Лига Писателей

Катя вышла в зал, там по-прежнему стояли две ширмы. Но было слишком тихо, ни щёлканья мышек ни стук пальцев по клавиатуре не было слышно.
Девушка заметила записку, написанную корявым почерком. «Жду тебя в класе, в квартиру пока что не буду возвращяться, у Тонатоса мерзкий запах.»
«И вещи свои забрал, ну хотя бы прибраться пред уходом» - подумала Катя - «Чешира надо проверить может спит ещё»
Она осмотрела территорию Самди, она была зачислена комками бумаги. Катя развернула один из них, на нем был грубый рисунок. Она даже подумала, что его нарисовал Чешир, но подумав, что он вряд-ли бы стал рисовать свой труп, все же решила, что рисунок нарисовал Георгий. Стало жутко, из-под крупной кучи бумаги вытекло что-то красное.
«Нет не может быть, Жора не мог его убить» - судорожно подумала девушка.
Когда она разгребла кучу оказалось что это протек не закрытый кетчуп.
«Чертов кошак если Кузнецов тебя ещё не убил это сделаю я» - гневно подумала хозяйка квартиры
Катя заметила записку, она была написана ровным каллиграфическим подчерком: «Хозяйка не беспокойтесь обо мне, я же кот, а коты всегда находят, где можно пожить. От вашего пса жутко воняет и он постоянно норовит на меня напасть. Так что я принял решение временно покинуть ваше славное жилище.
Ваш питомец Чешир»
Катя ела завтрак в одиночестве в первые за целый месяц. Конечно, она уже жила не которое время одна. Но сейчас она чувствовала себя так же одиноко, как в утро после того, как ее родители уехали по делам в Англию. Она никогда не вникала в работу своего отца, да и он особо ничего не рассказывал.

Катя услышала тоскливую мелодию.
- Ты наверное меня заждался.
- О ты уже пришла - сказал Георгий отложив жалейку.
Он выглядел величественно, восседая на крыше машины подобно монгольскому хану. Верные псы сели так, чтобы получился свое образный коридор, в его центре горел костёр, рядом с ним в землю были воткнуты две шашки.
- Тебе интересно почему члены моей стаи так расселись?
- Да, похоже на какой-то ритуал.
- Сегодня первое полнолуние в этом году. В это время у детей Луны принято проводить поединок.
- Ясно, интересная традиция, как и то, что ты её придерживаешься.
- Что же начнем.
Георгий спрыгнул с крыши и подошёл к костру.
- Чего стоишь тоже подойди.
Девушка подошла. Георгий взял пепел из костра и обмазал им свои волосы.
- Мне тоже надо также сделать?
- Нет возьми уголь и нарисуй четыре параллельных линий, шрам от когтей он должен проходить через левый глаз.
Псы встали в круг и завыли.
- На третий вой начинаем бой, ты можешь использовать магию, я же буду использовать два клинка.
Катя начала с атаки огненными когтями, но они просто отскочили от клинка.
Клинок полетел обратную сторону чуть не вывихнув мечнику руку.
Ученица заметила что на клинки были нанесены руны.
«Они не могут быть проводниками, проводить нечего... Да не может такого быть, в наше время никто из людей уже не умеет создавать артефакты» - подумала Катя.

Утром того же дня.
- Самуил? Как ты узнал где я живу?
- У меня хорошая интуиция.
- Что ты тут забыл?
- Можно я у вас пока что перекантуюсь?
- Тебя из дома выгнали?
- Нет сам ушел, сильно посорился с братом.
- Ладно, заходи у меня тут не прибрано, но нам холостякам не привыкать.
Самди вошёл в обычную двухкомнатную квартиру, местами требовался косметический ремонт, потолок был ниже чем в квартире Кати, Георгию тут было бы опасно прыгать.

Георгий лежал на земле. Екатерина приставила клинок к его шее.
- Ты победила, а теперь можешь убрать ногу с моей грудины, не сказать что мне прям таки больно, но если надавишь чуть сильнее мои ребра не выдержат.
- Ой прости я увлеклась.
- Этот год обещает быть тяжёлым.
- Почему ты так решил?
- Потому что ты победила, наш бой был не просто старым ритуалом, он был гаданием.
- Ты не мог мне сказать за ранние? Тогда бы я подалась.
- Нет, тогда бы не сработало гадание. Ты можешь идти домой придет время для работы я тебя позову.
- Ты не пойдешь со мной?
- Я останусь здесь, все равно сейчас от меня мало толку, как от защитника.
Георгий щёлкнул пальцами.
- Черт, я забыл что полностью обнулен.
- Тебе помочь помыть голову?
- Буду очень признателен.
Георгий разделся до пояса.
- Растопишь снег.
Катя набрала снег в предоставленную кастрюлю.
Катя налила талую воду на голову Георгия. Часть ее потекла по спине. Он поморщился, как будто ему налили воду на открытую рану.
- Можешь лить аккуратнее по спине прям в штаны затекает.
- Ой! Прости, наверное дико холодно.
- Да ничего, некоторые время я одной только ледяной водой мылся.

- Самуил ты чего не собираешься в школу ведь опоздаешь. Кстати ты в какой школе учишься?
- В 13-той.
- О, это как раз мне по пути.
- Подвезешь?
- Конечно.
Самди собрался в школу.

Они подъехали к трёхэтажному зданию школы, которому местами не помешал бы серьезный ремонт.
- Ну все приехали, удачи в учебе.
- Спасибо.
«Да только есть одна проблема у меня нет никаких документов и я не записан ни в одну из школ» - подумал Самди - «по виду я четвертого класса. Зайду в первый попавшийся четвёртый класс»

- Простите за опоздание.
Самди осмотрел класс стены на треть выкрашенные в бледно-зелёный, жалюзи на окнах цвета морской волны, немного успокоили Сэма.
- Я тебе не помню. Ты наверное ошибся классом. - сказала учительница.
- Я новенький только перевелся.
- Как зовут? И почему ты в солнце защитных очках?
- Самуил Кузнецов. У меня редкая болезнь глаз, они у меня очень чувствительные.
- Да, как я могла забыть, меня же предупреждали, о новом ученике, ох стара стала. Меня зовут Ириной Анатольевной. Поздоровайся с новыми одноклассниками.
- Приветствую своих новых товарищей, надеюсь мы поладим. Можете называть меня просто Сэмом на американскую манеру.
- Садись там, там меньше солнца попадает. - учительница указала на заднюю парту.
«Мой сосед по парте хулиган и задира, может доставить проблем» - подумал Самуил.
Первым был урок математики, Сэм показал себя с хорошей стороны.
- Да ты у нас математик, даже пример за пятый класс решил.
- А правда, мне просто старший брат такие примеры задавал.
- А у тебя есть старший брат.
- Двое старших братьев и три старшие сестры.
- Ты самый младший в семье, наверное о тебе все заботится.
- Да, особенно сестрёнки.
Следующий урок русского тоже прошел без проблем. После него был завтрак.
- Ты прям с иголочки одет. Родители видно богатые, денег много дают. Не против поделиться.
- Мой брат меня прибьет если узнает что я транжирю деньги.
- Ну тебе для начала нужно до дома дожить. Если не будешь делиться можешь и не дожить.
- Максимов к новенькому пристал. - сказала одна одноклассница.
- Ты уверен, что со мной справишься? - с полной уверенностью ответил «Кузнецов».
- Сам нарвался!
Хулиган замахнулся. Его движения были для Самди, как открытая книга. Жнец прошедший за свою долгую жизнь множество битв, просто пригнулся, чтобы избежать удара, и провел блестящий апперкот. Противник, если его можно так назвать, упал замычав от боли его челюсть была сломана. Самуил с абсолютным безразличием посмотрел на поверженного хулигана и отправился за едой.
- Кузнецов. - строго позвала учительница. - Завтра зайдешь к директору с родителями.
Хулиган был отправлен в травмпункт.
Каждую перемену одноклассники заваливали его вопросами по типу: «Где ты такому научился?» «А меня научишь?»... Сэм отвечал: «Меня брат научил он телохранителем работает» «Если хотите и если у меня и у вас найдется свободное время»

Георгий увидел как ниоткуда появилась папка.
- Что же подготовила нам судьба сегодня?.. Бунт вервульфов рабов! Ублюдок он же знает что их по закону нужно казнить на месте! Стоп! Они не убили ни одного человека! У меня есть шанс их спасти! Даже Сэм понимает, что это выше нашей «вражды».
Георгий судорожно набрал номер Кати.
- Бегом сюда! У нас срочное дело!

- Что случилось?!
- Бунт вервульфов рабов. Садись в машину.
- Рабов?
«Она про это не знает? Ей родители не рассказывали? С одной стороны я их понимаю, не просто о таком рассказать добродушной девочке; но с другой стороны теперь мне придется об этом рассказать» - подумал Георгий
- Для начала прикажи мне следовать этому маршруту. - он показал ей карту.
Госпожа отдала приказ, острая боль пронзила разум слуги указав на то что направление, в котором он собирался ехать было не правильным.
- Слушай внимательно. Ты ведь знаешь о лицензиях на жизнь?
- Да, их выдают тварям, твари лишены их подлежат истреблению.
- За лицензию нужно платить определенную цену. Если тварь не может заплатить им выписывают долг, этот долг выставляют на аукцион, если его никто не покупает, свершается казнь, если же покупают, тварь становиться собственностью купившего, пока не выплатит долг.
- А это не противоречит конституции РФ?
- Твари не считаются людьми, по закону этой страны они считаются трупами.
- Трупы людей тоже нельзя продавать!
- Они не считаются трупами людей, генетически они отличаются достаточно, чтобы считаться другим видом в роде Хома. Это лазейка в законе специально существует для такого рода возможностей, ведь и смертная казнь в России запрещена. Обычно термин рабы избегают, но по сути это оно и есть. Сейчас произошел бунт, по сколько они не убили ни одного человека. Мы не обязаны их убивать на месте, их будут судить, шанс маленький даже, что их помилуют. Но если на них будут следы жестоко обращения, закон может стать на их сторону. Обычно ни кто не заморачиваться, убить куда легче, чем поймать, и платят больше, дворяне не любят, когда им доставляют хлопот и часто готовы отблагодарить звоном монет тех, кто избавил их от хлопот.
- Ужасно и мерзко! И это происходит постоянно!
- В такой уж стране живём. Нужно стать сильнее, получить больше власти, сторонников, чтобы разрушить эту прогнившую систему. - с решимостью сказал Георгий.

- Приехали. Дальше от машины будет мало толку, они бегут по крышам, при желании я могу бегать чуть быстрее не тренированного вервульфа. Повяжи это на шею.
- А зачем?
- На меня они сразу не нападут, а вот на тебя могут, платок пропитан термически обработанным соком аконита, после термической обработки он не ядовит.
Катя повязала фиолетовый платок на шею как пионерский галстук.
- Поднимемся на крышу.

Георгий снял берцы и носки, скинул пальто, встал на носки и кончики пальцев рук.
- Надевай пальто, а то замёрзнешь, и садись мне на спину в полнолуние я куда быстрее, и бегать на четырех лапах удобнее.
Катя села на своего «коня».
- Лучше будет, если ты прижмёшься, так меньше вероятность, что тебе сдует. Я вряд ли умудрюсь споткнуться хоть и давно не бегал, так что ты с меня не свалишься, если будешь держаться крепко. Он бежал голопом, дыхание синхронизировались с бегом. Он отталкивался разом всеми конечностями, когда нужно было перепрыгивать с крыши на крышу. Его переполняли чувства, он вспомнил свое детство, ту ночь полнолуния, когда его учили бегать. Сердце грязнокровки бешено и громко билось. Но Катя не могла это слышать, она слышала только свист ветра, и стук своего напуганного сердца.

- Я уже чую их, они остановились.
Пробежав ещё две крыши Георгий догнал вервульфов. Как только он остановился Спичка спрыгнула с него. Теперь она могла слышать стук его сердца, дыхание было сбивчивым, все тело ныло, снег под его ногами мгновенно таял.
Одиннадцать оборотней, 4 женщины остальные мужчины, стояли в паре метрах от края крыши. Лохмотья не закрывали их полностью, обнажая синяки и следы плети. Все кроме одного, самого старого на вид, стояли на четырех лапах.
«Он единственный из них кому не снесло башню при виде луны, он должно быть их вожак» - подумал опытный законник.
Вожак вышел в перед, Георгий шагнул на встречу и позволил вервульфу себя обнюхать.
- Gubā mulē ŭā. Bīgabi weko ba tī. - сказал вожак, с бестиаса на русский это переводилось, как: "Ты пахнешь пеплом. Это хороший знак."
«Он знает бестиас. Большинство из вервульфов забыли этот язык на нем говорят только...» Прежде чем Георгий успел завершить мысль, вожак достал из-за пазухи медальон в форме волка такой же какой носил Георгий.
- Dugihi nu rāro ŭāf bit'le gaf, guka muh'la aū. - Георгий прешел на бестиас, это значило: "Я пришел, чтобы дать вам шанс на спасение."
- Aūf lagomi mewo ŭā. (Ты знаешь наш язык.) Adami lu Aūfra frālamuru, ŭā deŭa, tībi fri gāreŭatibi ba tī. (Это очень похвально для такого, как ты, дитя Адама и Луны.) Pābubi pōlabi ba ŭā t'sāpe gāwi (Твой дух зверя пугающе силен.) Tībi gāwi hīlu ŭi t'sa, Aūfra t'suna wi frālamu aū. (Я родился в лоне Луны, но не обладаю таким духом.) Aūfra t'suna wi, aū hpena zoki denif, tīf weba aū. (Я привел в лоно Луны тех, кто стоит за моей спиной.) Wloŭa pāhilubi ba muh'la bāwef. (Они были смертельно больны.) Bāwef dugi kāno Gubā oma Kāmo gāwibit'lehi toh'li (Только благословение Пепла или Шрама могло спасти их.) Bāwef wi zoki t'sāpe ŭaf toh'li, bāwef miyef wi ŭat'se muh'la logī yoki t'sa, aū frālamuru ba bāwef ra. (Да они мои дети, но теперь в их глазах погас свет разума, в них только звериный огонь.) Aū lat'le sibo hoh'lū toh'li... (Вожак нарушил порядок слов в бестиасе, но это не помешало Георгию понять смысл его слов: Я смею просить лишь ободном...)
Прежде чем вожак успел договорить, раздался оглушительный свист верфульф вожак упал на колени, его дети бились в ужасе от звука, что ранил их острый слух. Этот свист был знаком Георгию до боли. Его глаза потухли в них исчез свет разума и не появилось животное пламя, мертвый взгляд и лицо ставшее таким же мертвым. Тучи скрыли луну, Катя не могла ничего видеть кроме силуэтов.
Точно выверенным движением палача Георгий серебряной шашкой перерубил позвоночник у самого затылка вожака, вложив в этот удар ровно столько силы, чтобы перерубить позвоночник, но оставить голову на плечах. Серебро легко рубило плоть оборотней, месте с этим и обжигало, что принесло бы много боли, если б рана не была смертельной. Свист затих только для того, чтобы он успел осознать то, что случилось. По чьей-то злой воле свист, обращающий Георгия в гильотину, повторился ещё десять раз.
«Что происходит за чем он их убивает?! О чем он говорил с вожаком?! Они все покрыты стигматами, возможно убить их куда гуманней чем оставить страдать?!» - судорожно подумала Катя.

Как только последний оборотень обрёл быструю и безболезненную смерть. Луна вновь показалась на небе. Георгий упал на колени и протяжно завыл, из его глаз текли слезы, вервульфов на самом глубоком уровне была противна сама мысль убивать своих сородичей, это предавалось и грязнокровкам. Катя почувствовала не объяснимый ужас и упала в обморок. Георгий решил, что ее безопасность выше его разногласия с Чеширом. И попросил его забрать Катю, он появился и исчез на столько быстро, что не заметил трупов.

- Тебе чего надо в такой час бос?
- Дмитрий, Матфей нужна ваша помощь.
- Тебе что-ли платить перестанут если ты не будешь нас дергать, когда мы отдыхаем?
- Дело Стрррочное! - сказал Георгий, чуть зарычав.
- Все понял. - Погонов ни капли не испугался, но понял что дело серьезное - Ты выглядишь очень паршиво точно случилось что-то ужасное. Матфей хватит дрыхнуть Алексеевичу помощь нужна.

- Кто их убил? - спросил Дмитрий увидев трупы оборотней, из-за холода они не вернулись к человеческому облику.
- Я. - ответил Георгий. - Не задавайте лишних вопросов, я все объясню вам потом.
- Капать ямы? Зимой это будет сложно. - спросил Матвей.
- Копать не надо. Вычистим сначала снег.

- А теперь вам нужно собрать хвороста на 11 костров, у нас принято кремировать тела. А я подготовлю их к последнему пути.
Георгий развел костер, дал ему полностью прогореть, собрал пепел и обмазал им волосы погибших.

Когда костры были готовы на них возложили тела. Георгий положил на глаза мертвецов высушенные цветки волчьего аконита.
- Поджигайте. Я прочту молитву.
Георгий перешёл на бестиас.
- Aūf lanemu ba Aūfra ō! Aūfra mō rino dih'le, wunō wi keto tīziyo muh'la etūnut'suwi ŭā frālamuru. Keto nizo lu muh'la deni, ti, kodābi baremiru ba Gubā ō! Ŭā rah'luhy ganeŭati pebi etūnut'suwi nuwi fiporuf. Kodābi rah'luhy wi lāt'su biwe, bāwef gume kodāŭa kigo dih'le, aūfra yoki ra. Bāwe muh'lahi wi koga lu nāwe naka dih'le, lupusi akonita deŭa. Bāwe frālamuru dih'letī, gubā kago bāwef. Hiŭi ganeŭati hiŭi, gubā ganeŭati gubā. (Погребальная молитва вервульфов, ниже представлен перевод Максимова М. Н.)
Георгий завыл. Дмитрий и Матфей были готовы поклясться, что слышали, как ему ответили.
Георгий подошел к одной ёлке под ней лежали сумки, он достал из одной бутылку и жадно выпил до дна.
- Пойдем те к вам, я приготовил всю эту выпивку, чтобы отпраздновать первое полнолуние в этом году... не думал, что придется пить за упокой. Все вопросы оставьте до завтра.

Погребальная молитва вервульфов перевод Максимова. М. Н.:
О, Луна, наша мать! Сегодня 11 твоих детей окончили путь в мире, что лежит под луной. О, Пепел, извечный вожак, тот, кто начинает и заканчивает путь! К твоей охоте присоединиться 11 новых гончих. Да принесет им свет луны, что навечно остался в их памяти, удачу в вечной охоте. Как цветы аконита, что растут из земли и в конце возвращаются в нее. Они вернутся в пепел ибо из него произошли. Прах к праху, пепел к пеплу.

Полусонная Катя вышла в зал, она не заметила пред собой преграду и споткнулась. С грохотом хозяйка упала.
- Вторжение! Всем прейти в боевую готовность! - проорал Чешир, размахивая серпом.
В него прилетала весьма весомая книга, больно ударив в лоб
- А этот оболтус там, значит это Катя. Прости.
- Вы чё тут устроили?! Сказала Катя поднимаясь на ноги.
- Понимаете - сказали оба квартиранта одновременно.
Они бросили друг на друга злобный взгляд.
- Понимаете - вновь сказали они в унисон.
"Братья" взяли весомые предметы и намеревались запустить их друг в друга.
- По... - произнесли они уже почти выпустив смертельные снаряды друг в друга.
- Давайте по очереди мне все объясните!!! - крикнула Катя.
Они покорно опустили оружие.
- Начни ты Самди!
- Понимаете, хозяйка, мне жутко наблюдать, как он точит оружие для попыток меня убить, поэтому я поставил ширму.
- Теперь ты Кузнецов!
- Понимаете, госпожа, это мерзкое создание постоянно на меня пялиться пока я занимаюсь своими делами. Это меня дико бесит, по этому я поставил ширму.
- Вот почему их две штуки. Если вы так продолжите, то в хлам рассоритесь!
"Хотелось бы чтобы они помирились, но у обоих весьма весомые поводы для обиды" - подумала Катя - "Думаю они примиряться когда-нибудь, я с Агой и Софой тоже строилась, ничего вроде помирились и они помирятся."

- Сегодня ты будешь учиться контролировать несколько слабых духов.
- А разве я не делала это на первом уроке шаманизма?
- Тогда были простейшие духи и ты их контролировала внутри тела. А сейчас слабых таких как Жыж.
- Жыж?
- Дух огня. Думаю, они здесь есть хотя не могу сказать наверняка, я не вижу завесу, даже не привычно.
- А ты всегда завесу видел?
- Да, ты ведь видишь ее только впадая в транс, я видел ее постоянно потому, что всегда держал часть себя в астрале. Обычно пробуждение, на сколько не было мало повреждение печати, могут видеть духов, что своими действиями обнаруживают себя.
- Последнее и я знаю, как мне этих Жыжов призвать?
- Спой что-нибудь про огонь всматриваясь в Знич, возможно и покажутся.
- Во что?
- Знич священное пламя, полученное при ударе молнии, как этот костер.- Георгий указал на бочку - Это место считается аванпостом ордена поэтому здесь поддерживают Знич.
- Ясно, ну я пробую.
Ученица запела, ее песня с первых слов заворожила Георгия. Катя и сама не заметила как пустилась в парный танец без пары, не сводя глаз с пламени в котором она что-то увидела возможно предзнаменования. Возможно и не учитель увидел его если б смотрел на пламя, но его взгляд был прикован к девушке, что танцует словно пламя костра.

- Помню, как было
Сердце открыла
Знаю, любила
И ты любил

Помню, летала
Помню, мечтала
Только не знала
Кем ты мне был

Солнцем или луной
Небом или землёй
Жарким цветком огня
Был для меня

Сердце стучит опять
Значит, я танцевать
Буду с тобой сейчас
Как в первый раз

Этот танец солнца
Танец солнца и огня
Для тебя и для меня

Танец солнца и огня
Для тебя и для меня
Для тебя, для меня
Танец солнца и огня

Снова и снова
Проще простого
Больше ни слова
Только танцуй

Кто ты, не важно
Музыка скажет
Больше, чем даже
Твой поцелуй

Этот мотив простой
Только для нас с тобой
Снова в душе звучит
К небу летит

Сердце стучит опять
Значит, я танцевать
Буду с тобой сейчас
Как в первый раз

Этот танец солнца
Танец солнца и огня
Для тебя и для меня

Танец солнца и огня
Для тебя и для меня
Для тебя, для меня
Танец солнца и огня

Этот мотив простой
Только для нас с тобой
Снова в душе звучит
К небу летит

Сердце стучит опять
Значит, я танцевать
Буду с тобой сейчас
Как в первый раз

Этот танец солнца
Танец солнца и огня
Для тебя и для меня

Танец солнца и огня
Для тебя и для меня
Для тебя, для меня
Танец солнца и огня

Помню, как было
Сердце открыла
Знаю, любила
И ты любил

Помню, летала
Помню, мечтала
Только не знала
Кем ты мне был

Хэй хэй!
На на на нэй!

Катя пела с душой с любовью, Георгий на мгновения захотел оказаться тем человеком о котором она думала, когда пела, но считал, что это точно не он.
Шесть огненных духов кружились рядом с "шаманкой".
- Я бесконечно рад за того человека, о котором ты думала, когда пела. Он точно будет счастлив.
Девушка покраснела.
- Не перегрелась, пока танцевала? - обеспокоено спросил учитель.
- Все в порядке. И когда я пела я ни оком не думала, моя мама просто часто бела ее на годовщинах свадьбы, вот и запомнилась.
- А я то думал ты уже нашла жениха, пожалуй вернёмся к теме урока. Тебе удалось призвать духов?
- Да.
- Пробуй ими командовать.
- По одному могу, двумя с трудом, а когда пытаюсь тремя голова кругом идёт.
- Контролировать нескольких духов в не тела очень сложно, поэтому на сегодня с тебя хватит. Выглядишь так, как будто сейчас мозг расплавиться.

- Что у нас сегодня? - спросил Георгий.
- В ночь со вчера на сегодня, был ограблен элитный ресторан, украли только еду и напитки, дверь черного входа как будто прогрызена зубами. - зачитала Катя.
- Похоже демон чревоугодия, я очень их не люблю, они могут жрать все подряд и восстанавливаться. И странно что так часто появляются разные демоны, как будто пьяный демонопоклоник читает первые попавшиеся страницы из своего гримуара.
- А то не может быть случайностью.
- Незнай, отметь на карте места появления демонов.
- Если глазомер меня не подводит они образуют угол в 36 градусов.
- И что это дает?
- Это угол вершины пятиконечной звёзды, конечно это не всегда связано с сатанизмом и может быть случайностью. Но это все равно подозрительно.

- Ты уверен, что он тут?
- От демонов чревоугодия пасет так, что я нацепил прищепку на нос - сказал Георгий забавным голосом.
- Это так нелепо выглядит! - сказала Катя сквозь смех.
- Чуяла бы тоже что и я, ты бы уже валялась без сознания.
- Это что за куча? Мне показалось этой кучи есть лицо!
- Тебе не показалось, это и есть демоны чревоугодия. В этом заключается их способность они принимают некоторые свойства съеденных объектов.
- Как эту биомассу можно убить?
- Как тех слизняков заколоть, сможем достать до сердца они сдохнут.

Демоническое создание, некогда бывшее человеком, изменившимся под влиянием демонов, представляло собой месиво из человека продуктов битого стела и других поглощённых материалов.

Уже почти треть часа демоны бегали за Спичкой попутно пожирая все подряд. Георгий раз за разом погружал в их тело клинок по самую рукоятку.
- Какого черта они гоняется за мной!
- Это из-за твоих духов.
Демоны извергли из себя часть съеденного, с большой скоростью одновременно намереваясь и облегчить себя, и ранить Георгия, но тот увернулся.
- Вот этого не было в той книжке про демонов! - удивился демонололог.
- Спаси меня!

- Быстро управились - иронично сказал Георгий. - Не лежи на снегу простудишься, идём домой.
- Брось меня тут. Я уже не могу идти - умирающим голосом сказала Напарница.
- Русские своих не бросают. Кстати зачем ты брызгаешься духами? У тебя и так приятный запах - сказал Георгий взяв Катю на руки.
- Чёт я погорячился ты весьма тяжёлая когда я не могу использовать усиление.
Девушка неожиданно сильно для смертельно уставшей ударила Георгия.
- Если у тебя есть силы меня бить, может сама пойдешь?
- Неси меня это приказ! Если получишь грыжу сама вырежу.
- Слушаюсь и повинуюсь, про твой вес я пошутил, но грыжу лечить я к тебе не пойду, не под каким предлогом! Мне иногда сниться в кошмарах как ты мою спину латала.
- Ты бы радовался что инвалидом не остался. И чего ты так плетешься, ишак проклятый!

1главаАнна.

Я сидела за чёрным столом и смотрела ка глава к тикают круглые часы на стене. Это было моё основное занятие. Всю комнату я уже давно исследовала – вдоль и поперёк. Каждый миллиметр в этой комнате был исследован мною. Я закрыла глаза в поисках воспоминаний, уловила лёгкий шелест штор и вспомнила как заворачивалась в них представляя себя незаконно рожденной наследницей из какого-нибудь аристократического дома. Шторы были ярко синего цвета и часто портили мне всю романтику, но это не мешала оставаться жертвой истории, которую сама придумала. Отец часто оставлял меня у себя в кабинете и также часто я творила глупые вещи сильно отвлекая родителя. Взять хотя-бы картину на стене. Полностью чёрное полотно с лихорадочными белыми пятнами в обрамлении затейливой резьбы, состоящей, из множества маленьких завитушек, от скуки я решила помыть весь кабинет и мой маленький, на тот момент, мозг начал именно с этого шедевра. Несчастная картина через, несколько минут покрылась кляксами от моющего средства, а полотно вздулось. Конечно всё восстановили, но воспоминания остались. Про бежевые стены я могла бы долго рассказывать, ведь я красиво рисовала, а многие из вас, наверное, уже догадались, каким пыткам я их подвергала.

Но сейчас это не так важно. Гораздо важнее, тот, кто сидел напротив меня, мой отец. У него были густые каштановые волосы, аккуратно убранные назад, небесно-голубые глаза и светлая кожа, напоминающая сливки с каплей тёмного шоколада. На нём был голубой костюм с белой рубашкой под низом. Из кармашка на груди выглядывал край белого платка. Отец сидел, склонившись над стопкой бумаг и подперев голову рукой, пытался подписывать два документа одновременно.

Я вздохнула. На часах уже семь часов вечера, а он даже не обедал. Я встала из-за стола и отправилась в столовую, которая находилась на первом этаже. Только я подошла к деревянной двери, отделяющей папин кабинет и коридор с выходом на лестницу, как она распахнулась, чуть не ударив меня по носу. В кабинет вошёл высокий красивый мужчина на вид лет сорока. У него были такие же каштановые волосы как у меня, кожа цвета сливок с каплей кофе как у всех Кастилий и, в отличие от отца, зелёные глаза. Он был совершенством рода Ван Дье Рос Кастилия. Это был мой дядя Эдмонд. Как всегда, на нём была его любимая рубашка, которую он не застёгивал на три две верхние пуговицы, а чёрные узкие штаны делали его прохожим на кого-нибудь персонажа манги.

- Эд? - отец поднял глаза от документов.

- Да, Артур. «Я приехал забрать твою дочь», —сказал дядя.

- Но почему ты, а не Ванесса? - в голосе родителя прозвучала нотка недоверия.

Я закатила глаза:

- Годы идут, а вы не меняетесь!

Оба Кастилии подняли на меня глаза. Боже, они совсем как дети, не поделившие игрушку.

- Пап, прости, что сразу не сказала. Дядя Эдмонд довезёт меня до аэропорта. Там мама меня встретит. – чётко проговаривая слова пробормотала я. Краем глаза я заметила ехидную улыбочку на лице дяди. «Что он задумал?» - подумала я.

- Не думаю, что он приехал из Чикаго только для того, чтобы довезти тебя до аэропорта. – прищурился отец. Я открыла было рот чтобы возразить, но дядя меня опередил:

- Как заботливый хозяин я предложил Ванессе поселиться у меня. Бедная Несси не захотела жить с бывшим мужем! - Эдмонд специально повысил голос. У меня внутри всё сжалось.

- Не мешай мне делать свою работу Артур. - последние слова дяди прозвучали очень угрожающе. Он жестом указал мне идти за ним. Я с опасение последовала следом. Когда мы спускались я наконец спросила:

- А если сказать мне правду, куда мы едем? - я старалась говорить уверенно, но на последнем слове голос дрогнул. Похоже он это заметил:

- Ты боишься?

- Нет.

- Тогда почему дрожишь?

Я проследила за его взглядом. Дядя смотрел на мои трясущиеся пальцы. Я сжала ладонь в кулак.

- Кстати, почему ты в этой одежде? – специально переводя тему сказал он. Я оглядела себя, облегающие чёрные джинсы, сиреневая толстовка и замшевые ботинки на невысоком каблуке.

- Я всегда так хожу, - обиделась я. – И не уходи от вопроса.

- Мы едем в Москву, как и договаривались. Точнее договаривалась ты с мамой. Я вздрогнула. Эдмонд всегда называл маму Ванессой. Или Ванессой или Несси или Вани. Иногда даже Ванилью. Говоря это, он хотел подчеркнуть, как он против моего рождения от неё. Когда наконец дурацкая мраморная лестница кончилась, мы вышли на первый этаж здания. Я знала весь персонал, а они знали меня. Поэтому сейчас их взгляды были полны грусти. Я попыталась улыбнуться. Эдмонд, нагло игнорируя весь персонал вышел на улицу. В последний раз подняв взгляд на белый потолок с золотыми завитушками и осмотрев маленькие столики папиного отеля, я вышла на улицу. Холодный воздух ударил мне в лицо. Около стеклянных дверей стоял шикарный серебряный «Мерседес». Я открыла дверцу и без раздумий плюхнулась на переднее сиденье. Дядя сел за руль.

В салоне пахло корицей и яблоками. Как будто кто-то вёз в багажнике пирог. Я сделала звук радио до слышимого и откинулась на сиденье. Машина наполнилась звуками песни «Numb» потом «La Di Di» и напоследок «My demons». Все эти песни я знала наизусть, но петь в присутствие дяди не хотелось.

Всю дорогу до столицы мы провели в полной тишине. Одно радио не громко веселило. Чтобы оправдать своё молчание, я решила поспать. Когда же я открыла глаза мы были уже в Москве. Дождь барабанил в окно. Я смогла увидеть своё отражение. Длинные каштановые волосы свободно струились по плечам, завиваясь и путаясь, карие глаза и светлая кожа, с почти смывшимся загаром. Я украдкой посмотрела на дядю, сравнила себя с ним и поняла, что гены Кастилий обделили меня красотой. «Прекрасно, – подумала я.- О чём я только думаю?!»

- Ты проснулась? – его голос вывел меня из раздумий.

- Да, - ответила я.

- Есть хочешь? – пытка вопросами продолжалась.

- Да.

- Отлично, заедем в ресторан.

- Макдональдса вполне хватит. – на том и порешили.

Мы свернули, и через несколько метров желанное место трапезы появилось в досягаемости моих глаз. Живот радостно заурчал.

- Подождёшь? – спросила я.

- Куда я денусь… - последовал ответ.

Я зашла в кафе, на маленьких телевизорах над головами продавцов высвечивались горячие новинки месяца, но я знала, что мне нужно. Слегка цокая каблучками, я подошла к продавцу.

- Здравствуйте, можно мне Биг Мак, картошку фри с сырным и кисло-сладким соусом и большой стакан Спрайта. – я говорила, стараясь не выдавать свою радость делать заказ самой. Продавщица, молодая девушка с огненно-рыжими волосами, спрятанными под фирменной кепочкой и голубыми глазами усмехнулась.

- Не рановато тебе?

- Какая Вам разница? Мне тринадцать! – эта девушка испортила всю романтику.

- Ах ты грубиянка…- она хотела ещё что-то сказать, но посмотрела на моего дядю, сидящего в машине, осеклась и продолжила: - Ваш заказ уже готовится!

Я ехидно улыбнулась и отошла от кассы, мой взгляд устремился на Эдмонда. «Какая же у него репутация в этом городе?» Я обомлела, в его радужке появились белые светящиеся круги. Он смотрел на ту самую продавщицу и как будто видел её насквозь. Я учащённо заморгала. Свечение пропало. «Наверное галлюцинация от долгого сидения в одной позе или вроде того». На телевизоре отобразился номер моего заказа, это означало, что мой заказ готов. Я подошла к кассе, оплатила заказ и забрала его. На улице уже было темно, а дождь не прекращался. Я залезла в машину и включила обогрев.

- Замёрзла? – спросил дядя.

- Нет, - ответила я. – Исключительно ради приличия.

Он рассмеялся, а я принялась за еду. Вскоре в моей голове стёрлось воспоминание о светящихся глазах. А ещё позже показалось бредом.

Через пол часа мы были около его дома. Я всегда восхищалась его утончённым вкусом на счёт жилья. Дядя был прирождённым дизайнером, его знали во всём мире, но редко в лицо. Этот коттедж состоял из кремовых кирпичей, соединённых серым бетоном очень тёмного оттенка. Рядом с домом росли пихты, а к порогу вела дорожка, выложенная плиткой-ромбиком. Крыша, цвета шоколада, водосточная труба, веранда, огороженная золотыми завитками с листиками и цветами. Всё это гармонично сочеталось и дополняло друг друга.

Я вышла из машины завороженная новым домом. На встречу нам вышел «дворецкий поместья» - маленький, старый человечек с седыми волосами и бородкой. Костюм чёрного цвета подчёркивал его карие глаза.

- Господин Эдмонд, - сказал он. – Госпожа Анна, рад вас видеть.

Я многозначительно посмотрела на дядю. Ему, что нравится быть господином во времена демократии? Он даже не моргнул, когда дворецкий так его назвал. Тем временем старичок сделал жест рукой, приглашая нас внутрь и круто развернувшись на каблуках туфель, первым зашагал к дому. Моё сознание на миг пошатнулось, но я пересилила себя и уверенно пошла за ним.

Дядя кивнул старику, помахал мне и сев в машину куда-то отправился. Мой проводник обошёл дом, нагнулся, ища что-то на земле. Я подошла следом. Вдруг из-за угла вышел высокий парень в толстовке с накинутым капюшоном, и прошептав короткое «Прости!», ударил меня по голове.

В глазах потемнело, а последнее, что я успела услышать – это звон моего серебряно-золотого браслета, точнее бубенчика на нём. Больно стукнувшись об камень на влажной, мшистой земле я окончательно потеряла сознание.

— Вельзи, вставай, сколько можно спать! — крикнула Лили, тряся своего брата за рога.

— Лили, отстань, дай поспать ещё несколько минут! — пробормотал себе под нос юный демон. Он перевернулся на другой бок и заодно откинул от кровати рогами свою надоедливую сестру.

Лилит ухватилась за рядом стоящий стол, но всё равно треснулась головой об него.

— Вельзи, мне вообще-то больно! — потирая свою голову возмутилась она.

— Ничего, до посвящения заживёт. Да и вообще, ты высший демон, а я тебя всего лишь на два метра откинул. Ты ещё скажи, что я тебе сломал что-нибудь.

Сестрёнка после его слов было надулась и пошла из комнаты, но обернувшись назад, остановилась у дверного проёма.

— Знаешь, а ведь тебе тоже не будет особо больно, если я тебя «прокачу»?

— Чт…!? — не успев договорить, как любимая сестрёнка щёлкнула пальцами, и братец полетел вверх вместе со своей кроватью, где его грудную клетку ждал торчащий из потолка кол.

Пронзив одно из сердец демона, серебряный наконечник крепко-накрепко застрял в груди Вельзи. Демоница щёлкнула пальцами ещё раз, и кровать упала обратно на пол, оставив брата висеть в сердцераздирающем одиночестве на коле.

— Давай уже вставай, а то завтрак стынет — сказала она, улыбаясь во всё лицо, и ушла из комнаты.

— Чтоб тебя дракон отодрал — выругался Вельзи. Он нарисовал куб пальцем в воздухе, и магия Лилит рассеялась. Затем легонько оттолкнувшись от потолка верхними конечностями, чтобы к чертям не разрушить всю усеянную сложными росписями магических формул мифриловую плитку, он приземлился на неё. После этого он сразу скрестил два пальца на ране, и только кол, торчащий из потолка, напоминал об оригинальной попытке, его разбудить.

Выйдя из комнаты, он направился в ванную. Там умывшись и почистив зубы электронной щёткой, он пошёл на кухню. Лилит что-то жарила на сковородке. Вонь стояла такая, что казалось скоро даже обои с нанесённым заклинанием на всасывание в себя запаха скоро начнут отваливаться от стен.

— Что ты жаришь? — задыхаясь спросил Вельзи.

— Суп.

— Зачем!? — спросил брат, с удивлением глядя на неё и на «блюдо» на плите.

— Ну я нашла тут просто адовый рецепт: берём борщ, вываливаем его в сковородку, добавляем морковную луковицу, чеснока, пару чёрных и красных помидор, кровяной муки, макаронной пастилы и….

— Ладно, я тебя понял, только травись всем этим сама. Ты мне приготовила что-нибудь?

— Да, вон твои блины — огорчённо сказала Лилит, указывая своим кончиком своего розового хвоста на микроволновку.

Не обращая на неё внимания, Вельзи взял одной рукой тарелку с блинами, не отпуская руку от своего носа, и пошёл с ней в свою комнату. Включив компьютер, он потихоньку пережёвывал блины, заодно просматривая последние новости.

Практически все заголовки были об собрании представителей всех рас мира. Он знал об этом событии не понаслышке, ведь его родители были одними из представителей расы демонов. От своих родителей Вельзи узнал, что они уезжают на неделю, а может и больше. А если сложить это с тем, что сейчас у него начались месячные каникулы, то в итоге получалась идеальная неделя отдыха.

Зная о ней, он подготовился заранее: взял несколько книг по магии 7-ого круга ада из библиотеки, закупился газировкой, кровью, пельменями и другими вкусными радостями демона, и главное – дав небольшую взятку сторожу, подменил пять шаров памяти на муляжи в школьном музее изучения визуализации памяти. Шанс того, что ими кто-нибудь воспользуется во время каникул ничтожно мал, так он мог со спокойной душой ими пользоваться.

Вставив все шары в специальный для них в компьютере отсек, он стал просматривать их информацию на мониторе.

— Так-так-так, что тут у нас есть. Битва при Штормграде от лица неизвестного солдата, шестьсот шестьдесят шестое собрание совета всех рас от лица представителей демонов Люцифера, создание первой книги магии 9-ого круга Сатаной, победа над драконом-киборгом Хан Сяо армией Альянса рептилоидов от лица Монкекинга… Хм, а что с этим шаром? Неужели я его нечаянно повредил? — перепугался демон.

Вместо названия шара была целая куча странных символов, чем-то напоминающих собой латынь. Вельзи зашёл в свойства шара и успокоился — система показывала, что шар не пустой, и при этом занимал места в сотни раз больше, чем предыдущие.

Увидев это у Вельзи глаза чуть не вылезли из орбит.

—Откуда здесь такой объёмный шар — спросил он сам себя.

Обычные шары могут вмещать до двадцати часов памяти существа, но такой шар мог хранить в себе безграничное море информации. К тому же такие экземпляры были очень дорогими. Продав такой шар, обычный демон мог жить припеваючи несколько сотен лет.

— Я искал медь, а нашёл золото! — ставя его запускаться подумал про себя Вельзи. Ему было невтерпёж узнать, какие тайны на нём хранятся — Лилит, я полез в капсулу, если что-то случится, то нажми на кнопку вызова.

— Хорошо — послышалось ему в ответ с кухни.

Вельзи сел в капсулу виртуальной реальности, подключенную к компьютеру, и закрыл глаза. Перед ним начали мигать какие-то вспышки, которые кружась вокруг него будто в танце, становились с каждой секундой всё ярче и ярче. Вскоре перед ним простирался только белый свет.

[Данные загружены]

[Найдены неизвестные пользователю языки (1000+)]

[Идёт дозагрузка данных, пожалуйста подождите]

[Загрузка завершена, приятного погружения]

Сначала я подумала, что у меня завёлся сверчок. Я села в кресло. Я включила торшер, потому что в этом углу комнаты всегда темнело раньше, чем во всей квартире. Я открыла книгу. И тут он застрекотал — где-то здесь, совсем рядом. Тихо, но звонко и отчётливо — тррр-трр-трр. Я огляделась, ожидая увидеть его в кругу света на полу, но не увидела. Да и откуда взяться сверчку в центре города, в квартире на шестом этаже?

Это было только начало, и я ещё не знала, какая странная штука произойдёт потом. Но лучше рассказать обо всём по порядку, правда?

Иллюстрация Лены Солнцевой

Сверчок пострекотал и исчез, но через несколько дней я стояла под душем и вдруг услышала музыку. Она играла не у соседей, как мне сперва показалось. В общем, если быть точной, она играла у меня в голове. Но без всякого моего усилия. Это не я её там, в голове, проигрывала — она звучала сама по себе. Это была совершенно незнакомая музыка, я никогда её не слышала. И ещё она была странная: как будто сразу несколько разных мелодий сложились вместе, образуя что-то нелепое, но гармоничное, вкрадчивое и в то же время успокаивающее.

Не зная, что думать, я замерла под струями тёплой воды с флаконом шампуня в руках и слушала звуки из собственной головы. Я не успела испугаться, не успела сказать себе, что пора записаться к врачу — музыка оборвалась так же внезапно, как началась, и мне стало даже обидно, что я не дослушала её до конца.

И наконец, ещё через два дня, я услышала первые слова.

Я лежала в своей постели, обняв подушку, и рассматривала световые пятна на стене. Я только что легла, и сон пока что не шёл ко мне. И я услышала…

Пшшш. Пшшшш. Помехи, как по радио. А сквозь них — очень смутные, непонятные голоса.

Я вскочила на постели, села и уставилась в темноту. Сердце билось очень быстро. Мне не показалось. Я слышала всё, что происходило снаружи — отдалённый шум города из открытой форточки, тиканье часов на тумбочке и глухое бормотание телевизора у соседей — и в то же время я слышала в голове помехи и сбивчивые голоса.

Потом помехи прекратились, и я уже подумала, что всё прошло, но тут старческий мужской голос произнёс:

— Надо купить спички…

Я закричала. Когда живёшь одна, можно позволить себе иногда покричать, и это был как раз тот случай, когда закричать было просто необходимо. Но это не помогло, только сердце у меня забилось ещё тяжелее и лоб покрылся испариной. А голос снова заговорил, не обратив на меня никакого внимания:

— Спички, подсолнечное масло… Что-то ещё было нужно… Да, новые шнурки для ботинок. Ботинки-то в принципе ещё ничего, можно носить. Зоя говорит, что надо их выбросить. Жалко. Не могу. Новые эти натирают и блестят, отвратительно блестят. Да, поменять шнурки — и будет ещё очень даже ничего… Не хочу я их выбрасывать. Я их в Берлине купил. Последняя командировка. Весна была, цвело всё. Зоя говорит, что у меня всегда была эта сентиментальная привязанность к вещам. А сама-то. Все эти её коробочки, ящички, невесть чего там понапихано… Да, не забыть бы про шнурки… Только что-то… Может, Сашке позвонить? Зашел бы в магазин, купил бы мне. Так неохота выходить из дома. Или составить список и прогуляться… Чтобы по сто раз не ходить. А то память уже, конечно… Сейчас. Тут где-то был карандаш. Зою не разбудить бы, хорошо сегодня заснула, рано. Хоть бы у неё не было опять этих кошмаров. Спит? Спит, моя хорошая. Где же карандаш? Ладно, чёрт с ним. Спички, масло, шнурки. Шнурки… Спать пора…

Всё оборвалось, и тишина моей квартиры оглушила меня. Я прокашлялась, пытаясь звуком собственного голоса вернуть себя к реальности. Я посидела ещё пару минут, прислушиваясь, но больше никто ничего не сказал. Я откинулась на подушку и уставилась в потолок.

Я подумала, что после такого ни за что не смогу заснуть. И почти сразу заснула. А проснувшись с утра, я первым делом вспомнила обо всём произошедшем и как-то очень быстро убедила себя, что мне просто приснился странный сон. Наверное, любой бы на моём месте так поступил. Но в глубине души я знала, что это не сон, и ждала, когда всё повторится.

Ждать пришлось недолго. Всего лишь до обеда.

— Десятое, одиннадцатое, двенадцатое, тринадцатое, четырнадцатое, пятнадцатое… Ещё шесть дней. Чушь какая-то, считаю дни, как маленькая! Каждый день считаю… Шесть дней — это уже совсем немного, это уже меньше недели! Значит, ровно через неделю в это же время я буду уже сидеть у моря.

Это была, судя по голосу, женщина средних лет. Я сразу прониклась к ней большой симпатией, если можно так сказать — при этом, когда она заговорила, меня снова накрыло волной страха. Но это был уже не такой дикий страх, как в начале, и к нему примешивалось любопытство. И симпатия, да, симпатия к этой даме, которая считала дни до поездки на море. Я сама ведь всегда так делала, когда впереди было что-то приятное.

— Как же я устала. Шесть дней — это очень много. Это почти целая неделя! За прошлую неделю столько всего произошло, и ладно бы хорошего, столько всякой дряни, это совещание хреновое, на котором я краснела, как школьница, и все на меня смотрели с такой жалостью. Да засуньте вы себе эту жалость… Уволили бы меня уже, и всё. Я бы тогда обратный билет сдала и осталась бы там… Устроилась бы официанткой в какую-нибудь кафешку курортную… Хотя какой официанткой без языка. Ну, уборщицей! Всё лучше, чем это дерьмище. Ненавижу. Какая же я глупая и слабовольная! Нет, не начинай, замолчи! Только этого мне сейчас не хватало. Просто подумай о море. Море. Оно уже там. А я — здесь. Оно меня, конечно, не ждёт, но зато я его жду за нас двоих.

Мне стало грустно, когда она замолчала. Интересно, думала я, почему в какой-то момент связь пропадает? И тут же одёрнула себя. Связь пропадает! Ты что, чёртов приёмник? Какая тебе ещё связь? Не надо в это втягиваться! Сейчас же идёшь в поликлинику и записываешься на срочный приём к психиатру.

И я пошла. Я доехала на автобусе до поликлиники, постояла в очереди в регистратуру. Оказавшись у окошка и заглянув в глаза тётеньке в белом халате, которая выжидающе на меня смотрела, я развернулась и, не сказав ни слова, ушла.

Я шла по знакомым улицам обратно к дому и не понимала, что со мной происходит. Я пообещала себе, что схожу к доктору завтра. Ничего страшного не случится. Мне хотелось послушать ещё. Мне перестало быть страшно. Внезапно, впервые за долгое время, я почувствовала себя такой счастливой, будто мне сделали прекрасный дорогой подарок или будто кто-то очень хороший и любимый обнял меня и поцеловал. Как будто эта странность с голосами в голове была чем-то, чего я всю жизнь ждала, чем-то осмысленным и нужным, а не просто болезнью. В тот момент я действительно думала, что это какая-то болезнь, какое-то душевное расстройство, но почему-то не переживала по этому поводу.

Вечером, лёжа в постели, я снова чувствовала, как колотится сердце — но уже не от страха, а от радостного нетерпения. Я подумала, что можно как-то настраивать себя, включать и выключать — а что, если сработает? Я не представляла, что нужно для этого делать, но решила попробовать самое очевидное. Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Вызвала в памяти этот звук, с которого сутки назад всё началось — пшшш, пшшш. И вдруг услышала его на самом деле. А вот и голос. Голос молодой девушки.

— Вот он лежит рядом. Он уже уснул. Как всегда, лёг и сразу уснул — эти его таблетки ему помогают хорошо спать. Или у него просто нет никаких эмоций? Совсем-совсем? Как это возможно… Вот он спит, а через несколько часов настанет утро, он уйдёт, я закрою за ним дверь и больше никогда его не увижу. А если и увижу, то он уже будет просто моим старым знакомым, я не смогу его обнимать, мы не будем вместе готовить ужины и ходить в гости к друзьям. Он станет моим бывшим. Такое слово. Я стану его бывшей. Так надо, мы так решили, так будет лучше. Это взрослое и взвешенное решение. Какие мы молодцы. Как же так! Как же так, Юра, как же так? Я-то думала, всё будет по-другому. Такая беспомощность! Не хочется отпускать его, но никак не удержать. Как же надоело рыдать… Совсем не дышится, нос заложило. Какая я сейчас, наверное, страшная, зарёванная, распухшая. Но кому какое дело. Он меня не видит. Не видел бы, даже если бы не спал. Можно ещё разок потрогать его волосы. Чужой человек в моей постели. Чужой человек, которого я знаю почти два года. Ещё несколько часов, и всё.

Не сразу я заметила, что наступила тишина. По моим щекам текли слёзы, и, поскольку я лежала на спине, они закатывались в уши и неприятно там холодили. И тишина от этого становилась ещё гуще, ещё глубже. Похоже, сеанс на сегодня был окончен.

***

На следующий день я не пошла к психиатру, потому что была суббота. Я очень изящно обманула себя накануне. И субботним утром, заваривая себе чай к завтраку, я испытывала стыдливую радость от того, что у меня есть ещё целых два дня — до понедельника, когда можно будет снова пойти в поликлинику, на этот раз серьёзно и по-взрослому. Как сказала та девушка. По-взрослому. Взрослые поступки.

Я отменила все свои планы на этот день. Я закрыла шторы и села в кресло. Со вчерашнего вечера у меня была уверенность, что этими «радиоволнами» можно управлять. В конце концов, если всё это — плод моего воспалённого воображения, то почему я не могу им распоряжаться, как мне заблагорассудится?

Пришлось подождать полчаса или сорок минут — и я снова поймала волну. Они говорили, я слушала. Они говорили, а я слушала целый день — до самого вечера, с небольшими перерывами. Иногда я дремала в кресле, иногда шла на кухню и что-нибудь съедала, стоя у холодильника, иногда ходила в туалет или выходила на балкон подышать, но там солнечный свет резал глаза — у меня и раньше бывали такие дни, когда я с утра до ночи смотрела взахлёб какой-нибудь сериал. Только сейчас всё было намного интереснее сериала.

Я послушала: парня, который угнал машину и теперь боялся, что его поймают (какое облегчение, что это только плод моего воображения, думала я, и не надо звонить в полицию); женщину, которая ждала ребёнка, и вся была в радостном волнении, постоянно прислушивалась к своему животу и говорила с ним, называя Мишенькой (и я как будто услышала не только её, но и ещё не рождённого малыша тоже); маленького мальчика, который обижался на родителей, потому что они не купили ему самокат на день рождения (это и правда было очень обидно, и я расстроилась вместе с ним); девочку-подростка, которая читала книгу про теорию вероятности и переживала переворот сознания (я позавидовала её юности, полной открытий, и гибкости ума); мужчину, который болел раком и думал над завещанием (сперва меня поразила его прагматичность, но потом я почувствовала, что он очень, очень боится, но скрывает этот страх даже от самого себя). Я ещё раз услышала того старика, которому надо было купить спички и шнурки — на этот раз он предавался воспоминаниям о молодости и думал о том, как познакомился с Зоей. Я снова услышала ту даму, которая ненавидела свою работу и считала дни до моря — она проводила свой выходной почти как я, одна в квартире с задвинутыми шторами, только, в отличие от меня, она собирала чемодан и ругала себя, это же так глупо — собирать чемодан за целых пять дней.

Не пришла ко мне только та девушка, вместе с которой я плакала вчера ночью — та, с банальным разбитым сердцем, которое небанально болело. А я очень хотела её услышать. Я поплакала вместе с ней и теперь очень за неё переживала. Как она там, бедняжка?

Я переживала за них за всех, радовалась вместе с ними, боялась и грустила, я даже не нашла в себе ни капли осуждения к тому парню, который угнал машину, такой он был растерянный и потерянный, это было его первое в жизни преступление, и он уже понимал, что дальше всё пойдёт по наклонной, и как бы смотрел на себя со стороны, удивляясь и сокрушаясь. Я просто не могла его осуждать. Я была внутри его головы, я была внутри всех этих людей, я слышала их мысли. Неужели эти мысли придумала я сама? Откуда они во мне взялись? К вечеру субботы, когда я полулежала в кресле и смотрела на летние сумерки за окном, меня охватили сомнения. Не может быть такого, что я их придумала. Не может быть, чтобы их не существовало. Они слишком живые. Они настоящие.

У меня сильно заболела голова, пришлось выпить таблетку, а потом ещё одну. Примерно с половины девятого мой приёмник молчал, и я испытала даже некоторое облегчение. Лёжа в постели, я чувствовала, как постепенно отступает головная боль, и очень медленно погружалась в сон.

— Как же теперь думать о чём-то, кроме этого? Боже, какой это был отвратительный день. А ночь будет ещё хуже.

Я резко проснулась — сна как не бывало — и широко открыла глаза. Снова голос в моей голове — я узнала сразу, это она, та девушка.

***

— Самое скверное, самое мерзкое, что я теперь ещё долго-долго буду жить в этом бесплодном и утомительном ожидании! Я буду ждать, что он передумает, пожалеет, вернётся или хотя бы подаст мне знак. А потом, потом, когда я его забуду, это ожидание постепенно перельётся в другое, не менее тяжёлое и утомительное — и я буду ждать, когда появится кто-нибудь новый, кто-нибудь, кто меня полюбит, потому что сама я на это никак не способна. Вот, посмотри в зеркало. Что это за лицо? Когда кто-то говорит, что я красивая, мне кажется, что у человека с головой не в порядке — или что надо мной издеваются. Ээээ! Бэээ! Мерзкая рожа!.. Замечательно, молодец! Разбить зеркало — это очень по-взрослому. Теперь тут повсюду осколки. Надо их собрать. Я слышала, если крошечный осколок попадёт через кожу в кровеносную систему и дойдёт до сердца, можно умереть. Вот так вот вдруг раз — и всё. И никто не узнает почему.

Я сглотнула и замерла в ожидании — мне было неприятно, что она замолчала после таких слов, одна на один с разбитым зеркалом, и вдруг я сказала вслух:

— Ты меня слышишь?

Что за глупость! Кажется, надо было всё-таки не откладывать поход к врачу, потому что теперь я окончательно свихнулась. Я не только слышу голоса, но и разговариваю с ними. Впрочем, она мне не отвечала.

Первые полминуты. А потом ответила. Ну или не совсем.

— Со мной что-то конкретно не так. Я, конечно, люблю внутренние диалоги, но это сейчас был вообще не мой голос. Боже. Была бы какая-нибудь таблетка, какое-нибудь снотворное. Очень страшно. И эти осколки тут ещё повсюду.

— Послушай, — снова сказала я, громко и настойчиво. — Если ты меня слышишь, просто ответь мне! Я правда разговариваю с тобой, ты не свихнулась.

— Слышу.

Её голос был сдавленным и нерешительным. Я вскочила с кровати в невероятном возбуждении.

— Или мы обе свихнулись! Или я свихнулась… Не знаю, что это всё значит. Как тебя зовут?

— Дина… Что происходит? Ты кто?

— Я… как бы сказать. Я — человек-радиоприёмник. Или сумасшедшая. Это я ещё не выяснила. Но если ты правда существуешь… Я, в общем, слышу твои мысли. Но я реальная. У меня есть мобильный телефон, вот: восемь девятьсот три пять пять два… Постой… Что я несу…

— Где ты?

— Я? Я у себя дома. В своей квартире. А ты?

— Я тоже у себя. Я тут одна, и я разбила зеркало.

— Я знаю, я же слышу, о чём ты думаешь. А в каком ты городе?

— В Москве. А ты?

— Я тоже!

— Правда? Послушай, а ты… ты можешь ко мне приехать? Я тебе вызову такси…

Я не знала, что ответить. Я уже открыла рот, чтобы сказать: да, конечно, конечно же я приеду, сейчас же примчусь! Но потом вдруг вспомнила: психиатр, голоса в голове, куда ты попрёшься на ночь глядя? В гости к выдуманному человеку, с которым ты разговариваешь вслух, вместо того чтобы спать? Я молча металась по комнате и даже не сразу заметила, что одеваюсь. Как будто какая-то часть меня уже приняла решение.

— Ты здесь? Прости, не надо было тебя просить.

— Я уже одеваюсь. Скажи адрес.

И вот я еду в такси, за окном ночь, огни проносятся, я смотрю в затылок таксиста, по радио играет какая-то дурацкая музыка, и я говорю: выключите, пожалуйста, спасибо. Мне надо подумать, я сижу, стиснув пальцы, но о чём думать, непонятно, просто такой шум в голове, такая взволнованность. В ближайшие пятнадцать минут я выясню, свихнулась ли я — или у меня сверхспособности. Возможно, некоторые скажут, что это одно и то же. Но если эта Дина правда существует, если я сейчас позвоню в домофон, поднимусь в лифте, и она откроет мне дверь, и я увижу её, и она поймёт, кто я, и в её комнате будут лежать осколки зеркала. Значит, всё это было не зря. Почему-то именно эта фраза крутилась у меня в голове. Значит, не зря.

Я выхожу из такси, звоню в домофон, гудок, гудок, и я слышу голос. Её голос. Напуганный, неуверенный:

— Это кто?

— Это я. Дина, это ты?

— Открываю.

Подъезд, лифт, девятый этаж и вот она, приоткрытая дверь. Она стоит на пороге и смотрит на меня со смесью испуга и облегчения. Ей на вид лет двадцать, но что-то есть в лице, от чего становится ясно, что на самом деле она старше, у неё высокие скулы и короткие тёмные волосы, она одета в заношенное красное платье. Вот она. Живой человек из плоти и крови. Не галлюцинация. Не сон. Я подхожу и крепко обнимаю её.

Я помогла Дине убрать разбитое стекло, а она сделала мне чай. Я рассказала ей о том, что случилось со мной в последние дни и как я её услышала впервые. Я видела, что ей сложно поверить, но другого выхода не было — она сама всё слышала, мы разговаривали как настоящие телепаты, и вот я здесь, сижу на её кухне. Мы пошли в круглосуточный магазин, и купили сигарет, и до рассвета просидели на её балконе, болтая обо всём на свете. Утром мы легли спать — она настойчиво уступила мне свою кровать, а сама легла на диване. И когда я проснулась несколько часов спустя, я всё ещё была у неё дома. И всё это уже не вызывало такого сильного удивления. Всё было так, и всё было хорошо. Она проснулась раньше и готовила завтрак.

— Доброе утро, — сказала я.

— Привет, — сказала Дина. — Знаешь, я очень рада, что ты меня нашла и приехала, просто ужасно рада. Если честно, я была близка к тому, чтобы порезаться этим осколком зеркала. А теперь у меня почему-то такое чувство, что всё наладится.

И мы сели есть. Яичница была пересолена до невозможности, но я ничего ей не сказала — не хотелось обижать. Хорошо, что она не могла читать мои мысли. Впрочем, я её — тоже.

***

Вот так и закончилась эта история. После того, как я приехала к Дине, мой радиоприёмник замолчал. Всего два дня я была человеком со сверхспособностями, а потом всё прошло само по себе, резко и бесследно. И я могла бы думать, что мне это приснилось или померещилось, но наша дружба с Диной — а мы крепко подружились с той самой ночи — была ярким доказательством того, что эта странная штука действительно приключилась со мной. Но осталось и ещё кое-что. Все люди вокруг стали для меня какими-то другими. Тёплыми какими-то, что ли, наполненными. Я смотрела на них и видела их, и знаете, с тех самых пор я напрочь разучилась кого-то за что-то осуждать или тем более ненавидеть. Не знаю, хорошо это или плохо. Просто вот так уж оно есть.

Другая современная литература: chtivo.spb.ru