- Лимпезин, - прочитал майор Смирнов на дорожном знаке и усмехнулся. – Лимпезин. Додумался же кто-то город назвать. А жители? Лимпезяне? Лимпезяне-обезьяне…
Он зевнул и перевёл взгляд на разгорающийся рассвет, посмотрел на неудержимо стремящуюся к нулю стрелку датчика топлива… Ещё бы, после ночи езды.
- Ну, Лимпезин, так Лимпезин. Тут хоть гостиница есть? Окей Гугл, -он повысил голос до командного, чтобы услышал лежащий на соседнем сиденье смартфон, - маршрут до ближайшей гостиницы.
- Маршрут построен, - услужливо доложил навигатор.
- Вольно, - машинально, словно отпуская подчинённого, скомандовал майор.
Неделю, как майор. Обмыли сразу звёздочку, выслугу и покупку вполне себе статусного «Крузака». И сейчас битком набитый японец уверенно рассекал массивной решёткой просторы уже европейской части нашей необъятной родины. А за рулём устало улыбался новоявленный пенсионер.
- Молодой пенсионер, - хохотнул Смирнов. – Опять молодой.
Интересно, подумал майор, а деды-пенсионеры тоже гоняют молодых? Строят по стойке смирно в поликлиниках и отбирают таблетки. Тут же представил себя в наглаженной пижаме со свежеподшитым подворотником и начищенных домашних тапочках. Он, в строю таких же, качался в кресле, зависая в крайней точке на счёт «раз». Счёт подавал седой старшина с погонами прямо на майке-алкоголичке. Стало смешно.
Вспомнилось, как он в молодости носился, словно клюнутый под хвост енот, пытаясь привести собственное сознание в соответствие с армейским порядком. И как ничего не получалось. Как же он тогда злился. На тупых командиров, на зверюгу-сержанта. На себя, не умеющего постичь простые и понятные сейчас правила.
- Да никогда я не умел соответствовать, - буркнул майор. – И сейчас вот не разберусь.
- Вы достигли места назначения, - согласился навигатор.
- На сутки зависну, точно, - доложил Смирнов.
В принципе, спешить ему было некуда. Наверное, впервые в жизни. Как-то так повелось, что всегда он куда-то торопился. А сегодня…
Майор по привычке мгновенно распотрошил бывший тревожный чемоданчик. Сейчас в нём аккуратно лежали мыльно-рыльные, трусы-носки и ИРП (индивидуальный рацион питания) по норме 9 на всякий случай. Диссонировал армейскому порядку литровый подарочный набор Лаобайгара. Смирнов подбросил на ладони красную коробку.
- Старый белый сухой, - привычно перевёл он иероглифы. – И тут непорядок. Водка новая. Коробок красный. И какая же она сухая, если больше полсотни градусов.
Он разорвал картон, отбросил в сторону легкомысленную праздничную ленточку и с треском свернул бутылке голову. После чего обхватил губами горлышко и уставился в потолок.
Первая же атака изрядно убавила содержимое бутылки. Некоторое время майор восстанавливал дыхание, затем удовлетворённо кивнул. Начпрод не ошибся с подарком.
Внезапно расхотелось идти в душ, расстилать постель и вообще, делать что-либо. Майор со зверским выражением лица вскрыл ИРП, рыча, разорвал упаковку галет и распаковал паштет. Размашисто мазнул сухарём по паштету и с удовольствием отправил в рот. Следом таким же макаром ещё парочку. После чего тяжело опустился в кресло и вновь ухватил бутылку.
Под руку попался пульт от местного телевизора, и Смирнов не глядя нажал кнопку. Почти сразу же ожила панель на стене. Развязный до неприличности молодой человек, явно не служил, то и дело вставляя в речь слова вероятного противника, рассказывал о музыке таких же волосатиков.
- …полевой командир получил приказ сдержать наступление вражеских танков, несмотря на то, что ранее он просил об отводе своих людей.
- Ты дурак?! – недоуменно спросил майор у телевизора. – Там танки, а ты… Просил он. У тебя приказ, дубина. При-каз!
Он вновь отхлебнул водки, ухватил первое попавшееся из ИРП и сунул в рот, надеясь, что это не беспламенный нагреватель. Правда, вскоре очнулся. Выровнял бутылку и галеты по одной ему видимой линии. Открыл консерву и воткнул точно в центр банки пластмассовую ложечку. И вновь бросил взгляд на телевизор.
На этот раз показали мальчугана, примеряющего фуражку на несколько размеров больше. Майор хмыкнул. Почему-то вспомнилась школа и он, мелкий шкет, в строю таких же пионеров.
- Ведь был же порядок, - недовольно пробормотал он.
Порядок действительно был. И в школе, где они в едином строю вскидывали руку в пионерском салюте. И потом, в армии, а позже в новосибирском училище. Да и после окончания, когда его направили в кадрированный полк.
- В пример ставили! – печально провыл майор между двумя глотками.
Телевизор уже показывал какое-то непотребство – рисованные чудовища, выплывающие из разбитого в клочья разума явного наркомана, детей, перемолотых в гигантской мясорубке. Смирнов то замирал, не в силах оторваться от ужасного, проникающего в самую душу, зрелища, то вдруг принимался отчаянно глотать тёплую и крепкую китайскую водку…
Сколько прошло времени, новоявленный пенсионер не знал. Внутренние часы, выверенные годами службы, выдернули его из пьяного угара. Пришло время обхода дежурного по части. Или не пришло.
- Кто теперь разберёт? – сквозь слёзы прошептал он. – Всё. Порядок кончился.
Смирнов огляделся. В глазах двоились разбросанные там и сям упаковки от сухарей и чая. Мятые, а иногда и порванные пустые консервные банки показались ему похожими на просранные мечты. Да и вся жизнь майора была словно один большой ИРП. Тщательно собранный, аккуратно и старательно уложенный, чтобы с честью выполнить свой долг – сохранить жизнь и боеспособность солдата. Но вот всё кончилось, и только мятые и рваные упаковки валяются где попало. Никому не нужные, ни на что не годные. И он сидит среди них в одних синих трусах и почему-то со Стечкиным в опущенной к полу руке.
АПС ему практически навязал замвоспит. Всё твердил, что негоже офицеру без личного оружия. Так и всучил, гад, за сто литров соляры. Когда майор успел достать пистолет из чемодана – никакого понятия. И что делать дальше – тоже. Ещё неделю назад он вскочил бы, нахлестал сам себя по щекам, чтобы выбить хмельную дурь. Постоял сколько выдержал под ледяным душем. Потом отскоблил щёки, отшаркал щёткой с зубов перегар и через полчаса был бы готов принимать построение. Хоть на плацу, хоть в подразделении. А что делать сейчас?
- Был бы хоть какой устав пенсионной службы, - проворчал Смирнов.
Он вновь обвёл расфокусированным взглядом непонятно как образовавшийся бардак. Поднял АПС и покрутил его перед лицом, после чего вновь уронил руку.
Внезапно раздался тяжёлый и настойчивый стук в дверь. В случайный номер случайной гостиницы случайного города, где никто не может знать его и где он сам никого не ждёт.
Дашка Осокина приехала в Лимпезин год назад, вроде как поступать в агротехническое училище. А на самом деле… На самом деле отец вывел девку за околицу, сунул в руку пятитысячную бумажку и только что пинка не отвесил на дорожку. Уж больно много скандалов завертелось из-за неё в Мухино.
- Слаба на передок, - дали оценку местные бабы ещё когда ей было тринадцать.
С тех пор чего только в сонном Мухино не произошло. Как сказал отец, трое сели, один лёг, и всё из-за неё. А уж про семейные скандалы и говорить нечего. Гудело Мухино, как пчелиный рой.
В городе Дашка три месяца скакала из койки в койку, то ли на что-то надеясь, то ли плывя по жизни. Пока наконец не пристроилась в заштатной гостинице горничной. Ей нравилось само слово «горничная». Отдавало от него то ли заграницей, то ли стародавними временами. Да и постояльцы время от времени попадались такие, что позвали – тут же выскочила бы замуж. А сегодня Крыська с ресепшна шепнула, что в сороковой вселился настоящий майор. Красивый и подтянутый, словно с плаката о защите родины. Дашка тут же предложила семейной Алёне подменить её на третьем этаже. Алёнка никогда не прочь денёк прогулять, у неё семья и дочка. И ещё один ребёночек через полгода будет.
Осокина на мгновение застыла перед дверью. Поправила сиськи в лифчике, подтянула чулки – она давно поняла, что на чулочки из-под короткой форменной юбочки мужики набрасываются, как оголодавшие куры на горох. Выдохнула. И уверенно постучала в дверь. А через секунду пояснила:
Какое-то время изнутри не слышалось ни звука, наконец раздался грохот. Дашка даже не сразу поняла, что это. А когда поняла, то во весь голос завизжала. Потому что не один раз слышала выстрелы.
Дежурный администратор Кристина Алепова была у двери не больше, чем через минуту. Посмотрела на белую от страха горничную Осокину, что пыталась дрожащими руками вставить ключ в замочную скважину. Открыла сама. Внутри, среди бытового мусора, сидел на кресле мужчина в одних трусах. Верхней части головы у мужчины не было, а в руке был зажат большой чёрный пистолет.
