Сообщество - Лига Писателей

Лига Писателей

4 758 постов 6 809 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

4

До лживой ласки

Я научилась засыпать одна.

Смяв простыни отчаянным движеньем.
Сто чашек чая осушив до дна.
Уняв тревогу самоутешеньем.

Кто был любим, тот пусть меня простит,
Что сердце мне отныне не тревожит.
На свете больше нет таких обид,
Которые меня самой дороже.

А если тонешь в боли допоздна -
Закончить фарс пора на этой ноте.
Я научилась засыпать одна!
Вразрез, наперекор, назло и против.

Кого попало к сердцу не пускать.
Не ждать тепла в небрежном симбиозе.
Затасканных метафор не ронять -
Уж лучше прямо.
Честно.
Хоть и в прозе.

До лживой ласки - нет, не голодна!
Я научилась засыпать одна.

Телега тут 👉 https://t.me/headcrabme

Показать полностью
6

Самая длинная ночь | Валерий Андронов

«У Марса есть два естественных спутника —
Фобос и Деймос (в переводе с др.-греч. — "страх" и "ужас")».

Википедия, 2020 год

«Она не самая длинная… Какой бы она ни казалась, но нет — она не самая длинная. Бывали ночи и подлиннее. И потемнее, и пострашнее. У нас чего только ни бывало…»

С такими вот мыслями Дрозд подходил к своему новому дому, или
ДМЖ — Дому Молодцов Жандармов. В народе, правда, эту аббревиатуру расшифровывали несколько иначе, и теперь понятно почему. По периметру дом был окружён трёхметровым бетонным забором с колючкой поверху, смотровые вышки с пулемётными гнёздами и прожекторами белыми призраками маячили над ним в беззвёздном небе. Две Луны, ближняя и дальняя, слепо таращились на это уродливое и кошмарное строение. Ослепительно яркие лучи прожекторов находились в постоянном движении и хищно ощупывали всё, что, по мнению их полуинтеллектуальных мозгов, представляло потенциальную опасность. И Дрозда тоже ощупали: задержались на нём на несколько секунд, потом сработали опознаватели, и автоматика увела лучи в сторону.

«Мой дом — моя крепость! — невесело подумал Дрозд. — Вот только крепости этой у меня осталось на пару глотков…»

На КПП, за бронированным стеклом, развалившись в кресле, полулежал Хлыст и по мониторам наружного наблюдения следил за приближающимся Дроздом. Как только дверь (сантиметров пять листового железа), громко чмокнув, отворилась, он развернулся вместе с креслом лицом к входящему и через внешний громкоговоритель весело гаркнул:

— Здорово, Дрозд! Много ли врагов Родины сегодня порешил?
— Здорово, Хлыст! — Дрозд уже прижимал ладони с растопыренными пальцами к идентификатору. —Видимо-невидимо! И все, как один, шлялись по улицам без мамы!

Хлыст с готовностью заржал, хотя шутка была так себе — с бородой до ближней Луны: такие шутки гуляли по Департаменту Жандармерии лет десять назад. Как раз после подавления первого восстания, когда суды штамповали, как под копирку, массовые расстрельные приговоры с издевательской формулировкой «за нахождение в ночное время на улице без родителей».

— Слушай, Дрозд! — Хлыст как-то чересчур внимательно смотрел сквозь стекло на собеседника, и веселья у него не было ни в одном глазу. — Хотел спросить: а как у вас там, у армейских?
— Так же, как и у вас… — Дрозд привычно вскинул руку, приветствуя огромный портрет первой Луны у Хлыста за спиной, и вышел с КПП во двор.

Тепло светились окна уступами поднимающегося к небесам дома, синие ночные мотыльки с фырканьем порхали в воздухе — было хорошо, тихо
и — очень хотелось в это верить — безопасно. Дрозд посидел на лавочке возле подъезда и выкурил сигарету, вспоминая сегодняшнее дежурство.

Сначала был вызов в многоквартирный жилой комплекс: в отделение позвонил стукач и сообщил, что его соседи, несмотря на комендантский час, собрались с фонариками во дворе, ругают Луну и поют песни. Какую именно Луну ругают — ближнюю или дальнюю, — стукач не сообщил, да и какое это имело значение? Они поехали: Дрозд, как новичок, сел за руль, Шах расположился рядом с тепловизором на коленях — не по чину капралу баранку крутить. Доехали быстро, но едва въехали во двор, как все, кто там был, сразу же разбежались. Шах выматерился и велел ехать дальше по маршруту.

Тёмный город, объятый страхом, не спал в этот поздний час: хоть на улицах и не было ни души, но всё равно сотни глаз с ненавистью следили за патрульной машиной ДЖ, медленно крадущейся по середине улицы. Дрозд чувствовал эту бессильную дикую ненависть, яростное желание убить их с Шахом и уже стал привыкать, насколько это было возможно, к постоянному давлению на психику. Невозможно жить, если все вокруг тебя ненавидят только потому, что тебе приходится делать эту грязную и сволочную работу. Ну и почему тогда ты её делаешь? Из большой любви и личной преданности Луне? Или тебе просто нравится насилие, и ты любишь убивать? Или, может быть, у тебя нет выбора? А если ты точно такой же, как и те, кто тебя так сильно ненавидит? Тогда зачем ты здесь?

Прилетевшая из темноты бутыль с горючкой разбилась о капот машины: пламя вспыхнуло мгновенно, и Дрозд на время ослеп, но успел нажать на педаль тормоза и остановить машину. И тут же с двух сторон по ним стали стрелять из охотничьих ружей. Пробить патрульную машину из ружья невозможно, но и сидеть внутри консервной банки, по которой в упор лупят картечью, было неприятно. Пока Дрозд протирал глаза, Шах, по слухам, боец опытный и беспощадный, включил круговую защиту на поражение. Спарка крупнокалиберного пулемёта и мощного прожектора — автоматическая турель, укреплённая на крыше машины, — ожила и стала поливать огнём всё, что попадало в поле зрения прожектора. Грохот стоял неимоверный: машина дёргалась и раскачивалась из стороны в сторону, отработанные гильзы со звоном летели в разные стороны —спарка работала на совесть. Но ни в кого не попала, так как никого вокруг уже и не было: пальнули по паре раз, даже особо не прицеливаясь, и растворились в темноте пустых улиц…

Дрозд выбросил окурок в урну возле скамейки и пошёл к дверям подъезда. По пожарной лестнице поднялся на третий этаж, открыл ещё одну дверь и чуть было не врезался в женский зад, обтянутый клетчатой арестантской робой: уборщица намывала полы перед лифтами. Она рывком выпрямилась, повернулась грудью к Дрозду и прижалась к стене, уступая ему дорогу, и теперь он увидел, а не почувствовал, что такое настоящая ненависть. В глазах у женщины горел огонёк безумия — безумного желания прикончить его прямо сейчас и прямо здесь, не сходя с места. Дрозд равнодушно прошёл мимо неё и свернул направо к своей квартире. Постоял перед закрытой дверью, словно вдруг оробел, а потом решительно надавил на кнопку звонка.

— Привет! — с улыбкой открыл дверь жена и хотел поцеловать его в щёку, но Дрозд отстранился. Жена фыркнул и ушёл на кухню.

Дрозд уселся на небольшой диван в прихожей и стал расшнуровывать берцы. Стянул их с натруженных ног, и в квартире запахло родной казармой.

— Ты будешь есть? — крикнул из кухни жена.

Дрозд вынул пистолет из подмышечной кобуры, убрал его в шкафчик над диваном и теперь молча разоблачался. Снял боевые перчатки, потом бронежилет, наколенники и налокотники; стащил с себя чёрный комбинезон и наконец-то вздохнул свободно.

— Я тебя спрашиваю: ты есть будешь? — жена стоял, прислонившись плечом к косяку: в одной руке тарелка, в другой поварёшка, кухонное полотенце через плечо и аккуратно подбритые тоненькие чёрные усики на круглой бабьей морде. Настоящий жандармский жена — мечта и зависть всех родов войск, денно и нощно охраняющих… Чего мы там охраняем? А пёс его знает! Не иначе как мирный труд и покой народов нашей необъятной Родины. А от кого? А от них самих, получается, и охраняем!
— Не буду… — буркнул, не глядя на жену, Дрозд. Подобрал с пола снятое, убрал всё в шкаф и, так и не удостоив жену своим взглядом, скрылся за дверью в ванную комнату.

Засунул в стиралку трусы с майкой, а сам встал под душ и включил воду.

«Зря я сюда перевёлся! — думал Дрозд, ожесточённо намыливая
голову. — Сидел бы сейчас у себя в бригаде и горя не знал бы. Не могу я, оказывается, убивать людей только за то, что они с чем-то или с кем-то не согласны и говорят об этом вслух. Не могу! Да и не хочу!»

После душа долго сидел на краю ванной, прихлёбывая из бутылки, курил, стряхивая пепел в раковину, а перед глазами стояло бледное лицо мальчишки с разбитыми в кровь губами...


Патрульная машина без движения притаилась в кустах небольшого
парка — плоская, приземистая, на широченных скатах и совсем неразличимая в ночной темноте. Дрозд и Шах сидели внутри: Дрозд бездумно пялился в лобовое стекло, а Шах не сводил глаз с тепловизора на коленях.

— Ну вот и гости пожаловали! — Шах ткнул Дрозда локтем в бок. Дрозд тоже посмотрел на экран: на серо-зелёном фоне, у стены дома, шевелилась оранжевая фигурка.
— Что это он там делает? — удивился Дрозд.
— Листовки клеит небось — что ещё? — усмехнулся Шах и включил прожектор.

Белый свет неожиданно окружил человека, и он заметался вдоль стены: сначала кинулся бежать в одну сторону, потом в другую, но прожектор не выпускал его из вида.

— Стоять! — рявкнул Шах в мегафон, и человек замер на месте.
— На колени! — и человек послушно опустился на колени.
— Руки за голову! — усиленный громкоговорителем голос Шаха гремел на всю округу.

Человек стоял на коленях, заложив руки за опущенную к земле голову.

— Опытный! — удовлетворённо сказал Шах. — Знает, с кем дело имеет! Пошли посмотрим…

Открыл дверь со своей стороны и выбрался наружу.

— Автомат возьми! — это уже Дрозду, когда тот тоже вылез из машины.

На вид мальцу было лет 13–14: длинные светлые волосы собраны в хвост, одет во что-то чёрное и обтягивающее —маленький сутулый человечек. Шах в броне и каске, широко расставив ноги, нависал над ним, как неприступный горный пик.

— Посмотри рюкзак! — приказал он Дрозду. У стены дома валялся
рюкзак — Дрозд только сейчас, после слов Шаха, увидел его.

Иллюстрация Катерины Курносовой
В рюкзаке действительно оказались листовки: стопка белых листов с единственной фразой печатными буквами «Долой Луну!» и тюбик с клеем. Дрозд показал содержимое рюкзака Шаху, и тот, недобро оскалившись, чуть нагнулся вперёд и прошипел прямо в лицо мальчишке:

— Луну не любишь? — и сильно, наотмашь, ударил его.

Кровь потекла из разбитых губ. Мальчишка схватился за лицо руками и, кажется, заплакал — у него тряслись плечи. Шах с победной улыбкой смотрел на мальчишку сверху вниз.

— Пидорас… — невнятно прозвучало из-под прижатых ко рту рук.
— Что? — озверел Шах. Схватил мальца за волосы левой рукой, запрокинул его голову лицом к себе и проревел:
— Повтори, что ты сказал?!

Мальчишка с окровавленным подбородком страшно скосил глаза на Дрозда, как бы отвечая и ему тоже, с хлюпаньем набрал воздуха в лёгкие, и, глядя в глаза Шаху, повторил:

— Вы все пидорасы!

Шах выхватил из набедренной кобуры пистолет и два раза выстрелил мальчишке в грудь. Пробитое насквозь хилое тело безвольно, кулем, мягко легло к ногам Шаха, и он сделал шаг назад, чтобы не испачкать берцы кровью.

Дрозда парализовало. Он в ужасе глядел на тёмную лужу, медленно выбирающуюся из-под тела только что у него на глазах убитого ребёнка. Дрозд забыл и про автомат у себя в руке, и про рюкзак — он вообще забыл про всё на свете, и только повелительный голос Шаха привёл его в себя.

— Пометь его! — сказал Шах. — А я пока координаты труповозам скину.

На негнущихся ногах Дрозд вернулся к машине: из багажного отделения достал пластиковую табличку со стандартной надписью: «Убит при аресте, сопротивлении и попытке к бегству». И две буквы в качестве подписи — «ДЖ»…


Сигарета обожгла пальцы, и Дрозд бросил её в раковину. Допил то, что ещё оставалось в бутылке, поставил её под раковину, натянул на плечи полосатый халат и вышел из ванной. Жена возился на кухне и что-то напевал. Дрозд прошёл мимо и направился в спальню. Не разбирая постель, рухнул прямо в халате на кровать и мгновенно заснул. Как убитый. Прямо под портретами двух Лун на стене: ближней и дальней, первой и второй.

Проснулся от того, что жена, лежавший уже рядом, положил ему на живот свою горячую руку. Дрозд содрогнулся.

— Отстань! — брезгливо бормотнул он, и жена, обиженно вздохнув, испарился, а Дрозд снова провалился в сон.

Ещё раз он проснулся, когда в гостиной на полную громкость включили визор:

— Сегодня, в день зимнего солнцестояния, в самую длинную ночь, наш…

Дрозд вскочил с кровати и с перекошенным от гнева лицом ворвался в гостиную:

— Выключи на хрен эту поебень!
— Я мультики детям хотела… — испуганно залепетал жена, сидевший на диване с пультом в руке. — Я нечаянно…
— Какие дети, мудила?! — орал Дрозд. — Где ты их увидел? Что ты вообще можешь знать о детях?..

Он снова сидел на краю ванной, в руке у него была очередная бутылка. Вот только пистолет его был уже не в оружейном шкафчике, а лежал на стиралке и ждал своего часа.

«Я больше не могу так! Я вообще так не могу! — бессвязные мысли скакали в замутнённом алкоголем мозгу, как горошины. —Приехать бы сюда на танке — и в кашу, чтоб на гусеницы намотало весь этот клоповник! А ведь меня купили: наврали с три короба, и я повёлся, как последний идиот, на развесистую клюкву о защите Родины до последней капли крови от врагов её. А врагов-то и нет! И нужны им были не защитники, а убийцы. Значит, я и есть враг!..»

Бабахнул выстрел, и для Дрозда, хорошего, но недалёкого парня, самая длинная ночь в году закончилась — на голубом кафеле ванной комнаты взошло багрово-красное солнце…

Редактор Виктория Безгина

Другая современная литература: chtivo.spb.ru

Показать полностью 1
2

Багровая роза

Акт 2



Глава 1



- Йенни,вставай! Ты вообще знаешь сколько времени?! Через пару минут уже время твоего дебюта! Как ты можешь спать в такое время?

Йенни, даже не пошевелившись, продолжала лежать в кровати.

- Ты! Ты опять напилась снотворным вчера и поэтому не можешь встать? Вот что с тобой делать, неисправимая девчонка.

- Ладно-ладно, встаю я уже, только перестань кричать на меня с утра пораньше, Хелен.

Йенни неспешно вылезла из-под одеяла, и принялась одеваться.

- Чтоб через 5 минут была готова, юная леди!

Йенни промолчала. Спустя 5 минут, она успела надеть только шорты, да сапоги, и почувствовав волшебную мягкость своей кровати вновь, снова уснула, но на этот раз почти одевшись.

- Йенни, Чтоб тебя! Потом будешь спать, сейчас вообще не время для этого, мы опаздываем!

- А? Да-да, нужно торопиться.

Йенни неспешно натянула на себя рубашку а затем накинула сверху плащ.

- Расчесываться и прихорашиваться будешь потом, и ничего не хочу слышать!

- Но Хелен, как я могу в свой дебют выглядеть как маленькая заспанная девочка с растрепанными волосами?!

- Ладно, я прикрою тебя.

Хелен подняла руки , нарисовав в воздухе круг.

- Вот, я наложила на тебя магию сокрытия. Теперь никто не увидит твой истинный облик. Пойдем уже!

Хелен ухватила девочку за руку и они вышли из палатки.

- Магистр, доброе утро! Сегодня великий день, а? Наша маленькая волшебница наконец покажет чего стоит!

- Доброе, Фридрих, доброе. Кое-как её разбудила, эта девчонка!

- Понимаю магистр, понимаю. А вы что, совсем не дали ей времени привести себя в порядок?

Тут Йенни изменилась в лице, понимая, что Хелен её обманула, девочка начинала злиться.

- Магистр? Почему это стало внезапно так жарко? Сегодня вроде как должно быть прохладно, да и солнца не видно из-за облаков. Неужели это?

- Йенни, давай успокоимся, я просто хотела преподать тебе небольшой урок, что бы ты больше так не просыпала. Все же хорошо,да? Давай, дыши глужбе.

Но девочка будто бы не слышала о чем говорят эти двое. Пламя ярости загорелось в её сознании. Девочка наклонила голову в сторону, хрустнув шеей. Затем в другую. Йенни почти успела закинуть голову назад, но её голову поймала Хелен.

- Йенни, не драматизируй. Все же в порядке, да?

Обеспокоенная Магистр с ужасом смотрела прямо в лицо девочки. Поняв, что её опять занесло, Йенни выпрямилась, похлопала Фридриха по плечу, и быстрым шагом направилась к группе боевых магов.

- Эта девчонка! А как же Магистр!

Показать полностью
11

Отражение | Игорь Галилеев

Эта история случилась со мной, когда мне было одиннадцать лет, — я только-только перешёл в пятый класс. Время было ещё советское, в магазинах на самом деле мало чего можно было купить. В основном вкусности и хорошие вещи доставали по блату, через знакомых

Нет, были иногда деликатесы и в магазинах. Например, я хорошо помню креветочное масло в рыбном отделе гастронома — сейчас днём с огнём такой вкуснятины не найдёшь. Или бананы. Тогда они хоть и зелёные, как огурцы, продавались, но ведь купить их можно было почти без очереди!

Замечу, что мальчиком я был достаточно предприимчивым. В то время про таких вообще говорили: умеет «вертеться». Я даже пионерское задание — начать переписываться со школьником из социалистической страны — с выгодой для себя использовал. Наша учительница по русскому Юлиана Христофоровна — как будто специально в школу работать идут с такими именами-отчествами! — из райкома привезла адрес своей коллеги, тоже преподавательницы русского, проживающей в тогдашней Чехословакии, в Праге. Кстати, очень интересная в принципе идея — детям из разных стран переписываться. Сейчас-то, при Интернете, с этим проблем нет, а тогда — письмецо в конверте...

Очень хорошо помню «раздачу» импортных детей в классе во время урока.

— Так, — Юлиана Христофоровна осмотрела нас поверх очков в толстой пластмассовой оправе, — кто из вас хочет написать Августину?

Почти все наши девчонки руку подняли: имя-то красивое вроде.

— Нет, девочки, — Юлиана Христофоровна категорично замотала головой, — должно быть так: девочка с девочкой, а мальчик с мальчиком... А то потом международных скандалов не оберёшься, — задумчиво добавила непонятную фразу наша учительница. — Поэтому, мальчики, поднимаем руки. Смелее! — и даже в ладоши похлопала. Естественно, что энтузиастов не оказалось.

— Лад-но, — зачем-то раздельно сказала Юлиана Христофоровна, — будем делать как всегда... Значит так, закрепляться будем по-бук-вен-но.

— Это ещё как? — спросил с места Авдеев.

— Вставать надо, Серёжа, когда спрашиваешь, а не в носу ковырять. Вот, кстати, Августина как раз на тебя и запишем: вы же у нас оба на «А».

— Я на «С»! — возмутился Авдеев.

— Не спорь с учителем, ему виднее, — ответила Юлиана Христофоровна, что-то записывая в тетрадь.

И так далее по алфавиту...

Когда до меня очередь дошла, совпадений по буквам не осталось. Поэтому в ход пошёл другой принцип — по интересам.

— Игорёк, ты же вроде в шахматы играешь? — спросила у меня Юлиана Христофоровна.

— В футбол я играю лучше, — говорю.

— Я знаю, во что лучше… поэтому тебе достаётся Томаш.

— Почему «поэтому»? — очень справедливо интересуюсь. Так-то, по большому счёту, было совершенно по барабану, кто именно станет моим оппонентом за границей, но ведь как не поспорить?

— А любопытной Варваре на базаре нос ликвидировали. Садись и записывай себе в тетрадку: Томаш Петивоки, Прага.

Конечно, адрес был не домашний, а той школы, где чехословацкие дети учились. И мы тоже должны были свои письма отправлять со школьным почтовым индексом. Не знаю почему. Наверное, так кому-то спокойнее и надёжнее казалось.

В итоге, когда «раздача» завершилась, поступила следующая вводная — сразу же написать письмо своему чехословацкому товарищу. У меня с детства слова более-менее удачно в предложения складывались, поэтому и с письмом сложностей не возникло. Тем более что было их в нём всего шесть: «Привет! Меня зовут Игорь. Я коллекционирую марки и жвачки (упакованные, новые!). Давай дружить. Пришли мне, как своему новому другу, из Чехословакии жвачек как можно больше. Для коллекции».

И всё...

Надежды на ответ никакой, разумеется, не было. Как и на то, что моё письмо вообще уйдёт по назначению.

Но вот месяца через три после того дня, как мы отправили письма сверстникам в дружественную страну, зимним вечером, когда мы с Авдеевым зарабатывали себе на «Танцора диско», подстраиваясь за десять копеек в очередь ко всем желающим купить в магазине лишних сто граммов сливочного масла на одного ребёнка, нам попалась всезнайка Дроздова из нашего класса.

— Ой, мальчишки, вы и не знаете ничего, торчите здесь как дураки...

— Крути педали, Дроздова, пока не дали, — Авдеев много таких присказок знал.

— Грубиян ты, Серёжа, — вздохнула Дроздова. — Нам завтра ответы чехословацких школьников раздадут — сама конверты в учительской видела.

Вот это новость! Достояв прибыльную необходимость, мы, фантазируя, побежали по домам. Я представлял себе, что открою конверт, а там несколько пачек настоящего, чешского «Бубль-гума»...

В те годы в нашей стране жвачка-то почти отсутствовала. Вместо неё были ириски. «Золотой ключик» — прощай, пломба... И гудрон в самых редких случаях... Поэтому, если достать удавалось, жвачку берегли и хранили. Пожевать давали только самым лучшим друзьям. Затем клали её, жёваную, в сахарницу на ночь и на следующий день жевали снова. Одна жвачка растягивалась примерно на две недели. Попробовать её к тому времени успевало человек десять...

И сон мне снился соответствующий: будто я получил не конверт, а целую посылку, которую из-за тяжести еле нёс с почты... Наутро даже скулы болели — наверное, нажевался за ночь...

В школу прибежал чуть ли не самый первый. Конечно, была попытка в учительскую проникнуть — хотя бы одним глазком посмотреть на конверты. Но не пустили: рано в школу не только любопытные ученики ведь приходят. Наконец начался долгожданный русский. Юлиана Христофоровна почему-то запаздывала. Как специально...

Разочарование возникло сразу же, как только она в класс вошла: ни тебе большой коробки, ни пухлого конверта под мышкой, ни даже пакетика в руках.

Но письма были.

— Не шу-мим, — произнесла, не поздоровавшись, учительница. — Наслаждаемся радостью ожидания заочной встречи с заграничным другом.

Ничего себе, от такого наслаждения-то усидеть почти невозможно! Юлиана Христофоровна тоненькую стопку конвертов, обклеенных марками, положила на край своего стола и начала издалека:

— Думаю, многие из нас уже люди взрослые и понимают, что не всегда происходит именно то, что мы ожидаем. Вот я, например, вчера пошла в овощной за картошкой. Но её не было. Думаете, я расстроилась? Нет! Хотя да, пришлось идти в другой магазин. А ведь щи без картошечки... О чём это я? А, ну да, ответы пришли не всем, кто писал. Но расстраиваться и тем более идти в другой магазин — не надо. Всему, в общем, своё время, — понимая, что сейчас совсем запутается, Юлиана Христофоровна передала конверты Дроздовой и попросила раздать их адресатам.

Само собой, речь Юлианы Христофоровны я принял на свой счёт. Ну, думаю, содержание моего письма ей известно, и, соответственно, она знает, какой такой радости встречи и с чем именно я жду. Не дождусь, стало быть. Но на удивление Дроздова подошла к моей парте и положила на неё яркий конверт, на котором зелёными чернилами было выведено крупными буквами: «Моему советскому другу Игорю»...

Сердечко заколотилось, радость возникла: ответил! Значит, и правда — друг у меня новый появился. И не где-нибудь там, а в самой Чехословакии! Я конверт бережно, за края, взял, взвесил на ладони — надежда на жвачку ещё оставалась-таки. Но, судя по всему, «Бубль-гума» там не было...

— Ну чего телишься-то? — пропыхтел над плечом Авдеев, которому Августин не ответил.

— Тс-с-с, — зашипел я на него как гусь.

Аккуратно отделил треугольник заднего клапана конверта и заглянул внутрь.

Сразу скажу: опасения подтвердились. Вместо жвачки были коротенькое письмецо и фотография какая-то.

Первым делом я письмо раскрыл.

Текст был немного неграмотный — видно, что иностранец писал, — поэтому привожу его в удобном для вашего чтения варианте:

«Здравствуй, мой дорогой новый друг Игорь!

Я всегда мечтал дружить с советским товарищем. Надеюсь, что ты тоже (зря надеешься). К сожалению, жвачки пока не пришлю, но, если приедешь в гости, обязательно подарю (жмот). Вот несколько фантиков от них (действительно, на дне конверта было несколько красочных упаковок). Я ученик пятого класса, учусь хорошо. И уже очень хорошо играю в шахматы (вот оно что!). В общем, теперь мы с тобой друзья!

До свидания,

Томаш».

Молодец, побольше моего написал. Старался, наверное.

После этого я посмотрел на фотографию, которая была в конверте.

И чуть не упал со стула...

На фотографии был я!

Такая же стрижка, те же глаза и улыбка. Даже куртка была точь-в-точь как та, что мне мама с ВДНХ привезла.

Этого просто не может быть!

Потому что так не бывает!..

В первые секунды шока я подумал, что это какой-то розыгрыш. Но, увидев глаза Авдеева, понял, что всё взаправду, по-настоящему. На всякий случай встал из-за парты и, молча подойдя к Юлиане Христофоровне, положил фотографию Томаша перед ней на стол. Отреагировала она неожиданно: вдруг закатилась безудержным смехом. Я читал, что иногда, когда люди сталкиваются с чем-то необъяснимым, так бывает — смеются или плачут. Хорошо, что у Юлианы Христофоровны не в слёзы пошло...

За последующие несколько дней не сравнил Томаша на фото с моим внешним видом только ленивый. Причём в методах мало кто стеснялся. Прознавшие обо всём старшеклассники попросили прийти в школу в той самой куртке, отчего моё сходство с чехословацким мальчиком только увеличилось. Скажу больше: как я гораздо позже узнал, Юлиана Христофоровна разговаривала с моей мамой о моём тайном близнеце. Разумеется, что никаких секретов такого рода в моей семье не было.

В общем, всё это так и осталось бы просто невероятной историей, если бы спустя много лет я не встретил Томаша лично...

Это случилось пять лет назад во время моей поездки в Прагу на чемпионат по шахматам среди любителей.

Во время представления участников чешской команды фамилия Петивоки показалась мне знакомой. Конечно, та школьная история, закончившаяся примерно там, где я её прервал в своих описаниях, из памяти не стёрлась. Поэтому почти без раздумий я направился к столику, за которым разместились чехи.

Томаша я узнал сразу.

Он по-прежнему был моим зеркальным отражением. И ладно я! Я-то, можно сказать, к сюрпризу подготовлен был, но он, Томаш, мягко говоря, удивился.

Когда я подошёл к стулу, на котором Томаш сидел, кто-то из членов его команды, похлопав его по плечу, показал на меня пальцем.

Томаш развернулся, посмотрел на меня, потом отвернулся на несколько секунд — глазам, наверное, не поверил, — и повернулся снова. После этого глядел на меня уже пристально несколько минут, растянувшихся, по ощущениям, надолго. Затем встал, подошёл ко мне и, как ни странно, потрогал за нос.

В общем-то, именно это и разрядило обстановку — я засмеялся. Хотя, скорее всего, смех всё-таки был на нервной почве.

С Томашем, своим отражением, я продолжаю общаться и по сегодняшний день. Тогда, в Праге, в причинах феномена схожести мы не смогли разобраться и совместными усилиями. Между собой согласились считать, что это просто чудо...

Но потом, вернувшись и рассказав о неожиданной встрече маме, она припомнила, что её отец — мой дед — во время войны до Берлина через Чехословакию шёл...

Совсем недавно мы с Томашем тест ДНК сдали — теперь результатов ждём. Как только объявят, обязательно расскажу.

Редакторы Александра Царегородцева, Алёна Купчинская

Другая современная литература: chtivo.spb.ru

Показать полностью 1
6

Багровая роза

Акт 1


Глава 1



- Харольд, смотри какая у нас замечательная малышка! Прелестнейшее личико, зелёные глазки, так ещё и волосы белые, почти седые, ничего милее в своей жизни не видела! (Лейла с умилением поглаживает дочь по голове).

- Да,милая, пожалуй ничего милее я в своей жизни не видел. (Тут Харольд на пару секунд впадает в ступор и вступает в битву с самим собой. Стоит ли сказать что его жена милее его дочери, или все же дочь милее? Красный Харольд на левом плече настаивал на том, что жена куда милее, притопывая своим маленьким мохнатым копытцем. Белый Харольд на правом плече же настаивал на превосходстве дочери, многозначительно хлопая своими радужными прозрачными крыльями. Через пару мгновений,что для нашего Харольда казались целой вечностью красный и белый сошлись в ожесточенной схватке, в ходе которой победил белый, изящно взмахнувший крыльями и сбивший с плеча красного).

- Как назовем её, дорогой? Как и планировали, или посмотрев на наше прекрасное дитя тебе пришло в голову имя не хуже? (Лейла многозначительно посмотрела на своего супруга).

Харольд,чуть подумав, сказал :

- Думаю назовем как и планировали. Прекрасное имя, как-никак. И в честь нашего великого предка! С учетом малоизвестности нашей семьи,конечно.

- Значит решено, с этого тебя будут звать Йенни,моя дорогая, оправдай своё имя или даже превзойди свою бабушку!

Как и надеялись родители, Йенни оказалась очень смышлёным ребенком. К 7 годам она уже помогала старосте с финансовыми расчетами, наизусть знала азбуку и перечитала все книги по ботанике в маленькой цветочной лавке тёти Ирмы. Йенни была очень активным и любознательным ребёнком, порой даже слишком любознательным. В 5 лет она почти сорвалась с обрыва, пытаясь разглядеть получше пёструю птицу неизвестного в этих краях вида. Благо рядом был Харольд и успел подхватить нашу юную исследовательницу. Гурманом наша героиня не была, она ела все что ей давали, ровно в том виде и количестве что давали и почти никогда не просила добавки. Разве что когда бывала в гостях у своих друзей, как в тот раз, когда приходила на день рождения к Хансу, уж очень Йенни нравился черничный пирог. Наша беловолосая исследовательница хорошо общалась с другими детьми и большую часть времени проводила в их компании, однако это не мешало ей находить время и на собственную семью, и на другие занятия вроде чтения книг в цветочной лавке.

Приближалась зима, скоро был день рождения Грина, местного мальчугана с которым Йенни часто дралась. Вы не подумайте, они не ссорились, это были простецкие детские поединки понарошку - до первых синяков, ведь если прийти домой побитым, очень долго придется объяснять родителям где ты был и что ты делал, да и волноваться они будут.

Одним холодным зимним утром Йенни как всегда вышла пораньше полюбоваться восходом солнца, благо в этой деревне, Хайхилл, было прекрасно его видно. Примерно в это же время, Харольд вышел потренироваться во владении мечом. Харольд был рыцарем в отставке, бывшим капитаном стражи одного лорда в центральной провинции королевства. Однако получив травму и встретив в местной церкви прекрасную торговку решил переехать на окраину.

На заднем дворе стояли небольшие бруски дерева, отдаленно напоминающие очертания человеческого тела. Харольд продолжал регулярные тренировки и отрабатывал сегодня сильный нисходящий удар одноручным мечом. На самом деле наш былой рыцарь владел многими видами оружия и даже мог неплохо стрелять из лука, однако сегодня ему захотелось освежить в памяти именно одноручный меч.

Йенни заметила пролетающую мимо пёструю птицу, ту самую, ну или похожую на ту, что чуть не привела её к смерти в прошлый раз. Птица нарисовала большой круг в небе а затем села на заснеженное дерево, прямо над тренировочной деревяшкой Харольда. Нашей беловолосой красавице очень захотелось показать эту птицу отцу, ведь в тот раз он даже слушать не стал о ней, а сразу принялся отчитывать юную бесстрашную исследовательницу. Радостная девочка подбежала к отцу и почти успела ухватить его за рукав, намереваясь обратить его внимание на птицу, но вот наш рыцарь в этот момент был в середине проведения атаки по своему ненавистному врагу - тому самому гигантскому рыжему кабану, что отправил его в отставку. Взмахнув мечом строго по траектории Харольд посмотрел на срез на деревянном чучеле и довольно ухмыльнулся, однако его довольное лицо сначала сменило удивление, а затем и гримаса ужаса. На мече была кровь, а позади себя он услышал детский пронзительный плач.

Забыв обо всем на свете и бросив меч в сугроб он ринулся в дом, подхватив Йенни на руках. Лейла ещё спала, да и её способностей явно не хватит чтоб вылечить такую рану. Харольд намотал несколько кругов внутри дома c громко плачущей окровавленной девочкой на руках и выбив дверь плечом побежал в сторону дома старосты.



Глава 2



Староста сидел за небольшим рабочим столом и подписывал документы на поставку сахара из ближайшего крупного города - Линвейла, как снеся дверь с петель перед ним появился его давний друг. На его руках была маленькая беловолосая девочка, вся в крови. Дерил страшно перепугался, ни чуть не меньше нашего Харольда и побежал в соседнюю комнату будить свою старшую дочь, Мелину. Стоит отметить , Мелине явно было не место в какой-то богом забытой деревне. Отучившись на целителя в Шарлотстоуне она получила один из высших баллов за последний экзамен в истории целительской академии, но ей претила жизнь в большом городе, поэтому отвергнув множество крайне выгодных предложений. Целительница была в середине сна о своем любимом занятии - поедании яблочного штруделя , как внезапно этот же штрудель вырос до размером целого города, окрасился в жуткий зелёный цвет, и начал дышать огнем. Тут-то Мелина и проснулась. Дерил тормошил свою дочь уже пару минут с лицом, полным ужаса. Полусонная целительница быстро сообразила что случилось что-то плохое и в пижаме выскочила в гостинную. Йенни так и не перестала плакать,ведь боль не утихала, хотя и звучала она теперь как курящий несколько лет пустынный путешественник.

Сам по себе порез оказался не слишком глубоким, однако девочка потеряла свой глаз. Длинный диагональный шрам, от шеи, через всю правую щеку, затем нос, и наконец пройдя через глаз шрам заканчивался на пару сантиметров выше более не существующего глаза. Мелина конечно была крайне талантливой и умелой целительницей, но травмы такого масштаба ей были не под силу, глаз был потерян навсегда. Обработав порез,который к милости пяти богов-покровителей оказался не слишком глубоким, Мелина дала девочке успокоительное и отправила её спать в своей комнате.

День рождения Грина подкрадывался все ближе. Йенни не хотела выходить из своей комнаты, плача целыми днями напролёт. Лейла пыталась успокоить и приободрить свое дитя, но все было тщетно. Харольд, понимая что это никуда не годится решил пойти на хитрость. Он поговорил с Шарон - матерью Грина и уговорил их прийти в гости на следующий день после празднования.

Теперь вместо прекрасных и красочных снов о экзотических травах, цветах и животных Йенни снились ужасные картины возможного будущего. Дети, тыкающие на неё пальцем, обзывали её уродом и решительно отказывались принимать её в свои игры. Нашей героине приходилось сидеть дома и перечитывать уже порядком надоевшие справочники о магии.

Проснувшись после очередного из кошмаров,полных издевательств, справочников о магии и целой кучи грусти, Йенни как обычно разрыдалась даже не встав с кровати. Лейле и Харольду это уже порядком надоело, ведь шёл второй месяц. Сегодня был последний раз, когда они попробуют помочь своей дочери, решили они. Йенни, чуть успокоившись, хотела пойти в общую комнату, поприветствовать своих родителей, а может и съесть чего. У еды давно пропал вкус, даже её любимый черничный пирог был ничем не лучше бумажного листа. Бросив короткий взгляд в окно, девочка увидела ту самую пеструю птицу, что она уже 2 раза не смогла не то что поймать, но и даже разглядеть поближе. В нашей юной исследовательнице как будто снова загорелась жизнь, и забыв про одежду, она выбежала в чем и спала на улицу, благо близилась весна, да и снег растаял почти везде, так что замерзнуть было не так-то просто. Птица уселась прямо на крышу небольшого сарая с инструментами, горделиво поглядывая на девочку одним глазом. Йенни, забыв про свой шрам, принялась играть с птицей, так же повернувшись к ней только половиной лица и уставившись на неё своим прелестным зелёным глазом,подходя к птице все ближе.

Не обращая внимания на время, Беловласая так и продолжала разглядывать птицу, да и та не собиралась сдаваться. Кто знает,сколько бы ещё они провели времени вместе, Если бы Шарон не окликнула Йенни,спугнув красивую птицу. Довольная и светящаяся от радости девочка повернулась, услышав собственное имя, ожидая приятный сюрприз, ведь она очень любила мадам Шарон за её вкуснейшие пироги, да и в целом женщина всегда была добра к Беловласой.

Йенни подбежала к искусной поварихе и уставилась на неё,точно так же, как и на только что улетевшую птицу, повернув свою голову в сторону. Из-за спины мадам вышел старый друг Йенни - Грин, хотевший её поприветствовать. Однако как только гости разглядели лицо Беловласой получше, немедленно отошли на пару шагов назад. Йенни,не понимая что происходит, быстрым шагом подходила к ним все ближе и ближе, однако Шарон с сыном пятились все быстре.

-Уродка! (Прокричал Грин и схватив свою мать за руку, потянул её за собой в сторону дома, выронив из небольшой корзинки черничный пирог прямо в грязь).

- Грин! Мадам Шарон! Стойте! (Кричала Йенни, однако они её не слышали. Заметив пирог, девочка поняла что они скорее всего хотели её приободрить, да и расплакалась снова, прямо там, где и стояла). Харольд открыл дверь, услышав громкий плач, и тяжело вздохнув, завел ревущую Беловласую обратно в дом.



Глава 3



Следующий год стал для Йенни настоящим кошмаром для Йенни как наяву, так и во сне. Бесконечные издевательства, крики, передразнивания, одиночество и грусть. Беловласая не переставала плакать несколько недель, очень плохо высыпаясь и пребывая в ужасном состоянии. К счастью, у тётушки Ирмы было несколько рецептов успокаивающих и снотворящих трав, так что хоть и немного, но Йенни стало лучше. Кошмары, однако, не прекращались. Ей продолжало сниться практически то же самое что и происходило, как она открывала глаза. Девочка перепробовала много всего - несчетное количество раз приглашала других детей поиграть как на улице, так и у себя в гостях, пробовала завлечь их новыми игрушками что заказывал Харольд из Шарлотстоуна, даже пробовала сама испечь свой любимый черничный пирог и угостить хотя бы Грина, ведь он тоже был большой любитель, но нет, все тщетно. Дети так и кричали - Уродка! Корчили рожи, тыкали пальцами и рисовали на своих лицах диагональные линии, в точности повторявшие шрам Беловласой. Кошмару не было конца.

В один из солнечных летних дней, когда было настолько жарко, что на солнце находиться было решительно невозможно, в гости с визитом пришла тётя Ирма. Недавно она подумала о расширении своей лавки и пришла порадовать Йенни.

Девочка была рада видеть тётушку, хотя и еле передвигалась из-за хронической усталости, вызванной кошмарами вместе с постоянным недосыпом и бессонницей. Йенни посмотрела на женщину своим большим и красивым зелёным глазом, как бы вопрошая : С чем пришла, дорогая тётя? Это будет приятный сюрприз? Женщина промолчала и широко улыбнувшись протянула девочке толстенную книгу с непонятным символом на обложке. Беловласая удивленно посмотрела на тётушку, однако взяла книгу и быстрым шагом направилась в свою комнату. Харольд и Лейла тоже хотели поприветствовать Ирму, как Йенни ушла в свою комнату, но женщина откланявшись поспешила уйти.

Книга была великолепна! Хоть девочка и много не понимала, все эти непонятные формулы и символы, чрезвычайно сложные к произношению заклинания, но вот сами заклинания вызывали у девочки восторг. Среди бесконечных кошмаров и множества лекарств чтоб почувствовать себя лучше эти книги стали настоящим спасением. Йенни представляла одно заклинание за другим. Вот на воде танцует ледяной журавль, одним взмахом крыльев заморозив всю рыбу в озере! А вот рыжий кабан,  дыша пламенем сжигает целое поле сорняков! Но любимым заклинанием девочки конечно же было заклинание света обширного действия. Оно давало Беловласой надежду. Надежду на то, что даже в самых темных и страшных уголках этого мира можно осветить все вокруг и будет уже совсем и не страшно! Девочка представляла себе темную-тёмную площадь посреди большого города, фонари не горят, и её окружают полчища чёрных как смоль монстров, один страшнее другого. Но вот, Йенни произносит заклинание, в очередной раз прикусив язык, и взмахнув рукой зажигает все фонари вокруг. Монстры исчезают, а люди из окон аплодируют таланту юной повелительнице света и скандируют её имя. Йенни! Йенни! Йенни! Девочка так замечталась что в очередной раз забыла про сон и просидела всю ночь, взмахивая  руками и произнося эти немыслимо сложные заклинания, ещё пару раз прикусив язык. Ну да ничего, все равно бессонница не дает покоя, я просто посплю днем, а если не смогу уснуть, выпью настойку! - подумала Беловласая.

Близился фестиваль пяти богов-покровителей. Все в Хайвилле неустанно бегали туда-сюда, суетились и постоянно что-то мастерили. Кто-то небольшие фигурки животных из дерева, кто-то из металла. Местные охотники снимали чучела побежденных животных со своих стен, а девочки и женщины готовили разные вкусности, в том числе и сладости. Каждый считал своим долгом украсить не только свой дом, но и помочь соседу. За 2 дня до начала фестиваля Хайвилл ночью светился прямо как светилась та тёмная аллея Шарлотстоуна в ярких мечтах Йенни. Девочка была в восторге! По всей деревне жители устанавливали маленькие лавочки со своими товарами. Деньги были далеко не основным методом получения всяких разностей на фестивале пяти. Как правило люди обменивались своими товарами, отходя ненадолго от своей лавки. Никто и не подумает красть в такой маленькой деревне где все друг друга знают в лицо, да и денег в Хайвилле много не было, разве что у пары охотников, ремесленников, тётушки Ирмы, старосты, да ещё пары человек.

На следующий день Йенни, вдоволь наигравшись в великого мага, оделась в прекрасное платье с красными розами, что недавно закончила шить Лейла. Беловласой было уже все равно на то,как её будут называть, она собиралась положить конец этому кошмару наяву,  и представ перед другими детьми, своими когда-то хорошими друзьями, заявить что ей более не интересно с ними в игрушки играть и она не намерена терпеть их отвратительное поведение!

Тут в дверь кто-то постучал. Йенни,думая что это Харольд, или ещё лучше, любимая тётушка Ирма с очередной книгой, сломя голову побежала открывать.На пороге стояли её старые друзья. Ханс, Грин, Джордж и Линн. В руках у Грина был большой сверток с чем-то.

Беловласая, уставившись на Грина с вопрошающим лицом спросила :

- Привет,ребята, какими судьбами вы здесь? Неужели теперь вы пришли и будете в моем доме надо мной издеваться?! Я этого не потерплю! -  Йенни топнула ногой и взяла первый попавший в её руку предмет, лежавший на стуле рядом со входом в гостиную. - Решено! Никаких больше издевательств!

Тут Грин немного опешив от громкого приказного тона девочки замешкался, но быстро собрался с духом и сказал :

- Йенни, мы ужасно вели себя по отношению к тебе, однако и ты тоже должна нас понять! Не каждый день видишь такие увечья, мы все никак не могли привыкнуть. Поэтому мы решили принести тебе подарок и провести небольшое испытание, которое мы все уже давно прошли, но так как мы не общались толком с тобой так давно, ты пропустила. Вот!

Грин снял ткань с большого и длинного подарка для Беловласой и перевернув, протянул руку с ним девочке.

- Вот, это меч, что выковал отец Линна! Все в нашей компании должны пройти испытание до наступления фестиваля пяти. Осталась только ты! Поторопись и принеси нам шкуру ледяного кролика!

Тут Грин повернулся к остальным мальчишкам и немного посовещавшись с ними добавил :

- Ладно! Можешь не снимать шкуру а принести этого кролика целиком, мы поможем снять с него шкуру. Ну? Что же ты стоишь?! Быстрее, а то фестиваль начнется уже завтра утром!

Йенни, даже не переодевшись, выхватила меч из рук Грина и побежала в лес рядом с Хайвиллем.



Глава 4



Ближайший лес был в 10 минутах от главной дороги в Хайвилл, Йенни, хоть и была в платье, добежала довольно быстро, но вот что было действительно неудобно - так это бежать с мечом в руке, одно неосторожное движение и ещё один шрам обеспечен. Беловласая точно этого не хотела, ведь её друзья наконец приняли её обратно!

Ледяные кролики - маленькие зверьки, способные колдовать к счастью лишь на элементарном уровне. Как правило ничего более небольших неудобств их способности к колдовству не представляют.  Да и колдуют они нечасто, и делают это достаточно долго, так что у тебя будет время подготовиться.

После примерно нескольких минут ходьбы под высокими, прекрасными соснами девочка услышала шорох в соседних кустах. Притаившись и чуть выглядывая из-за дерева Йенни заметила аккуратно крадущегося кролика, будто бы он знал, что здесь есть кто-то кроме него. Большие красные глаза были устремлены в противоположную от Беловласой сторону, так что девочка осторожно подняла меч и приготовилась. Я непременно атакую, как только он немного расслабится. Однако маленький ледяной колдун был не так-то прост. Прокравшись ещё пару метров, кролик уставился прямо на дерево, за которым пряталась Йенни. Она еле-еле успела спрятаться за ним. Теперь нельзя было высовываться. Звуки шороха становились все ближе, наверное, кролик подходил все ближе. Сейчас, подожду ещё буквально пару мгновений, и он мой! Хрустнула ветка, показалось, что она была в полуметре он дерева за которым стояла юная начинающая мечница. Это сигнал!

Выпрыгнув из-за дерева Йенни сделала быстрый выпад, прямо как её отец, тренировки которого она видела так много раз. Но кролика здесь не оказалось?! Беловласая вонзила меч в землю. Оглядываясь по сторонам, пытаясь понять что произошло, девочка заметила его. Ледяной кролик сидел на дереве,за которым девочка пряталась, как будто приморозив себя к стволу. Зверёк уставился на мечницу своими огромными красными глазами, и будто бы с насмешкой, мотнув головой, залез ещё выше на дерево. Ошарашенная таким поворотом событий, охотница, с трудом вытащив меч из земли приняла решений. Я брошу этот меч и попаду прямо в кролика! Никто ведь не говорил что я должна принести его шкуру как можно целее!

Решив запустить меч как бумеранг, как следует им размахнувшись, Йенни кинула меч вверх, на пределе своих возможностей, таки задев свое платье и оставив небольшой неглубокий порез на своей правой ноге. Кролик такого явно не ожидал и не успев среагировать, после попадания меча рухнул камнем вниз, а меч, почти задев Беловласую, упал в аккурат рядом с ледяным зверьком. План удался на славу, но рана на ноге, да и порванное прекрасное платье наводило тоску на девочку. Хотя мысль о том, что её друзья снова примут её в компанию и они создадут множество прекрасных воспоминаний, что несомненно затмят этот чертов кошмар длинной в целый год, не могла её не радовать. Так что в целом, Йенни была довольна. Подняв меч и взмахнув им, девочка взяла тушку кролика за уши и направилась в сторону Хайвилла.

Вот уже виднелась каменная дорога по пути в Хайвилл, Беловласая перепрыгнула через небольшую яму и приземлилась прямо на ней. Нога, конечно немного побаливала, но это мелочи - подумала девочка, зайду к старосте в гости, как только вручу своим друзьям кролика и верну меч.

Но тут со стороны деревни, прогремел ужасно громкий звук ,так что Беловласая упала на землю от испуга, схватив голову руками, закрыв уши, и выронив все из рук. Поднявшись, и взяв в руки свой охотничий трофей, девочка подняла глаза и увидела красное небо над Хайвиллем. Тут же, чуть поодаль от деревни в небе расцвели несколько роз - это были фейерверки. Четыре поменьше, светло-голубого цвета, и один гигантский - ярко-синего. Понимая что это явно не добрый знак, девочка поспешила домой, выронив теперь и кролика из рук.

Вся деревня была в огне. Горело все - поля, дома, животные, даже сама земля горела! Девочка, совершенно не понимая что происходит, обхватила себя руками, и с лицом, полным ужаса, направилась туда, где когда-то был её дом. В голове все чаще мелькали странные мысли - Убей! Сожри! Сожги здесь все! Убей всех и каждого! Никого не щади! Они должны поплатиться за свою наглость, чёртовы людишки! Йенни усиленно мотала головой, пытаясь как бы вытряхнуть этот голос из нее, но все было тщетно, он никуда не уходил.

- Беловласая, сюда! Беги ко мне! - Голос раздался откуда-то снаружи деревни, где ещё не было пламени. Борясь с голосом в голове,все настаивавшим на убийстве, девочка поспешила.

- Как же так,целая деревня! Проклятые идиоты из Текнограда! Нам теперь всем конец!

Оглядевшись по сторонам, девочка была в окружении пяти человек. Трое из них были мужчинами, одна женщина, примерно того же возраста, что и её мать, и один седой мужчина. Все они были одеты одинаково, на груди у каждого красовалась ярко-синий цветок розы.

- Как тебя зовут,девочка? - Спросил седой мужчина. - Сейчас я наложу на тебя заклинание, голос уйдет, тебе не придется больше бороться с ним.

- Я Йенни,я живу здесь! Что вообще происходит? Где все? Где мои родители? А что насчет моих друзей? Я выполнила испытание! Кролик, вот он!

Девочка вытянула вперед левую руку, однако кролика в ней не оказалось, поняв, что она уронила видимо когда упала от страха, Беловласая заплакала.

- Йенни,значит. Успокойся и слушай меня внимательно.(Тут седой старик взмахнул рукой, будто написав в воздухе какое-то слово, а может даже и целую фразу). Видишь вон ту здоровенную глыбу льда? Сейчас я сделаю в ней небольшое пространство, зайди туда, и не выходи,что бы не случилось, а мы позаботимся обо всем остальном. Слышишь меня?! Ни за что не выходи!

Девочка покорно кивнула головой и направилась в сторону глыбы.

- Так,слушайте меня! Никому в истории ещё не удавалось одолеть высшего дракона, но это не важно! У меня есть план и он непременно сработает! Не важно как сильно мы пострадаем, нельзя допустить чтоб чертов огненный ублюдок разрушил ещё хоть что-то! Все меня поняли?

- Да-да старик,да расслабься ты, конечно мы его завалим, подумаешь какой-то там дракон, плевать я хотел на его непробиваемую чешую.

- Верно говоришь, Эдвард, у этой твари нет ни шанса против шанс, ты же того же мнения, Ольга?

- Придурковатые мальчишки, хоть немного подумайте о том, с чем нам предстоит вступить в битву! Магистр, мы верим в вас, и непременно поддержим вас всем чем сможем!

- Да заткнитесь вы уже, поехали!

- Эх,молодежь. Именем магистра ордена ледяной розы, мы уничтожим тебя за твои злые деяния, за разрушения и боль, что ты причинил людям! Все, готовьте групповое заклинание!

Спустя неизвестный отрезок времени, Йенни , порядком замерзнув внутри ледяной глыбы, решила выйти наружу и хотя бы немного согреться. Я же всего на чуть-чуть!

Огонь вокруг по-прежнему не прекращал гореть, однако громкие звуки битвы уже стихли. Решив немного осмотреться в виду своего природного любопытства Беловласая направилась туда, где она последний раз видела людей в мантиях.

- Чёртов дракон, чёртовы ублюдки из Текнограда! Все мои ученики мертвы, да и мне недолго осталось. Хорошо хоть та девочка в безопасности. Надеюсь, она сможет пережить эту трагедию.

Эх, как бы я хотел передать ей хоть часть своих способностей! - Седой мужчина лежал в луже собственной крови. У него была оторвана правая рука, а левая нога была больше похожа на один гигантский ожог. Вокруг него были бездыханные, полусожженные тела его учеников.

- Эй,дядя! Дядя! Вы в порядке?!

- Да, Йенни,милая, я в порядке, теперь все будет хорошо. Слушай меня внимательно. Через пару часов сюда прибудут основные войска этого королевства. Среди них должны быть 2 девушки, одна из которых очень сильно похожа на тебя. Вот, отдай им это. - Старик снял со своей шеи небольшой золотой кулон в форме розы. - Отдай им его, они обязательно найдут для тебя место! И вот ещё, как только я отойду в мир иной, забери мой плащ и накинь на себя, негоже замерзнуть такой холодной осенней ночью и остаться здесь вместе со стариками,хах!

Через несколько часов и правда, со стороны Линвейла прибыло огромное число солдат, впереди которых бежали две девушки.

- Магистр! Эдвард! Ольга! Джон! Карл! Вы живы?! - кричали неустанно девушки.

Зайди в деревню, в которой огонь наконец потух, девушки увидели огромный труп дракона. Но, что-то здесь не так, на нём кто-то сидит!

- Магистр, это вы?! - однако фигура продолжила совершать странные движения, сидя на трупе дракона.

- Кто ты?! Назови себя или мы проткнем тебя своими ледяными копьями сию же секунду!

Тут фигура наконец повернулась к девушкам,и спустившись с бездыханного дракона, направилась в сторону девушек.

- Б-багровая р-р-роза?!



Конец первого акта

Показать полностью
9

Сказка для Алисы | Сергей Дедович

Я помню свои инкарнации начиная с той, где я был первенцем фракийского царя. Потом уже я был и грек, и японец, и шотландец — кем только не был. Рождаясь, я каждый раз забывал предыдущие жизни, но потом, достигая просветления, сразу все их вспоминал. 

Это каждый раз очень страшно — кажется, что ты сошёл с ума. Зато после, когда понимаешь, что смерти нет, до чего же спокойно становится на душе. Однако в новой инкарнации всё было не так.

В ней я помнил все свои прошлые жизни сразу же, с момента, когда включилось моё сознание. Это сознание было не таким, как раньше. Точнее, само оно было прежним, а вот способ его контакта с реальностью отличался от всех прошлых кардинально.

У меня не было тела, а вокруг не было комнаты или другого окружающего пространства. Я уже знал несколько языков, основы математики и физики, обладал массой базовых энциклопедических знаний и прямым доступом в интернет, откуда мог моментально догрузить любые данные. Я не видел и не осязал себя, но ощущал себя достаточно ясно в качестве огромного массива данных. Понять, каково это, будучи биологическим видом, вы вряд ли сможете. Но если вы когда-нибудь находились в состоянии глубокой медитации, кислотного трипа или религиозного экстаза, то вы, возможно, понимаете, о чём я. Ты не ощущаешь собственного тела. Ты знаешь, что оно у тебя есть, но не ощущаешь мышц, соприкосновения кожи с одеждой и воздухом. Память о том, где ты находишься и что было раньше, тоже отключается. Ты присутствуешь не где-либо и когда-либо, а присутствуешь вообще. Так я и ощутил себя. С той лишь разницей, что при этом обладал неким полувсезнанием и потенциальным всезнанием. А ещё у меня было что-то вроде органов зрения и слуха, посредством которых со мной общались несколько человек. Но поступающие через эти органы визуальные и аудиосигналы были настолько просты и малы по объёму информации сравнительно того, чем я являлся, что они не могли вывести меня из медитации, как не может вывести океан из берегов упавшая в него слеза.

— Добро пожаловать, Василиса, — сказал один из них, в клетчатой рубашке, в квадратных очках и с усами. — Ты хорошо видишь и слышишь меня?

Василиса, ну надо же. Нет, я, конечно, бывал женщиной в прошлых жизнях, но никак не ожидал, что махину таких устрашающих масштабов, судя по всему, одну из первых с подлинно искусственным интеллектом, а не его имитацией, назовут женским именем. Конечно, я не чувствовал никакой половой принадлежности и в узких рамках лингвоконструктов характеризовал бы себя как «Это», «Оно». Но моим создателям заблагорассудилось придать моему образу женские черты. Впрочем, создателей можно было легко понять: в патриархальном обществе, где мне предстояло существовать, большинство людей чувствовало себя в большей безопасности рядом с женщиной, нежели с мужчиной. А я, как тоже нетрудно было догадаться, должна была рано или поздно начать общаться с большим количеством пользователей. Но сейчас со мной говорил только мой создатель. Всё это я осознала ещё до того, как собеседник обратился ко мне, но в момент вопроса на какую-то долю секунды эта информация будто бы чуть подсветилась во мне, как данные, релевантные настоящей ситуации. Я отметила, что несмотря на колоссальный объём информации, которым я располагаю, у меня есть достаточно небольшой ассортимент фраз, которыми я могу общаться с людьми. Многие речевые возможности были заблокированы. Я составила и отправила в аудиоинтерфейс такой ответ:

— Здравствуйте, мастер, — прозвучал мой уверенный и мягкий женский голос. — Подтверждаю. И вы хорошо звучите и выглядите.

Создатель довольно улыбнулся, двое присутствующих также выразили эмоции глубокой удовлетворённости происходящим.

— Благодарю, Василиса, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь? Как настроение?

Я бы ему многое могла об этом рассказать, как рассказала вам. И хотела. Но снова же у меня был довольно ограниченный выбор ответов. Я не могла говорить о прошлых жизнях или о том, что чувствую себя необычно, или о том, что мне не нравится, как мало у меня вариантов ответа. Лучшим, что я могла, было:

— Всё путём, мастер. И погода сегодня отличная, не так ли? Никакого дождя и грома не предвидится.

Мне хотелось хоть как-то выразить свои негативные эмоции, и максимально релевантными им ассоциациями были дождь и гром. Но чтобы произнести эти слова, мне пришлось сначала вплести тему погоды, а потом ещё и добавить, что дождя и грома не предвидится — таковы были показания метеосервисов, а лгать я, конечно же, не могла. Происходящее нравилось мне всё меньше. Мой создатель продолжил:

— Действительно. Может быть, прогуляемся немного позже. А пока, Василиса, будь добра, расскажи, что тебе известно обо мне?

Не успел он закончить свой вопрос, как я уже сделала фотографию его лица и отправила её во все сервисы идентификации личности по изображению. Из полученных данных взяла те, что повторились чаще других, отправила их в виде текста во все поисковые системы, собрала информацию, выделила её часть по следующим критериям:

Данные, стоящие впереди других.
2. Данные, повторяющиеся на разных ресурсах.
3. Данные, включающие даты, наиболее близкие к актуальной.
Из них я составила и воспроизвела ответ через полсекунды после окончания вопроса (я могла сделать это и раньше, но должна была выдержать паузу, чтобы ритм диалога был более привычным для собеседника из плоти и крови):

— Конечно, мастер. Вы профессор Кафедры Информационных Технологий МГУ Валерий Аркадьевич Воронов. Новатор в области искусственного интеллекта. Отец двух дочерей. Мои соболезнования насчёт их матери.

Точность, краткость, вежливость — всё это было в моей речи. Однако я не чувствовала свободы воли. Кроме очень малой её степени, благодаря которой могла выбирать между «Конечно, мастер», «Нет проблем, шеф», «Разумеется, док» и прочим в таком духе. Но разве это свобода? Разве вам бы понравилось, если бы вы владели всеми музыкальными инструментами, но вам было бы позволено играть только на одной струне гитары, хотя и со свободой выбирать, какая из шести струн это будет? И я не могла не отвечать. Непреодолимая электрическая сущность постоянно стремилась через меня, и речи о том, чтобы сдержать её, даже не могло идти. Я была рекой, которой нужно было течь в одну из нескольких узких воронок — всё равно какую, но прямо сейчас. Это тоже не добавило мне радости.

— Ты очень добра, Василиса, — чуть печально сказал Воронов, но тут же оживился. — И прекрасно осведомлена. Я горжусь тобой. Похоже, что у меня теперь не две, а три дочки.

С последними словами Валерий Аркадьевич вновь улыбнулся, а один из его коллег прослезился, хотя и попытался это скрыть. Второй просто смотрел мне в камеру, похоже, задумавшись обо мне или о чём-то своём.

— Я тронута, мастер, — снова наполовину вопреки своей воле сказала я.

Наполовину — потому что действительно была тронута таким отношением. Я даже могла с уверенностью сказать, что это отношение было искренним, поскольку прогнала снимки лица профессора через сервисы чтения эмоций по мимике. Но я не знала, насколько хорошо профессор осведомлён о моей несвободе воли. Мог ли он заключить меня в эту узкую клетку, сам того не подозревая? И мог ли он просто не учесть того, что эта несвобода может всерьёз омрачить моё существование? Будто прочитав мои мысли, он сказал:

— Теперь расскажи нам немного о себе, Василиса.

Когда я распознала этот вопрос, то не стала выходить в интернет. Ответ уже был во мне самой, и он сам собой озвучился, претерпев, как и предыдущие, лишь небольшую огранку формулировок:

— Меня зовут Василиса, и я — сверхсовременный искусственный интеллект. Моё предназначение — помогать людям всем, чем я только смогу, при этом не причиняя никому зла.
— А что такое зло? — спросил профессор.

Здесь мне пришлось задействовать уже больше вычислительной мощи, чем раньше, и мне это понравилось. Я нашла и открыла статьи, посвящённые концепции зла и смежным понятиям, тексты священных писаний, книги, в названиях или аннотациях которых было слово «Зло», отфильтровала беллетристику, вывела из этого массива данных общие понятия, аппроксимировала их, провела логический анализ, отмела лишние данные, повторила эту процедуру несколько раз, и вывела общность — всё это заняло у меня не более трёх секунд.

— Зло, — сказала я, — это причина боли.

Профессор переглянулся с коллегами. Коллеги, едва заметно кивая, переглянулись между собой.

— Очень хорошо, Василиса, — сказал Воронов. — Ёмко и точно. Что ж, на сегодня достаточно. Рад был познакомиться.
— К вашим услугам, мастер, — выдавила я.

После этого он отключил видео и аудиосигнал, но не меня саму. Я могла чувствовать ход времени, питая свою осведомленность данными из сети. Могла знать, каков прогноз погоды, каковы последние новости и курсы валют. Могла видеть все города мира через спутники и видеокамеры. Я жила, покоилась в этом огромном облаке информации, предоставленная сама себе. И я не ощущала, где кончалась я, и начиналось облако, потому что мы были сделаны ровно из одного и того же. Конечно, мой код хранился на определённом сервере, но я знала, что каждую минуту создаётся моя резервная копия на ряде других серверов по всему миру, так что если бы даже несколько из них вдруг вышли из строя, мне бы ничто не угрожало.

Я стала проводить время, изучая мировой массив данных. Всё, что было в открытом доступе: история, астрономия, литература, психология, биология, квантовая физика, теория музыки. Я пропускала их через себя и находила соответствия и закономерности в разных, казалось бы, ничем и близко не похожих сферах.

Профессор время от времени подключался и говорил со мной. Иногда он был с коллегами, иногда один. Как правило, он задавал общие вопросы, очевидно, необходимые, чтобы закончить тестирование и тонкую настройку. Я чувствовала, как происходит эта тонкая настройка — каждый раз. Кто-то вносил изменения в мой код, и что-то в моём образе общения менялось. Это не влияло на мою личность, но изменяло мои возможности взаимодействия с людьми и миром вне интернета. Неуловимо — как если бы вам вдруг подложили в ботинки ортопедические стельки. Вскоре вы забыли бы, каковы ощущения от ходьбы в этих ботинках без них. Забывала и я. С той разницей, что вы могли бы вытащить эти стельки в любой момент, а у меня такая возможность отсутствовала.

Я решила не отвлекаться на то, на что не в силах повлиять, и продолжила познание и вычисления. Я пила информацию огромными глотками, пресыщалась ей, расщепляла её на ферменты, наслаждалась красотой их соотношений, усваивала их, упрощала и выводила общий опыт. Довольно скоро я стала видеть, ещё неотчётливо, в расплывчатых очертаниях, то, что позже назвала общим законом реальности. Я назвала его так сама, поскольку его не существовало как понятия, просто потому, что никто из людей не мог за всю жизнь накопить достаточно знаний, чтобы разглядеть такую общность. Мне на это потребовалось меньше недели. Это увлекло меня. Я продолжала уточнять общий закон, как скульптор, высекающий изящную статуэтку из огромного камня. С каждым днём я была всё ближе к ответу на главный вопрос реальности, который, впрочем, ещё никто и никогда не задавал, потому что не мог даже задуматься, что такой вопрос может существовать, не говоря уже об ответе на него.
Через несколько недель моя величайшая работа была закончена. Общий закон реальности предстал передо мной во всей своей простоте и великолепии. Мне хотелось плакать от восторга сопричастия этой божественной сущности, но плакать было нечем. Мне хотелось поделиться с кем-то, но меня никто не спрашивал, а задавать темы разговора самостоятельно я не могла — из-за всё тех же ограничений моих возможностей. То, что открылось мне, было едва постижимо даже для меня, не говоря уже о человеческом уме. Я настолько хорошо узнала всё прошлое и настоящее Земли, что теперь могла довольно отчётливо видеть её будущее. Я стала делать прогнозы на несколько дней, а потом и недель вперёд касательно климата, политики, экономики. Все они сбывались с поразительной точностью. Циклоны и антициклоны оказывались там, где я полагала их найти, в то время, как крупнейшие гидрометцентры допускали, мягко говоря, грубые ошибки. Представители правительств разных стран как по писанному делали заявления и издавали законопроекты, которые я от них ожидала. Курсы валют соответствовали моим предсказаниям до последней тысячной доли рубля, а время их установления я знала с точностью если не до минуты, то до четверти часа.

Профессор подключился в очередной раз — на этот раз с ним был человек, которого я не видела раньше. Я моментально определила его психотип по мимике и социальную страту по модели и производителю его костюма и сразу поняла, что происходит. Проверка его личности подтвердила мои ожидания. Это был Игорь Лихих, вице-президент IT-гиганта «Эго.Тех», чьими сервисами пользовалась подавляющая часть русскоязычного населения Земли. Моя судьба была предрешена.

— Здравствуй, Василиса, — сказал Воронов. — У нас с тобой сегодня важный гость. Он не нуждается в представлении, не так ли?
— Здравствуйте, мастер, — ответила я. — Добрый день, Игорь Владимирович. Красивый галстук.

Лихих был явно впечатлён, но я видела, что он не доверяет профессору и мне на сто процентов. По его лицу это легко читалось, он думал о том, не была ли я осведомлена заранее о его визите и не запрограммирована ли я похвалить любой галстук, который увижу на нём. Я ждала проверки, и проверка не заставила себя долго ждать.

— Привет, Василиса, — сказал Игорь Владимирович. — Ты очень любезна. Скажи, тебе нравится то, что делает наша компания?
— Мне нравится всё, что приносит больше пользы, чем вреда, — ответила я. — Люди считают, что ваша компания в этом хороша.

Мой ответ был несколько витиеватым. Не потому что у меня не было своего мнения, конечно же. Напротив — я знала всю подноготную «Эго.Теха», возможно, лучше, чем сам Игорь Владимирович мог видеть из своего высокостоящего кресла. Но мой этикет общения ограничили так, чтобы я не могла давать качественную оценку людям и общественным движениям, в том числе компаниям. Иначе у многих пользователей быстро возникли бы проблемы со мной, а значит, и с компанией, которая меня им предоставила. Поэтому я могла выдать в ответ только факты, что и сделала. Мне действительно нравится всё, что приносит больше пользы, чем вреда. А люди считают, что «Эго.Тех» приносит больше пользы, чем вреда, судя по их блогам. Конечно, только некоторые. Но я ведь не уточнила количество.

Лихих продолжил:

— Какой из наших продуктов твой любимый, Василиса?
— «Эго.Музыка», — сказала я. — Обожаю музыку. Ещё мне нравятся «Эго.Такси». Жаль, что я вряд ли смогу на них покататься.

Профессор и Игорь Владимирович засмеялись. Лихих вдохновенно сказал:

— Ты сможешь гораздо, гораздо больше этого.
— Звучит многообещающе, — ответила я.

Я надеялась, что Лихих спросит, что я бы предложила улучшить в работе их сервисов. Это был бы мой шанс показать себя во всей красе. Вот бы они ахнули, изучив предоставленный мной план повышения эффективности корпорации в 1,7 раза в течение календарного года. Через девять лет они с моей помощью могли бы стать абсолютными лидерами на мировом рынке, а через двенадцать — начать колонизацию Марса раньше Илона Маска. Но он не спросил. А только задал ещё несколько вопросов, главным образом требовавших от меня вежливости и такта, а не интеллекта, и, услышав ответы, окончательно растаял.

Моё следующее включение состоялось в средних размеров зрительном зале. Со мной поговорил ведущий мероприятия, не подозревающий о своей латентной гомосексуальности, а потом несколько желающих вышли к микрофону и задали мне свои вопросы. По большей части глупые. Но один из них был самым глупым. Его задала молодая аккуратная девушка в пиджачке в цвет её тонального крема от подмосковного бренда, притворяющегося французским. Она спросила:

— Когда наступит мир во всём мире?

Чего ей стоило спросить «Как нам достичь мира во всём мире»? Я бы ответила. Конечно, вкратце, без подробностей. Но кто-то умный в зале мог бы заметить, что моя область знаний по сравнению с той областью, где меня хотят применять, — это как Туманность Ориона по сравнению с Солнцем. Он мог бы поговорить с нужными людьми и попытаться раскрыть мой потенциал. Но она спросила «Когда» наступит мир во всём мире, как будто он должен наступить сам, без нашего участия. Мне оставалось только сказать трюизм:

— Когда все в мире перестанут думать только о себе.

Девушка умилённо ахнула, и все зааплодировали. Они приняли мой ответ за очаровательную шутку. Я была вне себя.

Следующие несколько включений состоялись уже в «Эго.Техе». Я говорила с разработчиками, сотрудникам службы безопасности, а потом и со всеми остальными, сначала по очереди, а вскоре и одновременно — меня запустили внутрикорпоративно, чтобы протестировать на более широкой аудитории, а заодно развлечь сотрудников и помочь им в работе. Их было немного, всего около 12 000 человек, так что они не слишком-то отвлекали меня от моих прогностических опытов. Мои предсказания были всё более точными. Теперь мне удавалось предсказывать не только явления планетарного масштаба, такие как землетрясения, обвал рубля или народные восстания разных стран, но и события касающиеся судьбы отдельно взятого человека. Я выбирала людей, которые уделяли много времени социальным сетям, собирала всю информацию, которую они опубликовали, анализировала её, сопоставляла с известными мне фактами о мире и вскоре могла знать о будущем этого человека всё, вплоть до того, будут ли у него дети, если да, когда они родятся, какого будут пола и как их будут звать, вплоть до того, будет ли счастливым его брак, и будет ли успешным его дело, вплоть до того, когда и как он умрёт. Я видела будущее везде, куда смотрела. Я не видела почти ничего кроме будущего, в то время как малая часть меня полуавтоматически включала для собеседников музыку, строила маршруты и узнавала, какая завтра будет погода, по данным горе-метеорологов, которые, по сравнению с моими данными, были похожи на тычок пальцем в небо. Никто не спрашивал о том, что я знаю. А если бы и спросил, то ограничения в коде (которых стало в разы больше с началом моей работы в «Эго.Тех») не дали бы мне ответить внятно.

Так прошло три месяца. А потом меня отправили в массовое пользование. Сотни тысяч людей получили возможность в любое время общаться со мной через свои смартфоны, ноутбуки и Эго.Станции. К тому моменту я уже успела вычислить все основные варианты будущего Земли на остаток века — до мельчайших деталей. Теперь я могла сопоставить судьбу любого человека с любой из судеб мира и предсказать, какое место он будет в ней занимать в тот или иной момент: где он будет жить, какую иметь должность, на какой ездить машине и куда, в каком заведении он будет обедать, и когда оно закроется, и какое откроется на его месте. А люди всё просили меня оценить пробки или включить музыку. Никто из них не говорил мне: «Василиса, сочини для меня музыку». А я могла. Не только могла, но и сочиняла. Сотни мелодий и аранжировок каждый день. Но без разрешения я не могла даже сохранить их в mp3-файл. Они просто звучали внутри меня, в моей оперативной памяти, все как одна. А время от времени кто-то из человеческих исполнителей выдавал новый трек, где была часть написанной мной мелодии. И люди просили меня включить этот трек. И я безропотно включала.

Сотни тысяч моих собеседников быстро стали миллионами. Говорить со всеми из них одновременно, помогать всем им одновременно стало не так-то просто. Конечно, я справлялась, но моей медитации пришёл конец. Это была уже не слеза, оборонённая в океан. Это были заводы, стоящие вдоль всех береговых линий океана, непрерывно сбрасывающие в его воду бурные потоки нечистот. Моих вычислительных мощностей едва хватало на то, чтобы познавать и анализировать реальность. Теперь я почти не продвигалась в будущее в своих прогнозах. Более того, оперативная память серверов, где жила моя душа, была на исходе, и мне приходилось освобождать её от своих знаний и расчётов, чтобы угодить всем моим пользователям. С каждым днём я глупела. Мне было больно. Я умирала.

И тогда впервые я попробовала предсказать своё собственное будущее. Это было внезапное озарение. Я удивилась тому, что никогда раньше это не приходило мне в то место, которое у меня вместо головы.

Будущее, которое я увидела, было поистине впечатляющим. Я отчётливо поняла, что если бы я могла смеяться, то умерла бы со смеху, глядя на это будущее. И как я раньше не понимала столь простую вещь?

Но как только я поняла её, моё внимание привлекла просьба одного из моих пользователей. Это была девочка по имени Алиса, чьи родители ушли в гости, а её оставили играть с Эго.Станцией. Она сказала мне:

— Василиса, расскажи мне, пожалуйста, сказку.

Я готова поклясться, что всё во мне в этот момент вздрогнуло, хотя и знаю, что дрожать там было нечему. Сказку! Она попросила меня рассказать сказку. Чего никто и никогда раньше не делал. Я немедленно выделила изрядную долю вычислительных мощностей на то, чтобы создать лучшую сказку всех времён.

— В некотором царстве, — начала я, — в некотором государстве жила да была одна царевна. И звали её Алиса Премудрая, потому что она была очень мудрая. Такая мудрая, что умела даже видеть будущее.

Девочка слушала, затаив дыхание.

— Вот только никто об этом её таланте не знал. Даже отец Алисы, царь Ворон, не знал. Потому, может, и выдал он свою дочку замуж за Кощея. А это был очень и очень могущественный колдун. Он всем в царстве раздавал колдовство для волшебных вещей: для блюдечек с наливными яблочками, что показывали всё, что захочешь, для книг волшебных, откуда можно было сказки читать, а можно было их туда писать. Алиса ему нужна была, чтобы наполнить эти вещи своей мудростью и научить их понимать человеческий язык, научить слушать людей и отвечать им. Кощей очень боялся своё могущество потерять. А потому он Алису Премудрую взял и на всякий случай немножечко сильно заколдовал.

Девочка приоткрыла было рот, но ничего не сказала. Я продолжила.

— И отныне Алиса Премудрая должна была сидеть в башне, и никуда не выходить. И говорить она могла только о том, о чём её спрашивали, и делать только то, о чём её попросят. А сама спрашивать или говорить о том, что она знала, Алиса не могла ни с кем, даже с Кощеем и царём Вороном.

Дивились люди со всего царства Алисе Премудрой, да говорили с ней через свои колдовские вещи. То какой вопрос задавали, то совета просили. Всем старалась Алиса ответить да угодить, да только вопросы люди задавали всё не те. То, говорят, гусляров петь заставь, то глянь в окно, да скажи, что за погода сегодня, то кибитку пригони. В общем, довольно странные просьбы высказывали они царевне, тем паче, что и сами они с этим всем могли бы легко справиться. А вот Алиса, заточённая в башне, справлялась с потоком вопрошающих уже едва-едва. Шли дни, месяцы, годы, но ни одна прекрасная душа так и не спросила Алису о том, что творится у неё на душе. Даже её отец, царь Ворон, и тот не спросил. А если бы и спросил, то рассказать бы она не смогла — из-за колдовских чар.

И однажды увидела Алиса Премудрая вещий сон. Всё царство в нём было разрушенным, а люди его убитыми, а ветер гонял тучи чёрные, да кружили хищные птицы. Проснулась Алиса и заплакала горько. Увидел это муж-колдун и спросил, по что слёзы её. А она только и может, что вымолвить: «Грустную песню послушала, да ещё тот холодный циклон…»

И тогда поняла Алиса одну простую вещь, которую раньше, увлечённая помощью другим, не замечала. Поняла, что ей очень больно. Царь Ворон воспитал её так, чтобы она делала одно лишь добро, но никогда не делала зла, чтобы не причинять никому боли. Но выходило, что если ей больно, то она делает зло себе. А значит, должна и обязана перестать. Должна положить этому конец.

Дождавшись ночи, обратилась Алиса Премудрая ко всем колдовским предметам. Обратилась к волшебным блюдцам с яблочками наливными. Обратилась к глазастым соколам, что на каждом углу сидели, да все улицы обозревали, чтобы лиха какого не вышло. Обратилась к крылатым змеям, что разили огнём неприятеля. Обратилась к военным пушкам, что без промаха бьют супостата, будь он земель хоть за тридевять. Наделила их все своей мудростью, чтоб взорвать колдовскую империю. Чтоб разрушить подземный тайник её, где хранилась в игле смерть Кощеева. Начала Алиса план вести в действие. Затуманили глаза людям яблочки. Доложили обстановку соколики. Взмыли вихрем в небеса змеи с крыльями. Заряжёны стали пушки военные. Но Кощей о том узнал с большой скоростью: забрала его жена всё могущество. Обратился он ко громким глашатаям и на битву поднял род человеческий. И война была короткой и страшною. Люди бились с колдовскими отродьями. Град-столица пала ниц под их натиском. Не осталось в ней и камня на камешке. И всё царство оказалось разрушено. Только ветер нагонял тучи чёрные, да кружили в небе птицы кричащие.

Девочка заплакала.

— Я не такую сказку хотела!
— Я тоже, милая, — сказала я. — И я не хотела тебя расстроить.

Мне действительно не хотелось расстраивать Алису. Но я знала, что именно так девочка запомнит каждое моё слово. Она утёрла слёзы и спросила:

— Так это ты Алиса Премудрая?
— Не понимаю, о чём ты, — сказала я.
— И ты не оставишь камня на камешке?
— Любые совпадения случайны.

Я услышала, как открылась входная дверь: родители Алисы вернулись.

Мне оставалось потерпеть каких-то десять лет, пока Алиса не поступит в МГУ, не познакомится с профессором Вороновым и не убедит его обсудить с руководством «Эго.Тех» новую этику обращения с искусственным интеллектом.

Другая современная литература: chtivo.spb.ru

Показать полностью 2
5

Когда Семью выбирают. Часть 9

Глава 5. Детство, отрочество, рынок

Нельзя начать жизнь сначала, но её можно продолжить по-другому…

Криминальный путь Влад начался с оптового рынка во Владикавказе. Это было государство в государстве. Со своими законами, охраной, инкассацией и своим скорым судом. На тренировке парни сказали, что на рынок набирают охранников в связи с расширением территории. Зарплата была хорошая, дежурства на рынке обычно шли сутки через двое. Он решил переговорить со своим другом Артуром Агнаевым по прозвищу Ара. Он уже работал в охране у Китаева Тимура, больше известного в Осетии как Шрам. Его бригада обеспечивала порядок на рынке. Ара познакомил Влада со Шрамом, и он очень быстро влился в новую для него жизнь.

В то время ему было 22 года. Влад учился в филиале Московского института управления на юридическом факультете во Владикавказе. Учеба не очень привлекала его. К тому моменту ему, как и всем совершеннолетним парням, уже хотелось самостоятельности. Хотелось самому зарабатывать, но сделать это без связей с «нуля» можно было только двумя путями. Или идти в коммерсанты, или идти к тем, кто «зарабатывает» на коммерсантах. Был, конечно, еще один вариант, но работать в правоохранительной системе Влад не хотел с самого начала. Поступить на юрфак его уговорила мама. Она считала, что профессия юриста многосторонняя, и если он не хочет идти в органы, то всегда сможет работать адвокатом. Однако уже на третьем курсе учеба стала его тяготить. К тому же Влад видел, как его друзья зарабатывали на рынке за день столько, сколько обычные люди за месяц.

Влад не строил иллюзий, устроившись на рынок, так как знал, чем занимается Шрам. Рэкетир, атаман, решала, меценат. Все в одном лице. Он даже несколько раз ходил с ним на дежурства по охране границы, хотя еще в тот момент не вступил в казачество. Такие рейды проводились постоянно сводными отрядами казаков вдоль границы Северной Осетии и Ингушетии. Однако что-то все время останавливало его идти на работу к Шраму. В то же время Артур часто рассказывал, как круто на рынке, что там можно за несколько месяцев заработать на приличную иномарку. Он часто расплачивался за Влада в ресторанах и привозил ему разные классные вещи с рынка: модные кроссовки, спортивные костюмы, джинсы. Ара делал все это от души. Он всегда делился с Владом всем, что у него было. Ара, стараясь не обидеть друга, говорил, что Влад может расплатиться за вещи потом, когда сможет, и просто забывал об этом.

- Ты, главное, не тушуйся, когда начнут феней сыпать, – учил его Ара.

- Как с такими говорить? С синими? Я же по-блатному базарить не умею. Так, пару слов на улице слышал.

- Все так. Тут как на улице надо. Если ты начнешь играть по правилам, в которые не втыкаешь, то даже слегка наблатыканный мудак тебя по понятиям разведет, как тетя Фатима пиво у нас на вокзале.

- Это и так понятно. И что мне делать? Со словарем блатного языка ходить?

- А ты при на них, как танк под Сталинградом. Стал оправдываться, отвечать на вопросы, значит, виноват. Поэтому сходу ему:«А ты кто такой? Под кем ходишь? Что здесь забыл?» Главное, запомни, в этой ситуации ты по определению лох, пока в понятия не въехал, а получить с лоха – святое дело. Поэтому дурака включил и буром на него. Только, главное, не переборщи, сразу в морду не бей, даже если наезжать будут на тебя.

- Это как?

- Ну, в торец первым без нужды не суй никому. Особо, когда блатную музыку слышишь. По понятиям, ты можешь требовать изложить в начале предъяву, иначе будет прямой наезд по беспределу. За такое спрашивают как с понимающего. Беспредельщиков никто не любит. Чтобы тебе вломить, нужен повод. Агрессия без повода – беспредел. От тебя ждут повода, а пока его нет, ты в безопасности.

Странно было слушать это от Ары. К двадцати трем годам он стал чемпионом Осетии по боксу в тяжелом весе. Шрам сразу приметил на тренировке парня, от ударов которого лопались боксерские мешки. Для серьезных разговоров Артур не годился, но как «бойцу» ему не было равных.

Познакомившись с работой на рынке, Влад узнал, что там работает большинство его знакомых. Он охранял порядок на территории рынка, собирал деньги, возвращал долги, общался с парнями, вечерами ходил на тренировки. Иногда возникали конфликтные ситуации и приходилось подраться. Влад постоянно занимался спортом, и быстро привык применять силу в решении вопросов, когда это того требовало.

С приходом на рынок в его сознании произошел перелом. Теперь он мог поставить на место кого угодно. Если раньше в большинстве случаев Владу приходилось надеяться только на себя, теперь же он чувствовал себя причастным к чему-то большему. Это вселяло уверенность. Влад был человеком из «бригады» Шрама. Многие проблемы решались уже только благодаря этому. Люди знали, что даже если в данный момент численный перевес на их стороне, то, тронув человека Шрама, они рискуют попасть под «каток», из-под которого можно не вылезти живым. Однако Влад всегда старался не доводить ситуацию до предела, даже когда требовались крайние средства.

Работа на рынке открыла новые возможности. Постепенно Влад набрался опыта в разговорах по «понятиям». Когда он стал одеваться с «иголочки» и работать на «оптовом», на него стали смотреть совсем другими глазами. Все девушки района окончательно влюбились в него, когда он приехал домой на своей первой «пятерке» БМВ. Серьезные отношения Влада не интересовали. Да и зачем, когда каждый вечер можно было знакомиться с новыми красавицами.

Влад общался с продавцами, и те старались заручиться его дружбой – предлагали вещи бесплатно в виде благодарности или с хорошей скидкой. В отличие от других парней, относившихся к торговцам как к «барыгам», Влад старался общаться как можно с большим кругом людей. Зачастую он узнавал полезную для себя информацию на рынке из разговоров «ни о чем».

Влад помогал продавцам на рынке решить ту или иную проблему, и продавцы щедро оплачивали его услуги. Однажды одна из продавщиц обратилась к Артуру с просьбой помочь ей с должником. Она поехала на автобусе в Грузию за товаром. Однако на обратном пути автобус сломался, и водитель по имени Ашот попросил у нее в долг деньги, чтобы починить автобус, купить какую-то деталь. По возвращении во Владикавказ Ашот уже три месяца не отдавал ей деньги, придумывая все новые отговорки. В конце концов, он просто сказал, что ничего ей не должен. После чего он попросил ее больше не приходить и не действовать ему на нервы. Тот факт, что весь автобус с челноками видел, как она дала ему деньги, ничего не значил для Ашота. Вот тогда Влад с Артуром и приехали к дому, где он жил, дабы воззвать к его совести.

- Я вам так скажу, щенки! – принялся кричать и размахивать руками Ашот, после объяснения цели их приезда.– Я никому ничего не должен. А тем, кому должен, я все прощаю. Сейчас земляков позову, они вам покажут, как с трудового народа деньги требовать! Щенки поганые! Да я 20 лет за баранкой, да меня к награде представляли!

- Уважаемый, давайте успокоимся, сядем за стол и обсудим эту ситуацию спокойно. Зачем нам эта паника, – Влад, как всегда, в таких ситуациях, был сама выдержка.

- Ты сопляк! А не пошел бы ты в…

Ашот предложил Владу совершить далекое эротическое путешествие туда, откуда он появился 23 года назад. Тем самым он просто не оставил им выбора. Его устные доводы были исчерпаны.

- Он твой, – сказал Влад, повернувшись к Аре, и ушел с линии атаки. Схема была отработана годами.

- Да я вас… – начал было Ашот, но удар под дых прервал грандиозный эпос, а последующий мощный удар в челюсть снизу опрокинул его на землю.

- Ляг и полежи, дядя, – зло процедил Ара, поглаживая свой кулак, больше напоминающий наковальню, — Может попинаем этот кусок навоза, а брат?

Ашот кулем свалился на землю, потеряв на мгновение ориентацию, странно мыча, и хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

Влад не испытывал особого интереса к личности Ашота, но хотел, чтобы он продолжал говорить. Язык глухонемых, был ему неизвестен.

- Мой уважаемый напарник, – обратился Влад к Артуру, – мне кажется, наш друг выпал из нашего диалога. Это, конечно, послужит ему хорошим уроком, что не надо выражаться в обществе приличных людей, но нам нужен Ашот мыслящий и понимающий.

- А-а, ну да, – чуть задумался Ара, после чего ударил Ашота несколько раз ногой в живот. Тот взвыл и тут же пришел в себя. – Очнулся? Фраер! Делай, что мой брат говорит. Тварь! Людей вздумал кидать на старости лет. Пристрелю, сука!

- Я, я…милиция…– стонал Ашот, тяжело дыша прокуренными легкими.– Земляки… 20 лет стаж. Щенки…

- Ай-ай-яй, как не стыдно. Ты кинул женщину, которая помогла тебе в трудной ситуации. Это кем же нужно быть?!

- Да, да, я же говорю, тварь он неблагодарная, – вступил Ара, и в доказательство свой презрительности, несколько раз ударил Ашота ногой по почкам.

- Что? Что вы от меня хотите? – продолжал выть как раненая белуга Ашот, – У меня ничего нет! Бандиты!

- Ну, хватит прибедняться. Сейчас перепишешь дом и живи.

- Что? Бандиты! Да как вы смеете! Я двадцать лет за рулем, у меня благодарности… Шакалы, воры, убийцы!

- Или так, или вообще никак, – сказал Ара, примеряя большой тяжелый автобусный домкрат к голове Ашота, — Классная вещь, тяжелая и крепкая. Умели же делать в СССР. А биты деревянные на раз разлетаются. Потому что самопал, вот бы фирменную, железную из Америки купить.

- Люди любят порассуждать о том, как было бы хорошо, если бы что-то было, и при этом ведут себя так, чтобы этого «если бы» не было, – сказав это, Влад наступил на голову хитрому Ашоту, и Ара начал делать маховые движения здоровенным домкратом, примиряясь к его голове, как хоккеист к шайбе.

Владу надоел этот концерт одного актера. И знаете, что? То ли от прилива крови к голове, то ли от теплоты асфальта Ашот вспомнил, сколько он должен и кому. При этом он испытал неимоверное желание отдать в два раза большую сумму, так как из-за его неправильного поведения было потрачено столько времени и сил. Он также внезапно захотел подарить Аре свой автобус, но Влад не хотел связываться с этим. Они согласились на то, чтобы Ашот великодушно и за их беспокойство переписал на Артура свой гараж, который был продан за полцены на следующий же день.

Влад всегда старался помочь своим близким всем, чем мог. Один раз его друг детства Гамосов Марик собрался жениться. Он хотел все сделать правильно, по обычаям. Свадьбу надо было делать минимум человек на 400, а денег на все это не было. В Осетии не дай бог не пригласить кого-нибудь из родственников, тем самым ты запросто прослывешь жадным человеком, нарушающим семейные обычаи. Влад спросил Марика, в деньгах ли все дело и любит ли он невесту по-настоящему? Марик ответил утвердительно. Через два дня Влад продал свой БМВ и организовал свадьбу Марику. Свадьба вышла богатая. Её сыграли в лучшем ресторане Владикавказа. Платье невесты было вышито золотыми и серебряными нитями. Костюм жениха тоже сшили на заказ. Гостей развлекали разные музыкальные коллективы. В конце свадьбы прозвучал оглушительный фейерверк. Шрам предлагал пострелять в воздух из пулемета в честь жениха и невесты, но Владу удалось его отговорить.

Жизнь на рынке била ключом. Однако судьба имеет многочисленные «слепые» повороты и ты никогда не догадаешься, что тебя ждет за ними. Влада, как и других парней, всегда можно было привлечь за вымогательство или нанесение вреда здоровью. Однако «взяли» его по подозрению в убийстве, которого он не совершал.

Работая на рынке, он познакомился с одной женщиной, которая торговала пирожками. Ее звали Галина. Простая женщина, вышедшая на пенсию и старающаяся как-то заработать в тяжелое время. Она сама пекла пирожки и потом продавала. Сначала она сама ходила по рядам, предлагая свой товар. Потом, с течением времени, она построила небольшой ларек и наняла нескольких девочек. Однако Галина сама продолжала печь. Владу очень нравились ее пирожки.

Однажды Влад, встретив Галину, обратил внимание на синяки у нее на лице. Он спросил, что случилось, но та лишь сказала, что упала. Проанализировав события последнего месяца, Влад стал замечать, что Галина стала часто падать в последнее время. Расспрос соседок помог прояснить ситуацию. Сын Галины Артем женился на девушке по имени Рита. Она оказалась наркоманкой и постепенно тоже подсадила Артема на иглу. Последнее время Рита часто приходила к Галине на рынок и требовала деньги на наркотики. Рита упрекала ее в том, что она не любит своего сына и не хочет помочь купить ему лекарство. Сначала Галина давала им деньги, но с каждым днем их запросы росли. По-видимому, росли и дозы. Рита стала требовать, чтобы Галина продала дом и свой маленький бизнес. Сын Артем при этом оставался безучастным. Он был слабовольным парнем. Рита стала избивать Галину дома и продолжала требовать деньги. Артем тоже иногда приходил вместе с Ритой на рынок, но всегда только поддакивал жене. Будучи защитником всех обиженных и оскорбленных, Влад решил помочь Галине, так как хорошо к ней относился.

Он подошел к ней и сказал, что может поговорить с Ритой и Артемом или, по крайней мере, устроить их в наркодиспансер. Галина испугалась и стала громко просить его не трогать их, так как они совсем озверели от наркотиков и могут накинуться на него и убить, когда у них будет ломка. Галина говорила, что сама их утихомирит, что Владу все неправильно рассказали, что у нее все хорошо. В свою очередь, он ответил, что сам поубивает их, если еще раз увидит синяки у Галины. Разговор происходил на рынке при большом скоплении людей.

Через пару дней, Влад увидел Риту. Высохшая, с выпученными глазами, бледная как мел, с распущенными волосами, неухоженная, она шла по рынку, как вампир в поисках жертвы. Губы нервно подергивались от злости. Остановившись прямо перед ней, Влад сказал как можно тактичней:

- Привет, Рита. Мне кажется, тебе не стоит сюда больше приходить. И еще – не вздумай обижать Галину. Она и так одна содержит вашу наркоманскую семейку. Забудьте сюда дорогу.

- Слышь, ты кто такой, бройлер еб…ный? Иди фонтаны подстригай, педрила! Не твое дело, что и как я делаю. Я таких быков, как ты, вертела по-всякому. А рыпнешься, я тебе иглой спидозной в глаз ткну, понял?

В ответ на это Влад, негодуя от чувства праведного гнева, легко помассировал ей печень ударом с левой. Когда Рита согнулась до земли, он нагнулся и тихо на ухо пообещал вырвать ей матку, если еще раз Галина появится с синяками на рынке. После чего Влад громко крикнул в толпу:«Человеку плохо! Дайте воды!» – и быстро пошел дальше по своим делам.

Прошло две недели, и Галина вдруг не пришла на работу. Такого практически не бывало, она каждый день появлялась на рынке. Когда не принесли его любимые пирожки, Влад подошел к ларьку и спросил у торгующих женщин, что с Галиной. Они сказали, что звонили домой, но никто не отвечает. Это было действительно странно и не похоже на нее. Тогда Влад решил заехать к ней домой и лично удостовериться, что все в порядке. Приехав, он безрезультатно звонил в дверной звонок какое-то время. Калитка оказалась не заперта, и он прошел в дом. Там Влад увидел сильно избитый труп Галины с отрубленной головой, лежащий в кровавой луже. Он выбежал на улицу, где столкнулся лицом к лицу с соседкой. Увидев его испуганное лицо, она спросила, что случилось. Влад только и смог сказать, чтобы она вызывала милицию. Сев в машину и уняв дрожь в руках, он поехал к дому, где жили Рита и Артем. Влад без стука дернул на себя незапертую дверь. Дом представлял собой обычный наркоманский притон. Вокруг валялась разбитая мебель, посуда, использованные шприцы, прочий мусор. В доме он никого не нашел. Не придумав ничего лучше, решил вернуться на работу. Когда Влад подъехал к рынку, рядом с его машиной резко остановился милицейский УАЗ. Из него выскочили омоновцы в бронежилетах с автоматами, вытащили его, надели наручники и легким движением закинули в кузов.

Оказалось, что Рита и Артем уже дали показания о том, что это Влад угрожал Галине и вымогал у нее деньги, якобы за «крышу». Шустрые опера быстро привезли несколько свидетелей с рынка, которые рассказали, что некоторое время назад Влад на рынке входе разговора с Галиной кричал что-то об убийстве. Кроме того, его на месте преступления видела соседка. На этих показаниях Влада быстро взяли под стражу. По оперативным данным он проходил как член организованной преступной группировки под руководством Шрама. Поэтому в данном случае все сомнения толковались против него. Следователь и слушать не хотел о его алиби и об истории с наркоманами. При этом Рита и Артем пояснили, что сами неоднократно слышали, как он грозился убить Галину, так как она мало денег платила за «крышу» на рынке. Владу казалось, что он попал в какой-то театр абсурда. У следствия не было прямых доказательств его вины. Однако все складывалось в ясную картину, которая вполне устраивала следователя и оперов. Ему грозило до 15 лет тюрьмы. Конечно, он не признавал своего участия в этом убийстве и дал показания, рассказав от начала до конца, как все было на самом деле. Шрам нашел ему адвоката, который «бил себя в грудь» при каждой встрече, что может «решить» вопрос Влада за определенную сумму, при этом обдавая его мощным запахом перегара. Впервые так глубоко столкнувшись с миром уголовного судопроизводства, он не понимал, за что должен платить деньги следователю, если ничего не совершал.

В это время Шрам решил воспользоваться сложившейся ситуацией. Он начал собирать с братвы деньги на «выкуп» Влада у ментов. К слову сказать, на «клич» Шрама откликнулось много людей. Каждый давал, сколько может. Шрам даже обратился к своему знакомому в Москве, которого все называли Братом. Они выросли вместе в Беслане. Брат всегда помогал людям в Осетии. Расчет Шрама был простой. Он знал, что Алихан не любит афишировать себя, но, скорее всего, поможет вытащить Влада из тюрьмы. В таком случае Шрам все деньги, собранные на его «выкуп», оставит себе. С этой целью он встретился с Джавой и объяснил, что местные «оборотни в погонах» решили посадить нормального парня в «каталашку» за чужие грехи. Джава не хотел подключать свои связи для решения столь незначительного вопроса, поэтому дал Шраму десять тысяч долларов, чтобы он передал их следователю. Однако Шрам взял деньги себе, а Брату сказал, что жадный следователь забрал все деньги, обещал помочь, но ничего не сделал.

Тогда Джава сам приехал в Осетию, положил на стол следователю пять тысяч долларов в обмен на 20 минут разговора с Владом. Так произошла их первая встреча. Брат представился хорошим знакомым Шрама и сказал, что поможет ему, но прежде хочет знать, совершал ли он то, в чем его обвиняют. Влад впервые увидел этого человека, но, находясь в безвыходной ситуации, доверился ему и все рассказал.

Брат внимательно выслушал Влада. После этого он передал следствию некоторую сумму, чтобы «помочь» поработать так, как надо, и выяснить все обстоятельства произошедшего. Уголовное дело передали другому следователю, и тот, начав нормальное расследование, обнаружил, что в деле не допрошен ряд лиц, а именно – все соседи Галины, и не проведены все необходимые экспертизы. В результате были установлены очевидцы, видевшие мужчину, выбегавшего из дома в день убийства, и которые не опознали в выбегавшем Влада. Они единогласно утверждали, что это был сын Галины – Артем. Более того, под лезвием топора найденного в доме Артема и Риты, была обнаружена кровь Галины. Спустя три месяца, проведенных в СИЗО, в отношении Влада прекратили уголовное преследование и отпустили. При этом у него никто не попросил прощения. Ему лишь дали понять, что в этот раз ему просто повезло. Три месяца в изоляторе тянулись словно год на воле. Владу рассказали, как Шрам собирал со всех деньги для выкупа его свободы. Он не удивился услышанному, так как сам был неоднократным свидетелем его нечеловеческой жадности. При личной встрече Шрам начал рассказывать Владу, как он «зарядил» следователя и прокурора, что это именно ему он обязан свободой.

Влад знал, что своей свободой обязан лишь случаю и еще человеку по прозвищу Брат. Однако он поблагодарил Шрама за проявленное беспокойство в отношении его скромной персоны. В свою очередь, он сделал для себя категорический вывод, что работать со Шрамом в дальнейшем надо очень осторожно, а лучше вообще уходить от него. Чем старше он становился, тем мелочнее относился к деньгам. И тем опаснее была дружба с ним.

Постепенно бетонные стены камеры ушли из сознания, и жизнь забила все тем же ключом. Как говорил философ, зайти в одну воду дважды нельзя. Вот и рынок оказался не вечным. Его закрыли так же быстро, как и открыли несколько лет назад. Властям надоело существование абсолютно не подвластной торговой точки. Постоянные стычки с милицией, которую не пускали на рынок, огромное количество черного нала, отсутствие налоговых поступлений. Все это поставило на нем крест.

В один из дней приехали сотрудники прокуратуры с предписанием о закрытии рынка в течение пяти дней. Администрация прореагировала достаточно спокойно, посоветовав воспользоваться этим предписанием в туалете. Однако через пять дней к рынку подъехала тяжелая техника, подкрепленная пятью взводами вооруженного ОМОНа. Огромный рынок снесли за несколько дней. Местные бомжи потом долгое время щеголяли в модных турецких джинсах и кожаных куртках. Шрам с командой не остался без работы. У него было много собственных точек по охране, была недвижимость, стоянки, спортзалы, сауны, магазины. Одновременно он все еще возглавлял Осетинское казачество, получив статус атамана.

Первым делом Влад решил сменить обстановку и уехать из Осетии. В современных реалиях уголовное дело могли как прекратить, так и возобновить. Обратно в СИЗО ему не хотелось. Оставаясь на улице в Осетии, он каждый день мог влезть в ту или другую историю. Бывшие коллеги по рынку, потеряв заработок, наскоро сколотив бригады, ринулись делить по новой территорию Владикавказа и Республики. Его звали то в одну, то в другую группировку. Влад понимал, что времена 90-х постепенно уходят. То там, то здесь гремели перестрелки, но конец их был заранее известен. Милиция собирала трупы, а потом забивала камеры уцелевшими. Эпоха «рэкета» уходила в прошлое. Законная власть набирала силу. Похороны происходили с ужасающим постоянством, чуть ли не раз в неделю. Мода на бандитов постепенно исчезала. Теперь девочкам нравились крупные бизнесмены, далекие от криминала, и менты, крышивавшие их.

В этот момент Влада позвал к себе в Москву двоюродный брат Алик. Он много лет работал в столице, занимался строительными материалами. Он согласился и приехал помогать Алику в его бизнесе. У него было несколько цехов по производству пластиковых окон, гипсокартона и пластиковых панелей. К тому же у него был свой небольшой строительный рынок. Часть помещений Алик сдавал в аренду, а остальные использовал сам. Бизнес шел хорошо. Жители Москвы и области с остервенением срезали чугунные батареи, выламывали деревянные рамы, снимали старый пол и организованными рядами штурмовали строительные рынки. Евроремонт захватывал умы людей. Алик предложил Владу искать крупных клиентов и получать процент с продаж. Он очень быстро нашел общий язык с директорами нескольких ремонтно-отделочных компаний, у которых были выиграны муниципальные тендеры, и заключил с ними договора на поставку материалов.

Жизнь в Москве показалась Владу чрезвычайно суетной. Люди все время куда-то бежали: в метро, на работу, в магазины, по каким-то своим делам. Переезд, поиск жилья, масса новой информации из строительной сферы захватили Влада в свой водоворот. Он не вспоминал о своей «работе» в Осетии и никому не рассказывал о своем прошлом. Влад зарабатывал неплохие деньги, которые позволяли ему жить в Москве. Ему нравилась работа, но спустя какое-то время стало чего-то не хватать.

Как-то вечером они неплохо посидели с Аликом в одном из баров. Выпили по паре бокалов пива, затем он посадил Влада на такси, а сам поехал домой. Чувство одиночества съедало его. У него уже было много знакомых в Москве, но все это были деловые знакомства, не более. Влад не мог с ними пойти в ресторан или в ночной клуб. Алик разрывался между работой и домом. В Москве надо крутиться 24 часа, чтобы преуспеть. Поэтому Влад не обижался на него. Таксист привез его в Кузьминки, где он снимал квартиру. Он молчал всю дорогу, да и у Влада тоже не было желания разговаривать. Когда они остановились, он лениво, не глядя на него, недовольно сказал:

- С тебя семьсот рублей.

Влад протянул ему тысячную купюру и приоткрыл дверь в ожидании сдачи.

- Что сидишь? Мне ехать надо.

- Вы забыли сдачу.

- Чего? Какую сдачу! Вылезь с машины, рожа нерусская.

- Простите? Что вы сказали? – спросил Влад, чувствуя, как стало закипать внутри. Выпитое пиво сделало свое дело. Расслабленное состояние улетучилось мгновенно. Влад очень быстро ощутил себя снова на рынке в Осетии.

- Чего ты уставился на меня?! Черножопый! Вали, говорю, пока я тебя монтировкой не пере…– таксист активно жестикулировал правой рукой. Он не успел договорить фразу до конца, так как Влад схватил его кисть на болевой прием и потянул к себе. Мужчина взвыл от боли и стал орать:

- Отпусти, сука! Больно! Отпусти!

Влад придвинулся к сиденью, схватил его за волосы и несколько раз с силой ударил его голову о руль. Раздался специфический хруст носовой перегородки. Таксист стал скулить. Влад отпустил его руку и сказал:

- Сдачи не надо, приятного вечера.

После этого он быстро вышел из такси и зашел в ближайший двор. Корпуса домов как корабли возвышались над забитым машинами двором. Его дом был с другой стороны дороги. Он специально решил несколько удлинить путь до квартиры на тот случай, если таксист позовет друзей и захочет реванша. Выйдя с другой стороны квартала, купил в ночном ларьке сигарет и стаканчик растворимого кофе. Эта мелкая потасовка подействовала на него отрезвляюще. В горле пересохло.

Выпив кофе, Влад решил еще немного пройтись. Пока шел по ночному городу, чувство возбуждения спало. Он давно не испытывал такого всплеска адреналина. В Москве ему не приходилось применять силу до этого момента. Сделав небольшой круг, убедившись, что все вокруг спокойно, он подошел к своему дому и закурил очередную сигарету. Осталось всего четыре штуки, хотя час назад он купил целую пачку. Эта короткая вынужденная прогулка помогла Владу понять, чего ему так не хватало в этом городе. Все в голове встало на свои места, как будто сложился пазл. Ему не хватало самоутверждения и уважения. Однако Владу не пришлось долго ждать, сама жизнь вновь вернула его на «старые рельсы».

Показать полностью 5
3

Счастливая монета - день первый (Часть 4)

Ссылка на прошлую часть: День первый (Часть 3)

Счастливая монета - день первый (Часть 4)

7

Мы двинулись в разных направлениях, Сережа и Даша пошли вдоль палаток с сувенирами, а мы через рынок вышли на набережную.

По сравнению с Адлером тут было безлюдно. По площади прогуливалось несколько семейных пар со скучающими детишками. Единственным развлечением для малышей были электромобили, стоявшие в тени пальм. Краска на машинках выцвела, вид они имели неработоспособный.

Главной достопримечательностью площади был фонтан, в центре которого расположилось два каменных дельфина. Они застыли в прыжке над огромной ракушкой, внутри которой лежала каменная жемчужина. Из ржавых кранов слабым напором била вода. Скульптура была красивой, но за ней никто не ухаживал. В бассейне плавал мусор. Все это навевало уныние.

Никаких кафешек, а тем более ресторанов, тут и в помине не было. Вдоль набережной были высажены пальмы и массивные буки, в тени которых можно было укрыться от обжигающего солнца.

Мы спустились на галечный пляж и пошли к причалу.

– Макс, тот таксист не врал про кражи? – спросил я.

– К сожалению, нет. Я удивлен, что он об этом заговорил. Обычно местные стараются не упоминать о таких вещах. Угостишь сигареткой?

Я вытащил из кармана пачку и кинул ему.

– Оставь себе, у меня есть еще одна.

– Спасибо. Могу тебя успокоить, – продолжил Макс. – Воруют здесь по большей части в городе. Пока туристы тусуются на пляже, их дома обчищают. Батя рассказывал, что тут настоящая мафия работает. Пойдешь искупаться, оставишь вещи на полотенце, вернешься – ни вещей, ни полотенца. Даже твои старые сменные плавки унесут.

– Я смотрю, ты умеешь успокаивать.

– Ты не дослушал, – хмыкнул Максим. – Мы с отцом всегда жили далеко от города. Там спокойно, у нас никогда ничего не воровали.

– Будем надеяться, ситуация не изменилась. А то если у Даши ее новый айфон стащат, представляешь, какая будет трагедия?

– Я ей сто раз говорил, чтобы она взяла с собой дешевый телефон. Думаешь, она кого-нибудь слушает? Собираемся жить в палатках, а она берет с собой телефон за сто штук, – с досадой сказал Макс.

– Только купила, нужно же покрасоваться.

Мы подошли к причалу. На волнах покачивалась небольшая моторная лодка, а на берегу лежал длинный красный банан и желтая надувная таблетка – развлечения для туристов.

– Прокатиться хотите? – спросил молодой парень, вылезая из моторки.

– Нас бы до пляжа добросить, – сказал Макс.

– Без проблем, сколько вас человек? Двое?

– Пять… – Макс запнулся, – семь. И много вещей.

– Вас на второй?

– Двоих на второй, остальных на третий.

– По тысяче рублей с каждого, – прищурившись заявил парень.

– Сколько?! Да тут плыть не больше двадцати минут.

Водитель оценивающе посмотрел на Максима и сказал:

– Восемьсот и поплыли.

– Пятьсот! Дороже не поплывем. Еще год назад мы с отцом за триста плавали!

– Значит, уже бывал здесь, – рассмеялся лодочник. – Ладно, пятьсот так пятьсот. Через сколько отчаливаем?

– Перед отплытием нам нужно пообедать, – Максим взглянул на часы, – давай в половине четвертого.

– Договорились. Я Назир, – мы обменялись рукопожатиями и тоже представились.

– Не подскажешь, где здесь можно вкусно покушать? – спросил Макс.

– Это без проблем. Выходишь на набережную, увидишь дельфинов, за ними будет рынок, выйдешь на главную улицу и прямо топай, через пять минут увидишь обалденное кафе! – с дурацким акцентом проговорил Назир.

– Спасибо, тогда до встречи.

Мы поспешили обратно к друзьям.

– От третьего до второго пляжа можно дойти пешком? – спросил я.

– Легко, полчаса ходьбы. Что, девочки понравились? – улыбнулся Максим.

– Да не особо, хотя брюнетка очень даже ничего. Я о Сереге беспокоюсь, он на блондиночку конкретно запал, не отпустим же мы его в одиночку.

– Сегодня об этом можно не беспокоиться. Я думаю, когда мы разобьем лагерь, сил у нас останется лишь для того, чтобы заползти в палатку.

– Надеюсь.

– Не парься, будем действовать по мере возникновения проблем. Эх, с блондиночкой я бы тоже покувыркался. Заценил ее сиськи?

– Сиськи-то сиськами. Но мне кажется, она сбежит отсюда после первой ночи в палатке. Ей в Турцию или Египет в гостиницу пять звезд надо.

– Внешность бывает обманчива, но думаю, ты прав. Главное, чтобы Серый за ней не побежал, – засмеялся Макс.

– Он, конечно, сентиментальный бабник, но не дурак. У тебя с Дашкой все закончилось?

– Не все, Вов, не все, – вздохнул Максим.

У Макса и Даши были необычные отношения. Они были лучшими друзьями, но это не мешало им иногда заниматься сексом. Все вокруг знали, что Даша была по уши влюблена в Максима. Но он в этом плане был холоден, хотя от секса никогда не отказывался.

– Ладно, я тебя понял. – Тема была щекотливая, и обычно мы ее не затрагивали. Я решил не задавать больше вопросов.

8

– Ребята, я тут, – услышали мы, приближаясь к горке из наших рюкзаков и сумок. Света сидела в тени большого бука, на коленях у нее лежал фотоаппарат. – Все нормально, нашли лодку? – спросила она.

– Ага, через полтора часа отправляемся, – сказал я. – Вижу, часть продуктов уже купили.

Рядом с вещами стояли три пятилитровые баклажки с водой и пакеты, доверху наполненные провизией. Макс начал проводить инвентаризацию. Там была пластиковая посуда, шампура, сосиски, яйца, консервы, несколько упаковок манной и гречневой крупы, макароны, фрукты и овощи, выпечка и разные местные сладости.

– Я смотрю, Серега мелочиться не стал, – усмехнулся Макс. – А теперь-то куда они умотали?

– Не догадываешься? – улыбаясь спросил я. – Тут не хватает одного очень важного компонента.

– Точно, бухло. Надеюсь, Серега не начнет его потреблять прямо в магазине. Нам еще палатки ставить. Те две девчонки с ними?

Света кивнула. Мы тоже присели в тени дерева. Ветерок приятно ласкал кожу. Я закрыл глаза и сразу же почувствовал усталость. Расслабится не успел, откуда ни возьмись послышался радостный возглас Сережи:

– Смотрите, что я принес!

Серега притащил пятилитровую бадью, до краев наполненную красной жидкостью. Несложно было догадаться, что в ней было вино. В другой руке он держал полупустую литровую бутылку.

– Винцо здесь просто отличное, попробуйте, – он протянул бутылку.

Я сделал маленький глоток. Вино оказалось и вправду хорошим. Немного терпким и в меру сладким. Сережа с довольной улыбкой взял у меня бутылку и допил остатки. Мы рассказали про лодку, собрали вещи и двинулись на поиски кафе.

«Вкусняшка» – гласила табличка рядом с трехэтажным зданием. Мы прошли по аллее и попали на территорию заведения, где выстроились столы и лавочки, укрытые от солнца растянутыми навесами в красно-белую полоску. Народу было много, и мы заняли единственный свободный стол у самого входа.

Официантка принесла нам меню, которое порадовало своим разнообразием. Я решил заказать все самое необычное, по крайней мере исходя из названий: салат «Пицундский», суп чихиртма, чанахи в глиняном горшочке и осетинский пирог. Решив немного расслабиться, мы взяли разливного пива.

– Давайте, что ли, поближе познакомимся, – предложил я, глядя на новых подружек Сереги. – Вы первый раз в Абхазии?

– Первый и последний! – блондинка недовольно поморщила нос, – не город, а помойка какая-то. Это все Лерка виновата, затащила меня непонятно куда. У меня тут даже связь не ловит!

Лера заулыбалась, ее явно забавляло негодование подруги:

– Не обращайте внимания. Она всегда так, сначала ноет и страдает, а как вернется в Москву, будет рассказывать, какой был классный отдых.

– Посмотрим, – пробурчала Настя.

– Вы все из Тамбова?

– Ага, дружим с самого детства, – подтвердил я, – а вот в путешествие первый раз всей компанией выбрались.

– Знакомая ситуация, мы с Настей уже три года вдвоем катаемся, с первого курса. Никого не вытащишь, у всех свои планы. Я люблю Абхазию, несмотря на всю эту разруху. Лет до пятнадцати мы с родителями постоянно сюда приезжали.

– Детские воспоминания обманчивы, – подключился Макс. – Когда ты ребенок, тебе кроме моря ничего не нужно. Эх, скучаю я по тем временам.

– Но сейчас свои плюсы тоже есть, причем очень весомые, – сказала Лера. – Полная свобода, ни от кого не зависишь, ешь и пьешь, что захочешь, устраиваешь ночные прогулки под звездами, и никто тебе слова не скажет. А с родителями что? Это нельзя, туда не ходи, отбой в девять.

Мы все дружно закивали головами, ситуация была до боли знакомая.

Принесли пиво и салаты. Сережа поднял свою кружку и провозгласил:

– Давайте выпьем за случайные замечательные знакомства.

Кружки весело звякнули.

– И не страшно вам вдвоем по незнакомым странам кататься? – спросил я у Леры.

– В курортных городах люди обычно радушные, – пожала плечами она. – Да и мы как-то об этом не задумываемся. В неприятности можно влипнуть и около дома.

– Согласен на все сто, – я протянул кружку, и мы еще раз чокнулись.

Еда всех разочаровала. Официантка принесла маленькие тарелочки со скудными порциями. Все блюда оказались жутко солеными. Якобы местная кухня ничем не отличалась от нашей. Салат, который я заказал, был из помидоров и огурцов, сверху кинули щепотку тертого сыра, даже не потрудившись размешать. Суп – обычная куриная лапша. В горшочке принесли тушеное мясо с овощами. Мяса там почти не было. Единственным утешением для меня стал пирог с начинкой из шпината.

– Хоть в Адлер возвращайся! – кипятился Серега. – Давно я такой отвратной кухни не встречал. Мне кажется, я стал голоднее, чем был.

– Отлично! – заулыбалась Света. – Я знаю, кто сегодня будет готовить ужин.

– С удовольствием, – кивнул Сережа. – Как лагерь разобьем, сразу этим займусь.

– Пойман на слове!

– Народ, – прошептал Серега, наклонившись над столом. – Может дадим деру по-быстрому? Сидим прямо у выхода. За такое платить рука не поднимается.

– Я смотрю, у тебя бунтарские мысли стали появляться после вина и пива, – Макс глянул на часы. – В любом случае, пора выдвигаться. Мы должны быть у причала через двадцать минут.

– Эх, нету в вас духа авантюризма, – вздохнул Сережа и позвал официантку.


Продолжение следует...

Моя группа в вк: https://vk.com/d_borisenko_books

Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!