Сообщество - Лига Писателей

Лига Писателей

4 760 постов 6 809 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

1

Сорок первая глава: Новый год

Катя по-стахановски трудилась на кухне, мальчики наряжали ёлку, что со стороны выглядело очень мило, в завершении Гео поднял Самди, чтобы тот водрузил звезду на верхушку ёлки.
Но оправданием для пропуска урока могли быть только несколько сломанных костей, и пару порезанных артерий, по этому, несмотря на злобное ворчание ученицы, которые, кажется, даже нравилось её слуге.

- Раз сегодня праздник я не буду грузить тебя новой информацией, просто на практике повторим изученное. А также поскольку сегодня праздник я покажу тебе одну технику, несколько шаманическую илопоситононейроническая
- Илопо…?
- От греческого «реализовать мечты» так называют техники связанные с созданием и воплощением воображаемых образов, например: тульповодство и другие схожие техники.
Георгий сложил пальцы так, как будто держал кисть и неистово принялся махать рукой. На мгновение Кате показалось что в воздухе появился рисунок, кажется это был тигр цвета ультрамарин с полосками цвета морской волны и бык цвета плодородной земли с золотыми, как пшеница, рогами. А в следующее мгновение рядом с художником появились Бык и тигр те же, что и на рисунках.
- Твоими противниками будут символы приходящего и уходящего года.
- А я смогу также?!
- Теоретический – да, но я точно не буду тебя этому учить.
- Почему! Я также хочу!
- Первое же создание убьет тебя, затем устроит кровавую баню в этом городе. У тебя не хватит воли, чтобы создать для них разум, следуя разрушительным эмоциям, которые несомненно ими овладеют, они убьют все на своем пути.
- Жуть какая! А эти твои тварюги точно сума не сойдут?
- Во-первых, они весьма разумны, во-вторых, я не создаю тульп которых не смогу контролировать и уничтожить.

Самуил проводил новогодний стрим, общался с подписчиками.
- Что попросил у деда мороза? – этот вопрос заставил его задуматься, не по тому, что он забыл написать письмо деду морозу, в которого он не верил, поскольку он не был 10-летним пацаном, а был 720-летним жнецом.  А потому, что был уверен, что Катя обязательно что-нибудь ему подарит, и не хотел оставаться в долгу. От Георгия подарка он не ждал, но все равно хотел подарить ему что-нибудь подарить, не из теплых чувств, а чтобы утереть тому нос.
- Извиняйте ребята дела не отложные появились!

- Так Гео подарок купил с ним все просто, я уже дарил ему плеер, только тот приказал долго жить, куплю новый по лучше и более долговечный, этот придурок точно обрадуется он музыку любит. Но что можно подарить Кате! Может мышь ей поймать или птичку? У Кузьмича спрошу.
Самди позвонил Кузьмичу у которого после развода дела пошли в гору, возможно из-за того что ему больше не приходилось разгребать скандалы устраиваемые супругой.
- Аллё Самуил чего надо?
- Совета мудрого старческого.
- Я ещё молодой, как расстался с этой мымрой, жизнь наладилась, можно сказать началась с заново. Ладно спрашивай, может и смогу совет дать.
- Что можно подарить девушке?
- А ты я погляжу не лыком шит. Сколько ей лет.
- 18.
- А ты крут. Старшеклассница из твоей школы?
- Нет, девушка моего брата.
- Да, ты шо, у брата увести её вздумал.
- Зачем её уводить? Она ведь не корова.
- А кто она для тебя?
- Старшая сестра.
«'НУ, я придурок, он же ещё ребенок.» - мысленно отчитал себя Федот.
- Что можешь о ней сказать?
- Ну, любит всякие миленькие вещи, безделушки, ну, как любая баба.
- А что-нибудь особенное?
- Когда у нее похмелье было…
- Похмелье? Она пьющая?
- Да нет, ее Гео напоил.
- Ладно, давай дальше.
- Она смотрела мультик про зелёного дракончика, как же называется… Не помню.
- Рютаро?
- Да, а ты откуда знаешь?
- У меня сын смотрит старший, очень хороший и добрый мультик. Ещё по этому мультику и игрушки есть, в нашем городе их тоже продают.
- Отлично! Подскажешь где?

- Что! Мы не пойдем на городской маскарад!
- У нас сегодня рабочий день.
- Только зашли, а уже разобрались!
- Чё у нас сегодня?
- Охрана мероприятия, что проходит в этом городе каждый год.
- А разве этим не «беляши» заниматься? - спросил Георгий.
- Надеюсь, ты при них их так не называешь.
- А чё в этом такого.
- Как тебя ещё не грохнули, после того, как ты обозвал корпус белых псов беляшами. Ладно, не суть важно, сегодня этим займетесь вы, после пары покушений на жизнь местного судью и членов законодательного собрания, всех псов отправили на их защиту.
- Ясно.
- Мы всё-таки пойдем на праздник!
- Мы пойдем не на праздник, а на его защиту, так что не расслабляйся.

Псы сообщили Георгию о странном мужчине: «В черном цилиндре, наряде старинном».
- Катя?!
«Куда она, черт возьми, делась, искать ее? Ладно, сам разберусь»
Катя внезапно вспомнила что не приготовила подарки на новый год, и отправилась их искать.

«А вот и он, люди как будто не видят его, да и выглядит он, потрепано под ноги смотрит, грязный плащ, цилиндр смят в гармошку, и что-то рыжие сжимает в руке. Маску?»
- Привет!
Повеселился б ты немножко, в такой весёлый светлый день, как можно быть таким несчастным? – обратился к нему Георгий – Через горы, что ли, к нам пробирался?
- Я всех замучить был бы рад, и от того я так не весел. Я в маске рыжей обезьяны на праздник к вам попасть мечтал, когда б не камень окаянный, что мне на голову упал! – подняв взгляд, проходимец злобным голосом ответил.
- Прости меня, может быть больно.
Гео выхватил из его рук маску.
- Верни ублюдок!
«Сильный какой, всех бы тут с ног сбил»- подумал Георгий – «Интуиция не подвела, это точно то к чему он привязался».
Логопед щелкнул пальцами маленький фиолетовый огонек, поджог маску.
Призрак задрожал.
- Моя маска!!!
Георгий упал бы, если б тут было куда падать.
- Мужик осторожней!
- Прости брат, я чёт перебрал.
«Черт, ошибся это цилиндр, хотел в тихую с ним разобраться. Теперь в тихую не выйдет, как только люди не замечают левитирующий цилиндр.»
Дух решил концентрироваться на Георгии, мешающем устроить кровавую баню.
«Сколько он прошел километров? Черт! Где Катрина? Я умудрился ее потерять, когда упал. Придется импровизировать. Нарисую себе меч»
Георгий останавливал мечом камушки разогнанные до сверхзвуковой скорости. Со стороны это выглядела так, как будто он рубил воображаемых врагов.
- Смотри сынок это пьяница, а может даже наркоман, фу, таким быть. – сказала женщина с ребенком, у них был фейерверк.
«То что надо, подожгу и подкорректирую полёт, он очень увлечен попытками превратить меня в решето.»
Фитиль загорелся у самого основания фейерверка, запустив его, сильно напугав мать с ребенком. После этого она подала в суд на изготовителя фейерверка, выиграла дело, но все отсуженные деньги она спустила на всякую фигню. Фейерверк пролетел голову призрака насквозь и взмыл верх вместе с цилиндром, а вместе с ним полетел и дух.
«У него настолько маленький радиус»- подумал Георгий – «каких только призраков не бывает»

Катя наконец то закончила с поисками подарков и услышала любопытный разговор.
- Видела на той улице чувака с волчьей маской, он на четвереньках пользует и асфальт нюхает. Да и чуть не плача чё-то шепчет.
- Эта ж сколько нужно выпить, чтоб себя так вести?
- Наверное очень много.
Катя решила на всякий случай проверить.

-- Катрина! Катрина! Где ты! Куда же тебя запнули! – уже шептал, сорвав голос, Георгий, ползая на четвереньках, не упираясь колеями в асфальт.
Георгий учуял знакомый запах.
- А, Катя ты. – сказал, Георгий не поднимая головы и развернулся, продолжил поиски.
- Ты чё тут делаешь? Мы из-за тебя салют пропустим!
- Я Катрину потерял! Если не найду меня все предки проклянут!
- Я, а ты её разве не чувствуешь, типо единение с клинком?
- Обычно она отзывалась, а сейчас молчит.
- Катрина, ведь женское имя, может, она ревнует и обиделась, в последнее время ты редко использовал ее в настоящих боях?
- Помоги ее найти, пожалуйста! Что угодно сделаю!
- А ты разве не мой слуга вынужденный выполнять мои приказы? Кстати это идея я приказываю тебе пройти к твоей шашке по имени Катрина! А как это работает почему, когда я приказываю тебе куда-то пройти ты без ошибочно доходить, ни капли не плутая.
- Боль, стоит мне отклониться от верного маршрута, как меня пронзает болью.
- Прости не стоило тебе приказывать, Катрину мы и так найти сможем.
- Не чего страшного, бывало куда больней, да я уже её нашел, пошли смотреть салют.
Георгий взял Катю на руки, и взлетел на крышу используя воздушный вихрь.
- Ночной город такой красивый!
- Даже люди прекрасно выглядят собравшись вместе для радости.
- Осталось пару минут, салют запускают ровно в 10.
Через 160 ударов взволнованного сердца, в небо взмыли ракеты, и взрываясь они создавали причудливые узоры, двадцать больших и девять меньших снарядов, ознаменовали конец 2009 года, когда искры от предыдущих снарядов раз снялись, в небо взмыл ещё один, заменяющий начало нового года.

Новогоднее застолье прошло спокойно, правда в начале Кате пришлось пригрозить выселением, чтобы предотвратить драку за еду.
Телефон Георгия разрывался от поздравительных сообщений, на которые он удивительным образом успевал отвечать, кажется, он был мастером печатанье сообщений с кнопочных телефонов. Георгий разлил напитки, Кате с Самди детское, а себе обычное шампанское.
- А почему ты налил мне детское?! – почти хором спросили обделённые.
- Ты опьянеешь, а я не особо горю желанием с тобой возиться после этого.
«Я доставила ему много хлопот в прошлый раз?» - подумала Катя.
А тебе по возрасту не положено.
- Но…
- Ни каких «но»!
- Это нечестно тогда и ты тоже пей детское!!! – поставили ему ультиматум.
- Так уж и быть пойду на уступки. Чешир, чтобы не пропало, отнеси шампанское Погонову.
- Хорошо.
- И не вздумай пить! От меня ничего не скроешь!

- Уходящий год был не самый простой в жизни нашей страны. И, прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что мы вместе умеем держать удар и преодолевать трудности. А значит – будем двигаться вперед, создавать сильное и современное государство, устойчивую и умную экономику, делать все, чтобы жизнь каждого человека стала комфортной и безопасной, — обратился к людям президент. Хотя Георгий хорошо понимал, что он лишь подсадная утка, нужная лишь для того, чтобы без прямого вмешательства в конституцию продлить правление предыдущего президента.
- Наступает год 65-летия великой Победы. Наш общий долг – заботиться о тех, кто воевал за нашу свободу, и мы должны быть достойны этой победы – подчеркнул Д. Медведев.
- Нам еще очень многое предстоит сделать. Новый год – это новый шанс, и мы не должны упустить его, и успех наших действий зависит от каждого из нас, от того, что каждый из нас сделает для своей семьи и для своей страны – напомнил глава государства.
- Новый год – любимый семейный праздник. Сегодня мы думаем о самых близких людях. О наших родителях, которым желаем, прежде всего, здоровья. О наших детях – мы вас очень любим и очень надеемся на вас. Хотим, чтобы у вас все получилось; хотим, чтобы вы были счастливы – продолжил свою речь президент.
- Пусть сбудутся ваши самые заветные мечты, пусть рядом с вами будут самые дорогие и самые близкие люди, пусть все будет хорошо. Будьте счастливы. С новым, 2010 годом – заключил Д. Медведев.
- С новым годом!
Под бой курантов чокнулись наши герои.

Показать полностью
4

ГОРЕ | Игорь Галилеев

Одиночество бывает разным. Случается, что тебя просто бросают — это всегда временно, потому что потом обязательно появится в жизни новый человек, новая близкая душа.

А бывает всепоглощающая тоска, безысходность — когда знаешь, что изменить в жизни что-либо уже нельзя, когда готов лезть на стену и бесконечно плакать, рыдать в голос, зная, что всё равно ничего из этого не поможет.

Так происходит, когда умирает твой ребёнок.

— Мама, мама, я через неделю дома буду! Теперь остались только дорога, поезд, и — встречай! Скоро приеду!..

Иллюстрация Лены Солнцевой


Ну и слава богу, ну и хорошо. Мать положила трубку старенького дискового телефона и, вздохнув, улыбнулась: Санька, сын, из армии возвращается.

Три года дома не был. Моряк. Ах, сколько гордости! Соседки теперь обзавидуются. Одних разговоров около подъезда, наверное, на месяц будет. Ну и пусть судачат, не жалко, пусть чужое счастье языками перетирают.

Мать встала с расшатанного стула, подошла к зеркалу в полроста в прихожей.

Да, морщин, конечно, больше стало. И не мудрено: слёз-то сколько вылито, переживаний в бессонные ночи — не счесть. Похудела вроде, да и как не похудеть: последнюю копеечку сыну в армию на Дальний Восток отправляла, чтобы хоть сладенького поел, чтобы сытым был. Ему нужнее.

Ничего, едет уже, неделя ещё.

Задумалась: кого же на встречу сына позвать? Родственников-то раз-два и обчёлся. Считай, и нет никого, а кто есть — в деревне за сто километров живут. Они и эти-то годы ни разу не были, картофелины ни одной не привезли. Хотя, гулять — не работать, явятся. Если позовёт, конечно.

И наряд какой-никакой нужен... Да, голова кругом! Ну, ничего, выкарабкается — на сберкнижке заначка в тысячу есть на чёрный день. Видать, на «белый» день потратить придётся.

Так и сделала.

Утром на рынке еды набрала, даже мяса взяла — мужик всё-таки едет. Водки бутылку купила тоже. И на платок деньги остались: на плечи набросит и хорошо, и в обновке.

К фруктовым прилавкам подошла, виноград посмотреть.

— Эээ, мать, ты чего? — вырвал из руки виноградную гроздь продавец-кавказец. — Не бери так, пока деньги не дала! Осыпешь-масыпешь, кто платить будет, а?

— Да куплю я, — даже вздрогнула, — если не дорого... Сколько стоит-то?

— Сколько? Щас, мать, взвесим-мавесим...

И положил на весы виноград, ладонью подприжав.

— Вот, как по щётчику-мётчику: пятьдесят рублей с тебя, мать.

Эх, ладно, куда денешься, сын-то порадуется. Достала кошелёк на железной защёлке, последнюю купюру вынула, протянула продавцу со вздохом. Вот и всё, нет заначки, кончилась.

До дома пешком пошла — не далеко вроде бы, но потом пожалела, что на проезд три рубля не сэкономила — ноябрьский ветер жуть какой холодный, до косточек добрался. А ведь купленное тяжело нести, руки без варежек через минуту заледенели. Остановилась, сетки к ногам прислонила, ладони ко рту поднесла — хотя бы немного отогреть.

Так и дошла: с передышкой и остановками. Не заболеть бы.

На следующий день прибралась, в сашкиной комнате — так, только пыль стёрла, как каждую неделю делала эти годы, да полы помыла. На узкий диван положила постельное бельё. Всё готово, только приезжай скорей...

Накануне ночью глаз, наверное, ни разу не закрыла — какой там! А вдруг поезд рано утром? Проспит, не дай бог. С рассветом колею в паркете от окна к двери протоптала — может, по улице к дому идёт, а, может, уже по ступеням подъезда поднимается.

Но звонок в дверь всё равно прозвучал неожиданно — даже ложку выронила, которой щи мешала, разогревая второй раз.

Подбежала к двери, распахнула... и не сразу поняла, кто это там, в подъездном сумраке.

Оказалось, что какой-то незнакомый мужик Сашку — в форме, в бескозырке — под руку держит.

— На-ка, мать, принимай сына, — и передаёт словно вещь какую. — Выпил немного, с непривычки развезло бедолагу. А что, имеет право — с армейки вернулся.

И ушёл, не оглянулся.

Господи, и правда, пьяный в стельку, словечко сказать не может. Хорошо, хоть не волоком тащить надо, ногами сам перебирает.

— Санечка, ну ты чего же так? — запричитала, усадив на диван. — Ведь разве можно? Утром голова-то как болеть будет. Ничего, ложись, спи, я тебя щами вылечу.

Ботинки сбросила, бушлат армейский кое-как расстегнула, сняла.

— Спи, сыночек, спи, мой хороший...

И по голове погладила, волосы со лба убрала. Взрослый совсем стал — вон, и брови, что ли, жёстче стали, и новые прочерки морщин от носа к губам лицо как из камня сделали. Защитник.

И вышла из комнаты на цыпочках, чтобы не потревожить.

Проснулась ночью от того, что кто-то её за плечо трясёт. Не сразу и поняла, что сын.

— Мам, привет, — шёпотом почему-то. — Извини, что так вернулся — в поезде напоили. Не помню даже, как домой пришёл.

И за голову рукой держится.

— Не пришёл — принесли, считай, — встала, халат набросила. Электронные часы, которые подарили на заводе перед увольнением, показывали полтретьего ночи. — Горюшко ты моё. Пойдём, щами накормлю, легче станет.

На кухне только одна табуретка была, поэтому на неё сына усадила, а сама стоять осталась.

Плиту зажгла, кастрюлю на огонь подвинула.

— Мам, может, водочки есть немного? — спросил сын. — А то ведь совсем худо...

— Ладно, на, выпей, — и бутылку из холодильника ему на стол поставила.

Сашка даже в ладони хлопнул, обрадовался.

— Вот это дело! Вот это хорошо!

И сразу полкружки, которую ему мать для чая приготовила, налил. Сказать было что-то хотела, но не успела — сын залпом, с прихрюкиванием, водку в себя влил.

— Куда ты так, — спросила, — захмелеешь же! Сейчас я тебя щами накормлю, чтобы не на пустой желудок-то...

— Сама, мать, щи ешь, — ответил как отрезал. Уже и опьянел заметно. Встал, бокал и бутылку с собой взял. — Я спать пошёл, — и повернулся спиной к матери. — Не буди: если что, сам встану.

Да, не такую встречу мать себе представляла. Думала, что она с радостью, со счастливыми слезами пройдёт. Хотя конечно, не ребёнок ведь уже, не дитя малое, чтобы на мамкином плече плакать, как раньше, в школе, через три недели после лагеря домой возвращаясь. Взрослый мужик. Ох, только бы не пил больше, только бы праздник этот не затянулся надолго...

Но как в воду смотрела.

Потом корила себя, что именно в тот день и сглазила: сын с тех пор пить не заканчивал. Вот уже двадцать лет с возвращения из армии прошло. Нет, он, конечно, хороший, работящий — вон на дачу каждую неделю мотается, вкалывает там, не разгибаясь. А на работу? Ну что же, время такое, наверное, сложное — не устроится никак. Пробовал, само собой, но то коллектив не тот, то не платят вовсе.

Опять же, всегда до первой получки. А потом снова дома, снова месяц на диване.

Сама-то мать уборщицей в два магазина устроилась на неполный день — всё какая-то подмога к пенсии. А так, ну что? Вроде бы как у всех всё — на хлеб-то им двоим хватает, не голодные.

Поначалу мечтала, что женится, остепенится, даже сходился однажды с кем-то. Меньше месяца вместе прожили, а после первой зарплаты на новой работе — домой вернулся. Мать тот день хорошо запомнила, хотя очень старалась забыть.

Прямо с порога орать начал:

— Это ты виновата! Всё выпроваживаешь меня, всё меня сватаешь. — И взорвался: — Не любит меня никто! Никому я не нужен!

— Ну что ты, Сашенька, — попыталась за руку его взять — отмахнулся, — а я? Я же люблю! Я же всё для тебя делаю. Вон ботинки к зиме купила. Померяй…

И коробку протягивает.

— Да на кой они мне?! — отшвырнул покупку сын. — Что, мёрзнуть, что ли, где стоять надо? Обойдусь. Всё, говоришь, делаешь… А вот сюда, домой, привести девку не даёшь. А ведь, может, и сложилось бы с кем, если бы не ты!

— Нет, Санечка, сюда не приводи. Это моя жизнь и мой дом. Пусть до смерти хозяйкой здесь останусь…

И заплакала от бессилия на кровать присев.

— Эээх…— рукой махнул, дыхнув перегаром, и хлопнул дверью своей комнатой.

Ну что же здесь поделаешь? Горе, конечно, когда сын пьёт. Может, из-за этого и жизнь не складывается. А, может, и правда — сама виновата…

Встала, вздохнула тяжко и на кухню пошла, ужин сыну готовить — жизнь-то продолжается.

…Сегодня пошёл пятый день, как он пьёт. Да и ладно бы сидел у себя в комнате, с телевизором разговаривал — нет, ему общение с матерью надо. Она как раз на работу в один из магазинов собиралась.

— Вот ну что ты ходишь-то как нищенка, — тыкнул он на материну заношенную куртку пальцем. — Перед соседями не стыдно? Ходит она полы за ними мыть за копейки!

— Мне за тебя перед ними стыдно, что лоб сорокалетний дома на материной шее сидит...

— Чего?!— заорал вдруг. — Стыдно? За меня? Да идите вы все нах! Пусть за себя стыдятся, старые калоши. Вон, у Вальки с пятого этажа — муж пьёт и её бьёт. А у этой старухи со второго сноха гуляет. Так что в чужую жизнь совать нос не надо!

И пальцем прямо перед материным лицом погрозил.

— Сашенька, откуда же злобы в тебе столько? — вздохнула.

— Жизнь, мать, такая. Да, кстати, из магазина пойдёшь, бутылку-то возьми.

— Не дадут уже, я и так у них в счёт зарплаты на месяц вперёд этой водки проклятой набрала. Может, не надо, отойдёшь как-нибудь?

— Значит, в другом магазине возьми. В общем, придумай что хочешь.

И на кухню к холодильнику пошёл: проголодался.

Вышла на улицу, под дождь, который, мешаясь со слезами, по морщинкам ручьями потёк. Ох, горе, горюшко… Ведь даже и не вспомнил, что матери сегодня семьдесят лет исполнилось.

До магазина еле доплелась, зашла, глаза прячет, чтобы слёз видно не было. Навстречу продавец Любашка из хлебного отдела попалась.

— Вы чего это нос повесили? — спрашивает.

А что ответишь?

— Так что-то. Погода может…

— Сейчас, стойте-ка здесь.

И в подсобке скрылась. Почти сразу с пакетом вышла.

— Вот, хлеба вам немного

И, видя отрицание в глазах, добавила:

— Да берите, там два рогалика и нарезного батон. Они вчерашние, всё равно списывать. Так что нате, не стесняйтесь.

Пакет в руку сунула и за прилавок отправилась.

Зашла мать в подсобку, куртку сняла, осмотрела внимательно — вроде и ничего ещё, ходить можно. Да и перед кем красоваться-то. Вздохнула, на скамейку присела, полрогалика отломила и откусила немного.

Снова забежала Любашка.

— Уф, наконец-то смену сдала, домой пойду.

На мать внимательно посмотрела.

— Да что вы такая сегодня? Сашка чего, что ли?

— Да, Любочка, снова водки просит, где взять — уже и не знаю. Не принесу, ведь покоя не даст всю ночь. О-хо-хо…

— Вот гад! Житья у вас нет! Сейчас я!..

Халатик магазинный снова набросила и в торговый зал выбежала.

— Вот, — вернулась, и минуты не прошло, — чекушку взяла. Больше нет, пусть не просит. А халюганить будет, милицию зовите.

— Да разве сдам я им его, сына-то? Ни за что, Любочка, так уж как-нибудь обойдётся…

— Я вам свой домашний номер телефона дам, — и на чеке накарябала шесть цифр карандашом, — звоните, если сильно невмоготу будет.

Посмотрела так протяжно на мать и добавила:

— Жалко мне вас, сил нет. Я же одна, сама-то, мамки с отцом с детства не видела, детдом растил. И ничего — смогла, выбралась, живу ведь! Ладно, в общем, наладится всё.

Да, конечно, наладится. Вот только когда?..

Два часа, пока полы мыла, прошли быстро, даже не устала. На улице уже стемнело, сыро, промозгло стало. А ноги домой что-то совсем не идут — не хочется. Но, может, заснул Сашка, не ждёт свою заветную бутылку. Перед дверью в подъезд потопталась — куда денешься, пошла. Как на каторгу.

В квартиру зашла — тихо, даже телевизора из его комнаты не слышно. И правда, заснул, значит. Тихонько на кухню прошмыгнула, водку под стол спрятала. Достала надломленный рогалик и в свою комнату пошла — всухомятку съест, чтобы чайником не греметь, сына не разбудить.

Свет включила и Сашку увидела — лежит на её диване, уткнувшись лицом в подушку, не храпит даже. Подошла, ладонь на спину положила — не дышит… Сильнее за плечо потянула — нет реакции. Перевернула на спину, в лицо сына всмотрелась: глаза закрыты, словно дремлет, но серое оно какое-то стало, как из воска.

Господи!

Умер сын.

На колени на пол перед ним встала, лицом к груди прижалась — и тут вырвались все накопленные за годы рыдания, без слез выплаканные, вся боль вылилась стоном.

— Сашенька, сыночек ты мой, сынулечка!.. Как же так? Что же делать-то мне теперь?..

…Сколько так простояла, проплакала — может, час или три. Встала. Подошла, шатаясь, к тому самому старенькому дисковому телефону, трубку сняла и что дальше делать — не знает. Нащупала рукой в кармане клочок бумаги — Любашкин телефон. Как во сне номер набрала:

— Любочка, приди, помоги, родимая…

Ещё не договорила, а та уже трубку бросила — сейчас прибежит.

Так и было — Любашка по голосу поняла, что беда случилась. На ходу в коридоре пальтишко накинула, кроссовки на босу ногу надела и бегом! Адрес-то она и так знала — провожала иногда сашкину мать до дома. По ступенькам влетела — дверь в квартиру оказалась открытой. Толкнула и не сразу поняла: мать сидит перед сыном на расшатанном стуле, по волосам его гладит, приговаривая:

— Спи, сыночек, спи, мой хороший...

И только одинокая слеза застыла в самой глубине морщины рядом с уставшими глазами.

…Наверное, на этом и надо бы закончить этот очень грустный рассказ, но я обязан сказать, что Любашка поселилась у матери, помогает ей изо всех своих сил, поддерживает. Возможно, даже полюбила.

Только вот каждый раз, когда из магазина домой прибегает, мать всегда перед стареньким дисковым телефоном на расшатанном стуле сидит — всё ждёт от сына звонка.


Редактор Полина Шарафутдинова


Другая современная литература: chtivo.spb.ru

Показать полностью 2
2

Сороковая глава: Лесник

- Что же это может значит? Квадратура круга, демон заключающий сделки на сверхкороткие сроки, клинок поглощающий души, печать для кражи души у телесного духа. Сначала я думал, что в этом городе пытаются создать философский камень, но теперь думаю тут просто зачем-то собирают души, полностью раскрыть потенциал душ могут только люди, но другие существа могут быть усилены ими.
- Ничего сказать не могу, все, как обычно, демоны миллионами лезут, но пролезают лишь десятки тысяч.
- Не много ли пролезает?
- Людей 6,84 миллиарда, да и демоны пролезают в основном слабые депортируются просто крёстным знамением или иным знаком веры. И ещё спокойно можно вычесть несколько тысяч призванных демонов, сам знаешь какую дребедень обычно призывают. Да ещё и ангелы пару десятков тысяч в небытие отправляют. Есть правда опасная тенденция мы называем это - Чешир перешел на бегимотский, Георгий полностью не понимал язык все возможных странных звуков, хоть и не которых ритуалах тварей использовалась имитация бегимотского.
- Ваш язык невозможно выучить.
- Ангельский так-то тоже, они придумали специальный язык для общения с людьми.
- Енохианский.

- Сегодня ты просто будешь оттачивать свои навыки в битвах с духами. Катя о чем опять задумалась?
- Завтра новый год! А у нас даже ёлка не стоит!
- Земля сделает ещё один оборот вокруг солнца, не зависимо от того будет стоять у тебя ёлка или нет.
- Но это же новый год! – столб пламени вырвался из печки буржуйки.
- Ладно, ладно будет тебе ёлка.
«Полусознательная магия, мне начинает, казаться, что чем больше её учу тем опаснее, разве не должно быть на оборот?»
Георгий позвонил:
- Можете добыть ёлку?!
- Зачем, на фига тебе елка? Да и где её сейчас найдешь!
- Нужна значит нужна, у вас сегодня выходной, делать вам нечего так что ищите! Переверните весь город, но найдите ёлку!

- На кой черт ему ёлка!
- Я специально копил скидочные купоны! Я собирался весь день ходить на сведения и почти за бесценок заказывать самые дорогие блюда, кося под богача!
- Только сегодня в турнире по армреслингу можно получит право на бесплатную бутылку медовухи во всей сети баров «Медвежья приманка»!
- Черт его дери!
- Чертов эгоист!
- У нас есть планы на выходные!
И заключение они сказали одну фразу на бестиасе имеющую крайне не цензурное значение.
- Вы ещё не бросили трубку и почему вы всегда вместе?
- Мы вместе квартирку снимаем так дешевле, и мы как братья в одном приюте росли. Стоп! Вы слышали что мы сказали!
- У нас за такое принято убивать! Но вы можете отделаться только ёлкой!
Георгий бросил трубку.
- Что делать будем, брат?
- Ты умирать хочешь?
- Нет!
- И я тоже!
Поиски в городе не увенчались успехом и было решено отправиться в лес.

- Что у тебя для нас сегодня? – спросил архимаг у курьера.
- Люди умирают без внешних ран.
- Интересненько.
- Ещё в интернете гуляет молитва некому древнему безымянному богу.
- Стоит ему помолиться и в злобе сдохнут твои враги?
- Не совсем так.
- Вот эта молитва.
Чешир развернул ноутбук.
- Не похоже на древних языческих богов, раньше, чтобы руками пневматунома убить человека нужно было поставить на кон свою жизнь, проклясть собственный род, или иным образом искупить убийство. А тут даже жертву приносить не надо.
- А ты неплохо разбираешься в языческих обрядах. – заметила Катя, как будто сама имела о них не поверхностные знания.
- Я сам своего рода язычник, как и любой христианин.

- Взывая к силе богов предков, прошу их милости, дабы свершить месть, убей предателя законов природы имя, которого Кузнецов Георгий Алексеевич, в качестве жертвы могу принести лишь свою жажду справедливости!
- Ты уверен, что заказать себе самого языческому богу не плохая идея.
- В первые встречаю самоубийцу решившего убить себя руками бога!
- Уже здесь быстро работаешь.
- Разве молитву не нужно повторить 33 раза.
- Она рассчитана на сомневающегося человека. – объяснил ученице Логопед.
Георгий сорвал живую, но глубоко спящую, ветвь дерева.
«Не стоит рубить с горяча, орден трёх лепестков не приемлет убийства не однозначно злых пневматуному, нужно покопаться в его памяти и убедиться, что он не порабощённый бог.»

Палка сталкивалась с оружием безымянного бога, простым, но красивым, прямым клинком с двухсторонней заточкой.
- Удивительно, что эта палка держит удар моего двуручного меча.
- У тебя ведь божественное оружие, выкованное из души человека.
- Да, я нашел невинную душу, что боролась до конца.
- Даже у вас такое встречается редко.
Георгий позволил провести атаку и контратаковал.
- Больно, но точно не убьет.
- Даже у укрепления магией есть свой предел.
«Я не могу использовать «похоть» отдельно от Алтеза» - рассуждал Георгий – «Но против языческих богов она бесполезна»

- Все игры закончились, я узнал все, что нужно было. Тайное условие одна невинная жертва, за частую важная для заключившего договор с богом, ты питаешься чувством вины и скорби, простой паразит!
Настоящий поединок закончился за несколько секунд, в пару взмахов, Логопед повторил контратаку, на этот раз проткнув своего противника.
- Ты ведь не мог меня проткнуть?!
- Я не был уверен стоит ли тебе убивать. Ты должен был сразу заподозрить, что-то не ладное, когда наш поединок продлился больше семи секунд.

Вернёмся к нашим баранам.
Медвежов(такая была фамилия названого брата Дмитрия) выбился из сил ища «чертову», как он ее называл, подходящую ёлку, он настолько устал, что был готов упасть в лесу, чтобы замёрзнуть на смерть. Но на своё счастье он заметил хижину лесника. Старик лесник добродушно улыбнулся, когда услышал просьбу о ночлеге.
Лесник рассказывал много интересных историй, под вкусное мясо слушать их было особенно приятно. Конечно, Медвежов не особо верил, что старик жил в мире со всеми обитателями леса.
Но вдруг под окном завыли волки.
- Друзья хотят покушать, пойдем приятель в лес.
Путник бы отказался от предложения, если б оно не было подкреплено ружьём.
«Не мной же он волков будет кормить, а на людей с ружьём волк не нападет, волков я никогда не видел, но животных я люблю» - пытался себя успокоить Матвей.
Луны на небе не было, но старику это не мешало.
Волков видно не было, лесник снял ружье с плеча. Его лицо резко изменилось, став похожим на что-то среднее между волчьей мордой и лицом человека, острые когти вырасти на месте ногтей.
«Черт на таком расстоянии он перегрызает мне глотку раньше, чем я успею его ударить! Вот и пришла моя смерть!» - подумал Медвежов мысленно извиняюсь за все передряги, в которые он втягивал своего брата не по крови.
Раздался выстрел серебряная пуля в тот самый миг, когда острые когти едва не коснулись шеи, попала оборотню прям в глаз, наверняка лишив его жизни. Из-за дерева показался Погон.
- Димка! – с этим криком Медвежов кинулся обнять своего брата.
- Матвей!!! – крикнул Дмитрий так, что его было слышно даже в городе, ударив брата прикладом в челюсть. – Черт тебе дери, ты куда нафиг убежал, честно от тебя одни проблемы!
Тут Дима заметил пару ёлок в трёх метрах от тела лесника.
- Хотя нет от тебя и польза бывает, у нас ведь тоже елки нет.
Они позвонили начальнику, он сказал им, что пришлет своего доверенного.
Их удивило появление мальчишки.
Он без лишних слов взял ёлку и исчез.
- А нас забрать!
- Нас снова просили!
Мальчишка снова появился, но теперь с внушительным синяком на башке, и отправил подчинённых в их квартиру.
Какой-то инстинкт заставил их проверить карманы. Медвежов обнаружил сертификат на большую сумму в сети баров «Медвежья приманка», а Погонов обнаружил купон с огромной скидкой в одном из самых дорогих ресторанов города.

Показать полностью
4

Тридцать девятая глава: Садовник

Георгий решил проверить уведомления.
Под одним из недавних видео был комментарий: «Почитай учебники по рисованию, может ты ещё не безнадежен»
Этот комментарий, конечно, ни капли не разозлил аниматора, но иногда хочется поиздеваться. Спокойными, но невероятно быстрыми движениями был набран текст, на это ушло не более десяти минут.
«Что это?»- спросил комментатор.
«Это учебники по рисованию, месте с датами между которыми я их прочитал. Да, конечно, я не смог пересказать их слово в слово, да и ошибок орфографических, скорее всего море. А теперь я попрошу вас затворить уста свои и уйти прочь с моего пути»
Гео отправился дальше читать комментарии.
«Посмотрите как рисуют классики! Может чему и научитесь»- гласил следующий комментарий, зацепивший внимание автора кагала volchara.
«Я не Дисней, и не Миадзаки, и не Петров я volchara! Я иду собственным путем, ибо лишь так можно стать великим. Да, можно подражать классикам, но, лишь подражая, самому не стать классиком. Я чтобы мне не говорили я продолжу делать то, что хочу. Пока я жив моя воля непоколебима».

- Твое восприятие становится все лучше и лучше.
- Сохранять спокойствие очень тяжело.
- Что тебя успокаивает? Огонь?
- Да.
- Представь, что вокруг тебя пуста, лишь свеча позволяет тебе видеть, но она может погаснуть даже от резкого вдоха. Главные для тебя, чтобы свеча не погасла.
- Как когда мы танцевали.
- Хорошо подмечено, хороший поединок всегда похож на танец.
- Или хороший танец похож на поединок.
- Может и так.

Катя пересмотрела свой стиль боя. Она решила, что ей стоит в основном полагаться на предчувствие и не размахивать клинком, как дубиной.
- Наконец то, я так ждал, когда в тебе проснется благородная грация. До этого ты была похожа на макаку, размахивающую палкой. Может, стоит ускорить темп?
- Жора, слишком быстро я не успеваю!
- Замешательство тебе идёт!
Катя отскочила назад пытаясь увеличить дистанцию, но учитель почти мгновенно появился пред ней, но ученица только этого и ждала, использовав руку Георгия, как упор для левой ноги, за тем правой оттолкнулась от его плеча.
- Думаешь в дальнем бою у тебя есть преимущество?
- У тебя в руках оружие ближнего боя.
- У тебя вообще-то тоже.
- Да – сказала ученица странным хитрым тоном, на половину расстегнув куртку – эпоха клинков закончилась с развитием огнестрельного оружия!

«Она почти не целиться, помниться тогда она не могла попасть в мишень в тире, как же быстро летит время. Она стреляет на опережение, да обычное оружие и в подмётки не годиться вооружению Организации. Вспомнились тренировки с Пал Палычем, мне было не многим больше семи, тогда он стрелял резиной, было больно.»

- Кто вообще выдал тебе оружие?!
- Я поделала твою подпись!
- Ладно можешь оставить. Но ты действительно думаешь что я не могу атаковать на расстоянии?
Георгий взмахнул шашкой, еле видной чертой что-то отделилось от клинка и полетело в Катю.
- Это не честно! – увернувшись, сказала ученица тоном обиженного ребенка.
- Когда хитришь не забывай, что и другие могут схитрить в ответ.
«Хотя Увернуться было несложно» - насторожились Катя – «не стоит расслабляться, это явно не так просто… Сзади!!!»
Катя ели увернулась.
- Он обязательно должен вернуться, иначе я останусь без оружия.
- Ты же активировал аркан шута!
- Аркан шута не блокирует использование воли.

- Что сегодня? – спросил Логопед у главного курьера.
- Сестры подговорили брата пойти в зимний сад по цветы, утром к ним пришел садовник с букетом, а в букете голова их брата.
- Голову мог отрубить и обычный человек, таким разве не полиция занимается? – спросила Катя.
- Не все так просто, ваше благородие, дело в том, что раньше этого сада не было, он не включен ни в один из планов города.
- Чую не ладное. Цветы остались?
- Да.
- Я сожгу их на всякий случай.

Они пришли к саду.
- Не нравится мне это место!
- На тебе одной.
«Сколько волчьего аконита, аж, жуть берет, его ведь сажают нам на могилы, для верфульфов и нас в чьих жилах течет их кровь, он одновременно и священный, и проклятый цветок» - подумал Георгий.
- Где садовник? Может, позовём?
- Сейчас придет. – Георгий срезал ножом несколько цветов.
- Вы хотите собрать букет? – спросил внезапно появившийся садовник – Я вам помогу!
Катя тронула его пальцем.
- Что вы делаете?
«Он телесный дух.» - телепатически объяснил Спичке Логопед.
- Я его просто разрублю!
Катя разрубила духа пополам.
- Я ещё и представиться не успел, а вы меня уже рубите. Кипос рад познакомиться - сказал дух срастив обратно свои зелёные внутренности, он полностью состоял из растений.
«Если не ошибаюсь это было написано на входе» - подумал Георгий – «не нравится это мне» Логопед уничтожил цветки: «Он покорчился от боли, весь сад».
- Спичка бесполезно его рубить весь сад телесный дух. Будешь стоять там в тебе появится не функциональное отверстие. Только Катя сделала шаг в сторону, как на том месте, где она стояла, стремительно вырос терновник, образовавший что-то вроде сталагмита.
- Что делать будем!
- Сожжём все на фиг, да и дело с концом! Дай огня! На полную мощность!
- Ты точно выдержишь?
- Кого породил огонь, того не убьет огонь. Моя мама Пирокинетик пятого уровня, и у меня огромное сопротивление пламени, здесь нет железа так, что в меня ничего не полетит.
«Контролировать огонь не сложно, он движется вдоль магнитных линий»
Спичка выдала максимальную мощность пламени, но Логопеда даже брови не опалило.
Пламя безжалостно выжигало все на своё пути, но Кипос не хотел мириться со смертью.
«Я ищу ядро! Бесполезно его жечь пока ядро цело, разбирайся с его отростками!»
Катя без устали рубила отростки, вскоре ядро было найдено, весь сад обратился в пыль и был развеян зимним ветром.

- Его явно кто-то преобразовал в телесного, да имя дали.
- Тут какой-то символ.
- Кража души? Разве дух на такое способен?

Показать полностью

Формула идеальной женщины   часть 1 Автор – Доктор Н. Д. Н

Формула идеальной женщины   часть 1 Автор – Доктор Н. Д. Н

Формула идеальной женщины часть 1

Автор – Доктор Н. Д. Н.

Жанр – Челябинский PIZDEЦ (ужасы, жесть, реалистичный сюрреализм, андеграунд, психоделика, философия жизни).

Глава 1. Ирэн

Ирина Кузнецова была мажорной девахой и выделялась из толпы разношёрстных студентов Челябинского государственного университета, где она обучалась на четвертом курсе. Ни красавица, но и не уродина. Ни толстая, но и не страдающая анорексией, одним словом средней стройности и вся в соку. Волосы её были рыжие, обжигающие огненной волной сетчатки глаз и притягивающей мужские похотливые взоры, оставляя в уголках памяти неизгладимое впечатление. Большие глаза голубого цвета, близко посаженные к прямому носику, имеющему горбинку, и тонкие соблазнительные губы, придавали изюминку её внешности. Одним словом, не внешность, а золотая середина, которая очаровывала, дразнила и пробуждала мужское начало особей сильной половины человечества. Подруги её звали Ирэн. Больше всего на свете она любила себя. Она могла часами крутится около зеркала наслаждаясь своей красотой. Мама с детства в Ирину заложила качества избалованного ребенка, которые переросли с годами в манию величия. Так получилось, что отец Ирины, когда ей исполнился годик, ушел из семьи. И всю свою любовь, нежность мама без остатка посвятила любимому ребенку, взрастив в ней непреодолимое чувство гордости и эгоизма, разбавленное верою в своё идеальное совершенство и превосходство над всем человечеством. Все желания и прихоти, своего любимого и единственного чада, мама выполняла беспрекословно, вырастив надменную и высокомерную особу, которая считала себя пупом Земли и приближенную к особам голубых кровей.

Любимой игрой Ирины в детстве была игра в царицу, в которой она представляла себя в роли верховной правительницы вымышленного государства, где все её жители являются её неотъемлемыми рабами. В эти минуты игрового процесса она расхаживала перед зеркалом, отдавая приказы невидимым придворным, которые стояли перед ней на коленях и неукоснительно выполняли её распоряжения.

У Ирэн был личный трон, вернее не трон, а обеденный резной стул, выполненный из цельного дерева в виде богато отделанного королевского кресла, стоящий в гостиной на специальном возвышении как место монарха во время торжественных церемоний, который маме изготовили по заказу в мебельной мастерской. За этим королевским атрибутом Ира проводила свои трапезы, опять же представляя себя величественной принцессой, а мама в это время несла бремя горничной, прислуживающей её величеству.

Ирэн предпочитала яркие цвета. Обожала выглядеть ярко и эпатажно. Мейк-ап её был причудливым с нанесением толстого слоя пудры, подведением глаз в стили Клеопатры, широкими полосками бровей и пухлой подводки губ, помадой вишневого цвета, благодаря чему губы напоминали со стороны два аппетитных вареника. Но этот стиль не отпугивал мужчин, а наоборот действовал на самцов сильным магнитом с мощностью электромагнитного поля подобно магниту с ферритовым сердечником.

Музыкальные предпочтения Ирины склонялись к творчеству Ольги Бузовой и Instasamk'и, с которых она слизывала стили, образы и жесты, зачастую стоя у зеркала подражая поведению любимых супер-див.

Круг общения у неё был не большим, в него входила только золотая молодежь, мажорики - дети богатых родителей. Ирэн по характеру была высокомерна, придирчива и знала себе цену. Она очень любила вписки, рестораны и элитные клубы. Любила носить дорогую фирменную одежду. Каждый раз посещая злачные заведения одевала разные модные наряды. Ирэн любила спиртсодержащие коктейли, под действием которых её мягкое место всегда любило искать приключения. И оно их всегда находило. Приключения бывали разными, но с удивительной легкостью она выпутывалась даже из самых патовых ситуаций. Высшую степень удовольствия ей доставляло унижение людей независимо от пола и возраста. Её забавляло высокомерное поведение по отношению к другим людям, в результате которого она ставила себя выше и умней их, не зависимо от ситуации, даже если она была в корне неправа. Она считал себя специалистом во всей областях с мнением которого надо считаться. С молодыми людьми, которым она нравилась, и которые пытались завязать с ней отношения, вела себя по-хамски. Прежде всего она изучала финансовые возможности своих поклонников, а потом всё остальное. Особое место в сознании и удовлетворении своего внутреннего эго Ирочки доставляли трофеи, которые она добывала в итоге своих приключений, получая каждый раз их с особой наглостью, иногда перешагивая свои принципы и жизненное кредо. После получения вожделенного подарка она скрывалась с горизонта своего ухажёра. Она запросто могла после короткого романа с молодым человеком, сердце которого было поражено стрелой амура сопровождающим всегда её, который водил её величество по развлекательным заведениям, запросто затащить влюбленного паренька в бутик или ювелирный магазин, под любым предлогом, выклянчить что-нибудь дорогое и после этого исчезнуть из его жизни навсегда, отправившись на поиски нового вайба и жертвы.

Глава 2. Люстра в стиле «Унылый папик»

Иван Поликарпович Орлов был человеком незаурядного мышления, преклонного возраста и хорошо известным в научном мире. К своим 65 годам он добился многого. Он был ученым, с мировым именем, кандидатом исторических наук, профессором Челябинского государственного университета, крупнейшим российским специалистом по Викторианской эпохе, кавалером рыцарского ордена, который ему присудили за огромный вклад в изучение колониализационной экспансии Британии и заурядным бабником. Он был женат, имел двух взрослых дочерей и коттедж в престижном элитном поселке Тарасовка города Челябинска.

Вся жизнь шла гладко и ровно у профессора с легкими и не долгими этюдами романтических отношений на стороне. У не молодого хулигана хватала времени и сил, чтобы в одном месте кому-нибудь присунуть, а в другом пощупать и оттянуть кое-что, до того момента пока хулиганка судьба тонким мазком палитры игривых красок не насела легкий мазок на петле жизненного полотна образ Ирэн, который старый проказник увидел в стенах родного ВУЗа. В момент судьбоносной встречи, толи седина в бороду, толи бес в ребро, а может и сам Амур нанес смертельный хук любви в сознание ученого, поразив наповал разум старого пердуна. При данном нежданчике, плавная и озорная походка Ирэн вогнал профессора в ступор. Золотистый и огненный цвет волос в считанные секунды обожгли сердце и душу седого ловеласа. В тот момент шутник Купидон пустил пару жгущих стрел в сердце старого развратника, когда Иван Поликарпович стоял, открыв рот глядя на явление Афродиты народу. Когда Ира шаловливой походкой, покачивая бедрами, прошла мимо, он опустил вниз голову, подобно нашкодившему школяру, по-юношески стесняясь красоты вожделенной особы, внешний вид которой затмевал всё вокруг и ослеплял всех зевак даря прекрасные флюиды любви. Он млел и испытывал стыд, смущение и неуверенности в себе, ловя себя на мысли, что такое состояние для него было диким и отсутствовало ранее, даже в период защиты докторской диссертации, когда в отличии от него его коллеги в такие ответственные моменты вели себя иначе.

После этой встречи профессор исторических наук не находил себе места. Такие чувства и позывы любви он не испытывал даже в 1977 лохматом году, будучи аспирантом Московского университета, и втихаря за родину и за советскую науку в тайне от жены и великих академиков, в подвале Московского ВУЗа, мял пышный бюст одной молодой лаборантки кафедры философии, при этом наизусть цитируя слова Марка Туллийского Цицерона: «Любовь — это стремление добиться дружбы того, кто привлекает своей красотой». И только сейчас, спустя 40 лет, он понял всю глубину сказанного этим великим древнеримским политический деятелем, оратором, философом и мудрецом.

Жгучая рыжая муза ослепила ученого красотой и зажгла давно погасший шаловливый огонек любви в его сердце. После этого тело Орлова наполнилось потоками нескончаемых флюидов жизненной энергии и он из тихого умирающего барашка, который проживал свою бессмысленную пенсию, превратился в льва с жизненной и четкой целью. Ему даже по ночам стали снится голые женщины, которые в ночных фантазиях просили сотворить с ними непристойные вещи, но он, будучи джентльменом, подобно Дон Кихоту Ламанчскому хранящему свою верность единственной Дульсинеи Тобосской, сердце которого принадлежит уже одной рыжеволосой бестии, укравшей его покой, отказывался от непристойных просьб ночных последовательниц Марии Магдалины. И после этой судьбоносной встречи он стал искать везде музу своих страстных желаний, в лице Ирины.

Он караулил её утром у входа в университет. Но не уловимая проказница не появлялась на горизонте, потому что Ирина любила поспать и часто прогуливала первые пары. Все это разжигало азарт охотника в лице Ивана Поликарповича. Специалист по Викторианской эпохе не успокаивался он продолжал действовать, он искал возлюбленную в очередях в столовой, в гардеробе, среди наивных первокурсниц задавая им нелепые вопросы, среди студенток, заполняющих лекционные залы, где проповедовали гранит науки его коллеги и даже возле женских туалетов, где он часами ожидал повторного визита мимолетной королевы его сердца.

Стареющий разум кавалера рыцарского ордена помолодел. В его обрёкшем теле появилась сила и энергия, огонек любви сиял в его глазах. И вот наконец-то опытный следопыт выследил свою жертву. Он определил её курс, группу и расписание. Для себя он рассчитал алгоритм её посещаемости. Далее он подговорил своего коллегу доцента кафедры истории и философии обменятся преподаваемыми предметами для того, чтобы подобраться ближе к не обвисшим грудям молодой студенточки.

Далее хитрец проделал несколько легких штрихов для того, чтобы затянуть Ирэн к себе в сплетенные сети интриг, путем постоянных незачетов и низких оценок. Используя методику теоретических навыков педагога новатора Антона Семёновича Макаренко, которые он изучал по книгам, будучи студентом, расположил непокорную студентку к себе и вживил ей зерно благодетеля, который ей поможет получить желаемый зачет не смотря на её брешь в познаниях важного предмета. И взамен трепетного дружеского отношения, и в знак благодарности за положительные оценки, которых она не заслуживает, побудил её принять согласие на романтический ужин при свечах в лучшем стиле и этикета Букингемского дворца.

На первом свидании он лил рекой шампанское, стоя на коленях дарил охапки Эквадорских роз и раздавал комплименты, что её рыжий цвет волос определяет её благородное происхождения и что в её венах непременно циркулирует голубая кровь династии Британского королевского дома.

Укрощение строптивой продолжались не долго, Ирэн отдалась старику на втором свидании, когда её обожатель подарил iPhone 12. Далее следовали пикники, сопровождавшиеся охотой на уток, ужины при свечах и поэтические ночи. У профессора было хобби, которое заключалось в написании стихов в древнеирландском стиле и окрыленный волной незабываемых чувств влюбленности Иван Поликарпович посвятил даже стих своей юной даме сердца под названием «Ослепленный красотой»:

Волосы твои прекрасны

напоминают всплеск волны,

а губы твои так чудесны

рубин проигрывает им,

изгиб прекрасный твоего тела

безумным делает до слёз,

глаза как изумруд красивы

мерцают ослепив лучом,

и я уже слепой навеки

моя родная навсегда,

ни шагу не могу я сделать

ведь ослепила ты меня,

кому теперь такой я нужен

не вижу больше никого,

и я шепчу тебе на ухо

ты поводырь, мой навсегда.

Этот стих он читал ей с выражением при ярком свете луны, стоя голым на огромном валуне обросшим зеленым мхом, подражая Амергину – великому Ирландскому поэту. Как он её позже пояснил, что этот образ он позаимствовал у кельтов, именно в таком виде они возносили хвалу богу любви. И только в обнаженном виде можно понять полностью глубину души поэта, который несет поток яркой и безграничной страсти, в момент чтения своих стихов, распыляя вокруг себя миллионы бесконечных флюидов любви, рвущихся в космическое пространство наполняя всю вселенную добром и нежностью.

Ирэн не испытывала никаких чувств к этому «унылому папику», именно так она его окрестила. Она с легкость подобрала наивного старичка к себе под каблук и легко стала им манипулировать. Бедный «унылый папик» бегал по своим коллегам выпрашивая зачеты и положительные оценки для Ирочки, лекции и экзамены, которых она перестала посещать. Папик тратил всю свою зарплату и пенсию на наряды, повседневные расходы и прихоти возлюбленной богини. Ирэн стала тянуть с наивного дедули всё что хотела, хотя он по ошибки считал, что это он крутит, вертит и управляет, как хочет смазливой малолеткой. Не задумываясь и не понимая этого, наивный кавалер рыцарского ордена сам погружался и застревал в паутине своих интриг, доплетенных умелыми ручками и ртом Ирины, медленно с головой погружаясь в трясину проблем. Вновь испеченная богиня как хотела, так и манипулировала своим поклонником, порой доводя его до белой горячки и старческой истерики, переходящей в болезненный маразм, которые рождались из потока дикой ревности. После всех жутких неврозов, сопровождающихся болезненными инфарктами с поглощением коктейлей из корвалола и пустырника, Ирина успокаивала нервно трясущегося папика и действовала на него как наркотик придавая ему жизненные силы. После этих манипуляций профессор без Ирэн не мог существовать и просто жить, постоянно нуждаясь в её ласке и нежности.

Иван Поликарпович делал всё чтобы удержать молодую королеву своего сердца, он даже продал свою любимую BMW X5, чтобы на день рождение Ирэн подарить золотые Rolex’ы. Но хищница не успокаивалась, её аппетиты росли, ей всё было мало. Профессор сдал не на шутку, от яркого энергичного рыцаря, парящего на крыльях любви, не осталось и следа, он превратился в нервную, злостную старую истерическую разваленную галошу. Молодуха уничтожала его, качая жизненную и денежную энергию. Орлов в порыве безумия развелся с женой думая, что окутает узами брака себя с молодой невестой. Но не там то было. На этом этапе, Ирина стала игнорировать его и его предложение о замужестве, сочиняя на ходу различные нелепые отмазы. Она стала избегать встреч с наскучившим любовником, с которого взять то было уже нечего.

Шикарный особняк Ивана Поликарповича, отошел жене, профессор стал проживать в съемной квартире. Будучи оставшись один в дураках, и понимая всю суть своего одиночества и став заложником безответной любви, гордый кавалер рыцарского ордена рипнулся суицидом вздёрнувшись на крюке предназначающимся для подвешивания люстры. Новая люстра, которая когда-то была крупнейшим российским специалистом по Викторианской эпохе, бренной и неказистой плотью, облюбованная полчищами серых мясных мух, провисела в квартире две недели. Новый, разлагающийся предмет интерьера, смердя разносил отвратительный аромат трупного запаха по лестничным клеткам подъезда 9 этажного дома, проникая в каждую из квартир по соседству. Таким образом, напоследок, мертвый Иван Поликарпович напоминал о себе, раздражая носовые рецепторы граждан, проживающих не долгое время с ним рядом, пока хозяева съемной квартиры, у которых он её арендовал, не совершили визит за очередным взносом арендной платы. И на этом печальном моменте необычная люстра была моментально небрежно удалена с крепкого подвесного крюка и перенаправлена в морг.

Похороны висельника Ирэн не посетила, так как на это время у неё был назначен визит в маникюрный салон.

Глава 3. Персональный Иисус сквалыжной МИЛФы

«Сквалыжной милфой» Ирина окрестила Анну Мартыновну Яблонскую –женщину бальзаковского возраста, с тонкими руками и ногами, невысокого роста, овальное лицо которой украшала большая коричневая родинка под прямым тонким миниатюрным крючковатым носиком. Глаза Яблонской были большими и карими, близко посажены друг к другу под большим морщинистым лбом. Всю жизнь данная персона не могла определиться со своим жизненным предназначением и желаниями, и от этой неопределённости бросалась из крайности в крайность создавая тем самым себе проблемы. На определенном этапе жизненного цикла она омолодилась путем вливания в ряды тинейджеров. Не стоит смеяться над этой женщиной, мой дорогой читатель и осуждать её наклонности в преклонном возрасте, так как и у нас с тобой, под сраку лет, тоже могут улететь гуси в неизвестном направлении, и нас с тобой могут ожидать странные предпочтения, не понятные другим людям, объяснения которым можно найти только в глубоких лабиринтах собственного сознания.

Анна была обычной совдэповской женщиной, у неё был любящий её муж, ребенок, работа преподавателя русского языка в средней школе. Но в один прекрасный момент её жизнь кардинально поменялась в связи со стрессовым состоянием, когда при загадочных обстоятельствах умер единственный ребенок. Прибывая в дикой депрессии и потеряв смысл жизни ради которого, она жила, любила и работала Анна решила поменять вектор восприятия этого бренного мира.

Она начала жизнь с чистого листа. Не взирая на усмешки подруг

и родственников она начала искать утешение среди членов и подвижников секты «Белое братство» (синкретическая секта, соединяющая в себе элементы учения супругов Рерихов, христианства, оккультизма и гностицизма), но не увидев воплощение Иисуса Христа в Марине Цвигун, основательницы секты, вступила в ряды «Свидетелей Иеговы» (запрещенная организация на территории РФ) в которой добрый настоятель Платон целомудренный попытался отжать у неё квартиру. Поняв, что это мошенничество чистой воды, в котором нет ничего святого, она переключилась на Международное общество сознания Кришны. Но стыдясь распевать на улицах города Челябинска восхваления Кришне «Харе Кришна, Харе Харе, Кришна Кришна», не христианскому божеству, который прибыл из теплых стран, покинула храм оставив там свой разноцветный балахон, переключившись на йогу. Гибкая дорожка совокупности различных духовных, психических и физических практик привила её со временем к Ашрам Шамбале, которую активно навязывал Константин Руднев показывая направление движения по «пути дурака». С трудом покинув эту Международную академию «Путь к счастью» Анна Мартыновна погрузилась в себя пытаясь найти внутри своего сознания исцеление. А фоне расшатанная психики, которая долгое время искала упоение в духовных учениях, появился в её сознании персональный Иисус Христос. Чтобы читателю было более понятно, что собой представляла эта миссия в сознании нашей героини, можно озвучить единственный сравнительный аргумент, оглашенный солистом Depeche Mode в песне Personal Jesus.

Она протянула ему руку и дотронулась до веры и мнимый благодетель направил её на путь любви. Аннушка стала жить для себя по своей собственной духовной методике – методики свободной любви. Персональный Иисус глаголил истину и направлял Анну на правильный путь. Она стала искать любовь среди молодых милфхантеров, которые всячески пытались ей воспользоваться, но будучи «тертым калачом», познавшим суть обмана, Яблонская их с легкостью использовала в своих интересах. Некоторый молодняк привнес в её жизнь современный вектор. Один молодой лавелас был тату мастером и при помощи своего умения нанес, по её просьбе, на худые руки и ноги Анны разные татухи, узоры которых повествовали о её прошлой жизни. Другой молодой ухажер закатал её интимные части тела в пирсинг, уши украсил туннелями, а начинающий цирюльник привил ей культуру дрэдов и растаманию. На этом этапе от бывшей учительницы ничего не осталось, это уже была современная не стареющая бикса, возраст, которой был заморожен, и не прослеживался, если повнимательнее присматриваться, искавшая новых жизненных ощущений. Однажды Нюта, так нравилась Анне, когда её называли, посетила клуб, где слэмилась Ирэн на концерте группы «Кровосток», которая отбивала бит на площадке «Галактика развлечений» в Челябинске. Когда Ира флэксилась под песню «Представитель интересов червей»:

За тобой должок?

- как бы невзначай произнес он.

Оброк всегда любим по долгам надо платить.

Если денег нема?

Тогда твои дела как сажа бела!

Но любой должок требует возвращения в срок!

От того что, ты играл со мной в кошки-мышки?

У тебя должничёк мой, сейчас вспотеют подмышки!

Держи нож и решай?

Кого из них тебе порешать?

Или жену или дочь,

а может сразу двоим,

ты поможешь за должок

переселится в землю из своей жизни прочь?

Что?

Позже хочешь должок вернуть?

Не надо ныть!

Не скули!

Заткнись!

Червям вы сударь, тоже должны!

Помнишь, как их ты,

на рыбалке на жало крючка удочки безжалостно садил?

А потом без сожаления их рыбам скормил!

Пришло время мой друг,

долги не только мне,

но и червям вернуть!

к ней подкатила Нюта. Нюта давно вынашивала идею однополых отношений, которую проповедовало в голове персональное божество. Ира обратила тоже внимание на Анну, длинные прямые белые дрэды, которой были украшены яркими неоновыми шнурками, светившимися в темноте площадки денспола, ярко мерцая при вспышках синих лучей прожекторов. На овальном лице Нюты выступали скулы. Её тонкие губы были обведены черной помадой. Предплечья рук были усыпаны черными татухами. Она была одета в коллекционное платье от Chanel (Prêt-à-Porter). Маникюр был отменным. Расширенные зрачки и красные белки глаз скрывали стильные черные очки Dolce&Gabbana. Под изящным носиком, пережившим не одну пластическую операцию, были видны следы сахарной пудры. Она произвела на Ирэн впечатление стройняшки. Ирэн оценила, что данная особа постоянно ухаживает за собой.

— Хай! — бросила она Ирэн, — меня зовут Нюта, а для тебя Николь!

Ирэн поняла, что данная особа относится не к обычным простым крестьянам.

— С неё можно что-нибудь поиметь, — мелькнуло у неё в голове.

Далее они сели за общий столик и у них завязался разговор на гламурные темы.

Отношения у них продлились не долго, пару месяцев. Нюта была скупа, как на подарки, так и на деньги. Ирина поняла, что её иллюзии о дорогих подарках развеялись как пепел на ветру и она решила в данных отношениях поставить жирную точку. Итогом их расставания послужил один случай.

Яблонский долго терпел выходки и измены жены и окончательно принял решение с ней расстаться, подав на развод.

Мартыновна не хотела делить совместно нажитое имущество между своим надоевшим и уже не любимым мужем. В эти моменты раздумья, персональный Иисус, подсказал, что готов распахнуть врата рая перед Яблонским и предоставить ему, во благо Нюты небесные хоромы. Анна не долго размышляя приняла решения помочь уйти, уже бывшему супругу, в мир иной, при помощи Ирэн.

Озвучив свои планы и пообещав достойное вознаграждение за оказанное содействие, Ира недолго думая, согласилась.

Согласно разработанному плану, Ира заманила бывшего мужа Анны в заранее арендованные апартаменты, влив с коньяком в него лошадиную дозу клофелина. Яблонский моментально отключился на полу с расстёгнутой ширинкой. Затем в помещение зашла Анна, которая всё это время ожидала судьбоносного часа на улице. Организатор быстро зашел в квартиру, достал заранее приготовленный шприц с наркотическим веществом, углубив иглу в вену пустил содержимое по кровеносным сосудам. Яблонский ушел в загробный мир по-тихому, по золотому.

Дальше Нюта с подельницей отправилась заметать следы, обеспечивая себе достойное алиби, посещая людные места при этом ведя себя вульгарно, чтобы их поведение оставляло неизгладимое впечатления у посетителей развлекательных заведений.

Насладившись вдоволь они приехали домой к Анне. Тут внезапно вездесущий голос персонального Христа стал её упрекать в грехе, который она совершила, сообщая, что он её разыграл и жестко пошутил над ней, и она теперь не применено попадет в Геенну Огненную, где её будут мучить и пытать тысячи чертей.

Анна стала причитать, что же теперь она будет делать, как она дальше будет жить с такой ношей на душе. За махнув из горла шампанского Shipwrecked, она выскочила на балкон и сиганула рыбкой вниз от мерзотной фальши бытия, в царство Аида, с 12 этажа.

После спонтанных действий Анны, Ирина решила скрыться с места преступления. Прихватив из шкатулки три горсти золотых украшений: кулоны, цепочки, браслеты, сережки с желтыми топазами, брюлликами, изумрудами; Прихватив свой вожделенный трофей, Ирка скрылась из квартиры сквалыжной милфы навсегда.

Глава 4. Кринж

Ирина мутила стафф вмести с подругами. Между собой они хвастались добычей и рассказами о наивных лохах. Потом многие подруги повыходили замуж, обзавелись детьми и тем самым выпали из её круга общения. Глядя на них, она испытывала временный собственный кринж. В такие минуты на неё находили моменты депрессии, в которых единственным желанием Ирины было выйти побыстрее замуж тем самым покинуть печать безбрачия. Стать любящей и любимой женой и обрести смысл жизни, заключающийся в продолжении рода. Но почему-то принц на белом коне к ней в эти моменты не приезжал. Вернее, были поклонники её сердца, но из-за высокомерия и завышенных требований к своим поклонникам, отношения у неё не налаживались. По её придирчивости у одного был маленький рост, у другого были жиденькие волосы, в которых блестящие пятна залысин намекали, что голова владельца в скором времени будит походит на бильярдный шар. В этот момент она даже представляла, как он катается из одного угла комнаты в другой при этом ослепляя её отражением лучей солнца. Другой картавил, следующий был небогат, тот причудливо одевался. Одним словом, в итоге Кузнецова не могла сама понять какой эталон мужского пола ей по нраву. В итоге она сбилась с толку и на определенном этапе жизненного цикла она осталась одна и теплела себя надеждой найти любого более или менее подходящего партнера для семейной жизни.

Тетя Зоя, мамина подруга и соседка по лестничной клетке, у которой был опыт 5 разового замужества ей постоянно давала советы:

— Хватай любого самца за одно место, начинай жить, а там видно будет, глядишь ещё и квартирку отожмешь у него, а в подарок этому куколду рога оставишь! Поверь мне, я с каждым муженьком так поступала и ничего не потеряла, а только приобрела.

— Лол, — произносила всегда в ответ Ирэн веселой тетушке Зои на её нравоучения, к чьим советам и мнению часто прислушивалась, наша бесприданница.

Глава 5. Судьбоносная встреча

В один солнечный и прекрасный осенний день, прогуливаясь в одиночестве по вымощенным плиткой тротуарным дорожкам сквера «Алое поле», расположенному в центре города Челябинск, нашу красавицу настиг высокий брюнет. Он подкрался не заметно, сзади и нерешительно заикаясь огорошил нашу искательницу приключений изъезженным вопросом:

— Девушка, а вы не подскажите сколько времени?

Ирина, не вчера родилась, а славу богу, уже прожила на этом свете 25 лет 3 месяца и 10 дней, сразу поняла, что не во времени дело, а дело в обычном подкате для знакомства скромного думера.

Чтобы не казаться, зашкварной шкурой она интеллигентно приподняла левую руку, сделав умное лицо, оттянула рукав HOODIE «Palm Angels» взглянула на золотые Rolex’ы произнеся копируя голос Анастасии Ивлевой:

— Пол третьего на медни!

— А это как, по Челябински или по Московски? — раздался уже более уверенный бас.

— А вы, что Москвич? — оживленно она подхватила диалог.

— Нет.

— Какая вам тогда разница? — в её ответе сразу же появилась нотка расстройства и огорчения.

— Просто хочу продолжить общение, но не знаю, как? Вот и решил с юморить!

— Лол. Орижин.

— Шо?

— Говорю весело и оригинально. Ты что квадратный, что в сленге не шаришь?

— Да как-то до этого не общался на нем.

— Я так понимаю телефона и часов у тебя, таинственный незнакомец подкравшийся с тылу, нет, что бы ориентироваться во временном пространстве?

— Да. Вы правы.

— Ира, а ты меня узнаешь?

— А мы знакомы? Что-то не припоминаю.

— Я Артур, мы с тобой 5 лет назад встречались. Я тебе еще колечко золотое подарил. Помнишь?

На минуту возникла пауза. Ирэн напрягла свою память, но при этом старалась не показывать виду своей амнезии.

— Да. Конечно помню Артурчик!

— Ты почему-то тогда куда-то пропала. Не позвонила. Не сообщила. А я тебя долго искал. И вот судьба мне преподнесла подарок! Я наконец-то нашел тебя.

— Да как-то не хорошо получилось. Мне тогда нужно было срочно с мамой уехать по семейным обстоятельствам в другой город. А мама у меня очень злая. Прости, что не сообщила тебе. Я тоже рада встретить тебя, — начала сразу сочинять на ходу Ира, хотя эти песни она уже пела раз двести, и знала, как выходить из подобных ситуаций.

— Могла бы позвонить?

— Ну я же говорю мама злая, да еще у меня бабушка с папой умирали, — врала она, не моргая, — может быть отметим встречу и пригласишь меня в кафе? А я тебе все расскажу.

— Мы можем и на лавочке пломбир покушать. Погода отличная вроде. Солнышко светит. Тепло.

— Ну давай, — разочарована произнесла она.

Делать её было нечего. Времени у неё было достаточно, кроме того, других ухажеров на горизонте не было. Она никуда не торопилась. И в мыслях промелькнула возможность еще раз развести этого бумера на подарочек. Авось прокатит.

Фиг с ним, что фраер не богатый буратино, внешний вид ублюдка, его вайб изи, на внешность, конечно всратый, но так время можно скоротать, — думала про себя она, — если мне не изменяет память у него флэт имеется в центре.

Посидев на лавочке, Артур открыв рот выслушивал сказки тысяча и одной ночи от Ирэн Кузнецовой, про больную бабушку, умирающего папу, что она была так расстроена и подавлена и находилась в пятилетней депрессии. Что она тоже потом болела и её бедную долгое время выводили из этого состояния. И как плохо было, что его не было рядом с ней. Но самое главное она всегда помнила его, его щедрость, любовь, терпение, пунктуальность и его «мужской стержень» и ждала всё это время встречи с ним.

— Как-то холодно на улице? — вопросительно она посмотрел на него.

— Может ко мне пойдем. Я здесь живу не далеко. Квартира имеется в центре. Бабушка в наследство оставила.

Да я была права по поводу флэта, — промелькнуло в голове Ирины, — ну давай к тебе в «берлогу» занырнем?


С большим уважением ко всем моим читателям, Ваш Доктор Н. Д. Н.

Все права защищены законом. Охраняется Законом РФ об авторском праве.

29.10.2021

Показать полностью 1
11

Коренная

Ты успокоилась. Перестала метаться по квартире, запивая таблетки вином, царапать обои, ломая хрупкие ногти. Ты спишь. Я не сплю никогда.


Вы отучили меня спать. Едва создав, едва наполнив жизнью.


Я слышу, как бьётся твоё сердце, чувствую тепло твоего дыхания. Вижу высохшие дорожки слез на твоих щеках. И легкую улыбку. Надеюсь, там, далеко, в месте, что вы зовёте сном, тебе снова хорошо. Как в детстве.


Ты ведь почувствовала меня впервые еще тогда? Выходила во двор, и напутствие матери гулять поблизости сразу вылетало из головы. Ты знала, что с тобой попросту не может ничего случиться. Что бродячие псы, голодные и злые, сверкающие холодными глазами из темных подворотен, обойдут тебя стороной. Что со стены старой заброшки, куда уговорят тебя “пойти полазать” дворовые мальчишки, не сорвется ни одного кирпича. Что не рассыпятся под ногами трухлявые доски.


Это знание шло с тобой год за годом, срослось с тобой, впиталось в тебя. Ты приняла его как должное. Я вошёл в твою жизнь мягко, неспешно, как нечто само-собой разумеющееся. Но прежде, ты вошла в мою яркой вспышкой.


Вы рождаетесь и умираете каждое мгновение, каждый отрезок времени, которым привыкли делить свое существование. Ваша жизнь — это ритм моего сердца, процесс, который я контролирую лишь отчасти. Но ты… Всё дело в тебе.


Когда ты родилась, я чувствовал, бесконечно долго, и невыносимо быстро, как распадаюсь на мириады составляющих, а потом собираюсь вновь скорее, чем электрон успевает пробежать по моим проводам. Я всё тот же, но теперь всё иначе.


Если бы вы однажды ощутили часть себя, невидимую, незначительную, всего лишь эритроцит, одну-единственную клетку… И поняли, что ей суждено стать чем-то большим.

Вы бы не свели с нее взгляд.


И я не сводил с тебя. Ты не одно из моих порождений. Они прячутся в трещинах асфальта, хрустят стеклом лампочек в подъездах, пьют ваши пьяные песни в ночном караоке. Им я тоже велел за тобой приглядывать, ведь ты нечто большее. Часть меня.


Они позаботятся, чтобы светофор горел тебе всегда зеленым, автомат в переходе “сломался” и налил бесплатный кофе, а в твоей квартире всегда была исправная проводка и не протекал сифон. Никто не посмеет сожрать твой вайфай.


Я спрашивал себя: почему ты? Чем отличаешься от остальных? Почему пульсируешь во мне раскалённой вспышкой? И я нашел ответ.


Я старше того, что вы зовёте тысячелетием, но ваше понятие времени для меня абстракция, раскаленное марево над асфальтом в жару. Я воспринимаю каждый момент своего существование всецело, неделимо, но стоит разбить его на фрагменты, поставить привычные вам метки “сегодня, вчера, год назад, сто”... И в каждом таком фрагменте будешь ты.


Когда тебя спрашивают место рождения, ты называешь мое имя и гордо добавляешь: “Коренная”! Даже не представляя, насколько права. Когда всё было иначе и мир был другим, твой предок один из первых заложил камень на том месте, где вскоре появлюсь я. И дети его, и внуки, и следующие поколения жили и умирали здесь. Со мной.


Ты всегда была со мной. Так долго, что однажды я тебя почувствовал.


Поступить на архитектурный было твоей идеей. Сама того не осознавая, ты тянулась ко мне, желала сделать что-то для меня. Вернуть долг. Я почти не помогал тебе. Лишь однажды, когда ты опаздывала на то самое собеседование, важнейшее в твоей карьере.


Ты сломала каблук и перепутала адреса. Спохватилась слишком поздно и бежала, петляя в переулках, готовая расплакаться, не выпуская из рук бесполезные туфли. А за очередным поворотом, за секунду до отчаяния, оказалась перед нужным зданием. В двух километрах от места, где ты потерялась. Мой тебе подарок.


Тебе некогда было задумываться над этим. Сначала нервы, потом ликование — ведь тебя приняли! На работу мечты. О да, я не смог бы забыть этот день даже если бы умел забывать. Чувство… вы так это называете. Впервые я смог почувствовать благодаря тебе.

Теперь мы были близки как никогда. Щурясь над чертежами и расчетами, ты могла влиять на мой облик. Стать моим продолжением.


Пока не появился он.


Патлатый, в рваной майке и пыльных джинсах. Он пах костром и бренчал на гитаре в переходе. “Сраный хиппи!” — с такими словами отец выгонял его из дома, а он стягивал волосы на затылке выцветшей резинкой и отвечал, что мир его дом.


Ты остановилась послушать его игру, и сама не заметила, как дала ему номер телефона.

Хиппи меня не любил. Ему было тесно, ему не нравился мой воздух и мой шум. Ему милее рюкзак за спиной и никакого асфальта под босыми ногами.


Это сейчас вы делаете меня больше и сильнее с каждым годом, но так было не всегда. Вы вышли из лона природы и были вынуждены жить по ее законам. Ее порождения всё еще остались в ваших сказках, живущие за печью, поджидающие путников в лесной чаще. Вы научились сосуществованию, чтобы выжить. А потом, и чтобы убить.


Прогресс уничтожит старый мир, на его месте набираем силу теперь мы. И это — эволюция. Неизбежное развитие. И, как и каждому развитию, ему найдутся противники.


Хиппи забирал тебя у меня. Каждые выходные ты пропадала там, куда мне не дотянуться. Где пока еще не властен бетон. Ты возвращалась… загоревшая, с хвойными иголками в волосах и очередным букетом полевых цветов. Довольная.


Я делал всё, чтобы не подпустить его к тебе. Запирал в лифте, блокировал автоматические двери перед самым носом, я посылал свои порождения ломать двигатель последней маршрутки и пить заряд телефона, чтобы нельзя было позвонить, предупредить.


Я делал многое, но этого было недостаточно. Изворотливый, настырный хиппи не веривший ни в судьбу, ни в злой рок, постоянно опаздывал, но каждый раз находил способ добраться до тебя.

И однажды добрался, чтобы протянуть тебе кольцо. Когда ты сказал “да”, в трёх моих районах погас свет. Жители еще двух на неделю остались без воды. Да, я разозлился.


Ты в этом виновата. Ты заразила меня, отравила этими... этим пережитком разума, своими неконтролируемыми химическими реакциями. Вот только научившись радости, нельзя не узнать и о злобе.


Ты не должна была принимать решение за нас двоих. Ты не вправе. С тебя всё началось, но закончится не на тебе. Ведь ты не последнее звено.


Я найду тебе нужного, правильного. Своего. Свести вас на моих улицах будет несложно. И вы продолжите цепочку. Эволюция. Ваши дети, или дети ваших детей… Я буду чувствовать их. Однажды они заговорят со мной. И мы станем чем-то большим. Вместе.


Эволюция.


Но для этого вы должны остаться здесь. Со мной. Остаться коренными.


А хиппи уже строил планы. Как вы переберетесь подальше от меня, будете жить подобно предкам. На земле. Ты слушала, кивала. Подготовила всё к работе на удаленке. Теперь я был не нужен тебе. Был ли нужен хоть когда-либо?


Сто тысяч моих фонарей. Гаснет лишь один, погружая хиппи во тьму переулка, когда он в очередной раз, окрыленный, бежит к тебе. Открытый люк оказывается на восемьдесят четыре сантиметра правее положенного. Справа кирпич, слева бетон — я многогранен и многолик. Эти стены впитывают последний крик. Никто не услышит. Не придёт на помощь.


Время для меня лишь отблеск солнца в окнах многоэтажек. Я могу существовать в этом миге постоянно. Возвращаться раз за разом. Ничто не приносит мне большей радости.


Ты зовешь его во сне и ничего не ешь несколько дней. Позволяешь себе заплакать только после похорон, вернувшись домой с бутылкой вина, прихваченной в магазинчике у дома. Тебе нравится это вино, и теперь его привозят во все магазины, в которых ты бываешь. Тебе понравилась кафешка в центре, а спустя несколько месяцев напротив твоих окон открылась такая же. Я всё делал для тебя. Я всё сделаю.


Сейчас тебе не хочется любимых пончиков, только вина. Ты собираешь вещи. Клянешься, что больше не останешься здесь. Кричишь в потолок, что твой хиппи бы этого хотел. Чтобы ты уехала, жила его мечтой. Ты можешь работать из любой точки мира, и ты успела снять наличность, прежде чем я опомнился и блокировал банкомат.

Ты полна решимости. Запиваешь успокоительное остатками вина и падаешь на кровать, не расстилая. Ты спишь, а рядом стоят собранные чемоданы.


Но я никогда не сплю.


Я выпью бензин из твоей машины. Отключу всю связь. Я раскрошу асфальт под твоими ногами. Выпущу газ, бегущий по моим трубам, и пламя преградит тебе дорогу.


Я обрушу свои здания на твоём пути, если потребуется.


Ты останешься здесь.


Ты моя.


Коренная.


Другие работы автора

Показать полностью
9

Жизнь после смерти (#3)

Одно из моих увлечений -  написание рассказов "О жизни после смерти".

Этот рассказ я написал сегодня.


Пригладив рукой свою мягкую густую бородку профессор Шилин приступил к эксперименту. Щёлкнув красный тумблер и выкрутив скользкие круглые ручки до упора, он услышал, как его лаборатория ожила, издав еле слышный электрический гул. Непроглядная пелена запотевшего стеклянного купола, находившегося на столе, растворилась и размещённый внутри человеческий мозг стал отчётливо виден. Всю свою жизнь Шилин отдал науке и прямо сейчас он был на пороге величайшего открытия. Это открытие должно было стать ключом к самому главному вопросу для человечества - “Что ждёт человека после смерти?” Каждый сантиметр подопытного мозга был плотно окутан слоем тончайших прозрачных проводов, которые время от времени вибрировали от подаваемых на них электрических импульсов. Обладатель мозга скончался всего пару часов назад и профессор был безумно рад тому, что ему удалось не только идеально извлечь орган из черепной коробки, но и продолжить поддерживать в нём пассивную “жизнь”.

Внезапно электрический гул лабораторного стенда прекратился. Тяжело вздохнув профессор поднялся с кресла и подойдя к электрическому щитку, находящемуся у входа, привычным движением руки распахнул незапертую дверцу.

- Снова, предохранитель.- недовольно проворчал Шилин и ухватившись за стеклянную колбу двумя пальцами попытался извлечь ее. Резкая боль пронзила его тело. Дыхание перехватило и Шилин почувствовал, как падает на холодный пол. Никакого страха перед смертью не было. Было лишь чувство разочарования от того, что он всё достигнет цели своего эксперимента, но никому из ныне живущих об этом уже не расскажет. Пол и стены кабинета растворились и теперь представляли из себя безмерное чёрное пространство. Под ногами чувствовалась легкость, и тело профессора обрело невесомость. Появилось отчётливое чувство дежавю, происхождение которого Шилин прекрасно понимал. Это было знакомое чувство сна, а точнее - самое его начало, когда разум погружаясь в пучину забытья отделяется от тела и обретает облегчение от стареющих и ноющих частей тела.

- А ведь я даже и не догадывался о том, что сон очень похож на маленькую смерть,- промелькнула мысль у профессора.

- Удивительно,- произнёс Шилин в унисон с голосом ребёнка, который находился где-то совсем рядом. Профессор попытался оглядеться, но понял, что ничего не видит. Его тело полностью обволакивала кромешная пустота. Внезапно, где-то вдали сверкнула искра, затем ещё одна и вот уже искрами наполнилось пространство вокруг, очерчивая знакомые объекты. Через мгновение стало ясно, что Шилин находится всё в том же знакомом ему кабинете лаборатории. В ярких белых очертаниях на чёрном полотне стали видны силуэты людей, суетящиеся вокруг его бездыханного тела.

С целью понять, чем же теперь он является, Шилин попытался взглянуть на себя, но в итоге ничего не обнаружил. Он стал просто точкой в пространстве, и всё происходящее вокруг “видел” уже не глазами, а новым, необъяснимым и недосягаемым для его понимания образом.

Теперь внимание профессора привлёк тот самый объект его изучения – мозг, который всё также неизменно находился под стеклянным куполом. Но всё оставалось прежним лишь на первый взгляд, так как теперь, из под стеклянного купола стал отчетливо виден стремящийся куда-то вверх ручеёк, визуально похожий на тонкую струйку воды из под крана. Приблизившись к ней, Шилин, до этого вовсе не слышавший никаких звуков, вдруг почувствовал, как какой-то ребёнок с выражением и детским восторгом рассказывает историю. Историю человеческой жизни. Это было похоже на монолог суфлёра, который смотрит со стороны на свои прожитые годы и задорно, с нескрываемым энтузиазмом комментирует происходящее. Рассказчик погрузился в такой раж, что стал походить на страдающего от жажды человека залпом пьющего воду. Поток очень быстро исчерпался и вот уже последние его капли, вместе с остатками детского смеха, эхом унеслись куда-то вдаль.

Только теперь профессор наконец-то почувствовал, что точно такой же водяной ручеёк исходил и из головы его собственного умирающего тела. Далее поток проходил через точку, в которой он сейчас находился и упирался в небо с хмурым гигантским облакообразным сгустком. К тёмному облаку также тянулись и другие тонкие струйки из разных частей планеты и даже откуда-то извне её.

Неведомая сила подхватила Шилина и будто затягивая в воронку начала уносить его вверх. Лаборатория и люди становились всё меньше. Снаружи уже толпились люди, сквозь которых пробирались приехавшие врачи. Но профессору было уже всё равно и чем ближе он подлетал к облаку, тем яснее и отчётливее стал понимать творящееся вокруг. Только теперь рамки его черепной коробки окончательно перестали сдерживать его разум. Мысли стали объёмными и трезвыми. Он почувствовал себя ничтожным существом, которое всю свою бесполезную жизнь копошилось в своей лаборатории, и никак не могло понять очевидные вещи. Только теперь профессор понял истинное предназначение существования человечества, его мышление обрело свободу и сотни миллионов голосов наполнили его разум. Нет, это был не беспорядочный и угнетающий гул голосов затмевающих всё вокруг. Каждый голос был помощником мыслительного процесса и в совокупности представлял собой шестерёнку в едином мыслительном механизме.

Окончательно достигнув места своего назначения профессор наконец-то почувствовал успокоение. Он исполнил своё предназначение и растворился в облаке, заняв место среди других голосов.


Юрий Гус, 2021

Показать полностью
11

Лесничий. Часть 2/2

Часть 1: Лесничий. Часть 1/2


Знакомство третье. Богша… кем бы он ни был на самом деле.


Тихомир почувствовал запах гари еще издалека. Тяжелый, прибитый к земле дождем. Лесничий пришпорил коня, рискуя поломать животному ноги в темноте.

Хижина пылала. Огонь с треском лез из окон, тянулся вверх, облизывая крышу, рассыпал шипящие искры. На опушке было светло, как днем. Неподалеку от входа лицом вниз лежало несколько тел.

Тихомир объехал полыхающий дом, не рискуя приближаться. Дом, который построил его отец. Заметил две фигуры под деревом у дороги.

Знакомый алхимик одной рукой прижимал к груди свой саквояж, второй — небольшой походный котелок. Будто родных детей, будто всё, что у него осталось. Мелкие капли затянули стекла его очков, и было непонятно, видит ли он хоть что-нибудь. Канцлер стоял рядом, спрятав руки в карманах и вжимая голову в плечи. На его щеке остался темный развод — то ли сажа, то ли кровь, — в его черных глазах отражалось пламя, казалось, он сам способен вызвать пожар одним лишь взглядом.

— Что случилось!? — Тихомир перекрикивал дождь и пламя. — Что здесь произошло?

— Этот сучий потрох, — процедил канцлер, кивнул на алхимика. — Помощничек его. Разгромил лабораторию. Убил моих людей.

— Как? Один?

— В него будто бес вселился! Не может человек двигаться так быстро…

— А он и не человек теперь, пока зелье работает, — подал голос алхимик, постукивая зубами от холода.

— Что за зелье? — спросил лесничий.

— Не знаю, — ответил канцлер. — Выпить успел то ли перед тем, как его взяли, то ли уже здесь, когда кто-то из моих отвернулся.

— Такие из оскверненной серы варили, — добавил зельевар. — На красном то бишь.

Канцлер повернулся к нему на широко расставленных ногах, уставился исподлобья, ниже опустив голову.

— И ты, паскуда такая, личный алхимик царевича, под боком у себя держал того, кто на красном варит! Да тебя надо прямо здесь, на этом суку…

Алхимик вжался спиной в дерево, забормотал:

— Так у него бумаги были, бумаги заграничные... Настоящие, я проверял! Откуда мне было знать?

— И бумаги проверим, и слова твои тоже, — махнул рукой канцлер.

— А где царевич-то? — спохватился Тихомир.

— Да кто его знает теперь? Улетел. Говори, что сам узнал?

Тихомир пересказал и про поляну кушнины, и про кровь на камнях. Про охотницу лишь не упомянул. Достал из сумки несколько плотно свернутых листьев, показал алхимику. Тот взглянул поверх очков, сказал задумчиво:

— Вот, значит, как. Не варил свое зелье, а мое осквернил...

— Сможешь теперь оборотное сварить? — перебил канцлер.

— Да! — кивнул алхимик и бросил, наконец, свои пожитки на землю. — С этой кушниной да. Прямо здесь могу, у меня всё есть.

— Царевича надо только отыскать, — заметил лесничий.

— Сам прилетит, — уверенно сказал канцлер. — А вот кого отыскать надо, так это помощничка… Богшу. Алхимики обратно в город поехали, я велел приказ передать. Скоро здесь моих людей будет полгарнизона. Весь лес прочешем, каждый куст. И ты нам в этом поможешь.

— Сам найду, — твердо сказал Тихомир.

— Один? В темноте? Не смеши.

— Мой лес, — упрямо повторил Тихомир. — И мой дом. И земля, государем в управление отданная.

— Тогда я с тобой, пока тут зельевар колдует.

— Не угонишься.

Канцлер фыркнул, но спорить не стал.

Направление Тихомиру показали, а следы он уже сам отыскал. Забрался поглубже в лес, в темноту, где воздух был легче и дышалось свободней. Не нашел в себе силы обернуться и еще раз глянуть на пожар.

Рука потянулась к плоской фляге во внутреннем кармане. Это зелье лесничий варил сам, по рецепту отца. Варил из шишек и густой смолы, свежего мха и столетней коры, из кислицы и сладкой ягоды. Варил на белом, черном и желтом разом. Сплетал и расцвет, и увядание, и преображение.

Зелья во фляге осталось на два глотка. Не любил форстмейстер варить: все силы отдавал, потом два дня к ряду ноги не держали. Говорят, чтобы получить первородные элементы из серы, соли или ртути, алхимик касаются материалов своей душой. Оставляют крупицу. Говорят, те, кто на красном варить не брезгует, души давно лишился, растерял по котлам, потому у других и забирает.

Первый глоток вместил в себя горечь и сладость, темнота вокруг дрогнула, и отступила. Тихомир теперь видел не хуже зверя, будто ясный месяц спустился ниже крон и завис у него над головой, освещая дорогу. Прикрыл глаза, почуял за гарью запах леса: хвои в кронах и клюквы в водянистых низинах, первых опят и мокрого дерна. Услышал, как хлопнула крыльями ночная птица и как хрустят ветки за полверсты, будто кто-то рвется через бурелом, не разбирая дороги.

Тихомир едва улыбнулся, теперь он знал, куда ему идти. В лесу не скрыться от того, кто сам стал частью леса.

Охотница единственная, кого не удавалось поймать даже с зельем, но она была быстра, она знала короткие тропы. Беглец Богша — нет.

На полпути Тихомир услышал кого-то далеко позади. Человек старался двигаться тихо, но обостренные чувства лесничего различали каждый посторонний для леса звук. Неужто канцлер не послушал и пошел следом? Не догонит. Звуки впереди, тем временем, приближались, но доносились все реже. Беглец замедлился, то ли выдохся, то ли занял удобную позицию, ожидая преследователей в засаде.

Тихомир думал о словах охотницы, о том, что далеко не всех радует грядущая война. Союз двух государств держится на будущем браке царевича, и если свадьба не состоится завтра, то без поддержки соседей государь вряд ли решится выступить на запад. Если беглецу из шахты помог кто-то из знати, это объясняло и серебро для проводника, и рекомендательные письма во дворец.

Стволы смыкались плотнее с каждой пройденной саженью, скользкие корни всё выше выглядывали из земли. Казалось, совсем скоро деревья преградят дорогу сплошной стеной. Хрустнуло совсем близко, где-то у самых крон.

— Вулканические газы вырываются из самых недр и проходят через сеть керамических труб, превращаясь в раскаленную красную серу. — Голос разбивался о сосны, звучал будто отовсюду. Тихомир замер, заметив мелькнувшую между стволами тень. — Сера остывает, становясь ярко-желтой. Солнце в камне. Вот только мы не видим солнца из-за горячих газов. Сначала нужно выбраться из кратера, подняться на сто саженей с пятью-шестью пудами на плечах. Потом спуск еще полторы версты. Знал ты, лесничий, каково это — ломать спину на шахтах в горах? Задыхаться, кашлять кровью? Когда твои друзья не доживают до тридцати? Может, ты знал, каково добывать ртуть, видел черные зубы и окровавленные десны? Или ты не знал, не видел, но всё равно пришел судить меня?

— Пришел поговорить, — отозвался Тихомир, не двинувшись с места. — Думал, тобой движет благородная идея остановить войну. А ты всего-то мстил.

За деревьями рассмеялись. Карканье ворон, предвестников смерти, а не смех юноши, которого лесничий впервые увидел в своем доме.

— Одно другому не мешает, даже наоборот! Войну, форстмейстер, развязали уже давно. Алхимики против своего народа. Знаешь, кто науськивает государя, шепчет ему на ухо, гонит на запад? Их Министерство! Потому что там новые шахты, там ртуть, соль и сера, а значит, можно будет сгубить, согнать на каторгу еще больше человеческих душ. Уже сейчас, когда подготовка идет вовсю, с шахт требуют тройную выработку.

— Поэтому ты не стал убивать царевича, — кивнул Тихомир. — Решил не просто сорвать свадьбу, а сделать всё так, чтобы в этом обвинили алхимиков. Чтобы дворец отвернулся от них.

— Это вторая часть плана.

— А первая?

Тень мелькнула где-то справа, на границе зрения. Выскочила из-за дерева, сбила с ног, протащила по сырой земле. Острый сук распорол рукав куртки и кожу под ним. Тихомира подняли за грудки, стукнули о ствол, так что посыпались иголки с веток и искры из глаз. Неестественно длинные, будто с лишними фалангами, пальцы обхватили горло. Тварь, некогда бывшая Богшей, приблизилась вплотную к лицу лесничего.

В упыре от человека почти ничего не осталось, его фарфоровая кожа пошла глубокими морщинами, словно трещинами, блестящие зрачки расширились, напоминая соколиные, на тонких губах запеклась кровь. Руки его тоже вытянулись, лопнувшая у локтей кожа обнажила сырое мясо.

“Прав был алхимик, такое только зелье на красном может сотворить…” — подумалось Тихомиру.

— Давай я тебе сразу расскажу, что будет дальше, государев пёс,— прошипел упырь. — Мы вас всех развесим, в твоём лесу не останется свободных ветвей. Царских прихлебателей и алхимиков прямо в петлю! Потому что нас больше. Мы служим им, а они так обленились, что доверяют нам свои котлы. Мы добываем для них ингредиенты, а ночами, в бараках, хлещем себя по спинам до пелены перед глазами. Мы осквернили серу своей кровью, а они даже не заметили. Слышишь? Дождь будет идти, пока поля не превратятся в болота, и голод не поднимет новую революцию!

Тихомир хотел что-то сказать, но не смог вдохнуть. Пальцы сдавили горло, казалось, он вот-вот проглотит собственный кадык. В висках застучало, на лес вновь опустились сумерки.

Хлопнули крылья, крик резанул по ушам.

Лесничий не сразу понял, что кричит Богша, а потом пропал ошейник из длинных пальцев. Лицо упыря скрыла кровавая маска, кровавые ошметки торчали из глазниц. Над ним кружил сокол, норовя вновь вцепиться красными когтями в череп, но Богша размахивал длинными, будто весла, лапами и не подпускал птицу.

Тихомир стоял, уперевшись кулаками в колени. Он дышал. И каждый новый вдох отзывался жжением в груди, но боль та была сладостной. Лес отдавал ему свой воздух, свою силу. Зелье все еще действовало.

Лесничий выпрямился. Теперь в его венах бурлила янтарная смола, мышцы расслабились, будто на воду лег. Тихомир знал, что легкость эта обманчива, сейчас он мог бы побороть и медведя.

Тихомир поймал упыря за лапу, подтянул к себе, приподнял и швырнул о землю. Навалился сверху, схватил за затылок, вдавил мордой в мягкий дерн между корнями. Ложбинка вокруг уродливой головы тут же наполнилась дождевой водой.

Богша булькал, брыкался и царапал ногтями корни. Тихомир держал крепко. Держал столько, сколько нужно.

Когда всё закончилось, отполз, тяжело дыша в бороду, прислонился спиной к дереву и смахнул прилипшие ко лбу волосы. Рядом ковылял сокол, оттопырив сломанное крыло, теряя перья. Всё-таки достал его упырь своими лапищами.

— Ну что, царевич, пора тебе облик возвращать? Чтобы твой отец мог начать войну?

Тихомир смотрел на птицу, и думал, что может прямо сейчас свернуть ей шею. Свалить всё на Богшу. Если уж обычному дождю не суждено закончиться, остановить кровавый.

Лесничий поднялся, чувствуя, как кружит голову, и добавил с грустью:

— На свадьбу не зови. Не приду.


Знакомство последнее. Знакомство с собой.


Хата всё ещё горела, дождю не удалось победить огненного зверя. Крыша провалилась внутрь, но стены продолжали стоять, в окнах дрожало раскаленное марево, будто в топке.

Чуть поодаль, у края леса, Тихомир заметил две фигуры, они бегали вокруг костра, то ли играя в салки, то ли в диком танце лесных ведьм. Подойдя поближе и присмотревшись, лесничий разглядел алхимика. Тот кружил, нелепо растопырив руки, не пуская девушку к котелку над огнем.

— Эй! Млада! — крикнул Тихомир.

Охотница изловчилась, пнула алхимика ногой в живот. Тот согнулся пополам, со стоном повалился в грязь.

— Ты должна была уйти, — сказал Тихомир, подойдя ближе. Птица на его плече напряглась, он почувствовал острые когти даже сквозь плотную ткань куртки.

— Так значит, это он? — Млада посмотрела на сокола и скривилась. — Я не могу позволить ему обернуться.

Царевич щелкнул клювом.

— Я вырвала всю кушнину. Всю, что осквернили кровью. И утопила в ручье. Здесь последняя. — Охотница кивнула на булькающий котелок.

Тихомир оглянулся. Канцлера нигде не было видно, на обратном пути лесничий его так и не повстречал. Неужто тот заплутал?

— Я не дам войне начаться! — крикнула Млада, хотя Тихомир ее ни о чем и не спрашивал. Себе крикнула. Себя убеждала.

— Я не знаю, кто за этим стоит, — лесничий подбирал слова. — Богша лишь один из многих. Им удалось осквернить зелье, вызывающее дождь. Поля затопит, нас ждет очередной голодный год. Люди обвинят в этом алхимиков, а царь… Потеряв по вине алхимии единственного сына, царь больше не станет их защищать. Таков был план.

— Хороший план, мне нравится! — оскалилась Млада. — Мне надоело бежать.

Обостренное чутье подсказало Тихомиру, что из леса к ним кто-то приближается. Кто-то хлюпал грязью среди деревьев, шмыгал носом и тяжело дышал.

— Как ты не понимаешь? — лесничий повысил голос. — Будет новая революция, жестче и кровавей предыдущей. И мы прекрасно знаем, что бывает, когда зельеваров загоняют в угол. Ты не остановишь войну, а перенесешь ее из далеких земель на западе сюда, к нам на порог. Лишь сменишь одну бойню на другую!

Он видел, как охотница кусает губы, морщит бледный лоб. Ждал ее решения. Ждал, предпочтет ли она остаться браконьером или превратится в государственную изменницу.

— Так значит, что ни делай, всё напрасно? — спросила она устало. Плечи ее опустились, по лицу пробежала дрожь. Ловкая и подтянутая всего мгновение назад, сейчас она казалось хрупкой, беззащитной перед порывами ветра.

— Я все еще могу тебя спасти, — сказал Тихомир, всматриваясь в лес у нее за спиной.

Млада дернулась, как от оплеухи, вскинула подбородок. Глаза ее блеснули.

— Да? Думаешь, спасение это про нас, лесничий? Всё, что у меня осталось, это выбор!

И она пнула котелок, тот покатился по земле, проливая зелье в грязь. Застонал лежащий рядом алхимик, встрепенулась птица на плече лесничего, неуклюже попыталась взлететь, хлопая сломанным крылом, и едва не свалилась на землю. Тихомир придержал ее в последний момент.

— Дай мне уйти, — сказала охотница, пятясь и не сводя с него взгляда.

За ее спиной от деревьев отделилась невысокая фигура в промокшем сюртуке с поднятым воротом.

— Я давал, — буркнул Тихомир.

Глаза охотницы помутнели, и она обмякла, когда канцлер, оказавшись позади, ударил ее по голове.


***

Дождь усиливался. Тяжелые капли били по голой спине девушки. Тихомир видел ее костлявые плечи и выступающие бугорки позвонков. Охотница полусидела, полулежала среди кушнины, привязанная к вбитой в землю жерди. Позади шумел ручей, его скрывали ряды гвардейцев, прибывших из столицы.

Канцлер подошел к лесничему, протянул плеть.

— Твой лес. Твой долг вершить приговор.

Холодная рукоять легла в ладонь, звякнули медные колечки. За браконьерство в государевых лесах уже много веков один приговор.

— Поторопись, до рассвета недолго.

На плече канцлера сидел сокол, его крыло выглядело совсем здоровым — зелья на белом действуют быстро. У царевича не так много времени, для оборотного зелья нужна оскверненная кушнина, а значит, снова должна пролиться кровь.

— Я буду считать, — сказал алхимик, не поднимая головы. Очки он держал в руках. — Чтобы высвободить… красное, нужно бить в определенном ритме. Чуть быстрее, если дождь будет смывать кровь сразу.

Тихомир посмотрел на руку, где зелье на черном оставило след. Пятно стало больше, расплылось чернильной кляксой.

Наверное, он смог бы уйти. Оставить плеть кому-нибудь другому. Почему-то лесничему казалось, что канцлер не прикажет его остановить. Возможно, он успел бы забраться в самую чащу, прежде чем свалиться замертво. Возможно, лес и дал бы ему силы, какое-то время бороться с ядом в венах.

Дождь усиливался, но Тихомир был этому только рад, за шумом воды он почти не слышал всхлипы охотницы. Почти.

— Готов? — спросили алхимик и канцлер одновременно.

Тихомир размахнулся, и кожаный хвост рассек стену дождя.


Другие рассказы автора.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!