стену, где чернота была особенно густой. Ему отчего-то привиделось, что он совершенно четко увидел, как эта чернота поспешила вверх по стене и влилась внутрь висевшей там картины. Сергей уставился туда, не веря своим глазам, и часто заморгал, стараясь как можно скорее избавиться от кошмара, очевидно, частично перенесшегося в реальность. Едва он окончательно отдышался, как услышал странный сиплый звук, доносящийся с дивана, стоявшего в углублении комнаты.

– Маша? – окликнул он. – Нинка, просыпайся, Маша хрипит! – он с ужасом подскочил с дивана, перелезая через сонную жену, и рванул к выключателю.

– М-м-что? – пробормотала Нина, путаясь в одеяле и пытаясь проснуться.

Сергей щелкнул выключателем, мгновенно залив комнату светом и ослепив самого себя. Он подбежал к Маше, высвободил ее из одеяла, в котором девочка вяло шевелилась и постанывала, и подхватил ее на руки.

– Маша, Маш, ну что ты, что с тобой такое? – затараторил он, поддерживая маленькую головку с пушистыми каштановыми волосами. Девочка громко всхлипнула и распахнула большие испуганные глаза.

– Папа! – воскликнула она и залилась горькими слезами, тут же обхватив его за шею. – Мне приснился плохой сон, очень плохой сон!

– Мне тоже, Машенька. Мне тоже, – пробормотал Сергей, уставившись стеклянным взглядом сквозь подошедшую к ним сонную щурящуюся жену на стену, на жизнерадостный сельский пейзаж, изображенный на картине.

***

Черное существо, усыпанное отростками всевозможных размеров, протискивалось через узкую червоточину, таща за собой похожее создание размерами поменьше. Крошечный проход не имел однородной формы и не нуждался в каком-либо цвете. Он лишь объединял два мира и позволял перемещаться между ними.

– Я что тебе говорила! Я говорила не ходить туда одному! Что ты наделал, зачем туда понесся! – злобно пробулькало большое существо, резко дернув маленькое и заставив его пискнуть. – Из-за тебя человек подпалил мне бок своим маленьким светильником, пока мне пришлось тебя вытаскивать!

– Ну мам, я просто кушать хотел, – проплакали в ответ.

– Так «удушающий страх» не буквально же «душащий»! Не надо мучить человека физически до смерти, такой страх того не стоит! Что мы будем делать, если станем убивать людей? Кто тогда будет нас кормить – животные? Ты хоть раз пробовал страх собак, недоросль? А мне вот в голодные годы пришлось, и ты понятия не имеешь, что это такое!

– Мам, я правда не хотел, – прохныкал малыш.

– Вот же вы, мелюзга безголовая, света люстр не видели.

Существо протиснулось в узкую трещину в конце прохода и вырвалось в свободу своего мира. Оно растянулось в пространстве, раскатывая конечности во все стороны и вздыхая с облегчением. Выдернув следом за собой маленького спутника, оно аккуратно поправило и его, придав более-менее правильный вид, такой, каким оно должно было выглядеть в понимании старшего.

– Значит так, – постановило оно. – Раз ты так себя ведешь, значит, тебе еще рано быть таким самостоятельным. – Существо начало ловко и быстро обрывать маленькие недоразвитые щупальца своего жалобно пищащего отпрыска, пока не осталась лишь бесформенная однородная масса, не способная сдвинуться с места. Удовлетворившись полученным результатом, оно прилепило этот шар на себя и крепко обвило его своими щупальцами с той агрессивной нежностью, свойственной только матерям-монстрам. Закончив, существо одним размашистым движением, преисполненным гневом и недовольством, устремилось вдаль, в полумрак своего мира.

– Мам, – донесся тихий виноватый голос с его спины.

– Ну что такое у тебя опять?

– Я все еще хочу кушать…


***********************************

Благодарю за прочтение!
История написана для октябрьского конкурса сообщества CreepyStory.

Этот провинциальный городок всегда был довольно серый и неприветливый, но осенью, когда зелень и солнечные дни почти исчезали, а на улицах бушевал холодный ветер, он становился еще более мрачным. В старом общежитии, недавно переделанном под гостиницу, на диване, укутанный в одеяло, сидел Артём – светловолосый мужчина тридцати лет, его осматривала врач скорой помощи, которая приехала по его вызову.

- Так вы не местный, наверное, по работе приехали? – удивилась врач скорой помощи, проверяя результаты показаний оксиметра.

- Да. Мы магазин у вас открываем, людей вот собеседовал. Командировка – это весело, если, конечно, не слечь с температурой, в самую первую неделю работы в новом городе. – с улыбкой ответил Артём, пытаясь сдерживать кашель.

- Что у вас с глазами? Вы когда спали в последний раз?

- Вообще я планировал выспаться как раз таки на больничном, но я даже не догадывался, что с таким кашлем уснуть просто нереально.

Врач заполняла карту вызова, а Артём снова разразился жутким кашлем, так что ногой опрокинул чашку с остывшим кофе.

- Наверное, придётся вместо вас пригласить нового собеседователя, потому что при кровохаркании и такой высокой температуре крайне рекомендована госпитализация - это очень серьезные симптомы, поэтому рабочим делам придётся подождать, собирайтесь. – почти в приказном тоне сообщила женщина-врач.

Карета скорой помощи неслась по пустому ночному городу, Артём с интересом разглядывал интерьер салона автомобиля неотложки, в последний раз его «ложили» в больницу двадцать лет назад. На темной улице свет мигалки отражался от окон хмурых пятиэтажек и припаркованных машин, этот танец синих зайчиков завораживал и притягивал на себя внимание, наделяя какой-то необъяснимой тревогой.

В городе было всего три больницы, Артему повезло попасть в самую лучшую из них, по крайней мере, по отзывам в интернете. Далее приёмный покой, снимок, осмотр врача, скорые анализы и вот готов предварительный диагноз – вирусная пневмония. Медсестра вела его по мрачному коридору инфекционного отделения. Окружающая обстановка не казалась приветливой: тусклый мерцающий свет, обшарпанные стены и какой-то странный запах. Пока они шли по коридору, он насчитал уже 3 трупа, они лежали на носилках, полностью накрытые старыми простынями. Кажется, страх над этим местом начинает преобладать над страхом последствий заболевания. От усталости и недосыпа голова соображала очень туго. В палате Артёму поставили капельницу, и кажется, он начал проваливаться в сон.

Крохотная палата была рассчитана на двоих человек, по обе стороны стены стояли две металлические больничные койки, из-за высоких потолков казалось, будто комната проектировалась как вертикальная.

- А ты знаешь, что в этой больнице смертность примерно на 80% выше, чем в других больницах нашего городка? – его разбудил сосед по палате, пожилой мужчина с аккуратной седой бородой.

Толком не спавшему уже три дня мужчине речь давалась с большими усилиями:

- Сейчас Ковид, отец - везде много людей умирает, разве тут посчитаешь всех? – раздражительно ответил Артём, снова разразившись сухим лающим кашлем. Он сел на койку, опираясь спиной на шершавую побеленную стену.

- Да, но только вот и до пандемии так было, здесь по статистике повышенная смертность и вечно всякие мутные истории происходят. Я работаю в администрации и про это место слышал много раз. Меня, кстати, Василий Петрович зовут, будем знакомы. – дедушка кивнул головой.

- Просто эта больница покрупнее, пациентов больше, оттого и смертность выше, думаю, что статистика не совсем так работает, Василий Петрович. Но спасибо, буду осторожнее лечиться. – он встал с кровати, начал надевать джинсы и продолжил:

- Второй раз я, наверное, не усну. Пойду, поищу, где тут покурить можно.

Спускаясь двумя этажами ниже, чтобы не привлекать лишнего внимания, он направился в туалет. Прохладный сквозняк из окна туалета тушил его спички одну за другой. Дверь позади него резко распахнулась, издавая противный скрип. Артём с испугом обернулся.

- О, а кто это тут у нас курит?! – хриплым басом спросил ворвавшийся в уборную сторож.

- А я и не курю, по маленьким делам забежал. – пытаясь успокоить свое дыхание ответил Артём.

- Да не ссы, кури спокойно, только угости сигаретой, тогда не скажу никому - улыбнулся Пётр - ночной больничный сторож.

Мужчины зажгли свои сигареты по очереди, опираясь на подоконник и молча курили, под звуки журчащих ручейков неисправных смывных баков.

- А кто это у вас там внизу так громко смеется? Санитары что ли анекдотами развлекаются в ночную смену? – попытался завязать разговор Артём.

– Внизу у нас морг находится, увы, там сейчас никто не смеется.

- Но я слышал шум и смех, с цокольного этажа. Мне еще показалось странным, что посреди ночи там кто-то работает.

После небольшой паузы, сторож глубоко затянулся сигаретой и метким броском кинул ее в унитаз.

- А ты что, про Больничника не слышал? – Пётр с серьезным лицом посмотрел собеседнику прямо в глаза.

- Про кого?

- Про Больничника. Вообще-то, эта хрень уже года три здесь орудует. Пугает персонал, шумит, гадит, людей убивает. А мне до пенсии всего год остался, иначе я бы уже давно отсюда сбежал подальше, но вроде сотрудников больницы оно пока не трогает. – сторож протянул руку, намекая на вторую сигарету.

За дверью, где-то в конце коридора послышался странный топот и скрип деревянной лавочки об кафель. Мужчины переглянулись.

- Короче, вот тебе еще пара сигарет, спасибо за компанию, я пойду спать. Байки свои мне больше можешь не рассказывать, мне и без этого тут находиться стрёмно, доброй ночи. – Артём побрел вверх по лестнице к своей палате. Несмотря на то, что он не верил во «всю эту чепуху» он не мог справиться с внутренним страхом, который охватывал всё его тело.

Вернувшись в палату, он увидел картину, от которой его ноги подкосились и стали ватными. Сосед по палате Василий Петрович лежал на койке без движения с какой-то безобразной гримасой: глаза широко раскрыты, брови нахмурены, рот застыл в максимально открытом положении, а уголки рта образовывали зловещую улыбку. Его скорченное тело напоминало уродливый корень какого-то растения.

- КТО НИБУДЬ! СЮДА!! ЗДЕСЬЧЕЛОВЕКУ ПЛОХО!

Через три минуты дежурный врач уже осматривал труп. Артём сидел на кровати, пытаясь переварить происходящие события, периодически кашляя.

- Пульса нет, пациент мёртв, вероятно, сердечный приступ. Второй за сегодня и всё в мою смену. – грустным, но привычным тоном произнес дежурный врач.

- Ковид часто даёт осложнения на сердце, особенно в пожилом возрасте, не волнуйтесь, вам это не грозит. Сейчас тело вынесут, а вы постарайтесь успокоиться и поспать, для благополучного лечения вам необходим покой.

От невыносимой усталости и пережитого стресса Артём вырубился и проспал до самого подъема.

…

На следующий день всё это казалось безумным и страшным сном, но никак не реальностью, после утренних процедур он направился в столовую на завтрак. Больница стала совершенно другой, наполненная дневным светом и обычными людьми, которые спокойно разговаривают и делают свою работу. Разговоры и улыбки абсолютно незнакомых людей, теперь реально радовали и успокаивали, а не раздражали, как раньше. Кажется, лечение уже начало действовать и ему как будто становилось лучше. Кашель беспокоил реже, исчезла ломота в теле и он наконец-то выспался. Но как бы он не старался, полностью избавиться от мыслей о вчерашнем дне и Больничнике у него не получалось.

Артём шагал в сторону палаты, шарпая старыми тапочками по коридору больницы, размышляя о магазине, который сейчас строят без него. Он поговорил по телефону со своим начальником. Тот расспрашивал, как его самочувствие и узнавал, когда он снова сможет выйти на работу. Естественно, о событиях в больнице Артём рассказывать не стал, в конторе и без него психопатов хватает. Он закончил телефонный разговор и решил остаться в коридоре, когда из ординаторской выскочила молодая девушка, одетая в белый халат. Она злилась и кричала, в ее голосе читался испуг:

- Всё, я увольняюсь отсюда нахрен, пошли вы все в жопу. Делайте, что хотите, а я еду домой прямо сейчас! - она захлопнула дверь и в истерике побежала по коридору.

- Девушка, что случилось? – попытался остановить её Артём.

- Ничего такого не случилось! Просто у меня в сумке лежала человеческая нога, а так всё хорошо, просто отлично! – взахлеб рыдая, она пронеслась мимо него и скрылась за стеной коридора.

«А может я сам смогу делать себе уколы?» - пробежала мысль в голове у молодого парня.

…

Вечером состояние Артёма ухудшилось, снова поднялась температура и появилась ломота в конечностях, а как только он пытался прилечь – его сразу одолевал мучительный кашель. Он читал электронную книгу, но совсем не мог улавливать смысл текста, постоянно перечитывая абзац за абзацем, вспоминая о Больничнике. Глупая страшилка от сторожа и череда неудачных совпадений еще ничего не значат, всего через неделю его выпишут, и он отправится в гостиницу, ждать полного выздоровления, взахлеб смотря любимые сериалы – так он успокаивал себя вновь и вновь, пытаясь отвлечься.

Вечером, когда весь медицинский персонал разъехался по домам, учреждение снова погрузилось в необъяснимый и пугающий мрак. Из безлюдного коридора инфекционки, то и дело доносились всякие звуки. Страх и собственное воображение только усиливали пугающий эффект. Идея – лечиться дома уже стала навязчивой. Он снова решил сходить покурить. Проходя уже знакомый маршрут в туалет на первом этаже, Артём поймал себя на мысли, что ему даже некому рассказать об этих безумных вещах, которые происходят с ним. «Одиночество – тот еще кошмар».

Войдя в туалет, он подошёл к открытому окну и высунул голову. Вдохнул так глубоко, насколько позволяли его воспаленные легкие, тем самым пытаясь успокоить свой бешеный пульс, и стал прикуривать сигарету. В помещении никого не было, хотя одна из кабинок была плотно прикрыта. Запах хлорки, вперемешку с табачным дымом, начал вызывать острое чувство тошноты. По кровеносным сосудам никотин быстро попал в мозг, но кажется, совсем не помог избавиться от страха. Вдруг, из закрытой кабинки прозвучал звук падающего на пол куска мяса. Артём выронил сигарету. По старой кафельной плитке потекла кровь.

Он медленно открыл кабинку и сразу же резко закрыл её. Но всего одной секунды было достаточно, чтобы он смог увидеть перевёрнутое тело ночного сторожа, голова которого была погружена в унитаз, окоченелые ноги направлены вверх, живот был вспорот глубоким надрезом длинной не меньше пятидесяти сантиметров, показывая обнаженное нутро сторожа, его внутренние органы сползали на пол.

За дверью туалета раздался хохот, по тембру напоминающий женский. Артём машинально закрыл дверь туалета на шпингалет и без размышлений прыгнул в открытое окно.

Вниз головой он упал из окна здания, смягчив падение руками. Редкие фонари блекло освещали прилегавшую территорию больницы, но этого хватило, чтобы Артём увидел ворота. Потеряв свои тапки, он бежал в сторону выхода, не ощущая холода и боли, со всей силы пытаясь не оглядываться. За ним бежал Больничник.

Это существо, если и напоминало человека, то очень отдаленно: две длинные ноги, но без коленных суставов, при беге они просто гнулись, будто резиновые трубки, две длинные тощие руки, в одной из которых он держал секционную пилу. (Такое орудие обычно используют патологоанатомы в своей работе). Непропорционально маленькая голова этого чудовища была украшена широкой зловещей улыбкой на всё лицо. Глаз не было видно из-за слоя гноящейся смрадной массы. Из одежды на нём был только медицинский халат, который был уже не белый, а тёмно-серый. Безумный хохот этого существа, должно быть, был слышен не только пациентам больницы, но и всему городу.

Артём перемахнул через забор и бежал так долго и быстро, как только смог. Его уже никто не преследовал, когда он добежал до своего общежития. Его машина была припаркована во дворе. Он даже не помнит как поднимался в номер за ключом и обувью.

Артём несся по трассе, пытаясь просто оказаться как можно скорее и как можно дальше от этого места, яростно желая встретиться даже с самыми назойливыми и глупыми приятелями, чтобы хотя бы попытаться забыть всё то, что с ним случилось. На резком повороте машину занесло, автомобиль непослушно завилял из стороны в сторону, устремляясь прямо в сторону деревьев. Всё произошло в один миг – оглушающий свист шин, сильнейший удар. Несколько секунд шока и немая пустота на фоне стального скрежета и шипения.

...

С третьего этажа старого здания открывался красивый вид на парк, где могучие клёны устало покачивались, сопротивляясь прохладному октябрьскому ветру. Артём очнулся в палате, он не чувствовал никакой боли, только шум в ушах и легкий холод. После наркоза мысли немного спутаны и память приходит обрывками. «Интересно, что там с машиной?» - с болезненным скрежетом в голове пробежала первая мысль после пробуждения. Его попытка встать не увенчалась успехом.

– Вам лучше не вставать - в комнату зашёл доктор. – К сожалению, гулять мы с вами пойдем не скоро, у вас переломы обеих ног, черепно-мозговая травма и смещение позвонков. И да, вам очень повезло, ведь почти сутки наши специалисты собирали вас обратно в приличный вид. Жить и ходить будете, но не скоро. Добро пожаловать в первую ГКБ, вы к нам надолго. – закончив фразу, доктор спокойно удалился по своим делам.

В окно палаты кто-то постучал.

_________________________________

Спасибо за внимание!

Текст был написан для октябрьского конкурса страшных историй сообщества CreepyStory.

А началось всё с того, что Яся решила выйти погулять.

Весь этот год после филфака она проработала репетитором по английскому, но сейчас ученики разъехались на каникулы, так что и она, считай, была в отпуске. Июнь выдался жарким даже здесь, в Питере и окрестностях, и сидеть в душной съёмной однушке на девятнадцатом этаже, к тому же на солнечной стороне дома, было решительно невыносимо. За стеной тоскливо завыл пёс – хозяин, видимо, работал, и бедняга оставался один на весь день. Это стало последней каплей. Яся напомнила себе, что она-то не заперта, и решительно стала натягивать кеды.

Она переехала в Мурино месяца два назад и уже успела изучить маленький район вдоль и поперёк, от памятника Менделееву на бульваре его же имени до поля, где вечерами толпой выгуливали собак. Вообще-то, Ясе тут было неплохо, но в такой день, как сегодня, безоблачный, звонкий, хотелось совсем другого. Тянуло прочь, прочь от разноцветных домов-муравейников, куда-нибудь к зелени, запаху ещё не запылившихся листьев, к прохладе, и тишине, и простору…

Одним словом, к природе. Только вот до неё надо было ехать или на метро – до парка, – или на электричке – в лес, – а Ясе было влом. Хотелось, чтобы вот прям сейчас, сразу!

Тогда она вспомнила, что её улица упирается в ещё пока не застроенный пустырь, а за ним темнеет лесок, до которого запросто можно дойти пешком.

Действительно, на пустыре стояли какие-то экскаваторы и прочая техника, но ограждений не было, и никто не остановил Ясю, когда она пошла через изрытое старыми колеями от огромных шин поле. Приятный ветерок шевелил бурьян, а на другом краю, у са́мой кромки леса, виднелось несколько симпатичных деревянных домиков. Неужели дачи, прямо здесь, у городской черты? А вдруг там даже сейчас кто-то есть? А что – погода как раз подходящая. Яся представила себе, как пойдёт мимо и увидит кого-нибудь в окне или во дворе, и, может быть, даже помашет им рукой, просто так – и от этой мысли ей стало ещё веселее.

Пока она не подошла ближе и не поняла, что дома заброшены.

Яркое солнце играло шутки с глазами, заставляя облупившуюся краску казаться почти свежей, расстояние скрывало безразличный взгляд пустых чёрных окон. К домикам даже не было тропинок – всё вокруг заросло одичавшими ягодными кустами и высокой, чуть ли Ясе не по макушку, травой.

Яся остановилась, оглядывая находку, и беззаботное летнее настроение с готовностью уступило место любопытству. Она решительно двинулась сквозь заросли, исстрекалась крапивой, утопила кроссовки в грязи, но добралась до избушек. Здесь, в небольшой низинке, было сыро, и под ногами кишмя кишели крошечные молодые лягушата. Яся улыбнулась: она с детства любила всех этих маленьких диких зверей – ящериц, мышей, кротов. Даже жуков не боялась.

Лес вблизи выглядел очень тёмным, и лезть в него совсем не тянуло. Она побродила вокруг домов, водя рукой по покинутым стенам. Подумала о том, чтобы зайти внутрь, но всё-таки передумала. Обтёрла изгвазданные кеды травой, чуть не напоролась на гвозди, торчащие из брошенной на землю доски, и вдруг какой-то глупый лягушонок прыгнул прямо ей под ногу. Яся не успела отреагировать, чтобы не наступить сверху.

Весь азарт первооткрывателя вдруг как ветром сдуло. Ясе почему-то стало тоскливо и резко захотелось уйти. Казалось бы, чего пугаться посреди белого летнего дня – но она подняла голову и поняла, что из-за кустов и трав вокруг не видит, с какой стороны пришла. Вообще ничего не видит: только она на заброшенном кусочке мира, стены бурьяна да плоское синее небо.

Яся ломанулась прочь наугад, не обращая внимания на шиповник, царапающий руки и хватающий за волосы. На какую-то жуткую секунду почувствовала себя так, словно вокруг бесконечные джунгли, и ей не выбраться никогда – и вывалилась на простор.

Солнце ушло за облако, и разом стало как-то темно и холодно. Чувствуя, что нагулялась, Яся поспешила назад, к знакомым силуэтам многоэтажек.

И, добравшись до края пустыря, словила острое дежа вю.

Вблизи всё снова оказалось мёртвым. И тут тоже.

Экскаваторы стояли, как скелеты ржавых насквозь динозавров. Нигде, даже вдали, не было слышно ни одной машины. Не играла музыка в булочных, никуда не спешили люди. Потускневшие серые дома высились безжизненно, как многоквартирные склепы.

Яся просто стояла и смотрела, и смотрела, и смотрела.

Она ушла отсюда час назад. Всего час!

Ничего не понимая, почти на автопилоте, она двинулась вперёд – домой. Сквозь бугрящийся асфальт под ногами пробивались упрямые жёлтые цветы.

Не успела Яся сделать и дюжины шагов, как сбоку зарычали. Этот звук проникал прямо внутрь, минуя мозг, и она застыла на месте раньше, чем поняла, что к чему.

Ей заступила дорогу небольшая собачья свора. Всего зверей пять или шесть, но каждый из них смог бы сожрать Ясю целиком. Они были огромные, лохматые, мускулистые и поджарые – настоящие уличные убийцы…

Вожак вскинул морду к небесам и завыл. У него было две головы. Или не две, а, скорей, полторы – полторы матёрые морды, сросшиеся посередине.

Остальные в своре подхватили вой. У серого пса, похожего на волка, было восемь лап с коленями в обратную сторону. Ещё один, с белым пятном на лбу, истекая слюной, скалился лишней пастью на боку.

У самого тощего, хромого на одну лапу, из спины рос маленький человеческий ребёнок. Мёртвое тельце, наполовину захваченное щетинистой шерстью, свисало набок лицом вниз и, наверное, очень мешало.

Вой продолжился дальше по улице. И ещё дальше. И ещё. Десятки, если не сотни голосов – везде, отовсюду, со всех сторон.

Вообще-то, мелкой Ясю учили, что убегать от бродячих собак нельзя. Вот вообще.

Она побежала.

Рванула так, как не бегала никогда в жизни, наплевав на то, что в их глазах делает себя добычей. Неслась, как ветер, не оглядываясь, не чувствуя своего тела за белой пульсацией ужаса, чудом не ломая ноги в колеях и канавах.

Впереди снова замаячили проклятые избушки. Яся без колебаний нырнула в заросли, как ныряльщица в омут. Там, впереди, стены и двери, там можно закрыться, там…

Огромная глыба мускулов в чёрной шерсти с лаем кинулась ей навстречу, ударила по коленям. Яся упала, ссаживая лицо и руки. Застыла, свернувшись клубком, закрыла голову от зубов, которые будут рвать её на куски…

- Фу, Драник, фу! Сидеть!!

- Что? Где?! Свора, что ли?! А, ч-чёрт бы вас побрал!..

- Ох, святые угодники, чего же это?..

Лай сменился недовольным ворчанием. Пахло псиной, но жрать Ясю, кажется, передумали, и она рискнула открыть один глаз.

Парнишка-подросток крепко держал за холку огромную собаку с какой-то неправильной башкой. Рядом всплёскивала руками сердобольного вида бабулька, а слева от неё стоял хмурый лысый дед. С ружьём.

- Чего же это? – повторила бабка таким тоном, каким обычно говорят про бездомных котят под дождём. – Никак приблуда?..

- Ещё одна на нашу голову, - пробормотал дед. Он говорил «ещё» как «ишшо». – Мало нам было одного сучонка…

Он неодобрительно сплюнул в траву. Спасибо хоть ружьё держал направленным вниз.

- Да будет тебе, - возразила бабка. - Не век же Мары́сю одному, пора и…

- Тебя как звать? – перебил паренёк, глядя на Ясю.

Домик у него за спиной, который та помнила пустым и никому не нужным, сейчас курился дымком из трубы. На окнах с целыми стёклами висели кокетливые вязаные занавески.

- М-мне… мне домой надо, - прошептала Яся, не отвечая. – Я потерялась, к-кажется…

Дед расхохотался хриплым, лающим смехом, переходящим в кашель.

- Тут теперь твой дом, - сказал он. – Здесь кто теряется, то насовсем.

Яся потрясла головой. Она чувствовала себя оглушённой. Огорошенной. Спящей, которой никак не проснуться.

- Но я же как-то пришла. Должна быть дорога…

Бабулька посмотрела на неё с состраданием.

- А ты поищи, - сказала она. – Поищи, милая. Вдруг да найдёшь.

Яся кивнула, машинально поднимаясь на ноги. Она поищет. Да. Поищет и найдёт. Это же логично, правда?

Она не поняла, сколько времени бродила по этим кустам. Может, часа два. Сквозь всё нарастающее отчаяние пробивались обрывки мыслей: вот листья, которые она впервые увидела зелёными и сочными, теперь как будто заржавели – наверное, болеют. Вот выше кустов поднимаются огромные сухие зонтики – борщевик? Кажется, раньше его тут не было. Как это не было, если не могло не быть?

Где-то вдалеке лаяли собаки. Яся до крови изодрала руки и голые коленки, в волосах свили гнёзда ветки колючих растений. Она истоптала заросли вокруг домов вдоль и поперёк, и всё равно с одной стороны был мёртвый город, а с другой – обжитые домишки у леса.

Небо совсем заволокло низким и серым, и в момент, когда Ясе оставалось только сесть на землю и разреветься, на неё из небесных хлябей хлынул ледяной дождь.

- Эй, доча! Давай сюда! Ещё застудишься, горюшко…

Бабка стояла на крыльце своего домика, под навесом, и манила Ясю рукой.

Дождь был такой, что Яся мигом промокла, как мышь. Бабка усадила её у жаркой жестяной печки, сунула в руки щербатую кружку без ручки с чем-то горячим. Яся машинально глотнула и обожгла язык, не почувствовав вкуса. Поставила кружку на стол.

- Отпустите меня, - бесцветно сказала она. – Пожалуйста. Я… я д-домой…

Она не хотела, но всё равно заплакала, закрыв лицо руками. Давилась всхлипами, шмыгала носом, и слёзы мешались с дождевой водой, текущей с волос.

- Да мы-то тебя и не держим, - сказал дед. Он только что вошёл и стоял на пороге. – Дороги нет! Мы-то что сделаем? Сами когда-то так же, как ты вон… И ничего! Здесь разве плохо? Везде люди живут…

Бабка достала откуда-то половину рыхлого, влажного каравая. В дождливом сумраке мякиш казался серо-зелёным.

- Ты поешь, - ласково сказала она, нарезая хлеб ломтями. – А там виднее будет. Оно ведь как: что случилось – то случилось. Чего плакать, надо думать, как дальше быть…

∗ ∗ ∗

День кончился тем, что Яся уснула, скорчившись на лавке у печки. Пока она спала, кто-то укрыл её тяжёлым, пахнущим дымом тулупом.

Наутро она проснулась, и страшный сон не закончился.

В окна заглядывали зонтики борщевика. На улице гулко брехал этот, как его… Драник.

Протирая глаза, Яся вышла на крыльцо.

- Что, опять по кустам рыскать пойдёшь? – с мрачной ухмылкой спросил дед, который, сидя на скамейке, точил топор.

Яся вздёрнула подбородок.

- Пойду.

Из сарая вышла бабка с ведром в руках.

- На, - она вручила ведро Ясе. – Раз всё равно там ползать собралась, налови хоть лягушек.

Яся так удивилась, что послушалась. Пути обратно в свою, нормальную реальность она, конечно, так и не нашла. Зато к моменту, когда она сдалась, в ведре барахталось с полдюжины пухлых склизких лягушек, и Яся удивлялась, зачем они кому-то сдались.

Оказалось, для супа.

В первый раз Ясю чуть не вывернуло от одного вида мутного варева, но потом, пару дней спустя, когда она поняла, что одним хлебом сыт не будешь…

Конечно, она осталась здесь. С бабНютой, дедом Микко и Марысем.

А куда ей было деваться? В город, кишащий дикими псами? В лес, который даже днём пугал до слабости в коленках? Она не обманывалась насчёт своих навыков выживания. Может, какой-нибудь Беар Гриллс и справился бы, но она…

А суп из лягушек, кстати, на вкус оказался ничего таким. Есть можно.

Правда, когда бабНюта предложила научить Ясю потрошить, так сказать, сырьё, та отказалась наотрез. БабНюта вздохнула беззлобно:

- Эх ты, растыка! Как своего мужика-то кормить будешь?..

Яся прикусила язык, чтобы не сказать в ответ что-нибудь глупое.

Вообще, бабНюта пугала её меньше всех, и первое время Яся почти не показывала носа из её избушки. Но день на четвёртый, когда бабка посадила её перебирать какую-то странную тёмную крупу, в открытое окно, подтянувшись на раме, просунулся Марысь.

- Ясь, а Ясь, - сказал он. – Пойдём, чего покажу.

Он и раньше пытался с ней заговорить, но Ясю хватало лишь на односложные ответы, и беседа не клеилась. Но сейчас у неё болели глаза от разглядывания сухих чёрных дробинок, и к тому же она вдруг поняла, как ей одиноко.

- Иду, - сказала она, вставая.

Во дворе Драник попытался было броситься ей на грудь; Яся уже уяснила, что он так играет, а не пытается убить, но всё равно шарахалась от него, как от волка. Хотя какое там, уж лучше бы волк…

Драник был бы похож на обычную огромную дворнягу, если бы не башка – плоская, без носа, ушей и глаз. Яся решительно не понимала, как он видит, но ориентировался пёс прекрасно. Всю богомерзкую морду до самого затылка раскалывала линия челюсти, больше похожей на крокодилью; если бы Драник распахнул пасть во всю ширь, то раскрылся бы, как книжка или дверь на шарнирах. Зубов было несколько рядов, то ли три, то ли четыре – Яся не вглядывалась. Длинный-длинный серый язык прямо сейчас свисал из пасти, пока пёс часто дышал ртом, как это умеют собаки.

- Да хватит девчонку пугать, - сказал Марысь и поднял с земли какую-то корягу. – Вот, лови!

Он размахнулся и зашвырнул палку в кусты. Драник со страшным треском кинулся следом и вскоре выпрыгнул обратно, победно виляя обрубком хвоста – весь в репьях и с корягой.

- Пойдём, - сказал Марысь. – Тут недалеко.

- И всё-таки, почему Драник? – спросила Яся, когда они выбрались на пустырь. За последние дни она намолчалась досыта, и теперь ей хотелось поговорить.

Марысь снова бросил зверюге палку.

- Я его в городе нашёл, ещё во-от таким, - он показал размер примерно с крупную картошку. – Остальные его съесть хотели. Уже успели порвать, весь изодранный был… Я его сам выходил. С рук выкормил, представляешь? Он не такой, как эти твари городские. Те сожрут и добавки попросят, а он – ему пятый год уже, и он за всё время на человека зубов не оскалил. Даже когда дед его пинает, и то терпит… Ты-то просто чужая была тогда, вот он и кинулся дом защищать.

Пёс принёс корягу, и Марысь нагнулся потрепать его по голове.

Яся так и не поняла, сколько Марысю лет. Он был мелкий, ниже неё, поджарый и быстрый. За те несколько дней, что она провела здесь, Яся ни разу не видела в пасмурном небе солнца, а у Марыся откуда-то были веснушки и нос облупился, как от загара. Она глядела на него и думала о своих учениках – о старшеклассниках, которые младше её на считанные годы. Яся натаскивала их на ЕГЭ и чувствовала себя самозванкой. Соплюшкой, которая напялила мамины туфли и воображает себя взрослой…

- Пришли, - сказал Марысь.

Он привёл её к небольшому пруду – наверное, просто яме, которую со временем наполнила дождевая вода. На мелководье лицом вверх плавали голые резиновые пупсы и барби с оторванными руками. У дальнего берега почему-то валялся древний холодильник – из тех, в которые дети забираются, играя в прятки, и не могут выбраться обратно. Его дверца была распахнута, как рот мёртвой рыбы.

- В воду смотри, - подсказал Марысь.

Яся пригляделась – и увидала, что в пруду черным-черно от головастиков.

Нет, правда, их там были тысячи – юрких, чёрных, с этими своими нелепыми хвостиками, а у некоторых даже успели проклюнуться тоненькие, смешные задние лапки.

Яся моргнула раз, другой.

- Славные какие, - сказала она, чувствуя, как губы невольно изгибаются в улыбке.

Увидев, что она улыбается, Марысь улыбнулся тоже.

- Ты это, - вдруг сказал он, - бабку не слушай сильно. Это ж она так просто… Мы ведь не обязаны, если не захотим.

Яся кивнула, и, странное дело, у неё отлегло от сердца.

- Смотри, - Марысь поднял корягу и со всего размаху забросил на середину пруда.

Драник, не сомневаясь ни секунды, плюхнулся следом, окатив их обоих водопадом брызг. Яся взвизгнула, закрываясь от холодной, пахнущей тиной воды, и рассмеялась – впервые за, кажется, вечность.

∗ ∗ ∗

Продолжение в комментах.

Первоисточник https://mrakopedia.net/wiki/Сучьи_дети

Найда не хотела выходить из будки. Ей не нравилось то, что происходит с её хозяйкой. Она перестала притрагиваться к еде, которую каждое утро хозяйка приносила собаке. Пила только воду. Ела только пищу, что давал хозяин. Его руки были добрыми - когда он гладил Найду, ей казалось что её вылизывает мать.
Хозяйка тоже раньше была, как мать. Но сейчас собака чуяла опасность. Не скалилась, не рычала, но перестала подходить к хозяйке.

Найду никогда не били. Даже щенком, её окружали заботой. Крупной сукой выросла Найда. Уже три раза, она рожала щенков от соседского пса. Крепких, сильных и красивых. Найда сама подводила нужного щенка к новым хозяевам. Она чуяла людей.
Иным не давала подходить. Хозяин разводил руками:
- Ну не даёт, Найда, вам щенка. Не время видно. Приходите позже, авось отдаст.

Хозяин нравился собаке. Он был не крупным, но крепким. И хозяйка нравилась. Раньше.
Сейчас нет.
Найда не знала почему. Но чуяла.

Вечером еду вынес хозяин. Вкусно.
Ночь была обычной. Где то ухнула сова. Прошуршали в кустах ежи. Уши собаки дергались на звук. Но будить хозяев она не стала. Зачем.
Утром Найда забеспокоилась. Чуткие уши слышали возню мышей, влажный нос ощущал запах заиндевевших трав. Но что то было не так.
Не ясно.
Скрипнула дверь дома. Послышались шаги хозяйки. Найда ощетинилась и забилась в угол.
- Найда, иди ешь!
Собака замерла.
Тень загородила выход. В будку заглянула молодая девушка, в накинутой на плечи мужской фуфайке.
- Найда, хорошая моя, иди кушать! Чего ты меня боишься? Прячешься уже сколько....
По лицу девушки потекли слезы.
Найда поджала хвост и нехотя вышла из будки.
Рука девушки потянулась к собачьей голове. Найда отпрянула в сторону. Хозяйка отдернула руку.
- Ну, что же ты.... - девушка всхлипнула и подняла ладони к лицу.
Найда заскулила.
И тут увидела.
Перед хозяйкой стояла чёрная дымка, лениво пронизывая щупальцами тело девушки в области живота.
"Враг! " - злоба захлестнула собаку, шерсть на загривке вздыбилась и разум залила кровавая пелена. "Убить! "

Найда бросилась вперёд резким прыжком, отточенным движением рванула головой, сомкнув пасть на враге.
Девушка истошно закричала.
Найда уронила хозяйку на землю и рвала старенькую фуфайку, пытаясь укусить, порвать врага.

Грохнул выстрел. Потом ещё.

Найда отлетела в сторону от внезапного сильного удара в бок. Голова собаки упала в миску с принесенной едой. Боль сбросила пелену с глаз. Дышать стало тяжело, нос забивала кровь.
Полужидкая каша попала на язык собаки.
Вкусно.
Сознание погасло.


Хозяин держал в руках ружьё, дымились стволы. Дрожали руки. Секунда в ступоре, затем ружье упало на землю. Мужчина кинулся к девушке, схватил её за плечи, рыдающую и трясущуюся.
- Лида, ты в порядке? Цела? Она успела достать тебя?
........................................................................


- Лида, тебе Ванька не звонил? - Бородатый мужичок, весело ввалился в дверь с улицы, принеся с собой облако морозного пара, быстро расстилающегося по полу. - Он диплом защитил! Обещал через неделю приехать!

Снежные сапоги полетели в угол.

Лида, красивая деревенская женщина, вышла из кухни, вытирая полотенцем посуду.
- Ну наконец-то, молодец! Не звонил ещё, занят наверное. У него там увлечение же какое-то по ветеринарке, изучал болезни всякие. Это тебе лишь бы охота, да рыбалка. А сын наш, вон, в науке силен оказался.

- Ладно, не бубни! - мужичок приобнял жену, плюхнулся на табурет за столом и, потянувшись, ткнул кнопку на пульте небольшого телевизора. - посмотрим что там в стране творится.

Зажегся экран, замелькали кадры с машиной полиции. Диктор вещала:


"...всколыхнуло сеть интернет, многие требуют пожизненный срок для задержанных. На кадрах, которые по этическим соображениям запрещено показывать в эфире телевидения, запечатлены многочисленные издевательства над животными. Около 40 животных было насмерть замучены в стенах этого подвала. На экране вы видите фотографию организатора... "

Тарелка выпала из рук Лиды.