— Сознание на этой планете существовало всегда. Как и на земле, растения соединились в единую сеть, которая помогает им бороться с вредителями и болезнями, расти ввысь. Но примерно девять тысяч лет назад, сюда на планету Афарис — а именно так они называют свой дом, приземлился корабль с инопланетной формой жизни. Их родина оказалась слишком далеко, чтобы вернуться, а других жилых миров поблизости не нашлось. В общем они попали в ту же передрягу, что и мы.
Севиль оглядела взглядом собравшуюся команду из капитана Балтимора, его двух помощников, астрофизика Берна, Дэмиана и Аники. Все они внимательно слушали биолога, которая всего часом ранее имела контакт с неизвестной формой разума.
— Поняв, что долго им не протянуть, «пришельцы», решили загрузить свой разум в сознание сети. Благо их технологии это позволяли. Более того, они загрузили в сеть все знания их цивилизации, что дало огромный скачок для развития сети. Спустя тысячелетия сеть стала огромной разумной машиной, что может управлять всей планетой. Я не смогла долго находиться внутри — телу слишком сложно удерживать сознание в условиях нехватки кислорода.
— Все это интересно, но какой толк нам от этого? — грубо прервал ее Дэмиан.
Севиль посмотрела на него с недоумением, но ответила:
— Разве вы не понимаете, что сеть — это наше спасение от смерти в космосе?
— Севиль предлагает соединить наше сознание с сетью, так же как это сделали те пришельцы, — пояснила Аника и напряженно скрестила руки на груди.
Севиль кивнула и продолжила:
— Возможно, это единственный шанс для остатков человечества сохраниться в истории.
— Или погибнуть, — заметил Дэмиан, — ты предлагаешь загрузить уникальное для мира человеческое сознание в какие-то растения и остаться там навечно? Почему ты решила, что показываемая ими картинка верна? Я точно не соглашусь отдать свое тело каким-то тварям, какими бы умными они ни были.
Севиль посмотрела на Балтимора — вся власть была у него.
— Капитан Балтимор, я понимаю, что мое предложение звучит фантастически, поэтому мы должны остаться хотя бы на несколько недель для изучения сети.
— Через неделю на планету обрушится солнечный ветер. Он принесет огромную волну радиации. Когда это случится, мы должны быть как можно дальше отсюда, — ответил капитан.
— Когда пришла эта информация? — удивилась Севиль.
— Ночью, — ответил Берн, — растения, конечно, выживут, они приспособлены. Чего не скажешь о нас… Конечно, можно подняться в космос, переждать бурю и вернуться. Но если планета получит слишком сильную дозу радиации, нам нельзя будет находиться здесь и минуты. Ваше предложение звучит рационально, и будь мы в другой ситуации, конечно, стоило бы изучить местный разум подробнее. Но боюсь, что разум, с которым вы оказались в контакте, может что-либо умалчивать и показывать лишь красивую картинку, наподобие той, что видели вы: лес, яркие цвета и звуки. Выглядит, конечно, впечатляюще, но боюсь, что истинные намерения столь сложной машины, как эта планета нам неизвестны.
— Я согласна с Берном. Даже на земле есть примитивные паразиты, что могут брать под контроль сознание жертв, например токсоплазмы или некоторые виды червей. Загрузив сознание внутрь, мы можем стать рабами более развитого интеллекта. Это слишком опасно, Севиль… — произнесла Аника и грустно посмотрела на подругу.
— Мисс Домингес, моя задача доставить корабль к новому дому и сохранить людей. Понимаете? Людей, а не остатки их сознания, — напомнил Балтимор.
Севиль прикрыла глаза и сомкнула губы.
— В таком случае я прошу оставить меня и моего сына на планете КР 320.
— Это противоречит нашим законам! Пусть остается сама, если хочет самоубиться! Но не оставляйте ей моего сына! — вскрикнул Дэмиан.
— Правила позволяют членам экипажа оставаться на планетах, где существует возможность жизни, — парировала Севиль.
— Но это не жизнь! — парировал Дэмиан.
— Жизнь — это в первую очередь сознание. Если вы так не считаете, то и моего отца нет никаких прав? Разве не так?
— Севиль права. Мы не можем запрещать ей остаться, — согласилась Аника.
— Но оставить ребенка мы не имеем права… — тихо произнес Берн.
— Это должны решать оба родителя, — напомнил Балтимор и посмотрел на Дэмиана, который был не в себе от злости.
— Юридически — я один и единственный родитель. Дэмиан не захотел узаконить отношения и смылся к другой женщине сразу после родов, — ответила Севиль и с презрением глянула на бывшего парня.
— Балтимор, я требую запретить этой женщине забрать моего сына! Вы капитан, и в вашей власти сделать это!
Все взгляды обратились к капитану судна. Тот нервно почесал щетину и произнес:
— Мисс Севиль, вы можете остаться на планете. Это ваше право. Но ваш ребенок слишком мал, чтобы принимать подобные решения, а значит, он останется на корабле как минимум до своего совершеннолетия.
— У вас нет права забирать моего сына! Для этого нужны четко прописанные законы, а наша ситуация никак не отображена ни в одном положении. А значит, я и только я решаю, что делать внутри своей семьи, — возразила Севиль.
— Вы правы. Но закон говорит, что в случае возникновения нештатной ситуации, решение принимает капитан.
Севиль нервно посмотрела на Дэмиана — тот ликовал. Конечно, это было ожидаемо: Балтимор и Дэмиан были двоюродными братьями, и ждать объективного решения от капитана было нельзя. Впрочем, оставалась последняя возможность, за которую ей стоило ухватиться.
— Решает капитан, либо… общее собрание граждан звездолета.
— Вы хотите созвать собрание? — поинтересовался Балтимор, и голос его слегка дрогнул.
— Да. Хочу, — уверенно ответила биолог.
Севиль сидела у капсулы отца. Его лицо было столь же неподвижным, как и годами ранее. Несмотря на развитую земную медицину, терапия лишь стабилизировала состояние и не давала разрушаться нервным волокнам проводящих путей. Болезнь не прогрессировала, но и не отступала. Узник своего тела — вот таким был медицинский вердикт. При этом отец все осознавал, понимал обращенную к нему речь, ощущал прикосновения и боль. Но ответить ничего не мог. Не мог даже улыбнуться. Вживленный в голову чип позволял общаться с близкими через нейроинтерфейс. Однако в последние месяцы отец все меньше разговаривал с дочерью, и почти не отвечал на вопросы.
— Я люблю тебя, дочь, — произносил он иногда. И Севиль улыбалась, а после приходя в свою спальню, долго плакала.
Севиль взяла за руку отца и принялась рассказывать все то, что произошло с ней за последние сутки. Рассказала о предстоящем суде, о тяжелом выборе, который придется делать.
— Что мне делать, если они не разрешат оставить сына? Папа.. Завтра корабль улетит в глубокий космос и просто пропадет в его черной бесконечности. И гибернация не поможет нам. Когда мы проснемся спустя десятилетия, источник питания капсул отключится, а мы все также будем болтаться в пустоте. Я не хочу такой судьбы для сына, не хочу.. А может, я просто свихнулась? Может мечтаю о чем-то невозможном..
Она опустила голову на колени и заплакала. Но вдруг экран замигал, и впервые за многое время она услышала голос отца.
В большом зале корабля было многолюдно. Экипаж расположился в удобных кожаных креслах напротив личных компьютеров.
— Мы должны принять непростое решение: оставить мальчика на борту, либо разрешить ему сойти с матерью. Перед голосованием любой из вас может высказать свое мнение, каким бы оно ни было. Но не затягивайте — времени до отлета немного.
В помещении стало тихо. Люди переглядывались между собой, но выступить перед общим собранием никто так и не решился.
— Помните, что речь идет о маленьком ребенке. Не обрекайте его на смерть! — выразительно сказал Дэмиан и сел в свое кресло.
Балтимор посмотрел на Севиль. Та встала и включила свой микрофон.
— Мы все считаем, что смерть наступает со смертью мозга. Дальше тело человека кремируют, и все что от него остается — лишь кучка пепла, воспоминания близких и записи в цифровых каталогах. Но что если это не так и нам пора эволюционировать в более сложную форму? Что если Земля погибла не зря, и нас сюда привела сама эволюция? Разве исчезнем мы, если наши тела сольются с более сложным абсолютным сознанием? Разве сознание ограничено человеческим мозгом? Я глубоко убеждена, что все мы стоим перед новой, более совершенной формой жизни. И крайне глупо улетать отсюда, не совершив попытку контакта. Наши тела рано или поздно умрут, и разве мы не должны попробовать сохранить себя в вечности, отбросив нашу бренную плоть? Вы не хотите подвергать опасности ребенка. И я вас понимаю. Но и я не хочу. Даже если мы с сыном погибнем на этой планете, это будет куда быстрее и гуманнее, нежели застрять в космосе без еды и воды.
— Пришельцы в капсулах мертвы, мы проверили, — доложил Берн.
— Это и неудивительно спустя девять тысяч лет! Но их сознание все еще живо, — парировала биолог.
— Мы этого точно не знаем. Можно было бы изучить. Но времени больше нет.
— Голосуем, — произнес Балтимор и зал погрузился в молчание.
Голосование почти завершилось, и Севиль увидела, что отстает всего на один голос. Последней проголосовала Аника и голоса сравнялись.
— Поровну! — произнес Балтимор и тяжело вздохнул. — По правилам нас ожидает второй тур.
— Речь идет о моем ребенке! Вы что с ума посходили! — кричал Дэмиан.
— Проявляй ты столько заботы о сыне раньше, возможно, мы бы и не расстались, — подумала Севиль. Но вслух она произнесла совсем другое, — не будет второго тура. Еще один человек не голосовал.
— Кто именно? — недовольно спросил капитан.
Ответ прозвучал из микрофона Севиль.
— Почему-то меня не включили в списки голосования, хоть я по-прежнему часть экипажа, — произнес отец Севиль. — Или я больше не имею права голоса из-за того, что стал инвалидом? Когда я был капитаном корабля, таких законов не было, Балтимор.
Толпа покосилась на капитана, и тот опустил глаза.
— Это какая-то техническая ошибка, господин Домингес. Сейчас все исправим, — промямлил Балтимор.
— Моя дочь сделала выбор за себя и за своего сына. Этот выбор обусловлен ее знаниями, опытом и желанием жить. Мой внук также не может быть разлучен со своей матерью — это наше общее семейное решение.
— Ваша дочь и внук могут погибнуть на этой планете, разве вы этого не понимаете? — вновь выкрикнул Дэмиан.
— Вполне вероятно, что тело ее погибнет. Но сознание будет жить. Но что собираетесь делать вы? Лететь в пустоту, не имея точки высадки, не зная есть ли свет в конце тоннеля. Разве выбор моей дочери выглядит более безумным?
— Есть несколько потенциально пригодных планет для колонизации в пределах менее одного светового дня, — сообщил Берн.
— А что, если вы ошибетесь? Тогда ваша жизнь окончится посреди холодного космоса без припасов и энергии. Вы будете медленно умирать от обезвоживания и голода, пока один из вас не решится разгерметизировать корабль, чтобы покончить с мучениями, а остальные его поддержат. Я хочу, чтобы моя дочь и внук выжили, пусть и в другой, совершенно непривычной для нас форме. Тело бренно и ограничено — поверьте тому, кто заперт в нем уже несколько лет. Я устал быть человеком, устал быть внутри умирающего и дряхлеющего набора плоти. Устал от невозможности пошевелиться, обнять дочь и внука. Я даже не могу улыбнуться, так как мышцы губ не реагирую на мои команды…
В зале стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь голосом единственного на корабле человека, чье тело стало для него же тюрьмой.
— И я отдаю свой голос не только за семью, но и за все человечество. Не забывайте, что вместе с вашей гибелью, погибнет и наша уникальная цивилизация. Я не только голосую за свою дочь, но и заявляю, что останусь здесь на планете и вместе со своей семьей погружусь в сеть.
— Прощай, подруга. Надеюсь, мы встретимся когда-нибудь в той или иной форме, — сказала Аника и обняла Севиль.
— Ты тоже можешь остаться, — напомнила Севиль и с надеждой посмотрела во влажные карие глаза подруги.
Но Аника покачала головой.
— Я оптимистка, несмотря ни на что. Думаю, что мы подберем себе новый дом. И, надеюсь, он будет столь же прекрасным, как и земля. И в этом новом доме людям как никогда понадобится хороший биолог.
Аника подмигнула подруге и вошла в двери корабля.
— Доброго полета, — прошептала Севиль.
Звездолет легко оттолкнулся от земли и стал медленно подниматься все выше и выше, пока не скрылся в небесах, оставив на неизведанной планете трех бывших членов экипажа.
До корабля пришельцев они добрались довольно быстро, благо медицинская кровать отца могла перемещаться за счет встроенных колес. Первым к биокапсуле корабля Севиль подключила папу, а затем и малыша. Те быстро заснули, и Севиль, достав из сумки множество металлических капсул, произнесла вслух:
— Здесь все накопленные знания моей цивилизации. Я не хочу чтобы они пропали зря.
Корабль отреагировал моментально и окутал носители своими ветвями. Перед тем как погрузиться в капсулу самой, Севиль в последний раз посмотрела в карманное зеркало на свое молодое симпатичное лицо и светлые локоны.
Капсула обволокла тело биолога, и она тут же глубоко расслабилась и уснула. Когда Севиль открыла глаза, то почувствовала, что физическое тело исчезло, а она словно привидение или облако парит в залитом белым светом пространстве. Среди окружающего ее света она различила объекты, напоминающие деревья и их корни, что сплетены воедино. В каждом миллиметре пространства она чувствовала живой разум, который жаждал познания, исследований, и в котором не было ни капли зла или вражды. Разум был наполнен спокойствием, интересом к жизни и тем, что на земле, наверное, назвали бы абсолютной любовью ко всему сущему.
— Севиль, — обратился к ней кто-то телепатически.
Севиль тут же осознала, что это были ее отец. Здесь же рядом был и сын, сознание которого по ощущениям Севиль выросло в тысячу раз и не имело ничего общего с тем младенцем, что минутами ранее уснул в капсуле. Втроем они долго летали и изучали окружающее пространство, то и дело вселяясь в любое из растений на планете. Подключаясь к местной флоре, они могли ощущать запах, вкус и температуру земли, движение соков в корнях и микроскопических бактерий в почве.
Севиль вдруг ощутила, что ей доступны все те знания, что накопила планета Афарис, и до которых земная цивилизация дошла бы только через миллионы лет. Она знала, что происходило, происходит и будет происходить на планете в любое время. Могла перемещаться из прошлого в будущее буквально за доли секунды. Она чувствовала, что все больше исчезает и соединяется с планетарным сознанием. Но перед тем как исчезнуть, ей вдруг стало интересно, о чем же сейчас думает отец. Но тот не думал ни о чем, а лишь улыбался.
Мы есть сознание. Мы есть творец. Мы есть сеть.
Подписывайтесь на мой тг - там продолжения выходят быстрее
