2.
***
Вернувшись после смены домой, я твёрдо решил последовать совету друга и снять происходящее на видео. Где-то на подкорке я понимал, что звуков на записи не будет, но попробовать стоило. Не часто мистика врывалась в мою жизнь, если быть точнее – никогда, и мне крайне необходимо было подтверждение того, что я не сошёл с ума. Пока радовало одно, сосед-алкаш более не будет докучать, и оттого вдвойне обидно, что одна случайно решенная проблема сменилась другой, и ещё стоит десять раз подумать, какая из них более приемлемая.
Яростные стуки начались, как и в предыдущую ночь, около трех часов, о чём яркими цифрами сообщали, повешенные на днях новые часы. Медленно взяв с пола телефон, я, словно боясь спугнуть ставшее явью наваждение, вышел из комнаты, под аккомпанемент биения сердца, что вошло в ритм ударов, раздающийся от двери. Звуки ударов ладоней о дверь, ног, и даже удары о тело, как кулак с силой врезается в чьё-то лицо – были так знакомы с давнего времени, проведенного в детском доме. На ватных ногах я подошёл к выключателю и включил свет. Дверь ходила ходуном в такт невидимым ударам. Дрожащими пальцами я включил камеру телефона и начал снимать. Каких-то, быть может, пять минут и всё прекратилось, окутав коридор полной тишиной, и было слышно, как кто-то открыл и почти сразу закрыл дверь в подъезде. Слышали ли они то, что слышал я?
Просмотренная запись вполне убедила меня, что с катушек я не слетел и происходящее в квартире, более чем реально. На видео присутствовали и звуки, и следы на оставшейся после предыдущих владельцев, входной двери. Главным же было то, что следы эти, остались не только на видео. Дверь по нижней половине, покрывали вмятины. Скинув видео другу и подписав «с крышей всё в порядке у меня, а вот с квартирой проблемы», я стал ждать ответит ли он.
Вскоре пришло сообщение «Давай по старинке. Что я должен увидеть?».
«звуки ударов о дверь обо что-то ещё не знаю. появляющиеся следы на двери, как ногой бьют!»
«Игорян, ты сейчас не наезжай на меня и спокойно дочитай, но звуков, кроме твоего дыхания я не слышу. Следы на двери есть, но они там с самого начала видео. Предлагаю простое решение. Сегодня и завтра выходной у меня, да и Катьку отвёз к родителям, я завтра у тебя переночую. Ок?»
Что ответить я не знал, и крутил на повторе видео, в котором всё было слышно и видно. Мне было слышно и видно, и это являлось огромной проблемой. Отослав файл ещё паре человек, с кем бывало общался, я убедился в словах друга и отправил ему краткое «да Ден, ок созвонимся завтра».
***
Стоит ли говорить, что после рабочего дня, весь мой вечер прошёл в дружеских подколках. Да и ночь тоже. Я, словно больной, старался убедить друга в реальности того, что происходило, но ночью, за столь долгое время не то что мистики не было, даже в подъезде и дворе, вечно наполненном либо пьянчугами, либо студентами, была гробовая тишина. Да, тишина захватила всё вокруг, кроме моей головы, в которой, словно на повторе, раз за разом стучали в виски звучные удары, такие же, что вчера и позавчера били в дверь и в нечто, у этой двери лежащее.
***
Опять разбитый день. Снова пролетевшая мгновенно смена, словно специально, время торопило меня в злосчастную квартиру, где я не смогу уснуть, или усну, но кроме кошмаров сон не принесёт мне спокойствия и отдыха. Зато посреди ночи громким стуком разлетится по квартире трель различных ударов. И я сниму всё на телефон и всё увижу и услышу, но никто больше. Что делать со следами на двери? Я точно знаю, что дверь была новая, я точно видел, как они появляются, я не верю, что сошёл с ума. Но не это ли первый признак обратного? Не защищают ли своё сознание таким образом настоящие сумасшедшие?
Знаете это терзающее разум ощущение, что тебя что-то ждёт, и ты не можешь от этого избавиться? Так и я ждал времени, когда всё начнётся. Всегда начиналось, когда я был один, будет и сегодня. Долгие часы в ожидании и с порывами погрузиться в сон, которые мозг яростно отгонял, будто, в отличие от меня, пропустить сцену не желал. Каждый раз добавлялось что-то новое, некие детали, отсутствовавшие в первые дни, и я одновременно и хотел узнать, чем закончится, и отчаянно желал, дабы всё прекратилось, но снова сидел в коридоре и смотрел в пустоту перед дверью.
Первые удары раздались словно по графику, как звонок в школе, собирающий всех по местам в школьных классах. Удар ещё удар, бесконечное число ударов, отпечаток на двери. И тут произошло то, отчего я отскочил, забив ногами и руками, как корчившаяся в муках животное и вжался в стену. Коридор огласил мучительный вопль, протяжный и, казалось, умоляющий, но был заглушен очередным ударом, что завершился отвратительным хрустом. От двери прокричали, жутко и холодно, завершая зверство, но слов я разобрать не смог, лишь чувствовал, что кричавший тоже испытывал некую свою боль. Всё прекратилось, как раньше, моментально и тишина заволокла пространство.
Меня трясло, как никогда прежде. На лбу появился холодный, казалось, почти ледяной, пот. Быстро одевшись и взяв только документы и деньги, я вылетел на улицу, и не мог надышаться ночным воздухом. С детской площадки меня кто-то окликнул, но я сразу побежал. Прочь, подальше. Сейчас знал лишь одно – находится тут ближайшее время я просто не мог и не тем более не хотел.
***
Уже третью ночь я не ночевал на квартире. На долбанном старом диване в коморке для отдыха. Диван этот был сделан так, будто кто-то специально пытался создать мебельное нечто, на котором и сидеть-то не хотелось вовсе, а спать, тем более. Выхода, правда, у меня не было, точнее желания, оставаться в той квартире. Тут я мог отоспаться, не слушая еженощные крики, тут я хоть чуть убеждался, что мозги у меня на месте.
Утро началось не с кофе, а со стакана ледяной воды. Окатил меня начальник цеха из пластикового стаканчика от кулера, стоящего в метре от дивана, бывшего моей кроватью эти несколько ночей.
- Вставай и в кабинет.
- Борис Борисович… - Я не договорил.
- Игорь, в кабинет! – Крикнул он, наверное, так, что в цеху услышали не менее отчётливо, чем я, и добил свой рык парой жёстких фраз, выйдя из комнаты отдыха.
Протерев мокрое от ледяной воды лицо, и посмотрев на смартфон, с сожалением я обнаружил, что смена уже началась. Ни один ведь не разбудил. Через пол цеха я поплёл своё заспанное тело в кабинет начальника, где он стоял у открытой двери, под насмешливые взгляды коллег.
- Чего встали, работы нет!? – Крикнул он, и тут же цеховой муравейник замельтешил вновь, словно сцена эта была вполне стандартным началом рабочего дня на производстве.
Захлопнув за мной дверь, начальник кивнул на стул, стоящий аккурат напротив его стола, но закрываемый обзору, большим плоским монитором.
- Борис Борисович, я постою. – Тот подтолкнул меня к стулу и с силой посадил, держа за плечи, а после сел на своё место.
- Рассказывай.
- Что рассказывать?
- Игорь, твою мать, ты чего мне тут ребенка изображаешь, мы не в школе. Что за херь у тебя происходит последнюю неделю? Сегодня вообще не твоя смена, а ты тут ночуешь третий день. Ладно пару раз разбитый пришёл, ладно выпивший, бывает. Да и переночевать можно, если с женой поссорился, но ты не пьёшь, как пьют мужики, - он махнул рукой в сторону цеха. – и жены у тебя нет. Всегда ведь говорю, есть проблемы, бегом ко мне. С соседом ты маялся, слыхал, сейчас что случилось? Я не мамочка, жалеть не буду, но помогу, чем умею, да и генеральный не узнает, пока ты ерундой страдаешь.
Борисович чуть успокоился и договаривал уже спокойным голосом, смотря ему в глаза из-под своих густых и почти седых бровей. Отставной майор, неизвестных Игорю войск, пришёл работать сразу начальником цеха, по знакомству, но пришёлся настолько ко двору, что даже у самых из самых недовольных работников производства был в почёте. Его старались не подводить, потому как он и правда всегда прикрывал, да выбивал своим премии, но и отдачи требовал должной. И всё это без единого слова про «мы команда» или «работы ради идеи».
Спорить я не стал, рассказав всё, что произошло за прошедшие дни, а также уверив, что схожу к врачу, ведь работу терять не хочу. Не показал я, разве что видео.
- Значит так, мистик ты наш, – Потирая лоб и смотря на какие-то графики на столе, пробубнил начальник. – Копия паспорта есть твоя у меня, скинь ещё данные по квартире.
- Зачем?
- За спросом. Помочь тебе пытаюсь. Отправлю товарищу своему, быть может узнает о квартире что, – Борисович задумался и крутанул пальцем в воздухе. – хотя он не по этим бесовским делам, да и не слышал я, чтобы вообще кто-то, кроме шарлатанов подобным занимался.
- Не верите мне? – Спросил я.
- Да хрен знает. Пришибленным ты никогда не был, а я сам по себе человек богобоязненный, и меня учили ближнего принимать, да помогать, вот я и помогаю, Игорь. Дуй работать, я сообщу, когда что-то будет известно, если вообще это что-то найдется. И это, переночуй ты в гостинице что ли или у родственников.
- Нет у меня родственников Борис Борисович…и не было никогда.
***
Сегодня я буду ночевать на квартире и уверен - всё повторится вновь. И завтра тоже, и послезавтра. Я знаю это, как и то, что на небе светит солнце. Случится ли со мной что-то? Пока этого не происходило, но кто знает, да и кому будет дело? Немые вопросы на абсурдные события, нежданно начавшие происходить со мной. И что станет ответом, смерть или реальное сумасшествие, а может быть есть всё-таки причина, по которой это происходит со мной, по которой незримое проявляется лишь мне и только в определенном месте? Я бы очень хотел, чтобы всё просто закончилось, также внезапно, как и началось, и ответы даже не важны. Я даже готов к тому, что пьяница- сосед воскреснет из мёртвых и вновь, почти каждую ночь будет кричать и колотить в мою дверь. И будет он мне, как родной, ибо посмотрев в глазок я увижу обычного пьяного человека, который успокоится через некоторое время и пойдёт колотить в следующую дверь на пути к своей квартире, где его отчитает супруга и пустит алкаша домой. Но он сдох и наврятли воскреснет, ведь это будет не менее странным, чет то, что происходит со мной.
Будучи под вечер без сил, я уснул быстро. Не смутила пыль и грязь в квартире, разбросанные тут и там вещи, чего не наблюдалось ранее, я всегда следил за порядком, несмотря на непрекращающийся ремонт. Жильё превращалось в место, обычное такое ненужное место, куда не желаешь возвращаться, а значит и не желаешь предпринимать усилий, чтобы содержать его в чистоте и порядке, тех усилий, что я абсолютно не жалел ранее.
Мне снилась мама, которую я никогда не видел, а если и видел, то абсолютно не помню, и даже туманная фантазия сновидений не смогла нарисовать ничего более её темного абриса, сидящего за кухонным столом на фоне окна, заполняемого солнечным светом. Она что-то говорила, и от контура её исходило спокойствие. Холодное и пронзительное спокойствие.
На этот раз из сна меня выдернул нечеловеческий крик, полный ярости и боли. Вопль быстро затих, как убавили громкость в сериале, где надоедливая реклама била в уши в разы громче показываемой картины. Раздались шлепки и удары, уже до боли знакомые, что я мог считать их и предугадывать, когда будет следующий. Но кое что изменилось. Пытаясь закрывать уши и непроизвольно вздрагивая от ударов о дверь, я вышел в коридор, предварительно включив свет в комнате. Вот эти удары кулаков и ладоней по двери, ногами по телу. Гулкие звуки становились всё громче, и я, пусть и отдаленно, но начинал слышать крики боли и голоса, отрывистые фразы гнева и отчаяния.
- Нет, нет…хватит, не надо!
Секунда передышки и снова удары, жуткое чавканье сминаемой и сворачиваемой под ними кожи. Ладони, что хлопали по двери.
- Помогите…пожалуйста!
Хруст. Тишина. Новые отметены на двери и относительно недавно оштукатуренных стенах. Всё закончилось, всё уложилось ровно в тот же отрезок времени, что и раньше. А я снова смотрел в пустоту перед дверью и голову лезли абсолютно ненужные мне мысли. Кого здесь убивали? Кто убивал? Или что? И почему никто из соседей не помог несчастному?
Закрыв глаза, я осел по коридорной стене, и схватился руками за волосы, бессильно пытаясь рвать их на себе, как если бы это дало мне спасение, или хотя бы успокоение, но это лишь добавило боль физическую к боли моральной.
- Тварь! – Протяжно, неоценимо громко, проорал голос, принадлежащий кому-то ещё.
Вскочив, я бросился на карачках из коридора, будто был нашкодившей и запуганной до смерти маленькой собачкой. Мне только и оставалось скулить, ведь на миг я подумал, что нечто пойдет за мной. Посыпались новые удары. В голове отчетливо всплыла картина, что один человек вбивает в пол голову другого, со всей силой, которая ему только была подвластна. Вбивал голову в дверь и пол, громко кричав, под аккомпанемент ломающихся костей. Я развернулся и увидел, как на белой штукатурке медленно проявляются алые подтеки крови, как у двери пятном растекается красная лужа, в центре которой виднелся силуэт лежачего и, уверен, безжизненного тела. А потом словно брызнуло в разные стороны, и я тоже закричал.
Не знаю сколько времени прошло, долго ли я орал, сидя на месте и смотря в пустоту. Знаю, что в дверь так никто и не постучал, никто не вызвал полицию, никто не поинтересовался, всё ли у меня в порядке. Ходя на шатающихся ногах по квартире, я искал телефон. Меня кидало о стены, а руки сами по себе пытались стереть пятна с кожи. Телефон нашёлся возле матраца, укутанный в одело, словно он тоже пытался спрятаться. На экране висело сообщение от Борисовича «нашли кое что». Руки успокоились, и я набрал контакт друга, не сильно надеясь, что тот поднимет трубку, но он ответил спустя пару гудков.
- Не знаю, что у тебя произошло, но я не спал, отчего-то думал, что ты позвонишь, сам уже хотел набирать.
- Дэн, пожалуйста, можно я приеду, я просто не могу больше. Я боюсь, мне очень страшно, и я не знаю, что происходит. Я сам себе уже не верю, но тут кровь, Дэн, везде кровь, везде! – Голос дрожал и срывался. Это нечто никогда не трогало меня, но и проявлялось тоже лишь для меня. – Что если это убьет меня?
- Собери вещи и выйди на улицу, я сам за тобой приеду и всё расскажешь. – Голос его, как всегда был спокоен и даже дипломатичен.
- Можно я у тебя побуду, мне некуда идти…
- Да, Игорян, можно. Подожди только, я приеду сейчас. – Где-то на фоне раздалось вечно недовольное Катькино ворчание.
Я оглядел своё тело, а потом прошёл в коридор. Увиденное уже не поражало. Кровь исчезла, как и отметены на двери.
3.
***
Два дня я ночевал у друга и спал на большом кухонном диване, каждое утро встречая недовольное Катькино лицо и мысленно извиняясь перед ней и другом, что вынужден был попросить о помощи. Она вставала рано, не зависимо от дня недели. Завтрак, правильное питание, график пробуждений и засыпаний, мир, наполненный шаблонов и правил – вот это всё. И сегодня она вошла на кухню, нажав кнопку электрического чайника. Денис ещё спал. Я сонным голосом, буркнул ей смазанное и исковерканное «доброе утро», на что, вошедшая из коридора в ванную Катя ответила «ага», и закрыла за собой дверь, сражу же раздался шум воды. Знаю, она меня недолюбливала, если быть точнее, вовсе не разделяла мою дружбу с Денисом, и моё сумасшествие и вид бледного зомби, не добавлял мне никаких плюсов. На самом деле, казалось, так вести она себя будет с любым, кого Денис назовёт даже знакомым, и кто отнимет хоть толику его внимания от её наиважнейшей персоны. Я не винил Катьку за это, по крайней мере по отношению к себе понимал такое поведение.
Последний день у друга, две из двух оговоренных ночей, в ожидании звонка от начальника. Наконец, сегодня Борисович вёл меня пообщаться с его знакомым из ФСБ, а потому задерживаться утром я не собирался и тоже встал рано, минут за десять до Кати, но сам подъём дался крайне тяжело, и я был рад, что десять минут, разделяющие нас, не превратились часы тяжелого подъёма моего изнуренного организма. Быстро одевшись я вышел из квартиры и закрыл за собой дверь, буквально через десяток секунд услышав, как щёлкнул замок – Катя вышла из ванной, чтобы побыстрее закрыть за надоедливым гостем, то есть мной.
***
Наконец, после пары пропускных пунктов и осмотров, мы с начальником вошли в кабинет. У окна стоял высокий человек, в иссиня-чёрных брюках и голубоватой рубахе, рукава которой были небрежно задраны ближе к локтям. Тот курил сигарету и выдыхал в открытое окно белый дым. На вдохе он морщился, словно пагубная привычка причиняла ему боль, но он ничего не мог с собой поделать и продолжал смолить сигарету за сигаретой. Услышав входящих, он неторопливо затушил окурок и аккуратно, как если бы собирался ещё докурить, положил его в пепельницу на подоконнике.
- Ну здоровенько, Борисыч. – Произнёс он, протягивая крепкую руку, да мельком взглянув на него и кивнув головой. – Это твой Игорь с паранормальными проблемами?
- Приветствую. Он самый. Ты только не издевайся, парень сам не свой. Историю ты знаешь, так что давай без подколок и по делу.
- Да какие подколки. Садитесь, а то упадёте, - Сказал оперативник, подойдя к столу и, достав папку, добавил, - или ложитесь сразу, ведь я охренел знатно, когда мне папочку принесли, с учётом истории Игоряна твоего. Кстати о папочках…
Сердце забилось, отчего-то казалось, что Игорь уже знает, о чем расскажет оперативник. Они так никуда и не сели.
- Стоять будете, Борисыч? Ну, как знаете, я предупредил. – Он отвел от них взгляд, открыл папку и начал читать отмеченные листы, переворачивая страницы. – Дело за номером 1787-61, то бишь бытовуха, да не простая, а почти волшебная, как по мне, щучу – просто дохрена совпадений, которые совпадениями обычно являться не могут, ну да ладно. Поехали, как говорил Гагарин. Первое - ты Игорь не поверишь, но квартира, что ты купил, это бывшая квартира твоих биологических родителей. Второе – Игорь, говорить, что ты детдомовский, не зазорно, а в твоём случае, очень важный фактор. Третье – в квартире произошло убийство. Четвертое – твой риелтор, что об этом не сообщил, знатный ублюдок, но работа у них такая, что поделать. Пятое – убитый, сейчас ещё раз советую присесть, некто Воронов, двоюродный брат владельца квартиры, товарища Еценко. Шестое – Игорь, ты же Еценко у нас? Вот это батя твой. Доклад окончил, Борисыч, как просил, быстро и почти без подколок, с сохранением фактов и опущением некоторых деталей, дабы молодого не травмировать.
Борис Борисович подошёл в окну и тяжело вдохнул, все ещё пахнувший дымом воздух. Игорь опёрся руками на стол и смотрел в одну точку.
- Это выходит, мой отец брата убил, дядю моего?
- Не выходит, это так и есть. – Ответил оперативник, после закрыл папку, встал и закурил ещё одну сигарету, сидя в кресле и добавил. – После чего, как понимаю, ты оказался в дет доме, а потом, никогда не понимал, как судьба нам такое преподносит, но ты купил именно эту ипотечную квартиру. Прям сюжет для кино или сериала какого детективного.
Я так и не двинулся с места, всё ещё смотря перед собой.
- И то, что я вижу и слышу там в коридоре, это убийство?
Оперативник прошёл мимо и похлопал Игоря по плечу.
- Я не знаю, что ты там видишь и слышишь, в реальности ли это, или просто у тебя в башке сквозняк, но похоже на то. Точнее, на чертовщину похоже. Может какие фантомные воспоминания в голове. Ты как-никак в квартире находился тогда.
- Когда?
- Это детали, которые я пропустил. – Сказал оперативник. Борис Борисович, стоя у окна, всё сильнее сжимал брови, казалось те вот-вот дотронутся друг друга и воссоединтся, как старые знакомые.
Я, наконец, отошёл от услышанного и перевёл взгляд на оперативника, увидев его широкую спину и то, как он протягивает сигарету Борисовичу, а тот берёт и закуривает, хоть и не видел я, как он курил ранее.
- Расскажите. – Голос был почти немой, тихий и жалобный, срывающийся и похожий на скрипящую дверь, что только недавно начала издавать свой немой писк.
- Оно тебе надо, Игорь? Думаю, основную причину ты выяснил. – Спросил начальник.
- Надо, – Ответил я. – Расскажите всё пожалуйста.
Оперативник, который так и не назвал даже своего имени, усмехнулся, втянув сигаретный дым, выпустив его из носа.
- А ты мазохист, Игорь, кхм. – Борисович хотел что-то сказать, но тот остановил его рукой. – Пусть слушает, тут секретности никакой, но раз хочет. Молодой, тебе услышанное не понравится. Для начала проясню, что с твоей чепухой, той что творится у тебя дома, разбираться никто не будет, также уточню, чтобы ты понял – дьявольщины и мистики тут никакой. Я имею в виду в твоей истории. Просто очередная плохая семья, попавшая в плохую ситуацию. Покупку тобой этой квартиры, повторюсь, считаю нереальным совпадением. Итак, погибший дядя, Воронов, перед смертью тоже очень нехорошее совершил. Как в отчете по допросу записано, отец твой приютил его на время, а тот прибухивать начал, но без эксцессов и сильных заскоков. Кроме того дня. Поссорился по синеве он с твоей матерью, она ему и высказала всё, что думает о соседстве с ним, да и вообще о его поведении, несмотря на то, что тот родственник. Как показала экспертиза, тут тоже странно, обычно в бытовухе её редко делают, он, видимо, хотел просто ударить, да махнул так, что женщина полетела аккурат виском в угол табурета. Умерла до приезда скорой. Ты всё это видел и, судя по всему не помнишь, слишком мал был, а мозг штука интересная, вот ты и забыл, малой ведь, пять лет всего. Воронов некоторое время был в квартире, хрен знает о чём он думал, честно. Потому как дождался того, что вернулся Еценко с работы. Далее со слов твоего отца. Увидел он белого тебя, да придержал братца, прикрыв дверь на замок, чуйка, наверное, сработала, а ключей у того не было. Потом посмотрел направо по коридору на кухню, там мама, подошёл и пощупал пульс, итог известен. Ну и в порыве гнева забил руками, да ногами Воронова, который даже не сопротивлялся. Сильно забил, там от лица даже ничего не осталось кроме следов ботинок. После вызвал милицию и скорую. Всё. Ну почти. По итогам разбирательства его посадили, убийство с особой жестокостью. А ты попал в детский дом. Вот, теперь точно всё.
Я сел на пол и снизу-вверх смотрел на начальника и оперативника, спустя бесконечно долгих десяток секунд, тот присел передо мной и протянул зажжённую сигарету.
- Отец…Когда выйдет? – Спросил я и затянулся, после чего громко закашлялся и вернул окурок.
- Никогда. Тут, видишь, Игорь, какое дело. Отец твой, мужик был хороший, судя по всему, должен был он выйти в этом году, да сердце подвело. Умер с две недели назад. Вот такая херовая история.
- Когда всё и началось в этой гребанной квартире. – Только и смог ответить я.
***
До дома меня подвёз Борисович. Начальник честно проследил, чтобы я вошёл в подъезд, да ещё некоторое время машина стояла рядом с домом, видимо, смотрел, не пойду ли я за бухлом, запивать услышанное, пусть я и уверял его, что всё в порядке. Нет в порядке не было. Новость о смерти отца ничуть меня не тронула, ведь я не знал его, но осадок оставила. О родителях я не узнавал, встречи не искал, но не каждый день получаешь надежду на возможность поговорить с тем, кто был одной из причин твоего появления на свет. Надежду и возможность у меня быстро отняли. Очень быстро, ещё до того момента, как я успел осознать рассказанное. И, как и говорил оперативник, оказавшийся мужиком, не то чтобы сочувствующим, в отличие от Бориса Борисовича, но таким же прямым и честным – в дьявольщину я не верю, но совпадений слишком много.
Я ждал вечера, сидя на полу в коридоре, а потом и ночи. Ждал этих звуков и воплей, ждал крови и хруста черепа, ждал, когда всё начнётся и снова закончится. По крайней мере я знал, что произошло и, что мне ничего не грозит, что это лишь некое фантомное воспоминание о прошлом, созданное духом, недавно умершего человека, который, по несчастливой для меня случайности, решил показать сыну, что произошло. Показать почему-то самую грязь, но не лучшие воспоминания, а они, я уверен, были и есть, если бы мой мозг не стёр из памяти, удалив вместе с этой кровавой грязью.
В момент убийства был скорее вечер, и странно, что здесь всё всегда начиналось в три часа ночи. Единственный вопрос, что не встроился в линию совпадений. Сейчас два пятьдесят девять, ещё одна долгая минута и я снова переживу кошмар, теперь уже зная, кто его действующие лица.
Волнение. Три часа. Тишина. И всё повторилось. Я сидел, зажав ужи и зажмурив глаза, но картина в голове возникала сама собой, дополняемая фантомной реальностью на расстоянии вытянутой руки. Вот тот момент, на котором закончился прошлый раз. Вот брызги крови на стенах, полу и двери. Вот тот предсмертный вопль, вот тот жуткий хруст. Вот мерзкое бульканье крови в переломанном горле. И снова тишина, и только слышно быстрое дыхание, теперь я уже знаю, моего отца. И крик, почти вечный крик, захвативший всё пространство вокруг в моем реальном мире, и вот я кричу вместе с ним, долго, до хрипа. И мы замолкаем, но также быстро по щекам начинают бежать слезы.
Глубокий мой вздох, толи от усталости, физической и эмоциональной, толи от разочарования и истощения. Я встал зачем-то перекрестился, всхлипывая и молча, но искренне. Плечо моё тронула ледяная ладонь, а в голове прозвучал, казавшийся родным голос.
- Ты прости меня, Игорь, прости ради бога, меня и мою ошибку. Я не хотел оставлять тебя одного…
