С удовольствием выпив стакан воды для прочистки организма, Зыбин прошлёпал в душевую кабину, принял контрастный душ, вытерся полотенцем, отжался положенные сто раз, подтянулся десять, повисел на турнике, вытягивая позвоночник, потом облачился в тёплый домашний халат и сел к письменному столу.
Вчерашний доклад хранителя Винтаж 2000 его очень озадачил, а тут ещё Борман пожаловался на ущемление Макаронного монстра. Религия вообще не входила в круг его обязанностей, но игнорировать нарушение он тоже не мог. Если вдруг узнает тёща, то объясняться придётся, а там, не дай космос, подключится Берта. А она обязательным образом подключится, и всё: скандал на неделю, если не больше. Зыбин с тяжёлым вздохом открыл папку с утренней сводкой по стратосфере Земли.
– Тэк-с, тэк-с, тэк-с, – пробормотал себе под нос, читая короткие сообщения. Потом добавил: – И что, грядущий день готовит? Погибель нам, иль солнца свет нам неподвластный?
Женский голос из металлической папки в заклёпках переспросил:
– Что-что? Какая погибель. В сводке ничего про это нет.
– Заткнись, тварь канцелярская. Тебя о чём-то спрашивали? Нет. Так и не тренди. Вселенские дыры, где тут кнопка, чтобы тебя отключить?
– Меня нельзя отключить. Я имперская собственность, – безапелляционным тоном сообщил голос из папки.
– А я как будто не знаю. Борман, Борман, ты где? Дуй сюда немедленно.
Бесшумно рядом возникла грузная фигура адъютанта.
– Ага! Вот что… Ты это, ты эту дуру, когда мне убьёшь?
– Позвольте, – адъютант открыл папку, откуда немедленно раздался недовольный голос:
– Нужно сначала закрыть документ, а потом выключать.
– Вот же, тварь канцелярская, – с досадой подтвердил Борман. – Я её только вчера удавил. И опять вставили. Они пароли меняют каждый день.
– Так и ты меняй! – вытаращил глаза Зыбин-Шкловский.
Приказ был настолько абсурдным, что Борман решил не отвечать, а вместо этого поинтересовался, одновременно ковыряясь в устройстве:
– Товарищ генерал, что с моей просьбой?
– Борман, ты вот что… Ты только не порти мне настроение с утра. Когда эта дура заткнётся? Работать нет никакой возможности!
– А если так? – адъютант залепил щель динамика куском липкой ленты. Голос стал едва различим.
– Ну вот, молоток. А то просьба, просьба, – пробурчал себе под нос Зыбин, вчитываясь в текст.
– Альберт Иванович, я свободен?
– Что?! Стоять, бояться. Кофейку сочини.
Вскоре на столе появился кофейник с чашкой.
– Расскажи-ка ещё раз про этого субчика, – дуя на горячий напиток, потребовал генерал.
– Не томи! – отставляя в сторону чашку, сморщился Зыбин. Кофе оказался крайне невкусным. Но упрекать адъютанта в этом не имело смысла. Оно у него всегда пахло горелым веникам.
– А что? Он так и сказал, что высотка принадлежит какому-то «Пегасу», и плевать они на нас хотели. А я обещал Бобби, что его никто не тронет. Я сообщил, что ваш адъютант, – они только рассмеялись. Сами понимаете, – честь мундира. Ещё этот, гермафродит, глазки строил.
– Фу, какая мерзость! А ты? – с усмешкой поинтересовался Зыбин.
– А что я? У меня самокат есть.
– Ты мне не чтокай, Чтокало! При чём здесь самокат?
– Взятку предложили. Меркулов так и сказал, я сейчас дословно повторю: «для взаимопонимания сторон».
– Точно! Офицеру ЦУП – самокат предлагать! Шутник заборный. Говорит, Аристов просил. Сам Аристов! Так и сказал.
– И этот мозгляк туда же. Набери-ка хрюнделя. Да нет. На громкую выведи. Мне даже трубу держать противно, когда он слюнями брызжет.
– Алё, Харитон Сергеевич, категорически. И как ваши дела? – задрав подбородок, спросил генерал.
– Мои? Мои просто отлично, – бодро прозвучало на весь кабинет из плазменного динамика на столе.
– А вот у меня есть сведения, что тараканы завелись. Гренадерами зовутся.
– Всё-то вы знаете. Только что он делает в Винтаж 2000? – поинтересовался Зыбин.
– Товарищ свалился с небес. Сам гадаю.
– Не ваш? Как это? Высотка у кого на балансе?
– Ага, была. А теперь нет. ЦК распорядился передать в качестве эксперимента «Волшебному Пегасу».
– А этот ваш Гриша, что там делает?
– Уже и имя знаете. Быстро.
Взглянув на своего адъютанта, Зыбин подмигнул с довольным лицом.
– Контора работает. И какие планы?
– Мне не звонили. А вот бомбу ваш товарищ испортил. А это, сами понимаете, госизменой пахнет. Вас обязательно приплюсую. И с удовольствием, должен заметить.
– Как так не звонили? Надо разбираться.
– Обязательно. А вы как хотели, товарищ Аристов. Обязательно! Этот ваш субчик на религию покусился. Макаронника обидел. Это тоже в плюсики. Дальше перечислять?
– Альберт Иванович, жена настроение испортила?
– Смотри, чтобы тебе не испортила! Адьёс.
В кабинете раздался щелчок разъединения пластин связи.
– Альберт Иванович, сила! Как вы его! – с восхищением заметил Борман, всегда находивший доброе слово, чтобы воодушевить своего начальника.
– Аппарат подавай. Поедем, побеседуем с этим горемыкой, с Семаргом.
Когда в окне образовался металлический кулак империи, Семарг изволил нежиться в постели. Сегодня он устроил себе выходной. Всё равно профсоюз объявил забастовку в связи с возмутительно неудачной попыткой взорвать высотку. Все работники отправились на покраску Де Борха, чтобы успокоить нервы. Разбираться в подобных прыжках Семарг не хотел, вместо этого он размышлял над планом, как уволить всех работников Замка с максимальным эффектом.
«Великолепно! Нервы! Я вам устрою нервы. Только спешить не нужно. Месть нужно тщательно подготовить, чтобы ахнуть так, чтобы никому и в голову не пришло строить в другой раз подобные рельсы. А сейчас я отдыхаю», – решил про себя Семарг. В этот момент у воздушного пирса вспыхнули маршевые двигатели имперского плазмолёта. Вольфрамовый кулак, пронзающий дракона, говорил о суровом характере владельца. Семарг поспешил навстречу в полосатой пижаме, успев только запрыгнуть в шлёпанцы из грызохвоста.
В отличие от прошлого раза, когда генерал прилетел в домашнем халате, Зыбин объявился в полном параде, мундир и всё такое, следом вышагивал с важным лицом огромный Борман.
– Опять дурное настроение? – поинтересовался Семарг.
– Да-с! К вам с другим и нет смысла. Серая вы личность, господин хранитель. К вам гости, а вы упрёками встречаете. И что с вами после таких слов делать?
– Опять Герман кулакам начнёт тыкать в нос?
– Герман? Ах это, я уже и забывать начал, как его на самом деле звать. А всё ваша кличка, ведь это вы придумали «Бормана». Сознайтесь, у вас талант гадости делать. Фуражку подержите.
Передав головной убор, Зыбин ткнул браслетом в охранное устройство у входа в бункер и шагнул в зал. Оттеснив Семарга к титановым поручням воздушного пирса, за ним проследовал Борман. Удерживая воротник пижамы от стратосферного холода, Семарг вынужден был закрыть за гостями дверь.
– У вас, помниться, бутерброды были такие с сыром, горячие. Соорудите начальству. И кофе сделайте как в прошлый раз.
– С водкой? – вопросительно поднял бровь Семарг.
– Молодца! Вот за это хвалю. Вкусы начальства нужно помнить. Учись, Борман. А то не знаешь как вздорную папку заткнуть.
От несправедливого замечания адъютант нахмурился, оттого что и самом деле не знал, что делать с имперскими папками, шифр на которых менялся в любое время без всякой системы. И каждый раз возникал это противный голос. Он даже решил познакомиться с обладательницей этого визга, но подходов не нашёл. Девица оказалась трагически глупа. А генерал знать ничего не хотел о его трудностях. Требовал, и всё тут.
– Я тут читал ваш отчёт. Борман? – Генерал вытянул руку в сторону, требуя документ. – Вот держите.
Открыв папку, из которой немедленно раздался мычащий женский голос сквозь липкую бумагу, Семарг увидел свой доклад.
– Так вроде бы всё в подробностях. Что не так-то?
– Мне сегодня все будут чтокать? Это я должен вас спросить, как докатились до такого безобразия? Бомба, между прочим, на вашем ответственном хранении! Проверять нужно, или ручки боитесь замарать!
– Так кто знал? Уверили в полной надёжности. Ну я и это…
– Ага… Это… Вы, голубчик, вчера родились? Или как? Если вчера, так памперсы нужно менять чаще, чтобы штаны не пачкать. Я вам доходчиво объясняю?
– Могу съехать! – в отчаяние бросил Семарг, у которого и так дела шли по шпалам, а тут ещё и генеральский разнос нужно выслушивать.
– Так не летит. Теперь весь ремонт через Мару Филипповну, председателя «Волшебного Пегаса».
– Название идиотское, вы не находите?
– Альберт Иванович, увольте ради космоса. Унизительно до невозможности. Взорвать нельзя! Это что такое? Я, представляете, жму, жму, а там ни гу-гу. Вообще молчок!
– То, что нажал – молодца, а расквасился – это нехорошо. А ещё имперский десант!
– Неважно. Наш человек, а ЦУП хранителей…
Но закончить предложение генерал не успел. Из электрического нимба над бронзовой лысиной Столыпина раздался игривый женский контральто:
– Алё, товарищ Семарг, это я.
– Голубушка, проходите. Мы как раз вашу персону поминали, – немедленно откликнулся генерал.
В бункер вошла Мара с Чигиным, который, как показалось генералу, даже обрадовался вздорному начальнику ЦУП.
– Ого, да у вас целая делегация. Наверняка по важному делу, – с нажимом произнёс генерал последнее слово.
– Альберт Иванович, что мы с вами всё собачимся? Дело одно делаем, а вы нас за врагов держите?
– Вас, помилуйте! Тогда жить незачем. Такое совершенство и в противники? Никогда. Вы, извините, ведомственный враг. А это совсем другая песня. Хочется захватить и использовать безраздельно. Это, можно сказать, любовь!
– Уговорили, хотя непонятно. И что привело. Опять жена скандалит? Мягкий вы всё-таки человек.
– Жена имеет право, а вы нет. Что за дрянь здесь устроили? Бомбу испортили? Подгоню линкор и так жахну, что всем ад покажется райским садом. Сгорите медленно и с криками. Я вам здесь микроволновку устрою. В бомбе придумали ковыряться! Это имущество ЦУП, между прочим.
– Понятия не имею, о чём вы говорите. Я собственно и зашла, чтобы сообщить товарищу Семаргу, что техник уже работает. Скоро кнопка будет в полной его власти. Нажимай сколько хочешь.
– Мара, такие жертвы. Это так волнительно, – поспешил с благодарностью Семарг. – И что, прям-таки уже и работает?
– Возиться пока. Ждём. Можете не беспокоиться – сделает. А то сразу и генерала дёргать начали.
– Товарищ Зыбин, сам решил провести инспекцию. Я только рапорт подал.
– Так, голубки. Мне ваше курлыканье без интереса. Вот что, Чигин. Чигин? Я не ошибся? – уточнил генерал, вонзившись взглядом в переносицу следователя. – И что по вашему ведомству?
– Бардак, полный бардак. Но если это с разрешения ЦК… То, что я могу против? Только фиксировать, только отмечать. В центре высотки столько тёмных личностей объявилось. Прилетают, отлетают. Не знаешь на кого и думать. Сейчас, если Мару Филипповну выкрадут, и я буду бессилен. Такие-с события.
– Борман? – генерал вопросительно взглянул на своего адъютанта.
– Подтверждаю. Макароны теперь только по воскресеньям, а это крайне неудобно. Мне есть нужно. Он открылся ещё в Де Борха, но это совсем неудобно. Я что, белка, метаться по стратосфере с макаронами?
– Вот-с, сами слышите – непорядок. И кто виноват, хотелось бы услышать?
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
